Пришел Даниэл.

Под ветровкой на нем был комбинезон электрика, на спине маленький черный рюкзак. Такого выражения тревоги и напряженности на его лице я еще не видел.

– Как прошла вечеринка?

Указав рукой на кресло, Майло опередил меня.

– Что насчет Санджера?

– К Зине он не поехал. Я следовал за ним от гостиницы до здания на Седьмой улице, по соседству с Флауэр. Там у него была встреча с психологом.

– Рун Леманн, – сказал я.

Напряжение в глазах Даниэла стало спадать. Я кратко рассказал о Нолане и Бейкере, о моей беседе с Леманном и возникших по его адресу подозрениях. Даниэл сидел, полуприкрыв глаза и сложив руки на коленях. Вид у него был почти скучающий.

– О'кей, с Леманном теперь полная ясность, – наконец произнес он. – Я пробрался в здание и с помощью направленного микрофона прослушал разговор между ним и Санджером. Укрылся в кладовке уборщицы. Микрофон довольно слабый, и слышно было не очень хорошо. Будь я в соседнем доме, воспользовался бы штукой помощнее. Но все равно удалось разобрать почти все.

– Есть запись? – спросил Майло.

Шарави достал из рюкзачка микрокассету и положил ее в протянутую ладонь Майло.

– Качество, как я сказал, не ахти, отдельные слова едва понятны, но общий смысл сомнений не вызывает. Хотите услышать выжимку?

– Да.

– Санджер и Леманн – родственники. Двоюродные братья. Сначала разговор пошел о родне, детях, встрече на Рождество в Коннектикуте. Леманн – холостяк, и Санджер поинтересовался, спит ли он с кем-нибудь. Леманн рассмеялся и назвал его слишком любопытным, на что Санджер тоже ответил смехом.

– Между ними и вправду есть семейное сходство, – вставил я. – Оба крупные, плосколицые, с выпученными глазами. Оба, по-видимому, связаны родством с семейством Лумисов. Вы упоминали о том, что компанией сейчас управляют тоже двоюродные братья.

– Имена были названы другие, но вы можете оказаться правы... Да, сходство присутствует, после ваших слов я ясно это вижу.

– И кое-что еще. Лумисы гордятся своими английскими корнями. Когда я был в кабинете Леманна, он долго распространялся о какой-то стоявшей у него на столе серебряной этажерке, украшавшей раньше зал британского парламента.

– Голубая кровь, – бросил Майло. – Еще о чем-нибудь эти аристократы говорили?

– О «Мете», убийствах или DVLL не прозвучало ни слова, к сожалению, хотя расистских рассуждений было более чем достаточно. Леманн спросил об отеле, и Санджер сказал, что вполне им доволен, несмотря на то что хозяин – какой-то араб с обмотанной полотенцем головой, ну, и далее в том же духе. Затем они вышли из кабинета и отправились в частный клуб, расположенный этажом ниже. Мне не удалось придумать, в каком качестве я смогу туда заявиться. Но даже если бы я прошел за ними, то из-за общего гомона микрофон был бы бессмысленным. Поэтому я решил проникнуть в кабинет Леманна. Санджер пришел с кейсом, а в клуб его не взял. Кейс лежал на стуле. Мы предполагали, что Санджер везет «Мете» наличность, поэтому я рассчитывал обнаружить пачки банкнот, но чемоданчик оказался совершенно пуст. А вот в столе Леманна деньги нашлись, и немалые – двести тысяч долларов.

– Ход мысли был правильным, ошибка в направлении. Денежки текут с запада на восток. И казначеем у них Леманн.

– Похоже, что так, – согласился Даниэл. – В клубе они просидели примерно час, вышли из него с сигарами в зубах, совершенно счастливые. Вернулись в кабинет, поговорили еще немного, опять-таки не упоминая «Мету». Однако Леманн сказал, что он разочарован «группой». По его словам, она превратилась в общественный клуб, а он надеялся, что Новая разовьется во что-нибудь более серьезное.

– Новая? – переспросил Майло. – Какая новая?

– Просто Новая. Это прозвучало как название. – Даниэл указал на кассету. – Хотите послушать?

– Позже. Значит, Новая – это и есть отколовшаяся группа.

– Может, имеется в виду «Новая утопия»? В своей статье Санджер ратует за нее. Детективы переглянулись.

– О чем еще шел разговор? – спросил Майло.

– Леманн сказал «Вот тебе небольшой сувенир от семейства, развлечешься на досуге». Оба засмеялись, я услышал, как щелкнули замки чемоданчика, и через несколько минут Санджер, неся его в руке, вышел из здания. Не знаю, чем занялся после его ухода Леманн, поскольку мне представилось более важным проследить до конца за Санджером. А он направился прямо в отель и, похоже, завалился спать. Попробовал позвонить в номер, но телефонистка сказала, что мистер Санджер просил его не беспокоить. Для очистки совести я попытался там еще час и решил, что он действительно спит. Тогда я сделал еще один звонок, назвавшись агентом компании, где Санджер взял напрокат машину, и выяснил, что завтра утром он улетает. В этом я хочу убедиться лично. Попрошу своих нью-йоркских друзей посмотреть за ним, когда он будет на месте. Теперь за Санджером необходимо приглядывать повнимательнее, да и за Хеллой Крэйнпул тоже.

– Крэйнпул, Санджер и Леманн, – произнес Майло. – Большая и дружная семья игроков. Так каким образом к ним присоединился Бейкер?

– Видимо, через Управление, – предположил я. – Ведь Леманн консультирует вашу контору. Это объяснило бы и участие Зины, которая еще в Ланкастере горела желанием вступить в ряды полиции. Кто знает, может, она с той же просьбой приходила и в Управление. Познакомилась там с Бейкером, тот в частном порядке прочитал ей курс полицейских дисциплин. Наверное, молоденькие девочки нравились не только Нолану Далу.

Майло поднялся с кушетки и, расхаживая по комнате, закурил сигару.

– Меня беспокоит тот факт, что Леманн до сих пор не фигурировал в нашем расследовании, – напомнил Даниэл. – Занимались в основном Нью-Йорком, а сосредоточиться на юге страны нас заставили предки Лумисов из Луизианы и неожиданная смерть профессора Юстэйса в Миссисипи. Мне постоянно казалось, что я уже где-то слышал это имя, а сейчас вдруг понял: так оно и есть. – Он повернулся в мою сторону. – Вы не принесли сюда ваш экземпляр "Науки наизнанку?

Кивнув, я вытащил книгу из-под подушки.

Даниэл принялся листать страницы.

– Нашел. Одна из статей, которую он называет бреднями лумисовского фонда, была десять лет назад написана Леманном и опубликована в журнале «Биогеника и культура».

– Ни разу не слышал о таком.

– В библиотеке конгресса о нем тоже ничего не знают. Вот заключение Юстэйса.

Я прочитал.

– Интеллект, криминал и погода?

– Для меня это звучит дико, Алекс. Основной момент в рассуждениях Леманна сводится к тому, что жители жарких стран генетически глупее и распущеннее северных наций, потому как у них никогда не было нужды строить для защиты от суровой погоды соответствующие жилища. Они не смогли создать высокоразвитую культуру и к тому же совершенно бестолково размножались. В регионах же с более холодным климатом уцелеть и расселиться по значительной территории сумели только самые мыслящие, творчески одаренные народы.

– Выживает сильнейший, – вставил я.

– Леманн также утверждает, будто жаркий климат способствует формированию дурных черт характера, а это, в свою очередь, приводит к росту насилия в обществе. Отсюда и выражение «горячая кровь». - Даниэл сжал в кулак пальцы здоровой руки.

– Через несколько месяцев после того, как Юстэйс ополчился в своей книжке на всю эту чушь, его машина вдруг слетает с дороги, а сам он погибает, – заметил Майло.

– Еще один штрих к портрету Леманна, – добавил я. – Степень доктора наук он получил в университете Нью-Доминион. Но ведь это одна из пекарен Лумиса, не так ли?

– Так, – подтвердил Даниэл.

– А практику проходил при клинике фонда «Пэсфайндер» – то же название, что и у издания, где Санджер опубликовал свою статью. Леманн говорил мне, что до того, как уйти в психологию, он занимался бизнесом. Большинство книг в его кабинете посвящены проблемам управления, а вовсе не вопросам психиатрии. Он даже привел девиз настоящего бизнесмена: "Одного успеха мне мало. Ты должен проиграть". Леманн – креатура Лумисов на должности консультанта полиции.

Майло прекратил описывать круги по комнате.

– Управлению просто повезло, – буркнул он. – Кстати, Даниэл, из-за чего Кармели на нас обижен?

– То есть?

Майло навис над ним горой.

– Сейчас не время играть в прятки, мой друг. Твой босс неоднозначно дал понять, что никогда не испытывал к Управлению особой любви. С кем он там поцапался? По поводу парада? Или было что-то еще?

Даниэл потер глаза и сбросил ветровку. Из-под мышки торчала черная рукоять пистолета.

– Парад. Зев проводил в консульстве инструктаж для наших людей и офицеров Управления. Уточнял периметр патрулирования, расположение постов наблюдения. Обе стороны договорились о взаимном обмене информацией и поддержании всестороннего сотрудничества. Зев засиживался на работе допоздна, почти не видя семью, поэтому накануне инструктажа решил на время переселить жену и детей в здание консульства. В тот день они дожидались его в коридоре, чтобы пойти вместе пообедать. На диванчик к Лиоре и Айрит – Одид играл на полу с машинкой – подсел один из офицеров полиции. Вел себя поначалу очень вежливо, дружелюбно, все пытался заговорить с Айрит, но когда понял, что девочка глухая, переключился на мать. Расспрашивал Лиору об Израиле, Тель-Авиве, хвастался, что объездил полмира.

– Бейкер, должно быть, – заметил Майло.

– Я в этом уверен, – мрачно подтвердил Даниэл. – Лиора потом жаловалась Зеву, что в обществе этого офицера она чувствовала себя в высшей степени неуютно. Уж слишком вежливым он показался. К тому же ему следовало быть на инструктаже, а не в коридоре. Однако самому полисмену она не сказала ничего. И буквально через несколько минут тот позволил себе оскорбить ее. Как женщину.

– Грязным предложением?

– Намеком, Майло. По словам Лиоры, совершенно прозрачным. Этого она не вытерпела, поднялась и ушла. Потом, как я уже сказал, пожаловалась мужу, и Зев как с цепи сорвался. Сообщил обо всем мэру. Тот пообещал снять офицера с парада и наказать в дисциплинарном порядке.

– И его перевели. Но не разжаловали, – сказал я. – Вот почему, несмотря на могучий интеллект, Бейкер до сих пор всего лишь сержант.

– Бейкер. – Майло ударил кулаком в ладонь. – Значит, этот сукин сын знал Айрит в лицо. Знал, что она глухая.

Шарави забеспокоился.

– Убить из-за этого? Ребенка?

– После убийства Ортиса Бейкер и другие подонки из этой «Новой утопии» решили найти новую жертву, кто ею станет – неважно, лишь бы подыскать личность, не достойную, по их параметрам, права жить. Алекс говорил, что за всей болтовней о евгенике кроется стремление убивать ради развлечения, ради собственного удовольствия. А для Бейкера наивысшее удовольствие в том, чтобы отомстить. Мадам Кармели посмела пренебречь им, мадам Кармели с помощью мэра поставила его навытяжку, а ее дочка – какое удачное стечение обстоятельств – оказывается глухой. Воздаяние прямо-таки кармическое. Когда мы с ним были знакомы, Бейкер увлекался восточными религиями и о карме мог рассуждать целыми днями.

Даниэл пустым взглядом смотрел мимо нас в кухню.

– В чем дело?

– Мерзость... Какая все это мерзость.

– Каждое из убийств, – продолжал я, – имеет непосредственную связь с определенным членом группы. Понсико и Зина; Рэймонд и Тенни; Айрит и Бейкер. Нолан помог – ведь Бейкер научил его множеству всяких премудростей. Готов поспорить, что Латвиния окажется одной из подружек Дала. Как, вероятно, и Бейкера. Для этих двоих обиженная разумом чернушка была вещью: попользовался и отшвырни в сторону. Бейкер и ее прикончил от скуки, или она что-то знала о нем и Нолане и могла проболтаться. Либо и то и другое. Скорее всего – и то и другое.

– А Мелвин Майерс? – напомнил Даниэл.

– Тоже кому-то перешел дорогу. Кому-то в центре города. Бейкеру или Леманну?

Порывшись в рюкзачке, Даниэл вытащил из кипы бумаг брошюру в яркой обложке: «Городской центр профессионального обучения: цитадель надежды».

На цветных фотоснимках слепые шли в сопровождении собак-поводырей по улицам города, работали у компьютеров, люди с ампутированными конечностями, улыбаясь, примеряли протезы.

Перечень изучаемых дисциплин: шитье, ваяние и художественная резьба, сборка механизмов и приборов.

Мелким шрифтом перечислены источники финансирования и уж совсем мелким консультанты. Врачи, юристы, политики... Имена в алфавитном порядке.

Ближе к середине: Рун Леманн, доктор наук, консультации по психологии.

– Благородная помощь увечным, – сказал я. – Как он, должно быть, смеется над всем этим! А то просто хохочет – если играет со школой и в финансовые игры. Крадет сласти у слепых деток.

Майло быстро пролистал брошюру.

– Майерсу становится известно, что Леманн греет руки на калеках; он грозится написать статью. Возможно, пытается шантажировать Леманна – наглости ему не занимать. Леманн соглашается заплатить, назначает встречу в тихой улочке, и кто-то – допустим, Бейкер – пускает в ход нож.

– Убийства, – проговорил Даниэл, – для них являются способом соединить приятное с полезным.

– Проблема заключается в том, – повернулся к нему Майло, – что пока у нас нет ничего, кроме теорий. Единственные мало-мальски похожие на улики вещи – снимки, где Нолан развлекается с девчонками – уничтожены. Даже если в гараже у Зины обнаружится фургон Тенни, ордер на арест обосновать будет нечем.

– Что нужно для того, чтобы прижать кого-нибудь из них?

– В идеале – полное признание, но я бы удовольствовался и меньшим: любым фактом, который позволит выдвинуть обвинение в нарушении закона. Нам требуется нащупать слабое звено их цепочки.

– Таким звеном может стать Зина. Она трещит о евгенике, но это походит на выученную роль. Не хочу сказать, что она абсолютно безобидна, однако пока Зина проявляет куда больший интерес к вечеринкам и общению с мужчинами, чем к какой бы то ни было политике. В субботу вечером у меня с ней свидание. Попробую выудить что-нибудь о «Новой утопии». Может удастся в конце концов убедить мадам Ламберт, что в ее же интересах уйти из клуба.

– Я не в восторге от этого свидания, Алекс. Тенни пару раз встретился с тобой взглядом на вечеринке, и даже если ты не думаешь, что Бейкер узнал тебя, полной уверенности все равно нет.

– Тенни меня не знает, следовательно, у него не может быть причин подозревать что-либо. Скорее всего, он не более чем сторонящийся всех тип, предпочитающий собственное общество. Что он скажет Бейкеру? Что Зина завела нового приятеля? А если я не явлюсь на свидание, это не удивит, не насторожит ее?

– Старина Эндрю – мастер разбивать женские сердца. Он передумал.

– И что тогда? Чем в таком случае вы предложите мне заняться?

Молчание.

– В снобизме этих людей, Майло, есть положительный момент: они и понятия не имеют, что уже попали под подозрение. Наоборот, они полны ликования по поводу того, что все идет так гладко. Пять убийств – и ни одно не раскрыто. Это прибавляет им уверенности. Вот почему активность нарастает. Вспомни, что ты говорил: половина города и вся Вэлли. Тысячи увечных людей, остающихся без всякой защиты.

– Думаешь своим свиданием изменить ситуацию? – скептически фыркнул он.

– Во всяком случае, возможно, протянется ниточка к «Новой утопии». А вдруг Зина скажет что-нибудь важное? На худой конец, попробуешь надавить на нее ты. Что остается еще?

Долгое молчание.

– Хорошо. Свидание состоится, и на этом все. После него ты выходишь из игры. Меняем тактику. Плотное наблюдение за Бейкером и Леманном здесь, в Нью-Йорке люди Даниэла займутся Санджером и Крэйнпул. Надо проверить гараж Зины. Если фургон Тенни там, а сам он, как ты говорил, намерен съехать, я буду действовать методом Бейкера. Остановлю подонка за нарушение правил и изолирую от остальных.

– Где живет Бейкер? – поинтересовался Даниэл.

– На яхте «Сатори», что стоит у причала. – Я пояснил, как ее найти.

– Сатори, – повторил Шарави. – Божественное умиротворение.

– Это дерьмо – профессионал. Научился пользоваться невинными прикрытиями, работая в полиции нравов и в отделе по борьбе с грабежами. Считает себя мастером вести наблюдение.

– Значит, придется действовать осторожнее.

– Начинай прямо сегодня, приятель. Алекса, когда он отправится крутить свой роман с крошечной мисс Гадюкой, будем пасти оба до того момента, пока он не вернется домой. Один останется на ее улице, другой займет пост на склоне соседнего холма.

– На склон пойду я, – предложил Даниэл.

– Справишься?

– Дома занимался альпинизмом. Лазил по пещерам в пустынях Иудеи.

– Давно?

– Недавно. – Шарави улыбнулся, повел искалеченной рукой. – В конце концов, к этому тоже приспосабливаешься. В противоположность тому, во что верят наши друзья из «Новой утопии», жизнь продолжается для каждого человека.

– Отлично. Где ты ночуешь, Алекс?

– Хотелось бы дома.

– Я тебя провожу. – Майло повернулся к Даниэлу. – Потом нам нужно будет поговорить. Здесь.