Стоны и жалобы Гая разбудили Кристиана. Знакомый звук, но в это утро у него были основания для брани и проклятий.

– Потише, понизь голос, – пробормотал Кристиан, приподнимаясь и садясь на полу. Комната была наполнена слабым серым предутренним светом. Тени в углах не сдавали позиций. Этих углов не достигал ни свет из окна, ни тепло от камина.

– Ты всех перебудишь.

Гай перекинул ноги через край кровати и склонился к Кристиану.

– Хочешь сказать, прекрасную Авизу?

– Хочу сказать, всех остальных.

Господь свидетель, он не хотел говорить об Авизе до того, как остатки сна не выветрятся из головы. Она была частью каждого его сна, постоянно ускользающей и невероятно желанной. Впрочем, как и вдохновительницей этих снов в часы бодрствования.

– Я думал, ты хотел встать пораньше.

– Нет смысла вставать до восхода солнца, потому что не видно дороги. И мы не сможем убедиться, что больше нет никаких неприятных сюрпризов.

Кристиан хмуро посмотрел на брата и встал, опершись всей тяжестью на правую щиколотку. Боль была слабее, чем накануне. Все его суставы протестовали против столь раннего подъема. Всю ночь он метался и вертелся с боку на бок. Жесткие камни были не столь для него неприятны, как то, что одна часть его тела была близка к обжигающему огню камина, а другая страдала от лютого холода. Но и с этим он был бы готов примириться, если бы не наваждение повторяющихся снов.

Доковыляв до одного из ведер, он разбил в нем корку льда. Вода подо льдом была такой холодной, как требовалось, чтобы освободить его от постоянно повторявшихся снов. Он поспешно побрился и вздрогнул, поцарапав лицо. Ему следовало наточить свой нож до того, как покинуть замок.

Кристиан сделал шаг в сторону, когда его брат, прихрамывая, направился к гардеробу. На полу лежал и потягивался Болдуин и скреб подбородок, все еще гладкий, как у девушки. Он что-то пробормотал, когда Кристиан проходил мимо него; чтобы взять свой плащ.

Кристиан накинул плащ на плечи и заколол булавкой, чтобы тот сидел должным образом. Дотянувшись до своего меча, он остановился и посмотрел на узкую дверцу, которая вела в комнату, где спала Авиза.

Она отказалась спать в большей комнате на матрасе, сказав, что он пригодится Кристиану. Сама же вызвалась спать на полу. Эта женщина могла рассуждать о чем угодно и спорить по любому поводу, но ей следовало бы знать, что рыцарь никогда не позволит даме испытывать такое неудобство. А то, что частенько она оказывалась права, только усиливало его досаду.

Он сделал шаг к двери, столь низкой, что даже Болдуину приходилось наклоняться, чтобы пройти. Из глубины его существа к горлу поднимался стон, потому что Кристиан представил то, что увидит в комнате. Даже его спор с Авизой не мог изменить течение его мыслей и отвлечь от картины, которую рисовало ему воображение, – женщины, лежащей на матрасе. Ее золотые волосы, должно быть, прикрывают ее груди, колеблющиеся при каждом вздохе, и ниспадают волнами к соблазнительно изгибающимся бедрам. Изумительные глаза скрыты под опущенными веками, но полуоткрытые во сне губы будто ждут его поцелуя. Когда он окажется рядом, он покажет ей, как сладко им будет нежиться в постели холодным зимним утром.

– Что вы ищете? – спросил Болдуин, садясь и протирая глаза.

Кристиан встряхнулся, потому что вопрос мальчика пробудил его от грез и разбил вдребезги его фантазии. Он представлял Авизу в своих объятиях и себя, приобщающего ее к наслаждениям, как он подозревал, еще неизвестным ей.

– Подготовь все необходимое для отъезда. Позаботься, чтобы ничего не забыть.

Когда озадаченный Болдуин кивнул, а ему было известно, что из их мешков была вынута только одна вещь – мешочек с лечебными снадобьями, – Кристиан очень осторожно двинулся к двери. Он заглянул в комнату, слабо освещенную бледным солнечным светом, пробивавшимся сквозь щель в ставне. Из комнаты сочился холод. И холод этот был под стать холоду в его сердце, когда он увидел, что комната пуста.

– Вы полагаете, что леди Авиза уехала без нас? – спросил оказавшийся рядом с ним Болдуин.

– Нет.

Его смущало многое из того, что касалось Авизы де Вир, но у него не было сомнений относительно того, насколько страстно она желала его помощи в поездке в Соммервиль.

– Может быть, она отправилась на поиски съестного, – сказал Гай, похлопывая себя по животу и приближаясь к ним. – Почему бы нам не сделать то же самое? У меня в голове всегда яснее, когда желудок полон.

Кристиан не двинулся с места.

– Невозможно.

– Уверяю тебя, что это вполне возможно. Мой желудок и мысли всегда в полной гармонии.

– Невозможно, чтобы она могла ускользнуть, а мы этого не заметили.

Его брат хмыкнул и взмахнул рукой.

– В таком случае прекрасная Авиза, должно быть, вылезла в окно.

Когда Болдуин подбежал к узкому оконцу, распахнул его и отдернул ставень, Гай снова рассмеялся. Паж сгорбился, а лицо его покраснело. У Кристиана возникло желание напомнить Гаю, что Болдуин не его паж, и он сделал знак мальчику закрыть окно.

– Захвати с собой все, – приказал он, направляясь к своему мечу.

Прикрепив его на место, Кристиан вышел из комнаты; на боль в щиколотке он не обращал внимания. За его спиной слышались неровные шаги Гая. Добравшись до крутой лестницы в конце коридора, он увидел догнавшего его Болдуина.

– Может быть, она улетела, – предположил Гай. – Есть ведь истории о...

– Прибереги эту чушь для себя самого.

– Но если она не могла проскользнуть мимо, не разбудив тебя, а ты утверждаешь, будто крепко спал, то должно быть какое-нибудь другое объяснение. – Гай рассмеялся.

Кристиан не ответил. Любой ответ побудил бы Гая к нелепым замечаниям. Каким-то образом Авиза выбралась из комнаты, не разбудив их. Ночью их беспокоили другие звуки. Поэтому Авиза, должно быть, ускользнула, как бесплотный дух.

Из зала донесся шум. Казалось, заговорили десятки голосов, и все они хотели быть услышанными. Кристиан догадался, что за столом, вероятно, был хозяин замка. Он направился в зал, но остановился на полпути. После долгой неподвижности его щиколотка отозвалась острой болью.

Прямо перед ними оказался старик, которого они приметили накануне. Он сидел на той же самой скамье и клевал ту же самую пищу – кусок черствого хлеба, как и вчера. Его обведенные красными кругами глаза смотрели на них пронзительно.

– Он очень похож на того старика, которого мы видели накануне встречи с леди Авизой, – пробормотал Болдуин.

– Верно, – согласился Кристиан.

– Что тебе до этого старикашки, когда наша прекрасная Авиза, похоже, нашла себе другого рыцаря-покровителя? – спросил Гай язвительно, указывая на стол на возвышении.

Там рядом с Делилем сидела Авиза. Лицо ее было в бисеринках испарины, и она с жадностью пила что-то из кружки, а вид у нее был такой, будто она пробежала много раз по периметру зала. Пряди, выбившиеся из заплетенных кос, липли к лицу. Когда она рассмеялась какой-то шутке хозяина, барон наклонился к ней и снова наполнил ее кружку.

Этот смех должен был бы привлечь к ним внимание многочисленных любопытных глаз, но никто не посмел бросить взгляд на хозяйский стол.

– Похоже, слуги Делиля слишком хорошо вышколены и не позволяют себе обращать внимание на частные дела хозяина, – хмыкнул Гай. – Сомневаюсь, что он так же легко приручит нашу прекрасную Авизу, хотя, кажется, он пытается этого добиться, и не без удовольствия.

Кристиан пробормотал проклятие. Он пересек зал и вскочил на помост прежде, чем в его сознании сформировалась хоть одна мысль. Рука его оказалась на рукояти меча, и он уже был готов обнажить его, когда встретился взглядом с Авизой.

Она быстро заморгала, но, когда заговорила, голос ее звучал беззаботно:

– Доброе утро, Кристиан.

Эту ее беззаботность он воспринял как пощечину, и его это отрезвило. Пелена безумия слетела с него. Он убрал руку с рукояти меча.

Делиль усмехнулся:

– Ловелл, леди Авиза рассказывала мне о том, как отважно ты пришел ей на помощь и защитил от бродяг и разбойников, о том, как ты одолел этих глупцов и использовал кусты в качестве прикрытия. Это презабавная история! Я понятия не имел о том, что ты так хитроумен.

– Леди слишком любезна и приписывает мне качества, которыми я не обладаю. Идея спрятаться в кустах принадлежала ей. – Его голос был слишком жестким и напряженным.

Делиль улыбнулся Авизе:

– Этого и следовало ожидать от столь прелестной леди.

Авиза ответила хозяину замка улыбкой, но посмотрела на Кристиана, севшего с ней рядом, в то время как его брат выбрал место подальше от хозяина. Кристиан был мрачен, как тучи, собравшиеся над башней на хмуром зимнем небе. Он сделал знак Болдуину и, когда тот подошел, принялся шепотом давать ему указания, после чего мальчик поспешил через зал к одной из арок и вышел. Когда Авиза заговорила, Кристиан оборвал ее, наклонившись вперед, и задал вопрос лорду Делилю.

Как он ведет себя! Даже не спросил разрешения, прежде чем отрезать кусок мяса, лежавшего на деревянном блюде перед Авизой. Она отстранилась, дабы мясной сок с ножа не накапал на ее платье. Аббатиса учила ее, что еда в мире за пределами аббатства сервируется на столах, но Кристиан мог бы проявить большую учтивость и хотя бы предупредить ее, что собирается резать мясо у нее перед носом, рискуя закапать ее одежду.

– В замок де Соммервиля? – спросил их хозяин, почесывая шрам на щеке. – Вы могли бы добраться туда за семь дней или меньше, если бы продержалась ясная погода. – Он подмигнул Авизе. – По-моему, для леди и так все ясно.

– Приятно это слышать, – откликнулся Кристиан. – Если все пойдет хорошо, скоро я смогу продолжить свое прерванное путешествие.

Нарезая мясо, он хмурился, потому что нож оказался тупым.

– Если тебе надо наточить нож, – сказал барон, – будь любезен использовать мой арсенал.

Кристиан сдвинул блюдо с мясом влево, подальше от Авизы. Упершись локтем в стол почти перед самым ее лицом, он сказал:

– Сначала скажи мне, не слышал ли ты чего-нибудь такого, что могло бы замедлить наше путешествие. – Его широкое плечо вклинилось между ней и столом.

– Говорят, – ответил лорд Делиль, и лицо его вдруг стало холодным, – что возвращение Бекета в Кентербери было встречено с восторгом. Теперь человеку короля следовало бы избегать этого города.

– Мы направляемся не в Кентербери. Мы едем на запад. Я должен сделать кое-какие дела.

– Нечто полезное для тебя и прекрасной Авизы? – Делиль посмотрел на Авизу, и на лице его снова появилась улыбка.

– Поговорим о том, что произошло в Кентербери, – распорядился Кристиан.

Хозяин кивнул и снова помрачнел.

Авиза слушала рассказ лорда Делиля о новостях, принесенных в замок посланцем, прибывшим из Кентербери. Архиепископ потребовал права занять в соборе подобающее ему место.

– В соборе зазвонили все колокола, – сказал лорд Делиль. Голос его стал глухим и низким от ярости. – Даже орган был призван приветствовать Бекета.

– Этого следовало ожидать, – сказала Авиза.

Повернув голову, Кристиан бросил на нее яростный взгляд. Она не обратила на него внимания.

– Братья архиепископа по монастырю возблагодарили Господа за его благополучное возвращение, – продолжала она.

– Нет, не по монастырю.

Лорд Делиль посмотрел сначала на нее, потом мимо нее, будто она вдруг исчезла.

– Приор Одо, – ответила Авиза, не согласившись с этим молчаливым пренебрежением, – нуждается в том, чтобы архиепископ подтвердил его право занимать этот пост. Он должен быть благодарен Томасу Бекету.

– Возможно, и Англия должна, – сказал барон так, будто она не произнесла ни слова, – скоро будет выбирать между архиепископом и королем Генрихом.

– Это глупо. Никто...

Она ахнула и замолчала, скорее удивленная, чем испуганная тем, что Кристиан больно оттолкнул ее локтем, оттеснив назад.

Если бы Авиза откинулась назад чуть больше, она бы опрокинулась со скамьи.

Что бы ни беспокоило Кристиана, а она догадалась, что это нечто большее, чем новости из Кентербери, он считал необходимым отстранить ее от участия в разговоре.

Авиза не могла ему этого позволить. Положив руку ему на плечо и сделав так, чтобы скрыть ее длинным рукавом, она толкнула его. Но с таким же успехом она могла бы попытаться сдвинуть с места стену замка.

– Тебе нездоровится, миледи? – спросил лорд Делиль.

– Да, – ответила Авиза, бросив хмурый взгляд на Кристиана.

– Терпение, Авиза, – сказал Кристиан. – Есть ли другой мост через реку, которую нам следует пересечь?

– Когда-то был, – ответил барон.

– Что с ним случилось?

Когда хозяин замка принялся рассказывать историю моста, по преданию, построенного еще римлянами тысячу лет назад, Кристиан склонился к нему ближе. Авиза прилагала все усилия, чтобы сохранить свое место, но при каждом даже слабом движении Кристиана теряла свои позиции. Она цеплялась за скамью, и в ней росла ярость.

Кристиан пытался унизить ее. Когда его локоть ударился о нож и тот, кружась, полетел со стола, она поднырнула под его руку и скользнула под стол, радуясь возможности положить конец этой игре, зачем бы он ее ни затеял. Она потянулась за ножом, но замерла, когда услышала слова лорда Делиля:

– Я был бы счастлив, если бы моя жена была так покладиста, Ловелл. Поздравляю тебя!

Авиза сжала нож, услышав довольный смех Кристиана, и с трудом подавила желание всадить его в один из сапог обидчика. Вместо этого она оттолкнула нож еще дальше с помоста и последовала за ним.

В зале стало тихо, все взоры устремились на нее. Она почти слышала их мысли. «Ни одна леди не носит меч. Ни одна леди не станет лезть под стол».

К черту их всех! Она была леди-аббатства Святого Иуды, и для нее были не писаны законы, обязательные для всех остальных женщин. Если им, а точнее сказать, если Кристиану это не нравится, то ему не повезло.

Но на самом-то деле не повезло ей. В голове у нее звучал голос аббатисы, предупреждавший о том, чтобы она не привлекала к себе нежелательного внимания.

Как ни тяжело ей было разыгрывать перед Кристианом глупую и слабовольную женщину, но держать перед ним ответ за каждый свой поступок было значительно тяжелее.

– Леди Авиза! – окликнул ее лорд Делиль. – С тобой все в порядке?

Прежде чем она собралась ответить, Кристиан поднялся с места. Он оперся руками о стол и нахмурился.

– Чем ты, черт возьми, там занимаешься? Что за нелепость!

Она подавила желание ответить резкостью и проглотила готовые сорваться с языка слова. Ведь она только что сидела рядом с хозяином замка и умело выуживала у него необходимые для их путешествия сведения, а тут явился Кристиан и принялся толкать ее, как ревнивое дитя, претендующее на внимание родителя.

Самым нежным тоном она ответила:

– О, я всего лишь хочу услужить, подняв твой нож. Ведь служение тебе – это то, чего ты ожидаешь? Не так ли?

– Авиза!

– Вот твой нож!

Она подняла его за лезвие и толкнула по столу к краю, где сидел он. Со всех концов зала послышались изумленные возгласы, но никто не заговорил, когда она поднялась и направилась к ближайшей арке, а значит, к выходу.

Кристиан расслышал приглушенный смех и обратил мрачный взгляд на брата, посадившего себе на колени служанку. Гай был полностью сосредоточен на целовавшей его молодой женщине. Только раз он посмотрел на брата и пожелал ему не обращать внимания на его шалости, а заняться чем-нибудь другим.

Итак, Кристиан мог думать о своей... об Авизе. Тихо выругавшись, он заставил себя выбросить эти мысли из головы. Только человек, начисто лишенный мозгов, мог бы помышлять о том, чтобы уложить ее в свою постель. Она могла быть в его объятиях нежной, но во все остальное время ранить его шипами. Он должен был думать только о спасении ее сестры, о том, чтобы воссоединить ее с Авизой, а потом распрощаться с ними обеими.

Когда к столу подбежал Болдуин и спросил, должен ли он последовать за Авизой, Кристиан взмахом руки призвал его к молчанию.

– Делай, как я тебе велел, – сказал он мальчику.

Болдуин кивнул и смутился, заметив, что сидевший в отдалении старик наблюдает за каждым их движением. Возможно, мальчику удалось бы выяснить, чем вызван его интерес.

Делиль смотрел на них широко раскрытыми глазами.

– Ну и дикая кошка! Вероятно, ты не сумел взять ее в руки, Ловелл, как следовало бы!

– Прекрасная Авиза, – сказал Гай со смехом, поднимая девицу со своих колен и награждая ее шлепком по заду, – похоже, склонна к самым странным поступкам в самое неподходящее время. Когда мы направлялись сюда...

Кристиан не стал ждать продолжения его повествования. Оттолкнув деревянное блюдо, он перескочил через стол, задев его при этом больной ногой. Не обращая на это внимания, он вытащил из деревянной столешницы свой еще вибрировавший нож. Когда Болдуин собрался последовать за ним, он сделал ему знак выполнять свой приказ.

– Я ненадолго, – сказал он скорее для того, чтобы успокоить мальчика, чем чтобы дать объяснение и извиниться перед сидевшими за хозяйским столом.

– Берегись, чтобы она ненароком не всадила этот нож в тебя, – со смехом напутствовал его Делиль.

Он повернулся к Гаю, чтобы услышать, что тот собирался сказать.

Кристиан направился на поиски Авизы. Выходя из зала, он услышал новый взрыв смеха и чертыхнулся. Неужели ему так и не удастся одержать над ней победу в этой нескончаемой борьбе самолюбий, начавшейся чуть ли не с первого момента их встречи? Он фыркнул. Обычно первые впечатления не обманывали его, но насчет Авизы он решительно ошибся. Когда она жаловалась и сетовала на то, что на нее напали разбойники, она показалась ему хрупкой и нуждающейся в любой помощи, какую только он смог бы ей предложить. Но это продолжалось только до того момента, пока она не велела ему повернуть коня в сторону леса. Тогда-то и началась между ними борьба, продолжавшаяся до сих пор. Пора было положить этому конец.

Пора ей признать, что она в нем нуждается.

Прихрамывая, он прошагал по коридору, не обращая внимания на тех, кто вскакивал с места, чтобы не столкнуться с ним. Он был так занят мыслью о том, чтобы нагнать Авизу, что чуть было не прошел мимо нее, беседовавшей со служанкой возле не закрытого ставнями окна.

– Теперь я бы поговорил с тобой, Авиза, – сказал он.

Девушка метнулась в сторону, а Авиза повернулась к нему, но потом с тревогой посмотрела через плечо назад.

– О чем? О твоем недопустимо грубом поведении или об унизительных замечаниях? Или, может быть, ты хочешь попросить у меня прощения зато, что чуть не столкнул меня со скамьи по непонятной для меня причине?

– Ты проявила неуважение к нашему хозяину.

– Я?

Казалось, она потеряла дар речи от изумления. Он воспользовался этой недолгой паузой, чтобы высказать, что хотел:

– Он оказал тебе честь, посадив за свой стол, а ты вообразила, что тем самым он дал тебе право вести себя как мужчина и вмешиваться в наш разговор.

– Могу тебя заверить, что лорд Делиль прекрасно понимает, что я женщина, и вел себя со мной соответственно. – Авиза шагнула к нему и ткнула его пальцем в грудь. – Это ты забыл о хороших манерах.

Он схватил ее за палец. Она не пыталась его вырвать и смотрела на него спокойно и холодно. Он мог бы сломать ей палец одним движением, и она это знала. Должно быть, она знала также, что он ни за что не причинит вреда женщине, обратившейся к нему за помощью.

– Авиза, как тебе удалось ускользнуть из комнаты? – спросил он, вместо того чтобы ответить на ее обвинения, вовсе не беспочвенные.

Она улыбнулась:

– Я двигалась очень осторожно, на цыпочках.

– Я ничего не услышал.

– Знаю. Когда приходится спать среди множества других людей, нужно уметь двигаться так, чтобы не разбудить остальных. Если пожелаешь, могу поделиться с тобой этой наукой.

Он знал, что она имеет в виду только то, что сказала, но тело его напряглось при мысли о том, что она сможет дать ему некоторые уроки наедине в комнате, куда не вторгнется никто. Он надеялся, что его тайные мысли не отразились в голосе, когда спросил:

– И куда ты пошла?

– Вышла в наружное помещение, чтобы заняться кое-какими упражнениями.

– Упражнениями?

Он прошел мимо нее, чтобы положить свой нож на широкий подоконник. Потом медленно потянул ее за палец к себе, и она шагнула ближе к нему. Почему каждое сказанное ею слово так волновало его?

– Вчера от долгой езды тело мое затекло, и я решила, что следует дать отдых мышцам перед днем, полным новых трудов.

Ее волосы все еще хранили свежий аромат вольного воздуха и будто приглашали его распустить их и зарыться в них лицом. Он представил, как его руки ласкают это гибкое тело, податливое, словно глина, из которой можно изваять что угодно. И снова на ее близость откликнулся каждый дюйм его тела. Необходимо было отступить подальше, чтобы не уступить искушению.

Когда Кристиан выпустил ее, она сделала шаг назад. Неужели ее мысли были такими же, как у него? Если так, то она умело их скрывала.

– Если ты дашь мне твой нож, Кристиан, я отнесу его к оружейнику наточить. – Ее плотно сжатые губы тронула тень улыбки. – По-видимому, ты полагаешь, что я совершила что-то порочащее твою честь. Хотя я так не считаю, готова выполнить это поручение в качестве искупления.

– Болдуин может сделать это сам. – Он не хотел, чтобы она убегала так быстро.

– Мне надо заодно проверить и наточить свой меч.

Эти ее спокойные слова подействовали на него, как ушат ледяной воды.

– Можешь не беспокоиться за остроту своего меча, пока путешествуешь с нами.

– Пока ты не бросил свой нож на пол, у тебя были сомнения по поводу путешествия. Если ты разрешил эти вопросы и позволишь мне пойти в арсенал, мы сможем уехать до того, как истечет утро. Это разумно?

– Да.

Он снова счел ее слова логичными и снова огорчился, потому что она вела себя слишком рассудочно и все ей было ясно.

– Не сомневайся, это хорошая мысль. Ты допускаешь ее неохотно.

– Я и не осознал, что мои слова звучат так, будто я произнес их неохотно.

– Похоже, ты считаешь, что я не способна к простейшей мысли. – Глаза ее широко раскрылись, на лбу пролегли морщинки. – Неужели все женщины в твоей жизни были не способны на это?

– Как раз наоборот. Слишком способны.

– Но они знали свое место и никогда, никогда, никогда не предложили бы тебе такую услугу – пойти в оружейную?

Он не мог удержаться от улыбки. Как ей было знать, что это выражение изумленной невинности тотчас же прогоняет его раздражение?

– Не могу уверенно сказать, Авиза, что ни одна из них никогда...

Она подняла палец.

– Никогда, никогда, никогда они не предлагали наточить нож ради мужчины.

Он рассмеялся.

– Все, в этом ты меня убедила, теперь скажи, что я должен поручить тебе наточить мой нож.

– Да.

Он отвел пряди волос от ее лица, и щеки ее порозовели. В глазах ее он прочел удовольствие. Проведя пальцем по ее щеке и подбородку, Кристиан пробормотал:

– В чем еще ты попытаешься убедить меня, Авиза?

– Не отказываться от спасения моей сестры.

– Но ведь я обещал. – Его палец спустился на плечо Авизы. – Если ты больше ни о чем не хочешь меня попросить, может быть, не откажешься выполнить мою просьбу? – Он потянул ее к себе.

– Ради нас?

Ее пальцы лежали на его груди, как раз над бурно бьющимся сердцем, когда она предложила ему губы. И он не колеблясь принял этот дар. Кристиан крепко прижал ее к себе. Он наслаждался ее учащенным дыханием, прижимаясь грудью к ее груди.

Она застонала, когда Кристиан прижался бедрами к ее бедрам и опустил голову, чтобы поцеловать солоноватую кожу на шее, где выступили капельки пота после упражнений. Вкус ее кожи был возбуждающим, и он пожелал, чтобы ее гладкое и разгоряченное тело оказалось под ним и чтобы она раскрылась для него.

Ее руки скользнули по его спине и сжали в объятиях, когда он осторожно прикусил мочку ее уха, потом медленно заскользили вниз по его спине, и от этой ласки желание вихрем пронеслось по его телу. Пальцы Авизы оказались у него на затылке, задержавшись там на мгновение, затем скользнули вниз, под его рубаху. Но она тотчас их отдернула, будто ее обожгло тем же пламенем, что сжигало его кожу.

– Не пугайся так сильно, – прошептал он ей на ухо. Она дрожала, но попыталась ответить:

– Я не пугаюсь.

Он улыбнулся. Именно такого ответа он ожидал от нее.

– Но должна была испугаться.

– Почему?

– Потому что возникшие между нами чувства сильнее наводнения.

Ее пальцы снова скользнули под его одежду.

– В таком случае нам следует проявлять осторожность.

– Никогда не бываешь достаточно осторожным.

Его язык дразнил уголки ее рта, и губы ее раскрылись с легким вздохом. Пальцы Авизы продолжали ласкать и гладить его спину. И хотя ее руки были не такими шелковыми, какие должны быть у леди, эти ласки волновали его.

– Похоже, что вы сумели преодолеть свои разногласия, – заметил Гай и разразился смехом.

Авиза рванулась из объятий Кристиана, и он не попытался удержать ее. Лицо ее пылало, но голову она держала высоко и старалась не замечать смеха Гая. Была ли она смущена или разгневана этим вторжением или раскраснелась от жара, охватившего и обжегшего их обоих?

– Делиль любопытствует, почему мы медлим, братец.

Гай поднял бровь и сжал плечо стоявшей рядом с ним женщины, той самой служанки, с которой заигрывал, еще сидя за столом.

– С каких пор ты подрядился служить чьим-то соглядатаем? – спросил Кристиан.

– С тех пор, как Делиль проиграл мне пари.

– Пари? – спросила Авиза.

Кристиан метнул в брата предостерегающий взгляд. Но Гай то ли не заметил этого, то ли предпочел пренебречь предостережением, потому что его пристальный взгляд был устремлен на Авизу. С прядями волос, выбившимися из прически и обрамляющими лицо, и губами, припухшими от жадных поцелуев Кристиана, она представляла собой чувственное зрелище.

– Вижу, прекрасная Авиза, что ты уже простила моего брата. Да, похоже, что это так.

Выпустив из объятий служанку, он похлопал Авизу по щеке, и его большой палец задержался на некоторое время на ее лице.

– Ступай, – сказал Кристиан, сильно сжав плечо брата и отрывая его от Авизы, – ступай и получи выигрыш.

– А ты пока будешь получать благодарность за то, что сумел утихомирить прекрасную Авизу и погасить ее гнев?

– Довольно, Гай! Ступай!

– Если хочешь разгневаться на меня, прекрасная Авиза, добро пожаловать в любое время, – процедил Гай, прежде чем направиться в зал.

Он сделал знак служанке следовать за ним. Она подчинилась и позволила ему снова обнять себя.

– Пес! – гневно выкрикнула Авиза. Глаза ее округлились от ужаса. – Кристиан, мне не следовало бы так отзываться о твоем брате. Прости меня!

– Нет причины просить прощения. Он вел себя как невоспитанный мужлан. Почему ты просишь у меня прощения теперь, а раньше этого не делала?

– Потому что прежде я не делала ничего дурного. Кристиан улыбнулся и покачал головой.

– Ты раздражающая женщина.

– Ты все еще хочешь заставлять ждать нашего хозяина? Тебе следовало бы...

– Держать в объятиях тебя.

– Возвращайся туда, чтобы узнать все о предстоящем нам путешествии и дороге. Я пойду к оружейнику. Мне не потребуется много времени, чтобы наточить два клинка. – Она протянула руку к его ножу.

Увидев покраснение на ее коже, Кристиан схватил ее руку и поднял рукав. Она вздрогнула, когда ткань соприкоснулась с ее нежной кожей и красной отметиной на запястье. Кровь только-только свернулась на длинном красном порезе.

– Как это случилось? – спросил он.

– Я проявила неосторожность. – Она опустила рукав, прикрыв порез. – Ничего страшного.

– Но как ты порезалась?

– Я сказала тебе – не сосредоточилась на том, чем занималась.

– Но ведь рана свежая, ей не более часа. Тебе надо попросить Болдуина перевязать ее. Очень странное место для пореза. Чем же ты занималась, когда твое внимание ослабло?

Она только заткнула нож за пояс.

– Кристиан, мы можем застрять здесь на весь день, если ты будешь задавать мне одни и те же вопросы снова и снова, а я буду снова и снова отвечать тебе. Не лучше ли отправиться в путь спасать мою сестру?

– Сколько раз мне повторять? Ты самая несносная женщина на свете, какую мне доводилось видеть.

– Потому что говорю, что думаю?

– По многим причинам.

Она пошевелила рукой, и Кристиан выпустил ее. Он подумал, что Авиза скажет что-нибудь еще, но она повернулась и поспешила прочь по узкому коридору. Когда она скрылась на лестнице, ведущей во внутренние покои, Кристиан попытался осознать удивившие его замечания. И понял, что не находит объяснения тому, что ее бесхитростность ребенка вдруг сменяется хитроумием волшебницы.

Пока что он не мог найти этому объяснения.