Глава 1

Лондон

1816 год

— Значит, это на самом деле «прощай»? — Ванесса взглянула на него светло-голубыми глазами.

Мэтью изо всех сил старался быть бездушным подлецом, как требовала его репутация, но с Ванессой это никогда ему не удавалось.

— Ты же знаешь, что я не в состоянии больше быть твоим покровителем, — с сожалением сказал он, заключая ее в объятия.

— Я всегда думала…

Ей не нужно было говорить больше ни слова. Он прекрасно знал, что она думала, невозможно, когда-нибудь это могло бы осуществиться. Как второй сын, он мог позволить себе пренебречь своей репутацией, но только не сейчас. Два несчастных случая круто изменили его жизнь.

— Это несправедливо, — пробурчала она ему в грудь. — Я знаю, считается, что любовница не должна влюбляться в своего покровителя, но…

— Ш-ш-ш, Ванесса.

— Как ты мог не знать о долгах, в которые отец залез?

Поглаживая ее длинные светлые волосы, Мэтью наслаждался их шелковистостью. Он будет скучать по ней, но пришло время положить конец их отношениям. Ванесса слишком сильно влюбилась в него и хотела быть уже не просто любовницей.

— Я считал, что это обязанность его старшего сына — Дэвида. Я не подозревал, что они оба столь безответственно распорядились недвижимостью и деньгами. — Мэтью немного помолчал и добавил: — Да и я не лучше любого из них.

— Я могла бы помочь тебе, — прошептала Ванесса.

— Уверен, ты понимаешь, что этого никогда не будет. — Любовь Ванессы длилась уже около двух лет, и хотя, он не отвечал взаимностью на ее чувства, Мэтью все же не хотел обижать ее правдой.

— Я была бы тебе хорошей женой.

Мэтью протяжно выдохнул, он мечтал поскорее положить всему конец, но не мог причинить ей боль, ведь она не оставила его, когда он в ней нуждался.

— Дорогая, ты станешь замечательной женой какому-то другому мужчине. И я, как только разберусь со всеми неприятностями, которые оставили мне отец и брат, помогу тебе, чем только смогу.

— А жена, Мэтью? Ты ведь должен жениться, чтобы спасти себя? — Она погладила пальцами лацканы его сюртука.

— Ты так же, как и я, знаешь, что для меня нет другого способа справиться с несчастьем. — Но Мэтью до сих пор сомневался, что какая-нибудь женщина польстится на его титул графа при его репутации.

— Ты на самом деле думаешь, что сможешь найти женщину своего социального положения? — Отстранившись и откинув назад голову, маленькая Ванесса посмотрела на него.

— Да, ведь теперь я граф. Всегда найдется отец, который захочет, чтобы его дочь стала графиней.

— Только до тех пор, пока отец не узнает твое имя. А тогда он постарается, чтобы его дорогая доченька не вышла замуж за убийцу.

— Я найду жену, Ванесса. — Он застыл.

— Мэтью, это она во всем виновата. Ты должен заставить ее заплатить за это. Пойди к ней, и пусть ее семья заплатит тебе за то, что ты для нее сделал.

— Не уверен, что им известно о том, что произошло в тот день. — Во всяком случае, таков был их план: никто, кроме них двоих, никогда ничего не узнает.

— Но они должны знать. — Ванесса повернулась и, опустившись на диван, сложила руки на груди. — Последние пять лет, она прожила в свое удовольствие, а страдал только ты. Только к тебе относились с презрением, а ее репутация ничуть не пострадала от ее поведения в тот день.

— Это не имеет к ней никакого отношения, Ванесса. Во всем, что случилось, виноват мой отец. Ему следовало быть осмотрительным и не проигрывать свое состояние. И Дэвид не лучше. Кроме того, мне нужны не только деньги. Мне нужно восстановить свою репутацию с помощью женщины из высшего общества. — Мэтью оставалось только надеяться, что какого-нибудь светского мужчину настолько привлечет титул для дочери, что он сознательно не станет обращать внимание на сопутствующий ему багаж. После пяти долгих лет Мэтью отчаянно нуждался в дружбе равных себе, влиятельных пэров, а не проходимцев, которые дружили с ним с тех пор, как он погубил свою честь. — Мне пора. Он стал на колени и стиснул в руках ее руки. — У тебя все будет хорошо, Ванесса. Ты красивая и через несколько дней найдешь себе нового покровителя.

— Мэтью — Ванесса отвернулась от него, — я не хочу другого покровителя.

— У нас ничего не может быть.

— Если после того как ты женишься, я буду… — Она замолчала, задумчиво глядя вниз, на их соединенные руки, а потом крепко зажмурилась и договорила: — Ты будешь со мной снова?

Мэтью уткнулся лицом ей в колени. Он всегда полагал, что когда-нибудь в далеком будущем влюбится, и для женщины не будет иметь значения его репутация. Но сейчас? Вероятнее всего, женщина, на которой он женится, согласится на брак с ним только ради того, чтобы стать следующей графиней Блэкберн. А он сомневался, что может влюбиться в женщину, которая заботится только о самой себе. Но в то же время он понимал, что его время с Ванессой подошло к концу.

— Если я не буду любить ее, то, возможно, соблазнюсь снова завести любовницу, — сказал он, только чтобы утешить ее.

— Тогда я буду молиться, чтобы ты ее не любил, — откликнулась Ванесса, ухмыляясь во весь рот.

Мэтью в ответ улыбнулся, понимая, что маловероятно, чтобы он полюбил женщину, которой нужен только его титул.

— Пожалуй, я могла бы найти несколько женщин, за которыми тебе стоило бы поухаживать, — предложила Ванесса, отрешенно наматывая на палец прядь золотистых волос. — В конце концов, я знаю довольно много джентльменов, у которых есть сестры.

— Вот как?

— Мэтью, я не сказала, что знаю их в этом смысле. — Она закатила голубые глаза и изобразила смущенную улыбку. — Но всегда нужно иметь в запасе выбор, не говоря уже о том, что девушка может оказаться на улице.

— Как сейчас, да?

— Вряд ли я сейчас на улице. С деньгами, которые ты щедро давал мне последние два года, я смогу еще несколько месяцев оставаться здесь.

Мэтью встал и расправил серый сюртук.

— Пожелаешь мне удачи?

Ванесса надулась, но встала, обняла его и, прижавшись, крепко поцеловала в губы. На этот раз ее нескрываемая страсть не подействовала на него: с Ванессой все кончено.

— Мэтью, я не хочу говорить «прощай». — Она медленно отодвинулась. — Ты вернешься ко мне и попросишь принять тебя обратно.

— Прощай, Ванесса, — прошептал он.

— Идем. — Сомертон почти тащил за собой Мэтью в залитый светом свечей бальный зал.

— Я не приглашен, — упирался Мэтью.

— И я тоже. Но мне это никогда не мешало. — Сомертон остановился, чтобы рассмотреть собравшихся на площадке для танцев, а потом окинул взглядом Мэтью и покачал головой. — У тебя в волосах лист.

— Знаешь, если бы ты не потребовал, чтобы мы перелезали через забор, я не зацепился бы за ту ветку. — Мэтью торопливо прочесал пальцами волосы. Когда он последний раз тайком пробирался на бал, ему было семнадцать, а теперь, по прошествии тринадцати лет, он все еще вел себя как незрелый подросток. — Я действительно не думаю, что нам стоит туда идти, — снова возразил он.

— Люди с такой, как у нас, репутацией не получают приглашений. — Сомертон бросил ему уничтожающий взгляд. — Если ты намерен осуществить эту безумную идею с женитьбой, то должен бывать в обществе женщин, желательно женщин своего круга.

— Хорошо.

Последние полторы недели Мэтью пытался добиться приглашений на приемы, балы и даже музыкальные вечера — куда угодно, чтобы только получить возможность вернуться в высший свет. К сожалению, до сих пор у него ничего не получилось. Ему пришлось довольствоваться несколькими вечеринками, проходившими в Лондоне осенью, так как еще месяца два светский сезон не развернется в полную силу.

Его первый музыкальный вечер превратился в кошмар, так как никто не хотел даже сидеть рядом с ним. Мэтью не было нужды слышать, что говорят женщины, чтобы знать, что за своими яркими веерами они обсуждают его присутствие.

— Пойду в игорный зал, а ты по возможности развлекайся, — сказал Сомертон и ушел.

Развлекаться? Едва ли. Мэтью обвел взглядом зал в поисках какого-нибудь знакомого, кто мог бы его представить, если понадобится. Просторная площадка для танцев переливалась разноцветными шелками, когда мимо него в различных танцевальных фигурах скользили пары, а хрустальные люстры отражали мерцающий свет свечей, наполняя комнату теплым сиянием.

Мэтью соскучился по виду и звукам праздников.

Продолжая оглядываться по сторонам, он понял, что его присутствие замечено. Несколько пальцев указывали в его сторону, головы кивали в его направлении, а веера поднялись, чтобы прикрыть сплетничающие губы.

— А ты что здесь делаешь?

Мэтью повернулся и увидел стоящего рядом Николаса Тенбери, маркиза Энкрофта и будущего герцога Белфорда. Мэтью нужно было ответить беззаботным тоном, несмотря на то, что напряжение сковало все его мышцы.

— Я слышал, это бал для великосветских повес.

— Ну что ж, — рассмеялся Энкрофт, — когда я устраиваю бал, никогда точно не известно, кто именно будет на нем.

— Я принимаю эти слова как то, что ты не велишь своим слугам вышвырнуть меня на улицу?

— Почему меня должно беспокоить, что ты здесь? Твоя репутация нисколько не заботит меня. Если люди не могут понять, что бывают несчастные случаи, то мне их жаль.

Мэтью удивился. Вероятно, впервые за пять лет, кто-то защитил его. Но больше всего его удивило то, что поддержка исходила от Энкрофта, ведь они были едва знакомы друг с другом, потому что Мэтью, как второй сын, водил знакомство с менее знатными представителями высшего света.

— Кроме того, я никогда не верил болтовне о том, что ты влюблен в нее. Она женщина не твоего типа.

— Благодарю тебя, — тихо сказал Мэтью, хотя его щеки обдало жаром. Он не понимал, почему Энкрофт решил, что она не его типа. Пять лет назад в ней было все, что мужчина может желать в женщине. Мэтью снова оглядел зал… Здесь ли она сегодня?

Он взглянул на Николаса, и тот, словно прочитав его мысли, покачал головой:

— Ее нет. Они еще в имении. Хотя я уверен, что к концу недели они вернутся ради бала в честь ее дня рождения.

Мэтью коротко кивнул ему и выдохнул. Он забыл, что у нее день рождения в конце октября, но из-за этого можно пока не волноваться: во всяком случае, еще всего несколько дней. Возможно, к тому времени, когда она вернётся, у него появится женщина, за которой он будет ухаживать, и тогда ему незачем будет снова встречаться с ней.

— Пойдем, я кое-кому тебя представлю. — Николас обвел взглядом зал. — С кем ты пробрался сюда — с Сомертоном?

— Да.

— Ловкий паршивец. Он всегда проникает к кому-нибудь на прием ради возможности провести время за игорным столом. И всегда этот негодяй выигрывает.

В первый раз за несколько недель Мэтью рассмеялся.

Пока он шел по краю танцевальной площадки, его сопровождал шепот. Николас остановился возле пожилой женщины в золотом атласном платье и в таком же тюрбане, аккуратно повязанном вокруг головы.

— Миссис Лейтон, могу я представить вам лорда Блэкберна?

У дамы округлились глаза, и она, не говоря ни слова, сжала губы и отошла прочь. Отказ был однозначным — чему удивляться?

— Что ж, это может оказаться сложнее, чем я полагал, — заметил Николас. — Она высокомерная стерва, и ее дочь не лучше. Как женщину, которой муж оставил состояние, полученное от незаконной деятельности, я считал ее более подходящей для представления.

Если с ее стороны последовала такая реакция, то Мэтью мог предположить, как отнесутся к нему другие. После еще нескольких попыток представления мистер Сеймур разрешил Мэтью танцевать с его дочерью. Ведя дрожащую мисс Сару Сеймур на площадку для танцев, Мэтью думал, что мертвенно-бледная девушка может просто упасть в обморок.

— Вам нравится бал? — спросил он.

Она смогла лишь кивнуть, испуганно моргнув большими коровьими глазами, и продолжала смотреть в сторону, где у края танцевальной площадки стояли две молодые леди, наблюдавшие за каждым их шагом с таким видом, словно могли поколотить его своими веерами, если он сделает хоть одно неподобающее движение.

Пока они танцевали, Мэтью еще несколько раз пытался завести разговор с онемевшей мисс Сарой, но у него ничего не получилось. Несчастная девушка со светло-карими глазами и бледной кожей, очевидно, до смерти боялась его. Когда танец окончился, он поспешно вернул девушку ее отцу, не сказав ни слова.

Устав от музыки и слишком громких перешептываний, Мэтью отправился в сад. Красивая полная луна освещала ему дорогу, помогая избегать уединенных укромных уголков, занятых парами, стремившимися ненадолго остаться наедине, но тихие шепот и стоны пар только усилили его раздражение.

Мэтью не предполагал, что все будет так трудно. Он думал, что благодаря унаследованному им титулу общество, возможно, забудет о его репутации. Будь они все прокляты! Он совершил благородный поступок по просьбе друга, а никто даже не догадывается об этом. Конечно, он вовсе не искал похвалы за то, что был хорошим другом и рыцарем.

Но почему нельзя, чтобы кто-то знал правду?

За исключением несчастного случая, он был примерным человеком. Он никогда не соблазнял невинных молодых леди и даже редко имел дело с вдовами, предпочитая отношения с постоянной любовницей.

Сидя на чугунной скамье, Мэтью смотрел в увядающий сад. Скоро все листья опадут, цветы увянут, а он так и останется в этой проклятой ситуации. После долгого разговора днем со своим поверенным Мэтью знал, что ему хватит денег, только чтобы дотянуть до конца года — это самое большее десять недель. А потом имущество, которым он мог распоряжаться на законных основаниях, придется продать и арендаторов, вероятно, выгнать в середине зимы из их домов.

Мэтью не мог допустить, чтобы с ними случилось такое.

И с ним.

Должен существовать другой выход из этого положения, но у него нет времени. Даже если он найдет работу (как будто кто-то наймет графа!), заработанные деньги все равно не покроют его расходов.

Это она во всем виновата.

Слова Ванессы преследовали Мэтью. Существовала единственная женщина, которая могла решить его проблемы — и при этом не нужно будет никому ничего рассказывать.

Это она во всем виновата.

Она должна была взять ответственность на себя. Однако, как казалось Мэтью, это его слова утром того дня стали причиной ее поступка, так что ему следует держать рот на замке.

Кроме того, она виновата не во всем. Он никогда не давал ей возможности взять вину на себя. Она делала только то, что он велел ей делать: играла роль легкомысленной леди, которую не заботит ничего, кроме направления современной моды.

Мэтью закрыл глаза и представил себе ее черные как вороново крыло волосы, искрящиеся голубые глаза, в которых всегда таилась смешинка, и ноги, такие длинные, что ему хотелось покрыть поцелуями каждый их дюйм. Его заинтересовало, насколько она могла измениться.

Тряхнув головой, Мэтью попытался прогнать эти неуместные мысли. Ему нельзя снова встречаться с ней. Он пообещал не вмешиваться в ее жизнь, оставить в покое ее и ее семью в наказание за свою роль в том, что случилось в тот день.

Однако теперь у него не было иного выбора, кроме как вернуться в общество, общаться с ее друзьями и, весьма возможно, встречаться с ней. Он выполнил свой долг, поэтому теперь ей придется смириться с его присутствием на балах и везде, где он найдет нужным бывать — если бы его действительно приглашали на балы, что в данном случае маловероятно.

Мэтью еще не мог сказать с уверенностью, как собирается возвращаться в то самое общество, которое несколько лет назад отвергло его. До сих пор отношение высшего света не придавало ему мужества, а теперь тлеющие угли негодования снова разгорелись докрасна.

Он заплатил свою долю за ту малую роль, которую сыграл в событиях того дня, и он даже не уверен, повлияли ли на ее поведение его слова. В то утро она решительно отвергла его поцелуй и, как ему казалось, возможно, с презрением отнеслась к его искренним словам. Если он пять лет провел, мучаясь за свой поступок, то она не сделала ничего, а просто вернулась к своей благополучной жизни с покупками, рисованием и светским общением.

Никто не знал, какую роль сыграла она в разрушении его жизни.

Ванесса полагала, что знает всю историю, но она ошибалась.

Всего не знал никто, кроме его самого.

 

Глава 2

Костюмированный бал был в полном разгаре; София, одетая в яркие юбки и красную маску, скрывавшую половину лица, с темными волосами, ниспадавшими ей на спину, изображала цыганку, а Дженнет, чтобы отпраздновать свой двадцать пятый день рождения, выбрала для себя белый наряд ангела.

— Пойдем, теперь твоя очередь, — потребовала София.

— Но мои гости… — воспротивилась Дженнет, стоя у стола с напитками и пристально глядя на Софию.

— Несколько минут они прекрасно обойдутся без тебя.

— Я обещала танец Ленсингу, а следующий Колби, — предприняла еще одну попытку Дженнет.

— Необходимо сделать это сейчас, до того как музыканты уйдут на перерыв, потому что тогда я буду очень занята.

— Но…

— Больше никаких возражений. Ты пригласила меня, чтобы я развлекала всех предсказаниями будущего. — Схватив Дженнет за руку, София потянула ее к двери и повела дальше по коридору к гостиной. Софии предоставили маленькую комнату в доме брата Дженнет, чтобы она предсказывала гостям будущее, и она должна была весь вечер активно заниматься этим делом.

— Вот и развлекай их, а не меня. Я вообще не верю в такие вещи, как предсказание будущего.

Никто не может предвидеть будущее, даже если ее подруга прославилась именно своими предсказаниями, особенно предсказаниями намечающихся свадеб. Меньше всего Дженнет хотелось, чтобы кто-то рассказал ей о ее будущем. Она не хотела его знать, тем более что настойчиво старалась забыть свое прошлое.

— Я знаю, что ты в это не веришь, и именно поэтому не могу понять твоего упорного сопротивления. Это просто развлечение. В конце концов, это твой день рождения.

Этого дня Дженнет ждала долгих пять лет. Сегодня она подписала неимоверное количество правовых документов и теперь стала самостоятельной. Получив от бабушки наследство, Дженнет наконец имела деньги, чтобы сделать то, что следовало сделать несколько лет назад.

— Кроме того, ты скоро уедешь во Флоренцию учиться у того художника, поэтому у тебя должно быть желание узнать, сложится ли все так, как ты ожидаешь. — София жестом предложила Дженнет сесть в обитое дамастом кресло и заняла место напротив нее. — Разумеется, я приеду навестить тебя, но все равно буду ужасно по тебе скучать.

Занятия с художником во Флоренции — это ложь, которую Дженнет говорила всем, начиная от собственной матери и кончая лучшими друзьями. Правду не знал ни кто. Никто никогда не должен узнать, почему ей необходимо покинуть Англию. Она просто ждала, чтобы можно было получить наследство и жить спокойно. Теперь пришел черед Мэтью получить шанс обрести счастье, даже если это сделает несчастной ее.

В ее отсутствие события того дня постепенно исчезнут из памяти высшего света. Он сможет вернуться в общество, найти симпатичную женщину и жениться. Он принадлежал к тому типу людей, которые хотели бы иметь семью, и он заслуживал иметь ее, особенно когда приобрел титул.

Она должна теперь уехать ради него. Он подарил ей пять лет спокойствия, так что это самое меньшее, что Дженнет могла сделать для него.

— Теперь сними маску и дай мне руку, — приказала София.

Зная, что спорить с упрямой подругой бесполезно, Дженнет сделала то, что ей было сказано. За семь лет их дружбы она никогда не позволяла Софии читать по ее ладони, по остаткам ее чайной заварки или по каким-то другим вещам, которые могут использовать медиумы. Но в этот вечер Софию, очевидно, невозможно было отговорить.

— Вот это да, — произнесла София, с закрытыми глазами держа руку Дженнет.

— В чем дело?

— Я чувствую глубокую тайну, которую ты от всех скрываешь.

Дженнет выдернула свою руку, но София, нахмурившись, снова схватила ее. Дженнет немедленно решила, что нужно подумать о другом, чтобы помешать нежелательным для нее ощущениям Софии, подумать о чем угодно, чтобы не позволить подруге раскрыть ее секрет.

О нарядах — и Дженнет представила, как рассматривает все свои платья. В своем воображении она открыла шкаф с одеждой и, достав платье из фиолетового шелка, сказала себе, что его следовало бы немного отделать, возможно, кружевом.

Это помогает?

Нужно подумать о чем-то еще, и быстро. О туфлях! Туфель у Дженнет было больше, чем платьев.

Дженнет не понимала, что с ней. София — ее подруга, но это не имело значения. Даже друзья не должны узнать ее тайну. Но о чем еще можно подумать?

— Прекрати волноваться, Дженнет. Я не могу разгадать твой секрет, но я немного удивлена, что ты ни с кем не поделилась. Это на тебя не похоже.

— Ты видишь что-нибудь еще? — спросила Дженнет, стараясь отвлечь Софию другой темой.

— Мужчину, — прошептала София, и глубокая морщина испортила ее необычную красоту. — Быть может, это твой новый преподаватель живописи во Флоренции.

Поскольку Дженнет только притворялась, что у нее есть преподаватель, она сильно сомневалась, что им был мужчина, которого София видела в трансе. Ведь, когда ей в голову пришла мысль, уехать во Флоренцию, Дженнет пришлось выдвинуть вескую причину для отъезда, и совершенствование художественного мастерства оказалось великолепным объяснением.

— Как он выглядит?

— Я не могу видеть его как портрет, Дженнет. Я получаю только мимолетные образы.

— Образы чего?

— Просто отдельные небольшие детали, — ответила София, изящно поведя плечами.

— И что ты теперь видишь? — Дженнет охватило нетерпение.

— Темноту, — прошептала София, все еще не открывая глаз. — Я вижу темноту, которая словно саван окутывает этого мужчину.

А что-нибудь еще? — Кем может быть этот мужчина? Каким-то смуглым итальянцем, который вскружит ей голову? Человеком, который поможет забыть ей прошлое и обрести блистательное будущее?

— У него изумительные глаза — светло-серые, придающие лицу мягкость. — София вздохнула. — Такие печальные глаза.

Серые глаза.

Во Флоренции, несомненно, были мужчины с серыми глазами и каштановыми волосами. Дженнет проглотила образовавшийся в горле комок и снова забрала у Софии свою руку. София вовсе не говорила, что у мужчины каштановые волосы, так что Дженнет, безусловно, следует думать о ком-то другом.

Это должен быть кто-то другой.

— Теперь я должна вернуться к гостям.

— Конечно, — отозвалась София со странной, неопределенной улыбкой. — Просто помни, Дженнет, я была права в отношении Эйвис и Бэннинга.

Подойдя к двери, Дженнет задержалась на пороге. Ее брат и невестка были счастливо женаты уже два месяца, и этот брак помогла устроить София, составив план свести их вместе на одном из приемов. Хотя Дженнет сомневалась, что план подруги действительно имел большое значение, София знала о них еще до того, как они просто познакомились друг с другом.

Но София не могла быть права в отношении мужчины Дженнет. Ей приходилось верить в это, потому что иного она не могла даже представить себе. После того злосчастного утра он пообещал оставить ее в покое.

— Что ему нужно от меня, София? — прошептала Дженнет от двери.

— Точно не могу сказать, но будь осторожна, Дженнет. При той темноте, что окутывает его, я не думаю, что его возможные желания могут быть добрыми.

Отрывисто кивнув, Дженнет вышла из гостиной. Снова завязав маску дрожащими руками, она собралась войти обратно в зал, однако, подойдя к небольшому бальному залу, осознала, что все же не готова присоединиться к празднику. Все поздравления и добрые пожелания могли подождать еще несколько минут, пока она постарается взять себя в руки. Дженнет повернулась и направилась на заднюю террасу, надеясь обрести там душевное равновесие.

Когда она спустилась с террасы в темный сад, холодный ветер заставил ее поежиться, и это вселило в нее надежду, что прохладная погода удержит гостей в доме. Оглянувшись по сторонам, она и в самом деле никого не увидела.

Слава Богу!

Сев в темном уголке возле кустов роз, Дженнет расправила белое атласное платье и вздохнула. Не имея возможности откинуться назад из-за прикрепленных к спине кружевных крыльев, она наклонилась вперед и подперла руками подбородок.

София ошибается. Он ни за что не станет ее разыскивать. Он обещал Джону, что защитит ее имя, и у него не было причины встречаться с ней.

Дженнет покачала головой и вдохнула затхлый запах гниющих на земле опавших листьев. Даже если он на виду у всех подойдет к ней, она всегда может отказаться говорить с ним. Никто ее за это не упрекнет, все одобрят ее.

— Вы волшебница или ангел? — раздался позади нее низкий хриплый голос.

Дженнет была уверена, что поблизости никого нет. Она выпрямилась, испуганно оглянулась, и у нее в груди отчаянно застучало сердце. Это нелепо, она находилась в доме брата, на великосветском вечере, где могли присутствовать только приглашенные.

— Кто здесь?

— Что ж, если вы ангел, полагаю, мне остается быть дьяволом. Ты способна устоять перед дьяволом, Дженнет? — прошептал голос.

Дженнет встала и обернулась на голос. Мужчина, одетый разбойником с большой, дороги из прошлого века, встал со своего места за увядающими кустами роз. Его одежда выглядела грязной и выношенной, и Дженнет на мгновение подумала, что, возможно, это вовсе не маскарадный костюм. Черная маска, закрывавшая большую часть его лица, заставила ее усомниться в том, что она его знает.

Но когда он шагнул вперед в свет фонаря, она смогла разглядеть его глаза — холодные серые, как утренний иней. Она никогда не забудет эти глаза и то, как он смотрел на нее в тот день со своего места, не в силах пошевелиться из-за того, что она сделала.

Он не мог находиться здесь: в доме ее брата, на балу в честь ее дня рождения.

Он пообещал оставить ее в покое.

— Не двигайся, — приказал он. — Ты причина того, что я пришел на этот праздник. Мне нужно поговорить с тобой.

— Мне нечего сказать тебе.

Подобрав юбки, Дженнет побежала искать спасения на террасе и в кругу своей семьи, и гравий громко захрустел у нее под ногами. Неужели никто не слышит звука ее шагов? Когда она оказалась у первой ступеньки террасы, на расстоянии, с которого ее крик могли услышать в доме, он притянул ее к своей груди и большой рукой в перчатке закрыл ей рот, лишив возможности закричать.

Дженнет старалась вывернуться из его крепкой хватки, пока он насильно уводил ее обратно в темноту сада. Невозможно, чтобы это происходило на самом деле — тем более, сейчас, когда все ее планы почти осуществились. У Дженнет оставалось меньше четырех недель до того, как отчалит ее корабль, позволяя ей навсегда забыть этого мужчину и весь этот кошмар. Прижав ее спиной к колонне беседки, он руками удерживал ее в ловушке, и Дженнет молнией пронзил страх.

— Что ты хочешь от меня? — спросила она.

Он грубо усмехнулся. Маска позволяла видеть только его глаза, и Дженнет вздрогнула от холодного взгляда, которым он окинул ее.

— Что я всегда хотел от тебя? — прохрипел он низким голосом.

— Сними маску, — прошептала Дженнет.

— Зачем? Ты знаешь, кто я.

— Ты меня пугаешь.

Наклонившись ближе, он усмехнулся и пальцем в перчатке провел по щеке Дженнет, заставив ее еще сильнее задрожать.

— Это хорошо. Ты должна бояться меня, Дженнет. Ты знаешь, что я могу сделать с тобой и с твоей семьей.

— Прошу тебя, — взмолилась она и, закрыв глаза, изо всех сил постаралась сделать глубокий вдох.

— Хорошо. — Он снял маску и засунул ее в карман жилета. — Так лучше?

Господи, нет, подумала Дженнет. Снова увидеть его лицо после пяти лет оказалось совсем не лучше — на самом деле намного хуже. Каштановые волосы, слишком длинные, чтобы соответствовать моде, обрамляли его правильной формы лицо; высокие скулы и волевой подбородок подчеркивали строгость черт. Он всегда был красивым мужчиной, а последние несколько лет сделали его только более загадочным.

Ее блуждающий взгляд сместился к его губам. Если бы она закрыла глаза, то смогла бы вспомнить ощущение его губ на своих губах — и именно это привело ко всем неприятностям.

— Мэтью…

— Дженнет, ты все еще боишься меня?

— Что ты хочешь от меня? — кивнув, спросила она.

Он засмеялся так мягко, что она снова вздрогнула.

— Мне нужно было увидеть тебя.

— Зачем? Ты обещал оставаться в стороне. — Она закрыла глаза, чтобы подумать, и ее охватило негодование, когда она поняла единственную причину, по которой он мог появиться здесь. — Ты пришел ко мне только потому, что тебе нужны деньги, верно?

— Кому они не нужны?

— Нет. Ты хочешь шантажировать меня.

Он наклонился еще ближе, и запах мыла с ароматом сандалового дерева защекотал ей ноздри.

— «Шантаж» — отвратительное слово.

— Я слышала о несчастье с твоими отцом и братом. И мне известно о твоем финансовом положении.

Мэтью на мгновение отвернулся, и на его лице промелькнуло выражение беззащитности.

— Я не знал, что кто-то еще осведомлен о моем положении, — тихо произнес он.

— Известие о финансах графа быстро распространяется любителями сплетен.

— На самом деле это не имеет значения. — Его холодные глаза заглянули в глаза Дженнет. — Я пришел не для того, чтобы просить у тебя денег.

Если ему не нужны деньги, то, что может понадобиться ему от нее? У Дженнет не было ничего, что она могла бы предложить ему.

— Что ты хочешь от меня?

— Разумеется, твое согласие на брак, — небрежно бросил он.

Мэтью увидел, как в лунном свете сверкнули ее искрящиеся голубые глаза. И зачем только он сказал ей это? Он пришел на праздник только для того, чтобы увидеть ее, полюбоваться издали, возможно, найти смелость заговорить с ней и сообщить о своем возвращении в общество:

Но он не собирался делать предложение!

Каждый раз, когда Мэтью оказывался рядом с ней, он совершал невероятные глупости, и сейчас не мог отвести от Дженнет взгляд. Высшее общество все еще считало эту женщину несравненной, и вполне обоснованно. Благодаря высокой, стройной фигуре, черным волосам и голубым глазам она выделялась среди невысоких блондинок и брюнеток, а высший свет всегда любил что-то необычное. Теперь она приобрела очаровательную зрелость, делавшую ее еще более привлекательной, и было совершенно необъяснимо, почему она до сих пор не вышла замуж.

— Мое — что? — наконец переспросила Дженнет.

— Твое согласие на брак, — тихо повторил Мэтью, не понимая, почему продолжает в том же духе. Он не мог жениться на Дженнет, несмотря на то, что это решило бы большинство его проблем.

— С тобой?

— Да.

Она наморщилась, словно старалась определить причину его предложения, и в конце концов просто ответила:

— Нет.

— Не верю, что ты обдумала ответ, Дженнет. — Мэтью едва сдержал улыбку.

— Здесь нечего обдумывать, милорд, — снисходительным тоном ответила она. — В мои планы не входит выходить замуж ни за тебя, ни за какого-то другого мужчину.

— В этом смысле у тебя нет выбора.

— Боже мой, ты собираешься шантажом заставить меня выйти замуж!

Мэтью не понравилось, как это прозвучало, хотя и было правдой. Идея с помощью шантажа принудить ее к браку доставила ему удовольствие. Во всяком случае, брак дал бы ему определенные преимущества, ведь ее чувственное тело много лет будоражило его чувства.

— Дженнет, последние две недели я провел в попытках вернуться в великосветские круги, но потерпел полное поражение на всех фронтах. Мне необходима жена.

— Богатая жена, — саркастически добавила Дженнет.

— Да, — отрезал Мэтью, вцепившись руками в опоры беседки. — Мне нужна жена богатая и пользующаяся уважением, кто-то, кто сможет восстановить мою репутацию.

— Что ж, это буду не я. — Дженнет нырнула ему под руку и пошла к скамейке.

— Я испробовал все, что мог придумать. Если я не смогу быстро жениться, моих арендаторов сгонят с земли, мою недвижимость продадут, и я окончательно погибну.

— Ты просишь слишком много, — прошептала Дженнет, глядя на свои руки, и закусила губу.

— Я знаю. — Даже осознавая это, Мэтью не мог перестать добиваться ее. — Но ты у меня в долгу, Дженнет.

— Это я тоже знаю. — Ее взгляд оставался прикованным к ее рукам. — Мэтью, я не могу выйти за тебя замуж. Я просто не смогла бы жить с воспоминаниями о том, что случилось.

Мэтью зашагал в ограниченном пространстве беседки. Все шло не так, как он ожидал. Предполагалось, что они просто поговорят, однако теперь, когда он завел этот нелепый разговор, он не мог остановиться. Мысль о браке с Дженнет никогда не приходила ему в голову до того момента, пока у него не вырвались эти слова.

— Выходи за меня замуж, или я пойду в бальный зал и расскажу всем правду.

Увидев, как у Дженнет лицо исказилось от ужаса, Мэтью непроизвольно сжался, не в силах поверить, что сказал ей это. Что было в ней такого, что побуждало его демонстрировать собственную глупость? В этом нельзя было винить один бокал бренди, выпитый перед балом. У Мэтью росло настойчивое желание положить конец этой сцене. Ему следует оставить Дженнет в покое и найти другой способ решить свои проблемы. Он понимал, что так будет лучше всего.

Но он не мог этого сделать.

— Ты же на самом деле не поступишь так, нет? Если ты это сделаешь, будет новое расследование. Ты не можешь этого хотеть. — Дженнет слегка пошевелилась, как будто снова собиралась убежать, но поборола себя и посмотрела на Мэтью. — Что подумал бы о тебе Джон?

— Джон мертв.

— Я это знаю, — прошипела она.

— Но ты действительно хочешь, чтобы все в зале узнали, что его убила ты?

 

Глава 3

Задохнувшись, Дженнет смотрела на стоявшего перед ней подлеца. Никто ему не поверит, рассудила она. Мэтью признался, что случайно убил Джона, и признался он в этом, чтобы защитить ее имя и честь ее семьи, — и в результате потерял собственную репутацию. Он покинул общество и стал изгоем… и все ради нее.

Но если он внезапно изменит свой рассказ, никто ему не поверит, все станут думать, что он пытается переложить вину на нее, чтобы спасти свое имя.

Однако как раз в тот момент, когда Дженнет почти удалось справиться с собой, ее охватило чувство вины. Причина, по которой он не мог найти невесту, не имела ничего общего с его финансовым положением и была связана с репутацией, которой он не заслужил, — с репутацией, которую она создала ему, позволив Джону просить Мэтью уберечь ее имя.

Если бы только тогда она смогла постоять за себя. Теперь Дженнет понимала, что если бы тогда взяла ответственность на себя, то, скорее всего, вызвала бы сочувствие к тому, что произошло, и постепенно ее репутация восстановилась бы.

А сейчас?

Если люди поверят рассказу Мэтью, она окажется в гораздо худшем положений, чем это было с ним, потому что все возненавидят ее за то, что она не призналась, пять лет назад. И, что еще хуже, ее поступки плохо повлияют на судьбу и ее матери, и Эйвис, и Бэннинга. И все из-за нее.

Это она во всем виновата. Ей ни в коем случае нельзя было позволить Мэтью взять вину на себя ради нее.

Она должна найти способ помочь ему, но вопрос о браке с ним не подлежит обсуждению. Его отец и брат проиграли фамильное состояние, и независимо от того, насколько виновной чувствует она себя за произошедшее в тот день, она никогда не выйдет замуж за охотника за деньгами и игрока. Брак с ней даст Мэтью полное право распоряжаться ее деньгами, и он сможет спустить их все в игорных притонах. Она никогда не согласится на такой брак.

Однако вина, которую она чувствует за то, что сделала с обоими мужчинами, никогда не даст ей покоя. Для нее должен существовать какой-то способ помочь Мэтью без того, чтобы выходить за него замуж.

Невеста.

Богатая невеста — это именно то, что он ищет. И совсем не обязательно, чтобы ею была она сама.

— Мэтью, я не могу выйти за тебя замуж. — Дженнет, наконец, взглянула на него. — Но возможно, я смогу помочь тебе по-другому.

— Мне не нужны твои деньги. Мне нужна жена, которая поправит мое положение в свете. Мне нужен наследник, чтобы продолжить род, наследовать титул и состояние, которое, я гарантирую, будет немалым.

Пока Мэтью шел к дальней стороне беседки, Дженнет раздумывала, не убежать ли ей обратно в дом и не позвать ли лакея, чтобы вышвырнуть гостя из сада, но когда Мэтью снова повернулся к ней, отчаяние, отражавшееся у него на лице, остановило ее. Она и Джон привели его к краху, и у нее оставался единственный выбор — помочь ему, если она сможет.

— У меня есть идея, — поспешила сказать Дженнет.

Остановившись перед ней, Мэтью наклонил голову, и прядь каштановых волос упала ему на лоб.

— Да?

— Я найду тебе невесту. Женщину достаточно богатую, чтобы подойти тебе, и желающую стать твоей графиней. — Женщину, имеющую отца, который неустанно следил бы за мужем дочери, чтобы быть уверенным, что тот не проигрывает деньги.

У Мэтью вырвалась короткая усмешка.

— И как ты собираешься, это осуществить, если меня не приглашают даже на музыкальные вечера?

Замечание вполне разумное, но у нее были связи и, учитывая его положение, она могла бы получать для него закрытые приглашения. Когда требовалось, она могла быть чрезвычайно убедительной.

— Предоставь это мне, — ответила Дженнет. — Я, возможно, старая дева, но у меня есть свои способы.

— На этот счет я нисколько не сомневаюсь. — Едва заметная улыбка искривила губы Мэтью. Но я тебе не верю.

— Прошу прощения? — Дженнет в недоумении смотрела на него.

— Почему я должен верить женщине, которая никогда не оправдывала меня перед своими друзьями?

— Значит, я должна была оправдывать тебя, когда ты объявил, что убил моего жениха?

— Случайно. По крайней мере, ты могла бы повторять им эту часть информации, — резко сказал Мэтью.

— Ты же понимаешь, как это выглядело бы для них. — Дженнет отвернулась, поэтому он не мог видеть написанное у нее на лице чувство вины. Мэтью прав, она должна поддержать его.

— Да, это выглядело бы так, как будто ты защищаешь друга. Бог знает сколько людей в этом мире способны на такое.

— Ты был единственным человеком, кто сказал мне, что я должна вернуться к обычной жизни и забыть то, что произошло, делать вид, что в тот день ничего не случилось.

Отвратительное чувство вины за то, что с ним обошлись так несправедливо, снова захлестнуло Дженнет. Нельзя, чтобы он понял, как тяжело для нее притворяться экстравагантной старой девой, которой безвременная смерть жениха разбила сердце, изображать из себя сторону, пострадавшую в этой ситуации.

— Прости, — потупившись, прошептала Дженнет.

Мэтью ходил туда-сюда по беседке, больше напоминая тигра в клетке, чем человека, ищущего жену, и внезапно остановился.

— Как именно ты будешь искать мне жену?

— Ну, — Дженнет запнулась, — я буду говорить о тебе в обществе при каждом удобном случае.

— На это уйдет слишком много времени, а жена нужна мне сейчас.

— Что ж, хорошо, — вздохнула Дженнет. На самом деле она не представляла себе, как сможет решить эту задачу. — У меня есть несколько подруг, которым отчаянно нужно выйти замуж, пока их не считают окончательно оставшимися в девицах.

— И что? — потребовал он продолжения, скрестив руки на груди.

— Я по-хорошему поговорю с ними о тебе, расскажу им, какой ты благородный человек.

— И как ты преуспеешь в этом, если самый благородный поступок, который я совершил, — это тот, что наградил меня этой проклятой репутацией? — саркастически засмеялся Мэтью.

— Уверена, в своей жизни ты делал другие благородные вещи, — помрачнев, отозвалась Дженнет.

— Такие, как?.. — Он вопросительно поднял каштановую бровь.

— Жертвовал на благотворительность?

Мэтью отрицательно покачал головой.

— Если только ты не считаешь благотворительностью содержание любовницы.

— Нет, — помолчав, ответила Дженнет, и улыбка коснулась ее губ. — Хотя, не сомневаюсь, можно сказать, что ты помогаешь нуждающимся незамужним женщинам.

— Это мне нравится. — На этот раз его смех прозвучал совершенно естественно. — Что еще?

— Если бы ты пожертвовал пять фунтов на дом для детей-сирот, который содержит моя подруга, я могла бы говорить, что ты щедр к несчастным сиротам.

— Сделано.

— Еще через несколько дней я найду другие великолепные вещи, которые можно сказать о тебе.

Медленно двигаясь в ее сторону, Мэтью в конце концов остановился прямо перед ней, и Дженнет откинула голову, чтобы посмотреть на него. Большинство ее знакомых мужчин не подходили ей по росту, но к Мэтью это не относилось. Когда он склонился к ней, от его близости у Дженнет перехватило дыхание, но она сказала себе, что это никак не связано с его изумительно высеченными губами.

Невозможно, чтобы ее все еще тянуло к этому человеку, ведь прошло пять лет. Нервозные ощущения внутри возникли исключительно потому, что он мог ее погубить.

— У тебя всего один месяц, — тихо сказал Мэтью.

— Прости? — не поняла Дженнет.

— Один месяц на то, чтобы найти мне невесту. Если через месяц я не буду удачно женат, то получу специальное разрешение на брак с вписанными в него нашими с тобой именами.

Дженнет крепко сжала губы и проглотила комок страха. Она должна это сделать; все, что ей нужно, это найти полностью отчаявшуюся старую деву и свести их. А кроме того, ее корабль отправляется во Флоренцию менее чем через месяц. Во всяком случае, если у нее ничего не получится, то она будет далеко, прежде чем он сможет на ней жениться.

Но она не подведет Мэтью — ее вина этого не позволит. После всего, через что она заставила его пройти, он заслуживает немного счастья в жизни.

— Хорошо.

— Если ты попытаешься одурачить меня, я позабочусь, чтобы весь христианский мир узнал, кто убил Джона. — Мэтью смотрел на нее теми холодными серыми глазами, которые обжигали ей душу.

— Я понимаю.

— Вот так. — Он выпрямился в полный рост и поправил ей покривившиеся крылья ангела. — Изобрази на лице улыбку и возвращайся на свой праздник. И с днем рождения, Дженнет.

— Спасибо.

— Оставь для меня танец. — Он ухмыльнулся.

— Ты войдешь в дом?

— Разве ты не согласна, что нет более подходящего времени начать осуществлять твой план, чем сейчас?

Мэтью не стал дожидаться от нее ответа и, надев маску, зашагал к террасе, оставив Дженнет позади. Когда он вошел в зал, мимо проходил лакей с бокалами вина, и Мэтью, взяв бокал, двумя глотками быстро выпил благоухающую жидкость.

Разговор в саду прошел не так, как ему хотелось. Каким-то образом эта женщина все выворачивала наизнанку, пока он не пригрозил ей браком. Он собирался просто поговорить с Дженнет, сообщить, что намерен вернуться в свет, но его проклятые чувства взяли над ним верх.

Направляясь к столу с напитками, Мэтью размышлял над своим бедственным положением. Он очень сомневался в том, что Дженнет способна за такое короткое время найти невесту, которая по собственной воле согласилась бы на брак с ним. Вероятно, у Дженнет были какие-то сведения о некоторых женщинах, и она собиралась использовать эти сведения, чтобы путем шантажа заставить одну из них выйти за него замуж.

Нельзя сказать, что Мэтью не оценил юмора в такой ситуации.

Но в то же время он не доверял Дженнет. Он решил, что даст ей одну неделю, чтобы она показала, какого типа женщину может предложить ему. Если он не одобрит ее выбор или если женщины не захотят иметь ничего общего с ним, значит, Дженнет — честный игрок.

Мэтью был разумным человеком и понимал, что единственный путь к тому, чтобы Дженнет согласилась выйти за него замуж, — это публично скомпрометировать ее. Он не посмеет рассказать всему миру, или хотя бы высшему обществу, что на самом деле произошло на лужайке в тот день. И когда он давал Джону обещание защитить имя Дженнет, он это понимал.

Никто никогда не узнает от него правды.

Если не считать Ванессы.

В одну из горьких пьяных ночей он выболтал ей правду. Но, в конечном счете, любовницы именно для этого и существуют — для секретов и страсти, другие люди слишком чувствительны к таким вещам. Ванесса дала ему слово никогда не раскрывать его тайну, и он хорошо платил ей за эту услугу.

Взглянув в сторону террасы, Мэтью увидел, как Дженнет проскользнула в открытую дверь и прошла в глубь комнаты, где вокруг нее тотчас собралась толпа женщин. Дженнет улыбалась им, но розовые щеки выдавали ее возбужденное состояние, и Мэтью понимал, что она не обращает внимания на гостей.

На долгое мгновение Дженнет встретилась с ним взглядом, и Мэтью почувствовал себя подлецом зато, что так обошелся с ней, но у него не осталось выбора. Казалось странным, что свою единственную надежду он связал с Дженнет; возможно, ему следовало взять у нее деньги. Но деньги — это не все, что ему было нужно, что он хотел. Когда он сказал, что ему нужны жена и ребенок, это была правда. И что еще важнее, он хотел вернуть себе уважение и больше не прятаться на задворках высшего света.

Взяв со стола бокал вина, Мэтью отсалютовал им Дженнет, и она поспешно отвела от него взгляд. Не успел он повернуться и уйти в игорную комнату, чтобы понаблюдать за игрой, как прямо перед ним возник мужчина. Несмотря на маску, Мэтью мгновенно узнал под ней сердитые голубые глаза.

— Что ты здесь делаешь? — холодным тоном спросил лорд Селби. — И без приглашения, могу добавить.

— К сожалению, не понимаю, о чем вы говорите, — ответил Мэтью, отступив на дюйм. — Вы, должно быть, перепутали меня с кем-то.

— Я прекрасно знаю, что это ты, Блэкберн. — Селби стиснул рукой локоть Мэтью и повел его в угол, что бы поговорить без свидетелей. — И не думай, что я не видел, как ты украдкой отсалютовал бокалом моей сестре. Я хочу, чтобы ты убрался отсюда.

— Как пожелаешь. — Поставив вино, Мэтью повернулся и оказался лицом к лицу с Дженнет.

— Наш танец, не так ли? — Дженнет подошла ближе к обоим мужчинам, и мелодичный звук ее голоса, словно лаская, захлестнул Мэтью.

— Дженнет, — предостерег ее брат, — по-моему, ты не знаешь, кто это.

— Бэннинг, я уверена, ты ошибаешься. — Она взяла Мэтью под руку. — Наш вальс начинается.

— Да, миледи. — Мэтью двинулся вместе с ней к танцевальной площадке, но, услышав голос Селби, остановился.

— Дженнет, — прошипел ей брат.

— Отстань от меня, Бэн.

— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, — откликнулся Селби, и Дженнет, повернувшись, посмотрела на него.

— Я прекрасно понимаю, что делаю.

Мэтью выдохнул и повел ее на площадку для танцев, зная, что если бы у него была сестра, он бы вел себя так же, как Селби.

— Возможно, твой брат прав. Я самый последний человек, с которым тебе стоило бы танцевать сегодня вечером.

— Я обещала тебе танец и отказываюсь позволить тебе уклониться от него.

— Я ведь не сказал, что не хочу танцевать с тобой. — Когда начался танец, Мэтью привлек Дженнет ближе. Он не мог придумать, чего ему хотелось бы больше, чем держать ее в объятиях, — за исключением того, чтобы она была обнаженной и в его постели.

— Хорошо. — Она улыбнулась, глядя на него, и у нее на щеках появились две ямочки.

Ее тело почти касалось его, и Мэтью с трудом сопротивлялся желанию крепко прижать Дженнет к себе. Он всегда старался думать о ней исключительно как о невесте Джона, но, как и пять лет назад, из этого, по-видимому, ничего не получалось. Должно быть, виноват ее соблазнительный экзотический аромат, комбинация запахов, которая плыла вокруг них, опьяняя его.

— Ты все еще боишься меня? — шепнул он, ощутив, что она дрожит.

— Постоянно, — тихо ответила Дженнет. — У тебя есть возможность погубить меня… и мою семью.

— Итак, когда я встречусь с той первой леди?

— Сегодня вечером. Я поговорю с ней, как только закончится наш танец.

— Она красива? — Мэтью склонился ниже, чтобы еще раз вдохнуть ее сладостный аромат.

— Она достаточно привлекательная. — Дженнет отстранилась от него. — Но ты не говорил, что необходима красота.

— Мне не хотелось бы жениться на ком-то, кого я пугался бы, занимаясь по ночам любовью. — Мэтью улыбнулся, заметив, как у Дженнет покраснели щеки.

— Если ты подобным образом будешь разговаривать со всеми невинными леди, они разбегутся от тебя, — после долгого молчания отозвалась Дженнет.

— Но ты же не убежала, — шепнул он ей на ухо.

— Негодяй.

— Все уверены в этом. — Мэтью демонстративно отвел от нее взгляд. — Что касается меня, то я всегда предпочитал блондинок. И к тому же изящных. С этим будет проблема?

— По-моему, в твоем положении нельзя быть слишком привередливым.

— Да, но ты найдешь мне великолепную жену, во всяком случае, ты так сказала, — заявил он. Жена, соответствовавшая его требованиям, была бы, великолепной только в том единственном случае, если бы напоминала ему Дженнет.

— Да, найду, — с излишней уверенностью заявила Дженнет.

Когда музыка смолкла, Мэтью неохотно повел ее обратно к брату, и Селби холодно посмотрел на него.

— Благодарю за танец, леди Дженнет. Я получил огромное удовольствие. — Мэтью склонился к ее руке и оставил Дженнет выслушивать упреки брата.

— Ты совсем лишилась рассудка? — набросился на сестру Бэннинг, выведя ее из людного бального зала.

Дженнет не была полностью уверена, что с этим можно не согласиться, и, возможно, безумие было бы предпочтительнее того, что она устроила себе в этот вечер.

— Почему он вообще здесь? — спросил Бэннинг, когда они вошли в гостиную, где всего час назад София со слишком большой точностью предсказала Дженнет будущее.

— Бэн, он ищет жену. Не сомневаюсь, тебе известно, что его репутация разрушена, и большинство семей не приглашает его даже на музыкальные вечера.

— Что ж, значит, ему не следовало пронзать рапирой своего лучшего друга.

Дженнет зажмурилась и крепко сжала губы. Ей было невыносимо представлять себе, как она стоит над Джоном, упавшим на траву лужайки. Алая жидкость лилась из его тела, как река, стремительно несущаяся в океан, и Дженнет до сих пор ощущала отвратительный запах крови. Пока жива, она никогда не забудет ни изумление у него на лице, ни его последнее отчаянное желание сделать вдох, когда рапира пронзила его легкое.

— Прости меня, Джен. — Бэннинг неожиданно заключил сестру в объятия.

— Он был очень хорошим человеком. — А она его убила. По щеке Дженнет скатилась слеза.

— Я знаю. Он не заслужил умереть таким молодым.

Мэтью тоже был хорошим человеком, и он тоже не заслужил этого ужаса. Если бы ее внимание было сосредоточено на Джоне, а не на ком-то другом, Мэтью никогда бы не оказался в таком положении.

— Бэннинг, я должна помочь ему найти жену.

— Что?! — Брат отодвинул сестру и посмотрел на нее.

— Это был несчастный случай. Блэкберн никогда сознательно не причинил бы Джону вреда. Трава была мокрая, нога Блэкберна заскользила, а Джон не смог вовремя отреагировать. — Каждый раз, когда она произносила эту чудовищную ложь, сердце Дженнет сжималось от страха, что все раскроется.

— Они были взрослыми людьми и могли придумать лучшее занятие, чем упражняться с рапирами на мокрой траве, — заметил Бэннинг.

Дженнет кивнула, помня, как в то утро Мэтью предостерегал ее.

— Разве ты не совершил ни одной ошибки?

— Этот ублюдок будет говорить что угодно, чтобы очистить свое имя.

— Я была там. Я знаю, что произошло.

— Я не желаю, чтобы ты вообще находилась рядом с ним, — свирепо объявил Бэннинг.

— Это не твое дело. — Обычно Дженнет нравилось беззлобно препираться с братом, но только не в этот вечер. После встречи с Мэтью ее нервы были на пределе. — Имя этого человека достаточно запятнано. Чтобы избавиться от карточных долгов, доставшихся от отца и брата, ему нужна богатая жена, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти ему такую.

— Если только это не ты сама будешь. — Скрестив на груди руки, Бэннинг горящими гневом голубыми глазами смотрел на сестру.

— У меня нет намерения, выходить за него замуж. — У Дженнет слегка приподнялись уголки губ.

— Прекрасно.

Дженнет направилась к двери, но остановилась, что бы собраться с силами.

— Что ты собираешься делать? — спросил ее брат.

— Искать ему жену.

Дженнет просто не была уверена, кого из подруг выбрать первой. Элизабет, хотя и была дочерью герцога, непонятно почему оказалась вычеркнутой из завещания отца. Дженнет сомневалась, что, имея только содержание, Элизабет может стать подходящей женой Мэтью.

Была еще София. Как внебрачная дочь актрисы и какого-то безымянного графа, она имела огромные деньги от отца, но никакого достойного положения в обществе, а Мэтью нужна женщина, обладающая и тем и другим.

Так как Эйвис вышла замуж за Бэннинга, оставалась Виктория. Дженнет в задумчивости нахмурилась. Что-то в Виктории вызывало у Дженнет сомнения. Она была дочерью викария, и он, как говорили, дал ей достаточно денег, чтобы купить дом, в котором потом она устроила приют для сирот. Однако Виктории всегда требовались пожертвования, чтобы не закрывать приют.

И Дженнет не могла представить себе кого-то из них замужем за Мэтью. Или, вернее, она не могла представить, что ей придется видеть их с ним. Увидеть, как одна из ее подруг влюбилась в него, и хочет его, намного превзошло бы то, что Дженнет могла вынести.

Дженнет шла по коридору в зал, когда поняла, что осуществить ее план будет гораздо труднее, чем она сгоряча решила. Ей нужно свести его с кем-то из знакомых, но не с одной из самых близких своих подруг. Войдя в зал, Дженнет окинула взглядом гостей в поисках той, кого она могла бы уговорить танцевать с Мэтью, и улыбнулась — никому не нужно знать, кем он одет в этот вечер.

У края танцплощадки стояла мисс Люсинда Бартлетт, мечтательно наблюдая за кадрилью. Дочь виконта, который, по слухам, имел массу денег, могла оказаться именно той леди. Если она и не была самой очаровательной женщиной в зале, то обладала спокойной красотой, которую ценят многие мужчины.

— Люсинда, почему вы стоите рядом с танцполом, когда могли бы танцевать? — с улыбкой обратилась к девушке Дженнет.

— Сегодня вечером никто не приглашает меня танцевать. — У Люсинды вытянулось лицо. — Очевидно, после того как мне исполнилось двадцать шесть, я больше никого не интересую.

— Сегодня здесь присутствует мой знакомый, который, я уверена, с удовольствием потанцует с вами. — Дженнет оглянулась по сторонам, высматривая отвратительного разбойника, и, поймав его взгляд, кивнула в сторону Люсинды.

— Кто он?

— Это костюмированный бал, Люсинда. — Дженнет рассмеялась радости девушки. — Я не могу назвать вам его имя.

— Где он? — В ее тусклых карих глазах вспыхнуло возбуждение.

— Прямо здесь, дорогая. — Звук его низкого голоса катился вниз по спине Дженнет, пока она не задрожала.

— Вот это да, — прошептала Люсинда и, наклонившись вперед, попросила: — Прошу вас, Дженнет, скажите мне, кто он.

— Не сейчас, — ответила Дженнет.

Мэтью подал Люсинде руку, и пара направилась на площадку для танцев, а Дженнет смотрела им вслед. На мгновение ее удивил легкий укол зависти в сердце, но она быстро избавилась от этого чувства.

Даже пять лет назад она знала, что ей и Мэтью не суждено быть вместе.

* * *

— Вы слышали, о чем все говорят сегодня вечером? — спросила Люсинда голосом чуть громче шепота. — Это настоящий скандал.

— Вот как? — Мэтью наклонился вперед; якобы чтобы лучше слышать, хотя его совершенно не заботили, какие бы то ни было пересуды сплетников, он сам уже слишком долго был предметом сплетен.

— Кто-то сказал, что, несомненно, сегодня вечером здесь был лорд Блэкберн. — У Люсинды округлились глаза. — Можете поверить, что у него хватило наглости явиться на бал леди Дженнет?

— Возможно, — сдержанно ответил Мэтью. — Хотя, возможно, слухи ошибочны.

— Конечно. — Ее брови сошлись, образовав глубокую складку. — Как известно, иногда они бывают неверными.

— Очень часто.

— Тем не менее, после того, что он сделал с бедняжкой Дженнет, я не хотела бы когда-нибудь встретиться с этим человеком. Можете себе представить? Этот человек заколол ее жениха.

Мэтью старался расслабить напряженные мышцы и получать удовольствие от танца, но с Люсиндой, обвиняющей его прямо в лицо, он был лишен этого.

— Как вы думаете, возможно ли, чтобы все, что нам известно о Блэкберне, оказалось неправдой?

— Что вы хотите сказать? — Люсинда в замешательстве посмотрела на него.

— Быть может, все не так, как это выглядит.

— Этот человек — убийца, — покачала головой девушка. — Больше ничего не нужно о нем знать.

— Уверен, что вы ничего не знаете об этом человеке.

Она обвела взглядом зал, а потом снова посмотрела на него, оцепенела и сказала:

— Мне нехорошо, пожалуйста, проводите меня к моей матери.

— Так вы догадались, да?

— Как вы посмели прийти сюда? Дженнет станет плохо, когда она узнает, что отправила меня танцевать с таким, как вы.

Мэтью поторопился проводить ее с танцевальной площадки к матери. Ему следовало знать, что такова будет реакция любой достойной великосветской женщины. Любой женщины… Кроме Дженнет, возразил ему его внутренний голос. Дженнет не убежала от него, она даже встала на его защиту перед братом.

Когда они подошли туда, где в уголке вместе с почтенными матронами сидела леди Бартлетт, Мэтью попытался склониться к руке Люсинды, но она отдернула свою руку.

— Всего хорошего, сэр, — буркнула девушка и ушла. Оставаться здесь дольше не имело смысла. Несомненно, слух о его присутствии разнесется по бальному залу со скоростью ураганного ветра. Несмотря на то, что ему следовало поблагодарить Дженнет за ее попытку, Мэтью не хотел, чтобы ее коснулись какие-либо сплетни, и решил, что ускользнет через дверь на террасу так же, как вошел сюда.

Спиной чувствуя обжигающие взгляды сотни гостей, он пошел к двери и исчез быстро и тихо — во всяком случае, так ему казалось.

— Уже уходишь? — В лунном свете Дженнет была в точности похожа на ангела, которого изображала в этот вечер.

— Да. Мне не хотелось бы сегодня вечером причинить тебе еще какие-нибудь неприятности.

— Я должна понимать, что танец с Люсиндой прошел не так, как я планировала? — Она подняла черную бровь и потерла ладонями предплечья, словно стараясь спастись от холодного ветра.

Мэтью медленно приблизился к ней. Дженнет, повзрослев, превратилась в исключительную красавицу с изящными скулами, безупречной кремовой кожей, с губами, слишком пухлыми, чтобы быть идеальными, но прекрасно подходящими для… поцелуя; белое платье не скрывало ее стройную фигуру и легкую припухлость грудей. Мэтью пришлось тряхнуть головой, чтобы очистить ее от низменных мыслей.

— Да, — после продолжительного молчания ответил он. — Она догадалась, кто я.

Дженнет вздохнула, и этот тихий звук снова привлек внимание Мэтью к ее пухлым розовым губам.

— Мне придется лучше поработать над моим планом сватовства.

Мэтью сделал еще шаг к ней, понимая, что они и так уже стоят неприлично близко.

— А может быть, тебе не хочется работать лучше?

— Что ты под этим подразумеваешь? — Дженнет, вздрогнув, взглянула на него.

— Быть может, ты не хочешь найти мне невесту.

— Но… О нет! — Дженнет слегка улыбнулась и покачала головой: — Я не выйду за тебя замуж.

— Возможно, — шепнул он. — Но возможно, тебе хочется узнать, чего ты лишишься?

— Не особенно. — Ее голубые глаза озорно заблестели.

Не снимая перчатки, Мэтью гладил ее по щеке, пока Дженнет не начала дрожать.

— Неужели тебе никогда не хотелось, чтобы у тебя в постели был негодяй?

— Такой, как ты?

— Именно такой, как я.

Ее голубые глаза потемнели до цвета темного сапфира, а лицо помрачнело.

— Но мы оба знаем, что ты на самом деле не негодяй.

— Как скажешь. — Мэтью отодвинулся от нее, приподнял шляпу и ушел с террасы, а отойдя еще не слишком далеко, обернулся и сказал:

— Пожалуйста, дай мне знать, когда я должен ожидать встречи с еще одной предполагаемой невестой.

— Хорошо, я пришлю тебе записку, — ответила Дженнет.

— Или можешь лично навестить меня.

— Блэкберн, ты действительно дьявол.

— Ты ничего не понимаешь, Дженнет. — Отвесив ей утрированный поклон, Мэтью пошел в глубину сада, перепрыгнул через каменный забор и направился к своему разрушающемуся дому.

Он думал, что его безумное влечение к ней закончится благодаря тому, что они так долго не виделись, и никогда не предполагал, что оно станет еще более сильным, еще более мучительным. Никогда ни с одной другой женщиной его тело не реагировало так мгновенно.

Если он все же женится на Дженнет, то это влечение сделает брак намного интереснее. Что пришло ему в голову? Он не может жениться на ней после всего, что они пережили. Предложение руки и сердца было просто угрозой, чтобы заставить Дженнет помочь ему.

Он никогда не мог жениться на ней.

Но Дженнет все же могла найти ему подходящую невесту. И тогда ему больше не придется винить себя за то, что считает бывшую невесту Джона самой привлекательной и желанной женщиной из всех, кого он когда-нибудь встречал.

 

Глава 4

— Что происходит? — спросила Элизабет, усаживаясь в гостиной. — Я весь день слышу разговоры о том, что лорд Блэкберн вчера вечером присутствовал на твоем празднике. Он был там? Я его не видела.

— До меня тоже дошли такие слухи, — кивнула Эйвис, разливая всем чай. — У меня есть очень надежный источник, и, по его словам, он точно знает, что Блэкберн там был. И ты с ним танцевала.

Дженнет закрыла глаза и потерла виски.

— Эйвис, мой брат не все знает.

— Как его жене, мне это известно, Дженнет. Но мне также известно, как он беспокоится о тебе. Ему совсем не хочется, чтобы кто-то снова причинил тебе боль, как когда-то это сделал Блэкберн.

Дженнет оглядела собравшихся в комнате подруг. Эйвис, ее самая близкая подруга и теперь жена брата, подавала чай Софии, которая, слегка улыбаясь, расположилась на диване. Несомненно, София, скорее всего, догадалась, что у Мэтью серые глаза. Виктория, напряженно сидевшая в кресле у окна, по-видимому, чувствовала себя неловко от этого разговора. А зеленые глаза Элизабет с жадностью поглощали все.

— Мы с Мэ… с Блэкберном разговаривали всего несколько минут. И я танцевала с ним, только чтобы избавить его от невыносимого обращения Бэннинга.

— Но, прежде всего, почему он там оказался? — Элизабет скривила губы. — Ты же, конечно, его не приглашала.

— Нет. Он проскользнул внутрь после того, как мы поговорили в саду. — Дженнет прикрыла рот рукой, когда до нее дошло, как скандально это прозвучало.

— Бэннинг знает об этом? — шепотом спросила Эйвис, словно ее муж мог появиться в любой момент.

— Разумеется, нет, — ответила Дженнет. — Это был абсолютно невинный разговор. — А себе она призналась, что он был и пугающий, и отчасти чувственный, особенно когда Мэтью своим телом поймал ее в ловушку у колонны и в то короткое мгновение на террасе, когда он склонил голову, словно собирался поцеловать ее.

— Дженнет, нужно понимать…

— Элизабет, ты не моя мать, — перебила ее Дженнет и вздохнула. — Ему нужна жена.

— Блэкберну? — уточнила Элизабет. — Неужели графу так трудно найти жену?

— С его репутацией «трудно» — это мягко сказано. Дженнет сделала глоток чая, надеясь, что чай поможет ей от головной боли.

— Но почему он пришел к тебе? — наконец заговорила Виктория. — Он же не думает, что ты выйдешь за него замуж?

Увы, Дженнет не могла раскрыть им всю ужасную правду. Она сама до сих пор не совсем понимала его угрозу жениться на ней. Учитывая все, что было между ними, такой брак был бы кошмаром.

— Нет. Ему нужна моя помощь.

— Неужели ты станешь помогать ему после всего, что он сделал? — возмутилась Эйвис.

— Это был несчастный случай, — тихо отозвалась Дженнет, рассматривая складки своего голубого шелкового платья. — Мы были друзьями. Он никогда не замышлял того, что произошло, и до сих пор тяжело переживает смерть Джона.

— Так и должно быть, — заявила Виктория, сложив перед собой руки. — Случайно или нет, но он лишил человека жизни.

Дженнет сжала губы. Они никогда не поняли бы, что произошло в тот день, и она никогда им не расскажет. Если никто не может поверить, что Мэтью чисто случайно убил Джона, кто поверит ей?

Это выглядело бы еще более отвратительно, с точки зрения сплетников, — то, что она позволила Мэтью взять на себя вину, чтобы защитить ее. Все предположили бы, что Мэтью сделал это из любви к ней. А Дженнет если никогда и не любила Мэтью, то определенно чувствовала к нему что-то, чего никогда не ощущала с Джоном.

— Дженнет, почему он пришел именно к тебе? — мягко спросила София.

— Он думал, что если я открыто, окажу ему поддержку, то и другие, возможно, увидят в нем того, кто он есть на самом деле, а не только его репутацию.

— И ты согласилась помогать ему? — снова спросила София с пониманием в глазах.

— Да. Я предложила помочь ему найти невесту.

— Тогда, вероятно, мы все должны помогать тебе. — София окинула взглядом женщин в комнате. — Среди леди высшего света непременно найдется женщина, которая выйдет замуж за графа Блэкберна, с его репутацией или без нее.

— У нее должны быть деньги. Его отец и брат оставили огромные долги, — объяснила Дженнет, — И она должна иметь безупречную репутацию. Ничто иное ему не поможет.

— Понятно, — с улыбкой сказала София. — Нам нужна богатая женщина с безукоризненной репутацией.

— И не дурнушка на его взгляд, — тихо добавила Дженнет. Он заслуживал симпатичной женщины.

— Это, само собой разумеется. — София посмотрела на каждую из них. — Итак? Есть идеи?

— Это не Люсинда Бартлетт, — с тихой усмешкой сказала Элизабет. — Она до сих пор не может прийти в себя из-за того, что вчера вечером по незнанию танцевала с ним.

— Да, это была не лучшая моя идея, — признала Дженнет, откинувшись в кресле. Теперь, когда ей помогали подруги, она чувствовала себя немного лучше.

— Знаешь, — широко улыбнувшись, заговорила Элизабет, — моя сестра устраивает осенний загородный прием, начинающийся в этот уик-энд. Я уговорю ее пригласить Блэкберна. Там будет много незамужних женщин и целая неделя, чтобы он нашел себе подходящую.

— У тебя, вероятно, есть о чем напомнить ей, если ты можешь убедить ее пригласить Блэкберна, — засмеялась Эйвис.

— Я ее сестра, — еще шире улыбнулась Элизабет. — Конечно, у меня есть такая информация, которую она не хотела бы, чтобы узнал ее муж.

— Превосходно, — сказала Дженнет. — Думаю, нам следует составить список имен, так как найдутся и те, кто категорически откажется от него из-за его репутации. Есть еще какие-нибудь соображения?

— Как насчет Сьюзен Уитмор? — предложила София. — Ее мать мечтает, чтобы дочь обзавелась титулом, потому что миссис Уитмор им не обладает.

— Действительно, у нее есть огромное приданое и она прехорошенькая, — поразмыслив, признала Дженнет.

— Но как она отнесется к его репутации? — усомнилась Виктория.

— Полагаю, мы должны узнать. Дженнет, — Элизабет наклонилась вперед, — насколько хорошо ты ее знаешь?

— Совсем не хорошо.

— По-моему, следует нанести ей визит. Но сначала, думаю, нужно получить для него приглашение на музыкальный вечер у леди Шелдон. У нее пять дочерей на выданье.

— И как мы это сделаем? — усмехнулась Дженнет.

— Предоставь все это мне, — кивнула головой Элизабет.

— Прекрасно. Значит, завтра музыкальный вечер у леди Шелдон. А что будем делать с мисс Уитмор?

— Эйвис может устроить литературный… — с веселой улыбкой начала Элизабет, но, взглянув на Эйвис, недоговорила, и Дженнет покачала головой.

Хотя Эйвис любила проводить литературные салоны и обсуждать собственную новую книгу, которая, как она надеялась, скоро будет опубликована, теперь она была замужем за Бэннингом, так что из этой затеи ничего не выйдет.

— Нет, Эйвис не может это сделать. Ладно, я не устраивала литературных салонов с тех пор, когда еще был жив мой отец. Ты, конечно, не откажешься помочь мне в этом? — обратилась Элизабет к Эйвис.

— Ты не должна рассказывать об этом Бэннингу, — предупредила Дженнет свою невестку. — Если он узнает, что я принимаю участие в судьбе Блэкберна, он меня убьет.

Дженнет было неприятно просить Эйвис что-то скрывать от мужа, но она знала своего брата лучше, чем его молодая жена. Бэннинг мог запереть Дженнет в ее комнате, чтобы держать подальше от Мэтью.

— Конечно, Элизабет, я помогу тебе. И это наша тайна, Дженнет, — сказала Эйвис и перекрестилась. — Бэннинг ничего от меня не узнает, хотя я так и не могу понять, почему ты помогаешь Блэкберну.

Дженнет отвернулась, зная, что ей не удастся скрыть нахлынувшее чувство вины. Так как необходимость женитьбы Мэтью не подлежала сомнению, помощь ему была для Дженнет единственным способом помочь самой себе забыться.

Двумя часами позже Элизабет и Дженнет сидели в гостиной мисс Сьюзен Уитмор, ожидая, когда молодая девушка выйдет к ним. Ожидание затягивалось, и Дженнет все сильнее нервничала; она притоптывала ногой по полу и то и дело посматривала на часы.

— В чем дело? — удивилась Элизабет. — Ты дергаешься, как лягушка.

— Ты не сказала, как мы сведем их вместе.

— На литературном салоне, — отмахнулась от нее Элизабет. — Там соберется не слишком много народа, так что мы познакомим их, и, будем надеяться, они сядут рядом друг с другом.

— А что, если она не согласится?

— Тогда мы найдем другую. Что ты так беспокоишься?

— Мне очень жаль его, — сказала Дженнет, отвернувшись от проницательного взгляда подруги, и Элизабет покачала головой:

— Как ты можешь чувствовать к этому человеку что- то, кроме отвращения?

— То, что произошло в тот день, — это просто несчастный случай.

Элизабет не удалось продолжить расспросы, потому что в комнату вплыла миссис Уитмор со следовавшей за ней по пятам Сьюзен.

— Леди Элизабет, для меня честь принимать вас у себя. — Миссис Уитмор перевела взгляд на Дженнет и натянуто улыбнулась: — Добрый день, леди Дженнет.

Проклятие! Элизабет не рассчитывала, что с ними будет миссис Уитмор, и бросила Дженнет предостерегающий взгляд.

Миссис Уитмор вместе с дочерью села на диван. Сьюзен любезно налила чай в тонкие фарфоровые чашки и раздала их всем. В двадцать один год Сьюзен отличалась утонченной красотой, она выезжала в свет уже три сезона и пользовалась всеобщим вниманием. Как же получилось, что она до сих пор не замужем?

— Сьюзен, мы пришли по деликатному делу, — заговорила первой Элизабет, более представительная из них.

— Что случилось? — одновременно спросили Сьюзен и ее мать и посмотрели друг на друга.

— Ничего страшного.

Сьюзен и ее мать вздохнули и откинулись на спинку дивана. Пока Элизабет говорила, Дженнет, следившая за каждым их движением, заметила, что у Сьюзен дрожали руки, когда она подносила ко рту чашку с чаем. Возможно, девушка была стеснительной, и в этом состояла причина отсутствия у нее мужа.

— Я знаю мужчину, чья репутация не идеальна, но он хотел бы быть представленным вам, — сказала Элизабет. — Он граф и ищет себе жену. Желательно с безупречной репутацией.

Сьюзен, широко раскрыв глаза, взглянула на мать, и та похлопала дочь по руке.

— О ком именно идет речь? — поинтересовалась миссис Уитмор и взяла кусок бисквита.

— О лорде Блэкберне.

От наступившей в комнате тишины Дженнет чуть не рассмеялась. Но все оказалось не так, словно они собирались представить Сьюзен дьяволу. Мать и дочь обменялись непонятными взглядами, как будто вели тайный бессловесный разговор, а через несколько секунд миссис Уитмор, улыбнувшись, сказала:

— Думаю, моей дочери будет чрезвычайно приятно познакомиться с таким славным джентльменом.

Дженнет едва не выронила чашку. Что за чертовщина происходит? Никто так не относился к нему, и даже Элизабет бросила подруге недоуменный взгляд.

— Хорошо, — с озадаченным видом произнесла Элизабет. — В четверг вечером у меня литературный салон, и граф будет присутствовать.

— Значит, и мы тоже, — отозвалась миссис Уитмор с выражением истинного удовлетворения на лице.

От внезапного холода, пробежавшего по рукам Дженнет, у нее появилась гусиная кожа, и возникло необъяснимое чувство, что это знакомство — очень плохая идея.

— Пойдем, Дженнет, — встав, сказала Элизабет.

— Всего хорошего, — попрощалась миссис Уитмор, не скрывая явно злорадной улыбки.

Во что она втянула Мэтью? Дженнет молча шла с Элизабет по коридору, но как только двери за ними закрылись, она взяла подругу за локоть.

— Что они замышляют?

— Не могу понять. — Элизабет нахмурилась. — Их реакция на знакомство была совсем не такой, какую я ожидала.

— Что-то здесь не так. — Дженнет спустилась по лестнице, села в экипаж и, когда Элизабет присоединилась к ней, вздохнула.

— Что?

— Не слышала ли ты в последнее время каких-нибудь сплетен о Сьюзен? — тихо спросила Дженнет. — Скандальных сплетен?

— Ничего такого.

— У меня очень странное ощущение, что они собираются поймать его в западню, — со все возрастающей тревогой заметила Дженнет.

— Зачем им это нужно? — натягивая белые перчатки, удивилась Элизабет. — Она богатая, красивая и…

— А что, если она носит ребенка?

— Дженнет, как ужасно ты думаешь о ней! — вздохнула на этот раз Элизабет.

— А если это правда?

Элизабет задумчиво похлопала пальцем по губе.

— Тогда нужно предупредить Блэкберна, чтобы он был начеку. Если ты права, Сьюзен постарается поставить его в компрометирующее положение, чтобы ускорить события.

— Я прослежу, чтобы этого не произошло. — Откинувшись на бархатные подушки, Дженнет скрестила руки на груди.

В семь часов вечера Мэтью вошел в величественный дом леди Шелдон на Джордж-стрит. Соглашаясь на план Дженнет, он сомневался, что она сможет доставать для него приглашения на какие-то мероприятия. А сейчас у него были приглашения на этот музыкальный вечер и на литературный салон в четверг у леди Элизабет. Мэтью знал, что леди Элизабет и Дженнет — близкие подруги, поэтому Дженнет, несомненно, заставила ее пригласить его.

Однако не имело значения, каким образом он получал приглашения, пока они продолжали появляться в его доме каждый день. Мэтью не терпелось начать новую жизнь, слишком долго уважение было для него недосягаемо. И вот оно здесь, просто нужно дотянуться до него, и это не такое уж невозможное дело.

Пересекая в сопровождении лакея холл, Мэтью улыбался, но как только вошел в музыкальный зал, улыбка у него пропала. Едва он переступил порог, раздался явно слышимый вздох, по меньшей мере, пяти женщин, а вслед за ним к их губам взлетели веера.

Его не встретил ни один дружеский взгляд, а каменное выражение на лице леди Шелдон без слов сказало ему, что она согласилась на его присутствие только ради Дженнет. Оглядев комнату, Мэтью понял, что Дженнет в этот вечер не пришла, оставив его на мели среди моря неприязни, и, пройдя, сел в заднем ряду, надеясь полностью утонуть в кресле.

Суета у двери заставила его взглянуть в ту сторону, как раз когда Дженнет, шелестя фиолетовым шелком, входила в комнату. Несколько женщин, сразу же окружив ее, что-то зашептали ей.

— Я действительно не понимаю, в чем тут проблема, — ответила она нарочито громко, чтобы ему было слышно.

После еще нескольких возмущенных протестов собравшихся возле нее леди Дженнет отделилась от группы и направилась прямо к Мэтью.

— Добрый вечер, лорд Блэкберн.

Проклятие, она решила поздороваться с ним на виду у всех.

— Добрый вечер, леди Дженнет.

— Я искренне надеюсь, что вам понравится сегодняшний музыкальный вечер. У дочерей леди Шелдон настоящий талант, как к пению, так и к игре на фортепьяно.

— Уверен, что получу огромное удовольствие. — Мэтью не мог сдержать довольную улыбку.

Дженнет кивнула и бросила дамам язвительный взгляд.

— Думаю, так и будет. — Дженнет осмотрела комнату, словно искала кого-то определенного, и, тихо вздохнув, сказала: — Но нужно, чтобы кто-то сидел рядом с вами, милорд. Нельзя оставаться в одиночестве.

— Вы могли бы оказать мне честь, — сказал он так, чтобы слышала только она.

Дженнет подняла черные брови и изогнула губы, словно сочла предложение чрезвычайно забавным.

— У меня есть подходящий человек.

Дженнет отошла, прежде чем Мэтью успел остановить ее. Он предпочел бы, чтобы это она, а не какая-нибудь дрожащая дочка хозяйки сидела в кресле рядом с ним. Тем не менее, он не мог не наблюдать, как она разговаривает с какой-то несчастной молоденькой девушкой, у которой при первых словах Дженнет внезапно побелело лицо.

— Мисс Амелия Шелдон, позвольте представить вам лорда Блэкберна, — сказала Дженнет, улыбаясь обоим.

Мэтью встал и склонился к дрожащей руке мисс Шелдон:

— Приятно познакомиться с вами, мисс Шелдон.

— Б-благодарю вас, милорд.

— Вы окажете мне честь, если составите компанию. — Мэтью с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. Девушке не могло быть больше восемнадцати лет, и она явно боялась позволить ему даже прикоснуться к ее руке. Вероятно, он должен был установить Дженнет возрастной предел — никаких женщин моложе двадцати одного года. Он не представлял себе, почему Дженнет выбрала самую младшую из дочерей леди Шелдон, если только Дженнет не считала, что Амелией легче всего манипулировать.

Сев в кресло рядом с ним и раскрыв веер, мисс Шелдон смотрела прямо перед собой, даже не пытаясь завести беседу, и Мэтью перевел внимание на Дженнет. Она заняла место на три ряда впереди него справа, так что ему были видны лишь ее профиль и стройная, длинная шея.

Резко тряхнув головой, чтобы избавиться от неуместных мыслей, Мэтью попытался втянуть мисс Шелдон в разговор.

— Вы, наверное, с нетерпением ожидаете, начала сезона? — вежливо спросил он.

Она выпучила глаза от страха и удивления, что он имел наглость заговорить с ней.

— Да, — ответила она таким тихим голосом, что ему пришлось напрячься, чтобы услышать ее, и оглянулась по сторонам, когда несколько человек повернулись чтобы взглянуть на них.

— Это будет ваш первый сезон?

— Нет, — покачала она головой, — второй.

Что ж, по крайней мере, он получил ответ уже из двух слов вместо одного.

— Вам понравился ваш прошлый сезон?

— Нет.

— Нет? — удивился Мэтью.

— Пока мои четыре старшие сестры не замужем, мама предпочитает, чтобы я не привлекала к себе слишком много внимания.

И несомненно, до сегодняшнего вечера Амелия прекрасно исполняла пожелание матери, но, сев рядом с ним, она привлекла внимание всего зала. Каждые несколько секунд кто-нибудь оборачивался и смотрел на нее, как будто хотел убедиться, что она все еще жива.

Гости продолжали посматривать на нее, и Мэтью заметил, что у девушки глаза заблестели от удовольствия.

— Понимаю, — после долгого молчания произнес он. На самом деле он ничего не понял, но сказать ей это не мог. — Вы будете выступать сегодня вечером?

— Нет, все внимание опять стареющим сестрам.

Встав, леди Шелдон прошла вперед и предложила своей самой старшей дочери, Беатрис, открыть вечер сонатой. Когда Беатрис села за фортепьяно, Мэтью позволил себе снова остановить взгляд на Дженнет.

Сейчас ее голова была повернута в сторону фортепьяно, но раньше он заметил, что, пока не заиграла музыка, Дженнет смотрела на них. В чем дело? Не явилось ли для этого причиной то, что несколько волосков выбилось из-под шпилек и упало на нежную кожу ее шеи? Шея эта столь изумительна, что его губам захотелось коснуться того чувствительного места, где она переходит в плечи.

Боже правый, он сошел с ума!

Он не должен чувствовать влечение к Дженнет. Это безумие. В ней должно быть что-то, что ему не нравилось бы.

Ее увлечение покупками, решил Мэтью. Эта женщина славилась своим стилем и знанием моды, и это ему не нравилось. Весьма вероятно, ее брат может залезть в огромные долги, оплачивая ее одежду.

Правда, платье из фиолетового шелка, которое Дженнет надела на этот вечер, заслуживало похвалы. Его цвет великолепно подходил ей, а овальный вырез, отделанный полоской тонкого кружева, привлекал внимание к нежным очертаниям груди.

Мэтью даже не заметил, что старшая мисс Шелдон закончила свое музыкальное выступление, пока звук аплодисментов не возвестил ему об этом. После нее леди Шелдон представила двух своих средних дочерей, которые должны были спеть гостям несколько песен.

Мэтью заставил себя сосредоточиться на двух молодых девушках и тогда заметил, что они, вероятно, близнецы — он не смог бы их различить. У обеих были светло-каштановые волосы, блеклые светло-карие глаза и веснушки на переносицах. Осторожно взглянув на сидевшую рядом с ним девушку, Мэтью теперь понял, почему леди Шелдон настаивала, чтобы Амелия не делала ничего, чтобы привлечь к себе внимание, — Амелия была единственной красавицей в семье Шелдон.

В ней было именно то, что, как он сказал Дженнет, он ищет в женщине: она была изящной блондинкой, очень хорошенькой, из прекрасной семьи, и лорд Шелдон, не имея сыновей-наследников, во всеуслышание объявил, что даст в приданое каждой из дочерей небольшое состояние.

Так почему он не чувствует к ней никакого влечения? Мэтью заметил, что после нервозности в начале вечера она успокоилась, когда заиграла музыка, и даже несколько раз взглянула на него с застенчивой улыбкой.

Амелия Шелдон вполне подойдет. Он должен ухаживать за ней и приложить все силы, чтобы она захотела выйти за него замуж, ведь в его распоряжении лишь несколько недель до того, как он либо женится, либо продаст свои имения.

Когда музыкальный вечер окончательно завершился скрипичным соло четвертой мисс Шелдон, Мэтью обратился к Амелии:

— Могу я предложить вам лимонад?

— Буду рада. — Уголки ее тонких розовых губ приподнялись вверх.

Прохладительные напитки находились в столовой, и Мэтью, возможно, представился шанс поговорить с девушкой.

— Прошу вас, пойдемте со мной.

— Благодарю, милорд. — Она встала с лебединой грацией и взяла его под руку.

Мэтью смотрел, как девушка с довольной улыбкой на лице обводит взглядом комнату, и, поняв, что именно она делает, потихоньку вздохнул.

— Вам нравится привлекать к себе внимание? — шепотом спросил он.

— Да, — так же тихо ответила она. — Надеюсь, вы не возражаете. Очень редко бывает, чтобы кто-нибудь замечал меня, когда мама постоянно толкает старших дочерей к любому появившемуся мужчине.

— Понимаю.

— Я знаю, что вам нужно, милорд. — Она с сочувствием посмотрела на него.

— Да?

— Вы хотите жениться на богатой женщине. В эти дни сплетники ни о чем больше не говорят. Но это буду не я, милорд, — приглушенным голосом продолжила она, глядя перед собой. — Мне нравится другой.

— Правда?

— Да.

Ему следовало расстроиться, но вместо этого Мэтью почувствовал огромное облегчение и улыбнулся. По какой-то непостижимой причине у него не было желания брать в жены Амелию Шелдон. Итак, пока они шли в столовую, она использовала его, чтобы привлекать к себе внимание, а Мэтью использовал ее, чтобы вернуть себе хотя бы немного уважения.

 

Глава 5

Дженнет засунула в сумочку всякие необходимые мелочи, положила деньги и вышла из спальни. Ей нужно было как-то справиться со своим раздражением, которое пожирало ее изнутри, и единственное, что могло успокоить ее, — это покупки.

Картина того, как Мэтью под руку с улыбающейся Амелией Шелдон вошел в столовую, всю ночь не позволяла Дженнет уснуть. Ей следовало ликовать, что они так довольны друг другом, просто счастливы вместе, и уж никак не испытывать недовольство и раздражение.

— Вы готовы, мисс? — спросила Молли, когда Дженнет вошла в гостиную.

— Да, — резко ответила Дженнет, надеясь, что горничная поймет ее нежелание вести сегодня разговор.

Сев в экипаж, Дженнет откинулась на спинку сиденья и ждала спокойствия, которое обычно снисходило на нее, когда она отправлялась в магазины. Теребя кончики пальцев на перчатках, она размышляла, как много понадобится времени, чтобы к ней пришло умиротворение.

Дженнет понимала, что ее раздражение безосновательно. В прошлый вечер Мэтью сделал именно то, чего она хотела от него. Однако отношение Амелии к Мэтью удивило ее. Дженнет представляла мисс Шелдон застенчивой и скромной, а не пленяющей всех своей загадочной улыбкой. К тому же девушка оказалась воплощением всего, что, по словам Мэтью, ему хотелось видеть в будущей жене.

В пытливом уме Дженнет возник любопытный вопрос: нанес ли уже Мэтью визит Амелии? Насколько Дженнет представляла себе, как раз сейчас он мог быть в доме Шелдонов, пить чай с печеньем и, ухаживая за Амелией, вести светский разговор.

Следовательно, Дженнет должна быть довольна собой, и радоваться, а не стараться оторвать пальцы у перчаток. Она не любит этого человека — и никогда не любила.

Но в нем что-то есть.

Что-то соблазнительное, что пробуждало в ней недопустимые греховные мысли о нем: безнравственные мысли о том, как он выглядит без рубашки, такой ли он мускулистый, как кажется, или использует в сюртуке подкладные плечи, как делают многие мужчины? Хотя в последнем Дженнет очень сомневалась.

Закрыв глаза, Дженнет представила себе его каштановые волосы и подумала о том, какими они будут на ощупь под пальцами. Мягкими и шелковистыми? Густыми и жесткими? А его губы… Обожгут ли они ее губы так же, как обожгли в то утро? Как могло воспоминание о том совсем мимолетном поцелуе оставаться с ней все эти годы?

К счастью, экипаж остановился на Бонд-стрит до того, как ее мысли двинулись дальше по этой опасной дорожке. Решив, что выбросит Мэтью из головы и сосредоточится на том, для чего приехала сюда в этот день, Дженнет с горничной и в неотступном сопровождении лакея направилась в мануфактурный магазин.

Когда они вошли в небольшую комнату, заваленную рулонами тканей, над входной дверью прозвонил колокольчик.

— Леди Дженнет, как приятно снова видеть вас, — провозгласила миссис Гринвуд.

— Добрый день, миссис Гринвуд. Вы получили ткань, которую я хотела? — У Дженнет в этот день было много дел и не было времени на вежливые разговоры.

— Конечно. Подождите здесь. — Миссис Гринвуд прошла в глубину магазина и вернулась, неся рулон бархата оливкового цвета.

— Великолепный, — сняв перчатки и погладив мягкую материю, сказала Дженнет.

— Из него получится замечательное платье для вас.

— Я беру весь.

— Весь рулон, миледи? — Миссис Гринвуд от удивления разинула рот.

— Да. — Для того, что задумала Дженнет, ей понадобится вся эта ткань.

Пока миссис Гринвуд заворачивала материю в бумагу, чтобы она не запачкалась, Дженнет бродила по комнате, рассматривая другие ткани. Миссис Гринвуд могла раздобыть любую ткань, которую хотела Дженнет, и Дженнет будет скучать по ее магазину. Миссис Гринвуд протянула сверток лакею, и он забросил рулон на плечо.

— Всего доброго, миссис Гринвуд, — попрощалась Дженнет, и они отправились в следующий магазин.

После посещения обувного магазина, а потом магазина, где торгуют перчатками, шляпами и чулками, Дженнет закончила свой поход. Лакей и Молли сгибались под тяжестью покупок, а она сама несла четыре коробки. Имея возможность смотреть только поверх покачивающихся коробок, Дженнет шла по улице к экипажу, и некоторые прохожие улыбались или смеялись, глядя, как группа продвигалась вперед.

Подходя к экипажу, Дженнет заметила стоявшего неподалеку мужчину, но когда она попыталась лучше разглядеть его, налетевший ветер сдвинул ее шляпу, так что она наполовину закрыла Дженнет глаза.

— Позвольте мне помочь, — произнес низкий голос.

Одну задругой мужчина забирал у нее из рук коробки, пока Дженнет наконец смогла отодвинуть с глаз съехавшую шляпу, и тогда Дженнет увидела его.

— Беспокойный день, леди Дженнет? — Мэтью вопросительно поднял каштановую бровь.

— Да.

— Я много слышал о вашем увлечении покупками, но думал, что слухи сильно преувеличены. — С отвращением в серых глазах Мэтью смотрел, как лакей загружает коробки в экипаж. — Вижу, я ошибался.

— Думаю, вы сильно заблуждаетесь, милорд.

— Как я вижу, нет. Всего хорошего, леди Дженнет. — Он повернулся и поклонился, а потом ушел, широко шагая по улице, словно Дженнет сделала что-то не так.

— Мэ… — Дженнет поспешно прикрыла рот рукой, осознав, что могут подумать, если услышат, как она называет его по имени. — Лорд Блэкберн!

Но он не стал оборачиваться. Чертов упрямец, подумала Дженнет. Она была известна тем, что покупала слишком много для себя, но какой вред это могло причинить? Бэннинг назначил ей более чем щедрое содержание, а теперь с бабушкиным наследством ей вообще незачем было беспокоиться о деньгах. Она не смогла бы потратить их все, даже если бы захотела.

И помимо всего прочего, посещение магазинов было для нее способом успокоиться. Несомненно, эта дурная привычка появилась у нее почти ровно пять лет назад. После того, что она сделала с Джоном, и потом, слушая разговоры о Мэтью, Дженнет должна была чем-то заниматься. Единственное, что ей оставалось делать, — это рисовать и ходить по магазинам.

Сев в экипаж, Дженнет вдруг поняла, как сильно скучает по рисованию. С тех пор как после женитьбы Бэннинга они с матерью переехали в прежний дом Эйвис, Дженнет так и не распаковала свои холсты и краски, сказав матери, что во всех комнатах света недостаточно. Но на самом деле не было смысла распаковывать рисовальные принадлежности, потому что через три месяца Дженнет собиралась уехать во Флоренцию. А теперь до ее отъезда оставалось всего несколько недель. Дженнет решила, что когда приедет во Флоренцию и обоснуется, она снова займется живописью.

Напряжение этих дней сводило ее с ума. Она просто не могла выбросить из головы, с каким презрительным видом Мэтью ей помогал, и ей нужно было с кем-нибудь поговорить.

— Пожалуйста, отвезите меня к дому мисс Рейнард, — обратилась она к кучеру.

София поймет, что Дженнет нужен друг, который выслушает ее, не стараясь решить ее проблемы, как это попытались бы сделать Эйвис и Элизабет.

У Софии слегка задрожали губы, но она быстро справилась с желанием улыбнуться. До сих пор все шло прекрасно, отношение Дженнет к Блэкберну было именно таким, как София и надеялась после того, как узнала его в своем видении.

— Он даже не дал мне возможности что-то объяснить, — во второй раз пожаловалась Дженнет. — Он просто умчался прочь.

— Знаешь, Дженнет, у мужчины финансовые неприятности, и ты, безусловно, должна понять, что он может завидовать тому, как беззаботно ты тратишь деньги.

— Но это вовсе не беззаботная трата, — возразила Дженнет, резко поставив чашку.

— Я знаю это, но ему известно только то, что он слышит о тебе от других. А ты ведь слывешь модницей.

— Совершенно верно. Но я не так уж сильно отличаюсь от большинства великосветских леди. И я, по крайней мере, трачу мои личные деньги, а не деньги отца, брата или мужа.

— Какие у тебя планы на сегодняшний вечер? — спросила София, хотя ей отчаянно хотелось рассмеяться при виде того, как все это просто выводит из себя бедняжку Дженнет.

— Леди Кантуэлл устраивает сегодня обед. Я все покупки отвезу завтра вечером после литературного салона Элизабет.

София улыбнулась: через час леди Кантуэлл должна быть у нее для предсказания по остаткам чайной заварки, и на листках чая София увидит рисунок, который скажет этой леди, что на обед должен быть приглашен лорд Блэкберн, а иначе может случиться что-то ужасное.

— Присоединяйся к нам завтра вечером на салоне, — добавила с улыбкой Дженнет. — Ты же знаешь, мы рады, когда ты с нами.

— Возможно, но не все в обществе согласятся с твоим мнением. Я не бросаюсь в глаза, пока остаюсь на своем месте и не вторгаюсь в ваш мир.

— Все равно приходи, — умоляюще попросила Дженнет. — Мне нужна поддержка. У меня какое-то странное чувство относительно представления его Сьюзен Уитмор.

— Зачем ты знакомишь его с мисс Уитмор, если уверена, что он может быть счастлив с мисс Шелдон? — София с улыбкой наблюдала, как отреагирует Дженнет. У ее подруги лицо застыло, руки сжались в кулаки, брови сошлись, образовав глубокую складку.

— Потому что всегда существует вероятность, что он и мисс Шелдон не подойдут друг другу или что ее отец может не позволить Блэкберну ухаживать за дочерью.

— Ну, хорошо. А что тебя так тревожит в мисс Уитмор? — мягко спросила София.

— Она и ее мать слишком быстро согласились. Они все о нем знают и добровольно закрыли глаза на его репутацию ради представления. — Дженнет нахмурилась. — Это странно.

— Хм-м… я не слышала никаких сплетен о девушке. Возможно, после трех сезонов они чувствуют, что Блэкберн — это наилучший выбор, пока все окончательно не отказались от нее.

— София, я просто не могу в это поверить. — Дженнет взяла чашку с чаем. — Он не принят в обществе, и, следовательно, любая, на ком он женится, имеет шанс быть отвергнутой, если ее репутация не стерильна.

— Тогда в чем же, по-твоему, дело?

— Боюсь, — Дженнет отвела взгляд, — она, возможно, носит ребенка и старается заполучить любого мужчину, какого только сможет.

— Что ж, хорошо, тогда я приду и постараюсь узнать ее тайну.

София взяла чашку и, размышляя, пила чай. Сосватать Дженнет и Блэкберна могло оказаться гораздо труднее, чем она думала. Для решения этой задачи ей необходим помощник — кто-то, знающий их обоих. И как бы он ни возненавидел ее за то, что она опять обратится к нему с просьбой, для этой миссии годился один-единственный человек.

— Обычно мне удается распознать беременность. Могу я завтра привести с собой гостя?

— Разумеется. — Дженнет вопросительно подняла черные брови: — Это кто-то, кого я знаю?

— Да, — улыбнулась София, — но он просто мой хороший друг.

Беря со стола с напитками бокал хереса, Мэтью никак не мог избавиться от хмурого выражения на лице. Приглашение от леди Кантуэлл на обед удивило и обрадовало его. Он понятия не имел, как Дженнет удалось получить приглашение от самой старой и самой эксцентричной матроны общества, но полагал, что должен будет поблагодарить Дженнет.

После того как в это утро он воочию увидел ее страсть к покупкам, у Мэтью не было желания даже разговаривать с Дженнет. Джон говорил ему, что отец и брат избаловали Дженнет, и ее поведение в этот день только подтвердило предположение Мэтью, что она легкомысленна и избалованна.

Наблюдая за Дженнет, разговаривавшей с леди Кантуэлл, он заметил, что в ее голубых глазах сверкает что- то, напоминающее негодование, хотя она улыбалась пожилой даме. Леди Кантуэлл взглянула на него, потом на Дженнет, и, наконец, Дженнет кивнула, а леди Кантуэлл, отойдя от нее, неторопливым шагом, тяжело опираясь палку, направилась к нему. Мэтью не знал, сколько ей лет, но полагал, что, вероятно, далеко за восемьдесят. — Вот и вы, дружочек, — заговорила она, подойдя к тому месту, где он стоял. — Добро пожаловать на мою скромную вечеринку.

Скромную? В этот вечер здесь собралось человек пятьдесят, не меньше, а его собственная столовая не вместила бы и половины присутствующих.

— Благодарю вас, миледи, — ответил Мэтью и склонился к ее старческой руке.

— Возможно, — наклонив голову набок, леди смерила его взглядом, — слухи о вас неправда.

— О-о!

— Я не вижу в вас ничего, что мешало бы принимать вас. Не сомневаюсь, что глубоко под маской негодяя скрывается джентльмен. — Провозгласив свое мнение, леди Кантуэлл направилась к другим гостям, отстукивая палкой медленный ритм.

— Она вдова. Пожалуй, в следующие две недели ты сможешь очаровать ее.

Мэтью медленно сжал руки в кулаки.

— Добрый вечер, леди Дженнет.

— Лорд Блэкберн, — кивнула она ему. — Каким образом ты получил приглашение сюда?

— Что ты хочешь этим сказать? — Он резко повернулся полностью лицом к Дженнет. — Разве не ты это устроила?

— Нет, — она удивленно подняла брови, — я не имею никакого отношения к тому, что ты здесь.

— Тогда… как?

Дженнет пожала плечами и улыбнулась, словно старалась не рассмеяться:

— Быть может, леди Кантуэлл ищет следующего мужа?

— Замолчи, — шепотом огрызнулся Мэтью. Он смотрел на ее платье из бархата цвета бургундского и думал, не часть ли оно тех покупок, которые она сделала в этот день. — Между прочим, платье идет тебе.

— Спасибо. Я только надеюсь, никто не заметит, что оно прошлогоднего фасона.

— Совершенно уверен, что никто, кроме тебя, не обратит на это внимания. — Как Мэтью ни старался, он не мог скрыть раздражение в голосе.

— Значит, вы действительно не понимаете женщин, милорд.

— Несомненно, понимаю. — Прежде чем продолжить, он отхлебнул хереса. — Не дай Бог надеть платье больше одного раза. Господи, вдруг кто-то это заметит!

— Ты напыщенный, самовлюбленный человек. — Дженнет, прищурившись, смотрела на него.

— Избалованная, маленькая д…

— Итак, — к ним подошла леди Селби, — пожалуй, мне нужно поговорить с тобой, Дженнет.

— Эйвис, — Дженнет не отрывала от Мэтью горящего взгляда, — думаю, мы можем поговорить позже. Ты прерываешь мою беседу с лордом Блэкберном.

— Да, именно так, — леди Селби улыбнулась им обоим и взяла Дженнет под руку, — пока вы не устроили еще более неприличную сцену, идем сейчас.

— О, Эйвис, прошу тебя! Сколько раз я мешала тебе ссориться с Бэннингом?

— Да, правда, не так уж часто. — Леди Селби насмешливо скривила губы. — И видишь, чем все закончилось.

Тихо усмехнувшись, леди Селби взглянула на Мэтью. Боже правый, ужаснулся он. Эта-женщина, вероятно, думает, что он и Дженнет ссорятся из-за глубоко скрываемого чувства друг к другу. Полнейшая бессмыслица, решил Мэтью. После того как утром он увидел Дженнет в истинном свете, он подавит любое пылкое чувство, какое, возможно, питал к ней.

Единственное, что ему было нужно от Дженнет, — это чтобы она нашла ему невесту. Любая женщина будет лучше легкомысленной эгоистки, которая сейчас отходила от него.

Она не избалованная. Дженнет стояла возле пальмы в горшке, сложив руки на груди, и нисколько не заботилась, что такая поза совсем не подобает леди.

— Леди Дженнет, пожалуйста, по крайней мере, сделайте вид, что вам нравится моя вечеринка.

— Простите, леди Кантуэлл.

Опершись на палку, старая женщина обвела комнату взглядом и остановила его на Мэтью.

— Он…

— Напыщенный, невыносимый, самодовольный…

Кудахтанье леди Кантуэлл прервало тираду Дженнет.

— Я бы сказала, красивый дьявол. Красивый не значит симпатичный, красивый дерзкой красотой. Он немного напоминает мне моего третьего мужа. Тот был…

— Лорд Блэкберн? Едва ли. Прическа у него совершенно не соответствует моде, его волосы можно было бы заплести в косу, одежда помята и, по меньшей мере, два года назад вышла из моды.

— Леди Дженнет, полагаю, проводить вас в столовую должен лорд Блэкберн.

У Дженнет от изумления открылся рот.

— Я… я…

— Я хозяйка этого небольшого мероприятия.

— Но, леди Кантуэлл, это человек, который убил моего жениха, — запротестовала Дженнет.

— Случайно, если мне не изменяет моя старческая память. — В карих глазах леди Кантуэлл блеснуло что-то похожее на насмешку. — Прошло уже много времени, и пора похоронить то происшествие.

Как леди Кантуэлл могла найти что-то смешное в этой истории?

— Да, это был несчастный случай, но большинство людей этого не понимает и…

— И вы, мисс, будете делать именно то, что эта старая дама говорит вам. — Леди Кантуэлл улыбнулась и похлопала Дженнет по руке. — Перестаньте волноваться о том, что думают о вас другие, так жизнь доставляет больше удовольствия.

— Да, мадам. — Дженнет зажмурилась, а леди Кантуэлл медленно отошла от нее.

— Мне весьма определенно было сказано, что я должен проводить тебя в столовую.

Открыв глаза, Дженнет увидела, что Мэтью полным презрения взглядом смотрит на нее.

— Да. Она и мне об этом сообщила.

— Так мы идем? — Он подал ей руку.

Кивнув, Дженнет взяла его под руку и, вдохнув острый запах сандалового дерева, вздрогнула.

— Тебе холодно?

Не смея сказать ему, что его близость вызвала у нее внутри беспокойные чувства, она снова кивнула:

— Вечер прохладный.

— Да, этот год ужасный в смысле погоды.

Во всяком случае, погода была более безопасной темой для разговора, чем ее увлечение покупками или его слишком длинные каштановые волосы. Ей следует держать свои предательские желания под контролем. Почему она не могла чувствовать такого с Джоном? Он, по крайней мере, любил ее, а Мэтью она даже не нравится. Он считает ее просто-напросто избалованной девчонкой. Во всяком случае, Дженнет надеялась, что он собирался сказать «девчонка», а не другое слово на букву «д».

— Как я слышал, завтра вечером в доме леди Элизабет состоится литературный салон, — говорил Мэтью, пока они шли по коридору в столовую.

— Да.

— Хорошо.

— Правда? — напряженным тоном произнесла Дженнет.

— В каком смысле?

— Вчера вечером тебе, кажется, очень понравилась мисс Шелдон. Ты сегодня нанес ей визит? Собираешься ухаживать за ней?

Она говорила как ревнивая мегера, и, когда Мэтью со странной легкой улыбкой взглянул на нее, у Дженнет вспыхнули щеки.

— Слишком много вопросов.

— Можешь попробовать ответить хотя бы на один из них, — натянуто откликнулась она.

— Тогда ответ — «нет».

— Нет, ты не нанес ей визит, или нет, ты не собираешься ухаживать за ней?

— «Нет» на оба вопроса.

— Ты самый непредсказуемый человек из всех, кого я встречала, — пробормотала Дженнет.

Войдя в столовую, они обходили стол, пока не нашли свои именные карточки — рядом одну с другой. Отодвинув для Дженнет стул, Мэтью подождал, пока она займет свое место, и прошел к стулу справа от нее. Пытаясь не замечать его мужской запах, Дженнет здоровалась с теми, кто сидел поблизости. Несколько человек из сидевших за длинным столом смотрели на нее и Мэтью, и у большинства в глазах было сочувствие ее положению.

Дженнет изо всех сил старалась поддерживать разговор с сидевшей слева от нее леди Каролайн, но с каждым куском, который она клала в рот, ее взгляд обращался к Мэтью, и ничто в нем не осталось незамеченным ею — от его длинных пальцев, сжимавших вилку, до улыбки, которую он послал мисс Кулперт.

Когда Мэтью случайно коснулся плеча Дженнет, у нее по руке побежали мурашки. Почему она не может управлять своей реакцией на него? Дженнет ненавидела чувства, которые вызывал в ней Мэтью. Ни один мужчина до него никогда не заставлял ее чувствовать себя такой растерянной.

Даже мужчина, за которого она собиралась выйти замуж.

 

Глава 6

Приглашение на импровизированный литературный вечер у леди Элизабет явилось приятной неожиданностью. Мэтью предполагал, что Дженнет, возможно, знала что-то из ее прошлого, либо его проблема известна леди Элизабет.

На самом деле он надеялся, что верным было первое предположение, а не второе, потому что меньше всего ему нужно было, чтобы все подруги Дженнет знали о его делах. Он в раздражении сжал кулаки, и в этот момент экипаж остановился. Настанет день, когда все это будет позади, его имя вернет себе достойное место, долги будут уплачены и арендаторы спасены — и тогда он сможет вернуть состояние.

Картина того, как все те коробки едва не падают из рук Дженнет, отказывалась покинуть его воображение. Мэтью не мог даже представить, сколько денег она, должно быть, потратила накануне. Гораздо больше, чем он когда-нибудь мог позволить себе, мрачно подумал Мэтью.

Последнее, что ему было нужно или чего он хотел, — это иметь жену, сорящую деньгами, если их у него нет. Он не станет обращать внимание на прилив желания, который накатывал на него, когда Дженнет оказывалась рядом; не замечать ее будет не так уж трудно.

Несмотря на это, за обедом у леди Кантуэлл он не мог отвести взгляд от Дженнет. Она общалась со всеми, кто сидел вокруг них, вовлекала их в светский разговор, и иногда Мэтью даже казалось, что он видит, как ее взгляд обращается к нему.

Глубоко вздохнув и выбросив из головы мысли о Дженнет, он поднимался по лестнице, размышляя, какой прием ожидает его в этот вечер. Открывший дверь пожилой дворецкий протянул руку за визитной карточкой, и Мэтью подал ему недавно отпечатанную карточку со своим новым титулом.

— Проходите, милорд. Леди Элизабет ждет вас. — Распахнув дверь, сухой морщинистый мужчина жестом пригласил его войти. — Они в музыкальной комнате.

Следуя за дворецким, Мэтью восхищался белым мраморным полом и картинами на стене. Когда он приведет в порядок финансы, он вернет своим домам их былое величие. Один написанный маслом пейзаж настолько привлек его внимание, что Мэтью замедлил шаги, чтобы лучше рассмотреть его. Вид реки, протекающей через деревушку, был написан рукой мастера, и Мэтью взглянул на подпись художника, но вместо нее стояли только инициалы «ДМТ».

Услышав голоса и поняв, что они подошли к нужной комнате, Мэтью остановился, а дворецкий с порога объявил о его прибытии:

— Граф Блэкберн.

Несмотря на то, что Мэтью уже много раз это слышал, он никак не мог привыкнуть, что этим почетным титулом представляют его — негодяя, черную овцу в семье и человека, который погубил имя семьи.

— Лорд Блэкберн, добро пожаловать в мой салон, — улыбкой встретила его леди Элизабет.

— Благодарю вас, миледи. Мне чрезвычайно приятно быть здесь. — Он наклонился к ее руке.

Мэтью осматривал комнату, пока не нашел Дженнет, сидевшую возле большого апельсинового дерева. Ее красно-коричневое платье выгодно подчеркивало светлую кожу и темные волосы, и именно ее волосы задержали внимание Мэтью. В этот вечер ее абсолютно черные пряди, собранные на макушке, были украшены белыми жемчужинами. У него пальцы зачесались от желания вытаскивать все шпильки и все жемчужины, пока ее волосы не рассыпятся у нее по спине.

Проклятие! Мэтью тряхнул головой, чтобы избавиться от безумных мыслей. Его тянуло к этой легкомысленной женщине, и с каждым разом, когда он видел ее, тянуло все сильнее. Нужно покончить с этим сумасшедшим желанием, сказал он себе.

Сидевшая рядом с Дженнет София Рейнард держала ее за руку, и что-то шептала ей. Могла ли быть Мисс Рейнард той женщиной, с которой его собирались познакомить в этот вечер? Хотя ее часто видели в обществе леди Элизабет, леди Селби и Дженнет, она, будучи, по слухам, дочерью какого-то никому не известного графа, едва ли могла поправить его репутацию.

Оторвав взгляд от этих двух женщин, он снова оглядел комнату. Присутствовало всего человек двадцать, и Мэтью знал большинство из них. Хотя никто и не подошел к нему, здесь он по крайней мере не чувствовал себя так, словно все, прикрывшись веерами, судачат о нем.

Взгляд Мэтью наткнулся на лорда Сомертона, который, прислонившись к стене, наблюдал за ним, а когда Мэтью неторопливо двинулся к нему, у того на губах появилась ухмылка.

— Знаешь, я был совершенно уверен, что видел уже все, — с усмешкой сказал Мэтью. — Но литературный салон? Здесь ведь не играют.

Я пришел, только чтобы оказать услугу другу, — тихо ответил Сомертон.

— Это должна быть важная услуга, — заметил Мэтью.

— Ты даже не представляешь какая, — проворчал Сомертон.

Мэтью не успел ничего сказать, его остановил раздавшийся позади тихий кашель.

— Лорд Блэкберн, позвольте представить вам миссис Уитмор и ее дочь Сьюзен.

Повернувшись, Мэтью увидел леди Элизабет и вместе с ней еще двух женщин и поклонился каждой леди.

— Рад познакомиться с вами обеими.

— Быть может, вы окажете нам честь и проводите нас к нашим местам? — попросила Сьюзен лишь после того, как получила от матери легкий толчок локтем в бок.

— Сочту за честь. — Он подал руку, и миссис Уитмор уцепилась за нее, как за спасательный трос. Пройдя с ними короткое расстояние до их кресел, Мэтью раскланялся.

— Вы не окажете нам честь сесть с нами, милорд? — обратилась к нему миссис Уитмор.

Мэтью шарил взглядом по комнате, пока не отыскал Дженнет. Она хмурилась, но коротко кивнула ему в подтверждение, что мисс Уитмор и есть та самая женщина. Мэтью подумал: «Очевидно, Дженнет не знает о репутации, которой мисс Уитмор пользуется у определенных мужчин».

— С удовольствием, миссис Уитмор.

Мэтью сел в кресло рядом со Сьюзен и вздохнул. Если он никогда не имел ничего против хорошей музыки, то литературные салоны наводили на него тоску. Сидя в кресле, он провожал взглядом Дженнет, когда она занимала место в первых рядах.

Она не раз оглядывалась на него, но какое ему до этого дело.

Никакого.

Ему нужно сосредоточить весь свой интерес на мисс Сьюзен Уитмор. Но мисс Уитмор, со светло-каштановыми волосами и янтарными глазами, не привлекала его. И дело не в ее внешности. Он слышал, как трое мужчин хвастались тем, что она без особого подстрекательства бросалась прямо к ним в объятия, а Мэтью хотел, чтобы женщина, на которой он женится, оставалась верной ему.

Когда первый автор встал, чтобы прочитать поэму, он почувствовал, как нога мисс Уитмор трется о его ногу. Тяжелый запах ее духов окружил Мэтью как кокон, лишив возможности дышать. Мэтью ужасно хотелось пересесть в другое кресло, но вместо этого он остался сидеть, пойманный в ловушку на весь вечер. Хотя ему нельзя привередничать относительно будущей жены, но он и мисс Уитмор никогда не подойдут друг другу.

Программа вечера шла своим чередом, и с выступлением каждого следующего автора заигрывания мисс Уитмор все сильнее приближались к грани скандала. Она случайно провела рукой сбоку по его бедру, но, к счастью, никто этого не заметил, так как ее юбки скрывали движение.

Когда программа, наконец, подошла к концу, Мэтью, встав, попросил разрешения удалиться, но мисс Уитмор задержала его, спросив с кокетливой улыбкой:

— Лорд Блэкберн, не хотите ли прогуляться со мной по террасе? Там будет еще несколько пар.

— Простите, но мне необходимо поговорить с одним человеком. — Он поклонился и отошел. Ему ни с кем не нужно было говорить, а просто хотелось немного побыть одному без тошнотворного запаха духов.

Выскользнув из комнаты, Мэтью обнаружил дальше по коридору бильярдный зал и, войдя в него и закрыв за собой дверь, вдохнул свежий воздух. Его соблазнило кресло у зажженного камина, и он, опустившись на мягкую кожу, позволил себе закрыть глаза. Честно говоря, ему не следовало оставаться одному в этой комнате. Мисс Уитмор, очевидно, была не из тех женщин, кто постесняется войти.

Звук медленно открывающейся двери заставил Мэтью быстро открыть глаза, и, ожидая увидеть мисс Уитмор, он испустил тяжелый вздох.

— Я помешала?

— О, какой сюрприз! — отозвался он.

— Я должна была предупредить тебя до того… — Дженнет не сдвинулась со своего места у двери.

— Предупредить меня о чем?

— О мисс Уитмор. — Покусывая нижнюю губу, она приблизилась на два шага. — Боюсь, она моя огромная ошибка.

— Вот как? А в чем дело, Дженнет?

— Не могу точно сказать тебе, но, по-моему, она подозрительно охотно согласилась познакомиться с тобой.

— Значит, ты не веришь, что женщина может по-настоящему, хотеть познакомиться со мной? — Он вопросительно поднял бровь.

— Нет, совсем не это, — возразила она, нервно сжимая руки. — Я… я не верю ей. Я пошла сюда за тобой, так как подумала, что она может неожиданно застать тебя здесь одного и попытаться скомпрометировать себя с тобой.

Это уже приходило Мэтью в голову.

— А почему это было бы так ужасно? В этом случае тебе было бы проще сбыть меня с рук, разве ты не согласна?

— Нет.

Он встал и шел по комнате, пока между ними не остался только бильярдный стол.

— Почему тебя волнует, на ком я женюсь, если это будешь не ты? — наклонясь над столом, тихо спросил Мэтью.

— Ты заслуживаешь лучшего, — так же тихо ответила Дженнет, закрыв изумительные голубые глаза.

Никто не заботился о нем уже так давно, что Мэтью не знал, как на это отреагировать.

— Не понимаю.

— Я обещала найти тебе невесту, но уверена, что в любом случае это должна быть достойная женщина, а не та, которая уже носит ребенка.

Значит, слухи о мисс Уитмор оказались правдой, и это еще одна причина вести себя более осмотрительно, выбирая невесту. У самых покладистых женщин, очевидно, были основания для поспешной свадьбы.

Мэтью медленно шел вдоль бильярдного стола, приближаясь к Дженнет, но она, будучи расстроенной, очевидно, этого не замечала.

— Как именно ты определила, что у мисс Уитмор будет ребенок? — поинтересовался он. — Сомневаюсь, что она сама поделилась этой новостью.

— Как я сказала тебе, она проявила слишком горячее желание познакомиться с тобой. Пока я разговаривала с ней и с ее матерью, они все время обменивались друг с другом странными взглядами.

— И отсюда ты сделала вывод, что единственное логичное объяснение этому то, что она беременна? — Мэтью подавил усмешку.

— Нет, — смущенно ответила Дженнет. — Я попросила Софию прийти на сегодняшний вечер, потому что она, как правило, умеет определять такие вещи. Разговаривая с мисс Уитмор, она держала ее за руку и таким образом узнала о ее состоянии.

Выслушав ее бессмысленное объяснение, Мэтью застонал от разочарования. Но все же существовала вероятность, что Дженнет права в отношении мисс Уитмор. Скорее всего, им могут заинтересоваться только те женщины, которым есть что скрывать, только не Дженнет.

У нее есть больше всего причин скрывать тайну… но он ей не нужен.

— Сначала ты заставила меня танцевать с женщиной, чувствовавшей ко мне такое отвращение, что она была едва способна двигаться. Следующая, только что из пеленок, оказалась влюбленной в другого мужчину…

— Мисс Шелдон? — изумилась Дженнет. — Я этого не знала.

— А теперь ты подсовываешь мне женщину, которая, возможно, носит ребенка другого мужчины.

Мэтью все больше охватывало возмущение. Подойдя еще ближе, он поймал Дженнет в ловушку между бильярдным столом и своим телом и, наклонившись, вдохнул опьяняющий аромат ее духов. После удушливого запаха духов мисс Уитмор легкий запах жасмина, исходивший от Дженнет, воспринимался как дуновение летнего воздуха. «Не поддавайся когтям желания» — приказал себе Мэтью.

— Дженнет, ты должна приложить больше старания, — прошептал он ей в самое ухо.

— П-почему? — запнувшись, произнесла она.

— Похоже, ты остаешься моей единственной надеждой.

— Ты сумасшедший!

— Вряд ли. — Он усмехнулся. — Ты должна была бы сопротивляться моему прикосновению.

Он неторопливо обвел пальцем нежный контур ее подбородка. Боже, глупо желать эту женщину так, как он ее желает. Но в ней было все, что Мэтью хотел видеть в женщине. Последнее, что ему следовало делать, — это искушать ее или стоять так близко, что ее грудь почти упиралась в его сюртук.

Он должен отодвинуться… но ноги не слушались его. Сознание того, что нужно отступить, исчезло, на смену ему пришла намного более сильная потребность.

Нет. Мэтью отвернулся от нее. Нужно делать то, что он решил, и не обращать на Дженнет внимания.

Пораженная справедливостью его слов, Дженнет толкнула его в грудь. Три раза она оказывалась между его телом и другим предметом и ни разу не сопротивлялась. Наоборот, она упивалась его запахом и силой его упругого, сухощавого тела, почти касавшегося ее тела. Боже, помоги ей!

— Уверена, ты ошибаешься, — без колебаний заявила Дженнет.

— Ты пытаешься убедить меня или себя? — с усмешкой уточнил Мэтью и, скрестив руки на груди, небрежно прислонился к бильярдному столу.

— Никогда в жизни не встречала таких невыносимых людей.

— Скажи мне, Дженнет, неужели это так ужасно, если нам придется пожениться? Ты не сможешь вытерпеть моих поцелуев?

— Как ты смеешь оскорблять меня таким вопросом? — С горящими от смущения щеками она взглянула в лицо Мэтью.

— Мои извинения, — тихо сказал он.

— Для меня это будет просто невыносимо, — солгала Дженнет, подобно ему, скрестив на груди руки. Она ни за что не позволит ему догадаться, какое воздействие он оказывал на ее чувства.

— Невыносимо? — Он тихо усмехнулся. — Не может быть, чтобы ты на самом деле так думала.

— Совершенно невыносимо, — стояла на своем Дженнет.

— Лжешь, — бросил он, и в его серых глазах вспыхнуло негодование. — Ты не сделала ничего, чтобы найти мне действительно достойную невесту, и тем самым получила возможность оправдать свою совесть, когда окажешься замужем за мной.

— Это полнейшая бессмыслица, — возразила она, от возмущения всплеснув руками.

— Правда? — Мэтью снова шагнул к ней. — Можешь сказать себе, что исполнила свой долг — ты нашла мне несколько подходящих юных леди. Но ты никогда не признаешься в правде — что специально приняла в этом участие, чтобы могла выйти за меня замуж, не чувствуя за собой вины.

— Ты совсем лишился рассудка! — Такая заманчивая мысль никогда не приходила Дженнет в голову.

— Думаешь, я не чувствую такой же вины? — спросил он.

— Тебе не за что чувствовать вину. Ведь это я убила моего жениха.

— Докажи это мне, — тихо сказал он. — Докажи это себе.

— О чем ты? Что доказать?

— Поцелуй меня, Дженнет. — Он стал прямо перед ней. — Покажи мне, насколько тебе будет противно, если придется поцеловать меня.

— Никогда. Мы уже целовались прежде, и ничего. — Она отчаянно лгала, чтобы не поддаться на его провокацию.

— Тот поцелуй можно считать только прикосновением губ. Я говорю о настоящем поцелуе, Дженнет.

— Мне ничего не нужно доказывать тебе. — И ничего не нужно доказывать себе самой. Дженнет догадывалась, каким именно будет его настоящий поцелуй, — определения «отвратительный» и «невыносимый» даже близко не подходили для его описания. Но ей не было необходимости узнавать это снова, она помнила тот поцелуй, каким бы мимолетным он ни был.

Дженнет повернулась, чтобы убежать из комнаты, пока их разговор не приобрел еще более интимный характер, но когда она проходила мимо Мэтью, он, вытянув руку, схватил ее, притянул к себе, и его свирепая улыбка вызвала у Дженнет непроизвольную дрожь.

Невероятно долгое мгновение они смотрели друг на друга, не произнося ни слова.

— Что…

Мэтью губами заглушил ее вопрос — жестокими губами, которые хотели наказать Дженнет за ее ложь. Ей следовало оттолкнуть его от себя, обругать его за нахальство и самоуверенность, и уж совсем нельзя было обнимать его руками за шею и притягивать еще ближе к себе.

Его губы смягчились, поцелуй стал нежнее, отправив ее в пучину божественных ощущений, а когда его ласковый язык скользнул по ее языку, у Дженнет остановилось дыхание. За пять лет ни один мужчина так не целовал ее. Она неуверенно попробовала коснуться языком его языка и узнать секреты его рта. И пока они так интимно знакомились друг с другом, внутри у Дженнет разгорался огонь. Уже много лет она мечтала о его поцелуях.

Мэтью еще крепче прижал ее к своему крепкому телу, и Дженнет, задрожав, застонала. Его руки, скользнув по ее спине, накрыли ягодицы и слегка стиснули их. Даже понимая, что должна прервать поцелуй, Дженнет не делала этого, а лишь с таким же, как у Мэтью, пылом отвечала на его страсть.

Прежде она несколько раз целовалась, но никогда не испытывала такого бурного прилива чувственного желания. У нее возникло невероятное, почти непреодолимое желание развязать его шейный платок, расстегнуть ему рубашку и погладить пальцами его широкую голую грудь.

Невообразимо!

Дженнет оттолкнула его и отвернулась, чтобы Мэтью не мог заметить ярко-красный румянец, окрасивший ее щеки. Как она могла допустить, чтобы все зашло так далеко? Она не нужна этому мужчине — тем более после всего, что причинила ему.

— И как? — шепнул он.

Как? Нахмурившись, Дженнет резко повернулась к Мэтью. Он ожидал от нее отзыва о поцелуях?

— Совершенно невыносимо, — прошептала она и выбежала из комнаты.

Как только дверь за Дженнет закрылась, Мэтью протяжно выдохнул. Что он натворил? Он вовсе не собирался целовать Дженнет в этот вечер, но каждый раз, когда она подходила к нему, он ощущал, как растет его физическое влечение к ней. Впрочем, это не имело никакого значения.

Должна появиться другая женщина, на которой он мог бы жениться: женщина, которая не будет пытаться облегчить его вину за то, что он сделал, женщина, которая не будет смотреть на него виноватыми глазами.

Ему нужно найти веские причины не мечтать о браке с Дженнет. Она транжирка, как его отец и брат. Если они проигрывали деньги, то она растрачивала их на одежду, в которой совсем не нуждалась. Даже мисс Уитмор была лучшим вариантом, чем Дженнет.

Подойдя к двери, Мэтью взялся за медную ручку, но потом замер, возмущенный собственной глупостью. Его совершенно не привлекало воспитывать чужого ребенка как своего собственного, его наследник будет его отпрыском, а не кого-то другого. И ему не нужна женщина, которая будет неверна ему. Возможно, не мисс Уитмор, но почти любая другая женщина прекрасно подойдет ему.

Мэтью знал, что, на ком бы ему ни пришлось жениться, это точно будет не Дженнет.

Задержавшись у двери, он закрыл глаза, и образ Дженнет снова вернулся к нему. Потрясение и желание, отражавшиеся в ее голубых глазах, навсегда запечатлелись в его памяти — так же как ему никогда не забудется вкус ее поцелуя. Ему следовало понимать, что он почувствует, снова коснувшись ее сладостных губ.

Джон рассказал ему о страстной натуре Дженнет, и одно это должно было удержать Мэтью. Ему не нужна женщина, которая так охотно отдалась мужчине, даже если этот мужчина на тот момент был ее женихом. Дженнет должна была потребовать устроить свадьбу как можно быстрее, а не рисковать, растягивая помолвку на шесть месяцев.

Понимая, что все эти безрассудные мысли не имеют никакого значения, Мэтью покачал головой. Он не женится на Дженнет, потому что должна найтись хотя бы одна женщина, которая примет его. Идя по коридору, он услышал сердитые голоса и остановился.

— Зачем тебе нужно, чтобы я это сделал?

Мэтью никогда не был любителем подслушивать, но Сомертон говорил по-настоящему недовольно, а за все те годы, что Мэтью был знаком с ним, такого никогда не бывало.

— Ты просил меня об услуге, которой я никогда никому не оказывала, так что это самое малое, что ты теперь можешь сделать для меня.

Женский голос казался чрезвычайно знакомым, но Мэтью не мог вспомнить, кому именно он принадлежит. Мэтью в задумчивости наклонил набок голову и услышал звук, похожий на стук резко поставленного на стол бокала.

— Хорошо, — отрывисто произнес Сомертон. — Но после того как я это сделаю для тебя, придет время рассказать мне правду. Мне нужно ее имя.

— Ты узнаешь его в должное время, — беспечно ответила женщина, словно ее не пугал гнев Сомертона.

— Нет, София, это время настанет сразу после того, как я сделаю для тебя то, о чем ты просишь.

София? София Рейнард? Подруга Дженнет и популярный медиум, покоривший все высшее общество? Совершенно невероятно, чтобы Сомертон был каким-то образом связан с ней — если только они не были любовниками…

— Энтони, — тихо, но твердо сказала она, — решение принимаю я, а не ты.

— Стерва, — грубо выругался он.

— Да, я такая. И мне, как и тебе, лучше не перечить.

Услышав шаги, Мэтью продолжил свой путь по коридору, чтобы его не застали подслушивающим то, что походило на очень личный разговор.

— Блэкберн, задержись на минутку, — услышал Мэтью, подходя к галерее, где собирался народ, и, обернувшись, увидел Сомертона, с улыбкой направлявшегося к нему.

В Сомертоне не чувствовалось ни малейшего намека на недовольство, он шел неторопливой походкой, и фигура не выглядела напряженной — не было ничего такого, что могло бы навести на мысль, что он только что спорил с женщиной и, как слышал Мэтью, — проиграл спор.

— Зачем я тебе?

— Хочу попросить тебя оказать мне две услуги.

— Правда?

— Не съездишь ли со мной по одному делу? — со своей обычной беззаботностью спросил Сомертон.

— В такой час?

— Да.

Пожав плечами, Мэтью подумал, что, возможно, это как-то связано с разговором между Сомертоном и мисс Рейнард, и ему стало весьма любопытно.

— Хорошо, я не спешу домой.

— Превосходно.

— А вторая услуга?

— Мне нужно, чтобы ты спас меня от меня самого, — загадочно улыбнулся Сомертон.

— Разве такое возможно? — усмехнулся Мэтью.

— Разумеется, нет. Но сегодня я буду у Нортона и проиграю огромные деньги…

— Но я думал, ты всегда выигрываешь.

— Так и есть, — кивнул Сомертон. — Но сегодня я должен казаться в стельку пьяным и терять деньги. Мне нужно, чтобы ты остановил меня и вытащил оттуда, пока я не обвинил кого-нибудь в жульничестве.

— Зачем это все?

— Просто я кое над чем работаю, и мне нужно оценить реакцию одного человека на мое поведение, — весело ответил Сомертон.

— Хорошо, я окажу тебе обе услуги. Но напомни мне еще раз, почему я должен помогать тебе?

— Потому что я помогаю тебе в поисках невесты.

Мэтью едва удержался от смеха: совершенно невероятно, чтобы такой всем известный проходимец, как Сомертон, помогал ему искать невесту.

 

Глава 7

Прислонившись к фонарному столбу, Мэтью не переставал удивляться, зачем они почти в полночь стоят на Мэддокс-стрит. Вокруг не происходило ничего необычного: в богатых домах слуги медленно гасили свечи, и здания погружались в темноту, за исключением борделя на другой стороне улицы, и Мэтью предположил, что их пребывание здесь имеет какое-то отношение к проституткам.

— Значит, ты не можешь сказать мне, зачем мы здесь?

— Сам хотел бы знать, — буркнул Сомертон. — Мне велели приехать сюда и оставаться, пока что-нибудь не произойдет.

— Что именно? — поинтересовался Мэтью.

— Не знаю. Что-то.

— И кто, черт побери, велел тебе это?

— Этого тебе не нужно знать. — Обычный ответ, который давал Сомертон при малейшей попытке вторгнуться в его жизнь.

Мэтью следовало рассердиться, но, зная, какую работу в прошлом выполнял Сомертон, он решил просто не продолжать дальше этот разговор.

— Как долго ты работал на министерство внутренних дел?

— Кто сказал, что я на него работал? — Сомертон, прищурившись, посмотрел на него.

— Просто до меня дошли такие слухи, — небрежно ответил Мэтью.

— Слухи они и есть слухи.

Мэтью вздохнул и заметил, как несколько мужчин выходят из борделя леди Уитли — все знали, что она никакая не леди, но ее заведение было самым приличным в городе. Сомертон с мрачным видом продолжал наблюдать за домом, а затем его внимание привлек стук колес экипажа, останавливающегося дальше по улице.

Мэтью и Сомертон увидели, как слуга открыл дверцу и из ничем не примечательного экипажа вышла женщина в черной накидке с капюшоном.

— Твое задание на сегодняшний вечер связано с ней? — шепотом спросил Мэтью.

— Не уверен, — протянул Сомертон.

Женщина достала несколько свертков из экипажа, слуга сделал то же самое, и затем они с поклажей пошли по тускло освещенной улице. Они положили свертки на крыльцо соседнего с борделем дома, потом слуга торопливо вернулся к экипажу и принес еще коробки.

Что-то в женщине показалось Мэтью смутно знакомым, но он не мог понять, что именно. Он наблюдал, как женщина раскладывала коробки, а потом, когда она повернулась, чтобы спуститься по лестнице, и Мэтью полностью увидел ее, у него перехватило дыхание.

— Что ж, — ухмыльнулся Сомертон, теперь, по крайней мере, цель нашего пребывания здесь ясна.

— Но что же все-таки она здесь делает? — Мэтью и не ожидал ответа на свой вопрос.

Бросившись через улицу, он подбежал к женщине в тот момент, когда она взялась за ручку дверцы экипажа, и повернул лицом к себе.

— Нет, — прошептала Дженнет, — не здесь и не сейчас. Ты все испортишь.

Она забралась в экипаж, и Мэтью последовал за ней. Не обращая на него внимания, Дженнет продолжала смотреть в окошко, и Мэтью, повернувшись, увидел, как слуга постучал в дверь дома, а потом побежал к экипажу. В тот момент, когда он вскочил на свое место, дверь дома отворилась, и появилась невысокая светловолосая женщина.

— Поехали! крикнула Дженнет, откинувшись на подушки из черного бархата.

— Кто эта женщина?

— Моя подруга, Виктория, — ответила Дженнет и, отодвинув занавеску, взглянула в окно.

Виктория? Ну да, мисс Ситон. Женщина, которая заботилась об осиротевших детях.

Но почему Дженнет пряталась от подруги?

Мэтью продолжал смотреть, как мисс Ситон, взяв коробки, провожала взглядом отъезжающий экипаж, и внезапно все понял — коробки были теми же самыми, которые Дженнет накануне несла из магазинов, они предназначались не ей, а сиротам.

Сиротам.

Не ей.

Господи, Мэтью почувствовал себя полным идиотом.

На протяжении двух последних дней он возмущался ее поведением, а она просто покупала одежду осиротевшим детям. Да, решил Мэтью, он определенно круглый дурак.

Наконец Дженнет расслабилась и вздохнула, не представляя, что делать с мужчиной, сидевшим напротив нее. Все годы, когда она к Рождеству привозила одежду сиротам Виктории, никто, кроме Софии, не знал об этом, и она совсем не хотела, чтобы кому-то это стало известно. Покупка одежды детям приносила ей удовлетворение, но ей не требовалось, чтобы восхищались ее благотворительностью, — она предпочитала оставаться неизвестной.

Виктория гордилась тем, что делала для сирот, но не желала брать деньги у своих друзей, хотя, как знала Дженнет, иногда их ей не хватало. Несмотря на то, что в этот раз Дженнет оставила пакеты и коробки на месяц раньше обычного, Виктория, несомненно, поймет, что они к Рождеству.

— Я просто обязан извиниться перед тобой, — тихо сказал Мэтью.

— Да?

— Ты не хочешь облегчить мне задачу. — Наклонившись вперед, он сжал ей руки.

— И за что ты извиняешься? За то, что подумал обо мне плохое? Зато, что назвал меня избалованной? Или за то, что целовал меня без разрешения?

— Я никогда не буду извиняться за то, что целовал тебя.

От его чувственной улыбки у Дженнет в груди громко стучало сердце, и она просто молча смотрела Мэтью в лицо. Полумрак экипажа не позволял ей хорошо его видеть, но Дженнет и с закрытыми глазами могла видеть каждую черточку его лица. Она с удовольствием нарисует его или, еще лучше, напишет маслом его портрет. Угольный карандаш никогда не сможет ни отобразить рыжие пряди в его темно-каштановых волосах, ни передать цвет его глаз — цвет штормового неба.

— Но я обязан извиниться за то, что подумал о тебе плохое. Мне и в голову не пришло, что все те веши, ты покупала для сирот.

— Ты даже не спросил. Ты просто решил, что я все покупаю для себя.

— Я совершил ужасную ошибку. — Мэтью уставился в пол экипажа. — Прощу тебя, прими мои искренние извинения.

Ей немножко хотелось и дальше подразнить его, но Мэтью говорил честно, и Дженнет сказала:

— Извинения приняты.

— Почему ты просто не сказала мне, что делаешь? — тихо спросил он.

— Я покупаю детям одежду не ради того, чтобы все хвалили меня зато, что я стала такой щедрой.

— Тогда почему ты это делаешь?

— Потому что дети должны носить приличную одежду. Потому что Виктория — моя близкая подруга и из гордости не возьмет у меня деньги. — Дженнет помолчала и шепотом добавила: — Потому что это нужно делать и у меня есть возможность это делать.

— И тебе не важно, что думают о тебе люди, — кивнул Мэтью.

Если бы он только знал, насколько ошибочно его высказывание.

— Если им хочется считать меня беспечной транжиркой, пусть считают. Я знаю правду.

— Теперь и я знаю.

— Но не потому, что я решила рассказать тебе, — напомнила ему Дженнет.

— Мне не следовало садиться сюда, — тихо сказал он.

Не следовало, но Дженнет не хотелось, чтобы он вышел прямо в этот момент.

— Мы можем проехать еще немного. Мать знает, где я, и не станет слишком беспокоиться, если я задержусь немного дольше обычного.

— Кто-нибудь может увидеть нас. — Он слегка стиснул ей руки.

— Верно, но сейчас очень темно.

— Слуги могут распустить сплетни.

— Никогда.

— Понятно. Неужели после того, что я сказал о тебе, ты сможешь оставаться в моем обществе хоть на минуту дольше, чем необходимо?

Дженнет закусила губу, чтобы не выложить ему; что на самом деле его общество доставляет ей удовольствие, во всяком случае, когда он не считает ее плохой. Его резкий тон принес ей чувство спокойствия и безопасности.

Рядом с мужчиной, который мог погубить ее и ее семью, она чувствовала себя в безопасности — нелепая мысль!

— Тебе понравился литературный салон? — спросила Дженнет, оставив его вопрос без ответа.

— Совершенно не понравился. — Выпустив её руки, Мэтью с улыбкой откинулся назад. — Удушливый запах духов мисс Уитмор и ее неприличные заигрывания…

— Она заигрывала на виду у всех?

— Очень хитро. Сомневаюсь, что кто-то заметил.

— Ты же заметил! — Дженнет с досадой скрестила руки на груди. Ей следовало принять меры, чтобы помешать их знакомству, когда София подтвердила, что секрет мисс Уитмор — правда.

— Трудно было не заметить, как ее рука скользит по моему бедру.

— Она это делала? Там, где любой мог заметить?

— Ну да. Однако ее юбки скрывали нежные движения руки, — добавил Мэтью охрипшим голосом.

— И ты, полагаю, не сделал ничего, чтобы, остановить ее?

— Если бы я это сделал, люди могли бы заметить.

Почему от мысли о том, что мисс Уитмор касалась Мэтью, Дженнет почувствовала укол в сердце?

— Да, конечно, — согласилась Дженнет, хотя хотела, чтобы он вообще не дотрагивался до мисс Уитмор.

— Итак, теперь, когда мы знаем, что мисс Уитмор не подходит, кто будет следующей? — весело спросил Мэтью.

Следующей? Дженнет даже не думала, кого еще можно попросить, — она связывала все надежды с мисс Шелдон и мисс Уитмор.

— Я скоро дам тебе знать, — немного помолчав, ответила она.

— Значит, ты даже не представляешь, кто будет следующей? — У него вырвалась тихая усмешка.

— Нет. — Дженнет выдохнула сдерживаемый воздух. — Я думала, найдется больше женщин, интересующихся твоим титулом, а не твоей репутацией.

— Но теперь, как я вижу, ты полностью понимаешь мое бедственное положение.

— Я всегда это понимала, — тихо пробормотала Дженнет. Она никогда ни минуты не сомневалась в том, как общество отнесется к смерти Джона, но, оказавшись подлой трусихой, позволила Мэтью взять ответственность на себя.

— Теперь мне пора, — сказал он, бросив быстрый взгляд в окно. Он постучал кучеру и, когда экипаж остановился, взялся за ручку дверцы. — Пожалуйста, дай мне знать, если найдешь еще женщин для знакомства со мной. Или сообщи дату, когда хотела бы обвенчаться.

Прежде чем Дженнет нашлась что ответить, он спрыгнул на землю и закрыл дверцу. Самодовольный наглец! Она еще покажет ему! Она найдет для него самую великолепную женщину!

Дженнет с любопытством смотрела, куда он отправится в такой час. Мэтью вошел в здание, и у нее оборвалось сердце — это было игорное заведение, значит, он действительно игрок, как и его отец.

Следующим утром Дженнет, сидя за столом у себя в спальне, составляла список возможных невест Мэтью. После серьезных размышлений она остановилась на трех женщинах. Каждая леди отвечала его особым требованиям, и Дженнет надеялась, что женщины согласятся на знакомство.

Покончив со списком, она взяла в руки угольный карандаш, дала волю воображению, и рука начала послушно отображать ее мысли: губы, жесткие и одновременно нежные, как бархат, не слишком пухлые, но и не тонкие; подбородок, выражающий упорство и мягкость.

— Интересный рисунок, моя дорогая девочка.

Дженнет вздрогнула и, подняв взгляд, увидела, что мать смотрит на ее рисунок, содержащий только губы и подбородок.

— Мама, что это ты сегодня потихоньку крадешься и пугаешь меня?

Ее мать придвинула к Дженнет стул и, выразительно подняв бровь, взглянула на дочь. О, это выражение Дженнет было знакомо.

— Дженнет, ты немного беспокоишь меня.

— Неужели?

— Да. Ты не такая, как всегда. Последнее время ты выглядишь растерянной, как будто о чем-то думаешь, но не можешь об этом сказать. — Она снова взглянула на бумагу. — Может быть, ты думаешь о мужчине?

— Нет, мама. — Дженнет быстро засунула лист под стопку других и положила сверху руки. — Ты ошибаешься. Я занимаюсь тем, что помогаю другу, и это все.

— Я слышала об этом.

— Слышала? — удивилась Дженнет.

— Бэннинг все рассказал мне о незваном госте, явившемся на бал в честь твоего дня рождения. Быть может, те губы, которые ты спрятала, принадлежат ему? — Мать понимающе посмотрела на нее.

— Нет, — слишком поспешно ответила Дженнет.

— В высшем свете есть мужчины и гораздо хуже, чем лорд Блэкберн, гораздо хуже, — мягко сказала ей мать.

Понимая, что следует притвориться возмущенной, иначе никто никогда не поверит ей, Дженнет со скрипом отодвинула стул и встала.

— Не могу поверить, что ты думаешь, будто я могу чувствовать симпатию к этому человеку. Ничего такого нет.

— Сядь, Дженнет, — приказала ей мать. — Я, как никто другой, знаю, что нельзя верить этому притворному гневу. Ты, Джон и Блэкберн были очень дружны. То, что ты выбрала Джона, совсем не означает, что ты не можешь чувствовать что-то…

— Мама, у меня нет никаких чувств к Блэкберну.

Несколько мгновений мать пристально всматривалась в нее, а потом коротко кивнула:

— Хорошо.

Медленно вернувшись на свое место, Дженнет уперлась взглядом в лежавшие на столе листы бумаги.

— Мама, когда ты поняла, что влюблена в папу?

— О Боже! — прошептала ее мать. — Что ж, большинство людей не поверит, но я знала это почти с самого начала. Это невозможно объяснить, но разве в любви когда-нибудь можно что-либо объяснить? Он был намного старше меня, но все же с самого первого раза, когда я танцевала с ним, я знала, что буду его женой.

— Тебя… тебя влекло к нему физически? — несмело спросила Дженнет.

— Очень.

— Думаешь, можно испытывать физическое влечение к мужчине без любви к нему? — Дженнет взглянула в глаза матери, такие же голубые, как у нее самой.

— Думаю, такое, к сожалению, вполне возможно. — Мать ласково похлопала дочь по руке. — Но это не означает, что нужно поддаваться таким чувствам.

— Я это понимаю, мама. Меня просто смущает все, что касается его. Я не люблю ею. Нет. Но… — Замолчав, Дженнет смотрела в окно, но не видела ничего, кроме образа Мэтью: выражение отчаяния у него в глазах, когда он говорил о своих возможных невестах, и желание, когда он целовал ее.

— Но когда он смотрит на тебя, твои внутренности превращаются в кашу, и ты ясно ощущаешь какую-то непонятную боль в животе.

— Да!

— Похоть, — тихо сказала мать, покачав головой.

— Похоть? — Дженнет придвинулась ближе к ней. — Я думала, только у мужчин бывает такое чувство.

— К сожалению, нет. И именно поэтому столько вдов лишаются своего доброго имени.

— Я не хочу испытывать к нему похоть.

— Такие вещи от нас не зависят. Все сводится к тому, как мы себя ведем.

— Но ты же не веришь, что я буду вести себя, подчиняясь таким чувствам, правда? — Дженнет, широко раскрыв глаза, смотрела на мать.

— Нет, дорогая, — улыбнулась ей мать. — Ты не вела себя так с Джоном, так почему поведешь себя так сейчас?

Дженнет кивнула. Но единственная причина, почему она никогда не подчинялась своим чувствам к Джону, заключалась в том, что она никогда не испытывала с ним таких странных ощущений. Его поцелуи были приятными, но не горящими от страсти, и даже в то время она задумывалась, какими были бы поцелуи Мэтью. Но если она расскажет об этом матери, то лишь заставит ее напрасно волноваться.

Дженнет не собиралась руководствоваться своими чувствами к Мэтью, даже если его поцелуи вызывали ощущения, о которых можно только мечтать. Она найдет ему жену и потом, освободившись от своего прошлого, сможет жить во Флоренции.

Однако каждый раз, когда Дженнет думала о Флоренции, у нее сжималось сердце. На самом деле ей совсем не хотелось уезжать, но остаться она не могла. Мэтью дал ей пять спокойных лет, чтобы она могла радоваться жизни и получить наследство. Ради нее он покинул общество, и теперь пришла его очередь стать счастливым.

Во всяком случае, таков был ее план. Видя, как общество презирает его, Дженнет сомневалась, что ее отъезд принесет какую-то пользу, если только до того она не расскажет всем правду. Но если она это сделает, то уже никогда не сможет вернуться, потому что, несомненно, назначат новое расследование, а во время первого она лгала.

— Дженнет?

Она оглянулась и увидела, что мать с тревогой смотрит на нее.

— Прости, я задумалась.

— Я так и поняла. Я трижды окликнула тебя по имени.

— О-о! — Дженнет почувствовала, что краснеет.

— Интересно, не кажется ли тебе, что Блэкберн использует эту затею с его женитьбой, чтобы попытаться ухаживать за тобой?

— Ухаживать за мной? С какой целью?

— Перечислить причины? — Она многозначительно подняла бровь. — Деньги, положение, репутация, не говоря уже о том, что ты красивая женщина.

Но Дженнет просто отмахнулась от матери. Мысль о том, что Мэтью наносит ей визит, чтобы сделать предложение, относилась к разряду мечтаний. Если пять лет назад он и мог бы ухаживать за ней, то сегодня — нет.

— Это невероятно, мама. После всех пересудов о том, что он убил Джона из-за того, что любил меня? Сплетники окончательно уничтожат его.

— Возможно, — протянула ее мать. — И все же помни, что я сказала: есть более плохие мужчины, которые могут проявлять интерес к тебе.

Мэтью закончил укладывать те немногие вещи, которые понадобятся ему в течение недельного загородного приема в имении лорда Астона в Суррее. Запихивая в саквояж шейный платок, он размышлял о том, как именно Дженнет удалось сделать такой удачный ход. Лорд Астон был одним из столпов общества, и если на этой неделе все пойдет хорошо, репутация Мэтью повысится на пару пунктов, так что его, возможно, станут принимать.

Мэтью предполагал, что Дженнет собирается представить ему нескольких женщин, но если всего пару дней назад он стремился к этому, то теперь, после их поцелуя, сомневался, что какая-то другая женщина удовлетворит его.

Он хотел Дженнет.

Однако каждый раз, когда он думал, как сильно хочет ее, на него снова обрушивалась его вина. Если бы только в утро того дня он не сказал ей о своих чувствах, если бы только не поцеловал ее тогда, если бы только Джон вел себя более сдержанно с другими женщинами! Мэтью никогда бы не заговорил с Дженнет, если бы был уверен, что Джон может сделать ее счастливой.

Проклятие! Он полностью запутался. О браке с Дженнет не могло быть и речи, она никогда не согласится стать его женой. Между ними всегда будет стоять смерть Джона, невидимой преградой отделяя, их друг от друга.

— Черт возьми, приятель, ты еще не готов?

Обернувшись, Мэтью увидел Сомертона, стоявшего на пороге его спальни.

— Я был вынужден рассчитать своего камердинера, так что мне приходится самому укладывать вещи.

— Я так и понял. Полагаю, ты и дворецкого тоже отпустил? Я вошел сам, и любой может войти и ограбить тебя.

— И что именно они возьмут? — горько усмехнулся Мэтью, жестом обводя пустую комнату.

— Хм… понимаю тебя.

— Добро пожаловать в мир нищего дворянства, — саркастически объявил Мэтью.

— Это ненадолго. — Уголки губ Сомертона медленно приподнялись в улыбке. — У меня такое предчувствие, что на этой неделе готовится произойти нечто особенное.

— Для тебя — возможно, но я сомневаюсь, что что-то интересное припасено для меня.

— Да, это будет интересным для меня. Ожидается присутствие леди Гринли. Это вдова, которая искренне тоскует по своему мужу. Во всяком случае, по одной его части.

— Что ж, наслаждайся.

— У тебя осталось всего несколько недель, — Сомертон покачал головой, — и эта неделя преподнесет тебе что-то неожиданное.

— Посмотрим.

— Мы едем?

Мэтью кивнул, радуясь, что Сомертон предложил ему ехать вместе с ним. Только Сомертон знал истинную картину ужасающего состояния его финансов. Игорные долги отца и брата заставили Мэтью продать всех лошадей, за исключением одной, и распустить всех слуг, кроме одного повара.

— Леди Дженнет составила список подходящих леди, которые будут присутствовать на этом мероприятии? — поинтересовался Сомертон, беря с кровати саквояж.

— Я два дня с ней не разговаривал. Она лишь пожевала убедиться, что я действительно прибуду на этот прием.

— Ты лишил ее дара речи? — хмыкнул Сомертон. — Не думал, что такое возможно.

— Никто не способен совершить такой подвиг, — подавив смех, отозвался Мэтью. — Она высказывает свое мнение, невзирая на последствия.

— Однако это избавляет от необходимости пытаться угадать, какая ложь прячется в голове женщины.

Спускаясь по расколотым мраморным ступенькам, Мэтью держался за перила, а оказавшись внизу, носовым платком вытер руки от пыли.

— Ты не рассказал, как именно получил приглашение на этот загородный прием. Или ты решил проникнуть туда своим обычным способом? — поинтересовался Мэтью, запирая за ними дверь.

— На самом деле чрезвычайно странным образом: два дня назад приглашение оказалось на моем крыльце. Вероятно, леди Дженнет решила, что ты, возможно, захочешь иметь рядом человека с сомнительной репутацией.

— Но как она это организовала? — Мэтью нахмурился, а Сомертон рассмеялся.

— Через леди Элизабет, естественно, — сказал он, когда за ними закрылась дверца экипажа.

— Но, как?

— Леди Астон — сестра леди Элизабет.

Теперь все заняло свои места. Однако Мэтью до сих пор не мог понять, почему Дженнет не добавила леди Элизабет к списку подходящих ему женщин. Леди Элизабет была дочерью герцога — отсюда ее огромное приданое, и, даже, несмотря на огненно-рыжие волосы и рассыпанные по переносице веснушки, она была привлекательной. Пожалуй, нужно расспросить о ней Дженнет, решил Мэтью.

— Ты что-нибудь еще слышал о Блэкберне? — Длинными пальцами Ванесса поглаживала по груди любовника, барона Хантли, дьявольски красивого, но не самого желанного. Однако если понадобится, он мог послужить великолепным орудием мести.

— Я видел его на литературном салоне леди Элизабет. — Хантли погладил Ванессу по голому заду.

— Вот как?

— М-м-м… — протянул барон, покусывая ее плечо. — Мисс Уитмор устроила настоящий спектакль, и только что не садилась ему на колени. Но я достоверно знаю, насколько испорчена эта девчонка.

— Хватит. — Ванесса повела плечом, чтобы избавиться от его мокрых губ.

— Никогда не встречал более покладистой девицы. — Он взглянул на Ванессу вспыхнувшими карими глазами. — Я взял ее на балу у Истона, прямо в каморке дворецкого, и определенно был не первым.

Прекрасно, с улыбкой подумала Ванесса. Когда маленькая мисс Уитмор выйдет замуж за Мэтью, он поймет, на ком именно женился, и прибежит обратно к ней, к Ванессе. Если Ванесса и не выйдет за него замуж, то Мэтью обеспечит ей наряды и хороший дом. Это было не совсем то, чего хотелось Ванессе, но она всегда была здравомыслящим человеком, нужно только заполучить его к себе в постель.

— Совершенно уверен, что Блэкберн видел ее насквозь, — продолжал Хантли.

— Да? — Ванесса застыла. — Почему ты так думаешь?

— Нельзя было не заметить, что он скрылся в бильярдной. А через несколько минут за ним последовала леди Дженнет. — Хантли нагнул голову к груди Ванессы, но Ванесса его оттолкнула.

— Леди Дженнет Селби?

— Да. Сестра графа.

— Я прекрасно знаю, кто она. Я хочу знать, зачем она пришла в бильярдную, когда там был Блэкберн.

— Не знаю, — пожал плечами Хантли и запечатлел слюнявый поцелуй у нее на шее, — Ходят слухи, что она чем-то помогает ему. Начинает пресекать всякие разборы о том, что он сделал с ее женихом, и прочее.

Ванессу охватила паника. Независимо от того, признался Мэтью в этом или нет, он любил леди Дженнет, и Ванесса это понимала, хотя он сказал ей только о своем влечении к Дженнет.

Единственное, в чем могла леди Дженнет помогать Мэтью, — это в поисках невесты. В голове Ванессы завертелись различные вопросы. Почему Мэтью согласился, чтобы Дженнет помогала ему? Возможно, это была ее идея, способ не позволить ему раскрыть правду о ней?

Конечно, Дженнет принадлежала к тому типу женщин, которые могут влюбить в себя любого мужчину, однако Ванесса ни за что не допустит, чтобы Мэтью снова поддался чарам Дженнет. Ванесса могла смириться с женитьбой Мэтью, но она понимала, что он никогда не вернется к ней, если будет любить свою жену, а Дженнет он будет любить.

Нужно найти способ помешать им.

Ванесса притягивала Хантли к себе, пока ее твердые соски не уперлись ему в грудь, а потом дотянулась рукой до его возбужденного члена, вызвав у Хантли стон.

— Дорогой Хантли, — прошептала она, водя кончиками пальцев по его стволу.

— Что? — простонал он.

— Хочу попросить тебя об одолжении. — Ванесса сомкнула руку у головки его пениса и повела ее вниз.

— Все, что хочешь, — прохрипел он.

— Хочу, чтобы ты соблазнил женщину.

 

Глава 8

Дженнет испустила болезненный вздох, когда ее ноги, наконец, снова коснулись земли. Большую часть дня она провела в карете, и теперь руки и ноги у нее затекли, спина болела, а в голове стучало. Она мечтала лишь о теплой ванне, о чашке чаю и о чуточке спокойствия. Она ехала в карете вместе с матерью, Бэннингом и Эйвис, и путешествие показалось ей бесконечным.

Несчастная Эйвис не могла путешествовать без того, чтобы ее не тошнило. И, наблюдая за тем, как недавно обвенчавшаяся пара держится за руки и шепчется по секрету, Дженнет чувствовала, как ее тоже начинает мутить. Каждый раз, когда из-за Эйвис приходилось останавливаться, Бэннинг был рядом с женой и утешал ее.

Они нежно любили друг друга.

Дженнет так безумно хотелось и для себя такой же любви, что ее сердце пронзала боль.

— Пойдем, Дженнет, — нетерпеливо окликнула ее мать. — Леди Астон ожидает нас.

— Знаешь, перед тем как встретиться с ней, мне нужно принять ванну, — возразила Дженнет. — Я вся покрыта пылью.

— Разумеется, но мы должны просто поздороваться с ней.

По дорожке, посыпанной гравием, который хрустел под ногами, Дженнет в конце их небольшой группы пошла к особняку. При их приближении большие деревянные двустворчатые двери дома широко распахнулись, и гостей встретил дворецкий в парадной ливрее и напудренном парике. Бэннинг протянул ему визитную карточку, дворецкий слегка склонил голову и, отступив в сторону, пропустил их внутрь.

Дженнет никогда не была в доме леди Астон и, честно говоря, почти не знала эту женщину. Джейн была на десять лет старше Элизабет и к тому времени, когда Дженнет стала приходить в гости к подруге, уже покинула родительский дом.

— Добро пожаловать в наш дом, лорд и леди Селби. Дженнет увидела женщину лет тридцати пяти, которая с надменным видом смотрела на них с верхней площадки широкой лестницы. Заметив, как мать слегка вздрогнула, Дженнет подумала, что, возможно, это вызвано тем, что теперь она вдовствующая леди Селби, и, желая немного успокоить мать, сжала ей руку, а мать в ответ понимающе похлопала дочь по руке.

— И конечно, вдовствующая леди Селби и леди Дженнет, добро пожаловать в мой дом. — Леди Астон медленно спускалась по ступенькам и, скривив губы, разглядывала Дженнет.

— Спасибо, что пригласили нас, — отозвалась мать Дженнет несвойственным ей тихим голосом.

— Я поместила вас вместе. Полагаю, вам не хотелось бы оставлять дочь одну. — Леди Астон сделала знак лакею.

У Дженнет непроизвольно открылся рот, ей захотелось поставить на место эту женщину, но мать сильно стиснула ей руку.

— Благодарю вас, леди Астон, за заботу о благополучии моей дочери.

— Мы, матери, должны присматривать за своими детьми, — натянуто улыбнулась леди Астон.

Дженнет не понравилась враждебность этой женщины, и она не могла понять, почему леди Астон так откровенно невзлюбила ее. Но этот вопрос ей придется отложить до тех пор, пока она не сможет задать его матери без посторонних.

Следуя за лакеем, Дженнет поднялась по лестнице и пошла по роскошному коридору. На ее вкус, дом был слишком мрачным: на стенах висели картины в массивных позолоченных рамах, огромные окна были закрыты тяжелыми бархатными шторами ужасной расцветки, почти не пропускавшими дневной свет.

— Ваша горничная сейчас будет здесь с вашим багажом, — доложил лакей, открыв дверь в их комнату, и сразу же исчез, закрыв за ними дверь.

— Унылая комната, — покачала головой Дженнет, а мать строго посмотрела на нее.

— Даже не думай обновлять дом этой женщины.

— Почему у нее настолько отсутствует вкус? — Дженнет плюхнулась на ближайшую к окну кровать. — Чем, по ее мнению, я буду заниматься, находясь здесь? Стараться скомпрометировать себя? Пользоваться за обедом не той вилкой? Эта женщина ужасно относится к нам обеим.

— Дорогая, к тебе это не имеет никакого отношения, — ответила ей мать, выразительно изогнув темные брови, а потом сжала губы и, сняв шляпу, бросила ее на кровать.

— Вот как? А что сделала ты, чтобы так разозлить эту леди?

— В двадцать один год она была безумно влюблена в твоего брата. Ему тогда было восемнадцать, и он совсем не был готов жениться, но она решила скомпрометировать себя, чтобы вынудить его на брак.

— И что произошло? — Чтобы не рассмеяться, Дженнет прикрыла рот рукой.

— Я подслушала, как она обсуждала свой план с близкой подругой. Она намеревалась устроить так, чтобы подруга застала их вместе, но я вместо Бэннинга отправила к ней лорда Астона.

— Мама!

— Когда у тебя будут дети, ты поймешь, что мать готова сделать все, чтобы защитить их, — отмахнулась от нее мать.

Правда, на данном этапе своей жизни Дженнет сомневалась, что у нее когда-нибудь будут дети; по мнению большинства, она и сейчас уже никого не могла заинтересовать, а к тому времени, когда она устроит свою новую жизнь во Флоренции, ей будет уже под тридцать. Многих ли мужчин привлечет такая старуха? Они ищут в жены молодых леди, способных продолжить род.

Бывали дни, когда Дженнет жалела, что не позволила Джону более интимных отношений с ней, чем били между ними. А теперь, должно быть, уже поздно. Неужели она так и умрет невинной старой девой?

Почему эта мысль внезапно заставила ее подумать о Мэтью? И, что еще хуже, Дженнет вспомнила бархатную мягкость его языка, ласкавшего ее язык, и прикосновение его больших рук, накрывших ее ягодицы и плотно прижавших ее бедра к его мужскому естеству.

Нельзя допускать эти крамольные мысли, сказала себе Дженнет. Она никогда не будет с Мэтью, он игрок, и ее деньги утекут как вода.

Мэтью растянулся на мягкой кровати, радуясь отдельной комнате. После того как он провел несколько часов в экипаже с Сомертоном, ему хотелось побыть одному. Сомертона нельзя было назвать болтуном — скорее, наоборот, но мертвая тишина в экипаже оказалась удушающей и гнетущей.

Однако она дала Мэтью время думать и гадать, кому Дженнет представит его на предстоящей неделе. Любой леди он будет уделять все свое внимание и не позволит себе никаких эротических мыслей о Дженнет.

О Дженнет не может быть и речи.

Она навсегда останется женщиной Джона. Хотя они все были друзьями, Мэтью всегда знал, что она отдает предпочтение Джону. Джон обладал титулом и со временем должен был унаследовать земли и состояние, а Мэтью был вторым сыном без всяких перспектив. У Джона были светлые волосы и голубые глаза, и Дженнет любила его, они хотели друг друга, а Мэтью и пять лет назад был лишним.

Он ужасно завидовал отношениям Джона и Дженнет и знал, что Джон не идеальный мужчина для Дженнет. Но в тот день Мэтью потерял двух своих друзей.

Его размышления прервал стук в дверь.

— Да?

Мэтью сел, ожидая, когда откроется дверь, но вместо этого из-под двери появился листок бумаги. Подойдя, он поднял его и быстро прочитал записку.

«Мне нужно поговорить с тобой наедине. Жди меня в парке через пять минут.

Д.».

Подошло время узнать, кому она собирается представить его в этот вечер. Мэтью подошел к зеркалу и, руками зачесывая назад волосы, обнаружил, что ему просто необходимо постричься. Обычно эту процедуру выполнял его камердинер — еще один момент в жизни, которого он лишился из-за пристрастия отца к игре.

Расправив шейный платок и сюртук, Мэтью отправился в парк. Дул неприятный ноябрьский ветер, и Мэтью пожалел, что не взял с собой теплое пальто. Разыскивая Дженнет, он брел мимо увядших цветов по шуршащим под ногами опавшим сухим листьям. Впереди Мэтью увидел небольшую самшитовую беседку и в ней Дженнет, которая сидела на скамье, завернувшись в свою черную шерстяную накидку.

Она выглядела невинной и, когда посмотрела на него, показалась ему несчастной, ее изумительные голубые глаза были полны страдания.

— Что случилось, Дженнет?

Она нахмурилась, но потом улыбнулась:

— Ничего. Просто здесь очень холодно.

— Зачем ты хотела встретиться со мной?

— Здесь находятся три леди, которым ты, по-моему, сможешь понравиться.

Может понравиться?

— И кто они?

— Леди Анна Грейндж, мисс Мэри Марстон и мисс Оливия Смайт-Тейлор.

— А как насчет леди Элизабет?

— Леди Элизабет? — Дженнет резко вскинула голову.

— Да. Она твоя подруга, насколько я знаю. — Скрестив на груди руки, Мэтью смотрел на Дженнет. — И не замужем.

В солнечном свете, пятнами пробивавшемся сквозь деревья, было видно, как побледнело ее лицо.

— Я не думаю, что она подходящая для тебя женщина. Мэтью охватило негодование.

— Значит, вполне допустимо сводить меня с любой ничего не подозревающей леди, чтобы только она не была твоей подругой.

— Как ты смеешь предполагать такие отвратительные вещи? — Дженнет вскочила и уперлась руками в бедра.

— Тогда почему?

— Я не имею права говорить, — медленно ответила она. — Она специально сказала тебе, что не хочет, чтобы я ухаживал за ней? — потребовал ответа Мэтью.

— Нет… — Она сникла. — Мэтью, это не то, что ты думаешь.

— Правда?

— Обещай, что не скажешь никому то, что я сейчас сообщу тебе. — С мольбой в глазах Дженнет посмотрела на него, и он понял, что готов согласиться на все.

— Хорошо.

— Отец не включил ее в завещание, — прошептала Дженнет, глядя в землю.

— Почему?

— Она никогда не говорила никому из нас, — покачала головой Дженнет, пожав плечами, — Я знаю, что у нее есть приданое, но оно невелико.

— У герцога огромное состояние, и не могу поверить, что оно все распределено, — заметил Мэтью.

— Я знаю. Он вместе с Бэннингом участвовал в каких-то деловых операциях. Брат сказал мне, что одни те операции могли обеспечить Элизабет более чем достаточно денег на всю ее жизнь. Но вместо этого у нее есть лишь скудное содержание.

— Тебе известно, сколько это? — Мэтью сел на скамейку, где до этого сидела Дженнет.

— Прости? Не понимаю.

— Дженнет, все очень просто. Сумма, достаточная для меня, может сильно отличаться от той, что достаточна для тебя.

— Совершенно верно.

Взглянув ей в лицо, Мэтью увидел, что она не поняла, что он хотел сказать.

— Я имею в виду, что тебе может требоваться больше.

— Не могу поверить, что ты это сказал.

— Сказал. — Наклонив голову набок, он смотрел на Дженнет. — Того, что ты потратила на тех сирот, вполне хватило бы, чтобы заплатить большую часть моих долгов.

— Очень сомневаюсь.

— Ты привыкла к гораздо более высокому уровню жизни, чем у меня, особенно в моем нынешнем положении. Все, что мне нужно, — это женщина, которая сможет помочь мне погасить долги отца и спасти арендаторов от разорения. Очень надеюсь, что следующий год будет для них более удачным, и они снова смогут заплатить за аренду.

— Они не расплатились за аренду?

— Как я мог вырвать кусок у них изо рта?

* * *

Дженнет в удивлении уставилась на него. Большинство людей, оказавшихся в положении Мэтью, заставили бы арендаторов расплатиться или выгнали. Из-за ранних холодов в этом году большинство урожая пропало, и даже арендаторы Бэннинга попросили отсрочить оплату аренды. Ее брат предоставил им кредит, чтобы поддержать их, но он мог себе это позволить. У Мэтью на такую щедрость средств не было.

— Прости, я тебя недооценивала. — Похоже, она недооценивала его больше, чем кто-либо другой.

— Это не твоя вина. Возможно, мне следовало выгнать моих арендаторов и сдать землю другим. — Он покачал головой.

— Но ты не смог этого сделать, — прошептала она. — Мэтью опять оказался более достойным человеком, чем она.

— Нет, не смог. Какая из трех леди будет, по-твоему, самой подходящей кандидаткой? — кашлянув, спросил он.

— Мисс Мэри Марстон, — не задумываясь, ответила Дженнет. — Ее родители решили, что им необходимо улучшить свое положение в обществе. Мэри очень хорошо принимают, даже лучше, чем ее родителей, но она еще не привлекла взгляд ни одного титулованного джентльмена. Ее сестра недавно обручилась с виконтом Эллори.

— Ты считаешь, что ее репутация лучше моей? — спокойно спросил он.

— Ее мать — дочь виконта, — кивнув, пояснила Дженнет. — Она вышла замуж по любви, но это неравный брак. — А отец Мэри был человеком, способным строго следить, чтобы Мэтью не проиграл состояние Мэри.

Тем не менее, это был на самом деле ужасный день для Мэтью, если графу приходилось опускаться до такого низкого уровня, как дочь банкира.

— Ну что ж, хорошо. Я с удовольствием познакомлюсь сегодня вечером с мисс Марстон.

— Я организую представление.

Дженнет заметила, что он смотрит на нее бездонными серыми глазами, и почувствовала, что легко может пропасть в манящих глубинах этих глаз.

— Дженнет, у нас осталось совсем мало времени.

— Мне казалось, ты сказал, что у нас есть месяц. — Она насупила брови.

— Первая неделя миновала, а у меня так и нет никого, за кем бы я мог ухаживать. Я думаю, чтобы обзавестись женой, требуется больше чем просто короткое представление.

— Думаю, все впереди. — Дженнет улыбнулась ему. — Никогда не знаешь, в какой момент жена просто свалится тебе на колени.

— Я бы не рассчитывал, что так произойдет. Время уходит. — Он многозначительно поднял каштановую бровь.

— Это буду не я, Мэтью. — Это никак не может быть она, даже если он не игрок; он заслуживал уважения за то, что сделал для нее пять лет назад, и она недостойна такого благородного человека.

Дженнет часто задумывалась, достойна ли она вообще кого-то после того, что совершила. Возможно, обосновавшись во Флоренции, она заведет себе любовника — но эта мысль оставила у нее во рту неприятный горький привкус. Существовал лишь один мужчина, который ей был нужен.

— Время покажет, Дженнет. — Он наклонил голову и, повернувшись, пошел прочь, но, дойдя до конца парка, оглянулся.

«Если бы только моя жизнь сложилась по-другому», — подумала Дженнет.

Выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь, Дженнет шла по коридору, почти беззвучно ступая по персидскому ковру. Все складывалось удачно. Мэри не откажется от знакомства, и, так как ее родители прибудут не раньше чем в понедельник вечером, у нее и Мэтью будет масса времени, чтобы узнать друг друга. А когда приедут родители Мэри, возможно, даже будет сделано объявление о помолвке.

У Дженнет сжалось сердце. Но все к лучшему, нужно, чтобы он женился до того, как она уедет на континент, даже если у нее не лежала душа к этому браку.

Мэри станет Мэтью хорошей женой.

— Леди Дженнет?

Обернувшись на голос, Дженнет увидела Мэри Марстон и постаралась улыбнуться девушке.

— Да?

Ускорив шаги, Мэри подошла к Дженнет.

— Можно, мы вместе войдем в гостиную? К сожалению, я чувствую себя не так уверенно, как следовало бы. Моей тете нездоровится, и она решила обедать у себя в комнате.

— Да, конечно. — Если ее тетя плохо себя чувствует, то некому будет осудить Мэри за то, что она разговаривает с Мэтью. Дженнет очень надеялась, что Элизабет выполнила свою задачу и за обедом усадила их рядом.

Изящная блондинка взяла Дженнет под руку, и они направились в гостиную.

— Леди Дженнет, неужели вся великосветская суматоха не утомляет вас? Вы всегда выглядите бодрой, счастливой и уверенной в себе.

Если бы только это была правда! За всю свою жизнь Дженнет никогда не была такой ни на что не годной.

— Постепенно все станет проще. С каждым сезоном вы будете приобретать больше уверенности и спокойствия. А когда выйдете замуж, будете пользоваться всеобщим уважением.

— Надеюсь, это так. Вы действительно думаете, что лорд Блэкберн — хороший человек?

Дженнет плотно сжала губы. Он был очень хорошим человеком — для нее самой даже слишком хорошим.

— Да. Я думаю, вы поймете, что сплетники несправедливо жестоки к нему.

— Я надеюсь, мои родители останутся, довольны знакомством.

— Думаю, да, ведь он граф.

Спустившись по лестнице, они вошли в гостиную и осмотрелись. Дженнет взяла с подноса проходившего, мимо лакея два бокала хереса и, отдав один Мэри, отпила из своего.

— Леди Дженнет, я не пью спиртное, — прошептала девушка, стараясь держать бокал подальше от себя, словно в нем сидел сам дьявол.

— Если вы хотите пользоваться успехом, нужно научиться делать несколько глотков. Обещаю, вы не опьянеете и не потеряете невинность.

— Хорошо, — согласилась Мэри, тихонько хихикнув.

Дженнет наблюдала, как девушка медленно поднесла бокал к вытянутым губам и, сделав глоток меньше мышиного, поморщилась.

— Не скажу, что мне нравится, — сообщила она, склонившись к Дженнет. — Я должна все это выпить?

— Нет, если вам не хочется, — слегка покачав головой, ответила Дженнет и, поднеся ко рту свой бокал, стала пить херес, жалея, что это не бренди. Сейчас Дженнет нужно было сесть у камина с хорошим крепким бренди и интересной книгой, а вместо этого она, скрывая тоску, улыбалась, как научила ее мать, и взглядом искала Мэтью.

Она увидела, что он, прислонившись к стене, разговаривает с Сомертоном, и, не обращая внимания на то, что внутри у нее все сжалось, любовалась чертами его лица. Она с удовольствием рисовала бы это лицо или, еще лучше, целовала бы.

— Это он? — спросила Мэри. — Мужчина у стены с короткими светло-каштановыми волосами?

О Господи, ее внимание привлек Сомертон!

— Нет. Это лорд Сомертон, и этого человека вам лучше не знать.

— Почему?

Наивный тон Мэри действовал Дженнет на нервы.

— Он самый худший из подонков. Говорят, он убил дюжину людей. Я крайне удивлена, что его вообще пригласили на этот прием.

— О-о!

Эта мямля, по-видимому, расстроилась, что познакомится не с первым из самых знаменитых великосветских проходимцев, а только со вторым.

— Подождем, пока они закончат беседу, а потом я познакомлю вас.

Пока они ждали, Дженнет допивала свой херес. Поймав, наконец, взгляд Мэтью, она кивком указала на Мэри, а он в ответ слегка наклонил голову и оставил Сомертона. Пока он медленным шагом приближался к ним, Дженнет не отводила глаз от его сильных ног, наблюдая, как с каждым движением черная хлопковая ткань натягивалась на его мускулистых бедрах.

— Ой, он подходит, — с возбуждением объявила Мэри.

— Стойте спокойно и помните, что он привык к женщинам…

— Я знаю. К женщинам, более искушенным, чем я, — перебила ее Мэри.

— Леди Дженнет, вы сегодня чудесно выглядите, — заговорил Мэтью, подойдя к ним, и быстро склонился к ее руке.

— Добрый вечер, лорд Блэкберн. — Дженнет постаралась оставить без внимания искру, пробежавшую вверх по ее руке от этого короткого прикосновения. — Мне кажется, вы не знакомы с мисс Марстон. — Дженнет обернулась к Мэри: — Мэри, позвольте представить вам лорда Блэкберна.

— Мне очень приятно, дорогая.

Он наклонился к руке девушки, а когда выпрямился, от Дженнет не укрылся довольный блеск у него в глазах, появившийся после того, как он окинул взглядом Мэри. В Мэри было все, чего ему хотелось, и даже больше: пышная грудь, тонкая талия и изящные бедра плюс светлые волосы и рост — девушка едва доходила ему до плеча.

И в ее прошлом не было скандалов.

Бурление в собственном желудке сказало Дженнет, что Мэри великолепно подходит Мэтью.

 

Глава 9

Мэтью улыбнулся смотревшей на него молодой девушке. Мэри Марстон обладала всеми качествами, о которых он говорил Дженнет, за исключением, возможно, требуемого возраста — ей не могло быть больше восемнадцати лет, и она излучала невинность, как маяк лучи света. Но возможно, она была именно той женщиной, которая способна помочь ему.

— Вам нравится вечер? — спросил Мэтью.

— О да, — кивнула она, глядя на него большими глазами.

— Скоро начнется обед, — заметила Дженнет. — Лорд Блэкберн, не проводите ли мисс Марстон в столовую?

— С удовольствием. — Он подал руку мисс Марстон, и она, улыбнувшись Мэтью дрожащей улыбкой, взяла его под руку.

Мэтью не ощутил никакой вспышки энергии, как с Дженнет; легкое прикосновение было приятным, теплым и больше похожим на прикосновение сестры, чем возможной невесты.

— Расскажите о себе, мисс Марстон, — попросил он по дороге в столовую.

— Рассказывать почти нечего — тихо хихикнула она. — Мне восемнадцать, и в этом году заканчивается мой первый сезон.

— Какие у вас любимые занятия?

— Любимые занятия? — нахмурившись, повторила она.

Они подошли к своим местам, которые, к счастью, оказались рядом, и Мэтью отодвинул для нее тяжелый стул красного дерева. После того как они уселись и поздоровались с соседями, Мэтью снова попытался что-нибудь узнать о девушке.

— По-моему, мы говорили о любимых занятиях. Вы рисуете? Возможно, увлекаетесь игрой на музыкальных инструментах?

— Если говорить о рисовании, то должна признаться, у меня нет ни капли таланта. Я могу определить мелодию, и это, по-видимому, самый большой мой талант.

Помня любовь своей матери к чтению, Мэтью подумал, что, быть может, это область и ее интересов.

— Вы увлекаетесь чтением?

— Немного. — Легкий румянец окрасил щеки девушки.

— Правда? — Он чуть наклонился к ней. — И какие книги вам нравятся?

— Это не серьезная литература.

Мэтью понял, что она хотела сказать: она увлекалась современными дешевыми романами.

— А где ваши родители?

— Они гостят у моей старшей сестры Энн и будут здесь через два дня. Меня привезла сюда тетя, но она приболела и попросила подать еду ей в комнату.

Мэтью с облегчением вздохнул. До сих пор у мисс Марстон не было страха перед ним. Быть может, после двух дней они будут настолько очарованы друг другом, что ее родители с радостью согласятся на брак. Хотя, по правде говоря, Мэтью сомневался, что страстно влюбится в нее. Она оказалась достаточно милой, и он считал, что их семейная жизнь может быть терпимой, но это было бы совсем не то, что ему хотелось иметь в браке. Однако ему не пристало быть слишком разборчивым, потому что у него оставалось все меньше времени.

Мисс Мэри Марстон подойдет ему, должна подойти. Вероятно, если он будет повторять себе это, то, в конце концов, начнет этому верить.

Лакей поставил перед ним тарелку с едой, и, когда он обслужил всех, Мэтью принялся за окорок и пришел в восторг от невероятно изысканного вкуса. Хотя он и держал повара, но на то, чтобы покупать какие-либо деликатесы, денег не хватало. Остановив взгляд на Дженнет, Мэтью смотрел, как она, отправляя в рот жареный картофель, медленно жевала, как будто наслаждалась каждым отдельным кусочком.

Повернувшись к брату, она тихо засмеялась чему-то, что он сказал, и ее голубые глаза заискрились в свете свечей. Она была изумительно красива: платье цвета сапфира великолепно гармонировало с ее глазами, а из низкого выреза слегка выглядывали округлости небольших грудей.

Мэтью на мгновенье закрыл глаза и представил себе, как спускает рукава ее платья, тянет вниз с грудей лиф платья и развязывает ей шнуровку корсета. Потом он мог убрать хлопковую сорочку с ее розовых сосков и обнажить их перед своим голодным взглядом.

— Лорд Блэкберн?

При звуке голоса мисс Марстон Мэтью быстро открыл глаза.

— Да?

— С вами все хорошо? Вы уже несколько минут сидите с закрытыми глазами.

— Благодарю вас, я в порядке. Просто я задумался кое о ком — кое о чем, — быстро поправил он себя.

Еще секунду он смотрел через стол на Дженнет. Мэтью знал, что должен избавиться от этой безумной одержимости ею — в мисс Марстон есть все, что ему нужно в жене.

А в Дженнет есть все, что он хочет.

Мэтью выглядит счастливым. Эта мысль должна была доставлять Дженнет радость, а не захлестывать эмоциями, называть которые она отказывалась. Она исполнила свой долг и нашла Мэтью женщину, на которой он мог жениться. И последнее, что ей следовало делать, — это откровенно смотреть на него, тоскуя по его поцелуям и по его прикосновениям.

— У тебя совершенно несчастный вид.

Дженнет оторвала взгляд от карточного стола, за которым Мэтью и Мэри играли в вист, и увидела, что на нее с улыбкой смотрит Николас, лучший друг Бэннинга.

— Когда ты приехал?

— Всего несколько минут назад. Я даже пропустил обед.

— Уверена, леди Астон не станет обижаться, пока может похвастаться тем, что на ее загородном приеме присутствует маркиз Энкрофт. Вернее, мне следует сказать — будущий герцог Белфорд, — со смехом поправила себя Дженнет.

— Да, моя кузина действительно любит хвастаться тем, что у нее в семье есть будущий герцог. Уже пять матерей останавливали меня, чтобы поговорить, о своих дочерях.

Дженнет усмехнулась, радуясь, что нашелся старый друг, с которым можно поболтать.

— Хочешь, возьмем бренди и поговорим?

— Ничто не может быть приятнее.

— Жди меня на террасе через десять минут, — шепнула Дженнет.

— Если кто-нибудь застанет нас вместе, тебе придется выйти за меня замуж, — поддразнил ее Николас с откровенно порочной улыбкой.

— Я почему-то очень сомневаюсь, что Бэннинг будет на этом настаивать, — смеясь, отозвалась Дженнет.

— Он не настолько глуп.

— Я принесу бренди. — Не дожидаясь от него ответа, Дженнет пошла к матери и объяснила, что делает.

— Будь осторожна, Дженнет. — Мать в тревоге нахмурила брови. — Я знаю, что мне нечего опасаться Николаса, но не все поймут вашу дружбу.

— Я понимаю.

— Тогда иди.

Дженнет шла по коридору, пока не нашла кабинет графа. Заглянув в комнату и никого не увидев, она стащила бутылку бренди и бокалы и пошла дальше на террасу.

Прохладный день превратился в холодный вечер. Дженнет закуталась в шаль, но чувствовала, что она не спасает ее от пронизывающего ветра.

— Хочешь мой сюртук?

Дженнет кивнула.

— А ты не против?

— Ничуть, — покачал головой Николас. — Бэннинг голову с меня снимет, если я допущу, чтобы ты здесь простудилась.

— Сядь со мной. — Дженнет похлопала по скамейке рядом с собой.

— Одно дело, если кто-то застанет нас здесь, и я буду стоять, и совсем другое, если мы будем сидеть вместе.

— Наплевать. Я хочу сидеть рядом с моим другом, и если люди не могут этого понять, пусть катятся ко всем чертям, — возразила она.

— Я всегда восхищался твоим мужеством, Дженнет, — тихо засмеялся Николас.

Если бы только она чувствовала себя так, словно в ней еще осталось мужество!

— Ник, я так рада, что ты здесь.

— Что случилось? — Он сел справа от Дженнет.

— Я совсем запуталась.

— И ты не говорила об этом с подругами? — Он нахмурился. — Это на тебя не похоже.

— Я не могла, — покачала головой Дженнет.

— Это касается мужчины?

— Да.

— Кто он? — мягко спросил Николас, словно хотел помочь ей.

Дженнет откинула голову назад и вздохнула:

— Блэкберн.

— Я это предчувствовал.

— Но почему ты подумал именно о нем? — Дженнет резко повернула голову к Николасу.

Он широко улыбнулся, сделал большой глоток бренди и, только опустив бокал, ответил:

— Я не мог не заметить, куда все время был обращен твой взгляд.

— Я… я…

— Перестань заикаться, Дженнет. Бэннинг пришел ко мне и сообщил о Блэкберне. Твой брат рассказал мне, что ты затеяла.

— Теперь все это уже закончилось. Думаю, я нашла ему прекрасную невесту. — Женщину, которая отвечает всем пожеланиям Мэтью, женщину, которая абсолютно не похожа на нее саму.

— Что ж, — медленно заговорил Николас, — тогда ты должна быть очень счастлива.

Кивнув, Дженнет поднесла к губам бокал с бренди, но сделала слишком большой глоток и закашлялась, а потом, сделав еще глоток, поменьше, ответила:

— Я очень счастлива за него. И надеюсь, что ее родители согласятся на брак.

— Лгунья, — тихо и резко объявил он. — Тебя что-то гложет изнутри, когда ты видишь его с другой женщиной.

Дженнет отказалась попасться на удочку, хотя Николас мог так же быстро вывести ее из себя, как и Бэннинг. В детстве и будучи подростком, Ник много лет проводил каникулы с ее семьей, они выросли как брат с сестрой — ужасно докучливый брат.

— Признайся, Джен.

— Нет. Он мне не нужен. — Замолчав, она смотрела в темный сад. — Мне нельзя его любить, — прошептала Дженнет.

— Почему? — тихо, но настойчиво спросил он.

— Просто нельзя.

Допив бренди, Дженнет налила себе еще. Ей хотелось выпить много бренди, чтобы она смогла свалить вину за этот разговор на то, что была пьяна.

— Ты же знаешь, что он убил Джона не намеренно, так почему тебе нельзя любить его? — снова спросил Ник.

— Что подумают люди?

— Почему тебя это беспокоит? Прав человек или нет, люди всегда будут болтать.

— Я не могу испортить репутацию семьи. Бэннинг принес ей достаточно вреда своим ухаживанием за Эйвис и связанной с ним дуэлью.

— С тех пор как это случилось, прошло уже больше двух месяцев, — рассмеялся Николас, — и это явно никого уже не беспокоит.

— Меня беспокоит. Мою мать беспокоит.

— Почему?

Дженнет осушила второй бокал бренди.

— Потому что я обещала отцу, что никогда не совершу ничего, что могло бы запятнать честь семьи. И я не выйду замуж ни за игрока, ни за охотника за состоянием.

Николас протяжно вздохнул и притянул Дженнет к себе.

— Значит, у его смертного одра ты дала такое обещание?

Дженнет кивнула, и ее глаза наполнились слезами.

— Ник, это было всего через месяц после несчастного случая с Джоном. Отец заклинал меня быть более осмотрительной. Он не хотел, чтобы имя матери пострадало из-за какого-то моего поступка. Он не хотел, чтобы я совершила ошибку.

— Отец хотел для тебя только счастья, — шепнул он ей.

Дженнет моргнула, стараясь проглотить слезы.

— Как ты можешь знать, чего хотел мой отец?

— Дженнет, — Николас обнял ее за плечи, — твой отец был замечательным человеком. Он заботился обо мне больше, чем мой собственный отец. И не забывай, что у меня есть дочь. Я хочу для нее только счастья. Плевать мне на скандал, если я знаю, что Эмма найдет свое счастье с хорошим человеком.

— Спасибо тебе.

Но Дженнет знала, что не должна мешать Мэтью и Мэри. Они оба хорошие люди, хотя Мэри, возможно, слишком молода, но она повзрослеет. Они станут любящей парой, и у них будут чудесные дети. А она сама сделает то, что обещала себе, — оставит Мэтью в покое.

— Еще бренди? — предложил Николас.

— Еще бокал. Я наконец начинаю согреваться.

— Джен, меня всегда восхищала твоя способность пить. Не многие женщины в состоянии выпить три бокала бренди.

Легкое головокружение говорило Дженнет что ей, вероятно, следует отказаться от третьего бокала, но в этот вечер ей было нее равно. Она не собиралась возвращаться на праздник, так что никто не узнает, что она слегка пьяна.

Она пила бренди, и ее наполняло умиротворение.

Ник все еще обнимал ее, согревая и оберегая, и ей было чертовски стыдно, что она не чувствовала к нему ничего, кроме сестринской привязанности. Какой-нибудь женщине он будет изумительным мужем.

Неожиданно кто-то кашлянул, и они отпрянули друг от друга.

— Мэтью!

— Похоже, нас поймали, — тихо усмехнулся рядом с ней Николас.

— Успокойся, — отозвалась Дженнет.

— Энкрофт, можно было бы придумать что-нибудь получше, чем вести знатную леди на пустую террасу. Кто-нибудь мог наткнуться на вас.

— Как ты, например, — с усмешкой заметил Ник.

Услышав его смех, Дженнет захихикала — а быть может, причина в бренди.

— Мне привести вашего брата, леди Дженнет? — сухо предложил Мэтью.

— Для этого нет причин. — Дженнет пришла в негодование от его высокомерного поведения.

Николас встал и снял с ее плеч свой сюртук. Дженнет понимала, насколько неприлично все выглядит, но ее это не волновало. Ник ее лучший друг, и никто не смеет на глазах у нее унижать его.

— Доброй ночи, Джен. — Николас наклонился и шепнул ей на ухо: — Не делай ничего, чего не сделал бы я.

— Доброй ночи, Ники, — хлопнула его по плечу Дженнет.

Он подмигнул ей и оставил ее на террасе одну с мужчиной, которого она желала. Дженнет была совершенно пьяна, и это худшая из неприятностей. Ей следовало немедленно уйти, пока кто-нибудь не застал их здесь. — Дженнет, что, черт побери, ты делала здесь с ним?

— Пила бренди, — ответила она, чувствуя, что слова звучат слегка невнятно.

— Боже правый, ты пьяна.

— Не сильно, — решительно возразила о на.

— Не сильно? Ты допустила, чтобы этот подлец привел тебя сюда одну и напоил. Неизвестно, что могло случиться, если бы я не наткнулся на вас обоих.

Откинувшись, Дженнет взглянула на Мэтью:

— С Ники?

— У этого человека есть внебрачный ребенок.

Дженнет порывисто встала, но ей пришлось схватиться за ограждение, чтобы устоять.

— У него есть дочь, очаровательная малышка, которую он воспитывает, потому что ее мать даже не желает знать о ней.

— К данному случаю это не имеет никакого отношения.

Дженнет увидела, как изменилось его лицо, и гнев сменился унынием.

— Значит, это он причина того, что ты отказываешься выйти за меня замуж?

— Николас? Разумеется, нет.

— Правда? Я видел, какое выражение было на лицах у вас обоих. Вы любите друг друга.

Дженнет моргнула, стараясь разобраться в его логике.

— Конечно.

— Что ж, хорошо. Доброй ночи. — Мэтью развернулся и ушел с террасы, не дав ей времени на объяснение.

— О, чертов болван!

Войдя в свою комнату, Мэтью с силой захлопнул дверь. Ему хотелось запустить чем-нибудь в стену, но все в комнате выглядело слишком дорогим, чтобы он смог это заменить, и он просто бросился на кровать.

Внутри у него бушевали ярость и ревность.

Ему следовало догадаться, что Дженнет отвергла его предложение из-за другого мужчины, и этот отказ не имеет никакого отношения к ее чувству вины перед Джоном. Итак, она опять любит другого мужчину — ничто никогда не изменится.

Она никогда не будет любить его.

Теперь все стало на свои места. Но почему она до сих пор не вышла замуж за Энкрофта? Быть может, Селби считал, что прошлое Энкрофта неприемлемо для его сестры?

Закрыв глаза, Мэтью представил, как они вместе сидят на террасе. Рука Энкрофта лежит на плечах Дженнет, как будто он имеет право касаться ее. У Мэтью сжались кулаки. Тот мужчина не имел права прикасаться к Дженнет, утешать ее. Но ведь и у него тоже нет такого права — как бы сильно ему ни хотелось быть там с ней и обнимать ее.

Такое направление мыслей было безумием. Мэтью решил, что впредь сосредоточит все свое внимание на Мэри Марстон, и, сняв сюртук, швырнул его через комнату.

Внезапно дверь в комнату распахнулась, Дженнет, покачнувшись, шагнула через порог и захлопнула за собой дверь.

— Значит, так? — спросила она.

— Что, черт побери, тебе нужно в моей комнате? — Эта женщина совсем лишилась разума. — Сначала ты проводишь время на террасе вдвоем с Энкрофтом, а теперь пьяная вваливаешься в мою комнату. Ты хоть представляешь себе, как выглядишь?

К несчастью для себя, Мэтью прекрасно видел, как именно она выглядит — как женщина, готовая к тому, что мужчина сорвет с нее одежду, и всю ночь будет заниматься с ней любовью. Ему хотелось уложить ее на мягкую постель и погрузиться в ее сладостные глубины, наблюдать, как она содрогается от страсти, покрывать поцелуями все ее тело.

— Мне наплевать, как я выгляжу! — выкрикнула Дженнет. — Ты не имеешь права играть роль моего защитника.

— Разве не именно это я делал на протяжении последних пяти лет? — глухо произнес Мэтью.

Дженнет побледнела.

— Ты ничего не знаешь о моих отношениях с Николасом.

— Мне и не нужно знать. — Он встал и сложил руки на груди. — Иди спать, Дженнет.

Она закрыла глаза и кивнула:

— Я даже не понимаю, зачем приехала сюда. Мне следовало предоставить Элизабет, познакомить вас, тогда мне не пришлось бы все это видеть.

Он понимал, что это просто пьяное бормотание, но что-то заставило его спросить:

— Видеть — что?

— Вас.

Мэтью остановился на полпути. Она следила за ним… и мисс Марстон?

— Почему ты следила за мной, Дженнет? — прошептал он, подойдя к ней ближе.

— Я никогда не могла удержаться, — уставившись в пол, призналась она, и у нее от ужаса расширились глаза, когда она осознала, как много открыла Мэтью.

Повернувшись, Дженнет взялась за ручку двери, но Мэтью своей рукой накрыл ее руку, не позволив открыть дверь, чтобы кто-нибудь не увидел их вместе, и почувствовал, как по его руке вверх пробежала искра. Он понимал, что должен позволить Дженнет уйти.

Но не мог.

Мэтью не помнил, чтобы когда-нибудь женщина так воздействовала на него. Снова повернув Дженнет лицом к себе, он коснулся губами ее губ и в то мгновение, когда ее язык нашел его язык, забыл обо всем на свете. Как только Дженнет оказывалась рядом, ему хотелось овладеть ею любым, пусть и неподобающим, способом — на кровати, у стены, где угодно, чтобы только можно было утолить захлестывавшее его чувственное желание.

Обняв его руками за шею, Дженнет запустила пальцы ему в волосы, он положил руку ей на грудь и сквозь шелк провел большим пальцем по соску, а когда она затаила дыхание, поцелуем потребовал у нее все, что она должна была ему дать.

Он мечтал сорвать с нее всю одежду и, дрожа от неудовлетворенной потребности, скользнул губами по ее шее и нашел на горле нежную точку, в которой бился пульс, а когда Дженнет тихо, чувственно застонала, снова вернулся к ее губам и языку.

У нее был вкус меда и бренди, и Мэтью захотелось окунуться в эти ощущения.

Бренди.

Ее поведение вызвано алкоголем. Дженнет влюблена в Энкрофта, а не в него, так же как была влюблена в Джона. Внезапно Мэтью почувствовал себя так, словно на него вылили ведро холодной воды, и, сжав ее плечи, оттолкнул Дженнет от себя.

Она же призналась, что влюблена в другого мужчину.

Опять то же самое.

 

Глава 10

На следующее утро Дженнет пила чай, стараясь избавиться от стучащей боли в голове, и думала о том, что натворила накануне вечером. В прошлом она, бывало, тоже вела себя импульсивно, но явиться в спальню неженатого мужчины в состоянии более чем легкого опьянения — это уж чересчур. Однако это совсем не объясняет, почему он поцеловал ее… опять.

И этот второй поцелуй был еще восхитительнее, чем первый. Жар и трепет охватили ее с головы до ног, когда его рот накинулся на ее рот. Все части ее тела, казалось, стали сверхчувствительными, и, когда он прижал руку к ее груди, она едва не потеряла сознание от удовольствия. От одного воспоминания об этом у Дженнет выступила горячая влага в том месте, о котором ей сейчас вообще не следовало думать.

Но она не могла отвлечь свои мысли оттого, как это будет, если она займется с ним любовью: как его ствол войдет в нее, наполнит ее, приведет на край блаженства. Дженнет заерзала на стуле, радуясь, что большинство гостей отправилось на охоту, и ее мысли вернулись к воображаемому представлению, как его рука ласкала бы ее, а рот втягивал бы в себя, ее соски.

Дженнет крепко сжала вместе ноги, надеясь прогнать настойчивое желание потрогать себя, но пульсация там только сделалась еще сильнее. Ей хотелось, чтобы там был он, чтобы он касался ее, ласкал ее.

— Дженнет, тебе нехорошо?

Моргнув, Дженнет осознала, что на нее смотрит Эйвис, и почувствовала, как жар заливает ей щеки.

— Нет… все в порядке.

— По твоему виду этого не скажешь. — Ее подруга и теперь невестка вошла в утреннюю гостиную и села. — Честно говоря, ты выглядишь очень смущенной, словно я застала тебя за чем-то, чего нельзя делать. — Эйвис улыбнулась. — Так о чем непристойном ты думала?

— Непристойном?

Эйвис насмешливо ухмыльнулась и кивнула:

— Судя по выражению твоего лица… крайне непристойном.

— Н-ничего такого, — пробормотала Дженнет. — Я думала о… завтрашнем бале. И о том, что мне надеть.

— Ну конечно. — Эйвис взяла чашку с чаем. — Не сомневаюсь, что у тебя на уме были только платья.

— Это правда!

— Дженнет, я знаю тебя давным-давно, и выражение твоего лица определенно… О Боже! — Эйвис широко раскрыла глаза. — Кто это?

— О ком ты?

— Кто тот мужчина, о котором ты думаешь?

— Ни о каком мужчине я не думаю! — Дженнет с шумом отодвинула стул и встала.

— Сядь, Дженнет. — Эйвис жестом указала ей на стул. — Можно подумать, я не была в твоем положении.

— Это не одно и то же, Эйвис.

— Конечно, нет, — хмыкнула Эйвис. — Это ты и, значит, все по-другому.

— Прекрати, — рассердилась Дженнет. — Ты все выдумываешь. То, что ты прыгнула в постель, к моему брату вовсе не означает, что и все остальные делают то же самое.

— Возможно, нет. Однако нельзя сказать, что ты не питаешь никаких чувств к… О Боже! Это Блэкберн, да?

— Разумеется, нет! — нагло соврала Дженнет. Меньше всего ей нужно было, чтобы ее невестка сообщила эту новость своему мужу.

Откинувшись, Эйвис наклонила голову набок и объявила:

— Да, это он.

Дженнет опустила голову и закрыла лицо руками.

— Эйвис, не говори Бэннингу.

— Такой личный разговор нельзя вести в гостиной. — Быстро подойдя к ней, Эйвис подняла ее со стула. — Пойдем в оранжерею.

Пройдя по коридору, они дошли до двери и, осторожно выскользнув из дома, побежали в оранжерею.

Быстро убедившись, что слуг поблизости нет, Эйвис усадила Дженнет на чугунную скамейку возле апельсиновых деревьев.

— Теперь рассказывай, — приказала она подруге.

— Я не могу заставлять тебя хранить мои секреты от Бэннинга.

— Дженнет, ты была моей лучшей подругой задолго до того, как я вышла замуж за твоего брата. Я всегда буду строго хранить твои тайны.

— Я не в силах перестать думать о нем, — Дженнет закрыла глаза.

— Думать о нем как?

— А как, по-твоему? — Открыв глаза, Дженнет в упор посмотрела на подругу.

— О Боже! — прошептала Эйвис. — Со мной тоже такое было. Это ужасно неприятно.

— Но ты нашла выход. Я же, вполне понятно, не могу сделать его своим любовником.

Прижав палец к губам, Эйвис прохаживалась по дорожке.

— Да, я понимаю, что не можешь. Однако ты можешь сделать другого мужчину…

— Эйвис! Я никогда так не поступлю.

— Нет? — с недоверием отозвалась Эйвис. — Это очень красиво, Дженнет. Но если Блэкберн убил Джона случайно, что мешает тебе быть с ним?

Дженнет смотрела вниз, на свое бледно-желтое утреннее платье. Ей очень хотелось рассказать Эйвис всю правду и наконец освободиться от этой непомерной ноши, но она не могла этого сделать — правда была слишком ужасной.

Должно найтись убедительное объяснение того, почему она не может взять его в любовники, кроме того очевидного факта, что это для нее неприемлемо.

— Через несколько недель я уезжаю во Флоренцию. Было бы просто несправедливо затевать это, когда я знаю, что скоро уеду.

— Ну конечно, — усмехнулась Эйвис. — Скорее, это самое подходящее время, раз ты не хочешь выходить за него замуж.

— Ты что, не веришь мне?

— Нет. Думаю, ты хочешь его независимо оттого, что было у тебя в прошлом, и никакой другой мужчина его не заменит. Если ты этого не сделаешь, то всю оставшуюся жизнь будешь мучиться вопросом, как все могло бы быть.

— Ты меня удивляешь, Эйвис, — покачала головой Дженнет. — Ты получила такое же строгое воспитание, как и я, и все же ты, стоя передо мной, чуть ли не заставляешь меня завести любовную связь с мужчиной, который убил моего жениха.

— София сказала мне, что он возвращается в твою жизнь. А для этого должна быть более серьезная причина, кроме желания получить от тебя помощь в поисках невесты.

— София предсказала его появление, вот и все, — отозвалась Дженнет. — Она вовсе не говорила, что мы влюбимся, друг в друга, или станем любовниками, или вообще между нами будут какие-то близкие отношения. Она лишь сказала, что он возвращается в мою жизнь.

Эйвис снова рассмеялась:

— Поверь мне, София говорит людям только то, что, по ее мнению, они могут сделать на данный момент.

Встав, Дженнет отошла к невысоким лаймовым деревьям и, поглаживая зеленый лист, прошептала:

— Он дважды целовал меня.

— И?.. — Эйвис остановилась у ряда апельсиновых деревьев.

— Это было изумительно. Не похоже ни на один поцелуй в моей жизни. Я не хотела, чтобы он закончился.

— Думаю, тебе следует поскорее решить, хочешь ли ты его соблазнить.

Об этом нечего было даже думать. Дженнет знала, что никогда не сможет быть с Мэтью в таких отношениях.

Мэри будет ему прекрасной женой, а Дженнет не могла выйти за него замуж. Она пообещала отцу, что никогда не выйдет замуж за игрока или охотника за состоянием, а Мэтью был и тем и другим. Мэри будет греть его постель каждую ночь — при этой мысли Дженнет внезапно показалось, что ей в сердце вонзили кинжал.

— Эйвис, я никогда не буду с ним вот так.

Мисс Марстон и Мэтью под руку шли по осеннему саду. От кружившего вокруг них ветра Мэтью было холодно и Мэри, очевидно, тоже. Им следовало остаться в доме у камина и играть в карты.

— Расскажите о ваших имениях, — заговорила девушка, чуть туже завязывая шляпу, и, оглянувшись, улыбнулась сопровождавшей их горничной.

— У меня, их только два плюс дом в городе.

— Они большие?

— Приличного размера, хотя не столь велики, как у других пэров.

— Прекрасно. А слуг у вас много?

Мэтью вздохнул, стараясь подобрать лучший ответ на тот вопрос.

— Для каждого из имений требуется около двадцати слуг и немногим больше десяти в городе.

Мэтью заметил, что она сосредоточенно нахмурилась, она была дочерью банкира и, возможно, совсем не представляла себе, как вести такое огромное хозяйство, но он надеялся, что она сумеет помочь ему нанять слуг. Дженнет знала бы, что именно требуется ему, чтобы управлять двумя имениями. И это знание делало ее великолепно подходящей для брака с будущим герцогом, Николасу будет хорошо с ней.

Почему он не мог выбросить Дженнет из головы?

Проклятое вожделение.

У мисс Марстон были все качества, какие Мэтью хотел видеть в жене. А всему, чего она не знала, она могла научиться у него или у подруг. Если бы только он чувствовал к ней хотя бы проблеск влечения, подумал Мэтью, когда они дошли до увядающего розария. Впрочем, это не имело значения. Она достаточно хорошенькая, так что он исполнит свой долг и произведет на свет наследника.

Конечно, чувства будут совсем не теми, какие были бы с Дженнет. Ведь как только Дженнет оказывалась рядом, по нему прокатывалась волна возбуждения.

Когда они свернули за угол, Мэтью увидел предмет своего постоянного желания: Дженнет сидела на скамейке с папкой для эскизов на коленях и с угольным карандашом в руке. При их приближении она подняла голову, и Мэтью заметил, как вспыхнули ее голубые глаза. Сначала ему показалось, что она недовольна, но потом ее пухлые губы изогнулись в улыбке.

— Мисс Марстон, лорд Блэкберн, какой приятный сюрприз! — Она поспешила переложить рисунки у себя на коленях так, чтобы сверху оказался чистый лист бумаги.

— О, леди Дженнет, вы делаете зарисовки? — быстро заговорила мисс Марстон. — Я люблю рисовать, но у меня получается ужасно. А у вас, я слышала, настоящий талант к живописи.

— Думаю, это огромное преувеличение.

Мэтью не поверил ее словам. Он тоже слышал о ее таланте, но никогда не видел работ Дженнет.

— Можно взглянуть на то, что вы рисовали? — спросила Мэри.

— Нет. — У нее слегка покраснели щеки. — Рисунок еще не закончен, а я никогда не показываю никому свою работу, пока не завершу ее.

— Ну, пожалуйста, — умоляюще попросила Мэри.

— Нет, — наотрез отказалась Дженнет. — Если хотите, я могу нарисовать вас вместе.

— Я думаю, — Мэтью кашлянул и улыбнулся, — это несколько преждевременно.

— Вот как? — отозвалась Дженнет с неопределенной улыбкой.

Господи, как ему хотелось целовать эту улыбку у нее на лице!

— Но будет чудесно, если вы нарисуете мисс Марстон.

— Замечательно! — обрадовано воскликнула мисс Марстон.

— С удовольствием это сделаю. — Взяв папку для эскизов. Дженнет оглянулась по сторонам. — Пожалуй, вы будете смотреться лучше всего вон там, у куста падуба. — Она указала на небольшую скамейку рядом с кустом.

Мисс Марстон быстро подошла к скамье и развязала шляпку, так что та упала ей за спину, а белокурые локоны рассыпались вокруг лица.

— Так хорошо?

— Великолепно, — поторопился сказать Мэтью, пока Дженнет не помешала ей.

— Почему бы вам, не пойти туда? — Дженнет движением головы указала ему на другую скамью.

— Предпочитаю остаться здесь и наблюдать за той, — прошептал он.

Взяв в дрожащую руку угольный карандаш для рисования, Дженнет смотрела на мисс Марстон. — Я должна извиниться, — совсем тихо сказала она.

— В самом деле?

— Я никак не должна была вчера вечером заходить в твою комнату.

— Нет, не должна. Но мне, вероятно, следовало быть более вежливым и предложить тебе остаться.

У Дженнет на высоких скулах вспыхнул румянец возмущения, и она повернула голову к Мэтью:

— Прошу прощения?

— Ты меня слышала, — ответил он охрипшим голосом. — Я должен был предложить тебе остаться. Правда, обычно я не соблазняю пьяных женщин.

— Совершенно определенно, я не была пьяна! — воскликнула Дженнет.

— А что с твоей головой сегодня днем? — Заметив, что она еще сильнее покраснела, Мэтью улыбнулся.

— Помолчи, чтобы я могла сосредоточиться.

Она снова повернулась к мисс Марстон, нее карандаш с поразительными результатами заметался по листу. По мере того как Мэтью наблюдал, на бумаге появлялись черты мисс Марстон: сначала ее круглые глаза, потом вздернутый нос, потом губы.

— Если ты меня хочешь, ты знаешь цену.

Рука Дженнет, набрасывавшая локоны мисс Марстон, замерла.

— Я не знала, Блэкберн, что тебя можно нанять.

Мэтью тихо хмыкнул:

— Только тебе.

— Почему?

— Ты знаешь почему. Мы целовались дважды, и оба раза были восхитительны.

— Я бы этого не сказала, — пожала плечами Дженнет. — А, кроме того, ты, как мне кажется, уверен, что я влюблена в Энкрофта.

— И это правда? — шепотом спросил он, на самом деле не желая знать ответ.

— Я люблю Николаса много лет.

Зачем ему понадобилось доводить до того, чтобы она призналась в своей любви к Энкрофту? Мэтью понимал, что должен прекратить этот разговор, но все же не мог не спросить:

— Но почему же ты не вышла за него замуж?

— Возможно, он никогда не просил меня об этом.

— Вы уже закончили, леди Дженнет? — окликнула ее мисс Марстон со своей скамьи.

— Почти, — ответила Дженнет, и ее рука вернулась к рисунку.

— Ты любила его и тогда, когда согласилась выйти замуж за Джона?

— Да, — не задумываясь, призналась Дженнет.

— Значит, ты добивалась внимания троих мужчин, хотя любила только одного. — Мэтью перевел взгляд с нее на Мэри. — Мисс Марстон, по-моему, нам пора возвращаться в дом, — сухо объявил он.

— Все закончено? — Мисс Марстон встала и направилась к ним.

— Да, все закончено, — ответила Дженнет, глядя на Мэтью.

Мисс Марстон подошла к ним, и Дженнет протянула ей лист.

— Я… — Мисс Марстон, разинув рот, смотрела на рисунок. — Просто не верится, как вы меня изобразили.

Взяв у нее из рук бумагу, Мэтью взглянул на набросок: Дженнет с мастерством передала скромную красоту мисс Марстон.

— Леди Дженнет, рисунок просто необыкновенный.

Не знаю, как мне благодарить вас.

— Быть может, вам стоит подарить его на память лорду Блэкберну, — предложила Дженнет.

— Мне кажется, для этого пока еще не время, — наклонившись к Дженнет, сказала мисс Марстон.

— Глупости.

— Не хотите ли взять его себе, милорд? — со смущенной улыбкой обратилась к нему мисс Марстон.

Мэтью почувствовал, как у него в голове столкнулись противоречивые мысли. Хотя он хотел иметь рисунок как память, о таланте Дженнет, но он понимал, что должен принять его как изображение женщины, которая вскоре могла стать его женой.

— С удовольствием возьму, — пробормотал Мэтью.

— Господи, становится совсем холодно. — Мисс Марстон поежилась и завязала под подбородком шляпу.

— Нужно возвращаться в дом. Леди Астон планировала устроить ленч, когда все вернутся с охоты. — Мэтью плотнее запахнул плащ.

— Вы пойдете с нами, леди Дженнет? — спросила мисс Марстон.

— Пожалуй, мне нужно переодеться перед ленчем. — Тихо вздохнув, Дженнет посмотрела на свои испачканные руки.

— Лорд Блэкберн, вы должны помочь леди Дженнет донести ее вещи.

— Разумеется, — кивнул Мэтью.

— Мне не нужна никакая помощь, — поспешно отказалась Дженнет, а потом сложила листы бумаги и убрала в небольшую коробочку угольный карандаш. — Вы идите, а я еще немного побуду одна.

Мисс Марстон зашагала по садовой дорожке, а Мэтью что-то заставило задержаться.

— Иди, — настаивала Дженнет.

— Позволь помочь тебе. — Он потянулся к пачке листов, но Дженнет крепко прижала их к груди.

— Н-нет, — запинаясь, отказалась она. — Идите без меня.

Мэтью не представлял, что заставляет Дженнет так нервничать, а потом внезапно понял: она, должно быть, ожидала Энкрофта и хотела остаться наедине с ним.

Дженнет нагнулась, чтобы взять коробку с карандашами, и в этот момент, налетевший ветер вырвал у нее из рук несколько листов с рисунками.

— О нет! — вскрикнула Дженнет и постаралась поскорее наступить на них, пока ветер снова их не подхватил.

— Вот они, — сказал Мэтью, потянувшись за листами.

— Нет! Не трогай их!

Не обращая внимания на Дженнет, он взял ближайшие листы, а когда перевернул их, у него едва не остановилось дыхание.

— О Боже! — прошептала Дженнет.

Мэтью уставился на собственное лицо на рисунке.

— Когда ты?..

— Отдай! — чуть ли не закричала Дженнет.

Мэтью в упор смотрел на нее, только подняв вопросительно бровь и ничего не говоря.

— Это ничего не значит. Просто нужно было как-то провести время.

— Да, конечно. — Его сердце наполнилось радостью, когда он подумал о том, что из всех людей, которых она могла рисовать, сидя здесь в одиночестве, Дженнет выбрала его.

В это короткое мгновение Мэтью понял, что Дженнет так же влечет к нему, как его к ней. Но за всю его жизнь Мэтью никогда не разрывали более противоречивые чувства. Невдалеке на дорожке стояла молодая женщина, которой, несомненно, было приятно, что он решил ухаживать за ней. А прямо перед ним стояла женщина, которая, несомненно, не стремилась к браку с ним, но околдовывала его по совершенно необъяснимым причинам.

Мэтью отдал рисунки Дженнет и повернулся к мисс Марстон.

Он знал, в каком направлении должен двигаться.

 

Глава 11

Она полная и законченная идиотка, думала о себе Дженнет, идя позади Мэри и Мэтью. Как она могла так глупо вести себя? Как она могла в его присутствии выпустить из рук свои рисунки? Единственным утешением являлось то, что он видел всего два наброска — наброски его лица, — другие два она продолжала прижимать к груди. Дженнет решила, что, вернувшись в дом, сожжет их все, пока они не попались на глаза еще кому-нибудь.

О чем она только думала, изображая его таким, каким он, в ее представлении, будет без одежды? Ведь кто-нибудь мог подойти к ней и увидеть ее рисунки. Но после своего разговора с Эйвис этим утром Дженнет могла думать только о Мэтью — и о его холодных серых глазах, которые обжигали, как горящие угли, когда он целовал ее.

Дженнет только на ощупь была знакома с его плечами и грудью и на самом деле совершенно не имела понятия, как именно он может выглядеть без одежды. Но она, как могла, старалась выразить свое представление о нем, основываясь на впечатлении от статуй, которые видела в Британском музее. Поэтому, никогда не видя наиболее интересных частей его тела, она украсила его непременным фиговым листком.

Дженнет покачала головой, злясь на себя за то, что позволила себе дать волю воображению, и сердясь на Мэтью за то, что он спокойно шел впереди нее с Мэри Марстон. Зачем он дразнил ее почти на глазах у Мэри? Хотя Мэри находилась на таком расстоянии, что не могла слышать их, она все же могла уловить что-то неприличное.

У Дженнет до сих пор по спине бежали мурашки от замечания Мэтью о том, что ему следовало пригласить ее остаться у него в спальне. Дженнет не знала, как поступила бы, если бы прошлым вечером он ей это предложил. В своем полупьяном состоянии она, возможно, и согласилась бы.

Если бы только он попросил…

Оглянувшись, Мэтью нагло подмигнул ей. О Боже, теперь он знал! Он смог заглянуть в ее безнравственную душу и узнал правду о ее желании. Дженнет понимала, что должна положить всему конец. Мать правильно воспитала ее, а ни одна достойная женщина не заводит любовника.

Кроме Эйвис, напомнила ей предательская память.

Но Эйвис находилась не в таком положении. Она хотела узнать, что происходит между мужчиной и женщиной, ради своего литературного творчества, а Дженнет знала, что происходит. Мать провела с ней весьма специфические беседы о супружеской постели.

Супружеская постель.

Только супруги могут заниматься любовью в постели.

А она не могла выйти замуж за Мэтью. Свое будущее она создала себе пять лет назад, когда ее нога скользнула по мокрой траве, и она сама позволила Мэтью взять на себя страшную вину.

Она навсегда останется старой девой.

Однако что же все-таки мешает ей завести любовника?

Нет, она не из таких женщин.

Слава Богу, они, наконец, дошли до дома, и теперь Дженнет могла сжечь те рисунки — если бы она могла так же просто стереть образы из своего воображения!

— Леди Дженнет, — окликнул ее чей-то голос из гостиной.

Дженнет остановилась и потом, подойдя к порогу гостиной, увидела стоявшего у камина барона Хантли.

— Хантли?

— Давно не видел вас, — сказал он, направляясь к ней.

— Мы говорили, хотя и недолго, в литературном салоне у леди Элизабет всего лишь на прошлой неделе.

— Да, конечно. — Он смутился и потупился.

— Не знала, что вы знакомы с Астонами. — Дженнет не оборачивалась, но была уверена, что Мэтью остановился позади нее.

— Блэкберн, — кивнув, поздоровался Хантли.

— Хантли.

Услышав холодный ответ Мэтью, Дженнет заинтересовалась, что могло быть между этими мужчинами.

— Время от времени я веду дела с лордом Астоном, — в конце концов, ответил Хантли на ее замечание, причесав пальцами русые волосы.

— Понятно. — Дженнет не знала, что еще добавить, она давным-давно была знакома с Хантли, но он был закоренелым повесой и никогда не проявлял к ней интереса.

— Пожалуй, мне следует переодеться к ленчу. Мы можем поговорить позже?

— Конечно. Буду рада. — Интересно, о чем же таком Хантли хочет поговорить с ней?

Повернувшись, Дженнет наткнулась на сердитое лицо Мэтью. Он отступил с ее дороги, но она почувствовала его недовольство — уловила нечто материальное, несущее аромат сандалового дерева и сосны, — и у нее в груди громко забилось сердце.

Идя по коридору, Дженнет ощущала неотступное присутствие Мэтью у себя за спиной и, не выдержав, обернулась к нему:

— Зачем ты идешь за мной?

— Я иду в свою комнату. — Его губы скривились в улыбке.

— И я тоже.

— Прямо сейчас? — Его голос сделался хриплым и обольщающим.

— Не в твою. В мою.

— Тогда очень жаль, — отозвался он с ухмылкой.

— Прекрати! Ты не хочешь меня.

— Ты же знаешь, что хочу. — Он шагнул к Дженнет.

— Невозможно, чтобы ты хотел меня. Ты даже сказал Джону, что я не подхожу для него.

— Он так сказал тебе?

— Да. — Дженнет сжалась, услышав недоверие в его голосе. — Ему было очень приятно, что ты беспокоишься о нем. До того утра, когда произошло несчастье, я не понимала, почему ты это сказал ему.

Холодный взгляд Мэтью метался между ее глазами и губами.

Какая-то часть ее хотела открыть ему правду: Дженнет собиралась разорвать помолвку, но не могла найти нужных слов; ее, по-видимому, всегда останавливала мысль о том, что этим она разобьет Джону сердце.

Мэтью подошел к своей двери и остановился.

— Зайдешь? — предложил он глухим голосом, вызвавшим в Дженнет трепет.

Она могла сказать «да» и получить ответы на все вопросы, могла выяснить, как именно он выглядит без одежды, каков он на ощупь, каков на вкус…

— Нет, — ответила Дженнет. — Я иду в мою комнату — мою и мамину.

— Трусиха, — широко улыбнувшись, шепнул Мэтью.

— Я не трусиха. Я просто не думаю, что мне нужно становиться между тобой и мисс Марстон, — быстро сказала она, а потом отступила на шаг, повернулась и пошла по коридору.

— Трусиха.

Его шепотом произнесенное слово преследовало Дженнет. Да, она безвольная трусиха, но в данном случае действовала сознательно. Мэтью заслуживал гораздо лучшей женщины, чем она.

Мэтью наблюдал, как гости входили в столовую. Дженнет вошла с леди Элизабет, и, хотя вслед за ними вошла мисс Марстон, он не мог оторвать взгляд от Дженнет и от ее изумительных округлых грудей, скрывавшихся под бледно-голубым шелковым платьем с высокой талией.

Почему, оказываясь рядом с ней, он не мог держать рот закрытым? Приглашать ее к себе в комнату было абсолютно недопустимо, как бы сильно ему этого ни хотелось. Мэтью никак не удавалось выбросить из головы картину того, как Дженнет, сидя одна в саду, рисует его портрет. Мысль о том, что ее тянет к нему, согревала Мэтью сердце и другие, более греховные части тела.

— Смотрите, лорд Блэкберн, мы сидим рядом.

Боже, Мэтью хотел, чтобы этот восторженный голос принадлежал Дженнет, а не мисс Марстон, но он помнил о своем долге — он обязан жениться. И Мэтью понимал, что мисс Марстон — это лучший вариант.

Она в отличие от Дженнет не принесет с собой багаж прошлого; репутация Мэри чиста, и между ними не появится мертвый жених. Замечание Дженнет о том, что сплетники будут зло судачить о них, вполне справедливо.

Мэри — это лучший вариант, и теперь ему нужно убедить в этом только свое проклятое желание.

Когда Мэтью отодвигал стул для мисс Марстон, сладкий запах ее духов с ароматом цветов апельсина защекотал ему нос, и Мэтью, занимая свое место, изо всех сил старался не чихнуть.

Взглянув на сидевшую рядом девушку, Мэтью задумался, что будет чувствовать к ней через год, через десять лет, через сорок. Он надеялся, что постепенно полюбит ее. Не важно, что он сказал Ванессе, он все равно не относился к тому типу мужчин, которые могли изменять своим женам — даже если жена была не более чем обязанностью.

— Мои родители приедут завтра днем, — сообщила Мэри перед тем, как сделать глоток вина.

— Буду рад познакомиться с ними.

— Думаю, вы отлично поладите с ними. — Мисс Марстон украдкой улыбнулась ему.

Мэтью молился, чтобы так и было, потому что в данный момент Мэри была его единственной надеждой. Не считая Дженнет, подумал он. Нет, о Дженнет не могло быть и речи. Протыкая вилкой, кусочек телятины, Мэтью решил сосредоточиться исключительно на Мэри Марстон.

На своей будущей невесте.

На женщине, которая спасет его из нынешнего положения.

На женщине, с которой он проведет весь остаток жизни, независимо от того, что страстно мечтает о другой.

— Вы ведь поедете со мной завтра на верховую прогулку, правда? — прошептала она, слегка наклонившись к Мэтью.

— Конечно.

Это навело его на мысль о другого рода скачке, не имеющей никакого отношения к лошадям, и он посмотрел на Дженнет, размышляя, какова она была бы в постели. Насколько он ее знал, она была бы полной страсти, неутомимой любовницей, которая брала бы все, что он мог дать ей.

Мэри тихо кашлянула, и Мэтью, взглянув на нее, мгновенно понял, какой она будет в постели — безжизненной, женщиной, которая исполняет свой долг, потому что именно этого от нее ожидают. Она родит ему детей, которых он хочет, а потом попросит оставить ее в покое.

На самом деле ему нужно поцеловать ее, просто чтобы определить, сможет ли он найти хотя бы проблеск влечения.

Его блуждающий взгляд снова остановился на Дженнет. Она явно была увлечена беседой с бароном Хантли, и у Мэтью волосы на затылке встали дыбом. Хантли был известен как игрок и распутник, несколько лет он уговаривал Ванессу стать его любовницей и, когда она выбрала Мэтью, пришел в ярость. Но что еще хуже, по слухам, этот человек имел пятерых незаконнорожденных детей от разных женщин.

Мэтью отвлекся от него и присоединился к беседе сидевших вокруг него гостей, которые говорили о необычной погоде в этом году. Он высказал свое мнение и надежду, что следующий год будет лучше. Возможно, тогда его арендаторы соберут хороший урожай и выплатят неуплаченную аренду.

После бренди и сигар мужчины перешли в большую гостиную. До их прихода все женщины сплетничали или жаловались друг другу на женские проблемы, а теперь изобразили на лицах улыбки и принялись обмахиваться веерами в прохладной комнате. Дженнет хотелось немного отдохнуть без мужчин, от барона Хантли, монополизировавшего разговор за обеденным столом, у нее разболелась голова.

Пока мужчины бродили по залу в поисках партнеров для игры в вист или в шахматы, Дженнет обдумывала, как ускользнуть незамеченной, хотя понимала, что в присутствии, матери это ей не удастся, и, поймав взгляд Николаса, кивнула ему, надеясь, что игра в шахматы с ним поможет ей скоротать время.

— У тебя за обедом был приятный компаньон, — усевшись, заметил Николас.

— Он скучен.

— Будь осторожна, Джен, — предупредил он, взявшись за черную пешку, — этот человек — игрок.

— Я знаю. — Дженнет удивленно взглянула на Николаса. — Он меня не интересует.

— Я это и не думаю, — рассмеялся Николас. — Я совершенно точно знаю, где твой интерес.

— Блэкберн тоже игрок, а мне этого не нужно. На самом деле все, чего я хочу, — это спокойно поиграть в шахматы, ничего не обсуждая.

У Николаса на лице и в глазах появилось серьезное выражение.

— Я никогда не слышал и не видел, чтобы Блэкберн играл на деньги.

— Тем не менее, его лучший друг — это Сомертон. — Дженнет поджала губы.

— Это ничего не означает.

— Расскажи мне об Эмме. — Дженнет надеялась, что его отцовская гордость поможет перевести разговор на безопасную тему.

Николас охотно знакомил ее со всеми трудностями воспитания десятилетней девочки, но Дженнет, как ни старалась слушать внимательно, не могла не поглядывать на Мэтью, игравшего с Мэри в пикет. Не обращая внимания на зависть, болезненно впившуюся когтями ей в сердце, Дженнет наблюдала за совместной игрой пары: Мэри выглядела счастливой, а Мэтью явно скучал.

Возможно, они совсем не были такой великолепной парой, как думала Дженнет. Ей хотелось видеть Мэтью счастливым, и нужно было твердо знать, была ли Мэри подходящей ему женщиной. Дженнет решила, что должна каким-то образом встретиться с Мэтью наедине и поговорить об этом.

— Игра заканчивается, — усмехнувшись, сказал Николас. — Твой ход.

Взглянув на доску, Дженнет обнаружила что Николас загнал ее ферзя в ловушку и через два хода объявит ей шах, и быстро выставила перед королем пешку, пожертвовав ферзя.

— Ты сегодня совсем не уделяешь внимания игре, — констатировал он, забирая ее ферзя. — Обычно ты устраивала мне более напряженную игру. Есть что-то, о чем хочешь поговорить?

— Ничего. — Дженнет сосредоточилась на шахматной доске, хотя понимала, что партия проиграна.

Николас сделал ход и быстро объявил:

— Шах и мат.

— Хорошо сыграно, — Она отодвинула стул и встала. — Всего доброго, Николас.

Желая убежать от людей и шума гостиной, Дженнет незаметно вышла из комнаты и брела по коридору, пока не нашла кабинет лорда Астона. В кабинете все еще горел камин, и тишина манила так, что нельзя было не поддаться. Дженнет налила себе небольшую порцию бренди, собираясь выпить только один бокал и уйти спать.

Погрузившись в кожаное кресло у камина, она смотрела на танцующее пламя, и тихий вздох слетел с ее губ. Через две недели ее корабль отправится во Флоренцию. Дженнет любила свою семью и не хотела разлучаться с ней, но отъезд, безусловно, был единственным способом сохранить ее тайну, однако теперь причина отъезда изменилась.

Теперь Дженнет больше не думала, что ее исчезновение даст Мэтью возможность обрести счастливую жизнь. Его единственная надежда была связана с ней и с ее способностью, найти ему идеальную женщину, — которой она сама никак не могла быть. А остаться и видеть его любовь, было для Дженнет просто немыслимо.

— Опять пьёшь?

Дженнет закрыла глаза и вздохнула.

— Ты шел за мной сюда, Мэтью?

— Да. — По звуку шагов Дженнет поняла, что он подошел к креслу. — Думаешь, бренди даст ответ на твои вопросы? — тихо спросил Мэтью.

— Какое тебе дело? Бренди помогает мне забыться. А, кроме того, ты должен быть с Мэри. — Дженнет с изумлением смотрела, как он взял бренди, налил себе бокал и занял место напротив нее.

— У Мэри разболелась голова, и она пошла спать. — Он порочно улыбнулся Дженнет. — Пожалуй, мне следовало проводить ее.

— Нет, это было бы абсолютно непристойно — как и то, что ты сидишь здесь со мной.

— Но, тем не менее, ты не торопишься уйти. — Поднеся бокал к красивым губам, Мэтью сделал глоток.

Дженнет понимала, что нужно убежать, пока ее желание не стало неуправляемым, но ее тело отказывалось двигаться. Всего несколько глотков бренди привели Дженнет в оцепенение. Если она останется, то сможет смотреть на Мэтью, представлять себя с ним…

Боже, этого нельзя делать!

— Как дела у тебя с Мэри?

— Достаточно хорошо.

— Но?..

Мэтью быстро покачал головой:

— Должен признаться, я беспокоюсь, что она может не справиться с задачей, быть хозяйкой моих имений. Она заметно встревожилась, когда я назвал ей количество слуг.

Глядя в свой бокал бренди, Дженнет вспомнила разговоры, которые слышала, о состоянии его имений.

— Не верю, что у тебя так много слуг, что ей стоит об этом волноваться.

— В данный момент — нет. Но когда я женюсь, мне придется сколько-то нанять.

Дженнет на мгновение сжала губы.

— А у Мэри, по всей видимости, никогда не было необходимости нанимать прислугу.

— Совершенно верно. У них только дом в городе. Как много людей требуется для его обслуживания?

— Не много, и, вероятно, всем управляют ее мать и отец.

Мэтью кивнул, а потом откинул назад прядь каштановых волос, упавшую ему на лоб. Дженнет никогда не нравились такие длинные волосы, как у него, но ему они придавали какое-то безрассудство, которое так шло ему. У Дженнет задрожали пальцы от желания запустить их в его пряди.

— Ты в порядке? — мягко спросил Мэтью. — По-моему, у тебя весьма странный вид.

— Прости, я просто задумалась, — ответила Дженнет.

— О чем?

О чем? Ей нужно побыстрее что-то придумать.

— Считаешь, Мэри подойдет тебе как жена?

— Это то, о чем ты думала? — с явным недоверием в голосе переспросил он.

— Д-да.

— Ну конечно. По-моему, у меня не слишком большой выбор тех, кто подойдет мне. Она достаточно приятна, так что должна подойти.

Вина обрушилась на нее, словно кирпич на голову, и Дженнет закрыла глаза.

— Мэтью, я никогда не желала для тебя такого.

— Я знаю, Дженнет.

Если она сейчас же не сменит тему, то расплачется, а за свою жизнь Дженнет и так уже пролила много слез.

— Скажи, как ты собираешься сделать свои имения снова прибыльными?

Откинув голову на кожаную спинку, Мэтью смотрел на потолочные банки.

— Ну, если погода поможет мне, это будет большой поддержкой. Этот проклятый холод не облегчает жизнь моим арендаторам.

— Но управлять погодой ты не можешь, а что есть в твоем распоряжении?

— Честно говоря, когда отцовские долги будут оплачены, имения очень быстро станут прибыльными.

У Дженнет от удивления открылся рот.

— Я думала, проблемы возникли из-за того, что имениями плохо управляли, а долги твоего отца только усугубили ситуацию.

— Да, имениями определенно управляли плохо. — Он наклонился вперед. — Деньги, которые должны были возвращаться на поддержание хозяйства и обучение арендаторов новым методам агротехники, уходили в игорные притоны.

— Прости, Мэтью, — прошептала она. — Я искренне хочу помочь тебе.

— Ты уже помогла, познакомив меня с Мэри.

И пронзив собственное сердце. Чем больше времени Дженнет проводила с Мэтью, тем больше он ей нравился как человек. Дженнет поняла, почему он и Джон были такими хорошими друзьями — в них было много общего.

— Есть ли что-нибудь еще, что я могу для тебя сделать? — В комнате надолго повисла тишина. Дженнет была уверена, что он думает о деньгах. — Я действительно хочу помочь тебе, Мэтью.

— Мы уже обсуждали это. Я не возьму твоих денег, Дженнет. — Он поставил бокал на соседний стол и встал. — Пока я не забыл, будь осторожна с Хантли.

— О Хантли меня уже предупредили.

— Хорошо. Я рад, что у твоего брата хватило ума… — Мне сказал Николас, а не Бэннинг.

— А-а, — протянул Мэтью. — Тогда доброй ночи.

Дженнет смотрела, как ткань облегающих брюк натягивается у него, на ягодицах, и понимала, что должна исправить его ошибочное предположение, но по необъяснимой причине ей понравилась мысль, что Мэтью, по-видимому, слегка ревнует ее.

 

Глава 12

Энтони Сомертон тщательно исследовал наполненную людьми комнату. Дженнет стояла у стены вместе с леди Элизабет и Эйвис Копли — нет, теперь леди Селби. Черт бы побрал Софию! «Просто поговори с Блэкберном по-хорошему, — сказала она. — И если возможно, устрой так, чтобы они остались одни».

Ну и каким образом, по ее мнению, он уведет Дженнет от ее подруг и заставит проводить время с Блэкберном?

Не мог же он подойти и пригласить ее на верховую прогулку. Хотя между ним и Селби сейчас, по-видимому, были дружеские отношения, но Энтони понимал, что Селби совсем не захочет, чтобы он разговаривал с его сестрой.

И с каких же пор, черт возьми, он стал сводником? Да, он немного помог Эйвис и Бэннингу, но это не значит, что он превратился в сваху.

— Доброе утро, Сомертон. — Кто-то большой рукой хлопнул его по спине.

Энтони обернулся и увидел, что перед ним стоит тот самый человек, который явился причиной его недовольства.

— Доброе утро, Блэкберн.

— Приятный день для верховой прогулки, правда?

Как бы не так.

— Думаю, да. С кем ты собираешься поехать? — «Пожалуйста, скажи, что с Дженнет, и вытащи меня из этого болота», — подумал Сомертон.

— С Мэри Марстон, — ответил Блэкберн.

Проклятие!

— Мне кажется, ты проводишь с ней все больше времени. Намечается женитьба?

— Возможно, — натянуто улыбнулся Блэкберн. — Хотя я еще должен познакомиться с ее родителями.

— Они пока не прибыли?

— Мэри сказала, что они приедут сегодня позже днем.

Энтони улыбнулся неторопливой улыбкой. Теперь он знал, что ему не нужно беспокоиться о том, как отправиться на верховую прогулку с Дженнет. Родители мисс Марстон, несомненно, отвергнут человека, который убил своего лучшего друга.

Уж он позаботится об этом.

А если из этого ничего не выйдет, он может соблазнить крошку Мэри и заставить влюбиться в него самого — это будет простая и приятная задача.

Мэтью перевел лошадь на медленную рысь, так как Мэри, всю жизнь, прожившая в городе, не была искусной наездницей. Она знала, как хорошо выглядеть, сидя верхом, но вряд ли могла скакать быстрее, чем легким галопом.

— Спасибо, что поехали медленнее, милорд, — с теплой улыбкой поблагодарила она.

— К вашим услугам.

Услышав галоп нескольких лошадей, Мэтью отъехал с дорожки в сторону, чтобы пропустить более быстрых наездников.

— Посторонитесь, — обратился он к Мэри.

Она успела убрать лошадь с земляной дорожки, когда появились четыре всадника. Дженнет, леди Элизабет, лорд Селби и лорд Энкрофт проскакали мимо них, каждый из них кивнул, а Дженнет улыбнулась предусмотрительности Мэтью.

— А где же леди Селби? — вслух удивился Мэтью.

— О, она не очень хорошо ездит верхом, — отозвалась Мэри. — Я слышала, что в юности она упала и не чувствует, что может держаться наравне с нами.

Мэтью был уверен, что леди Селби вполне могла бы не отставать от Мэри. Услышав, что еще одна лошадь галопом поднимается по склону холма, Мэтью остался на месте, а наездник достиг вершины холма и придержал лошадь.

— Сомертон, приятно снова видеть тебя. — Оглянувшись на Мэри, Мэтью увидел, что она большими и по-настоящему сияющими глазами, слегка приоткрыв рот, смотрит на Сомертона. Замечательно, женщина, которой он, как предполагалось, собирался сделать предложение, очевидно, полностью покорена Сомертоном.

— Добрый день, Блэкберн. — Сомертон взглянул на Мэри, и у него на губах появилась улыбка. — Не уверен, что мы знакомы.

— Мисс Марстон, позвольте представить вам лорда Сомертона.

— П-при… приятно познакомиться, милорд, — запинаясь, пробормотала она.

— А я несказанно рад, мисс Марстон. — Сидя на лошади, Сомертон дотянулся до ее руки.

— Б-благодарю вас, милорд.

Боже правый, девушка защебетала.

— Могу я присоединиться к вам обоим? — попросил разрешения Сомертон, глядя на Мэри, как волк, собирающийся проглотить кролика.

— Ода! — слишком восторженно воскликнула Мэри.

— Замечательно, — отозвался Сомертон.

«Конечно, замечательно», — иронически сказал себе Мэтью.

— Лорд Сомертон, не поправите ли мне стремя? Я не уверена, что оно в правильном положении.

— С превеликим удовольствием.

Взглянув на Мэри, Сомертон приподнял бровь, и у девушки на щеках выступили красные пятна.

— Правда?

— Конечно, мисс Марстон.

Мэтью от досады сжал челюсти. Он наконец-то нашел женщину, которая могла спасти его и его репутацию, и вдруг обнаруживается, что ее гораздо больше привлекает Сомертон.

Спрыгнув и протянув поводья Мэтью, Сомертон подошел, чтобы поправить Мэри стремя, и, проверяя его длину, провел по ее икре и дальше по ноге. У Мэри раскрылся рот и глаза еще расширились, а Мэтью сжал поводья собственной лошади, стараясь обуздать свою ярость.

После того как Сомертон закончил необходимую процедуру, они поскакали по дорожке к старому вдовьему дому эпохи Тюдоров.

— Ну и ну, — прошептала Мэри. — Как могли Астоны допустить, чтобы такое место превратилось в настоящие развалины?

— На самом деле все не так ужасно, — ответил Сомертон.

Окинув взглядом дом, Мэтью удивился ее замечанию. Правда, все вокруг заросло кустами, однако само здание выглядело крепким, и крыша, очевидно, была в порядке. На самом деле небольшой дом явно находился в лучшем состоянии, чем его поместье в Ланкашире.

Мэри возненавидит его имение: большинство комнат затянуто паутиной, крыша протекает, мебель, более чем столетней давности, покрыта пылью. Как Мэри сможет пережить первые несколько лет брака?

Единственный выход это оставаться в лондонском доме и только при необходимости выезжать в имения на короткое время. Со временем, когда появятся деньги, Мэри сможет обновить дом. Он ведь не так уж много просит, верно?

Все, что ему нужно, — это женщина, которая была бы ему помощницей, женщина, которая хотела бы помочь ему выбраться из этой неприятности, кто-то, с кем он мог бы построить будущее и иметь детей, кто-то, кого он любил бы. Очевидно, он хотел слишком многого.

В мозгу Мэтью вспыхнуло воспоминание о том, как он сидел с Дженнет в кабинете. Достаточно ли у Мэри сил и духа для стоящей перед ним задачи? Она воспитана как благопристойная великосветская молодая леди и, наверное, будет еще больше обескуражена состоянием его имений.

— Едем дальше? — предложил Сомертон. — Пожалуй, мы сможем догнать Селби.

— Мэри не слишком опытная наездница, — покачал головой Мэтью.

— Лорд Блэкберн, вы не должны так говорить обо мне, — с упреком сказала Мэри.

— Я не хотел бы, чтобы вы пострадали, — спокойно отозвался он.

— Я могу попробовать галоп, если лорду Сомертону так хочется. — С потеплевшим выражением лица она застенчиво улыбнулась Сомертону.

— Я возненавижу себя, если из-за меня с вами что-нибудь случится, — улыбнулся тот в ответ.

— Понимаю. — Она слегка надула губки.

— Вперед. — Скрывая бурлящий внутри гнев, Мэтью мягко тронул с места своего мерина, и Мэри и Сомертон двинулись следом.

Мэтью надеялся на несколько минут остаться наедине с Мэри и попытаться поцеловать ее, а теперь, с увязавшимся за ними Сомертоном, несомненно, лишился такой возможности. Почему-то Мэтью был уверен, что Сомертон не просто так решил поехать с ними.

Дженнет терпеливо ждала, пока горничная, занимавшаяся ее волосами, закончит закреплять красивую прическу.

— Молли, сегодня я, пожалуй, надену жемчуг. Ты можешь вплести мне в волосы пару ниток?

— Конечно, мисс. Он вам так идет. Белые жемчужины очень эффектно смотрятся в ваших черных волосах.

— Да.

— Дженнет, тебе не кажется, что лиф платья слишком открытый? — наблюдая за ней с кровати, спросила мать.

Взглянув в зеркало, Дженнет нахмурилась. В отличие от обычного корсет сжал ее маленькие груди, оставив между ними лишь крошечную ложбинку.

— Нет, по-моему, все чудесно.

— Ты стараешься соблазнить кого-то? — с улыбкой покачала головой мать.

— Разумеется, нет!

— Хм-м… — тихо протянула мать.

— Мама! — укоризненно остановила ее Дженнет. — Меня не интересуют никакие мужчины, я через две недели уезжаю во Флоренцию.

— Что ж, тебе виднее.

Она только бросила матери строгий взгляд: в этот день у Дженнет не было настроения спорить с ней. Картина того, как Мэтью и Мэри едут верхом, лишила ее радости на весь день. У Дженнет было настойчивое желание вообще покинуть загородный праздник и вернуться домой, возможно, даже отправиться в Толбот-Эбби. Там она могла бы запереться в старой детской и рисовать до тех пор, пока не избавится от своей досады.

— Все готово, мисс, — объявила Молли и отошла, чтобы убрать платья, от которых Дженнет раньше отказалась.

— Спасибо, Молли.

— Откуда только у тебя эта нерешительность? — покачала головой мать, наблюдая, как Молли убирает три отвергнутых платья. — Твой отец не был таким, да и я тоже.

Дженнет чуть не рассмеялась. Ее мать проявляла почти такую же нерешительность, как и она, когда приходило время выбирать фасон.

— Ты же знаешь, что я становлюсь такой, только когда возникает вопрос, что надеть.

— Безусловно, — согласилась мать.

— Думаю, нам пора спускаться, пока обед не начали без нас.

Взяв сумочку, Дженнет пошла к двери. Пройдя по коридору, они с матерью спускались по мраморной лестнице, когда дворецкий открыл парадную дверь, и в холл вошла пара. Дженнет всего один раз видела миссис Марстон, но крепкую фигуру и ярко-рыжие волосы трудно было бы забыть.

— Обед в восемь, — доложил паре дворецкий.

— У нас почти не остается времени, чтобы привести себя в порядок, — пожаловалась миссис Марстон.

— Сожалею, мадам, но леди Астон настаивает, чтобы обед всегда начинался ровно в восемь.

Дженнет и ее мать, улыбаясь, остановились на нижней ступеньке.

Леди Селби и леди Дженнет! — воскликнула леди Марстон. — Как приятно вас видеть!

— И мы рады видеть вас, — отозвалась мать Дженнет. — Но вам лучше поторопиться, иначе пропустите обед.

— О да!

Пара торопливо пошла за лакеем в свои комнаты, а Дженнет с матерью направились в большую гостиную, где все собирались перед обедом. Лакей разносил гостям херес, и мать, взяв два бокала, подала один Дженнет.

— Осталось всего три мучительных дня, — шепнула ей мать.

Дженнет была полностью согласна с ней. Еще три дня, а потом они вернутся в Лондон и останутся там, пока не наступит время ее отъезда. Дженнет надеялась, что к тому моменту Мэтью объявит о своей помолвке с Мэри, и это даст ей возможность спокойно уехать и больше не чувствовать своей вины перед ним.

У нее впереди оставалась вся жизнь, чтобы переживать то, что она сделала с Джоном. Но, поселившись во Флоренции, она начнет новую жизнь, снова займется живописью, и будет осматривать великолепные музеи. Возможно, если она найдет подходящего мужчину, то сделает его своим любовником, и, быть может, если закроет глаза, то сможет представлять, что это Мэтью занимается с ней любовью.

Дженнет зажмурилась, чтобы удержать слезы, — это влечение к нему нелепо. Оглянувшись по сторонам, она увидела, как Мэтью склонился к Мэри, чтобы лучше слышать то, что она ему говорила, и у него на губах появилась легкая улыбка, словно в том, что она сказала, было что-то забавное.

— Еще хереса?

Дженнет с деланной улыбкой обернулась к Сомертону, который, вопросительно подняв бровь, смотрел на нее.

— Нет, благодарю вас, милорд. — Отказалась она, но взяла предложенный херес.

— И что означает это задумчивое выражение у вас в глазах?

Дженнет заметила, как он быстро взглянул на Мэтью и Мэри, а потом снова остановил взгляд на ней. Сомертон обладал неприятной способностью видеть слишком много.

— Абсолютно ничего.

— Вы невероятная обманщица. — Он отпил хереса. — А, кроме того, я бы так не расстраивался.

— Я не расстраиваюсь, — снова солгала Дженнет. Да, она не хотела чувствовать себя несчастной из-за их интереса друг к другу.

— Для них это хорошим не кончится, — шепотом добавил Сомертон.

— Что?! Все должно быть хорошо. Они должны пожениться.

— Поверьте мне, Блэкберн не женится на этой крошке. — Сомертон допил свой херес и, отойдя от Дженнет, смешался с толпой у входной двери.

На что именно он намекал своим пророчеством? Дженнет достаточно долго была знакома с ним и знала, что у него есть связи и ему известны секреты, не доступные почти никому. Быть может, ему случайно стало известно что-то, касающееся Мэтью и Мэри? Но это невероятно. Сомертон имел дело с тайными агентами и криминалом, а не занимался парами, которые, возможно, хотели пожениться.

Прежде чем Дженнет удалось подобрать всему этому какое-нибудь разумное объяснение, леди Астон объявила, что подошло время, перейти в столовую. Дженнет окинула взглядом комнату в поисках, кто проводил бы ее, надеясь снова найти Сомертона.

— Ищешь меня?

Услышав знакомый голос, Дженнет обернулась к Николасу.

— Как всегда, опаздываешь? — со смехом спросила она.

— Увы, в последнее время да. Идем? — Он подал Дженнет руку.

— Идем, — отозвалась она, радуясь, что рядом с ней друг, который не ожидает от нее ничего, кроме улыбки.

— Дженнет, он не плохой человек, — понимающе улыбнулся ей Николас.

— Кто? — Она проследила за его взглядом, обращенным на Мэтью.

— Уверен, ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю.

— Почему тебя волнует, что я о нем думаю?

— Потому что я знаю, что тебе необходим совет, а Бэннинг не способен рассказать тебе то, что ты хочешь услышать об этом человеке. Мне посчастливилось знать его другим.

Пока они шли в столовую, Дженнет чувствовала, как у нее дрожит рука, а ее взгляд непроизвольно обращался к Мэтью, который в ответ раздраженно смотрел на нее.

— Что именно тебе известно?

— Я знаю, что большинство великосветского общества судит о нем неправильно. Ты ведь подтвердила, что, то несчастье произошло случайно. А другой случай был не более чем безрассудством молодого человека.

— О чем ты говоришь? — Дженнет искала в памяти поступок, который Мэтью мог совершить несколько лет назад, но ничего не могла найти. По-видимому, то, что случилось, было не таким уж серьезным происшествием.

— Это произошло много лет назад, и на самом деле было просто ерундой.

— И это все, что ты о нем знаешь? — тихо спросила Дженнет.

— Мне этого достаточно.

— А моему брату — нет?

— Ты думаешь, существует что-нибудь, что заставит Бэннинга поверить, что Блэкберн — хороший человек? — рассмеялся Николас. — Мы оба знаем, что твой брат найдет недостаток в любом мужчине, которого ты выберешь.

Дженнет кивнула. Ее брат был таким же упрямым, как она, если не еще больше.

— Я не собираюсь выводить замуж за этого человека так что знай это, если ты расхваливаешь его добродетели ради меня, — решительно заявила Дженнет.

— Конечно, не собираешься. Ты же совсем скоро уезжаешь во Флоренцию.

— Да, уезжаю.

— Ты стараешься убедить меня или себя? — шепнул Николас ей на ухо.

— Никого. — Будь он проклят за то, что так хорошо ее знает!

— Да, конечно. — По его тону чувствовалось, что Дженнет его не убедила.

Они уже были у двери, когда в гостиную вошли миссис и мистер Марстон. У миссис Марстон округлились глаза, а услышав ее вздох, Дженнет, остановившись, оглянулась, и ее охватил ужас, когда она увидела, как миссис Марстон смотрит на Мэтью.

— Боже мой, это правда, — прошептала миссис Марстон.

Уберите свои грязные руки от моей дочери! — рявкнул мистер Марстон.

 

Глава 13

Мэтью прирос к месту, а Мэри стиснула его руку — от страха или стараясь успокоить, он не мог сказать. Ему следовало понимать, что если с ней все складывается хорошо, то это подозрительно.

— Вы что, не слышали меня? — снова прогремел мужчина.

Мэри медленно убрала руку с локтя Мэтью и сделала шаг в сторону. Ее побледневшее лицо подтвердило его первоначальную догадку — прибыли мистер и миссис Марстон.

— Я не замышляю ничего оскорбительного, сэр, — отозвался Мэтью.

— Оскорбительного? — воскликнула миссис Марстон. — Неужели вы полагаете, что я позволю такому, как вы, человеку приближаться к моей дочери?

Быстро оглянувшись по сторонам, Мэтью заметил, что половина гостей еще находится в гостиной и наблюдает за разворачивающейся безобразной сценой.

— Такому, как я? — тихо повторил он, от негодования сжав руки в кулаки.

— Подлому убийце! — пронзительно выкрикнула она.

Взглянув на Марстонов, Мэтью позади них увидел Дженнет, все еще державшую под руку маркиза. Ее большие глаза были полны сострадания, но Мэтью меньше всего была нужна ее жалость.

— Отойди от него, Мэри, — приказала миссис Марстон. — Этот человек больше никогда не прикоснется к тебе.

— Но, мама, он не…

— Не возражай мне, — оборвала ее миссис Марстон.

— Да, мама. — Мэри жалкой улыбкой улыбнулась Мэтью.

— А теперь о вас. — Миссис Марстон шагнула вперед. — Как вы смели показаться на празднике у благородных людей? Всем известно, что вы совершили, и вам никогда не позволят вернуться в общество. И моя дочь не станет пешкой, помогающей вам снова занять ваше место.

— И вы никогда не получите от меня ни фартинга, — добавил мистер Марстон.

— Вам решать, — кивнул Мэтью. За пять лет, он научился одному — как уходить. Глубоко вдохнув, он пошел к двери, где, разинув рот, стояла Дженнет.

— Убийца, — прошептала миссис Марстон достаточно громко для того, чтобы ее слышала половина гостиной, и по комнате пронеслось несколько громких вздохов. — И не думайте, что никто в комнате не видит, как вы смотрите на нее, — снова прозвучал язвительный голос миссис Марстон. — Я и по сей день не могу понять, как ее репутация остается незатронутой. С моей точки зрения, вы погубили эту женщину, но с моей дочерью вам это не удастся.

Мэтью досчитал до десяти и громко выдохнул.

— И вы. — Миссис Марстон перенесла все свое внимание на Дженнет. — Как ваша мать позволила вам находиться в одной комнате с этим убийцей? Он убил вашего жениха и чуть не опозорил ваше имя. Вы не лучше его, если допускаете такое безобразие!

Повернувшись к миссис Марстон, Мэтью пронзил ее ледяным взглядом.

— Можете порочить мое имя, сколько вам угодно, — он угрожающе шагнул к ней, — но не смейте выплескивать свою злобу на леди Дженнет.

— Значит, слухи о том, что вы влюблены в нее, были правдой, — цинично усмехнулась миссис Марстон.

Боже, как он ненавидел слухи — особенно при том, что в данном случае они были абсолютной правдой! Как бы ни старался Мэтью это отрицать, он даже в то время любил Дженнет.

Прищурившись, он не сводил взгляда с миссис Марстон, пока у нее не задрожали губы, и она не отступила назад, к мужу. Добившись от нее молчания, Мэтью повернулся и вышел из комнаты, чувствуя, как от бессильного гнева в груди громко стучит сердце. С этим приемом и всем прочим покончено навсегда.

Мэтью шел по коридору, стараясь не обращать внимания на перешептывания и бесцеремонные взгляды. Но осуждающие, неприязненные взгляды еще больше усиливали его негодование и досаду. Ему следовало понимать, что сумасшедшая идея Дженнет ни к чему хорошему не приведет, никто никогда не забудет того, что он сделал. Но ведь он ничего не сделал.

Однако его пронзило чувство вины. В то самое утро он сказал Дженнет о своем влечении к ней. Он даже целовал ее несколько коротких мгновений. Ну почему он не мог держать рот закрытым?

Впрочем, это не имело значения. Она выхватила рапиру у него из руки после того, как он предупредил, чтобы она этого не делала. Дженнет хотела доказать ему, что все может.

Пора положить конец этому самобичеванию и забыть о своей вине. Все, что он сделал в то утро, — это признался Дженнет в своих чувствах. Теперь он женится на ней, и больше никогда не будет вспоминать о том дне. Это ее вина.

И только она одна должна расплачиваться за свои поступки. Он положит конец ее глупостям. Несмотря на то, что у Дженнет оставалось еще две недели, чтобы найти ему жену, он понимал, что она никогда не сможет долбиться успеха, тем более, когда распространятся сплетни, о его полном поражении. Настало время публично скомпрометировать ее и закончить этот фарс.

И черт с ними, с последствиями. Ее брат не вызовет его на дуэль. Селби будет настаивать на немедленной свадьбе, чтобы пресечь сплетни — а именно они будут ожидать Дженнет.

Закрыв за собой дверь в спальню, Мэтью достал саквояж. У него было две недели на то, чтобы скомпрометировать Дженнет, но он и думать не хотел о том, чтобы остаться в этом проклятом доме еще хотя бы на мгновение. Через несколько дней, когда закончится прием, Дженнет вернется в Лондон, и тогда он сделает то, что должен сделать.

Мэтью сорвал с себя шейный платок, потом сбросил сюртук и, сев на кровать, избавился от жилета. Швырнув на постель ненавистную одежду, он стянул через голову рубашку. Ему хотелось бросить что-нибудь более тяжелое, чем кусок ткани, но, не найдя ничего подходящего, он скатал рубашку в комок и запустил ее через комнату.

— Прости меня.

В слепой ярости Мэтью, откинув назад голову, смотрел в потолок и даже не слышал, как открылась дверь. Тихий звук голоса Дженнет, лаская и маня его, окутал Мэтью. Но Мэтью меньше всего на свете хотелось что-либо сейчас обсуждать с Дженнет. На это у них будет масса времени после того, как она станет его женой.

— Оставь меня, — тихим голосом откликнулся он.

— Мэтью, пожалуйста… прости меня, — повторила она, стоя у двери.

— Уходи вон из моей комнаты, Дженнет. Ты извиняешься только потому, что воочию увидела, какой была моя жизнь последние пять лет.

— Я больше этого не вынесу, — прошептала она. — Это я во всем в-виновата.

— Да, ты. — Мэтью мгновенно пожалел о вырвавшихся у него словах.

— Я должна все исправить.

— Уже ничто не поможет. — Он разжал кулаки.

— Я знаю, — всхлипнула она. — Это я во всем виновата.

От звучавшего в ее голосе страдания Мэтью смягчился. Он понимал, что если бы Джон не попросил его защитить Дженнет, о трагедии быстро забыли бы. Общество поняло бы, что случившееся в тот день было не более чем несчастным случаем, но двух случайных смертей ему никто не мог простить.

— Нет, это не твоя вина.

— Моя. Я не должна была позволить Джону так обойтись с тобой. Он не имел права делать из тебя пешку.

Даже не глядя на Дженнет, Мэтью знал, что она плачет. Часть его хотела заключить ее в объятия и сказать ей, что все будет хорошо, но он не мог этого сделать, поэтому что хорошо уже никогда не будет. Его жизнь — это сплошное несчастье.

— Я должна сказать им, — всхлипнула Дженнет. — Все должны знать, что это я убила Джона.

Мэтью повернулся лицом к ней, и у него сжалось сердце. Закрыв лицо руками, Дженнет медленно сползала по двери, пока не села на корточки.

— Я должна сказать им, — пробормотала она, не убирая рук.

— Нет, ты не скажешь, — твердо заявил он и, подойдя к ней, поднял Дженнет на ноги и взял в ладони ее лицо. — Я обещал защитить твое имя. Ты никогда никому не расскажешь, что произошло в то утро.

— Но…

— Никогда. — Он смотрел в ее полные слез глаза, пока не почувствовал, что хочет утонуть в их глубинах. Боль, которую он там видел, разбивала ему сердце. Он не мог допустить, чтобы Дженнет так страдала из-за его репутации. С этой ложью он прожил пять лет и мог вечно жить с ней, чтобы только она не коснулась Дженнет.

— Недопустимо, чтобы все верили такой ужасной неправде, — запротестовала она.

— Ты никому не скажешь.

Не дав ей больше ничего возразить, Мэтью коснулся губами ее губ. Нежно поцеловав ее пухлые губы, он принялся покрывать поцелуями ее соленые щеки. Ему хотелось утешить Дженнет, успокоить боль и чувство вины, о, осушая поцелуями слезы, он почувствовал, как она дрожит.

Он целует ее, только чтобы утешить, сказал себе Мэтью, чтобы облегчить ей боль, которую Дженнет чувствовала из-за того, что причиняет ему страдания. Однако чем чаще ее язык касался его языка, тем меньше Мэтью думал о том, чтобы утешать ее.

Ему хотелось почувствовать, как она в экстазе содрогается под ним, достигнув вершины, хотелось коснуться ее маленьких грудей, ощутить их в ладонях и целовать, пока она не задохнется. Вернувшись к ее губам, он привлек Дженнет к своей голой груди, и ее тело прижалось к нему, словно было создано специально для него.

Дженнет языком поглаживала его язык, и ее стремление получить утешение превращалось в нечто гораздо большее — в желание. Мечтая ощутить твердость его мускулов, она скользила руками вверх по его голым предплечьям и, когда добралась до плеч и, в конце концов, обхватила руками его голую шею, почувствовала, как они напряглись. Выгнув спину, Дженнет искала утешения и страсти у единственного желанного мужчины, даже не надеясь, что этот мужчина когда-нибудь захочет ее.

Она знала, что не следует тянуться к нему, но не могла отказаться. Никто, кроме него, не мог избавить ее от чувства вины и облегчить боль, с которой она постоянно боролась.

Ей хотелось чувствовать под пальцами его мускулы, хотелось узнать его вкус, прижаться губами к его груди, ей нужно было намного больше, чем просто поцелуи.

— Дженнет, — пробормотал он, теряя чувство реальности и обжигая горячими губами ее шею, — это безумие.

— Да, — шепнула она и откинула голову, коснувшись ею двери. — Приятное безумие.

— Чертовски приятное безумие.

Его руки добрались до ее волос, и шпильки с мелодичным перезвоном попадали на пол, а Дженнет смотрела ему в глаза, не в силах отвести взгляд — его глаза, обычно светло-серые, становились все темнее, по мере того как он отдавался страсти.

Они долго смотрели друг на друга, и Дженнет догадалась, что Мэтью дает ей возможность уйти — он опять оказался благородным человеком, — но ее ноги не хотели сдвинуться с места, рот не хотел произнести слова, которые заставят Мэтью отодвинуться, потому что Дженнет не хотела, чтобы он отодвинулся.

«Только один раз, — уговаривало ее желание, — чтобы ты узнала, как это бывает».

Губы Мэтью вернулись к ее губам, на этот раз более требовательные от желания, а не мягкие и утешающие, и Дженнет с готовностью отозвалась на его более грубые поцелуи. Когда ее язык добрался до его языка, горячее тепло покатилось от ее губ к животу, и невообразимые ощущения распространились вниз, в лоно, Дженнет бессознательно плотнее прижалась бедрами к Мэтью, чтобы быть ближе к его теплу.

Погладив Дженнет по спине и крепче прижав к себе, так что она ощутила его затвердевшее естество, Мэтью расстегивал крошечные пуговицы ее платья.

— Я хочу посмотреть на тебя, когда на тебе ничего нет, — тихо проговорил он, спуская ей платье, — ничего, кроме прекрасных волос, закрывающих некоторые части тела. — Закусив губу, Дженнет наблюдала, как он упивается видом ее тела. Далеко не обнаженная — на ней еще оставались корсет, нижние юбки, сорочка, панталоны, чулки и туфли, — она, поймав выражение его глаз, почувствовала себя так, словно на ее теле нет ни клочка одежды. — Повернись, Дженнет.

Легкая нервная дрожь пробежала у нее по спине, но Дженнет исполнила его просьбу и ощутила, как его пальцы расшнуровывают ей корсет. Распуская шнуровку, Мэтью целовал ее плечи, пока не снял с нее корсет. Мэтью откинул в сторону ее волосы, и от прикосновения его губ по спине Дженнет разлилось тепло. Но когда он развязал ей нижние юбки и они упали на пол поверх платья, Дженнет слегка вздрогнула, а когда он спустил с бедер сорочку и панталоны, Дженнет, стоявшая лицом к двери закрыла глаза. Мэтью был прав, сказав, что это безумие.

О Боже, теперь на ней не было ничего, кроме украшенных вышивкой чулок и бальных туфель! Оглянувшись, Дженнет увидела на губах Мэтью порочную улыбку. Едва касаясь, он погладил пальцами округлости ее ягодиц, потом нагнулся, расстегнул подвязки, и чулки соскользнули ей на лодыжки.

Подняв ее ногу, Мэтью снял с нее туфлю и, медленно проведя пальцем по икре к ступне, окончательно снял чулок, а потом, заменив палец губами, покрыл теплыми, влажными поцелуями ее ступню и, слегка прикусив икру, двинулся вверх.

— У тебя бесподобные длинные ноги, — шепнул он в ямочку под коленом и провел руками по бокам вниз от бедер к лодыжкам. — Хочу почувствовать, как они обхватывают мои бедра.

— Да, — тихо простонала Дженнет. Желание заключить в объятия всего Мэтью было слишком сильным; чтобы не замечать его. Она так долго мечтала об этом, и в этот вечер он весь целиком будет принадлежать ей.

— Скоро, — отозвался Мэтью, снимая с нее последние остатки одежды.

Тем же способом сняв с нее второй чулок и поцеловав ногу, он не остановился на бедре. Его губы огненным жаром обожгли ее ягодицы, и Дженнет застонала. Целуя ее спину, Мэтью руками накрыл ей груди и большими пальцами поглаживал затвердевшие соски. У Дженнет голова откинулась назад, а поток влажного тепла докатился до самого сокровенного места.

Мэтью медленно опустил руки вниз, ей на живот, а потом еще ниже и погладил пальцами ее прячущиеся от всех завитки. Ни один мужчина не касался Дженнет там, но когда это делал Мэтью, прикосновение не казалось непристойным. Он раздвинул ее складки, а когда добрался пальцами до чувствительного бугорка, Дженнет содрогнулась.

— Ты полностью готова. — Он погрузил палец глубоко в нее, и волны удовольствия раскатились по всему телу Дженнет.

Ощущения становились все острее, когда его палец скользил внутрь ее и обратно, имитируя то, что, Дженнет знала, произойдет через несколько мгновений. К счастью, мать, не стесняясь, рассказала ей обо всем, чем мужчина занимается со своей женой. И хотя Мэтью никогда не будет ее мужем, в этот вечер Дженнет будет с ним, и этого должно быть достаточно.

— Хочу тебя сейчас.

— Да, — шепнула Дженнет, — прошу тебя, прямо сейчас.

Он встал, повернул ее лицом к себе и, наклонившись к ее губам, прошептал:

— Моя.

Если бы только это могло быть правдой!

Чувствуя, что Мэтью возится со своими брюками, Дженнет ждала, когда же он понесет ее на кровать, и мысль о том, как он накрывает ее своим сильным телом, привела ее в трепет. Но вместо этого Мэтью прижал ее к двери и поднял ей ноги.

— Обхвати меня ногами за талию, Дженнет. — Его голос звучал хрипло, словно Мэтью переполняло такое же желание, как и ее.

Сделав, что он просил, Дженнет ощутила его у самого входа в свое гнездышко. Не мог же он… Мэтью слегка приподнял ее и опустил на себя.

— А-ах! — вырвался у нее крик, когда Мэтью прошел сквозь ее девственную плеву, и от боли, вызванной его грубым вторжением, у Дженнет по щекам покатились слезы.

Мэтью застыл, мгновенно осознав, что случилось. Он считал, что она не девственница, Джон сказал ему… О Боже, Джон соврал!

— Прости, — пробормотал он, уткнувшись ей в плечо. — Я виноват. Я не знал.

Он осторожно отнес Дженнет к кровати и, уложив, увидел, что по щекам у нее текут слезы — слезы, в которых виноват он. Убрав с ее лица волосы, Мэтью смотрел вниз на прекрасную женщину, которой причинил боль.

— Прости меня, — повторил он, чувствуя полную растерянность и беспомощность.

— Почему ты решил, что я не девственница? — прошептала Дженнет.

При виде боли у нее в глазах Мэтью не оставалось ничего другого, кроме как сказать ей правду.

— Джон прозрачно намекнул…

— Неужели он сказал так обо мне? — Она крепко сжала губы, и слезы еще обильнее потекли у нее по лицу.

— Я виноват, Дженнет. — Мэтью нежно прижался лбом к ее лбу. — Если бы я знал правду…

— Все уже сделано. — Она смущенно улыбнулась и пригладила руками ему волосы. — Все нормально.

— Нет, не нормально. Я был бессовестным грубияном и…

Она заглушила его слова страстным поцелуем, а потом, медленно отстраняясь, улыбнулась ему, заставив его сердце громко застучать.

— Мне говорили, что первый раз может быть больно.

— Я не должен был так вести себя. Я не знал. Я был бесчувственными…

— Мне немного лучше. По-моему, я начинаю привыкать, что ты там.

— Правда? — Он почувствовал новый прилив желания.

— Пожалуй, еще несколько поцелуев, и мы сможем снова попробовать, хорошо? — Она игриво пробежала пальцами вниз по его груди.

— Сколько хочешь. — Опустив к ней голову, Мэтью нашел ее мягкие губы, охотно раскрывшиеся для него. Строго контролируя себя, Мэтью целовал ее подбородок, шею, ключицу, а потом добрался до маленькой выпуклости на груди и, втянув ее в себя, услышал, как Дженнет застонала.

— Да, еще вот так, — шепнула она.

Получив поощрение, он перешел к другому соску и, глубоко втянув его, почувствовал, как Дженнет затрепетала. Теплая влага окутала его ствол, и Мэтью, не удержавшись, слегка шевельнулся.

— О-о! — воскликнула Дженнет.

«Проклятие!» — обругал он себя.

— Тебе больно?

— Нет, пожалуйста, сделай так снова.

— С удовольствием.

Он медленно вышел из нее, а потом осторожно снова погрузился в ее влагу. Мэтью внимательно следил за лицом Дженнет, чтобы не прозевать признаков боли, но видел только, как расширились у нее глаза, когда он достиг самой глубины. Убедившись, что худшее позади, он повторил движение, но более быстро, и почувствовал, как Дженнет сжалась вокруг него. Ему необходимо контролировать себя, он должен сделать все, чтобы добавить ей наслаждение.

Дженнет пошевелила бедрами и, вскинув ноги выше ему на талию, направила Мэтью еще глубже. На этот раз стонали они оба от бесконечного исступленного восторга.

— Мэтью, — прошептала Дженнет.

Звук ее голоса подстегнул его. Больше всего на свете желая найти освобождение внутри ее, Мэтью ускорил движения, мечтая, чтобы Дженнет тоже познала блаженство.

Когда он дотянулся пальцами до ее лона и коснулся самого чувствительного места в ее теле, Дженнет снова застонала. Мэтью поглаживал ее, и удовольствие волнами прокатывалось по ее телу, поднимаясь, все выше. Дженнет чувствовала, как наслаждение выплескивается из нее через край, а потом она вцепилась Мэтью в плечи и зажмурилась: вспыхнули тысячи крошечных звезд, и она почувствовала облегчение.

Мэтью двигался все быстрее, его поглаживания стали более грубыми, и он, удерживая ее бедра, вошел в нее еще глубже. Снова и снова со стоном произнося ее имя, он наполнял Дженнет своим семенем, а потом, обессилев, опустился на нее, и они оба старались прийти в себя.

Дженнет ерошила ему волосы, а Мэтью легко покусывал ее в плечо. Ее тело было слабым, в нем чувствовалась боль, но эти ощущения были восхитительными.

Чуть приподнявшись, Мэтью улыбнулся Дженнет, и от движения его губ у нее быстро забилось сердце. Мысль о том, что Мэтью был ее первым любовником, наполнила Дженнет счастьем, много лет она не мечтала ни о ком другом, кроме него.

— Мне пора идти, — сказала Дженнет, погладив его по щеке.

— Еще не сейчас. — Мэтью поймал ее запястье и поцеловал.

— Люди заинтересуются, где я, — возразила она.

— Пусть интересуются. Ни одному человеку здесь нет дела ни до тебя, ни до меня, если нельзя посплетничать на этот счет.

— Я знаю. — Откинув голову, Дженнет смотрела на него. — Но среди них моя мать, и ей до этого есть дело.

— Ну, еще хотя бы несколько минут. — Мэтью закрыл глаза.

Дженнет не могла сопротивляться умоляющему выражению у него на лице. И, по правде говоря, у нее тоже не было желания уходить, Ей хотелось насладиться каждой минутой, каждой секундой, проведенной с ним. Ей необходимы эти воспоминания, они будут согревать ее, когда она покинет страну.

Они оба улеглись на подушки и прикрыли наготу покрывалом. Мэтью притянул Дженнет к себе, так что ее голова покоилась у него на плече, и Дженнет, не в силах держать глаза открытыми, погрузилась в сон в объятиях мужчины, знавшего ее самые страшные тайны — во всяком случае, большинство их.

Дженнет смотрела, как Мэтью демонстрировал свое искусство владения рапирой. Джон парировал и отражал все удары, но с меньшей сноровкой, пока не стало понятно, что Мэтью подыгрывает ему. В конце концов, Джон сдался и посмотрел на нее:

— Хочешь попробовать себя, Дженнет?

— Неподходящая идея, Джон, — заметил другу Мэтью. — Трава мокрая.

— Со мной все будет хорошо, — возразила она. — Я с десяти лет практиковалась с Бэннингом. — Она протянула руку за рапирой.

— На ней нет наконечника, — снова предупредил Мэтью. — Конец очень острый.

Дженнет вскинула голову. Она покажет ему, на что способна — во всяком случае, с рапирой. — Я умею обращаться с оружием.

Когда она забирала клинок из руки красивого мужчины, его длинные сильные пальцы на мгновение удержали ее руку, и какая-то искра обожгла ей пальцы. Дженнет отметила, что его каштановые волосы в этот день были короче, чем накануне, как будто камердинер только что подстриг их, но ей не следовало обращать на Мэтью внимание.

— Что ж, давай. — Джон стал в позицию.

Заняв место напротив него, она старалась сосредоточить внимание на нем, на своем женихе, но понимала, что за последние два месяца ее чувства к Джону изменились. Она не чувствовала такого влечения к Джону, какое было у него к ней.

Ее взгляд скользнул к Мэтью, который сидел на скамейке и, неодобрительно покачивая головой, смотрел на них обоих. Дрогнувшей рукой Дженнет выставила перед собой рапиру и, сделав шаг вперед, снова бросила взгляд на Мэтью, чтобы проверить, смотрит ли он на нее.

Но когда она сделала резкий выпад, стремясь привлечь его внимание, ее нога заскользила по траве и Дженнет упала туда, где стоял Джон…

 

Глава 14

Проснувшись, Дженнет поежилась и, взглянув на Мэтью, почувствовала, как у нее забилось сердце. Это правда: смерть Джона не была случайностью, это она его убила. Она думала только о Мэтью, а не о мокрой траве, не о площадке, не об оружии в руке… и не о своем женихе.

Ее взгляд был прикован к Мэтью.

Ее мысли были сосредоточены на тех словах, что Мэтью сказал ей в то утро. Он признался, что хочет ее, сказал, что должен уехать, потому что ему невыносимо видеть ее с Джоном. И тот поцелуй. Хотя она в возмущении оттолкнула Мэтью, она в то же мгновение поняла, что Джон никогда не вызовет у нее таких чувств, какие вызывал он.

Глядя на Мэтью, Дженнет крепко стиснула губы. Она переспала с ним, позволила ему заняться с ней любовью, а этого нельзя было допускать.

Что подумал бы о ней Джон? Он любил ее, а она никогда не отвечала на его чувства с такой страстью, как следовало бы.

А что, если она намеренно убила его?

Она собиралась позже в тот день разорвать свою помолвку с Джоном, но она и раньше хотела это сделать, однако каждый раз ей не хватало мужества. Возможно, она неосознанно нашла самый простой способ решения проблемы.

Закрыв рот дрожащими руками, Дженнет смотрела на спящего рядом мужчину. Что она наделала в этот вечер! Только поддавшись своим самым безумным мечтам, она поняла правду: она страшный человек. Если бы не она, Джон был бы жив.

И Мэтью не страдал бы от того ужасного положения, в котором постоянно оказывался.

Тогда все произошло исключительно из-за ее влечения не к тому мужчине. Джон был хорошим человеком, так почему ее любовь к нему не могла быть достаточно сильной? Почему она не могла оставаться равнодушной к Мэтью? Она погубила жизни двух хороших людей — и почему? Из-за похоти, желания и стремления к чему-то, о чем ей не следовало мечтать.

Она ужасный человек.

Понимая, что больше ни мгновения не может оставаться в этой комнате, Дженнет осторожно выбралась из постели. Ее одежда кучей лежала у двери на том месте, где Мэтью всего два часа назад целовал ее нагое тело.

Дженнет тихо надевала нижнее белье, пока очередь не дошла до корсета и она не поняла, что одна ни за что не справится с ним. Впрочем, не важно, решила Дженнет, она бегом пробежит в свою комнату.

А там ее встретит мать и поинтересуется, почему Дженнет держит корсет в руке. Боже правый, куда уж хуже! Но должен же найтись кто-нибудь, кто поможет ей выпутаться из этой неприятности. Дженнет остановила взгляд на Мэтью.

Нет. Он лишь отчасти причина того, что она попала в такое отчаянное положение. Но даже если бы он был вообще ни при чём, Мэтью все равно постарался бы убедить ее в обратном, доказать, что она ошибается. Но она не ошибалась. Ей нужно просто найти кого-то, кто помог бы ей.

Закрыв глаза, Дженнет задумалась. На приеме присутствовали Эйвис и Элизабет. Но Эйвис ей не поможет, потому что Бэннинг, скорее всего весь вечер не отпускает ее от себя. Значит, другого выбора, кроме Элизабет, не остается.

Дженнет натянула платье, кое-как застегнула пуговицы и, нагнувшись, подняла корсет. Заметив, что Мэтью пошевелился на кровати, она замерла, но он перевернулся и продолжал спать. Подождав еще минуту, чтобы убедиться, что он действительно спит, Дженнет выскользнула за дверь. Посмотрев по сторонам, она поблагодарила Бога, что в коридоре никого нет, и побежала в комнату Элизабет.

Комнату освещало только пляшущее пламя камина, и в ней было тепло, но для Дженнет это не имело значения. Элизабет еще не вернулась, и Дженнет поняла, что теперь застрянет здесь в ожидании подруги, у которой была привычка задерживаться допоздна.

Дженнет улеглась на кровать и, глядя на балки потолка, размышляла, как она могла превратить свою жизнь в сплошное недоразумение. От мысли, что ее поведение и в тот день, и в этот вечер привело бы Джона в ужас, слезы обожгли Дженнет щеки.

Если бы ее не тянуло к Мэтью, ничего этого не произошло бы. Джон был бы жив. Мэтью занимал бы достойное место в обществе. А она?.. Она не мучилась бы от этого проклятого чувства вины, которое с тех пор терзало ее изо дня в день.

— Дженнет?

Дженнет удивленно открыла глаза, не понимая, где находится, но пока Элизабет шла к ней, воспоминания вернулись к Дженнет.

— Элизабет, мне нужна твоя помощь.

— Не сомневаюсь, — окинув взглядом постель, кивнула ее подруга. — Что произошло с тобой сегодня вечером?

Дженнет должна была хранить свои секреты, но она держала их в себе слишком долго поэтому просто откровенно выложила:

— Я переспала с мужчиной.

— Ты — что? — У Элизабет от изумления открылся рот.

Дженнет непроизвольно сжалась, почувствовав осуждение в ее голосе.

— Я переспала с…

— Кто он? — Элизабет остановилась прямо перед кроватью.

— Блэкберн, — прошептала Дженнет, уставившись в покрывало.

— С чего тебе пришло такое в голову? И с ним?

Очевидно, Элизабет никогда не приходилось пасть жертвой вожделения.

— Сама не знаю. Я пришла к нему в комнату, чтобы…

— Ты пришла к нему в комнату? К нему в комнату?! — С каждым словом голос Элизабет становился все громче.

— Тише, ты всех разбудишь. — Дженнет села и похлопала по кровати рядом с собой, приглашая Элизабет сесть. — Мне нужно было извиниться перед ним.

— А подождать до утра ты не могла? — Сев на кровать, Элизабет в упор посмотрела на подругу.

— Не могла, — глядя на свои руки, ответила Дженнет. — Ты была в комнате и слышала, как ужасно обошлись с ним мистер и миссис Марстон. Я знала, что он захочет уехать.

— Это не объяснение. Неосмотрительно заходить в комнату к мужчине.

— Элизабет, ты говоришь, как моя мать, а не как моя подруга.

— Прости, — Элизабет вздохнула. — Это просто потому, что моя мать всегда предупреждала меня о том, что происходит, когда леди позволяет себе такие вещи. — Она наклонилась к Дженнет. — И как это было?

— Необыкновенно, — нахмурившись, ответила Дженнет. — Он не знал, что я девственница, пока не стало слишком поздно.

— Он думал, что ты занималась этим с другим мужчиной? За кого он тебя принимает? — возмутилась Элизабет.

— Мы с Джоном были помолвлены больше шести месяцев, так что, возможно, он предположил, что мы были близки. — Дженнет закусила губу. Она не могла передать Элизабет то, что Мэтью сказал ей о Джоне. Дженнет не понимала, что побудило Джона сказать Мэтью такую ужасную ложь о ней.

— Но как это было? — не отставала от нее Элизабет.

— Когда я привыкла, что он… там, это на самом деле было самое восхитительное ощущение, которое я испытала за свою жизнь.

— Ну и когда вы оба объявите о своей помолвке?

— О чем? — воскликнула Дженнет. Она не могла выйти за Мэтью замуж, брак с ним погубит их обоих.

— Что тебя так удивляет, Дженнет? Ты спишь с ним и потом выходишь за него замуж. Так всегда делают.

— Только не я. — Встав с кровати, Дженнет прошлась по комнате. — Я не собираюсь выходить за него замуж.

— Ну конечно, так же, как Эйвис никогда не собиралась выходить замуж за твоего брата. — Слегка улыбнувшись, Элизабет растянулась на кровати.

— Она и не собиралась, пока не поняла, что сможет преодолеть свой страх перед замужеством. У меня нет страха перед замужеством, но брак с Мэтью был бы колоссальной ошибкой для нас обоих.

— Почему?

Дженнет отвела взгляд.

— Сплетники будут с упоением рассказывать всем, кого знают, что Мэтью убил Джона, чтобы мы могли быть вместе.

— Но, Дженнет, это случилось пять лет назад.

— Это не имеет никакого значения. А, кроме того, он игрок.

— Правда? Я ничего такого не слышала. Его отец и брат, безусловно, играли, но Блэкберн — нет, — покачала головой Элизабет.

— Это не имеет никакого значения. Я не могу выйти замуж за этого человека, — стояла на своем Дженнет.

— Тебе виднее, — спокойным тоном отозвалась Элизабет, а Дженнет охватило раздражение.

— Ты веришь всему, что говорит тебе мать: если ты занимаешься с мужчиной любовью, ты должна выйти за него замуж.

— Так все поступают, Дженнет.

— Не все… не я. — Она вытянула палец в сторону. Элизабет. — Когда-нибудь ты познакомишься с мужчиной, привлекательным, но, возможно, не подходящим для брака, и задумаешься. Тебя заинтересует, как он выглядит без одежды. И прежде чем ты поймешь, что происходит, ты будешь в его постели, и последствия не будут иметь для тебя значения.

— Думаю, такое вряд ли когда-нибудь случится, — рассмеялась Элизабет. — Мне уже двадцать пять…

— Как и мне. — Дженнет взялась за спинку кровати. — Но придет день, когда ты пожалеешь о том, чего именно лишилась.

— Нет!

— Пожалуйста, помоги мне зашнуровать корсет, — покачав головой, попросила Дженнет. — Мать оторвет мне голову за то, что я так поздно остаюсь у тебя.

Молясь, чтобы мать уже спала, Дженнет осторожно открывала дверь в комнату.

— Если ты думаешь, что можешь пробраться незаметно, то, к сожалению, ошибаешься, дорогая.

Проклятие! Дженнет открыла дверь и вошла в комнату, из-за своего поведения снова чувствуя себя виноватой.

— Где ты была? — строго спросила мать; со сложенными на груди руками она выглядела в точности как рассерженная, встревоженная мать.

— Я была у Элизабет, мы разговаривали у нее в комнате.

— А где ты была тогда, когда она в гостиной играла в вист с Эйвис?

— Дожидалась ее у нее в комнате. — Дженнет вытащила шпильки, удерживавшие ее волосы — к счастью, у Элизабет нашлось несколько.

— Ты ходила к нему?

— Что?! — Обернувшись, Дженнет уставилась на мать.

— Я знаю, что произошло в гостиной. Ты ходила к нему?

— Зачем мне нужно было это делать?

— Дженнет, — покачала головой ее мать, — я знаю, какая добрая у тебя душа. И я знаю, что ты чувствуешь себя виноватой в том, как общество относится к нему.

— Они несправедливы. — Дженнет опустилась на кровать. — То был несчастный случай.

— Но для него не первый.

— Что ты хочешь этим сказать?

— После Итона лорд Блэкберн водил дружбу с легкомысленной компанией. Одним дождливым вечером он заключил с приятелем пари, что его лошадь обгонит лошадь того молодого человека. Было темно и сыро, лорд Кулперт, будучи не самым лучшим наездником, упал и разбился. Спустя два месяца он умер от полученных травм.

Дженнет отвернулась, чтобы мать не заметила, что ее глаза наполнились слезами. Пари. Он заключил пари на лошадь, и другой человек погиб.

— Я об этом ничего не знала.

— Но ты знаешь общество. Оно не прощает таких вещей, как два несчастных случая.

Дженнет едва поборола желание броситься к Мэтью и снова просить у него прощения, но она была уверена, что после того, что произошло между ними в этот вечер, никогда больше не сможет встретиться с ним. Ей казалось, что своими поступками они оба предали Джона. Это отвратительно, но она обманула Джона еще раньше, когда согласилась выти за него замуж, хотя ее влекло к его лучшему другу.

— Спасибо, мама, что ты рассказала мне о том случае. Но я не была с ним сегодня. Дженнет не отводила глаз от камина, боясь, что ее проницательная мать почувствует обман.

— Как я уже говорила тебе, он хороший человек, но после заявлений Марстонов брак с ним погубит вас обоих.

— Я это понимаю, мама. — Дженнет не могла сделать ничего, что снова причинило бы Мэтью боль, — она и так принесла ему слишком много страданий.

Мэтью проснулся и медленно перевернулся. Он не мог вспомнить, когда последний раз чувствовал себя таким удовлетворенным. Можно было подумать, что все это ему приснилось. Потянувшись, он похлопал по пустому месту рядом с собой.

Неужели это действительно был сон?

Неужели он только представил себе все, что случилось прошлым вечером? Но это не могло быть плодом его воображения, потому что Дженнет была здесь, стояла у двери, и на лице у нее было написано страдание из-за чувства собственной вины.

То, что началось, как стремление утешить ее, закончилось тем, что ее длинные, сексуальные ноги крепко обхватили его и он, как животное, овладел ею. Господи, она была невинной девушкой, а он обошелся с ней как с обычной проституткой.

Дженнет должна ненавидеть его за то, что он сделал с ней.

Щупальца вины обхватили его душу и тело и крепко сжали их. Это Джон во всем виноват. Джон заставил его верить, что для Дженнет это будет не первый раз. Мэтью закрыл лицо руками и застонал.

Джон, должно быть, догадывался о его чувствах к Дженнет. Так какой мог быть лучший способ уберечь ее от него? Мэтью следовало бы задуматься, прежде чем поверить словам друга о низкой нравственности Дженнет. Он никогда не слышал ни слова о том, что она вела себя как-то недостойно леди.

Дженнет даже не разбудила его, а просто ушла среди ночи. Если кто-то видел, как она шла по коридору с распущенными волосами и в измятой одежде, она покроет себя позором.

Но если видели, как она выходила из его спальни, то он спасет ее, женившись на ней. В конце концов, все могло оказаться к лучшему — если бы только он мог найти себе оправдание за то, что так грубо обошелся с ней прошлым вечером, или успокоить совесть за то, что переспал с женщиной, которую Джон, по его словам, любил.

— Проклятая неразбериха, — проворчал Мэтью.

Медленно сев, он увидел свой саквояж и задумался, следует ли ему немедленно покинуть этот дом и вернуться в Лондон. Если он это сделает, то окажется далеко от Дженнет, а ему нужно срочно при всех скомпрометировать ее и воспользоваться этим. Селби заставит его жениться, и на этом все закончится.

Но это будет только началом жизни с постоянными угрызениями совести. Мэтью тихо выругался. Он чертовски устал от нескончаемого чувства вины. Он не должен был пять лет назад говорить Дженнет о своих чувствах, потом не должен был угрожать шантажом, чтобы убедить ее выйти за него замуж, так как знал, что она никогда этого не переживет, не должен был целовать ее в бильярдной в доме леди Элизабет.

И уж никак не должен был соблазнять ее прошлым вечером.

Но он это сделал. Честь джентльмена требовала, чтобы он немедленно женился на Дженнет, невзирая на ее возражения и независимо от признания собственной вины. Он останется и найдет кого-нибудь, кто увидит их, когда они целуются, — это простой выход из отвратительной ситуации. А потом следующие сорок лет он будет старательно добиваться у Дженнет прощения.

И Мэтью точно знал, кто именно в состоянии помочь ему решить эту проблему, — Сомертон. Сомертон мог убедить кого-нибудь из уважаемых гостей составить ему компанию и привести его туда, где целовались бы Мэтью и Дженнет. Этого было бы вполне достаточно, чтобы Селби принял Мэтью как зятя, не раздувая скандала и не доводя дела до дуэли.

Остановившись на таком плане, Мэтью быстро умылся, оделся и приготовился к сплетням за завтраком. Когда он пошел к двери, у него под ногами захрустели шпильки, и каждая шпилька, на которую он наступал, словно вонзалась в него, напоминая о том, как грубо он вел себя с Дженнет. Ему крупно повезет, если Дженнет когда-нибудь снова заговорит с ним или хотя бы останется в одной комнате.

Решив не обращать внимания на свой позор, Мэтью направился в утреннюю столовую с твердым намерением больше не позволить язвительной болтовне задеть его. При его появлении кое-кто смотрел на него, но большинство отводили взгляды и явно приходили в замешательство.

— Рад видеть, что ты не сбежал, — раздался позади него голос Сомертона.

Мэтью повернул голову и сделал вид, что улыбается.

— А почему я должен был бежать?

— Молодец.

— Мне нужно поговорить с тобой наедине.

— Иди за мной, — сказал Сомертон, бросив взгляд на стол.

Мэтью последовал за Сомертоном в музыкальную комнату, а когда дверь за ними закрылась, подошел к фортепьяно и, еще раз обдумывая свой план, пробежал пальцами по клавишам. Возможно, это была не самая хорошая идея, быть может, существовал лучший способ найти женщину, которая вышла бы за него замуж, но другая женщина Мэтью не нужна. Прошлый вечер доказал очевидное — ему нужна только Дженнет.

— Ну? — с нетерпением в голосе произнес Сомертон.

— Мне нужна твоя помощь в личном деле.

— А кому она не нужна? — недовольно буркнул Сомертон. — Позволь высказать предположение. Так как мистер и миссис Марстон на самом деле не дали своего благословения, ты решил скомпрометировать девчушку. Но есть женщины и получше, чем Мэри Марстон.

— И да и нет, — неопределенно отозвался Мэтью, и Сомертон покачал головой:

— Как тебя понимать?

— Я действительно хочу скомпрометировать женщину… но не мисс Марстон.

У Сомертона губы медленно растянулись в улыбке, и он, сев у небольшого камина, сложил на груди руки.

— Тогда кого?

— Дженнет.

Ее имя повисло в абсолютной тишине. Посмотрев на Сомертона, Мэтью увидел, что тот едва удерживается от смеха.

— Сомертон, я совершенно серьезно.

— Я тебе верю. — Он прикрыл рот рукой и кашлянул. — Ты на самом деле думаешь, что Селби с этим смирится?

— Мне наплевать. Во всяком случае, он не захочет, чтобы пострадала репутация его сестры.

— Хорошо, — кивнул Сомертон. У него все еще был такой вид, словно он старается не расхохотаться. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Сегодня вечером я буду с ней в оранжерее, а ты приведешь вдовствующую леди Селби или леди Астон, и вы застанете нас целующимися.

— В какое время?

— В одиннадцать. К тому времени обед закончится, игра будет в полном разгаре, так что никто не заметит, как мы исчезнем.

— Отлично. Я приведу одну из леди сразу после одиннадцати. — Встав, Сомертон усмехнулся: — Не опаздывай.

— Не опоздаю.

Сомертон вышел из музыкальной комнаты, оставив позади полнейшую тишину. Оглядев комнату, Мэтью сел в кресло у камина и, откинувшись на спинку, закрыл глаза. Теперь, когда он заручился поддержкой Сомертона, впереди его ждала наиболее трудная часть плана.

Ему каким-то образом нужно получить согласие Дженнет встретиться с ним вечером в оранжерее. Она может быть смущена тем, что произошло между ними, и поэтому ей будет неловко разговаривать с ним. Возможно, стоит написать ей записку — сказать, что он хочет извиниться за свое поведение прошлой ночью.

Хотя единственное, за что ему следовало извиниться, — это за то, что он так грубо овладел ею. Если бы он знал, что Дженнет невинна, это не остановило бы его, но он мог сделать ее первый опыт намного приятнее.

Мэтью открыл глаза, и встал из обитого ситцем кресла. Он должен это сделать: Дженнет — его единственная надежда на спасение.

 

Глава 15

— Что это ты валяешься в постели, как какой-то инвалид?

— Меня мучит головная боль. — Дженнет, вздохнув, посмотрела на Эйвис, которая, сложив перед собой руки, с грозным видом стояла на пороге.

— Не притворяйся. — Закрыв дверь, Эйвис направилась к кровати. — Единственное, что тебя мучит, — это смятение.

Дженнет закрыла лицо руками, понимая, что Элизабет, должно быть, рассказала Эйвис о том, что произошло. Как после того, что было накануне вечером, она сможет смотреть кому-то в лицо?

— Что ж, — продолжала Эйвис, — я этого так не оставлю. Эта женщина просто ведьма.

Женщина? Какая женщина?

— К тому же она не имела права, обрушившись на Блэкберна, упоминать тебя. Должна признаться, я была поражена, что ты стояла молча, позволяя ей порочить твое имя.

Потому, как опустился матрац, Дженнет поняла, что Эйвис села на кровать. Вероятно, ее подруга не знала всего, что произошло.

— Меня так ошеломила ее злоба, что я не знала, что сказать, — не открывая лица, объяснила Дженнет. — Что мне делать, Эйвис? — Она медленно убрала руки.

— Что делать? Встать с постели и одеться. А потом мы спустимся к обеду, словно вчера вечером не произошло ничего необычного.

— Я не могу встретиться с ними, — тихо сказала Дженнет. «И с ним», — добавила она про себя.

— Конечно, можешь. К тому же несколько минут назад я услышала, что они уезжают, чтобы их драгоценная дочурка не заразилась пороком на этом празднике.

— Теперь я понимаю, что ты надо мной издеваешься, — засмеялась Дженнет.

— Говоря честно, нет. — Эйвис закатила глаза. — Миссис Марстон чрезвычайно обеспокоена сложившейся здесь обстановкой.

— Мэри будет оказываться в такой же обстановке. Каждый раз, когда будет посещать великосветские приемы, — покачала головой Дженнет и отвернулась от подруги. То, что Марстоны уезжали, ничего не меняло, Дженнет не могла встретиться с людьми внизу — во всяком случае, с одним определенным человеком.

— Совершенно верно. А теперь рассказывай мне, в чем настоящая причина того, что ты не хочешь выбирать из этой постели, — заявила Эйвис.

— Ты о чем? — Дженнет снова повернулась к подруге. Дженнет, мы знаем друг друга целую вечность. — Эйвис покачала головой. — То, что Марстоны сказали вчера вечером, никогда не помешало бы тебе позавтракать или заняться чем-то еще.

— Я расстроилась!

— Разумеется. Но когда это тебя останавливало? — возразила ей Эйвис.

— Ты мне не веришь?

— Нет, — без колебаний ответила Эйвис. — Что-то другое заставляет тебя оставаться в спальне.

— Значит, ты знаешь? — вздохнула Дженнет.

— Теперь знаю.

— Он уехал?

— Нет. — Эйвис отрицательно покачала головой. — Не сомневаюсь, многих это удивило. Он вошел в утреннюю столовую, словно вчера вечером ничего не случилось. Ты понимаешь, что твое присутствие на одном с ним приеме улучшило его положение? Большинство считает, что если ты можешь находиться в одной комнате с Блэкберном, то он, возможно, не так страшен, как его малюют. Я даже слышала, как несколько человек с одобрением отнеслись к тому, что он остался.

— Эйвис, разве я могу встретиться с ним? — Дженнет почувствовала, как у нее краснеют щеки при воспоминании о том, что он делал. — Он видел меня голой. Он целовал мое тело.

— Занятие любовью без этого не обходится, — тихо отозвалась Эйвис.

— Как ты преодолела свое смущение, переспав с Бэннингом?

— Я проснулась и увидела его у себя в постели. В коттедже мы были одни, поэтому мне не оставалось ничего другого, как встретиться с ним, — усмехнулась Эйвис.

— И ты не чувствовала смущения?

— Немного было, — ответила она и откинулась на спинку кровати. — Но я довольно быстро с этим справилась.

— А он?

— Был ли смущен?

Дженнет кивнула.

— Не думаю. — Эйвис, нахмурившись, задумалась. — По-моему, мужчин не очень смущает, когда их видят без одежды. Возможно, это из-за всей одежды, которую мы, женщины, носим: на наших телах обычно так много всего надето.

— Возможно.

— Дженнет, мужчинам приятно видеть нас обнаженными. А тебе разве не доставляло удовольствие смотреть на него?

— Эйвис, не могу поверить, что ты задаешь мне такие вопросы. — Схватив подушку, Дженнет бросила ее в подругу.

— Но ты на них не отвечаешь, — буркнула сквозь подушку Эйвис и, убрав ее от лица, потребовала: — Ответь на мой вопрос.

— Доставляло. — Дженнет отвернулась от полного любопытства взгляда лучшей подруги. — То, что я видела…

— Хм, похоже, тебе не удалось увидеть все, что хотелось.

— Эйвис!

— Ладно, обещаю больше не задавать такие нескромные вопросы, — хмыкнула Эйвис, а потом встала и потянула Дженнет за руку. — А теперь вставай с постели. Я позвоню, чтобы Молли помогла тебе одеться, и будь готова вместе со мной спуститься к обеду.

Дженнет медленно встала, а потом обняла свою новую родственницу.

— Спасибо тебе, Эйвис.

Пока Молли помогала Дженнет одеваться, Эйвис терпеливо сидела на кровати.

— Как, по-твоему, это? — спросила ее Дженнет, держа в руках розовое платье.

— Великолепно. А теперь поторопись. Ты весь день провела здесь, а гости через полчаса начнут собираться в гостиной к обеду.

Надев платье, Дженнет села, чтобы Молли могла собрать ей волосы в замысловатую прическу. Дженнет уже решила, как будет вести себя этим вечером. Лучше всего просто не обращать на Мэтью внимания, никто не осудит ее, если она не станет с ним общаться. Все, что нужно ей, — это пережить обед, а потом еще ненадолго задержаться, пока мужчины не присоединятся к женщинам в гостиной.

Когда с прической было закончено, Дженнет встала и повернулась к Эйвис:

— Ну вот, я готова.

— Хорошо. — Эйвис направилась к двери. — Итак, если мы встретим Блэкберна, ты вежливо кивнешь ему. Если он постарается завести с тобой беседу, ты будешь поддерживать разговор, но только на общие темы. Если он будет пытаться остаться с тобой наедине, найди меня. Конечно, если не хочешь снова оказаться с ним вдвоем.

— Эйвис!

— Знаешь, я определенно хотела не только один раз…

— Эйвис, мы же договорились! Ты не будешь обсуждать интимные отношения между тобой и моим братом.

— Хорошо.

План подруги выглядел совсем простым, но Эйвис не представляла себе, какое опьяняющее воздействие оказывал на Дженнет голос Мэтью — от его хриплого голоса все ее тело начинало трепетать от желания. Но Дженнет понимала: она, во что бы то ни стало должна устоять против Мэтью — против всего в нем, от чувственных серых глаз до красивых губ, широкой мускулистой груди и его…

Другие части его тела Дженнет не довелось рассмотреть.

Мэтью видел, как Дженнет вошла в гостиную вместе с леди Селби. Они шли под руку, как будто стремились создать мощную силу, способную отразить все язвительные замечания или помочь выстоять против него. От этой мысли Мэтью замер. Предполагая, что Дженнет будет все также противиться браку с ним, Мэтью все же надеялся, что публичная компрометация изменит ее взгляды.

А если нет? Если она все равно откажет ему?

Мэтью прогнал от себя эти неприятные мысли. Ее брат настоит на свадьбе, чтобы только избавить Дженнет от еще более грязных сплетен. Когда Мэтью снова нашел ее взглядом, Дженнет с изысканной грацией направлялась к дивану. Взяв длинными пальцами, небольшой бокал хереса, Дженнет поднесла его к пухлым губам, и в этот момент к женщинам с улыбкой подошел Энкрофт.

Дженнет в ответ улыбнулась будущему герцогу, и у Мэтью сжалось сердце. Мэтью до сих пор понятия не имел, что было между Дженнет и Энкрофтом, но они, безусловно, не были любовниками, хотя и с нежностью в глазах смотрели друг на друга. Ревность была ему отвратительна, но возникшее у него чувство не походило ни на что другое.

Короткая записка прожигала дырку в кармане сюртука Мэтью. Он должен найти способ передать записку Дженнет так, чтобы никто в комнате этого не заметил. Пожалуй, решил Мэтью, Сомертон сделает это лучше его.

Оглядев комнату, он обнаружил, что Сомертона нет. Проклятие! Как Сомертон собирается привести вдовствующую леди Селби в оранжерею, если вообще здесь не появился? Видя, как ведет себя Дженнет в этот вечер, Мэтью не думал, что она согласится поговорить с ними тем более взять у него записку.

— Даже не думай приближаться к ней после вчерашнего.

Мэтью оглянулся на голос Селби, раздавшийся у него за спиной.

— Зачем бы мне говорить с ней?

— Мне все известно о твоем плане получить от нее помощь в поисках невесты. Все закончилось. Ты и близко не подойдешь к ней.

Повернувшись, Мэтью посмотрел прямо в искристые голубые глаза Селби.

— Не думаю, что у тебя есть право вмешиваться в мои дела.

— Если они затрагивают мою сестру, то, безусловно, есть, — надменно ухмыльнулся Селби. — Ты причинил ей достаточно страданий.

— Однако ты нисколько не возражаешь против Энкрофта, бегающего за ней, как собачонка.

— Потому что я знаю, что Энкрофт безопасен.

— Безопасен? — саркастически усмехнулся Мэтью. — У этого парня есть внебрачный ребенок. Он будущий герцог и получает любую женщину, какую только пожелает. Женщины, потеряв всякий стыд, в полном смысле слова падают к его ногам.

— И тем не менее я уверен, что с ним Дженнет в большей безопасности, чем с тобой.

— Они тайно помолвлены? — Мэтью затаил дыхание, молясь, чтобы ответ был тем, который он хотел услышать.

— Я бы сказал тебе, если бы это было так, — ответил Селби и сделал глоток вина.

— Значит, нет, — с облегчением выдохнул Мэтью.

— Нет, — подтвердил Селби. — Но я предпочел бы, чтобы она вышла замуж за него, а не за тебя.

Разумеется. Кто выбрал бы для своей сестры графа, у которого за душой ни пенни и чье имя запятнано позорным поступком — особенно если можно устроить ее брак с богатым маркизом, который рано или поздно станет герцогом?

— Если ты попытаешься сделать еще что-нибудь, чтобы погубить ее репутацию, я вызову тебя на дуэль, — предупредил Селби и отошел к жене.

Нечего и рассчитывать, что Селби может согласиться на этот брак, если застанет их в компрометирующей ситуации. Мэтью оставалось только надеяться, что вдовствующая леди Селби сумеет убедить сына, что такой брак приемлем для Дженнет.

Войдя в гостиную и остановившись у двери, Сомертон с обычным высокомерием осматривал комнату. Мэтью кивнул ему и наклонил голову, давая понять, что хочет поговорить с ним, и Сомертон в ответ слегка склонил голову, чтобы никто, кроме Мэтью, этого не заметил.

Осмотрев комнату, как лев во время охоты, Сомертон направился к Мэтью.

— В чем дело? — недовольно поинтересовался он.

— Мне нужно, чтобы ты передал записку леди Дженнет, — тихо сказал ему Мэтью.

— Боже правый, приятель, я что, похож на лакея?

— Я никому другому не могу это доверить.

— Ладно, давай сюда, — покачав головой, согласился Сомертон.

Мэтью незаметно достал записку и передал ее Сомертону.

— И чтобы никто не видел.

— Я думал, ты мне доверяешь, — усмехнулся Сомертон.

— Самую малость.

— Так и должно быть.

Спрятав записку в кулаке, Сомертон отошел, а Мэтью продолжал следить за ним, дожидаясь, когда лакей объявит обед. Подходя к Дженнет, Сомертон, по-видимому, споткнулся и, чтобы не упасть, схватился за нее и, как догадался Мэтью, в этот момент и передал ей записку.

Помогая Сомертону устоять на ногах, Дженнет ощутила, как вниз между ее грудей скользнула маленькая бумажка. Как он умудрился это сделать?

— Это мне? — шепнула она, склонившись ближе, как будто ему еще требовалась помощь.

Быстро утвердительно кивнув ей, Сомертон громко сказал для уже собиравшихся вокруг них гостей:

— Прошу извинить меня, леди Дженнет.

— Ничего страшного не случилось, милорд.

— Благодарю, что спасли меня от весьма неэлегантного падения. — Он незаметно подмигнул Дженнет.

Дженнет старалась удержаться от насмешливой улыбки, но сознавала, что это ей не удается — несмотря на всю его скандальную репутацию, в Сомертоне было что- то необъяснимо подкупающее.

Выйдя из гостиной, Дженнет вместо столовой направилась в дамскую комнату и, оказавшись там, прошла за ширму якобы для того, чтобы воспользоваться горшком. Вытащив маленькую записку, она развернула ее и, прочитав, покачала головой, не в силах поверить, что Мэтью просит ее встретиться с ним — такой глупости она никогда больше не сделает.

Она удовлетворила свое любопытство в отношении Мэтью и их взаимного вожделения, но не могла позволить, чтобы такое случилось еще раз. Нужно найти кого-то, кто выйдет за него замуж, и, несмотря на то, что ее сердце будет разбито, когда она увидит Мэтью с другой женщиной, она все равно должна это сделать.

Вернувшись, Дженнет вошла в столовую через боковую дверь и медленно шла вдоль стола в поисках своего места, интересуясь, с кем рядом будет сидеть за обедом, а обнаружив, что Мэтью занимает место напротив нее, широко раскрыла глаза.

Мэтью неторопливо улыбнулся ей, Дженнет бросила взгляд на леди Астон и, пока та не успела отвернуться, заметила у нее на лице злорадную ухмылку, а потом посмотрела на мать и получила от нее сочувственную улыбку.

— Добрый вечер, леди Дженнет, — приветствовал ее сидевший справа от Дженнет лорд Хантли.

— Добрый вечер, лорд Хантли. — Дженнет не спеша, заняла свое место, стараясь не обращать внимания на огненный жар взгляда Мэтью.

— Я слышал, днем вы плохо себя чувствовали. Надеюсь, теперь вам лучше.

— Благодарю вас, мне намного лучше.

— Добрый вечер, леди Дженнет, — поздоровался с ней Мэтью, подняв бровь.

— Блэкберн, — сухо отозвалась она, но это не помогло скрыть краску, заливавшую ее лицо.

Когда лакей поставил перед ней тарелку с едой, Дженнет прижала руку к животу. За весь день она съела лишь кусочек тоста и выпила всего чашку чая, и теперь урчание у нее в желудке побуждало ее жадно накинуться на еду, но, не желая выглядеть обжорой, Дженнет, взяв вилку, медленно отрезала кусочек мяса.

Во время еды Дженнет старалась не замечать пристальных взглядов мужчины, сидевшего напротив нее, и уделяла внимание только Хантли, хотя Мэтью несколько раз пытался вовлечь ее в разговор. — Леди Дженнет, должен признаться, я в восторге от ваших акварелей, — сказал Хантли и положил в рот кусок картофеля.

— Благодарю вас, Хантли. А где вы видели мои акварели?

— У леди Элизабет, в литературном салоне. Она сказала мне, что акварель над диваном — это ваша работа.

— Так и есть, — кивнула Дженнет.

— Она великолепна. — Он сделал глоток вина и, слегка повернувшись к Дженнет, наклонился и шепотом довил: — Почти так же великолепна, как вы.

— Благодарю вас, — натянуто улыбнулась Дженнет. К счастью, Хантли снова занялся обедом и разговором с леди, сидевшей справа от него. А Дженнет взглянула на Мэтью, который, склонив набок голову и вопросительно подняв бровь, смотрел на нее. «Почему так трудно не обращать внимания на этого человека?» — спросила себя Дженнет, и у нее возникло странное желание узнать у него, как он провел это утро. Ездил ли он на охоту с другими джентльменами? Или остался, чтобы поупражняться на шпагах с лордом Астоном?

— Вы хорошо провели сегодняшнее утро, лорд Блэкберн? — Дженнет мгновенно захотелось шлепнуть себя по губам.

— Очень хорошо. Я ездил на охоту с несколькими другими джентльменами.

— Понятно.

— А вы? — тихо спросил он. — Вы наслаждались утром в одиночестве?

Услышав чувственные нотки в его голосе, Дженнет пожалела, что не может дать ему достойный ответ, единственное, что она смогла пролепетать, — это «Да, милорд».

Обед тянулся гораздо дольше, чем хотелось бы Дженнет. После всех перемен, следовавших одна задругой, она чувствовала себя неприятно наевшейся до отвала, и ей ужасно хотелось спрятаться от назойливых взглядов. Наконец леди Астон встала и пригласила всех дам проследовать в большую гостиную в передней части дома.

— Как все прошло? — поинтересовалась Эйвис, догнав Дженнет в длинном коридоре, ведущем в гостиную.

— Ужасно. Побывав между почти откровенным флиртом Хантли и обжигающим взглядом Блэкберна, я чувствую себя совершенно измученной.

— Хантли? Ну и ну.

— Да. Он сделал мне комплимент, похвалив мой акварельный пейзаж, висящий у Элизабет в гостиной над диваном. — Дженнет заметила, как Эйвис нахмурилась.

— Но этот пейзаж написан маслом.

— Вот именно, — слегка улыбнулась Дженнет.

— Ты поправила его ошибку? — Эйвис прикрыла рот рукой, чтобы скрыть усмешку.

— Разумеется, нет. Ты, как и я, знаешь, что женщины не пишут маслом. Это сугубо мужское занятие, — с издевкой заметила Дженнет.

— Точно так же, как женщины не пишут книги, потому что это против современных правил, — отозвалась Эйвис.

— Твоя книга будет опубликована, — Дженнет похлопала Эйвис по руке, — а одна из моих картин маслом будет висеть в музее.

— Леди Дженнет, можно поговорить с вами?

— Конечно. — Дженнет подошла туда, где сидела леди Астон.

— Мать моего мужа с годами стареет, и Астон уверен, что она должна жить с нами, — заговорила леди Астон, когда Дженнет села рядом с ней на диван. — Что касается меня, то мне не хотелось бы, чтобы она жила в моем доме, поэтому я решила реставрировать расположенный в имении вдовий дом.

— По-моему, это замечательная идея. — Дженнет не понимала, зачем леди Астон рассказывает ей все это.

— Я знаю, что вы отделывали дом вашей невестки, и была бы признательна, если бы вы взглянули на вдовий дом и дали ваши рекомендации.

— С удовольствием. — Дженнет ощутила легкое радостное возбуждение. Когда она не имела возможности рисовать, то с удовольствием занималась декорированием комнат. — Первое, что я сделаю утром, — это поеду дом посмотреть.

— Не знаю, как благодарить вас. — Леди Астон высокомерно улыбнулась ей.

Дженнет отмахнулась от навязчивого ощущения, что просьбе хозяйки дома есть что-то странное, и, извинившись, пошла в дамскую комнату. Сделав свои дела, она направилась обратно в парадную гостиную, но, проходя мимо большого окна, остановила взгляд на оранжерее, где за стеклами мерцал слабый свет.

Она не должна идти к нему.

И тем не менее, даже понимая это, Дженнет пошла в сторону, противоположную гостиной, — к двери в сад.

Мэтью прохаживался по длинной гравийной дорожке мимо поздних овощей и цветов, вынужденных цвести не в свое время. Ему нужно только дождаться прихода Дженнет, а потом разговаривать с ней и целовать ее, пока ее мать и Сомертон не увидят их.

Все достаточно просто.

Тогда почему у него сжималось сердце каждый раз, когда он думал о том, как опозорит ее?

Дженнет заплатила высокую цену за то, что сделала, пять лет назад. Ее жених умер у нее на глазах, и причина его смерти — она.

Ее страдания мучили Мэтью, но теперь он собирался еще усилить ее боль.

Остановившись, Мэтью увидел небольшой красный тюльпан, почти готовый раскрыться, и его цвет напомнил Мэтью цвет крови Джона. Джон возненавидел бы его только за мысль скомпрометировать Дженнет. Мэтью обещал защитить ее имя, и погубить его означало нарушить клятву, данную Джону.

Джон мертв, напомнил себе Мэтью.

Тем не менее, на него нахлынуло чувство вины. Неужели он мог так поступить с Дженнет? Дотронувшись до шелковистого лепестка цветка, Мэтью подумал о ее необыкновенных черных как смоль волосах и, сорвав бутон со стебля, швырнул его через грядки.

Почему он не мог поступить как негодяй? Почему не мог причинить ей страдания?

— Мэтью? — донесся от двери тихий голос Дженнет. Ветер растрепал ее модную прическу, и несколько прядей черных волос падали на ее нежное лицо, а голубые глаза искрились в тусклом свете оранжереи.

Повернувшись, Мэтью посмотрел на нее и мгновенно понял, почему никогда не сможет видеть, как она страдает, и, что еще важнее, почему никогда не сможет сам причинить ей боль.

Он любит Дженнет.

Он не мог поступить подло. Он хотел, чтобы она по собственной воле пришла к нему, а не из вынужденной необходимости спасти свое доброе имя.

— Уходи отсюда.

— Но ты просил меня прийти сюда, — возразила она, входя в оранжерею. — О чем ты хотел поговорить со мной?

— Уходи. Сейчас же! — Неужели она по его тону не понимает, что это необходимо? Он должен заставить ее уйти.

— Мэтью…

— Дженнет, я уверен, кто-то идет сюда. Если ты сейчас же не уйдешь отсюда, сама знаешь, что будет.

— Понимаю. — Она облизнула губы. — Тогда спокойной ночи.

— И не возвращайся в дом по главной дорожке.

Дженнет повернулась и пошла к выходу, но, со скрипом открыв дверь, задержалась и сказала:

— Спасибо, Мэтью, что не скомпрометировал меня.

Мэтью смотрел ей вслед, молясь, чтобы никто не видел, как она вышла из оранжереи, а потом, услышав голоса, взял свечу, вышел в дверь и направился прямо к идущей по дорожке группе.

— Сомертон, — кивнул Мэтью. — Леди Селби. Чудесный вечер, не правда ли?

— Да, по-моему, погода стала намного приятнее. — Вдовствующая леди Селби окинула его взглядом и посмотрела в сторону оранжереи.

— Это действительно так.

— Я слышала, в оранжерее есть интересные растения, — сказала молодая леди Селби. — Не хотите присоединиться к нам?

— Честно говоря, я только что из оранжерей. — Он многозначительно посмотрел на Сомертона. — Там не на что смотреть.

 

Глава 16

На следующее утро, когда солнце пробилось сквозь облака, Мэтью вышел из своей комнаты, злясь на себя за то, что мог подумать, будто Дженнет по собственной воле придет к нему. Она любила Джона, а не его. Досада, которую он чувствовал, не давала ему покоя, и единственное, что могло избавить его от тяжких мыслей, — это быстрая и долгая скачка.

Он отправился в конюшню и, пока конюх седлал для него мерина, с восхищением смотрел на лошадь, жалея, что теперь не может позволить себе иметь такое великолепное животное. При той скорости, с которой продвигался его план с Дженнет, он, вероятно, никогда уже не сможет купить себе лошадь.

Сев в седло, Мэтью направился по дорожке в лощину. Серое ноябрьское небо и пронзительный ветер приносили холод, но нисколько не охлаждали его бессильный гнев. В раздражении, сжав каблуками бока лошади, Мэтью пустил ее быстрым галопом, оставляя позади серо-коричневый пейзаж.

Когда он поднялся на вершину небольшого холма, перед ним появился вдовий дом. Переведя лошадь на медленный шаг, Мэтью рассматривал постройку, а приблизившись к ней, увидел перед домом привязанную к изгороди лошадь.

Странно. Всего одна лошадь, так что, решил Мэтью, это не любовное свидание. Он подумал, что, быть может, ездок болен или покалечился и остановился в доме, чтобы отдохнуть. Понимая, что лучше проверить, Мэтью подъехал к привязанной лошади и, заметив, что с кобылой, очевидно, все в порядке, вошел в дом.

— Эй! — крикнул он.

В маленькой гостиной вся мебель была покрыта пыльными белыми чехлами, а с потолка свисала паутина. Почему у кого-то появилось желание войти в этот старый дом? Вернувшись в холл, Мэтью подошел к лестнице и крикнул:

— Есть там кто-нибудь?

— Я наверху, — отозвался приглушенный женский голос.

— Все в порядке? — Он пошел вверх по лестнице, чувствуя, как у него по спине бегут мурашки страха. Должно быть, с леди что-то случилось, если она оказалась одна в этих развалинах — дом, казалось, мог рухнуть в любую минуту.

Он ступил на верхнюю площадку лестницы как раз в тот момент, когда Дженнет показалась на пороге одной из спален.

— Мэтью?

— Какого черта ты здесь делаешь? — Его страх превратился в негодование. — У тебя здесь встреча с кем-то? Быть может, с Энкрофтом? — Мэтью подошел ближе. — Или тебе больше по вкусу Хантли?

Выронив папку для эскизов, Дженнет скрестила руки на груди.

— Как ты смеешь предполагать такое?!

— О, смею! — Гнев и ревность смешались в нем, образовав опасное соединение. — А почему еще женщина может находиться одна в такой хибаре?

С глазами, сверкающими, как лед Северного моря, Дженнет сделала два шага к Мэтью и, прежде чем он успел что-либо понять, влепила ему такую пощечину, что у него возникло ощущение, будто ему в лицо вонзилась сотня заноз.

— Моя горничная больна и тебе лучше, чем кому-либо другому, должно быть известно, что я не завожу любовников, — прошипела Дженнет.

Как ей удалось вытащить на поверхность всю переполнявшую его ревность?

— Ты права, — устыдившись, ответил Мэтью. — Я должен извиниться за свое поведение.

— Что ты сказал?

Улыбнувшись, он привлек ее к себе.

— Я сказал, что ты права.

— Почему ты здесь, Мэтью?

Он отметил, что Дженнет ничего не сказала о том, что он прижимает ее к груди.

— Я увидел одинокую лошадь и подумал, что наездник, возможно, пострадал и ищет здесь приюта. А ты зачем здесь?

— Не затем, чтобы встретиться с любовником. — У нее слегка покраснели щеки, и она отступила на шаг. — Леди Астон попросила меня взглянуть, что нужно сделать, чтобы обновить этот дом.

— Почему она обратилась к тебе?

— Потому что я люблю переделывать комнаты. Я обновила дом брата и дом Эйвис еще до того, как она вышла замуж за Бэннинга. А еще я помогала Софии отделывать ее дом.

Мэтью не сомневался, что при ее художественном вкусе результат работы будет замечательным. А она даже сейчас, в фартуке поверх бледно-зеленого утреннего платья, была неповторима.

— Не слишком ли запущен этот дом? — спросил Мэтью, глядя на отклеившиеся обои и растрескавшиеся доски пола.

— Нет, на самом деле потребуется довольно много работы, но он не безнадежно разрушен. — Взяв Мэтью за руку, Дженнет повела его за собой в спальню. — Посмотри на это окно.

— Окно как окно, — взглянув на него, пожал плечами Мэтью.

— Нет, — Дженнет закатила глаза, — это палладианское окно. Оно выходит на юг.

— И?..

— И ты совершенно ничего не знаешь ни о свете, ни о цвете и вообще ни о чем, — всплеснула она руками. — Это окно — прекрасный палладиан, выходящий на юг. Через стекло проходит весь солнечный свет, он согревает комнату, и все в ней делает ярче. Комната великолепно подходит для спальни пожилой вдовы.

— Она прекрасна, — улыбнулся ей Мэтью, заразившись ее восторгом.

Дженнет принесла из холла папку для эскизов и быстро сделала набросок комнаты.

— О, я просто влюблена в эту комнату. Теперь представь себе светло-зеленый шелк на стенах, шторы с растительным рисунком и мебель из более светлого дерева.

Как ни старался Мэтью, он не мог представить комнату так ясно, как, несомненно, видела ее Дженнет.

— Но эта комната не очень большая.

— Совершенно верно! — обернувшись к нему, усмехнулась Дженнет.

— Почему вдова захочет устроить здесь свою спальню, когда для этого есть более просторная комната? — Мэтью в недоумении покачал головой.

— Пойдем. — Дженнет стремительно вышла из комнаты, даже не оглянувшись на него.

Мэтью вошел вслед за ней в другую спальню и поежился: даже при раздвинутых шторах комната выглядела темной и мрачной.

— Разве кто-нибудь захочет спать здесь? У вдовствующей леди Астон спальня должна быть светлой и веселой. А эта может быть комнатой для гостей.

Оглядев комнату, Мэтью сообразил, что она совсем ненамного больше первой спальни, которая так понравилась Дженнет.

— Кажется, я тебя понял.

Дженнет села на кровать, и ее рука забегала по бумаге, отмечая все особенности комнаты. Горящими от увлечения глазами Дженнет взглянула на Мэтью, и он внезапно осознал, насколько ей нравилось то, что она здесь делала. Паутина не отпугнула ее, и скрипящие полы и свидетельства присутствия грызунов тоже не заставили ее уйти.

— Подожди, я помогу тебе, — сказал он, увидев, что Дженнет собирается отодвинуть огромный сундук. Они вместе отодвинули сундук от стены и увидели за ним маленькую потайную дверь. — Зачем она здесь?

— Не знаю. — Сжав губы, Дженнет смотрела на дверь. — Зарисовывая стену, я заметила небольшую вмятину.

— Может, это потайной ход?

— Возможно! — Ее глаза вспыхнули от любопытства.

— Выясним?

— Да!

Медленно открыв дверь, Мэтью заглянул внутрь, а потом улыбнулся Дженнет:

— К сожалению, это всего лишь кладовка. Никакого потайного хода, никаких спрятанных сокровищ.

— Черт побери! — Дженнет, испуганно раскрывшая глаза, торопливо прикрыла рукой рот.

— «Черт побери»? Мэтью рассмеялся той легкости, с какой слова слетели с губ Дженнет. — Значит, ты всегда скрывала свое пристрастие к ругательствам?

— Да. Бэннинг много разделал мне замечания, но это вряд ли справедливо, потому что все недопустимые слова я знаю исключительно благодаря ему.

— Да, трудно быть леди.

— Ты даже не представляешь насколько. Мужчины могут говорить все, что им вздумается, и никого это не возмущает. Но леди во все времена должны были соблюдать приличия, и ни одно ругательство не может слететь с их губ.

— Только не в спальне. Там любовники могут быть самими собой и говорить все, что пожелают. — Мэтью заметил, как потемнели ее глаза, и Дженнет, сглотнув, быстро сказала:

— В этой комнате я закончила.

«Очко в мою пользу», — подумал Мэтью и отправился вслед за ней осматривать третью спальню. Судя по грязным ящикам и сундукам, заполнявшим комнату, создавалось впечатление, что прежний хозяин вообще в нее не заглядывал. Дженнет открыла один из сундуков, и у нее вырвался вздох.

— Только посмотри на это платье! — воскликнула она и, выпрямившись, повернулась к Мэтью, держа в руках богато расшитое платье, бывшее в моде, вероятно, лет сто назад. — Разве оно не самое прекрасное из всех, что ты когда-нибудь видел?

— Нет, — покачал он головой.

— Неужели? И когда же ты видел более красивое?

— В тот вечер, когда на тебе было платье цвета сапфира, украшенное вышитыми по низу павлиньими перьями.

— О-о! — прошептала Дженнет и снова перевела взгляд на свою папку с эскизами. — Тебе вовсе не нужно оставаться здесь и дожидаться, пока я все закончу.

— Конечно же, я останусь, ведь и другие могут прийти… и застать тебя здесь… одну.

— Я непременно запру за тобой дверь, когда ты уйдешь.

— Я поступил бы не по-джентльменски, если бы позволил тебе остаться здесь, в этом ветхом старом доме, который едва не падает. Ты можешь пострадать.

Направившись к выходу, Дженнет прошла мимо Мэтью, оставив после себя аромат жасмина. Она открыла дверь, и Мэтью вслед за ней пошел наверх, в мансарду.

— Ну и ну, — вздохнула она, оказавшись на верхней ступеньке.

— В чем дело? — поинтересовался Мэтью, остановившись у нее за спиной, и в этот момент дверь внизу лестницы в мансарду захлопнулась.

— Леди Астон специально отметила, что ее свекрови понадобится трое слуг, но здесь, наверху, только одна комната, а на самом нижнем этаже земляной пол.

Приподнявшись, Мэтью из-за спины Дженнет осмотрел комнату.

— Здесь определенно достаточно места для трех спален, и каждая из них будет приблизительно такого же размера, как спальни внизу.

— Да, но это увеличит стоимость работ.

— Не сомневаюсь, лорд Астон может себе это позволить. — Мэтью пришлось признаться себе, что его озадачило беспокойство Дженнет о стоимости проекта.

— Здесь намного больше работы, — покачала головой Дженнет, обойдя комнату.

— Ты с ней справишься.

Повернув к нему голову, она смущенно улыбнулась и сказала:

— Спасибо тебе.

— Позволь мне твой карандаш. — Мэтью протянул руку, и Дженнет отдала ему грифель. Пройдя по комнате, он нарисовал на полу и на стенах линии, по которым можно поставить новые стены. — Как считаешь?

Сев на пахнущий плесенью матрац, Дженнет всматривалась в каждую линию, а потом, достав из фартука другой кусок грифеля, сделала набросок на бумаге и покачала головой:

— Эта стена должна пройти по другую сторону окна. — Она указала на отметку, проходящую у среднего окна. — Иначе у одного слуги будет два окна, а у другого ни одного.

Отойдя к кровати; Мэтью посмотрел на линии на стенах.

— Ты права. Я этого не заметил. Я расставлял стены, основываясь на размерах комнаты. Теперь одна комната будет больше, но зато в каждой будет по окну.

Дженнет окинула взглядом комнату и вздрогнула. От мысли, что она находится в этой комнате наедине с Мэтью, ее бросило в жар — ей нужно закончить работу и уйти, пока она опять не сотворила что-нибудь совершенно безрассудное…

Мэтью пошел обратно к линиям, которые нарисовал, и взгляд Дженнет остановился на его мягких кожаных желто-коричневых брюках для верховой езды, обтягивавших упругие ягодицы. Глядя ему в спину, Дженнет вспомнила, что почувствовала, обхватив ногами его бедра, и ее пульс часто забился, а щеки вспыхнули.

Мэтью, безусловно, не мог знать ее мысли, но, тем не менее, когда он оглянулся на Дженнет, его порочная ухмылка заставила ее усомниться в этом.

— Дженнет… — тихо произнес он.

— Мэтью, пожалуйста…

— Могу я взглянуть на твои зарисовки комнаты?

Дженнет выдохнула, радуясь, что он, по-видимому, понимал, что они не могут снова оказаться вместе в постели, и задумалась, чувствует ли он такой же прилив желания, как она, или, возможно, ей только показалось, что она заметила у него в глазах выражение страсти. Мэтью пересек комнату и, сев рядом с ней на кровать, рассматривал ее эскизы.

Запах кожи и лошадей, исходивший от этого мужчины, вызвал внутри Дженнет водоворот эмоций. Мужское бедро касалось ее бедра, и Дженнет требовалась вся сила воли, чтобы не повернуться и не поцеловать Мэтью.

— Думаю, эту стену придется отнести немного внутрь. — Он пальцем указал на одну из стен, которые нарисовала Дженнет. — Иначе в коридоре будет слишком мало места.

— Да, конечно, — прошептала она. То, что произошло два дня назад, — случайность, просто они оба были потрясены злобными замечаниями Маретонов. А, кроме того, любой мужчина займется любовью с женщиной, которая так бесстыдно, даже не постучав, является к нему в спальню.

Наклонившись к Дженнет, Мэтью коснулся плечом ее плеча и едва не коснулся головой ее головы. Дженнет хотела быть добродетельной леди, и ей следовало шлепнуть его веером по руке, возмутившись таким бесцеремонным прикосновением, но вместо этого она, повернув голову, взглянула ему в глаза и в тот же миг растеряла все мысли о пристойном поведении.

Тыльной стороной ладони Мэтью погладил ее по щеке, потом по шее, а потом, положив руку ей на затылок, притянул к себе, к своим жаждущим губам, к таинственному желанию.

Мэтью потерся губами о ее губы, и Дженнет раскрылась ему навстречу, мечтая снова почувствовать, как разгорается огонь страсти, и нисколько не заботясь, что превращается в проститутку. Она очень долго хотела этого мужчину, но никогда не осмеливалась признаться в этом никому, кроме себя самой.

Внезапно внизу, закрываясь, хлопнула входная дверь, и этот звук заставил их отпрянуть друг от друга.

— О Боже! — прошептала Дженнет.

Встав, Мэтью пошел к лестнице, и Дженнет, словно в оцепенении, последовала за ним, молясь, чтобы любой, кто был внизу, ушел, не застав их в мансарде.

— Здесь никого нет, — донесся со второго этажа низкий мужской голос.

— Но… — раздался робкий женский голос.

— Пойдем, Энни.

Послышались шаги по полу этажа под мансардой.

Взглянув на Дженнет, Мэтью пожал плечами, а она смотрела на него, стараясь догадаться, что он об этом думает.

В комнатах внизу не раздавалось ни звука, за исключением редкого поскрипывания половиц.

Осторожно, на цыпочках вернувшись к кровати, Мэтью и Дженнет ждали того, что должно случиться. Мэтью усадил ее к себе на колени, и она ощутила, как в нем нарастает желание.

— Ты слышал это? — спросила Энни.

— Наверное, это просто мышь в мансарде. Здесь никого нет.

— А как же лошади?

— Никто никогда не приходит в это мрачное место, — проворчал мужчина. — Позади дома есть пруд, и скорее всего те, кто привязал лошадей, отправились туда. Мы проверили комнаты, здесь никого нет.

— Хорошо.

— Ты знаешь Энни? — шепотом спросил Мэтью, наклонившись к Дженнет.

— Наверное, служанка, покачав головой, ответила Дженнет.

Сквозь доски пола донеслись стоны, и, представив себе, чем занимаются внизу, Дженнет ощутила, как у нее между бедрами начинает выделяться влага.

— Боже, какие огромные у тебя сиськи! — сказал мужчина, и звук всасывания поплыл вверх.

— О-о, Роберт!

— Как я знаю, единственный Роберт, присутствующий на приеме, — это лорд Астон, — ухмыльнувшись, прошептал Мэтью и, подняв руку, потер Дженнет набухший сосок.

— Ш-ш-ш, они услышат нас. — Дженнет оттолкнула его руку.

— О-о, Роберт!

— Возьми меня в рот, Энни.

Дженнет слегка нахмурилась, не понимая, что именно Энни берет в рот, а взглянув на Мэтью, увидела, что у него загорелись глаза — что бы они ни делали, это, несомненно, возбуждало его.

— Проклятие! — шепотом выругался Мэтью.

— Что они теперь делают?

Мэтью закрыл глаза и стиснул кулаки.

— Она берет его в рот…

— Его?

Мэтью прижал Дженнет ягодицами к своему твердому стволу.

— Его петушок.

— В рот?

Вздохи и стоны в комнате внизу стали громче.

— Да! — в исступлении выкрикнул Роберт. — Я хочу то же сделать тебе.

— Да, — простонал в ответ Мэтью. — Теперь он хочет доставить ей такое же удовольствие.

— Я думала, он уже брал в рот ее соски.

— Не там, Дженнет. — Мэтью скользнул рукой между ее ногами и добрался до влажного места.

— Там?.. Нет.

— О да!

— Ты прежде это делал? — Дженнет не могла поверить, что задала ему такой вопрос.

— Много раз.

— О-о!

— О, Роберт, да! — Стоны Энни стали еще громче. — Пожалуйста, скорее…

— На четвереньках, Энни. Я хочу овладеть тобой, как делают животные.

Дженнет крепко сжала ноги, пытаясь успокоить жжение. Слыша скрип кровати, и понимая, что они делают, она сходила с ума. Пальцем, раздвинув набухшие складки, Мэтью потирал ее бугорок, разжигая в ней желание, доводящее до безумия.

— Прекрати, пожалуйста, — взмолилась Дженнет.

— Нет, пока не почувствую, что ты дрожишь от желания, пока не будешь готова принять меня.

— Давай, Роберт, давай! — пронзительно взвизгнула Энни. — Я приближаюсь.

— Вот так, Энни! — выкрикнул Роберт и громко застонал: — Боже, ты великолепна!

— О, Роберт, не останавливайся, я снова приближаюсь! — застонала от удовольствия Энни.

Дженнет дрожала от желания, ей хотелось получить такое же облегчение, но она сдерживалась, понимая, что нельзя издать ни звука, пока та пара остается внизу.

— Прекрати, Мэтью.

— Ни за что, — шепнул он ей на ухо и слегка укусил, в плечо. — Господи, я хочу тебя, Дженнет. Хочу прямо так, у себя на коленях, чтобы ты скакала на мне.

— Да, — тихо простонала она.

— Потерпи немного.

Вскоре Дженнет услышала, что Энни и Роберт спускаются по лестнице.

— Не хочешь еще раз? — донеслось наверх приглушенное предложение Энни.

— Не сегодня, дорогая. Из-за проклятого приема моей жены здесь слишком много людей. Завтра.

— Уходите, — с мольбой обратился Мэтью к тонким доскам пола.

Целуя Дженнет в затылок, Мэтью расстегнул ей пуговицы спереди на платье. К счастью, в этот день Дженнет надела корсет со шнуровкой впереди, так что Мэтью не пришлось долго возиться, и он быстро пробрался под сорочку к ее груди и провел большим пальцем вокруг затвердевшего соска, вызвав у Дженнет дрожь желания, докатившуюся до ее лона. А когда Мэтью, одной рукой сжимая ей грудь, другой провел по бедру, у Дженнет вырвался тихий стон.

— Ш-ш-ш, — шепнул он. — Они должны скоро уйти.

— Я не смогу пережить такое.

— Ты должна. Я хочу взять тебя в рот, познакомиться с тобой.

— О Боже! — тихо произнесла Дженнет, представив себе, как Мэтью ртом касается ее между ног, и там у нее еще добавилось влаги.

Наконец входная дверь со стуком закрылась, и Дженнет поняла, что пара ушла.

— Думаю, они ушли, — сказала она.

— М-м-м, — Мэтью поцеловал ее сбоку в шею, — наверное, ты права.

Дженнет дрожала от холода в комнате, когда он, подняв ее со своих колен и сняв с нее платье и нижнее белье, уложил на небольшую кровать.

— На этот раз я хочу увидеть тебя, — бесстыже заявила она.

— Как пожелаешь, — улыбнулся ей Мэтью.

Он встал с кровати и принялся снимать с себя одежду для верховой езды. Каждая вещь, падавшая на пол, заставляла Дженнет все больше открывать рот от изумления. Два дня назад она видела его грудь, но всего его тела не видела. Однако из попытки досконально рассмотреть его с точки зрения художника ничего не получалось, и когда Мэтью снял брюки и нижнее белье, у Дженнет глаза расширились от страсти.

— Погладь меня, Дженнет.

Встав на колени, она провела пальцем от основания его органа к кончику и, услышав, как Мэтью застонал, решила, что делает все правильно. Помня, что он говорил о том, чтобы взять его в рот, она поднесла губы к кончику мужского естества и, проведя языком вокруг него, почувствовала пикантный привкус.

— О Боже, Дженнет!

Медленно сомкнув вокруг него губы, она, имитируя соитие, периодически втягивала его в рот и отпускала. Потянувшись, Мэтью взял ее руку и положил у себя между ног.

— Поласкай меня, — простонал он, и Дженнет легкими прикосновениями поглаживала его там, пока он не напрягся и не прохрипел: — Довольно.

Наклонившись к ней, Мэтью исступленно целовал ее, словно был не способен контролировать управлявшую им страсть. Дженнет с такой же страстью отвечала на его поцелуи и не могла насытиться его ласками, его губами, его запахом. Когда Мэтью целовал ее, все остальное не имело значения; окружающий их мир куда-то исчез, и они остались только вдвоем — никаких скандалов, никаких несчастных случаев и никакой вины.

Занявшись ее сосками, Мэтью втягивал в себя то один, то другой, пока Дженнет не стало казаться, что она может взорваться от невероятных ощущений. Потом его губы сместились на живот и ниже, к завиткам волос между ее ног. Дженнет видела, как его глаза потемнели от желания, когда он раскрыл ее для себя, а потом его рот приблизился к ней.

— Мэтью, — закрыв глаза, простонала Дженнет, когда его язык проник к ней в складки. Наслаждение пронзило ее тело, и она потеряла контроль над собой.

Желание поднимало ее все выше, пока Дженнет не достигла вершины — она была там, где хотела вечно быть с ним, и, содрогнувшись от восторга, выкрикнула его имя.

— Иди сюда. — Мэтью притянул ее к себе, а потом сел и, удерживая Дженнет перед собой, медленно опустил ее на свой ствол.

Погрузившись в ее влагу, Мэтью замер. У него никогда не было женщины, которая возбуждала бы его так, как Дженнет, и, познав ее, он уже ни за что на свете не хотел другую. Когда она полностью приняла его, он медленно поднимал ее бедра, пока снова не услышал ее стон.

— Тебе еще больно? — Он хотел исправить то, что было у них в первый раз, и доставить ей настоящее удовольствие.

— Совсем немного, — хрипло ответила она.

— Просто наслаждайся, Дженнет.

Постепенно уловив его ритм и двигаясь на нем, она все глубже погружала его в бездну блаженства, как не делал никто, с кем Мэтью бывал прежде. Чувствуя, как Дженнет напрягается, и слушая ее стоны, он сжал ей бедра и взялся за дело, а как только она достигла высшей точки, дал себе полную свободу. Дженнет сжала его жезл, и Мэтью, последний раз опустив ее на себя, выплеснулся внутрь ее и застонал от безумного наслаждения.

Когда они снова лежали на кровати, тишину в комнате нарушил щелчок запираемого замка на двери в мансарду.

 

Глава 17

— Что это? — Дженнет замерла на кровати, боясь создать какой-либо шум.

— По-моему, нас заперли, — выдохнув, ответил Мэтью.

— Нас — что? — Дженнет села и потянула на себя старое покрывало, чтобы прикрыть наготу.

— Подожди минутку, я проверю. — Встав с кровати, Мэтью натянул брюки.

Дженнет услышала, как он, спустившись на нижнюю ступеньку, повернул ручку двери и выругался.

— Кто-то запер нас, — вернувшись наверх, покачал он головой.

— Кто мог такое сделать?

— Хм… — Он снова сел на кровать и заправил Дженнет за ухо прядь волос. — Роберт, Энни, леди Астон…

— Ты? — с горечью спросила Дженнет.

— Нет, не я. Если я не смог скомпрометировать тебя вчера вечером, то неужели ты действительно думаешь, что я сделал бы это сегодня?

— Честно говоря, я уже ничего не понимаю, — слегка пожала плечами Дженнет.

— Я даже не знал, что ты здесь, пока не вошел в дом, — отозвался Мэтью, расхаживая по комнате.

— Зачем леди Астон это делать?

— Возможно, она уверена, что это с тобой у ее мужа любовная связь. Или, быть может, она случайно узнала, что мы с тобой здесь, и решила устроить ловушку, чтобы окончательно погубить тебя.

— Безусловно, ей этого хочется. — Дженнет спрятала лицо в ладонях. — Эта женщина хотела выйти замуж за Бэннинга, но вмешалась моя мать, и ей пришлось обвенчаться с Астоном. Она старается наказать не меня, а мою мать.

У Дженнет по щекам потекли слезы. Мысль о том, что она окажется в центре скандала или ей придется выйти замуж, привела ее в ярость. Это ее жизнь, так почему нельзя просто оставить ее в покое?

Сильные руки прижали ее к широкой груди, и Дженнет не задумываясь, обняла мужчину, который в итоге мог стать ее мужем. Но она не могла этого допустить. Один раз она уже испортила ему жизнь, но никогда больше такого не сделает.

Если бы только все могло быть по-другому! Она хотела быть тем человеком, кто помог бы Мэтью выпутаться из неприятностей, которые оставил ему отец. Ее деньги позволили бы ему привести в порядок имения и спасти арендаторов от выселения среди холодной зимы. Но что важнее всего, она могла бы построить с ним новую жизнь, и в какой-то момент Мэтью, быть может, даже полюбил бы ее.

При мысли о любви к нему Дженнет застыла. Она его любит? Влечение к нему — это одно дело, а любовь — нечто совершенно иное. Однако когда Мэтью обнимал ее, казалось, что она его любит по-настоящему.

— Все будет хорошо, Дженнет, — тихо сказал он.

Еще одного позора ее семья не переживет. Дженнет дала отцу обещание, что никакой скандал не запятнает честь семьи, а теперь уже дважды обманула его. Должен существовать какой-то способ решить все эти проблемы, не причиняя неприятностей ни Мэтью, ни ее семье.

— Не думаю, что все будет хорошо, — возразила Дженнет, вытирая со щеки слезу.

— Будет, обязательно.

— Нет, леди Астон найдет нас здесь вместе. Она с огромной радостью доложит об этом моей матери, а потом Бэннинг если не вызовет тебя на дуэль, то заставит нас пожениться. Сплетникам это понравится. Сначала несчастный случай, а теперь меня застают в твоих объятиях.

— Уж твоему брату меньше чем кому-либо другому следует говорить о позоре, — заметил Мэтью, поглаживая ее по волосам. — Его жена устроила настоящий скандал, скомпрометировав себя перед большой группой свидетелей.

— Вот почему мне это так отвратительно, — кивнула Дженнет.

— Правда? — Он прекратил ласковые движения.

— О чем ты? — Отстранившись, Дженнет заглянула ему в глаза.

— Тебя на самом деле тревожит скандал, или тебе ненавистна мысль, выйти за меня замуж?

— Что?!

— Прежде ты отказалась выйти за меня замуж, поэтому могу предположить, что и теперь ты не захотела бы обвенчаться со мной. — Мэтью подошел к окну и смотрел вниз.

— Я не хотела бы еще больше опозорить твое имя, Мэтью. Если ты женишься на мне, то все станет только хуже. — Для них обоих. Если она выйдет за него замуж, то он получит законное право на ее деньги и сможет делать с ними все, что ему вздумается, в том числе проиграть их все.

— Пожалуй, ты права.

— Есть какой-то способ выбраться отсюда, пока никто не появился?

— Нет. — Повернувшись, он пристально смотрел на Дженнет, и его серые глаза обжигали ее, заглядывали ей в самую душу. — Поблизости нет деревьев, по которым можно было бы спуститься, а если мы спрыгнем, то разобьемся. По-видимому, ты застряла здесь со мной.

Дженнет постаралась оставить без внимания то, как подпрыгнуло у нее сердце при последних его словах. Если не существует другого способа выпутаться из этой неприятности, то у нее не остается иного выбора, кроме как выйти за него замуж. Ее совесть, возможно, позволит этому произойти, но разумом Дженнет понимала, что это недопустимо. Мэтью — игрок, как его отец и брат, и брак с ним был бы ужасной ошибкой, о которой она будет сожалеть, возможно, всю оставшуюся жизнь.

— По-видимому, так. — Она окинула взглядом пустую комнату. — Как, по-твоему, сколько понадобится времени, чтобы кто-то нашел нас?

— Если к этому причастна леди Астон, то, полагаю, ей хочется, чтобы мы некоторое время побыли здесь, чтобы она с удовольствием могла объявить, что мы занимались непристойными делами.

А это, несомненно, так и было. Дженнет встала и, кутаясь в одеяло, подошла к Мэтью, который, стоя у окна, не сводил с нее глаз.

— Прости, Мэтью. — Протянув руку, она откинула ему со лба волосы. — Похоже, каждый раз, когда мы встречаемся, я приношу тебе несчастье.

— Не каждый раз, — едва заметно улыбнулся он.

— Когда было не так?

— Когда мы вместе в постели, у нас, по-моему, все хорошо. Притянув Дженнет к себе, он поцеловал ее в плечо, и у нее по спине пробежал трепет возбуждения.

— О-о!

— Там нам определенно просто замечательно. — Мэтью скользнул губами по ее шее и прижался к мочке уха, и Дженнет, откинув голову, подставила ему шею.

— Думаю, ты прав.

— Всегда. — Он поднял Дженнет на руки и понес к кровати.

Скатившись с Дженнет, Мэтью притянул ее к груди, и шелковистые черные волосы защекотали ему плечо. Дженнет была страстной женщиной, и в то же время ужасно боялась позора. Слушая ее тяжелое дыхание, Мэтью улыбался, он хотел знать о ней все.

— Дженнет, чего тебе больше всего хочется в жизни?

— Мои родители обожали друг друга. — Она водила ногтями по его животу. — А теперь я вижу, как страстно влюблены Эйвис и Бэннинг, и это…

— Вызывает у тебя зависть? — подсказал он.

— Да, — тихо призналась Дженнет. — Я хочу иметь мужа, который будет любить меня, будет хранить мне верность и подарит мне детей, много детей.

Мэтью улыбнулся, представив, как она нянчит их ребенка, но сказал:

— Я думал, ты хочешь быть художником.

— Я уже художник, — мягко возразила она.

— Сдаюсь.

— Но я вовсе не возражаю, чтобы мои работы висели в Британском музее или в других картинных галереях, а не только в домах моих друзей и родственников, — засмеялась Дженнет.

Мысли Мэтью вернулись к картине, которая привлекла его внимание в доме леди Элизабет, — «ДМТ».

— Это твой пейзаж висит в холле леди Элизабет?

— Возможно…

— Та картина столь прекрасна, что я не мог не остановиться перед ней. Она меня покорила.

— Спасибо, Мэтью. — Чуть улыбнувшись, Дженнет отвернулась, и ее рука замерла.

— Я нисколько не удивлюсь, если твои работы будут выставляться.

— Но мы все время говорим обо мне, а чего хочешь ты? — Дженнет взглянула на Мэтью.

— Я не хочу чувствовать себя неудачником, — со вздохом ответил он. — Я хочу сохранить мои владения и видеть счастливыми моих арендаторов.

— Ты не неудачник. Причина этого несчастья — твой отец. Но ты успешно решишь все свои проблемы.

— Не восстановив мое имя — нет.

Дженнет сжалась.

Проклятие! Как раз в тот момент, когда они начали лучше узнавать друг друга, ему понадобилось ворошить прошлое.

— Прости, я не имел права говорить тебе это, — пробормотал Мэтью, уткнувшись ей в волосы.

— Нет, имел, потому что это правда. — Дженнет отодвинулась и, положив руку под голову, смотрела на него. — Я не могу вернуть того, что случилось… но если бы могла…

— Я знаю.

— Как ты думаешь, что сказал бы Джон, если бы сейчас увидел нас? — Облизнув губы, Дженнет закусила нижнюю губу.

Мэтью не мог сказать ей о своей уверенности в том, что Джон уже подозревал об их взаимном влечении.

— Думаю, он был бы счастлив.

— Почему?

— Он просил, чтобы я оберегал тебя, Дженнет. И мне приходило в голову, не догадывался ли он о том, что могло бы произойти между нами.

— Он не мог знать, — резко оборвала его Дженнет.

Проклятие, он полный идиот. Он же знал, как сильно Дженнет любила Джона. Она, видимо, считает, что, отдавшись ему, предала Джона.

— Прости. Могу представить, как все это должно быть тяжело для тебя, ты ведь так его любила.

Покраснев, Дженнет отвела взгляд.

Он болван, сказал себе Мэтью. Неужели он действительно верит, что Дженнет могла любить именно его? Даже после пяти лет было очевидно, что она все еще любит Джона. Быть может, он сам служил Дженнет просто заменой Джону?

Но еще был Энкрофт, и, во всяком случае, о нем Мэтью мог расспросить Дженнет.

— Что значит для тебя Энкрофт? — тихо спросил он.

— Мне жаль, я не должна была давать тебе повод поверить тому, что я делала. Мы с Николасом почти как брат с сестрой, как я и Бэннинг. Отец Николаса не слишком приятный человек, поэтому Николас почти каждый год проводил каникулы и лето с нами. Ему нравилось постоянно дразнить меня — точно так же, как Бэннингу, — но, тем не менее, я всегда могла поговорить с ним так, как не могла говорить с братом.

Мэтью не знал, что сказать. Его ревность к Энкрофту теперь казалась беспочвенной и смехотворной, и все же Мэтью было любопытно, почему Дженнет не захотела сказать ему правду с самого начала.

— Почему ты не сказала мне этого, когда я в первый раз спросил тебя?

— Ты был страшно зол, когда увидел нас на террасе, — усмехнулась Дженнет.

— Он обнимал тебя, и на тебе был его сюртук! — Они выглядели как любовники, а не как друзья.

— А у тебя был такой вид, словно тебе хотелось разорвать его на куски.

— Так и было.

— Почему?

Мэтью не мог признаться ей, какую ревность чувствовал в тот вечер. У него не было права возмущаться их отношениями, и даже в этот момент он не был уверен, что обладает какими-либо правами в том, что касается Дженнет.

— Мне известна репутация Энкрофта, и я не хотел видеть, что ты снова страдаешь, — наконец ответил Мэтью.

— А-а, — неопределенно протянула она.

Неужели Дженнет хотела, чтобы он признался, что чувствовал на самом деле? Вряд ли у нее могло быть такое желание, когда она, несомненно, до сих пор любила Джона.

Откинув с себя покрывало, Мэтью сел и смотрел на разбросанную по полу одежду.

— Нужно одеться, пока кто-нибудь не пришел сюда.

Дженнет медленно кивнула.

Одеваясь, Мэтью внезапно понял, что ему не хочется, чтобы этот день закончился. Ему хотелось продолжать беседу и все больше узнавать о Дженнет. Что больше всего пугало ее в браке с ним? Что именно Дженнет скрывает от него? А он был уверен, что она что-то скрывает.

Ему хотелось бы более обстоятельно поговорить с ней о его имениях и планах на будущее. Какие у неё появятся идеи об обновлении его домов? Его интересовало, есть ли у нее опыт найма слуг, ведь большинство леди рано учились нанимать помощников.

Дженнет могла бы заново отделать его дома. Он и Дженнет могли бы иметь детей, которые учились бы, как правильно управлять имениями. В его доме в Эссексе была студия, которая прекрасно подошла бы Дженнет для занятий живописью. Они могли бы быть счастливы.

Оглянувшись, Мэтью смотрел, как Дженнет торопливо одевается. Они были бы счастливы, если бы Дженнет могла любить его так же, как любила Джона.

Следующие двадцать пять минут они провели в молчании, Дженнет не осмеливалась спросить Мэтью, о чем он думает. С каждой проходящей минутой Мэтью становился все мрачнее, пока не стало казаться, что он готов просто задушить любого, кто войдет в дверь. Услышав лошадиное ржание, Дженнет вскочила на ноги и, бросившись к окну, взглянула вниз.

— Кто там? отрывисто спросил Мэтью.

— Не могу определить. — Она наклонила голову, чтобы было удобнее рассмотреть человека. — По-моему, это мужчина.

— Мужчина? — Он резко выдохнул. — Твой брат?

— Не уверена, что это Бэннинг.

— Тогда кто?

— Я уже сказала тебе, что не знаю. Мне плохо видно его. — Дженнет отвернулась от окна и скрестила руки на груди. — И какое это имеет значение? Нас поймали.

— Поймали.

Видимо, мысль о том, чтобы жениться на ней, привела Мэтью в бешенство, и его грубая интонация заставила Дженнет сжать губы.

По деревянному полу застучали тяжелые шаги, на самом нижнем этаже открылись и закрылись двери, а через некоторое время в коридоре второго этажа прозвучал мужской голос:

— Где же они, черт побери?

— Сомертон? — удивился Мэтью и, подойдя к двери в мансарду, подергал ее, но дверь только затряслась, подтверждая, что она заперта. — Сомертон, мы здесь.

— Минутку, я найду ключ, — отозвался Сомертон, и его шаги, удаляясь, затихли.

Мэтью оглянулся на Дженнет, но по его мрачному лицу она не могла понять его эмоций. Наконец шаги Сомертона снова стали громче.

Дженнет смотрела на открывавшуюся со скрипом дверь в мансарду и молилась, чтобы Сомертон был один и не привез с собой ее брата. Когда дверь полностью распахнулась, перед Дженнет предстала высокая фигура виконта Сомертона. С чересчур короткой стрижкой и надменной улыбкой он показался Дженнет больше похожим на дьявола, чем на ее спасителя.

— Ну-ну, и за каким же непристойным занятием я застал вас обоих? — Сомертон ухмыльнулся и, взглянув на Дженнет, добавил: — Ей-богу семейство Селби делает мою жизнь все интереснее.

— С тобой есть кто-нибудь? — резко спросил Мэтью.

— Нет, но вам нужно поторопиться. Леди Астон не может успокоиться, потому что уверена, что с леди Дженнет, должно быть, случилось что-то ужасное. Я случайно услышал, как она разговаривала со своей горничной, и не пройдет много времени, как она сообщит о своей тревоге вдовствующей леди Селби или самому Селби.

— Леди Астон, — покачала головой Дженнет, подумав, что не ошиблась.

Мэтью посмотрел на нее и кивнул.

— Ты готова ехать?

— Ну, есть кое-какие обстоятельства, — объявил Сомертон, не дав Дженнет ответить.

— Какие? — спросил Мэтью.

Сложив руки на груди, Сомертон бесцеремонно разглядывал их обоих.

— Вы собираетесь пожениться?

— Да.

— Нет, — одновременно с Мэтью ответила Дженнет.

— Почему нет? — с горящими гневом глазами обратился к ней Мэтью.

Взглянув в его красивое лицо, Дженнет поняла, что должна сказать ему правду.

— Потому что я не выйду замуж за игрока, который промотает мое наследство в игорных притонах.

— Ты считаешь меня игроком? — побледнев, прошептал Мэтью.

— Что ж, отлично, она остается запертой здесь, — объявил Сомертон.

— Что?! — в один голос воскликнули Дженнет и Мэтью.

— Если это дело рук леди Астон, то она ожидает кого-то здесь найти. Поэтому, — Сомертон посмотрел на Дженнет, — вы останетесь здесь, одна.

— Почему вы помогаете мне? — удивилась Дженнет. Сомертон имел репутацию отъявленного негодяя и никогда не казался ей способным на благородный поступок.

— Как я сказал, вы, Селби, делаете мою жизнь интересной. — Наклонив набок голову, он самодовольно ухмыльнулся: — А если вы выйдете замуж за этого бедолагу, все закончится.

— Отлично, ради того, чтобы ваша жизнь продолжала оставаться такой же увлекательной, я останусь здесь, — улыбнулась мерзавцу Дженнет.

— Ты уверена? — спросил Мэтью, поднявшись к ней.

— Да. Так будет лучше. — Если план Сомертона удастся, отпадет необходимость в экстренной свадьбе. Конечно, так лучше всего. Дженнет крепко сжала губы, надеясь, что Мэтью не заметит слез, которые жгли ей глаза.

— Пойдем, Блэкберн. У нас не так много времени.

Еще несколько мгновений Мэтью смотрел на Дженнет, не отпуская ее взгляда, и ей казалось, что он видит то, что творилось у нее в душе.

— Хорошо, — коротко сказал он. Спустившись по лестнице, Мэтью задержался на пороге. — Но ты должна знать, что единственное, на что я делал ставку в своей жизни, — это ты… И я проиграл.

Дженнет с такой силой сжала кулаки, что ногти вонзились ей в ладони. Она поступила правильно: теперь его не заклеймят снова презрением из-за нее и не заставят жениться на женщине, которая его недостойна.

Подойдя к окну, Дженнет смотрела, как он и Сомертон, сев на лошадей, скакали по дорожке прочь от дома, и слезы текли у нее по щекам. Ее сердце болезненно сжалось от того, что она отпустила Мэтью. Дженнет понимала, что, сделав это, поступила правильно, однако боль в сердце была невыносимой.

Дженнет знала, что не может быть с ним, он заслуживал гораздо лучшего человека, чем она такого, у которого нет прошлого.

Она могла бы быть только его любовницей, но никогда — его женой.

 

Глава 18

— Блэкберн, ты начинаешь удивлять меня. — Приближаясь к особняку, Сомертон придержал лошадь.

— Да? — Мэтью пристально смотрел на него, пока они рысью продолжали скакать к конюшням.

— Ты так же, как и я, знаешь, что сейчас упустил наилучшую возможность скомпрометировать ее. Но все же ты ничего не сделал, когда я сказал, что она должна остаться в том доме одна. — Сомертон понимающе улыбнулся.

— Одно дело, когда тебя застанут целующимся с леди в оранжерее, и совершенно другое, если обнаружат, что ты совращаешь леди в заброшенном вдовьем доме.

— Пожалуй, ты прав, — поразмыслив над его словами, признал Сомертон. — Селби могли бы простить поцелуй, но не то, чем ты на самом деле занимался там.

— Это твое предположение.

— Разумеется, это только предположение, — ухмыльнулся Сомертон. — Я совершенно уверен, что вы и пальцем не дотронулись друг до друга, — саркастически добавил он. — Не было никаких поцелуев, никаких прикосновений, верно?

Отвечать не имело смысла, так как что бы ни сказал Мэтью, это была бы ложь. Каждый их поцелуй был восхитительным и вел к еще более потрясающим ощущениям.

— Все к лучшему, Блэкберн.

— Это почему? — Спешившись, Мэтью держал поводья.

— Тебе никогда не приходила в голову мысль, что Дженнет, быть может, еще не готова? — Спрыгнув с лошади и взяв поводья, Сомертон направился к конюшне.

— Не готова к чему?

Сомертон остановился и оглянулся на него.

— К замужеству.

— Ей двадцать пять лет, — рассмеялся Мэтью. — Это не тот возраст, когда большинство женщин выходит замуж. И она собиралась выйти замуж за Джона еще пять лет назад.

— Она уверена, что ты такой же, как твои отец и брат, — покачал головой Сомертон. — Но оставим в стороне всю эту дребедень. Она влюблена в тебя?

— Ну, знаешь, разве это так важно? — Но как только эти слова слетели с его губ, Мэтью пожалел о них. Он вспомнил, как Дженнет сказала, что хочет мужа, который любил бы ее и был бы верен ей.

— Важно, — тихо и твердо заявил Сомертон. — Для нее очень важно.

Заметив мечтательное выражение в глазах Сомертона, Мэтью нахмурился:

— Никогда не знал, что ты такой романтик, Сомертон.

— Я — нет. — Его голубые глаза потемнели. — А Дженнет — да, и тебе следует это ценить.

Что, Сомертон тоже влюблен в нее?

— Запомню твои слова.

Покачав головой, Сомертон повел свою лошадь к мальчику-конюху.

— Почему ты не ухаживаешь за ней? Позволь ей лучше узнать тебя. Она увидит, что ты не игрок и не транжира.

У меня нет времени писать ей любовные письма и присылать цветы. Я должен жениться до конца года.

— Что ты собираешься делать, когда мы вернемся в Лондон?

— Понятия не имею. — Ему каким-то образом нужно было преодолеть барьеры, удерживавшие Дженнет.

Они с Сомертоном уже договорились, что должны вернутся вместе и объявить, что почти весь день ездили верхом, и Мэтью, отдав поводья мальчику-конюху, пошел к дому, но Сомертон взял его под локоть и повел к дорожке, уходящей в сторону от дома.

— А ты никогда не думал просто спросить ее, выйдет ли она за тебя замуж?

— Почему ты так заботишься о моих отношениях с Дженнет?

— Могу предположить, это означает «нет», — отозвался Сомертон, покачав головой.

— Именно ты только что сказал, что ей требуется время.

— Ей могло требоваться время. Но если ты соблазнил ее — кстати, я был бы удивлен, если бы ты удержался от этого, — то должен сделать ей предложение. — Обычная насмешливая улыбка Сомертона пропала, сменившись сердитым взглядом.

— С каких пор ты стал добродетельным членом общества, поддерживающим его моральные устои? Как я слышал, именно ты имеешь репутацию распутника. Скольких леди ты соблазнил, а потом оставил, не сказан «прости-прощай»?

— Я довольствуюсь вдовами и проститутками, которых не интересует или не заботит замужество.

Глядя на Сомертона, Мэтью заметил, как легкий румянец окрасил его щеки.

— Попроси ее выйти за тебя замуж, — потребовал Сомертон.

— А если она откажется от моего предложения?

— Тогда тебе останется надеяться, что она носит твоего ребенка и у нее не будет выбора.

Мэтью помрачнел, поняв, что вел себя глупо, не приняв мер предосторожности. Дженнет вполне могла носить ребенка — его ребенка. От этой мысли у Мэтью стало теплее на душе, пока он не вспомнил о ее склонности упрямиться.

— Я совсем не уверен, что это изменило бы ее отношение к браку.

— Селби любит сестру, но он не допустит, чтобы она оказалась опозоренной, если речь идет о ребенке, — тихо усмехнулся Сомертон.

— Ей не требуется, его согласие на брак, также как не требуется разрешение устроить скандал, у нее достаточно денег, чтобы делать то, что ей хочется.

— Ты, несомненно, прав, но ее глубоко заботит честь семьи.

Мэтью пристально посмотрел на приятеля. Быть может, Сомертон знает больше, чем делает вид? Мэтью знал, как важно для Дженнет беречь имя семьи, но как узнал о этом Сомертон? Не мог ли он случайно узнать и их тайну?

— Что же тогда мне делать? — Мэтью остановился.

— Сделать предложение.

«Сделать предложение». Однако мысль о том, что Дженнет ему откажет, принесла слишком много воспоминаний пренебрежительном отношении к нему собственных родителей. Он был вторым сыном, и пока Дэвид был здоров, не было необходимости уделять младшему сыну какое-то внимание. Мэтью мысленно встряхнулся: теперь все это уже не имело значения.

— Я подумаю над твоими словами.

— Сделай больше — попроси Дженнет выйти за тебя замуж.

— Давай войдем в дом и поприветствуем леди Астон, чтобы все видели нас в одежде для верховой езды, — предложил Мэтью, горя желанием сменить тему, потому что в данный момент его жизнь стремительно выходила из-под контроля.

Сделав круг, они подошли к парадной двери дома, и дворецкий, распахнув ее перед ними, впустил их внутрь.

— Добрый день, милорды.

— Добрый день, Гановер, — нарочито громко ответили оба и неторопливо пошли в сторону парадной гостиной, из которой доносились женские голоса.

Мэтью пытался различить голоса и, наконец, узнал высокомерный тон леди Астон.

— Ее нет целый день. Думаю, кто-то из нас должен поехать и убедиться, что с леди Дженнет все в порядке. Но еще хуже, что лорд Блэкберн тоже куда-то пропал.

Болтовня снова стала громче, и Мэтью ускорил шаги.

— Кто-то назвал мое имя? — спросил он, остановившись вместе с Сомертоном на пороге гостиной.

— Лорд Блэкберн? — У леди Астон побелело лицо. — Никто не видел вас уже несколько часов, и мы подумали…

— Мы с лордом Сомертоном ездили верхом.

— О-о! — выдохнула она, и легкий румянец окрасил ее щеки.

— Я правильно слышал, вы что-то сказали о том, что леди Дженнет пропала?

— Ну… да.

— Тогда мы должны найти ее, она могла упасть, — сказал Мэтью и обратился к Сомертону: — Разыщи Селби.

— Он и леди Селби поехали верхом в Лондон за какими-то сувенирами, — отозвалась леди Астон.

Проклятие! Было бы лучше, если бы Селби поехал с ними. Взглянув на леди Астон, Мэтью непроизвольно сжал кулаки. Он нисколько не сомневался, что это она все тщательно спланировала и, по всей вероятности, заперла его и Дженнет в мансарде.

— Быть может, сначала стоит проверить вдовий дом, — предложила леди Астон, глядя вниз, на свои руки. — Я просила леди Дженнет взглянуть на него и посоветовать, как его обновить.

— Конечно, — чуть скривив губы, согласился с ней Сомертон. — Вы поедете с нами?

— Непременно. — Леди Астон выпрямилась в кресле. — Я только надену амазонку и присоединюсь к вам в конюшне.

— Будем с нетерпением ждать вашего появления, — сказал Мэтью.

Минута проходила за минутой, и Дженнет все ждала, когда же кто-нибудь приедет и выпустит ее. Короткие дневные тени быстро удлинялись, и вскоре должно было стемнеть. Мысль о том, чтобы провести в доме всю ночь, вселяла в Дженнет страх: без камина, который согревал бы комнату, и без свечей, чтобы освещать ее, часы до рассвета покажутся бесконечными.

Ей следовало настоять, чтобы Мэтью взял ее с собой. Они сумели бы придумать какую-нибудь историю, которой все поверили бы. От твердого деревянного стула, на котором она сидела уже целый час, у Дженнет разболелась спина, и она, встав, чтобы потереть ее, взглянула в окно и увидела группу всадников, направлявшихся к вдовьему дому.

— Слава Богу!

Чтобы все выглядело как можно более правдоподобно, Дженнет открыла окно и закричала:

— Помогите! Я заперта в мансарде!

Она увидела, как Сомертон и Мэтью осадили лошадей и указали на ее окно, а леди Астон, посмотрев наверх, в растерянности раскрыла рот.

— Мы идем, леди Дженнет! — крикнул ей в ответ Сомертон.

Внимательно прислушиваясь, Дженнет поняла, что группа прибывших спешилась и вошла на первый этаж. На волю случая нельзя, было полагаться, сцена должна выглядеть убедительно, и Дженнет из-за двери снова закричала:

— Я наверху, в мансарде!

— Наверх, — услышала она голос Мэтью.

— Я думаю, ключ в спальне, — сказала леди Астон.

Эта стерва, несомненно, знала, где именно лежит ключ. Наконец замок щелкнул, дверь, скрипнув, отворилась, и Мэтью, Сомертон, леди Астон и еще одна женщина толпой вошли в мансарду. Дженнет попятилась к лестнице, а леди Астон посмотрела на нее.

— Кто здесь с вами? — грозно спросила она.

— В каком смысле? Здесь никого нет. Я поднялась сюда, чтобы зарисовать комнаты в мансарде, и услышала, как кто-то запер дверь. Я колотила в дверь, а потом выглянула в окно, но понятия не имею, кто это мог быть. — Дженнет пошла вверх по лестнице в мансарду, чтобы забрать папку с эскизами и грифель.

Леди Астон, поднявшись вслед за ней, взглядом коршуна окинула комнату и даже заглянула под кровать и в небольшой одежный шкаф. К счастью, Дженнет проветрила комнату от мускусного запаха занятия любовью и поправила постель.

— Что она делает? — невинным тоном спросила Дженнет. — Ведь она сама попросила меня побывать здесь.

— Вот именно, — отозвался Мэтью. — Возникает логичный вопрос: почему она решила, что здесь с вами должен быть мужчина?

— Чуть раньше я скакала мимо, и перед домом было две лошади, — ответила леди Астон, бросив ему уничтожающий взгляд.

— Да, миледи. — Дженнет надеялась, что покрасневшие щеки говорят о ее замешательстве. — До того как мою дверь заперли, я была здесь, а какая-то пара вошла в одну из нижних спален и… ну… Думаю, они не знали, что я здесь, наверху.

— И кто именно был там, внизу? — полюбопытствовала леди Астон и поджала губы.

— Не могу сказать точно. — Дженнет потупилась, стараясь придать себе совершенно невинный вид.

— Думаю, вы знаете, кто был там. — Став перед Дженнет, леди Астон в упор смотрела на нее. — Уверена, вы что-то скрываете.

— Леди Дженнет, пожалуйста, если вы знаете, кто был здесь, скажите леди Астон, — тихо попросил Мэтью.

Дженнет посмотрела на Мэтью, потом на Сомертона и медленно покачала головой.

— Да, скажите мне, — потребовала леди Астон и, сложив руки на груди, ждала ответа.

— Женщина называла его Робертом, — с преувеличенно тяжелым вздохом ответила Дженнет.

— Роберт? — Леди Астон побледнела.

— Да, мадам, — прошептала Дженнет.

— А имя женщины вы слышали?

Дженнет кивнула, но ей не хотелось выдавать имя несчастной служанки. Дженнет сомневалась, что, пуская лорда Астона в свою постель, молоденькая девушка предоставляла себе, сколько неприятностей ее может ожидать.

— Назовите мне ее имя, леди Дженнет, — во весь голос потребовала леди Астон.

— Энни, — сказала Дженнет.

— И что они делали там, внизу?

— О, мадам! Я не могу точно сказать. — Дженнет отвернулась от пристального взгляда леди Астон.

— Постарайтесь, — настаивала леди Астон.

— Раздавались такие звуки, словно у них…

— Что?

—…была любовная связь.

— Я убью его, — прошипела леди Астон, а подойдя к окну, пробормотала: — Как я могла прозевать их?

— Возможно, один из них и запер леди Дженнет в комнате, — высказал предположение Сомертон.

— Ну конечно. — Щеки леди Астон снова приобрели естественный цвет. — Вероятно, это дело рук этой маленькой проститутки, Энни. До наступления ночи ее ноги не будет в имении.

— Леди Астон, а что, если я ошиблась? — сказала Дженнет. — Их голоса были приглушенными и…

— Не старайтесь сохранить работу для этой шлюхи.

— Думаю, пора ехать, пока не стало темно, — вмешался Мэтью. — Нам еще нужно переодеться к обеду.

— А я должна принять ванну после того, как весь день пробыла в этом грязном доме. — Дженнет хотелось поскорее покончить со всем этим.

— Да, конечно, — отозвалась леди Астон. Она, несомненно, была расстроена тем, что стало известно о любовной связи ее мужа со служанкой.

А Дженнет переживала за ту девушку, за Энни, и решила, что, пожалуй, сможет найти ей работу: Виктория всегда искала кого-то, кто помогал бы ей заботиться о сиротах.

— Пойдемте, — сказал Мэтью.

Леди Астон с подругой в раздражении спустились по лестнице, а Дженнет беззвучно поблагодарила обоих мужчин — Мэтью и Сомертона. Если бы не план Сомертона, она была бы полностью и непоправимо опозорена. И хотя такая идея ей отчасти нравилась, Дженнет понимала, что это недопустимо и нельзя даже думать об этом.

И как ни была ненавистна ей эта мысль, Дженнет знала, что должна снова взяться за осуществление своего плана найти Мэтью жену.

Спускаясь к обеду, Дженнет хмурилась и чувствовала себя несчастной. Она заново просмотрела список возможных невест Мэтью и обнаружила, что все они совершенно не подходят ему. Каждая из женщин хотела бы получить титул графини Блэкберн, но ни у одной из них не хватило бы смекалки, чтобы помочь ему вернуть к жизни имения. И предположение, что отец какой-то из них согласится на брак, в данный момент было главным недостатком плана.

Идя по коридору, Дженнет размышляла, могла ли женщина, не имеющая опыта ведения хозяйства, справляться с повседневными делами нескольких имений.

Незаметно проскользнув в гостиную, она села в хепплуайтское кресло, обитое голубой кожей. Мэтью сидел в другом конце комнаты один, так как после гневного выступления миссис Марстон остальные гости в комнате держались подальше от него. Дженнет очень хотелось подойти к нему, сесть рядом и больше узнать о его имениях, но после принятого сегодня решения гораздо разумнее постараться не обращать на него внимания — как будто такое вообще возможно.

Даже на таком расстоянии его взгляд обжигал ее, воспламенял, обнажал душу. Дженнет беспокойно заерзала под его пронзительным взглядом и ощутила, как между ног выступила теплая влага.

— Ну и ну, что за выражение у вас на лице?

Вздрогнув, Дженнет взглянула вверх и увидела улыбающегося ей Сомертона.

— О чем вы говорите, Сомертон?

Тихо усмехнувшись, Сомертон опустился в соседнее кресло.

— Сегодня я внезапно обнаружил, что вы верите кое-чему, касающемуся кое-кого. Что совершенно не соответствует истине.

— Вот как? И кто же это может быть?

— Думаю, вы знаете, о ком я говорю. — Он наклонился ближе к Дженнет и прошептал: — Я знаю, что вы видели, как мы выходили от Нортона несколько дней назад.

— Это никак не могла быть я. — Дженнет глубоко вздохнула. — Я бы никогда и близко не подошла к игорному заведению.

— Как и человек, бывший со мной. Блэкберн не игрок.

— Хотите сказать, что и вы тоже? — Дженнет искоса взглянула на сидевшего рядом мужчину: у Сомертона подрагивали губы, пока он подыскивал ответ.

— Честно говоря, я игрок. К тому же довольно хороший. И именно благодаря этому могу узнать игрока с первого взгляда. Но Блэкберн не игрок. Он просто помогал мне в тот вечер.

— Почему вас так волнует, что я думаю о Блэкберне? — тоже шепотом спросила она.

— Потому что он в отличие от меня хороший человек. — Сомертон встал и отошел, не дав ей возможности задать еще какой-нибудь вопрос.

Дженнет взглянула на Мэтью. Могла ли она ошибаться в отношении его? Тот факт, что его отец и брат были заядлыми игроками, неоспорим. У большинства мужчин хватало силы воли сопротивляться соблазну заключать пари, не считая спортивных, но родня Мэтью, очевидно, не могла устоять. А он?

— Добрый вечер, леди Дженнет.

Дженнет увидела смотревшего на нее барона Хантли.

— Добрый вечер, Хантли. — Что ему нужно?

— Могу я сесть с вами? — Он кивнул на соседнее пустое кресло.

— Конечно, — ответила Дженнет, хотя предпочла бы, чтобы он ушел.

— Я слышал об ужасном происшествии с вами во вдовьем доме сегодня днем.

О Боже, сплетни уже начались!

— По слухам, Астон и посудомойка трахались прямо у вас под ногами. — Он наклонился вперед и шепнул: — Наверное, это было отвратительно.

— Чрезвычайно, — отозвалась Дженнет.

— Правда? — Его голос был низким и обольщающим. — А вас интересовало, что именно они делали?

— Хантли, было абсолютно очевидно, что они делали. И по-моему, это совершенно непристойный разговор. — Дженнет хлопнула веером по ладони.

— Просто я хочу, чтобы вы знали, что я был бы неутомимым учителем.

Боже правый, из всех мужчин высшего света, сделавших бы такое предложение, Хантли был последним, кого выбрала бы Дженнет.

— Хантли, ваше предложение просто гнусно.

— Но подобное не остановило вашу невестку, — с насмешкой заметил он.

Некоторые никак не могли забыть о выходке Эйвис.

— Что ж, я не Эйвис.

— Верно, но вам должно быть интересно знать, что происходит между мужчиной и женщиной.

— На самом деле нет. Я старая дева и предпочитаю такой остаться. — Насколько грубой ей следует быть?

Хантли отвернулся, но Дженнет успела заметить, как его лицо перекосилось от досады. Никогда прежде он не проявлял к ней никакого интереса, и его внезапное чрезмерное внимание показалось ей странным. Не может ли его неожиданно возникший интерес объясняться финансовыми затруднениями? По-видимому, ее состояние пробуждает в людях не лучшие качества.

— Что ж, хорошо, леди Дженнет. Но помните, если ваше любопытство когда-нибудь подтолкнет вас на правильный путь, то я к вашим услугам.

— Не сомневайтесь, буду помнить. — Взглянув по сторонам, она обрадовалась, что никто, кроме Мэтью, не обратил внимания на ее беседу с Хантли, а Мэтью сидел слишком далеко, чтобы услышать что-либо из их разговора.

— Хантли? — Бэннинг занял место, которое только что освободил Хантли.

Дженнет бросила ему возмущенный взгляд.

— Никогда.

— Правильно. Итак, я слышал, что Сомертон и Блэкберн сегодня спасли тебя из еще одной неприятности. — Бэннинг откинулся на спинку кресла, так что оно слегка отклонилось.

— Ничего серьезного. — Дженнет снова через всю комнату посмотрела в сторону Мэтью.

— Я тоже так слышал. — Бэннинг сделал паузу. — И все же не могу избавиться от мысли, что в этом происшествии было что-то еще, кроме того, о чем все говорят.

— И ты, как обычно, пытаешься превратить это небольшое происшествие в нечто гораздо более страшное.

— Если участвует один из этих подлецов, то непременно случится что-то плохое, а если участвуют они оба, то жди несчастья. — Бэннинг стиснул зубы, а Дженнет тихо рассмеялась:

— Я думала, вы с Сомертоном — друзья.

— Поверь мне, у Сомертона нет друзей… И Блэкберн их не заслуживает, тем более тебя.

— Я не друг. — «Только любовница… и никогда никем другим не буду».

— Тогда непонятно, почему ты все время не сводишь с него глаз.

— Ничего подобного, — солгала Дженнет и мгновенно повернула голову к брату.

— Смотрела, пока я не обратил на это твое внимание. — Он выровнял кресло. — Джен…

— Бэннинг, прошу тебя, не пытайся говорить мне, какой он ужасный человек.

— Я и не собирался. Я только хочу, чтобы ты поняла, что единственная причина, по которой он тебя добивается, — это твои деньги.

— Я знаю, — тихо пробормотала она. Даже если он не игрок, то, не имей она состояния, он никогда бы не добивался ее.

От боли, пронзившей ей сердце, Дженнет закрыла глаза.

 

Глава 19

После еще одного мучительного обеда Дженнет шла в гостиную, где все женщины сядут за карты. Мужчины наслаждались своим бренди и разговорами о политике, а женщины — собиранием сплетен.

— Леди Дженнет, у меня для вас записка.

Дженнет обернулась к горничной, которая стояла с вытянутой рукой, и, взяв записку, поблагодарила девушку. Развернув послание, Дженнет нахмурилась.

«Необходимо, чтобы вы встретились со мной в кабинете Астона в десять».

Записку никто не подписал, но почерк явно принадлежал не Мэтью и не кому-то другому из тех, кого Дженнет знала. Быстрый наклонный почерк был похож на женский — возможно, писала леди Астон. Узнав о неверности мужа, леди просто побелела, так что, быть может, она хочет задать еще несколько вопросов.

Войдя в гостиную, Дженнет осмотрела комнату: леди Астон и в самом деле отсутствовала, а было уже почти десять часов. Пожав плечами, Дженнет прошла по коридору и вошла в кабинет. Два апельсиновых дерева, занимавшие пространство перед окнами, наполняли сравнительно небольшую комнату сладким запахом, и Дженнет, сорвав с дерева оранжевый цветок, вдохнула его нежный аромат.

— Вы пришли.

Что вы здесь делаете? — резко обернулась Дженнет на голос Хантли.

— Ту записку прислал вам я. — Хантли закатил глаза.

— О-о! Тогда, о чем крайне важном вам нужно так срочно поговорить со мной?

— Леди Дженнет, после того как я услышал, что произошло с вами сегодня, я не мог выбросить из головы ваш образ. — Он приблизился на шаг. — Быть одной в той комнате и слышать, как Астон и служанка спариваются, словно животные… Могу только представить, что вы чувствовали, слушая их.

Этот человек был совершеннейшей свиньей.

— Но какое отношение это имеет ко мне?

Он подошел еще ближе, и Дженнет не оставалось ничего, кроме как отступить к апельсиновому дереву.

— Слушая их, вы испытывали возбуждение?

Дженнет оглянулась по сторонам, соображая, как обойти его, но Хантли теперь стоял прямо перед ней, а позади, были растение и окна, так что ей, по-видимому, отступать было некуда.

— У вас выделялась влага, когда вы думали о том, что они делают? Вы трогали себя? Или потирали ваш маленький бугорок?

— Не будьте похабным, Хантли.

Он придвинулся еще ближе, так что его грудь почти коснулась ее груди.

— Я хочу знать, какая ты на вкус. Хочу побывать в тебе, скакать на тебе, прорваться сквозь твой девственный барьер.

У Дженнет громко застучало сердце, по спине покатились капли пота, и, понимая, что медлить больше нельзя, она бросилась мимо Хантли. Дженнет застала его врасплох, но когда до двери оставалось всего два шага, он схватил ее за руку и притянул к себе.

— Ты никуда не уйдешь. — От него разило перегаром и дешевыми сигарами.

— Не делайте этого, Хантли, — взмолилась Дженнет.

— У меня нет выбора. Я хочу кое-что, и единственный способ получить это — овладеть тобой.

— Деньги, — с трудом выдохнула она. — Я заплачу вам, сколько захотите.

— Мне не нужны твои деньги. — Его мокрые губы коснулись ее шеи.

Большинство мужчин привлекает ее состояние, а если его не интересуют деньги, тогда что ему может быть нужно от нее?

— Я не девственница, — призналась Дженнет, надеясь, что это остановит его.

— Тем лучше. Никаких девичьих слез, а только удовольствие для нас обоих.

Он заломил ей руки за спину, его губы приблизились к ее губам, и Дженнет охватил ужас. Она не могла допустить, чтобы он сделал с ней это, но когда открыла рот, чтобы закричать, его губы накинулись на ее губы, а язык — на ее язык. Дженнет старалась вырваться из его хватки, но это, очевидно, только сильнее распаляло его.

Хантли прижал ее бедра к своему паху, и, ощутив там твердость, Дженнет пришла в панику. Нужно взять себя в руки, сказала она себе, из этой ситуации должен быть выход. Вспомнив то, чему учил ее Бэннинг, она, что было сил, ударила Хантли коленом между ног — и мгновенно получила свободу.

— Ах ты, сука! — вскрикнул он и рухнул на пол.

Дверь распахнулась, и Дженнет увидела Мэтью, Сомертона и — о Боже! — Бэннинга.

— Что, черт побери, здесь происходит? — рявкнул Бэннинг, а Сомертон быстро закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

— Дженнет, — прошептал Мэтью.

— Мэтью. — Дженнет бросилась к нему, мечтая найти утешение в его теплых, крепких объятиях.

Мэтью прижал ее к широкой груди, но Дженнет почти не слышала стука его сердца за громкими стонами Хантли.

— Он?..

— Нет, — ответила Дженнет, уткнувшись ему в сюртук.

— Хорошо сработано, леди Дженнет, — прокомментировал Сомертон. — Похоже, вы разделались с негодяем.

Оглянувшись, Дженнет увидела, что Бэннинг ставит Хантли на ноги.

— Что ты сделал с моей сестрой? — прогремел Бэннинг.

— Потише, Селби, а то все гости соберутся под дверью, — остановил его Сомертон.

Крепко сжимая Хантли горло, Бэннинг припер его к стене.

— Я был вынужден, — захныкал Хантли.

— Неужели ты думал, что я позволю такому, как ты, человеку стать мужем моей сестры?

Пока шел разговор, Мэтью успокаивал Дженнет, поглаживая ее по волосам, и она, как никогда прежде, чувствовала себя в полной безопасности. Но существовал важный вопрос, на который ей было необходимо получить ответ, и Дженнет, отказавшись от ласки Мэтью, повернулась к Хантли:

— Почему вы пытались это сделать? Я имею право знать.

Хантли смотрел в сторону, пока Бэннинг, взяв его за подбородок, не заставил посмотреть на Дженнет.

Мэтью надоела эта игра в молчанку, и он, оттолкнув Селби, шагнул к Хантли и затянул его шейный платок так, что у Хантли глаза чуть не вылезли из орбит.

— Отвечай на вопрос леди.

— В-Ванесса, — пролепетан он так тихо, что его услышал только Мэтью.

— Что ты сказал? — Весь мир закружился вокруг Мэтью.

— Ванесса Фулбрайт.

— Вышвырни его отсюда, Сомертон, — сказал Мэтью, отпустив платок Хантли.

— С удовольствием, — усмехнулся Сомертон, не став возражать.

— Подожди, — вмешался Селби. — Он должен назвать мне имя своего секунданта.

— Нет, — решительно сказала Дженнет. — Никто не будет драться из-за меня на дуэли.

Селби повернулся к сестре, и они оба, скрестив руки на груди, смотрели друг на друга. Если бы в этой ситуации могло быть что-то забавное, то это было бы одинаковое упорство на лицах Селби и Дженнет, но сейчас не было ничего даже отдаленно похожего на комедию.

Пока брат с сестрой вели поединок, Мэтью опустился в ближайшее кресло. Если кто-то и должен был вызвать Хантли, то это он, но у него не было на это права, потому что он даже не сделал Дженнет предложения.

— Джен, твоей чести нанесен удар, и мой долг как твоего брата позаботиться, чтобы она была восстановлена.

— Мне кажется, — вставил от двери Сомертон, — что она восстановила свою честь, лишив его мужской гордости.

— Совершенно верно, — согласилась Дженнет.

— Оставь это. — Сомертон потянул Селби за локоть. — Я уж точно не хочу дважды за один год быть твоим секундантом. Я сам разберусь с Хантли.

— Хорошо, — согласился Селби, — займись им.

— Я так давно никого не убивал, — нараспев произнес Сомертон, одарив Хантли радостной улыбкой.

— Нет, — возразила Дженнет, напуганная его словами.

— Нет, — поддержал ее Селби.

— А ты что скажешь, Блэкберн? — спокойно спросил Сомертон.

— Его это не касается, — заявил Селби, глядя на Мэтью.

— Убей его, Сомертон, — ответил Мэтью, глядя прямо в холодные голубые глаза Селби. — И постарайся, чтобы это была медленная и мучительная смерть.

— Мэтью! — воскликнула Дженнет. — Никто не умрет из-за того, что произошло здесь.

— Что ж, ладно, — вздохнул Сомертон и, выволакивая из кабинета Хантли, остановился перед Дженнет. — Быть может, хочешь что-нибудь сказать, тупой болван?

— Я совершенно искренне прошу простить меня, — пробормотал Хантли Дженнет.

— Принято, — отозвалась Дженнет.

— Пойдем, Дженнет, — окликнул сестру Селби, направившись к двери.

— Нет. Мне нужно поговорить с лордом Блэкберном об очень важном деле.

— Побыстрее, — недовольно бросил Селби.

— Наедине, Бэн.

— Никогда.

— Оставь их, Селби, — потянул его Сомертон. — Нравится тебе это или нет, но она сделала свой выбор.

Селби посмотрел на Мэтью, потом на Дженнет, но не успел ничего сказать, потому что Сомертон вытащил его и Хантли из комнаты и захлопнул дверь.

Мэтью сидел в кресле и смотрел на пляшущий в камине огонь. Он слышал, что Дженнет идет к нему, но не знал, что ей сказать. Это он виноват во всем, что случилось этим вечером. Ему следовало быть честным с Ванессой. Если бы он сказал, что не любит ее, это обидело бы ее, но она сильный человек и справилась бы. А он вместо этого вселил в нее ложную надежду, что, возможно, вернется к ней, хотя знал, что этого никогда не будет.

— Почему ты молчишь? — тихо заговорила Дженнет.

— Дженнет, это я во всем виноват.

— Почему ты так решил? — Сев на подлокотник кожаного кресла, она потрепала Мэтью по волосам.

— Господи, мне нужно немного бренди. — Он встал, скорее чтобы быть дальше от Дженнет, чем для того, чтобы найти бренди. Никогда в своей жизни он не чувствовал себя более виноватым. — А ты хочешь?

— Да, но чего я на самом деле хочу, так это чтобы ты сел и поговорил со мной.

— Сначала бренди. — Наполнив два небольших бокала, он протянул один Дженнет, а потом сел на диван.

Вместо того чтобы оставаться на своем месте, Дженнет перешла к нему.

— Что с тобой, Мэтью?

Он достаточно долго знал Дженнет, чтобы понимать, что она не прекратит расспросов, пока он не ответит ей.

— Это я во всем виноват, Дженнет.

Она нахмурилась, так что у нее на лбу пролегли две небольшие морщинки, и, протянув руку, снова ласково потрепала его по волосам.

— Как ты можешь быть виноват в этом? Это сделал Хантли, а не ты.

— Он сделал это только потому, что моя бывшая любовница или попросила его об этом, или пригрозила ему чем-то. — Мэтью залпом выпил бренди, но согревающая жидкость не облегчила его чувства вины.

— Зачем ей это могло понадобиться?

Закрыв глаза, Мэтью откинул голову на мягкий бархат дивана.

— Она была влюблена в меня. Я знал об этом до того, как порвал с ней, но я думал…

— Что? — прошептала Дженнет.

— Я думал, что если дам ей надежду на то, что вернусь, я не разобью ей сердце.

— А люди называют тебя распутником и подлецом. — Подняв руку, Дженнет нежно погладила его по щеке.

— Да, я такой. Мягкосердечный распутник, который не может разбить сердце своей любовницы.

— Думаю, это очень благородно.

— Нет, если это привело к тому, что тебя чуть не изнасиловали. — Он склонил голову к голове Дженнет. — Я никогда не смогу простить себя за это.

— Тебе не за что себя прощать. Виноват Хантли. Он должен был отказать ей. — Закусив нижнюю губу, Дженнет отвернулась.

— Что случилось? — мягко спросил Мэтью.

— Ничего, — пожала она плечами, но он был уверен, что она уходит от ответа.

— Дженнет?

— Возможно, я не тот человек, который имеет право говорить о прощении самого себя.

— Особенно если ты ни в чем не виновата.

Она вытерла слезу, и Мэтью, не в силах смотреть, как она плачет, привлек Дженнет к груди, чтобы утешить ее.

— Но… но, если это была моя вина, Мэтью?

Ее вина? Неужели она действительно думает, что виновата в несчастном случае, который привел к гибели Джона?

— Дженнет, я был там.

— И я тоже.

— Твоя нога скользнула по мокрой траве, — сказал Мэтью, крепче обнимая ее. Хотя он всегда знал, что Дженнет винит себя в смерти Джона, но никогда не представлял себе глубины ее терзаний. Последние пять лет, она играла роль легкомысленной и беззаботной женщины — роль, которую он приказал ей играть. — Дженнет, во всяком случае, большая часть вины на мне.

— Почему? Не ты держал в руке рапиру, а я, именно я.

Мэтью растопырил пальцы, а затем крепко сжал их в кулаки.

— Если бы я не сказал тебе в то утро… Если бы я не по…

— Нет, это здесь ни при чем. То, что случилось, целиком моя вина! — выкрикнула Дженнет.

— Дженнет…

— Это я не смотрела на площадку, как ты сказал мне. Это я должна была не оставлять без внимания Джона и площадку.

Отодвинувшись, Дженнет встала и принялась ходить по комнате с каким-то свирепым выражением, которого Мэтью никогда прежде у нее не видел, а пряди длинных черных волос, выбившиеся из прически, метались у нее по спине. Одним глотком допив бренди, Дженнет снова наполнила бокал.

— Дженнет, — мягко заговорил Мэтью, стремясь успокоить ее, — я был там, я видел тебя. Ты следила и за площадкой, и за Джоном.

— Нет, это не так. Мое внимание было в другом месте. В тот день мне вообще нельзя было брать в руки оружие.

Подойдя к ней, Мэтью ласково обнял ее за плечи.

— Повторяю, я был там.

— Значит, ты должен был заметить, куда было обращено мое внимание в тот день. — У нее по щекам потекли слезы.

В замешательстве Мэтью сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Совершенно не понимаю, о чем ты говоришь. И на что же ты смотрела?

Она взглянула на него голубыми, как океан, влажными глазами.

— На тебя! Я смотрела на тебя. Не на Джона, своего жениха, не на мокрую траву, не на площадку — а на тебя!

Не в состоянии осмыслить то, что она сказала, Мэтью следил, как она с текущими по щекам слезами выбегает из комнаты, а его ноги отказывались двигаться, не позволяя ему догнать Дженнет.

Дженнет смотрела на него — что она хотела этим сказать?

Его слова отвлекли ее? Он сделал какое-то движение, которое привлекло ее взгляд? Он чихнул или кашлянул?

Мысленно вернувшись назад, Мэтью не мог вспомнить, чтобы делал что-то, кроме того, что смотрел на них обоих — и чувствовал острую зависть, видя их любовь, друг к другу.

Но была ли у них любовь?

Дженнет не могла иметь в виду, что оглянулась на него, потому что он ей нравился. Это бессмыслица, она и Джон любили друг друга, и шестимесячная помолвка, на которой настояла Дженнет, не была чем-то сверхъестественным. Джон сказал ему, что Дженнет нужно время, чтобы подготовить свадьбу во время сезона.

Размышляя, Мэтью медленно пил бренди.

Могло ли это быть просто предлогом, придуманным для Джона?

Могла ли Дженнет отложить свадьбу из-за того, что сомневалась в нем? Возможно, она почувствовала то, что Мэтью знал: Джон ей изменял. Джон поступал непорядочно, и это единственная причина, почему Мэтью сказал Дженнет о своем чувстве. Она заслуживала лучшей участи, чем иметь неверного мужа.

Если только она не была уверена в собственных чувствах к Джону.

В то время ей было всего двадцать лет. Хотя это и не слишком рано для замужества, но Дженнет, возможно, была не так готова к нему, как ей казалось.

«Она смотрела на тебя», — подсказала Мэтью память, но он покачал головой.

Пять лет назад у Дженнет не было к нему никаких чувств. Поцелуй, который он начал, не удался, потому что Дженнет оттолкнула его. Мэтью совсем не был уверен, что и теперь она питает к нему какие-то чувства, кроме плотского влечения. И похоже, все становилось только хуже. В этот вечер у него была великолепная возможность сделать ей предложение, но он позволил, чтобы она в слезах убежала из комнаты.

Дверь, распахнувшись, ударилась о стену, и на пороге появился Селби с горящими гневом глазами.

— Она ушла?

— Да.

— Хорошо. Теперь поговорим…

Совершенно верно, надо поговорить, и в первую очередь о том, ради чего он, Селби и Сомертон пришли сюда — Селби хотел узнать больше о том, что произошло с Дженнет во вдовьем доме.

— Налей себе бренди, — Мэтью указал на графин в углу, — и садись.

Закрыв дверь, Селби подошел к бренди и, подняв графин, заметил:

— Похоже, ты уже приложился.

— Твоя сестра помогла. — Проклятие, этого говорить не следовало.

— Разумеется, — кивнул Селби.

— Итак, ты хочешь знать, что произошло во вдовьем доме, — сказал Мэтью, прежде чем осушить бокал.

— Нет.

— Тогда почему ты настаивал, чтобы я и Сомертон встретились с тобой здесь?

— О, тогда я хотел это знать. — Селби аккуратно — что никак не вязалось с его искаженным от ярости лицом — поставил бокал на стол. — А теперь я хочу знать, что произошло здесь.

— Селби, ты сам, был здесь.

— После того, как я ушел.

— Я рассказал обо всем и извинился за свою роль в этом.

— Ах да, Ванесса Фулбрайт. Твоя любовница, я прав?

— Нет. Она моя бывшая любовница. Я порвал с ней до того, как начал искать невесту.

— Очевидно, не до конца порвал. — Селби повысил голос.

— Теперь я это понимаю, резко отозвался Мэтью.

— И что произошло после того, как ты извинился?

— Ничего. — Мэтью встал во весь рост и с радостью отметил про себя, что, по крайней мере, на дюйм выше брата Дженнет. — Мы заговорили о том, что случилось, пять лет назад, она расстроилась и ушла.

— Я не позволю, чтобы вы с ней поженились, — тихо объявил Селби.

— Когда я все-таки проверил, то обнаружил, что твоя сестра уже достигла возраста совершеннолетия. Ей не требуется твое разрешение. — Но Мэтью понимал, что Дженнет, к сожалению, захотела бы получить одобрение брата.

— Я обращусь в суд и аннулирую завещание нашей бабушки. У Дженнет не будет ничего, потому что я не собираюсь позволить, чтобы на моей сестре женился человек, убивший ее жениха.

Мэтью сжал кулаки. Деньги больше не имели для него значения, единственное, что было важно, — это сама Дженнет. Вместе они смогли бы решить все проблемы и противостоять сплетникам, и, возможно, было бы даже лучше, если бы Селби опротестовал завещание. Сейчас Дженнет считала Мэтью игроком, а не получив в приданое состояние, увидела бы, что его не тянет в игорные заведения.

И возможно, когда-нибудь Дженнет смогла бы полюбить его так, как он любит ее. Подойдя к двери, Мэтью оглянулся на ее брата:

— Делай то, что должен, Селби.

 

Глава 20

Вернувшись в Лондон накануне вечером, Дженнет все еще не находила себе места, без всякой видимой причины её раздражало все. Когда лакей спросил, хочет ли она, чтобы дорожный сундук оставили до отъезда в ее комнате, Дженнет отругала его. Когда горничная принесла ей чай с тостами, и чай оказался еле теплым, Дженнет накричала на нее, хотя прежде никогда не просила, чтобы чай был горячим, как кипяток.

Дженнет понимала, что необходимо чем-то заняться, чтобы успокоить панику, пожиравшую ее изнутри.

Возвращаясь домой в экипаже, Дженнет всю дорогу не могла выбросить из головы мысли о Мэтью. В душе она знала, что брак с ней приведет к тому, что общество обрушит на Мэтью еще большее презрение. Сплетники, которые и прежде были жестоки к нему, решат, что он убил Джона, чтобы жениться на ней.

А что они станут говорить о ней?

Возможно, подумают, что она на самом деле причастна к убийству в большей мере, может быть, скажут, что они вместе задумали убийство, чтобы избавиться от Джона. Общество подвергнет остракизму ее семью, не будет знаться с ее матерью, с Бэннингом и с Эйвис, они лишатся доброго имени.

— И все это из-за меня, — вслух произнесла Дженнет.

— Что из-за тебя, дорогая? — спросила ее мать.

Дженнет стремительно повернулась и с удивлением увидела, что мать стоит на пороге ее комнаты, а она даже не слышала, как открылась дверь.

— Дженнет, ты не думаешь, что пришло время поговорить со мной? Можешь верить или не верить, но я когда-то была в твоем возрасте и помню любовные муки.

— Я не влюблена! — воскликнула Дженнет. Или влюблена? Пять лет назад она думала, что любит Джона, но оказалось, что ее больше привлекает его лучший друг. Быть может, она просто ветреная женщина, которая не может выбрать мужчину?

— Несомненно влюблена. — Жестом руки мать остановила ее возражения. — Я никогда не видела тебя такой… озабоченной.

— Это все потому, что через несколько дней я уезжаю.

— У тебя еще шесть дней. — Покачав головой, мать села в плетеное кресло. — И нет, ты не уезжаешь.

— Что значит — я не уезжаю? — нахмурилась Дженнет и указала на сундук в углу: — Вон мой сундук.

— Почему ты не можешь просто признаться, что любишь этого мужчину?

Это было очень трудно и невыносимо болезненно.

— Потому что все это бесполезно.

— Почему? Он нашел другую женщину, на которой хочет жениться? — Вытянув руки к камину, мать грела их над огнем.

— Насколько я знаю, нет.

— Тогда почему? — настойчиво повторила мать и, откинувшись на спинку кресла, смотрела на Дженнет.

— Сплетники никогда не оставят это в покое. — Дженнет прошла через комнату, подальше от проницательного взгляда матери, а услышав ее тихий смех, снова резко повернулась к ней.

— Значит, из-за сплетен ты добровольно приговариваешь себя мучиться всю оставшуюся жизнь?

— Мама, это касается не только меня. Подумай о том, что будут говорить злые языки. Мои поступки повлияют на твою жизнь и на жизнь Бэннинга и Эйвис тоже.

— О, так ты уверена, что, отказавшись выйти замуж за мужчину, которого, несомненно, любишь, защитишь меня, бедную старушку? И конечно, Бэннинга и Эйвис.

— Да! Скандал во время ухаживания Бэннинга за Эйвис все еще не сходит с языков этих жалких людишек. Я не могу дать им еще один повод обсуждать нас.

— Сядь, Дженнет, — строжайшим тоном приказала ей мать.

Чувствуя себя провинившейся маленькой девочкой, Дженнет послушно села в соседнее с матерью кресло и уперлась взглядом в свои руки. Зачем она вообще взяла ту рапиру? Чтобы показать ему, на что способна, напомнила ей память, чтобы доказать, что Мэтью не прав. Чтобы привлечь его внимание.

— Дорогая моя девочка, я хочу услышать честный ответ. Ты любишь его?

Она любила в нем все: то, как волосы постоянно падали ему на лицо; то, как он щурился, когда смеялся; то спокойствие и безопасность, которые она чувствовала, когда он ее обнимал; то, что он решил жениться на женщине, которую не любит, только ради того, чтобы его арендаторы остались в собственных домах.

Дженнет попыталась заговорить, но слова застряли у нее в горле, и она просто кивнула.

— Тогда единственное, что важно, — это чтобы ты и Блэкберн нашли свое счастье, — мягко сказала мать.

— Как я могу быть счастлива, зная, что делаю всех членов моей семьи изгоями в светском обществе?

— Ты думаешь, когда я выходила замуж за твоего отца, все было как-то иначе? — спросила мать, глядя в огонь камина.

— Что ты хочешь сказать? — Дженнет, наконец, взглянула в полное нежности лицо матери.

— Твой отец был на тридцать два года старше меня, и злопыхатели мгновенно предположили, что он, должно быть, изнасиловал меня и я беременна. А еще ходили сплетни, что моя семья использует меня как оплату какого-то долга графу. — Она сжала руку дочери. — Никому даже не приходила мысль, что, я влюблена в него, все предполагали более греховную причину для моего брака с ним.

— Прости, мама. Ты никогда мне этого не рассказывала.

— До сих пор в этом не было необходимости. Если бы я позволила сплетникам управлять моей жизнью, я никогда бы не вышла замуж за твоего отца, не знала бы такой большой любви, и у меня не было бы ни тебя, ни твоего брата.

— Но…

— Дженнет, я никогда не спрашивала тебя и теперь делаю это только потому, что считаю необходимым, чтобы ты призналась в этом вслух: ты чувствовала такое с Джоном? — Мать крепче сжала руку Дженнет.

Дженнет на мгновение зажмурилась и глубоко вздохнула. Она никогда ни единой душе не рассказывала, что на самом деле чувствовала к Джону.

— Нет, — прошептала она. — Когда он сделал предложение, я думала, что люблю его, и поэтому, конечно, согласилась.

— И именно из-за неуверенности ты настояла на такой длительной помолвке с ним?

Дженнет кивнула:

— Мне требовалось время, чтобы разобраться в моих чувствах к нему.

— Могу представить, что постоянное присутствие рядом с Джоном его лучшего друга не облегчало твоей задачи, — тихо усмехнулась мать.

— Нет. Даже тогда я обращала внимание на Мэтью. О, мама, что мне делать?

— Даже тогда твои чувства к нему были такими же?

— Не совсем, — откровенно призналась Дженнет. — Я, несомненно, чувствовала влечение к нему, но тогда я не настолько хорошо знала его, чтобы влюбиться.

— А теперь знаешь? — ласково улыбнулась ей мать.

— Я хочу все время проводить с ним. Я хочу помочь ему восстановить финансовое положение и отремонтировать имения. Я хочу иметь с ним детей. — Ее глаза наполнились слезами. Никогда за всю жизнь ей ничего не хотелось так, как хотелось всего этого.

— Он тоже любит тебя?

Дженнет замерла. Честно говоря, она не знала ответа. Дженнет ощущала себя любимой, но Мэтью никогда не говорил ей слов любви. Возможно ли, чтобы он любил ее так, как она любит его? Если да, то почему он не сказал ей этого?

Пять лет назад, в то утро, он сказал, что чувствовал, и его слова навсегда отпечатались в ее памяти.

«Дженнет, я знаю, что это недопустимо. Когда ты невеста Джона, а я хочу сказать, что я чувствую к тебе. Меня тянет к тебе так, как не должно тянуть: физически. Я уверен, ты не сделаешь ничего, что обидело бы Джона, но, думаю, ты должна знать, почему я больше не могу оставаться рядом с вами обоими».

— Дженнет?

— Прости? — Дженнет вздрогнула при звуке материнского голоса.

— Я спросила: уверена ли ты, что Блэкберн тоже любит тебя?

— Я точно не знаю.

— Ты не думаешь, что следует выяснить это до того, как планировать жизнь, которая может не состояться?

Дженнет тихо вздохнула. Что, если он ее не любит? Она всегда говорила, что хочет такого брака, какой был у ее родителей, — брака, основанного на взаимной любви. Она наблюдала, великосветские браки без любви и предпочитала остаться старой девой вместо того, чтобы заключить подобный союз. А еще она знала нескольких женщин, которые любили своих мужей, но в ответ ничего не получали и становились озлобленными, особенно если их мужья заводили любовниц.

— Дженнет?

— Но как мне узнать, любит ли он меня?

— Существует только один способ, — улыбнулась ей мать. — Ты должна признаться ему в своих чувствах. Если он тоже любит тебя, то скажет об этом.

— А если не любит?

— Тогда тебе придется принять очень важное решение. Как ты думаешь, он мог бы полюбить тебя? Или он из тех мужчин, кто женится на тебе ради твоих денег, а потом вернется к любовнице?

Теребя платье, Дженнет с такой силой прикусила нижнюю губу, что почувствовала металлический привкус крови.

— Я не знаю. Ему известно, что я получила наследство. А так как его отец и брат проиграли…

— Он добивался тебя только ради твоих денег?

— Поначалу да. И когда я сказала, что найду ему невесту, такой вариант его, очевидно, вполне устроил. Мама, думаешь, он может быть игроком?

— Гм-м… — протянула ее мать. — Думаю, единственный человек, который может дать тебе правдивый ответ, — это Блэкберн. Когда вы стали близки?

Дженнет пришла в замешательство и почувствовала, как у нее покраснели щеки. Она не могла сказать матери, когда это случилось на самом деле, иначе ее мать настояла бы на браке независимо от того, любит ли Дженнет Мэтью или нет.

— Когда мы хотели поговорить о том, какого типа женщина подойдет ему в невесты. Он говорил о своих имениях, и нельзя было не увидеть его заботы о земле и об арендаторах.

— И тебе захотелось быть той, кто поможет ему. — Мать выразительно приподняла темные брови.

— Больше всего на свете, — кивнула Дженнет.

— Тогда ты должна пойти и поговорить с ним, выяснить, что он чувствует к тебе, а потом ты сможешь принять решение, отправиться ли во Флоренцию или остаться здесь с твоей семьей и мужем.

Дженнет наклонилась и поцеловала мать в мягкую щеку.

— Я не могу одна пойти к нему домой.

— Я знаю, что я смогла бы, будь я на твоем месте, — улыбнулась ей мать.

— Спасибо, мама.

— Ты знаешь, на какое решение я надеюсь, — заметила она с улыбкой. — Иди и скажи этому молодому человеку, как сильно ты его любишь.

Сдув пыль с письменного стола отца в кабинете своего лондонского дома, Мэтью решил, что когда-нибудь все будет по-другому. И если он женится на Дженнет, то ждать этого долго не придется. Хотя мысль о том, чтобы жениться на ней, когда брат пригрозил лишить ее бабушкиного наследства, должна была бы раздосадовать его, но этого не произошло. Мэтью знал, что они найдут способ выжить и без денег Дженнет.

Перебрав письма, полученные от кредиторов, он понял, что прежде, чем поговорить с Дженнет, нужно заняться еще одним крайне неприятным делом, и, взглянув на каминные часы, решил, что к полудню Ванесса, наверное; уже встала с постели. Надевая пальто, Мэтью планировал свой день: сначала к Ванессе, а потом навестить Дженнет в доме ее матери.

Прежде чем сделать Дженнет предложение, он должен узнать, сможет ли она когда-нибудь полюбить его так, как любила Джона. Если она считала, что существует хотя бы малейший шанс, он попросит ее руки.

Следуя своему плану на день, Мэтью отправился в дом к Ванессе. Было холодно, и пока Мэтью пешком шел через восемь кварталов, на его старую касторовую шляпу упало несколько снежинок, вокруг домов кружился ветер, и Мэтью пожалел, что не поехал верхом, чтобы сократить время.

Он поднялся по ступенькам ее дома и, громко постучав молотком, ждал, пока наконец Дейвис не открыл дверь.

— Добрый день, милорд, — нахмурившись, поздоровался Дейвис. — Она вас ожидает?

— Не знаю.

— Понимаю. — Он открыл дверь и пригласил Мэтью войти. — Пожалуйста, подождите в гостиной, а я узнаю, примет ли она.

— Скажите ей, что я настаиваю, чтобы мы поговорили.

— Да, сэр.

Ожидая в гостиной, Мэтью отметил, что за восемь недель, прошедших с тех пор, как он порвал с Ванессой, ничего не изменилось, и задумался, нашла ли она себе нового покровителя.

— Мэтью! — воскликнула Ванесса, входя в комнату. — Вот это неожиданность!

— Безусловно. Могу предположить, это означает, что в последние три дня ты не разговаривала с Хантли? — грубо спросил он. Каждый раз, думая о том, что едва не случилось с Дженнет, Мэтью приходил в ярость.

— Я… я не понимаю, о чем ты говоришь. — Она слегка нахмурилась. — Хантли не мой покровитель.

— Я и не утверждал обратного, но мы оба знаем, что он этого желает, — бросил Мэтью.

— Ну, мы это знали, когда я выбрала тебя, — отозвалась Ванесса. — Чаю, милорд? — предложила она, когда Дейвис принес поднос с чаем и поставил его на столик перед диваном.

— Нет. Я пришел только за ответами, Ванесса.

— Я ужасно соскучилась без тебя. — Она подошла и нежно поцеловала его. — А ты тосковал по мне?

— Нет.

— О-о! — Ее лицо потеряло все краски. Она села на диван и налила себе чашку чая. — Тогда зачем ты здесь?

— Думаю, ты знаешь, зачем я здесь, поэтому просто скажи мне, почему ты втянула в это Хантли. — Теряя терпение, Мэтью прислонился к фортепьяно и сложил руки на груди.

— Я действительно не понимаю, о чем ты говоришь. Что именно сделал Хантли, и какое отношение это имеет ко мне? — с невинным видом спросила Ванесса и отпила глоток чая.

— Он сказал мне, что ты попросила его изнасиловать леди Дженнет.

— Я никогда не говорила, чтобы он насиловал ее. — Она злорадно рассмеялась и поставила чашку на стол.

— Тогда о чем ты его просила? — Мэтью повысил голос.

— Он сказал мне, что ты и леди Дженнет сближаетесь, а мы с тобой, Мэтью, оба знаем, что она неподходящая для тебя женщина. — Ванесса с довольным видом откинулась на спинку дивана.

— Ванесса, что ты просила его сделать?

— Я просто намекнула, что если бы он соблазнил леди Дженнет, я, возможно, согласилась бы на его покровительство, — пожала плечами она.

— Правда?

— Да. Леди Дженнет только сделает твою жизнь еще хуже, чем она уже есть, — ответила Ванесса.

— И каким именно образом она сделает мою жизнь такой ужасной? — Мэтью стиснул кулаки.

— Ну, подумай о грязных сплетнях, которые начнутся, если ты решишь жениться на ней. Вы оба станете изгоями в обществе. Тебе, возможно, даже придется жить в уединении в одном из своих разрушающихся имений. — Закатив глаза, Ванесса продолжила язвительные высказывания в адрес Дженнет: — Леди Дженнет возненавидит тебя за то, что ты так опозорил ее, а последующий скандал погубит репутацию и ее семьи тоже.

— Значит, ты взялась за то, чтобы испортить жизнь леди Дженнет, и для этого Хантли чуть не изнасиловал ее.

— «Чуть»? — тихо пробормотала она.

— Да, чуть. Ему не повезло. Брат леди Дженнет и я остановили его, прежде чем это случилось.

— Понятно. — Ванесса сделала вид, что расправляет юбки. — И все же, Мэтью, она не захочет оказаться в дурацком положении, выйдя за тебя замуж.

— А тебе не кажется, что это решать ей, а не тебе? — Мэтью не мог поверить, что эта женщина, очевидно, не испытывает угрызений совести за то, что она сделала Дженнет. Как мог он так сильно ошибаться в Ванессе?!

С трудом сглотнув, Ванесса выпрямилась на сиденье и прошептала:

— Ты любишь ее?

— Да.

— Но ты не собирался влюбляться ни в нее, ни в какую-либо другую женщину, — всхлипнула Ванесса.

— Ванесса, ты была моей любовницей, моей партнершей, но не моей любовью. Прости.

— Значит, ты вовсе не собирался возвращаться ко мне? — уточнила она и смахнула слезу.

— Я виноват, что обманул тебя. Я старался пощадить твои чувства. — Тихо сказал Мэтью.

— Пощадить мои чувства?

— Да. Я знал, что ты любишь меня, но у меня не было таких чувств к тебе. Я надеялся, что ты найдешь другого покровителя еще до того, как я женюсь, — признался он.

— Понятно. — Она вцепилась в свои юбки, разгладила муслин, а потом скомкала его и сжала в кулаках. — Думаю, тебе лучше уйти, Мэтью.

— Конечно. Ведь нам обоим ясно, что я к тебе не вернусь.

— Я это прекрасно понимаю, — резко отозвалась Ванесса.

— Очень надеюсь, что это правда, — заметил Мэтью.

— О, поверь мне, Мэтью, я понимаю!

Ее угрожающий тон заставил Мэтью обернуться, и, прежде чем покинуть дом, он еще раз взглянул на Ванессу.

После ухода Мэтью Ванесса продолжала смотреть на дверь. Если он хотя бы на минуту подумал, что все кончилось, он ошибся. Как он посмел сказать, что не любил ее?! Ведь она отдала ему свою душу и свое тело.

Ванесса повернула голову на звук тяжелых шагов по лестнице.

— Разве я не говорил тебе, что он влюблен в девчонку? — заговорил Хантли, на ходу поправляя шейный платок.

— Я просила тебя соблазнить девушку, а не насиловать ее, — набросилась на него Ванесса, встав лицом к нему. Она непроизвольно съеживалась каждый раз, когда видела у него на лице лилово-красные синяки — кто-то избил его почти до полусмерти.

— Она не поддавалась соблазну, поэтому я решил, что единственный способ добиться того, чего ты хотела, — это насилие.

Значит, вот откуда синяки: Селби, должно быть, застал его и избил, как он и заслуживал. Хантли был безнадежным идиотом, и если бы не его деньги, она и теперь отказала бы ему, как и несколько лет назад. Однако еще несколько недель он мог приносить пользу. Встав, Ванесса подошла к нему и прижалась чувственным телом.

— Ты можешь взять меня на костюмированный бал у Энкрофта? — охрипшим голосом спросила она, почувствовав, как он снова возбуждается.

— Я не приглашен. Энкрофт — близкий друг Селби.

Раздвинув плотную ткань его брюк, она добралась до затвердевшего естества.

— Ну, пожалуйста.

— Одно условие, — простонал Хантли, когда она потерла ладонью головку его пениса.

— Все, что хочешь, — промурлыкала она.

— Я хочу тебя здесь и прямо сейчас.

— Но слуги… — запротестовала она. Этот мужчина был ненасытен, они занимались любовью всего несколько часов назад.

— Пусть смотрят.

Ванесса подавила прилив возбуждения, охватившего ее при мысли, что их могут увидеть слуги.

— Сможешь взять меня на бал? — спросила она, расстегивая одну за другой пуговицы его брюк.

— Все, что хочешь, — ответил он, когда она взяла в рот его член.

 

Глава 21

Дженнет постучала несколько раз, а потом медленно повернула ручку двери дома Мэтью и, оглянувшись назад на улицу, чтобы убедиться, что никто ее не заметил, проскользнула внутрь. Оказавшись в темноте, она почувствовала, как у нее по спине от ужаса побежали мурашки. Неужели он действительно живет в таком мрачном доме?

— Лорд Блэкберн! Лорд Блэкберн, вы здесь?

И где же слуги? Дженнет понимала, что он, должно быть, распустил часть прислуги, но кое-кто, несомненно, остался из преданности его семье. Идя в сторону гостиной, Дженнет чуть не упала, оступившись из-за недостающей мраморной плитки; она заметила толстый слой пыли на столах, а взглянув вверх, увидела во всех углах висящую паутину. После того как Дженнет раздвинула плотные шторы, состояние дома стадо ей совершенно очевидно.

Это была настоящая катастрофа.

— Ну и ну, парень отчаянно нуждается во мне, — вслух сказала Дженнет.

Желая посмотреть, находится ли остальная часть дома в таком же плачевном состоянии, Дженнет пошла дальше по мраморному коридору. Она могла сказать, что когда-то дом был великолепен, но сейчас картины отсутствовали, а вместо них остались только темные места на обоях.

Одна из комнат была совершенно пустой, словно вся мебель из нее продана сразу в комплекте. «И вероятно, она действительно продана», — подумала Дженнет и пошла дальше в глубь дома. Кухня, по крайней мере, выглядела так, как будто кто-то приходил и кормил хозяина, потому что угли в печи еще тлели.

Дженнет вернулась к парадной лестнице и поднялась наверх. Ей было неловко за свое бесцеремонное вторжение, но теперь она, во всяком случае, точно знала, что именно ожидает ее в браке с Мэтью. К счастью, ей нравилось отделывать дома, и, когда они расплатятся с долгами его отца, она смогла бы начать с этого дома. Дженнет повернула ручку на двери первой спальни наверху и выдохнула долго сдерживаемый воздух.

Покрывало на кровати было скомкано, одежда разбросана по полу, но вместо отвращения Дженнет почувствовала сострадание. У Мэтью не было ни камердинера, ни лакея, ни дворецкого, а, по-видимому, была только приходящая кухарка, которая готовила ему еду. Дженнет глубоко тронули те жертвы, на которые пошел Мэтью, чтобы не позволить выгнать из домов своих арендаторов.

— Кто здесь?

Он дома — и сердце Дженнет забилось от волнения.

— Я наверху, — откликнулась она и, сложив его брюки, убрала их в одежный шкаф орехового дерева. Слушая, как приближаются шаги Мэтью, она спешила навести в его комнате порядок.

— Дженнет? — Мэтью вошел в комнату с выражением крайнего удивления на лице. — Что ты здесь делаешь?

— Я пришла повидать тебя, — ответила она и осознала, что они стоят у него в спальне.

— Ты не должна находиться здесь. — Он окинул взглядом комнату и покраснел от стыда. — Зачем ты убираешь мою комнату?

— Полагаю, ты на сегодня отпустил камердинера. — Ей совсем не хотелось, чтобы он смутился тем, что она узнала, в каком состоянии находится его дом.

— Разве ты не знаешь, что у меня нет камердинера? Я собирался навести порядок позже днем.

— Мэтью, я хочу поговорить с тобой.

— А я с тобой. — Он подошел ближе.

— Почему ты хочешь поговорить со мной?

— У Астонов ты убежала от меня. — Мэтью привлек ее к себе. — Ты была расстроена, а я не мог тебя утешить.

— Да, я была расстроена. — Дженнет не отводила взгляда от медной пуговицы его сюртука.

— Тогда ты должна остаться, чтобы мы могли поговорить, — шепнул он и нежно поцеловал ее в щеку. — Прошло всего несколько дней, а я уже безумно соскучился по тебе.

— Правда? — У нее приподнялись уголки губ.

— М-м-м… — Мэтью коснулся губами ее уха. — Нам действительно нужно поговорить.

— Да, поговорить, — подтвердила Дженнет, чувствуя, как от жара его губ, целующих ей ухо, ее лоно наполняется теплой влагой. Им, безусловно, необходимо поговорить, прежде чем они снова…

Он накрыл губами ее губы, и Дженнет забыла обо всем. Ей уже не нужен был разговор, ей нужен был только Мэтью. Убрав назад его волосы, Дженнет ответила на его поцелуй, и язык Мэтью накинулся на ее язык, еще сильнее разжигая в Дженнет страсть к нему, к мужчине, которого она любила, а потом его губы заскользили вниз по ее шее.

Дженнет понимала, что нужно остановиться и сначала поговорить, но она хотела Мэтью — прямо сейчас. Если он не ответит на ее чувства, это будет последний раз, когда они вместе. Возможно, это последний раз, когда она может заниматься любовью с Мэтью.

И она не смогла бы делать это ни с одним другим мужчиной. Ей хотелось, чтобы только он один утешал ее, был всегда с ней. Если она не сможет быть с Мэтью, никто другой ей не нужен.

Распустив шнуровку ее платья, Мэтью медленно, спокойно снял его, как будто впереди их ждала целая вечность. И это так и было — ее мать поймет, насколько Дженнет необходимо быть с ним. Остальная ее одежда падала на пол в кучу, пока Дженнет не осталась перед Мэтью полностью обнаженной. Но в отличие от первого раза она не чувствовала замешательства.

— Я хочу раздеть тебя, — объявила она с порочной улыбкой. — Хочу потрогать все части твоего тела.

— Как пожелаете, миледи. — Его глаза потемнели.

Он опустил руки, чтобы она могла снять с него сюртук, и Дженнет пальцами пробежала вверх по его груди к плечам, наблюдая за его реакцией. Когда она снимала с него сюртук, Мэтью поцеловал ее, и Дженнет затрепетала. Она хотела его, но не хотела спешить.

Развязав его шейный платок, она провела им по своей груди, дразня Мэтью и с удовольствием наблюдая за эмоциями, отражавшимися у него на лице. Медленно поднимая его белую льняную рубашку, Дженнет постепенно обнажала твердые мускулы груди, пока Мэтью, в конце концов, не выхватил рубашку из рук Дженнет и не стянул ее через голову.

— Теряешь терпение? — хрипло шепнула она.

— Да.

— Мне жаль, потому что я сегодня запаслась терпением. — Потянувшись к его брюкам, Дженнет взглянула на сапоги. — Они мешают.

— Тогда сними их, — с насмешливой улыбкой предложил он.

— Сядь.

Он сел на край кровати, и под его страстным взглядом все тело Дженнет вспыхнуло. Стоя перед Мэтью, она тянула сапог, пока он не соскользнул с его ноги, а потом повторила ту же процедуру со вторым сапогом и, упершись руками в бедра, приказала:

— Теперь вставай!

— Слушаюсь.

Дженнет шагнула ближе к Мэтью, так что ее грудь коснулась его голой кожи. Мэтью застонал, а она, медленно погладив пальцами его грудь, опустила их к застежке брюк. Одну за другой она расстегивала пуговицы, пока не смогла спустить брюки с бедер.

Полностью раздев Мэтью, Дженнет потерлась грудью о его грудь и обвила руками его шею.

— Дженнет, — пробормотал Мэтью, уткнувшись ей в плечо, — я хочу тебя прямо сейчас.

— Да, Мэтью, — шепнула Дженнет, прижавшись к нему.

Дженнет полностью отдала себя в его власть, ей нужно было почувствовать его сильное тело, понять, существует ли хотя бы маленький шанс, что Мэтью может полюбить ее.

Он неторопливо уложил ее на постель, и, когда прижимался своими чувственными губами к ее губам, тусклый предвечерний свет высветил у него в глазах серебристые крапинки. Нежность и страсть смешивались воедино, пока желание не затопило их обоих. Мэтью скользнул губами вниз по ее шее к грудям и ласкал их. Так что Дженнет, в конце концов, начала извиваться под ним.

— Мэтью, — прошептала она, но дальнейших слов не последовало. Страх быть отвергнутой не позволил Дженнет признаться в своей любви.

Его губы двигались все ниже по ее животу, пока не добрались до места, которое, он знал, доставляло Дженнет удовольствие; проведя языком по ее бугорку, он ощутил, как ее тело потянулось к его телу. Сознавая, что ощущения становятся все острее, Дженнет боролась с ними, потому что хотела, чтобы Мэтью был внутри ее, наполнил ее, превратил их в одно целое.

— Сейчас, Мэтью, — потребовала она хриплым шепотом и поняла, что он улыбается.

— Как прикажете, миледи. — Он приподнялся, приподняв и ее ноги, а затем быстро глубоко вошел в нее.

Дженнет зажмурилась, радуясь тому, что она с мужчиной, которого любит.

— Открой глаза, Дженнет.

Лежа на ней, Мэтью скользил глубоко в нее, а потом обратно, и наслаждение поднимало ее все выше. Открыв глаза, Дженнет увидела прямо перед собой его лицо и, глядя ему в глаза, следила за их выражением.

В его глазах светилась любовь, Дженнет была уверена в этом и поняла, что должна все сказать ему. Но наслаждение превратилось в сладостную муку, и она потеряла контроль над собой. Подняв ее ноги выше себе на бедра, Мэтью проник еще глубже и быстро привел ее на самый край.

— Мэтью! — вскрикнула Дженнет, но слова, которые следовало произнести, словно застряли у нее в горле.

— О, Дженнет! — Он сделал последнее движение, его мускулы сжались, и семя выплеснулось в нее.

Заметив, как его лицо засветилось от удовольствия, Дженнет улыбнулась, понимая, что это она доставила ему наслаждение.

Мэтью с трудом проснулся и, повернувшись на бок, смотрел на спящую Дженнет. У них появилась дурная привычка, не позволявшая им держаться на расстоянии друг от друга. Это было бы хорошо, будь Дженнет его женой, но она еще не согласилась выйти за него замуж — скорее всего потому, что он до сих пор не попросил ее об этом.

Мэтью не собирался забывать обо всем на свете, до того как они поговорят. Но их близость всегда поражала его, а в этот день она была совершенно другой, гораздо нежнее и чувственнее, чем прежде.

Я думала, мы хотели поговорить, — открыв глаза и улыбнувшись ему, тихо сказала Дженнет.

— Хм… очевидно, мы занялись кое-чем другим.

— Пожалуй, ты прав. Мне кажется, эта проблема возникает у нас постоянно. — Повернувшись на бок, Дженнет погладила его по щеке. — Мэтью, почему ты не сказал мне, насколько ужасно твое положение?

— По-моему, я говорил.

— Я просто никогда не представляла, что ты живешь вот так. — Она обвела взглядом комнату. — По крайней мере, я могла бы помочь тебе нанять нескольких слуг…

— Нет, — оборвал ее Мэтью. — Я уже сказал тебе, что не возьму твоих денег. — Откинувшись на подушки, он привлек Дженнет к себе.

— Мэтью, — начала она, но замолчала и отвернулась от него.

— Да? — протянул он.

— Ты игрок?

Он тихо усмехнулся:

— Нет, Дженнет. Я пару раз заключал пари, но меня никогда не тянуло тратить деньги на азартные игры.

— А что ты скажешь о пари с лордом Кулпертом?

Мэтью зажмурился и крепко стиснул зубы.

— Это было глупое пари. Мы хотели выяснить, кто лучший наездник. В этом пари не было никаких денежных ставок. Позже его грум признался, что у лошади была сломана подкова.

— О-о! — выдохнула Дженнет.

— Я не похож ни на своего отца, ни на брата. Даже если бы я имел состояние, то мог бы найти деньгам гораздо лучшее применение, чем тратить их на игру.

По молчанию Дженнет Мэтью понял, что ответ ее удовлетворил, хотя теперь это не имело никакого значения, так как ее брат решил аннулировать завещание. Они создадут собственное состояние — если бы он только узнал, в чем Дженнет до сих пор винит себя.

— Скажи мне, что, по-твоему, произошло в тот день, когда умер Джон? — спросил он.

Дженнет застыла и не шевелилась, пока Мэтью не начал поглаживать ее вдоль спины.

— Мне можно рассказать, Дженнет, — тихо сказал он.

— Я не хочу даже думать об этом и тем более говорить.

— Расскажи мне, Дженнет, — настаивал Мэтью.

— Я изо всех сил старалась не вспоминать тот день, надеясь, что если смогу выбросить его из головы, то каким-то образом окажется, что на самом деле ничего не случилось. — Она заправила за ухо волосы и посмотрела на Мэтью. — В ту ночь, когда мы первый раз занимались любовью, мне снова все приснилось. Но только на этот раз я видела все более четко. Я помню, что держала в руке тяжелый клинок, и хотя должна была смотреть на Джона и следить за своими ногами, я не могла не оглянуться на тебя.

— О, дорогая, — он нежно поцеловал ее в лоб, — это был только сон.

— Нет, Мэтью.

— Я внимательно следил за тобой в тот день, потому что трава была очень скользкой. Я сказал Джону, чтобы он не позволял тебе брать оружие, но вы оба настояли на своем. Поэтому я не сводил с тебя глаз. Ты не оглядывалась на меня.

— Нет, Мэтью, — замотала она головой, — оглянулась. Ты, возможно, и не заметил, но я оглянулась.

— Я бы заметил. — Он погладил ее длинные волосы. Один вопрос не давал ему покоя, и он не мог не задать его, чтобы узнать ответ. — Но если это так, то почему ты оглянулась на меня?

— Я не могла удержаться, — шепотом призналась Дженнет.

— Тебя и тогда влекло ко мне? — Мэтью молился получить ответ, который хотел услышать.

— Да, — кивнула она, лежа у него на груди.

Теперь он начинал понимать, почему она чувствует себя виноватой. Ужасно тянуться к мужчине, с которым не помолвлена, а потом случайно убить любимого мужчину. И надо же так случиться, чтобы мужчина, к которому ее влекло, признался ей в своих чувствах как раз перед тем, как она взяла в руки проклятое оружие. Неудивительно, что ее снедала вина.

— Но самое страшное, что Джон, по-моему, знал об этом, — прошептала Дженнет.

Для них единственный шанс быть вместе — это сделать так, чтобы она узнала правду, всю правду. И несмотря на то что Мэтью ужасно не хотелось открыть Дженнет правду, у него не было выбора.

— Он знал. Во всяком случае, он знал, что меня влечет к тебе.

Мэтью ощутил, как ему на грудь скатились слезы Дженнет. Если бы он мог унять ее боль, он это сделал бы, но Мэтью понимал, что Дженнет должна смириться с этим несчастьем, и, возможно, разговор с ним поможет ей.

— Ты думаешь, он заметил мое влечение, к тебе?

— Не могу сказать наверняка, — ответил Мэтью, поглаживая ее по волосам. — Он никогда не заговаривал со мной об этом.

— А что, если он знал? — пробормотала Дженнет ему в грудь. — Я не могу жить с этим.

— Возможно, именно поэтому он просил меня защитить тебя, — твердо ответил Мэтью.

— Я так старалась не показать своего влечения! — Дженнет вытерла со щеки слезу.

— Возможно, он его чувствовал, хотя я никогда не замечал.

— Не замечал? — всхлипнув, спросила она.

— Насколько я мог видеть, вы оба были безумно влюблены друг в друга. — Ее тяга к Мэтью вовсе не означала, что она его любила. Если бы только она могла любить его так, как любила Джона, снова подумал Мэтью. — Дженнет, если бы все вернулось назад, и это Джон убил бы тебя, хотела бы ты, чтобы он постоянно чувствовал такую вину за несчастный случай?

— Конечно, нет.

— Существует кое-что еще, о чем тебе следует знать. — Он боялся сказать ей, но, возможно, это был единственный способ дать ей возможность простить себя.

— Что?

— Пока вы были помолвлены, Джон не хранил тебе верность, — прошептал Мэтью. — Когда я упрекал его в этом, он отмахивался от меня.

Дженнет застыла.

— Ты хочешь сказать, что у него была любовница?

Мэтью покачал головой, чувствуя себя еще отвратительнее из-за того, что должен сообщить ей.

— Джон не мог позволить себе иметь любовницу. У него были отношения с несколькими вдовами, которых не интересовали деньги.

Медленно поднявшись с его груди, Дженнет пристально смотрела на Мэтью.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что Джон не мог позволить себе иметь любовницу?

Неужели Дженнет ничего не знала?

— Джон был лишен отцовского содержания за свое безобразное поведение. У него не было доходов.

— Значит, он решил жениться на мне, зная, что отец даст за мной большое приданое и что семья никогда не допустит, чтобы мы голодали. — Дженнет зажмурилась. — И конечно, он знал, что, когда мне исполнится двадцать пять лет, я унаследую огромное состояние. — Она замолчала и некоторое время просто смотрела на Мэтью. — Почему ты не сказал мне об этом тогда?

— Я хотел сказать, — признался Мэтью и отвернулся. — Я пытался сказать тебе в то утро, но Джон прервал наш разговор.

— О-о!

— Разве это что-нибудь изменило бы?

— И да, и нет, — прошептала Дженнет так тихо, что он едва услышал ее.

— Что?

— Сомневаюсь, что поверила бы тебе после твоего признания в то утро.

— Конечно, не поверила бы, — кивнул Мэтью и вздохнул. — Я просто не сдержался и признался в своих чувствах к тебе. Мне было обидно, и я злился, что ты так влюблена в Джона… а не в меня.

— Я не была влюблена в него, — пробормотала Дженнет.

— Ты — что? — У него в груди громко застучало сердце от надежды, что Дженнет могла любить его.

— Я потом поняла, что не любила его. Я… — Рыдания потрясли ее тело. — Я собиралась разорвать помолвку. Я уже несколько раз собиралась это сделать, но твердо решила разорвать помолвку с Джоном как раз в тот день.

— О, Дженнет! — Он крепко обнял ее. — Надеюсь, ты никогда никому не говорила об этом?

— Как я могла? Я убила его. И, как я понимаю, сделала это намеренно.

— Никогда не повторяй этого. — Отодвинув ее от себя, Мэтью смотрел на нее. — Ты не убивала Джона намеренно.

— Как ты можешь быть уверен? Даже я не уверена. Все, что случилось в тот день, ужасно. — Дрожащими руками она убрала волосы назад, не замечая слез, которые все еще капали, как летний дождь, из ее прекрасных голубых глаз.

— Я видел, что произошло. — Он сжал ее плечи и слегка встряхнул Дженнет. — Твоя нога скользнула — вот и все. А Джон не смог вовремя отреагировать, потому что трава была скользкой. — Мэтью надеялся, что она сочтет его доводы разумными.

— Думаешь, он смог бы простить меня? — Дженнет, словно окаменев, смотрела на покрывало.

— Если бы он выжил, то, не сомневаюсь, он простил бы тебе твою вину.

Дженнет кивнула.

— Иди сюда. — Мэтью снова заключил ее в объятия. — Дженнет, он был моим лучшим другом. Он мучился бы, зная, что ты живешь с таким чувством вины.

— Мне кажется совсем неправильным, что только человек, чью жизнь я разрушила, старается помочь мне спасти мою жизнь, — смахнув слезу, заметила Дженнет.

— А кто подошел бы лучше?

Впервые за несколько дней Мэтью услышал смех Дженнет. Этот звук согрел ему душу и в тоже время причинил боль — ему хотелось слышать этот смех до конца своей жизни.

— Дженнет. — Он сделал паузу, собираясь с духом. — Я…

— Блэкберн, где ты, черт возьми?

— Проклятие! — выругался Мэтью. — Жди меня внизу, Сомертон!

— Тебе не кажется, что он выбрал самое неподходящее время? — слегка улыбнулась Дженнет.

— Совершенно неподходящее. — Момент для признания в любви был упущен, и Мэтью, натянув брюки, взял свою льняную рубашку. — Чертовски неподходящее.

— А что делать мне?

— Оставаться здесь. Я выпровожу его из дома. — Надев сюртук, Мэтью направился к двери, но оглянулся, и у него снова сжалось сердце. С ниспадающими на грудь волосами и со слезами на щеках она была похожа на несчастную девочку. Ему хотелось вернуться и утешать ее, а не разговаривать с Сомертоном.

Ещё раз выругавшись, Мэтью открыл дверь и зашагал вниз по лестнице, но, войдя в гостиную, обнаружил, что комната пуста.

— Ты где, черт тебя побери? — недовольно окликнул приятеля Мэтью.

— В какой-то грязной, пыльной комнате без света и без стола.

Мэтью пошел по коридору в кабинет. В это утро он не позаботился открыть тяжелые бархатные шторы, поэтому сделал это теперь.

— Слава Богу. Ужасное место, — заметил Сомертон.

— Зачем ты здесь?

— Честно говоря, у меня есть кое-что для тебя. — Он протянул Мэтью большой конверт. — Похоже, мы оба поднимаемся к вершине великосветского общества.

— Почему? — Мэтью рассматривал приглашение на костюмированный бал, который маркиз Энкрофт устраивал у себя дома следующим вечером.

— Уверен, он слышал о том, как мы спасли леди Дженнет от самого прискорбного события.

— Несомненно. — Если Селби и не рассказал Энкрофту, то Дженнет, скорее всего, рассказала.

— Ты пойдешь?

Так как Энкрофт был близким другом семейства Селби, то, возможно, это был бы подходящий момент объявить о помолвке. Если бы только удалось выпроводить Сомертона из дома, чтобы получить возможность спокойно сделать Дженнет предложение.

— Непременно пойду.

Налив себе бокал портвейна, Сомертон вальяжно опустился в кресло с потрескавшейся кожаной обивкой с таким видом, будто в ближайшее время не намеревался уходить.

— Итак, ты уже собрался с силами, чтобы спросить ее?

— Я не видел ее после возвращения в Лондон, — солгал Мэтью.

— Что ж, я совершенно уверен, что она будет на балу у Энкрофта, так что поговори с ней там.

Мэтью обвел взглядом комнату, размышляя, что он может предложить Дженнет. Ни имени, ни состояния, ни даже приличного дома, в котором можно жить, у него не было. Правда, он обладал титулом, делающим ее графиней, но это, по-видимому, все.

— Ты уже решил, как объявишь об этом ее брату? — поинтересовался Сомертон.

— Нет. Парень угрожал обратиться в суд и аннулировать завещание бабушки, если она выйдет за меня замуж.

— Будь он проклят! — Осушив бокал, Сомертон со стуком поставил его на стол. — Я поговорю с ним.

— Нет.

— Я знаю его лучше, чем ты. — Сомертон барабанил пальцами по подлокотнику кресла. — Я могу убедить его, что ты любишь девушку, а не ее деньги.

— В этом деле мне не нужна твоя помощь, — резко бросил Мэтью, ощутив приступ негодования.

— Разумеется, нет, — пожал плечами Сомертон и, встав, кивком попрощался. — Теперь я должен идти.

Слава Богу.

— Всего хорошего, Сомертон.

Мэтью проводил Сомертона по коридору до двери и, как только тяжелая деревянная дверь закрылась за ним, бросился наверх, к Дженнет, но, войдя в комнату, помрачнел.

— Дженнет?

В ответ ни звука. Ее одежды не было, и ее сладостный аромат тоже исчез. Сев на край кровати, Мэтью увидел записку.

«Уже становится поздно, и мама начнет тревожиться обо мне. Спасибо, что поговорил со мной. Твои слова стали для меня огромным утешением. Я не успела сказать, что нашла тебе невесту. Она достаточно взрослая, чтобы не требовалось согласие ее родителей, и для нее твоя репутация не имеет значения. На маскараде у Николаса она будет в костюме Афродиты. Пожалуйста, приходи, чтобы я могла познакомить вас.

Твоя Дженнет».

Дженнет нашла ему невесту? Мэтью разорвал записку на клочки и швырнул их в догорающие угли камина. Проклятие! После всего, что было между ними, она все еще хочет, чтобы он женился на другой женщине.

Ну, нет, ничего не выйдет. Он отправится в дом ее матери и добьется, чтобы Дженнет вышла за него замуж. Неужели Дженнет не понимает, что они не предпринимали никаких мер предосторожности? Возможно, в этот момент она уже носит в себе его ребенка.

Пригладив волосы, надев пальто и шляпу, Мэтью сошел вниз по растрескавшимся мраморным ступенькам, тщательно избегая самых разбитых, и отправился к дому на Брутон-стрит, в гневе не замечая пронизывающего ветра.

Постучав в парадную дверь, Мэтью ожидал появления дворецкого или лакея, и дверь наконец слегка открылась.

— Чем могу быть полезен, сэр?

Мэтью подал дворецкому визитную карточку и ждал.

— Да, милорд?

— Я здесь, чтобы увидеться с леди Дженнет.

— Сожалею, милорд. — Дворецкий нахмурил пушистые белые брови. — Леди Дженнет нет дома.

— Где она? — потребовал ответа Мэтью.

— У меня не то положение, чтобы спрашивать ее, — ответил дворецкий.

— Где она?

— В чем дело, Грантем? — спросила за дверью леди Селби.

— Леди Селби, я должен поговорить с вашей дочерью.

— Откройте, Грантем, — распорядилась леди Селби. Дверь полностью открылась, и перед Мэтью предстала леди Селби, которая, положив руки на бедра, смотрела на него. — Лорд Блэкберн, моей дочери нет дома. Но она сказала, что если вы придете, я должна передать вам, что она не будет разговаривать с вами до завтрашнего бала.

Мэтью стоял и молча смотрел на нее. Дженнет не хочет даже разговаривать с ним? Возможно, она на самом деле нашла ему невесту и это способ избавиться от него. В конце концов, он, как и Джон, всего лишь охотник за состоянием.

 

Глава 22

— По-моему, это самый неудобный костюм из всех, какие я когда-либо надевала, — пожаловалась Дженнет своей горничной.

— Да, мадам. Это из-за морской раковины, — отозвалась Молли, делая последний стежок, чтобы прикрепить морскую раковину к платью.

Афродита, выходящая из моря, возможно, не самая лучшая идея для бала-маскарада.

— И как мне сидеть в этом? — со смехом спросила Дженнет.

— Очень осторожно, — тоже усмехнувшись, ответила Молли. — А иначе все оторвется.

— Нет, я буду весь вечер стоять. Хм… о том, чтобы танцевать, тоже не может быть и речи.

— Но видеть вы, по крайней мере, можете? — спросила Молли, завязав Дженнет маску с торчащими из нее по бокам белыми перышками.

— С трудом. Этот наряд просто безумие.

— Но он великолепен, мадам.

Несмотря на всю возню с одеждой, внутреннее возбуждение не покидало Дженнет. В этот вечер она скажет Мэтью, что любит его, что она больше всех других подходит ему в невесты и что она сделает все возможное, чтобы поправить его репутацию. Несколько ее знакомых пользовались влиянием в высшем обществе, и Дженнет надеялась, что может рассчитывать на их поддержку. Не имело значения, что другие думали или чему верили, потому что ее семья поддерживала ее, и всегда будет поддерживать.

— Вот и последний бант, теперь раковина держится на месте, мадам, — сказала Молли.

Дженнет повернулась к зеркалу и сразу поняла, почему выбрала этот костюм. Афродита, выходящая из морской раковины, — это самое прелестное создание, которое она когда-либо изображала. Ее наряд — белое платье в греческом стиле, ниспадающее мягкими складками, с морской раковиной из нежно-розовой воздушной ткани — выглядел изысканно-элегантным.

— Желаю вам замечательного вечера, мадам.

— Спасибо, Молли. — Этот вечер должен стать самым прекрасным в жизни Дженнет. После праздника она вернется в свою комнату уже будущей графиней Блэкберн, а на следующий день начнет свадебные приготовления. Будет скромная свадьба в доме Селби, и Эйвис с удовольствием станет хозяйкой на свадебном завтраке.

Спускаясь по лестнице, Дженнет улыбалась ожидавшей ее внизу матери.

— Ты вся прямо сияешь, — объявила ей мать. — Есть особая причина?

— Думаешь, Бэннинг примет его?

— Да. Он все поймет, когда увидит, как сильно ты любишь Блэкберна. Плюс Эйвис позаботится, чтобы он высказал свое одобрение.

Дженнет кивнула.

— Мы идем?

— Моя маленькая девочка, — тихо сказала мать, и ее глаза наполнились слезами, а Дженнет сжала ей руку, и они пошли к экипажу.

— И как же мне сесть? — засмеялась Дженнет. В конце концов, она сумела сесть, но не переставала удивляться, зачем им ехать, если дом Николаса находился всего в двух кварталах от них.

Когда они прибыли, Дженнет выбралась из экипажа, мечтая поскорее оказаться в доме и разыскать Мэтью. Войдя в бальный зал, она обвела взглядом комнату и осознала просчет в своем плане: это был бал-маскарад, а она понятия не имела, что собирался надеть Мэтью.

Не задерживая своего внимания на мужчинах со слишком короткими или слишком темными волосами, она все же отыскала Мэтью. Он стоял у двери и был одет в тот же костюм разбойника с большой дороги, в котором был, когда они встретились в саду во время бала по случаю ее дня рождения. Дженнет направилась к Мэтью, и его губы медленно растянулись в улыбке. Маска скрывала большую часть его лица, но Дженнет не нужно было его видеть, она прекрасно знала все его черты: маленькие морщинки, появлявшиеся, когда он улыбался ей, и то, как сходились его брови, когда он хмурился. Дженнет решила, что после свадьбы непременно напишет его обнаженным.

— Афродита, полагаю? — заговорил Мэтью, когда она подошла к нему.

— Разбойник… Хм… по-моему, я могла раньше видеть этот костюм.

— Нужно подождать, чтобы Дженнет нас познакомила? — с усмешкой спросил он.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — ответила Дженнет.

Ее сердце переполняла любовь. С ней был мужчина, которого она хотела и о котором мечтала всю жизнь, и Дженнет не могла дождаться, когда начнется их совместная жизнь. Увидев его городской дом, Дженнет задумалась, требуют ли и его имения такой же большой работы — во всяком случае, она на это надеялась, потому что ненавидела проводить время впустую, а его имения займут ее делом на несколько лет.

— Начинается вальс. Потанцуем? — Мэтью подал ей руку.

— Да. — Так она, по крайней мере, будет близко к нему. Дженнет безумно хотелось ускользнуть с ним в какую-нибудь тихую комнату, где она могла бы целовать его губы и чувствовать языком его настойчивый и нежный язык. При мысли о том, чтобы забыться в его объятиях, жаркая волна окатила все ее тело.

Заиграла музыка, и они плавно заскользили по залу. Рука Мэтью даже сквозь одежду возбуждала ее, и Дженнет жаждала его поцелуев, его ласк.

— Хм… мне казалось, что Афродита, выходящая из моря, была без одежды.

— Я просто подумала, что общество посчитало бы это чересчур возмутительным, — улыбнулась Дженнет.

— Дженнет, нам нужно поговорить наедине, — шепнул Мэтью так, чтобы его не услышали другие танцующие.

— Да.

— У Энкрофта есть комната, где мы могли бы встретиться?

— Пожалуй, его кабинет. Он дальше по коридору. Третья дверь слева.

— Встретимся там, через час, — тихо сказал Мэтью. — Я обязательно должен поговорить с тобой.

— Через час? — Дженнет постаралась, чтобы в ее тоне не было слышно разочарования, потому что ей хотелось поговорить с ним немедленно.

— Если заметят, что мы уходим прямо сейчас, после танца…

— Понимаю, — согласилась Дженнет, хотя на самом деле ничего не поняла. Если смысл их встречи в том, чтобы согласиться на брак, то, какое имеет значение, если кто-то увидит их вместе?

Ей хотелось от Мэтью много больше, чем разговора, но в этот вечер в его голосе были какие-то странные нотки, наводившие на мысль, что, возможно, что-то не так. Быть может, он хотел достойным образом сделать ей предложение и немного нервничал — это Дженнет могла понять при том количестве дрожащих бабочек, которые в этот вечер порхали внутри у нее самой.

Когда танец кончился, Мэтью, проводив Дженнет к матери, церемонно склонился к ее руке и отошел, а Дженнет, чувствуя, как у нее натянулись нервы, смотрела ему вслед.

Что-то не так.

Дженнет была не в силах преодолеть желание броситься за ним, но мать крепко держала ее под локоть.

— Что-то случилось?

— Не могу понять, мама. Он ведет себя со мной как- то странно.

— Это нервы, дорогая, и ничего больше. Мужчины любят изображать из себя сильный пол, но на самом деле сильный пол — это мы. Думаешь, кто-нибудь из этих мужчин, — мать указала взглядом на танцевальную площадку, — смог бы выдержать роды?

Ее мать всегда была способна заставить дочь рассмеяться.

— Нет, полагаю, не смог бы. — Дженнет обвела взглядом зал и, увидев в противоположном конце Эйвис и Элизабет, сказала: — Мне нужно поговорить с Эйвис.

— Хорошо, дорогая, только не задерживайся долго с Блэкберном, Нам не нужны лишние разговоры.

— Да, мама. — Материнская интуиция всегда поражала Дженнет.

Медленно пробираясь сквозь толпу, Дженнет в конце концов добралась до подруг. Перед их группой остановился лакей с лимонадом и вином, и Дженнет, сразу же взяв бокал белого вина, медленно пила его.

— Ну что? — спросила Эйвис, как только лакей отошел.

— Мы танцевали, — пожала плечами Дженнет. — И это все.

— И он не признался тебе в любви посреди танцевальной площадки? — осведомилась Элизабет.

— Разумеется, нет, — с некоторым замешательством ответила Дженнет. — Я скоро должна встретиться с ним в кабинете.

— И?.. — В ожидании ответа Эйвис отпила лимонад.

— Хотела бы я знать. Ох, как жаль, что здесь нет Софии! Она могла бы успокоить меня, если я волнуюсь не из-за чего. — У проходившего мимо лакея Дженнет схватила еще бокал вина.

— Почему ты волнуешься? — спросила Элизабет.

— Просто у меня такое чувство, словно случилось что-то нехорошее. Он общается со мной и говорит не так, как обычно. Что, если я ошиблась в его чувствах ко мне? Что, если он переспал со мной только потому, что его это устраивало? Что, если для него это самый лучший способ заставить меня выйти за него замуж, чтобы таким образом получить мои деньги?

— Дженнет, — Эйвис снисходительно улыбнулась ей, — ты зря беспокоишься. Помимо всего прочего, Бэннинг объявил ему, что аннулирует завещание вашей бабушки, если он попытается жениться на тебе.

— Что сказал Бэннинг?

— Ш-ш-ш, люди смотрят, — предупредила Элизабет.

— Бэннинг блефовал. Он хотел проверить любовь Блэкберна к тебе, — успокоила ее Эйвис.

— О Господи, — Дженнет обхватила руками живот, когда в нем заурчало, — по-моему, меня сейчас вырвет!

— Нет, ты этого не сделаешь, — строго сказала Эйвис. — Тебе совершенно нечего волноваться. Блэкберн любит тебя.

— Но он никогда мне этого не говорил, — прошептала Дженнет. — Он ни разу не сказал мне этих слов.

Дженнет быстро допила вино; она, пожалуй, выпила бы еще бокал, хотя, очевидно, вино не помогало ни ее желудку, ни ее нервам.

— Эйвис, ему нужны мои деньги. Без них он не в состоянии помочь своим арендаторам, не сможет заплатить отцовские игорные долги, без них у него не будет возможности отремонтировать свои, дома.

— Дженнет, если он любит тебя, все это не имеет значения, — тихо заметила Элизабет.

— Не будь такой романтичной, Элизабет. Он должен жениться на женщине с деньгами, — холодно возразила ей Дженнет. Внезапно ей показалось, что ее мир раскололся на такие мелкие части, что их уже никогда нельзя будет снова собрать вместе, и, боясь потерять сознание, Дженнет прислонилась к стене.

Теперь он никогда не сделает ей предложение.

Она должна найти его и сказать ему правду о своих деньгах.

Мэтью наблюдал за Дженнет с другого конца зала. За свои тридцать лет он никогда еще так не нервничал. Каким-то образом ему нужно убедить Дженнет, что брак с ним не будет для нее ошибкой. Хотя ему нечего предложить ей, кроме своей любви, этого будет достаточно. Боже, это звучало самонадеянно, но ведь у него действительно не было больше ничего.

В платье из белого шелка, который, как перламутр, переливался в свете свечей, выгодно подчеркивая цвет ее кожи, Дженнет в этот вечер была прекраснее, чем когда-либо. Напрасно он чувствовал такое волнение, ведь Дженнет сказала ему, что его возможная невеста появится как Афродита. Она надела это платье, чтобы вселить в него смелость сделать предложение, чтобы дать понять, что примет его.

И все же Мэтью не мог избавиться от чувства, что в этот вечер должно случиться что-то плохое, и эта тяжесть никак не могла исчезнуть.

— Ты когда-нибудь соберешься с духом и поговоришь с ней?

— Добрый вечер, Сомертон, — отозвался Мэтью, бросив ему лишь косой взгляд. — Ты когда-нибудь перестанешь совать нос в мои дела?

— В это дело — нет.

— И почему нет?

— Скажем так, — усмехнулся Сомертон, выразительно подняв брови, — мне хочется видеть вас женатыми.

— Вот как?

— Думаю, вы предназначены друг для друга, — небрежно пожал плечами Сомертон.

— Предполагается, что я должен этому поверить? Всем известно, что тебе на все наплевать. — Мэтью взглянул на часы — оставалось еще двадцать минут этой бессмысленной болтовни.

— Возможно, ты задел мою слабую струну, — с ухмылкой парировал Сомертон.

— Безнадежный романтик?

— Если для того, чтобы сделать ей предложение, тебе нужно так считать, считай.

— Тем не менее, я не замечаю, что ты стараешься исправить свою репутацию, чтобы найти себе подходящую невесту, — заметил ему Мэтью.

— Мне не нужна жена, — неожиданно резко сказал Сомертон. — Мне не нужны деньги. У меня слишком много кузенов, так что наследник — это не главное, что бы ни говорил мой отец. А если мне нужна женщина, то найдется много таких, кто с удовольствием будет греть постель такого повесы.

Подняв голову, Мэтью увидел Селби, направлявшегося прямо к ним, — это не сулило ничего хорошего.

— Селби, — кивнул ему Мэтью. — Чему я обязан этим удовольствием?

— На протяжении двух последних дней два человека, которые мне очень дороги, наперебой расхваливают мне твои достоинства, Блэкберн. Хотя я и не верю им, но подумал, что короткий разговор с тобой мог бы успокоить некоторые мои тревоги. — Селби кивком указал на тихий уголок зала.

— О, это превосходно! — вставил Сомертон.

— Не вмешивайся, — в один голос огрызнулись Селби и Мэтью.

— Хорошо, — не стал возражать Сомертон и отошел от них.

— Что тебе нужно, Селби? — спросил Мэтью, пройдя в угол за большую пальму.

— Один простой ответ, — сказал он, сложив на груди руки. — Ты любишь мою сестру?

— Да, — коротко ответил Мэтью. — У меня нет абсолютно ничего, что я мог бы предложить ей, кроме моей любви.

— А если я лишу ее денег?

— Я буду так же любить ее и так же просить выйти за меня замуж, — покачал головой Мэтью.

Селби улыбнулся, и у него на щеках появились глубокие ямочки, точно такие же, как у его сестры.

— Значит, мои осведомители были правы.

— Осведомители?

— Моя жена и Энкрофт.

Энкрофт вступился за него перед Селби — эта мысль вызвала у Мэтью улыбку.

— Хорошие люди.

— Да, хорошие. — Селби еще шире улыбнулся. — И они оба очень хорошо относятся к Дженнет. Никто из нас не хочет, чтобы Дженнет обидели.

— Я никогда не обижу твою сестру.

— Я начинаю тебе верить, — сказал Селби и вышел из-за большой пальмы.

Вздохнув, Мэтью покачал головой, радуясь, что Селби закончил свой допрос. Оглянувшись по сторонам, он увидел, что Дженнет все еще занята разговором с леди Элизабет и леди Селби, но она прислонилась к стене, словно у нее вот-вот подогнутся колени.

С Дженнет что-то случилось, решил Мэтью и поспешил через зал, чтобы поговорить с ней. Но в этот момент квинтет закончил музыкальный номер, и Мэтью, оказавшемуся в толпе среди тех, кто покидал площадку для танцев, не оставалось ничего иного, кроме как замедлить шаги.

Неожиданно на сцену поднялась женщина в ярко-красном платье и постучала ножом по своему бокалу с вином, чтобы привлечь внимание гостей.

— Что за черт?

Мэтью остановился и, обернувшись, увидел, что Энкрофт нахмурился.

— Незапланированное объявление?

— Ну да, — ответил Энкрофт. — Понятия не имею, кто она.

Они оба ждали, пока в зале станет тихо, и женщина сделает свое объявление.

— К сожалению, большинство из вас, меня не знает, но я решила, что подошло время раскрыть правду. — Женщина подняла свой бокал и улыбнулась.

— Это не к добру, — заметил Энкрофт.

Мэтью застыл. Голос женщины, хотя и искаженный из-за размера помещения и присутствия большого количества людей, звучал знакомо. Чувство тревоги, почти весь вечер преследовавшее его, вернулось с невероятной остротой.

— Уже очень давно человек, находящийся среди вас, был отвергнут вами, а его репутация разорвана в клочья. Но чего не знает почти никто из вас, так это того, что лорд Блэкберн невиновен и всегда был невиновным в смерти Джона Риджуэя.

По залу пронесся шепот, и все взгляды, оторвавшись от Мэтью, обратились к Дженнет.

— О Господи! — прошептал Мэтью.

— Что она несет, черт возьми? — Энкрофт пристально смотрел на него.

Прочистив горло, Ванесса продолжила:

— Человек, который убил Джона Риджуэя, — это не лорд Блэкберн. Женщина, убившая его, обманом заставила Блэкберна защитить ее имя. Это дело рук леди Дженнет. Это только ее следует изгнать из общества.

Мэтью и Энкрофт бросились к сцене, чтобы остановить Ванессу.

— Леди Дженнет убила мистера Риджуэя, потому что была влюблена в лорда Блэкберна, — объявила Ванесса как раз в ту минуту, когда Мэтью оказался возле нее.

 

Глава 23

— О Боже! — вскрикнула Дженнет, когда любопытные взгляды всех гостей остановились на ней. Она была не в силах пошевелиться от потрясения, сомкнувшего вокруг нее свой пальцы; ей хотелось убежать из зала, но ее ноги словно приросли к месту.

— Уведи ее отсюда, — велела Эйвис Элизабет. — Отвези ее к себе домой.

— Конечно.

Словно во сне, Дженнет вместе с Элизабет вышла через заднюю дверь, и леденящий холод ударил им в лицо. Но даже ветер и ливень не смогли вывести Дженнет из оцепенения.

Все узнали правду.

Она больше никогда не сможет показаться в обществе, ее имя, так же как и имя ее семьи, опозорено.

— Кто эта женщина? — наконец спросила Дженнет, благополучно укрывшись в экипаже Элизабет.

— Когда мы проходили мимо Блэкберна, я слышала, как он произнес имя «Ванесса». — Элизабет смотрела вниз, на платье подруги. — Я не знаю Ванессу, а ты?

— Нет, — пролепетала Дженнет, не в состоянии сказать Элизабет правду. Мэтью, человек, который настоял, чтобы она никому ничего не рассказывала, сам рассказал обо всем своей любовнице — женщине, которой последние пару лет платил за сексуальные услуги.

— Дженнет, — смущенно заговорила Элизабет, — это… это правда?

Лгать подруге больше не имело смысла, правда была выпущена из клетки на свободу.

— Да, — тихо призналась Дженнет.

— Почему ты не рассказала мне?

— Джон просил Мэтью защитить мою репутацию. Я не могла никому рассказать. — Дженнет смотрела в окно на дома, мимо которых они проезжали. — Я никогда ничего не говорила даже своей семье.

— Я понимаю. — Элизабет взяла Дженнет за руку.

А Дженнет не понимала. Мэтью убедил ее, что крайне важно держать в секрете то, что произошло. Он говорил ей, что никто не должен узнать, а иначе возможен риск нового расследования.

Новое расследование.

Во время первого расследования Дженнет солгала, подтвердив, что Джона убил Мэтью, и, если назначат новое расследование, ее могут повесить за лжесвидетельство. Теперь никто ей не поверит.

Почему?

Почему та женщина рассказала всем о ней сейчас?

Снова почувствовав тошноту, Дженнет схватилась за живот. Она могла найти одно-единственное объяснение поступку Ванессы: ее попросил Мэтью. Весь вечер он вел себя странно, по-видимому, не зная, как сказать, что не может на ней жениться. Если он поверил угрозе Бэннинга об аннулировании завещания их бабушки, то больше не хотел жениться на ней. Заявление Ванессы оправдало его, и теперь он волен, жениться на любой женщине из высшего общества.

На любой женщине, кроме Дженнет.

Теперь она окончательно погублена.

И что еще хуже, никто не поверит, что смерть Джона была несчастным случаем. Ванесса недвусмысленно сообщила всем, что Дженнет любила Мэтью.

Уныние и печаль превратились в жгучую ярость. Мэтью опозорил ее. Человек, которого она думала, что любит, и с которым собиралась прожить всю жизнь, погубил ее. Мысль о том, что придется жить без денег, очевидно, оказалась важнее, чем желание построить совместную жизнь на любви. Даже если бы Бэннинг нашел способ лишить ее денег, она и Мэтью могли бы выжить. Она могла бы продавать свои картины или писала бы портреты, чтобы заработать деньги.

Только теперь все это не имело значения.

Ее жизнь здесь кончена. Оставшись, она доставит семье только еще больше неприятностей. Они не заслужили того, чтобы у них за спиной сплетники обсуждали их жизнь или чтобы люди допытывались, правда или нет, что она убийца. Когда экипаж остановился на Ганновер-сквер, Дженнет уже знала, что должна сделать.

Мэтью и Энкрофт вскочили на сцену в то мгновение, когда Ванесса закончила свое полное желчности заявление. Стащив ее со сцены, они повели Ванессу по коридору в кабинет. Когда они заталкивали ее в комнату, Ванесса только смеялась, а потом, как соблазнительница, которой всегда была, медленно сняла маску.

— Теперь, Мэтью, ты свободен, — почти торжествующе объявила она и шагнула к нему, словно собиралась обнять его.

— Нет, все, чего ты добилась, — это разрушила мою жизнь и жизнь Дженнет, — возмущенно отозвался Мэтью и отступил на шаг. Никогда в жизни он не чувствовал большего отвращения к женщине.

— Почему? — удивленно спросил Энкрофт.

Дверь распахнулась, и Селби обвел их всех взглядом.

— Кто она такая, черт побери?

— Ванесса Фулбрайт, милорд, — с кокетливой улыбкой ответила Ванесса и сделала реверанс.

— Мне следовало догадаться, — поморщился Селби. — Это правда, Блэкберн?

Мэтью знал, что не может погубить Дженнет, она и так слишком долго жила с чувством вины. Существовал единственный способ защитить ее… снова.

— Нет. Леди, находящаяся здесь, всего-навсего отвергнутая любовница. Узнав, что я люблю твою сестру, она решила использовать сплетни в свою пользу.

— Ты лжешь! — Голубые глаза Ванессы стали холодными как лед. — Два года назад ты сам рассказал мне о том, что произошло.

— Я был пьян, Ванесса. Мне хотелось лучше выглядеть в твоих глазах, и ничего больше. Я поражен, что ты действительно поверила тому рассказу, — произнес он небрежным тоном, скрывавшим его истинные чувства.

— Если ты погубил мою сестру, я убью тебя, — тихим, угрожающим голосом сказал Селби.

— Тебе нечего бояться, Селби, — отозвался Мэтью, в упор, глядя на Ванессу. — Никто не поверит проститутке.

— И никто больше не захочет быть ее покровителем, — с насмешливой улыбкой добавил Энкрофт. — Считается, что, помимо всего прочего, любовницы должны хранить секреты. Вам же, несомненно, нельзя доверять.

Мэтью увидел, как у Ванессы от изумления открылся рот, и под румянами побледнели щеки, когда она поняла, какую совершила ошибку.

— Иди домой, Ванесса, пока он у тебя еще есть. — Мэтью открыл для нее дверь. — Где Дженнет? — обратился он к Селби, как только дверь за Ванессой закрылась.

— Эйвис велела леди Элизабет увезти ее домой.

— Как она? — со страхом спросил Мэтью. Он не мог представить, что пришлось пережить Дженнет, и хотел как можно скорее поехать к ней.

— Я был в другом конце зала. Элизабет увезла ее к себе домой раньше, чем я подошел туда, где они стояли.

— Я должен поехать к ней, должен объяснить ей, — тихо сказал Мэтью.

— Позволь ей сегодня вечером поговорить с матерью и со своими подругами, — попросил Селби.

— Не могу, Селби.

— Ей необходимо поговорить с ними, — поддержал друга Энкрофт. — Я знаю ее. А теперь, когда Ванесса ушла, ты можешь открыть правду.

Опустившись в кресло, Мэтью, запустив пальцы в волосы, обхватил голову.

— Это она его убила, Блэкберн? — Сев напротив, Селби наклонился вперед в кресле. От беспокойства за сестру у него на лице прорезались глубокие морщины.

Мэтью отрывисто кивнул:

— Все произошло чисто случайно. Она взяла мою рапиру, а потом ее нога скользнула по мокрой траве, и Джон не смог вовремя отреагировать. Рапира прошла через его легкое.

Селби зажмурился.

— Почему она не сказала нам?

— Джон просил меня защитить ее репутацию. Когда я сказал Дженнет, что будет расследование, она едва не потеряла сознание. Я убедил ее, что очень важно никому ничего не говорить, даже ее семье. Последствия могли быть слишком серьезными. Я знал, что будет дознание, и если бы кто-то сказал правду, у следователей возникли бы подозрения.

— Тогда почему ты сказал своей любовнице? — уколол его Селби.

Мэтью пожал плечами и отвел взгляд от брата Дженнет.

— Он хотел лучше выглядеть в ее глазах, — ответил за него Энкрофт. — Мы оба, несомненно, можем это понять.

Мэтью снова кивнул.

— И не будем забывать, что бренди развязывает человеку язык, — с горечью добавил он.

— Ванессе никто не поверит, — уверенно сказал Энкрофт. — Пожалуй, мне следует вернуться в зал и довести до сведения всех самых заядлых сплетников, что Ванесса не более чем пьяная, рассерженная бывшая любовница.

Тихо закрыв за собой дверь, Энкрофт оставил Мэтью наедине с заботливым братом Дженнет.

— Я обязан извиниться перед тобой, — совершенно искренне сказал Селби. — Я даже не догадывался, на что ты пошел, чтобы защитить мою сестру.

— Ты и не должен был это знать. Никто не должен был знать.

— Почему ты это сделал? Ты и тогда любил ее, как намекали в то время?

— Тогда я не любил ее. — Мэтью заерзал в кресле. — Меня просто тянуло к ней, вот и все.

— И, тем не менее, ты говоришь, что не любил ее? — тихо засмеялся Селби.

— Не любил. — Боже, Мэтью хотелось закончить этот разговор: ему нужно поговорить с Дженнет, а не с ее рассерженным братом.

— Тогда почему? Почему ты пожертвовал своим именем из-за несчастного случая, который произошел не по твоей вине?

— Потому что, каковы бы ни были мои чувства к Дженнет в то время, Джон был моим лучшим другом. Я не мог допустить, чтобы он умер, тревожась о том, что станет с Дженнет, — объяснил Мэтью с некоторым раздражением.

— Черт бы побрал тебя, Блэкберн. Ты специально стараешься понравиться мне? — бросил Селби и встал, словно собираясь уйти.

— Мне в высшей степени наплевать, нравлюсь ли я тебе, Селби. Меня волнует только то, что чувствует ко мне Дженнет.

— Отлично, Блэкберн, — расхохотался Селби, запрокинув голову.

— Мне нужно увидеться с ней. Она не поймет, почему Ванесса знает о том, что произошло.

— Дай ей время, — покачал головой Селби. — Эйвис расскажет ей, почему это известно Ванессе.

— Она должна услышать это от меня, — возразил Мэтью, поднявшись в полный рост.

— Услышит. Завтра. Она должна переварить то, что случилось. Если ты попытаешься раньше времени увидеться с ней, она прогонит тебя. — Селби остановился у двери. — Моя сестра любит немного поупрямиться.

— Немного?

— Не бойся, — Селби открыл дверь и с улыбкой оглянулся на Мэтью, — постепенно ты и это тоже полюбишь в ней.

— Уже полюбил, — прошептал Мэтью в пустоту комнаты, когда дверь за Селби закрылась.

— Мне пора домой, — настойчиво повторила Дженнет в четвертый раз за последние пятнадцать минут.

— Твой брат и Эйвис скоро приедут за тобой. — Элизабет с беспокойством выглянула в окно.

Дженнет сжимала и разжимала кулаки, уверенная, что должен быть способ попасть домой раньше матери и брата. Когда они вернутся, у нее уже не будет возможности уехать. Они постараются отговорить ее от отъезда. «Все будет хорошо», — сочувственно скажут они.

Но Дженнет знала, что хорошо уже не будет.

Мэтью предал ее. Пять лет назад она солгала следователям, а это нарушение клятвы. Даже если смерть Джона признают несчастным случаем, у нее могут быть неприятности из-за того, что она лгала.

— Элизабет, у тебя есть что-нибудь, во что я могла бы переодеться?

— Конечно. — Элизабет повернулась к ней и слегка улыбнулась. — Мне следовало бы догадаться, как неудобно тебе в этом костюме. Что-нибудь найду. Правда, ты намного выше меня, так что вряд ли тебе что-то подойдет по длине.

— Спасибо тебе. Любой наряд лучше, чем этот.

— Конечно. Пойду, подберу тебе что-нибудь.

Элизабет вышла за дверь, а Дженнет медленно встала и подошла к порогу гостиной, как будто собиралась подняться по лестнице вслед за подругой, но, дождавшись, когда Элизабет оказалась на верхней площадке, выбежала из дома через парадную дверь. Дженнет нужно было торопиться, потому что ее белое платье было как маяк в ночной темноте.

Остановившись на краю площади, Дженнет задумалась, каким путем лучше всего добраться до дома, и решила, что быстрее всего будет по Джордж-стрит. К счастью, маска все еще была с ней, и Дженнет быстро снова надела ее, молясь, чтобы никто не увидел женщину, которая в костюме Афродиты, украшенном морской раковиной, спешит по Джордж-стрит в одиннадцать часов вечера.

Дженнет не смогла сдержать усмешку — она вообще в первый раз улыбнулась с тех пор, как та стерва сделала свое заявление. Но при воспоминании о Ванессе Дженнет почувствовала, что ее глаза наполнились слезами. Она была совершенно уверена до этого, что Мэтью ее любит, но, очевидно, ее деньги для него важнее, чем ее любовь.

Впрочем, теперь все было не важно, кроме ее отъезда.

С каждым шагом в направлении дома решимость Дженнет возрастала. Смахнув последнюю слезинку, Дженнет высоко вскинула голову и не обращала внимания на недоуменные взгляды редких поздних прохожих. На ходу, потирая предплечья, она лишь жалела, что холод не может остудить и ее эмоции. Ей просто хотелось поскорее добраться домой, пока какой-нибудь негодяй не заметил ее, одну и одетую так, словно у нее куча денег.

Поворачивая на Брутон-стрит, Дженнет почти ожидала увидеть толпу людей, собравшуюся перед ее домом, но все выглядело как обычно, а свет свечей, горевший только в холле, говорил о том, что никто еще не вернулся.

Держась за кованые перила, Дженнет поднялась по лестнице, и дверь открылась еще до того, как ее нога в бальной туфле ступила на верхнюю ступеньку.

— Добрый вечер, мисс, — приветствовал ее Грантем, когда она переступила через порог. — Леди Дженнет. — Грантем нахмурился.

— Да, Грантем?

— Все хорошо?

Дженнет наконец-то была дома, в своем убежище от внешнего мира. Вероятно, она последний раз входит в этот дом, подумала Дженнет, и у нее по щекам потекли слезы.

— Нет, Грантем, все нехорошо.

— Хотите, чтобы вам наверх подали чай?

— Нет, спасибо, чай не решит моих проблем, — Дженнет в сопровождении Молли поднялась в свою комнату и попросила горничную: — Просто помоги мне одеться и оставь меня.

— Да, мадам. Молли, должно быть, сразу почувствовав ее настроение, ничего не говорила, помогая Дженнет снять костюм.

— Мне нужно черное шерстяное платье, — сказала Дженнет, оставшись в корсете и нижних юбках.

— В такой час? — нахмурившись, повернулась к ней Молли.

— Да.

— Хорошо. — Достав черное платье, Молли помогла Дженнет надеть его. — Могу я еще что-нибудь сделать для вас сегодня?

— Нет. — Дженнет дождалась, пока рука горничной коснулась дверной ручки. — Спасибо тебе, Молли, зато, что терпеливо относилась ко мне все эти годы.

Молли на мгновение замерла, потупившись от смущения, и медленно ответила:

— Мадам, вы никогда не были несправедливы.

Как только Молли вышла из комнаты, Дженнет быстро подошла к шкафу с одеждой и, достав несколько самых строгих платьев, бросила их в саквояж, а потом, подойдя к письменному столу, выдвинула потайной ящик, в котором хранила деньги на путешествие. Она откладывала туда половину своего содержания на случай, если ей понадобятся деньги. Их должно хватить, чтобы устроиться во Флоренции, а связаться с банкирами по поводу своего наследства она может и позже.

Но когда Дженнет взяла свой билет, у нее опустились руки: ведь до отправления ее корабля оставалось еще пять дней. Даже если она остановится на это время в гостинице, брат все равно найдет ее, и родные убедят ее остаться, а Дженнет не могла пойти на это.

После того, что Мэтью сделал в этот вечер, она никогда не сможет снова появиться в обществе. Она опозорила свою семью, скрывая правду о смерти Джона, и у нее не осталось выбора — пришло время, уезжать.

Забирая деньги, Дженнет размышляла, что ей делать. Должны существовать корабли, отбывающие раньше, возможно, с утренним приливом. К сожалению, большинство кораблей, отправляющихся из Лондона, — это торговые, а не пассажирские суда, но Дженнет очень надеялась, что найдется хотя бы один корабль, который возьмет ее на борт, потому что на поездку в Портсмут, где можно было бы найти пассажирское судно, она потратит много лишнего времени.

Дженнет всегда считала Флоренцию самым подходящим местом для жизни, но слишком много знакомых знало о том, куда она хотела отправиться, так что, возможно, теперь ей лучше выбрать другую страну, еще дальше от Англии.

Вернувшись к одежному шкафу, Дженнет достала черную шляпу с вуалью, которую не носила со смерти отца, и, взглянув в зеркало, поняла, что выглядит соответственно той роли, которую собиралась играть: безутешная вдова хочет быть ближе к своим… своим… кузинам, решила Дженнет. Ее сердце было разбито вдребезги, слезы наполняли глаза, и она на самом деле чувствовала себя убитой горем.

Дженнет была абсолютно уверена в любви Мэтью и никогда не представляла себе, что боль может быть такой, как та, которую она испытала этим вечером.

Взглянув на небольшие часы на ночном столике, Дженнет решительно сжала губы. Если она не уйдет сейчас же, родные застанут ее. Итак, ей необходимо скорее выбраться через заднюю дверь.

Зная, что Грантем не покинет свой пост у парадной двери до возвращения ее матери, Дженнет поняла, что придется воспользоваться лестницей для слуг. Выглянув из двери своей спальни и увидев, что в коридоре никого нет, она на цыпочках прошмыгнула к узкой черной лестнице и, остановившись на верхней ступеньке, слушала, есть ли кто внизу.

К этому времени уже большинство слуг уходило спать, и в эту ночь весь дом наполняла зловещая тишина. Благополучно спустившись по скрипучей лестнице, Дженнет вошла в кухню и, никого там не найдя, с облегчением выдохнула.

По суете у парадной двери Дженнет поняла, что домой, вернулась ее мать, если не Бэннинг с Эйвис. Ноги отказались повиноваться Дженнет, и она, положив руку на ручку двери, прислушивалась к голосам.

— Да, миледи. Она вернулась домой час назад, — доложил Грантем.

— Слава Богу, — отозвалась леди Селби. — Я сразу же пойду к ней.

— Позвоните, если вам что-то понадобится, миледи.

— Спасибо, Грантем. Все будет в порядке, можете идти спать.

Дженнет было, ужасно жаль, что она перед отъездом не может обнять мать, ей хотелось последний раз взглянуть на нее, но она не могла себе этого позволить. Из-за своих поступков она никогда больше не увидит ни родных, ни друзей. Насколько представляла себе Дженнет, следователи могли постучать в дом в любую минуту.

Открыв Дверь, Дженнет оглянулась и прошептала:

— Прощай, мама.

 

Глава 24

После того как он всю ночь метался по пыльному кабинету, проклиная себя за то, что рассказал Ванессе правду о случившемся пять лет назад, Мэтью больше не мог ни на миг откладывать встречу с Дженнет. Ему следовало быть осмотрительным и понимать, что любовница не всегда хранит тайну, независимо от того, какими деньгами ее осыпают.

Особенно любовница, которая считает, что влюблена.

Мэтью не представлял, что такое любовь, пока не повстречал Дженнет, но теперь даже мог понять, почему Ванесса так повела себя, — он сам сделал бы что угодно, чтобы вернуть Дженнет в свою жизнь.

Мэтью не видел Дженнет с прошлого вечера, но ему казалось, что прошло уже несколько месяцев. Он скучал по ее улыбке, по ее искрящимся весельем глазам, по ее смеху.

Но для встречи с ней он должен выглядеть прилично, и Мэтью взбежал по лестнице, чтобы привести себя в порядок. Быстро побрившись, хорошенько умывшись и переодевшись в подходящую одежду, он услышал, как открылась входная дверь, и решил, что это Сомертон — он был единственным, кто заходил к Мэтью… если не считать одного визита Дженнет.

— Кто там? — крикнул сверху Мэтью, надеясь, что все же это Дженнет, а не Сомертон.

— Селби. Дженнет здесь?

Мэтью побежал вниз и едва не наткнулся на Селби.

— Ты о чем? Разве она не у леди Элизабет?

— Проклятие! — выругался Селби и швырнул через холл свою шляпу. — Последняя надежда была на тебя. Я подумал, что, быть может, она пришла к тебе за объяснениями.

— Я не видел ее со вчерашнего вечера. Ты сам сказал мне оставаться до утра в стороне. — Напрасно он послушался Селби. Если бы он поговорил с Дженнет накануне вечером, она, возможно, успокоилась бы.

— Она ушла от леди Элизабет около одиннадцати и вернулась домой, а спустя короткое время покинула дом через заднюю дверь. — Селби снова выругался.

Мэтью для уверенности схватился за дверной косяк. Как она могла уйти? «Идиот, она расстроена и напугана», — напомнил ему внутренний голос.

— Куда еще могла она пойти?

— Я еще не успел проверить мисс Ситон и мисс Рейнард. Вчера вечером она могла пойти к кому-то из них.

— Но ты в это не веришь, да? — Мэтью вгляделся в бледное лицо Селби.

— Давай проверим ее подруг, прежде чем отправиться на пристань.

— На пристань! — громко вскрикнул Мэтью. — Господи, зачем ей туда идти?

— Мы зря тратим время, Блэкберн. Нужно поговорить с ее подругами. — Подняв свою шляпу, Селби рывком распахнул дверь и быстро зашагал к экипажу.

— Селби!

— В экипаж, Блэкберн.

Мэтью последовал за ним, его переполняли досада и беспокойство, а сердце разрывалось от нестерпимой боли. Он должен найти Дженнет. Мысль о том, чтобы жить без нее, медленно сковывала все его тело. Он найдет Дженнет, куда бы она ни пошла. Он отправится даже на край света, чтобы найти ее.

Дженнет должна простить его.

Экипаж остановился перед сиротским приютом мисс Ситон, и Мэтью был уже у двери, когда Селби только дошел до нижней ступеньки лестницы. Он постучал, и хрупкая светловолосая женщина в очках медленно открыла дверь.

— Чем могу помочь вам? — Взглянув ему за спину, она добавила: — Лорд Селби, какой сюрприз!

— Мисс Ситон, прошу извинить нас за вторжение. Вы не видели мою сестру?

— Дженнет? Мы виделись с ней два дня назад. — Ее голубые глаза за очками в металлической оправе стали большими и круглыми. — Что с ней случилось?

— Она исчезла. Если она появится, пожалуйста, дайте знать Эйвис и моей матери, — попросил Селби.

— И займите ее здесь чем-нибудь, пока кто-то из нас не приедет за ней, — добавил Мэтью.

Мисс Ситон нахмурилась, но все же кивнула в знак согласия, и Мэтью, повернувшись, пошел к экипажу.

— Где живет мисс Рейнард?

— В трех кварталах отсюда.

— Селби, зачем Дженнет идти на пристань?

— Через четыре дня она должна была уехать во Флоренцию. — Селби неодобрительно поморщился.

Мэтью молча смотрел в окно, чувствуя себя так, словно у него вырвали из груди сердце. Дженнет собиралась уехать, а не выйти за него замуж, однако ни разу в разговоре она не упомянула о своем намерении покинуть Лондон. Мэтью сжал кулаками виски, не видя во всем этом никакого смысла.

В оставленной записке Дженнет сообщила, что нашла ему невесту, которая будет на маскараде в костюме Афродиты. И она оделась в наряд Афродиты. Зачем ей были нужны все эти хлопоты, если она решила уехать?

— Ее корабль не отойдет раньше чем через четыре дня, так что она может остановиться в какой-нибудь гостинице рядом с портом, — прервал Селби внутренний спор Мэтью с самим собой.

— Все они не слишком привлекательны, — заметил ему Мэтью. — Почему ты думаешь, что она решила уехать отсюда, а не из Портсмута?

— Для нее важно время. — Селби выразительно поднял черную бровь, напомнив Мэтью Дженнет. — Она понимает, что я буду искать ее и, вполне возможно, ты тоже.

— Селби…

— Что?

— Она могла поменять свой билет на пассажирское судно на билет на торговое, которое должно уйти раньше. — Или уже ушло.

— Я знаю, — помрачнев, кивнул Селби.

Когда экипаж остановился перед домом мисс Рейнард, дурное предчувствие Мэтью еще усилилось, и у него в голове завертелись варианты того, что могло случиться с Дженнет: она попала в беду, ее похитили.

Или она могла просто навсегда бросить его.

От страха Мэтью замедлил шаги, и в дверь постучал Селби. Пока древний дворецкий провожал их обоих в небольшую прихожую, Селби что-то говорил ему, но Мэтью даже не слушал; он продолжал строить догадки, почему Дженнет уехала и где могла находиться в этот момент.

— Добро пожаловать, лорд Селби и лорд Блэкберн.

Отвлекшись от своих мыслей, Мэтью увидел смотревшую на них необычную женщину с длинными черными волосами и миндалевидными глазами цвета сланца. Он слышал о мисс Рейнард и о том, что она приобрела популярность в высшем обществе благодаря своей способности устраивать браки и предсказывать будущее.

— Мисс Рейнард, мне нужна ваша помощь, — заговорил Селби.

— Конечно, нужна. Но я думаю, лорду Блэкберну моя помощь нужна еще больше, чем вам, лорд Селби. — Она мягко улыбнулась Мэтью и руками без перчаток крепко взяла его руки. — Она в безопасности.

— Где она? — настойчиво спросил Мэтью.

— Она чувствует, что ей необходимо уехать.

— Значит, она здесь! — воскликнул он.

— Нет, милорд. Она не появлялась здесь уже несколько дней. — Чтобы успокоить его, женщина сжала ему руки. — Но, мой друг, мне все известно. Она, очевидно, решила, что ей не остается другого выбора, кроме как уехать.

— Куда?

— Не могу сказать точно, — нахмурившись, покачала головой мисс Рейнард. — Честно говоря, я не думаю, что она знает, куда направляется. Я чувствую, что она в безопасности, но испытывает ужасную боль.

Боль.

— Физическую боль? Кто-то обидел ее? — прошептал Мэтью.

— Это предстоит выяснить вам самому.

— Пойдем, Блэкберн. Мисс Рейнард не может нам помочь, — сказал Селби, уводя Мэтью от медиума.

Негодование яростным потоком нахлынуло на Мэтью, и, когда дверь за ними закрылась, он заявил:

— Она знает больше, чем говорит.

Но Селби, к изумлению Мэтью, рассмеялся:

— Мисс Рейнард никогда не сообщает всю информацию, но если бы Дженнет угрожала какая-то реальная опасность, она дала бы мне понять.

— Откуда у тебя такая уверенность? — удивился Мэтью.

— Если бы не помощь мисс Рейнард, моя очаровательная жена совершила бы огромную ошибку. Когда мисс Рейнард узнала, что замышляет Эйвис, она пришла ко мне. Я доверяю ей, — заключил Селби и сел в экипаж.

— Куда теперь?

— На пристань. Мы проверим все гостиницы и все корабли, отправляющиеся сегодня и в ближайшие дни.

— На это может уйти несколько дней!

— Мы найдем ее. — Селби зажмурился.

Если бы только у Мэтью была такая же уверенность! Долгая поездка к пристани напоминала ему, что каждая секунда промедления могла означать, что он навсегда потеряет Дженнет. Как бы ему ни хотелось найти ее, у него не было средств разыскивать ее по всему земному шару.

Они должны найти Дженнет, пока не поздно.

Пока он не потерял единственную женщину, которую всегда любил.

Дженнет взяла свой новый билет и вернулась в гостиницу, где остановилась прошлым вечером. К счастью, в гостинице было довольно мало народа, но накануне ночью Дженнет все же придвинула к запертой двери ночной столик на случай, если какие-нибудь пьяные матросы заметили ее.

Когда она вошла в гостиничный холл, несколько мужчин, обернувшись, посмотрели на нее, и Дженнет вздохнула, всколыхнув перед собой кружевную вуаль. Несмотря на то, что, на ней была одежда вдовы, один из мужчин подошел к ней.

— Добрый день, мадам. Не требуется ли вам моя помощь? — с легкой усмешкой предложил он.

— Нет, благодарю вас. Я сама прекрасно со всем справлюсь.

— Не сомневаюсь, — тихо продолжил он, многозначительно приподняв бровь. — Уверен, вы прекрасно со всем справляетесь.

— Простите, я должна взять свои вещи и идти.

Облизнув губы, мужчина окинул ее взглядом от груди до кончиков пальцев на ногах.

— На каком корабле вы плывете?

Боже правый, нет! Что, если этот мужчина — матрос с ее корабля?

— Я вовсе не говорила, что куда-то плыву. Возможно, я недавно прибыла, и мне просто пришлось ждать свой дилижанс.

— Ужасно долго ждать, сказал бы я, если бы меня спросили.

Дженнет выпрямилась во весь рост и посмотрела прямо в его налитые кровью глаза.

— Вряд ли я стала бы спрашивать вас о чем-либо.

При ее словах у матроса щеки стали такими же красными, как и его глаза, а остальные мужчины в холле засмеялись. Не дав сказать ему больше ни слова, Дженнет обошла его и пошла наверх в свой номер. Заперев за собой дверь, Дженнет протяжно выдохнула и подняла вуаль, закрывавшую ее лицо, поняв, что весь ее замысел — это настоящее безумие, ведь с ней не было ни компаньонки, ни даже горничной.

Разве возможно такое длительное путешествие без того, чтобы она не привлекла к себе внимание других матросов? Обхватив себя руками, Дженнет окинула взглядом убогую комнату: хотя в ней были лишь небольшое бюро, кровать и ночной столик, номер все же был вдвое больше, чем каюта, которую она заказала.

Как она могла совершить такое?

Как она могла бросить его?

Покачав головой, Дженнет вся сжалась. Это он во всем виноват. Его любовница объявила всему миру о том, что сделала Дженнет, а Ванесса могла узнать правду только в одном-единственном случае — если Мэтью рассказал ей.

Дженнет должна его возненавидеть.

Во всяком случае, попытаться возненавидеть.

Но ее добрая душа с этим не соглашалась. Все, на что была способна Дженнет, — это представлять себе, как лежит с Мэтью в постели и его сердце тихо стучит у ее уха, как его сильные руки ласкают ее.

— Нет! Я больше не позволю ему этого! — выкрикнула она в пустую комнату и вытащила из кармана платья часы.

Ее корабль отправлялся через четыре часа, но человек, продавший ей билет, сказал, что она может сразу же подняться на борт, так что пора начинать жизнь заново.

Новая жизнь… новый человек. Теперь никто не сможет найти ее.

Дженнет снова опустила вуаль, взяла саквояж и, бросив быстрый взгляд в зеркало, начала свою новую жизнь.

После того как они полдня провели в безуспешных поисках, Селби решил испробовать другую тактику. Когда Мэтью ворвался в следующую корабельную контору, мужчина за стойкой непроизвольно съежился.

— Мне нужна ваша помощь, — подойдя к стойте, сказал Мэтью. — Приходила сюда сегодня женщина, которой нужен был билет на один из ваших кораблей?

— Почему вы об этом спрашиваете? — Мужчина пристально разглядывал его.

— Она моя жена. У нас произошла ужасная ссора, но теперь я понял, что был не прав. Я должен извиниться и забрать ее домой.

— Все мы бывали в таком положении, — рассмеялся мужчина.

— Можете помочь мне?

— Да. Женщина, одетая как вдова, пришла сюда сегодня утром и попросила обменять билет в Ливорно на билет на любое судно, отправляющееся сегодня утром. Это миссис Толбот.

Мэтью стиснул кулаки. Он упустил Дженнет, она уже отплыла, и теперь он никак не сможет увидеться с ней. Ему оставалось только осознать это, а потом вернуться в свой полуразвалившийся дом и напиться до потери сознания. Но для Селби Мэтью все же решил узнать, куда она направлялась.

— В какой город она отбыла? — тихо и отрывисто спросил Мэтью.

— В Нью-Йорк.

Спасибо. Он уже пошел к выходу, но мужчина снова заговорил, и он остановился.

— Сэр, она еще не отбыла.

— Что? — Мэтью резко повернулся.

— У нас не было кораблей, отправляющихся сегодня утром. Ближайший выйдет с вечерним приливом, в пять часов.

— Могу я подняться к ней?

— Только покиньте корабль к половине пятого, — кивнув, улыбнулся мужчина. — Скажите матросу на вахте, что Чарли дал вам разрешение.

— Спасибо, Чарли. — Бросившись за стойку, Мэтью тряс мужчине руку. — Никогда этого не забуду.

— Забирайте свою жену, милорд.

В его распоряжении оставался всего час, чтобы убедить Дженнет, что она не должна уезжать. Молнией добежав до корабля, Мэтью взлетел по трапу, и вахтенный матрос указал ему ее каюту.

Оказавшись у каюты, Мэтью несколько секунд стоял перед дверью, а потом, наконец, постучал.

— Миссис Толбот, это капитан. Могу я поговорить с вами?

 

Глава 25

Дженнет улыбнулась, услышав за дверью каюты низкий голос капитана. Первый помощник сказал, что капитан, как только у него будет время, представится ей, но она ожидала, что их встреча состоится после того, как корабль отчалит.

— Минутку, капитан.

Взглянув на себя в зеркало, Дженнет вздохнула. Встрепанное создание, отражавшееся в зеркале, выглядело неподходящим для того чтобы принимать кого-либо. Дженнет заправила обратно в прическу выбившуюся прядь волос, но поняла, что ничего не может сделать с темными мешками под глазами — она выглядела в точности как убитая горем вдова.

Дженнет начала открывать дверь, но ее буквально вырвали у нее из руки. Дженнет отступила назад и едва не задохнулась, увидев перед собой Мэтью.

— Ты имеешь хоть малейшее представление о том, что сегодня заставила пережить меня и всю твою семью? — Захлопнув за собой дверь, он пристально смотрел на Дженнет.

В Дженнет вскипело негодование. Как он посмел войти в ее каюту?! Как посмел разыскать ее?!

— Убирайся. Я уже написала письмо родным, так что они будут знать, где я.

— А мне? — Его серые глаза сделались почти черными. — Полагаю, ты и мне тоже собиралась прислать письмо?

— Нет. — Она так же в упор смотрела на Мэтью. — Ты не заслужил ни письма от меня, ни чего-либо другого.

— Вот как? — Он угрожающе шагнул к ней, но Дженнет предусмотрительно сделала шаг в сторону.

— Не кто иной, как ты, в конце концов, решил, что единственный способ восстановить свою честь — это сделать так, чтобы твоя любовница рассказала всем правду. Я тебе больше не нужна. Ты вернул себе имя, и теперь какая-нибудь невинная мисс с радостью станет следующей графиней Блэкберн.

Быстрым движением Мэтью схватил ее за плечи и привлек к себе, но Дженнет старалась не обращать внимания на его мужской запах, потому что не могла позволить себе пасть жертвой опьяняющего обаяния этого мужчины.

— Ты ошибаешься абсолютно во всем, — тихо произнес он. — Я не вернул себе имя. И мне не нужна невинная мисс ни в моей постели, ни в моей жизни.

— Как это не вернул себе имя? — Отодвинувшись, Дженнет хмуро посмотрела на него. — Она же рассказала всем правду.

— Ты действительно думаешь, что кто-то поверит отвергнутой любовнице? — Его губы слегка дрогнули в улыбке.

Это не имело значения, потому что он договорился с Ванессой, чтобы она сделала то объявление. Дженнет освободилась из его рук, стараясь преодолеть гипнотизирующее влечение к нему и понимая, что ей следует быть начеку, потому что его близость творила ужасные вещи с ее разумом.

— Тем не менее, полагаю, тебе следовало бы подумать об этом до того, как организовать ее выступление перед половиной светского общества, — огрызнулась Дженнет.

Мэтью застыл.

— Ты думаешь, это я устроил так, чтобы она сделала то заявление?

На мгновение Дженнет почти поверила недоуменному выражению у него на лице.

— Да. Почему бы еще она это сделала?

— Потому что она не хотела, чтобы я женился на тебе. Она была влюблена в меня, — со вздохом признался Мэтью.

— Какая разница любовнице, на ком женится ее покровитель? — Дженнет сложила руки на груди поверх черного шерстяного платья.

— Она знала, что если я женюсь на тебе, то уже никогда не вернусь к ней, — мягко ответил он.

— Как она могла быть уверена в этом? Многие женатые мужчины имеют любовниц, — возразила Дженнет, отходя в другой конец небольшого помещения. В присутствии Мэтью маленькая каюта казалась совсем крошечной, в ней совершенно невозможно было ходить!

— Она знала, что я тебя люблю. И я, любя свою жену, не стал бы в отличие от многих мужчин высшего света заводить любовницу.

Дженнет замерла на середине своего короткого пути. Мэтью любит ее. Сердце подпрыгнуло у нее в груди, но потом почти остановилось — то, что он ее любит, не имеет никакого значения, ничто не изменилось из-за того, что он просто произнес эти чудесные, переворачивающие душу красивые слова.

— Тогда как она узнала, что случилось с Джоном, если ты не рассказал ей?

— Я рассказал, — с тихим вздохом признался Мэтью, уставившись в пол каюты.

— Почему? — громко спросила Дженнет.

— Я был пьян, и мне было тяжело. Это случилось два года назад. — Он заглянул в ее голубые глаза и не отпускал ее взгляд. — Прости меня. Мне и в голову не приходило, что она когда-нибудь может заговорить об этом. Считается, что любовницы хранят секреты.

У Мэтью в глазах была такая нежность, что Дженнет едва не бросилась к нему. Но ей нельзя было этого делать, существовало много такого, чего он еще не объяснил. Но что бы он ни сказал, это не меняло ее положения: ее все еще могли повесить за смерть Джона. Единственное, что ей оставалось делать, — это заставить Мэтью уйти и по кусочкам снова собирать свое сердце… в одиночку.

— Спасибо, что рассказал мне о том, как все было на самом деле. — Дженнет подошла к двери и открыла ее. — Прощай, Мэтью.

Он раскрыл глаза от удивления, а потом неторопливо улыбнулся:

— Неужели ты на самом деле думаешь, что я уйду?

— Думаю, тебе лучше сделать это самому, пока я не позвала на помощь.

— Зови всех, кого хочешь. — Он сделал несколько шагов к двери и плотно закрыл ее. — Они все уверены, что я твой муж. А кто, по-твоему, захочет вмешиваться в дела семейной пары? В соответствии с законом я могу силой увести тебя с этого корабля, и никто не вправе меня остановить.

— Почему они решили, что мы женаты?

— Потому что я сказал им, что мы поссорились, и ты решила убежать. Мы оба знаем, что, как свою жену, я могу вернуть тебя домой даже вопреки твоей воле. — Он уперся руками в бедра и одарил ее холодной улыбкой.

— Не могу поверить, что ты это сделал!

— Сделал. И если ты сейчас же не соберешь свои вещи, я заброшу тебя на плечо и унесу с этой посудины.

— Ты не… — Дженнет не договорила, потому что, взглянув в его глаза, поняла, что он способен устроить такой скандал, но мысль о том, что он это сделает, растопила ей сердце — он не заставлял бы ее вернуться, если бы не любил.

— Мэтью, я не могу вернуться. — Дженнет отвернулась от него.

Он подошел к ней сзади и, нежно положив ей на плечи большие ладони, наклонился к ее уху и прошептал:

— Дженнет, я буду с тобой. Буду всегда.

— Я убила Джона. Я лишила тебя имени. Я опозорила честь семьи. — У нее по щекам медленно покатились слезы. Ей отчаянно хотелось поверить, что все будет хорошо, но она понимала, что этого не будет.

— Мое имя для меня ничего не значит, пока ты со мной.

— Перестань, Мэтью. Мы оба знаем, что твое имя означает все для тебя.

— Нет, если ты со мной. — Он повернул ее лицом к себе. — Дженнет, мне нечего предложить тебе, кроме моей любви.

— Пожалуйста, не делай этого, — взмолилась Дженнет. Ей была невыносима мысль, что придется отказать ему. Она жалела, что не может просто запретить ему, делать предложение, не может заставить его уйти.

— Дженнет, прошу тебя, выходи за меня замуж. Будь моей женой, и мы вместе сможем противостоять всем сплетникам. Мы покажем им, что злобная болтовня не имеет значения, когда люди любят друг друга.

Ее сердце громко забилось, но Дженнет знала, что не должна соглашаться — не должна!

— Нет!

— Что?!

— Я не могу выйти за тебя замуж, я не могу вернуться в город. Я должна уехать до того, как они узнают правду.

— Кто и какую правду?

— Следователи, болван. Теперь, когда Ванесса рассказала всем, что Джона убила я, будет еще одно расследование. Пять лет назад я лгала им. О Боже, ты ведь тоже лгал им! — пробормотала она, прикрыв рот руками.

Мэтью обнял ее за плечи и привлек к себе. Теперь он знал, что Дженнет его любит, и ни за что не собирался отпускать ее. Каким-то образом он должен найти способ заставить ее признаться в своей любви и довериться ему настолько, чтобы они могли выдержать все испытания.

— Дженнет, Ванессе никто не поверит. Она не леди, а просто обиженная любовница, которая лишилась своего покровителя.

— Я видела, какое выражение было на лицах гостей в зале. Все были шокированы.

— Ее поступками, а не твоими, — ласково сказал он, стараясь прогнать страх, отражавшийся у нее в глазах.

— Мэтью, я не могу вернуться туда. — Прильнув к нему, Дженнет обняла его за шею. — Поедем со мной, Мэтью. Мы сможем вместе построить новую жизнь в Америке.

Он осторожно отодвинулся от прижавшегося к нему тела Дженнет и, взяв ее лицо в ладони, сказал:

— Мы не можем этого сделать. Я граф. Я несу ответственность перед своими арендаторами, перед крестьянами, перед тобой. Я не могу уехать, и ты это знаешь.

— Знаю, — едва слышно согласилась она. — Значит, мне придется ехать одной.

— Дженнет, — большими пальцами Мэтью вытирал ей слезы, — обещаю тебе, все будет хорошо. Никто ей не поверит. Твои родные и друзья поддержат тебя. Твой брат просто с ума сходит с тех пор, как узнал, что ты пропала. Ты не можешь их оставить. — Он немного помолчал и шепнул: — Ты не можешь оставить меня.

Дженнет зажмурилась, но слезы продолжали капать.

— Я не хочу уезжать от тебя… и от моей семьи. Но как я могу остаться?

— Доверься мне, Дженнет, — тихо сказал он. — Я не позволю тебе уехать. — Наклонившись, он поцеловал ее в щеку. — Я все время буду рядом с тобой. Я не допущу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

— Ты слишком добр ко мне. Я недостойна такого благородного человека.

— Вряд ли я благородный, — тихо усмехнулся он. — Просто я влюбленный.

Открыв голубые глаза, Дженнет смотрела на него.

— Мэтью, я люблю тебя.

— Я знаю, Дженнет, — улыбнулся он ей. — Думаю, я знал это с той первой ночи, когда мы занимались любовью. Ты никогда не отдалась бы мужчине, которого не любишь.

— Я правда люблю тебя, Мэтью, — шепнула она.

— Но достаточно ли ты любишь меня, чтобы не обращать внимания на злые пересуды?

Закусив губу, Дженнет медленно кивнула.

— Дженнет, я не допущу, чтобы когда-нибудь с тобой случилось что-то плохое. Тебя будут защищать мое имя, мой титул и, что намного важнее, моя любовь.

— Мэтью, я люблю тебя. — Дженнет обняла его. — И больше всего на свете я хочу быть твоей женой.

— Значит, будешь. Но если мы сейчас не уйдем, я прямо здесь займусь с тобой любовью.

— А это нехорошо? — Дженнет нежно поцеловала его в губы.

— О, это было бы хорошо, — засмеялся Мэтью, — но тогда нашим медовым месяцем стало бы путешествие в Нью-Йорк.

Дженнет отпрянула от него.

— Корабль! Он скоро отчалит.

— Не отчалит, пока мы на нем.

 

Эпилог

Леди Дженнет Блэкберн крепко держала под руку своего мужа и вместе с ним приветствовала гостей, прибывавших в дом Селби на свадебный завтрак. «Наконец-то моя миссия окончена», — подумал Энтони, вглядываясь в лица собиравшихся людей.

— Спасибо, что пришли, Сомертон, — с любезной улыбкой встретила его леди Блэкберн.

— Вы очень добры. Разве я мог не прийти и не убедиться, что этот проходимец действительно произнес свою клятву? — Энтони ухмыльнулся Блэкберну.

— Не было никакой надежды, что я отступлю, Сомертон. — Блэкберн с улыбкой посмотрел на свою молодую жену.

— Я так и знал. — Энтони искренне радовался за них, но, увидев женщину, исключительно ради которой пришел на этот завтрак, он поклонился, и отошел. — Нам нужно поговорить, — сказал он, подойдя к Софии.

— Не сейчас, Сомертон.

— Сейчас, — грубо возразил он и, крепко взяв ее за локоть, повел в тихий уголок.

— Сегодня их день, — недовольно отозвалась София. — Приходи завтра ко мне домой.

— Нет. Обсудим все сейчас.

— Обсуждать нечего, — вполголоса объявила она.

— Я теперь уже дважды помог тебе, — возмущенно прошептал Сомертон, наклоняясь к Софии. — Сперва Селби и Эйвис, теперь Дженнет и Блэкберн. Ты у меня в долгу.

— Я ничего не должна тебе, Энтони, — тихо рассмеялась София, склонив набок голову. — Сколько раз я помогала тебе, если нужно было найти кого-то, когда ты якобы не занимал той должности в министерстве внутренних дел?

— Все, что мне нужно, — это ее имя.

— Не сейчас, — коротко ответила она. — У меня есть еще одна подруга, которой нужна наша помощь.

— Я, черт побери, не сводник, — огрызнулся Сомертон, чувствуя, как его начинает душить ярость.

— Конечно, это не ты, а я. — София похлопала его веером по руке. — Ты просто мой помощник.

— Я хочу знать ее имя.

— Нет.

— С удовольствием задушил бы тебя, — прошептал он.

— Я знаю. Но ты этого не сделаешь, потому что хочешь узнать имя той женщины и понимаешь, что нет никого другого, кто мог бы помочь тебе найти ее. — София улыбнулась такой очаровательной улыбкой, что любой, глядя на них, посчитал бы их друзьями.

— Но после того как я помогу тебе… еще только один раз.

— Совершенно верно. А теперь повернись, потому что Селби готовится провозгласить тост за счастье этой пары. А они счастливы только потому, что мы помогли им, и, наверное, они даже не подозревают об этом.

— Мне действительно хочется убить тебя, — сообщил Энтони.

— Я знаю. А теперь помолчи.

Прочистив горло, Селби поднял бокал с шампанским:

— Признаюсь, я никогда не ожидал, что такой день наступит. Моя сестренка, наконец, нашла человека, который ее любит. Я желаю им обоим всей любви, какая есть на свете. Пусть следующие пятьдесят лет они будут так же счастливы, как счастливы сейчас.

Когда Дженнет смотрела на гостей, разъезжавшихся со свадебного завтрака, ее сердце с трудом вмещало всю любовь, которую она чувствовала. Первое появление ее и Мэтью на публике после того, как они неделю назад покинули корабль, прошло совершенно гладко. Всего несколько человек отказались от приглашения, и, насколько знала Дженнет, только потому, что у них были другие планы, которые нельзя отменить. Ей очень хотелось, чтобы присутствовал Николас, но его дочь внезапно заболела, и он был вынужден остаться с ней.

К удивлению Дженнет, Мэтью оказался совершенно прав. Никто не поверил Ванессе, и все до сих пор считали, что Джона убил Мэтью, а Мэтью никогда не позволял никому думать по-другому, и постепенно люди начали верить объяснению, что они влюбились друг в друга, когда Дженнет помогала ему искать невесту.

Хотя Дженнет отчасти жалела, что нельзя опровергнуть это предположение и восстановить честь Мэтью, она понимала, что он никогда этого не допустит. Ему нужно было защищать ее, и теперь она поняла, что ему это, необходимо, чтобы простить себя за то, что в тот день позволил ей взять оружие.

Попрощавшись с матерью, Эйвис и Бэннингом, Дженнет с мужем пошла к экипажу, который преподнесла ему в качестве свадебного подарка, и лакей открыл для них черную дверцу, украшенную гербом Блэкбернов.

— Я люблю тебя, — сказал Мэтью, когда они уселись в карету.

— И я люблю тебя. И у меня есть для тебя сюрприз, — сообщила Дженнет, чувствуя, как любовь до краев наполняет ее сердце.

— Правда?

— У меня задержка на неделю.

— Это необычно? — Мэтью внимательно посмотрел на нее.

— Очень. У меня всегда регулярно.

— Ты думаешь?..

— Очень надеюсь, — улыбнулась она Мэтью.

— И я тоже. — Его лицо осветилось радостью.

— Я люблю тебя, — повторила Дженнет в десятый раз за этот день. — Никогда не думала, что могу быть такой счастливой… если бы не ты.

— И ты не думаешь, что я женился на тебе из-за твоих денег?

— Я никогда не думала, что ты хочешь меня только ради моих денег. — Протянув руку, она погладила его по щеке. — Возможно, кроме того, первого вечера на балу в день моего рождения.

— Это был единственный раз. — Мэтью усадил ее к себе на колени.

— Я знаю. — Дженнет горячо поцеловала его и почувствовала, как искра желания пробежала вверх по ее рукам. — Знаешь, мы можем выбрать длинную дорогу домой.

— И я так думаю.