Хлопнула дверь — Софи поняла, что это Сомертон. Она ожидала его в маленькой гостиной. Даже на расстоянии она чувствовала, как он разгневан, и насторожилась. Его сапоги громко стучали по мраморному полу.

— Что, черт побери, вам нужно от меня на этот раз? — загремел он, едва увидев ее.

— У нас проблема, — спокойно ответила Софи.

— Нет, проблема у вас! — Сомертон забегал по комнате.

— Им рассказали о слухах, а я не смогу узнать, есть ли в них правда.

Сомертон остановился и повернулся к ней. Его ореховые глаза в слабо освещенной комнате казались почти зелеными.

— Что за слухи и какое отношение они имеют ко мне?

Прямо к делу.

— Кто-то сказал им, что они могут быть братом и сестрой.

Сомертон имел наглость засмеяться, но сразу же осекся. Он наклонился над ее креслом и сказал:

— Может быть, на этот раз вы ошибаетесь.

— Как прикажете вас понимать? — Ей не понравилось, что ее голос дрогнул. Сомертон никогда не обидел бы ее. Его попытки напугать ее были не чем другим, как способом взять верх над ней.

— Может быть, они не хотят быть вместе. — Он отодвинулся и снова заходил по комнате.

— Не сомневайтесь в моих способностях, Энтони.

Он обошел вокруг нее.

— Способности? Какие способности? Вы сводите двух людей вместе в ситуации, которая заставляет их думать о сексе и любви, и все же верите, что вы лучшая сваха на земле.

Она решила, что лучше всего не замечать этой его вспышки раздражения.

— Вам надо узнать, справедливы ли слухи.

Он снова засмеялся.

— Так вы хотите, чтобы я подходил к людям и спрашивал их, кто настоящий отец Элизабет? Я совершенно уверен, что кратким ответом дело не ограничится.

Софи в отчаянии сжала кулачки.

— По-моему, вы можете найти другие способы получения сведений, не задавая впрямую такой щекотливый вопрос.

— Возможно. Но мое терпение иссякает, Софи.

— Мы почти у цели. Она призналась, что они были близки. Она не стала бы заниматься с ним любовью, если бы не была влюблена в него. — Софи помолчала, а потом сказала то, что, она знала, он хотел услышать: — Как только они поженятся, вы получите имя женщины.

— Больше никаких игр?

— Я обещаю, — ответила она, перекрестившись.

— Я посмотрю, что можно сделать. Но это очень деликатная ситуация, и любые сведения, которые я раздобуду, могут оказаться пагубными, если о мотивах станет известно неподходящему лицу.

— Я понимаю, Энтони. Уж вы постарайтесь.

Он ушел, покачивая головой.

Уилл ждал возвращения Элизабет после визита к Софи и боялся встретиться с ней. У него опять были только плохие новости. Агония, которую он читал на ее лице, убивала его. Его охватило чувство безнадежности. Никогда еще ему не было так плохо.

Услышав, как открылась, а потом закрылась передняя дверь, он понял, что она вернулась. Ее легкие шаги приблизились к кабинету. Прежде чем взглянуть на нее, он глотнул виски.

— Не повезло? — спросила она.

— Мне ни в чем не везет, — пробормотал он. Ему не везло с женщинами, не везло с любовью, не везло с поисками дневника. По крайней мере, того дневника, который нужен.

— Софи тоже не смогла помочь. — Элизабет села в кресло напротив него и сняла шляпку. Рыжие кудри упали ей на лоб, один локон закрыл глаз. Ему нестерпимо хотелось дотронуться до нее и осторожно отодвинуть этот локон в сторону. Но он больше не мог этого делать. Он не имел права трогать ее. Не важно, как он жаждал этого. Может быть, он никогда больше не коснется ее.

— Уилл, — начала Элизабет.

— Да.

— У Софи сегодня была леди Кантуэлл. Она сказала, что знает кое-что о моих родителях.

Уилл помрачнел.

— Почему она не сказала об этом вам?

— Она хочет, чтобы мы навестили ее вдвоем. — Элизабет взглянула на стоявшие на каминной полке часы и покачала головой. — Сегодня уже поздно. Мы должны подготовиться к балу у Холлингтонов.

— Мне кажется, нам лучше сегодня остаться дома. — У него не было никакого желания ехать на бал и делать вид, будто ему весело. Сама мысль о том, что придется танцевать с другими женщинами, когда все, чего он хотел, — это держать в объятиях Элизабет, бесила его.

— Элли и Люси будут ужасно разочарованы, если мы не поедем.

— Элизабет; мы не можем притворяться, что ничего не случилось.

— Я знаю, Уилл.

— Я по-прежнему хочу вас, — шепнул он, наклоняясь к ней.

— Я… я тоже по-прежнему хочу вас, — произнесла она едва слышно.

Он хотел сказать ей, что любит ее, прижать к себе и всю ночь не отпускать от себя. Он хотел проснуться утром, не выпуская ее из объятий. Но это было невозможно.

Какое-то время он, не двигаясь, смотрел в ее зеленые глаза, в которых стояли слезы. Он утонул в их глубине. Меньше всего ему хотелось ехать, на этот чертов бал.

— Тогда нам пора готовиться к балу, — услышал он свой голос.

Она смахнула слезу и кивнула:

— Да.

Он медленно встал и протянул ей руку.

— Элизабет, — произнес он. Он должен сказать ей.

— Не надо, Уилл.

— Не надо что?

— Не надо ничего говорить. Я не в силах больше слышать об этом. Завтра мы поедем к леди Кантуэлл… и, может быть, этот ад закончится.

— Или только начнется, — прошептал он.

Элизабет смотрела на танцующих Элли и Люси, и ею овладело уныние. Ей не нужен был этот бал, она поехала из-за молодых женщин. Ее близкие подруги не выезжали, Уилл был в карточной комнате, и Элизабет чувствовала себя совершенно одинокой.

— Хотите потанцевать?

Элизабет обернулась и увидела Сомертона. Она так задумалась, что не услышала тихих шагов этого дьявола.

— Спасибо, нет, — честно сказала Элизабет.

— Это могло бы улучшить вам настроение.

Она всмотрелась в его лицо:

— Что вы хотите этим сказать?

— Я слышал разговоры. Сам я им не верю… — Он понизил голос до шепота.

Элизабет прижалась к колонне, у нее ослабли ноги. Он никак не мог знать… если только Уилл не поговорил с ним.

— Что именно вы слышали?

Он улыбнулся:

— Маленькая птичка сказала мне, что у вас есть брат.

— Какая птичка рассказала вам об этом?

— Та, которая не хочет, чтобы вам причинили боль. — Сомертон смотрел на танцующих. — Как и я.

— Я не верю вам, лорд Сомертон.

Он расплылся в улыбке:

— Я бы тоже не доверял мне. Но я в состоянии помочь вам и умею хранить секреты.

— Чем вы можете помочь мне? — тихо спросила она и тут же осмотрелась, не обратили ли на них внимание.

— Когда у вас день рождения?

— Мой день рождения? — удивилась она.

— Мне нужно знать, пусть приблизительно, месяц, когда вы были зачаты. Тогда я смогу узнать, где были ваши родители в это время. Я смогу узнать, был ли его отец в соответствующий отрезок времени в том же месте.

— О, в этом есть смысл. Я родилась 20 апреля 1791 года. И как говорила моя мать, в положенный срок.

— Где?

— В Кендале.

— Очень хорошо, — кивнул он. — Может быть, потанцуем?

— Нет, благодарю вас.

— Как хотите. Когда я что-нибудь узнаю, дам вам знать. — Сомертон отошел и исчез в толпе.

Какой странный человек, подумала она. Оглядев зал, она нашла глазами Уилла, который с хмурым видом шел к ней.

— Что хотел от вас Сомертон? — подойдя, спросил он.

— Вам это должно быть известно, — ответила Элизабет недовольным тоном. Ей не понравилось, что Уилл обратился к Сомертону, не посоветовавшись с ней.

— Откуда я могу это знать?

— Вы рассказали ему, что произошло. Он подходил ко мне, чтобы задать несколько вопросов, сказал, что, сможет помочь.

Уилл удивился и провел рукой по волосам.

— Элизабет, я ничего не говорил Сомертону.

— Откуда же он узнал? Я ему не говорила.

— Но вы говорили со своей подругой Софи.

Элизабет посмотрела на него и покачала головой:

— Они даже не знают друг друга. Может быть, леди Кантуэлл услышала что-то, когда мы с Софи обсуждали ситуацию, и рассказала Сомертону.

— Может быть, — протянул Уилл. — И что сказал Сомертон?

Элизабет передала ему содержание разговора.

— Как вы думаете, он сможет узнать что-нибудь?

Уилл пожал плечами:

— Представления не имею. Я считал, что вы знаете этого человека лучше, чем я.

— Мне известны скорее слухи, чем реальные вещи. Дженнетт уверяла, что Сомертон помог ей соединиться с ее мужем, правда, не сказала, каким образом.

— Тогда мы можем только ждать и надеяться. — Уилл протянул ей руку: — Потанцуем?

— Нам не следует танцевать сегодня. — Элизабет хотелось танцевать, но ее пугали возможные последствия, Уилл наклонился к ней, и она ощутила запах его мыла. В этот вечер знакомый аромат опьянял ее больше, чем всегда. Ей хотелось вдыхать его, раствориться в нем.

— Вы когда-нибудь хотели сделать то, что представлялось вам совершенно неприемлемым? — шепнул он.

Это случилось, когда она встретила Уилла.

— Очень хорошо, будем танцевать, пока вы не сказали чего-нибудь, о чем потом будете сожалеть.

— Я не сожалею ни об одном мгновении, проведенном с вами, сказал он ей на ухо, когда она взялась за подставленную им руку.

На секунду сердце ее остановилось. Ей хотелось спросить у него, что означают его слова, но она понимала, что делать этого нельзя. Пока они не будут уверены в том, что не являются родственниками, между ними ничего не должно происходить. И от этой мысли сердце ее наполнилось печалью.

Никогда еще ей не было так приятно находиться рядом с мужчиной, как сейчас с Уиллом. Танец начался, и все ее мысли сосредоточились на нем. Его карие глаза блестели в свете свечей, он улыбался ей. Элизабет по-прежнему хотела его.

— Вам не стоит так смотреть на меня, — шепнул он. Элизабет моргнула и отвела глаза.

— Прошу прощения?

— Вы смотрите на меня так, словно хотите съесть. Хотя я совсем не против, чтобы вы так смотрели на меня дома, здесь это выглядит несколько неподобающе. Не говоря уже о том, что это настраивает меня на определенный лад.

— О? — Она не верила своим ушам. — Уилл сделал ей замечание относительно ее манер. Должно быть, она перестаралась, обучая его.

Но как замечательно чувствовать себя в его объятиях. Даже через шелковые перчатки она ощущала тепло его рук. Если бы можно было снять перчатки и провести руками по его коже.

— Вы снова так смотрите, — шепнул он.

Она тряхнула головой. Ей надо взять себя в руки. Когда танец закончился, они с Уиллом вернулись на свое место, и она сразу же пробормотала извинение.

— Мне нужно отойти в дамскую комнату, — сказала она.

Он кивнул:

— Конечно. Может быть, мы еще потанцуем позже.

Она не могла удержаться от улыбки:

— Может быть.

Элизабет знала, что больше не сможет танцевать с ним на этом балу. Когда он был рядом, она теряла способность мыслить. Она опасалась пылких грез наяву в его руках.

Направляясь в дамскую комнату, она размышляла о том, сможет ли Сомертон в действительности узнать что-то о ее семье. Она надеялась, что сможет, потому что надежда найти дневник матери слабела с каждым днем.

В дамской комнате было пусто, если не считать Кэролайн.

— Вы не вняли моему предостережению, не так ли? — произнесла Кэролайн, складывая руки на своем округлившемся животе.

— Предостережению? Какому предостережению?

— Относительно герцога. Вы танцевали с ним.

— Вы сказали, что он может оказаться моим братом. Я не понимаю, почему это означает, что я не могу танцевать с ним. — Элизабет попыталась пройти мимо Кэролайн:

Ладонь Кэролайн легла на руку Элизабет.

— Танец — невинное занятие, но легко предположить нечто большее.

— Это вас не касается, Кэролайн.

— Если вы глумитесь над всем родом, то касается. Могут пострадать ваши сестры, а также мы с Ричардом. Я не позволю. — Кэролайн выпустила ее руку, но прежде крепко сжала ее.

Элизабет стало не по себе. Она никогда не видела Кэролайн такой злобной.

— Вам и моим сестрам мое поведение ничем не угрожает.

— Слухам и сплетням трудно противостоять, Элизабет. Элизабет хотела выйти, но остановилась и уставилась на Кэролайн.

— Какой именно слух вы имеете в виду, Кэролайн? Что, возможно, герцог приходится мне сводным братом? Разве это позорно? У доброй половины общества есть сводные братья и сестры. По закону я дочь прежнего герцога. Он никогда не отрекался от меня.

Кэролайн подняла бровь:

— В самом деле?

— Да.

— Даже если вы были близки с нынешним герцогом?

— Это ложь.

Кэролайн расплылась в улыбке:

— Так ли, моя дорогая? Мы обе знаем, что многие слухи не имеют под собой почвы, но это не мешает языкам делать свое дело.

Уилл вошел в карточную комнату и осмотрелся, в надежде увидеть дружеское лицо. Но увидел Ричарда, сильно подвыпившего и явно проигрывавшего. Он выглядел постаревшим и изнуренным. Должно быть, так действует на мужчину молодая жена.

— Нам надо поговорить, — сказал Сомертон, появившийся рядом.

— Вы самый неуловимый человек, которого мне приходилось встречать. Я не слышал, как вы подошли.

Сомертон ухмыльнулся:

— Я всегда появляюсь внезапно.

Они прошли в сад и отыскали укромное место.

— Я не смог найти что-нибудь о Ричарде, кроме того, что в последнее время он стал много играть. Но это можно объяснить желанием оказаться подальше от мегеры, на которой он женился.

— А Кэролайн? — спросил Уилл.

— Я бы никогда не повернулся спиной к этой женщине. Она способна убить любого, только бы добиться своего.

Уилл не сомневался в этом.

— И она хочет стать герцогиней.

— Именно, но если ей это не удастся, — сказал Сомертон, — то она постарается сделать герцогом одного из своих детей.

— Она хочет держать меня подальше от Элизабет, тогда ей легче будет достичь желаемого. — Уилл был уверен в этом. Кэролайн вполне могла распустить о них ложный слух. — Мне нужны доказательства, — сказал он.

— Над этим я тоже работаю, — ответил Сомертон.

— Как вы узнаете?

Сомертон покачал головой:

— Такой человек, как я, никогда не называет свои источники.

— Вы считаете, что сможете помочь мне?

Сомертон отвел глаза.

— Я надеюсь на это.