Симона Вандер проводила нас до ворот. Майло медленно повел машину вниз по Бенедикт-Кэньон.

– Она знакома с Хаком, – сказал Мо Рид. – Думаю, это смещает акцент на него как на маньяка-одиночку, лейтенант.

Ответом было лишь ворчание.

На Лексингтон-роуд Рид попробовал снова:

– Это не будет проблемой, лейтенант.

– Что не будет?

– Мои отношения с Аароном.

– Я никогда и не считал, что они будут проблемой.

– Она дала нам один ключ: непохоже, чтобы Вандеры бежали от чего-либо. Что мы думаем о тех секс-вечеринках, на которых играла Селена?

– Хороший вопрос.

– Так Вандеры по-прежнему потенциальные подозреваемые?

– Нет причин исключать их. Или кого-либо еще. – Майло улыбнулся. – С альтернативным образом жизни. Было ли это тем, что привело к смерти Селены и других женщин? Да черт его знает.

– Пропажа компьютера Селены свидетельствует, что убийца хотел сохранить что-то в тайне, – напомнил я.

– Или просто плохой парень хотел избавиться от любых намеков на то, что он как-то был связан с Селеной, – возразил Рид. – И значит, это был кто-то, кого она знала. И она знала Хака. А теперь мы знаем, что он пускал на нее слюнки. Добавим того лысого типа, которого видела Рамос, – и Хак кажется все более и более вероятным подозреваемым.

– Жуткий тип, – кивнул Майло. – Но не для Вандеров. У Саймона, как у успешного бизнесмена, острое чутье. По словам его дочери, он склонен доверять, однако она не сказала, что он наивный сосунок. Зачем ему давать Хаку работу, которая подразумевает проживание в доме Вандеров?

– Тот самый странный, то есть альтернативный образ жизни?

Майло не ответил, пока мы не проехали примерно милю по Сансет-роуд.

– Ладно, мы пригласим мистера Хака на допрос, но мягко, мягко; может быть, он не бросится сразу звонить адвокату. Однако не сегодня – нужно понаблюдать еще пару дней. Если нам повезет, он наконец-то выйдет из дома, направится прямо на Центральный бульвар и снимет девицу прямо у тебя на глазах, детектив Рид. При самом лучшем раскладе он попытается сделать что-нибудь плохое, и ты героически арестуешь его. Тогда ты будешь красоваться на пресс-конференциях, а я – заполнять бумажки.

– Ты думаешь, он настолько глуп? – хмыкнул Мо. – Учитывая то, что мы нашли все эти трупы, он снова пойдет туда?

– Это тебе впёрлось понаблюдать за ним, парень.

Молчание.

– Да, это было бы глупо, – продолжил Майло, – но не будь глупых преступников, наша работа была бы такой же веселой, как раковая опухоль. И, с точки зрения Хака, ничего особенного не происходит. Мы пару минут поболтали с ним – и больше не возвращались, а на пресс-конференции сказали, что никаких улик нет. Ему должно казаться, что мы ни хрена не знаем. Что, в общем-то, близко к истине.

– Он почувствует себя уверенно и нанесет новый удар? – предположил Рид.

– Почерк убийств указывает на растущую самоуверенность, – сказал я. – Преступник начал с женщин, которых вряд ли кто-то стал бы искать, и спрятал тела понадежнее. Никто их не хватился, и тогда он перешел к той, пропажу которой точно обнаружат, оставил ее труп на виду, да еще и позвонил для верности.

– Мистер Шипящий, – кивнул Рид. – И все крутится вокруг болота. Это он что, остается в своей географической зоне комфорта?

– Болото может быть частью сценария, позволяющего ему пощекотать нервы.

– Это место его заводит? Каким образом?

– Доктор Харгроув назвала его священным местом. Убийства, совершаемые ради удовлетворения, часто включают в себя осквернение святых мест – оно дает ощущение власти. Какое место лучше подойдет для того, чтобы выставить напоказ дело рук своих? К тому же, могут быть и практические причины. Доступ к болоту для посторонних ограничен. Если б он продолжил прятать трупы в трясине, о его преступлениях еще много лет так никто и не узнал бы.

– Но вместо этого он решил прорекламировать себя. – Рид негромко присвистнул. – Жизнь – как в кривом зеркале.

– Первый шаг к тому, чтобы стать отличным детективом, парень, – произнес Майло.

– Что именно?

– Понимание того, что ты живешь в другом мире.

* * *

По крыше арендованного «Кадиллака» Рида разгуливали голуби.

– История всей моей жизни, – проворчал он.

Звучало это невероятно похоже на высказывания Майло.

Телефон детектива зазвонил.

– Рид… Мне очень жаль, мэм… да, конечно, мэм.

Он достал планшет, что-то записал и завершил звонок.

– Это была Мэри Льюис, мать Шералин Докинз. Она живет в Фоллбруке. Что важнее – следить за Хаком или поговорить с ней?

– Поговорить, – решил Майло. – Захвати набор для взятия анализов. В крайнем случае, мы точно подтвердим, Шералин это или нет. А я пригляжу за Хаком.

– Судя по тому, что она сказала, я могу выехать прямо сейчас, провернуть все дела и вернуться к дому Вандеров часов в восемь-девять.

– Поспешишь – людей насмешишь; сейчас повсюду пробки, так что не торопись. Возьми набор для ДНК-проб, упакуй дорожную сумку и выезжай, когда на трассах будет посвободнее. Езжай вдоль побережья, переночуй в Капистрано или где-нибудь там. Поужинай морепродуктами, посмотри телик и навести мисс Льюис с утра.

– Есть предложения, где лучше заночевать?

– Департамент не станет платить за «Ритц-Карлтон», так что тебе повезет, если тебе компенсируют койкоместо и чизбургер из торгового автомата. И ради бога, заполни бланки на компенсацию… хотя нет, забудь, я сделаю это за тебя.

– Я это сделаю, – пообещал Рид. – Честное слово.

– Бла-бла-бла, – фыркнул Майло.

* * *

Они отъехали от «Пицца-Палаццо», а я направился домой. По пути позвонил Робин и спросил, не купить ли мне чего-нибудь на ужин.

– Я тебя опередила, – ответила она. – Купила ростбиф.

– И по какому поводу?

– По поводу того, что мне попался ростбиф. Я подумала, что можно пригласить Майло и Рика. Если, конечно, Рик свободен, что бывает редко.

– У тебя гостеприимное настроение?

– У меня есть платье для приема гостей, шейкер для мартини и достаточно говядины, чтобы накормить восьмерых – так что Майло голодным не останется. Мне это пришло в голову, когда он позвонил тебе сегодня утром. Я уже сто лет с ним не общалась, а их обоих мы не видели в нерабочей обстановке еще дольше.

– Хорошая мысль, – отозвался я, – но Майло сегодня занят наблюдением.

– А, ясно… И с какого часа?

– После наступления темноты.

– Тогда давайте поужинаем пораньше.

– Ты нормально себя чувствуешь?

– А что?

– У тебя какой-то странный приступ общительности.

– Я живу слишком замкнуто, милый. Ты куда-то ходишь, встречаешься с людьми. А я разговариваю с Бланш и кусками дерева.

– Я позвоню Майло.

– Я сама позвоню. Ему будет трудно отказать мне.

* * *

Для обоих приглашенных это был приятный сюрприз.

У доктора Рика Сильвермена как раз закончилось дежурство в больнице.

– Красное мясо? – уточнил Майло. – Общественная безопасность подождет.

Рик прибыл первым; он был одет в шелковую рубашку цвета красного дерева, отутюженные джинсы и низкие туфли с сетчатым верхом. В руках у него был огромный букет орхидей для Робин. Его серебристые волосы отросли длиннее обычного, тонкие усы были подбриты с хирургической точностью.

Робин взяла цветы и поцеловала его. Бланш потерлась головой о его джинсы. Рик опустился на одно колено и погладил собаку.

– Ты прекрасна. Можно, я заберу ее к себе домой на ответную вечеринку?

– Я люблю тебя, Ричард, – ответила Робин. – Но не настолько.

Он еще немного поиграл с Бланш, взирая на ростбиф, шкворчащий на сковороде.

– Пахнет великолепно; хорошо, что я взял лишнюю дозу «Липитора». Тебе помочь с чем-нибудь?

– Тут не с чем помогать. «Манхэттен» со льдом, добавить «Мэйкерс Марк», красный вермут, немного апельсинового биттера, без хереса, верно?

– Впечатляет, – произнес Рик. – Не то чтобы это было способно отвлечь меня от такой компаньонки. – Он уселся, и Бланш устроилась у его ног; свесив длинную руку вниз, Рик чуткими пальцами почесывал ее брыла. – Здоровяк будет здесь с минуты на минуту.

– Он звонил полчаса назад, – отозвалась Робин. – Сказал, что ему позвонили из Центрального управления и что если он не сможет добраться, то сообщит. С тех пор от него ничего не слышно.

– Центральное управление? Опять…

– Что опять?

– Новый начальник – ужасный зануда. Майло к этому никак не привыкнет. Это, пожалуй, лучше, чем было прежде, но личное внимание к делам – палка о двух концах. Верно, Алекс?

– Работа под давлением, – ответил я.

– Вот именно.

Рик позвонил на мобильник Майло, попал на автоответчик, но не стал оставлять сообщение.

Робин принесла ему коктейль и повернулась ко мне:

– Тебе «Чивас», солнце мое?

– Спасибо.

Пока она наливала мне виски, Рик со своим «Манхэттеном» отошел к кухонному окну, глядя на деревья и в небо.

– Я уже забыл, как здесь красиво. – Он сделал глоток. – Похоже, это болотное дельце нескоро получит завершение, да, Алекс?

Я кивнул.

– Ужасно, – продолжал Рик. – Несчастные женщины… Хотя я мыслю эгоистично, даже нарциссически до отвращения. Меня пригласили произнести речь на сборище бывших студентов, и я подумал, что мы оба могли бы отправиться туда, а после скататься в Новую Англию. Майло никогда там не был.

– Начальные курсы в Брауне или медицинский колледж в Йельском универе? – спросила Робин.

– В Йеле. – Он рассмеялся. – Ладно, невелика важность, такие сборища всегда ужасно скучные.

Хлопнула входная дверь, и хриплый голос прорычал:

– Я чую плоть!

Майло протопал в кухню, обнял всех по очереди и вобрал в легкие, казалось, весь воздух в помещении. На лице Рика отразилось облегчение.

За три минуты Майло выпил весь сок из холодильника, прикончил пиво, осмотрел ростбиф, как будто это была важная улика, обмакнул палец в соусницу, стоящую на стойке и попробовал на вкус.

– О, это должно быть круто… Что у нас в плане винишка?

Мы вчетвером жадно прикончили мясо и заполировали его бутылкой новозеландского «Пино».

Когда Робин спросил у Майло, как у него дела, тот воспринял вопрос буквально и стал излагать основные пункты болотных убийств.

– Способствует аппетиту, – заметил Рик.

Майло провел пальцем по губам – «молчу, молчу».

– Нет, мне интересно, – сказала Робин.

– Тебе, может, и интересно, но доктору Рику противно, а Алексу это надоело хуже горькой редьки. У кого есть другие темы, предлагайте.

Завязался разговор о пустяках. Майло в нем почти не участвовал, продолжая уминать еду с методичностью комбайна. Рик изо всех сил старался не обращать внимания на скорость поглощения съестного; он постоянно пытался заманить Майло на врачебный осмотр.

Бланш, дремавшая в углу, проснулась. Она была единственной собакой, которая нравилась Майло – по его собственным словам, – но когда потерлась о его ногу, он не обратил на нее внимания. Рик посадил Бланш к себе на колени и стал чесать ей уши.

– Ага, – произнес Майло, глядя в пространство.

– Десерт? – спросила Робин.

– Спасибо, я наелся, – ответил Рик.

– Поздравляю, – фыркнул Майло.

– С чем?

– С этим. Говори за себя.

Мы вышли в сад и, сидя у пруда, ели фрукты, пили кофе и смотрели на рыб, пытаясь определить созвездия на безлунном небе.

– Звездочка, гори, – пробормотал Майло и зажег сигару.

– По крайней мере, снаружи ты не будешь травить хозяев, – заметил Рик. Детектив погладил себя по голове.

– Как заботливо с моей стороны.

– О том, что ты делаешь со своими легкими, мы говорить не будем.

Майло приложил к уху согнутую ладонь.

– Ась, о чем это ты, сынок?

Рик только вздохнул.

– Я выше дурацкой химии, – заявил Майло.

– А, эта твоя теория… Позвони в Нобелевский комитет.

– Какая теория? – спросила Робин.

– Он так много работает, что его внутренние органы обратились в камень и не подвержены воздействию никаких ядов.

– Гранитный Человек, – подтвердил Майло, жадно затягиваясь. Потом поднес свои наручные часы к тусклой лампочке и сказал: – Оба-на, мне пора.

Он затушил сигару о камень, обнял всех на прощание и отбыл.

Рик поднял окурок, держа его двумя пальцами.

– Куда это выкинуть?

* * *

К полуночи мы с Робин лежали в постели, укрывшись чистыми до хруста простынями.

Она быстро уснула, а я лежал, привычно выметая из головы мысли, чтобы заставить мозг выключиться на ночь. Я снова был в Миссури и держал в руках «Ремингтон» отца, чувствуя себя выше и сильнее папы, выше и сильнее медведя… и тут зазвонил телефон.

– Эй, Ал, вот ты и попался, – сказал отец.

Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь.

Что за глупости – в лесу нет никаких телефонов.

Я натянул простыню на голову.

И остался огромным и сильным.