Мне показалось, что я поспала всего пару часов. Но когда, одевшись, я спустившись в гостиную, с удивлением узнала от Гэбриела, что прошло уже два дня. Он налил мне чаю, и мы уселись на диван, обитый тканью шоколадного оттенка.

– Тебе очень к лицу это платье, – заметил он.

Списав его слова на обычную вежливость, я не удержалась от гримасы и язвительного ответа:

– Брук снабдила меня шелковыми нарядами исключительно розового и сиреневого цвета.

Непросто было побороть неловкость и чувствовать себя раскованно в коротком платьице с тонкими лямочками. Спасали только узкие черные джинсы, которые Брук пожертвовала мне еще раньше: они не пострадали во время погони, и теперь я надела их вместе с тем, что считалось платьем.

Гэбриел улыбнулся.

– Ну, Брук совсем девочка. Она обожает гоняться за модными новинками.

– По сравнению с ней я немного старомодна…

Мы шутили о платье, вернее, о его отсутствии, а я рассматривала Гэбриела. Светлые кудри заправлены за уши, несколько прядей упали на лоб, огромные глаза смотрят настороженно. Сложно не реагировать на совершенную красоту, но дело было не только в физической красоте: меня неудержимо влекло к нему, потому что я чувствовала связь между нами. Все, что мне было нужно, – просто находиться рядом. Гэбриел постоянно щелкал пальцами, будто хотел приступить к какому-то серьезному разговору, но понемногу его взгляд смягчился, лицо разгладилось: он наслаждался нашей непринужденной болтовней, а дела могли подождать.

– Пора возвращаться к нормальной жизни, – сказал он.

Видимо, серьезного разговора не избежать.

– Минувшая неделя выдалась, мягко говоря, напряженной. Тебе пришлось через многое пройти. А я хочу, чтобы ты была спокойна и счастлива.

Я кивнула. Размеренная жизнь мне не повредит, но для начала я хочу получить ответы на некоторые вопросы.

Прежде чем я успела открыть рот, Гэбриел уже произнес:

– Уверен, у тебя много вопросов, и я постараюсь ответить на них, только наберись терпения. Всему свое время, Чесси.

Раз он назвал меня так, значит, мы в доме не одни.

Быстро окинув гостиную взглядом, я остановилась на двери. Гэбриел кивнул. Значит, продолжаем непринужденную беседу.

– Я тут кое-что для тебя приготовил, – с довольной улыбкой сообщил он и взял с кофейного столика пакет. – Во-первых, «Блэкберрри». Номер на коробке. Я уже дал его остальным, а их номера уже забиты в твой телефон.

Я сделала большие глаза. Такого дорогого телефона у меня никогда не было – по крайней мере, воспоминаний об этом не сохранилось.

– Вот это да! Спасибо! – поблагодарила я с искренней улыбкой.

Тогда Гэбриел выудил из кармана золотистую, переливающуюся на свету кредитку.

– Я открыл для тебя доступ к моему счету. Тебе ведь нужны платья, туфли и куча всего другого, без чего, по мнению Брук, приличная девушка не проживет. – В глазах Гэбриела плясали озорные искры. – Она обещала поводить тебя по магазинам. Я в этом деле ничего не понимаю, а она – шопоголик со стажем.

– Нет-нет, я не возьму! – Никто и никогда за меня не платил, и исключений быть не могло. Я попыталась вернуть карту Гэбриелу, но он остановил меня движением руки.

– Пожалуйста, возьми. Считай это моим подарком, благодарностью за спасение Джоны. – Гэбриел говорил убедительно, но я помотала головой.

Тогда он нагнулся и прошептал мне на ухо:

– Позволь мне думать, что я сделал для тебя хотя бы малость. Пусть это будет ничтожной толикой того, что я тебе задолжал.

Снова загадки, снова недоговоренность. Я выжидающе смотрела на Гэбриела, но он, судя по всему, не собирался сдаваться. Ладно.

– Хорошо, но я все верну, когда найду работу, – заявила я, помахивая перед ним картой.

– Работу? – удивленно переспросил он. – Вообще-то, когда я говорил о возвращении к нормальной жизни, я предполагал, что тебе придется скрываться.

– Но я же не могу просиживать здесь дни напролет! Мне нужно чем-то заниматься!

Гэбриел не спеша закатал рукава роскошного василькового свитера, точно намекал: шутки в сторону. Эта его привычка к дорогой одежде заставляла меня чувствовать себя никчемной, но вряд ли ситуация сильно изменится, если я стану наряжаться в дизайнерские шмотки.

Совершенно серьезным тоном Гэбриел продолжал:

– Нет, работать не нужно. Ты не обязана сидеть дома, но выходить можешь только с кем-то из нас. Наша задача – держать тебя под защитой. В одиночку ты очень уязвима. Я пытаюсь прояснить кое-какие детали, а пока для тебя будет лучше оставаться здесь. Если тебе захочется прогуляться, можешь это сделать только в сопровождении кого-то из нашей компании.

Я уже приготовилась спорить и настаивать, что я не в тюрьме и могу сама за себя постоять, как Гэбриел сказал:

– Надеюсь, ты не будешь возражать, если этим кем-то чаще всего… почти всегда буду я. – И скромно улыбнулся. Одного взгляда на соблазнительные ямочки на щеках мне хватило, чтобы моментально отказаться от сопротивления и согласиться на все. Я тоже расплылась в улыбке. – Но за покупками ты оправишься с Брук…

Не успел он договорить, как девушка вошла в комнату, словно ждала сигнала за дверью.

– Ну ты даешь! Эти джинсы с платьем совершенно не смотрятся! – с порога возмутилась она, вытаращив глаза и не скрывая раздражения.

Я хмуро посмотрела на Гэбриела и не удержалась от ехидного замечания:

– Почему мне кажется, что я об этом пожалею?

– О чем пожалеешь? – спросила юная вампирша. – Вставай, мы едем в город.

Брук нетерпеливо потянула меня за руку. Я от неожиданности рванулась, но быстро пришла в себя. Если я собираюсь жить в этом доме, то придется привыкать к соседству с вампирами. Так или иначе придется научиться доверять им. Повернувшись к Гэбриелу, я взяла со столика блестящий новенький телефон.

– Только не в город, – недовольно сказал он.

– Почему? А как же Оксфорд-стрит?

– Пределы графства покидать нельзя. Поезжайте в Виндзор – там полно магазинов. Вам вполне хватит.

Гэбриел явно был здесь главным: все вампиры беспрекословно ему подчинялись.

Брук фыркнула и скорчила недовольную мину. Невероятно для вампира, но она казалась гораздо младше, чем выглядела. Я считала, чем дольше вампир живет, тем выдержаннее и мудрее становится.

– Так нечестно! Охотятся на нее, а страдать должна я! Я вообще не хочу с ней ехать!

– На меня охотятся?

Этот факт задел меня гораздо больше, чем откровенные нападки Брукс.

Поднявшись с дивана, Гэбриел направился к нам.

– Нет, Чесси, никто на тебя не охотится, – спокойно ответил он, и мне сразу полегчало.

– Охотятся! Я слышала твой разговор с Джоной, – настаивала малолетняя паршивка, явно гордясь своим умением подслушивать. – Ты сказал, что Элихио с кланом по-прежнему ищут ее.

Я смотрела на Гэбриела, ожидая правдивого ответа.

– Чесси, в нашей с Джоной личной беседе, – сказал он, сделав ударение на слове «личной» и глянув при этом на Брук, – шла речь о том, что они, возможно, еще не успокоились и продолжают искать тебя. Вот и все. Никакой новой информации: только то, что мы и раньше знали.

Я взбесилась. Гэбриел явно что-то скрывает. Раздраженно постукивая по полу ногой, я спросила:

– И что?

– И ничего.

Если и вправду таить нечего, почему он закрыл от меня свои мысли? Не люблю, когда меня держат в неведении.

– Брук, выводи машину из гаража. Чесси присоединится к тебе через минуту.

Мелькнула ослепительно-рыжая шевелюра – и, громко хлопнув дверью, Брук вышла.

– Ну и? – Я требовала объяснений.

– Волноваться не о чем, просто после нашего возвращения Майкл чувствует присутствие Элихио несколько сильнее обычного. У него связь с Гуальтьеро крепче, чем у остальных.

– Не понимаю. Получается, все, что знает Майкл, известно и Элихио?

– Вовсе нет. Элихио обратил Майкла, отравил его ядом, который навечно останется в его крови, поэтому они всегда будут чувствовать друг друга – в определенной степени. Связь устанавливается, только когда у одного из них что-то меняется, – объяснял Гэбриел, пытаясь успокоить меня. – Майкл чувствует, если с Элихио что-то происходит, если тот испытывает сильные эмоции, но причину определить не может.

Я вздохнула с облегчением. Могло быть и хуже. В конце концов, когда я увидела вампиров с Гуальтьеро у сожженного дома в Крейео, сразу поняла, что они будут меня искать.

– Но осторожность не помешает. Ты очень ценный объект, – с улыбкой добавил Гэбриел.

– Убедил, – согласилась я и подпрыгнула от нетерпеливого автомобильного гудка. – Лучше пойду, она меня ждет.

Я взялась за тяжелую дверную ручку и без особой охоты открыла дверь.

«Держись рядом с Брук и будь осторожна», – прозвучали в голове слова Гэбриела. Показав вместо ответа поднятый вверх большой палец, я вышла в коридор и вскоре оказалась на улице.

За рулем новехонького «Мини-Купера» – само собой, розового – нетерпеливо постукивая ногой по педали газа, ждала Брук. Не успела я сесть рядом, как автомобиль сорвался с места.

– Надень, замерзнешь! – приказала она, бросив мне куртку с заднего сиденья, когда мы выезжали за ворота дома.

Я спрятала под курткой свой нелепый наряд и, пытаясь завязать разговор, спросила:

– Ну что, в Виндзор? За покупками?

– Вот еще! На Оксфорд-стрит. Это в Лондоне, ты же в курсе?

Ого! Гэбриел вряд ли обрадуется. Ладно, не буду ее злить.

– И не вздумай проболтаться! – добавила Брук.

Она вела машину с изрядным превышением скорости, будто участвовала в гонках. Чем больше мы приближались к Лондону, тем сильнее была заметна разница с Хеджерли. За окном мелькали бесчисленные строительные площадки, на которых кипела работа. Брук врубила музыку на полную: когда зазвучал припев, я поняла, что эту же рок-группу слушал в машине Джона, когда вез нас с Гэбриелом.

Убавив громкость, я спросила:

– Как Джона? Я не видела его утром.

Брук заметно напряглась, но все-таки ответила:

– Джона отлично. После возвращения он чаще выходит на поиски пищи, так что мы сами его почти не видим.

Молодая вампирша без всякого смущения говорила об особенностях его рациона. А что, мне даже нравилась ее прямолинейность. Мое появление ее нисколько не обрадовало, а то, что она со мной не церемонится, только вызывало у меня симпатию. Не дожидаясь ответной реплики, Брук снова выкрутила звук на максимум и надела огромные солнцезащитные очки «Диор».

Накануне Рождества на Оксфорд-стрит кипела суета. По магазинам мы проходили без малого четыре часа. В итоге Брук была вся увешана пакетами, а меня хватило только на то, чтобы купить длинное шерстяное пальто и пару простеньких туфель без каблуков. Для меня в одежде самым главным всегда было удобство, поэтому я предпочитала джинсы и свитеры. Брук же, выбирая наряды, о практичности вовсе не заботилась: своим вниманием она удостаивала исключительно дорогие дизайнерские магазины. После того, как я похвалила несколько ее обновок, она сменила гнев на милость и даже предложила зайти куда-нибудь выпить чаю с пирожными.

Мы устроились за угловым столиком в «Старбакс». Усаживаясь, я боковым зрением поймала пятно яркого света за окном, но когда посмотрела туда внимательнее, ничего особенного не увидела.

Брук скользнула в мягкое кресло напротив и, не двигаясь, наблюдала, как я насыпаю сахар в чай.

– Так, наша задача – за ближайшие несколько часов подобрать тебе шмотки. Гэбриел взбесится, если я верну тебя в одном жалком пальтишке.

– В жалком пальтишке? Это же «Шанель»! Ты видела ценник? – возмутилась я. Мне и без того было стыдно, что Брук вынудила меня потратить столько денег с золотой карточки Гэбриела.

– Деньги – ерунда. У нас есть проблемы посерьезней.

– А именно? – поинтересовалась я, откусывая маленький кусочек от эклера, с трудом удерживаясь, чтобы не затолкать пирожное в рот целиком – так аппетитно оно выглядело.

– А именно: жить день за днем, пытаясь никого не убить, – шепнула она.

Решив, что Брук намеренно пытается запугать меня, я ответила с напускным равнодушием:

– Но вы ведь все равно убиваете…

– Да, случается иногда… Мы питаемся, только испытывая в этом крайнюю необходимость. Из спортивного интереса мы не убиваем. Такое условие поставил Гэбриел, иначе он не станет нас терпеть. Он же ангел, и все такое… – усмехнулась Брук.

– Я в курсе.

Юная вампирша явно расстроилась, что ей не удалось меня удивить, но напор не ослабила.

– Итак, человечек, расскажи, почему из-за тебя столько шума? – спросила она, играя с прядью рыжих волос.

– Рассказать особо нечего. Оказалась не в то время не в том месте, – ответила я как можно равнодушнее.

– Со мной такое тоже случалось, – рассмеялась она, но в голосе ее сквозила горечь.

Однако допытываться у Брук, как она стала вампиром, я не решилась.

– Ну, и почему мы тебя прячем? Что в тебе такого особенного, что Чистокровные никак не угомонятся? – спросила она и добавила, понизив голос: – И почему Гэбриел так о тебе печется?

Рот чуть не разъехался до ушей, когда я услышала последнюю фразу: значит, и она заметила его заботу!

– Думаю, ему кажется, что защищать меня от опасностей – правильно. Ты же сама сказала: он ангел. Ему положено поступать правильно.

Мне и самой стало интересно: а вдруг все дело исключительно в этом? Какая разница, что было в прошлом? Может, он чувствует себя обязанным. Сам же говорил, что в долгу передо мной…

– Я не знаю точно, зачем они ищут меня. Возможно, из-за того, что я помогла Джоне сбежать? Я же говорю: не то место, не то время.

При упоминании Джоны напускное безразличие Брук как рукой сняло.

– Думаю, мы должны поблагодарить тебя. Нам бы не хотелось потерять его… – Вампирша потерлась подбородком о плечо.

– Вы с Джоной вместе? – спросила я, желая польстить ее самолюбию. В том, что они пара, я сильно сомневалась, но хотела расположить ее к себе.

– Нет-нет… Но мы ближе, чем ты можешь себе представить. Он ведь спас меня… сама понимаешь. Я уверена, он хочет меня. И если бы мы могли, то были бы вместе, скорее всего… – затараторила Брук.

– Не сомневаюсь. Но ведь он немного старше тебя?

– Это как посмотреть. Вообще, да. Но между нами ничего не может быть по другой причине. – Брук осеклась, будто пожалев, что сболтнула лишнего.

Не может… Я не удержалась от вопроса:

– Почему?

– Так положено. – Брук снова заговорила шепотом. – Вампирам нельзя быть друг с другом, нельзя иметь физический контакт. Запрещено. Но и с человеком вампир быть не может. Все равно ничего не выйдет. – Она сделала вид, что рассматривает содержимое пакетов с покупками.

– Хотела бы я посмотреть на девушку, которая стала бы встречаться с Джоной, – хихикнула я, попыталась разрядить атмосферу, чтобы Брук не ушла в глухую оборону.

Ее губы тронула улыбка: видимо, все же начала доверять мне. Поэтому я решила брать быка за рога и, откусив от пирожного, поинтересовалась:

– А откуда взялся такой запрет?

– Ты новенькая, так что не буду ходить вокруг да около. Среди нас мало девушек – ну, таких, как я. Девушек обращают очень редко. По крайней мере, так считается. Если мужчина и женщина уступят своим желаниям, то очень скоро все закончится. – Она выразительно постучала пальцем по моей чашки. – Они будут знать о каждом действии друг друга.

– Это плохо?

– Из-за того, что несет в себе наша кровь, да. Ладно еще, когда один пьет кровь другого, но если оба начнут делать это, остановиться они уже не сумеют. Они будут обмениваться силой. И в итоге кого-то из них не станет. И не станет, разумеется, женщины, потому что мужчина всегда сильнее, – с энтузиазмом объясняла Брук, наслаждаясь моей реакцией.

– И кто же наложил запрет?

– Чистокровные Хозяева, ведь из-за этого они теряют подчиненных. Но Руадан говорит, что иногда они разрешают, даже специально подталкивают к этому – если хотят, чтобы у какого-нибудь из мужчин-вампиров клана прибавилось сил. Но и с человеком у Джоны никаких отношений не получится. Слишком много энергии уйдет на то, чтобы не прикончить девушку, которая для него ничего не значит.

Брук выдержала паузу, чтобы я успела как следует осознать сказанное.

– Удивляюсь, что ты так легко отделалась. Он, наверное, только слегка червячка заморил.

Я вспомнила, как горели глаза Джоны, когда он пил мою кровь. Уверена, что тогда не только червячку досталось. Но Брук ни к чему об этом знать.

– Значит, вы не испытываете любви?

А что, ведь ответ окажется одинаков как для Брук, так и для Джоны…

Брук едва не рассмеялась.

– Любовь обходится вампирам слишком дорого.

В кафе было полно народу. Со всех сторон доносились обрывки разговоров вымотанных шопингом посетителей. Оглянувшись через плечо и убедившись, что меня никто не слышит, я спросила:

– Но ведь ты любишь Джону. – Утверждение вырвалось, прежде чем я успела подумать.

Брук дернулась точно от пощечины. Впервые я видела у нее такое искреннее выражение лица. Она молчала, и я не решалась нарушить тишину, почти уверенная, что сейчас же получу сдачи. Не успела я порадоваться, что ее глаза скрыты за темными стеклами очков, как Брук подняла их на лоб и заговорила спокойно и мягко:

– Возможно. Но ему сложнее. Я никогда не служила Гуальтьеро, а Джона – да. Наверное, поэтому во мне больше осталось от человека. Уверена, глубоко внутри он чувствует то же самое, но знает о последствиях и никогда не станет мной рисковать.

Я кивнула с неподдельным сочувствием, хотя подозревала, что кое в чем Брук обманывается. Джона мало походил на благородного принца на белом коне, которого рисовало ее воображение. Скорее всего, она лгала себе, чтобы не получить от ворот поворот, поэтому мне стало ее по-настоящему жаль. Легче утешаться ложью, чем мириться с жестокой правдой.

Я допила чай, скомкала бумажку от эклера и встала, готовая к продолжению операции «шопинг».

Мы быстро переходили из магазина в магазин: мне удалось выбрать несколько пар практичных узких джинсов и несколько пар обуви, среди которых затесалось черное нечто, отрекомендованное Брук как «угги». Она заявила, что раз мне так важен комфорт, то я должна хотя бы быть «в тренде». Я собиралась поставить в покупках точку и объявить задачу выполненной, когда на углу мне попался маленький магазинчик с изящной вывеской «Мадемуазель».

Брук хотела протащить меня мимо, но не успела и глазом моргнуть, как я уже оказалась внутри и принялась изучать вешалки с винтажной одеждой.

В маленьком одноэтажном помещении было всего несколько стоек, зато каждый наряд висел на отдельных плечиках: единственный в своем роде, неповторимый. Я перебирала кружева и чувствовала себя как дома.

– Это даже не винтаж! Это вообще позапрошлый век! – фыркнула Брук.

– Зато красиво, – ответила я, беря в руки кружевную блузку цвета слоновой кости. Повернула: изящный вырез был великолепен. Только мне, наверное, придется надевать вниз майку, чтобы не проглядывал шрам…

Через пятнадцать минут меня ждала в примерочной груда вещей с удивительным кроем и из самых изысканных тканей. Здесь была и кружевная жилетка, и муслиновое платье. Конечно, фырканье Брук было не лишено здравого смысла: кое-какая одежда выглядела древней. Я примерила блузку, которая первой привлекла мое внимание: она села точно по фигуре и так облегала тело, будто ее шили специально для меня.

Я распустила волосы, подобрала заколками несколько прядей слева, и добавила последний штрих, накинув на плечи шаль из черного шелка.

– Старомодненько, конечно, но на тебе выглядит довольно элегантно, – прокомментировала Брук.

Я и сама это знала. Надев блузку, я почувствовала себя совершенно счастливой. Черные обтягивающие джинсы делали наряд вполне современным – ну, или хотя бы принадлежащим к нынешнему веку. Я оплатила покупку и запросила пощады: пора заканчивать этот марафон.

– Еще «Ральф Лорен». Тебе нужны свитера. Если ты не заметила, в этой стране все время холодно.

Я сдалась и позволила Брук покупать все, что нравится, не спрашивая моего одобрения. В итоге на кассу легли восемь свитеров одной модели, но разного цвета, восемь рубашек, пять блузок, затем к ним добавились два пиджака. А Брук все таскала меня за собой из отдела в отдел по универмагу «Селфриджис». В шопинге ей не было равных.

Через два часа у меня было абсолютно все, начиная от туник и заканчивая странными шароварами, которые Брук называла «зуавами».

В надежде передохнуть я сбежала в обувной отдел, но Брук поняла мой маневр по-своему и тут же пристроила мне на ноги пару «лубутенов» на платформе и с высоченными каблуками.

– Стоп! Хватит! Давай прекратим, пожалуйста! – взмолилась я, сбросив дизайнерское творение и надевая свои старенькие туфли, которые выглядели точно замарашка-младшенькая рядом с красавицей – старшей сестрой.

– Ладно, но эти туфли мы возьмем. Ты же девушка, тебе необходимы каблуки!

– Брук, я их не ношу. Я бегаю в простых удобных балетках. Ну куда я пойду в босоножках с пятидюймовым каблуком?

– Во-первых, с шестидюймовым. Во-вторых, это не босоножки, а туфли на шпильке с открытым носком. В-третьих, ты еще скажешь мне спасибо… когда-нибудь.

Отчитав меня, Брук подозвала продавщицу, которая так и жаждала помочь, и начала указывать ей, какие пары шпилек мы возьмем.

Завибрировал карман куртки. Забыла о телефоне! Я вынула аппарат и прочитала сообщение от Гэбриела: «Пора возвращаться. Скоро стемнеет».

Я даже не знала, который час. Мы сегодня и на улице почти не были: только перемещались от магазина к магазину.

«Попробуй убеди в этом Брук», – отправила я ответ.

Через пару минут появилась вампирша: она вручила мне еще связку пакетов и карточку, которую я, глубоко вздохнув, положила в карман куртки, застегнув молнию.

– Зануда Гэбриел приказал закругляться, – недовольно сообщила она.

Нехотя Брук направилась к выходу. Ура, мы наконец выбрались из магазина! На улице я на мгновение остановилась у расцвеченной огнями рождественской витрины, но Брук схватила меня за руку и утащила, прежде чем я успела полюбоваться праздничной красотой.

Только чудом нам удалось вместить все покупки в машину: багажника, естественно, не хватило, и мы завалили пакетами все заднее сиденье.

Фары «Мини-Купера» были единственным источником света на улице, где мы припарковались утром, но Брук тем не менее опустила очки. Зачем она вообще их носит? На улице, между прочим, зима.

Отекшие ноги – даже в разношенных туфлях! – гудели. Забравшись на сиденье, я с облегчением их сбросила – до чего же хорошо.

На обратном пути Брук снова включила музыку на максимум. А я раздумывала над нашим разговором. Бедняжка. Если она влюбится в себе подобного – а она уже влюбилась! – им не суждено быть вместе в полной мере. Испытывать чувства к смертному тоже нельзя: ее любовь убьет его. Не позавидуешь! Интересно, когда она стала вампиром, как жила до обращения, что и кого навсегда оставила в прошлом, потому что иначе нельзя?

Строения за окном попадались все реже: мы подъезжали к Хеджерли. Я ослабила ремень безопасности и сделала музыку тише, собираясь поблагодарить Брук за сегодняшний день.

– Эй! – крикнула она прежде, чем я успела открыть рот.

– Что? – не поняла я.

– Эй! Зачем? – повторила Брук. – Мне нравится эта песня.

– Я просто хотела сказать спасибо за то, что ты взяла меня с собой.

Брук наморщила носик и задрала очки на макушку, открыв выщипанные в ниточку брови.

– А очки не мешают тебе следить за дорогой?

– Вампиры видят в темноте, Чесси.

– Как коты.

– Советую не забывать, что мы – хищники, а не домашние питомцы.

Я кивнула и шепнула сама себе:

– О таком не забудешь.

По тому, как Брук склонила голову, стало ясно, что она услышала, но предпочла не задавать вопросов.

– Ну и к тому же так я очень похожа на Энн Хэтэуэй в роли Женщины-кошки. Только я круче, – хихикнула Брук. – За магазины не благодари. Я это делала больше для себя, чем для тебя.

– Как это? – поинтересовалась я, вытягивая ноги.

– Нужно было, чтобы нас видели вместе. Гэбриел сказал, что если местные увидят тебя с нами, они решат, что к нам приехала родственница. И еще, честно говоря, ты сейчас больше напоминаешь прислугу, чем члена нашей семьи. Белая ворона.

Брук бросала «Мини-Купер» из сторону в сторону, обгоняя другие машины. Я посмотрела на ободранные носы своих сиротских туфель. Она права: я не подхожу их компании, а уж до Гэбриела и вовсе не дотягиваю.

Вампирша всего на миг отвлеклась от дороги, но успела заметить, что у меня от стыда вспыхнули щеки, и решила сгладить неловкость – в присущей ей манере:

– Не переживай, Золушка, у тебя ведь уже есть хрустальные туфельки. Главное, носи их.

Пожав плечами, Брук снова врубила музыку на полную громкость и начала подпевать. Я оценила иронию: из динамиков звучала песня под названием «Price Tag».