Четверг.

Спал я спокойно и крепко, однако проснулся в шесть, отняв пальму первенства у Робин. Лежа на спине, я вслушивался в ее мерное дыхание и думал о том, каково быть Эндрю Десмондом.

В половине седьмого Робин открыла глаза и посмотрела на меня. Мы поцеловались.

– Сегодня, – бросила Робин.

– Просто зайду в книжный магазин. Много времени это не отнимет.

– Надеюсь. А в какое время Даниэл подъедет?

– В девять.

Робин взъерошила мои волосы и перевернулась на бок. Мы оба поднялись с постели. Она накинута халат, туго перетянув талию пояском. Я положил руки на ее плечи.

– Все будет нормально.

– Знаю. – Робин повернулась ко мне лицом, крепко, едва ли не яростно поцеловала в щеку и как ни в чем не бывало направилась в ванную.

Любовью мы занимались вчера дважды, и во второй раз она сказала, что чувствует себя грешницей.

Подъехавший ровно в девять. Даниэл уездил меня в кухне, накрыл мои плечи черной простыней и защелкал ножницами, в результате чего минут через пять я стал походитъ на новобранца.

– Вы ко всему прочему еще и парикмахер?

– Был им в армии. Там учишься многому. Хотя открыть салон модной прически мне не по сипам.

Он протянул мне ручное зеркальце.

После стрижки седина проступила заметнее, на черепе я увидел какие-то выступы и шишки, о которых раньше и не подозревал. Я стал выглядеть лет на десять старше, но зато фунтов на десять худее. Короткие волосы и бородка наводили на мысль о яром приверженце ислама.

Я надел затемненные очки. Скорчил гримасу.

– Улыбнись, – послышалось из-за спины.

У двери в кухню стояла Робин. Мне оставалось лишь подчиниться.

– О'кей, я рада, что ты – это все-таки ты.

Но ответной улыбки не было.

* * *

Даниэл установил на треноге профессиональный «поляроид», сделал не меньше трех десятков снимков, исчез и вернулся через час с готовыми водительскими правами на имя Эндрю Десмонда. Отличить их от настоящих было, на мой взгляд, невозможно. Я сунул права в бумажник, где уже лежали все остальные фальшивки.

– Очень рассчитываю на то, что полиция меня не остановит.

– Не произойдет ничего страшного – мы смогли ввести номер и серию прав в их компьютер. Ты закончил Институт психологии Западного побережья. Слышал о таком?

– Не приходилось.

– Он прекратил свое существование десять лет назад. Специализировался в заочной подготовке кандидатов и докторов по педагогическим наукам и психологии. Офис занимал однокомнатную квартирку в Вествуд-Виллидж. Пятьдесят три выпускника, и ни один, по нашим сведениям, не получил лицензию на практическую деятельность.

– Значит, работают профессиональными друзьями человека и денег имеют на этом в два раза больше.

– Может быть. Доступ к чужой душе иногда неплохо окупает себя. А диплом, кстати, недешев. Обучение стоило девятнадцать тысяч в год.

– Действительно дорого. Поэтому они и закрылись?

– Набор ежегодно падал. – Даниэл пожал плечами. – Бывший декан занимается сейчас страховым бизнесом в Орегоне. Ученую степень он присвоил себе сам. Сначала институт получал определенную дотацию из федерального бюджета, но потом правительство решило сэкономить.

– А вы детально подготовились.

– Более детально, чем предполагалось. Разрабатывая вашу легенду, я выяснил, что институт Лумиса тоже принимал участие в организации подобных курсов, их прозвали пекарнями дипломов. Одна школа была открыта во Флориде, другая – на Виргинских островах. Это облегчало освобождение от налогов, хотя в данный момент нам известно лишь то, что Лумис предоставлял стипендии слушателям.

– Где же вы все это разузнали?

– Из книги, которая явилась ответом на «Утечку мозгов». Единственная стоящая находка в Интернете. Сборник статей. Мое внимание привлекла одна из них, написанная профессором университета в Миссисипи, там он рассуждает о защите дипломных работ. Так вот именно этот профессор раскопал, что школа на островах как-то связана с Лумисом, и вполне вероятно, что там велись исследования по евгенике.

– Сборник – это случайно не «Наука наизнанку»?

– Да. Вы читали его?

– Отыскал, но до чтения не дошло: подумал, зачем это нужно, если я априори согласен с авторами. Как зовут профессора?

– Бернард Юстэйс.

– Думаю, вы уже вошли с ним в контакт.

– Мы пытались. – Взгляд Шарави стал жестким. – Но он умер четырнадцать месяцев назад.

– Как?

– Автомобильная авария. Навещал родителей в Миссисипи, и поздней ночью машину на дороге занесло.

– О Господи.

– В полицейском протоколе зафиксирована смерть в результате дорожной аварии, Алекс. Может, так оно и было. Мы с Майло решили, что на данном этапе уточнять детали слишком рискованно, поскольку все случилось в сельской местности, и вопросы, задаваемые чужими полицейскими, могут кого-нибудь насторожить. – Пальцы его здоровой руки теребили край скатерти.

– Миссисипи, – повторил я. – Юстэйс не был чернокожим?

– Белый. И историк, а не психолог. Вероятно, будет случай побеседовать с его вдовой, но сейчас более важным представляется Санджер и ваша встреча с Зиной Ламберт. Вы к ней готовы?

– Да. Где Майло?

– Он последует за вами, однако мы считаем, что вам лучше не знать, где именно он находится. Так естественнее, меньше шансов встретиться случайно взглядом. Вы же не сомневаетесь в его способности прийти на помощь?

– Ничуть.

* * *

Перед тем как выйти из дома, я заглянул к Робин. В мастерской тишина, станки выключены, сложенный фартук валяется на верстаке, а сама она, стоя спиной ко мне, разговаривает по телефону.

Спайк тявкнул и устремился мне навстречу. Робин обернулась.

– Перезвоню, когда все будет сделано. Привет. – Она положила трубку. – Ты похож на французского кинорежиссера, Алекс.

– Это хорошо или плохо?

– Зависит от того, любишь ли ты французские фильмы. Сейчас в тебе чувствуется какая-то... голодная элегантность. Едешь?

– Да.

– Подойди.

Мы обнялись.

– Что это за одеколоном от тебя пахнет?

– Любимый аромат Эндрю. Возбуждает?

– Еще как. Только пессимизм. – Робин чуть отстранилась, держа меня за руку. – Нет, выглядишь ты на славу. Когда тебя ждать назад?

– Как пойдет. Думаю, ближе к вечеру.

– Позвони, если сможешь. Приготовлю что-нибудь на ужин.

Я сжал ее пальцы. Другой рукой Робин погладила жесткий ежик моих волос – раз, второй.

– Колется?

– Если у меня закончится наждачная бумага, придется просить тебя об услуге. – Она вновь бросила на меня взгляд. – Совершенно иной человек.

– Перебор, Робин. Я иду в книжный магазин, здесь, в Голливуде, а не пытаюсь тайком пересечь иранскую границу. Но и книжками тоже торгуют профессионалы.

– Давно ты последний раз был в Голливуде?

Подумав о Голливуде Нолана Дала, я неопределенно хмыкнул.

Робин опять погладила мою голову.

– Трое детишек и слепой. Ничего, они еще отрастут.