Высадив Алекса, Майло включил радио «мустанга» и поймал радиостанцию, которая передавала классический рок. Группа «Ван Хален» исполняла «Джамп».

Резвая маленькая машина, этот «мустанг». Темперамент так и рвется наружу.

— Раньше он принадлежал садовнику Тома Круза, — сообщила девушка из проката автомобилей.

Настоящая сова — она работала с часу ночи до восьми утра.

— Великолепно, — ответил Майло, бросив ключи в карман. — Надеюсь, это поможет мне на прослушиваниях.

Девушка понимающе кивнула:

— Вы исполняете характерные роли?

— Нет, — покачал головой Майло, — мне не хватает характера.

Он вернулся к дому Джона Дж. Брусарда на Ирвинг и несколько часов наблюдал за особняком. Жена шефа вышла из дома в 13.03, ее сопровождала женщина-полицейский, открывшая дверцу белого «кадиллака». Миссис Б. уехала в сторону Уилшира и вскоре скрылась из вида.

Джон Дж. остался в доме один? Майло знал, что Брусарда нет на работе; он звонил туда, представился служащим из офиса Уолта Обея, и ему вежливо сообщили, что шефа сегодня не будет.

Что ж, Майло совсем не удивился. В утреннем выпуске «Тайме» появились новые материалы, направленные против Брусарда. Лига защиты полиции жаловалась на падение нравов, сваливая все на Брусарда. Комментировал статью профессор юриспруденции, анализировавший поведение Брусарда. Между строк легко читался вывод, что темперамент шефа не годится для сегодняшней действительности. Интересно, что это значит?

Если принять во внимание события прошедшей ночи — и доклад шефу Крейга Боска, — Брусард не мог не понимать, что круг сужается.

Джон Дж. всегда отличался осторожностью. Что же он сейчас делает? Выбирает костюм из дюжины, висящих в шкафу? Казалось, происходящее его не взволновало.

Возможно, так и было.

Майло продолжал наблюдать за особняком. Он немного прогулялся, чтобы размять ноги, готовясь к долгому ожиданию. Однако очень скоро ему пришлось вернуться в «мустанг»: не прошло и пяти минут, как на подъездной аллее появился зеленый седан — самый обычный «форд», принадлежащий ПДЛА.

Одинокий водитель. Высокий человек неподвижно сидел за рулем. Майло сразу же узнал благородный профиль шефа.

Брусард свернул на юг, как и его жена. Притормозил на Уилшир, где довольно долго стоял на месте, включив сигнал левого поворота — наглядный пример достойного поведения за рулем, — после чего свернул на бульвар.

И поехал на восток. Возможно, он все-таки отправился на работу. Чтобы показать, кто в доме хозяин.

Ну что ж, существует только один способ узнать.

Брусард четко выполнял все правила, ни разу не превысив скорость, двигался вдоль центральной линии, потом показал правый поворот, свернул на юг, проехал мимо бульвара Вашингтона и плавно вписался в поток автомобилей, несущихся по восточной автостраде.

Машин было довольно много, однако свободного места оставалось достаточно, и Майло без труда следовал за «фордом», пока Брусард не съехал с автострады на Сото, в восточном Лос-Анджелесе.

Офис коронера?

Брусард действительно подкатил к аккуратному зданию морга, находившемуся в западном крыле больничного комплекса округа, но вместо того чтобы припарковаться рядом с другими полицейскими машинами, проехал еще две мили. Остановился на узкой улице под названием Сан-Элиас, свернул направо и на скорости двадцать миль в час двинулся мимо рядов небольших бунгало.

Преодолев три квартала Сан-Элиас, зеленый «форд» оказался в тупике и вырулил на обочину.

Въезд перегораживали роскошные двойные ворота из железа, украшенные готическими арками, высотой в двадцать футов. Идущие по верху ворот завитки образовывали буквы. Отставший на квартал Майло не сумел их прочитать.

Джон Дж. Брусард припарковал «форд», вышел, запер дверцу и поправил пиджак.

Нет, он не собирался в свой офис — шеф никогда не показывался в Паркеровском центре без формы. Идеально выглаженной, грудь украшена многочисленными нашивками. Во время торжественных мероприятий Брусард надевал шляпу.

Считает себя генералом, говорили насмешники.

Сегодня Брусард надел темно-синий костюм, прекрасно сидевший на его спортивной фигуре, голубую рубашку и золотой галстук — такой яркий, что он сиял, точно самоцветы. Превосходная осанка подчеркивала высокий рост, когда шеф полиции четким шагом подошел к железным воротам. Словно руководил какой-то церемонией.

Брусард отворил ворота и прошел внутрь.

Майло подождал пять минут и последовал за ним. Он несколько раз оглядывался, его охватила тревога. Что-то в поведении Брусарда…

Приблизившись к воротам, Майло прочитал:

МЕМОРИАЛЬНЫЙ ПАРК УПОКОЕНИЯ

Кладбище разделяла на две части вымощенная гравием длинная прямая аллея, вдоль которой шла живая изгородь из пестрого самшита. С трех сторон смыкались высокие зеленые стены голливудского можжевельника, слишком яркого под тусклым серым небом. И хотя Майло не видел апельсиновых деревьев, он мог бы поклясться, что ощущает аромат цветущих апельсинов.

Он почти сразу же наткнулся на статую благосклонно улыбающегося Иисуса, чуть дальше виднелось маленькое здание из известняка с надписью «ОФИС», вдоль которого были разбиты клумбы с анютиными глазками. Посреди тропинки стояла тачка. Старый мексиканец в рабочем комбинезоне и соломенной шляпе склонился над цветами. Он повернулся, бросил короткий взгляд на Майло, коснулся полей шляпы и вновь занялся прополкой.

Майло обошел тачку и сразу же увидел первый ряд могильных камней.

Старомодные плиты, высеченные из камня, часть которых осела; кое-где Майло заметил свежие цветы. Родители его были похоронены совсем в другом месте, неподалеку от Индианапо-лиса, в огромном городе мертвых, неподалеку от парков и универмагов. Здания в псевдоколониальном стиле, достойные Диснейленда, бесконечные зеленые лужайки, вполне подходящие для проведения соревнований по гольфу. Роль могильных плит исполняли бронзовые пластины, врезанные в зеленую траву, — они становились видны только после того, как ты подходил к ним вплотную. Даже в смерти Бернард и Марта Стеджес старались никому не мешать…

Кладбище оказалось небольшим, здесь совсем не было деревьев, если не считать можжевельника. Два акра открытой земли. И множество могильных плит — древнее место, где негде спрятаться, и Майло быстро нашел Брусарда.

Шеф стоял в левом углу кладбища. Второй ряд с конца, уютное, тенистое местечко. Майло подошел к Брусарду сзади, шеф стоял и смотрел на могильную плиту, сцепив за спиной большие темные руки.

Майло шел к нему, не пытаясь заглушить звук шагов. Брусард даже не повернулся.

Когда Майло подошел к могиле, шеф спросил:

— Почему мне пришлось так долго ждать?

Брусард стоял возле угольно-черной могильной плиты с розовой окантовкой, окруженной маргаритками:

ДЖЕЙН МЭРИ ИНГОЛЛС

Да обретет она мир в вечности

Чуть ниже выбиты даты рождения и смерти, указывающие на жизнь длиной в шестнадцать лет и три месяца. Рядом с именем Джейни был высечен улыбающийся плюшевый медвежонок.

Серо-голубая ягода можжевельника покоилась возле левого глаза медвежонка. Джон Дж. Брусард наклонился, взял ягоду и положил ее в карман идеально сидевшего двубортного пиджака с разрезами.

Взгляни, ма, сшито на заказ.

Майло вдруг вспомнил, как двадцать лет назад Брусард его допрашивал.

Наверное, в тысячный раз в памяти у него всплыла та сцена.

Если смотреть с близкого расстояния, шеф с тех пор не слишком изменился. Седеющие волосы и складки в уголках рта, но прекрасная осанка и руки, достаточно сильные, чтобы щелкать грецкие орехи.

— Вы часто сюда приходите? — спросил Майло.

— Когда вкладываю во что-то деньги, всегда стараюсь следить, чтобы они не пропали зря.

— Вкладываете?

— Я купил эту плиту, детектив. Ее отцу было плевать. Она бы оказалась на кладбище для бедняков.

— Искупление вины, — сказал Майло. Брусард заговорил после долгой паузы:

— Детектив Стеджес, я намерен проверить наличие у вас записывающих устройств, так что расслабьтесь.

— Конечно, — ответил Майло, с трудом удержавшись, чтобы не произнести «Есть, сэр», уже готовое сорваться с языка.

Что бы Майло ни делал, в присутствии Брусарда он ощущал себя маленьким и ничтожным. Шеф повернулся к нему и быстро, но тщательно проверил одежду.

Естественно, полицейский из отдела служебных расследований прекрасно знаком с техникой обыска.

Закончив, Брусард опустил руки и посмотрел в глаза Майло.

— Ну и что ты хотел мне сказать?

— Я надеялся, вы мне кое-что скажете.

Губы Брусарда не шевельнулись, однако в глазах появилось ироничное выражение.

— Ты бы хотел услышать признание?

— Если вам так хочется, — ответил Майло.

— А чего хочется тебе, детектив?

— Мне известно об Уилли Вернее.

— В самом деле?

— По налоговым ведомостям я нашел его адрес на Сто пятьдесят шестой улице, где он прятался — и где прикончили вашего напарника Поулсена. Там говорилось, что здание принадлежало матери вашей жены. В ночь, когда Уилли подвез Джейни Инголлс на вечеринку, он взял взаймы машину. Новый белый «кадиллак» в отличном состоянии. Ваша жена очень любит такие автомобили, за последние двадцать лет она владела шестью «кадиллаками» — и все они были белыми. В том числе и тот, на котором она ездит сейчас.

Брусард наклонился и стряхнул пыль с могильной плиты.

— Бернс был членом семьи, — сказал Майло.

— Был? — спросил Брусард.

— Да, именно был. Он перестал быть им прошлой ночью. Именно так, как вы и планировали.

Брусард выпрямился.

— Есть пределы любой защите. Даже если речь идет о семье.

— Кем он был, кузеном?

— Племянником, — ответил шеф. — Сын старшего брата моей жены. Все его братья и сестры стали респектабельными гражданами. Все закончили колледж или получили достойную специальность. А Уилли был самым младшим. И что-то у него не сложилось.

— Да, иногда так случается, — кивнул Майло.

— Ты рассуждаешь, как твой дружок, психиатр.

— Ну, это заразно.

— Неужели? — спросил Брусард.

— Да. Общение с правильными людьми оказывает положительное влияние на душу. И наоборот. Должно быть, вам приходилось нелегко, ведь вы играли по правилам, боролись с расистскими предубеждениями, делали карьеру, а Уилли весело проводил время, продавая наркоту. Он мог помешать вашему продвижению по служебной лестнице. Однако вы постарались ему помочь. Именно поэтому он ни разу надолго не задерживался в тюрьме. Вы познакомили его с Борисом Немеровым, наверное, неплохо заплатили. И отошли в сторонку, что вас вполне устраивало.

Брусард не реагировал на слова Майло.

— Однако вам было нелегко поддерживать отношения с известным нарушителем закона, — продолжал Майло.

— Я никогда не нарушал законов. Теперь замолчал Майло.

— Закон достаточно гибок, детектив, — заговорил Брусард. — Да, я поддерживал Уилли. Моя жена его обожала — она помнила хорошенького маленького мальчика. Для семьи он остался таким навсегда. Лишь я понимал, что он превратился в законченного наркомана. Возможно, мне следовало принять меры раньше. Или позволить ему самостоятельно решать свои проблемы.

Шеф слегка расслабился. Он терял интерес к разговору.

— А потом Уилли ввязался в серьезные неприятности. Стал свидетелем жестокого убийства, страшно испугался и сказал вам, что его собираются сделать козлом отпущения.

— И не зря испугался, — сказал Брусард. — Его опасения были вполне оправданными. — На губах шефа появилась холодная улыбка. — Слово черного наркомана против заявления богатых белых парней. Впрочем, никто не собирался отдавать Уилли под суд. План состоял в том, чтобы распустить слухи, подбросить улики, а потом устроить смерть Уилли от передозировки наркотиками, сделать анонимный звонок и закрыть дело.

— Поэтому Уилли обманул Бориса Немерова, но вы от него откупились. Затем добились передачи дела Поулсену, чтобы он мог его контролировать и охранять Уилли и его подружку.

— Это было временной мерой. Мы пытались перегруппировать силы, искали другие возможности.

— Но даже не пытались арестовать настоящих убийц, — заметил Майло, с удивлением обнаружив, что кипит от ярости. — Возможно, мы со Швинном не сумели бы их найти. С другой стороны, мы могли бы довести расследование до конца. Теперь ответа на этот вопрос не знает никто. Потому что вы остановили нас. И не говорите мне, что вы поступили так из-за Уилли. Кто-то начал защищать богатых парней. Человек, к мнению которого вы не могли не прислушаться.

Брусард вновь повернулся к Майло.

— Так вот как ты все понял.

— Нет, пока нет. Вот почему я здесь. Кто за этим стоял? Уолт Обей? Сутенером Джейни был грязный негодяй, который называл себя ее отцом. Девочку использовали два поколения богатых мерзавцев, но кто богаче старого Уолта? Он остановил расследование, Джон? Добрый, регулярно посещающий церковь дядя Уолт встревожился, что его гнусные привычки станут известны широкой общественности?

Эбеновое лицо Брусарда оставалось неподвижным. Он отвел взгляд в сторону и оглушительно расхохотался.

— Рад, что сумел развлечь вас, Джон! — прорычал Майло, руки которого так дрожали, что он сжал их в кулаки.

— Я тебя кое-чему научу, детектив. Ты слишком многого не понимаешь. Я провел немало времени в компании богатых людей и должен сказать, что это правда. Богатые отличаются от всех остальных. Они другие. Жизненные удары всегда смягчаются, ни у кого не хватает безрассудной смелости им противоречить. Очень часто их дети становятся чудовищами. Злобными тварями. Однако исключения существуют, одним из них является мистер Обей. Он именно такой, каким кажется со стороны: религиозный, искренний, нравственный, хороший отец, верный муж. Мистер Обей разбогател благодаря упорной работе и удаче — сам он всегда упирает на удачу, поскольку отличается скромностью. Ты должен понять, что он не имеет никакого отношения к закрытию расследования. Если упомянуть в его присутствии имя Джейни Инголлс, он лишь удивленно на тебя посмотрит.

— Быть может, я сделаю такую попытку, — заявил Майло.

— Держись от него подальше.

— Это официальный приказ, шеф?

— Это разумный совет, детектив.

— Тогда кто? — спросил Майло. — Кто за этим стоял? Брусард провел пальцем по воротнику рубашки, словно ему стало душно. Под лучами яркого солнца на лбу выступил пот, кожа блестела, точно шоссе в пустыне.

— Все произошло иначе, — наконец ответил Брусард. — Никто не отдавал непосредственного приказа закрыть расследование убийства Джейни Инголлс. Директива — а она пришла с самого верха департамента — состояла в том, чтобы положить конец многолетней преступной деятельности Пирса Швинна. Швинн вышел из-под контроля, он пристрастился к амфетаминам, стал слишком рисковать. Он превратился в настоящую бомбу с часовым механизмом, и департамент решил его обезвредить.

Тебе просто достался не тот напарник. Для тебя все могло закончиться гораздо хуже. Тебя не тронули, поскольку ты был новичком и никогда не участвовал в делишках Швинна. За исключением одного эпизода, когда ты видел, как он посадил известную проститутку в патрульную машину, и ты некоторое время возил их по городу. Но я решил тебе поверить, детектив. И перевел на приличное место, а не уволил со службы с позором.

— Это и есть тот драматический момент, когда мне следует начать вас благодарить? — Майло приложил ладонь к уху. — Но где же барабанная дробь?

Брусард презрительно усмехнулся:

— Ну, если тебе нравится быть болваном, дело твое.

— Я не нуждался в ваших подачках, Джон. Когда шлюха садилась в машину, я не знал, что произойдет дальше, я думал, что она его информатор.

Брусард улыбнулся:

— Я тебе верю, детектив. У меня есть все основания полагать, что ты не стал бы развлекаться с женщиной на заднем сиденье полицейского автомобиля.

Майло покраснел.

— И не нужно возмущаться, — сказал Брусард. — Я не стану делать вид, что понимаю твои пристрастия, но меня они не тревожат. Жизнь слишком коротка для нетерпимости. И я очень хорошо знаю, что значит быть изгоем. У меня давно нет желания переделывать людей. Пусть ханжи говорят все, что им хочется — до тех пор, пока не выходят за определенные рамки.

— Вы просто образец терпимости.

— Не терпимости, а конструктивного равнодушия. Меня не интересуют твои развлечения — ты меня вообще не интересуешь. Точка — до тех пор, пока хорошо выполняешь свою работу.

— Когда это в ваших интересах, — возразил Майло. Брусард ничего не ответил.

— Вы ведь человек со стороны, верно? — спросил Майло. — Но для человека со стороны вы подозрительно быстро взобрались по служебной лестнице.

— Упорная работа и настойчивость, — проговорил Брусард так, словно отвечал на подобные вопросы множество раз. — И удача. Ну, конечно, не обошлось без «да, масса» и поцелуев в задницу. — Он расстегнул воротник рубашки и ослабил узел галстука. Брусард старался вести себя, как самый обычный человек. Однако его выдавала безупречная осанка. — Работая патрульным, я вешал в своем шкафчике фотографии людей, которых боготворил. Фредерик Дуглас, Джордж Вашингтон Карвер, Ралф Банч. Однажды я распахнул дверцу и обнаружил, что мои фотографии разорваны в клочья, а стены украшены надписями вроде «Умри, Нигер!». Одну из фотографий я склеил при помощи прозрачной ленты, и если ты сейчас зайдешь в мой кабинет, то увидишь, что она висит над моим столом.

— Придется поверить вам на слово, — сказал Майло. — Не рассчитываю, что в ближайшее время меня пригласят в ваш кабинет. В отличие от достойного Крейга Боска. Вы разочаровали меня, Джон. Выбрать в качестве доверенного лица столь жалкого типа.

Брусард пожевал губами.

— У Крейга есть свои достоинства. Однако на сей раз он зашел слишком далеко.

— И каким было его идиотское задание? Напугать меня, чтобы я сосредоточился на расследовании дела Инголлс, заставить проявить рвение? На случай, если посланная Делавэру «Книга убийств» не окажет должного действия?

— Идиотское задание состояло в том, чтобы подтолкнуть тебя в нужном направлении. Я думал, тебя это заинтересует, но ничего не происходило. Все-таки двадцать лет.

— И тогда вы украли машину моего друга, распустили слухи о полицейском, заболевшем СПИДом, и ввели в игру Боска, который привел меня на почту, а оттуда к Ларнерам. Потом вы выследили доктора Делавэра и натравили на него Коури. Делавэр мог погибнуть прошлой ночью, сукин ты сын! — Майло едва не сорвался на крик.

— Однако не погиб, — спокойно ответил Брусард. — А я не склонен теоретизировать. Как я уже сказал, Крейг перестарался. Конец истории.

Майло выругался, потом замолчал, наклонился и провел ладонью по краю могилы Джейни. Плечи Брусарда напряглись, словно жест Майло был оскорбительным.

— Вы купили могильную плиту и полагаете, что получили отпущение грехов, Джон. Два десятилетия несчастная девочка лежит в могиле, а вы посчитали себя оправданным. Швинн прислал вам альбом, и через доктора Делавэра вы втянули меня в это дело. Почему? Я не верю, что ради справедливости.

Лицо шефа вновь стало непроницаемым. Майло представил себе, как Брусард тщательно стирает с альбома отпечатки пальцев, размышляет над возможными «случайностями», а потом принимает решение отослать фотографии человеку, который передаст их дальше. Он использовал Алекса, чтобы вывести Майло из равновесия, заставить его бороться за восстановление справедливости.

А если бы Майло не проглотил наживку, Брусард нашел бы другой способ. На самом деле он не оставил Майло выбора.

— У тебя есть репутация, — сказал Брусард. — Всем известно твое упрямство. И я решил его использовать.

Шеф полиции небрежно пожал плечами, и эта его легкость привела Майло в ярость. Он сцепил пальцы рук, чтобы не ударить Брусарда, и лишь через несколько мгновений заговорил:

— А почему вы хотели, чтобы расследование было доведено до конца именно сейчас?

— Времена меняются.

— Нет, изменились ваши личные обстоятельства. — Майло ткнул пальцем в могильную плиту. — Вам плевать на Джейни, а также на правду и справедливость. Просто вам стало выгодно поймать Коури и его дружков — и вы своего добились. Несколько трупов в Оджае, еще пара в Санта-Барбаре, Коссаки нашли свой конец в Инглвуде, и нет никаких оснований связать все смерти воедино. Теперь ничто не помешает вам продолжить свою веселую игру с Уолтом Обеем, вы сможете спокойно строить свой город. Вот что стоит за всем этим, Джон, не так ли? Деньги старика. Проклятая Эспе-ранца.

Брусард насторожился.

— Эсперанца, какое дерьмо, — продолжал Майло. — Это слово значит «надежда», и вы надеетесь, что город принесет вам огромные деньги. Вы ведь прекрасно понимаете, что шефа полиции из вас не получилось, и вам очень скоро придется с позором покинуть свой пост. А вот дядюшка Обей сделал предложение, по сравнению с которым ваша пенсия выглядит смехотворной. И какую же вы заключили сделку, Джон? Глава системы безопасности целого города в сочетании с должностью вице-президента какой-нибудь крупной корпорации? Дьявольщина, Обей наверняка даст вам кучу привилегированных акций, которые сразу же выведут вас на неслыханные финансовые высоты.

Я уже не говорю о том, как он одарил вашу жену и дочь. Чернокожий становится совладельцем города — старина Обей настоящий либерал. Все выглядело чудесно, пока не появились конкуренты. Проблема состоит в том, что грандиозный замысел Обея предполагает строительство развлекательных заведений, иными словами, возвращение НФЛ в Лос-Анджелес. Если старику удастся провернуть свой проект, цены на землю в Эсперанце взлетят к небесам, а вы станете членом загородных клубов, где будете пожимать руки крутым парням.

Но Коссаки хотели совсем другого. Они мечтали возродить Колизей или какое-то другое место в центре города. Эти два клоуна привлекли на свою сторону Микроба Бациллу и Алмазного Джима Хорна и устроили встречу с Обеем в своем ресторанчике. А потом попытались убедить дядю Уолта финансировать их идеи. Обычно он сразу отклонял такие сомнительные предложения, но на сей раз согласился послушать. Один тот факт, что он появился в «Львиной крови», не пригласив вас, говорит о том, что он не принял окончательного решения, и тогда, Джон, вы испугались. Коссакам еще ни разу не удавалось провернуть сделки такого масштаба, но сейчас они позаботились о вполне приличном финансировании и поддержке городского совета. Но самое главное, Обей постарел, а его жена серьезно больна. Вот в чем причина, не так ли, Джон? Вы сумели забраться так высоко, а ваш дом мог в любой момент рассыпаться.

Глаза Брусарда обратились к трещине на асфальте. Его нижняя челюсть выдвинулась вперед, и Майло понял, что шеф изо всех сил сдерживается, чтобы не ударить собеседника.

— Ты сам не знаешь, о чем говоришь, детектив.

— Джон, — не унимался Майло, — я видел, как машина «скорой помощи» сегодня утром въезжала в Мьюрфилд. Миссис О. очень серьезна больна. Старой Барбаре совсем плохо. Дядя Обей уже не тот.

Рука Брусарда метнулась к узлу галстука. Он рванул его вниз, продолжая смотреть в пустоту.

— Обей владеет землей много лет, — продолжал Майло. — Он в любой момент может ее продать и получить огромную прибыль. Конечно, он преподнесет вам утешительный приз, однако вы останетесь бывшим шефом полиции с подмоченной репутацией. Быть может, сеть аптек предложит вам должность начальника системы безопасности.

Брусард ничего не ответил.

— Получится, что все эти годы вы напрасно целовали задницы, — безжалостно напомнил Майло, — и старались вести себя безупречно.

— Что ты хочешь? — едва слышно спросил Брусард. Однако Майло не стал отвечать на его вопрос.

— Вы сняли с себя ответственность за приказ убрать Швинна, в результате чего расследование было заморожено, но это чепуха. Передача дела об убийстве Джейни Лестеру Поулсену стала уловкой. Разве специалист по внутренним расследованиям вроде вас мог раскрыть преступление на сексуальной почве?

— Лес работал в убойном отделе в Уилшире.

— Сколько времени?

— Два года.

Майло принялся беззвучно аплодировать.

— Целых двадцать четыре месяца бегал за бандитами, стреляющими друг в друга, и вдруг назначен в одиночку расследовать такое ужасное убийство. Его основная задача состояла в охране Уилли и Кэролайн в Уоттсе, потому что ваша семья любила Уилли.

— Я постоянно ходил по тонкому льду… с Уилли. Семья давила на меня. Я купил жене роскошный автомобиль, а она одолжила его Уилли. Машина офицера отдела служебных расследований на месте убийства.

В голосе шефа появились нотки отчаяния. Так обычно говорят люди, находящиеся под подозрением. Сердце Майло наполнила радость.

— А что вы рассказали семье, когда Уилли исчез?

— Что он сгорел в доме. Я хотел положить конец своим мучениям. — Шеф повернул голову, и его взгляд переместился на один из соседних рядов. — Они полагают, что Уилли лежит здесь. Мы организовали скромную погребальную церемонию.

— А кто был в гробу?

— Я сжег старые бумаги в своем кабинете, собрал пепел в урну, и мы ее похоронили.

— Я вам верю, — сказал Майло.

— Я думал, Уилли погиб. Лестер умер во время пожара, русского убили — я понимал, что его смерть связана с Уилли, поэтому и решил: Уилли отправился на тот свет. Через неделю он позвонил мне, разговаривал так, словно вот-вот умрет, рассказал, что сильно обгорел, и просил прислать денег. Я повесил трубку. С меня было достаточно. Я не сомневался, что он протянет не больше нескольких месяцев. Уилли сильно пристрастился к героину.

— И вы заявили, что он мертв.

— Он сам решил свою судьбу.

— Нет, Джон, Вэнс Коури убил его прошлой ночью. Разрубил пополам очередью из автоматического пистолета. Я похоронил его собственными руками — если хотите, могу показать вам место, и мы устроим настоящие похороны.

Брусард медленно покачал головой:

— Я думал, ты умен, а оказывается, ты глупец.

— Из нас с вами получилась отличная команда, Джон. Мы вдвоем решили все проблемы. Но кто столкнул с лошади Швинна? Вы сделали это лично или отправили туда когото вроде Крейга? Наверное, пришлось найти человека — негр вызвал бы в Оджае слишком много подозрений.

— Никто Швинна не толкал. У него случился эпилептический припадок, и он упал в овраг вместе с лошадью.

— Вы там были.

— Туда ездил Крейг.

— Понятно, — проговорил Майло.

Алекс развеселился бы, услышав его. Если, конечно, вновь обрел способность веселиться.

— Ты можешь думать все, что угодно, — заявил Брусард, — но Швинн умер именно так.

— Думаю, вы наделали в штаны, когда получили от Швинна альбом со снимками. Все эти годы вы считали его жалким наркоманом, а у него оказалась отличная память. И он сохранил фотографии.

Брусард презрительно улыбнулся:

— Похоже, ты потерял способность рассуждать логически: только что ты заявил, будто я хотел покончить с конкурентами. Почему же тогда меня могло встревожить вмешательство Швинна? Напротив, если бы оказалось, что Коссаки…

— Швинн знал, что именно вы закрыли дело. Как только удалось убрать Швинна, вы решили, что теперь все пойдет как надо. Вы умеете приспосабливаться, Джон.

Брусард вздохнул:

— А теперь ты опять упрямишься. Я уже сказал, приказ об отстранении Швинна…

— И что с того, Джон? Если Уолт Обей хотя бы наполовину такой праведник, как вы его описываете, то он уважает вас за высокие нравственные принципы. Если бы Швинн начал поднимать волну, он поставил бы под сомнение вашу репутацию, и вам пришлось бы забыть о своих мечтах. Поэтому Швинн должен был покинуть сцену. Все как в боулинге, верно? Только роль кеглей исполняют люди. Сначала ты их ставишь, потом сбиваешь — и все дела.

— Нет, — возразил Брусард. — Я послал Крейга поговорить со Швинном, чтобы он выяснил, что ему известно. Зачем его убивать? Он мог оказаться полезным. Без него мне пришлось обратиться к тебе.

— Припадок. Брусард кивнул.

— Крейг приехал на ранчо, увидел, что Швинн решил покататься на лошади, и последовал за ним. Потом у них произошел… разговор, Крейг представился, и Швинн рассердился. Он хотел, чтобы я встретился с ним лично, а не посылал посредника. Швинн оказался слишком высокомерным. Крейг попытался его уговорить. Обсудить детали расследования. Швинн отрицал, что имеет какое-то отношение к альбому, после чего принялся бредить относительно ДНК — поисков образцов спермы, немедленного раскрытия убийства.

— Вот только пробы никто не брал, — заметил Майло. — Все улики были уничтожены. Швинну бы это не понравилось.

— Швинн повел себя неразумно, он полез в драку, сидя на лошади, но лошадь ему не подчинилась. Крейг всячески старался успокоить Швинна, Швинн попытался слезть с лошади, но тут глаза у него закатились, изо рта пошла пена, он начал конвульсивно дергаться. Лошадь запаниковала и потеряла равновесие. Она рухнула в овраг, нога Швинна застряла в стременах, его протащило по дну оврага, и он ударился головой о камень. Когда к нему подбежал Крейг, он уже умер.

— И Крейг сбежал. Брусард ничего не ответил.

— Потрясающая история, — сказал Майло. — Забудьте о строительстве городов, Джон. Пишите сценарии.

— Возможно, я так и поступлю, — ответил Брусард. — Когда пройдет время и все уляжется.

— О чем вы, Джон?

— О боли. Все это досталось мне нелегко.

Левая щека Брусарда задергалась. Он вздохнул. Воплощение оскорбленной добродетели. Майло ударил его.