Отдохнувшая и расслабившаяся после отпуска, Эбби прилетела домой в воскресенье и тут же оказалась в центре настоящей бури. Каким-то образом информация о пробных съемках в компании «Севенту-севен» достигла ушей Рокси, приведя ее в ярость. Хуже того, жутко разозлился и Брайан. Рокси оставила на автоответчике Эбби одно, а Брайан целых три гневных сообщения. Эбби немного послушала вопли руководства компании «Бич», а затем стерла сообщения. Да пусть Брайан рвет и мечет, она теперь знает, что в жизни есть вещи и поважнее работы. В отпуске им с Джесс удалось восстановить былые теплые отношения, а это уж точно было для нее важнее чертовой работы. В конце концов, она ведь не закатила скандала, когда Рокси пригласила в ее передачу двух новых ведущих. Она вела себя как профессионал, и вот теперь в награду за это должна выслушивать вопли Брайана.

Эбби решила позвонить Майку на мобильный. Ей не очень хотелось беспокоить его в воскресенье, но ждать она не могла. Оказалось, что Майк находился по делам в Париже. Рассказ Эбби о гневных посланиях Рокси и Брайана, похоже, не особенно встревожил его.

– По поводу Брайана можете не волноваться, ему придется проглотить эту пилюлю. Он все равно узнал бы о пробах. Парни из «Севенту-севен» так радовались, что не могли держать язык за зубами.

– Но ведь еще ничего не решено, – возразила Эбби. – Контракта мы не видели, так что нельзя говорить, что эта работа уже у меня в кармане.

– Да, это так, – согласился Майк. – Но я случайно узнал, что кроме вас просматривали еще трех кандидатов на роль ведущего, и всем им далеко до вас. Более того, мне сообщили, что шли переговоры и с этой звездой, Канди, хотя, на мой взгляд, она слишком уж слащавая.

Эбби не смогла сдержать довольной улыбки. Значит, Канди тоже пробовали на роль ведущей, и у нее ничего не вышло? Мать с детства учила Эбби, что нехорошо радоваться неудачам других людей, но сейчас Эбби просто ничего не могла с собой поделать.

– А какие-то предложения от них поступили? – спросила Эбби.

– Завтра, по возвращении из Парижа, я встречаюсь за обедом с продюсером и исполнительным продюсером. И если от них не поступит никаких предложений, я готов съесть свою шляпу. Знаете, Эбби, мы можем рассчитывать на большие деньги.

Эбби задумалась о том, какую роль в ее прошлой жизни сыграли большие деньги. Деньги заставили ее семью уехать с Гартленд-авеню, где они с Томом и Джесс были счастливы, несмотря ни на что. Те же деньги заставили их купить шикарный старинный дом, в котором их счастье закончилось и который теперь надо было продавать. То есть большие деньги не принесли семье Бартон ничего, кроме неприятностей. Хотя, возможно, дело тут вовсе не в деньгах, они просто высветили существовавшие проблемы. И все-таки в любом случае деньги решают не все.

– Послушайте, Майк, я не жажду больших денег, – сказала Эбби. – Конечно, если мы с Томом все же разведемся, мне нужны будут деньги, чтобы их хватало на жизнь. Но я не суперзвезда экрана, мне не нужна куча денег, чтобы тратить их на наряды от знаменитых дизайнеров.

Майк некоторое время молчал, и Эбби почувствовала, что его озадачили ее слова.

– Эбби, не забывайте о том, что вы зарабатываете больше мужа. И у Тома есть право потребовать от вас выплаты алиментов.

Эбби не удержалась и засмеялась:

– Майк, вы не знаете Тома. Он скорее будет жить под забором, чем возьмет от меня хоть пенни.

– Простите, – извинился Майк, – я не должен вмешиваться в ваши личные дела.

На следующий день, в понедельник, Эбби, несмотря на длительный перелет и смену часовых поясов, проснулась рано, чувствуя в себе прилив энергии. Сделала фруктовую маску для лица, совершила быстрым шагом прогулку длиной в четыре мили и вернулась домой в половине десятого, думая, что сейчас увидит заспанную Джесс, выходящую из своей спальни. Но, как оказалось, Джесс уже встала и заспанной она вовсе не выглядела.

– Папа звонил, хотел поговорить с тобой, – сообщила Джесс.

Сама не зная почему, Эбби встревожилась, ожидая услышать плохие новости.

– Что случилось? – с беспокойством спросила она.

– Ему только что звонили какие-то журналисты, спрашивали, правда ли, что вы разводитесь, – пояснила Джесс. – Сюда тоже кто-то звонил, но я включила автоответчик.

У Эбби заныло в груди. Она могла бы поспорить на свою месячную зарплату, что за всем этим стояла Рокси. При этом месть злобной женщины не шла ни в какое сравнение с местью исполнительного директора, испугавшегося, что конкуренты могут создать телевизионную передачу лучше, чем у нее, да еще с ее ведущей. А кто еще мог пустить слух о том, что они с Томом разводятся? Даже если Рокси не знала ничего наверняка, но эти слухи, без сомнения, распустила она.

– Папа думает, что ты сама заплатила этим журналистам, чтобы создать себе рекламу, – нерешительно добавила Джесс.

Эбби изумилась:

– Джесс, но это же чушь. Ты же знаешь, я изо всех сил старалась оберегать тебя и твоего отца от всяких скандалов. Перед отъездом в отпуск я давала интервью журналистке из журнала «Стайл». Так вот, я настолько боялась, что известие о нашем разводе может попасть на страницы прессы, что врала ей напропалую. Я не хочу, чтобы люди знали больше того, что знаем мы с твоим отцом.

Эбби с тревогой посмотрела на дочь. Джесс снова выглядела замкнутой, вся ее открытость, вернувшаяся во время отпуска, внезапно исчезла. Вот каким оказалось возвращение к реальной жизни. Эбби вздохнула. Ладно, разговор с Джесс мог подождать. Она набрала номер телефона Тома.

Том схватил трубку после первого же звонка. И тут же перешел в наступление.

– Как ты смеешь обсуждать нашу личную жизнь с кем попало?! Наверное, изо всех сил стараешься сделать рекламу своему дурацкому шоу? Но я не хочу, чтобы при этом трепали мое имя… и имя Джесс. Могла бы найти другой способ попасть на страницы газет. Откуда у них номер моего телефона?

Если Эбби и потрясла неприкрытая злоба, звучавшая в голосе Тома, она скрыла это. Эбби понимала, что Том не может простить ей крах их брака, так что не следовало удивляться тому, что он обвиняет и будет обвинять во всем ее.

– Я никому не говорила о том, что мы расстались, и я не знаю, откуда у журналистов номер твоего телефона, – спокойно объяснила Эбби, хотя и не ожидала, что Том ей поверит. Наверняка Рокси нашла номер его телефона в ее досье. – Я тоже не желаю никого впускать в свою личную жизнь, и если ты считаешь, что статьи в газетах о нашем разводе пойдут мне на пользу, то глубоко ошибаешься.

– Ошибаюсь? – возмутился Том. – Я скажу тебе, Эбби, в чем я ошибался. Я ошибался, когда верил тебе все эти годы. Я ошибался, когда думал, что знаю тебя. На самом деле я совершенно тебя не знал. Ты просто обожаешь рекламу, а на меня и Джесс тебе наплевать.

Эбби хотела сказать Тому, что это несправедливые обвинения, но промолчала. Что ж, в чем-то он и прав. Да, она никому не говорила о том, что они разошлись, делала все, что в ее силах, чтобы слухи не просочились в прессу. Но она изменила мужу, и она виновата в том, что их брак распался. Все упиралось в это, круг замыкался.

– Я никому ничего не говорила, – повторила Эбби, – но если ты мне не веришь, то можешь оставаться при своем мнении. Прошу тебя, ничего не говори журналистам, этим займутся люди из моей пресс-службы. – И тут же почувствовала, что зря упомянула пресс-службу. У Тома, наверное, создалось впечатление, что с ним разговаривает не Эбби Бартон, его жена, пусть и бывшая, а какая-то голливудская кинозвезда, у которой имеется своя пресс-служба. А таких звезд Том просто ненавидел.

Значит, круг замкнулся? Как бы она ни пыталась доказать обратное, Том будет считать, что она специально устроила ненавистную ему шумиху.

– Том, мне очень жаль, что так получилось. Но я постараюсь все уладить. Хотя огласки все же избежать не удастся. – Эбби помолчала, собираясь с духом. Сейчас или никогда. Настало время расплачиваться за грехи. – Я свяжусь со своим адвокатом и позвоню тебе на этой неделе. Нам надо будет обсудить такие формальности, как финансы, продажа дома, регламент посещений Джесс.

– Отлично, – рявкнул Том.

Эбби положила трубку и почувствовала, что у нее дрожат руки. Зазвонил телефон, Эбби проигнорировала его. Но тут же зазвонил мобильный, и только увидев по номеру, что звонит ее помощница, Эбби ответила.

– Привет, Катя. Что случилось? – спросила она, хотя уже знала ответ.

– Эбби… понимаете… – смущенно начала Катя, – мне тут звонят, а я не хотела беспокоить вас, вы же только что вернулись из отпуска, но… понимаете, они хотят знать, правда ли, что вы с Томом разошлись. И я не знаю, что мне говорить.

Эбби даже стало жаль Катю. Она открыла блокнот и приготовилась записывать.

– Так, Катя, кто звонил? Что именно они говорили?

Записав ответы Кати, Эбби позвонила Селине, но по ее тону поняла, что Селина не может говорить свободно.

– Как дела? – спросила Селина. – Надоели телефонные звонки?

– Ты не можешь говорить, да? – спросила Эбби.

– Да, именно так. С удовольствием встретилась бы с тобой и выпила чашечку кофе, но не могу. Позвони лучше с этим предложением нашему общему другу.

Эбби поняла, что надо звонить Майку.

– Ладно, позвоню, – ответила она.

К тому времени когда Эбби дозвонилась до Майка, она уже твердо убедилась, что это не кошмарный сон. Катя и Селина перезванивали по нескольку раз, и теперь перед Эбби лежал большой список имен журналистов, желавших узнать подробности ее личной жизни.

Майк, только что прилетевший из Парижа, сказал, что знаком с Надей Вильсон, одним из лучших в стране специалистов по связям с общественностью. Он пообещал, что позвонит ей, попросит поработать с прессой и придать всей этой истории с разводом пристойный вид.

– А как можно придать пристойный вид разводу?

– Не волнуйтесь, шумиха скоро пройдет, – заверил Майк тоном человека, повидавшего на своем веку больше разводов, чем адвокат, специализирующийся на разводах. – Берегите себя, Эбби, это важнее всего. И берегите Джесс. Ей будет трудно, когда история о разводе ее родителей появится в газетах. Да и вам придется нелегко. Может, вам следует посетить психотерапевта?

Эбби подумала, что Майк часто удивляет ее своими словами. Но он действительно заботился о ее благополучии, а не только о своих двадцати процентах.

– Вы хороший человек, – поблагодарила она, тронутая его поддержкой.

– Вы, наверное, хотите сказать, что я хороший агент? Я самая настоящая акула, – пошутил Майк. – Я забочусь о том, чтобы вы процветали, иначе с чего будут набегать мои двадцать процентов?

В конце разговора они уже смеялись, однако веселое настроение Эбби моментально испарилось, когда она вошла на кухню и застала там Джесс, которая с угрюмым видом сидела за столом. Перед ней стояла нетронутая тарелка с кукурузными хлопьями.

– Я понимаю, тебе сейчас тяжело… – начала Эбби.

– Тяжело? – воскликнула Джесс, обрывая мать. – Ты понятия не имеешь, насколько мне тяжело. Или как тяжело папе, между прочим. Ты ведь знаешь, какой он гордый… и как это будет выглядеть в школе, когда все прочитают, что вы разводитесь, потому что ты изменила ему?

– Об этом никто не узнает, – заверила Эбби, которую ужаснула эта мысль – Журналисты будут знать только то, что мы разводимся. А причину развода мы им не сообщим.

Но Джесс была права. Успокаиваться не следовало. Ведь существовала вероятность, что какой-нибудь пронырливый журналист докопается до того, что так называемый идеальный брак Бартонов распался из-за супружеской измены. А вдруг Джей проболтается? Это предположение заставило Эбби побледнеть. Она повернула голову и увидела, что дочь внимательно смотрит на нее, словно точно знает, о чем она сейчас думает. И в этом взгляде сквозило презрение.

– Джесс, пожалуйста, не смотри на меня так, – взмолилась Эбби. – И не осуждай меня. Мы с тобой сейчас должны держаться вместе, чтобы пройти через все это. Ты же знаешь, я этого не хотела. Прошу тебя, постарайся понять…

Джесс поднялась из-за стола, выбросила нетронутую еду в мусорное ведро, а пустую тарелку сунула в посудомоечную машину. А затем стремительно вышла из кухни, и Эбби поняла, что нет смысла пытаться догнать ее. Вскоре она услышала, как хлопнула входная дверь.

Эбби в очередной раз пришлось убедиться, что телевидение – это все-таки непонятное явление. Руководство компании «Севенту-севен», узнав о том, что подробности личной жизни их предполагаемой новой ведущей скоро выплеснутся на страницы газет, не только не отказалось от ее услуг, но еще больше возжелало заполучить в свое ток-шоу Эбби Бартон.

– Тут уже вступает в действие человеческий фактор, – пояснила Надя Вильсон, высокооплачиваемая специалистка по связям с общественностью, которую Майк нанял для того, чтобы помочь Эбби выйти из трудного положения. Надя настояла на немедленной встрече с новой клиенткой. – Сейчас на вашей стороне сочувствие телезрителей. Знаменитости будут записываться в очередь к вам на шоу именно потому, что и вас не миновали жернова расторжения брака. Они любят давать интервью людям, которые могут смотреть на жизнь с их позиции. Вот почему компания «Севенту-севен» с самого начала не хотела иметь в качестве ведущей ток-шоу девятнадцатилетнюю фотомодель, которая не знает, что такое любовь, и не имеет детей. Им нужна Эбби Бартон, истинная женщина, мать, которой к тому же предстоит развод. Это добавит шоу человечности. – Надя усмехнулась. – Да и газетная шумиха будет неплохой рекламой для шоу. Так что давайте исходить из того, что скоро все узнают о вашем разводе.

Надя была совсем не такой, какой ее представляла себе Эбби. Эбби думала, что высокооплачиваемая специалистка по связям с общественностью должна быть важной, ухоженной, элегантной дамой. А Надя оказалась женщиной лет тридцати с небольшим, без всякого макияжа, и выглядела она так, словно забежала на встречу с Эбби по пути из магазина. На ней были джинсы, простая белая блузка, туфли без каблуков, а темные волосы были собраны в хвост.

Надя посоветовала Эбби дать одно большое интервью и упомянуть в нем о разводе.

– Предлогом для вашего интервью будет ваше желание поговорить о передаче «Наводим порядок», об уходе из компании «Бич», о новом ток-шоу. И обязательно надо упомянуть о разводе. Не говорите ничего лишнего, но информации должно быть достаточно, чтобы журналисты отстали от вас. Это интервью устроим со знакомым журналистом, но обязательно внимательно просмотрим статью перед тем, как ее отправят в печать. Это очень важно. Другие журналисты будут вырывать отдельные цитаты из этого вашего интервью, но всегда можно будет дать опровержение, сославшись на полный текст.

– А как же Том? – спросила Эбби. – Ему тоже надо будет изложить свой взгляд на произошедшее?

– Нет, ему следует молчать, – небрежно отмахнулась Надя. – Знаменитость вы, и это ваша история. Возможно, это нечестно, но что поделаешь. Я понимаю, вы не хотите чем-то задеть мужа, поэтому ваша история не должна быть обидной для него.

– Да, конечно, – согласилась Эбби. Она подумала о том, что можно было бы сказать – как она любила мужа, но потом они расстались? Однако любое ее объяснение все равно выглядело бы так, будто за ним кроется что-то еще. – Значит, та часть интервью, где я стану говорить о наших отношениях, будет короткой?

– Да, короткой, но, возможно, в ней будет вся суть, – ответила Надя, которая считала, что клиенту надо говорить правду, какой бы горькой она ни была. – Говорите об этом немного, просто несколько фраз, чтобы было о чем написать. Когда вы точно решите, что конкретно будете говорить, мы отрепетируем вашу речь, чтобы убедиться, что она не слишком откровенная, однако и не оставляет вас открытой для критики. – Надя взяла свой портфель, давая понять, что уже уходит. – И не переживайте так, – добавила она. – Вы не первая и не последняя, кто разводится. Через месяц внимание людей привлечет жизнь какой-нибудь другой знаменитости, и о ваших проблемах все забудут.

Когда Надя ушла, Эбби села за кухонный стол и расплакалась. Джесс все еще отсутствовала, и Эбби не знала, где она. Сейчас, когда телефонные звонки внезапно прекратились, в доме стояла гнетущая тишина. Эбби почувствовала себя очень одинокой, она не знала, с кем ей поговорить. Ох, как ей сейчас нужна была подруга! Если бы Салли была жива!

Салли прекрасно относилась к Тому, и все же она поняла бы ее. Салли была реалисткой и знала, что браки иногда распадаются. Да, таких людей, как Салли, мало – людей, которые могли бы выслушать тебя, не читая морали. И тут Эбби подумала – Лиззи Шанахан.

Лиззи очень добрая, она сама немало испытала в жизни, поэтому понимает, что не все так просто. Эбби уже давно не разговаривала с Лиззи. Была так занята своими проблемами, что не пыталась увидеться ни с Лиззи, ни с Эрин. И теперь вот расплачивается за это одиночеством.

Эбби вспомнила о своей сестре Вив, которая жила в Австралии. С ней Эбби в последний раз разговаривала несколько месяцев назад. Эбби не сказала Вив о том, что они с мужем расстались, тогда Эбби еще надеялась, что они с Томом помирятся. Но и теперь, когда ее надежды не оправдались, Эбби не хотелось говорить обо всем с Вив.

Но все же она должна была с кем-то поговорить. Взяв телефонный справочник, Эбби стала просматривать телефоны психотерапевтов. Печально, конечно, но придется платить за то, чтобы ее выслушали.

Хотя Эбби каждое утро начинала с просмотра газет, со страхом ожидая найти на их страницах материал о ее разводе с Томом, пресса пока молчала. Надя объяснила ей, что сейчас всех больше интересует сексуальный скандал, связанный с известным гитаристом.

Джесс по-прежнему почти не разговаривала с матерью, и Эбби даже не знала, что лучше: когда разгневанная дочь кричит на нее или когда она ее словно не замечает.

Надя договорилась с газетой «Санди сентинл» об интервью на пятницу, и Эбби с волнением ожидала наступления этого дня. Тревожил ее и четверг – в этот день ей предстояла встреча с психотерапевтом. Записываясь на прием, Эбби горела желанием выговориться, но сейчас, почти накануне приема, ее пугала даже сама идея разговора о своем разводе с совершенно незнакомым человеком.

В четверг Джесс и Стеф отправились на весь день в город. Эбби корила себя за то, что прибегла к старой тактике и, чтобы поднять дочери настроение, дала ей денег. Однако в данном случае это было хорошее решение. По крайней мере Джесс весь день будет отсутствовать и развлекаться со Стеф. Ведь с понедельника Джесс не ходила даже в приют для животных, она целыми днями сидела в своей комнате, из-за закрытой двери которой доносилась лишь громкая музыка. Эбби не пыталась поговорить с дочерью, понимая тщетность такой попытки. А то ли еще будет, когда интервью появится на страницах газет! Ведь Джесс через неделю в школу, а еще через две недели огласят результаты экзаменов, и это только усиливало напряжение.

Когда Эбби позвонила Тому, чтобы обсудить с ним предстоящее интервью, он с трудом держал себя в рамках приличия.

– Я не хочу ничего знать. И не понимаю, почему ты вообще должна им что-то говорить.

Эбби попыталась объяснить, что она не может дать интервью, не согласовав его с Томом, но Тома это не интересовало. Единственное, о чем он пожелал говорить, так это о том, что он собирается забрать Джесс к себе на неделю, пока не утихнет скандал.

– Это ради ее пользы, да и моей тоже, – резким тоном заявил он.

– Да, конечно, – согласилась Эбби.

В четверг, ожидая приема у психотерапевта, Эбби изучала развешанные на стенах его приемной плакаты о семье, разводах и медитации. Медитация рекомендовалась как средство сохранения хороших отношений в семье. «Если бы все было так просто», – подумала Эбби.

Ровно в час дверь кабинета открылась и из него вышел предыдущий посетитель.

Психотерапевт Пол Дохерти улыбнулся Эбби и пригласил ее в кабинет. Доктор выглядел усталым, осунувшимся, под глазами круги. В кабинете стоял большой стол, но доктор не стал садиться за него. Он усадил Эбби в уютное кресло, сам уселся в такое же кресло напротив и положил на колени чистый блокнот.

– Здравствуйте, Эбби. Вы хотите рассказать, что привело вас ко мне? – спросил он низким, мягким голосом.

Эбби стала излагать историю своего брака с Томом: как между ними стала ее работа на телевидении и большая зарплата; как она почувствовала себя одинокой и нелюбимой. Она не собиралась снимать с Тома вину за происшедшее, в конце концов, своим поведением он тоже внес вклад в разрушение их брака. Но когда дело дошло до разговора о Джее и о том, как она решилась на измену, голос Эбби зазвучал уже не так уверенно. Вот в этом не было ничьей вины, кроме ее собственной.

– На самом деле я не знаю, почему пришла к вам, – внезапно заявила Эбби, прерывая свой рассказ. – Мне не следовало искать помощи или сочувствия, ведь я сама во всем виновата. Да, я виновата в том, что муж ушел от меня, а дочь не желает разговаривать со мной. Один глупый поступок с моей стороны, и вся жизнь рухнула как карточный домик. – Она замолчала, ожидая реакции доктора.

Но Пол Дохерти ничего не сказал, а продолжал выжидающе смотреть на нее.

– Мне надо еще что-то говорить? – спросила Эбби.

На губах психотерапевта промелькнула улыбка.

– Боюсь, что надо. Дело в том, что слова облегчают давящую на нас ношу. Конечно, разговоры о том, что произошло, не способны все исправить. Но если вы найдете в себе силы рассказать, почему вы сделали то, что сделали, вы приобретете определенный опыт, с которым сможете жить дальше.

Эбби поняла, что в его словах есть смысл. Просто ей хотелось, чтобы все произошло побыстрее, слишком мучительной была боль от самобичевания. Предстоящий рассказ представлялся Эбби пустынной дорогой, по которой ей придется брести без глотка воды. И все же, поудобнее устроившись в кресле, Эбби начала говорить.

Интервью газете «Санди сентинл» оказалось настоящим кошмаром. Журналистка была очень доброжелательной, в отличие от хваткой Марии Кэрролл, которая недавно пыталась выведать у Эбби секреты ее личной жизни. Однако вся процедура интервью оказалась для Эбби очень неприятной.

Но по крайней мере она могла спокойно говорить о своей работе и новых перспективах. Первые новые серии передачи «Наводим порядок» были одобрены как критиками, так и телезрителями. Понравился новый формат, участие двойняшек, и зрители по-прежнему любили Эбби Бартон.

– Эбби Бартон – это, как всегда, самое лучшее, что есть в этой передаче, – высказался один из критиков.

Однако подобная похвала уже не радовала Эбби так, как раньше. Ведь жизнь состояла не только из хвалебных отзывов в газетах и журналах.

Эбби знала, что сегодня она выглядит хорошо. Нервотрепка помогла ей похудеть, чего Эбби не могла раньше добиться другими средствами. Да плюс волшебное мастерство Руби, которая основательно потрудилась над ее внешностью перед интервью. Эбби с легкостью ответила на вопросы, касавшиеся слухов о ее переходе в новое ток-шоу. Она объяснила, что контракт еще не подписан, призналась, что идея новой передачи ей понравилась. А ее всегда увлекала интересная работа.

Однако когда речь зашла о личной жизни, Эбби трудно было скрыть свое огорчение от распада семьи перед журналисткой, которая мягко и тактично, но все же настойчиво пыталась выведать в ходе интервью ее сокровенные тайны. К тому времени когда интервью закончилось и Эбби смогла снять «защитный панцирь», она чувствовала себя бесконечно усталой.

В воскресенье, когда в газете должна была появиться статья, Эбби проснулась чуть свет. За почтой идти было рано, кроме того, Эбби не хотелось покупать газету в местном магазине. Поэтому она села в машину и поехала в круглосуточный гараж на окраине города, куда, как она знала, завозили первые партии газет.

Сидя в машине перед гаражом, Эбби устремила взгляд на первую страницу газеты и увидела заголовок: «Тайные страдания, скрывающиеся за яркой улыбкой Эбби Бартон, читайте на стр. 6 и 7». Быстро пролистав страницы, она нашла статью.

Надя считала, что Эбби должна ознакомиться со статьей до ее выхода, и накануне вечером зачитала ей текст статьи. Но одно дело – воспринимать на слух, а другое – видеть все в напечатанном виде с фотографиями ее и Тома.

У Эбби дрожали руки, когда она читала статью. Статья была доброжелательной: много говорилось об успешной карьере Эбби и лишь мельком упоминалось, что ее брак недавно распался. Журналистка не исказила ни одного ее слова, и все же, по мнению Эбби, ее история казалась просто ужасной.

Том увез Джесс на выходные в Лондон, но кто-нибудь скорее всего непременно подсунет ему газету. И уж во всяком случае, Том и Джесс увидят статью по возвращении. И она оскорбит их чувства. Эбби развернула машину и поехала домой. Настроение у нее было настолько паршивым, что она не могла даже плакать. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой и несчастной.

Лиззи забрала почту, возвращаясь с утренней церковной службы. У нее было плохое настроение, и Лиззи подумала, что церковная служба, возможно, поможет ей отвлечься от мыслей о Саймоне. Однако этого не произошло.

Придя домой, Лиззи положила на кухонный стол газеты и принялась готовить завтрак для Дебры. Дебра любила читать газеты за завтраком. Лиззи обычно съедала утром один тост и выпивала чашку чая, но теперь, когда она готовила для дочери полноценный завтрак, Лиззи и сама стала завтракать плотно. Она опасалась, что бекон и яйца отразятся на ее фигуре. Вот Дебра оставалась стройной, не набирала лишнего веса. Тяжело вздохнув, Лиззи решила, что пора снова садиться на диету.

Приготовив завтрак, Лиззи уселась за стол и быстро пролистала «Сентинл».

– О нет! – воскликнула она, затаив дыхание, когда обнаружила на двух страницах статью об Эбби Бартон. Бедняжка Эбби! Лиззи хорошо понимала ее, поскольку у самой еще не затихла боль от развода… ох, а если бы о ней написали такое в газетах? Лиззи вспомнила тот разговор с Эбби на вечеринке в доме Салли и Стива Ричардсон. Уже тогда чувствовалось, что у Эбби с мужем что-то неладно.

Опечалившись, Лиззи подумала, что, возможно, их брак дал трещину уже давно. Ведь чужие отношения всегда потемки. Люди могут притворяться на публике, а в душе ненавидеть друг друга.

Хотя бывает и иначе, примером чему служил ее собственный брак. Она считала, что у них с мужем все хорошо, а все вокруг понимали, что это не так… Лиззи решила, что хватит ей жалеть себя, хватит ворошить прошлое. Надо жить дальше, у нее новая жизнь, и нет смысла оплакивать распавшийся брак.

А действительно ли у нее новая жизнь?

Лиззи снова взялась за статью и поморщилась, дойдя до того абзаца, где говорилось, что Эбби и Том разошлись: «На экране телевизора Эбби Бартон оживленная, энергичная, она похожа на вашу лучшую подругу. Но в жизни Эбби гораздо спокойнее и в глазах у нее печаль. Она сделала карьеру, о которой может только мечтать женщина, но заплатила за это слишком высокую цену. Несколько месяцев назад Эбби и ее муж Том, заместитель директора школы, расстались. Эбби сообщила нашей газете, что в этом нет ничьей вины и они оба переживают разрыв. Но Эбби Бартон – реалистка, и она понимает, что когда все кончено, значит, все кончено».

Лиззи продолжала читать. Журналистка рассказала о перспективах карьеры Эбби, процитировала ее шутку о том, как трудно быть самой любимой в стране уборщицей. Лиззи представила себе, как тяжело было Эбби шутить, когда она чувствовала себя несчастной.

Поддавшись порыву, Лиззи сняла трубку телефона и набрала номер Эбби. Если бы она не сделала этого сразу, то, наверное, потом не осмелилась бы. У Эбби, должно быть, миллион подружек, которые могут предложить ей поддержку и сочувствие. И все же Лиззи хотелось добавить к этому и свой голос.

У Эбби включился автоответчик, и Лиззи стала диктовать сообщение:

– Привет, Эбби, это Лиззи Шанахан. Знаешь, если у тебя плохое настроение после статьи в газете, то приглашаю тебя выпить кофе, а может, и чего покрепче. Я знаю, как бывает тяжело, когда распадается брак, а поговорить об этом не с кем. – Внезапно Лиззи пришла в голову мысль: а что, если Эбби подумает, будто она набивается на встречу, чтобы выведать подробности? – Эбби, я не хочу знать подробности, честное слово. Я просто подумала, что, может быть, тебе захочется поговорить. Я же тоже прошла через все это. Пока. – Лиззи положила трубку, неуверенная, правильно ли она поступила. Но ведь она действительно прошла через все это, разве не так?

После переезда в Данмор Грег и Эрин часто утром по воскресеньям гуляли по городу. Бродили по улицам, покупали воскресные газеты, завтракали в каком-нибудь кафе. Эта привычка появилась у них, когда они еще жили в Чикаго, и сохранилась в Данморе, хотя эти города ничуть не были похожи друг на друга. Однако в последнее время у Эрин из-за беременности не было сил на длительные прогулки, поэтому они выезжали из дома на машине, парковали машину недалеко от кафе и направлялись завтракать уже пешком.

Вот и сегодня этот ритуал повторился. Грег заказал себе кофе, а Эрин – две чашки чая. Грег, просматривавший газеты, воскликнул:

– Смотри, здесь интервью с Эбби! А я и не знал, что они с Томом разошлись… – Он быстро пробежал глазами текст статьи.

– Дай мне, – попросила Эрин.

Она, в отличие от мужа, внимательно прочитала статью, и сердце защемило от переживаний за Эбби. Эрин давно подозревала, что в семействе Бартон не все ладно, но Эбби ничего об этом не говорила.

– Я должна позвонить ей, – решила Эрин.

– Ты уверена? – спросил Грег. – Не такие уж вы близкие подруги.

– Возможно, – согласилась Эрин, – но мне она очень нравится. И я уверена, что она сейчас очень переживает и ей нужна поддержка.

Грег одобрительно посмотрел на жену. Сколько же в ней доброты и энергии. Его восхищало в ней это. Кто-то, наверное, и воздержался бы сейчас от общения с Эбби, но только не Эрин. Она лучше других понимала, когда человеку требовалась дружеская поддержка.

Услышав автоответчик, Эрин уже хотела было оставить сообщение, но в этот момент Эбби сняла трубку.

– Ой, Эбби, ты, оказывается, дома, – удивилась Эрин.

– Да, я дома. Боюсь выходить на улицу, вдруг на меня станут показывать пальцами и кричать: «Вон та женщина с телевидения, которая разошлась с мужем!»

Эрин засмеялась, и Эбби невольно последовала ее примеру.

– Я понимаю, что это звучит смешно, – сказала она.

– Да нет, вовсе не смешно, – ответила Эрин. – На твоем месте я, наверное, чувствовала бы себя точно так же и даже решила бы перекрасить волосы, чтобы меня никто не узнавал. Что ж, это все издержки славы.

– Да, пожалуй, – согласилась Эбби.

– Знаешь, – предложила Эрин, – может, тебе все-таки лучше выбраться из дома? Мы вместе появимся на публике и поставим в тупик всех критиков… Если, конечно, ты не занята, – добавила она.

Эбби была так тронута, что несколько секунд не могла говорить. Ей пришло множество сообщений с выражением сочувствия и поддержки от самых разных людей, включая Селину, Надю, Майка и, что ее удивило, мать Стеф Андерсон, Лизу. Но никто из них не предложил конкретных действий. Кроме Лиззи Шанахан.

– Да ничем я не занята, – ответила Эбби. – Джесс сейчас с Томом. Но только я знаю, что ты обычно проводишь воскресенья с Грегом.

– Грег сможет денек побыть без меня, – весело заявила Эрин. – Хватит ему часами глазеть на мой живот и постоянно бегать для меня за мороженым и кукурузой в початках.

– Знаешь, Эрин, я тут еще прослушала сообщение от Лиззи. Может, нам встретиться втроем и выпить кофе? – предложила Эбби.

– У меня идея еще лучше. Давай вместе заедем за Лиззи, заберем ее и поедем куда-нибудь обедать. Я все равно не пью, так что буду за рулем. А вы с ней можете затуманить головы коктейлями и даже малость поскандалить, если потребуется. Что скажешь?

– Отлично, – согласилась Эбби, с удивлением обнаружив, что у нее на глаза навернулись слезы.

Лиззи с радостью восприняла предложение подруги.

– Замечательно, Эбби. И ты заодно проветришься. Нет ничего хуже, чем в такие дни торчать одной дома и вспоминать прошлое.

– Эрин заедет за мной через полчаса, а потом мы приедем к тебе. Устраивает?

– Вполне, у меня как раз будет время привести себя в порядок.

Дебру не очень-то обрадовало, что у матери изменились планы. Ей нравилось в выходные неторопливо завтракать вместе с Лиззи, поскольку Дебра знала, что если ей во время завтрака захочется чего-нибудь еще, например тост или яйцо, то мать тут же выполнит ее желание. Приятно было снова чувствовать себя маленьким ребенком.

Однако Дебра оживилась, когда узнала, что к ним должна приехать Эбби Бартон, та самая Эбби, о разводе которой написала воскресная газета.

– Как ты думаешь, она расскажет нам подробности? – спросила Дебра.

Лиззи внимательно посмотрела на дочь.

– Ну, я не так сказала, – поморщилась Дебра. – Просто я подумала, что если вы подруги, то она может рассказать нам, что произошло на самом деле. Я же знаю, что журналистам обычно говорят всякую чушь.

– Дебра, я не верю своим ушам, – возмутилась Лиззи. – Речь идет о расторжении брака. И уж ты-то должна понимать, насколько это серьезная и болезненная тема.

Дебра пожала плечами:

– Подумаешь, если я смогла пережить разлуку с Барри, то и она вполне переживет расставание со своим, как его, Том, да?

Лиззи задумалась о том, какое будущее может ожидать Дебру и Барри. Она надеялась, что они помирятся, однако, судя по тому холодному тону, которым Дебра говорила о Барри, она не собиралась возвращаться к нему. Лиззи изумляло, как Дебра может быть такой бессердечной по отношению к человеку, за которого она так хотела выйти замуж. Может, Дебра просто умело скрывает, что ее сердце разбито разлукой с Барри? Или же она действительно не испытывает к нему никаких чувств? Если так, то это самое страшное.

Впервые Лиззи задумалась о том, правильно ли она воспитывала Дебру. Вот ее собственная мать хотя и любила своих дочерей, но была с ними очень строга. А Лиззи старалась не быть строгой матерью, она считала, что следует потакать желаниям детей. И дети знали, что их обожают, потому что им каждый день твердили, какие они умные и талантливые.

Джо, похоже, такая система воспитания не испортила, он вырос умным и добрым парнем. А вот с Деброй, видимо, не получилось. Чем больше времени они проводили вместе, тем чаще Лиззи замечала, что Дебра никогда не обращает внимания на то, что ее слова могут обидеть других людей.

– Дебра, одно дело – расстаться через несколько месяцев после свадьбы, и совсем другое – после семнадцати лет совместной жизни. – Лиззи хотелось добавить, что, на ее взгляд, Дебра вовсе не переживает разлуку с Барри, но она промолчала.

– Ну, пожалуй… – согласилась Дебра, намазывая тост маслом. – Готова поспорить, что Эбби отсудит у мужа большие деньги. Вон у них какой дом на Бриарлейн. Он стоит не один миллион.

– Не думаю, что в данный момент Эбби беспокоит денежный вопрос, – холодно бросила Лиззи.

С горечью подумав о том, что дочь все больше разочаровывает ее, она поднялась наверх, чтобы привести себя в порядок.

– Эрин, твой выбор превосходен, – сказала Лиззи, с восхищением оглядываясь по сторонам, когда она вошли в шумный, шикарный ресторан, полный людей в стильных нарядах, отчего Лиззи почувствовала себя одетой чересчур скромно. Несмотря на то что Эрин жила здесь совсем не долго, она успела узнать лучшее в Корке место для воскресного обеда.

Если бы Лиззи предложили выбрать самое роскошное место для воскресного обеда, она бы назвала большой отель в Данморе, где посетители сидели среди картин и тяжелых парчовых портьер, ели обычные ресторанные блюда и разговаривали вполголоса, а официанты откровенно скучали. Здесь же, похоже, царило веселье, официанты с улыбками сновали туда-сюда, посетители громко разговаривали и смеялись. Выставленные в буфете образцы блюд из морепродуктов казались произведениями искусства, и выглядели они гораздо более привлекательно, чем традиционный для данморского отеля ростбиф со спаржей.

– Мы с Грегом бываем здесь иногда, – пояснила Эрин. – Здесь весело, и кухня отличная. И потом, я подумала, что сегодня хорошо бы уехать из Данмора.

– Надеюсь, Грег не будет ругать нас за то, что мы забрали тебя? – спросила Эбби.

– Нет, ну что ты. Он с удовольствием посидит дома и посмотрит по телевизору свои любимые спортивные передачи.

– И ассортимент блюд прекрасный для воскресенья, – оценила Лиззи, просмотрев меню. – Я никогда не обедала в ресторане в воскресенье.

– Вам с Деброй надо будет как-нибудь приехать сюда, – заметила Эрин. – Печально, конечно, что они с Барри поссорились, но ты, наверное, довольна, что она снова дома.

Лиззи ответила не сразу. Довольна ли она тем, что Дебра сейчас живет у нее? Пожалуй, нет. Лиззи уже привыкла жить одна, привыкла делать то, что хочется. Но она не могла признаться в этом никому, даже Эрин и Эбби, с которыми в других случаях бывала откровенна.

– Да, – кивнула она, – хорошо, что Дебра дома.

Эбби слушала их разговор, но сама почти не принимала в нем участия. Она понимала, насколько это популярное место и как много посетителей могут узнать ее. Что они подумают? Может, назовут ее бессовестной, раз она осмелилась появиться на людях и выглядеть беззаботной в тот самый день, когда в газете появилась новость о ее разводе?

Эбби изо всех сил старалась держаться спокойно, но ничего не могла сделать со своим бледным напряженным лицом, что объяснялось и стрессом, и бессонницей.

– Как дела у Джесс? – спросила Лиззи и тут же поняла свою оплошность, увидев, как на секунду исказилось от боли лицо Эбби. Лиззи попыталась сменить тему разговора, но Эрин решила, что для Эбби будет лучше, если она выскажется, а не будет хранить все в себе.

– Наверняка расстроилась из-за статьи, – предположила Эрин.

– Мы с ней поссорились, – призналась Эбби. – Том забрал ее на выходные. Она переживает за отца и, конечно, еще больше расстроится, когда прочитает статью… Наверное, я плохая мать, – с горечью закончила она.

– Ты? Плохая мать? – изумилась Эрин. – Не смеши нас, Эбби, ты замечательная мать. Просто так складывается наша сумасшедшая жизнь. Я вот тоже все время думаю, что буду плохой матерью, потому что делаю что-то не так во время беременности – употребляю мало кальция или ем слишком много тунца. Однако суть материнства совсем в другом, я в этом убедилась, глядя на свою сестру Керри.

– Да, ты права, – согласилась Лиззи и подумала о том, что в бессердечности Дебры виновата только она сама, а вовсе не Дебра.

– А уж если вам нужен пример плохой матери, – продолжила Эрин, – могу рассказать о своей собственной.

Пока официант сервировал стол, Лиззи и Эбби успели выслушать рассказ Эрин о недавней встрече с родной матерью.

Эрин говорила спокойно, не стремясь вызвать у подруг жалость к себе. Да она и не обвиняла Шеннон безоговорочно во всех своих бедах.

– Она просто другая, – сказала Эрин, пытаясь убедить в этом скорее себя, чем подруг. – Только этим я могу объяснить ее поведение. Она совсем не похожа на мать, и мне не следовало ожидать от нее проявления материнских чувств.

Эбби подумала, что история Эрин просто удивительная, об этом можно было бы написать не одну газетную статью. Теперь в сравнении с историей Эрин собственный развод показался Эбби заурядным явлением. И почему-то история Эрин вселила в Эбби уверенность, что все у нее будет хорошо.

– Не волнуйся, мы никому ничего не расскажем, – заверила Лиззи, тронутая откровенностью и доверием Эрин.

Но Эрин, похоже, уже не волновало сохранение ее тайны.

– Мне становится легче, когда я рассказываю об этом, – призналась она. – Я слишком долго хранила все в себе, ни с кем не обсуждала своих проблем. Простите, возможно, это звучит как реклама телефонной компании, но разговоры действительно облегчают душу.

– А я ходила к психотерапевту поговорить о разводе, – неожиданно призналась Эбби.

– И что он сказал? – спросила Эрин.

– Он вообще мало говорил. Говорила главным образом я. Вообще-то я ожидала не этого. Я решилась пойти к нему, потому что чувствовала себя виноватой во всем, особенно в том, как тяжело наш развод отражается на Джесс. Вот ты, Эрин, сейчас рассказала о своей матери, а я, похоже, не лучше ее.

– Не говори глупости, – возразила Эрин. – Развод с мужем вовсе не означает, что ты плохая мать.

Эбби с горечью подумала, что если бы подруги знали причину распада ее семьи, то они, наверное, изменили бы свое мнение.

– Я не хочу критиковать Шеннон, – продолжила Эрин. – Это было бы несправедливо с моей стороны. Она не хотела быть матерью, ну и что? Многие люди не желают быть родителями, и никто не посылает их за это на костер. Нежелание иметь детей еще не означает, что ты плохой человек. Хотя я в течение многих лет считала, что раз мать не желает видеть меня, значит, она плохой человек. Но это не так. – Эрин подумала, что если будет часто говорить об этом, то, возможно, и сама поверит в это.

– Она слишком рано родила тебя, – осторожно вступила в разговор Лиззи. – Я забеременела в двадцать два, и должна признаться, что мне было страшно. В первые несколько дней, пока я никому не говорила об этом, мне казалось, что моя жизнь кончена. Так что я могу понять желание твоей матери сбежать.

– Ты права, – согласилась Эрин. – Мне надо простить Шеннон и жить дальше. Нет смысла оплакивать прошлое, надо думать о будущем.

– Именно так сказала бы Салли, – вставила Эбби.

Сидя в шумном ресторане, все трое замолчали и задумались, вспоминая умершую подругу и то, что она привнесла в их жизни.

Лиззи думала о том, что ей надо изменить свою жизнь, особенно после того, как у Майлса появилась Сабина, но все ее планы почему-то рушились. Она по-прежнему почти все свободное время проводила дома. Так что же ее удерживало?

«Дебра, – подсказал внутренний голос. – Тебя удерживает Дебра. Она хочет, чтобы ты оставалась прежней мамой, словно ничего не изменилось, как будто она продолжает каждый день ходить в школу и возвращается в счастливую семью, где мама вкусно кормит ее. И по мнению Дебры, тебе не нужны никакие мужчины, вот почему она и Саймона приняла в штыки».

Эбби припомнила, что когда она познакомилась с Салли, та относилась к ней как к старшей сестре, обращалась за советами. Но за последние годы Салли стала мудрее всех, и уже к ней обращались за советами. Эбби задумалась: а какой совет Салли могла бы дать ей сейчас?

Салли и Том были друзьями еще до того, как Том познакомил Эбби с Салли. Может, Салли приняла бы сторону Тома и перестала быть ее подругой? Но Эбби надеялась, что этого бы не произошло. Салли как настоящий друг постаралась бы помирить их.

– Лиззи, а помнишь, ты как-то предложила сделать что-нибудь ради памяти Салли? – негромко спросила Эрин. – Когда я была у родителей, у меня появилась одна идея. Честно говоря, это скорее идея моей сестры Керри. Она работает в оздоровительном центре, где больные получают дополнительные виды лечения, например, массаж. Этот центр связан с организацией «Жизнь побеждает рак», хотя там обслуживают не только больных раком.

– Я встречалась с людьми из этой организации, когда собирала деньги на благотворительный прыжок с парашютом, – оживилась Лиззи.

– Вот видишь, ты знаешь об этой организации, – обрадовалась Эрин. – Дело в том, что у Керри тоже был рак груди, тогда она и узнала об этом оздоровительном центре. Выздоровев, она стала там работать. Керри считает, что очень важно иметь такое место, где больные могли бы общаться друг с другом, не чувствуя себя какими-то изгоями.

Подруги с интересом слушали Эрин, и это воодушевляло ее.

– Представьте, что у нас, в Данморе, был бы такой центр. Больные раком могли бы получать здесь дополнительное лечение, учились бы медитировать, консультировались со специалистами, а их близкие могли бы советоваться, как себя вести с больными. В обычных лечебных учреждениях такого нет, но центр мог бы оказывать дополнительную помощь тем, кто борется с раком. Когда мы узнали, что Салли больна, мы были растеряны, а вот такой центр наверняка помог бы ей. И еще меня вот что беспокоит: как будет жить Стив? Или как бы я себя вела, если бы заболел Грег? Какую поддержку надо оказывать в таких случаях? Керри говорит, что близкие не знают, как общаться с больными, – они либо вообще не говорят о болезни, либо льют слезы, что для больного еще хуже. Значит, кто-то должен учить близких, как общаться с больными. Организация «Жизнь побеждает рак» имеет несколько таких оздоровительных центров, но ведь этого мало. Мы можем связаться с ней и открыть такой центр в Данморе. Я понимаю, на это потребуется много денег, но мы сможем сделать это, правда?

У Лиззи заблестели глаза.

– Потрясающая идея! – воскликнула она. – Когда я собирала деньги на прыжок с парашютом, меня изумило, как много людей помнят Салли и хотят чем-то помочь. Это доброе дело, и мы сделаем это в память о ней. Уверена, мы сможем привлечь серьезных людей, которые помогут нам получить некоторую сумму из бюджета. Мы откроем в Данморе филиал организации «Жизнь побеждает рак».

– Я постараюсь использовать свои связи среди журналистов, – предложила Эбби.

– А если мы сможем вовлечь в это Стива, это вообще будет здорово, – добавила Эрин. – Я понимаю, ему сейчас еще слишком тяжело, но ему понравится идея сделать что-то в память о Салли, помочь людям, которым предстоит пройти через то, через что прошла она.

Подруги принялись оживленно обсуждать новые планы. Эрин, как самая организованная, достала из сумочки блокнот и стала составлять список задач. Первым делом, конечно, надо было поговорить со Стивом, затем обсудить свое предложение с организацией «Жизнь побеждает рак».

– Мы можем привлечь людей для благотворительных прыжков с парашютом, – заметила Лиззи. – Особенно это должно понравиться молодежи – одновременно и развлечение, и полезное дело. У меня есть знакомые в парашютном клубе, они наверняка помогут, и можно будет, скажем, устроить в один из уикэндов прыжки исключительно в благотворительных целях. – «К тому же у меня будет повод увидеться с Саймоном», – подумала Лиззи.

Эбби пообещала заняться поиском спонсоров. Эрин призналась, что мало что знает о благотворительных фондах, но она хороший организатор.

– Только представьте себе: у нас, в Данморе, будет собственный филиал организации «Жизнь побеждает рак». Это ведь замечательно! – с энтузиазмом воскликнула она.

– Люди смогут получать нужную информацию, их перестанет смертельно пугать слово «рак», они узнают о современных достижениях медицины. А понимание того, что у них есть надежда, придаст им силы.

– Керри тоже нам поможет, – сказала Эрин. – Я ей позвоню и посоветуюсь с ней.

– Да, я тоже позвоню знакомым, – поддержала ее Эбби. – А в ближайшем интервью я смогу рассказать о нашей идее, это будет хорошей рекламой.

Эрин и Лиззи радовались, глядя на подругу. Еще пятнадцать минут назад она сидела молча, с отрешенным видом. А сейчас она полна жизни.

– И Салли нам поможет, – сказала Эрин. – Она ведь наблюдает за нами, правда?

Впервые за все время после смерти Салли Эбби не ощутила обычного чувства страшной утраты и бессилия при мысли о подруге. Да, это будет самое лучшее, что они смогут сделать в память о Салли.

– Мы даже можем назвать этот центр ее именем, – предложила Эбби. – «Оздоровительный центр Салли Ричардсон» или что-то в этом роде. В названии надо будет обязательно указать ее имя. Ведь мы делаем это в память о ней.

Эбби посмотрела на подруг, которые согласно кивнули.