Одеваясь, чтобы ехать на бал к своему кузену, Эвис по-прежнему убеждала себя, что приняла правильное решение. Ее план должен был сработать. В конце концов, Биллингсуорт – настоящий джентльмен, ни одна живая душа никогда не узнает от него, что она стала его любовницей. К тому же он писатель и ее близкий друг – а значит, лучшего выбора, чтобы воплотить в жизнь сжигавшие ее страсти, она сделать не могла. Биллингсуорт – именно тот человек, который ей нужен.

Пока горничная суетилась вокруг нее, укладывая и подкалывая локоны, Эвис занималась тем, что мысленно подсчитывала плюсы и минусы будущей любовной авантюры. Возможность узнать на собственном опыте, что на самом деле происходит между мужчиной и женщиной в постели, – просто чтобы удовлетворить терзавшее ее любопытство, – можно было с полным правом занести в графу «Плюсы». Надежда навсегда покончить с измучившими ее ночными кошмарами – еще один плюс, с удовлетворением добавила она.

Но были во всем этом и минусы. Например, при мысли о том, что она рискует своей репутацией, ее кидало в дрожь. Обнаружить, что перед ее носом захлопнулись двери всех светских салонов… какой ужас! Нет, это совсем не то, чего она хотела. Впрочем, мысль о возможной беременности, которой могла закончиться подобная эскапада, пугала ее ничуть не меньше, чем вероятность оказаться опозоренной. Собственно говоря, с той самой минуты, как подруги напомнили ей о «последствиях», Эвис уже ни о чем другом и думать не могла.

Она всегда с удовольствием проводила время с подругами, обожала ездить на балы и в театр. Но ей уже как-никак двадцать шесть. И ей страшно хочется – нет, ей позарез нужно знать! – чего она добровольно лишает себя, упорно оставаясь в старых девах. И если у нее хватит духу довести до конца задуманное ею предприятие, то ей в любом случае потребуется провести с мужчиной всего одну-две ночи, не больше.

А как только она удовлетворит свое любопытство, они вернутся к прежним отношениям и из любовников вновь превратятся в добрых друзей, решила Эвис.

Закрыв глаза, она попыталась представить себе, как Эмори Биллингсуорт поцелует ее. К сожалению, образ, созданный ее воображением, не имел ничего общего с вышеупомянутым джентльменом – зато как две капли воды смахивал на лорда Селби.

Разозлившись, Эвис сжала кулаки. Лорд Селби – нахал, грубиян и… и вообще – он не джентльмен! Она ненавидит его! И уж конечно, скорее умрет, чем позволит ему поцеловать ее… еще раз.

– Все готово, мадам, – с довольной улыбкой сообщила горничная.

Встав, Эвис подошла к зеркалу. Ну, несравненной ее вряд ли назовешь, но женщина, которая сегодня предстала перед ней в зеркале, показалась ей незнакомкой. Эвис даже головой потрясла, подивившись, до чего непривычно она выглядит. До этого она всегда казалась себе обычным «синим чулком». А сейчас на нее из зеркала смотрела прелестная и весьма соблазнительная юная женщина.

Возможно, всему виной смелый, намного ниже обычного, вырез на новом изумрудно-зеленом платье, которое она, повинуясь какому-то инстинкту, выбрала для сегодняшнего бала. Это платье придавало всему ее облику немного дерзкой чувственности, к чему она, как правило, не стремилась. Каштановые волосы, завитые в локоны, были уложены на затылке короной, два локона, которые горничная намеренно не стала подкалывать, спадали вдоль щек, красиво обрамляя лицо.

Удовлетворенно кивнув на прощание своему отражению, Эвис отправилась на бал. Сегодня вечером она обо всем договорится с Эмори. Все было уже подготовлено. Приглашенных на бал так много, что никто не заметит их недолгого отсутствия. Во всеобщей суматохе они ускользнут с бала, и она, отпустив слуг на всю ночь, проведет его в дом. А после этого все, что ей останется, – это ранним утром выпустить его из дома через заднюю дверь, до того как слуги проснутся и приступят к своим обязанностям.

Экипаж остановился перед ее бывшим домом. Рослый лакей в роскошной малиновой, расшитой золотом ливрее бросился открывать дверцу, но прежде, чем он успел это сделать, ноздрей Эвис коснулся знакомый с детства аромат. Нет, она не скучала по этому дому – она скучала по матери. Вот уже десть лет, как мать умерла, но боль от этой потери была все еще свежа.

Сделав глубокий вдох и собрав все свое мужество, она спустилась по ступенькам. Бейтмен распахнул перед ней парадную дверь и приветствовал ее хорошо знакомой ей с детства широкой улыбкой.

– Добро пожаловать домой, мисс Эвис! – проговорил он, как будто это по-прежнему был ее дом.

– Добрый вечер, Бейтмен. Все готово?

– Да, мисс.

Эвис поднялась на второй этаж, улыбнулась и одобрительно кивнула. В зале все выглядело в точности так, как приказали они с Селией. В каждом углу стояли хрустальные вазы с розовыми и белыми розами на длинных стеблях, и точно такие же вазы с розами у каждой двери – все так, как она просила. Но, бросив взгляд на потолок, она от удивления открыла рот – желтый шелк, которым он был задрапирован, создавал иллюзию солнечного света, отчего казалось, что в зале стоит теплый летний вечер. Господи, эта девчонка понятия не имеет, как подготовить дом к балу!

– Эвис!

Обернувшись, она увидела спешившую ей навстречу новоиспеченную леди Уоттон – та почти бежала. Эвис вспомнила, как в свое время мать учила ее, что настоящая леди обязана всегда держать себя в руках. «Сначала вдохни поглубже, потом сосчитай до десяти, – говорила она. – Один, два, три, четыре, пять…»

– Почему потолок задрапировали желтым шелком? – Что ж, по крайней мере, ей удалось сосчитать до пяти – тоже неплохо.

– Зал выглядит потрясающе, верно? – Не в силах сдержать радостного возбуждения, Селия закружилась, пышные юбки ее бледно-желтого платья взметнулись вверх и закружились вместе с ней, а золотистые волосы образовали вокруг головы сверкающий нимб. Она была похожа на золотую канарейку в роскошной клетке.

– Я думала, мы договорились, что для потолка лучше всего подойдет бледно-розовый шелк, – буркнула Эвис.

Селия недовольно поджала яркие губы, – кажется, такая форма называется «лук Амура», вспомнила Эвис, – и между бровями у нее залегла складка.

– Но розовый совершенно не подходит к моему новому платью, – надулась она.

– Это верно – сдалась Эвис.

Хлопнула дверь, и звуки голосов в холле возвестили о появлении первых гостей, положив конец дальнейшему обсуждению необходимости умело сочетать моду на женские туалеты с убранством бального зала.

– Я должна идти встречать гостей, – с легким смешком объявила Селия. Они под руку с лордам Уоттоном, как и положено гостеприимным хозяевам дома, встали у дверей в зал.

Эвис молча смотрела, как зал заполняется гостями, многих из них она знала, но сейчас ждала появления только одного человека. В очередной раз обежав взглядом зал, она с облегчением заметила появившегося на пороге Эмори. Аккуратно зачесанные назад пепельно-белокурые волосы писателя открывали широкий лоб и карие глаза. На нем были черные брюки и изумрудно-зеленый сюртук, сидевший на нем как перчатка, при одном только взгляде на его широкие плечи невольно напрашивалось сравнение с могучим дубом, мощные ветви которого покрывал слой мха. Шейный платок у него под подбородком был завязан каким-то необычным, весьма причудливым пышным узлом. Как великолепно они будут смотреться вместе, когда он пригласит ее танцевать, промелькнуло в голове у Эвис.

Эмори окинул взглядом бальный зал, но, похоже, не заметил ее.

Эвис была твердо намерена это исправить.

И как можно скорее – пока решимость еще не покинула ее.

Не сводя глаз со своей жертвы, она собралась с духом и через весь зал направилась прямо к Эмори. Но не успела она преодолеть и половины разделяющего их расстояния, как чье-то тяжелое тело с размаху врезалось в нее так, что она едва устояла на ногах. Налетевший на нее мужчина подхватил Эвис и крепко прижал к себе, чтобы не дать ей упасть. Подняв голову, она увидела прямо перед собой сверкающие синие глаза и едва удержалась, чтобы не закричать.

– Селби, вы с ума сошли?! Господи, как можно быть таким неуклюжим?! Вы вообще когда-нибудь смотрите, куда идете?

– Прошу прощения, мисс Коупли! К сожалению, я вас не узнал, – дерзко заявил он, окинув выразительным взглядом низкий вырез ее бального платья и соблазнительно приподнятые полукружия грудей.

Эвис вздрогнула и отпрянула от него как ужаленная.

– Вы – чудовище! – прошипела она.

– Хм… очень может быть!.. – с нахальной усмешкой бросил он в ответ.

Эвис бросилась прочь от него, взгляд ее перебегал с одного лица на другое, но Эмори, казалось, растворился в толпе гостей. Между тем музыканты успели уже настроить свои инструменты, и вот-вот должны были начаться танцы. Бросив напоследок возмущенный взгляд на своего обидчика, Эвис неохотно отошла к стене, чтобы освободить середину зала для танцующих. Мысленно она пожелала ему провалиться ко всем чертям. Этот человек раздражал ее до такой степени, что достаточно было только увидеть его, чтобы у нее испортилось настроение.

В конце концов, ей удалось отыскать Эмори взглядом. Он стоял, окруженный плотным кольцом мужчин, – это означало, что она лишилась возможности поговорить с ним без помех, по крайней мере, в данный момент. Что ж, ничего страшного, утешала себя она. В разработанном ею плане произошли небольшие изменения, но все остается по-прежнему. Она поговорит с ним немного позже. Незаметно выскользнув из бального зала, она спустилась по лестнице в холл и направилась в кабинет отца, только теперь он принадлежал уже не отцу, а ее кузену лорду Уоттону.

С трудом отогнав мучительные для нее воспоминания прошлого, Эвис взяла со стола лист бумаги, отыскала перо и обмакнула его в чернильницу. Несколько минут ушло на то, чтобы сочинить записку. И теперь единственное, что ей осталось сделать, – это найти возможность незаметно передать ему записку до полуночи.

Вернувшись в бальный зал, Эвис снова принялась оглядывать толпу, стараясь отыскать взглядом Эмори Биллингсуорта. Какова же была ее досада, когда оказалось, что он стоит буквально в двух шагах от того самого человека, которого ей хотелось видеть меньше всего на свете! В то время как Эмори, казалось, упорно не замечал ее настойчивого взгляда, Селби, к несчастью, моментально его заметил. Похоже, наглец взялся сегодня шпионить за ней, с раздражением подумала Эвис, хотя она понятия не имела, с чего бы ему вздумалось это делать. Решительно выкинув из головы все мысли о лорде Селби, она сделала знак лакею подойти.

– Да, мисс? – почтительно осведомился он.

– Передайте это вон тому джентльмену, который стоит у двери на террасу, – шепотом велела она, незаметным кивком головы указав ему на Эмори.

Лакей нерешительно затоптался на месте.

– Вон тому, – повторила Эвис, еще раз показав на Эмори.

– Понятно. Слушаюсь, мисс.

Она не стала смотреть, как он это сделает. Вместо этого повернулась и направилась к Дженетт – теперь она уже больше не сомневалась, что ее план вот-вот осуществится.

Между тем Бэннинг, поддерживая какой-то пустой разговор с одним из приятелей Биллингсуорта, продолжал ломать себе голову над тем, когда же Эвис сделает еще одну попытку переговорить с Эмори. Первую такую попытку ему удалось успешно пресечь, довольно хмыкнул он про себя, вспомнив, как едва не сшиб ее с ног прямо посреди бального зала. Но ведь она на этом не успокоится. А позволить Биллингсуорту выставить Эвис на посмешище… или, что еще хуже, сломать ей жизнь – нет, этого он не допустит. Бэннинг поклялся, что сделает все, чтобы не позволить Эвис отдаться этому порочному человеку.

– У меня для вас есть сногсшибательная новость, джентльмены. Я объявлю об этом в полночь, – заявил Биллингсуорт, обращаясь к группе окружавших его почитателей.

– А что за новость? – поинтересовался один из джентльменов.

– О моем новом романе. Уверяю вас, «Прогулка с Эмили» будет иметь ошеломляющий успех.

Бэннинг, следуя примеру остальных, изобразил на губах улыбку, недоумевая, с какой стати новый роман сможет иметь успех, тем более ошеломляющий, если Биллингсуорту до сих пор так и не удалось подыскать издателя, готового его напечатать. Размышляя над этим, он заметил лакея – держа в руках серебряный поднос с лежавшей на нем запиской, он явно направлялся в их сторону. За несколько мгновений до этого он заметил, как Эвис дала лакею какое-то поручение, и сейчас нисколько не сомневался, что она велела ему передать записку Биллингсуорту. Так вот что она задумала! Бэннинг незаметно придвинулся поближе к писателю, готовый в случае необходимости перехватить адресованное ему послание.

– Думаю, сэр, это просили передать вам, – почтительно проговорил лакей, обращаясь к Биллингсуорту.

– Вообще-то если эта записка от мисс Коупли, то она адресована мне, – с надменностью заявил лорд Селби.

Это сработало. Лакей не мог позволить себе усомниться в словах графа.

– Простите, милорд, – повернувшись к нему, с почтительным поклоном пробормотал он.

– Вы уверены, Селби? Возможно, леди имела в виду меня? Вдруг она решила назначить мне свидание? – с вульгарным смешком запротестовал Биллингсуорт.

Немногочисленные поклонники его литературного таланта подобострастно захихикали – не смеялись только Трей и Сомертон. Переглянувшись, они с любопытством уставились на Бэннинга, явно гадая, что за игру он затеял.

Однако он невозмутимо опустил записку в карман.

– Не думаю. Это касается одного деликатного дела, которое мне поручил ее кузен, лорд Уоттон, – спокойно заявил он.

– Конечно, конечно. Для чего нашей Снежной королеве назначать мужчине любовное свидание? Ведь ее греют ее собственные романы! – хохотнул Биллингсуорт, и толпа его прихлебателей вновь подобострастно захихикала.

Брезгливо передернув плечами, Бэннинг незаметно выскользнул из окружавшей Биллингсуорта кучки джентльменов, отыскал тихий уголок и развернул записку.

«В полночь ждите меня в кабинете.

Э.»

Именно это и надо сделать, ухмыльнулся про себя лорд Селби. Сунув записку в карман, он бросил взгляд на часы – десять минут одиннадцатого.

– Лорд Селби, вы забыли, что пригласили меня на танец?

Он невольно вздрогнул от неожиданности, услышав за спиной хорошо знакомый писклявый женский голос. Мисс Оливия Роубак, чертыхнулся он про себя.

Похоже, эта женщина не намерена оставить его в покое. Выбрав его в качестве жертвы, она упорно преследовала его весь этот сезон. Бэннинг, закусив губу, повернулся и оказался лицом к лицу с молодой женщиной. На первый взгляд она напоминала ангела – пепельно-белокурые волосы пушистым облаком локонов окружали миловидное личико, огромные голубые глаза смотрели на мир с наивностью ребенка, – однако ему хорошо было известно, какая железная хватка таится за этой маской невинности. Да, он действительно пригласил ее на танец – но, видит Бог, поступил так просто потому, что ее матушка буквально силой вынудила его это сделать.

– Конечно, мисс Роубак, – учтиво поклонился он. – Кажется, на кадриль. Или я что-то перепутал?

– Нет. Но сейчас объявили вальс. Или вы предпочитаете дождаться кадрили?

– Нет-нет! – немного слишком резко перебил он. – Я бы предпочел потанцевать с вами прямо сейчас. – «И покончить наконец со всем этим», – мысленно добавил он.

Оставалось только надеяться, что это не затянется надолго, добавил он. Не хватало еще опоздать на свидание, которое – сама о том не догадываясь – назначила ему Эвис!

Пока они, пробираясь сквозь плотную толпу гостей, проталкивались на середину зала, мисс Роубак безостановочно трещала, пересказывая какие-то светские новости, но Бэннинг упорно молчал, не отрывая глаз от своей жертвы. Эвис стояла в уголке, о чем-то разговаривая с его сестрой.

Как только танец закончился, Селби вручил обиженно надувшую губки барышню ее матушке и поспешил отыскать укромный уголок, чтобы хоть на какое-то время избавиться от их назойливого внимания. Взгляд его скользнул по залу, остановившись на стоявшей почти напротив него Эвис. На мгновение их глаза встретились, но уже через мгновение она отвела взгляд в сторону и уставилась в пол. Бэннинг неожиданно развеселился – он обожал смотреть, как ее щеки моментально становятся пунцовыми, стоит ей только почувствовать на себе его взгляд. Разглядывая смущенную Эвис, он вдруг попытался представить, что он ей скажет. Конечно, кое-какую часть правды о Биллингсуорте она обязана узнать, но вот стоит ли рассказывать ей все? Наверное, нет, решил он. До этого дня Бэннинг ни одной живой душе не рассказывал о том, как Биллингсуорт поступил с теми девушками, и не намерен был делать это сейчас.

Дождавшись удобного момента, он незаметно выскользнул из бального зала и спустился в холл как раз в тот момент, когда за спиной Эвис захлопнулась дверь кабинета. И тут им овладела нерешительность. Переминаясь с ноги ногу, Бэннинг уставился на дверь, гадая, что теперь делать.

Он обязан остановить Эвис.

Усилием воли отогнав сомнения прочь, он бесшумно приоткрыл дверь и вошел в кабинет.

При виде Бэннинга на пороге Эвис застыла – рот у нее приоткрылся, янтарные глаза потемнели и расширились.

– Что… что вы тут делаете? – придушенно пискнула она. Губы Бэннинга раздвинулись в улыбке.

– Вы ожидали увидеть кого-то другого? – бархатным голосом осведомился он.

Он даже не ожидал, что глаза у нее могут стать еще больше, но, как оказалось, ошибался. Глаза у Эвис стали размером с блюдца. Отшатнувшись от него, она прижалась спиной к массивному письменному столу.

– Вы должны уйти отсюда – немедленно! – прошипела она, указав пальцем на дверь.

– Простите, Эвис, не могу, – кротко ответил Бэннинг.

– Убирайтесь отсюда, Селби!

Не ответив, он неторопливо подошел к ней вплотную, теперь их разделяли какие-то несколько дюймов. Эвис тяжело дышала, и от этого стянутая корсажем грудь, подчеркиваемая низким вырезом платья, казалась еще соблазнительнее. Бэннинг невольно отметил про себя, что раньше она никогда не открывала ее столь щедро.

– Да, я жду здесь… другого человека! – воскликнула она. – Поэтому, будьте любезны, уйдите! Он не должен видеть вас здесь!

Громкий шум голосов и веселый смех, донесшийся из бального зала, заставили обоих вздрогнуть. Головы их, как по команде, повернулись к двери.

– Он не придет, – доверительно шепнул Бэннинг.

– Кто? – тоже шепотом спросила Эвис, вскинув на него непонимающие глаза.

– Эмори Биллингсуорт.