Подробности сдачи дома Николасу Губелю мы узнали, позвонив в управляющую компанию.

Кинозвезда первой величины владел этой собственностью пять лет, купив ее во время развода с четвертой женой. Планировалось, что она будет там жить, но дама передумала и переехала с актером помоложе в Колорадо, где звезда купила ей ранчо. По совету администратора дом стал сдаваться в аренду.

За это время жильцы там менялись трижды.

Две молодых семьи, со «связями в промышленности», и последние двадцать два месяца — Николас Губель.

Губель сам позвонил в компанию, представился независимым инвестором и сослался на вполне внушительный банковский счет. Он заплатил за первый и последний месяцы, а также внес залог на случай повреждения имущества.

Агент по недвижимости, которая все еще боялась, что ее уволят, пообещала переслать нам по факсу заявление Губеля на аренду и другие имеющиеся документы.

— Самое время поговорить с Тони Манкузи, — прищурился Майло.

Когда мы двинулись в сторону Голливуда, он позвонил Шопу Винчи:

— Забудь про весь этот хром. Есть кое-что полезное, что ты можешь сделать прямо сейчас.

Майло продиктовал Шону текст ордера на обыск тихого домика и посоветовал обратиться к конкретному судье, который не будет тянуть волынку.

— И попробуй найти свежее фото Губеля. Эта сволочь постоянно меняет внешность, но, может быть, удастся достать что-нибудь похожее… Да, это странно. И во всем виноват ты, Шон… Ладно, я шучу. Ты молодец!

Хотя «тойота» Тони Манкузи стояла на том же месте, где я ее в последний раз видел, на звонок в дверь никто не ответил.

Мы протиснулись вдоль дома по узкой дорожке, которую еще больше сузили растущие в беспорядке кусты, и добрались до черного хода. Хлипкая дверь выходила на аллею, заставленную переполненными мусорными баками, ветер разносил по асфальту их содержимое.

Я заметил:

— Это место мне кое-что напоминает. Черный ход в салон Леоноры Брайт.

— Понял. — Майло оглядел аллею и подошел к двери, в центре которой висело объявление: «Просим постоянно запирать дверь». Легкий поворот ручки, и дверь распахнулась.

В холле откуда-то сверху отлично слышалась музыка Мариачи. Ослепительно белый коридор, небрежно покрашенные синие двери.

Когда мы подошли к обиталищу Тони Манкузи, из соседней квартиры вышла женщина с двумя прозрачными пластиковыми пакетами. Бросила на нас взгляд и двинулась к выходу.

— Мэм?

Женщина остановилась, увидела жетон и поморщилась. Лет пятьдесят, низенькая и плотная, смуглая кожа, темные волосы туго стянуты в пучок. Пакеты были наполнены сувенирами и пакетиками с конфетами.

Майло показал пальцем:

— Senor esta aqui?

Женщина покачала головой и торопливо удалилась.

Майло громко постучал в дверь Манкузи, стараясь заглушить музыку. Никакого ответа. Он постучал еще громче, затем крикнул:

— Мистер Манкузи, это лейтенант Стержне! — Результат тот же. Он приложил ухо к двери: — Если парень здесь, то сидит тихо.

Входная дверь распахнулась, и вновь появилась женщина с пакетами.

— Сеньора? — сказал Майло.

— Я говорю по-английски, — заявила та. — Простите, что сразу не ответила, но вы меня напугали. Как вы вошли?

— Задняя дверь была открыта, мэм.

— Снова. Только этого нам и не хватало.

— У вас проблемы с грабителями?

— Кого-то с верхнего этажа обокрали несколько недель назад. Я думаю, они торговали наркотиками, потому что так и не вызвали полицию и сразу же переехали. До этого была еще пара случаев. Каждый раз, как я вижу дверь открытой, я ее запираю, но других это не волнует.

Майло спросил, как ее зовут.

— Ирма Дюран.

— Похоже, сегодня у кого-то вечеринка?

— Класс моего внука веселится в награду за достижения в чтении. Я помощница учительницы в его школе и сейчас направляюсь туда. А вернулась потому, что этого мужчину искал еще один человек. Это была его мать, и она казалась очень обеспокоенной.

— Его мать, — повторил Майло. — Когда она приходила?

— Когда я выходила, чтобы отвести внука в школу, где-то около половины восьмого. Раймонду далеко ехать, вот мы и выходим рано. Она спросила о том же, что и вы, — не видела ли я мистера Манкузи. Сказала, что она его мать и что он не позвонил, когда пообещал. Я ответила, что не видела, она огорчилась и ушла. Он в порядке?

— Вы знаете мистера Манкузи?

— Я иногда его вижу, мы здороваемся, вот и все. Он держится обособленно.

— Мэм, как выглядит его мать?

— Я не очень к ней присматривалась — занималась Раймондом и его рюкзаком, заставляла доесть булочку и допить молоко. Она была встревожена, и мне стало ее жалко, вот почему я вернулась: сказать вам, чтобы вы с ней связались.

— Мы очень вам признательны, миссис Дюран. Она, случайно, не оставила номер телефона?

— Извините, нет.

— Вы что-нибудь помните из ее внешности?

— Гм… высокая. И у нее хорошая машина, белый «лексус». Я видела, как она уезжала. Это меня немного удивило.

— Что именно?

— Что у нее есть деньги. Потому что мистер Манкузи выглядит так, будто одевается в лавке старьевщика. Теперь, когда Я пытаюсь вспомнить, я могу сказать, что мать казалась его полной противоположностью.

— Была хорошо одета?

— Классно, — кивнула Ирма Дюран. — Под старину. Так выглядят женщины в старых фильмах, во всех отношениях. Костюм, чулки, туфли, большая кожаная сумка. Как у того детектива из Агаты Кристи.

— Мисс Марпл, — подсказал Майло.

— Обожаю эти книги, — улыбнулась Ирма Дюран. — Именно так, консервативно и разумно. За исключением разве что шарфа, он выделялся — очень уж яркий. Большой, почти как шаль, и дикая смесь цветов. Ее сын — торговец наркотиками?

— Почему вам это пришло в голову?

— Беспокойство матери, — объяснила Ирма Дюран. — Казалось… ей уже давно приходится с этим мириться.

Майло с силой пнул дверь. Треск расщепленного дерева смешался со звуками тромбонов и гитар, но дверь выстояла. Следующим ударом он ее выбил.

Мы отступили.

Кровать Манкузи стояла под странным углом к стене, ее подпирал ночной столик. С серого матраса свешивались две руки.

Серого, за исключением тех мест, где он был коричнево-красным.

По сути, он весь был таким. Пятна того же цвета виднелись на столике, стекали по ящикам, собирались в лужи на ковре.

На одной руке не хватало двух пальцев — они лежали отдельно, в своей лужице крови, сжавшиеся и белые. Кровавый след вел в убогую кухоньку.

Майло подошел к порогу и, не переступая его, заглянул в квартиру. Услышав, как он резко втянул воздух, я посмотрел ему через плечо.

На столе, рядом с коробкой таблеток от головной боли, стояла пустая бутылка из-под диетического тоника. Слева от бутылки на обеденной тарелке лежало что-то круглое.

Что-то со свисающими желтыми волосами.

Глаза Тони Манкузи были открыты, но рот закрыт.

Тарелка еще больше усиливала и без того жуткое впечатление. Его подали к обеду людоеда.

— О Господи! — пробормотал Майло.

Мне нечего было добавить.