Николь в сотый раз за утро открыла пудреницу и проверила макияж.

– Скоро зеркало треснет, – как всегда, хихикнула мать.

– Не болтай, – одернула ее бабка. – По крайней мере, девоч­ка смотрит в зеркало, когда красится. А тебе лишь бы намазать глаза и намалевать губы.

Николь тяжело вздохнула. Они грызлись с той минуты, как выш­ли из дома и сели в такси. Сначала бабка проворчала, что глупо тратить кучу денег на такси, если можно прекрасно добраться автобусом. В ответ Сандра сказала, что семье Тернер пора перес­тать считать каждую копейку, и добавила, что видела в «Харродс» очень симпатичную сумочку всего за двести фунтов. Скоро Ни­коль разбогатеет, и тогда они будут все покупать только в «Хар­родс».

– «Харродс»?! – завопила бабка так, что таксист вздрогнул. – Еще чего! Мадам, когда я была .в вашем возрасте, то и не мечтала покупать сумочки, которые стоят столько же, сколько прилич­ные пальто для всех членов семьи!

Они продолжали препираться, а Николь смотрела в окно. Нужно было сказать в «Титусе», что она круглая сирота и приедет на встречу с потенциальными администраторами одна. Но Дариус настоял на том, чтобы она привезла родных для моральной поддержки.

– Для нас это в высшей степени необычный случай, – сказал он. – К тому времени, когда мы подписываем договор, у большинства артистов уже есть администратор. Но Сэм Смит хочет, чтобы вам подыскали самого достойного. Человека, которому можно доверять.

Николь не знала, может ли она доверять самому Дариусу. Она сомневалась в том, что кому-то вообще можно доверять, но ей давали шанс, и она была обязана им воспользоваться. Встреча с представителями менеджерских компаний в конференц-зале «Ти-туса» была назначена на половину одиннадцатого, а потом Сэм с Дариусом собирались повезти Тернеров обедать. Николь молила небо, чтобы к тому времени мать и бабка утихомирились. По час­ти моральной поддержки они были не мастера.

Когда через полчаса Тернеры вошли в шикарный вестибюль «Титуса», грызня возобновилась. Теперь они ссорились из-за цвета волос. Это был любимый конек обеих. Сандра, верная по­клонница Голди Хоун, всегда считала, что «блондинки имеют преимущество», в то время как ее мать, убежденная католичка, пребывала в уверенности, что грешно менять дарованное тебе господом.

– А теперь и Николь туда же, – проворчала Рини Тернер. Ее темные с проседью волосы не знали, что такое краска.

– Ей идет, – возразила Сандра. – Неужели лучше таскаться по городу с седыми космами, как у старой английской овчарки?

– Ах, овчарки? – взвилась Рини. – Как ты смеешь обзывать мать!

Николь, у которой переворачивались внутренности при мысли о предстоящей встрече, решила, что с нее достаточно. Она резко встала и со скрежетом отодвинула стул.

– Я привезла вас сюда для помощи! – бросила она обеим. – Думала, что это пойдет мне на пользу, а вы только и знаете, что устраивать дурацкие ссоры! Если сейчас же не прекратите, воз­вращайтесь домой. У меня и так хватает забот.

Бабка и мать тут же прикусили языки.

– О боже… Детка, ты права, – сказала пристыженная Ри­ни. – Прости нас обеих. Мы просто очень переживаем за тебя.

– А я что, не переживаю? – буркнула Николь.

– Ты кажешься совершенно спокойной, – утешила ее Сандра.

Николь снова села и безвольно опустила руки. Она хотела ска­зать им, что все это неправда и что ей очень страшно. Но делать этого было нельзя. Они надеялись только на нее. И должны были знать, что она готова к любым испытаниям, которые могут вы­пасть на долю семьи Тернер.

– Я действительно спокойна, – бодро сказала она. – Нерв­ничать не из-за чего. Мы встретимся с пятью разными администраторами и выберем лучшего – вот и все. Но мне будет легче сосредоточиться, если вы перестанете грызться.

Мать и бабка посмотрели на нее с гордостью. Их Николь силь­ная, умная и красивая. Ничего не боится и сумеет справиться с этими типами из компании звукозаписи. И в кого она такая уро­дилась?

В вестибюль спустился Дариус, проводил их в конференц-зал, а сам отправился к Сэм, чтобы сообщить о приезде Тернеров.

– Он хорошо воспитан, этот мальчик, – заметила Рини. – Такой симпатичный и с такими хорошими манерами. А я-то ду­мала, что в этих звукозаписывающих компаниях работают сплош­ные наркоманы. Жаль, одеваться не умеет.

Хотя Николь нервничала, эта фраза заставила ее улыбнуться. Лично она считала, что поношенная парусиновая куртка, про­стая белая майка и черные холщовые брюки прекрасно смотрят­ся на длинном худощавом теле Дариуса. Его светлые волосы бы­ли покрыты лаком и торчали гай самыми немыслимыми углами к черепу. Это был стиль «фанк», призванный пугать окружающих, од­нако Дариус все равно выглядел юным и каким-то беззащитным.

В его добром, открытом лице было что-то, вызывавшее дове­рие. Говорившее о том, что Дариус Гуд любит животных, уступа­ет место в метро старушкам и никогда не говорит девушке, что позвонит ей, если не собирается этого делать.

У Сэм оставалось пять минут до следующего совещания. – Я буду рада поздороваться с ними, – сказала она Дариусу. – Должно быть, они очень нервничают. Вы предложили им кофе?

– Э-э… Нет, но предложу, – пообещал Дариус.

В последние дни с Сэм Смит творилось что-то странное. Да­риус не мог понять, что именно, но она изменилась. Стала добрее и… мягче, что ли. Конечно, это могло ему показаться. Но Иззи, секретарша Зака, говорила то же самое. И даже знала, чем это объясняется.

– Должно быть, мисс Смит влюбилась, – однажды проница­тельно сказала Иззи во время ленча. – Эти крутые стервы всегда те­ряют голову, когда у них в доме появляется кто-то кроме кошки.

Дариус считал, что у Иззи слишком злой язык, но был вынуж­ден признать, что Сэм действительно изменилась. Она явно стала более разговорчивой, дружелюбной и ничем не напоминала жест­кую, не признающую отговорок женщину, которой была прежде. Но Дариуса это не беспокоило. Его ненаглядной Николь это было только на пользу, а все остальное значения не имело. Если Сэм изменилась из-за мужчины – что ж, дай ей бог счастья. А он счастлив от того, что нашел Николь.

Сэм ворвалась в конференц-зал, как маленький вихрь. Николь тут же поднялась. Ее стройную фигуру обтягивало черное платье, безупречную голову окружал нимб бронзовых кудрей.

– Привет, Сэм, – сказала она.

Сэм порывисто обняла девушку, удивляясь самой себе. Ниче­го подобного она до сих пор не делала. Видимо, Болезнь с боль­шой буквы, как Сэм называла ее про себя, действительно изме­нила ее.

– Привет, Николь. Рада видеть тебя.

– Это моя бабушка, Рини Тернер, – сказала Николь. – А это моя мама, Сандра.

– Рада познакомиться с вами, – церемонно сказала Рини, крепко пожимая руку Сэм. – Мы пришли, чтобы поддержать Николь всем, чем можем, – решительно сказала она.

– Тут так интересно! – восхищенно воскликнула Сандра. – У вас потрясающий вид из окна. Как вы умудряетесь работать? Я бы на вашем место только и делала, что любовалась панорамой!

– Боюсь, на моем месте вы бы ее даже не заметили, – вздох­нула Сэм .

Она обвела взглядом обеих женщин. Что ж, по крайней мере, бабушка Николь производила впечатление разумного человека. В отличие от странноватой матери, которая явно считала, что в пасмурный весенний день можно надевать белый кожаный пид­жак, широкую молодежную юбку и розовые босоножки на высо­ком каблуке.

– Я не смогу присутствовать на встрече, – объяснила Сэм, – но, если хотите, Дариус составит вам компанию и расскажет о людях, с которыми вы увидитесь. Сегодня вам не придется при­нимать никаких решений. Но не позволяйте этим людям запугать вас. В дальнейшем один из них будет представлять Николь, и ей должно быть с ним удобно. Это очень важно, Николь. Админи­стратор будет работать с тобой рука об руку. Тебе придется найти с ним или с ней общий язык, а для этого требуется интуиция.

Николь и Рини внимательно слушали, а Сандра восхищалась ее туфельками от Гуччи.

– Если у вас будет время, встретимся во время ленча, – доба­вила Сэм.

Лицо Сандры осветилось.

– А шампанское будет? – спросила она.

– Ну, что скажете? – спросил Дариус.

Стрелки показывали без десяти час, и у Николь голова шла кругом. Больше всего ее поразила сумма, которую администраторы собирались получить от компании «Титус». О таких деньгах она и не мечтала, но все говорили, что это только начало.

– Если все пойдет как надо, вы станете очень богатой юной леди, – сказал администратор, который не понравился ей боль­ше остальных.

Николь ненавидела, когда ее называли «юной леди». Нет, этот человек решительно не подходил ей. У него были глазки-бус инки и брови, сросшиеся на переносице. Ужасно! Властная, высокая, коротко стриженная женщина в кожаных джинсах обладала слиш­ком пронзительным голосом и напоминала сестру Жером, кото­рая три месяца учила ее географии в школе Святой Анны, пока Николь не исключили оттуда. Николь даже показалось, что сей­час у нее потребуют домашнее задание по экономике Рурской об­ласти. Нет, эта тоже не подойдет. Двое остальных были довольно симпатичными, но у Николь не сложилось о них определенного мнения.

По-настоящему ей понравился только парень в джинсах и по­ношенной кожаной куртке, который, в отличие от четырех осталь­ных, не пытался доказать, что будет вести ее дела лучше всех в мире.

– Я пришел сюда, потому что считаю вас талантливой и ду­маю, что у вас получится. Собственно, это моя работа – сделать все, чтобы у вас получилось. Но подлизываться и внушать вам, что вы Мадонна, в мои обязанности не входит. Это распростра­ненное заблуждение. Если вы хотите этого, то я вам не подойду.

Николь посмотрела на заполненный им листок бумаги: Боб Феллоус из «Ди-Эм-Эф Менеджмент». Подходящее имя. И па­рень тоже подходящий.

– Молодец, – позже сказала Рини. – Он мне понравился. По крайней мере, он не показывал порнографических снимков сво­их клиенток. Николь, я не хочу, чтобы ты одевалась как падшая женщина.

Во время ленча Дариус вел себя как хорошо воспитанный мо­лодой человек, которым и был на самом деле. Он вежливо разго­варивал с бабушкой Николь, которая предупредила, что не по­терпит вызывающих нарядов. Сандра Тернер, безумно счастливая от того, что обедает в роскошном ресторане, следила за другими посетителями и пыталась угадать, где они покупали одежду и сколько за нее заплатили. А у Сэм наконец появилась возмож­ность поговорить с Николь.

– Как чувствуешь себя? – участливо спросила она.

Этой новой, дружелюбной, улыбчивой и искренней Сэм Смит было невозможно солгать.

– Паршиво, – призналась Николь. – Я и не мечтала о таком. Мне страшно. – Она уставилась на свои руки. – Такому челове­ку, как вы, это может показаться глупым, но я очень боюсь.

– Это совсем не глупо, – серьезно возразила Сэм. – Нет ни­чего хуже страха. Я сама недавно так испугалась, что была вы­нуждена изменить все взгляды на жизнь. Это очень трудно, и я понимаю твои чувства.

Николь хотела спросить, что с ней случилось, но не посмела.

– Секрет заключается в том, – продолжила Сэм, – чтобы ос­таваться самой собой и верить себе. Сейчас у тебя очень ответст­венный период. Конечно, тебе страшно, и именно поэтому ты нуждаешься в хорошем администраторе, который мог бы обо всем позаботиться. Да и мы с Дариусом поможем. Дариус хороший па­рень.

Николь смущенно кивнула.

Сэм продолжала развивать свою мысль:

– Некоторые люди, записав первый альбом, думают, что от­ныне должны вести себя по-другому. Забывают о том, какие они на самом деле, начинают считать себя пупом земли и теряют все. Ты славная девушка, и голос у тебя фантастический. Я хочу, что­бы ты добилась успеха, но тебе нужно понять, что это тяжелая ра­бота и что помочь тебе смогут только друзья и ты сама. Пытаться стать не тем, кто ты есть, было бы большой ошибкой.

Лицо Сэм приобрело странное выражение, и на мгновение Ни­коль показалось, что она говорит о себе самой. Но этого просто не могло быть.

Ленч получился замечательный. Сандра парила в небесах, а поскольку речь зашла о планах на отпуск, она сказала, что всю жизнь мечтала побывать в Канне.

– А я недавно видела брошюру, рекламировавшую Мальдивы. Это было потрясающе, – мечтательно вздохнула Николь. – Ба­ры, пляжи, невероятно голубой океан, и можно целый день ниче­го не делать…

Она встретилась взглядом с Дариусом.

– Я тоже всегда мечтал попасть туда! – с жаром воскликнул он. Сэм рассказала, что она провела несколько чудесных дней у сестры в Ирландии.

– Моя сестра живет в удивительном месте. Там невероятные пейзажи: мрачные холмы, ущелья, а в долине стоит чудесная де­ревушка с прелестными маленькими домиками, ярко раскрашен­ными магазинами и самой симпатичной пивной в мире. Но глав­ное – там живут очень добрые люди, искренне привязанные друг к другу. В других местах такого, к сожалению, не встретишь.

Рини степенно кивнула:

– В больших городах теперь не знают даже своих ближайших соседей. Ты можешь умереть у себя в доме, а об этом узнают лишь тогда, когда у дверей скопится гора молочных бутылок.

Сэм подумала о чудесных жителях Редлайона, которые так тепло приняли Хоуп и заботились о ней, как о родной, долгих про­гулках, которыми наслаждались они с Хоуп, о свежем деревен­ском воздухе, наполнявшем их легкие, и о замечательном клубе макраме, где она смеялась так, что болели ребра, и где ей пришло в голову изменить свою жизнь.

– Там очень спокойно, но стоит получше узнать тамошних жителей, и вы поймете, что в Редлайоне происходит больше со­бытий, чем во всем центральном Лондоне! Честное слово, жизнь там бьет ключом!

Рини вдруг застыла, не донесся вилку до рта.

– Вы сказали – в Редлайоне?

Николь с любопытством посмотрела на нее.

– Бабушка, ты знаешь это место? – спросила она. – Вообще-то бабушка родом из Ирландии, из графства Керри, – объяснила она Сэм. – Уехала оттуда в шестнадцать лет и не вернулась. Я ре­шила, что, если со мной подпишут контракт, мы все съездим туда. Я бы с удовольствием увидела ее родину.

– Так вы из Редлайона? – обрадовалась Сэм.

( Серые глаза Рини за толстыми стеклами очков потемнели.

– Нет, я из Килкенни, – быстро сказала она.

В этот момент принесли десерт, и беседа приняла другое направление. Сэм думала о том, почему на Рини Тернер так стран­но подействовало упоминание о Редлайоне. Эта тема явно много для нее значила, и, судя по всему, воспоминания о малой родине были у нее не из приятных. Но если Сэм правильно определила возраст Рини, та оставила Ирландию лет сорок назад, тогда были совсем другие времена…

После ленча Сэм нужно было срочно вернуться в офис. Она обняла Николь на прощание, а Сандра, видевшая, как это делают другие посетители ресторана, поцеловала ее в обе щеки.

– Если возникнут трудности, звоните мне в любое время, – сказал Дариус Николь, уходя вместе с Сэм.

– Позвоню, – сказала она, глядя на него снизу вверх. – По­звоню.

– Что вы о ней думаете? – спросила Сэм, когда они с Дариу-сом оказались в лифте.

– Невероятна! – глядя куда-то в пространство, ответил он.

Сэм улыбнулась. Настоящая любовь – всегда чудо. Однако Карен Сторин, в шесть часов забежавшая к ней по до­роге на презентацию нового альбома, не находила в случившемся ничего чудесного. Она восхищалась золотым голосом Николь и не меньше других хотела подписать с ней контракт. Но очень опасалась, что попытки Сэм и Дариуса подыскать девушке хоро­шего администратора вскоре вызовут большие трудности.

– Может кончиться тем, что новый администратор найдет ей другую компанию, а мы останемся с носом, – предупредила она.

Сэм пожала плечами и безмятежно посмотрела на Карен.

– Что ж делать, – философски заметила она. – Бывают вещи и похуже.

– Хуже всего будет, если об этом услышит Стив Пэррис, – возразила Карен.

От безмятежности Сэм тут же не осталось и следа. Карен была права. Если Стив Пэррис узнает, что из-за непривычной щедрос­ти Сэм компания лишилась перспективной артистки, то просто выгонит ее в три шеи. Господи, неужели она совершила роковую ошибку?

После ухода Карен Сэм сидела в своем кабинете и думала о том, что жить новой жизнью и по-прежнему безупречно выпол­нять свои обязанности невозможно. Как получать удовлетворе­ние от каждого прожитого дня, если на работе ты играешь роль надсмотрщика? Сколько бы чашек настоя ромашки она ни выпи­ла, это не избавит ее от необходимости принимать непопулярные решения, от которых зависит судьба других людей. Людей, кото­рые наверняка будут призывать на ее голову все кары небесные.

Придя домой в половине восьмого, Сэм обнаружила прикле­енную к двери записку: «Приходите есть пиццу из натуральных продуктов!»

Записка была от Моргана. После посещения кино они встре­чались пять раз: однажды ходили в библиотеку на лекцию о хо-листике как науке о здоровом образе жизни, трижды обедали и однажды посетили фитобар, где Сэм чуть не выплюнула коктейль из проростков пшеницы, якобы оказывающий поразительное действие на кишечник.

Мысль о пицце из натуральных продуктов заставила Сэм улыб­нуться. Ее планы на вечер включали гимнастику по системе йогов и ручную стирку всяких мелочей, но визит к Моргану был намно­го увлекательнее. Да, конечно, Морган смотрел на нее совсем не так, как на своих двадцатилетних красоток. Но он был подходя­щей компанией, и они неплохо ладили. Были друзьями. А в дру­зьях Сэм сейчас очень нуждалась.

Она позвонила ему.

– Пицца, мистер Бенсон?.. А ничего получше у вас нет?

Сэм чувствовала, что он улыбается.

– В супермаркете этих мерзких гамбургеров с «тофу» не было, и я взял вместо них пиццу. Ну что, у меня через полчаса?

– А разве мы никуда не пойдем?

– Еще одного ресторана здоровой пищи я не выдержу, – при­знался Морган. – А в этой пицце начинка из козьего сыра и на­стоящих лесных грибов…

– Звучит заманчиво, – вздохнула Сэм. – Но я сегодня и так обедала в ресторане. Сколько же можно есть?

– Вам нужно набрать несколько килограммов, – возразил он. – Иначе вы провалитесь в трещину в асфальте. А если поху­деете еще больше, кто-нибудь подпишет с вами контракт и заста­вит ходить по подмосткам в двух квадратных дюймах лайкры.

– Размечтались! – усмехнулась она. – Ладно, увидимся через полчаса.

Спускаясь по лестнице двадцать пять минут спустя, Сэм все еще улыбалась. После дня, проведенного в офисе, встречи с Мор­ганом неизменно действовали на нее успокаивающе. Самой при­ятной чертой их связи была непринужденность. Впрочем, нет, связи у них не было. От большинства других мужчин Морган от­личался тем, что ей было с ним весело. Он ничего от нее не требо­вал, смотрел на все сквозь пальцы в лучшем смысле этого слова. С ним не нужно было следить за своей речью или наряжаться, когда на это нет настроения. Она нравилась Моргану и в старых джинсах, и в строгом деловом костюме. Он принимал Сэм такой, как она есть. До сих пор ей подобные мужчины не встречались. С Карлом – ее последней любовью – приходилось обращаться осторожно, чтобы не оскорбить его болезненное самолюбие. Карл обожал, когда превозносили его ум и говорили, что компания без него пропадет. Он очень гордился этим.

С Морганом можно было не церемониться. Не спрашивать: «Как прошел день, дорогой?» еще до того, как начать рассказы­вать о собственных делах. «Очевидно, все дело в характере отно­шений между мужчиной и женщиной, – думала она. – Наверно, общаясь со своими юными подружками, Морган тоже требует, чтобы с ним нянчились, льстили и говорили, какой он замеча­тельный». Сэм же неизменно дразнила его тем, что он отстал от жизни. Нет, быть друзьями намного приятнее.

Когда Морган открыл дверь, он был одет как обычно: в запач­канные джинсы и свитер. Темные волосы покрывала белая пыль, делавшая его похожим на французского аристократа восемнад­цатого века; лицо тоже казалось напудренным.

– Вы были в этом свитере три дня назад, когда мы бегали трусцой, – нахмурилась Сэм. – Его давно следовало отправить в стиральную машину!

– Да, но мы сносим стену ванной, и я решил не снимать его, пока все не закончим.

– Вы представляете опасность для окружающей среды, – за­явила Сэм. – С минуты на минуту сюда могут приехать сотруд­ники санэпидстанции. Я не смогу с вами обедать, если вы не пе­реоденетесь.

Морган устало прислонился к двери.

– Не придирайтесь! – взмолился он. – Я совсем выдохся. Сэм ответила ему суровым взглядом.

– Ступайте наверх и примите – душ. Это приказ. А когда спус­титесь, обед будет готов. Идет?

– Есть, сэр! – рявкнул он и отдал честь.

– Давайте сюда этот ужасный свитер. Я его постираю, – доба­вила она, когда Морган пошел наверх.

– Вы уверены, что в прошлой жизни не служили в армии? – пробормотал Бенсон, стаскивая свитер через голову.

Сэм ждала у подножия лестницы. Морган бросил свитер вниз и стащил с себя майку, под которой обнаружились внушитель­ные мускулы. Сэм чувствовала, что ей следует отвернуться. Это было слишком интимное зрелище. И слишком возбуждающее. При виде полуобнаженного тела Моргана по ее спине побежали мурашки. От него нельзя было отвести глаз. Широкие плечи, уз­кие бедра… И при этом ни капли стеснения. Как будто он был здесь один. Интересно, сколько нужно качать пресс, чтобы добиться такой фигуры? Но она тут же поняла, что Морган не из тех, кто посещает атлетические клубы. Чтобы держать себя в форме, ему достаточно мостить патио и сносить кувалдой стены.

Через некоторое время Бенсон спустился, облаченный в чис­тые джинсы и свитер, как две капли воды похожий на тот, кото­рый уже крутился в стиральной машине.

– Переоделись к обеду? – с усмешкой спросила Сэм.

– Надень я костюм, вы бы меня не узнали, – отшутился Мор­ган, выдвигая стул.

– Можно подумать, что у вас костюмов полные шкафы, – поддразнила его Сэм.

Морган посмотрел на нее искоса.

– Вы бы очень удивились, увидев меня в костюме, – повто­рил он.

– Умерла бы от разрыва сердца, – кивнула она. – Ну что, от­кроете бутылку вина или будете ждать, пока я принесу свою?

За обедом они оживленно болтали, и Сэм радостно думала, что ей очень нравится быть с ним. Единственной ложкой дегтя в бочке меда было то, что Бенсон относился к ней как к подруге, а Сэм хотелось большего. Сегодня вечером он был очень мил, и все же ей чего-то не хватало. Может быть, он боялся сделать решитель­ный шаг? Или просто не испытывал к ней интереса? Но спросить его об этом мешал стыд. Пусть все идет своим чередом. Близкие друзья становятся лучшими любовниками, не так ли? Стоит толь­ко подождать.