Глава 1
КРЕЙЕО, УЭЛЬС, ВЕЛИКОБРИТАНИЯ
НАШИ ДНИ
Вечер выдался тоскливый и утомительный. Ночь вступала в свои права, тишина просто оглушала. Самое время для встречи с вампиром.
Я убрала выбившиеся пряди и собрала волосы в длинный хвост, не сводя глаз с мусорного пакета, который только что водрузила на самый верх переполненного контейнера на заднем дворе паба. Не будь на улице так темно, минута тишины и покоя меня бы порадовала. Но отсутствие света пугало.
– Франческа! – Зычный голос Хайдона с сильным уэльским акцентом подобно взрыву снаряда пробил окутавшую меня ледяную тишину.
Глубоко вздохнув, я вернулась в паб, заперла дверь и поспешила обратно в зал. Ноги гудели. Хорошо, что до закрытия оставалось совсем чуть-чуть. Рук не хватало – впрочем, как всегда. Жена Хайдона уехала в Кардифф за покупками и возвращаться не спешила, а мне, точно шестирукому Шиве, приходилось разносить невероятное количество кружек с пивом.
Как иногда хочется быть обычной девушкой, выполнять нехитрые обязанности в каком-нибудь милом, приличном офисе и не иметь никакого дела с местными пьянчужками. Но без документов рассчитывать на это не приходится: работа официанткой за наличные – сейчас потолок моих карьерных устремлений. А хозяев вроде Хайдона, готовых платить минимум, а выжимать из работника максимум, приходится только благодарить.
– П-повторим, д-девочка!
Мужчина средних лет призывно помахал пустой кружкой, и я вежливо улыбнулась в ответ. Я недавно работаю в этом баре, но уже запомнила, что он всегда уходит последним.
– Мистер Бродерик, мы закрываемся. Ваша супруга, наверное, заждалась дома, – сказала я, пытаясь отобрать у него кружку.
– Н-налей-ка еще одну… Супруга?! Ха! Я женился на потаскухе, а приличной она заделалась, когда окельцова… целькова… окольцевала меня! – с трудом выговорил он.
– Эй, Глин! Закругляйся! – крикнул из-за стойки Хайдон.
Я вопросительно посмотрела на хозяина и кивнула на засидевшегося клиента. Хайдон лишь пожал плечами. Тогда я подошла к мистеру Бродерику и обняла его.
– О-о-о! Я не против. От Элен мне такого не перепадает. И вообще ничего не п-п-перепадает…
Запустив руку в карман его пиджака, я нащупала прохладный гладкий металл. Стараясь не дышать, вытащила ключи от машины и переложила их себе в карман джинсов. Между прочим, у меня очень даже неплохие шансы обеспечить себе достойную жизнь воровством, но против совести не пойдешь… Поэтому приходится действовать старым добрым способом: честно работать.
Я вызвала мистеру Бродерику такси и незаметно подсунула ему на столик пачку орешков в карамели, не забыв включить их в счет: пусть хотя бы слегка закусит и протрезвеет.
Прошло двадцать минут. По моим расчетам таксист как раз должен был подъехать. Я махнула рукой Хайдону, но тот опять проигнорировал призыв о помощи. Он был ужасно занят: щелкал пультом в поисках спортивных новостей.
– Ладно, идем, – вздохнула я и помогла мистеру Бродерику подняться, продев его руку себе под локоть. Конечно, не с моим телосложением таскать взрослых упитанных дядек, но что делать?
– Хорошая д-девочка!
Мистер Бродерик легонько похлопал меня по голове – будто похвалил послушную собаку, которая принесла палочку.
Кое-как прислонив своего подопечного к кирпичной стене и поддерживая его одной рукой, другой я пыталась открыть дверь. Силы покидали меня: три минуты под мощным алкогольном выхлопом не прошли даром.
– Спасибо за комплимент, мистер Бродерик, – отозвалась я, стараясь не дышать.
Мы спустились на улицу и остановились на тротуаре. Стоять ровно мистер Бродерик не мог: его повело, и он увлек меня за собой на середину проезжей части. Я, как могла, старалась замедлить падение ста килограммов живого веса на асфальт, но не справилась с задачей.
Внезапно меня ослепили автомобильные фары, тишину взорвал визг шин на покрытой инеем дороге. Я, будто защищаясь, резко вскинула руку. Мир вокруг застыл. Моя рука медленно вытянулась вперед, ладонь раскрылась, заслоняя глаза от невыносимо яркого света. Ослепительно-желтые лучи между пальцами растеклись неоном. Резкие прямоугольные очертания бампера старой «Вольво» уступили место плавным линиям желто-зеленой машины такси: из ночного Крейео я перенеслась в вечерний Нью-Йорк.
Как в хрустальном шаре, передо мной разворачивался финал одной из моих жизней.
Вскинутая вверх рука. Удар желто-зеленого такси. Меня бросает на лобовое стекло, и по нему разбегаются миллионы трещинок, я скатываюсь по капоту на асфальт. Сбегаются перепуганные очевидцы, собираются зеваки. Сквозь толпу к моему неподвижному изуродованному телу пробивается юноша. На нем вязаный кардиган, узкие брюки, замшевые туфли – видимо, мы в середине пятидесятых. Юноша осматривает меня, берет за руку: она сжата в кулак, костяшки мертвенно белые. Вот он склоняет голову, шляпа отбрасывает тень на лицо… Последний вздох, моя рука разжимается и безжизненно падает.
Картинка то становилась четче, то теряла резкость, но наконец тяжелый запах паленой резины вернул меня к реальности. Водитель затормозил в десяти сантиметрах от нас с мистером Бродериком.
– Живы? – заорал он, выскакивая из машины.
Я окончательно пришла в себя. Водитель поднимал с земли пьяного мистера Бродерика, а тот почему-то смеялся.
– Все хорошо. Я в норме, – промямлила я.
– А этот норму перебрал, – нервно пошутил таксист, запихивая мистера Бродерика на заднее сиденье. – Вы точно в порядке?
На дрожащих ногах я добрела до тротуара, опустилась на бордюр и молча кивнула.
Таксист уехал. Прежде чем вернуться на работу, я еще некоторое время простояла, прислонившись к холодной каменной стене бара. Собравшись с мыслями, вошла внутрь и принялась за уборку. Я молча наводила порядок, стараясь прогнать внезапно всплывшую в памяти сцену с нью-йоркским такси – ни к чему мне такие истории.
Передача, которую смотрел Хайдон, закончилась, и он вспомнил о моем присутствии.
– Эй, Франческа, ты все столики убрала? – спросил он, перегнувшись через стойку. Он пристально смотрел на меня, покачивая стакан с остатками виски.
– Да. Что-нибудь еще или я свободна?
Я натянула свитер и посмотрела на свою синюю куртку, которую оставила на вешалке у входа.
– Свободна. Можешь идти. – Вдруг он уставился на мою грудь, поднял бровь и добавил: – Слушай, тебя дома кто-нибудь ждет или как? А то оставайся, пропустим по стаканчику?…
Выдавив вежливую улыбку и помотав головой, я потянулась за курткой. К сожалению, дома меня никто не ждал. Я была одна. Одна во всем мире. Я нигде подолгу не задерживалась, друзей не заводила, а если и умудрялась продержаться подольше на одном месте, то ни с кем все равно не сближалась. Несколько лет назад я доверилась новому знакомому и подпустила его к себе… И тот один-единственный раз – в этой жизни, по крайней мере, – навсегда отучил меня кому-либо доверять. «Друга» больше не было, а на теле у меня осталось вечное напоминание о наших отношениях: уродливый шрам вдоль всего позвоночника.
Эти воспоминания о горьком опыте, как всегда, пробудили в памяти еще один образ. Девушка-Тень. С ней была связана еще одна тайна моей жизни, и я до сих пор не знаю, хочу ли я ее разгадать. Тень необъяснимым образом появлялась в самые сложные, переломные моменты моей жизни, а я понятия не имела, кто она такая.
От раздумий меня отвлек раздраженный окрик Хайдона.
– Франческа!
– Нет-нет, я лучше пойду. До завтра.
На ходу застегивая утепленную куртку – зимой без такой вещи в Крейео на улицу лучше не высовываться, – я вышла из бара. Сунув руки в карманы, свернула на проселочную дорогу, которая вела к моему дому.
По обеим сторонам дороги непроглядной черной стеной высился густой лес. Голые ветви высоких деревьев переплетались, будто желая скрыть от посторонних глаз замок, обитатели которого погрузились в сон по воле злой колдуньи. Казалось, что деревьев время остановилось. Впрочем, как и для меня.
Вдыхая влажный воздух, пропитанный запахами леса, я быстро шагала по обочине. Мне нравились тихие места вроде этого: в глуши гораздо легче найти какое-нибудь заброшенное жилье, чем в крупных городах. Вот и здесь мне попался старый, давно покинутый хозяевами дом. Мне нравилось думать, что раньше тут жила счастливая семья, нравилось представлять, как родители греются у очага холодными ночами, а рядом играют дети, их звонкий смех разносится по комнатам. Я видела, как летом они носятся по лесу и шлепают босиком в ручье, а хрустальные брызги сверкают на солнце.
Теперь дом стоял пустой, с заколоченными окнами. Но мне достаточно и такой крыши над головой. Все равно приходится кочевать с места на место. Выглядела я всегда лет на семнадцать, не больше, хотя в паспорте, конечно, было написано, что мне двадцать один год. На самом же деле я гораздо старше. Почему, зачем, как это получилось – не знаю. По ночам мне снятся предыдущие жизни, да и днем порой иногда всплывают картины из прошлого – вот как сегодня. Моими поступками руководит странное чутье, определить природу которого я не в силах. Я не знаю, кто я и откуда пришла в этот мир – чужой и странный.
Положа руку на сердце, я могла сравнить себя со старой дорогой, по которой шла: мы обе не живем – мы просто существуем. Но дорога хотя бы ведет куда-то, к какой-то цели, а я понятия не имею, куда иду.
Мои сны были наполнены страшными, мрачными видениями, но был в них и свет – яркий и мощный. Он вел меня вперед, давал силы. Один человек – источник света – всегда оставался со мной. Его лицо было прекрасно. Его улыбка манила. Но существовал он только в моем воображении. Он никогда не выходил из моих снов и видений в реальность, но меня все равно неудержимо влекло к нему. Меня не покидала безумная уверенность, что именно он владеет ключом от моего ящика Пандоры, от всех моих секретов.
Я должна найти его. Его имя навсегда в моей памяти, оно отдается эхом вокруг, я различаю его в шелесте ветра, ласкающего мою кожу. Его зовут Гэбриел.
Вдруг я заметила, как мимо метнулась какая-то тень. Раздался жалобный вой. Зверь? Лисица? Больше всего похоже на лисицу, и кажется, ей больно.
Я замерла. Медленно повернулась к лесу и разглядела в темноте какой-то силуэт. Вой стал громче и жалобнее. Собравшись с духом, я осторожно приблизилась к опушке, вошла в лес и наконец приблизилась к стонущему. Он приподнял голову и встретился со мной взглядом. На фарфорово-белом лице ни кровинки, от него веяло ледяным холодом. Мой ровесник или чуть старше. Черные волосы всклокочены, но черты его лица были совершенны.
Он не человек – это я поняла сразу.
Беспомощно свернулся калачиком на земле. Мне бы повернуться и бежать, бежать со всех ног, но ведь ему больно, ему плохо. Удирать я не стала, но и подойти хотя бы еще на один шаг не решилась. А вдруг он учует мой страх?
– Чем тебе помочь? – спросила я. Он по-прежнему смотрел мне в глаза.
– Помоги мне убраться отсюда, они гонятся за мной, – ответил он тихим, дрожащим голосом и застонал. Далеко же он забрался – судя по акценту, выходец с восточного побережья.
Я кивнула, хотя понятия не имела, от кого он бежит и как оказался в таком жалком положении.
– Я не причиню тебе вреда, – добавил он, но поверить в это было трудно.
– Мой дом тут рядом. Дойдешь, если я помогу?
В ответ он фыркнул так, будто услышал самый глупый в мире вопрос. Я лихорадочно оглянулась, словно пытаясь найти решение, затем приказала:
– Жди здесь!
Хотя, правду сказать, никаких других вариантов у него и не было.
Бегом я понеслась к стоянке перед баром, чтобы найти машину. Вот то, что надо: как раз на выезде стоял фургончик мистера Бродерика, а ключи от него – по-прежнему у меня в кармане джинсов. Я напрямик бросилась к автомобилю, дернула водительскую дверь: открыта – мистер Бродерик даже не потрудился ее заблокировать. Запрыгнув на сиденье, я вставила ключ зажигания. Двигатель взревел, я выжала сцепление, включила передачу и вырулила со стоянки.
Добравшись до нужного места, я выскочила из машины и кинулась в лес, оставив дверцу нараспашку. Пока меня не было, мой новый знакомый умудрился подползти к дереву и неуклюже сесть, прислонившись к стволу. Я видела, что его силы на исходе.
– Ну, вперед, – шепнула я и, мгновенье поколебавшись, положила его руку себе на плечо, чтобы он смог встать. Он посмотрел мне в глаза, и в его взгляде я уловила отблеск желания. У меня по спине прошла дрожь, я инстинктивно отпрянула.
– З-зачем ты помогаешь мне? – Его зубы стучали от холода.
Я ответила не сразу – только когда мы почти добрались до машины:
– Каждому из нас бывает нужна помощь, независимо от того, кто мы такие.
Мне показалось, он задумался, не поняла ли я, что он – вампир. Откуда ему было знать, что мне уже доводилось встречаться с его собратьями? Один из них втерся ко мне в доверие, за что я и поплатилась, заработав безобразный шрам.
Наконец мы добрели до фургона. Я затолкала вампира на пассажирское сиденье и, с силой захлопнув дверь, поспешила сесть за руль. Со второго раза переключив передачу, тронулась.
– Имя у тебя есть? – поинтересовался он.
– Франческа. А у тебя?
Он хмыкнул.
– Есть. Меня зовут Джона.
– Чем тебе помочь? – спросила я, но он не ответил.
Мы уже подъезжали к моему жилищу. По лицу вампира я видела, что сил нападать у него нет, а значит, и выпить из меня всю кровь до капли он не сумеет. Но все равно я начинала жалеть, что привезла его сюда. Какую помощь я могу ему предложить?
Я остановила машину, двигатель на прощание рявкнул и смолк, я выключила фары. Перед нами высилась полуразвалившаяся громада, когда-то называвшаяся домом. Летом здесь, пожалуй, невероятно хорошо, но темной зимней ночью здание казалось хранилищем жутких мрачных тайн.
Нужно собраться с мыслями, проанализировать ситуацию. Не угодила ли я в западню? Как вампир, существо очень сильное, мог оказаться совершенно беспомощным? Но если он не притворяется, то я обязана ему помочь. Хотя бы попытаться.
– Так, давай выберемся из машины и зайдем внутрь.
– Мы же совсем рядом!
– Рядом с чем? – спросила я, беспокойно ерзая на сиденье, но снова не получила ответа. Да, не особо разговорчивый вампир попался. – И как далеко отсюда находится это «рядом»?
– Просто езжай вперед. – Судя по выражению лица, спорить с ним было бесполезно.
Без особой охоты я повернула ключ. Мотор загудел, но на панели по-прежнему горел красный огонек. Хмыкнув, я предприняла еще одну попытку двинуться с места.
– Ну? В чем дело? Езжай, я сказал! – закричал мой пассажир.
– Не могу. Бензин почти на нуле. – Сочувствия к нему у меня поубавилось. Что он о себе возомнил, в конце концов?
Из последних сил я дотащила его до входной двери, доволокла до гостиной и уложила на свой расстеленный спальник. Вампира бил озноб, лоб покрылся бисеринами пота. Выглядел он так, будто его пожирает невыносимый внутренний жар. Он, как мог, завернулся в спальник.
– Вернусь через минуту, – пообещала я.
Взяла на кухне несколько поленьев, прихватила из сумки спички и флакончик с жидкостью для розжига и развела в старом камине огонь. Я делала это каждый вечер, но впервые с тех пор, как поселилась здесь, пламя согревало не меня одну. Вот так странно и совершенно неожиданно слова «домашний очаг» обрели для меня смысл.
Огонь разгорелся, в комнате посветлело. Теперь в отблесках пламени я могла как следует рассмотреть Джону. Темные джинсы и шоколадного цвета джемпер с воротником на молнии изорваны. В вырезе футболки виднеются мощные ключицы – он явно очень силен. Шевелюра роскошная, хотя сейчас черные волосы сильно взлохмачены. На запястьях кровь. Изранены и сами руки, костяшки ободраны, а пальцы обуглились и почернели. Я невольно поморщилась.
– Что с тобой случилось? – спросила я, шевеля поленья в камине.
Джона безучастно посмотрел на меня и ответил вопросом:
– Ты знаешь, с кем имеешь дело?
– Да. Мне доводилось сталкиваться с твоими собратьями. Сейчас тебя легко распознать.
Он медленно прошелся по мне взглядом снизу вверх, остановившись на лице. Его зрачки впились в мои глаза. Джона размышлял над моими словами, в упор рассматривая меня. Я почувствовала себя неловко и, одернув куртку, уселась ровнее.
– Если бы ты сталкивалась с моими собратьями, мы бы с тобой тут не разговаривали…
– Да, наше знакомство сложно назвать удачным, но тем не менее я здесь. Давай сменим тему, – предложила я, и он не стал возражать.
– Телефон у тебя есть?
– Да, только денег на счету мало, но на несколько минут хватит. Кому ты собираешься звонить? – поинтересовалась я, извлекая из кармана старенькую «нокию».
– Я не один. Со мной друзья.
Джона кивком показал, чтобы я подала ему телефон.
Было видно, что даже самое простое движение руки стоит ему немалого труда. Он оказался совершенно беспомощным – невероятно для неуязвимого вампира. Но даже в таком жалком состоянии он вызывал у меня восхищение и желание любоваться им. Гладкая, нежная кожа на щеках – как хочется провести по ней рукой… Эта мысль заставила меня вздрогнуть. Да, у него безупречная кожа, да, черные глаза влажно поблескивают – настоящий красавчик. Но ведь он воплощает зло. А зло часто скрывается за прекрасной формой, ведь так ему легче пополнять свои ряды.
Джона напоминал статую, которую высек из камня, а потом чудесным образом оживил искусный мастер. Вот почему род вампиров никогда не иссякнет. Все они наделены внешностью, перед которой невозможно устоять, которая мгновенно располагает к себе. Вот только у меня уже есть опыт неосмотрительной дружбы с одним вампиром, и я в курсе, что прячется за прекрасным обликом. Я разозлилась на себя: да, Джона – красавец, но неотразимая красота – всего лишь маска, скрывающая личину убийцы.
Джона набрал номер, что-то быстро протараторил – я почти не успела уловить суть разговора – и нажал на кнопку отбоя.
– Мои друзья в пути. Скоро будут здесь.
– А эти друзья – они такие же, как ты?
– Да… Почти все. – И, помолчав, неохотно добавил: – Спасибо за помощь.
Я ответила ему саркастическим взглядом, означавшим «всегда пожалуйста». Странно, что он вообще снизошел до благодарности. Дрожь пробирала от того, как он смотрел на меня, так что от дальнейших расспросов лучше было воздержаться.
Я встала и принялась нервно шагать по комнате. Слушая, как тяжело Джона дышит, я снова оттаяла. Ну и пусть он высокомерен… Я ведь даже бешеного питбуля пожалею, если ему будет плохо.
Я взяла бутылку с водой, предложила Джоне, но он только фыркнул. Ну да, забыла. Тогда я наклонилась, чтобы поправить сползший с его плеча спальник.
Внезапно вампир схватил меня за запястье, дернувшись от боли – искалеченные руки причиняли ему страдания. Я поймала его взгляд. Из крепкой хватки нельзя было вырваться. Повернувшись в мою сторону, Джона притянул меня к себе. Сердце гулко забилось. Я оцепенела от ужаса.
Черт! Зачем я с ним связалась?
Его рот почти касался моей шеи, дыхание согревало кожу – и у меня внутри все перевернулось, страх исчез. Вампир медленно провел нижней губой по мочке моего уха – в теле всколыхнулась сладкая волна. Он прошептал:
– Правда, спасибо…
Джона произнес эти слова так нежно и искренне, что сердце у меня затрепетало.
Он отпустил мою руку, но я не отстранилась: посмотрела ему прямо в глаза. Его взгляд поглощал меня, и я уступила. После долгих минут, полных смущения и восторга одновременно, я нашла в себе силы разорвать связь и отойти. К чему мне тратить себя на Джону – вампира! – когда в моих мыслях живет Гэбриел? Да, иногда он кажется всего лишь призраком, но все же…
Я ушла в кухню за дровами. Хорошо, что утром, перед уходом на работу, я набрала в лесу хвороста.
Усевшись на пол, я обдумывала ситуацию. Не помочь я не могу. О себе мне известно мало, но в одном я уверена: во мне есть доброта. Кто знает, вдруг в обмен на поддержку этот вампир поделится со мной секретами своего племени или даст подсказку, кто я на самом деле и к какому миру принадлежу? Игра опасна, но она стоит свеч. Я вернулась в гостиную, подкинула несколько веток в камин. Мы сидели молча. Время тянулось невыносимо медленно. Наконец Джона нарушил тишину.
– Здесь ты и живешь? – спросил он, удивленно вскинув брови и обводя взглядом голые стены.
– Сейчас – да.
– Но ведь ты не здесь родилась. Это не твой настоящий дом.
– Мой дом там, где я живу. Я не привязываюсь к местам. Время идет, меняются люди, меняются пейзажи за окном. Только я не меняюсь. – Захотелось слегка подразнить его, проверить реакцию.
Джона повернул голову вправо, чтобы получше меня рассмотреть.
– Глаза… Твои глаза старше твоей улыбки, но ты не такая, как я. Хотя и человеком я тебя не назову.
– С чего ты решил, что я не человек? – спросила я чуть громче и напряженнее, чем ожидала от себя. Его слова задели меня: никогда не считала себя «не человеком».
– Из-за запаха. Там, в лесу, я не почуял, что ты приближаешься. Увидел, только когда ты оказалась прямо передо мной.
Я задумалась. Всегда относила себя к людям, хотя и умереть от того, от чего умирают обычные люди, не могла.
– И что? Не забывай о своем состоянии. У тебя притупилось восприятие, вот и все, – парировала я, не желая раньше времени открывать козыри.
– Кто ты? – Джона пропустил мою реплику мимо ушей.
Сдаваться так быстро я была не намерена.
– Вопрос на миллион. Кстати, не припомню, чтобы я тебе улыбалась.
Вампир засмеялся, и я, покраснев от смущения, расплылась-таки в улыбке.
– Вот видишь, я тебе симпатичен, как ни крути.
Он вздрогнул и вытянулся на полу, пытаясь справиться с приступом резкой боли.
Немного подумав, я решилась на следующий шаг:
– Можешь звать меня Чесси.
Вампир вопросительно приподнял бровь.
– Друзья называли меня Чесси.
– В прошедшем времени?
– Мы с ними не виделись некоторое время. Если хочешь, считай это имя моим.
Губы Джоны изогнулись в намеке на улыбку.
– Весьма польщен доверием.
Понадеявшись, что мы встали на тропу мира, я решила продолжить расспросы:
– Ты не ответил: чем я могу помочь? Ты ведь страдаешь, я вижу.
Вампир посмотрел сквозь меня и наконец процедил сквозь стиснутые зубы:
– Друзья позаботятся обо мне.
– Кто они? Что с тобой произошло?
Джона явно раздумывал, отвечать или нет, но все же снизошел, хотя и без явного желания:
– Мы вместе путешествуем. Сюда прибыли, чтобы спасти… спасти вампира – такого, как я. – Он помолчал. – Кое-что пошло не по плану, и клан Чистокровных взял меня в плен. – Джона зарычал, обнажив клыки. Оторопев от этого зрелища, я не сразу отреагировала.
– Клан Чистокровных? Ничего не понимаю…
– Чистокровные – первые вампиры, появившиеся на Земле. Раньше я был человеком. Но меня укусили, обратили, превратили в вампира – выбирай, что тебе больше по душе. И я стал вампиром второго поколения, или обращенным вампиром. Такие, как я, служат Чистокровному, который обратил их, принадлежат его клану, входят в его армию.
Джона пытался унять бившую его дрожь.
– Но если ты служишь одному из Чистокровных, как оказался на свободе?
– Вампиры – воплощение зла. В момент обращения наша душа погружается во Мрак. Мы утрачиваем собственную волю. Но иногда – редко – мы способны увидеть свет: ровно столько света, чтобы вспомнить, кем были раньше. Мои друзья – такие же вампиры, которым, как и мне, удалось освободиться от власти Чистокровного Повелителя. Нам помогли… Больше мы не хотим быть рабами.
– Но ты ведь остался вампиром.
– Да. И мне по-прежнему нужно пить кровь, чтобы выжить. Всем нам. Но мы тщательно выбираем жертву. – Джона помолчал. – Я не хочу убивать людей, но иного выбора у меня нет.
Последние слова удивили меня. Да, я испытывала к нему сострадание, но изображать доброго Боженьку, который прощает смертные грехи, не собиралась.
– И что они сделали, когда поймали тебя? – задала я следующий вопрос.
– Гуальтьеро того клана не стал меня пить. Его зовут Элихио. Он не имел права прикончить меня. – Джона увидел, что я не понимаю, и пояснил: – Гуальтьеро означает «хозяин», «повелитель». Глава клана. Элихио – его имя. – Он сделал глубокий болезненный вдох. – Они заперли меня без… – вампир подбирал подходящее слово, – …без пищи.
Меня передернуло, но он будто не заметил.
– Вампир невыносимо страдает, если не может питаться. Не знаю, сколько времени меня продержали в темноте, закованным в серебряные наручники. – Он кивнул на свои запястья. – Мне удалось сбежать, но если Чистокровные найдут меня прежде друзей, сил для сражения у меня не хватит.
– Значит, Чистокровные все-таки собирались тебя убить?
– Нет. Они ждали моего Гуальтьеро, он сам хотел разделаться со мной.
– Это тебе Элихио сказал?
– Нет. С моим Гуальтьеро, его зовут Эмери, мы связаны до сих пор. После того, как я ушел из клана, наша связь ослабла, но я все еще чувствую его.
Я с трудом понимала его – речь шла о мире, о котором я ничего не знала.
– Элихио уже знает, что я сбежал. Скоро он и вампиры его клана найдут меня.
Последняя фраза встревожила меня. Они явятся сюда? В мой дом? Я представила, что на мое жилище нападают вампиры, и земля ушла у меня из-под ног. Нахлынула паника. Я подскочила к окну: доски на месте. Хотя какой от них толк? В ужасе я повернулась к Джоне.
– Это они. Они близко… – прорычал он. В глазах появился дикий блеск.
Волосы зашевелились у меня на голове.
– Что же нам делать? Где твои друзья? – зачастила я, проверяя, крепко ли заколочены окна.
– Они обязательно придут, но могут опоздать. Ты должна бежать. Садись в машину и мчи прочь, пока хватит бензина. А затем бросай машину и беги. Беги и никогда сюда не возвращайся, – приказал он.
Джона пытался спасти меня!
– Я не могу уйти. Они же тебя убьют. Не хочу, чтобы ты так умер! – Что-то в Джоне притягивало меня. Он хотел уберечь меня от верной гибели – почти невозможное желание для такого существа, как он. Не могу же я допустить, чтобы его уничтожили! И не допущу.
– Я и так почти умер, – хихикнул он.
– Ты не ответил, как друзья будут спасать тебя, – не сдавалась я.
Джона удивленно посмотрел на меня.
– Приведут кого-нибудь, чтобы я его выпил, – равнодушно ответил он.
Я раздумывала всего пару секунд. Если он отопьет ровно столько, чтобы восстановить силы, – он отобьется, и мы сбежим. Сбежим вместе, хотелось верить. Иначе его ждет мучительная смерть. Меня они тоже уничтожат – почти наверняка.
– Пей из меня.
Настал мой черед отдавать приказы. В сумке я нашла складной нож, быстро закатала рукав куртки и дрожащей рукой приложила лезвие к запястью.
– Нет! Я не смогу… – тихо произнес он.
– Не важно! – перебила я. Даже если он не сумеет вовремя остановиться и выпьет меня до последней капли, мое существование все равно не закончится – эта мысль снизошла как озарение. Главное – сохранять спокойствие.
Для меня смерть – не то же самое, что для любого человека. Для меня она гораздо страшнее. Нет, меня не пугало, что будет после того, как жизнь покинет тело, ведь я знала, что снова проснусь. Ужас в меня вселял именно момент пробуждения.
Поэтому так хотелось верить, что Джона сумеет совладать с жаждой и прервется прежде, чем смерть сожмет у меня на горле костлявые пальцы.
Я уселась, крепко зажав бока вампира бедрами, и полоснула по руке чуть ниже запястья. Сразу же выступила кровь.
– Нет! – простонал он. Снаружи донеслось пронзительное верещание.
– Пей!
Джона остервенело замотал головой. По свирепому выражению его лица я поняла, что будь у него силы, он бы отшвырнул меня на другой конец комнаты.
Тогда я поднесла запястье к лицу вампира, сдавила края надреза, чтобы потекла кровь, и мазнула по его губам.
Как же яростно Джона боролся с собой! К счастью, чувство голода возобладало довольно быстро. Он попробовал мою кровь. В тот же миг его губы сомкнулись вокруг разреза и острые клыки пронзили кожу, причинив мне боль.
Медленно, будто дегустируя дорогое вино, Джона обвел языком края рассеченной плоти, вдохнул аромат. Меня захлестнули непривычные ощущения. Я стала искрой, от которой должно было заняться пламя. Мы смотрели друг другу в глаза. Цвет его зрачков изменился: теперь в них плясали красные языки огня.
Происходящее пьянило меня.
Джона прикрыл веки. Он глотал жадно, быстро, не сдерживаясь. В момент, когда мы потеряли зрительный контакт, я осознала, что служу пищей для вампира.
Через каких-то две минуты на меня навалилась невыносимая слабость. А Джона, судя по всему, не собирался останавливаться – и не мог этого сделать.
– Хватит, Джона, – попросила я, теряя сознание.
Силы покидали меня, ног я не чувствовала.
