Вот и последняя веха сносной дороги – съезд к дому Клэр Мейсон. Джейкоб проехал еще с пол сотни футов, потом заглушил мотор и рискнул включить телефон. Море эсэмэсок и голосовых сообщений от Маллика, желавшего знать, что происходит, где Джейкоб и почему не отвечает.
Только чтоб прикрыть задницу, Джейкоб отстучал три слова:
наблюдаю за подозреваемым
Наверняка бугаи его пасли и прекрасно знают, где он сейчас. Если угодно объявиться слонами в посудной лавке и загубить все его старания – извольте.
Джейкоб завел мотор.
С погашенными фарами «хонда» переваливалась по лунному бездорожью. Джейкоб улавливал всякий взмах ветки на ветру, подмечал всякую зазубренную тень и всякую крупинку на бесплодной земле.
Через четверть мили он вновь заглушил мотор и выложил снаряжение на пассажирское сиденье. Фонарь. Электрошокер. Пластиковые наручники. Бинокль.
Передернул затвор «глока», сунул запасную обойму в задний карман, вылез из машины.
Пригнувшись, бегом пересек полосу хрусткого щебня и, плюхнувшись на живот, ползком добрался до бугра, за которым открылся обзор злополучного дома.
Окна темны.
Парковка пуста.
Ни души. Ни звука.
Ни следа «БМВ».
Джейкоб оглядел окрестности.
Слева вздымался холм в заклепках валунов.
Справа скат каньона, полумесяцем огибавшего дом.
Кусты высотой по колено. Спрятать машину негде.
Но ведь он полгорода проехал за Пернатом, он видел хвостовые огни. Пернат должен быть здесь, иные места ему не годятся.
В них нет благочестия смерти.
Значит, все-таки упустил? Пернат здесь был, исполнил свой обряд и отбыл?
Невозможно. Мало времени, дорога одна.
Ну и где он?
Вернее, они.
Горькой отрыжкой подкатило воспоминание: Пернат выезжает со стоянки, на секунду их взгляды встречаются.
Архитектор его вычислил. Одурачил. Погасил фары и свернул на какой-нибудь проселок к Орлиному Гнезду или Соколиному, мать его, Утесу, пустив по ложному следу.
Пляши, обезьянка, пляши.
И теперь без помех займется женщиной, которую забрал в Сенчури-Сити.
Она захлебнется собственной кровью, зовя на помощь спасителя, который не придет.
Потому что разлегся в пыли, а через руку его перебирается вереница муравьев.
Но как Пернат его узнал? Они же не встречались.
Ладно, и где тогда машина?
«БМВ» – не внедорожник. Может, Пернат спрятал его и поднялся на холм пехом?
Но если уж бросать машину, то разумнее это сделать в конце асфальтовой дороги, у дома Клэр Мейсон. Однако там ее негде спрятать. Джейкоб ее бы заметил.
Он провел еще двадцать минут в мучительных раздумьях.
Стая летучих мышей измарала облака.
Злополучный дом был мертвецки тих.
Пополам согнувшись, Джейкоб рысью одолел пустошь, привалился к парадной двери; чуть отдышался, повернул ручку, скользнул в дом; с пистолетом наизготовку прошелестел по комнатам. Надежда угасала с каждым квадратным футом.
Ничего.
Никого.
Очередная перебежка завершилась в кухне. Адреналиновая волна сникла, Джейкоб раздраженно прищипнул переносицу. Ломило грудь.
Держал в руках и упустил.
Или не держал. Слишком возомнил о себе. Положился на авось.
И обгадился.
Джейкоб осатанело грохнул кулаком по столешнице, кухня квело откликнулась укоризненным эхом.
Потирая руку, он смотрел на гладкую доску. Никаких следов еврейской надписи.
Вспомнился пропавший булыжник из мостовой перед Староновой.
Вспомнилась мгновенно исчезнувшая Мая.
Женщины, которых как будто насадили на нож.
Жуки.
Если возможно все это, почему не быть волшебному «БМВ»?
Нырк в кроличью нору.
По возвращении в Лос-Анджелес он целиком сосредоточился на аресте. Некогда было заняться собой, и он не просек, что крыша съехала окончательно.
Теперь морок хлынул из всех пор, размывая реальность. Душа орала, не желая заткнуться. Голова раскалывалась. Джейкоб заметался по кухне. Он все изгадил, и теперь будут новые жертвы. Если не сегодня, то очень скоро.
Джейкоб выбрался на улицу и, светя фонариком, под крепчавшим ветром обошел дом. Щелкая коленями, облазал восточный склон, кидаясь на всякий звериный плач из глубинного одиночества каньона. На краю обрыва услышал зов бездны и представил, как летит вниз. Вспомнив мощную руку Петра Вихса, отполз от края.
Бездарная трата времени.
Весь в поту и царапинах, Джейкоб побрел к «хонде» и рухнул на сиденье. Озарился телефон – девять новых попыток Маллика выйти на связь.
доложите ситуацию СРОЧНО
не беспокойтесь, отписал Джейкоб, тут никого наведаюсь завтра
На скорости, обещавшей не угробить подвеску, он пустился в обратный путь, мысленно составляя план действий.
Дом старого Перната.
Контора на Санта-Моника.
Контора в Сенчури-Сити – возможно, запись видеокамер прояснит, кто был пассажиром «БМВ».
Дерьмовый план, от которого несет бесплодностью и провалом. Самый приятный пункт – пораженцем вернуться домой и напиться в лоскуты.
Выбравшись на асфальт, Джейкоб придавил газ. «Хонда» присела и рванула вперед к позору неудачи.
Впереди показался дом Клэр Мейсон, пялившийся видеокамерами.
Тетка – подарок от сбрендивших богов.
Джейкоб врезал по тормозам, сдал назад и, подрулив к воротам, нажал кнопку интеркома.
Семь гудков. Видимо, даже у Клэр была личная жизнь.
– Кто там? – прохрипел динамик.
– Мисс Мейсон? Это Джейкоб Лев, лос-анджелесская полиция. Не уверен, что вы меня помните…
– Помню.
– Чудесно. Извините за беспокойство…
– Что вам нужно, детектив?
– Я бы хотел посмотреть записи ваших камер.
– Сейчас?
– Если это удобно.
– Вы знаете, который час?
Джейкоб понятия не имел. Глянул на приборную доску – первый час ночи.
– Умоляю, простите. Свинство, что я вас беспокою, но…
– До завтра не терпит?
– Я бы не просил, если б не срочность, мэм.
Раздраженный вздох.
– Подождите.
Глянув на черный глаз камеры, Джейкоб представил, как Мейсон пошла к мониторам. Он пригладил волосы, отер лицо и надел улыбку.
Динамик ожил:
– Что вы хотели посмотреть, детектив?
– Дорогу. Часа два назад. Я мигом. Спасибо.
Ворота дрогнули и стали отъезжать.
Сняв ногу с тормоза, знакомой дорожкой из кирпичного крошева Джейкоб проехал по знакомым владениям, испятнанным фонарным светом, и подрулил к знакомому сооружению в безликом модернистском стиле.
Открылась парадная дверь. В полосе желтого света возникли тот же заношенный зеленый халат, та же хмурая мина и дымящаяся кружка с чаем. Но теперь Джейкоба не потчевали.
Безмолвно прошествовали на наблюдательный пост. Джейкоб отвернулся, пока Мейсон вводила пароль.
– Я ищу машину, проехавшую к дому 446, – сказал он.
Мейсон кликнула мышью. Восемь квадратов, восемь пустых картинок, подернутых зеленью. Таймер отсчитывал секунды: 00:13:15, 00:13:16, 00:13:17…
– На сколько отмотать? – спросила Мейсон.
– На три часа. К половине девятого.
– Это уже три часа сорок пять минут.
– Я знаю. – Вообще-то он взял промежуток с большим запасом. – Извините.
Мейсон вздохнула и установила таймер на 20:00:00. Экранная картинка дернулась.
Молча смотрели, как со скоростью 8х истекают минуты. Джейкоб еще не решил, за что болеть: чтобы машина появилась или нет. Тупица, простофиля или псих – какой ярлык ему больше нравится?
Таймер достиг восьми тридцати – пусто. Мейсон вскинула бровь и увеличила скорость воспроизведения до 24х. Таймер завертелся. Девять. Девять десять. Девять двадцать. Джейкоб сел на хвост Пернату примерно в восемь десять. Дорога до Касл-корта заняла около полутора часов. Таймер показал девять тридцать. Джейкоб напрягся.
Девять сорок семь – что-то промелькнуло.
– Стоп! – рявкнул Джейкоб.
Мейсон стукнула пробел, запись остановилась на 21:50:51.
– Можно отмотать на пару минут назад?
Мейсон раздраженно засопела.
– Я что-то видел, – сказал Джейкоб.
– Меня.
Сердце упало.
– Точно?
– Я ездила ужинать. Вернулась без четверти десять. Это я, въезжаю.
– Вы так уверены.
Мейсон вскинула подбородок:
– Что-нибудь еще, детектив?
– Можно глянуть чуть дальше?
Мейсон прокрутила запись до реального времени. Ничего.
– Спасибо. Извините.
Хозяйка встала:
– Есть повод для беспокойства?
– Никакого. Еще раз спасибо. Я вам очень признателен. Спокойной ночи.
Лицо Мейсон говорило, что пожелание вряд ли сбудется.
Она препроводила гостя в тесную прихожую. Джейкоб хотел было в последний раз ее поблагодарить.
И задохнулся, обмер.
– Ну что еще?
Он глядел на рисунок тушью в золоченой раме: на волнистых лозах возлежит безголовая женщина, из разверстой шеи веером исходит поток энергии.
– Откуда это у вас? – спросил Джейкоб.
Мейсон сморгнула и выплеснула чай ему в лицо.
Подостывшее пойло больше испугало, чем обожгло; руки сами метнулись к лицу, успела даже проскочить мысль: экое хамство.
Тотчас Мейсон огрела его кружкой по голове. Что-то громко хрустнуло (хотелось верить, керамика, а не череп), от трубного гласа боли заложило уши, и Джейкоб рванулся к нечеткому силуэту, но от нового мощного удара чем-то тяжелым покачнулся и рухнул на колено, упираясь рукой в холодный бетонный пол. Кровь залила глаза. Курлыча, Мейсон снова замахнулась. Джейкоб перекатился в чайную лужу и выставил руку, защищаясь от удара картиной (возможно, «Быть безбашенной», но, может, и другой). Стеклянные зубья располосовали ему предплечье. Мейсон вскинула раму, словно топор, метя жертве в висок, Джейкоб прикрыл голову, рама разлетелась в щепки; Мейсон изготовилась обломком проткнуть Джейкоба, но тот успел подсечкой сбить ее на скользкий пол.
Оглушенный и полуослепший, Джейкоб навалился на осатаневшую бабу и сомкнул пальцы на ее горле. В уголках ее рта пузырилась пена и, смешиваясь с кровью из его распоротой руки, стекала ей на шею. Джейкоб искал сонную артерию. Пережать на четыре секунды – и все. Мейсон извивалась, брыкалась и царапалась. Их обоих накрыла чья-то тень, и мужской голос произнес:
– Довольно.