Успех изучал географию в школе и знал, насколько велик Уолден, но впервые в жизни он ощутил его размеры. С земли из-за густого леса ничего не было видно. Даже поля и озера заслоняли деревья. Успех никогда не был на берегах океана Модилон, но видел озеро Грейт-Камит. Небо там его просто поразило, но оценить весь размах природной красоты не было никакой возможности. Люнг взбирался на горы Тарата, но те по самую верхушку заросли лесами, и единственный вид открывался с уступов. В Самсон-Кокода была башня с круговым обзором, но она возвышалась над землей всего на тысячу триста метров.

Судя по видеофону на переборке, «остров» парил в облаках на высоте пять тысяч семьсот метров. А под ним во всей своей захватывающей дыхание необъятности расстилались леса. Карты, отмерявшие неподвижные километры и плоские гектары, казались фальшивкой по сравнению с этим. Каждый житель должен был видеть панораму, открывающуюся сейчас перед Успехом. И если это противоречило принципам простоты, то плевать он на них хотел.

С другой стороны, Стойкий Нгонда совсем не наслаждался видами. Он уселся на скамью спиной к корпусу «острова», который Мемзен сделала прозрачным, когда отделила для каждого личное пространство. Его шея была напряжена, и сам он время от времени жаловался на проблему с ушами. Каждый раз, когда корабль вздрагивал от порыва ветра, посланник принимался судорожно и глубоко дышать. Дрожащим голосом он попросил Успеха не комментировать проносившийся внизу пейзаж. Тот совсем не удивился, когда посланник с трудом поднялся на ноги и сквозь похожие на занавеси из пузырьков перегородки отправился на поиски ванной комнаты. После его ухода стена вернулась на место, и на ее дрожащей поверхности появились радужные разводы.

Успех прижимался лицом к прозрачной стене. Он ожидал, что она будет гладкой и холодной, как стекло, но она оказалась теплой и податливой, словно плоть какого-то живого существа. Под ним реки и озера блестели в лучах полуденного солнца, словно осколки разбитого зеркала. Тинистая река Калибобо осталась к западу, в то время как «остров» направился к подножию гряды Тарата. Когда внизу расстилалась земля, Успех замечал места, где ярко-зеленые леса сменялись голубыми хвойными зарослями тсуги, сосен и елей. В тени гор прятались лишь несколько ферм и отделенных от мира деревушек. Чтобы добраться до Литтлтона, расположенного на западном склоне, им придется перелететь через гряду.

Сначала Люнг с трудом различал знакомые вершины. Он приближался к ним с непривычного расстояния и высоты. Но, заметив пик Вайтейпа, смог определить и все остальные: Таурика, Бутлес-Лова и Бороко, извивавшиеся к северу, Кайвуна и Самсон-Кокода, направлявшиеся на юг, к равнине. Он вслух пробормотал их названия, пока посланника не было рядом. Ему всегда нравились округлые звуки языка пакпаков, как они катались во рту. Попав тогда в пожар вместе с Виком, он был уверен, что никогда не увидит эти горы вновь.

Купив планету у Корпорации Освоения Космоса, Старейшина Винтер подумывал переименовать здесь все, чтобы с чистого листа начать свой грандиозный эксперимент по сохранению чистого, неизмененного человечества. Но потом поразительно большое число работников Корпорации отклонило его щедрое предложение по переселению: они захотели остаться. Большинство пакпаков возводили свои родословные к древним поселенцам, колонизовавшим множество планет. Некоторые даже претендовали на происхождение от самого Древнего Мороба. Проявив уважение к ним, Старейшина согласился сохранить топонимику пакпаков для некоторых географических групп. Так что реки, долины, горы и острова носили названия, данные им первыми поселенцами.

Старейшина Винтер никогда не держал в тайне свои планы относительно Уолдена. Потратив на планету громадные средства из собственных карманов, он намеревался обогатить истощенные земли наследия Мороба. На их месте он хотел построить рай, воссоздать богатую экологию родного мира и пригласить на Уолден только настоящих людей — с тем условием, чтобы новые поселенцы отринули технологии, уже давно вышедшие из-под контроля на планетах Тысячи Миров. Те, кто согласился жить по Заветам Простоты, получали землю и статус гражданина. Естественно, леса и Совершенное Государство должны были занять всю планету.

Но у пакпаков оказались иные планы. Они не улетели и не стали отказываться от своих проклятых технологий. Сначала торговля между двумя культурами на Уолдене процветала. По правде говоря, промышленная и торговая база пакпаков спасла неопытное Совершенное Государство. Гражданам были нужны товары, даже если производили их роботы. Однако по прошествии времени Сообщество осознало, что присутствие первых поселенцев подрывает основы Совершенного Государства. Когда оно попыталось закрыть границы, дабы поощрить местное производство, во всех городах расцвели «черные» рынки. Многие горожане стали сомневаться в догматах Простоты. Слабые соблазнялись запрещенными знаниями. Впервые за все время с начала поселения новых колонистов можно было пересчитать по пальцам. Когда стало ясно, что единственный способ спасти Совершенное Государство — это выдворить с планеты местных жителей, Старейшина Винтер велел сажать генетически модифицированные деревья. Но как только мутанты стали теснить границы владений пакпаков, начались пожары.

Пакпаки первыми начали эту войну, с этим соглашались даже сочувствовавшие им граждане. Вот только никто не мог понять, как с ними поступать, не прибегая к компромиссам. На самом деле большая часть воинственно настроенных граждан считала, что ответственность за все проблемы лежала на Старейшине Винтере, и только на нем. Одни не понимали, почему он силой не выставил всех пакпаков, после того как купил планету, а другие интересовались, почему бы просто не окружить местных и не выдворить их прямо сейчас. В конце концов, это ведь были его владения.

— Мы пришли к некоторому соглашению, — сказал Нгонда, вернувшись сквозь пузырчатую стену в отсек. Он все еще был бледен, как выросшая в погребе поганка, но, казалось, ему стало лучше. Посланник даже кинул взгляд вниз, на склон горы Бутлес-Лова, перед тем как зажмуриться.

— Думаю, мы можем позволить Благородному Грегори визит под вашим наблюдением.

Мемзен, Благородный Грегори и маленькая девочка вошли вслед за ним, что вызвало настоящий взрыв пузырчатой перегородки. Успех поймал на себе взгляды стайки детей, до того как стена сама отодвинулась на два метра, освобождая дополнительное пространство для вновь прибывших. Благородный Грегори принес поднос с булочками и поставил на столик, предварительно сформировав его из пола.

— Привет, Успех, — сказал он. — Тебе нравится полет? Твоего друга укачало, но Мемзен ему помогла. А это Пенни.

— Это Пендрагон Хромлис Фурсифер, — сказала Мемзен.

Успех и малышка изучающе уставились друг на друга. Повыше, но скорее всего моложе Благородного Грегори, девочка была с головы до пят в одежде из зеленых металлических пластин. Металл ее перчаток был тонким, словно кожа змеи, а щитки туники больше напоминали вишневые листья, у них даже были резные края. Жесткий капюшон защищал затылок. Лицо обрамляла копна спутанных черных волос.

— Пенни, — сказал Благородный Грегори, — тебе полагается пожать ему руку.

— Я знаю, — сказала она, стиснув руки за спиной и уставившись в пол.

— Твоя правая с его правой. — Благородный Грегори протянул свою руку, показывая, как нужно делать. — Она просто немного застенчивая, — объяснил он.

Успех наклонился и протянул руку. Девочка молча приняла ее. Они обменялись приветствиями. Успех отпустил ее ладонь, и девочка вновь спрятала руку за спину.

— У тебя красивое имя, Пендрагон, — сказал Успех.

— Это ее титул. — Мемзен посмотрела по сторонам, прежде чем сесть на скамейку рядом с Нгондой. — Он означает «военный вождь».

— Правда? Ты была на войне, Пенни?

Она покачала головой — скорее жест смущения, чем ответ.

— Это ее первая, — сказал Благородный Грегори. — Но она Л'юнг. Она здесь, только чтобы смотреть.

— Прошу прощения, — сказал Успех. — Но кто это — Л'юнг? Нгонда предостерегающе закашлялся. Благородный Грегори

собирался что-то сказать, но, увидев жест Мемзен, промолчал. Неловкая тишина затянулась, и Пенни поняла, что с ее ответом Успеху могут возникнуть сложности.

— Что? Разве он тупой? — Она принялась рассматривать Успеха с усилившимся интересом. — Успех, ты глупый?

— Я так не думаю. — Пришла его очередь смущаться. — Но, может, некоторые люди так думают.

— Это сложно, — вмешалась Мемзен, заполняя очередную неудобную паузу. — Мы понимаем, что люди здесь избегают сложностей. — На секунду она замолчала. — Проще говоря, Л'юнга — соратники Благородного Грегори. Ты можешь считать, что они вроде как наблюдают, как он создает удачу. Думай о них, как о студентах. Их послали из всевозможных миров по самым разным причинам. Опять сложность. Имеют место политические аспекты…

Нгонда махнул рукой, протестуя.

— …которые, как уверяет нас посланник, тебя только запутают. Вот так. — Она похлопала ладонью по скамейке. — Сядь, Пендрагон.

Девочка выбрала из горы сладостей миндальное печенье и послушно уселась рядом с Мемзен, потом придвинулась и что-то прошептала ей на ухо.

— Да, — ответила Мемзен, — мы спросим о войне. Нгонда встал, но, похоже, этот процесс вызвал у него приступ тошноты.

— Это нечестно, — сказал он. — Сообщество сделало полный доклад о ситуации здесь, я представил его и Кеннингу, и форуму Тысячи Миров.

— То, что вы прислали, друг Стойкий, тупо, тупо и еще раз тупо, — возразил Благородный Грегори. — Не думаю, что авторы доклада хоть раз приблизились к пожару. Кто-то что-то кому-то сказал, а потом эти слова передали Сообществу.

Как раз в этот момент «остров» сильно тряхнуло, и посланник чуть не уткнулся Мемзен в колени.

— Вы представили нам пачку контрактов, карт и снимков мертвых деревьев, — продолжил Благородный Грегори. — Я не могу извлечь удачу из набора графиков. Но здесь Успех, и он может нам все рассказать. Он чуть не сгорел в огне пожара.

— Но я смогу рассказать только о реке Моту, — быстро проговорил Успех. — Больше ничего.

Внезапно на него уставились все присутствующие.

— Может быть… — начал Нгонда, но корабль тряхнуло опять, и он прислонился к стене, чтобы удержаться на месте, — может, нам стоит рассказать ему то, о чем мы договорились?

Успех почувствовал, что Мемзен изучила чиновника и явно не пришла в восторг от полученного результата.

— Если вы хотите поговорить о пожарах в общем, — сказал Люнг, — это другое дело.

Стойкий выглядел несчастным.

— Может, мы пожалеем этого храброго человека?..

— Посланник Нгонда, — сказала Мемзен.

— Что? — Его голос был очень неуверенным. Благородный Грегори взял со стола поднос и передал ему:

— Возьмите печенье.

Нгонда отпрянул от печенья, словно оно могло укусить его.

— Тогда давайте, — сказал он, — удовлетворите свое глупое желание. Мы не можем вас остановить. Мы просто кучка отшельников, а вы…

— Посланник Нгонда! — прервала его Мемзен резким тоном. Он замолчал.

— Вы Мемзен Двадцать вторая, а он — Благородный Грегори с Кеннинга. А я чувствую себя не очень хорошо. — Нгонда повернулся к Успеху, пробормотав: — Помни, они не очень-то заботятся о том, что случится с тобой. Со всеми нами.

— Это неправда, — возмутился Благородный Грегори, — совсем неправда.

Но Нгонда уже уселся на скамью, ослабевший и безмолвный.

— Ну, так… — Мемзен звякнула кольцами. — Ты борешься с огнем.

— Я просто отыскиваю дым. — Реакция Нгонды озадачила Успеха. В конце концов, он ничего не знал об этих внешних. Отличались ли они от пакпаков? — Я добровольно вступил в отряд около года назад, прошлой весной прошел тренировку, был приписан к Девятому полку, в Золотой отряд. Мы, по большей части, обрабатывали территории на линии пожара, чтобы остановить огонь.

Он повернулся спиной к потрясающему виду внизу.

— Нужно просто убрать все, что может загореться, докопаться до минерального слоя почвы. Если есть плуг или тягач, используем их. Но чаще всего работаем руками. Вот и все. Так же скучно, как те отчеты, что вы читали.

— Я не понимаю. — Благородный Грегори неловко уселся на скамью, поправляя свои туфли. — Если вы так заняты копанием, то когда тушите пожары?

— Огню нужны три вещи, — ответил Успех, — кислород, топливо и температура. Они называются треугольником возгорания. Представь себе пламя как цепь из таких треугольников, стороны каждого треугольника связаны между собой. — Он прижал друг к другу большие и указательные пальцы, изобразив треугольник. — Достаточное количество жара связано с достаточным количеством воздуха и достаточным количеством того, что может гореть. Убери одну из сторон, — он разделил пальцы, — и разрушишь цепь. Когда пожар разгорается, мы не можем лишить его кислорода или снизить температуру. Так что приходится убирать последнюю часть треугольника — топливо. Если сделать работу на совесть, то гореть будет нечему.

— Тогда на самом деле вы не тушите огонь? — В голосе Благородного Грегори послышалось разочарование.

— Тушим, но только на отдельных участках. Соорудив пограничную линию, мы должны ее защищать. Поэтому мы движемся вдоль границы, проверяем пожары, которые начались от искр или подземного пламени. Еще на линию могут упасть горящие деревья. Находя такой участок, мы окапываем его или заливаем из огнетушителей. — Он заметил, как Пендрагон опять что-то прошептала Мемзен. — Прошу прощения, но в чем дело?

Мемзен вежливо улыбнулась ему, по крайней мере Успех надеялся, что улыбка была вежливой.

— Она спрашивает о людях, которые поджигают себя. Ты видел хотя бы одного?

— «Факелы»? — нахмурился Успех. — Нет. — Врать было легко и привычно.

— Они должны быть очень храбрыми. — Благородный Грегори на четвереньках пододвинулся к рюкзаку Успеха. — Эй, а у тебя тут подпалины на рюкзаке.

Он поднес рюкзак к свету, изучая со всех сторон.

— И здесь тоже. Ты их ненавидишь?

— Нет.

— Но они пытались тебя убить.

— Не меня. Они пытаются убить лес, может, Совершенное Государство, но не меня. Они понятия не имеют, кто я такой.

Он потянулся к рюкзаку, и Благородный Грегори передал его Успеху.

— И я ни одного из них не знаю. Мы все незнакомцы. — Люнг открыл рюкзак, покопался и нашел снимок Золотого отряда. — Вот мой отряд. Это наше полное обмундирование для борьбы с огнем.

Ему улыбались мертвые друзья. Вик стоял на коленях у самого края снимка, а Харди — рядом с Успехом. Пожарный передал снимок Благородному Грегори.

— Почему они это делают? — спросила Мемзен. — Ты же должен задаваться этим вопросом. Помоги нам понять.

— Все очень запутано. — Он помолчал, ожидая, что Нгонда изложит официальную версию, но посланник стеклянными глазами уставился на стену «острова». — Им стоило уйти уже очень давно, — вновь заговорил Успех. — На самом деле они — внешние. Они больше не принадлежат этому миру.

— Тысяча Миров для новизны, — сказала Мемзен, — и только один для истины. Ведь именно так учит ваш Старейшина?

— Твои родители пришли сюда из других миров, — напомнил Благородный Грегори. — Так почему ты думаешь, что пакпаки захотят собрать вещи и улететь? Если Джек Винтер прикажет тебе лететь с нами, ты отправишься на Кеннинг?

— Я не поэтому… — Успех потер лоб. — Я не знаю, может, и так. На самом деле они были моими бабушкой и дедушкой, а не родителями.

Благородный Грегори потянулся через стол и вручил Мемзен снимок отряда. Пендрагон вытянула шею, чтобы тоже видеть.

— Вам надо понять, — сказал Успех, — что пакпаки ненавидят новые леса из-за высокой скорости роста. Деревья растут, как сорняки, а не как яблони в моем саду.

Через плечо он посмотрел на расстилавшиеся внизу холмы. «Остров» снизился и летел над восточным склоном Тарата. Успех уже был почти дома.

— До заселения на Уолдене почти вся поверхность была сухой и, по большей части, открытой. Прерия. Там, где сейчас Конкорд, раньше была пустыня, то ли Нев, то ли Неб. Пакпаки охотились на биллигагов и приручали стада гусепсов. Их роботы рыли глубокие шахты, искали карбонатит и редкие ископаемые. В конце концов они забили все стада, перекопали прерии, истощили планету. Они изгадили почву, надругались над Уолденом, а потом большинство просто улетели. Этот мир умирал, потому Старейшина его и купил. Здесь не оставалось ничего для пакпаков, у них не было причин оставаться, пока мы не пришли.

Когда «остров» уже летел над самыми верхушками деревьев, Успех почувствовал тягу к дому, равную по своей мощи силе гравитации. После всего того, через что ему пришлось пройти, Литтлтон все так же мирно дремал на склоне горы Ламана, дожидаясь его возвращения. Он с радостью представил, как сегодня ночью будет спать дома в своей постели.

— Скоро пустошей не останется, — сказал он, — будут только леса. И тогда войне конец.

Благородный Грегори внимательно смотрел на него спокойными желтыми глазами.

— Они просто пытаются защитить свой жизненный уклад. А теперь вы говорите им, что ваш лучше.

— Нет. — Успех замолчал, ибо его давно мучила правдивость сказанного Благородным Грегори. — Но их уклад разрушит наш.

Мемзен ткнула пальцем в снимок Золотого отряда:

— Так вот почему они начали эту войну?

— Это война? — Успех забрал у нее снимок и засунул в рюкзак, даже не посмотрев на нее снова. — Они поджигают, мы тушим. С другой стороны, это опасная работа.

— Люди умирают, — прошептала Пендрагон.

— Да, — кивнул Успех. — Это правда.