Я припарковался в трех кварталах от дома Альмы Рейнольдс, пешком дошел до угла и стал наблюдать, спрятавшись за старым, пыльным коралловым деревом.

Мастер Тайный Оперативник.

Я чувствовал себе нелепо, а мозг мой буквально кипел.

Сорок минут спустя Рейнольдс так и не вернулась, и я решил, что испортил все и вынудил ее сбежать. Я был уверен, что она купила жемчужину на неучтенные деньги, которые Дабофф прихранил для себя. Конверт, переданный на парковке? Пожертвование или взятка? В любом случае, ничто не указывало, будто это как-то связано с убийством Дабоффа.

Я вернулся к своей «Севилье» и проехал примерно квартал, когда мне позвонил Майло.

– На нас вышла адвокатша Хака.

– Так вы его поймали?

– Не совсем.

* * *

Юридическая фирма Деборы Валленбург занимала два этажа похожего на ледяной куб здания в Уилшире, в пяти кварталах к востоку от океана. На двери теснились таблички с именами; фамилия Валленбург стояла второй.

Ей было около пятидесяти лет; зеленые глаза, круглые румяные щеки, пухлое тело, облаченное в серый кашемировый костюм. Платиновые кольца, бриллиантовый серьги и тройная нитка жемчуга причудливо отражали свет. Жемчуг был розовато-серебристый, изрядного размера; на мой слегка образованный взгляд – от десяти до пятнадцати миллиметров. Симпатичная женщина, уверенная в себе; волосы, совпадающие по цвету с костюмом, уложены в прическу с отдельными распушенными прядками. Она отклонила приглашение Майло приехать в участок и настояла на том, что лучше будет побеседовать в ее офисе.

Теперь она сидела за столом, столешница которого была обита кожей, и слушала по телефону кого-то по имени Лестер. Стол украшали позолоченные бронзовые вещицы от «Тиффани», в том числе изящной работы лампа с абажуром из стекла тонкой работы – он был сделан так, чтобы напоминать бумажный, даже складки были в наличии. На дальней стене висела картина пастелью – Мэри Кассат, портрет матери с ребенком, идеальное воплощение нежности и заботы. Отсутствие в кабинете семейных фотографий или еще чего-либо, связанного с детьми, превращало произведение искусства в пропагандистский плакат.

Мы с Майло и Ридом стояли, словно просители, пока Валленбург смеялась над какими-то словами Лестера. Кабинет площадью в тысячу квадратных футов был воплощением роскоши: кроваво-красная с золотыми узорами отделка стен, лепнина, напоминающая слоеный торт, потолок с лиственным орнаментом медного цвета, зеленовато-лавандовый обюссоновский ковер на полу из тикового дерева. Из окна четырнадцатого этажа открывался вид на черно-серую улицу, алюминиевого цвета воду и ржавые когти прибрежной суши, впившиеся в океан.

Я попытался прикинуть, виден ли отсюда дом Вандеров, и решил, что я слишком много думаю.

– Ты шутишь, Лес, – произнесла Валленбург и повернулась, так, что я невольно проследил за ней, и взгляд мой упал на боковую стену, увешанную дипломами Лиги Плюща и почетными грамотами от ассоциации адвокатов. – Ладно, спасибо, Лес, – сказала она и повесила трубку. – Садитесь, если желаете, джентльмены.

Мы расположились возле стола.

– Спасибо, что согласились встретиться с нами, мисс Валленбург, – начал Майло.

– Спасибо, что проделали весь этот опасный путь из глуши Западного Лос-Анджелеса. – Валленбург холодно улыбнулась, глядя на часы.

– Если вы знаете, где находится Трэвис Хак…

– Прежде чем мы перейдем к этому, лейтенант, я хочу официально заявить: вы ошибаетесь относительно Трэвиса. Вы не могли бы ошибиться сильнее. Какими свидетельствами вы подтвердите то, что назвали его подозреваемым?

– При всем должном уважении, мэм, я обязан задать все необходимые вопросы.

– При всем должном уважении, лейтенант, я обязана предотвратить еще одну огромную несправедливость. Шаг Первый в этом процессе – удостовериться, что вы знаете нечто, дающее вам право разрушить жизнь моего клиента. Снова.

– И каков же Шаг Второй?

– Это зависит от того, как пройдет первый.

– Мисс Валленбург, я понимаю вашу точку зрения, но эти сведения будут оглашены лишь тогда, когда – и если – мистеру Хаку будет предъявлено обвинение в преступлении.

– Звучит так, словно вы уже осудили его.

Майло не ответил. Дебора Валленбург взяла со стола ручку «Тиффани» и задержала ее в пальцах.

– Извините, что вынудила вас приехать сюда впустую. Вам подписать пропуск с парковки?

– Мэм, если вы укрываете Хака, вы можете подвергать себя…

– Вот и началось. Завуалированные угрозы. – Зеленые глаза прищурились. – Можете пытаться дальше, лейтенант. Я уже составляю бумаги для обширного гражданского иска.

– Это уже Шаг Второй? – осведомился Майло.

– Я уверена, что у всех нас много дел, лейтенант.

– Вы намерены подать в суд по требованию мистера Хака? Или это ваша собственная идея?

Валленбург покачала головой.

– Вы не выжмете из меня никаких сведений.

– Мэм, сейчас не время для рыцарских поединков. Речь идет о пяти уже известных убийствах и, вероятно, еще нескольких неизвестных. Жестоких, просчитанных убийствах. Вы действительно хотите ввязываться во что-то подобное?

– Ввязываться? Меня не интересует публичность, лейтенант Стёрджис. Совсем наоборот. В последние десять лет я занимаюсь корпоративными тяжбами, потому что уже сыта фарсом, который почему-то именуется системой уголовного правосудия.

– Десять лет? – переспросил Майло. – Прошу прощения, но, возможно, вы вышли за пределы своей компетенции?

– Или вы, сэр, – парировала Дебора Валленбург. – По сути, я знаю, что это так и есть. Трэвис Хак – честный человек, а я не мягкосердечная добродетельная фиалочка, отрицающая существование зла. Я видела немало в своей жизни.

– Корпоративные иски бывают настолько ужасными?

– Глупые шутки, лейтенант. Вот что я скажу: я не укрываю Хака и не имею представления о его местонахождении.

– Но вы связывались с ним.

Она щелкнула ручкой.

– Дам вам бесплатно юридический совет: избегайте фасеточного мышления, и сможете предотвратить большие неприятности для всех замешанных в деле.

– Какие-либо предположения относительно других подозреваемых, мэм?

– Это не моя работа.

Мо Рид фыркнул. Если Валленбург и заметила, то никак не показала этого. Мо Рид продолжил:

– Хак сбежал. Невиновные люди так себя не ведут.

– Так ведут себя те, кто однажды уже несправедливо пострадал от системы.

– Он позвонил вам, потому что вы спасли его в тот раз. Вы посоветовали ему не сообщать вам о том, где он находится или о степени его вины. Таким образом, вас не могут вынудить разгласить эти сведения. Все законно, мисс Валленбург, однако остается моральная дилемма. Если Хак снова убьет кого-либо, не будет ли это на вашей совести?

– О, прошу вас, лейтенант, не надо. Вам бы писать сценарии для кино.

– Оставлю это занятие разочарованным адвокатам.

Валленбург перенесла внимание на меня, явно ища, кто в этом классе хороший мальчик. Когда я не отреагировал, она посмотрела на Рида. Тот сказал:

– Хак все равно будет найден, обвинен и судим. Упростите этот процесс.

– Для кого?

– Прежде всего – для родных жертв.

– Упростить дело для всех, кроме Трэвиса, – возразила Валленбург. – Двенадцать лет назад его растоптали, словно окурок, судили незаконным судом, пытали…

– И кто его пытал? – спросил Майло.

– Его так называемые смотрители. Вы что, не читали мою апелляцию?

– Нет, мэм.

– Я перешлю вам копию.

– То, что произошло тогда, не отменяет того, что происходит сейчас, – возразил Майло. – Вы уверены в его невиновности, но вам нечем это подтвердить.

Валленбург засмеялась.

– Действительно думаете, что если будете оскорблять меня, то выжмете из меня какие-то факты? А может быть, вам следует самим предоставить какие-либо свидетельства? Давайте, убедите меня в его виновности. Единственное связующее звено – его шапочное знакомство с Селеной Басс.

– Это он вам так сказал, – утвердительно произнес Майло.

– Вот и подтверждение – у вас нет ничего. Почему я не удивлена?

– Вы считаете, что мы просто выбрали его имя по телефонному справочнику? – съязвил Рид.

– Я считаю, что вы ищете удобного кандидата для того, чтобы повесить на него всех собак.

– Если я скажу вам, что у нас есть вещественная улика, это заставит вас изменить мнение? – спросил Майло.

– Зависит от того, что это за улика и как тщательно она сфабрикована.

Рид рассмеялся.

– Снова О. Джей.

– Думайте, что хотите, джентльмены. Факт в том, что если б я и могла принять участие в этом фарсе, то не стала бы.

– Что вы называете фарсом? – уточнил Майло.

– Попытку засудить Трэвиса. Повторно. Вам действительно следовало бы прочитать мою апелляцию. Его избивали так сильно, что необратимо повредили нервную систему. И за что с ним так обошлись? За то, что он толкнул своего обидчика. Посмел сопротивляться богатому и сильному.

– Почему вы не подали встречный иск? – спросил я.

Валленбург моргнула.

– Трэвис не был в этом заинтересован. Он не мстителен.

– Учитывая, что в первом случае имел дело произвол, вы выступаете в той истории как героиня. Но это не имеет отношения к нынешней ситуации, – произнес Майло.

– Героиня? Не льстите мне, лейтенант. Я всего лишь исполнила основной долг юриста.

– Так же, как вы делаете это сейчас.

– Я ничего не обязана объяснять вам.

– Жизнь Трэвиса от освобождения до найма к Вандерам – полный ноль, – заметил я. – Когда он вышел из тюрьмы, вы хотели помочь ему заново интегрироваться в общество, но он скрылся от вас. Стал бездомным. С молодым инвалидом на улице могло случиться что угодно. Почему вы считаете, будто он остался тем же самым человеком, которого вы спасли?

Валленбург отложила ручку и взяла в руки промокательный ролик.

– Речь о девятнадцати годах без работы, жилья и документов, – напомнил Майло. – Подобная скрытность подразумевает, что ему есть, что скрывать.

– Это не подразумевает ничего подобного.

– Что тогда?

Дебора провела по ролику длинным серебристым ногтем.

– Вы и понятия не имеете, – ответила она.

– Думаю, имеем, – возразил я. – Он был травмирован, одинок и настолько отчаялся, что не захотел принять вашу помощь в реабилитации.

Ответа не было.

– Какую часть картины мы упускаем, мисс Валленбург?

Юридическая сталь в ее глазах уступила место чему-то человеческому. Миг – и они вновь сделались твердыми, словно нефритовые диски.

– Что случилось с ним за эти годы в бегах? – спросил я.

Зазвонил телефон. Она взяла трубку и произнесла:

– Да, слушаю. Здравствуй, Морт, что случилось?.. А, это… Я отослала его вчера, ты должен получить его с минуты на минуту. Вот как? Абсолютно. Нет, просто воспринимай это спокойнее.

С демонстративно небрежным видом она откинулась на спинку кресла, произнесла в телефон несколько дежурных фраз, выслушала ответ, и наконец посмотрела на нас. Выразила удивление по поводу того, что мы все еще здесь, и продолжила разговор.

Высокая белокурая ассистентка почти в таком же, как у Валленбург, костюме и в туфлях на убийственно острых шпильках вошла в кабинет.

– Джентльмены, звонили из гаража. Ваша машина готова.

* * *

– Ничего не могу поделать, Майло, – развел руками Джон Нгуен.

– Даже если она укрывает беглеца?

– Она признала, что укрывает его?

– Она утверждает, что нет.

– У вас есть свидетельства обратного?

– Абсолютно очевидно, что Хак связывался с ней. Я уверен, что она в курсе, где он затаился.

– Ты по-прежнему ставишь меня в такое положение, – вздохнул Нгуен.

– В какое положение?

– Необходимость быть мистером Ледяная Ванна. То, что у тебя есть, Майло, не значит ничего, и ты достаточно опытен, чтобы это понимать.

Мы сидели в кафе на Шестой улице, чуть западнее Центра. Нгуен уничтожал жаркое из мяса и морепродуктов, мы с Ридом ограничились газировкой. Майло сделал заказ, но у него не было аппетита, а это означало, что близится конец света.

– Во имя всего святого, Джон, ты знаешь, насколько высокопрофильным может оказаться это дело?

– Видел напоминания об этом. И еще слышал, будто твой начальник тормозит процесс.

– Ну а теперь мое начальство хочет все ускорить. Я сказал Валленбург, что считаю, будто она намеренно морочит нам головы, и она не стала спорить.

– На ее месте я сделал бы так же, Майло.

– Джон, у нас на свободе шляется серийный сексуальный маньяк, и она может помочь нам найти его.

– Возможно.

– В истории Хака она выступает как героиня-спасительница, и я уверен, что он обратился к ней после того, как скрылся. Даже без точного знания о ее местонахождении у нее наверняка есть обоснованные догадки.

– Докажи, что она укрывает его, и я попробую найти способ обернуть дело в твою пользу.

– Наблюдение за ней могло бы…

– Решать тебе, но я не стал бы на это рассчитывать. Дебора будет готова к твоим действиям, и если ты оступишься, она прихлопнет тебя гражданским иском.

– Значит, у юристов есть особые привилегии, – заметил Рид.

– Именно поэтому и становятся юристами. – Нгуен подцепил на вилку большой кусок мяса, потом передумал и разрезал его пополам. – Что ты ожидаешь узнать, наблюдая за ней? Она не намерена мчаться на своем «Феррари» прямо к убежищу Хака.

– У нее есть «Феррари»?

– И «Майбах» – супер-«Мерседес», – дополнил Нгуен. – Где-то четыреста тысяч, включая налог на неэкономичное потребление бензина.

– Защита преступников – доходное дело, – заметил Рид.

– Я езжу на «Хонде», не заставляй меня плакать. Я знал Дебору еще тогда, когда учился в универе, а она преподавала уголовное право. Она была превосходным лектором и одним из лучших специалистов в городе.

– Она заработала все эти деньги, роясь в корпоративных документах? – фыркнул Майло.

– Не напрямую, – ответил Нгуен. – Вскоре после того как она переключилась на корпоративное право, ее привлекли к составлению контрактов по нескольким сделкам на дохреналлион долларов. Она разузнала все тонкости и провела документы так, что комар носа не подточит. Не знаю, зачем ей и дальше заниматься делами.

– Может быть, ее от этого прет, – предположил Майло.

– Ха-ха-ха! – Нгуен обмакнул омара в растопленное масло и пригубил мартини.

– Джон, если я попрошу тебя надавить на нее…

– Я спрошу: «Когда ты намерен выступать в театре комедии?»

– Все эти женщины мертвы, Джон. И, возможно, Вандеры тоже. Возможно, десятилетний ребенок лежит где-нибудь мертвый, с отсеченной рукой.

Нгуен посмотрел на свое жаркое и вздохнул.

– Нас будут носить на руках, если мы распутаем это дело, – продолжил Майло.

– Ты не можешь прижать ее, Майло. Она – его адвокат, а не его подружка.

– Кто знает? – бросил Рид.

– У тебя есть свидетельства их интимных отношений?

– Пока нет.

– Найди их – найди что угодно, свидетельствующее о том, что ее поведение незаконно.

– Если адвокатша его подружка, то она самая тупая умная женщина в мире, – заметил Майло. – Его сексуальные партнерши в итоге оказываются мертвыми и без правой руки.

– И лежащими лицом на восток, – дополнил я, гадая, сочтет ли Нгуен это интересным. Он не счел.

– Я действительно хотел бы помочь вам, парни. Быть может, вам следует забыть о Деборе и искать Хака старыми добрыми методами?

– То есть? – уточнил Майло.

– Поиски следов, опрос людей – все, что вы можете сделать, чтобы найти его. – Он снова занялся жарким и без видимого удовольствия стал жевать кусок мяса. – Это еще одна причина не злить Дебору. Когда вы доберетесь до Хака, нам придется столкнуться с ней за столом судебных заседаний. И тогда это будет моя головная боль.

– Вы считаете, что она оставит своих корпоративных клиентов и будет защищать его?

– Судя по всему, что вы мне сказали, она верит в его невиновность, – промолвил Нгуен. – Даже если она не будет его основным адвокатом, то будет в этом участвовать. Я знаю Дебору.

– Она упряма, – согласился я.

– Превыше всякого вероятия, доктор.

– «Феррари», «Майбах»… – проворчал Рид. – Она может позволить себе играть в Чудо-Женщину.

– Это должно смотреться мило, – хмыкнул Нгуен.