Когда лейтенант вернулся домой, был уже одиннадцатый час, но его жена еще не ложилась. Более того, она работала, завалив весь стол в столовой ручками, карандашами, чеками и квитанциями. Покусывая кончик карандаша, Рина внимательно вглядывалась в колонки и ряды цифр. Декер поцеловал ее, но она, оторвавшись на секунду от бумаг, быстро чмокнула его в щеку и тут же снова погрузилась в свои записи.

— Ужин в микроволновке, — сообщила Рина, и по голосу жены Декер понял, что мысли ее где-то очень далеко. И еще ему показалось, что она чем-то озабочена.

— Что, у нас сегодня вечером самообслуживание? — спросил Декер.

Рина снова подняла голову от бумаг, и лицо ее выразило удивление. Она уронила на стол карандаш.

— Ты хочешь, чтобы я подала тебе ужин, Питер?

— Если тебя так удивляет это мое желание, то нет.

Оскорбленный, Декер ворвался на кухню, распахнул дверцу микроволновой печи и вынул тарелку с разогревающимся блюдом, но при этом довольно чувствительно обжег руки. Пальцы его непроизвольно разжались, тарелка упала на пол и разбилась. Осколки стекла и кусочки пищи разлетелись по всей кухне.

— Черт побери! — заорал он и, подбежав к раковине, сунул руку под холодную воду. — Черт, черт, черт!

В кухню вошла Рина.

— Я сейчас дам тебе льда.

— Спасибо, я и сам справлюсь.

Ничего не ответив, Рина вынула из холодильника пластмассовую формочку для льда и поставила ее на кухонную стойку. Затем она вытряхнула несколько ледяных кубиков и завернула их в полотенце, после чего собрала с пола осколки разбитой тарелки и остатки блюда, которое Декер так и не попробовал. Потом что-то извлекла из холодильника, положила на чистую тарелку и поставила в печку.

Декер закрутил кран и повернулся к жене.

— Я вовсе не жду, чтобы меня встречали с оркестром и расстилали передо мной красный ковер... и слава богу, потому что ничем подобным тут даже не пахнет. Но ты могла хотя бы сделать вид, что рада меня видеть.

— Я рада тебя видеть.

— Если это называется радостью по поводу прихода мужа, то какая же ты бываешь, когда злишься?

— Вот твой лед.

Декер посмотрел на жену и взял протянутое ему свернутое полотенце с кубиками льда внутри.

— Спасибо.

— Не за что. — Рина открыла ящик со столовыми приборами и вынула оттуда нож и вилку, но Декер резким движением выхватил их у нее из рук.

— Можешь не беспокоиться, — прогудел он. — Я все сделаю сам.

— Питер, если ты хочешь создать из этого проблему, подожди, пока я уйду, ладно?

Рина вышла из кухни, но Декер зашагал следом за ней.

— Неужели это так трудно — уделить человеку чуточку внимания?

Рина пристально посмотрела на мужа.

— Похоже, сегодня у тебя был тяжелый день.

— Не надо подвергать меня психоанализу.

Привстав на цыпочки, Рина поцеловала Декера в губы.

— Возвращайся на кухню, и попробуем еще раз, хорошо? — сказала она, но видя, что муж не трогается с места, легонько шлепнула его пониже спины. — Ну, иди. Я к тебе сейчас приду.

— Ладно.

Декер, тяжело ступая, скрылся на кухне. Рина услышала смех и, резко обернувшись, увидела Сэмми, который трясся от сдерживаемого хохота и покачивал головой. Рина приложила к губам указательный палец.

— Тише, а то он тебя услышит, Сэмми.

— Когда он ведет себя как бол...

— Не смей так говорить.

— Ладно, когда он ведет себя как кре...

— Пожалуйста, Сэмюэль, не продолжай. Я поняла, что ты хочешь сказать. Ты только все усугубишь.

— Почему ты никогда не проявляешь такого терпения по отношению ко мне?

— Вы что, сговорились доконать меня сегодня?

Сэмюэль подошел к матери и поцеловал ее в щеку.

— Я пойду на кухню с тобой, — решил он. — Немножко разряжу обстановку.

— Что ж, неплохая идея, — согласилась Рина и, поцеловав сына в ответ, заглянула ему в глаза. — Только веди себя прилично.

На кухню они вошли вместе.

— Привет, пап, рад тебя видеть, — сказал Сэмми с самым непринужденным видом и чмокнул отчима в лоб. — Как прошел день?

Декер посмотрел на Сэмми, потом перевел взгляд на жену.

— Что это значит? Подкрепление с собой привела?

— Как твоя рука, дорогой? — спросила Рина с широкой улыбкой.

— Болит.

— А что случилось? — спросил Сэмми.

— Да я тут обжегся... потому что вел себя как кретин.

Микроволновая печь звякнула. Рина вынула тарелку и поставила ее перед Декером на стол.

— Спасибо, — пробормотал он.

— Не за что.

Рина и Сэмми тоже сели за стол и стали смотреть, как Декер ест. Лейтенант смутился, почувствовав себя словно дегустатор во время кулинарного конкурса.

— А где Джейк?— спросил он, чтобы преодолеть возникшую неловкость.

— У приятеля, — ответил Сэмми. — Через несколько минут я поеду забрать его оттуда.

— Как замечательно, что Сэмми у нас теперь имеет права. Столько времени освобождается, не надо младшего сына везде водить за ручку. Приятно, когда тебе кто-то помогает.

— Ты намекаешь на то, что меня вечно нет дома? — ощетинился Декер.

— Бедный, бедный Питер. Столько работает, а благодарности никакой.

— Можешь смеяться сколько хочешь, но это правда. — Декер поднял голову от тарелки. — Что это я ем?

— Молодого барашка с карри и рисом. Тебе нравится?

— Просто изумительно.

— Хочешь еще?

— Конечно.

— Я думаю, он был такой злой от голода, — заметил Сэмми. — Посмотри, мама, у него даже цвет лица изменился.

— Пожалуй, ты прав.

— Прекрати говорить обо мне так, как будто меня здесь нет, — рыкнул Декер.

— Я думаю, нам пора отсюда сматываться, — прокомментировал Сэмюэль. — Он уже дал сигнал красной ракетой.

— Ну, давайте, смейтесь надо мной.

Сэмми встал и поцеловал мать и отчима.

— Ладно, мне пора. Мы можем задержаться у кондитерской Бергера и съесть что-нибудь сладкое, мам?

— Уже одиннадцатый час, Сэмми.

— Завтра нам не идти в школу. У учителей какая-то там методическая конференция, так что мы сможем отоспаться. Ну, пожалуйста. Там будут все наши. Мы вернемся домой до полуночи, я обещаю.

— Вы что, парни, вообще учиться перестали? — недовольно спросил Декер. — Похоже, мне придется переходить на другую систему — оплачивать только те дни, когда вы ходите в школу, а то так и разориться недолго.

— Я не виноват. — Сэмми повернулся к матери. — Ну, мам, пожалуйста.

Рина посмотрела на Декера.

— Как насчет одиннадцати тридцати?

— Думаю, это будет справедливо, — ответил тот.

— Спасибо, — улыбнулся Сэмми и, позвенев ключами от машины, исчез. В кухне наступила тишина. Декер снова принялся за барашка с рисом.

— Ты очень вкусно готовишь, — сказал он через некоторое время.

— Карри в самом деле получился просто замечательный. Тут важна практика — чем чаще его готовишь, тем он лучше получается.

— Наверное, тебе интересно знать, почему я сегодня такой раздражительный.

— Вообще говоря, это уже становится для тебя нормой.

— Я вижу, ты не прочь пошутить, Рина. Вот за это я тебе ничего и не скажу.

— Дело твое. — Рина встала. — Выпить чего-нибудь хочешь?

— Спасибо, пива хлебнул бы с удовольствием.

Рина вынула из холодильника бутылку «Мишлоб» и стала наливать пиво в стакан, глядя, как шапка белой пены поднимается и, перевалив через край, ползет по стенке стакана вниз. Затем она снова села и посмотрела на мужа. Когда он поднял на нее глаза, Рина улыбнулась.

— Я тебя от чего-то отвлекаю? — спросил Декер.

— Ничего подобного.

Декер отложил в сторону вилку.

— Один человек сегодня меня перехитрил, — сказал он. — А это, между прочим, позволяется только тебе.

— И кто эта женщина? — поинтересовалась Рина.

Декер напряженно улыбнулся.

— Откуда ты знаешь, что это женщина?

— Так, шестое чувство.

Шестое чувство, повторил про себя Декер. Неужели Рина уловила запах его феромонов?

— Так кто она?

— Не важно. — Декер отодвинул от себя тарелку. — Понимаешь, эта трагедия в ресторане... страшно, конечно, когда думаешь, что все это произошло потому, что у какого-то сумасшедшего щелкнул в голове некий тумблер. Но, к сожалению, я начинаю склоняться к выводу, что в действительности все еще сложнее. И страшнее.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Рина.

— Видишь ли, траектория полета некоторых пуль противоречит версии о том, что убийца действовал в одиночку. С другой стороны, в этом деле так или иначе могут оказаться замешаны люди, которым была очень выгодна внезапная смерть кое-кого из посетителей ресторана. Вообще говоря, убийство человека ради получения какой-то выгоды уже само по себе страшное злодеяние. Но когда при этом, заметая следы, хладнокровно расправляются с тринадцатью невинными людьми — тут уж просто нет слов, это... что-то чудовищное... зверство какое-то.

— У тебя есть улики, подтверждающие твою версию, Питер?

Декер взглянул на жену. У Рины был расстроенный голос, да и по ее виду было заметно, что она в самом деле расстроена. Ну и тупица же я, подумал лейтенант. Только этого еще не хватало — перекладывать свои заботы на других людей.

— Понимаешь, просто шестое чувство мне это подсказывает. — Декер старался говорить как можно непринужденнее. — Вроде как у тебя. Извини, что я так разозлился. Сегодня я чувствую себя женоненавистником. Во-первых, вчера вечером я получил «подарочек» от Синди. Потом мне целый день названивала на работу Джен. И наконец, еще эта баба устроила мне представление... пыталась играть со мной в какие-то игры.

— Зачем ей это нужно?

— Затем, что она, скорее всего, что-то скрывает. — Декер снова взял в руку вилку и положил себе на тарелку еще кусок баранины, чувствуя, что краснеет, и надеясь, что Рина подумает, будто это от гнева, а не из-за нескромных мыслей, которые пришли ему в голову. — В любом случае ты ни в чем не виновата. Иди занимайся своими делами. Кстати, чем это ты там занимаешься?

— Бухгалтерией.

— А, понятно. Ну, и как успехи?

— Честно говоря, голова идет кругом. Взносы от каких-то организаций, о которых я сроду не слыхала. Какие-то акции и участие в прибылях вместо оплаты за обучение... Сам черт ногу сломит. У ешивы есть недвижимость и банковские счета за рубежом — по крайней мере, если верить документам.

— По-твоему, тут что-то не так?

— Понимаешь, — Рина подняла вверх брови, — насколько мне известно, в этой конторе сменилось довольно много бухгалтеров, и у каждого был свой подход к бухгалтерии. Некоторые из них явно что-то химичили, хотя я лично ничего противозаконного не нахожу.

— И тем не менее...

Рина вздохнула.

— И тем не менее бухгалтерия велась и ведется не так аккуратно, как положено. Это оттого, что ешива в качестве бухгалтеров использовала людей, которые делали свою работу не за зарплату, а просто за то, что им и их семьям предоставляли жилье и питание. Проработав какое-то время, такой человек уходит, а на его место берут другого. В результате в бухгалтерии нет последовательности, четкой системы.

— То же самое происходит и сейчас.

— Что ты имеешь в виду?

— Скажи, почему Шульман попросил заняться его бухгалтерией тебя, а не какого-нибудь профессионала?

— Да, конечно, надо, чтобы этим занялся профессионал. Я думаю, Шульман знает, что документация находится в ужасном состоянии. Он попросил меня хоть немного привести все в порядок до того, как он наймет настоящего бухгалтера. Ему хочется, чтобы все было... тип-топ. — Рина встала. — Европейцы старой закалки какие-то особенные люди. У них кругом сплошной бартер. В данном случае в качестве платы за обучение вместо наличных денег принимаются акции.

— Ну да, а кто-то получает карт-бланш на то, чтобы прибыльно для себя списать кое-что из имущества.

— Господи, ты сегодня в самом деле ужасно раздражительный. Почему бы тебе не отдохнуть? Иди ложись.

— Разве любящая жена скажет такое мужу?

— Я сегодня тоже какая-то сварливая. Наверное, от тебя заразилась.

— Тогда почему бы тебе тоже не пойти и не лечь в постель? — просиял Декер. — Хотя нет, у меня есть идея получше. Почему бы нам обоим не отправиться в койку?

Рина задумчиво поглядела на мужа.

— Мальчики вернутся через...

— Они вернутся не раньше чем через час. Ну так как? — Декер вопросительно поднял бровь.

— Мы оба слишком задерганные.

— Тогда как насчет того, чтобы немножко позаниматься задерганной любовью? Не так быстро, не так медленно, осторожнее, у меня спина болит, мне коленки мешают, следи за своими волосами — здорово, а?

— Ты сегодня невозможный! — воскликнула Рина и хлопнула мужа по плечу.

— Я просто дурачусь! — засмеялся Декер. — У тебя все нормально и со спиной, и с коленками.

— Послушайте, лейтенант, — заговорила Рина, стараясь сохранить серьезное выражение лица, — позвольте вам напомнить, что вы — пожилой мужчина, а ваша супруга — молодая, полная сил, тридцатичетырехлетняя...

— Это удар ниже пояса.

— И тем не менее ваша жена быстро стареет от стресса, вызванного постоянным наличием в непосредственной близости от нее устающего на работе и ужасно угрюмого мужа.

— Это правда, — шутливо отозвался Декер. — За годы супружества из-за постоянного стресса ты старела гораздо быстрее меня. Ну ладно, пошли в постель? Обещаю, что остаток ночи я буду вести себя примерно.

— Не нужны мне твои обещания. Ты испортил мне настроение.

— Я тебе его поправлю.

— Каким образом? Я что-то не вижу цветов.

— А если я скажу тебе, что я тебя люблю?

— Этого мало.

— А если я помою посуду?

— Опять мимо.

— И еще встану завтра утром к Ханне, когда она проснется?

— Не пойдет.

— Тогда вот что: завтра я приду домой пораньше.

— Компенсация нужна мне сейчас, а не завтра.

— Может, я тебе спину помну?

— Мы уже решили, что со спиной у меня все в порядке.

— Ну, тогда ноги.

— Ноги у меня тоже что надо.

— А если я приготовлю тебе ванну с пеной?

— Я уже приняла душ.

Декер почувствовал, что его изобретательность вот-вот иссякнет.

— Эй! — вдруг воскликнул он и щелкнул пальцами. — Знаю. Как насчет самого последнего возбуждающего средства для женщин? Что, если я скажу тебе, что ты права?

— В чем именно?

— Во всем. Что бы ты ни сказала. Права — и точка.

— И сколько же будет продолжаться эта лафа?

— Двадцать четыре часа.

— Нет, сорок восемь.

— Договорились.

— И пусть отсчет начинается с вечера пятницы. Я хочу, чтобы эти сорок восемь часов пришлись на уикэнд, когда ты будешь дома и рядом со мной.

— Ну и условия, — буркнул Декер.

— Я того стою, — пожала плечами Рина.

— Что верно то верно, — согласился Декер и привлек ее к себе. — Ну, так как? Это будет достаточно романтично, а?

— Для начала сойдет, — ответила Рина и обвила руками шею мужа. — Правда, начало в самом деле неплохое.

Он проснулся так резко, что не сразу понял, где находится. Сердце его стучало, как отбойный молоток, кровь тяжело пульсировала в голове, в ушах стоял звон. Мертвые тела, которые он увидел во сне с такой ясностью, словно все происходило на самом деле, все еще стояли перед глазами.

Декеру приснился Вьетнам. Этот сон уже много месяцев не беспокоил его и вот теперь опять вернулся. Лейтенант был рад, что сразу же проснулся, а не начал метаться по кровати и не разбудил Рину. Из этого он сделал вывод, что, вероятно, каким-то образом все же контролировал свое поведение даже во сне. В противном случае разве он смог бы спокойно жить с таким адом в душе?

Дальше Декер действовал по давно укоренившейся привычке — прокрался на цыпочках на кухню, зажег лампу над плитой, поставил чайник. Через минуту он уже сидел за столом и пил горячий чай, обдававший его лицо паром.

Он взглянул на кухонные часы — одиннадцать пятнадцать. Через четверть часа должны были появиться Сэмми и Джейк.

Декер в самом деле был рад, что Рина, против обыкновения, не проснулась, когда он встал. Секс дал ей возможность заснуть крепче обычного. Вспомнив, как они с женой занимались любовью, Декер довольно улыбнулся — им обоим было хорошо. Рина выглядела по-настоящему счастливой — он давно не видел ее такой.

Отдых и нервная разрядка были нужны ей еще больше, чем ему самому.

Хотя Рина старалась не показывать этого, Декер понимал, что после смерти Брама она стала совсем другой. Особенно она переживала из-за того, что никогда не признавалась Декеру, насколько глубокими и сложными были ее чувства к Браму. Конечно, она в каком-то смысле любила Брама, но главное было не в этом. Он олицетворял собой ту последнюю нить, которая связывала Рину с ее бывшим мужем, Ицхаком. С безвременной кончиной Брама ей пришлось пережить как бы две смерти одновременно. Это было для Рины очень тяжелым испытанием. Впрочем, для Декера и мальчиков тоже.

Возможно, это могло стать точкой отсчета новой жизни, перемен к лучшему, подумал Декер, если бы только удалось справиться с демонами, поселившимися у него в душе.

Одиннадцать двадцать. Поздно, но не для такой совы, как Синди, решил лейтенант и набрал номер. Дочь сняла трубку после первого же гудка. Декер спросил, как у нее прошел день.

— Обычно. Ничего особенного, — ответила она и, помолчав немного, добавила: — Я разговаривала с одним моим бывшим преподавателем, который вел у нас уголовное право. Когда я сообщила ему о своем решении пойти на работу в управление полиции Лос-Анджелеса, он сказал, что было бы куда лучше, если бы я пошла в ФБР.

— Да ты шутишь! — воскликнул Декер.

— Он говорит, что полицейское управление Лос-Анджелеса — это сборище клоунов.

— О, черт... получается, что я несколько лет подряд выкладывал по двадцать тысяч в год ради того, чтобы ты прислушивалась к таким советам?

— Он считает, что в ФБР работают более подготовленные в профессиональном отношении и более образованные люди.

— Там одни недоноски собрались, в этом твоем ФБР!

— Пап, они снова объявили набор — какое-то время новых сотрудников не принимали. Я же как раз тот человек, который им нужен — молодая женщина, образованная, отец работает в правоохранительных органах.

— Что ж, поздравляю. Если твоей целью было по-настоящему меня огорчить, то тебе это удалось.

— Понимаешь, папа, я действительно хочу заниматься раскрытием преступлений, а не просто носить темные очки.

Декер так громко расхохотался, что даже испугался, не разбудит ли он своим смехом Рину.

— Теперь я знаю, почему так тебя люблю, Син, — заметил он.

— Конечно, у вас тоже есть хорошие работники.

— Ну да, один или два.

— Слушай, а почему ты позвонил мне в половине двенадцатого ночи? Погоди, я сама тебе скажу. Как и большинство мужчин, ты никогда не пользуешься телефоном для пустой болтовни. По телефону ты говоришь исключительно о делах или договариваешься о встречах. Если бы ты хотел со мной просто потрепаться, ты бы пригласил меня позавтракать или пообедать вместе. Так что же ты хочешь выяснить?

Декера удивила проницательность дочери.

— Скажи, что это за французский экзистенциалист, который написал книжку про то, как один парень не плакал на похоронах своей матери, а его за это арестовали?

— Это Камю, книга называется «Незнакомец». А что?

— Насколько я понимаю, ты эту книгу читала.

— Да, на французском.

Декер снова рассмеялся, но на этот раз тихонько.

— Ты чего? — не поняла Синди.

— Выпускница Колумбийского университета, читающая Камю в оригинале, на французском языке, хочет стать полицейским. Что ж, может, ты и вправду больше подходишь для работы в ФБР. Будешь сидеть целыми днями в своем кабинете, размышлять о жизни и создавать психологические портреты серийных убийц. Хотя они не больно-то помогают в раскрытии серийных убийств...

— Ты рассуждаешь как очень ограниченный человек.

— Этот твой преподаватель уголовного права просто придурок. Слушай, а что такое экзистенциализм?

— Суть в том, что всем на свете руководит случай... во всем происходящем нет никакого смысла. И еще — каждый за себя.

— Очень похоже на фэбээровскую философию.

— Папа...

— Короче, смысл экзистенциализма сводится к тому, что, мол, давайте, ешьте друг друга поедом?

— Не совсем так. Экзистенциалисты считают: раз все, что происходит в мире, бессмысленно и бесцельно, значит, человеческий индивид должен утверждать в этом мире гуманизм через посредство свободной воли. В итоге получается, что основная задача — сделать наше общество цивилизованным.

— Человеческий индивид, говоришь?

— В Колумбийском университете было принято выражаться таким языком. А что это ты расспрашиваешь меня о Камю?

— Пытаюсь понять, не зря ли я платил Колумбийскому университету свои денежки.

Синди рассмеялась.

— Нет, я чувствую, что дело не только в этом, — заметила она. — Ну да ладно, не буду на тебя давить. В любом случае, если ты захочешь мне рассказать, чем вызван твой интерес к экзистенциализму, пригласи меня куда-нибудь позавтракать.

— Идет.

— Вот и отлично. Где и когда встречаемся?

— Пусть это будет какое-нибудь приличное местечко. Как насчет заведения Ноаха? Встретимся неподалеку оттуда, на Шерман-Оукс, ровно в шесть тридцать.

— В шесть тридцать? Утра?

— Да, утра. Не забывай, что кое-кто из нас работает. И вот что, приходи лучше прямо к Ноаху. Договорились?

— Договорились, если ты расскажешь мне о деле, которое расследуешь.

— Ничего у тебя не выйдет. Это будет не деловая встреча, мы просто поболтаем.

— Но, может, ты случайно все же что-нибудь выболтаешь?

— В шесть тридцать утра и такое может случиться.

Синди снова засмеялась и повесила трубку. Декер тоже положил трубку на рычаг. Причем мысли лейтенанта были уже не о дочери. В его воображении словно прокручивалась видеозапись беседы с Жанин Гаррисон.

Вот он впервые увидел ее. Представив это, Декер почувствовал, что в паху у него стало горячо, как и тогда, когда она попросила его зайти еще раз через час. Он медленно, сосредоточенно вспоминал весь разговор, фразу за фразой — и то, как она неожиданно разозлилась, и столь же неожиданную и совершенно неуместную демонстрацию женственности и сексуальности, и оживление на ее лице, когда речь зашла о теннисе.

Поразительно красивая, сексапильная женщина в черном, промокающая глаза бумажной салфеткой.

И в этот момент в мозгу у Декера словно что-то вспыхнуло. Он опять представил себе Жанин, вытирающую глаза, переводящую взгляд на него, лейтенанта Питера Декера. Он хорошо запомнил эти глаза — ясные, ярко-синие с прозеленью, сверкающие, словно сапфиры.

И совершенно сухие.