Оставшуюся часть дня Уилл делал все, чтобы выкинуть из головы расстроенную женщину. Получалось плохо. Аромат ее розовой воды еще долго ощущался в комнате после ее ухода. А ее последние слова не давали ему покоя.

«Если она действительно любит вас, какое значение может иметь для нее воля отца?..»

Эбигейл любит его. Она просто не может решиться пойти против воли отца, потому что… Уилл вздохнул. У нее должна быть веская причина. Деньги? Может быть, Эбигейл боялась, что он окажется не в состоянии обеспечить ее и их детей? Пользуясь благосклонностью отца, она могла бы убедить его, что Уилл достойный человек. Если ее действительно останавливала мысль о недостаточности средств, теперь эта проблема решена. Даже если он не может продать все, что хотел бы, как утверждает Элизабет, все это принадлежит ему. Он сможет делать все, что захочет, с доходом от своих владений.

Однако его не оставляла мысль о том, что должно быть что-то еще, удерживающее Эбигейл. Не ошибается ли он относительно ее чувств к нему? Ей сейчас двадцать один год. Если бы она действительно хотела остаться с ним, они могли бы пожениться и вместе поехать в Англию.

Конечно, если она не презирает Англию так же, как он. Ее дедушка сражался с британцами за свободу, а ее брат погиб за форт Макгенри всего три года назад. Уилл решил, что, скорее всего дело в этом. Она ждет его возвращения, чтобы выйти за него замуж.

Уилл взглянул на конторские книги и бумаги, лежавшие перед ним. Это выше его разумения. Чтобы разобраться во всех тонкостях, ему нужна профессиональная помощь солиситора, которому он мог бы доверять. Однако в Лондоне он никого не знал. Он едва ли вспомнит кого-нибудь из тех, кого знал, когда ему было восемь лет. А это означает, что ему снова придется поговорить с маленькой мегерой. Что ж, тогда это надо сделать немедленно. Он отодвинул кожаное кресло и вышел в холл.

— Элизабет! — крикнул он, перегнувшись через перила.

— Ваша светлость, если я могу…

Уилл отмахнулся от лакея и снова крикнул:

— Элизабет, спуститесь сюда!

Послышались мягкие шаги. Она смотрела на него сверху.

— Это вы только что крикнули мне, чтобы я спустилась, так, словно я ваша служанка?

Краска залила его щеки. Он забыл, что он не в маленьком доме, где нет слуг.

— Да, я.

— У нас, в цивилизованной стране, с людьми так не разговаривают. — Она круто повернулась и пошла к себе.

— Я так не думаю, — пробормотал он и стал торопливо подниматься по лестнице.

Уилл уже был в коридоре, когда дверь в ее комнату захлопнулась. Он бросился к двери, постучал.

— Элизабет, мне нужно поговорить с вами.

— Я соглашусь лишь в том случае, если вы будете говорить другим тоном.

Уилл сжал кулаки и поднял глаза к потолку.

— Элизабет, позвольте мне сказать, пожалуйста.

Дверь медленно открылась.

— Вам нужна моя помощь, ваша светлость? — с улыбкой спросила Элизабет.

— Не могли бы мы поговорить в кабинете? У меня возникло несколько вопросов, ответить на которые можете только вы.

Она кивнула:

— Как пожелаете, ваша светлость.

Каждый раз, когда она называла его так, им овладевало раздражение.

— По-моему, я просил вас называть меня Уиллом.

— Да, ваша светлость. — В открытую дверь он увидел на ее кровати дорожную сумку.

— Вы уезжаете? — мягко спросил он.

— Вы просили меня об этом.

Она не может уехать сейчас. Он не представлял себе, как выжить в этой стране без ее разъяснений. Но он не мог признаться ей в этом.

— Вам не обязательно уезжать сегодня.

— Благодарю вас ваша светлость, — ответила она с облегчением.

Уилл провел ее в кабинет и закрыл дверь. Элизабет села напротив него за большой стол, а он — в своё кожаное кресло.

— Так чем я могу вам помочь? — спросила она тоном, в котором чувствовалась неприязнь.

Она хотя бы перестала называть его «ваша светлость».

— Боюсь, для меня единственный способ разобраться во всей этой неразберихе — это найти солиситора, которому можно доверять.

Элизабет ухмыльнулась:

— А чем я могу вам в этом помочь?

Он прищурился.

— Я не знаю здесь ни одного солиситора. Я подумал, не будете ли вы так любезны, не поможете ли мне его найти?

Она пожала плечами и поднялась.

— Вы ошиблись, я не могу вам в этом помочь.

— Элизабет, я сожалею, — прошептал он.

— Не извиняйтесь. Вы делаете только то, что считаете правильным для своей семьи. Хотя и тут вы не правы.

— Я знаю, что вы чувствуете, — произнес Уильям.

Она направилась к двери и на пороге обернулась.

— Вы представления не имеете, что я чувствую. Вы мужчина. Вы можете делать все, что хотите. Вам не приходится беспокоиться о том, что подумают о вас люди, узнав, что вы не нужны никому из родственников. — Элизабет быстро вышла.

Уилл смотрел ей вслед, не зная, как ей помочь. Но он знал, что должен что-то сделать.

Элизабет схватила сумочку и вышла из комнаты. Чертов упрямец вынудил ее сказать нечто ужасное. Даже если это было правдой. Сестрам она не нужна. Скорее всего, они знали или догадывались о правде. Тетушка, пусть и неохотно, готова принять ее, но тогда она неизбежно превратится в сиделку для нескольких пожилых леди.

— Вы собираетесь уходить?

Элизабет подняла глаза и увидела Элли и Люси, поднимавшихся по лестнице в свою комнату.

— Да, я хочу навестить свою подругу.

— Вы ездите с визитами?

— Да.

— Можно, мы поедем с вами? — спросила Люси и тут же получила толчок локтем от своей сестры.

— Невежливо просить об этом, Люси, — прошептала Элли.

— Ваша сестра права, Люси.

На лице Люси было написано разочарование.

— Конечно, Элли всегда права.

Хотя у Элизабет было четыре сестры, она жила с Джейн всего несколько лет. Она не понимала, как ведут себя сестры.

— Люси, вы еще не готовы предстать перед кем бы то ни было, — мягко начала Элизабет.

Элли рассердилась: — Мы недостаточно хороши, чтобы встретиться с вашей подругой?

Боже, теперь обе сестры пришли в негодование.

— Нам предстоит подготовить вас к появлению в обществе. Прежде всего, вам потребуются новые платья, туфли, шляпки, нижняя одежда. И вам надо будет выучить правила поведения в обществе.

Сестры переглянулись, затем перевели взгляд на Элизабет. Элли опустила глаза.

— Тогда не о чем беспокоиться. Мой брат скажет, что это пустая трата денег, если мы не остаемся.

— Я поговорю с ним, когда вернусь. — Примысли о предстоящем разговоре с этим человеком, кровь в ней закипела от возмущения. Она никогда не встречала такого бесчувственного, невежественного и красивого мужчину. Красивого?! Господи, нет! Она отказывается признавать его привлекательным.

— Чем же нам заниматься целый день? — спросила Люси. — Дома мы почти все время были заняты по хозяйству.

Элизабет улыбнулась:

— Пока меня нет, вы можете музицировать или заняться рукоделием. На понедельник я пригласила мадам Болье, чтобы она занялась вашим гардеробом.

Девушки заулыбались.

— А как же Уилл? — спросила Элли.

Она тряхнула головой.

— Я возьму это на себя. А теперь я должна идти.

Элизабет вышла из дома. Нагоняющий уныние дождь, который лил несколько дней, наконец прекратился, ярко светило солнце, в воздухе стоял запах свежести. Хотя она могла бы подождать в доме, пока будет подана карета, ей не хотелось оставаться в нем ни одной лишней минуты.

Приехав к Софи, она обнаружила, что у нее собрались все их подруги. Их кружок называли клубом незамужних девиц, и хотя Эйвис и Дженнетт уже вышли замуж, женщин по-прежнему связывала крепкая дружба.

— Элизабет! — воскликнула Софи и поспешила к ней, чтобы обнять подругу. — У тебя все хорошо?

Элизабет уселась в кресло, обитое тканью с цветочным узором, — поближе к окну — и замотала головой.

— Он появился, как ты предсказала.

— Кто? — в один голос воскликнули Эйвис и Дженнетт.

— Герцог. — Элизабет взглянула в окно, за которым по улице прокатила карета. — Только он не Эдвард. А его сын, Уильям.

— А дети, Элизабет? — спросила Софи. — У нового герцога много детей?

Она посмотрела на своих подруг и покачала головой:

— Он не женат, но привез с собой семь своих сестер и братьев.

— Семь? — удивилась Виктория. — В вашем доме станет немного оживленнее. — Виктория управляла домом для осиротевших детей, так что знала, как шумят дети.

— Да, и я представления не имею, что мне с ними делать.

Виктория похлопала Элизабет по руке:

— Я заеду к вам, и мы вместе постараемся организовать их и все уладить. Вам надо нанять им домашнего учителя. И с этим я тоже смогу помочь.

Элизабет почувствовала облегчение.

— Спасибо, Виктория.

— А теперь, — сказала Софи, — как насчет другого?

— Что ты имеешь в виду? — спросила Эйвис, поглаживая живот. Через два месяца она должна была родить своего первенца и выглядела трепетнее, чем когда-либо раньше.

— Он попросил тебя съехать? — мягко спросила Софи.

— Да.

— Надеюсь, ты отказалась? — сказала Дженнетт.

— Разумеется, нет, — ответила Элизабет. — Теперь это его дом. Я не вправе в нем оставаться.

— Но ты не можешь уйти, — тихонько сказала Софи.

Эйвис посмотрела на них и прищурилась.

— Я вас не понимаю. У Элизабет нет оснований, оставаться в доме ее отца.

— Но так же нет оснований, уезжать из него, — настаивала Дженнетт. Она прерывисто вздохнула и потрогала живот. Она и Эйвис должны были родить примерно через два месяца. Поскольку дети будут двоюродными братьями или сестрами, Элизабет радовало, что они будут одногодками.

— Элизабет, почему тебе необходимо остаться? — спросила Виктория, поднося к губам чашку с чаем.

Элизабет вздохнула. Видимо, ей стоило раньше рассказать подругам о своей проблеме. Может быть, они смогли бы ей помочь.

— Мне нужно найти дневник, который, как я думаю, моя мать спрятала в этом доме. Я тщательно обыскала загородные дома и не нашла ничего. Городской дом — мой последний шанс.

— Почему тебе так важно найти этот дневник? — спросила Эйвис.

Элизабет колебалась, хотя знала, что подруги будут молчать о том, что она им расскажет. Случайно вылетевшее слово может погубить ее.

— Расскажи нам, Элизабет, — заговорила Виктория. — Поверь, никто об этом не узнает.

Элизабет, кивнула.

— Я надеюсь узнать из дневника, кто на самом деле мой отец.

Она наблюдала за реакцией женщин. Эйвис и Дженнетт посмотрели на нее и кивнули. Виктория уставилась на обюссонский ковер, словно ее очень заинтересовал его рисунок, а Софи бросила на нее сочувствующий взгляд. Софи больше других понимала ее. Она была дочерью актрисы и графа, который пожелал остаться неизвестным.

— В таком случае, — начала Дженнетт, — ты должна сделать все, чтобы оставаться в доме до тех пор, пока не найдешь дневник.

— Но как? У него семь братьев и сестер. Я для них обуза.

Дженнетт засмеялась:

— Соблазни его.

Элизабет свирепо посмотрела на Дженнетт и Эйвис, которые одобряюще кивали.

— Я не могу.

— Он не очень-то хорош собой, в этом дело? — спросила Эйвис и залилась смехом.

Слишком хорош, подумала Элизабет. Чересчур хорош. И влюблен в другую женщину.

— Он практически помолвлен.

— Помолвлен, не значит, женат! — смеясь, заявила Софи.

Только Виктория, судя по всему, не находила в ее ситуации ничего забавного.

— Ты, разумеется, не пойдешь на это.

— Разумеется, — сказала Элизабет. — Но что же мне делать?

Склонив голову набок, Софи не отрывала от нее взгляда.

— Тебе нужно пойти на хитрость. Ты хочешь остаться в доме. Сделай так, чтобы он нуждался в тебе. Ты можешь организовать занятия для детей, помочь ему разобраться в деловых бумагах и приглашениях, только ты знаешь, в чем он нуждается.

— О каких нуждах идет речь? — спросила Элизабет, чувствуя, что краснеет.

— Даже если он планирует остаться здесь всего на несколько месяцев, ему нужно знать, как вести себя в обществе. Если дети достаточно большие, они тоже нуждаются в твоей помощи, — ответила Софи.

— Старшие девочки отчаянно нуждаются в помощи. Они хотели пойти со мной сегодня, а одеты они в какие-то ужасные старые платья. — Элизабет наконец-то взяла со столика налитую для нее чашку чаю. Это она сможет сделать.

Насколько трудно будет улыбаться и флиртовать, чтобы он проникся к ней симпатией?

Софи нетерпеливо топнула ногой. Она посмотрела на часы, стоявшие на каминной полке, и сжала кулачки. Он нарочно так поступает. Прошло уже пять часов с тех пор, как она отправила ему записку. Он заставляет ее ждать, потому что сам слишком долго ждет ответа на свою просьбу.

Чтоб его!

Она поднялась и прошлась по ковру до дальнего угла гостиной и обратно. Что, если на этот раз он не захочет помочь? Для исполнения ее плана ей без него не обойтись.

— Вы хотели меня видеть?

Софи вздохнула и повернулась на звуки голоса Сомертона. Он стоял, не слишком галантным образом прислонившись к косяку, как если бы ему совершенно нечего было делать.

— Вы заставили меня ждать, — ответила она, опускаясь на диван.

— Неприятное чувство, не правда ли? — Сомертон двинулся от двери и сел напротив нее.

— Ну, вы опять за свое, Энтони. Настало время помочь Элизабет.

— Нет, — ответил он, пожав плечами.

— Что?

— Я принял решение не помогать вам, пока вы не ответите на мой вопрос. — Наглец скрестил на груди руки, демонстрируя пренебрежение к ее просьбе.

Но Софи знала, что он блефует.

— Хорошо. Тогда можете уходить.

Сомертон моргнул, его губы медленно пошевелились. Он не понял.

— Я вижу, мы зашли в тупик.

— Почему? Мне не нужна ваша помощь…

— Разумеется, нужна, — прервал он ее.

Она терпеть не могла, когда он оставался спокойным. Он становился куда более покладистым, когда сердился.

— Никто другой не сможет сообщить вам то, что вы хотите, Энтони.

На его щеке появилась ямочка.

— Я не очень-то в этом уверен, Софи. Если можете, почему заставляете меня ждать чуть ли не целый год?

— Я обещала вам назвать имя той женщины после того, как мы поможем Элизабет.

— Прошло уже шесть месяцев. — В конце концов, он заговорил на высоких нотах, обнаружив истинные чувства.

— Я не ожидала, что герцог так долго не будет появляться. — Софи начала сомневаться в собственных способностях, предсказывать будущее.

— Скажите мне, Софи, — протянул Сомертон, — вы, в самом деле, знаете имя этой женщины?

— Да, — честно ответила она.

— И вы обещаете назвать его мне после того, как мы закончим с Элизабет?

— Да, — повторила она, разглядывая ковер. Ему не нужно знать — чтобы выяснить, кто Элизабет на самом деле, ему самому может потребоваться немало времени.

— Прежде чем согласиться, я хочу получить ответ на один вопрос. — Сомертон встал и подошел к окну. Отдернув занавеску, он посмотрел на улицу.

— Хорошо, — согласилась она.

— По какой причине вы заставляете меня ждать так долго?

— Потому что ни один из вас не готов.

— Не готов к чему?

Она посмотрела в его светло-карие глаза, которые становились зеленоватыми, когда он сердился.

— К тому, что между вами.

— Вы не можете знать, что между нами! — резко возразил он.

Софи смотрела ему в глаза, пока он не отвел их в сторону. Его щеки порозовели.

— Я точно знаю, что между вами.