Эвис уже в который раз напомнила себе, что все это ее нисколько не касается – Бэннинг волен поступать так, как пожелает. Хочется ему жениться на мисс Роубак – ради Бога! Поджав губы, Эвис комкала лежавшую на коленях салфетку.

То, что за столом ее посадили довольно далеко от Бэннинга, нисколько не волновало ее – до тех пор, пока она не обратила внимания, какие милые улыбки он расточает этой девице. Что ж, может, оно и к лучшему, грустно решила она, возможно, занявшись мисс Роубак, Бэннинг прекратит преследовать ее. По логике вещей, мысль об измене Бэннинга должна была бы обрадовать ее – но почему-то особой радости Эвис не испытывала. Наоборот, глядя на Бэннинга, по-видимому, совершенно очарованного этой маленькой вертлявой пустышкой, Эвис чувствовала, как у нее разрывается сердце.

– Мисс Коупли, – учтиво проговорил Эмори Биллингсуорт, – должен вам сказать, что сегодня вы совершенно очаровательны.

Что ж, мысленно вздохнула Эвис, по крайней мере, хоть кто-то заметил ее новое платье, бледно-голубое, с изящной линией декольте. А вот Бэннинг не удостоил ее даже взглядом. Впрочем, что ж тут странного, учитывая внушительные прелести сидевшей рядом с ним мисс Роубак, которая так щедро выставляла напоказ все, чем ее наделила природа, это неудивительно.

– Благодарю вас, мистер Биллингсуорт. Может быть, вы расскажете нам еще что-нибудь о вашей поездке в Брайтон?

– К несчастью, известие о смерти герцога не дало мне возможности побыть еще немного в обществе принца, поскольку Принни счел необходимым вернуться в Лондон, чтобы отдать дань уважения герцогу, почтив своим присутствием его похороны. – Казалось, Эмори Биллингсуорт был не столько опечален, сколько раздосадован смертью старого герцога, пользовавшегося в обществе всеобщим уважением. – Но должен сказать, Принни принял меня с удивительным радушием. Я был просто очарован. К тому же, надеюсь, с его помощью мне удастся найти себе покровителей, и моя книга вскоре увидит свет.

– Чудесно, – пробормотала она, украдкой бросив взгляд через стол на Бэннинга. Перехватив ее взгляд, тот сделал удивленное лицо.

Эмори, незаметно нагнувшись к ее уху, вдруг негромко предложил:

– Эвис, может быть, после ужина выйдем на террасу?

– Насколько я знаю, после того как вы, мужчины, покончите со своим бренди, будет игра в карты.

По тонким губам Биллингсуорта скользнула усмешка.

– Что ж, как я понимаю, это отказ. Надеюсь, не окончательный? Потому что во время бала я намерен повторить свою просьбу. И очень надеюсь, Эвис, что вы мне не откажете.

Ей мгновенно пришла в голову мысль пококетничать с Эмори, чтобы заставить Бэннинга ревновать, но она тут же устыдилась этого. У нее никогда бы не хватило жестокости так поступить. И к тому же что-то в словах Эмори внезапно заставило ее насторожиться. С того самого дня, когда они встретились после ее возвращения из Саутуолда, она почувствовала, что в отношении Эмори к ней произошла какая-то неуловимая перемена. И эта перемена почему-то очень не нравилась Эвис.

– Если вы так настаиваете… – нехотя пробормотала она.

– О, конечно, настаиваю, – перебил он, бросив быстрый взгляд на ее грудь, приоткрытую низким вырезом платья.

Судя по тем взглядам, которые то и дело бросал в ее сторону Эмори, и его двусмысленным улыбкам, он чересчур увлекся, отдавая должное вину, которым славился погреб лорда Кесгрейва, решила про себя Эвис. Она готова была поклясться, что почувствовала, как за ужином его нога под столом пару раз намеренно коснулась ее бедра. К счастью, ужин уже подошел к концу. Встав из-за стола, Эвис вместе с остальными дамами перешла в гостиную, где их ждал чай – и бесконечные разговоры. Но не успела Эвис переступить порог, как ее тут же перехватила мисс Роубак.

– Мисс Коупли, как я рада вас видеть! – прощебетала она.

– Да? – Эвис даже опешила немного.

– Ну конечно! Одно ваше присутствие придает оттенок респектабельности любому приему. Ведь ваша добродетельная жизнь и высокие моральные принципы всем известны!

Как-как? Респектабельности? Добродетельная жизнь?! Господи, что за чушь городит эта маленькая дурочка, подумала Эвис.

– Благодарю вас, мисс Роубак.

К счастью, заметив, что к ним направляется Дженетт, та оставила ее в покое.

– Что ей было от тебя нужно? – с любопытством спросила подруга.

– Понятия не имею, – пожала плечами Эвис. – Похоже, она вбила себе в голову, что я со своими высокими моральными принципами оказываю на общество облагораживающее влияние.

Дженетт, прикрыв лицо веером, едва удержалась от смеха.

– Ну конечно, – хихикнула она, – старая дева, которой не терпится подыскать себе мужчину, чтобы предаться любовным утехам, и не желающая связывать себя брачными узами, – просто образец добродетели!

Эвис шутливо шлепнула Дженетт веером.

– Тише! – прошипела она.

– Купаешься в славе, Эвис? – с ехидным смешком бросила Дженетт.

Лакеи между тем расставляли карточные столы для игры в вист и шахматные столики. Эвис, соскучившись, прошлась по комнате, однако ни карты, ни шахматы сегодня вечером ее нисколько не привлекали. Вместо этого она подошла к стеклянной двери на террасу, за которой стояла ночь, и стала вглядываться в темноту.

– Ну и как тебе ужин? Получила удовольствие от общения с Биллингсуортом?

Эвис, вздрогнув от неожиданности, вскинула голову и увидела в стекле отражение Бэннинга, стоявшего у нее за спиной.

– Несомненно. И думаю, не слишком ошибусь, если предположу, что мисс Роубак на редкость занимательная собеседница – судя по тем взглядам, которые ты бросал на нее за ужином, – с сарказмом ответила Эвис.

– Ревнуешь?

– Нисколько! – отрезала она, почувствовав, как внутри у нее разгорается искра гнева. – Просто не ожидала, что ты способен бросать на женщину столь бесстыдные, похотливые взгляды – и это на глазах у всех!

– Вот как? Помнится, совсем недавно я бросал такие же взгляды на тебя – но тогда ты, похоже, нисколько не возражала.

– Но ведь не при всех же! – возмутилась Эвис.

– Значит, ты за мной следила? – самодовольно ухмыльнулся Бэннинг.

– Ты просто чудовище, если разговариваешь со мной в подобной манере! – вспыхнула Эвис:

– Возможно, – кивнул тот. – Но, по крайней мере, у меня достаточно здравого смысла, чтобы держаться подальше от человека, когда меня об этом предупреждают.

– Эмори – мой друг! – выпалила Эвис.

– Он мерзавец, способный поднять руку на беззащитную женщину! – отрезал Бэннинг.

Но прежде чем онемевшая от возмущения Эвис нашлась что сказать, к ним подошла Дженетт.

– Эй, вы, двое! Опять ссоритесь?

– Ничуть, – отозвался Бэннинг. – Доброй ночи.

Эвис молча смотрела, как он пробирается через комнату – оставалось только надеяться, что никто из гостей не заметил, как он зол.

– С тобой все в порядке? – шепотом поинтересовалась Дженетт.

– Конечно, – ответила Эвис самым беспечным тоном, не отражавшим и половины тех чувств, какие она испытывала в этот момент. – Просто еще одна ссора с твоим братом.

– Конечно, – понимающе пробормотала Дженетт.

– Ну, думаю, мне тоже пора попрощаться, – вздохнула Эвис. Выйдя из комнаты, она прошла через холл и уже возле кабинета вдруг услышала, как голос Эмори окликнул ее из-за двери. Нет… не останавливаться, напомнила себе Эвис. Она не должна этого делать! В конце концов, он тоже приложил руку к тому, что ее жизнь превратилась в сплошной кошмар.

– Прошу вас, Эвис, не уходите. Выслушайте меня. Всего несколько минут.

Она заколебалась, невольно вспоминая, как странно он вел себя весь этот вечер. Если она войдет в кабинет, а кто-то застанет их там вдвоем, в глазах общества она будет скомпрометирована.

– Пожалуйста, – чуть слышно взмолился он. – Только на минуту! Никто нас не увидит.

– Хорошо, – вздохнула Эвис.

Проскользнув в кабинет, она увидела Эмори Биллингсуорта, сидящего в кресле у камина. Уронив голову на руки, он смотрел в огонь.

– Эмори, что с вами? – встревожилась Эвис.

– Не знаю… – Он медленно поднял голову и посмотрел на нее. – Мне кажется… я боюсь за нашу дружбу, Эвис. У меня такое ощущение, что я вас теряю.

Она села в кресло напротив него.

– Но почему?

– Это все началось в тот день, когда я пытался объяснить вам, что в действительности произошло тогда в Итоне. У меня какое-то странное чувство… по-моему, вы мне не поверили.

– Уверяю вас, вы ошибаетесь. – Эвис с улыбкой погладила его по руке. – Я… я верю вам, Эмори.

– Однако же кто-то все-таки посеял сомнения в вашей душе! – стоял на своем Биллингсуорт.

– Нет-нет, – запротестовала она; – Не волнуйтесь, Эмори, я ведь знаю вас много лет.

– Я верю вам, Эвис. Я вам верю. – Он порывисто прижался губами к ее руке.

– А сейчас я должна уйти. – Эвис встала. – Иначе кто-нибудь обязательно увидит, что мы с вами тут вдвоем.

– Конечно. – Биллингсуорт тоже встал. – Доброй ночи, Эвис.

– Доброй ночи, Эмори.

Проклятие! И пяти минут не прошло, как он оставил ее в карточной комнате – и вдруг он слышит, как она воркует с Биллингсуортом в кабинете! Проклятие!

Бэннинг не помнил, чтобы когда-либо испытывал что-то подобное, у него было чувство, будто почва разом ушла у него из-под ног и его стремительно затягивает в глубокую трясину.

Бросившись в свою комнату и сев в стоявшее у окна кресло, Бэннинг подпер голову руками и невидящим взглядом уставился в темноту, казавшуюся густой, как чернила. Мириады сверкающих звезд на фоне бархатного неба казались россыпью бриллиантов самой чистой воды. Неужели она влюблена в этого мерзавца Биллингсуорта? Учитывая, с каким упорством и бесстрашием она кидается на его защиту, такое вполне возможно. Вряд ли женщина будет так защищать мужчину, к которому она равнодушна. Так что единственным разумным объяснением может быть только то, что она питает к Биллингсуорту вполне определенные чувства. Причем чувства достаточно сильные – иначе говоря, такие, которых она не испытывает и не будет испытывать к нему, Бэннингу.

* * *

Он передумал жениться на ней…

Эвис рухнула в стоявшее у окна кресло и уставилась в окно. Вдалеке, в лесу, глухо и печально заухала сова – ночная птица словно оплакивала свое одиночество. От этого крика Эвис совсем упала духом – никогда еще она не чувствовала себя такой несчастной и покинутой. Зябко обхватив себя руками, она сжалась в комок, кусая губы, чтобы не расплакаться.

Он больше не хочет, чтобы она стала его женой…

Сердце Эвис разрывалось от боли, крича, что она сама виновата во всем. Это она оттолкнула его. Это ее вечные страхи подвигли Бэннинга к такому решению. И вот теперь Эвис терзалась сомнениями. Правильно ли она поступила? Что, если она совершила роковую ошибку? Всю свою жизнь она боялась стать такой, как ее отец, боялась до такой степени, что привыкла скрывать свои чувства под маской чопорной и добропорядочной старой девы. И вот теперь Бэннинг сорвал с нее эту маску, выпустив на свободу дремавшие в ее душе страсти.

Она вдруг поняла, что больше не хочет до конца своих дней оставаться старой девой.

Она хочет быть женщиной – любящей и страстной. Женщиной, которая жаждет заниматься с ним любовью по утрам… которая не выпустит его из постели, пока он не удовлетворит все ее желания, которая станет любить его так, что у него не останется сил встать с кровати. Только сейчас она поняла, что встретила единственного мужчину в своей жизни… Но если так, стало быть, она должна отбросить все свои страхи и сомнения.

И она может это сделать.

У горизонта небо стало уже слабо розоветь, а Эвис так и сидела у окна, по-прежнему гадая, что теперь делать. Ее сердце отказывалось примириться с мыслью о том, что Бэннинг никогда не будет принадлежать ей. Он был нужен ей – нужен, как воздух, которым она дышала. И сердце подсказывало ей, что и она нужна Бэннингу не меньше. Наконец она решилась – она поговорите Бэннингом начистоту, объяснит ему, почему ее так пугает замужество. Возможно, узнав, в чем дело, он сможет помочь ей справиться с этим.

Решительно вытерев слезы, Эвис бросила взгляд на маленькие часы, стоявшие на столике у постели. Семь утра – стало быть, в ее распоряжении всего один час, потому что в восемь они договорились встретиться возле конюшни. Кстати, вот и возможность сделать первую попытку победить терзающий ее страх. Почему-то необходимость взобраться верхом на лошадь казалась Эвис менее пугающей, чем предстоящая схватка с демонами, которые таились в ее душе.

– В чем дело? – спросил сонный голос.

– Иди сюда, – обращаясь к стене, потребовала Эвис. Из-за соседней двери донесся зевок, а потом недовольное брюзжание, но через минуту дверь открылась, и на пороге спальни появилась заспанная Дженетт в ночной сорочке. Во сне ее чепчик сбился набок, и густые черные, как вороново крыло, волосы торчали в разные стороны.

– С чего тебе вздумалось сдергивать меня с постели? Да еще в такое время, когда все нормальные люди спят?!

– Хватит ворчать, Дженетт. Мне необходима твоя помощь. – И Эвис поспешно принялась втолковывать подруге, что ей от нее нужно.

– Неужели ты действительно попросила Бэннинга научить тебя ездить верхом? Ты серьезно?! – вытаращила глаза Дженетт.

– Да. Серьезно.

Дженетт задумалась.

– У Шарлотты почти такая же фигура, как у тебя, правда, ты полнее, – нахмурившись, пробормотала она, – но совсем чуточку. Подожди пару минут – я мигом.

Нетерпеливо расхаживая по комнате в ожидании Дженетт, Эвис услышала, как открылась, а потом захлопнулась дверь спальни Бэннинга – вслед за этим тишину в коридоре нарушили тяжелые мужские шаги. Эвис задрожала – шаги замерли у двери ее спальни. Она затаила дыхание, ожидая, что он сейчас постучится к ней… или просто войдет, как бывало и раньше. Однако Бэннинг не сделал ни того ни другого. Эвис ушам своим не поверила, когда услышала, как его шаги удаляются по коридору в сторону лестницы.

Несколькими минутами позже дверь распахнулась и в спальню ворвалась Дженетт. Этого времени ей хватило, чтобы успеть переодеться в свое любимое желтое платье и даже кое-как пригладить взъерошенные волосы.

– Посмотри, что у меня есть для тебя! Правда, очаровательная амазонка?

Через руку у нее было переброшено платье травянисто-зеленого цвета.

– Тебе так пойдет этот оттенок зеленого! – возбужденно щебетала она. – А еще Шарлотта сказала, что оно ей немного велико, так что тебе, думаю, придется в самый раз! Господи, Эвис, ты будешь выглядеть восхитительно!

Эвис, выхватив у нее из рук амазонку, бросилась в гардеробную переодеваться, и принялась трясущимися от нетерпения руками натягивать на себя платье. Амазонка пришлась ей почти впору – правда, корсаж был немного тесноват в груди, но зато все остальное сидело замечательно.

– Ну как? – нетерпеливо окликнула из спальни сгоравшая от любопытства Дженетт.

– Думаю, пойдет, – пробормотала Эвис. И, выйдя из гардеробной, предстала перед подругой.

Дженетт неодобрительно поджала губы.

– Ну, если бы тебе захотелось соблазнить моего брата, ничего лучшего и придумать было бы нельзя, – фыркнула она.

– Ох, да будет тебе ворчать, Дженетт! – отмахнулась Эвис. – К твоему сведению, я всего лишь собиралась научиться ездить верхом.

Было уже около восьми. Нужно спешить, не то она опоздает. Эвис, подхватив юбку, выпорхнула за дверь и бросилась бежать. Только уже возле самой конюшни она перешла с рыси на шаг, чтобы Бэннинг не заметил, как она запыхалась. И вдруг заметила одинокого всадника, галопом удалявшегося в сторону луга. Сердце у Эвис упало.

Значит, он не дождался ее…

Эвис не знала, сколько она простояла возле конюшни, невидящим взглядом уставившись в ту сторону, где исчез Бэннинг. Она настолько погрузилась в свои невеселые мысли, что даже не услышала, как к ней подошла Дженетт.

– С тобой все в порядке? – участливо спросила та.

– Да… если не считать того, что меня оставили с носом. – Нуда, тебя оставили с носом, – хмыкнула Дженетт. – Только вот еще недавно, проделай мой братец с тобой подобную штуку, ты возмущалась бы, называла бы его мерзавцем, призывала бы небеса в свидетели его подлого поведения. А сейчас ты стоишь и молча смотришь куда-то с отсутствующим видом.

Эвис растерянно заморгала.

– Не расстраивайся. – Дженетт обняла подругу за плечи. – Кстати, хотела тебя спросить… сдается мне, ты немного лукавишь. Уж не положила ли ты глаз на моего непутевого братца?

Эвис нетерпеливо дернула плечом:

– Какой смысл это обсуждать?

– Тогда пошли в дом. Позавтракаешь, и настроение сразу поднимется, – ободряюще улыбнулась Дженетт. – Полный желудок – самое лучшее лекарство.

Эвис кивнула. Они вернулись в дом, где уже витали доносившиеся из столовой восхитительные ароматы.

Бэннинг завел жеребца в конюшню и бросил подскочившему помощнику конюха поводья.

– Позаботься о нем хорошенько, Джон, – велел он мальчику, шутливо взъерошив ему волосы. Потом нехотя побрел к дому – возвращаться ему не хотелось. Бэннинг очень надеялся, что прогулка верхом поможет ему справиться с раздражением и назад он вернется в более спокойном расположении духа – однако надежды его не оправдались.

Войдя в дом, он решил по пути заглянуть в столовую – если там сейчас нет ни души, он сможет спокойно позавтракать, избежав необходимости подниматься к себе, чтобы переодеться. Бэннинг осторожно высунул нос из-за угла – и тут же наткнулся на тех, кого меньше всего желал сейчас видеть. Эвис в изумрудно-зеленой амазонке и Дженетт в легком утреннем платье сидели за столом, словно только и дожидались его возвращения.

– Только не пытайся прятаться за углом, Бэн! – ткнув в его сторону столовым ножом, угрожающе прошипела Дженетт, пригвоздив его к месту испепеляющим взглядом.

Проклятие… все пропало – они его заметили!

– Простите, дамы, я вовсе не хотел вас задеть, – смущенно пробормотал он. – Мне… эээ… нужно подняться к себе и переодеться к завтраку.

– Чушь! – отрезала его сестра. – Нашел о чем волноваться!

– Мне нужно отыскать Шарлотту – хочу спросить ее, какие у нее на сегодня планы, – пробормотала Эвис и, поспешно выпорхнув из-за стола, исчезла за дверью прежде, чем Бэннинг успел ее остановить.

– Что это между вами происходит? – изумилась Дженетт. Брови у нее поползли вверх.

– Ничего, – буркнул Бэннинг. – Абсолютно ничего.

– Вот как? А почему тогда вчера вечером вы при всех шипели друг на друга, точно два разъяренных гуся? – с саркастической усмешкой хмыкнула Дженетт.

– Просто обычная размолвка, Дженетт. Не больше, уверяю тебя, – пожал плечами Бэннинг.

Дженетт недоверчиво поджала губы.

– И все-таки… мне бы очень не хотелось, чтобы между вами… Одним словом, я не хочу, чтобы ты морочил ей голову, слышишь?

– Да, матушка, – кротко сказал он.

– Ой, да брось ты, Бэн! – поморщилась Дженетт. – В конце концов, она моя самая близкая подруга. Что же тут удивительного, что я за нее переживаю? И потом… весь этот месяц Эвис была просто сама не своя. Разве ты не заметил?

– С чего ты взяла?

Дженетт какое-то время молчала.

– Знаешь, я, конечно, не уверена, но… Словом, после празднования своего дня рождения Эвис ведет себя как-то странно. Мне кажется, ее что-то тревожит. Но что? Мы пытались поговорить с ней, однако она упорно молчит.

Похоже, лучшая возможность, чтобы вытянуть что-нибудь из его младшей сестры, ему вряд ли представится, подумал Бэннинг. Отодвинув стул, он сел к столу. У него за спиной тут же появился вышколенный лакей – налив Бэннингу чай, он поставил перед ним тарелку, полную еды, и так же бесшумно исчез.

– Скажи, пожалуйста, почему она так упорно отказывается от мысли выйти замуж?

Дженетт, пожав плечами, поднесла чашку к губам.

– А почему это тебя так волнует?

Терпение. Терпение. Главное не спугнуть ее.

– Ты всегда обижалась, что меня совершенно не интересуют твои друзья, – притворно надулся Бэннинг. – Зато теперь, когда я спросил, ты тут же начинаешь подозревать, что в этом что-то кроется.

– Туше! – Дженетт какое-то время ощупывала взглядом его лицо, точно стараясь заглянуть ему в душу. Потом, откусив кусочек яйца, прожевала и только потом с тяжелым вздохом бросила: – Видишь ли… отец Эвис избивал ее мать…

Бэннинг уронил нож.

– И Эвис тоже?! – беззвучно выдохнул он.

– В основном ее мать. – Дженетт, оглянувшись, понизила голос до едва слышного шепота: – Но я бы лично нисколько не удивилась, узнав, что ей тоже доставалось от этого чудовища. Разве ты никогда не замечал шрам у нее на руке?

– Да, конечно. Подумал, что она еще девочкой просто упала и поранила руку… Проклятие!

– Как я слышала, – прошептала Дженетт, придвинувшись поближе, – это случилось, когда она была еще совсем маленькой. Эвис захотела вскарабкаться к нему на колени и попыталась обнять его. Но похоже, ее отцу в тот момент было не до нее. Поэтому он просто отшвырнул ее, как котенка. Эвис отлетела в сторону и обожгла руку о каминную решетку.

Бэннинг с силой сжал кулаки. На скулах его заходили желваки.

– Наверняка это был не единственный случай! – прорычал он.

– Думаю, да. А ее мать однажды муж избил так, что сломал ей ногу.

– Как умерла ее мать? – Бэннингу очень не хотелось задавать этот вопрос, но внутренний голос подсказывал ему, что это необходимо.

– Упала с лестницы. – Дженетт, догадавшись, куда он клонит, посмотрела ему в глаза. – Во всяком случае, именно это позже утверждали слуги. Думаю, он нашел способ заставить их так сделать.

Что ж, теперь понятно, почему она испытывает такое непреодолимое отвращение к замужеству, мрачно подумал Бэннинг, почему бледнеет при одной только мысли об этом. Да и можно ли ее винить? Как он может надеяться, что Эвис станет доверять ему – когда она не могла доверять даже собственному отцу?! Это не вина ее, а беда – просто ей не повезло. Возможно, сведи ее судьба с хорошим человеком – таким, по которому она могла бы судить о мужчинах, – и все могло бы быть по-другому.

Конечно, в глубине души Бэннинг понимал, что никак не может претендовать на эту роль. Почувствовав, что Эвис испугалась и ищет только повод отказаться от своей затеи с любовным романом, он не постеснялся прибегнуть к откровенному шантажу, чтобы помешать ей это сделать. Он вынудил ее признаться ему в любви. Он пошел даже на то, чтобы заставить ее ревновать. Господи… какой же он негодяй!

– По-моему, мне пора переодеться, – пробормотал он, вставая из-за стола. – Ты не знаешь, что наши хозяева запланировали на сегодня?

– По-моему, готовится пикник на свежем воздухе. И еще какие-то игры – и для взрослых, и для детей. Кроме того, кое-кто из приглашенных приедет только сегодня, а некоторые даже завтра. Насколько я знаю, во вторник утром состоится большая охота, а вечером – бал.

– Очень хорошо. Тогда увидимся позже. – Кивнув, Бэннинг вышел из комнаты. Сначала он пойдет переоденется, подумал он, а потом отправится на поиски Трея.

Спустя какое-то время ему удалось отыскать своего друга. Сидя на лужайке, тот предавался блаженному ничегонеделанию, с удовольствием наблюдая, как Шарлотта отдает распоряжения слугам, занимавшимся приготовлениями к пикнику. Заметив Бэннинга, Трей улыбнулся и кивком головы указал на озабоченную жену:

– Поразительная женщина, верно?

– Да, согласен. Впрочем, что ж тут удивительного? Так и должно быть – иначе ты вряд ли женился бы на ней, разве нет?

С губ Трея сорвался смешок.

– Очень верно подмечено! А как продвигаются твои дела? Удалось заставить мисс Коупли ревновать?

– Очень в этом сомневаюсь. Кстати, что тебе известно о ее семье?

– О семье мисс Коупли? – удивленно переспросил Трей.

– Конечно. О чьей же еще? – раздраженно буркнул Бэннинг, а про себя подумал, что Трей иной раз бывает редкостным занудой.

– Вообще говоря, немного. Слышал только, что отец ныне покойного лорда Уоттона был редкостным мотом, так что тот не унаследовал от него ничего, кроме долгов. Ему пришлось самому сколачивать себе состояние, и, признаться, он в этом преуспел. У него был просто талант удачно вкладывать свои деньги.

Все это, конечно, было весьма интересно, но не совсем то, что рассчитывал выпытать у него Бэннинг.

– А как складывалась его семейная жизнь?

Трей пожал плечами:

– Прости, Бэн. Тут я тебе не помощник. Моя мать или твоя собственная матушка могли бы пролить куда больший свет на это дело. Тем более что я видел-то его всего один раз.

Жаль… что ж, возможно, ему больше повезет в другом.

– А за каким чёртом тебе понадобилось приглашать Биллингсуорта? – в упор спросил Бэннинг…….

– Моя матушка вбила себе в голову, что он на редкость занимательный собеседник, – пожал плечами Трей.

Проклятие… от этих женщин одна головная боль, поморщился Бэннинг.

– По-моему, у него только две темы для разговора – он сам и его чертовы книжки, – раздраженно буркнул он.

– Совершенно с тобой согласен, – кротко согласился Трей. – Зато как забавно наблюдать, как ты бесишься при одном его появлении. В особенности когда он беседует с мисс Коупли, – ехидно добавил он.

– Прикуси язык, Трей! – прорычал Бэннинг.

– Как дела, Селби? – спросила, подойдя к ним, Шарлотта. Бэннинг галантно поднес ее руку к губам.

– Шарлотта, вы, как всегда, очаровательны.

– Спасибо, – с улыбкой кивнула Шарлотта. Повернув голову, она покосилась на скамейку в двух шагах от нее и лукаво подмигнула Бэннингу. – Посмотрите, там ваша матушка и леди Кесгрейв. И что-то мне подсказывает, что они обсуждают вашу будущую женитьбу. Посмотрите, как они увлеклись разговором. Хотите, спросим у них, так ли это?

– Нет.

– Кстати, леди Кесгрейв – потрясающая сваха.

– Не думаю, что мне понадобятся ее услуги.

– Августа, ты уже показывала это Шарлотте? – шепотом осведомилась Каролина Селби у своей подруги.

– Конечно, дорогая, как раз перед тем, как ты присоединилась ко мне, – ответила вдовствующая графиня Кесгрейв. – Надо сказать, моя невестка – на редкость умная женщина. Знаешь, что она сказала, прочитав записку от Софи? Что видит в этом руку провидения.

Каролина, еще раз пробежав глазами записку Софи, широко улыбнулась. При мысли об этом браке сердце ее пело от счастья. О вещих снах Софи в Лондоне давно уже ходили самые разные слухи. В обществе перешептывались, что она видит будущее. И хотя сама леди Каролина никогда не снисходила до того, чтобы обсуждать с Софи судьбу своих детей, записка, которую та ей прислала, стала для леди Селби воплощением самых заветных ее желаний. В ней Софи просила, чтобы Бэннинга при каждом удобном случае сажали рядом с Эвис – за завтраком, обедом и ужином. А также чтобы хозяева позаботились, чтобы во время танцев она как можно чаще оказывалась его партнершей.

– Мисс Коупли – прекрасная партия для вашего сына, поверьте мне, Каролина, – с улыбкой прошептала леди Августа.

Каролина Селби была ее ближайшей подругой.

– Если говорить откровенно, – кивнула та, – я бы тоже не могла желать для моего Бэннинга лучшей жены, чем Эвис.

– Да, и к тому же Софи никак не могла догадаться, что ты в глубине души мечтаешь об этом браке. Очень может быть, что из нее получилась бы, лучшая сваха, чем мы с тобой, вместе взятые, верно? – со смехом бросила леди Августа.

– Совершенно с тобой согласна, дорогая.