Мэгги всегда посмеивалась над теми, кто считал академический мир гламурным. Увы, преподаватели получали слишком мало, чтобы позволять себе жить в роскоши, и их единственным сокровищем всегда были знания.

Конечно, существуют в мире учебные заведения, где обучение стоит больших денег, преподаватели (к примеру, юристы или врачи) имеют отличную практику, но их обеспеченность и здесь зависит вовсе не от количества прочитанных лекций.

Точно в таком же положении, как выяснилось, находился и мир политиков (разумеется, местечковый, а не национального масштаба). Для того чтобы в этом убедиться, хватило одного-единственного визита к городскому советнику.

Мэгги сидела в приемной мисс Элизабет Глоуб вместе с матерью. Удивительно, но, кроме них, в просто обставленном кабинете (один диван, два продавленных кресла и металлический шкаф) никого не было. Единственный посетитель, мужчина средних лет, который пришел чуть раньше и сидел на краю кресла с мятой газеткой в руках, которую нервно листал, уже вошел к мисс Глоуб. Мэгги скучала, разглядывая плакаты, развешанные на желтых стенах. С плакатов улыбались подтянутые мужчины с выбеленными зубами. Надписи обещали светлое будущее для Ирландии и ее жителей. На одном плакате была и сама мисс Глоуб.

— Как жаль, что у них нет низких табуреток, — пожаловалась Уна, силясь устроить больную ногу на принесенном специально для нее пластиковом стуле.

Мисс Глоуб была первым политиком, которого Мэгги довелось увидеть. Войдя в кабинет и осторожно ввезя кресло, в котором сидела мать, она приветливо улыбнулась советнику. Мисс Глоуб оказалась совершенно не такой, как ее собственное изображение на плакате в приемной. Никакой тяжелой косметики и пышной прически. Под глазами отчетливо виднелись темные круги, а блузка и пиджак производили впечатление изрядно заношенных.

— Итак, в чем дело? — не слишком любезно осведомилась советник сразу после приветствия. — Павильон и парк на Саммер-стрит? Знаю этот проект, голосовала против, но ничего не добилась. У меня тоже есть дети, которые любят парк, но мой голос ничего не дал. К вашему сведению, павильон никогда не являлся частью парка. По всем документам он собственность городского совета. Так что не уверена, что вы можете здесь чего-то добиться.

— И что же, местные жители не имеют права голоса? — резко осведомилась Уна.

— Жители уже отдали голоса за политиков. Считается, что с момента выборов политики представляют собой глас общественности, — так же резко ответила мисс Глоуб. Вежливая маска слетела с лица.

— Какая чушь! — возмутилась Уна.

Мэгги предостерегающе посмотрела на мать.

— Поверьте, я на вашей стороне, только…

— Все так говорят, когда баллотируются в совет. А потом даже дела с нами иметь не желают!

Мэгги выступила вперед, загородив мать спиной.

— Если вы на нашей стороне, — сказала она с мягкой улыбкой, — помогите нам. Скажите, что нам делать? В каком направлении двигаться?

Мисс Глоуб, прищурившись, смотрела на девушку.

— Если вы не собираетесь сдаваться, начните с Харрисона Митчелла. Он возглавляет партию зеленых и ратует за сохранение зданий, представляющих архитектурную ценность. Если по документам павильон имеет историческую ценность, Митчелл ваш. Он любит заниматься безнадежными случаями — ведь если ему везет, он попадает в газеты. А Митчелл любит появляться на страницах газет, можете мне поверить!

— Значит, слава для него важнее исторической справедливости? — уточнила Мэгги.

— Мир политики продажен, — скривилась советник. — Харрисон Митчелл тщеславен, как юная старлетка. Можете сыграть на этой его слабости. Удачи.

Харрисон Митчелл вовсе не горел желанием сотрудничать с комитетом по спасению парка на Саммер-стрит. У него оказались куда более важные дела: правительство как раз затеяло грандиозный проект по строительству лодочной станции на месте старинного замка, и это событие имело большой резонанс в прессе. Разумеется, сточки зрения тщеславного Митчелла, борьба с правительством была куда интереснее, нежели с местечковыми застройщиками.

— Мне очень жаль, — вежливо прощебетала секретарь в телефонную трубку, когда Мэгги позвонила в приемную Митчелла в третий раз. — Он по-прежнему очень занят. Увы, мистер Митчелл не может уделить вам время.

Внутри Мэгги внезапно поднялась буря протеста. Накануне она прогуливалась по парку с отцом. Они беседовали о мире, о людях, о красоте природы и архитектуры. Странно и страшно было сознавать, что через несколько месяцев им с отцом негде будет вот так бродить и лениво болтать о том о сем. Мэгги готовилась к настоящей схватке. Слишком много раз за свою жизнь она проигрывала битвы, а порой сдавалась еще до начала боя. Но не в этот раз!

Некоторое время назад Мэгги взяла в библиотеке книгу, учившую уверенности в себе. Поначалу все аффирмации, которые она произносила перед зеркалом, казались смешными и нелепыми, но со временем пришло осознание, что в словах заключается огромная мощь. Если день за днем твердить себе, что ни на что не годишься, можно прожить всю жизнь, не совершив ни единого стоящего поступка. Достаточно поверить в себя и перестать постоянно критиковать — это уже хороший задел для новой жизни.

— Что ж… — мягко протянула Мэгги, как бы взвешивая все «за» и «против». На самом деле она прекрасно знала, какие именно слова произнесет, потому что целый вечер практиковалась перед зеркалом. — Тогда передайте мистеру Митчеллу, что завтра в своем интервью газетчикам я, несомненно, упомяну об отсутствии у него интереса к застройке территории парка. Я также выскажу предположение, что мистер Митчелл занимается лишь теми проектами, которые вызывают общественный резонанс, и совершенно равнодушен к тем, что никогда не попадают на страницы прессы.

— Не нужно так быстро переходить к выводам… — залепетала секретарь.

— Нет, нужно, — жестко сказала Мэгги. — Мистер Митчелл не удостоил вниманием три звонка, поступивших к нему в приемную с разницей в сутки, а это о многом говорит. И газетчикам, смею заметить, также. Так что можете передать ему всего хорошего. — Она повесила трубку.

Стоит ли удивляться, что в плотном расписании мистера Митчелла очень быстро нашлось окно для встречи с Мэгги Магуайер.

— О, уже завтра утром? — поразилась Уна. — Но я не смогу пойти с тобой, в это время я буду у врача. Тебе следует взять с собой кого-то из комитета для моральной поддержки.

— Ерунда! — отмахнулась Мэгги, чувствуя прилив веры в свои силы. — Я справлюсь без помощников.

Кабинет мистера Митчелла располагался в подвальном помещении трехэтажного особняка, чьи архитектурные особенности так и кричали об исторической ценности. Удобно защищать памятники архитектуры и входить в состав городского совета, подумала Мэгги.

В отличие от приемной мисс Глоуб эта была выложена мрамором, а элегантная лепнина под потолком и на стенах не была изуродована желтой краской. Здесь были зеркала и большие кашпо с цветами, в шкафчиках вдоль стен был полный порядок, бумаги на столе секретаря лежали аккуратными стопками, канцелярию поставляла известная фирма.

— Простите, что не сразу смог вас принять, мне очень жаль, — сказал советник Митчелл, лично открывая перед Мэгги дверь своего кабинета.

Мэгги видела Митчелла на страницах газет, которые изучала в библиотеке накануне. Перед ней был высокий статный холеный мужчина средних лет в дорогом костюме. От него пахло хорошим парфюмом, щеки были гладко выбриты. Держался Митчелл с достоинством короля, взошедшего на трон. Губы улыбались, а глаза изучали Мэгги, словно пытаясь разгадать, что перед ним за птица.

Мэгги расправила плечи и посмотрела на Митчелла, приподняв одну бровь.

— Мне тоже жаль, — холодно сказала она. Начинать надо так, чтобы собеседник сразу понял, зачем ты к нему пришел. Мэгги пришла за победой.

Почти десять минут беседа крутилась вокруг парка на Саммер-стрит. Советник Митчелл всеми силами пытался выпутаться из неудобной для него истории, сохранив лицо. Эта игра быстро надоела Мэгги. Она потихоньку теряла задор, и с этим требовалось что-то делать.

— А вы сноб, мистер Митчелл, — внезапно вклинилась она в безупречно выстроенный монолог советника. — Вас интересуют лишь те проекты, которые соответствуют вашим критериям. Каким именно, вы и сами знаете. На все, что выходит за рамки этих критериев, вам совершенно наплевать. Подумаешь, местечковые войны!

— Это не так! — возмутился Митчелл.

— Нет, так, — твердо сказала Мэгги и бросила на стол подшивку газет. — Я работаю в библиотеке, так что данных у меня предостаточно. Наш комитет не соответствует вашим высоким требованиям, но вы рискуете упустить выгодное дело. Нам нужна ваша помощь, мистер Митчелл. Мы планируем связь с газетчиками, уже назначено несколько интервью. — Она блефовала: до сих пор все звонки в прессу были безответны. Однако участие Митчелла могло склонить весы в пользу комитета. — Вы же знаете, что о вас говорят — вам нужна только слава. Но если вы, мистер Митчелл, возьметесь за наш случай, такой мелкий, с вашей точки зрения, это остановит подобные кривотолки.

Повисла пауза. Мэгги, спокойно глядевшая на собеседника, внутренне умирала от страха. Она только что позволила себе такие речи, на какие ни за что бы не осмелилась еще месяц назад. Ответа Митчелла она ждала словно вердикта суда.

Тот смотрел задумчиво, прищурив глаза. Ему пришло в голову, что рыжая девица отлично будет выглядеть в кадре рядом с ним.

— Я согласен. Но все переговоры с прессой веду я, — произнес наконец Митчелл.

— Простите, но нет, — покачала головой Мэгги, мысленно торжествуя победу. — Это моя кампания, значит, с прессой мы будем общаться вместе.

В глазах советника она увидела блеск уважения.

— Хорошо, мисс Рид. Это ваша кампания, вам и общаться с прессой. Вы босс.

«Это точно, — подумала Мэгги с восторгом, внешне позволив себе лишь скромную улыбку. — Я босс».

Она брела вдоль Саммер-стрит со стороны парка, все еще вспоминая и взвешивая детали недавней встречи с советником Митчеллом. Было уже половина восьмого, подкрадывались сумерки. Мэгги так задумалась, что не заметила мужчину, выбравшегося из машины возле ее дома.

— Возвращаетесь с курсов психологической поддержки для тех, кто не умеет обращаться с автомобилем? — спросил он низким голосом, заставив Мэгги вздрогнуть.

Она сразу узнала голос. Большой, похожий на медведя человек, невоспитанный и нечуткий к чужой беде — вот кто ждал ее у дома! Тот самый человек, который, уперев в боки ручищи с грязными ногтями, велел своим ребятам искать «отсос» для бензина в гараже.

Мэгги обернулась. Если бы не голос, она бы ни за что не поверила, что смотрит на того же мужчину, который высмеял ее в сервисе. Теперь он приятно пах, грязный комбинезон сменился джинсами и футболкой, приоткрывающей внушительные бицепсы, лицо и руки были чистыми. Мэгги могла бы войти в дом, почти коснувшись мужчины плечом, но так бы и не узнала в нем автослесаря Айвана, если бы он не заговорил этим своим низким, густым голосом.

Все-таки у него были приятная улыбка и синие глаза. Вообще-то Мэгги никогда не увлекалась мужчинами подобного типа, огромными, с мощными шеями и плечами, но с намечающимися брюшками, предпочитая более спортивных парней. Однако от Айвана веяло какой-то мощью, настоящей мужественностью, которую не раздобыть в спортзале, и это придавало ему определенную привлекательность.

— Нет, я возвращаюсь с курсов подготовки к космическим перегрузкам, — ответила Мэгги. — В самом ближайшем будущем весь женский род планирует покинуть Землю, чтобы больше никогда не пересекаться с мужчинами.

— Особенно с теми, кто работает в гараже и отпускает грубые шуточки? — уточнил Айван.

— Со всеми без исключения.

— Возвращаетесь на Венеру, должно быть? А какая участь ждет нас?

— Мы выкачаем с Земли весь кислород. До последней молекулы, — буркнула Мэгги. Она пыталась быть враждебной, но выходило не слишком хорошо. Трудно смотреть сверху вниз на того, кто значительно выше тебя.

Значительно выше… Механик Айван был выше Мэгги, а такие встречи в ее жизни случались не часто. А еще он улыбался, так легко и беззаботно, словно словесная пикировка доставляла ему несказанное удовольствие.

— Значит, вы обрекаете человеческий род на вымирание? — Айван выглядел чрезвычайно позабавленным.

— Под человеческим родом вы подразумеваете мужской пол? — буркнула Мэгги, но, не выдержав паузы, внезапно улыбнулась. Да и трудно не улыбнуться, когда на тебя смотрят с таким умилением.

— Я приехал, чтобы извиниться, — внезапно сменил тему здоровяк. — Я хотел приехать еще вчера, но подумал, что после того разговора в гараже попаду под горячую руку. Я предпочел отсидеться в укрытии… как всякий мужчина, которому дорога его шкура, разумеется. — Еще одна лучезарная улыбка. — Я хочу извиниться и пригласить вас сходить куда-нибудь. Кстати, а сколько мужскому полу осталось наслаждаться жизнью, прежде чем его лишат кислорода?

— Извиниться и пригласить куда-нибудь сходить? Оригинальный способ просить прощения, — хмыкнула Мэгги, сочтя предложение за очередную шутку.

— А что, вы постоянно готовитесь к полету? Или выдаются свободные денечки? Можно рассчитывать на свидание, или идея заранее обречена на провал по причинам, обусловленным программой НАСА?

Эта забавная игра все больше нравилась Мэгги. Она подбоченилась и скептически подняла бровь.

— На эти вопросы мы уполномочены отвечать только разумным формам жизни.

— Ах вот как! Что ж, простейшие тоже не лишены любопытства, — шепотом поделился Айван. — Так как насчет свидания? Следующая суббота, в два часа дня. Сходим на свадьбу моей двоюродной сестры?

— На свадьбу? Мы только познакомились, а вы уже зовете меня на семейное торжество? — изумилась Мэгги. Затем она с подозрением прищурилась: — Бьюсь об заклад, вас бросила подружка, поэтому вы спешно ищете новую спутницу! Она кинула вас из-за ваших дурацких шуточек! — Она осеклась, сообразив, что несколько перешла границы дозволенного.

Однако увалень Айван был не против.

— Нет, она бросила меня, потому что ей надоело, что от ее спутника вечно разит машинным маслом. На каждый праздник я неизменно получал набор дезодорантов и душистого мыла, но они не способны смыть с моих рук позорный запах гаража.

— Да ладно придумывать! — рассмеялась Мэгги. — Тоже мне, причина для разрыва! Признавайтесь, почему вы готовы тащить на свадьбу кузины малознакомую женщину? Ваша родня не придет в восторг от такой неразборчивости.

— Вы плохо знаете мою родню. Они все немного ненормальные. Думаю, родители будут счастливы, если я вообще хоть кого-то приведу. — Глаза Айвана задорно блеснули. — Это большая удача — уговорить на свидание разумную женщину. Для такого простейшего, как я, — добавил он.

Мэгги смутилась.

— А мы пойдем… на всю свадьбу? В смысле, и в церковь, и за стол, и на танцы? — пробормотала она. — Просто я… не ношу платьев. Ну почти. Я предпочитаю джинсы и майки. В платье я чувствую себя неуклюжей.

— Да я тоже как-то не привык разгуливать в смокинге. Правда, для этого случая хотелось сделать исключение, как-то приодеться… — Айван пожевал нижнюю губу. — Может, прикупить новые носки? А что, повод достойный… — Он окинул взглядом наряд Мэгги, ее простые джинсы, блузку и закинутый на плечо пиджак, купленный специально для встреч с политиками. — Вам и не нужно платье. Будьте самой собой.

Мэгги засмеялась:

— «Будьте самой собой»? Обычно так говорят из вежливости, подразумевая что-то вроде «купи себе приличный наряд».

— Вы зря так говорите, — вполне серьезно сказал Айван. — Будьте самой собой. Зачем притворяться?

Внезапно Мэгги подумала о том, как часто ей приходилось в жизни притворяться, играть какую-то роль, что-то из себя изображать. В школе она пыталась стать невидимкой, чтобы никто ее не замечал и не доводил своими издевками. Затем она выбрала иной путь — стала вести себя вызывающе, почти враждебно, пряча за резкостью ранимую душу и нападая раньше, чем успевали напасть на нее. Когда на горизонте появился Грей, Мэгги снова сменила тактику, превратившись в мягкую, уравновешенную женщину и хозяйку дома, какой хотел ее видеть любимый мужчина. Она отрастила волосы и готовила только то, что нравилось ему, говорила то, что он хотел слышать, общалась с теми, кого одобрял он. Ей казалось, что наконец она стала самой собой, но это была очередная роль, удобная для окружающих.

Лишь недавно Мэгги стала прилагать усилия, чтобы жить для себя, по своим правилам. Быть самой собой… может, стоило попытаться?

— Хорошо, я пойду с вами, — кивнула она Айвану. — Только это будет не свидание, идет? Мы просто сходим на свадьбу.

— Идет. Просто сходим на свадьбу, — легко согласился Айван.

Эта легкость вызвала у Мэгги подозрения, но она не стала лезть с новыми вопросами. Выяснить, зачем Айвану так нужна спутница, она успеет позже.

— Можете заехать за мной без пятнадцати два.

— Договорились. Без пятнадцати я буду у вашей двери.

— Отлично. И учтите, шляпок я не ношу.

— В этом ваш огромный плюс.

* * *

Для человека, который дал слово прийти на свадьбу в джинсах и майке, Мэгги слишком тщательно продумывала наряд. Ее пригласили на свадьбу незнакомой пары, родителей и друзей жениха и невесты она не знала, а собственного спутника видела всего два раза в жизни!

В пятницу вечером Мэгги и ее мать сидели на кровати и обсуждали варианты наряда.

— Может, маленькое платье? — спросила немного раньше Шона по телефону. — Без претензий, скромно, но все-таки не так банально, как джинсы. Или у тебя нет платьев?

— Ты же наперечет знаешь все мои шмотки, — простонала Мэгги. — Свое последнее маленькое платье я надела, когда мне стукнуло четыре. Может, мама до сих пор хранит его на чердаке, но вряд ли оно на меня налезет.

— А как насчет платья подружки невесты, которое ты надевала на мою свадьбу?

— Оно слишком вычурное, чтобы надевать его на свадьбу к незнакомым людям. Может, мой спутник натянет клетчатую ковбойскую рубаху, а я надену платье с кружевом. У меня будет нелепый вид!

— Тогда не знаю, — простонала Шона. — В общем, вытащи и шкафа все более-менее пристойное, перезвони, и я дам тебе совет.

— И как ты это сделаешь, если не будешь видеть, о каких вещах речь? — засмеялась Мэгги.

— Боже! Значит, надень джинсы и сделай боевой макияж. Он отвлечет взгляды от непритязательного наряда.

— Ну, у меня есть не только джинсы. Не забывай о брюках.

— Единственные красивые брюки идут в комплекте с пиджаком, я помню, — вдруг осенило Шону. — Собираешься надеть костюм?

Мэгги хотела знать и мнение матери. Она надела шелковую блузку, костюм, а шею обвила ожерельем из сверкающих стразов.

— Костюм выглядит неплохо, — вынесла вердикт Уна. — Но блузка лучше всего. Может, попробуем и другие варианты?

Мэгги принялась вытаскивать из шкафа вешалки и снимать с них одежду. Нашелся потрепанный вельветовый пиджак, затертый на локтях до блеска, какие-то коровьего размера малиновые штаны и несколько пар джинсов разных фасонов. С удивлением Мэгги обнаружила еще один костюм, какого-то невероятно бурого цвета, быстро надела его и повернулась к зеркалу.

— Золушка, — сказала она кисло. — До того как прилетела добрая фея и превратила наряд в роскошное платье.

— Ты слишком самокритична, — вмешалась мать. — Если подкрутить волосы, надеть туфли на каблуке и сделать накладные ногти, будет не так уж плохо.

— Мама, ты же вроде только ногу повредила, а не мозги, — вздохнула Мэгги.

— Так говорит твой отец, — засмеялась Уна. — Ладно, снимай… А как насчет этой юбки?

Она показала на единственную юбку Мэгги, которую та надевала всего раз. Это была юбка-карандаш строгого серого цвета с небольшим разрезом сзади, купленная под влиянием момента. Когда Мэгги принесла покупку домой, Грей поначалу одобрил обновку, но после похода к друзьям, когда пара его приятелей целый час не сводила с Мэгги глаз, хмуро сказал, что «юбка не очень». С тех пор она ни разу ее не надевала.

— Ты про эту? — Мэгги задумалась. — Но у меня слишком узкие бедра…

— Чушь. Для такой юбки бедра не могут быть слишком узкими. Надевай!

Пока Мэгги снимала с себя бурый костюм и натягивала юбку, Уна успела сходить на костылях в свою комнату и теперь протягивала дочери кучу блузок.

— Я слишком раздалась для них, а тебе будет в самый раз.

— Белую?

— Нет, ты будешь похожа на чопорную секретаршу. Нужно больше цвета. — Уна порылась в куче блузок. — Вот, попробуй с этой.

Она протягивала дочери ярко-синюю рубашку с отороченными кружевом кармашками.

— Это как-то слишком, — покачала головой Мэгги. Ее смущал столь яркий наряд. Сначала узкая юбка, потом такая бросающаяся в глаза блузка… она будет совершенно не похожа на саму себя! — Господи, что же надеть?

— Жаль, ты так редко видишься с Элизабет. Она работает с дизайнерскими вещами; было бы из чего выбрать наряд. А если бы ты поддерживала отношения со школьными подругами, могла бы одалживать вещи у них.

— Угу, — буркнула Мэгги, бросая синюю блузку на кровать.

— Ты зря упрямишься. Тебе очень подойдет эта рубашечка. К твоим-то рыжим кудрям! Я дам тебе свое жемчужное ожерелье с серьгами. Айван будет сражен наповал!

— Он пригласил меня просто потому, что сбежала его подружка, — возразила Мэгги. На самом деле она и сама не знала, почему Айван позвал ее с собой, но именно вариант с побегом изложила родителям.

— Слушай, прекрати все время спорить! — строго сказала Уна. — Ты наденешь синюю блузку с юбкой. И Айван будет сражен наповал! А будешь упрямиться, отдам тебя этому идиоту Грею, который совершенно не разбирается в женской красоте. С ним ты превратилась в серую мышь. А он просто неудачник, понятно?

Мэгги благодарно улыбнулась матери.

Утро субботы Мэгги провела в библиотеке. Работы было так много, что у нее почти не выдалось шанса поволноваться о том, как сложится ее визит на чужую свадьбу. И все же на вопрос о том, что она делает после обеда, Мэгги отвечала: «Иду на свадьбу», — и это было невероятно здорово. Как если бы у нее внезапно появилась личная жизнь.

Уж лучше необычное свидание с мужчиной, похожим на неповоротливого медведя, чем целый день просидеть в библиотеке среди пыльных книг, а затем отправиться домой ужинать и спать до обеда воскресенья.

«Буду весь вечер горевать о том, что меня бросил парень и жизнь не удалась» — ну разве это приятная перспектива? Все-таки насыщенная социальная жизнь увлекает куда больше личных страданий.

Этим утром Мэгги встала пораньше, вымыла и уложила волосы с помощью фена. Получилась просто шапка кудрей вместо привычной спутанной рыжей мочалки.

— Тебе очень идет, — одобрительно сказала Рита, когда Мэгги появилась в секции детской книги. — У тебя вечером свидание? Не с тем ли красавчиком из Голуэя? Вы помирились?

— Нет, нет и нет, — пропела Мэгги. — Свидание будет. Только вовсе не с Греем.

Рита прижала руки к груди.

— Ох, а ты прыткая особа! Рада за тебя. Надеюсь, на этот раз ты сделала правильный выбор. Тот парень, Грей, был хорош собой, но… — Она осеклась.

— Но?.. — потребовала продолжения Мэгги.

— Ну, он показался мне слишком самовлюбленным типом. Будто каждую секунду любовался собственной персоной. — Рита хмыкнула. — Такие мужики считают, что никто не оценит их так, как они ценят себя.

Мэгги горько усмехнулась.

— Тут ты попала в самую точку, Рита. Самолюбование естественно, если речь о женщине, но мужчину подобное поведение не красит. Я слишком долго жила с Нарциссом.

— Хорошо, что все закончилось благополучно, — поддержала ее Рита.

«Благополучно». Мэгги удивил выбор слова. Забавно, как по-разному люди смотрят на вещи. Опыт — штука индивидуальная. Но можно ли считать благополучным окончание романа, когда оно спровоцировано изменой одной из сторон? Или все-таки можно? Ведь такие отношения лучше порвать, прежде чем станет слишком поздно. Например, после свадьбы. Или когда появятся дети. Если Грей вообще рассматривал перспективу отцовства.

Выпив кофе в крохотном кафетерии у входа, Мэгги возвращалась за свою стойку, когда краем глаза заметила знакомую женщину. В библиотеку зашла Билли Шерри, одна из тех девиц, что издевались над ней в школе, превращая каждый учебный день в ад.

Конечно, Билли было не сравниться с заводилой компании, Сандрой Броди, но ее появление моментально вернуло Мэгги на пятнадцать лет назад, наполнив животным страхом и ощущением собственной беспомощности.

Билли вела за руку маленького мальчика и, похоже, даже не заметила прошмыгнувшую мимо нее Мэгги. Ее прическа и выражение лица были совершенно такими же, как годы назад, когда она потрошила рюкзак Мэгги и швыряла его Сандре, хохоча, как голодная гиена.

Не справившись с собой, Мэгги спряталась за выступающий угол шкафа. Сердце билось часто и неровно, дыхание стало сбивчивым.

— Ну, малыш, — сказала Билли мальчику, — через пять минут мы уходим. Выбирай поскорее книгу. Не можем же мы весь день торчать в библиотеке, нас ждет папа. Ты же знаешь, он злится, когда мы задерживаемся. — На секунду высунув голову, Мэгги успела заметить, какое потерянное у малыша лицо. — Ну же, выбирай! — Голос Билли стал жестче. — Скорее!

Зная, что прятаться нелепо, глупо, смешно, Мэгги продолжала стоять за шкафом. Она снова вернулась в свои детские годы, полные унижения и страха. Даже теперь она не могла объяснить, что пугает ее больше: вкрадчивый голос Билли, так легко менявшийся на жесткий и раздраженный, или чувство собственной никчемности. Когда Сандра придумала игру, заключавшуюся в том, чтобы потрошить ее рюкзак, Мэгги впервые задумалась о самоубийстве как выходе из создавшегося положения. Смерть положила бы конец ежедневным издевательствам, свидетелем которых становилась вся школа.

Окончив школу, Мэгги не раз читала статьи о школьных хулиганах. Увы, журналисты писали статьи от третьего лица, ни один из них не становился объектом издевательств лично. Они повествовали так, словно школьные обидчики отбирали завтраки и деньги по утрам да порой ставили подножки в коридорах. Чем не рай по сравнению с армейской дедовщиной и тюремными буднями? Журналистам было невдомек, каково это, быть вечным посмешищем в глазах тех, кто мог бы тебя любить и уважать, как тяжело жить под постоянным прессом, в вечном ожидании чужой подлости.

— Мэгги, — громко позвала Рита, — подойди, пожалуйста, а то я говорю по телефону.

Мэгги пару секунд интенсивно дышала полной грудью, а затем почти бегом припустила за конторку. Она принялась на автомате ставить печати в абонементах и вкладышах книг, улыбаться детям, приговаривая что-то вроде «"Хроники Нарнии"… отличный выбор, до сих пор люблю эту книгу». Малыши застенчиво улыбались, дети постарше говорили «спасибо» с самым серьезным выражением лица, а их родители рассыпались в благодарностях.

Рита подошла лишь на секунду, объявила, что обзванивает читателей, сделавших предварительные заказы, посетовала, что до сих пор не вернули Жаклин Уилсон, и снова вернулась к телефону. Очередь перед конторкой становилась все короче, Билли с сыном неумолимо приближалась.

Мэгги исподтишка разглядывала старого врага. Да, Билли почти не изменилась, она все еще красила волосы в платиновый цвет и завивала спиральками. Возможно, теперь она делала это в салоне, потому что концы перестали так ужасно сечься, однако цвет по-прежнему не подходил к землистому цвету лица, а в прическе было слишком много искусственного. На веках Билли по-прежнему рисовала длинные жирные стрелки — она и Сандра всегда пользовались подводкой, даже когда директор строго-настрого запретила косметику в стенах школы. Компания Сандры вообще плевала на правила, считая, что они создаются только для того, чтобы их нарушать.

Одежда, правда, на Билли была другого стиля: кофточка с длинными рукавами и бледно-серые брюки прямого кроя. В подростковом возрасте Билли предпочитала рваный подол и миллионы стразов. В те годы было очень модно носить обтягивающие светло-голубые джинсы, драные майки с блестками и ботинки на мощных платформах. «Панковский шик», — называла такую одежду Китти, подруга Мэгги. Поэтому сама Мэгги за глаза звала Сандру и ее девиц «панкушками», а Китти хохотала как ненормальная. Это давало Мэгги ощущение собственной власти, такое редкое и непривычное в те годы. Жаль, что семья Китти переехала в другой город.

— Ну, Джимми, отдай книжку тете. Пусть поставит печать, и мы пойдем.

Мэгги молча приняла книгу, просканировала штрих-код, поставила отметку в абонементе. Затем, так же молча, протянула книгу обратно малышу.

— Спасибо, — сказала Билли. — Джимми, поблагодари тетю.

Мэгги прищурилась. В юности такое слово, как «спасибо», не входило в словарный запас Билли Шерри.

— Спасибо, — пробормотал ребенок послушно.

Ему было восемь или девять, прикинула Мэгги, а значит, Билли забеременела почти сразу после школы. На секунду ей стало любопытно, как приняла ее бывшая обидчица перемены в жизни. Должно быть, Билли пришлось нелегко. Впрочем, к черту жалость! Билли Шерри не заслуживала ее сочувствия.

— Пошли, Джимми, нам нужно спешить. — Не бросив на Мэгги ни взгляда, Билли крепко ухватила сына за руку и потащила прочь.

Мэгги почти рухнула на низкую табуретку, стоявшую позади. Прошло не так много времени с памятного разговора с Кристи Девлин, и вот уже ее посетил один из давних призраков. Совпадение? Время перемен?

Билли сделала вид, что не узнала ту, чью жизнь планомерно превращала в кошмар. Сделала вид или действительно не узнала? Но как можно не узнать человека, на судьбу которого оказал такое мощное влияние? Как можно существовать дальше, заниматься повседневными делами и говорить «спасибо» тому, кому едва не сломал жизнь? Это не укладывалось у Мэгги в голове.

— Рита, мне что-то нехорошо. Мне надо в дамскую комнату. Поработай за меня, ладно?

Коллега повесила трубку и кивнула. Мэгги торопливо направилась в туалет, где села на стул со сломанной спинкой и закрыла лицо руками. У нее пылали щеки и уши. Такое происходило всякий раз, когда в коридоре школы возникала Сандра с подругами.

Мэгги чувствовала гнев, жалость к себе и полное бессилие. Не так-то просто избавляться от демонов прошлого.

Но почему именно сейчас, именно в этот день?

Мэгги поправила тушь, которая, как оказалось, немного растеклась из-за слез в туалете библиотеки, припудрила лицо и нанесла на скулы пару мазков бронзовыми румянами. У ворот просигналила машина Айвана.

— Привет! — сказал он дружелюбно, окинув взглядом ее наряд. — Удачный выбор. Тебе очень идет.

Сам Айван выглядел неожиданно — на нем был костюм с галстуком, совершенно преображавший его.

— Спасибо, — коротко поблагодарила Мэгги. Она уже успела изучить книгу о том, как следует принимать комплименты.

«Спасибо» всегда лучше, чем «Ой, да это старье, достала с антресолей!» или «А я думала, этот наряд меня полнит».

Мэгги села на пассажирское сиденье машины Айвана. Автомобиль был старый, возможно даже, восстановленный, и очень подходил по стилю своему хозяину. Мэгги никогда не интересовалась марками машин и датой схода с конвейера, но эта машина была похожа на экспонат выставки раритетов, уже не модный, но все еще невероятно шикарный. В салоне играла классическая музыка — кажется, Дворжак. Когда-то Мэгги занималась музыкой, так что мелодия была ей знакома.

— Вот уж не думала, что ты слушаешь классику, — заметила она.

— Правда? — Айван усмехнулся. — А что ты думала? Считала меня поклонником «Ганз энд роузиз»? Думала, я хожу на рок-концерты, где трясу шевелюрой и пью дешевое пиво?

Поскольку Мэгги думала как раз в таком ключе, ей стало немного не по себе. Она смущенно пожала плечами.

— Не совсем так, — пробормотала она. — Но согласись, классическую музыку слушает весьма небольшой процент людей.

— Моя мать преподавала в музыкальной школе, учила игре на фортепиано, — заметил Айван. — Так что я вырос на классических произведениях. А Дворжак поднимает настроение.

— Мой отец какое-то время увлекался классической музыкой. Прошел через три стадии. — Мэгги рассмеялась. — У него было много увлечений, и каждое проходило три стадии: интерес, восторг и угасание. Он изучал звездное небо, слушал Бетховена, покупал диски с оперой. Кстати, тоже училась игре на фортепиано, но надолго меня не хватило, хотя папа был в восторге от моих успехов — кстати, довольно сомнительных. А сейчас он увлекся конструированием. Мастерит корабли и самолеты.

— Отличное хобби, смею заметить. Я ведь когда-то тоже собирал модели самолетов. Могу поделиться коллекцией.

С Айваном легко разговаривать, подумала Мэгги. Совсем не требуется что-то придумывать, изобретать интересные темы, чтобы выглядеть лучше, чем ты есть на самом деле. Достаточно быть самой собой. Достаточно просто сидеть рядом на пассажирском сиденье и позволять беседе литься. Общение с Айваном ничего особенного не требовало от Мэгги, и это было удивительное чувство — чувство гармонии с собой и окружающим миром. С Греем все было совсем по-другому. Отношения с ним требовали постоянного самоконтроля, ставшего в конечном итоге нормой жизни.

— Ты сегодня… не в своей тарелке, — осторожно заметил Айван, чуть убавив музыку.

— В каком смысле? — удивилась Мэгги.

— Ты плакала.

Она посмотрела на свое отражение в маленьком зеркальце. Никаких потеков туши, разве что глаза казались уставшими, чуть покрасневшими.

— Большинство мужчин ничего бы не заметили, — хмыкнула Мэгги.

— Я не такой. Не из большинства.

— Да, — сказала она. — Это верно.

Мэгги все еще пребывала в растерянных чувствах. Встреча в библиотеке с заклятым школьным врагом здорово выбила ее из колеи. Самое ужасное, что при виде Билли она снова испытала все те эмоции, что испытывала всякий раз в школе, встречаясь с компанией Сандры. Словно и не было всех этих пятнадцати лет, которые должны были придать ей уверенности в своих силах и излечить от давней боли. Увы, ничто не изменилось. Только решительные действия могли дать Мэгги свободу от демонов прошлого. Но какие именно?

Это была вполне современная свадьба, не предъявлявшая особых требований к нарядам и оформлению, но, видимо, об этом знали не все гости. Женщины, утопавшие в пышных платьях из кружев, в шляпках, с крохотными шелковыми сумочками, недоуменно взирали на юных девиц в мини-юбках и открытых кофточках. Невеста и жених также предпочли классическому черно-белому сочетанию кремовый и серый цвета.

На невесте был светло-бежевый костюм такого простого кроя, словно его сострочила на своей древней машинке «Зингер» мать Мэгги. При этом он сидел так безупречно, как сидят лишь очень дорогие вещи, сшитые по личным меркам.

Жених выбрал светло-серый костюм с белой рубашкой и выглядел чуть более броско, чем невеста. На шафере и его помощниках были точно такие же костюмы, только рубашки были бледно-розовые. Подружки невесты все как одна облачились в кремовые шелковые платья, в руках у них были букеты из мелких розовых розочек. Выглядела вся процессия невероятно элегантно.

— Отличные цветовые сочетания, — пробормотала Мэгги, озадаченно разглядывая молодых и их гостей.

— Но где же шлейф невесты? — простонала женщина, стоявшая рядом. На ней было длинное платье с глубоким декольте, открывавшим конопатую грудь. — Где фата? Где букет, который бросают незамужним подругам? Одна сиротливая розовая роза! Куда это годится? Большая часть девиц приходит на свадьбу лишь ради того, чтобы поймать букет!

Невеста действительно держала в руках одну розу, хотя Мэгги никак не могла назвать ее сиротливой. Видимо, это был какой-то особый сорт, полузакрытый бутон был размером с мужской кулак. А уж сентенция о том, с какой целью посещают свадьбу незамужние девицы, поразила Мэгги до глубины души.

— Но ведь это их свадьба, им и выбирать оформление, — заметила она.

— Ты слишком дипломатична, — фыркнул Айван. — Терпеть не могу снобов и зануд. А розовые рубашки вообще сразу запали мне в душу.

— О, не подозревала, что ты такой модник, — хихикнула Мэгги. — А я думала, ты разбираешься только в рабочих комбинезонах и средствах по отмыванию машинного масла с ладоней.

— В этом я просто ас, — ухмыльнулся ее спутник, показывая ей идеально чистые руки.

Мэгги ухватила его за руку и потрясенно уставилась на вычищенные ногти.

— Как тебе это удается? У меня был знакомый механик, так у него вечно были черные ногти. Что он только с ними не делал! Какое средство ты используешь?

— Секрет фирмы, — ответил Айван. Мэгги задумчиво провела пальцем по его гладкой ладони. — Но если будешь такой нежной и впредь, поделюсь секретом и с тобой.

Она тотчас выпустила его руку.

Их усадили за стол вместе с многочисленными кузинами и кузенами. Брат Айвана, Леон, окинул Мэгги заинтересованным взглядом. Он был очень похож на Айвана, только выражение глаз было более нахальным, а рот вместо улыбок выдавал хищные волчьи ухмылки.

— И где только мой братец прятал такое сокровище? — сверкнув глазами, спросил Леон.

— Отстань от нее, — дружелюбно отмахнулся Айван. — Леон всегда отнимает у меня все самое дорогое — то солдатиков, то машинку с пультом…

Мэгги хотела резко ответить, что вовсе не принадлежит Айвану, однако что-то ее остановило. Возможно, тот факт, что никто и не собирался ее обижать. Просто она слишком привыкла ждать нападок со стороны малознакомых людей.

Разговорившись с одним из кузенов, семнадцатилетним парнишкой, сидевшим напротив, она узнала, что он привел с собой подружку, но она ужасно смущалась и постоянно отлучалась в дамскую комнату, чтобы проверить, не поехал ли чулок и не вылезли ли на всеобщее обозрение лямочки бюстгальтера.

Мэгги чувствовала себя веселой и непринужденной. Обычно она терпеть не могла свадьбы, через пару часов общения с родней и друзьями молодоженов у нее начиналась чудовищная мигрень, но на этот раз все было совсем иначе. Гости веселились кто во что горазд. Пара дальних родственников мужского пола, какие-то дядюшки, которые не виделись добрый десяток лет, выдавали такие кульбиты на танцполе, что все сбежались посмотреть на это удивительное действо. Затем дородная женщина в алом открытом платье выхватила у диджея микрофон и призвала всех танцевать стриптиз под песню Джо Кокера. Три молодые девицы пытались петь караоке.

— Какой бедлам, — бурчала женщина, которая высказывалась насчет наряда молодоженов. — Что подумают соседи?

— Они подумают, что здесь очень весело, — тихо шепнула Мэгги, услышав этот комментарий.

— А ты чего не идешь танцевать стриптиз? Зовут же, — весело шепнул ей на ухо Айван.

Он стоял позади Мэгги, и отчего-то у нее мурашки побежали по спине. За столами почти никого не осталось, основная масса гостей перебралась на танцпол.

— Я вообще плохо танцую, — призналась она. — Так и не смогла выучить самых простейших движений.

— В самом деле? — не поверил Айван.

— Правда-правда. А ты? Танцуешь как бог?

— В последний раз я танцевал лет десять назад. — Айван мечтательно улыбнулся. — А в школе наша компашка часто ходила на дискотеки, тайком проносили пиво под одеждой.

Судя по лицу Айвана, школьные годы не оставили в нем дурных воспоминаний в отличие от Мэгги. Ей тоже было что вспомнить, но, увы, похвастаться было нечем.

— Мы, наверное, танцевали под разную музыку, — заметил Айван. — Ведь я несколько старше тебя. Скоро стукнет тридцать семь.

— Ого! — Мэгги хитро прищурилась. — Наверное, биологические часики тикают все быстрей? Именно так говорят о женщинах, которым исполнилось тридцать шесть.

— Не забывай, я работаю механиком. Если что-то где-то тикает или постукивает, я немедленно устраняю неполадку.

Он потянул ее за руку на танцпол. Мэгги согласилась только потому, что играла быстрая музыка, а значит, не требовалось топтаться рядом, прижиматься друг к другу и чувствовать собственную неуклюжесть.

И еще… Мэгги пугала необходимость соприкасаться с Айваном телами. Не то чтобы с ним было что-то не так. Наоборот! Он казался Мэгги все более и более привлекательным, от коротко стриженных волос до кончиков начищенных ботинок. На него поглядывали и другие женщины, не только одинокие. Возможно, кое-кто из них не отказался бы побыть на месте Мэгги. Впрочем, у них были все шансы, Айван не принадлежал Мэгги. После того, что случилось с Греем, ей не хотелось связывать себя отношениями с мужским полом.

— Надеюсь, тебе понравилось, — сказал Айван, когда они подъехали к дому Магуайеров.

Мэгги подняла сумочку, лежавшую у нее под ногами.

— Да, очень. Спасибо, что позвал с собой.

— Я спросил, потому что у меня сложилось впечатление, будто мысленно ты все время находилась где-то в другом месте, — мягко сказал Айван. — Надеюсь, все в порядке? Может, тебе требуется какая-то помощь… поддержка?

Мэгги стало неловко от того, что он такой внимательный, так легко подмечает детали, которые не подмечает никто другой.

— Все в порядке. Я не хотела портить тебе вечер, — пробормотала она.

— Ты не портила. Ты украсила вечер, — улыбнулся Айван. — И ты всем понравилась.

— Кому это?

Внезапно его улыбка переменилась, стала похожей на волчий оскал братца Леона, и от этого переменилось все лицо. Неудивительно, что столько женщин смотрели на Айвана с вожделением! Порой мягкость и вальяжность большого медведя уступали место хищной повадке огромного тигра, и это придавало Айвану особую привлекательность.

— Всей моей родне, — просветил он Мэгги. — Разве ты не видела, как тебя разглядывают? Не заметила надписей на лбу «Мечтаем женить Айвана на девице вроде этой»?

Она рассмеялась:

— Перестань. Неужели обо мне действительно все так хорошо подумали?

Айван сделал вид, что задумался.

— Кажется, все остались довольны. Вот только брат интересовался, отчего мы так мало целовались и почему ни разу не танцевали медленных танцев.

Мэгги опять почувствовала смущение, сразу по многим причинам.

— Но мы ведь пришли не как пара, правда? — напомнила она. — Мы же заранее договорились…

— Знаю, знаю, — проворчал Айван. — Но разве родным это объяснишь? Стоит на горизонте появиться хорошенькой женщине, меня тотчас начинают сватать. Ты и сама сказала, что мои биологические часики тикают.

— Ой, замолчи! — засмеялась Мэгги. Не давая себе ни секунды на раздумья, она потянулась к нему и торопливо чмокмула в щеку, а затем быстро выпорхнула из машины. — Созвонимся! — сказала она, закрывая дверь.

Айван не отъезжал от дома до тех пор, пока Мэгги не вбежала на крыльцо, трясущимися руками не достала из сумочки ключ и не вставила в замочную скважину. Он не попытался выйти из машины с намерением напроситься на чашечку кофе, но подождал, пока она войдет в дом, желая убедиться, что на нее не нападет какой-нибудь маньяк. «Настоящий джентльмен», — подумала Мэгги с благодарностью.

Она поднялась к себе в спальню и стала готовиться ко сну.

Между ней и Айваном могла завязаться крепкая дружба.

Да, именно дружба.

К большему Мэгги не была готова.