Легким взмахом руки Жанин Гаррисон пригласила Декера пройти в кабинет, который выглядел весьма впечатляюще — картины на стенах, со вкусом подобранная мебель, большой, красивый стол, суперсовременный, мощный компьютер. На экране монитора, однако, лейтенант не увидел ничего, кроме плавающих на черном фоне цветных геометрических фигур — включился скринсэйвер, устройство, предохраняющее дисплей от преждевременного износа. Хозяйка кабинета села за стол и вопросительно посмотрела на Декера. Никаких объяснений относительно причин, по которым она отложила встречу на час, не последовало.

— Благодарю, что согласились со мной побеседовать, — сказал Декер.

— Что привело вас сюда? — негромким, хорошо поставленным голосом осведомилась Жанин Гаррисон. — Что это — визит вежливости? Или вам не дает покоя чувство вины?

— Вины?

— Преступность в городе расцвела пышным цветом. Полиция полностью утратила контроль над ситуацией. Как еще можно объяснить бойню в том злополучном ресторане?

Декер решил не торопиться с ответом. Жанин с такой силой сжала кулаки, что у нее побелели костяшки пальцев. Тем не менее взгляд ее оставался спокойным и невозмутимым.

— Каким образом я могу вам помочь? — спросила она.

— Я очень вам сочувствую в связи с понесенной вами утратой, мисс Гаррисон. — Декер посмотрел ей прямо в глаза. — Надеюсь, мои вопросы не покажутся вам невежливыми и не причинят боли.

— Боюсь, вероятность того, что ваши надежды не оправдаются, весьма высока.

Подумав немного, Декер решил отойти от своего плана беседы. За час, прошедший после его первого визита, поведение Жанин Гаррисон изменилось так резко, что у лейтенанта невольно мелькнула мысль: не специально ли она отсрочила встречу, чтобы успеть посоветоваться с адвокатом? В этом случае лучше не затягивать разговор.

— Видите ли, — начал он, — в ходе расследования трагедии в ресторане мы выявили кое-какие несоответствия...

— Несоответствия?

— Да, мэм.

— Я вас слушаю, — сказала Жанин, не сводя с него глаз.

Декер почему-то почувствовал себя неловко под ее пристальным взглядом.

— Мы встречаемся и беседуем с большим количеством людей, — продолжил он. — Насколько мне известно, ваши родители были членами Гринвэйлского загородного клуба, верно?

Жанин разомкнула губы, словно собираясь что-то ответить, но не проронила ни звука.

— Почему вы меня об этом спрашиваете? — наконец поинтересовалась она.

— Простите, я не понял.

— Почему вы задаете мне вопросы о моих родителях? Почему вы втягиваете их в процесс расследования?

Наступила долгая пауза. Небрежным на первый взгляд, но на самом деле тщательно отработанным движением Декер откинулся на спинку стула.

— Я задал вам совсем несложный вопрос, мэм. И мы оба знаем, что ответ на него может быть только положительным.

— Если вы знаете ответ, к чему тогда спрашивать?

— А в течение какого времени они были членами клуба?

— Насколько я понимаю, вам и это известно.

— У меня сложилось впечатление, что они входили в число основателей «Гринвэйла» и, значит, стали членами клуба пятнадцать лет назад.

— Вам виднее.

— Вы ведь тоже проводили там немало времени, когда были подростком, мэм?

— Я не знаю, каковы ваши критерии в отношении времени.

— Скажем, вам случалось проводить в клубе уикэнды?

— Иногда.

— И чем вы там занимались?

— Думаю, это вас не касается.

Декер легонько постучал ручкой по блокноту — бьющая через край сексуальность Жанин Гаррисон и ее откровенная враждебность нервировали лейтенанта, тем более что он ничем не заслужил подобного отношения и пришел лишь для того, чтобы получить кое-какую информацию. Она же воспринимала их беседу как допрос.

— А сейчас вы бываете в клубе, мисс Гаррисон? Насколько я знаю, вы имеете определенные привилегии благодаря той роли, которую сыграл в создании клуба ваш отец.

Жанин Гаррисон бросила на лейтенанта оценивающий взгляд.

— Вы что, скрываете от меня какую-то важную информацию? — спросила она.

Декер снова почувствовал себя неуютно и усилием воли расслабил чересчур напряженные плечи и спину.

— К сожалению, у меня нет информации, которую я мог бы от вас скрывать.

— Тогда чего ради весь этот разговор?

Декер провел языком по внутренней стороне щеки.

— Может быть, сейчас неудачный момент для нашей беседы, мисс Гаррисон? Если так, я готов прийти в другой день.

— Меня возмущают ваши вопросы. — Жанин Гаррисон в упор смотрела на лейтенанта. — Собственно, даже не вопросы, а их подтекст.

— Простите?

— Совершенно очевидно, что, хотя вы пришли якобы просто побеседовать, на самом деле ваша цель — переложить вину за произошедшее в этом проклятом ресторане с городского управления полиции на самих жертв. Вы ведете себя так, будто это они виноваты в случившемся.

— Мисс Гаррисон, я просто не знаю, что вам на это сказать.

— Типичная философия местных стражей порядка. — Жанин нетерпеливо махнула рукой. — С моими родителями безжалостно... расправились, потому что преступники чувствуют себя в нашем городе слишком вольготно, а виновата в этом, оказывается, я. Или Гринвэйлский загородный клуб. Знаете что? Сделайте мне одолжение —  прекратите ходить на чужие похороны, перестаньте сочувствовать беде, которая вас никак не касается. У меня достаточно в жизни горя, так что я не желаю, чтобы меня еще и полиция дергала.

Декер молчал, в самом деле не зная, что сказать. Да, с родителями Жанин действительно расправились. Но ведь он на ее стороне. Почему же она не хочет ему помочь? Может, она, как и кое-кто из родственников других пострадавших, знала Харлана и от этого чувствовала себя виноватой?

Потом лейтенант вдруг вспомнил, как Мардж говорила, что Гаррисоны были очень богатыми людьми, и он сразу подумал о наследстве. Мозг лейтенанта напряженно заработал. В конце концов детектив решил, что в сложившейся ситуации следует немного сымпровизировать.

— Я слышал, что вы играете в теннис, и очень неплохо.

Собеседница лейтенанта закрыла ярко-голубые, с прозеленью глаза, затем снова их открыла и смерила Декера холодным взглядом.

— Кто вам это сказал?

— Как давно вы начали играть? — спросил лейтенант, проигнорировав ее вопрос.

— Очень давно.

— Какие корты предпочитаете — грунтовые или травяные?

— Я играю только на грунтовых.

— Вы совершенно правы, — на травяных кортах нередко все решает везение, а не мастерство.

— Вы что, пытаетесь установить со мной контакт, лейтенант?

— Возможно, — по-мальчишески улыбнулся Декер.

Жанин взяла бумажную салфетку и промокнула сухие глаза.

— А вы сами играете в теннис, лейтенант?

— Теперь уже довольно редко. Что поделаешь, — старею. Но форму поддерживать надо.

Жанин быстро окинула Декера оценивающим взглядом, чуть дольше задержалась на его груди, затем снова встретилась с детективом глазами.

— Вы крупный мужчина... и хорошо сложены. Конечно, вам не мешало бы сбросить фунтов десять, тогда вы, пожалуй, могли бы побыстрее двигаться.

— Уверен, что вы правы.

— Всем нам приходится бороться с лишним весом.

Что это, подумал Декер, попытка спровоцировать его на комплимент? Жанин Гаррисон была стройна, словно тростинка.

— Одним в большей, другим в меньшей степени, — с улыбкой заметил он.

Жанин Гаррисон послала ему ответную, весьма сексуальную улыбку. Зубы у нее были ровные и белые, как на той фотографии в газете, которую он видел, просматривая архивы. Декеру показалось, что в кабинете становится жарко.

— А вы никогда не участвуете в благотворительных играх? — спросила она, не сводя с него глаз.

— В благотворительных играх?

— Ну да. Иногда бывает так, что спортивные состязания устраиваются специально для сбора средств на благотворительные цели. В частности, теннисные турниры.

— Я для этого недостаточно хороший игрок.

— А как насчет команды полицейского управления Лос-Анджелеса? Ведь в вашем управлении есть теннисная команда?

— Наверное.

— Почему бы нам не организовать какую-нибудь благотворительную акцию? Как насчет матча между полицейским управлением и пожарной службой? Сборы могут пойти на строительство нового здания для проведения культурных и общественных мероприятий. Или на ремонт уже имеющегося.

— Неплохая идея.

— Я могла бы обеспечить вам поддержку в прессе. А возможно, даже передачу на кабельном телевидении. У меня хорошие связи. За что меня и ценят.

— Я сегодня что-то плохо соображаю, — сказал Декер. — Чем вы, собственно говоря, занимаетесь?

По лицу Жанин скользнуло нетерпеливое выражение, в котором, однако, не было враждебности.

— Я организую благотворительные мероприятия. Раньше это были приемы. Сейчас я в основном специализируюсь на теннисных матчах и турнирах. На них приходят нужные люди.

— Нужные люди?

— Богатые люди, — улыбнулась Жанин.

— А...

— Те, кто может позволить себе тратить деньги на благотворительность. Любители тенниса, как правило, — обеспеченные люди. Соответственно, больше шансов собрать приличные деньги. Не знаю, хорошо это или плохо, но такова схема.

— А вы оставляете себе какой-то процент со сборов за ваши услуги? — осторожно поинтересовался Декер.

— О нет, что вы! — оскорбленно воскликнула Жанин Гаррисон. — Все до последнего цента идет на благотворительные проекты. Я лишь компенсирую свои расходы на аренду помещений, на транспорт и тому подобное. То, чем я занимаюсь, называется филантропией — к сожалению, у нас о ней почти совсем забыли. — Мисс Гаррисон вздохнула. — Мой отец был настоящим филантропом, но ему не хватало времени для того, чтобы реализовать свои идеи в конкретные дела.

— Значит, ваш отец финансировал...

— Да, через свой благотворительный фонд, который платит по счетам, выдает людям зарплату. Я тоже получаю зарплату, причем весьма щедрую. Мой отец вообще был очень щедрым человеком... — Жанин Гаррисон наклонила голову и снова промокнула глаза бумажной салфеткой. — Простите...

— Мисс Гаррисон, мне очень жаль, что я вынужден бередить ваши раны.

— Я понимаю. Вы выполняете свою работу. — Жанин взглянула на Декера. Лицо ее выражало скорбь. — Я видела вас по телевизору. Кажется, это вы сказали, что картина побоища в ресторане «Эстель» — хуже всего, что может привидеться в самом жутком кошмаре. Это было очень образно и эмоционально.

— Благодарю вас.

— Так что же... — вновь заговорила Жанин все с тем же скорбным выражением лица. — Может, мы все-таки договоримся о чем-то конкретном? Мне кажется, было бы неплохо продемонстрировать всему миру, что те, кто уцелел в этом кошмаре, не испытывают враждебности по отношению к полицейскому управлению Лос-Анджелеса.

Декер невольно подивился про себя тому, как буквально в течение пяти минут его собеседница из убитой горем дочери погибшего Рэя Гаррисона превратилась в деловую даму, обладающую большим влиянием в обществе.

— Мне нужно будет поговорить с моим капитаном, — сказал он.

— Если хотите, я сама ему позвоню.

— Да, разумеется. Сейчас я дам вам его номер.

— О, у меня есть номера его телефонов. — Жанин указала пальцем на свою электронную записную книжку. — Я уже давно занимаюсь благотворительной деятельностью, так что у меня очень широкие связи и контакты.

Декер принял эти слова к сведению и невольно задумался над тем, что в них правда, а что обыкновенное хвастовство. Затем в памяти его всплыло фото, на котором Жанин Гаррисон стояла между Стрэппом и мэром города.

— Как долго вы брали уроки тенниса в Гринвэйлском клубе? — спросил он как можно небрежнее.

— Много лет. У меня были кое-какие способности, но все же недостаточные для профессиональной игры. В мире профессионального тенниса человек быстро узнает предел своих возможностей. Вместо того чтобы переживать по поводу несостоявшейся теннисной карьеры, я направила свои силы и энергию на сбор средств для благотворительных целей. И в этом, мой друг, я настоящая «звезда». Известно ли вам, что только в прошлом месяце всего лишь на одном приеме, устроенном нашим комитетом по культуре, — он проходил у нас в библиотеке, и его почтили своим присутствием многие знаменитости, — мне удалось собрать более тридцати тысяч долларов для нового музея искусств в Уэст-Вэлли?

— В самом деле?

— Да. Насколько я помню, ваш капитан тоже там был — по той простой причине, что прием посетил мэр. Там, где появляется мэр, всегда присутствует полицейское руководство.

Декер отметил про себя, что ему нужно соблюдать предельную осторожность и следить за своими словами, поскольку сидящая перед ним Жанин Гаррисон обладала не только редкой сексуальной привлекательностью, но и, судя по всему, изрядной хитростью. Она явно была умелой соблазнительницей — этакая роковая женщина, рядящаяся в тогу меценатки.

— Вы еще не были в Уэст-Вэлли? Я говорю о музее. Там очень широко представлены калифорнийские пейзажисты. Мы только что открыли две новые экспозиции — Грандвилла Редмонда и Эдгара Пэйна. И тот, и другой — выдающиеся мастера.

— Надо будет сходить посмотреть.

Жанин метнула взгляд на руку Декера, скользнула глазами по обручальному кольцу. Судя по выражению лица, оно ее нисколько не смутило.

— Если хотите, я буду рада выступить в роли гида.

Декер улыбнулся.

— Спасибо, но...

Жанин, однако, уже листала свой календарь-ежедневник.

— Я могла бы сделать это завтра. Как насчет двенадцати часов? Или вам удобнее в час?

Декер снова растянул губы в улыбке.

— На этой неделе я занят по горло — ни одной свободной минуты.

— Я уверена, что, если я позвоню вашему капитану и попрошу его...

— Нет, мисс Гаррисон, не стоит. Я человек старомодный — если город платит мне за мою работу, я работаю.

— Как скучно. — Жанин Гаррисон в очередной раз послала лейтенанту обольстительную улыбку. — Может быть, вы сумеете выкроить время вечером? Я могу договориться о специальной экскурсии лично для вас после закрытия музея.

— Благодарю, но мои домашние любят, когда мы обедаем все вместе.

— Что ж, тогда после обеда. — Улыбка Жанин превратилась в ухмылку. — Можете захватить с собой жену и детей. Я полагаю, у вас есть дети — они есть у большинства женатых мужчин.

Жанин Гаррисон умело и расчетливо завлекала Декера, цепко удерживая инициативу в своих руках.

— Спасибо за приглашение, — сказал он, поглядев ей прямо в глаза. — Когда-нибудь я им воспользуюсь.

— Да уж, пожалуйста.

— А у кого вы брали уроки тенниса, мисс Гаррисон? У кого-нибудь из инструкторов «Гринвэйла»?

Жанин Гаррисон медленно отложила в сторону календарь. На ее лице внезапно появилось жесткое, ледяное выражение.

— Вы можете называть меня просто Жанин. Почему вас так интересуют мои занятия теннисом — тем более что теннис для меня уже в прошлом?

Продолжая поддерживать зрительный контакт с собеседницей, Декер пожал плечами.

— Просто хотел узнать — может, в клубе когда-нибудь преподавал кто-то из известных игроков.

— Известных? — В голосе мисс Гаррисон зазвучали снисходительные нотки. — О да. Мне доводилось брать уроки у Мартины, у Джимми, у Крис, у Джона  и у...

— Я все понял, — спокойно прервал ее лейтенант. Ему стало ясно, что Жанин Гаррисон не намерена давать ему ни грана информации, которую он мог бы использовать в своем расследовании. — Просто я подумал, что если в клубе когда-нибудь работал инструктором кто-то из более или менее известных теннисистов, это могло подхлестнуть ваш интерес к теннису. — Декер встал. — Впрочем, это не важно. Извините за беспокойство. А в музее я обязательно постараюсь побывать. Спасибо, что рассказали мне о нем.

В глазах Жанин появилось отсутствующее выражение.

— Знаете, кто играл когда-то в Гринвэйлском клубе?

— Кто?

— Уэйд Энтони.

Декер снова сел, стараясь понять, о ком идет речь. Однако так и не смог.

— Мне это имя ничего не говорит.

— Я понимаю, — тихо сказала мисс Гаррисон. — И это очень жаль. Когда-то он считался восходящей «звездой». В то время, когда Уэйд играл в «Гринвэйле», он был еще подростком. Ему было всего шестнадцать, а мне четырнадцать. Я его обожала. — На губах Жанин мелькнула грустная улыбка. — И все остальные девушки тоже. Он был просто великолепен. В нем буквально искрилось какое-то чарующее неистовство. Уэйд переспал по меньшей мере с двумя моими подругами. Поговаривали, что он спал и кое с кем из матерей моих подруг.

— Весьма похоже на теннисиста.

— Да, он действительно был ярко выраженным плохим парнем. Мой отец запретил мне с ним общаться и сказал, чтобы я держалась от него подальше. Разумеется, я делала совершенно обратное. Каждый день я наблюдала за его игрой — это доставляло мне огромное удовольствие.

Жанин Гаррисон замолчала. Декер ждал, что она продолжит свой рассказ, но поскольку пауза затянулась, решил поощрить собеседницу вопросом.

— И что же с ним случилось?

— Хотя Уэйд мастерски играл в теннис, он все же был всего лишь шестнадцатилетним подростком. Как-то вечером он напился, взял отцовский «феррари» и разбил его, а заодно разбился и сам. Теперь он может передвигаться только в инвалидной коляске.

— Грустная история, — заметил Декер.

— Не просто грустная, а ужасная. Я думала, у меня сердце разорвется. Он перестал бывать в клубе и вообще куда-то исчез. — Мисс Гаррисон заглянула лейтенанту в лицо. — Я много лет не вспоминала об Уэйде. А потом, примерно год назад, увидела статью о нем в спортивном разделе «Лос-Анджелес таймc». Не на первой странице, конечно — на второй или на третьей.

— Правда? И чем же он занимается?

— Насколько я поняла, он один из первых в рейтинге теннисистов, играющих в инвалидных колясках.

— В инвалидных колясках?

Жанин кивнула.

— Они играют на обычных кортах. Единственная разница в правилах состоит в том, что у теннисистов-инвалидов допускаются два отскока, а не один. Они очень быстро передвигаются — зрелище, надо сказать, довольно любопытное.

Было видно, что у Жанин Гаррисон испортилось настроение. Декер понимал, что разговор принимает опасное направление.

— И что же о нем написали в той статье?

— Это был отчет о благотворительном турнире, проводившемся в Нью-Йорке, — его организовал один из крупных благотворительных фондов, собирающих средства на нужды инвалидов. Каждый билет стоил пятьсот пятьдесят долларов. Знаете, кто был партнером Уэйда? Иван Лендл.

— Невероятно!

— Эта статья вызвала очень много воспоминаний, лейтенант. Я рада, что у Уэйда все хорошо.

— Не подумайте, что это черный юмор, но... Лендл тоже играл в инвалидной коляске?

— Нет. Это был парный матч — Уэйд и Лендл против Джона Макинроя и еще одного теннисиста-инвалида. Зрителей собралась прорва. — Взгляд Жанин Гаррисон затуманился. — Уэйд и Лендл победили. В газете была их фотография... вернее, его. Он все еще неплохо выглядит... а если точнее, то он по-прежнему очень красив.

— У вас никогда не возникало мысли привлечь его к участию в ваших благотворительных турнирах?

Жанин печально улыбнулась.

— Боюсь, цели, которые мы преследуем, покажутся ему слишком мелкими. Я пыталась убедить отца, что нужно менять направленность нашей благотворительной деятельности — в мире существует столько нерешенных проблем, тот же СПИД, например, — но отец был слишком консервативен.

— Жизнь ваших родителей трагически оборвалась, — сказал Декер. — В результате того, что случилось в ресторане «Эстель», пострадали очень многие люди. Вы тоже одна из жертв. Может, имеет смысл организовать турнир в память о погибших?

— Я... я не знаю. Мне это как-то не приходило в голову. — На красивом лице мисс Гаррисон появилось заинтересованное выражение. Жанин снова раскрыла календарь. — А вы знаете, это прекрасная идея. Я сумею организовать просто замечательный турнир, который составит конкуренцию даже открытому чемпионату США.

Сомнительно, подумал лейтенант и сказал:

— Вы могли бы провести турнир в Гринвэйлском клубе.

— Еще одна прекрасная идея. — Жанин Гаррисон вдруг снова стала любезной. — Послушайте, я должна извиниться перед вами за то, что так на вас накинулась. Все из-за этой истории, которая приключилась с моими родителями... я просто еще не оправилась от потрясения.

— Разумеется.

— Вы хотели спросить меня еще о чем-то?

Лейтенант хотел бы задать Жанин Гаррисон очень много вопросов. Прежде всего, не был ли кто-то из членов ее семьи — либо она сама — знаком с Харланом Манцем, не доводилось ли ей или кому-нибудь из ее родственников брать у него уроки тенниса и не мог ли кто-либо из Гаррисонов каким-то образом его обидеть. Однако не вполне адекватное поведение Жанин помешало ему построить разговор так, как он планировал.

Не лги самому себе, подумал лейтенант, тебе помешало не только это.

Тем не менее, если отбросить в сторону мысли, не имеющие отношения к работе, Декер, будучи профессионалом, мог совершенно определенно сказать, что Жанин Гаррисон вела себя неординарно. Ее враждебность, резкая смена настроений, откровенные попытки соблазнить его, ее по меньшей мере уклончивые ответы на все вопросы, связанные с теннисом в «Гринвэйле», ее страсть к этой игре, наконец, странное оживление, когда он высказал идею проведения турнира в память о ее родителях и других погибших — все это было весьма и весьма странно. У лейтенанта возникло предположение, не была ли Жанин Гаррисон в интимных отношениях с Харланом Манцем.

Он чувствовал, что ему удалось установить с мисс Гаррисон некий контакт. В то же время Декер понимал: стоит этой весьма незаурядной женщине заподозрить, что он допускает возможность ее близких отношений с убийцей, отправившим на тот свет и родителей самой Жанин, и многих других людей, как хрупкий мостик доверительности разлетится на мелкие кусочки. Лейтенант вспомнил слова, которые когда-то сказал ему один его друг, психолог по профессии:

Квалифицированное лечение — это искусство. Не нужно торопить события — всему свое время.

Декер решил, что ему следует держаться в сугубо профессиональных рамках, но в то же время вести себя так, чтобы собеседница ощущала, что он прекрасно понимает ее состояние.

— У меня действительно есть еще кое-какие вопросы, но с ними можно подождать.

Пока я побольше о тебе разузнаю. И сам немного успокоюсь, подумал лейтенант.

— Вы можете задать их и сейчас.

— Да нет, как-нибудь в другой раз, — сказал Декер и встал. — Я свяжусь с вами.

— Надеюсь. — Жанин подарила лейтенанту ослепительную улыбку. — Рада была с вами познакомиться.

— Взаимно.

Мисс Гаррисон протянула Декеру руку, и он осторожно пожал ее пальцы.