– Ну вы и соня! Никогда бы не подумал, Эвис, что вы такая лежебока! – громогласно заявил Бэннинг, ворвавшись в ее спальню с подносом в руках.

Разбуженная Эвис зевнула и сонно потянулась, чувствуя, что просто не в силах заставить себя выбраться из своего уютного теплого гнездышка под одеялом. Потом хмуро покосилась на Бэннинга – вероятно, он принадлежал к числу тех странных людей, которые ничего не имеют против того, чтобы их вытащили из постели в несусветную рань, и еще способны вдобавок энергично двигаться и разговаривать при этом! Ей самой это всегда казалось диким, однако Бэннинг был бодр и весел, точно жаворонок. Темная щетина уже не покрывала его щек, наверное, он успел побриться и принять ванну. И даже переоделся в свежую рубашку и брюки. Словом, вид у него был такой, словно он с нетерпением ждет завтрака.

Он еще не успел подойти к постели, как комнату наполнил аромат горячего шоколад и малины. Эвис потянула носом, и брови ее поползли вверх.

– Ягоды? – с любопытством спросила она.

– Да. Миссис Хатауэй расстаралась. Между прочим, она печет удивительно вкусные пшеничные лепешки с малиной. Готов поспорить на что угодно, ничего вкуснее вы в жизни не пробовали! – объявил Бэннинг.

Эвис завозилась, выбираясь из-под одеяла. Бэннинг, убедившись, что она проснулась, поставил поднос с лепешками и шоколадом на столик возле постели. Он только нагнулся, собираясь протянуть ей блюдо с лепешками, но Эвис оказалась проворнее и уже успела стянуть одну из них и даже впиться в нее зубами.

– Боже милостивый, какая прожорливая малышка! – рассмеялся он.

– По утрам я всегда просыпаюсь голодная как волк! – с набитым ртом объяснила Эвис. – Потом я могу не есть весь день, но упаси вас Бог утром встать между мной и горячим завтраком! – Она подоткнула под спину подушку, уселась поудобнее и откусила еще кусок лепешки. И зажмурилась от наслаждения. – М-мм… просто тает во рту! Бесподобно! Такое ощущение, что я в раю!

– И это при том, что я еще даже не притронулся к вам, – не упустил случая добавить Бэннинг.

Эвис облизнула перепачканные сладким соком губы.

– Неужели? А тогда чья же рука обнимала мою грудь этим утром? – ехидно прищурилась она. – Скажете, это были не вы?

Бэннинг притворно нахмурился:

– А я-то считал, что вы спите.

– Нет, вы действительно чудовище!

– Принято, – кивнул он. – Один раз вы уже успели назвать меня чудовищем, так что на сегодня достаточно. Я решил ввести для вас некоторые ограничения, так что теперь вы имеете право называть меня чудовищем всего один раз в день. Не больше.

Он пристроился на кровати возле нее, вытянул поудобнее свои длинные мускулистые ноги и через мгновение тоже впился зубами в лепешку.

– Я ведь, собственно говоря, только за этим и пришел, – набив полный рот, в качестве оправдания заявил Бэннинг.

Эвис сделала глоток горячего шоколада и блаженно закатила глаза, еще раз подумав, что такое ни с чем не сравнимое наслаждение, наверное, можно испытать только в раю.

– Вы должны забрать миссис Хатауэй в Лондон.

– Конечно. И если бы я это сделал, вы наверняка навещали бы Дженетт гораздо чаще, чем до сих пор, не так ли? – ухмыльнулся Бэннинг.

Поскольку это было чистой правдой, Эвис сочла благоразумным оставить его слова без ответа.

– Чем собираетесь заняться сегодня? – поинтересовался Бэннинг, повернувшись к ней.

– После такого потрясающего завтрака было бы неплохо прогуляться. Может, пройдемся по берегу? – предложила она.

Бэннинг, протянув руку, осторожно стряхнул прилипшую в уголке ее рта крошку, потом нежно обвел кончиком большого пальца нижнюю губу.

– Решили немного поразмяться? Если так, то я знаю куда лучший способ согнать лишний вес.

Эвис как завороженная, уставилась на него, словно утонув в глубине его синих глаз. Раньше она считала себя смелой женщиной и немало этим гордилась. Но одна мысль о том, что он имел в виду, одно присутствие этого неординарного человека заставили ее похолодеть от страха. Внутренний голос подсказывал ей, что ее опасная затея может завести их обоих гораздо дальше, чем оговаривалось в условиях сделки, которую она заключила с Бэннингом. И это пугало ее.

– Поцелуй меня, Эвис. Мы всегда сможем остановиться, если ты не захочешь, – прошептал он.

Она сама не понимала, как это произошло, голова ее безвольно поникла, и губы сами собой потянулись к его губам. Прикосновение было таким легким и мимолетным, как будто губ коснулось крыло бабочки. Но ей хотелось совсем другого. Она мечтала о страсти, о всепожирающем пламени. Она хотела почувствовать, как сжигает его страсть – хотя бы для того, чтобы доказать самой себе, что ей, простушке Эвис, уже успевшей примириться с участью «вечной старой девы», вполне по силам разжечь в крови Бэннинга желание.

Легким движением она кончиком языка раздвинула ему губы, и из груди его вырвался стон. Его поцелуи имели привкус ванили и шоколада, ей казалось, она смакует ароматное печенье… или она ошиблась и этот аромат принадлежал ей самой? Она не знала… но ощущение было восхитительным.

Бэннинг опрокинул ее на спину, его поцелуи становились все более жадными, более требовательными. Вся сжавшись, на мгновение она оцепенела, потом усилием воли заставила себя расслабиться. А это оказалось не так-то просто, учитывая, что в этот момент он осыпал жаркими поцелуями ее шею. С губ Эвис сорвался стон. За все двадцать шесть лет своей жизни она не испытывала ничего более потрясающего, чем прикосновения губ Бэннинга к своей пылающей коже.

Быстрым движением он расстегнул жемчужные пуговки на ее ночной сорочке, и прохладный воздух коснулся ее правой груди. Внезапно он отодвинулся, и Эвис украдкой бросила на него взгляд из-под ресниц, С чувственной улыбкой на губах Бэннинг не сводил глаз с ее груди.

Протянув руку, он осторожно обвел ее кончиком пальца и слегка коснулся соска. Одного этого легкого прикосновения оказалось достаточно, чтобы по всему ее телу пробежала дрожь. Эвис догадывалась, что Бэннинг просто дразнит ее, но ей хотелось большего. Да, большего – но чего? О чем еще она мечтала? Чего хотела?

Всего.

Она хотела, чтобы Бэннинг делал с ней все то, о чем она прочитала в книге, но чего так и не смогла до конца понять.

– Какая ты красивая, Эвис! Ты изумительная женщина, – прошептал он, – Настоящая красавица!

Красавица?! Должно быть, он шутит. Но стоило только ей почувствовать, как его рука тяжело легла ей на грудь, а его пальцы коснулись ее соска, и все эти мысли разом улетучились у нее из головы, и Эвис стало уже безразлично, действительно ли он считает ее красивой или, по своему обыкновению, просто морочит ей голову. Пусть говорит что хочет – лишь бы только не останавливался!

– О Боже! – выдохнула она, когда на том месте, где только что лежала мужская рука, внезапно оказались его губы. Жаркая волна прокатилась по всему ее телу, опалив Эвис огнем, и сосредоточилась в тайном местечке между ног. Почувствовав какую-то неловкость, она поерзала под ним. Однако в результате добилась только того, что его напряженное, окаменевшее копье с силой вдавилось ей в живот, спустилось ниже и оказалось у нее между ног. Эвис, застонав, бессознательно потерлась об него бедром, почувствовала, какое оно твердое, и оцепенела от ужаса.

– Что-то не так? – шепотом спросил Бэннинг.

– Думаю, нам лучше остановиться, – запинаясь, пролепетала Эвис. Впервые почувствовав, как напряженное мужское естество прижимается к ее телу, она пришла в ужас, ощутив, какое оно огромное – как оно сможет поместиться в ней, не разорвав ее пополам?

– Тебе когда-нибудь раньше доводилось видеть обнаженного мужчину? – невозмутимо поинтересовался Бэннинг.

– Что, прости?..

Бэннинг с улыбкой закинул руки за голову и немного расслабился.

– Может, тебе будет легче, если я предоставлю тебе возможность разглядеть меня как следует?

– Разглядеть тебя как следует? – озадаченно повторила она.

– Ну да. Я разденусь – и ты можешь рассматривать мое тело сколько тебе заблагорассудится. Можешь делать со мной все, что захочешь.

Прежде чем Эвис нашлась что ответить, Бэннинг сел и резким движением стащил через голову рубашку, обнажив мускулистую грудь. Гладкая смуглая кожа была покрыта завитками темных волос, и Эвис с трудом подавила желание запустить в них пальцы.

– О Господи… – пробормотала она.

– Продолжать? – насмешливо прищурился Бэннинг.

– Да! – выдохнула она до того, как мужество окончательно покинуло ее.

– Обожаю любопытных женщин! – промурлыкал Бэннинг, потом встал, повернулся к ней спиной и быстрым движением выбрался из брюк.

Забившись в уголок постели, она могла видеть его спину, любоваться тем, как вздуваются и перекатываются мускулы под гладкой кожей. Но вот он выпрямился во весь рост и повернулся к ней лицом – и у Эвис перехватило дыхание. Широкие, горделиво развернутые плечи Бэннинга переходили в выпуклую грудь с тяжелыми плитами мышц. Взгляд Эвис скользнул ниже, к животу… потом робко опустился еще ниже.

Она изо всех сил пыталась сделать невозмутимое лицо, но это было свыше ее сил. В глазах Эвис метнулся страх. Теперь, увидев его воочию, она точно знала, что у них ничего не выйдет. Он… он слишком большой, в панике думала она.

– Хочешь дотронуться до меня? – неожиданно предложил Бэннинг.

Его пылающий взгляд был прикован к ее лицу, и она внезапно почувствовала, как в ней растет желание.

– А можно? – робко спросила она. И, не дожидаясь ответа, подвинулась к краю постели.

Бэннинг вытянулся на кровати на спине возле нее и с улыбкой смотрел, как Эвис, едва дыша от волнения, ощупывает его грудные мышцы. Внезапно она запустила руку в густую поросль волос, пропустила между пальцами упругие завитки, обвела подушечкой плоский коричневатый сосок и игриво потянула – и из груди Бэннинга вырвался хриплый стон. Это внезапно придало ей мужества, и Эвис с удвоенным пылом взялась изучать распростертое перед ней мужское тело. Бэннинг блаженно прикрыл глаза, однако вздрогнул, когда ее пальцы коснулись его копья. Кто бы мог подумать, что она осмелеет до того, что окажется в этом доме, наедине с мужчиной в его холостяцкой спальне и будет трогать его, ласкать… и при этом не просто какого-то мужчину, а Бэннинга?! Уж точно не она. Приди ей такое в голову, Эвис решила бы, что она сошла с ума. И, тем не менее, она здесь, и даже осмелела настолько, что трогает его, где ей вздумается, любуется его окаменевшим лицом, наблюдает, как он лежит, закусив губу, словно изо всех сил стараясь сдержать возбуждение.

Схватив ее руку, он отвел ее в сторону.

– Нет, нет, милая. Понимаю, что ты сгораешь от любопытства, но не сегодня. Мы же договорились, что не станем спешить, не так ли?

– Ты уверен? – Эвис не понимала, что с ней происходит… почему она дышит, как загнанная лошадь – словно ей отчаянно не хватает воздуха. Ей безумно хотелось узнать как можно больше о нем… о нем самом и его великолепном теле.

– Да. На сегодня, думаю, лучше остановиться, – мягко сказал он.

– Ладно, как скажешь, – понурилась она.

– По-моему, ты предлагала отправиться на прогулку по берегу? – спохватился он, спрыгнув с постели и натягивая брюки. – Вообще говоря, лично мне сейчас не помешало бы окунуться в холодную воду. Море тоже подойдет.

– Думаю, прогулка будет полезна нам обоим. – Откинувшись на подушки, Эвис увлеченно следила за тем, как Бэннинг натягивает на себя рубашку и недовольно нахмурилась, когда он заправил ее в брюки, лишив ее возможности и дальше любоваться его великолепной грудью. Выходит, она не ошиблась, предположив, что любой скульптор был бы счастлив заполучить такую модель, как Бэннинг.

– Одевайся и спускайся вниз. – Он направился к двери, но на пороге обернулся. – Пошли, я тебе что-то покажу.

Эвис поспешно накинула на себя пеньюар и вслед за Бэннингом выбежала в коридор. Он распахнул дверь в соседнюю комнату. Эвис оцепенела: большой письменный стол напротив выходившего на море окна, полки вдоль стен, на них ровными рядами стоят книги и громоздятся кипы чистой бумаги. Это был рабочий кабинет…

При виде щедрого дара, сделанного ей Бэннингом, сердце Эвис благодарно дрогнуло. Взвизгнув, она кинулась ему на шею и расцеловала его в обе щеки.

– Спасибо!

– Только не забывай о том, что ты приехала сюда в первую очередь для того, чтобы узнать все о страсти. А выяснить это, запершись на замок в этой комнате, тебе будет трудновато, – засмеялся он. – Ладно, беги оденься для прогулки.

– Слушаюсь, милорд! – Приподняв кончиками пальцев пеньюар и ночную сорочку, Эвис присела перед ним в церемонном реверансе.

Почти час они, взявшись за руки, бродили по песчаному берегу. Разговаривать не хотелось, но постепенно между ними возникло странное чувство почти товарищеской близости. Обратно они брели нехотя – возвращаться в дом почему-то не было никакого желания.

– Может, хочешь побыть какое-то время одна и спокойно поработать над своей книгой? – неожиданно предложил он.

– Это было бы замечательно, – с признательностью сказала она.

Бэннинг, кивнув, повернулся, чтобы уйти, но Эвис успела заметить, что брови его недовольно сдвинулись. Странно, удивилась она, чем она могла вызвать его досаду?

– Может, встретимся позже за обедом? – поспешно предложила Эвис.

– Да, конечно. И давай пообедаем на террасе, хорошо? – Отвесив ей легкий поклон, Бэннинг повернулся и вышел, оставив Эвис одну.

Она поднялась в кабинет, обвела его взглядом и вновь горячее чувство признательности за его щедрость и доброту горячей волной захлестнуло ее. Она невольно вспомнила родительский дом, в первую очередь там учитывались желания отца, именно он был властелином, королем, почти богом. Все его прихоти и капризы должны были исполняться мгновенно, и да поможет Бог тому несчастному, кто осмелится встать у него на пути. В особенности если это была его жена.

Усилием воли заставив себя загнать поглубже мрачные воспоминания прошлого, Эвис попыталась сосредоточиться на своей книге.

Ее размышления прервал негромкий стук в дверь.

– Леди Селби, могу я войти? Мне нужно кое-что вам сказать…

Леди Селби?! Эвис на мгновение опешила. Ах да, спохватилась она. Как же она забыла, что здесь принимают ее за его жену?

– Да, миссис Хатауэй. Пожалуйста, входите.

Пожилая экономка тяжело переводила дух.

– Спасибо, миледи. Я вот что хотела спросить – пока вы здесь, вы, наверное, будете сами заказывать, что приготовить, верно?

– Спасибо, мисс Хатауэй, но, по-моему, вы великолепно справляетесь и без меня. Поэтому я с радостью готова вверить заботу о наших желудках в ваши надежные руки, – с улыбкой ответила она.

Пожилая женщина от этой похвалы зарделась, как девочка.

– Миледи… – замялась она, видимо, не зная, как продолжить.

– Да?

– Простите, если что не так… – Экономка всплеснула пухлыми руками, смущенно глядя на Эвис. – Конечно, я понимаю, что это меня не касается, но…

– Миссис Хатауэй, если вас что-то беспокоит, прошу вас, не стесняйтесь и скажите, в чем дело, – подбодрила ее Эвис.

Экономка торопливо закивала.

– Видите ли, миледи, мы тут, в деревне, привыкли обходиться без особых церемоний, не то, что городские слуги. – Она смущенно откашлялась, после чего продолжала: – Уж и не знаю, как я решилась… наверное, просто потому, что лорд Селби сидит там внизу один-одинешенек, играет на фортепьяно, да что-то такое грустное, аж жалость берет. И вы тут тоже сидите одна, шуршите своими бумагами. Я вот что хотела сказать, оба вы выглядите не слишком-то счастливыми для новобрачных. И мне так тревожно стало, миледи… может, у вас что не так? – Пожилая женщина смотрела на Эвис с материнской тревогой.

– Нет-нет, что вы, у нас все в порядке.

– Ну-ну… только если вас что-то тревожит, скажите мне. Мы с моим Гарри женаты вот уже, почитай, сорок лет. И я думаю, мало найдется чего-то такого, чего я не знаю о семейной жизни.

– Спасибо, миссис Хатауэй, я вижу, вы очень проницательны, раз обо всем догадались. – Эвис смущенно опустила глаза и принялась разглядывать свои перепачканные чернилами руки. – Видите ли, мы с лордом Селби очень мало знали друг друга до того, как стали мужем и женой. Поэтому он предложил, чтобы мы немного привыкли друг к другу, познакомились получше, до того как… ну, вы понимаете. – Она покосилась на экономку. Та понимающе кивнула в ответ, и Эвис стало немного легче. Она вдруг почувствовала, что не только щеки ее, но даже уши полыхают огнем, и отвела глаза в сторону.

– Понимаю, миледи, – сочувственно пробормотала, подойдя к столу, миссис Хатауэй. – Но лорд Селби – хороший, добрый человек. Он знает, как сделать, чтобы с вами все было в порядке. А теперь, позвольте, я расскажу вам все, что вам нужно знать.

Добродушная старая дама, уже не колеблясь больше, приступила к делу, она поведала Эвис обо всем, что той следовало знать, и даже намного больше. Сорок лет счастливого брака, опыт и житейская мудрость облегчили ей задачу, и ошеломленная Эвис узнала все, что стремилась узнать – даже о таких деталях, которые ей и в голову не приходили.

Бэннинг разглядывал разбушевавшееся море. Волны вздымались выше обычного и бились о берег с большей яростью, чем всегда, он почти не сомневался, что надвигается шторм. Вытащив из жилетного кармана часы, он бросил на них взгляд и нахмурился. Засев за книгу, Эвис, должно быть, утратила всякое представление о времени.

Он подумал, что стоит, наверное, подняться в кабинет и лично напомнить ей о том, что пришло время обеда. Взбежав по лестнице, Бэннинг торопливо распахнул дверь в комнату, которая обычно именовалась «гостевой спальней», хотя никаких гостей в ней никогда не было. Но картина, открывшаяся его взгляду, заставила застыть на месте. Губы его сами собой расплылись в улыбке. Голова Эвис покоилась на столе, глаза были закрыты. Подложив под голову руку, Эвис мирно спала.

На цыпочках подойдя к столу, Бэннинг бросил любопытный взгляд на лист бумаги, тот самый, на котором лежала ее голова. На нем большими буквами было написано всего одно слово – СТРАСТЬ. А под этим были жирно зачеркнуты какие-то слова и обрывки фраз – вероятно, то, что сама она подразумевала под этим словом. С трудом разобрав кое-что из зачеркнутого, Бэннинг с трудом подавил смешок. Да, похоже, эта очаровательная женщина хочет его до безумия!

Бэннинг, наклонившись, нежно поцеловал ее в макушку.

– Что ты делаешь? – возмутилась она.

– Я делаю только то, что мне подсказали твои собственные щеки.

– Подсказали мои щеки?! Ты с ума сошел?

– Ничуть. Вот тут так прямо и написано, – хмыкнул он, кончиком пальца коснувшись ее щеки. – П-О-Ц-Е-Л-У-Й! Ах, прошу прощения, я ошибся – не поцелуй, а поцелуи, во множественном числе. Но это легко исправить.

И снова склонился к ней, явно собираясь поцеловать ее снова. Однако прежде, чем он успел это сделать, Эвис, вывернувшись из его рук, вскочила.

– Что случилось? Твои глаза вдруг потемнели и цветом сейчас похожи на море во время шторма, – сказала Эвис.

Эти слова вернули Бэннинга к действительности, разогнав любовный туман, в который он было погрузился.

– Вряд ли тебе захочется это узнать, – подмигнул он.

– Вот как? – с лукавой улыбкой переспросила она. – Что ж, возможно, попозже я расскажу тебе, о чем мы сегодня беседовали с миссис Хатауэй!

– Попозже – это когда?

В ответ она только загадочно улыбнулась. Вид у Эвис был такой, словно она приготовила ему потрясающий сюрприз, и Бэннинг вдруг почувствовал, как его будто налившаяся свинцом плоть подрагивает от сладкого предвкушения. Но сейчас не время – нужно как-то обуздать себя, иначе он окончательно потеряет голову. А ведь на террасе их ждет восхитительный обед тет-а-тет. Женщины обожают все романтическое, и Бэннинг был твердо настроен сделать все, чтобы Эвис запомнила этот обед на всю жизнь.

– Ну так как, пойдем обедать? – негромко спросил он. Эвис окинула взглядом свое измятое коричневое платье и тяжело вздохнула.

– Похоже, стоит все-таки переодеться, – хмыкнула она.

– Не стоит так переживать, Эвис. И переодеваться к столу тоже не обязательно. Это не Лондон. В этом помятом платье и с растрепанными волосами ты выглядишь совершенно очаровательно!

Эвис улыбнулась:

– Ладно, тогда не буду переодеваться. Пошли обедать. Предложив Эвис руку, он повел ее на террасу. Взгляд Эвис упал на накрытый к обеду стол, и она, споткнувшись на пороге, застыла как вкопанная. Ароматные лепестки роз вместо скатерти покрывали стол и были разбросаны по полу. А на столе под серебряными крышками исходили аппетитным паром какие-то очередные кулинарные шедевры, приготовленные заботливыми руками миссис Хатауэй.

– Как очаровательно! – промурлыкала Эвис. Поднеся к лицу пригоршню лепестков, она уткнулась в них лицом, вдохнула нежный аромат, а потом подставила ладони ветру, который тут же подхватил лепестки и закружил их в воздухе.

– Садитесь, миледи. И позвольте мне прислуживать вам. – Бэннинг с поклоном отодвинул для нее стул.

Она тихонько рассмеялась и села. Аромат ее духов, смешавшись с запахом роз и соленым морским ветром, ударил Бэннингу в голову. Он с невозмутимым лицом сел за стол напротив нее, мысленно представляя себе, как прижмет ее к стене террасы и одним мощным толчком войдет в нее.

Стиснув зубы, он задушил свою не к месту разгулявшуюся фантазию и приступил к исполнению обязанностей хозяина. Окинув взглядом стол, он приподнял серебряные крышки, под ними обнаружились еще теплый, только что выпеченный хлеб, истекавшая соком ветчина и ароматный пудинг.

– Бэннинг, почему ты так стараешься для меня? – не выдержала Эвис.

Он бросил на нее взгляд через стол, и на губах у него вспыхнула улыбка.

– А почему бы и нет?

– Потому! – сердито ответила Эвис. – Скажи честно – ты помнишь, чтобы за последние восемь лет ты хоть раз попытался быть со мной милым?

Да, тут она права, с раскаянием в душе подумал Бэннинг. Годами делая все, чтобы избежать брачных цепей, он, в конце концов, решил, что пришло время обзавестись семьей, и выбрал ее, поскольку подумал, что более подходящей жены ему не найти. Нет, он остановил свой выбор на ней вовсе не потому, что любил Эвис, конечно, нет! Просто он был уверен, что, если его женой станет Эвис, то брак, возможно, окажется не таким уж тяжким ярмом, каким он мог бы стать, если он выберет в жены одну из дам лондонского света.

– Ну? – нетерпеливо спросила она.

Ах да, спохватился Бэннинг. Ей интересно, – почему он вдруг старается быть милым…

– Потому что сильно сомневаюсь, что смогу заманить тебя к себе в постель, если снова стану бесить тебя, как делал это всегда, – невозмутимо ответил он.

– Это уж точно. Но я всегда считала, что шантажист просто обязан быть грубым, нахальным и злым. Разве не так? – пряча улыбку, сказала Эвис.

– Я вовсе не шантажировал тебя! – взвился Бэннинг. – Я просто пытался защитить тебя от… – Он закусил губу, вовремя остановившись. Еще немного, и он бы выложил ей все.

– Защитить меня? Но от чего? – удивилась Эвис. Возможно, если она узнает хотя бы часть того, что известно ему, это пойдет ей на пользу, подумал Бэннинг.

– От возможности быть обманутой Эмори Биллингсуортом, – резко бросил он. – Этот человек понятия не имеет в том, что такое честь! Он не видит ничего плохого, чтобы обсуждать всех женщин, которые имели несчастье пустить его в свою постель. Очень сомневаюсь, что ты бы обрадовалась, узнав, что твое доброе имя треплют на каждом углу, ведь тогда твоя репутация была бы погублена навсегда. – «Не говоря уже о том, во что могло бы превратиться твое прекрасное тело», – мысленно добавил он.

Эвис, нахмурившись, проглотила кусочек ветчины. По ее лицу было заметно, что она ему не верит.

– С чего ты это взял?

– Ты мне не веришь? Хорошо. Тогда, может, хочешь послушать о леди Сьюзен Хайд и ее манере вести себя в постели? Биллингсуорт позаботился, чтобы об этом стало известно.

– Леди Сьюзен была его любовницей? – Эвис в раздумье закусила губу, словно гадая, правда это или нет. – Но почему я должна тебе верить? Откуда мне знать, может, ты только что это выдумал?

– По словам нашего «писателя», она предпочитает заниматься любовью с двумя мужчинами одновременно, а у него нет ни малейшего желания участвовать в этих оргиях, потому как его, мол, просто тошнит от подобных женщин.

Вилка Эвис со звоном упала на тарелку. Брови ее поползли вверх, рот приоткрылся. Увидев потрясенное выражение ее лица, Бэннинг едва не рассмеялся.

– С двумя мужчинами?! Одновременно?! Господи, спаси и помилуй… вот уж никогда бы не подумала! Да как такое вообще возможно?!

– Ну… я тебе как-нибудь объясню. В другой раз, хорошо? – давясь смехом, пробормотал Бэннинг.

Нет, все-таки она удивительная женщина, с нежностью думал Бэннинг. Он просто не мог дождаться, когда сможет показать ей, какая страсть скрывается в ней самой.