Колени подогнулись, и я рухнула в кресло.

— Что?!

— Руби арестовали. Она была в своей студии, — голос Мэгги превратился в шёпот. — На неё надели наручники.

— Когда это случилось?

— Э–э–э, кажется, прямо перед тем, как я туда пришла. У Джагера Меррилла студия напротив. Он сказал, всё произошло минут десять–пятнадцать назад.

О чем вообще думал Маркус?

— Мэгс, у Руби есть адвокат?

— Вряд ли. И её мама с отчимом в круизе.

— Я только вернулась с завтрака с Ребеккой и Эвереттом. Я позвоню ему, попрошу порекомендовать юриста для Руби. Я тебе перезвоню.

— Ладно, — сказала Мэгги. — Я в студии, звони мне на мобильный.

Я отключилась и набрала номер Ребекки.

— Привет, Кэтлин. Ты что–то у нас забыла?

Я рассказала о Руби.

— Не хочу вмешиваться, но я сомневаюсь, что у Руби есть адвокат, и, Ребекка, она не могла это сделать.

— Руби милая девочка, — ответила Ребекка, — она и мухи не обидит.

— Как думаешь, Эверетт может порекомендовать адвоката?

— Конечно, да. Подожди секунду.

Она отложила телефон, и я услышала бормотание на заднем плане, а затем трубку взял Эверетт.

— Кэтлин, ты уверена, что Руби арестовали?

— Да. Мэгги сказала, на неё надели наручники.

— Я пришлю одного из своих юристов в участок. Не волнуйся за Руби. Я не могу обещать, что её сразу выпустят, потому что сегодня воскресенье, но её права будут защищены.

— Спасибо, Эверетт, — я старалась не выдать голосом эмоции. — Я твоя должница.

— Нет, Кэтлин. Если что–нибудь понадобится, позвони мне.

Я сказала, что позвоню, и повесила трубку. Оуэн и Геркулес сидели передо мной, уставившись золотыми и зелеными глазами.

— Маркус арестовал Руби, — сердито сказала я.

Геркулес энергично потряс головой.

— Я не понимаю, о чём он думал.

На мне ещё были надеты шапка и шарф. Я сняла их и положила на пуфик.

— Надо перезвонить Мэгги.

Мэгс ответила на втором гудке. Я сказала, что Эверетт посылает юриста.

— Спасибо, — сказала она. — Когда я узнала, что Руби арестовали, то просто оторопела. Что они себе думают? Руби никогда бы не тронула Агату. Никогда.

Оуэн подошёл и потёрся головой о мою ногу. Я погладила его шёрстку.

— Это ошибка. Адвокат Эверетта во всём разберётся.

— Ты права, — ответила Мэгги. — Это какая–то путаница. Может, всё из–за того, что именно она нашла Агату. Ты нашла тело Грегора Истона, и полиция тебя подозревала.

Маркус и в самом деле думал, будто у меня были отношения с этим старым и глубоко эгоистичным композитором. Но он понял, что поторопился с выводами, и с Руби тоже поймёт. Я почувствовала, что понемногу расслабляюсь.

— У тебя есть планы на сегодняшний вечер? — спросила Мэгги. — Если мы сделали для Руби всё, что могли, мне нужно отвлечься. — Мэгги начинала опять приходить в себя.

— Ничего особенного.

— Я хочу поработать ещё пару часов, а после — не хочешь пойти покататься на коньках?

— Мэгс, я не умею кататься, — сказала я.

— Как это такой хороший хоккеист может не уметь кататься на коньках?

— Уличный хоккей.

Она помолчала минутку, потом сказала:

— Ладно, значит, это как раз прекрасный момент, чтобы научиться.

— Конечно. Там же только полгорода будет, смущаться нечего.

— У тебя будет много помощников, — сказала Мэгги.

Я взяла Оуэна на колени, и он ткнулся носом в телефонную трубку.

— Оуэн передаёт привет, — сказала я.

— Привет, пушистая морда. Как дела? — промурлыкала Мэгги.

Оуэн плюхнулся мне на колени и замурлыкал.

— Подлиза, — прошептала я ему. — Он тебя услышал, — сказала я Мэгги.

— Почеши его от меня, — ответила она. — Так ты идёшь кататься?

— Не иду. У меня коньков нет.

— Я могу взять напрокат для тебя. Какой у тебя размер обуви?

Я могла остаться дома и беспокоиться о Руби, или пойти посмотреть, как катается Мэгги, может и самой попробовать.

— Ладно, ты победила.

Я сказала ей размер обуви. Она напомнила мне захватить дополнительную пару носков. Мы договорились о времени, и я повесила трубку.

Я почесала Оуэна между ушами.

— Это от Мэгги.

Он замурлыкал ещё громче.

Я пошла в кухню, чтобы сварить кофе, и прислонилась к стойке. Я все время возвращалась мыслями к тому, о чем думал Маркус. Он не стал бы просто так арестовывать Руби. У него были причины, улики. Конечно, он неверно трактовал улики, но они у него были. Все из–за того, что она нашла тело Агаты? Я тоже была там, в переулке, но, в отличие от прошлого раза, кажется, я вне подозрений. Может быть, дело в деньгах? Похоже, что слухи не врали.

Когда кофе сварился, я налила чашку и выдвинула одно из кухонных кресел. Оуэн бродил по кухне, и с крыльца появился Геркулес.

— Давайте пойдём на улицу, когда я допью кофе, — сказала я им. Они обменялись взглядами, но меня проигнорировали. — Вам обоим неплохо бы немного размяться, и мне тоже. Сегодня вечером Мэгги ведёт меня кататься на коньках.

Геркулес нагнул голову и прикрыл морду лапой. Оуэн взвыл, как будто ему наступили на хвост.

— Очень весело, — сухо сказала я.

Оба кота поднялись и с напыщенным видом направились в гостиную. Я вскочила и стала в дверях.

— Я не шучу. Мы пойдём на улицу. И даже не думайте от меня удирать.

Оба комплекта усов задёргались.

— Не так уж там и холодно, — сурово сказала я. — Шевелите хвостами.

Я вернулась к своему кофе, не глядя на них, а когда собралась — они уже угрюмо сидели у входной двери.

Я расширяла дорожку у дома, пыталась хоть немного унять тревогу из–за ареста Руби. Оуэн прочёсывал двор, а Геркулес с недовольным видом сидел на верхней ступеньке крыльца. Мы провели во дворе около получаса.

После того как мы вернулись, коты исчезли и не появлялись до обеда, когда попытались поживиться моим сэндвичем.

Солнце ещё не село, а я уже начала собираться на встречу с Мэгги. Пока я натягивала тёплое бельё, надевала шерстяные носки и влезала в зимние штаны, Геркулес беспокойно сновал по кухне.

— Я иду кататься на коньках, а не прыгать с горы, — сказала я ему. — Ничего со мной не случится.

Но Геркулес не выглядел убеждённым.

Я не каталась на коньках не просто так — это занятие напоминало мне попытки одной рукой стучать по голове, другой гладить живот, стоя на одной ноге на банановой шкурке.

Когда я добралась до пристани, людей на льду было немного — в основном, дети. Мэгги, уже в коньках, сидела на скамейке. Я плюхнулась рядом.

— Привет, — я оглядела лед. — Не думала, что будет так много народу.

— Все нормально. Никто не ждет, что ты с первого раза пройдешь отбор в «Звезды на льду», — она вынула из сумки коньки: — Должны подойти.

Я расстегнула ботинки и натянула вторые носки, которые лежали у меня в кармане. Мэгги зашнуровала на мне коньки, обернула завязки вокруг лодыжек и завязала двойным бантиком.

Мы ступили на лёд, и мои ноги тут же разъехались, изобразив вполне приличный шпагат. Я махала руками, пока не сумела ухватиться за Мэгги, а когда, наконец, ухватилась — неуклюже, как медведь, обняла её обеими руками за талию. Мне удалось подтащить себя вверх, но лодыжки не переставали подгибаться. Единственный способ устоять прямо — вцепиться мёртвой хваткой в Мэгги и крепко сжимать колени. Ноги так и норовили разъехаться в разных направлениях. Казалось, я растеряла всю свою координацию до последней капли.

— Задержись на секунду, чтобы найти равновесие, — сказала Мэгги.

— На это понадобится больше секунды, — возразила я.

Я опять попыталась выровняться, цепляясь за куртку Мэгги, как за спасательный трос, да так оно и было. Я собрала ноги вместе и повернула в одну сторону.

— Возьми меня под руку, — скомандовала Мэгги.

Я отодрала свои пальцы от её куртки, взяла её под руку и победно улыбнулась. И немедленно повалилась. Мэгги каким–то образом догадалась, что я собираюсь упасть, и отпустила меня на долю секунды раньше.

— Ой! — сказала я, сердито глядя на неё.

Мэгги подняла меня, и у неё хватило такта не улыбнуться. Я опять попыталась найти баланс, и на этот раз не оказалась на снегу.

— Ладно, — сказала Мэгги, — давай попробуем немного прокатиться.

— Думаю, не стоит, — возразила я. — Я лучше останусь здесь и буду наслаждаться пейзажем.

— У тебя получится, — она потянула меня за руку, и я на минуту заскользила по льду.

Хотя я собиралась двигаться вперёд, мои ноги решили разъехаться в стороны, причём независимо друг от друга. А руками я размахивала как ветряная мельница, чтобы удержать равновесие. Но всё напрасно. Так мы и прошли два круга по катку — Мэгги попеременно давала мне невнятные инструкции и поднимала на ноги.

— Мне нужно сесть, — наконец не выдержала я. Я вспотела, как медведь в сауне, а ноги в коньках, казалось, сами собой завязались в узел.

Мэгги кое–как тащила меня, а я цеплялась за неё, согнувшись пополам. Это был единственный способ заставить ноги не расползаться. Я, наверное, походила на Хитрого Койота на коньках.

Мэгги дотащила меня до скамейки, я неуклюже уселась и махнула ей:

— Иди катайся.

Она ушла, а мне оставалось только сидеть и скучать в плохом настроении.

К скамье подкатила Мэри, развернулась и затормозила, рассыпав ледяные брызги. Понятно, она–то умеет кататься. Она протянула мне термос:

— Горячий шоколад?

— С удовольствием, — сказала я. С горячим шоколадом дуться намного приятнее.

Она присела рядом со мной, извлекла из термоса чашку и налила половину. Я вдохнула аромат шоколада.

— Первый раз на коньках?

Я кивнула.

— И как тебе?

— По–моему, лёд очень холодный, очень скользкий и очень жёсткий, — ответила я.

— Весело было? — глаза Мэри сверкнули над краем чашки.

— Как это у вас так легко получается? — я указала на каток. Мэгги катилась задом наперёд. И при этом болтала с Клер.

Мэри улыбнулась.

— В давние времена, когда я была молодой, зимой здесь больше нечего было делать, только кататься на коньках и санках. А если останешься дома — кто–нибудь найдёт для тебя работу по хозяйству.

Я сделала ещё глоток шоколада. Пальцы уже начали отогреваться.

— Первая пара коньков досталась мне от старшего брата, — продолжала Мэри. — Под них приходилось надевать две пары отцовских носков.

Я сунула палец в коньки. К ступням тоже возвращалась чувствительность. Я взглянула на Мэри.

— Если ты станешь рассказывать, как ездила в школу вверх и вниз по холму по колено в снегу, я, пожалуй, кину в тебя снежком.

Она засмеялась и покачала головой.

— Конечно нет. Снег был, скорее, выше моей головы.

Я подобрала пригоршню снега и бросила в Мэри. Снег рассыпался по её куртке, и она ещё сильнее рассмеялась. Мы посмотрели на лихо катающихся фигуристов, а потом Мэри заговорила серьёзно.

— Кэтлин. — Она колебалась. — Ты знаешь про Руби?

— Что её арестовали? Да. — Я подула на свой горячий шоколад и сделала ещё глоток. — Руби не убивала Агату.

— У полиции есть доказательства, — сказала Мэри. — Возле её тела нашли перчатку Руби.

— Она же нашла тело Агаты. Расстроилась. Она могла просто уронить перчатку.

Мэри минуту разглядывала свои коньки.

— Это не единственная улика. Бриджет говорит, у них есть кусочек стекла, который нашли в переулке, краска совпадает с той, что на пикапе Руби.

Мне пришло в голову, что Бриджет чересчур много болтает, но я не сказала этого вслух.

— Это стекло от фары, такой как на машине Руби, и, — Мэри закашлялась, — и у неё фара разбита.

Она старалась не смотреть мне в глаза.

— И то, что Агата оставила все те деньги бойфренду Руби, тоже нехорошо выглядит, — сказала я.

— Да, и это.

— Как это выглядит, и как на самом деле — не всегда одно и то же. Я знаю, что Руби не убивала Агату.

Я прикончила свой шоколад и вернула чашку Мэри.

— Спасибо. Может, это звучит безумно, но не было ли у Агаты врагов?

Мэри закрутила крышку термоса, потом взглянула на меня и пожала плечами.

— Пожилая леди. Вот когда она преподавала — конечно, были и разгневанные родители, и недовольные ученики. Агата была строгой учительницей. Но чтобы враги? Нет. — Она постучала ботинками с коньками друг о друга, стряхивая с лезвий налипший снег. — Наверняка это несчастный случай.

— Не может быть, чтобы это была Руби, — сказала я. — Она бы не бросила Агату умирать в переулке.

Мэри поднялась.

— Надеюсь, ты права. — Она махнула мне и укатила вместе с термосом.

К этому времени на катке появились Сьюзен и Эрик. Каждый держал за руку одного из близнецов. Малыши умели кататься куда лучше, чем я. Они заулыбались мне, и я помахала в ответ. Сьюзен бросила на меня быстрый взгляд — всё её внимание было сосредоточено на детях. Эрик издалека выглядел неважно, а вблизи — ещё хуже. Волосы торчали из–под чёрных наушников во все стороны. Лицо даже на свежем прохладном воздухе казалось жёлтым и нуждалось в бритве. Он выглядел так, будто три дня пил, что вряд ли — я ни разу не видела, чтобы он выпил больше стакана вина. Он был дружен с Агатой и, должно быть, болезненно переживал то, что её нашли мёртвой в переулке за рестораном.

«Интересно, — подумала я, — слышал ли Эрик про арест Руби? Если нет — скоро услышит. А когда после полуночи газету выложат в интернет, весь мир узнает».

Я думала о словах Мэри. Руби могла просто бросить свою перчатку или даже заранее в тот день отдать обе перчатки Агате. А насчёт краски — мне слишком мало известно об автомобильных красках, и я не знаю, сужает ли это круг поиска до одной конкретной машины, но мне кажется, вряд ли.

И ещё тот кусочек стекла, который мог быть осколком от фары машины Руби. Это его я нашла в отвороте брюк? И, значит, я невольно виновата в том, что её арестовали? Но если даже и так, и стекло от пикапа Руби, это не значит, что она была за рулём. Она легко могла одолжить кому–то свою машину. Прошлым летом её брала Мэгги, но машина её не послушалась, и так случилось наше первое «дорожное приключение» с Ромой.

Я наклонилась вперёд, оперлась подбородком на руки и наблюдала, как мимо носятся конькобежцы. Понятно, что Маркус просто делает свою работу, но он ошибается.

Я видела лицо Руби там, в переулке. Я видела, как её ранила смерть Агаты. Невозможно так притворяться. Я выросла среди актёров. Я видела, как они репетируют, как играют, я видела все эмоции, от радости до уныния, видела, как играют горе. Я видела и хорошую игру, и невероятно плохую. В горе Руби не было ничего наигранного.

Мэгги помахала мне с дальнего края катка. Из толпы позади неё одна голова как–то выделялась. Маркус.

В этот момент я чуть было не покатила к нему, чтобы сказать, как он неправ насчёт Руби. И конечно, как только узнает, он извинится и отпустит её. Хорошая фантазия. Но всё–таки, мне хотелось поговорить с ним.

Теперь Мэгги почти поравнялась со мной. Я кое–как поднялась на разъезжающихся ногах и замахала варежками, чтобы привлечь её внимание. Она затормозила прямо передо мной, рассыпая брызги льда, точно так же, как Мэри. Я балансировала перед ней.

— Хочешь попробовать ещё?

— Да, — сказала я, и, размахивая руками, переступила через низкий барьер между льдом и снегом. Мои ноги скользили. Я схватилась за руку Мэгги как за верёвку и ещё раз попыталась выйти на лёд.

— Просто катись, — сказала я, стиснув зубы. Я велела ногам двигаться вперёд, и они двигались. Ну, вроде того.

—Ладно, — тихо сказала Мэгги.

Мы двинулись по льду. Я просматривала толпу впереди, выискивая Маркуса. Я не могла его разглядеть и знала — если обернусь, то снова растянусь на льду. Кто–то подкатил ко мне сбоку и, описав плавную дугу, остановился передо мной.

— Привет, Кэтлин.

Конечно, это был он. Он легко, почти нехотя, катился спиной вперёд, и, конечно, в этот момент мои ноги разъехались, и я отцепилась от Мэгги. Я наклонилась, хватая воздух, и поняла, что сейчас проеду между его ногами, как в игре в чехарду.

— Вот дерьмо!

Его улыбка ещё подлила масла в огонь. Прежде чем я шлёпнулась на лёд, он поймал меня под руки, и я по инерции прижалась к нему.

Как же иначе.