Я резко села.

Встревоженный Гэбриел был рядом. Оказалось, что он уже успел отнести меня в постель.

– Все в порядке, я с тобой. – Его слова донеслись до меня, унося тревогу.

Гэбриел смотрел, как затягивается рассеченная кожа у меня на лбу, а я вытирала со щеки кровь. Он по-прежнему был весь в кровавых пятнах. Стараясь дышать не слишком часто, я уговаривала себя: нужно вернуться в реальность. Сердце колотилось, руки дрожали.

– Прости, не выношу вида крови… – Я предприняла робкую попытку объясниться.

Гэбриел оглядел на себя, сдернул рубашку, обнажив мускулистый торс, и отшвырнул ее в сторону. Я прямо-таки почувствовала, как глаза у меня начинают подозрительно блестеть, в щеки заливаются румянцем. Он, наверное, списал такую реакцию на смущение и соскочил с кровати. А я безотчетно потянулась и схватила его за руку: не хочу, чтобы он уходил. Просить не пришлось: Гэбриел снова уселся возле меня.

– Не понимаю, что произошло. Прости…

– Все нормально, – перебила я.

– Если бы я увидел, как все случилось тогда, я бы смог изменить ход событий, но ты перестала вспоминать. Мрак затопил все вокруг, – растерянно объяснял он.

Исходившее от Гэбриела сияние тускнело, словно солнце на закате, на его напряженное лицо легла тень. Я-то знала, что связь он потерял в тот момент, когда я перестала смотреть со стороны и неосторожно вошла в свое истязаемое тело.

– Разве такое возможно? – спросила я.

– Я не из этого мира, но некоторые мои способности – Дары – в этом измерении проявляются очень сильно. Возвращаясь на Землю, я отказался от своих способностей – хотел стать смертным.

Его признание поразило меня до глубины души.

– Ты хотел умереть? Зачем? – с трудом прошептала я, к горлу подступил комок.

– Сложно объяснить. Я был бы рад смерти, как ты ее называешь. Но мне не позволили, потому что это противоречило каким-то их интересам. А потом появилась ты: просто оказалась в моих объятиях. И как же я счастлив, что меня не лишили бессмертия. Мне даже не важно, чем они руководствовались.

Гэбриел слишком часто говорил загадками.

– Кто такие «они»? Кто не позволил тебе стать смертным?

– Архангелы. Лишь в их власти определять, имеет ли ангел право пасть. Хотя сейчас, особенно сейчас, мало кто из нас выбирает подобную участь…

Гэбриел беспокойно двинулся: разговор ему был ему не по душе.

– Ты ангел исцеления, да? – спросила я. И без того мало разбираясь в сверхъестественном, сейчас я была не способна мыслить трезво.

– Нет, Лайла. Я был ангелом Смерти.

Все вопросы, которые я собиралась задать, рассыпались сами собой.

Гэбриел растерянно улыбнулся, на его щеках появились обаятельные ямочки.

– Не переживай, я давным-давно «ушел в самоволку», – пошутил он, чтобы разбавить напряжение. Исцелять умеет абсолютно любой ангел, независимо от предназначения. Побочный эффект, так сказать.

Я кивнула.

Светлые кудри падали ему на лоб, и я мечтала только об одном: протянуть руку и прикоснуться к нему.

– Итак, способность исцелять – один из твоих Даров. А другие есть?

– Да, они есть у всех ангелов, пребывающих на Земле, – ответил Гэбриел, не вдаваясь в подробности.

Он придвинулся ко мне, и я ощутила тепло его тела.

– Я бы сумел все исправить, но ты слишком быстро оборвала воспоминания. Не знаю, что случилось. Мы вместе смотрели в прошлое. Я ощущал твое смущение, страх, беспомощность. – Его глаза расширились. Гэбриел завел мускулистую руку мне за спину и положил ладонь на шрам. Не сразу решившись, он спросил:

– Ты почувствовала, когда это произошло?

Я вздрогнула от его слов, а он снова притянул меня к себе, обнял за талию, успокаивая. Что ж, я уже стала привыкать к такому утешению и прижалась к Гэбриелу, наслаждаясь теплом его тела.

– Нет, – соврала я, чтобы не ранить его.

Складки на лбу Гэбриела немного разгладились, он явно испытывал облегчение. Я тогда потеряла связь с ним. Он перестал улавливать сигналы от меня. Нужно было впустить его, а я бессознательно отгородилась от него, чтобы не разделять с ним тот мучительный опыт. Или связь разорвалась сама собой, как только я очутилась в своем теле? Не знаю. Как вообще у меня получилось вернуться в прошлое? Физически пережить то, что уже было? Раз я оказалась там, в минувшем, то могло ли у меня хватить сил, чтобы все сделать по-другому, изменить ход событий? Или я была обречена еще раз пережить страшный опыт и потому угодила в кошмарную ловушку?

– Я оставался с тобой в комнате… Шрам начал раскрываться и… – Гэбриел умолк.

– Знаю.

Я нащупала ссадину на лбу: рассеченная кожа успела затянуться.

– Но как? Как то, что случилось в прошлом, может полностью повториться здесь и сейчас? Не понимаю…

Причина была в нас обоих. Но Гэбриел не заметил, что в момент, когда связь разорвалась, я из наблюдателя превратилась в участника событий, из вереницы которых не могла вырваться. Он даже не подозревает об этом, иначе знал бы, что я снова чувствовала каждый дюйм того железного крюка.

Между нами повисло молчание.

– Ты была совсем одна, а он терзал тебя…

Щеки Гэбриела вспыхнули ярким румянцем и тут же побледнели, на лицо легла печаль.

– Я больше не одна, – сказала я тихо.

Глядя на меня сверху вниз, Гэбриел провел тыльной стороной ладони по моей щеке и наклонился – так близко, что я кожей ощутила его дыхание.

– Джона снаружи, – сообщил он, слишком рано разрушив волшебство момента.

Вампир, даже не потрудившись постучать, распахнул двери. Он ворвался в комнату, но, увидев меня рядом с полураздетым Гэбриелом, встал как вкопанный.

Ангел выжидающе посмотрел на него.

– Я учуял кровь, – заявил Джона.

Гэбриел поднялся и, не обращая на вампира внимания, обратился ко мне:

– Мне пора, Чесси.

Мое имя он произнес с нажимом, будто напоминал, что нельзя раскрывать тайну, что никто в доме не должен знать о моих сверхспособностях. Я была с ним согласна. Еще не время снимать маску. Пока я останусь Чесси.

Гэбриел буквально вытолкал Джону из комнаты. Интересно, с какой стати гордый и самовлюбленный вампир, поначалу относившийся ко мне как к пустому месту, вдруг забеспокоился о моей персоне? В голову упорно лезла мысль, что ему уж слишком хочется снова угоститься моей кровью.

Как только за Гэбриелом захлопнулась дверь, шрам тут же напомнил о том, как надо мной надругались. Нахлынуло омерзение. Я чувствовала, что мне необходимо смыть с себя пережитую боль и страх. Выхватив из шкафа шелковую пижаму и халат, я побежала в ванную и пустила горячую, едва не обжигающую струю.

Раздевшись, я медленно погрузилась в прозрачную воду. Я терла и терла себя куском розмаринового мыла, пока не заболели сжимавшие его пальцы, пока не показалось, что сошел слой кожи. Вытянув перед собой распаренные руки, я с удивлением заметила, что под ногтями осталась грязь – земля, забившаяся туда, когда Фредерик меня истязал.

Набрав в легкие воздуха, я опустилась под воду с головой. Открыла глаза и выдохнула через нос: мелкие пузырьки завертелись, устремляясь к поверхности. Я решила вызвать в памяти облик Фредерика – очень осторожно, чтобы контролировать ситуацию и не дать воспоминанию затянуть меня.

Но вместо вампира я увидела пламя пожара – следующая картинка, запечатлевшаяся в памяти после того, как два горящих зрачка ослепили меня. Между черных стволов деревьев живым факелом пылал Фредерик. Я чувствовала запах. Нет, я не видела, как все случилось, но это было ни к чему: я и так знала, что горящая фигура – Фредерик. А прикончила его она – Тень. Кто же еще? А если учесть, как исказилось лицо вампира при ее появлении… Он ощутил ее силу. Кто она? Не знаю. Ее лицо всегда скрывает густая тень. Зачем она спасла меня? Почему появляется в самые сложные моменты моей жизни? Следит ли она за мной? Или это странное, но случайное совпадение? И еще: она ведь вылечила меня. Еще до того, как пожар унялся и на земле остался лишь пепел, страшная рана у меня на позвоночнике затянулась. С необъяснимым удовлетворением я смотрела на красноватые отблески, освещавшие лес, пока Фредерик горел. Я не умерла. Каким-то образом она очень быстро помогла мне восстановиться.

Стремительно вынырнув, я судорожно вдохнула и резко откинула мокрые волосы за спину. Нужно подумать о чем-нибудь хорошем. О Гэбриеле. Он был так близко. Поцеловал бы он меня, если бы Джона не заявился? Сложно понять, что он испытывает ко мне. Остается ждать, пока он откроется мне, – надеюсь, что недолго.

Навалилась усталость, и я решила наконец вздремнуть. Утро выдалось длинным и насыщенным, а впереди еще целый день.

Вытерев влажную кожу пушистым полотенцем, я надела нежно-розовую пижаму и направилась в комнату, оставляя на ковре мокрые следы. В ногах кровати стоял поднос с дымящейся чашкой чая, сэндвичем с сыром, пирожными и фруктами. Интересно, кто его принес? Наверное, Гэбриел балует меня. Чай наполнил тело приятным теплом, и я принялась за фрукты. Положила в рот ягоду винограда и зажмурилась от удовольствия, наслаждаясь его сладостью и спелостью.

Есть хотелось так, что я, наплевав на манеры, набила полный рот. С жадностью надкусила нектарин, и сок брызнул во все стороны, залив подбородок. Утерев рот тыльной стороной ладони, я увидела на ней густую темно-красную жидкость. Я в ужасе выплюнула кусок нектарина на тарелку, но тот был совершенно нормального цвета.

Зажав в кулаке недоеденный фрукт я, чуть не свалившись с кровати, бросилась в ванную. Прошлась рукавом по запотевшему зеркалу и в ужасе отпрянула. Рот, зубы были в той же густой багряной жидкости. Что это? Откуда? И я вспомнила: точно так же было, когда горел Фредерик. Постаравшись успокоиться, я снова вернулась к моменту пожара, но теперь внимательно смотрела на руки. Тем вечером пылающие языки пламени и запах гари ввели меня в такое состояние, что я совершенно забыла о себе: только обратила внимание, что на спине образовался огромный уродливый шрам. Я должна была увидеть свои руки, вернуться в собственное тело, но понятия не имела, как управлять процессом.

Стараясь не думать ни о чем постороннем, я позволила образам той ночи всплыть в моей памяти и попыталась сосредоточиться на некоторых из них. Мне удалось увидеть себя в лесу, на фоне языков огня, а когда я начала вглядываться в детали, языки пламени приблизились и коснулись моего сознания, обдав тело жаром. Поддаваясь порыву, я позволила им коснуться меня…

… и снова перенеслась в прошлое, в собственном теле.

Происходящее было абсолютно реальным. Яркий огонь ослеплял, заставляя щуриться, едкая химическая гарь забивала легкие, вызывая удушающий кашель. Но страха и оцепенения, как в первый раз, не возникло. Не тратя понапрасну время, я поднесла руки к глазам. Никаких сомнений: кожа блестит от рубиново-красной жидкости. Тогда я вытерла пальцы о джинсы и провела по губам и деснам, обнаружив ту же субстанцию. Следом во рту появился вкус: сладкий, тягучий, с металлическим оттенком. И я с ужасом поняла, что это кровь – чужая кровь.

Перепугавшись, я приказала себе вернуться назад, в ванную, в настоящее. У меня получилось: я стояла в ванной на том же месте, в той же позе. Открыв кран, я принялась ожесточенно полоскать рот до тех пор, пока не убедилась, что сплевываю абсолютно прозрачную воду, без малейшей примеси крови. Подняла голову, посмотрев на себя в зеркало, и отшатнулась: на долю секунды мои глаза, отразившиеся в его гладкой поверхности, сверкнули красным. Шатаясь, я направилась к кровати. Нужно хоть немного успокоиться.

Недоеденный нектарин, который я, оказывается, все это время держала в руке, с глухим стуком упал на поднос. Все остальные фрукты, которых я успела надкусить, были перемазаны красным. Подавив тошноту, я отправила их в мусорную корзину.

Что со мной происходит? Неужели близкий контакт с этими жуткими существами пробудил необъяснимые уродства, скрывавшиеся во мне?