Три дня не особо удачной охоты.

Майло и Рид прочесали всю трассу, ведущую к аэропорту, и выяснили, что больше ни одна проститутка не сталкивалась с бритоголовым клиентом, размахивающим ножом. Младший детектив Диана Салазар арестовывала Демору Монтут несколько раз и полагала, что родом та из Алабамы, однако не была в этом уверена. По налоговым ведомостям штата никто с такой фамилией не проходил.

– Вы, случайно, не знаете ее стоматолога, Диана?

– Угадали, Майло, не знаю. Равно как и ее парикмахера и личного тренера.

– Какой она была?

– Славная женщина, не очень умная; никогда не поднимала шума, если мы загребали ее при ловле на живца. Много лет назад она была действительно симпатичной.

– Единственный снимок, который я видел, был сделан два года назад.

– Ну, как обычно, – подала плечами Салазар.

* * *

Никто не слышал, чтобы Демора, Шералин Докинз или Большая Лора Ченовет работали на частных вечеринках.

– Если б они этим занимались, то похвастались бы, – сказал один сутенер. – Большая Лора – особенно, она любила выставляться, пускать пыль в глаза. А если с ней не соглашались, лезла в драку.

– С вами такое бывало? – спросил Рид.

– Что?

– Драки с Большой Лорой.

– Не, не было такого. Если б она полезла на меня, я бы ее прибил.

– Ее кто-то и прибил.

– Да плевать. Мне идти надо.

Проститутка по имени Чарвей, юная, все еще стройная, без шрамов на теле, полагающая, что у нее еще вся жизнь впереди, поглаживала свои груди, смеялась и говорила чувственным голосом:

– Они? С богатенькими типами? Для каких же вестсайдских вечеринок могут понадобиться такие старые кошелки?

* * *

На обратном пути в офис Майло угрюмо молчал. Видимо, почувствовав это, Мо Рид вел машину быстро.

– Может быть, Вандеры не имеют к этому никакого отношения, просто Хак – маньяк-одиночка?

Наблюдение за управляющим было установлено. То, что поместье Вандеров располагалось на вершине холма в конце дороги, ограничивало число выгодных точек обзора на Калле-Маритимо – ближайшая была в двух кварталах от ворот. Наблюдение не дало ничего: Хак не покидал дом.

Майло решил продолжать наблюдение до наступления темноты, сказав Риду, что они поделят смены между собой.

– Издали мы ничего не узнаем, лейтенант, – ответил Рид. – Надо прощупать самого этого типа.

– И как мы сделаем это, парень?

– Доверьте это мне, – ответил Рид. – При все моем уважении к вам…

– Тебе что, совсем не нужен сон?

– Я мало сплю. Меня никто не заметит, я умею сливаться с местностью.

– И как ты этому научился? – спросил Майло.

– Я был младшим сыном.

* * *

Практически вся взрослая жизнь Хака была пустым листом, и заполнить хотя бы часть этого сплошного пробела могла лишь Дебора Валленбург, адвокат, которая вытащила его из тюрьмы для несовершеннолетних. Однако спрашивать у нее не было смысла; адвокатша, скорее всего, будет молчать, как камень, о делах своего клиента – и это в лучшем случае. В худшем же она уведомит Хака, и, если тот в чем-то виноват, он сбежит.

Мои услуги не требовались, и я занялся консультациями по делам заключенных; это не отнимало много времени, оставляя мне возможность лениво погулять с Бланш и пообедать с Робин.

Посреди всего этого мне позвонила с Лонг-Айленда Эмили Грин-Басс.

– Я узнала ваш номер на психологическом сайте штата, доктор. Надеюсь, вы не в обиде.

– Ничуть. Чем могу быть полезен?

– Я звоню вам, а не лейтенанту Стрёджису, потому что… это не совсем касается дела Селены… – Голос ее прервался. – Поверить не могу, что я использую это слово.

Я ждал. Она продолжила:

– Я уже говорила с лейтенантом Стёрджисом и знаю, что дело стоит на месте. А вам я звоню… на самом деле, я не знаю, почему я звоню вам… Наверное, я… извините, что зря трачу ваше время, доктор.

– Не зря.

– Вы говорите это просто потому, что… простите, я не знаю, что делаю.

– Вы прошли через такое, чего большинство людей и отдаленно не могут себе представить.

Молчание. Когда Эмили, наконец, заговорила, голос ее был тихим и хриплым.

– Наверное… наверное, мне нужно… Доктор Делавэр, я все время думаю о той беседе. В участке. Мои мальчики… должно быть, мы выглядели совершенно сумасшедшей и недружной семьей. На самом деле, это не так.

– То, что случилось, на сто процентов нормально, – заверил я.

– Правда?

– Да.

– Вы видели других людей в такой ситуации?

– Многих людей. Четкой схемы поведения не существует.

Долгая пауза.

– Спасибо. Наверное, я хотела, чтобы вы поняли: на самом деле мы совершенно нормальные, обычные люди, но сейчас, когда я говорю это вслух, мои слова звучат нелепо. Какая разница, какое мнение у вас будет о нашей семье?

– Вы пытаетесь обрести хотя бы какой-то контроль над ситуацией.

– Что совершенно невозможно.

– И все же иногда следует хотя бы попытаться, – сказал я. – Я увидел в ваших сыновьях привязанность и любовь, к вам и к Селене.

Всхлип задребезжал в мембране телефона, словно отдаленный раскат грома. Я ждал, пока звук утихнет.

– Я не знаю, что могла бы сделать, начнись все сначала, – выдавила Эмили. – Я имею в виду – в отношениях с Селеной. Может быть, останься Дэн в живых… Он был хорошим отцом. У него нашли рак мозга. Он ничем не заслужил это; он не пил, не курил, не… это просто случилось, врачи сказали, что это одна из тех вещей, которые просто случаются. Наверное, надо было объяснить это Селене. Но она была такой маленькой, и я подумала… – Эмили судорожно втянула воздух. – Она потеряла отца, а я потеряла любовь всей моей жизни. После этого все посыпалось.

– Мне жаль, что вам пришлось испытать все это.

Молчание.

– Миссис Грин-Басс, то, что случилось с Селеной, не было связано с тем, что она потеряла отца.

Может быть, это и ложь, но кому какое дело?

– А с чем тогда?

– С чем-то еще, что невозможно определить.

– Но если б она не переехала в Лос-Анджелес… – Хриплый смешок. – «Если то», «если это», «если б только», «могло бы», «следовало бы», «было бы»… Она полностью порвала со мной.

– Так или иначе, дети отдаляются, – произнес я. – Если не географически, то психологически.

Перед моими глазами пронеслось мое собственное путешествие через всю страну – мне тогда было шестнадцать лет. Череда вокзалов, пустошей за окном вагона, киосков с гамбургерами… Потрясение при виде силуэта большого города впереди. Перспективы новой жизни, внушающие восторг и ужас.

– Отдаляются, – согласилась Эмили Грин-Басс. – Полагаю, это необходимо.

– Именно. Люди, остающиеся на одном месте, нередко чахнут.

– Да-да… Селена поступала именно так, как хотела. Всегда. Она была упорным ребенком. Всегда знала, чего хочет, и добивалась этого. Вот почему так тяжело думать, что кто-то ее… одолел. Она была хрупкой, но сильной личностью, доктор. Сто десять фунтов веса – но легко было забыть, какая она… маленькая. – Снова раздался всхлип. – Она была моим ребенком, доктор.

– Я вам очень сочувствую.

– Знаю… у вас добрый голос. Если вы узнаете что-нибудь, вообще хоть что-нибудь, вы позвоните мне?

– Конечно.

– Глупый вопрос, – вздохнула Эмили. – Кажется, я часто задаю глупые вопросы.

* * *

Закончив с очередной консультацией, я писал отчет, когда мне позвонил Майло.

– Не пойти ли нам пообедать?

Было три часа дня.

– Как-то уже поздновато, минимум на час…

– Тогда назовем это «перекусить». Я через полчаса встречаюсь с Ридом, он попросил.

– В чем дело?

– Он оставил сообщение на моем автоответчике, но ничего не уточнил. Голос у него был слегка взволнованный.

– Хорошо, буду, – ответил я. – Карри и что-то там тандури?

– Не-а, пицца. Парню нужно разнообразие в питании. А также местечко, где его не найдет его братец.

* * *

«Разнообразием» оказался похожий на амбар «Пицца-Палаццо» на Венис-Бич неподалеку от Сотела. Скамьи и столики для пикника. Благодаря неурочному часу зал, пропахший залежавшимся сыром, был почти пуст, не считая двух дальнобойщиков, чья фура занимала половину парковки. Огромные пироги для огромных мужчин.

Тишину нарушали лишь гудки и писки, доносившиеся от игровых автоматов, выстроившихся у дальней стены. Покинутые автоматы взывали, требуя внимания.

Мы с Майло прибыли одновременно. На парковке не было видно черного «Камаро», однако Мо Рид обнаружился в зале пиццерии. Он снова влез в блейзер и галстук, и вид у него был такой, словно ему не по себе. Полицейский сидел за столиком, потягивая из кружки безалкогольное корневое пиво.

– Новые колеса, парень? – спросил Майло.

– То есть?

– Не вижу ничего черного, блестящего или шевролёвого.

– А, он был взят напрокат, – ответил Рид. – Теперь я взял другую.

– Драндулет в ремонте?

Рид покраснел.

– Дай, угадаю, – сказал Майло. – Ты берешь машины напрокат, чтобы следить за братом. Ты хотя бы заполняешь бланки, чтобы тебе возместили расходы?

Рид покачал головой.

– Разориться хочешь, парень?

– Я просто не думаю о таких вещах.

– Тц-тц-тц, дядюшка Майло безутешен… Ладно, как давно ты его выслеживаешь?

– Ну… с того дня, как он сам явился к нам. Это не отразится на работе, лейтенант, обещаю. Я использую свободное время. Он ждет, что я буду за рулем какого-нибудь хлама, так что это было несложно, на «Камаро» он внимания не обратил. Но для полной уверенности я вчера поменял машину.

– Прокачался до «Феррари»? – поддел Майло.

– «Кадиллак» цвета мокрого асфальта, – ответил Рид. – С тонированными стеклами, так, на всякий случай. Поскольку Хак явно никуда не выходит, я решил, что, наверное, надо попробовать узнать, кто заплатил за то, чтобы на него пало подозрение. Не то, чтобы я считал это уликой – просто хотел знать, кто желает, чтобы мы думали на Хака. Может быть, эти люди могут рассказать нам что-нибудь еще…

Рид умолк и стал разглядывать дощатую столешницу. Он нервничал, словно ребенок, который только что закончил оправдываться перед рассерженным родителем.

– В этом есть некий смысл, – кивнул Майло. – Узнал что-нибудь?

– На самом деле – да.

* * *

Рид наблюдал за тем, как Фокс ездит на множество деловых встреч («В «Айви», в «Гриле-на-Аллее», в «Жан-Поле», все в его стиле»). Проверив по базе данных номера машин сотрапезников Фокса – каким бы ненадежным это ни казалось, – Рид нашел кое-какие ответы.

– Новый «БМВ-трёха» зарегистрирован на имя Симоны Вандер по адресу в Брейкторн-Вуд. Это в холмах, округа Беверли-Хиллз. По имени выяснилось – белая женщина, тридцать один год, в розыске не находится, арестов и приводов нет, физические данные соответствуют женщине, которую я видел с ним в «Джеффри».

– В Малибу?

– Да.

– Живет в Беверли-Хиллз, но обедает на побережье, – заметил Майло. – Кто она, еще одна бывшая жена?

– Дочь, – поправил Рид. – Я нашел ее свидетельство о рождении. Родилась в медицинском центре Сидарс-Синай, отец – Саймон Вандер, мать – Келли. Я проверил и Келли тоже. «Вольво» пятилетней давности, адрес в Шерман-Оукс с номером квартиры.

– Папочка и вторая жена ведут роскошную жизнь, первая жена ютится в квартирке.

– Но у дочери, Симоны, довольно неплохое жилье, – отметил Рид. – Дом в коттеджном поселке – тихое зеленое местечко.

– Вы заезжали туда?

– Сегодня утром.

– Саймон и Симона, – хмыкнул Майло. – Миленько. Как бы ты это определил, Алекс? Привязка, эмоциональное отождествление?

– Еще пара таких вопросов, и будешь платить мне как частному психоаналитику.

Он снова повернулся к Риду.

– Какую пиццу хочешь? Я вот воображаю штуковину размера экс-экс-экс-эль, с высоким краешком, с поджаристой корочкой, наполовину с колбасой, наполовину с анчоусами, наполовину с мясными тефтелями, наполовину со строганой олениной.

Рид сразу приуныл.

– Я что, зря потратил время?

– Не совсем, но сначала мы поедим. Так с чем тебе пиццу, детектив Рид?

– Ну… просто с сыром. Пару ломтиков.

– Дай себе волю, парень. Я закажу для себя среднюю колбасную, дополнительно с толченым чесноком и перцем. Заказывай, потом пойди к автомату со жвачкой и купи мятную без сахара. Мы не хотим рисковать тем, что оскорбим нюх мисс Симоны.