Хью швырнул проспекты туристских фирм на журналь­ный столик.

– Ты хоть взгляни, Лиони! – сердито сказал он.

Она подняла на него глаза, стараясь не выходить из себя.

– Я же уже говорила тебе, Хью, я не могу сейчас отправиться в отпуск. Девочки должны вернуться, я им буду нужна.

– Их не было два с половиной месяца, черт побери! Еще неделю без тебя они наверняка перебьются. В конце концов, твоя мать может за ними приглядеть.

Лиони почувствовала, что начинает злиться. В последнее время все только и говорили, что об отпуске, а она ничего не могла планировать, пока близнецы были в Америке. И пред­ложение Хью насчет совместной поездки поступило явно не вовремя. Девочки должны были через неделю вернуться, и ей безумно хотелось их видеть.

– Я сейчас не могу бросить дочерей на произвол судь­бы, – решительно заявила она.

– Они были вполне счастливы без тебя почти три меся­ца, а ведь собирались всего на полтора!

Лиони поморщилась. То, что Мел и Эбби предпочли ос­таться почти на три месяца, причиняло ей сильную боль, хотя она в этом и не признавалась. «Они могли бы побыть с нами на ранчо в Техасе остаток лета, – сказал ей Рей по те­лефону в начале июля, когда истекли полтора месяца. – Они научатся ездить верхом, и вообще им там будет хорошо. Всего-то еще несколько недель! Эбби здесь просто расцвела. У нее дела идут отлично, так почему бы им не остаться, Лиони?»

Мел и Эбби тоже умоляли разрешить им остаться.

Лиони сдалась и после проплакала два дня. Ей казалось, что любимые дочери ее предали, что вдали от нее им лучше. С Дэнни все было по-другому. Он объявил, что собирается с друзьями путешествовать месяц автостопом по Европе, и Лиони не возражала. Разумеется, она беспокоилась, но ему в конце концов уже двадцать, и он не нуждается в ее опеке. А без девочек дом казался ей моргом. Так что выманить ее куда-нибудь, когда должны были вернуться ее любимые детки, невозможно было ничем, даже прелестями Италии.

– Я сейчас не могу уехать, – повторила она. – Тебе надо было подумать об этом раньше, мы бы успели съездить и вер­нуться.

– У меня отпуск назначен на конец этого месяца, – ог­рызнулся Хью. – И не в этом дело. Дело в Мелани и Аби-гейль. Они уже не дети. Тебе пора их отпустить.

– Немного странно слышать такое от тебя, – ответила Лиони.

– Что ты этим хочешь сказать? – удивился он.

– Будет тебе! Или ты хочешь, чтобы я назвала вещи сво­ими именами? – окончательно разозлилась она. – У тебя дочери двадцать два года, и ты не позволишь ей прибрать собственную постель, если можешь сделать это за нее! Ты ее окончательно испортил, избаловал. Все время даешь ей день­ги, хотя у нее вполне приличная работа, и бежишь ей помо­гать, стоит только свистнуть. Это ненормально! Мои девочки подростки, им еще и шестнадцать не исполнилось. Это ты обращаешься со взрослой женщиной, как с маленькой девоч­кой.

Хью в ярости уставился на нее.

– То, что я люблю Джейн, еще не значит… – начал он.

– Любишь? Да ты просто одержим ею! – перебила Лиони. – И ты еще обвиняешь меня в том, что я не могу отпус­тить своих детей!

Лицо Хью исказилось.

– Ты не имеешь права так со мной разговаривать.

– Это почему? Ты полагаешь, что имеешь право гово­рить мне все что угодно про моих детей, а я ни слова не могу сказать про твоих? Нет, не об обоих, – добавила Лиони, – только о Джейн. Бедняга Стивен никогда такой заботы не видел.

В этот момент раздался звонок в дверь. Хью выглянул в окно и просиял.

– Это Джейн, – прошептал он. – Давай не вовлекать ее , в наши споры.

Джейн вошла танцующей походкой с кучей пакетов в руках.

– Привет, Лиони, – сказала она почти дружеским тоном. – Я бродила по магазинам и решила зайти навестить папу.

Лиони уставилась на пакеты. Все они были до верха на­биты шмотками. И это купила женщина, которая до сих пор не отдала отцу деньги, потраченные ею с его кредитной карты!

– Что ты купила? – спросил Хью ласковым голосом. Джейн просияла и вытащила черное платье из лайкры, которое показалось Лиони страшно вульгарным. Она попы­талась представить в нем Джейн и не смогла. Лиони никак не могла понять, почему Джейн всегда покупала одежду, кото­рая никак не скрывала недостатки ее фигуры.

– Несколько откровенное, – заметил Хью, разглядывая платье. – Полагаю, ты собираешься с его помощью убить всех на вечеринке в офисе?

Оба заговорщически рассмеялись.

– А помнишь ту вечеринку, когда ты забирал меня из ресторана и мы все были пьяны в стельку? Тебе даже при­шлось нести меня на руках по лестнице!

Лиони заметила, что Джейн проделывала это каждый раз: начинала разговор, в котором она не могла принять участие.

Джейн продолжала болтать на тему «А ты помнишь…» еще несколько минут, время от времени торжествующе по­глядывая на Лиони. Потом Хью отправился сварить кофе, а Джейн уселась на диван и взяла в руки проспекты турфирм.

– Ты собрался в отпуск, пап? – крикнула она ему вслед. Демон в Лиони приподнял голову.

– Нет, – сказала она, мило улыбаясь. – Я сейчас не могу уехать, но мы с твоим отцом пытаемся выбрать, где бы нам отдохнуть в сентябре. Хью предлагает Италию. Возмож­но, в сентябре, – добавила она мечтательно, с удовольствием глядя в расширившиеся от ужаса маленькие глазки Джейн. – Я всегда мечтала проехаться вдоль побережья Италии в спор­тивной машине!

Лиони чувствовала себя несколько виноватой за такое стервозное отношение к ребенку. Хотя какой Джейн ребе­нок? Такой же ребенок, как та девочка из фильма «Изгоняю­щий дьявола»!

– Не думаю, что ему понравится, – холодно сказала Джейн. – Мы в сентябре всегда снимаем коттедж в Уэст-Крик. Втроем.

– Но вы уже много лет этого не делали, – заметила Лиони. – Верно?

– Чего не делали? – спросил Хью, входя в комнату с подносом.

– Не ездили в Уэст-Крик, – поспешно произнесла Джейн. – Слушай, папуля, давай опять поедем в этом году! Так хорошо неделю пожить в каком-нибудь спокойном месте, ужинать в таверне, слушать музыку вечерами, бродить по пляжу… Пожалуйста, поехали!

«Она выглядит ребенком, – подумала Лиони. – Ребен­ком разведенных родителей, который долгие годы успешно играл на чувствах обоих». Именно этого она боялась, разво­дясь с Реем, – что дети начнут использовать вину, которую ощущают родители, себе на пользу. К счастью, такого не произошло. А вот у Джейн все симптомы. Странно одно: она ведь была уже почти взрослой, когда родители разбежались. И мать она, похоже, не трогала. Ей нужен был только Хью в единоличное пользование!

Хью теперь задумался о поездке в Уэст-Крик.

– Ты сможешь к нам присоединиться, Лиони? – спросил он.

Не будь Джейн, это предложение могло бы показаться ей соблазнительным. Лиони очень нравился Стивен, и она с удовольствием пообщалась бы с ним во время отдыха. Но не с Джейн.

– Мне придется взять с собой Мел и Эбби, – задумчиво сказала она.

– Я думала, что только мы поедем! – надула губы Джейн.

– Лиони нужно отдохнуть, дорогая, – сказал Хью, с обо­жанием глядя на дочь. – Может быть, девочки смогут неде­лю побыть с-бабушкой?

Лиони холодно взглянула на него.

– Моя семья недостаточно хороша для Уэст-Крика? – спросила она, чувствуя, как возвращаются гнев и враждеб­ность.

– Не в этом дело! – горячо возразил Хью. – Просто тот коттедж, который мы обычно снимаем, не очень большой.

– А разве нельзя снять побольше?

– Мы всегда ездим в один и тот же, – заявила Джейн, сияя глазами.

Лиони в который раз подумала, что, есть в Джейн такое, что просто рука чешется закатить ей пощечину.

Хью промолчал – ни слова насчет коттеджа побольше и о том, как глупо было с его стороны предположить, что близ­нецов можно отправить куда-нибудь еще.

– Чудненько! – Лиони поднялась с кресла и, не обращая внимания на Джейн, повернулась к Хью: – Поезжай в Уэст-Крик, Хью. Тебе надо отдохнуть. Боюсь, я с тобой не поеду. Я тебе позвоню. Когда-нибудь.

Она взяла сумку и гордо направилась к выходу. Хью и все его три собаки вышли за ней на крыльцо.

– Не надо так, Лиони! – взмолился Хью. – Мы все можем обсудить. Кто знает, может, девочки и сами не захотят поехать… Им там будет скучно после великолепия Бостона.

– Ты поразителен, Хью. И это вовсе не комплимент. – Сегодня она надела туфли на высоком каблуке и могла смотреть на него свысока. – Для меня главное – дети, и если ты этого не понимаешь, ты вообще во мне не разобрался. Мне и в голову не придет отправиться в «семейный» отпуск без моих детей. Как ты только посмел такое предложить?! Про­щай, Хью!

Она не стала ждать ответа, спустилась с крыльца и бы­стро пошла по дорожке.

Лиони злилась всю дорогу до дома. Другие водители на­верняка подумали, что она рехнулась, потому что размахива­ла руками и говорила сама с собой. Приехав домой, она тут же позвонила Ханне – ей необходимо было с кем-то погово­рить.

Ханна распаковывала очередной ящик в их новом доме в Лондоне и с радостью отвлеклась от неприятной работы.

– Ненавижу этот дом! – простонала она. – Кухня ог­ромная и темная, а холл выкрашен голубой краской, кото­рая, наверное, осталась с 1940 года. Мне здесь одной просто ужасно!

– А где Феликс?

– Ушел, – мрачно сказала Ханна. – Давай выкладывай свои новости, – поспешно добавила она. – Мои все груст­ные.

– Ну, тогда я составлю тебе компанию, – печально вздохнула Лиони.

Она была так расстроена, что рассказала Ханне все мело­чи, про которые умышленно молчала раньше. О том, что для Хью «множественный оргазм» означал занятия любовью трижды. О том, как однажды Хью позвонил и отменил встре­чу, потому что Джейн купила билеты на регби.

– Хитрая маленькая стерва! – проворчала Ханна. – В последнюю минуту билеты не купишь. Она наверняка ку­пила их заранее и ждала, когда он назначит тебе свидание.

Еще Лиони поведала ей о случае, когда Хью пригласил ее на торжественный ужин по поводу четырехмесячного юбилея их знакомства в «Торнтон» и тут Джейн со слезами позвони­ла по поводу какой-то травмы. Они заплатили по счету, ни­чего не успев съесть, Хью проводил Лиони до автобуса, а сам рванулся утешать Джейн. Она никогда никому об этом не рассказывала – стеснялась: ведь получалось, что она человек второго сорта, и ею можно пренебречь.

– Я спрашиваю, что я сделала не так? – со слезами про­изнесла Лиони. – Где я ошиблась? Мне казалось, мы подхо­дим друг другу!

– Меня не спрашивай, – сказала Ханна. – Я в мужиках не разбираюсь.

Лиони рассмеялась, как будто она пошутила.

– Ну, конечно! Потрясающая миссис Андретти, посто – янно на страницах светских газет вместе со своим великолеп­ным мужем, которого ей удалось заманить в свои сети, чего не смог сделать никто другой.

– Клянусь, я поймала его только потому, что он решил, будто ему необходима жена, – сердито сказала Ханна. – Все остальное у него .есть. Теперь у него беременная жена, что; производит положительное впечатление на телевизионные компании и продюсеров фильмов. Ведь никто не захотел бы иметь дело в своих многомиллионных проектах с любителем вечеринок и наркоманом. Им требуется надежный семейный человек, который не испортит им обедню, попав в тюрьму за употребление/наркотиков в сортире во время вечеринки.

– Ты это о чем? – Лиони поразил гнев в голосе подруги. Ей всегда казалось, что Феликс и Ханна обожают друг друга.

– Мне стало ясно, что я никогда толком не понимала Феликса, – с горечью призналась Ханна. – Он выставляет меня напоказ на вечеринках, рассказывает журналистам о своей великой любви, а на самом деле так рад вернуться в Лондон, что его никогда нет дома. Мы жили две недели в квартире Билли, так я за то время их обоих ни разу не видела. Мы вселились сюда в понедельник, и он даже не распаковал ни одной коробки! – Ее голос задрожал.

– Ты преувеличиваешь, Ханна, – как всегда попыталась ее утешить Лиони.

– Возможно. Слушай, если ты хочешь отдохнуть, то по­чему бы тебе с девочками не приехать на неделю ко мне? – предложила Ханна с вбодушевлением. – Мел и Эбби не ста­нут возражать против спальных мешков?

– Конечно, нет, – сказала Лиони, подумав, что после роскошного отдыха в Америке Мел и Эбби вряд ли придут в восторг от спальных мешков. – Очень мило с твоей стороны, Ханна. Я бы с удовольствием. Поговорю с девочками, когда они приедут. А ты уверена, что Феликс не станет возражать?

Ханна снова помрачнела.

– Не станет. Его никогда здесь нет.

Закончив разговор, Лиони печально повесила трубку. Она-то надеялась взбодриться, а вместо этого только испуга­лась за подругу. Обычно жизнерадостная Ханна показалась ей удрученной, и Лиони в который раз пожалела, что она переехала.

Оставалась последняя надежда – может быть, Эмма ее немного развеселит?

– Привет, Лиони! – произнесла Эмма чересчур бодрым тоном. – Подожди минуту. Я возьму аппарат в другую ком­нату.

Лиони услышала, как она плотно прикрыла дверь.

– Я не могу говорить в холле, Кирстен услышит, – прошептала Эмма.

– Почему? Что случилось?

– Кирстен ушла от Патрика. – Что?!

– Правильнее сказать, она ушла, потому что иначе он бы ее вышвырнул. Кирстен завела себе дружка, и Патрик об этом узнал. Думаю, она уже давно флиртовала со всеми под­ряд, и Патрик не мог не замечать. Они все время ссорились, а я и понятия не имела, из-за чего. Полагаю, ей в конце кон­цов надоело флиртовать, и она переспала с каким-то парнем, их общим знакомым. Теперь между ней и Патриком все кон­чено. Она явилась сюда утром с восьмью чемоданами и своей любимой подушкой и заявила, что ее брак распался.

– Ужасно! – огорчилась Лиони. – И что, она очень рас­строена?

– Нисколько она не расстроена, – прошептала Эмма. – Мне кажется, она принимает транквилизаторы или что-ни­будь похуже. Или ждет, что Патрик ворвется через полчаса и будет умолять ее вернуться.

– Ты думаешь, ворвется?

– Нет. На этот раз она зашла слишком далеко. Патрик – славный парень, но этого он ей не спустит. И, надо сказать, мне очень жаль: они подходили друг другу. Патрик ее бало­вал, но боссом всегда был он. Хотя, если Кирстен будет здесь жить, то сможет помочь мне с мамой… С другой стороны, может и не захотеть. Кирстен всегда сбегала из дома, когда мама принималась плакать, а сейчас она плачет постоянно, бедняжка.

– Слушай, ты, я да Ханна – хорошенькая троица, – за­метила Лиони. – Я рассталась с мужчиной моей мечты, ты пытаешься справиться со всеми семейными проблемами разом, а Ханна в жуткой депрессии.

– А что с Ханной? – удивилась Эмма. Она не могла по­нять, как может быть плохо Ханне. Разве она не беременна?

Чего еще может желать женщина? Типично для Ханны, черт возьми, – ей всегда мало.

– Ее немного огорчает Феликс, – сказала Лиони, сразу же пожалев, что заговорила об этом.

Ханна и Эмма в последнее время едва разговаривали. Эмма явно не могла справиться с ревностью, видя такую без­мятежно беременную Ханну. Ханну же раздражало, что Эмма не делает ничего, чтобы завести собственного ребенка. Лиони приходилось их мирить, и задача эта была не из легких.

– Почему?

– От него мало пользы, когда дело касается распаковы­вания коробок, – шутливым тоном сказала Лиони.

– И это все? – фыркнула Эмма. – У нее не слишком много поводов расстраиваться, верно?

Окончательно расстроившись, Лиони решила, что ей ос­тается одно – зайти к Дугу. Она взяла Пенни на поводок и быстро пошла по знакомой дороге.

Дуг вышел из студии с усталыми глазами, старые джинсы все в пятнах краски.

– Погулять не желаешь? – весело спросила Лиони.

Он усмехнулся:

– Замечательная мысль. Дай мне пару минут. Мы можем пройти несколько миль к Уиклоу.

Когда Лиони вернулась домой после прогулки с Дугом, огонек на автоответчике истерично мигал. Хью оставил че­тыре послания, одно взволнованнее другого.

– Прости меня, Лиони. Нам необходимо поговорить, – настаивал он.

«Поговори с психиатром!» – прошипела Лиони, стирая записи. Прогулка ее успокоила, хотя рассказывать Дугу о случившемся она не стала. Он был очень проницательным и наверняка догадался, что что-то произошло, но расспраши­вать не стал.

Вечером Хью снова позвонил.

Лиони уже совсем успокоилась.

– Я готова считаться с тем, что у тебя есть дети, Хью, – перебила она поток его извинений. – Но ведь и ты не дол­жен забывать про моих детей.

– Я и не забываю! – возразил он.

– Что-то не похоже, – печально произнесла она. – Я понимаю, что, когда встречаются люди нашего возраста, у них обязательно имеется нелегкий эмоциональный багаж, но им следует научиться с этим справляться. Мне трудно об­щаться с Джейн, а тебе, судя по всему, трудно общаться с моими детьми.

– Ничего подобного, – возразил он.

– Хью, ты ведь не хочешь, чтобы девочки поехали с нами отдыхать. – Лиони больше всего обидело именно это. – Но ведь мы все вместе. Хочешь меня, значит, должен хотеть и их. Все просто.

– С чужими детьми трудно ладить, – признался Хью. – Единственный ребенок, с кем мне легко, это Джейн. Я даже со Стивеном в натянутых отношениях. Я вообще плохо лажу с детьми.

– Очень скверно, – холодно констатировала она. – Я попыталась подружиться с Джейн, хотя она сразу приняла меня в штыки. А ты даже почти не видел моих детей. Сколь­ко раз я приглашала тебя к нам поужинать! А ты пришел только один раз. Ты предпочитал встречаться в городе или у тебя, и теперь я понимаю, в чем дело.

– Джейн вовсе тебя не ненавидит, – сказал Хью, все еще думая о том, что Лиони сказала о его дочери.

Лиони вышла из себя:

– Проснись, Хью, открой глаза! Она возненавидит лю­бую женщину, которая попытается отнять тебя у нее. Ты что, хочешь сказать, что я ошибаюсь?

– Она очень чувствительна, болезненно реагирует, когда я с кем-то встречаюсь, – признал он.

Если бы разговор не был таким серьезным, Лиони бы расхохоталась. Джейн чувствительна?

– Хью, если ты так думаешь, твое дело. – Лиони с тру­дом отказала себе в удовольствии сказать, что Джейн – хит­рая и ревнивая стерва, которую не мешает привести в чувст­во. – Мне кажется, нам надо немного остыть, подождать, подумать о наших отношениях.

– Почему? – возмутился он. – Ты что, предлагаешь рас­статься?

– Да нет. Нам просто нужно время, чтобы подумать. Ты должен решить, хочешь ли ты встречаться с женщиной, у ко­торой трое детей, а я должна решить, хочу ли я встречаться с тобой.

Он помолчал.

– Ты слишком круто ставишь вопрос, Лиони.

– Да нет, совсем не круто, – возразила она. – Просто я реалистка. Я беспокоилась, поладит ли Пенни с твоими соба­ками. А надо было волноваться, сумеешь ли ты найти общий язык с Мел, Эбби и Дэнни, а я – с Джейн и Стивеном.

– Нельзя ссориться из-за такой глупости! – возмутился Хью.

– Это не глупость, и мы не ссоримся. Мы просто берем тайм-аут. Я позвоню тебе через пару недель, когда мы все ус­покоимся.

– А как же отпуск?..

– Поезжай с Джейн!

Лиони повесила трубку и задумалась, что же она по этому поводу ощущает. Заплачет и побежит за джином? Она мрач­но улыбнулась. Ничего подобного! Никаких эмоций. Хью ка­зался подходящим вариантом, с ним приятно было встре­чаться, ходить в кино, заниматься сексом. Но не больше. Страсти и тоски он. в ней не вызвал. Иначе она бы сейчас ре­вела белугой, боролась бы за то, чтобы освободить его из же­лезной хватки Джейн. И научила бы его понимать, как силь­но она любит своих детей. Так что, он вовсе не тот, кто ей нужен.

Лиони отправилась на кухню и стала придумывать, что бы приготовить на ужин. «Бедняжка Хью! – подумала она, нарезая овощи для рагу. – Ему никогда не избавиться от уду­шающих объятий Джейн. Он мечтает о любви, но она отпуг­нет любую женщину, которая посмеет к нему приблизиться».

Ханна сидела на ковре в гостиной и аккуратно развора­чивала безделушки, упакованные в папиросную бумагу. Она уже распаковала все для кухни и теперь занималась ящика­ми, в которых были упакованы вещи для гостиной. Их было так много! Откуда у нее набралось столько барахла?

Громко хлопнула входная дверь, и фарфоровые статуэт­ки, расставленные на полу, задрожали.

– Ханна! – заорал Феликс. – Ты дома?

«Где я еще могу быть, черт побери? – подумала Ханна. – Я здесь никого не знаю, все мои друзья в Ирландии, и у меня нет машины. Куда я денусь?»

– Я здесь! – откликнулась она.

В дверь просунулись две руки. В одной – подарочный пакет, в другой – огромный букет лилий.

Ханна помимо воли улыбнулась. Феликс подошел к ней, нагнулся и презентовал букет. Она вдохнула дивный аромат.

– Есть кое-что еще, – заявил Феликс, протягивая ей ро­зовый подарочный пакет.

Внутри Ханна обнаружила бутылку шампанского, она до­стала ее и помахала ею перед его носом.

– Я же не пью, дурачок!

Феликс отобрал у нее бутылку и засмеялся.

– Это для меня. Остальное тебе.

«Остальным» оказались флакон духов «Аллюр» от Ша­нель, коробка роскошных шоколадных конфет и шелковая ночная рубашка янтарного цвета, которая наверняка стоила целое состояние. То самое состояние, которого у них не было. Для фильма, в котором Феликс должен был сниматься, не нашлось денег, так что с финансами у них было очень туго.

– Феликс! – воскликнула она, не сумев скрыть восхище­ния. – Мы не можем себе этого позволить!

– Нет, можем, радость моя. – Он сел рядом с ней на ко­вер и поцеловал в шею. – Мы снова разбогатели. Одобрили вторую серию «Зевак», так что гонорар будет огромный.

– Ох, Феликс, это просто замечательно! Я так беспокои­лась насчет денег…

– И, надеюсь, обо мне, – строго добавил он. – Я знаю, прости меня. Когда у меня нет работы, я становлюсь настоя­щей сволочью. Я был ужасен, но я собираюсь все исправить. Прощаешь?

Ханна неуверенно кивнула.

Феликс принялся стаскивать с нее кардиган.

– Давай поглядим, как будет выглядеть на тебе эта ми­ленькая ночнушка, – пробормотал он.

– Феликс, нельзя! – воскликнула Ханна. – Еще светло, а на окнах нет занавесок. Каждый прохожий может нас уви­деть.

Он искренне расхохотался.

– Что же, это даже неплохо!

После Феликс задремал на диване. Светлые пряди падали на его идеальный профиль. Ханна смотрела на мужа и не ус­тавала поражаться его способности засыпать где угодно. Он спал в самолете, пока она переживала турбулентность. Он од­нажды даже заснул в метро, когда они всего-то и ехали от Грин-парка до Ковент-Гардена.

Ханна прикрыла его свитером и осторожно встала, чтобы поставить цветы в воду. Она любила своего мужа, несмотря на все перепады его настроения. Наверное, это особенности актерской профессии, и ей придется научиться с этим ми­риться. Невозможно быть женой актера и выходить из себя каждый раз, когда он впадает в депрессию. Ведь она же знает, как Феликс на самом деле к ней относится. Он приносит ей цветы и подарки, они идеально понимают друг друга!