Мэри стояла с невинным видом, как будто она здесь ни при чём. Глаза поблёскивали, уголки рта растягивались в улыбке.

В одной руке у неё была маленькая розовая ленточка. Другой конец ленты соединялся с гелиевым шаром. Свинья, наполненная гелием.

— А что, я не вовремя? — спросила она.

— Нет, как раз вовремя, — сказала Рома. Она поглядела на меня и опять начала смеяться.

Мэгги зажала ладонью рот. Это никак не скрывало того, что её трясло от смеха.

— Это не считается, — сердито сказала я и обернулась к Мэри. — Помочь тебе с твоим… твоей свиньёй?

— Да, — согласилась она. — Это эмблема Мясной компании Хортона. Они предоставляют ветчину для пятничного ужина, — Мэри поморщилась. — Сэм пообещал, что мы будем демонстрировать эту свинью во время ужина, и кто знает, где ещё, но я не представляю, что с этой штукой делать. — Она обернулась к Мэгги. — Может, есть какие–нибудь идеи?

Мэгги рассматривала надувную свинью.

— Возможно. Какую дверь вы собираетесь использовать?

Мэри указала на двойную дверь, ведущую в главный зал.

— Ладно, посмотрим.

Мэгс направилась к двери, а за ней Мэри и свинья. Я повернулась к Роме.

— Ну, а ты собираешься что–нибудь сказать? Ты же хочешь.

Она покачала головой.

— Думаю, летающая свинья всё за меня сказала.

Я показала ей язык, и Рома засмеялась.

Пока Мэгги ходила кругами, изучая потолок у двери в зал, мы с Ромой собрали пустые коробки и сложили у въезда на парковку. Мэгги подошла, когда мы уже надели куртки и шапки. По отсутствующему выражению лица я поняла, что в её голове появилась не одна идея.

— Мы бросим коробки у твоей студии, и я отвезу вас домой, — сказала Рома.

— Спасибо, — улыбнулась Мэгги.

— А я, пожалуй, пройдусь, — сказала я, подхватывая пустую коробку.

— Уверена? — удивилась Рома. — Там холодно.

— Там всегда холодно, — я натянула сапоги. — Я весь день занималась бумажной работой, мне не помешает прогуляться.

— Хочешь позавтракать утром у Эрика? — спросила Мэгги.

Я зевнула и кивнула одновременно.

— Прости. Длинный день.

— А ты? — Мэгги обернулась к Роме.

Рома оторвалась от зашнуровывания ботинок.

— Не могу. У меня утром пара операций.

Мы протопали вниз по лестнице и вышли на парковку. Я положила свою коробку в багажник.

— Спасибо, Кэтлин, — сказала Мэгги, заключая меня в объятья, широкие из–за наших курток.

— Не за что. Увидимся утром. — Я похлопала Рому по плечу рукой в варежке. — Пока, Рома.

Я по диагонали пересекла парковку. Надеюсь, Гарри встретился с сыновьями. И я всё думала — куда же ушла Агата. Натянув поверх шапки капюшон, я поглубже сунула руки в карманы парки.

Безоблачное небо усеяли звёзды, но я знала, что надвигается снегопад — в левом запястье чувствовалась слабая боль. Я сломала его прошлым летом, и теперь оно болело всякий раз перед тем, как собирался снег. И я наловчилась определять погоду по своим костям.

К тому времени как я поднялась по Маунтин–роуд, я было просто счастлива увидеть свой маленький домик. Я постучала пятками друг о друга, прежде чем ступить на порог, и отряхнула сапоги. Потом отперла кухонную дверь и вошла внутрь, включив свет. И даже не успела крикнуть «я дома». С одной стороны двери гостиной высунулась лохматая голова Оуэна, с другой лениво вышел Геркулес, как будто и не скучал по мне. Он сел посреди кухни и принялся намывать морду.

Я повесила куртку и положила шапку и варежки на сушилку нагревателя. Ромин моток скотча всё ещё был у меня на руке. Я сняла его и сунула в карман куртки.

— Ну, как прошёл вечер? — спросила я Геркулеса, проходя мимо.

Маленький чёрно–белый котик посмотрел вверх, как будто пожимая плечами, и вернулся к умыванию.

Оуэн ещё таращился на меня, слегка напоминая лишённую тела голову Чеширского кота из Алисы в Стране Чудес.

—Хочешь кусочек тоста? — спросила я.

— Мррм? — отозвался Оуэн.

— Да–да, с арахисовым маслом.

Он галопом поскакал на кухню, чтобы проконтролировать процесс. Геркулес бросил своё притворное мытьё и выжидающе уселся возле стола. Как только тост был готов и щедро намазан маслом, я села за стол и начала отламывать по кусочку каждому коту, не забывая и о себе. Рома не раз предупреждала не давать Оуэну и Геркулесу так много человеческой еды. В свою защиту могу сказать, что они не совсем обычные коты, а значит, и обычные правила не для них.

— Я видела Гаррисона, — сказала я, слизывая с пальцев масло.

Оба подняли головы и посмотрели на меня.

— С ним всё хорошо, — сказала я. — Мальчики были на аукционе. А Гарри… ну, он что–то делал снаружи.

Я наклонилась и протянула Оуэну кусочек тоста. Кот взял его из моей руки, положил на кухонный пол и подозрительно обнюхал — так он поступал с каждым кусочком пищи, прежде чем съесть.

— Помнишь, на днях заходила женщина? — спросила я Геркулеса.

Он поднял лапу и потряс ею.

— Да, та, что несла тебя по дорожке к дому, чтобы ты не намочил лапы.

Геркулес обиженно фыркнул.

— Её зовут Агата Шепард, она была учительницей Ромы. — Я зевнула. — Рома была малолетней преступницей. Ну, почти.

Оуэн взглянул на Геркулеса, Геркулес посмотрел на Оуэна, и клянусь, оба слегка ухмыльнулись. Они не жаловали Рому. Из–за того, что они раньше были дикими, делать им прививки и проводить обычные осмотры было тем ещё испытанием.

— Я так и думала, что вам понравится.

Кажется, я слишком много разговариваю с котами. Не то чтобы я действительно считала, что они всё понимают. Но они отличные слушатели. Мне в самом деле не по себе от того, что Агата брала Геркулеса на руки. Коты обычно никого не подпускают к себе, кроме меня. Если кот вообще способен влюбиться в человека, то Оуэн влюблен в Мэгги, но он не позволяет ей прикасаться к себе. Впервые увидев Гарри Тейлора, я была поражена, когда оба кота забрались ему на колени. Потом я узнала, что Гарри умирает, и поведение мальчиков показалось мне ещё более тревожащим. И Гарри, и Агата немолоды и нездоровы. Геркулес и Оуэн что–то знают, или просто у меня паранойя?

Оуэн похлопал меня по ноге лапой. «Ещё тоста, пожалуйста».

Я люблю своих пушистиков, но как–то не могу поверить, что они знают, кто будет жить, а кто нет. Безусловно, у них есть кое–какие необъяснимые таланты, но не думаю, что в них входит умение предсказывать смерть.

Утром Оуэн разбудил меня за минуту до того, как сработал будильник. Я открыла один глаз и встретилась с его пристальным жёлтым взглядом.

— Я уже проснулась.

В ответ он боднул мой лоб. Про ещё несколько минут сна и думать нечего. Я села в кровати, потянулась.

— Уже встаю, — сказала я коту, который, по–прежнему не мигая, таращился на меня. — Доволен?

Похоже, так и было — он спрыгнул на пол и на мягких лапах пошёл к двери. Когда я спустилась вниз, оба кота сидели у холодильника. Я дала им поесть и облокотилась на стойку. Оуэн вынул кусочек еды из миски и старательно возил по полу, как всегда. Геркулес собрался начать есть, но внезапно замер и посмотрел вверх, на меня. Он перевёл взгляд от раковины, где стояла я, к столу и обратно. Потом наклонил голову и тихонько мяукнул.

— Я завтракаю с Мэгги.

Кот заглянул в свою миску и прикрыл морду лапой.

— Ой, брось, — сказала я. — Ты же понимаешь, что я не могу взять тебя к Эрику. Как я объясню, зачем притащила кота на завтрак? Народ решит, что я сошла с ума.

Геркулес всё смотрел на меня. А Оуэн остался сам собой — вытаскивал из миски еду по кусочку за раз, потом ел, и больше ни на что не обращал внимания.

— Перед тобой отличный завтрак.

Я потёрла затылок. Похоже, я уже превратилась в сумасшедшую кошатницу. Когда–нибудь кто–то застанет меня беседующей с котами, и мой секрет будет раскрыт. Конечно, то, что я говорю с ними, как с людьми, — настоящие цветочки по сравнению с кое–чем другим, что я о них скрываю.

Решив, что победил в этих гляделках, Герк опустил голову и начал есть.

Пока коты завтракали, я пробежала по дому и немного прибралась. Потом натянула сапоги и куртку и подхватила метлу, чтобы убрать снег, насыпавшийся на заднее крыльцо.

Оуэн вышел вслед за мной и пошёл за дом.

— Через пятнадцать минут ухожу, — сказала я.

Он дёрнул ушами, это могло означать, что он слышал и вернётся вовремя, или что слышал и не намерен обращать на меня внимания. Геркулес сидел у двери и смотрел, как я чищу ступеньки.

— Тебе нужны сапоги, — сказала я. — Уверена, в бакалее есть кошачьи ботинки.

В этой бакалее Ребекка покупала Оуэну любимое лакомство с кошачьей мятой — «Весёлого цыплёнка Фреда».

— Свитера для собак они точно продают.

Герк тряхнул на меня хвостом. А потом повернулся и прошёл сквозь дверь. В буквальном смысле. От этого у меня всегда перехватывало дыхание. Не понимаю, как он это делает. Вообще–то, впервые увидев, как он небрежно проходит сквозь полуторадюймовую дверь библиотеки, я решила, что у меня галлюцинации или даже инсульт. Кошки ведь не умеют ходить сквозь двери и стены, верно? Кроме Геркулеса. Оуэн этого не умеет. Он мог становиться невидимым, когда его это устраивает. Что обычно случалось, когда это не устраивало меня.

У обоих котов имелись некоторые магические способности. Суперспособности, если хотите. Понятия не имею, почему или каким образом. И есть ли в Мейвилл–Хайтсе другие коты, которые такое могут. Это точно не то, о чём стоит упоминать в разговоре.

Нельзя же пригласить Рому на кофе, а потом спросить: «Да, кстати, в твоей клинике есть коты, которые умеют проходить сквозь стену? Или делаться невидимыми, когда захотят?»

Я не могу никому рассказать. В лучшем случае меня сочтут слегка чокнутой, а в худшем кто–нибудь захочет выяснить, как котики это делают. И мне не нравится думать о том, что это может означать. Узнав, на что они способны, я всячески старалась, чтобы об этом не узнал никто другой. В глубине души я надеюсь найти какое–то логическое объяснение: генетическая мутация, эволюционный скачок, нечто в таком роде. И чем дальше, тем менее странной кажется эта идея.

Оуэн вернулся за минуту до моего ухода и завыл у входной двери. Когда я открыла, он вихрем пронесся на кухню. На его мордочке налип снег. В отличие от Геркулеса, Оуэн любил снег и запросто мог сунуть голову в сугроб, если рассчитывал найти в нём что–то интересное.

— Стой спокойно, — я взяла полотенце и вытерла ему морду. Кот потряс головой, пару раз провёл лапой по шерсти.

— Ты красавец, — заверила я его, погладив по голове, дала ему пару кошачьих крекеров и проверила миски с водой.

— Ну всё, я ухожу.

Оуэн был слишком занят — таскал по полу своё угощение, поэтому сказал только «мрр».

— Геркулес, — позвала я, — я ухожу.

Он на секунду высунул голову и снова исчез.

Я заперла заднюю дверь, обошла дом и пошла вниз по дорожке. Плетясь по Маунтин–роуд, я опять подумала — всё–таки надо купить машину. Я оставила городскую жизнь в Бостоне почти год назад, а вместе с ней и бóльшую часть вещей. По маленькому городку нетрудно повсюду ходить пешком, а от прогулок вверх–вниз по холму бёдра становились похожи на те, которым я всегда завидовала у более спортивных женщин. Правда, иногда по дороге на работу начинало казаться, что я где–то за Полярным кругом.

Когда я добралась до кафе Эрика, Мэгги уже сидела за столиком у окна. Она помахала мне через стекло. Удивительно, но за стойкой Эрика не было, а Клер снова работала. Она вопросительно подняла кофейник, и я кивнула. Клер встретила меня у стола.

— Спасибо, — сказала я, опуская на пол портфель.

— Ты уже решила, чего хочешь, или принести меню? — спросила она.

— Я уже заказала, — сказала Мэгги. — Умираю от голода. Догоняй.

— Можно мне пару блинчиков с черникой и цитрусовый фруктовый салат?

— Сделаем, — улыбнулась Клер. — Через пару минут. Мы немножко запаздываем этим утром. Эрика нет.

— Эрика нет?

Я ни разу не была в этом ресторане без Эрика.

— Он сломал зуб, — поморщилась Клер.

— Ох, — сочувственно сказала я.

Клер криво улыбнулась.

— Принесу через пару минут, — повторила она, направляясь с кофейником к соседнему столу.

Мой правый ботинок развязался. Я нагнулась поправить шнурки и вытряхнуть снег, набившийся за отворот серых брюк.

— Ты отвезла всё обратно в студию прошлой ночью? — спросила я, выпрямившись.

Мэгги кивнула.

— Допоздна оставалась на работе?

— Не очень.

Я посмотрела на неё.

— Ну ладно, довольно долго, но… — она наклонилась ко мне, — я поняла, что делать со свиньёй.

— Сандвич с беконом? — спросила я.

— Ха–ха.

— И что же?

— Я тебе не скажу. Придётся подождать, это будет сюрприз для всех.

Я подняла чашку, обхватив пальцами, чтобы согреть их.

— Может, хоть намекнёшь?

— Нет. — Мэгги откинулась на спинку стула с чашкой в руке. — Если дать тебе подсказку, ты догадаешься, и сюрприза не получится.

Я заметила, как она опять выглядывает в окно.

— Ждёшь ещё кого–нибудь?

— Руби. Она принесёт лампы. Мне нужно верхнее освещение, а у неё есть пара маленьких гирлянд, думаю, удастся их использовать. — Она взглянула на часы и чуть покачала головой. — Новый друг.

— Что? — удивилась я.

— Руби с кем–то встречается. Сейчас у неё глупый период, когда на всё смотришь сквозь розовые очки. Помнишь, это когда не обращаешь внимания на время и думать можешь только об этом парне?

— Ага, смутно припоминаю что–то похожее, — отмахнулась я.

Я пила кофе и вспоминала Эндрю, оставшегося в Бостоне вместе со всем остальным. Широкие плечи, голубые глаза и громкий смех. Эндрю, который пошёл в двухнедельный туристический поход после того, как мы поссорились, и вернулся женатым на другой.

Я перевела дух и отбросила воспоминания.

— С кем же встречается Руби?

— Его зовут Джастин. Он был консультантом в альтернативной школе в Миннеаполисе. А сейчас работает над проектом, что–то насчет создания лагеря для проблемных детей на природе.

— Не могу представить Руби восторженно глядящей на какого–то парня.

Руби была весёлой и необычной. Цвет её волос менялся чуть ли не каждые две недели, и пирсинга у неё больше, чем я когда–либо видела.

Мэгги опять изогнулась, чтобы выглянуть в окно.

— Где же…

Она не закончила фразу. Дверь ресторана шумно распахнулась, и над моей головой пронеслась струя холодного воздуха.

Мэгс отвернулась от окна, глаза широко распахнулись. Она, не глядя, поставила свою чашку на стол. В дверном проёме стояла Руби, вокруг неё роились хлопья снега. Её волосы, на этой неделе ярко–розовые, были растрёпаны, шарф перекрутился, а лицо казалось мертвенно–бледным.

— Помогите, кто–нибудь

Она на секунду прикрыла глаза.

Я поднялась ей навстречу.

— Что случилось?

Она беспомощно протянула руки и оглянулась назад через плечо.

— Я думаю, она… — Руби покачала головой. — Она там, в переулке. Она не двигается.

Все смотрели на Руби, но никто не пошевелился. Я натянула куртку.

— Руби, кто там? — я направилась к двери. — Покажи мне.

Она кивнула, и мы, спотыкаясь, понеслись к подъездной дорожке. Снег местами покрывал тротуар, было скользко. Руби привела нас к переулку на два дома ниже кафе, и остановилась так резко, что я на неё налетела. Дрожащей рукой она указывала на что–то впереди. Я положила ладонь ей на плечо.

— Оставайся здесь.

Я увидела следы шин на снежной пороше, мятые обёртки от фастфуда. Чуть подальше на земле лежало ещё что–то. «Мешок с мусором», — решила я, но когда приблизилась, сердце забилось чаще. Кот. Раненая собака. Руки задрожали, и я крепко сжала кулаки в толстых варежках. Потом увидела, что лежит на земле, и остановилась.

Это оказался не мусорный мешок и не пострадавшая собака. Мохеровое пальто в красно–чёрную клетку уже припорошило снегом. Агата Шепард.

Мёртвая.