Глава 1

Лондон

Ноябрь 1815 года

Это был худший день в жизни Иди Уитни. Если раньше у нее еще оставались сомнения, то реакция ее семьи на скандальные события, происшедшие минувшим вечером на балу у леди Чарлвуд, развеяла всякие иллюзии.

Она замерла на месте, услышав поспешные шаги в холле. Когда дверь в ее комнату распахнулась и стремительно вошла сестра-близнец, Иди испытала огромное облегчение. Вступив в брак несколько недель назад, Эвелин покинула дом семьи Риз, и опустевшая соседняя комната вызывала у Иди щемящее чувство потери.

Будучи маленькими девочками, сестры жили, тесно общаясь друг с другом. Они делились не только мнениями, но и мыслями, чувствами и сердечными тайнами. Иди понимала, что когда-нибудь замужество сестры разлучит их, но не была готова к этому. И вот несколько месяцев назад в жизни Эвелин вновь появился Вулф Эндикотт. После этого все изменилось.

Радуясь тому, что ее сестра наконец обрела счастье с человеком, которого давно обожала, Иди, тем не менее, не могла избавиться от мысли, что упустила нечто существенное в своей жизни. Из-за этого она ощущала себя самой несчастной женщиной на свете.

– Дорогая, что происходит? Почему мама так встревожена? – спросила Эвелин, снимая перчатки, чтобы взять руки Иди в свои. Она нахмурилась. – Твои пальцы холодны как лед, и ты выглядишь явно бледной. Тебе нездоровится? Неужели ты заболела.

Иди спокойно восприняла обычное пожатие рук сестры и попыталась ободряюще улыбнуться.

– Я чувствую себя хорошо. Можно сказать, отлично. Возможно, кто-то другой и сходит с ума, но только не я.

Сестра увлекла ее к обитой шелком кушетке в нише у окна.

– Ты знаешь, тебе не удастся обмануть меня. Что ты натворила на этот раз?

Иди опустилась на кушетку. Эвелин осторожно присела рядом, в своем элегантном дорожном платье; ее очки придавали ей вид серьезной женщины. При этом Эвелин, казалось, светилась от счастья, что придавало ее непритязательной красоте особый блеск.

– Я, как всегда, все испортила, – сказала Иди со вздохом. – Даже мама разозлилась на меня.

– Не может быть. Мама никогда не сердится на тебя.

– Она непрестанно ругала меня за завтраком по поводу того, что я натворила. Конечно, она рассказала тебе о моем пагубном проступке, как она назвала его.

– Нет, я хотела сначала повидаться с тобой, прежде чем поговорить с ней. Я отправила Уилла в гостиную, чтобы он принял первый удар на себя. – Эвелин улыбнулась. – Ты, наверное, решишь, что я послала его на битву с жаждущим крови драконом.

Иди не смогла сдержать смешок при мысли о том, как ее крепкого телосложения зять, бывший тайный агент, трепещет перед их матерью. Хотя Вулф давно знал леди Риз, он, тем не менее, побаивался ее, как все остальные члены семьи.

Все, кроме Иди. Она всегда ухитрялась усмирить мать, и все в семье рассчитывали на нее, когда надо было восстановить спокойствие. Правда, в последнее время, казалось, она утратила свое влияние.

– Не беспокойся, – сказала Иди. – В настоящее время мама в полном восторге от Вулфа. Она относится к нему как к любимому зятю.

– Для нее он только зять, – сухо ответила Эвелин, – но оставим это. Лучше расскажи, в чем дело.

Иди встала с кушетки, не в состоянии сидеть. Она мало спала минувшей ночью после «инцидента» (как выразилась мама). Несмотря на все усилия преуменьшить значение событий прошлого вечера, чувство, близкое к панике, долго не давало Иди уснуть.

Она прошлась по комнате и, вернувшись, остановилась перед сестрой. Эвелин сидела со спокойным выражением лица, явно готовая сделать все необходимое, чтобы поддержать свою Иди. Это придало последней смелости выложить всю неприятную историю.

– Ну, понимаешь… – Она никогда не затруднялась в выборе нужных слов, но сейчас язык словно опутали тысячи нитей. – Я, как ты знаешь, была вчера вечером на балу у леди Чарлвуд, и меня застали в довольно… неловком положении.

На лице Эвелин отразилось нехорошее предчувствие.

– Что это значит?

– Я прогуливалась по небольшому холлу, ведущему в оранжерею леди Чарлвуд. Как ты знаешь, это довольно уединенное место.

– Скажи, пожалуйста, что ты была там одна или, по крайней мере, с каким-нибудь приличным человеком.

Иди поморщилась.

– Я была с сэром Малколмом Баннистером.

Лицо Эвелин исказилось от ужаса.

– Не может быть!

– Да, это так, – сказала Иди со вздохом. – И нас застали вместе.

– Чем вы занимались?

Иди раздраженно махнула рукой.

– Целовались, конечно. Чем еще можно заниматься в уединенном холле с известным повесой?

Эвелин прижала руки к груди с видом шокированной девственницы, хотя теперь имела гораздо больший опыт в интимных отношениях, чем Иди, судя по туманным намекам, проскальзывавшим в их разговорах.

– Ты целовалась с сэром Малколмом прямо посреди холла?

– Нет, мы были в нише у окна. В таких делах необходима хотя бы минимальная осторожность.

На самом деле ей хотелось вернуться в бальный зал, так как она внезапно осознала, какую ошибку совершила. К несчастью, у сэра Малколма были другие намерения. Иди была готова ударить его ногой, когда внезапно появилась леди Чарлвуд со своей старухой-матерью леди Морган. По-видимому, обеим внезапно захотелось прогуляться по холлу в то же самое время.

Эвелин усмехнулась.

– Полагаю, они заметили тебя.

– Естественно, – сказала Иди саркастически.

Сестра поморщилась.

– Извини. Разумеется, тебя увидели.

Иди вздохнула.

– Нет, это ты извини меня. Я не имела права язвить. – Она снова села на кушетку. – Просто я устала и очень расстроена.

Эвелин утешительно пожала руку сестры.

– Нет необходимости извиняться передо мной. Ты никогда не делала мне ничего плохого. Напротив, ты всегда защищала меня.

Действительно, Иди, как могла, заботилась об Эвелин все эти годы: защищала ее от беспрестанных придирок матери и вставала на пути каждого, кто пытался злоупотреблять застенчивостью сестры. Однако фактически эта непосредственная близость Эвелин придавала Иди смелость противостоять тому, кто пытался командовать сестрой. Считалось, что Иди сильная и бесстрашная девушка, готовая дать отпор любому, но она-то знала, как обстоят дела на самом деле. Именно Эвелин обладала истинным мужеством и внутренней силой для борьбы со всеми невзгодами.

– Кто первым обнаружил тебя? – спросила Эвелин. Когда Иди сообщила, сестра мрачно покачала головой. – Леди Морган – известная сплетница в Лондоне.

– Мне ли этого не знать, – ответила Иди подавленно.

– Насколько компрометирующей была ситуация?

– Он целовал меня так страстно, что стыдно сказать. – Фактически этот настойчивый мужчина проник своим языком почти ей до горла. Иди целовалась с мужчинами несколько раз прежде, но только теперь поняла, насколько робкими были те поцелуи. В отличие от них, сэр Малколм действовал как изголодавшийся человек, впившийся в сочный ростбиф с кровью.

– Надеюсь, вы были полностью прикрыты одеждой в этот момент? – спросила Эвелин с тревогой. – Ничто не было выставлено напоказ?

Она сопроводила свой вопрос коротким жестом в направлении груди Иди. К счастью, Иди удалось удержать блуждающие руки сэра Малколма от прикосновения к этой части ее тела.

Иди подняла руку, словно давая клятву.

– Ни одна лента, пуговица или заколка не были стронуты с места. В отличие от некоторых персон, которые, насколько я знаю, тоже оказывались в подобной ситуации.

Эвелин восприняла удар с кривой улыбкой.

– Слава богу. Когда такое случается, последствия бывают фатальными.

Это означало неизбежный поход к алтарю. Нечто подобное произошло с Эвелин и Вулфом несколько месяцев назад, и тогда все обернулось счастливым концом.

– Думаешь, мама согласится? – сказала Иди. – Хотя это был всего лишь глупый поцелуй, и даже не очень приятный…

– Полагаю, у тебя и самой нет желания выйти замуж за сэра Малколма.

– Абсолютно никакого. Да и он не женится на мне. Он выскочил из дома, словно у него загорелись фалды фрака.

Когда Эвелин с задумчивым видом медленно кивнула, Иди вздохнула.

– Эви, мне хорошо знаком этот твой жест, но ты могла бы выразить словами то, что думаешь.

Сестра примирительно улыбнулась.

– Дорогая, я не хочу осуждать тебя, но почему ты вообще оказалась в такой рискованной ситуации? Особенно с этим наглым повесой, сэром Малколмом.

Иди принялась крутить конец шелковой ленты, опоясывавшей талию ее платья. Однако Эвелин имела безграничный запас терпения, и Иди понимала, что сестра будет ждать ответа. Она попыталась зайти издалека.

– Эви, тебе никогда не хотелось поцеловаться с мужчиной до Вулфа? Я имею в виду по-настоящему.

– До Уилла у меня не было мужчины, – глухо ответила сестра. Это правда, так как Эвелин была влюблена в Вулфа с юных лет.

Тем не менее Иди продолжила:

– Значит, ты никогда не хотела поцеловаться с кем-нибудь еще, даже с Майклом? Ты была помолвлена с этим несчастным юношей почти два года.

В семье все были убеждены, что Эвелин выйдет замуж за Майкла Бомонта – добропорядочного благородного человека, который очень любил ее. Однако возвращение Вулфа после войны положило конец этим ожиданиям, и вопрос был решен через несколько недель.

Сестра немного подумала.

– Мне не претила мысль о поцелуе с Майклом, – сказала она наконец, – но и не вызывала желания прыгать от радости.

– Следует понимать, что поцелуи Вулфа заставляли тебя прыгать от радости?

Щеки Эвелин покраснели.

– Только они и заставляли.

Иди громко фыркнула и, вскочив, снова зашагала по комнате.

– Так нечестно. Мне двадцать пять лет, а я понятия не имею, о чем ты говоришь.

В глазах сестры отразилось понимание.

– Значит, ты экспериментировала. И тебе пришло в голову выбрать сэра Малколма. Естественно, для этого, как нельзя лучше, подходит известный красивый повеса.

– Это была ошибка, – сказала Иди, остановившись у кровати и прислонившись плечом к одной из стоек балдахина. – Я понимаю, мой план был безумным, и начинаю думать, что со мной что-то не так. Мне кажется, я никогда не смогу найти мужчину, поцелуи с которым доставили бы мне удовольствие… и попробовать с ним все остальное.

– Просто ты еще не встретила подходящего человека. – Эвелин внимательно посмотрела на сестру. – Впрочем, готова поклясться, есть мужчина, который…

Иди жестом прервала ее.

– Не смей произносить его имя.

Сестра подавила лукавую улыбку.

– Нет необходимости делать это, не так ли?

Иди почувствовала, что краснеет. Капитан Алистер Джилбрайд, самый привлекательный и страстный мужчина, какого она когда-либо встречала, чрезвычайно волновал ее воображение. Иди взяла себе за правило сохранять спокойствие, однако мысль об этом мужчине приводила ее в смятение.

– Эви, я предупреждаю тебя.

Губы Эвелин тронула легкая улыбка.

– Да, дорогая. Как скажешь.

Легкий стук в дверь прервал их разговор, и мгновение спустя в комнату вошла служанка. Точнее, служанка Иди, после того как Эвелин вышла замуж.

– Леди Риз хочет видеть вас обеих в гостиной, мисс Аделин, – сказала Кора. Она бросила критический взгляд на прическу Иди и раздраженно вздохнула. – Ваша голова выглядит так, словно вы сунули ее в кустарник роз. Я же говорила вам не трогать завитки.

– Я ничего такого не делала, – возразила Иди, – и не надо говорить со мной, как с маленькой девочкой.

Служанка усадила Иди за туалетный столик. Потребовалась всего пара минут, чтобы привести в порядок густые локоны.

– Так гораздо лучше, – сказала Кора, ободряюще похлопав Иди по плечу. – Ведь мы не хотим давать леди Риз повод выражать недовольство, не так ли?

– Ты имеешь в виду, помимо того повода, который я уже ей дала? – ответила Иди сардонически.

– Все будет хорошо, – сказала Эвелин, подходя к сестре. – Мама не сможет долго на тебя сердиться.

Иди встала.

– Я так не думаю. Она пришла в бешенство прошлым вечером. Она даже кричала на меня, когда мы садились в карету. Никогда прежде такого не было.

Эвелин и Кора обменялись испуганными взглядами, что не способствовало улучшению настроения Иди. Она всегда была любимым ребенком у матери и никогда за свои проступки не слышала от нее ничего, кроме мягких выговоров. Но прошлым вечером мать была так разгневана, что сотрясались даже искусственные сливы, украшавшие ее шляпу.

Эвелин взяла сестру за руку.

– Нам лучше спуститься и принять все, как должное.

– Желаю удачи, – сказала Кора, поморщившись.

Иди слегка улыбнулась служанке, прежде чем выйти с Эвелин в холл и направиться к лестнице. Она чувствовала, что сестра тоже встревожена.

– Я не на виселицу иду, – сказала Иди. – Еще нет необходимости подбирать мне гроб.

– Я уверена, все будет хорошо, – сказала Эвелин. – Более, чем хорошо. Просто великолепно.

– Дай бог, – произнесла Иди со вздохом.

Она осторожно держалась за перила, когда они спускались по лестнице. Обычно Иди ходила так осторожно из-за плохого зрения. Она не носила очки, как сестра, и потому не считала излишней предусмотрительностью опору на перила. Не хватало сегодня еще упасть с лестницы.

У двери в гостиную сестер встретил дворецкий Паркинз. Открыв дверь, он изобразил на лице чуть заметную гримасу сочувствия. Все в доме знали о способности Иди повлиять на настроение леди Риз, однако слуги уже поняли, что их защитница низвергнута с пьедестала.

Расправив плечи, Иди последовала за сестрой в просторную гостиную. Слегка прищурившись, она окинула взглядом членов семьи, расположившихся в разных местах обширного пространства, по возможности подальше от матери. Муж Эвелин тоже скрывался в задней части комнаты, как робкий юноша, хотя являлся крепким солдатом. Впрочем, Вулф Эндикотт не был трусом. Он выступил вперед и взял Иди за руку, одарив при этом нежной улыбкой жену.

– Доброе утро, – сказал он. – Почему бы вам обеим не присесть на диван?

Иди проигнорировала раздраженный вздох матери, когда Вулф повел их к дивану вблизи камина.

Мать с удобством устроилась в элегантном кресле времен королевы Анны прямо напротив дочерей. Отец сел рядом с ней, хотя отодвинул свое кресло подальше. Когда он с печальным видом улыбнулся Иди, в ее душе возникло чувство вины и страха. Отец был добрейшим человеком и достойным уважения мужем. Он желал только, чтобы в доме царило относительное спокойствие и чтобы ему никто не мешал, когда он занимался домашними делами. Обычно мать удовлетворяла его пожелания, но не этим утром.

Мэттью – брат Иди и Эвелин – с трудом поместил свое массивное тело на небольшую скамью в нише у окна и потому казался незаметным. К счастью, он проявил благоразумие, оставив дома свою новую жену, отличающуюся снобистскими манерами. Мэри не упускала возможности делать язвительные замечания в адрес Иди или Эвелин, ей нравилось помыкать кем угодно при каждом удобном случае.

Мать, с холодными аристократичными чертами красивого лица, ждала, когда все разместятся. Она, как всегда, оделась безупречно. Темно-зеленое платье из мериносовой шерсти подчеркивало ее стройную высокую фигуру и хорошо сочеталось с каштановыми волосами. Никто из ее детей не имел с ней никакого сходства. Они в большей степени унаследовали сходство с отцом, обладавшим золотистыми волосами и крепким телосложением. Мать непрестанно сетовала по поводу того, что крестьянская порода мужа превалировала во внешнем облике детей. Однако это не помешало Эвелин благополучно выйти замуж, а Мэтту – жениться. Да и у Иди не было недостатка в поклонниках.

Хотя последнее могло резко измениться после вчерашнего вечера.

– Итак, все собрались, – начала мать тоном, каким выносят приговор. – Настало время решить, что делать с Иди, совершившей пагубный проступок.

– О, мама, ради бога! – воскликнула Иди. – Ты слишком сгущаешь краски. Мою ошибку нельзя назвать пагубной.

Губы матери сжались и побелели. Но прежде чем она успела разразиться бранью, к ней подошел отец и мягко положил руку на ее предплечье. Мать бросила на него сердитый взгляд, однако придержала язык.

– Я готов многое терпеть от своих детей, – сказал отец строго. – Но я никому не позволю проявлять неуважение к вашей матери. Твоя вспышка, Аделин, неприемлема. Я не ожидал этого от тебя.

Иди вздрогнула. Ее возмущение угасло. Замечание отца означало, что ситуация действительно так плоха, как полагала мать.

– Папа, я уверена, Иди не думала, что ее слова будут восприняты как непочтительное отношение, – сказала Эвелин, бросив тревожный взгляд на явно разгневанную мать.

Иди сжала руку сестры.

– Нет, папа прав. Я в самом деле проявила неуважение. – Она сконфуженно улыбнулась матери. – Извини, мама.

Мать пристально посмотрела на нее, затем холодно кивнула в знак того, что извинение принято.

– Как я говорила, до того как меня прервали, – продолжила леди Риз, – мы должны найти способ уладить последствия чрезвычайно неуместного поведения Аделин прошлым вечером. Эти последствия усугубляет ее выбор весьма неподходящего партнера для своей шальной выходки. Если бы ее застали в таких обстоятельствах с заслуживающим уважения мужчиной, мы могли бы уладить скандал обычным способом. Однако сэр Малколм далеко не уважаемый мужчина, и нельзя рассчитывать, что он поступит достойно.

«Слава богу за такую милость». Если бы Иди застали с одним из приличных кавалеров, мама постаралась бы силой отправить ее к алтарю уже через несколько дней. Сэр Малколм был не только повесой; он обладал весьма скромным состоянием, а это в глазах матери было еще бóльшим грехом, чем дурная репутация. Помимо всего прочего, леди Риз была очень практичной женщиной.

– Дорогая, ты уверена, что ситуация действительно так плоха, как ты думаешь? – спросил отец. – Так как леди Чарлвуд является твоей близкой подругой, может быть, она не станет распространять скверные слухи.

– Нет, она не будет делать это, но ее мать не страдает угрызениями совести, – ответила леди Риз. – Пусть Морган и вдовствующая графиня, однако ее поведение всегда оставляло желать лучшего. Думаю, это не удивительно, учитывая, что ее отец относился к классу торговцев.

– Какой ужас, – чуть слышно пробормотала Иди. Сестра предупреждающе ткнула ее локтем в бок.

– Несмотря на предпринятые мной усилия прошлым вечером, – продолжила мать, – сплетни уже начали распространяться. К концу дня репутация Аделин будет окончательно загублена.

– Это беда, – беспомощно произнес Мэтт. – В самом деле, Иди, о чем ты думала? Сэр Малколм отъявленный хам.

Иди подавила желание ответить брату резкостью, поскольку он был прав.

– Я понимаю, что поступила глупо. И он отнесся довольно небрежно к тому, что произошло.

Страдания от этого проступка казались Иди несправедливыми, поскольку поцелуи сэра Малколма не доставили ей никакого удовольствия и напоминали лобзания собаки.

– Мы не нуждаемся в подробностях, – резко сказала мать.

– Разумеется, – поспешно добавил отец. – Уверен, у тебя есть план, как выйти из этого затруднительного положения, не так ли, дорогая? – обратился он к жене.

Иди сдержала тяжелый вздох. Ей не раз хотелось, чтобы ее дорогой отец не высказывался в столь утвердительной форме, когда обсуждаются семейные дела. Одному богу известно, что может предложить мать в данной ситуации.

– Есть только один возможный вариант, – сказала леди Риз. – Иди должна удалиться в деревню.

– Это наилучший выход, мама, – тотчас поддержал ее Мэтт. – Если Иди поживет какое-то время в сельской местности, возможно, скандал уляжется. Кроме того, мы все отправимся в Мэйвуд-Мэнор через несколько недель на праздники. К тому же Иди нравится жизнь за городом, не так ли, милая?

Почувствовав явное облегчение, Иди улыбнулась брату. Ей не очень нравилась идея покинуть город, но еще хуже было оставаться здесь. И брат прав – они уедут из Лондона в ноябре в любом случае. Если ссылка в деревню является единственным наказанием за глупость, которую она совершила прошлым вечером, то можно считать, что ей повезло.

– Сожалею, но вынуждена разочаровать тебя, Мэттью, – сказала мать. – Аделин не поедет в Мэйвуд-Мэнор.

Иди вздрогнула, как и Эвелин.

– Не поеду? – переспросила Иди, не веря своим ушам. – Почему?

Мать обратила на нее холодный, как у василиска, взгляд. Иди представила, что, вероятно, могла бы обратиться в статую под этим тяжелым взглядом.

– Потому что за свое дурное поведение награды ты не заслужила, – сказала мать. – Отправкой тебя в поместье проблемы не решить. Мэйвуд-Мэнор едва ли окажется уединенным местом. В это время года туда многие отправляются с визитами и там возможны нежелательные встречи. Если тебя не запереть в одной из мансард, ты все равно окажешься в центре общественного внимания.

– И в мансарде мы не сможем тебя держать. Среди соседей пойдут подозрительные толки, – сказал отец, стараясь придать своим словам шутливый тон.

Леди Риз пристально посмотрела на него в течение нескольких мгновений, прежде чем произнести:

– Аделин проведет зиму с леди Торбетт в Йоркшире. Тетя Юджиния неважно себя чувствует, и я уверена, ей пойдет на пользу общение с молодой девушкой. Кроме того, Аделин тоже будет полезно пожить там некоторое время, вместо того чтобы порхать по Лондону подобно беспечной бабочке.

Иди с ужасом смотрела на мать. Сама идея провести зиму в дикой местности Йоркшира, особенно в обществе такой мегеры, как леди Торбетт, потрясла ее. Лучше было бы повеситься и покончить со всем этим немедленно.

– О боже, мама! – воскликнула Эвелин, ужаснувшись, как и Иди. – Это все равно что похоронить Иди живьем!

Это жуткое сравнение заставило Иди вскочить на ноги. Она бросилась к креслу матери и опустилась на колени.

– Мама, я очень сожалею о том, что сделала. Действительно сожалею. – Она обхватила руками колени матери, как это делала, когда была маленькой девочкой и старалась подольститься, чтобы смягчить ее гнев. Так как часто объектом ярости была Эвелин, Иди интуитивно понимала, как страшно было сестре, когда мать проявляла свой крутой нрав. – Клянусь, я сделаю все, что ты скажешь, и не причиню тебе больше беспокойства, – продолжила она, с мольбой глядя в холодные зеленые глаза матери. – Я исправлюсь, вот увидишь. Только не отрывай меня от семьи.

Иди не нравилось легкое заикание в ее голосе, и она знала, что матери оно тоже не нравится. Леди Риз претило проявление излишних эмоций, и она понимала, что Иди пытается манипулировать ею.

Но Иди была искренней. Она не сомневалась, что, если ее отправят на всю жизнь в Йоркшир, ее мир рухнет.

В течение нескольких напряженных мгновений взгляд матери оставался холодным. Затем она заморгала, и из груди ее вырвался усталый вздох.

– Дорогая, я делаю это не просто в качестве наказания, – сказала она, положив свою тонкую руку на сжатые кулаки Иди. – Ты думаешь, что твоя популярность позволит тебе пережить гадкие сплетни, но уверяю тебя, это не тот случай. Общество не прощает такие выходки. Твои подруги будут третировать тебя, а поклонники – из числа достойных – начнут тебя избегать. Люди будут лгать о том, что ты сделала, без зазрения совести. Твоя репутация будет запятнана навсегда.

Хотя черты лица матери сочувственно смягчились, ее слова словно гигантский молот ударяли по Иди, прижимая ее к ковру.

– Я хотела бы иметь возможность попытаться исправить положение, – сказала она. – Встретить удар и посмотреть, смогу ли пройти через это.

Во взгляде матери исчезло всякое сочувствие.

– Я не позволю, чтобы ты обрекала себя и нашу семью на осуждение. Ситуация только ухудшится.

Иди услышала позади себя тихое шуршание юбок сестры. Спустя мгновение она почувствовала мягкое прикосновение руки Эвелин к своему плечу и с трудом сдержала слезы. Эвелин всегда была рядом, и мысль о долгой разлуке с ней казалась невыносимой.

– Мама, это обязательно должен быть Йоркшир? – спросила Эвелин. – Думаю, есть какая-то альтернатива.

Осторожное мужское покашливание заставило Иди обернуться. До этого момента Вулф сидел так тихо, что она забыла о его присутствии.

– Я не хотел вмешиваться, – сказал зять, – но у меня есть некоторое соображение по этому поводу.

Он с извиняющимся видом улыбнулся матери. У него был абсолютно безобидный вид, что казалось нелепым. До настоящего времени Вулф был королевским тайным агентом, и Иди знала о его способности находить выход из любого трудного положения.

Мать прониклась любовью к Вулфу, с тех пор как он вернулся в жизнь Эвелин, но также и потому, что он являлся сыном герцога Йорка. Хотя Вулф был рожден до вступления родителей в брак, леди Риз считала важным иметь зятя, в жилах которого течет королевская кровь.

– Да, Уильям? – обратилась к нему мать с ободряющей улыбкой. – Что ты предлагаешь?

Когда Вулф посмотрел на Иди и улыбнулся, ее охватило нехорошее предчувствие.

– Как ты отнесешься к тому, чтобы провести зиму в Шотландии?

 

Глава 2

Капитан Алистер Джилбрайд, в прошлом тайный агент, смотрел на Адена Сент-Джорджа с неприязнью.

– Значит, если я не вернусь в этот мрачный замок, Доминик Хантер потащит меня к Принни, и тот лично прикажет мне вернуться в горную Шотландию. Я прав?

Его кузен поднял бокал с обильной порцией виски, любуясь янтарным цветом напитка внутри хрусталя.

– Ты прав. Кстати, Алек, это прекрасное виски.

– Оно должно быть прекрасным. Его произвели на одном из старейших заводов Шотландии. – Он не упомянул, что этим заводом владеет его семья. – Однако ты уклоняешься от ответа, Аден. Не могу поверить, что у тебя нет другого поручения для меня. Конечно, до сих пор существует нужда в агентах, даже после того как мы нанесли тяжелый удар Бони.

Глубокий вздох Адена выражал скорее сочувствие, чем раздражение. Это сочувствие относилось к Алеку, который готов был отправиться куда угодно, кроме Шотландии.

Кабинет его деда в лондонском особняке представлял собой просторное и величественное помещение в стиле второй половины восемнадцатого века. Хотя дом содержался в чистоте и порядке небольшой, но умелой командой слуг, чувствовалось, что это старый дом. Алек не мог припомнить, когда его дед посещал Лондон последний раз. Граф Риддик сохранял этот особняк только потому, что Алек иногда останавливался здесь во время своих редких приездов с континента во время войны. Казалось, это дом из другой эпохи, как и книги, находящиеся в библиотеке. Алек готов был держать пари, что последний том пополнил библиотеку по меньшей мере век назад.

– В агентах всегда будет необходимость, – сказал Аден, – но это не означает, что ты нужен нам, чтобы скрытно проникать в различные места и ликвидировать тайные организации и убийц. Для этого у нас есть достаточно агентов, и наследнику графства нет необходимости рисковать своей жизнью, выполняя опасные задания. К тому же ты староват для этого.

Алек усмехнулся.

– Боже милостивый, мне всего лишь двадцать шесть лет. Я значительно моложе тебя.

– В таком случае ты должен слушаться старших по возрасту и по званию. Здесь я отдаю приказы, Алек, и приказываю тебе отправиться домой.

Алек бросил сердитый взгляд на своего кузена. Когда Доминик Хантер, один из лучших среди своего поколения руководителей шпионской организации Англии, вышел в отставку, его место занял Аден Сент-Джордж. Теперь он руководил значительной частью «Интеллидженс сервис» и его слово решало – оставаться Алеку или ехать.

Аден вытянул свои ноги в сапогах и небрежно свесил руку с подлокотника кожаного кресла напротив письменного стола Алека. Для случайного наблюдателя он выглядел как обычный светский человек, проводивший свой досуг в клубе или на петушиных боях. Однако Алек знал, как обманчиво такое впечатление. Его кузен оставался одним из наиболее эффективных и опасных агентов. Ни его женитьба, ни повышение по службе до главы организации не изменили этого.

– Алек, ты заслужил отдых, – сказал Аден. – Ты посвятил десять лет борьбе с врагами. Ты унаследовал один из влиятельных титулов в Соединенном королевстве. У тебя есть положение в обществе, и ты можешь играть значительную роль в стране. Пришло время занять свое место. Возможно, в кои-то веки ты насладишься привилегиями, которые дает твое положение, вместо того чтобы отказываться от них. Большинство людей готовы на все, чтобы оказаться на твоем месте.

Алек едва не поперхнулся глотком виски при мысли о том, что ему могут доставить удовольствие обязанности, ожидавшие его в замке Блэргал. И имел ли он право на сопутствующие его положению привилегии, оставалось выяснить.

– Кое-кто может не согласиться с тем, что графство действительно принадлежит мне в первую очередь.

– Ты законный сын Уолтера Джилбрайда и его жены леди Фионы – единственного ребенка графа Риддика. Поскольку шотландские графства могут передаваться из поколения в поколение по женской линии, это означает, что ты являешься наследником Риддика. Любой, кто заявит протест, будет иметь дело не с твоим дедом, а с принцем-регентом.

Это правда. Его дед всегда оказывал поддержку своей дочери, даже после ее короткой внебрачной связи с братом Принни, герцогом Кентом. Таким образом, ее муж Уолтер Джилбрайд фактически являлся отцом Алека. Уолтер настаивал, что Алек его истинный сын, и старый граф был непреклонен в том, что его внук по праву наследует Риддик. Родственники Алека всегда проявляли лояльность по отношению к нему и к доброму имени его матери, отвергая всякие слухи и сплетни, предполагавшие, что он являлся незаконнорожденным.

Плохо то, что такая лояльность заставляла его испытывать чувство вины.

– Алек, пора отправляться домой, – продолжил Аден. – Все не так уж плохо, как ты думаешь.

– Легко говорить, – рассеянно произнес Алек, болтая остатки виски в бокале. Подняв глаза и уловив ироничный взгляд кузена, он поморщился. – Печально все это.

Фактически Адену Сент-Джорджу тоже было нелегко выйти из тени и присоединиться к своей семье. Все знали, что Аден внебрачный сын Принни, как и то, что муж его матери был возмущен появлением кукушонка в своем гнезде. Аден был отлучен от своей матери на долгое время, и только после смерти отчима появилась возможность восстановить отношения.

– Ты знаешь, как тяжело осуществить все это, – сказал Алек. – Родственники – это настоящая головная боль.

Аден засмеялся и поднялся на ноги.

– Ты прав. Однако я полагаю, стоит приложить определенные усилия.

Алек тоже встал и обошел письменный стол.

– Как чувствует себя твоя жена? Надеюсь, леди Вивьен не требуется таз каждые десять минут.

Кузен широко улыбнулся, и для менее импозантного человека такая улыбка могла бы показаться почти глупой.

– К счастью, Вивьен, кажется, преодолела эту неприятность. Теперь она все время испытывает голод. Полагаю, она возмещает недостаток в еде после двух месяцев питания жидкой овсяной кашей.

– Рад это слышать. Надеюсь, дальнейший период бремени пройдет без каких-либо осложнений.

– Уверен, так и будет. Сообщи, когда соберешься покинуть Лондон. Вивьен и я будем рады еще раз повидаться с тобой перед отъездом.

– Сообщу непременно, – сухо ответил Алек.

Не стоит отвечать конкретно, если есть возможность выбора. Однако для задержки предлога не было. Здоровье старого графа ухудшалось, и Алек никогда не простит себе, если дед умрет, прежде чем он повидается с ним. Ему необходимо вернуться домой и встретиться с тем, что ожидало его, включая проблемы.

Осторожный стук в дверь прервал их прощание. В комнату тихо вошел дворецкий Дейли.

– Простите, что помешал, капитан, но к вам просится настойчивый посетитель.

Алек уловил неодобрительный тон в голосе Дейли.

– И кто же этот посетитель или это секрет? – Алек терпеливо ждал несколько напряженных мгновений, пока дворецкий молчал.

Наконец Дейли заговорил:

– Это миссис Эндикотт, сэр. Одна.

Алек и Аден обменялись удивленными взглядами. С тех пор как Эвелин Уитни вышла замуж за Вулфа, она стала сестрой Алека. И все же неприлично являться к нему с визитом без сопровождения. Вероятно, возникла какая-то проблема, связанная с Вулфом, если она решила обсудить это приватно.

– Не беспокойтесь, Дейли, – сказал Алек. – Я не собираюсь флиртовать с женой капитана Эндикотта. И перестаньте смотреть на меня, как возмущенная матрона. Проводите леди сюда.

– Я никогда не допустил бы такого непристойного предположения, капитан Джилбрайд. Можете быть уверены, – ответил Дейли, отвесив подчеркнуто высокомерный поклон.

– Превосходно. И, пожалуйста, распорядитесь, чтобы нам принесли чай, – добавил Алек. – Если, конечно, вы не слишком возмущены моим шокирующим нарушением норм поведения и морали.

Дейли, который был с семьей с давних времен, ничего не сказал в ответ на этот укол. Алек понимал, что это мелочь, однако он не мог удержаться от соблазна время от времени высказывать в адрес пожилого дворецкого колкости, что говорило о том, как плохо он приспособлен к жизни богатого аристократа. Алек привык к отношениям среди военных, и ему трудно было привыкнуть к этим дурацким внешним атрибутам и ограничениям, принятым в свете.

Аден посмотрел на него, удивленно приподняв брови.

– Боже, ты мыслишь так же, как Дейли, – сказал Алек. – Я понятия не имею, почему Эви сочла необходимым нанести этот тайный визит ко мне.

– Едва ли тайный, поскольку уже середина дня.

– И все же это не в ее правилах.

Спустя минуту Дейли проводил Эвелин Эндикотт в комнату. Она резко остановилась, увидев Адена, тем не менее тепло улыбнулась, изогнув свои сочные губы. Алек почувствовал себя так, словно ему нанесли удар как по голове, так и в пах. Последнее служило безошибочным барометром его реакции на появление особой персоны.

Проклятье.

Эффектная молодая женщина, появившаяся в его кабинете, не являлась женой Вулфа Эндикотта. Это так же верно, как и то, что Алек не король Испании.

– Миссис Эндикотт, приятно видеть вас, – сказал Аден с поклоном.

Мнимая миссис Эндикотт улыбнулась и ответила на его приветствие кратким реверансом.

– А вы – капитан Сент-Джордж. Я вижу, что прервала вашу встречу. Пожалуйста, простите меня.

Она бросила, по ее мнению, застенчивый, извиняющийся взгляд на Алека. Он приподнял бровь и скрестил руки на груди. При этом она нахмурила брови, отчасти скрытые очками.

Мгновение спустя она вновь одарила очаровательной улыбкой Адена, который, казалось, полностью принимал ее игру. Алек едва не расхохотался, наблюдая, как Аделин Уитни вводит в заблуждение самого совершенного английского агента.

– Не стоит извиняться, миссис Эндикотт, – сказал Аден. Он кивнул Алеку. – Мы закончим наш разговор позже.

Алек ответил кузену вежливой улыбкой, упиваясь перспективой посмеяться над ним потом. Однако, подойдя к двери, Аден взглянул через плечо. Его брови приподнялись, а в глазах заблестели веселые искорки.

Ясно, что этой дерзкой девчонке не удалось обмануть Адена.

Женщина, которая мгновенно сразила Алека наповал, одарила его, как ей казалось, застенчивой улыбкой. Разумеется, Аделин Уитни не сознавала, что выглядит чрезвычайно чувственной и что ее внешность потрясла мужчину, стоявшего в двадцати шагах от нее.

– Уверена, вы, должно быть, удивлены, увидев меня, – сказала она тихим приятным голосом.

Алек должен был признать, что ее голос чрезвычайно похож на голос сестры. Если бы он не видел эту женщину прямо перед собой, то подумал бы, что слышит голос Эви, а не ее коварного близнеца.

– Перестаньте притворяться, мисс Уитни. – Он взял ее под локоть и подвел к одному из кресел. – Вам не удалось никого обмануть.

Она удивленно раскрыла рот.

– Как вы смогли разоблачить меня? Я пробыла в комнате меньше минуты.

Иди не впервые выдавала себя за свою сестру-близнеца, но на этот раз не получилось, в отличие от того что было несколько месяцев назад. Между сестрами существовало множество различий, которые были незаметны на первый взгляд. Прежде всего Иди держалась с особой уверенностью и обладала неуемной энергией, чего не было у Эвелин. При этом она привыкла красоваться в обществе, привлекая внимание многочисленных поклонников.

Было еще немало едва различимых признаков, таких как одежда, плотно облегающая ее пышные округлости, более соблазнительные, чем у сестры. Она думала, что обманула его, выбрав более скромное дорожное платье серого цвета, однако не смогла скрыть ту энергию и напористость, которые проступали наружу. Мисс Аделин Уитни не были присущи ни осмотрительность, ни сдержанность. Для нее жизнь была своеобразным поединком и забавой, которой надо наслаждаться в полной мере.

– Неважно, – ответил Алек. – Вы легкомысленная женщина. Неужели вы совсем не заботитесь о своей репутации?

Она презрительно фыркнула.

– Репутация? Странно слышать это от человека, который постоянно совершает ужасные поступки.

– Я мужчина. Я смогу выйти из трудного положения, а вы нет.

– Это нечестно, – проворчала она.

Он сел за свой письменный стол, решив, что лучше, если между ним и Иди будет большой предмет мебели. В противном случае он мог поддаться искушению встряхнуть эту женщину как следует за ее безрассудство или поступить еще глупее – например поцеловать ее. И интуиция подсказывала ему, что она вполне могла ответить на его поцелуй.

Тогда он совсем потерял бы голову. Хотя Алек и не сомневался, что привлекает Иди, но в прошлом она дала ему ясно понять, что считает его тупоголовым, высокомерным и вызывающим раздражение. В отдельных случаях такая характеристика была справедливой, тем не менее ему не нравилось, что эта женщина столь низкого мнения о нем.

Иди поправила заимствованные очки на носу и посмотрела на него с раздражением.

– Вы можете снять эти нелепые очки, особенно учитывая, что они искривлены, – сказал он. – В них вы выглядите так, словно накреняетесь в сторону.

Казалось, язык ее прилип к небу, и Алек не смог сдержать смех. Она оставалась в замешательстве в течение нескольких секунд, затем криво улыбнулась.

– Я решила надеть их, так как в них могу достаточно хорошо видеть то, что находится в десяти шагах передо мной. Кроме того, я не хочу шокировать вашего дворецкого более того, что уже сделала. Он не должен думать, что я не Эви. У меня есть убедительная причина явиться к вам сюда.

– Разве вы не могли, по крайней мере, взять с собой служанку?

– Я хотела, но не была уверена, что она никому не расскажет о моем визите. Например, моей матери, – закончила она мрачным голосом.

– О боже, мисс Уитни, вы не подумали о том, какие неприятность ждут нас обоих, если кто-нибудь узнает об этой вашей выходке?

Он ожидал, что Иди как-то активно среагирует на это, но она только вздохнула и погрузилась в кресло. За серебряной оправой ее глаза выглядели усталыми, и алые губы исказились печалью.

– Я в отчаянном положении, – сказала она. – Я решила встретиться с вами, прежде чем кто-то опередит меня, особенно Вулф.

– Вы можете рассказать мне обо всем, после того как нам принесут чай. Кажется, я слышу тяжелые шаги в холле, и, как вы проницательно заметили, не стоит, чтобы кто-нибудь еще обнаружил вашу маленькую хитрость. – Шаги Дейли были совсем не тяжелыми, но Алек обладал хорошим слухом, отточенным годами, когда ему грозила смерть со стороны французских шпионов или разгневанных мужей.

– Я, пожалуй, выпила бы бренди, – сказала она, хмуро взглянув на него.

Спустя минуту в комнату вошел дворецкий, а за ним – слуга с подносом с чайными принадлежностями.

– Миссис Эндикотт сама разольет чай, Дейли, – сказал Алек. – Я вызову вас, если потребуется.

– Как пожелаете, капитан. – Дворецкий излучал волны неодобрения.

Однако он немного смягчился, когда Иди одарила его улыбкой, способной проникнуть сквозь накрахмаленную манишку до самого сердца консервативного слуги. Дейли почтительно поклонился, и сердито посмотрел на несчастного слугу, который таращил глаза на Иди.

Эта женщина явно обладала способностью создавать неприятности мужчинам.

Когда она разлила чай, Алек встал и подошел к этажерке между двумя книжными шкафами. Он взял бутылку бренди с одной из полок, затем вернулся к письменному столу и плеснул немного спиртного в каждую чашку.

Иди поморщилась.

– О, должно быть, я выгляжу такой грустной, что вызываю у вас жалость.

– Нисколько, хотя, вероятно, дела плохи, если вы были вынуждены обратиться ко мне за помощью.

Ее щеки слегка зарделись, что представляло собой захватывающее зрелище. Алек не помнил, чтобы когда-либо прежде видел, как она краснеет. При этом она выглядела как пирог, покрытый белым кремом с соблазнительной розовой глазурью.

Ее взгляд сделался холодным и расчетливым, сменив кратковременное выражение уязвимости. Она опять предстала молодой отважной леди, способной сохранять самообладание, – такая Иди больше нравилась Алеку.

– Вы правы, – сказала она в своей обычной открытой манере. – Конечно, мне не следовало обращаться к вам за помощью. Вы полагали, что я забыла, как вы и Вулф плохо обошлись с бедным Майклом Бомонтом. Вы поступили ужасно по отношению к нему, а также ко мне и Эви.

Теперь Алек нахмурился.

– Вы ненормальная? Мы спасали задницу вашего драгоценного мистера Бомонта. Если бы не мы, он кончил бы жизнь, раскачиваясь на виселице.

Она высокомерно фыркнула, что он нашел весьма привлекательным.

– Было бы намного лучше, если бы вы рассказали Эви и мне правду.

Он недоверчиво посмотрел на нее. Он и Вулф получили приказ от самого герцога Йорка расследовать дело Майкла Бомонта, подозреваемого в предательстве. Тот факт, что в то время Майкл был женихом Эвелин, придавал этому делу неприятную окраску, но в конце концов все завершилось благополучно. Бомонт был оправдан, а Эвелин вышла замуж за Вулфа. Хотя Бомонт не был доволен потерей невесты, это оказалось небольшой ценой за его жизнь.

– Может быть, это удивит вас, мисс Уитни, но агенты обычно не имеют привычки разглашать детали своего задания людям, которых они выслеживают.

– Мне доставляет удовольствие обсуждать с вами прошлое, – сказала она саркастически, – но я хотела бы объяснить, почему нуждаюсь в вашей помощи. Дело в том, что и вы нуждаетесь в моей помощи. Эта ситуация является сложной для нас обоих.

Это прозвучало интригующе, даже несколько тревожно.

– Пожалуйста, продолжайте.

Впервые за время беседы Иди выглядела стесненной. Она поспешно сделала глоток разбавленного алкоголем чая, вероятно, чтобы набраться мужества.

– Что бы там ни было, девонька, – сказал он мягко, – вы не шокируете меня. Говорите.

Их взгляды встретились, и она заставила себя улыбнуться.

– Хорошо. Я попала в чрезвычайно неприятное положение прошлым вечером на балу у леди Чарлвуд, и мама страшно разозлилась на меня. – Она поморщилась. – Мои родители убеждены, что мне необходимо удалиться в деревню.

Алека не удивило то, что она попала в трудное положение. Насколько он знал Иди, рано или поздно это должно было произойти. Но его поразила реакция леди Риз. Эта женщина обожала свою дочь и, по словам Вулфа, была убеждена, что Иди не могла сделать ничего плохого.

– Прав ли я, если предположу, что ваша проблема связана с мужчиной?

Ее щеки опять покраснели. Но на этот раз Алек не был очарован. Мысль о том, что Иди попала в неприятное положение с мужчиной, заставила его сжать руку в кулак.

– Кто он? – резко спросил Алек, когда она продолжала молчать.

Казалось, Иди была смущена его тоном.

– Сэр Малколм Баннистер. Впрочем, это не ваше дело.

Теперь обе его руки, прижатые к бедрам, сжались в кулаки.

– Баннистер? Вы с ума сошли? Этот человек отъявленный повеса.

Иди поставила свою чайную чашку на стол с громким стуком. Затем скрестила руки на своей впечатляющей груди и посмотрела на него ироничным взглядом. Таким образом, она молчаливо, но ясно дала понять, какова его собственная репутация, и это не улучшило настроение Алека. Да, он любил женщин, но никогда не соблазнял девственниц.

– Итак, – проворчал он, – расскажите подробнее, что произошло.

– Ничего особенного. Именно это я пыталась объяснить всем.

– Тогда почему возникла необходимость предпринимать такие меры?

– Ну, скажем, почти ничего особенного, – неохотно призналась она. – Я наполовину избавилась от него, когда леди Чарлвуд и ее ведьма-мать наткнулись на нас.

Алек закрыл глаза, стараясь подавить гнев, который застлал его глаза. Когда он открыл их, Иди смотрела на него так, словно он потерял ощущение реальности. Возможно, так и было. Когда он представил Иди в объятиях другого мужчины, ему захотелось совершить что-то из ряда вон выходящее.

– Он обидел вас? – глухо произнес Алек.

Она заморгала, словно удивленная этим вопросом, затем небрежно махнула рукой.

– Можно подумать, что я не способна справиться с таким нахалом, как Баннистер. Можете не сомневаться, он больше никогда не подойдет ко мне ближе чем на десять шагов.

Ее наивность и безрассудная самоуверенность граничили с безумием. Однако мало чего можно добиться участием в этом деле. Чем скорее Алек выбросит из головы образ Иди в объятиях распутного Баннистера, тем лучше.

– И после этого неудачного мимолетного свидания с пользующимся дурной славой повесой вы оказались в крайне неловком положении, – заключил он. – Леди Риз, несомненно, опасается дурных сплетен.

Иди была явно раздражена его описанием ситуации.

– Да, мама убеждена, что моя репутация серьезно пострадает. Однако я не согласна с вашей оценкой происшедшего.

– Неудивительно. Тем не менее ваши родители хотят сослать вас в деревню. Полагаю, в Мэйвуд-Мэнор? – Но что он может сделать в этом случае?

Ее полные губы сжались в мрачную линию.

– Мисс Уитни? – обратился он к ней, когда она продолжала молчать.

– Вулф предложил другой вариант, который, я уверена, вызовет у вас такое же недовольство, как и у меня.

Знакомое тревожное предчувствие, которое Алек никогда не игнорировал, заставило его напрячься.

– Какой именно?

– Они хотят отправить меня в Шотландию вместе с вами, – выпалила она. – На всю зиму. Представляете? Я, наверное, покончу с собой, бросившись с ближайшей скалы. Или мы изведем друг друга до смерти, что, полагаю, наиболее вероятный сценарий.

Она вскочила с кресла, явно взволнованная, затем заставила себя снова сесть. Казалось, сама атмосфера вокруг Иди была пронизана эмоциональным возбуждением.

– Ну не сидите же так, глядя на меня раскрыв рот, как деревенский дурачок, – резко сказала она. – Вы должны немедленно воспрепятствовать этому. Скажите Вулфу и моей матери, что это совершенно исключено.

Колесики в его голове, которые всегда медленно вращались, когда ему приходилось иметь дело с Иди Уитни, теперь пришли в активное движение. Смутное представление о ближайшей перспективе начало обретать определенное очертание.

– Значит, Вулф предложил это? – спросил Алек, стараясь выиграть время.

Иди нахмурилась.

– Да. Я не могла поверить, что он примет сторону матери.

– Ваша мать сочла это хорошей идеей?

Иди закатила глаза.

– По какой-то странной причине, кажется, вы нравитесь ей. Или, должно быть, ей нравятся значительные денежные средства, которыми вы, по ее мнению, обладаете.

Алек постарался придать своему лицу сентиментальное выражение.

– Вы обижаете меня, мисс Уитни.

– Вероятно, вы скрываете свое богатство. Впрочем, какое это имеет значение? Вы же не намерены согласиться с предложением Вулфа?

– Я просто пытаюсь выяснить конкретные обстоятельства, – сказал он. – По-видимому, вы отправитесь со мной в Шотландию в сопровождении подходящей дамы. Едва ли это является предметом обсуждения?

Алек молил Бога, чтобы этой дамой не оказалась леди Риз. Мысль о том, чтобы провести зиму с матерью Иди, была довольно пугающей для любого нормального человека. Может быть, это будут Вулф и Эви, хотя Вулф получил новое назначение в Министерстве иностранных дел.

– Что это значит? – воскликнула Иди, всплеснув руками. Материал ее дорожного платья плотно облегал пышные груди, которые всегда приводили Алека в смятение. – Вы же не хотите, чтобы я находилась с вами в Шотландии, и у меня нет желания ехать туда. Что я буду делать там всю зиму?

«Помогать мне решать проблемы, связанные с моей семьей».

Колесики в голове Алека завертелись еще быстрее, когда он посмотрел на нее, примостившуюся на краешке кресла, а она внимательно наблюдала за ним поверх своих изогнутых очков.

Алек не мог прямо обратиться к Иди за помощью, так как не знал, насколько сложные домашние проблемы ждут его в Шотландии. Его дальнейшие планы представлялись весьма смутными, и он едва ли мог сформулировать их. Кроме того, было мало надежды, что Иди согласится на оказание помощи ему без приложения значительных усилий и тайных манипуляций с его стороны. Ему потребуется много времени, чтобы наладить отношения с ней.

Но все равно это была довольно заманчивая идея.

– Вы скажете что-нибудь, наконец? – спросила она.

– Да, – ответил он с плутоватой улыбкой. – Вам кто-нибудь говорил, что зима самое лучшее время для посещения горной Шотландии?

 

Глава 3

– Ты готова, дорогая? – спросила Эвелин.

Иди оторвалась от созерцания вечерней суеты на лондонских улицах и встретила обеспокоенный взгляд сестры. Чувство вины мучило ее, словно непрерывная зубная боль. Хотя она полагала, что способна пережить людскую молву, ей было крайне неприятно, что сплетни наносят удар и по ее любимым родственникам. Некоторые из наиболее назойливых членов общества имели наглость являться в дом семьи Риз и делать косвенные намеки. К тому же подруги матери подтвердили, как быстро слухи распространились по городу.

Мать естественно запретила Иди поездки в Гайд-парк и даже прогулки по тихим улицам Мейфэра. Это чрезвычайно расстраивало Иди, так как она не представляла, как плохи ее дела, поскольку пока не испытала непосредственно на себе последствий своего поступка.

Ей предстояло узнать, каково отношение к ней, этим вечером на балу у лорда и леди Нил. Это было одно из значительных событий накануне отъезда большинства членов общества за город на зимние праздники.

Иди улыбнулась сестре.

– Я готова. Что плохого со мной может быть?

Она проигнорировала саркастическое фырканье матери в углу кареты. Леди Риз решительно приготовилась к сражению. Когда Иди вышла из кареты, ей показалось, что она слышит осуждающие голоса.

Иди была поражена, когда и мать присоединилась к ним. Леди Риз шумно возражала против поездки на бал, продолжая настаивать, что дочери лучше собрать вещи и покинуть город. К счастью, Иди удалось убедить отца предоставить ей возможность доказать всем, что дела обстоят не так плохо, как им кажется. Мать наконец согласилась, полагая, что дочь должна сама увидеть, насколько плохим стало ее положение.

Это утверждение прозвучало скорее как угроза, нежели благодеяние, но Иди и не пыталась возмущаться.

На балах у леди Нил всегда присутствовало много гостей, но в этот вечер, казалось, было особенно людно. Когда Иди ступила на тротуар, она заметила большую группу людей, все еще теснящихся у входа в большой особняк на Беркли-сквер. Мать настояла, чтобы они прибыли позже, дабы избежать толпы там, где встречают гостей, но они явно просчитались. Видимо, многие хотели стать свидетелями публичного унижения Иди. По спине ее пробежала дрожь от нехорошего предчувствия.

– Когда Уильям присоединится к нам? – обратилась мать к Эвелин, поднимаясь по ступенькам крыльца.

– Он уже должен быть здесь, – ответила Эвелин, взяв Иди под руку. – Он собирался встретиться с капитаном Джилбрайдом в клубе «Уайтс», а потом вместе с ним прибыть сюда.

– О, я рада слышать, что Джилбрайд тоже будет здесь, – сказала мать, многозначительно взглянув на Иди. – Мне хотелось бы немного поболтать с ним.

Иди с трудом сдержала стон. Меньше всего ей хотелось видеть Алека Джилбрайда после того унизительного эпизода в его кабинете несколько дней назад. Ее злила необходимость просить у него помощи, но еще больше возмутило то, что он согласился с безумными планами леди Риз. Когда Иди пришла в себя в достаточной степени и потребовала объяснений, он сказал, что считает правильным решение матери. Если она чувствует, что следует удалить дочь от общества, он будет рад предложить гостеприимство своей семьи. Их дальнейший разговор превратился в спор, и Иди, в конце концов, не выдержала и назвала его законченным олухом. Его смех еще больше разозлил ее.

Немного успокоившись и проанализировав их разговор, она так и не смогла понять, почему он чувствовал себя обязанным ей помочь. Она поняла только, что не доверяет ему, несмотря на тот факт, что он самый красивый, интригующий и подчас самый очаровательный мужчина, какого она когда-либо встречала.

Иди увидела, как мать расправила плечи, прежде чем погрузиться в толпу, которая продвигалась в вестибюле. Передав лакею верхнюю одежду, она и Эвелин последовали за матерью к лестнице, ведущей в бальный зал. Несмотря на толчею, Иди заметила взгляды, которые бросали ей вслед. Некоторые выражали снисходительное удивление, а некоторые – открытое неодобрение. Были и откровенно злобные взгляды. Мать, тем не менее, с достоинством продвигалась сквозь толпу, кивая друзьям и относясь к прочим с величественным презрением.

– Она замечательно ведет себя в этой ситуации, не так ли? – тихо сказала Эвелин. – Я хотела бы обладать таким умением.

В отличие от матери, Иди не чувствовала себя так уверенно, хотя обычно испытывала удовольствие, находясь в обществе.

Но только не в этот вечер. Она была убеждена, что сможет спокойно пережить неприятную ситуацию, однако нехорошее предчувствие не покидало ее. С каждым шагом по лестнице она все больше сознавала, что совершила ужасную ошибку. Иди ощущала удушливую атмосферу, окруженная со всех сторон шумливыми гостями, большинство из которых источали неприятный запах табака, алкоголя или резких духов. Она с трудом могла дышать и в какой-то ужасный момент перестала чувствовать свои ноги. Голова ее кружилась.

– Держись, – тихо сказала сестра, крепко взяв Иди за локоть. – Толпа впереди редеет.

Слава богу, что Эвелин рядом. Сестры всегда знали, что чувствует и даже думает каждая из них. Надежная поддержка сестры в этот момент послужила поводом для Иди осознать еще раз, как она скучала по ней, после того как та вышла замуж за Вулфа.

– А вот и Уилл, – сказала Эвелин, и лицо ее просветлело. – Он вступится за нас и выставит в глупом свете любого, кто попытается нас оскорбить.

Вулф стоял на верхней площадке лестницы. Он тихо сказал что-то матери, прежде чем та прошла мимо, затем улыбнулся своей жене.

– Привет, милая. Вы с Иди превосходно выглядите. Я счастлив иметь привилегию сопровождать двух красивейших девушек на этом балу. Любой мужчина позавидует мне.

Эвелин засмеялась.

– Какая нелепость, впрочем я согласна, что Иди выглядит великолепно в этот вечер. – Она окинула оценивающим взглядом платье Иди. – Этот цвет очень идет тебе, дорогая. Замечательное платье.

– Должно быть, – сказала Иди. – Папу едва не хватил удар, когда он получил счет.

Она намеренно выбрала для этого вечера свое самое лучшее платье из небесно-голубого шелка с юбкой, пронизанной золотистой сеткой. Голубой шелк подчеркивал цвет ее глаз, золото сочеталось с цветом ее волос, а глубокий вырез на груди выгодно оттенял ее талию. Это платье должно было привлекать внимание мужчин и вызывать у них восхищение. Иди понимала, что не может рассчитывать на поддержку большинства женщин, но если ей удастся вызвать интерес у кого-нибудь из поклонников, то вечер можно будет назвать удавшимся. Она отчаянно нуждалась в обожателях и сторонниках, чтобы пережить порицание общества.

– Это платье стоит каждого потраченного на него шиллинга, – сказал Вулф и любезно предложил свою руку Иди.

Она благодарно улыбнулась, когда Эвелин приняла другую руку мужа.

Вулф слегка наклонился к Иди.

– Я буду рядом в этот вечер, – сказал он. – Если потребуется моя помощь, обращайся.

Она сжала его руку.

– Ты хороший человек, Вулф Эндикотт. Ты вполне достоен моей сестры.

– Не будь так уверена в этом, – внезапно сказала Эвелин. – Это я слишком хороша для него, и он об этом знает.

Настроение Иди значительно улучшилось, благодаря их добродушному подшучиванию. С сестрой и зятем она почувствовала, что готова отважно встретить осуждение старых сплетниц и прочих недоброжелателей.

Они присоединились к матери в приветствии хозяев. Леди Нил, красивая женщина с острым умом и не менее острым языком, бросила неприязненный взгляд на Иди.

– О, мисс Уитни. Я не ожидала увидеть вас здесь сегодня. У меня создалось мнение, что в последнее время вы чувствовали себя слишком неважно, чтобы посещать светские мероприятия.

Иди невозмутимо улыбнулась ей.

– Благодарю за ваше беспокойство обо мне, миледи, но я вполне здорова.

– В таком случае мы должны считать – нам повезло, что вы смогли посетить нас, – холодно сказала леди Нил.

– Разумеется, мы рады, – добавил лорд Нил бодрым тоном. – У нас на балу хорошенькие девушки никогда не могут быть лишними, не так ли, леди Риз? Должен сказать, обе ваши дочери выглядят чрезвычайно привлекательно.

Леди Нил презрительно фыркнула.

Мать любезно улыбнулась хозяину.

– Благодарю, милорд. Пойдемте, девочки. Мы не должны занимать драгоценное время ее светлости. – Ее тон ясно говорил о том, какого мнения она о хозяйке.

Иди благодарно улыбнулась лорду Нилу, проходя мимо него. Когда он подмигнул ей, а затем закатил глаза, повернув голову в сторону своей жены, Иди закусила губу, едва удержавшись от смеха. Его светлость был немного распутным, и дважды украдкой ущипнул ее за зад, но она никогда не держала обиды на него. То, что лорд Нил публично противопоставил себя своей жене, одной из влиятельнейших женщин в Лондоне, являлось хорошим признаком для Иди.

– А где Алек? – спросила Эвелин Вулфа, когда они вошли в многолюдный бальный зал. – Разве он не прибыл с тобой?

Вулф кивнул.

– Алек здесь, но дочь леди Монтит почти сразу утащила его танцевать. Представляю, какого успеха он добьется к тому времени, когда мы отправимся на ужин.

Иди не знала – то ли радоваться, то ли возмущаться. Этот мужчина вызывал у нее раздражение, но и новость о том, как леди Мелисса преследует Джилбрайда, не доставляла ей удовольствия.

Нельзя сказать, что она ревновала. Едва ли Джилбрайд увлечен Мелиссой. Он был готов флиртовать с каждой женщиной, включая зрелых матрон и застенчивых дебютанток, и Иди не винила его за то, что он любезничал с теми, кого игнорировали другие мужчины. По-настоящему ее раздражало то, что большинство женщин отвечали на его заигрывания. Они были готовы упасть к ногам Джилбрайда, включая значительную часть замужних дам. А он принимал их лесть с добродушным высокомерием, словно все это было в порядке вещей.

Джилбрайду все доставалось легко, хотел он этого или нет.

Вулф подвел их ближе к оркестру – туда, где толпа не была такой плотной. Хотя музыка заглушала разговоры, Иди подозревала, что ее зять именно поэтому выбрал такое место. От нее не ускользали недоброжелательные взгляды, когда они прогуливались по краю танцевальной площадки, но если кто-то и делал резкие замечания, она не слышала их.

Сказав что-то своей жене, Вулф удалился, чтобы принести напитки. Иди надеялась, что вскоре появятся некоторые из ее поклонников и присоединятся к их компании. Она понимала, что некоторые флиртовали с ней только потому, что она одевалась по последней моде и весьма эффектно выглядела. Тем не менее были и те, кого она считала своими настоящими друзьями, и Иди нисколько не сомневалась, что они не станут обращать внимания на сплетни.

Однако сейчас никто из гостей не останавливался ближе нескольких шагов от сестер. Словно кто-то очертил мелом круг вокруг нее и Эвелин. Толкаясь в толпе, некоторые люди даже наступали друг другу на ноги, только чтобы не приближаться к ним.

– Можно подумать, что мы прокаженные, – раздраженно сказала сестра. – Это какая-то нелепость.

– Не обращай внимания, – успокоила ее Иди. – По крайней мере, мы можем свободно дышать. – Она привстала на мыски, вглядываясь в направлении входа. – А где мама?

– Ее подстерегли у двери миссис Эглин и леди Джонсон.

– Они начнут читать ей нотации в отношении меня, – со вздохом сказала Иди. – Бедная мама.

Эти две женщины являлись близкими подругами матери, и обе были чрезвычайно высокого мнения о себе. Поэтому чувствовали, что вправе по собственной инициативе давать леди Риз советы, касающиеся скандального поведения ее дочери.

Эвелин фыркнула.

– Не беспокойся за маму. Она ни в чем не уступает им. Конечно, ей кажется странным, что она вынуждена выслушивать нотации, а не читать их самой. Уверена, это весьма поучительный урок для нее.

– Жаль только, что именно я повод для такого урока, – заметила Иди.

Эвелин поморщилась.

– Ты, безусловно, права. Извини, милая.

Иди сжала руку сестры.

– Я нисколько не упрекаю тебя. За прошедшие годы ты вытерпела множество нотаций от мамы за свое поведение, хотя ничего подобного не заслужила. Для нее полезно хотя бы раз узнать, каково это – выслушивать.

В образовавшемся в толпе проходе появился Вулф с двумя изысканными хрустальными бокалами.

– Извините, я смог добыть лишь разбавленный водой пунш. Можно подумать, стол с напитками опустошили полчища саранчи.

– Неудивительно, поскольку леди Нил известная скряга, – сказала Иди. – Здесь всегда не хватает напитков, особенно шампанского.

Эвелин, проигнорировав бокал в руке мужа, сосредоточила внимание на танцевальной площадке. Брови ее слегка нахмурились.

– Что там? – спросила Иди. Она посмотрела в направлении взгляда сестры, но увидела лишь кружащиеся под звуки вальса пары в ярких нарядах.

– Ничего, – бодро ответила Эвелин, снова обратив взгляд на сестру. – Кстати, почему бы нам не спуститься вниз и не поискать столик для ужина прямо сейчас? Я с удовольствием выпила бы бокал шампанского и съела что-нибудь. Боюсь, нам ничего не достанется, если мы задержимся.

Отраженный свет в линзах очков Эвелин мешал ясно видеть ее глаза. Тем не менее Иди поняла, что сестра лжет.

– Ведь тебе никогда не нравилось шампанское, – сухо сказала она. – Давай выкладывай, Эви. Что ты заметила такое, чего мне не следует видеть?

– Ничего особенного, – повторила Эвелин и обратилась к мужу: – Уилл, не мог бы ты пойти поискать маму? Иди и я будем ждать вас в столовой.

– Слишком поздно, – сказал Вулф мрачным голосом. – К нам приближается неприятель.

Проследив за его взглядом, Иди с трудом сдержала ругательство, которое леди не только не должна произносить, но и знать. Вальсируя, к ним приближалась отвратительная пара, так что Иди могла разглядеть танцующих.

Это был Малколм Баннистер, танцующий с самой вульгарной девицей в Лондоне – леди Калистой Фремонт, дочерью маркиза Корбендейла. Иди и ее сестра были вынуждены терпеть ужасную компанию Калисты в течение двух лет в элитной академии мисс Ардмор для юных леди. Калиста и ее приспешницы возымели намерение мучить несчастную Эвелин. Иди в ответ тоже придумала способ досаждать Калисте. Их взаимная антипатия никогда не была проблемой прежде, так как большинству людей Калиста не нравилась, тогда как Иди пользовалась успехом.

– Черт бы их побрал обоих, – проворчала Эвелин.

Иди невольно улыбнулась.

– Эви, дорогая, пожалуйста, позволь мне уладить это дело. Последний раз, когда между тобой и Калистой возникла ссора, ты опрокинула тарелку с клубничным тортом на ее платье.

– Она заслужила это, – ответила сестра.

– Разумеется, но нам едва ли следует участвовать в подобной сцене в этот вечер. Мама нас изведет за это.

Спустя мгновение сэр Малколм остановил Калисту прямо перед ними. Это точным образом совпало с окончанием музыки. Иди поняла, что Калиста так и задумала.

– О боже, как удивительно, – сказала Калиста со смехом. – Я танцевала с сэром Малколмом, когда увидела вас, мисс Уитни, и решила приблизиться, чтобы поздороваться. Меня восхищает ваша смелость появиться так нагло в обществе, которое осуждает вас. Особенно после того как… ну, вы понимаете.

Она вопросительно взглянула на партнера, который, казалось, совсем сник от унижения. Этот сэр Малколм был отъявленным трусом и, по-видимому, служил орудием мести в руках Калисты. Пусть у нее и черная душа, все же она была богатой и красивой женщиной. И сэр Малколм, очевидно, решил, что недостатки ее не столь существенны.

Иди приняла презрительно насмешливый вид, который всегда раздражал ее мстительницу.

– Нет, леди Калиста, боюсь, я не понимаю, что вы имели в виду. Может быть, вы потрудитесь объяснить.

Сэр Малколм издал испуганный стон.

Иди задумалась, почему она могла позволить себе тратить на него время. Он был красивым мужчиной – высоким, широкоплечим, всегда безупречно одетым, – но она не замечала прежде, каким безвольным был его рот и мечущимся взгляд, который никогда не выражал истинных чувств. Он даже не смотрел на нее сейчас, явно готовый развернуться и бежать, словно за ним гонится стая волков, хватая зубами за фалды фрака. Этот мужчина был просто трусливым подлецом, и она поступила глупо, потратив на него время.

Иди почувствовала прилив тепла к щекам и шее от стыда, но не потому, что целовалась с сэром Малколмом, а потому, что не смогла сразу разобраться, кем он является на самом деле.

Калиста нервно хихикнула, явно раздраженная тем, что Иди отказалась принять ее скверную игру.

– Действительно, мисс Уитни, как могли вы явиться сюда так нахально? Все знают о вашем бесстыдном поступке. Я не понимаю, как вы посмели показаться на людях. Должно быть, ваша любимая мама испытывает унижение.

– О, прекратите, ради бога, – сказал Вулф, выступив вперед. Он взял Иди за руку, чтобы отвести в сторону.

Она высвободила свою руку.

– Я полагаю, вы имеете в виду мои сомнительные отношения с сэром Малколмом. В таком случае меня удивляет, что вы делаете в его компании. Вы не боитесь, что ваша репутация тоже будет запятнана, леди Калиста?

Эта маленькая гарпия резко втянула воздух, готовясь дать острый ответ, но Иди прервала ее. В отличие от Калисты, она знала точно, куда нанести удар.

– Бедная ваша мама, – сказала Иди, качая головой. – Леди Корнбендейл должна быть потрясена, увидев, до чего вы опустились, так как сэр Малколм не первой выбрал вас. Кроме того, учитывая вашу неспособность привлечь достойных поклонников, полагаю, вам остается довольствоваться охотниками за приданым и престарелыми повесами.

– Слушайте, – возмущенно сказал сэр Малколм. – Надеюсь, вы не имеете в виду меня. Мне всего лишь тридцать пять лет.

Иди недоверчиво хмыкнула. Неужели из всех уничижительных замечаний в его адрес, это оказалось для него самым обидным?

– Конечно, я имею в виду вас, тупоголовый болван.

– Не надо так горячиться, Иди, – предупредила ее сестра. – Мы привлекаем слишком много внимания.

Иди с сердитым выражением лица огляделась вокруг и заметила, что толпа пришла в движение. Очевидно, гости заинтересовались перспективой увидеть остросюжетный спектакль, как древние римляне, ожидающие кровопролития на арене.

Среди зрителей было несколько преданных поклонников Иди, включая тех немногих, кого она считала своими друзьями. Их лица выражали либо хладнокровное ожидание развлечения, либо злорадство, и это потрясло ее. В зале царила душная атмосфера, и у Иди закружилась голова.

Затем пол закачался под ней, и перед глазами возникла красная пелена, сквозь которую проступало лицо Калисты, искаженное ненавистью и презрением, как у злой сказочной принцессы.

– Ну конечно, мисс Уитни, – сказала Калиста звонким голосом, в котором чувствовалось сознание того, что время ее триумфа наконец пришло, – вам должно быть известно, что репутация женщины является ее главным достоинством. И она обязана всячески сохранять ее. Сэр Малколм не виноват в том, что вы сами бросились в его объятия как обыкновенная шлюха.

Вокруг раздались возбужденные голоса, в которых почти утонуло гневное восклицание сестры. Эвелин стремительно двинулась к Калисте, но Иди удержала ее за руку.

– Мы достаточно наслушались этого вздора, – сказал Вулф. Его властный голос прервал вспышку злобных комментариев и смеха в ближайшем окружении, и во всем его облике чувствовалось царственное величие. – Сэр Малколм, я предлагаю вам проводить вашу спутницу в столовую. Леди Калиста явно не в себе, и ей необходимо выпить что-нибудь освежающее.

– Да, конечно, конечно, – пробормотал явно испуганный сэр Малколм. Он взял Калисту под локоть и попытался увести ее.

Однако Калиста вырвалась.

– Не будьте идиотом, – прошипела она. – Я не намерена уходить отсюда.

– Предлагаю вам воспользоваться советом моего мужа и покинуть этот зал, – решительно сказала Эвелин. – Эта сцена едва ли пойдет на пользу всем нам.

«Невозможно было избежать этого», – подумала Иди. Эта проклятая девица годами вынашивала план мести. Вероятно, с того времени, когда Иди опрокинула ведро холодной воды на ее голову в школе.

– Уйти? – громко крикнула Калиста. – Это ваша сестра должна уйти, а не я. – Когда она выдвинулась вперед, по-видимому, намереваясь нанести очередной удар, у нее был вид готовой ужалить змеи. – Аделин Уитни – женщина легкого поведения, – сказала Калиста сдержанным тоном. – Ей не место в порядочном обществе, я намерена заявить это всем. Сэр Малколм сообщил мне все подробности их интрижки, и, уверяю вас, они чрезвычайно шокирующие.

Когда сэр Малколм издал отчаянный стон, Иди закатила глаза. Он действительно был отвратительным типом.

– О господи! – воскликнула мать, пробравшись сквозь толпу матрон. Она сердито посмотрела на своих дочерей. – Надеюсь, вы не вступили в очередной глупый конфликт с леди Калистой, мои дорогие. Я буду очень разочарована в вас, если такое случилось.

Затем она посмотрела на сэра Малколма неодобрительным взглядом, который в следующий момент стал гневным. Трус съежился и отступил на шаг.

– Что он делает здесь? – резко спросила мать.

– Понятия не имею, – ответила Иди. – Но уверяю тебя, что он и леди Калиста уже уходят.

Иди взяла из рук сестры бокал и плеснула пунш на белоснежный камзол сэра Малколма. Свой бокал она приберегла для кремового корсажа Калисты. В тот момент, когда пунш окрасил его, к их группе приблизилась мать Калисты.

В возникшем переполохе Иди едва не упала. Она зашаталась, и плечи ее соприкоснулись с чем-то твердым, подобным гранитной стене. Большие крепкие руки сомкнулись на ее талии и поддержали ее.

Иди изогнулась и посмотрела вверх на мускулистую грудь и широкие плечи мужчины. На нее смотрели сверху вниз внимательные серые глаза, в которых поблескивали веселые искорки.

Насмешливый голос Джилбрайда с провинциальным акцентом прозвучал поверх общего шума.

– Ну, мисс Уитни, что вы скажете теперь относительно поездки в Шотландию?

 

Глава 4

Предстояло долгое путешествие на север.

– Пора, – объявила мать, входя в комнату Иди. – Кареты готовы к отъезду. Мы не хотим, чтобы лошади простаивали.

Иди была хорошо информирована о той активной деятельности, которая развернулась вокруг двух больших экипажей, стоявших перед городским домом ее отца. Последние полчаса слуги суетились вокруг карет как рабочие пчелы, закрепляя ремнями дорожные сундуки, запихивая перевязанные коробки, саквояжи, одеяла, корзины с едой и прочие вещи, необходимые для длительного путешествия и жизни зимой в горной Шотландии.

Последние полчаса Иди и Эвелин сидели у окна сложа руки и наблюдали. Не было слов для выражения их горя. Иди испытывала странное чувство, что как только карета минует окраину города, то какая-то невидимая нить, связывающая их, оборвется, и нечто жизненно важное в душе умрет.

Эвелин встала и потянула за собой Иди.

– Я буду всегда с тобой, – бодро сказала сестра. Она взяла руку Иди и прижала ее к своему сердцу. – И ты будешь здесь. Всегда здесь. Ничто не может разлучить нас.

Иди с трудом улыбнулась, едва сдерживая слезы.

– Даже для Вулфа там места нет?

Эвелин решительно покачала головой.

– Даже для него.

– Ты ужасная лгунья. Этому мужчине достаточно щелкнуть пальцами, и ты упадешь к его ногам.

Эвелин засмеялась.

– Это не значит, что я нуждаюсь в тебе в меньшей степени. Кроме того, Уилл никогда не заставит меня делать выбор между ним и тобой, и ты знаешь это.

Вулф, как никто другой, знал о сильной привязанности сестер друг к другу, и понимал, что их жизни тесно переплетены. Он никогда не проявлял ни малейшей ревности и только поддерживал их взаимоотношения. Иди сомневалась, сможет ли она когда-нибудь найти для себя такого же любящего и преданного мужчину, как Вулф Эндикотт.

– Пора, Аделин, – сказала мать. – Уверена, капитану Джилбрайду не терпится отправиться в путь. Чем скорее мы тронемся, тем скорее закончится это ужасное путешествие.

– Иду, мама, – со вздохом сказала Иди.

Мать, казалось, приняла мученический вид после скандала на балу у леди Нил. Иди надеялась, что во время путешествия ей не придется чувствовать себя так, словно ее бросили в клетку с дикими животными.

– Еще не поздно отказаться от путешествия, мама, – сказала она полушутя. – Нет необходимости страдать нам обеим.

Леди Риз устремила набожный взгляд к потолку, словно мысленно представляя вознесение к небесам. Иди решила, что мать воспринимает сложившуюся ситуацию как драму, в которой есть значительная доля ее вины.

Ее предположение подтвердилось.

– Нет, Иди, – ответила она. – Я отчасти ответственна за такой ужасный поворот событий.

Иди и Эвелин обменялись испуганными взглядами.

– Ты? – переспросила Иди.

– Да, я позволила твоему отцу баловать тебя и предоставлять слишком много свободы. Теперь я вынуждена пожинать плоды своего попустительства.

– О боже, – чуть слышно произнесла Эвелин.

– Ты просто святая, мама, – сказала Иди сдержанным тоном. Приняв ответственность за случившееся таким образом, мать возложила основную вину на бедного отца. – Непонятно только, как ты могла решиться отправить меня к этой ужасной старухе.

Своевременное появление Коры предотвратило грядущий выговор.

– Карета с багажом готова к отъезду, миледи, – сказала служанка. – Дэвис уже внизу, и я должна забрать шкатулку с драгоценностями мисс Аделин.

Дэвис являлась личной служанкой матери. Она и Кора должны были ехать во второй карете с вещами.

– Хорошо, – сказала мать. – Если капитан Джилбрайд согласен, ты можешь уже отправляться в путь. Увидимся вечером в гостинице.

Когда Кора взяла небольшой деревянный бочоночек с туалетного столика Иди, мать нахмурилась.

– Это не твоя обычная шкатулка, Аделин. Почему ты берешь так мало драгоценностей?

– Это Шотландия, мама. Сомневаюсь, что там будет возможность демонстрировать семейные драгоценности. Кроме того, вполне вероятно, что мы можем подвергнуться нападению разбойников или каких-нибудь кровожадных шотландцев. Я не хочу отдавать им свои вещи.

– Лучше отдать им что-нибудь вполне приличное, чтобы они не убили тебя, – сказала Эвелин с грустной улыбкой. – Ты знаешь, как шотландские горцы относятся к англичанам.

– Вы обе говорите нелепости, – возразила мать. – Шотландцы весьма популярны в наши дни, благодаря книгам и поэмам мистера Скотта. Кроме того, граф Риддик чрезвычайно богатый человек, и я уверена – все будет хорошо.

– Подожди только, когда они заиграют на волынках, подадут телячий рубец с потрохами и приправой, а также кровяную колбасу, одеваясь в пахучую одежду из овечьей шерсти, – сказала Иди. – Джилбрайд говорил, что они даже не носят нижнее белье под килтами. Представляю, какое шокирующее зрелище будет в ветреный день, мама.

Мать пристально посмотрела на дочерей, затем повернулась и зашагала прочь из комнаты.

– Не надо дразнить ее, – сказала Эвелин. – Этим ты только ухудшаешь ситуацию.

– Ты единственная, с кем я могу нормально поговорить. А ей вообще не обязательно ехать со мной. Уверена, мы могли бы найти какую-нибудь нуждающуюся кузину в качестве сопровождающей.

– Мама убеждена, что она единственная, кто может тебя контролировать.

– И наблюдать, насколько хорошо ссылка подействует на меня, – добавила Иди. Она окинула прощальным взглядом свою комнату, оклеенную обоями в восточном стиле, с изящной мебелью, включающей кровать с балдахином, роскошными постельными принадлежностями и горой мягких подушек. В этой комнате она проводила много часов, читая книги и мечтая о каком-нибудь приключении. Теперь ей предстояло испытать приключение, но только не такое, как она воображала.

Ко всему прочему придется иметь дело с Джилбрайдом. Иди не имела ни малейшего представления, как вести себя с ним, и решила, что лучше держаться от него подальше.

Тем не менее следует отдать ему должное за решительные действия прошлым вечером на балу. Среди скандального столпотворения он вовремя поддержал ее и увел из бального зала. Иди все еще помнила, какое потрясение испытала, ощутив его крепкое тело своей спиной.

Эвелин вышла вместе с сестрой в холл.

– Я сожалею, что ты должна оставаться только с мамой без кого-либо другого из членов нашей семьи.

– Не беспокойся. Она не сможет бесконечно злиться на меня.

– Это потому что она никогда прежде не злилась на тебя долго.

– Верно. Не представляю, как я смогу жить с ней в чужой стране. Я буду постоянно посылать тебе письма с просьбой дать совет.

– Могу прямо сейчас сказать определенно, что делать, – холодно сказала Эвелин. – Старайся реже попадаться ей на глаза.

– Остается только надеяться, что особняк капитана Джилбрайда достаточно большой, чтобы мы с матерью могли избегать друг друга.

– Это замок, Иди. Он очень большой.

Иди остановилась на верхней площадке лестницы.

– Откуда ты знаешь?

– Я расспрашивала его, глупенькая. Алек описал свое жилище, как древний огромный каменный замок в конце долины, с зубчатыми стенами, башнями и привидениями.

– О! Несомненно, там есть и три ведьмы из пьесы «Макбет».

Эвелин рассмеялась.

– По крайней мере, Уилл, папа и я встретимся с тобой во время рождественских праздников в Эдинбурге. Разве это не забавно?

– Надо надеяться только, что мама и я не убьем друг друга к тому времени, – сказала Иди, спускаясь вслед за сестрой по лестнице.

В прихожей царил переполох в последний момент перед отъездом. Слуги сновали туда сюда, и Мэтт при этом прижимался к старинным напольным часам, стараясь быть незаметным. Мать разговаривала с отцом и давала последние указания экономке и дворецкому.

– Не беспокойся, – говорил отец жене. – Домашний персонал и я сохраним все в полном порядке.

– Едва ли ты сможешь управлять домашним хозяйством без меня, – сказала мать раздраженным тоном. – Бог знает, что может случиться в мое отсутствие.

Иди знала определенно, что будет, когда они уедут. Жизнь в доме пойдет своим обычным чередом, так как мать мало что делала в управлении домашним хозяйством. Следить за порядком продолжит Эвелин, как делала это многие годы.

Мать драматично вздохнула.

– Мой дорогой, боюсь, ты пропадешь без меня.

Иди с трудом сдержала смех. Насколько она знала, отец будет чрезвычайно рад перспективе провести пять или более месяцев в тишине и покое. Несмотря на трогательные попытки казаться печальным, радостный блеск в его глазах подтверждал ее подозрения.

Однако его хорошее настроение улетучилось, когда Иди начала прощаться.

– Извини, папа, – прошептала она, когда он обнял ее. – Я не хотела вызвать такое беспокойство.

– Ничего, это пройдет, – сказал он. – Позаботься о матери и по возможности пиши своему бедному старому отцу.

Она с готовностью пообещала, что будет писать. Чем еще заниматься в Шотландии в течение столь длительного времени?

– Держись, милая, – сказал Мэтт, выступив вперед и взяв сестру за руку. – Все будет хорошо.

– Ты говоришь таким тоном, словно она отправляется на виселицу, – сказала Эвелин, когда они последовали за своими родителями наружу.

– Шотландия зимой звучит так же ужасно, как виселица, – мрачно заметила Иди.

Она мгновенно замолчала, увидев Джилбрайда, скрестившего руки на своей широкой груди. Он смотрел на нее насмешливо, и это значило, что он слышал ее комментарии.

– Так что вы там говорили о моей любимой родине, дорогая? – спросил он, стоя рядом с Вулфом. – Уверен, вы не можете думать о Шотландии иначе, кроме как о рае на земле.

– О боже, – пробормотала Иди. – Пожалуйста, только не этот провинциальный акцент.

Он засмеялся.

Аристократичная речь Джилбрайда обычно имела лишь едва заметный оттенок говора, характерного для шотландцев. Но когда он хотел подразнить кого-нибудь или притвориться неотесанным шотландским олухом, его речь становилась практически неузнаваемой. Аделин раздражал этот акцент.

Тем не менее она часто становилась мишенью такой уловки. Когда Иди наконец поняла, что он на самом деле далеко не болван, а опасный, получивший хорошее образование тайный военный агент, то обиделась, поняв, что он дурачил ее все это время.

Но теперь она не допустит, чтобы этот ужасный мужчина опять насмехался над ней.

Она широко улыбнулась ему.

– Капитан Джилбрайд, я вовсе не собиралась порицать что-либо, и вы, должно быть, будете удивлены, если узнаете, что неприлично подслушивать приватные разговоры людей. Впрочем, поскольку вы лишь недавно вернулись в порядочное общество, я уверена, вы не станете возражать, если я буду указывать вам на небольшие промахи с вашей стороны.

– О, Иди, – сказала сестра, давясь от смеха.

– Господи, Аделин, нельзя так разговаривать с нашим будущим хозяином, – возмутилась мать. – Капитан Джилбрайд оказывает нам большую услугу. Я настаиваю, чтобы ты относилась к нему уважительно.

– В этом я должен согласиться с мамой, дорогая, – присоединился к разговору Мэтт. – Нельзя оскорблять человека, в доме которого ты будешь жить следующие пять месяцев.

Прекрасно. Семья осуждает Иди, только этого ей не хватало. Она злилась на Джилбрайда, тогда как он насмешливо улыбался ей.

К счастью, отец нарушил неловкое молчание.

– Иди просто пошутила. Уверен, капитан понял это.

– Не будем забывать, что капитан порой бывает невыносим, – сказал Вулф, подмигнув Иди. – Я понял – надо постоянно стучать ему по голове, чтобы как-то сдерживать его.

Все засмеялись, кроме матери.

– Ты прав, парень, – сказал Джилбрайд, – я уверен, мисс Уитни оценит этот совет. Однако думаю, нам пора ехать.

Это напоминание прервало смех. Иди боялась отъезда и оттягивала его как могла, но теперь оставалось только сесть в карету и тронуться в путь.

В то время как отец помогал своей жене подняться по ступенькам в карету, Иди повернулась к сестре, чтобы попрощаться. Эвелин взяла руки Иди в свои, губы ее трагически изогнулись, а глаза наполнились слезами.

– До свидания, дорогая, – сказала Иди. Грудь ее сжалась, и она едва могла дышать. – Береги себя.

Эвелин обняла ее.

– Напиши мне, если потребуется, – прошептала она горячим шепотом. – Я сразу приеду.

Иди закрыла глаза и обняла Эви в ответ. Она никого не любила так сильно, как сестру, и прощание с ней было тяжелейшим событием в ее жизни. Ее охватила паника, и она постаралась отбросить предчувствие, что может никогда не увидеть ее снова.

Сестра немного отстранилась и положила руки на плечи Иди. Ее взгляд был исполнен любовью.

– Не беспокойся, милая. Обещаю, с нами ничего плохого не случится во время разлуки.

Из груди Иди вырвался невольный смех.

– Я с радостью принимаю такое обещание.

Вулф осторожно разъединил их.

– Я позабочусь об Эви. Можешь не сомневаться.

Иди приподнялась на мыски и поцеловала его в щеку.

– Постарайся, иначе я вернусь и убью тебя. Ты знаешь, какой безрассудной может быть Эви, поэтому надеюсь, ты убережешь ее от необдуманных поступков.

Эвелин усмехнулась.

– Да, я действительно могу быть безрассудной. – Она повернулась к стоявшему у ступенек кареты Джилбрайду с нехарактерным для него мрачным видом.

– И ты позаботься о моей сестре, Алек, иначе я тоже убью тебя. – Тон ее голоса говорил о том, что это была не пустая угроза.

Джилбрайд взял руку Эвелин и склонился над ней.

– Даю слово, что позабочусь о леди Риз и твоей сестре. Обещаю, что никто из членов моей семьи не причинит им вреда.

Его глубокий внушительный голос снова разозлил Иди. Она думала, что Джилбрайд не способен больше вызвать у нее раздражение, но этот ужасный мужчина ухитрился разрушить оборону, которую она воздвигла против него.

Вулф похлопал Джилбрайда по спине.

– Береги себя, старина, – сказал он. – Я буду скучать по тебе.

Когда мужчины прощались, Иди показалось, что для них это не менее мучительное расставание. Вулф и Джилбрайд провели последние несколько лет как братья, как боевые товарищи в войне против французов.

Когда Эвелин и Вулф отступили назад, Джилбрайд взял руку Иди.

– Вы готовы, мисс Уитни? – Он произнес это доброжелательным тоном, в котором все же чувствовался вызов.

Иди заставила себя улыбнуться.

– Готова, как всегда.

– Это была самая ужасная пища, какую я когда-либо ела, – сказала мать, когда они возвращались к карете. – Хотя я предполагала, что будет еще хуже. И мы должны провести здесь ночь. О чем только думал капитан, выбрав это место?

– О, мама, – сказала Иди, стараясь придать своему голосу неунывающий тон, несмотря на печаль, которая тяжелым грузом легла на ее душу. – Здесь не так уж плохо.

Мать остановилась в середине двора и пристально посмотрела на дочь, не обращая внимания на грумов, конюхов, разнообразные экипажи и лошадей, которые сгрудились перед постоялым двором «Рыжая лисица».

Иди пожала плечами.

– Кормят здесь действительно ужасно, но это не вина Джилбрайда. Местная служанка сообщила мне, что повариха вчера сломала лодыжку, а жена хозяина гостиницы только что родила ребенка. Бедный мужчина буквально валится с ног от забот.

– Это не оправдание. Нам следовало остановиться в каком-нибудь другом месте.

Мать была явно не в духе, и Иди не осуждала ее. Их карету трясло с той минуты, как они миновали Лондон. Карета Джилбрайда выглядела роскошной и хорошо оборудованной, но путешествие не оказалось удобным и быстрым. Перспектива провести в столь ограниченном пространстве от десяти до четырнадцати дней внушала страх.

– Где же капитан? – спросила мать, окидывая холодным взглядом двор. Обычно Джилбрайд нравился ей, но не сегодня. Может быть потому, что он оставил их в мрачной тишине и предпочел ехать верхом впереди кареты на великолепном черном гунтере.

Аделин огляделась вокруг. Пусть без очков все имело нечеткие очертания, трудно было ошибиться при виде высокой фигуры и широких плеч Джилбрайда.

– Он возле кареты разговаривает с одним из грумов.

– Капитан провел с нами не более двух минут за ленчем, – раздраженно сказала мать. – Мне крайне не понравилось оставаться одной в общей столовой со всякой чернью.

– Он делал все возможное, мама, но в гостинице не было свободных отдельных комнат. Кроме того, я уверена, он должен был позаботиться о размещении двух карет, наших служанок, его камердинера и трех вооруженных грумов. Наше путешествие обходится не дешево.

Мать что-то проворчала в ответ.

– О, дамы, вот и вы, – сказал Джилбрайд с улыбкой, когда они подошли к карете.

Этот мужчина был удивительно красив и любезен, когда хотел казаться таким. Это удручало Иди, вероятно потому, что она привыкла, чтобы такие мужчины, как он, падали к ее ногам. Однако, по-видимому, Джилбрайд был совершенно невосприимчив к ее чарам.

Вероятно, с его точки зрения, она была всего лишь далеко не юной незамужней женщиной со скромным приданым и запятнанной репутацией. Если Джилбрайд решит обзавестись женой, он найдет какую-нибудь более молодую, красивую и богатую девушку.

Иди мысленно убеждала себя, что это ее не касается. И все же, когда он смотрел на нее серебристо-серыми глазами и тепло улыбался, она не могла подавить волнительную дрожь в ногах.

– Вы готовы продолжить путешествие? – спросил Джилбрайд. – У нас есть еще несколько часов до наступления сумерек, когда придется сойти с дороги.

– Конечно, готовы, – сказала мать, поднимаясь на ступеньку кареты. – Чем скорее мы оставим это ужасное заведение, тем лучше.

– О, мама, – чуть слышно произнесла Иди. Когда она сморщила нос, молчаливо извиняясь перед Джилбрайдом, он только пожал плечами и улыбнулся. Казалось, ничто не трогало его, даже раздраженная матрона. К тому же он все равно не собирался ехать вместе с ней.

Подав руку Иди, Джилбрайд удивил ее, войдя в карету и заняв место напротив.

– Вы не поедете верхом? – спросила она. – Сегодня такой прекрасный день.

Она произнесла это с тоской, вспомнив о своем любимом коне Касторе. Иди была вынуждена оставить этого красивого мерина, несмотря на неоднократные просьбы взять его с собой.

– Я не собираюсь просить капитана или его деда обеспечивать содержание твоего коня и конюха, чтобы заботиться о нем, – твердо заявила тогда мать. – Мы гости в его доме и не должны злоупотреблять радушием хозяина.

Иди казалось, что включение одного мерина в общее стадо едва ли будет заметно. Мать не сомневалась, что у лорда Риддика, несомненно, найдется подходящая лошадь для нее, но Иди знала, что это невозможно. С ее плохим зрением езда верхом без очков была рискованным делом. Она несколько месяцев занималась с Кастором, чтобы он привык к ней, а она к нему. Она приобрела уверенность в своей способности управлять Кастором и в его способности реагировать на ее желание. Он был спокойным и хорошо приспособленным к своей хозяйке. Мать забыла, как долго Иди тренировала своего коня, и оставалась глухой к попыткам напомнить ей об этом.

Джилбрайд устроился внутри, и его мускулистая фигура заняла значительное место в карете. Иди подобрала под себя ноги, чтобы предоставить ему больше места, и вопросительно приподняла бровь.

– Ах да, мой конь, – сказал Джилбрайд. – Мой конюх доставит его в гостиницу. Я решил проехать с вами некоторое время. Мне приятно путешествовать в компании таких очаровательных дам.

Мать издала звук, подозрительно похожий на фырканье, и даже Аделин не смогла найти приемлемый ответ на такую откровенную ложь. Она только вежливо улыбнулась, прежде чем обратить взор в окно.

Когда карета снова выехала на большую дорогу, Иди с тоской смотрела на великолепного черного жеребца Джилбрайда, который двигался легким галопом. Лошадь была достаточно сильной, чтобы носить своего мускулистого хозяина, но при этом казалась хорошо обученной и с мягким нравом. Может быть, в связи с тем, что они продвинулись далеко на север и движение на дороге значительно сократилось, Джилбрайд позволит Иди проехать немного верхом на лошади. Сколько еще неудобств ей придется терпеть в карете, которая двигалась со скоростью семь или восемь миль в час?

Есть только один способ узнать это.

– Капитан, вы кому-нибудь еще позволяете ездить на вашей лошади?

– Иногда. Это зависит от наездника, – сказал он, устраиваясь поудобнее. Иди испытывала некоторую неловкость, оттого что он пересел к ним в карету, тем не менее она должна была признать, что это не вызывало у нее особых возражений. Она посмотрела на его длинные мускулистые ноги, и он старался подобрать их, чтобы не занимать лишнее пространство.

Иди улыбнулась ему, зная, что ее улыбка обычно действовала безотказно на знакомых мужчин.

– Я очень хорошая наездница, поэтому думаю, что вы могли бы позволить мне немного проехать верхом. Всего час или чуть более, чтобы избавиться от утомительной езды в карете.

И от постоянного контроля со стороны матери.

Услышав эти слова, мать сердито посмотрела на нее.

– Аделин, я думаю, что едва ли тебе подобает ездить верхом по общественной дороге позади кареты. Что подумают люди?

– Никто здесь не знает меня, поэтому какое это имеет значение?

– Такой поступок может создать для тебя серьезные проблемы. Нам хватает скандалов и без спектакля, который ты собираешься устроить на Грейт-Норт-роуд.

Испытывая раздражение от полученного выговора, Иди все же заставила себя взглянуть на Джилбрайда, чтобы узнать, какова его реакция. Однако его внимание было сосредоточено на леди Риз.

– Я не возражаю, если мисс Уитни прокатится немного верхом на Дариусе, леди Риз, – сказал он. – Особенно по менее загруженным участкам дороги. Мои грумы поедут с ней, и она все время будет в пределах видимости со стороны кареты.

В ответ леди Риз только презрительно поджала верхнюю губу. Иди всегда поражалась способностью матери выражать эмоции таким незначительным жестом, заставляя членов семьи чувствовать себя виноватыми и приносить извинения.

Однако это нисколько не подействовало на капитана Джилбрайда. Он приподнял брови и, откинув голову назад, высокомерно посмотрел в ответ. Это напомнило Иди, что Джилбрайд не только красивый повеса, щеголявший в обществе. Он был настоящим солдатом и агентом, получившим хорошее образование и обладавшим как властью, так и богатством, более значительным, чем у любого из членов ее семьи.

Иди взглянула на мать, чтобы понять, как она восприняла вызов ее авторитету. Потребовалось несколько напряженных мгновений, в течение которых Джилбрайд смотрел, прищурившись, на леди Риз, прежде чем та ответила:

– Естественно, я должна считаться с вашим мнением, поскольку вы здесь хозяин, – сказала она великодушным тоном.

Иди едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Конечно, мать будет считаться с ним. Джилбрайд был богатым аристократом, и это она ценила больше всего.

– Ну, значит, договорились, – сказала Иди. Она улыбнулась Джилбрайду. – Благодарю вас, сэр. Возможно, я смогу поехать верхом завтра, если погода будет способствовать этому.

– При одном условии, – сказал он.

Аделин нахмурилась.

– При каком условии?

– Вы должны надеть очки. Я не могу позволить вам ехать на моей лошади, если вы не сможете видеть, куда направлять ее. Это было бы безрассудством.

– Надеть очки на публике? – в ужасе воскликнула мать. – Вы хотите, чтобы она выглядела так нелепо!

Иди мысленно выругалась. Эвелин все время носила очки, и они нисколько не портили ее внешность. Однако Иди не нравились очки так же, как матери не нравилось видеть дочь в них. Одно дело надевать очки для езды верхом на лошади, и совсем другое дело воспринимать их как неотъемлемую часть личности.

– Мне не нужны очки, чтобы ездить на лошади, – сказала она. – Я всегда ездила без них.

– Вы делали это на своей лошади, – возразил Джилбрайд. – На той, которую вы лично обучали. И вы ездили верхом по знакомой местности, в Мэйвуд-Мэноре или в Гайд-парке. Я не могу позволить вам ездить на чужой лошади по незнакомым дорогам, поскольку у вас слабое зрение.

Иди испытывала одновременно раздражение и удивление. Раздражение – по очевидной причине, а удивление – потому что он знал о ней то, что знали очень немногие. Отчасти она была польщена тем, что он позаботился узнать о ней так много.

«Должно быть, Вулф рассказал ему». Она приподняла подбородок.

– Я не взяла с собой очки. Но уверяю вас, капитан, я вполне способна управлять вашей лошадью и вообще любой лошадью без них.

Он посмотрел на нее с видом приводящего в ярость мужского превосходства.

– Возможно, но вы не будете проверять на практике эту теорию ни на одной из моих лошадей.

– Вы хотите сказать, что я не смогу ездить верхом в Шотландии, если не надену очки?

– Именно это я хочу сказать.

Мысль о том, что она будет лишена возможности ездить верхом в течение почти пяти месяцев, была столь шокирующей, что Иди не могла найти слов для ответа.

Теперь, когда Джилбрайд сообщил об этом запрете, мать изменила свою точку зрения на желание Иди. Она заявила, что обе ее дочери способны хорошо управлять лошадью без очков. Иди была уверена, что мать не имела намерения использовать игру слов, но это не остановило Джилбрайда, который невольно улыбнулся.

К сожалению, этот разговор продолжался еще довольно долго.

 

Глава 5

Алек поднялся из-за обеденного стола, когда леди Риз встала.

– Извините, капитан, – сказала она, – я очень устала и хочу отдохнуть.

– Еще нет семи часов, – заметила Иди, пристально глядя на мать. – Ты никогда не ложилась спать так рано. Можно подумать, что ты превращаешься в простолюдинку.

Иди опять прищурилась, очевидно, ее зрение требовало этого из-за сумерек и слабого освещения в гостиничной обеденной комнате с низким потолком. Хотя при этом ее нос слегка сморщился очаровательным образом, Алек не мог понять, почему эта девушка так упорствовала относительно очков.

Он подумал, что, вероятно, трудно жить с таким физическим недостатком, но леди Риз, судя по всему, убедила свою дочь, что очки придают ей вид старой девы.

Эта глупость открывала брешь в обороне, которую Иди выстроила вокруг себя. И это в большей степени говорило об ее сознании своей уязвимости. Несмотря на дерзкое поведение, она была милой и доброй девушкой, без высокомерных манер и заносчивости, известных в обществе.

В связи с тем, что ее репутация сильно пострадала в последнее время, Алек подозревал, что она боялась носить очки, чтобы ее положение не стало еще более сомнительным. Он сделал все возможное, чтобы убедить ее, что безопасность важнее тщеславия. При этом он надеялся, что соблазн покататься на его великолепном жеребце возьмет верх, но Иди оставалась непреклонной. Алек относился с уважением к способности девушки ориентироваться в океане жизни, но сейчас она плыла в неизвестных для нее водах. Его долг – обеспечить ее безопасность, даже если придется ответить ей отказом.

Естественно, учитывая, что ей редко отказывали в чем-то, его твердая позиция вызовет холодное отношение к нему в карете в течение следующих нескольких дней со стороны Иди и ее матери. Однако сейчас Иди, по крайней мере, не выглядела так, словно для нее наступил конец света. Она была эмоционально подавлена в тот день, когда они покинули Лондон, и Алеку крайне тяжело было видеть ее в таком состоянии. Если раздражение, которое он вызывает у Иди, поспособствует ее оживлению, он рад, что тем самым отвлекает ее от горестных мыслей.

Кроме того, он нуждался в помощи Иди, когда они прибудут в замок Блэргал, а это значит, что к тому времени он должен заручиться ее хорошим расположением. Да, он негодяй, который рассчитывает безжалостно использовать девушку в своих планах, но при этом он убежден, что и Иди нуждается в человеке, который позаботился бы о ней. Каждый момент, проведенный в ее обществе, убеждал его, что он на правильном пути.

Конечно, Алек предполагал, что, отводя ей определенную роль в своих планах, он в некоторой степени руководствовался сексуальным влечением, которое трудно будет контролировать.

– Никто не может посчитать нас простолюдинками, – ответила мать на насмешливое замечание дочери. – Однако у меня разболелась голова. Дорога сегодня была ужасной.

Она бросила осуждающий взгляд на Алека, как будто в плохом состоянии дороги была его вина.

– Да, у меня зад болит от этой тряски, – сказала Иди.

– Аделин Уитни, тебе следует в приличном обществе воздержаться от упоминания таких частей тела, – воскликнула мать. – Несмотря на то что капитана Джилбрайда можно считать частью семьи, такой вульгарности нет оправдания.

Алек подозревал, что столь откровенное замечание Иди сделала под влиянием двух больших бокалов вина, которые выпила за обедом. При этом он предпочел воздержаться от комментария. Ему потребовалось немало усилий, чтобы вытеснить из головы мысли об этой части ее тела. Он не раз наблюдал, как покачивались ее бедра, когда она шла по двору той или иной гостиницы, либо оказывались перед его лицом, когда он помогал ей сесть в карету. Еще больше его приводил в смятение вид ее грудей, которые подпрыгивали, когда колеса кареты наезжали на особенно глубокую рытвину на дороге. Алек подумал, что хорошо бы дорога везде была такой плохой, чтобы он мог наблюдать, как восхитительно колышутся пышные груди Иди под плотно облегающим корсажем платья.

Она робко улыбнулась матери.

– Извини, мама. Я не знаю, что нашло на меня. Полагаю, я тоже немного устала.

– В таком случае предлагаю тебе также отправиться спать, – сказала мать. – Несомненно, мы, как обычно, рано отправимся в путь.

Леди Риз явно была недовольна тем, что Алек вынуждал их продолжать движение в половине восьмого каждого утра. Тем не менее Иди никогда не выражала протеста по поводу того, что не могла изменить. Во время своих длительных путешествий он слышал гораздо больше жалоб даже от офицеров его бывшего полка.

– Может быть, принести вам еще что-нибудь, леди Риз, прежде чем вы отправитесь отдыхать? – спросил он.

– Нет, благодарю вас, однако попрошу, чтобы вы не задерживали Аделин надолго. Моя дочь тоже нуждается в отдыхе.

– Я чувствую себя хорошо, мама, – сказала Иди. – На самом деле я собиралась попросить капитана совершить со мной прогулку, пока не стемнело. Мне хочется подышать свежим воздухом после целого дня пребывания в тесной карете.

Когда Аделин одарила Алека своей самой обаятельной улыбкой, он невольно насторожился. Если она пытается его очаровать, значит, у нее есть на то причина.

«Интересно, чего она хочет».

– Я с удовольствием составил бы вам компанию, – вежливо сказал он. Нельзя позволить Иди понять, какое сильное воздействие оказывает она на него. Она относилась к тому типу девушек, которые завладеют мужчиной целиком, стоит только ему проявить хоть малейшую слабость.

Леди Риз посмотрела на Алека внимательным взглядом. Это не был обычный взгляд матроны, имеющей в виду сватовство и стоящей перед выбором между богатством и единственным претендентом в лице восьмидесятилетнего старика. Скорее это был взгляд, в котором чувствовалось замешательство, словно он был диковинным животным, вид которого она не могла определить.

– Ну, хорошо, – согласилась ее светлость, бросив резкий взгляд на дочь. – Я пошлю Кору вниз с твоей ротондой и шляпой, и она принесет также ваши вещи, капитан. Однако не уходи слишком далеко, Аделин. Нам не нужны новые сплетни.

– Нет, мама, – сказала Иди страдальческим голосом. Алек не должен осуждать ее за это, так как они едва ли могут столкнуться с неодобрительными взглядами лондонских матрон во время прогулки по йоркширской ярмарке.

Леди Риз удалилась, и Алек сел, чтобы допить свое вино. Когда Иди опять улыбнулась ему, он скептически приподнял бровь.

– Что-то не так? – спросила она. – Вы не хотите прогуляться? Но ведь вы, несомненно, утомились, как и я, сидя в карете.

– С двумя столь очаровательными путешественницами? Как вы могли предположить такое?

Она подозрительно прищурила глаза, но затем пожала плечами.

– У вас, по крайней мере, есть возможность ехать верхом на лошади.

– Мисс Уитни, мне почему-то кажется, что у вас есть какой-то скрытый мотив просить меня сопровождать вас на прогулке.

– Может быть потому, что для вас присуща врожденная подозрительность? – сказала она. – Я не шутила, когда говорила, что мой… эээ… что испытываю боль от тряски в карете. Боюсь, в конце путешествия от длительного сидения я могу получить серьезную травму.

– В таком случае я с удовольствием возьму вас на прогулку. Фактически я сам собирался предложить это.

Она посмотрела на него с явным недоверием.

– В самом деле? Кажется, я начинаю нравиться вам, как плесень на старом кусочке сыра?

– Вы выглядите лишь немного зеленоватой по краям, если пользоваться таким сравнением. Как будто вы провели слишком много времени в сыром погребе.

– Может быть, я просто пошутила, болван, – сказала она.

Он засмеялся, не обращая внимания на ее грубый тон, однако воздержался от ответа, когда в комнату вошла служанка с вещами. В то время как Кора помогала Иди облачиться в одежду для прогулки, Алек надел куртку. Вскоре явилась одна из гостиничных служанок и начала убирать посуду после обильного и удивительно вкусного обеда.

– Вам понравилась еда? – обратился Алек к Иди. – Мне кажется, здесь кормят гораздо лучше, чем в предыдущих гостиницах, где мы останавливались.

– Слава богу, иначе нам пришлось бы опять выслушивать жалобы матери, – шутливо сказала она. – Мне очень понравилась еда. Фактически я уже наелась, когда в конце подали бисквит, но не смогла удержаться, чтобы не попробовать его.

– Ты и Эви всегда наслаждались десертами, как маленькие девочки, – сказала Кора с ласковой улыбкой, слегка поправляя ленту на шляпе Иди. – И дочиста вылизывали тарелки.

– Спасибо за рассказ о столь очаровательных подробностях из детства сестер Уитни, – сказала Иди. – Уверена, капитан будет в восторге, если ты поделишься еще более смущающими подробностями из моей частной жизни.

– Я могла бы рассказать ему о том, какое у тебя было прозвище в детстве, – сказала Кора, подмигнув.

Иди фыркнула.

– Отправляйся наверх. Я сброшу тебя с ближайшей горы, когда мы прибудем в Северную Шотландию. И тогда никто ничего больше от тебя не услышит.

Улыбнувшись их добродушному подшучиванию, Алек проводил Иди по коридору к боковой двери старого постоялого двора. Гостиница «Ангел» являлась оживленной стоянкой на Олд-Норт-роуд. Свыше сотни лошадей размещались в конюшнях позади побеленного здания с большим количеством гостевых комнат и приватных гостиных в дополнение к общим помещениям. Это было самое элегантное и дорогое заведение в Уэзерби, где обычно останавливались работники Королевской почты.

Алек старался по возможности уберечь Иди и ее мать от неудобств длительного путешествия. Они страдали от того, что им приходилось проводить ночи на несвежих простынях и часто просыпаться от звуков рожков кучеров. Хотя Алек взял с собой в путешествие достаточно денег, решительно отказавшись от благородного предложения лорда Риз оплатить расходы, его бумажник уже значительно похудел. По прибытии в горную Шотландию средств у него останется совсем немного.

– Можно только еще раз посмеяться над нашей семьей, не так ли? – сказала Иди, криво улыбнувшись. Она приняла руку Алека и двинулась вперед. – Однако Кора не хотела проявить неуважение ко мне. На самом деле я не знаю, как обходилась бы без нее, если бы она отказалась отправиться в это путешествие. Я выросла в полной зависимости от нее, особенно когда… – Она умолкла.

– Вы разлучились со своей сестрой? – закончил Алек. – Это вполне понятно.

Он придвинул Иди к себе, испытывая удовольствие от ее близости. Она была довольно привлекательной, исполненной жизненной энергией девушкой. И ни в коей мере не жеманной, в отличие от некоторых изнеженных леди, старавшихся казаться особенно утонченными. Иди шла широко шагая, что говорило о ее физической активности и о том, что она проводила много времени на воздухе. Она обладала крепким телосложением и достаточной силой для прогулок по горам Шотландии. Она отличалась от томных мисс, каких он немало встречал в Лондоне.

Иди вздохнула.

– Вы очень любезны, но я понимаю, что вы, должно быть, ужасно устали от нас. Я сожалею, что мы возложили на вас такую тяжелую ношу. Но я искренне благодарна вам. Вы не заслуживаете того, чтобы терпеть меня, маму и наших слуг в течение целых пяти месяцев.

В ее голосе прозвучала озабоченность. Хотя Алека порадовало случайное проявление женской уязвимости, ему не нравилось, когда Иди испытывала неуверенность в себе. Он всегда восхищался ее самоуверенностью и агрессивным остроумием и не хотел думать, что события последних нескольких недель разрушили эти качества.

Он ответил не сразу, минуя с ней грубую таверну под названием «Черный кабан» и уклоняясь от стада домашнего скота, которое гнали на юг к реке. Он остановил Иди в дверном проеме мануфактурного магазина, так что они оказались вне людского потока на все еще оживленной улице.

– Почему мы остановились? – спросила она. – Вы уже устали от меня?

Она устремила взгляд в сторону, как будто внезапно заинтересовалась рулонами холста на витрине магазина. Когда Алек провел кончиком пальца по ее подбородку, Иди вздрогнула, и ее голубые глаза расширились. Она выглядела решительной и настороженной, словно ей пришлось испытать что-то неприятное.

– Мисс Уитни, – сказал Алек. – Для меня честь помочь вам. Я хочу, чтобы вы уяснили это и то, что мне приятно находиться в вашем обществе.

Это была истинная правда.

Она заморгала, и ее красивые губы удивленно округлились. Это выглядело так искушающее, что Алек с трудом подавил желание поцеловать ее.

– Довольно неожиданно, – сказала она. – Я думала, вы считаете меня источником беспокойства.

Он улыбнулся.

– Да, но вы вызываете такое беспокойство, какое любой мужчина готов испытывать.

Она покраснела, но затем лукаво улыбнулась.

– А как насчет мамы? Вы считаете, что ради нее тоже стоит терпеть беспокойство?

– Мне не хотелось бы отвечать на этот вопрос, – сказал он, снова выводя Иди на улицу. – Однако должен сказать, ее поведение во время путешествия гораздо лучше, чем я ожидал.

– Мама очень выносливая женщина. Однако нельзя сказать, что эта зима не окажется для нее проблемой. – Иди бросила на него испытующий взгляд. – Надеюсь, ваш дед не будет испытывать серьезных неудобств из-за навязанного ему продолжительного визита незнакомых людей.

Алек не сомневался, что дед будет недоволен. Он направил графу короткое сообщение перед самым отъездом из Лондона, чтобы у старика не было возможности прислать ответ с отказом. Он надеялся только, что дед будет рад видеть его и не обратит внимания на двух англичанок, вторгшихся в его цитадель.

– Уверен, все будет хорошо. К тому же я не предоставил ему выбора.

Иди удивленно вскинула брови.

– Звучит неубедительно. Что он сделает – выгонит нас, угрожая кинжалом?

– Не беспокойтесь. Я защищу вас, – сказал Алек с улыбкой.

– Звучит так, словно мы будем обузой, – сказала Иди поморщившись. – Как я смогу отплатить вам?

В голове у Алека возникло несколько вариантов, но не один из них не был подходящим, чтобы его можно было озвучить в разговоре с леди.

– Вы можете начать с рассказа о том, какое прозвище было у вас в детстве, – предложил он.

Когда она резко остановилась и пристально посмотрела на него, Алек был вынужден увести ее с дороги движущегося на них двухколесного экипажа. Иди испуганно огляделась, и это еще раз подтвердило, что плохое зрение подвергает ее опасности. Он должен что-то предпринять в связи с этим, когда они прибудут в Глазго.

Когда они продолжили движение, Алек снова обратился к Иди.

– Так как насчет прозвища?

– Вы действительно хотите заставить меня рассказать эту ужасную историю?

– Вы сказали, что в долгу передо мной, не так ли?

Она тяжело вздохнула, но затем улыбнулась.

– Хорошо. Меня и сестру называли толстушками. Я была толстушкой номер один, а Эви – толстушкой номер два.

Алек засмеялся.

– Кто же дал вам такие прозвища?

– Мой брат. Мама рассердилась, но на самом деле никто не осуждал его. В детстве мы обе были довольно кругленькими, и мама любила одевать нас в пышные платья в кремовых и желтых тонах. Я уверена, мы были очень похожи на что-то круглое, покрытое заплесневелым маслом.

Сейчас Иди выглядела особенно очаровательной в своей синей ротонде, плотно облегающей пышную грудь и мягко ниспадающей на округлые бедра. Должно быть, она была пухленькой девочкой, но выросла в соблазнительную женщину с приятным лицом и привлекательными округлостями, которые, казалось, призывали, чтобы их обняли мужские руки.

– Уверен, что вы и Эви были восхитительными детьми.

– Я так не думаю. Фактически, я постоянно совершала вместе с сестрой какие-нибудь шалости, вероятно, в качестве протеста против наших ужасных прозвищ и одежды. Хотя, к сожалению, порицание за наши проделки в основном получала бедная Эви.

Иди искренне вздохнула. Алек решил, что она подумала о своей сестре и о том, как скучает по ней. Ему захотелось обнять ее и утешить. Однако они находились на оживленной улице, и Иди, вероятно, влепит ему пощечину, если поймет, что у него на уме. Поэтому он ограничился сочувственным молчанием.

Иди с улыбкой отбросила воспоминания.

– Кстати, куда мы идем? Мама едва ли одобрит развлечения в местных вертепах, поэтому предлагаю что-нибудь менее опасное. – Она окинула взглядом довольно приличные магазины из серого камня, выстроившиеся вдоль Хай-стрит. – Впрочем, кажется, в Уэзерби не поощряется распутство.

– Мы могли бы обнаружить крайне неприличное поведение людей в некоторых общественных заведениях, однако ограничимся спокойной прогулкой к реке. Там есть старый мост, с которого открывается великолепный вид.

– Даже мама не возражала бы против этого. Я все время думала, как развеять дремотное состояние и скуку.

– Я постараюсь сделать все возможное, чтобы развлечь вас приемлемыми, по моему мнению, шутками.

– Вы можете развлечь меня своим провинциальным акцентом, – сказала она. – Меня всегда чрезвычайно забавляет, когда вы используете его.

Алек усмехнулся.

– Думаю, скорее, чрезвычайно раздражает.

– Почему вы считаете необходимым применять его? – спросила она теперь серьезно. – Я никогда не понимала смысла в этом. Вы достаточно хорошо образованы как средний аристократ…

– То есть хотите сказать, что не очень-то образован.

На лице ее промелькнула улыбка.

– Замечание принято. Однако я узнала от Эви, что вы действительно хорошо образованы. Вы говорите на французском, испанском и португальском языках и, кроме того, знаете греческий и латынь. Вулф также говорил, что вы талантливый чертежник и довольно хороший историк. Думаю, ваш нелепый акцент едва ли может ввести в заблуждение разумного человека.

Алек испытал удовлетворение от того, что она интересовалась его личностью. Она могла отрицать это, но все свидетельствовало о ее интересе к нему.

Он подмигнул ей.

– Нет, девонька, вам не удастся выведать все мои секреты, – сказал он с нарочитым акцентом.

Она застонала.

– Пожалуйста, не шутите. Звучит так, словно кто-то скребет ногтями по грифельной доске.

Он засмеялся.

– Вам лучше постараться привыкнуть к этому, потому что вы будете слышать подобную речь в течение нескольких месяцев.

– Но, надеюсь, не в такой ужасно преувеличенной манере?

– Вы будете поражены, насколько эффектной может быть такая речь.

– В это трудно поверить. Вы выглядите очень глупо, когда говорите так.

– Это спорный вопрос. Я подыгрываю таким образом людскому высокомерию и фанатизму. Вы были бы удивлены, узнав, как многие англичане и прочие люди теряют бдительность в общении со мной, когда я изображаю здоровенного шотландского олуха.

Иди поморщилась, вероятно вспомнив ту встречу, когда назвала его здоровенным шотландским олухом прямо в лицо.

– Как это ужасно. Хотя должна сказать, на женщин ваш акцент производит противоположный эффект.

– Да, девонька, это так, – сказал он, пошевелив бровями.

Иди невольно засмеялась.

– Скажите, вы посещали престижную школу в Итоне?

– Нет, но у меня был превосходный учитель в лице моего отца. Он известный ученый, и своим образованием я обязан ему.

– Это удобно и рентабельно.

– Мой дед согласился бы с вами.

– А в каком университете вы учились потом? Это был Оксфорд, Кембридж или университет в Эдинбурге?

Он посмотрел на нее с любопытством и подумал, стоит ли продолжать рассказывать о себе. Поскольку она рано или поздно узнает о его юношеских приключениях, лучше самому рассказать о них. При этом он сможет предоставить информацию в наиболее выгодном свете.

– Я никогда не посещал университет, – сказал он.

– Тогда полагаю, ваш отец обучал вас до поступления в армию?

– Не совсем так.

Глаза ее округлились.

– Вы всегда такой таинственный? Я понимаю, вы агент…

– Был агентом.

– Значит, бывший агент. Следовательно, вы не обязаны больше скрывать информацию о себе. Почему же вы намеренно усложняете все?

– Сейчас расскажу, – сказал он.

Они приблизились к мосту, который изогнулся над рекой подобно горбу морского чудовища. Дорога там сужалась, уплотняя движение, и Алек отодвинул Иди назад, пока фаэтон, плохо управляемый молодым, явно подвыпившим парнем, не проехал мимо. За ним последовала почтовая карета с несколькими пассажирами. Когда шум стих и пыль рассеялась, Алек подвел Иди к той стороне моста, которая была направлена против течения.

Они оперлись локтями на парапет и стали смотреть на бурлящий поток внизу. На северном берегу виднелся желтый особняк с нелепой ярко-красной крышей. На лугу, простиравшемся на другом берегу, паслось стадо лохматых шотландских коров, которых, несомненно, направляли на юг на лондонские рынки. Это была мирная пасторальная сцена, которую Алек посчитал чрезвычайно скучной. Она напомнила ему то, что ждет его по возвращении домой. Единственное, что представляло для него интерес в этом провинциальном городе, – это стоявшая рядом с ним девушка.

– Как красиво, – сказала Иди. – По крайней мере, мне так кажется в наступающих сумерках. Трудно сказать, как все это выглядит ясным днем. Однако мне нравится журчание воды, переливающейся через дамбу.

– Скажите, ради бога, почему вы так упорно не желаете носить очки и остаетесь полуслепой? – спросил Алек. – Неужели вы не хотите видеть, что происходит вокруг вас?

Она раздраженно отмахнулась от его замечания.

– Я признаю, что недостаток зрения иногда создает неудобства, но у меня нет желания говорить с вами на эту тему, так как я уже все сказала прежде. Теперь пришло время вам отвечать на мои вопросы, не так ли?

Алек повернулся спиной к реке, опершись обоими локтями на парапет. Иди приняла такую же позу.

– Я не ходил в школу, потому что сбежал из дома, когда мне было шестнадцать лет, – сказал он. – И я не поступал в армию в течение еще двух лет.

Ее глаза комично расширились, когда она взглянула на него.

– И что вы делали?

– Я же сказал, что сбежал из дома. Я не думал, что у вас проблема со слухом, как и со зрением.

Она опять махнула рукой.

– Нет причины раздражаться в связи с этим. Господи, я не могу представить, чтобы мальчики с вашим положением совершали такие странные поступки. Почему вы сделали это?

Это был коварный вопрос.

– Потому что мой дед настаивал, чтобы я сделал кое-что, чего я не хотел делать, – уклончиво ответил Алек.

Иди скрестила руки на своей пышной груди, ожидая продолжения. Когда он не ответил, она недовольно покачала головой.

– И это все? Это единственная причина, по которой вы сбежали из дома?

Он поднял руки, как бы говоря: «Что еще могло быть?»

– Вы просто невыносимы, – проворчала она. – Если не хотите говорить почему, то, может быть, скажете, куда вы сбежали.

– Сначала в Лондон. Оттуда я двинулся в Неаполь, а затем в Грецию и случайно попал в Персию с британским консулом.

Иди резко выпрямилась.

– В самом деле? Вы были в Греции?

– Да.

– Я всегда хотела побывать там. Вы непременно должны рассказать мне об этой стране. – Ее красивое лицо светилось от возбуждения.

Алеку хотелось прильнуть к ее губам жадным поцелуем, впитывая в себя ее энергию.

– Там довольно пыльно и жарко. Вряд ли вам понравится.

Она сморщила свой носик.

– Я становлюсь вялой на жаре. Полагаю, Эви говорила вам об этом. Тем не менее я все-таки хочу повидать Грецию когда-нибудь.

Он улыбнулся.

– Возможно, ваше желание исполнится.

Ему понравились те два года, хотя работа порой была каторжной и условия первобытными. Однако впервые в жизни он принадлежал самому себе, делал, что хотел, а не то, что требовал от него дед. Это приключение закончилось, когда его призвали в армию. При этом там, где закончилось одно приключение, началось другое. Алек никогда не думал, что станет тайным агентом, но жизнь, полная опасностей и угроз, вполне устраивала его.

– Полагаю, оттуда вы сразу попали в армию, – сказала Иди. – Вы там познакомились с Вулфом?

– Да. Мы вместе выполняли большинство заданий. Мы были партнерами и друзьями в течение почти семи лет. – Более того, они были близкими по крови, учитывая необычные обстоятельства их рождения. – О боже, как я скучаю по этому глупому ублюдку.

Он вдруг осознал, что только что сказал.

– Простите мой язык, мисс Уитни. Сам не понимаю, как это вырвалось.

Она положила руку на его предплечье. Даже сквозь перчатку и несколько слоев материи он почувствовал жар от ее прикосновения.

– Я понимаю, – сказала она с мягким сочувствием в глазах. – Вулф для вас как брат.

– Да, это так. – Затем Алек встряхнулся, испытывая неловкость от такого проявления чувств. – Однако Вулф теперь сам по себе, как и я. Но жизнь продолжается.

Иди рассеянно откинула назад локон волос, который выбился из-под шляпы и щекотал ее щеку. Алек с сожалением ощутил отсутствие ее прикосновения.

– И все эти годы вы ни разу не возвращались в Шотландию? – спросила она.

Он отрицательно покачал головой.

– Почему? Неужели вы все еще отдалены от вашей семьи?

– Нет, я виделся с отцом несколько раз в Лондоне в течение нескольких лет, и мы с дедом регулярно переписывались.

Ее лицо снова приняло недовольное выражение, очевидно потому, что он скупо выдавал информацию о себе.

– Что вы скрываете от меня? – спросила она подозрительно. – Я знаю, вы не хотите возвращаться домой. Эви сообщила мне об этом. Но чего именно вы избегаете?

«И чего не можете преодолеть».

– Я стараюсь уклониться от встречи со своей невестой, – сказал он. – Формально, мисс Уитни, я был обручен последние десять лет. Вот что явилось главной причиной моего побега из Шотландии.

Иди уставилась на него с открытым ртом и смотрела так, казалось, целую вечность. Затем закрыла рот и снова открыла его мгновение спустя.

– Оставьте меня, шотландский олух.

Она резко отстранилась от него и зашагала решительной походкой назад по Хай-стрит.

 

Глава 6

– Ты уверена, что чувствуешь себя все так же плохо, мама? – спросила Иди. – Последние три дня ты провела в постели. Врач говорит, что тебе значительно лучше.

Мать редко болела, но когда такое случалось, она драматично заявляла об этом, ложась в постель, и начинала принимать лечебные настойки и порошки. Иди всегда подозревала, что это было временное отступление от бремени ее положения в качестве одной из главных хозяек в светском обществе. Хотя леди Риз не обладала большим состоянием и не имела политического влияния среди наиболее уважаемых и выдающихся женщин Лондона, она компенсировала этот недостаток непоколебимой волей, проницательностью и умением ловко польстить тем, кто мог быть ей наиболее полезным.

Иди знала, что мать была такой честолюбивой только из-за детей. Она хотела, чтобы все они в отличие от нее удачно вступили в брак и достигли высокого положения среди британской аристократии. Хотя отец был достойным и добрейшим человеком, для матери он был не более чем сельским сквайром, тратившим с удовольствием время на свой фруктовый сад и встречи с фермерами. Отсутствие у него стремления добиться чего-нибудь ради своей семьи сводило ее с ума.

Иди прислонилась к резной дубовой стойке балдахина и ободряюще улыбнулась матери.

– Доктор сказал, что состояние твоего здоровья достаточно хорошее, чтобы продолжить путешествие завтра, и нам остался лишь день пути до замка Блэргал.

Мать пристально посмотрела на дочь, опираясь на гору подушек.

– Аделин, я не хотела схватить простуду. Однако она явилась результатом того, что мне пришлось провести свыше недели в дороге и ночевать в сырых гостиницах. Я благодарна только, что мы достигли одного из поместий лорда Риддика, прежде чем я умерла от болезни. – Она энергично высморкалась в носовой платок, как бы подчеркивая сказанное.

Последние дни, проведенные в дороге, действительно были сырыми и холодными. Постоянно моросил дождь, который усиливал ощущение приближающегося севера. К тому времени, когда они прибыли в одно из второстепенных поместий лорда Риддика в деревне близ Глазго, Иди, как и мать, была рада, что они отклонились от пути. Леди Риз тотчас отправилась в постель, и Иди ничего не оставалось, кроме как дожидаться ее выздоровления и по возможности избегать капитана Джилбрайда.

Это была сложная задача. Она старалась принимать пищу вместе с матерью в ее прекрасной гостевой комнате или удалялась в свою довольно просторную спальню, когда мать хотела отдохнуть. Прошедшие три дня были ужасно скучными, но терпеть скуку было предпочтительнее, чем провести остаток жизни в Ньюгейтской тюрьме. Такое непременно случилось бы, если бы она продолжала общаться с Алистером Джилбрайдом – самым скрытным и раздражающим человеком, какого она когда-либо встречала.

Иди с извиняющимся видом улыбнулась матери.

– Я знаю, дорогая, что поступаю ужасно, проявляя нетерпение, когда ты плохо чувствуешь себя. Может быть, принести тебе чашку чая?

– О да. И почему бы тебе не принести мне также одну из тех пшеничных лепешек? Должна сказать, что еда здесь вполне приемлемая и слуги очень предупредительные, хотя это поместье не является резиденцией графа. Надеюсь, что замок Блэргал такой же комфортабельный, как Брейди-Мэнор.

– Блэргал – старинный замок, мама, – сказала Иди, взяв чайную чашку у матери. – Вероятно, он унылый, сырой и с постоянными сквозняками.

– Не могу поверить в это. Граф чрезвычайно богатый человек. Думаю, там все в должном порядке.

Иди бросила на мать оценивающий взгляд, собирая угощения на тарелку. Она знала, что означает такое выражение ее лица, – леди Риз, несомненно, пыталась определить размер состояния Джилбрайда. Иди не могла больше избегать этой темы, однако ее смущали чувства, которые она испытывала к этому человеку. Ей не хотелось даже говорить об этом.

– Мама, надеюсь, ты не намерена оставить меня на попечение капитана Джилбрайда. Он нисколько не интересен мне.

– Аделин, нет необходимости выражаться так вульгарно. Я просто отметила превосходную организацию домашнего хозяйства лорда Риддика. Брейди-Мэнор очень приятное поместье, ты не находишь это?

– Прекрасное намерение, мама, – сказала Иди, возвращая чайную чашку. – Я знаю, чего ты добиваешься. Ты нашла сыну и дочери довольно приличные партии и теперь помышляешь, как добавить в семейный список богатого шотландского графа.

Мать поморщилась, принимая чашку.

– Ты считаешь меня ужасно корыстной. Но что плохого в том, что я хочу видеть свое любимое дитя счастливой и с прочным положением в обществе? Ты не становишься моложе, дорогая, и после недавних событий… ну, мы все не хотим, чтобы ты оставалась в девицах до конца дней своих.

Иди выразила свое возмущение, резко поставив тарелку на прикроватный столик. Мать никогда прежде не беспокоилась по поводу ее возраста и дальнейших перспектив в жизни, но «пагубный проступок» явно привел ее в замешательство. По правде говоря, он привел в замешательство Иди тоже.

– Капитан очень привлекательный и обаятельный мужчина, – добавила мать, – хотя у него довольно странное чувство юмора. Помимо этого, я не нахожу у него недостатков. К тому же, – сказала она, пристально глядя на Иди поверх чашки, – я совершенно уверена, что он тебе нравится.

– Поверь, мама, он нисколько мне не нравится.

Мать удержала на дочери взгляд в течение нескольких секунд, прежде чем на лице ее отразилось нехорошее предчувствие.

– Как это понять? Только не говори, что ты пыталась поцеловать его, или… или…

Иди уперлась руками в бока.

– Ты действительно думаешь, что я способна на такую глупость после того, что случилось? Я не стала бы флиртовать с этим мужчиной, будь он даже последним оставшимся холостяком в Англии.

– В самом деле, дорогая? Не смеши меня. Капитан Джилбрайд – один из самых приемлемых для брака мужчин. Ты сама считаешь его красивым.

Иди повернулась и пошла к камину; густой ковер заглушал ее шаги. Она посмотрела вверх на декор в римском стиле, украшавший стену над каминной полкой. Там была изображена нимфа в окружении херувимов, обрамленная лепным лиственным орнаментом с позолотой. Одетый в тогу мужчина смотрел на спящую нимфу с сентиментальным выражением лица.

– Подойди сюда, Аделин, – сказала мать решительным тоном.

Иди вздохнула, опасаясь продолжения унизительных разговоров. Отвернувшись от нимфы и ее сентиментального окружения, она устало двинулась назад.

Леди Риз похлопала ладонью по матрасу.

– Сядь рядом со мной, милая.

– Мама…

– Сядь, Аделин.

Она села. Обычно Иди могла легко обмануть своих родителей и всех в доме, но, по-видимому, сейчас мать руководствовалась своими материнскими инстинктами, и ее трудно было провести.

– Скажи, чем вызвана твоя размолвка с капитаном Джилбрайдом. И, пожалуйста, не притворяйся, будто ничего не произошло.

– Оказывается, он был обручен, мама, десять лет назад. По-видимому, с тех пор он покинул Шотландию.

Мать удивленно вскинула брови.

– Откуда ты узнала это?

– Он рассказал мне об этом, когда мы гуляли после обеда.

Лицо матери приняло напряженное выражение и, казалось, кожа натянулась на скулах.

– Не могу поверить. Я ничего об этом не слышала.

Иди вдруг все поняла.

– Мама, значит, в голове твоей родился безумный план провести зиму в Шотландии, потому что ты решила, что Джилбрайд может пожелать жениться на мне?

Леди Риз на какое-то мгновение почувствовала себя виноватой, но затем быстро пришла в себя.

– Нет, конечно. Просто Уильям убедил твоего отца и меня, что твой отъезд в Шотландию будет наилучшим выходом из сложившейся ситуации. Ты же не думаешь, что твой зять взял на себя роль свата?

– Нет, но я могу поверить, что эту роль решила взять на себя ты.

Мать опустила глаза и посмотрела на свой слегка покрасневший нос.

– Я не намерена извиняться за то, что хочу видеть своих детей с достойными их партнерами.

– Разумеется, не надо извиняться.

Мать была настолько обескуражена услышанной новостью, что не заметила сарказма в словах Иди.

– Не понимаю, почему Уильям никогда не упоминал об этом в разговоре со мной или с твоим отцом. Я крайне недовольна, что он скрыл такой важный факт.

Иди равнодушно пожала плечами.

– Едва ли это имеет значение, потому что Джилбрайд нисколько мне не нравится. Я знаю, у тебя были определенные виды на него, мама, или, по крайней мере, на его деньги…

– Аделин!

– Не могу представить себя замужем за этим человеком. Он вызывает у меня раздражение, и я уверена – мы не подходим друг другу.

– Однако…

– К тому же он уже обручен, мама, – твердо сказала Иди. – И с этим ничего не поделаешь.

Леди Риз выпятила нижнюю губу, как капризный ребенок. Ясно, что она строила планы относительно Джилбрайда, и теперь предстояло провести долгую зиму черт знает где без всякой надежды на их осуществление. Иди отнеслась почти с сочувствием к крушению планов матери.

– Он не рассказывал тебе, почему хранил в тайне свое обручение? – спросила она. – Это кажется странным.

– Я не спрашивала его об этом, так как посчитала, что это не мое дело.

Мать усмехнулась.

– Такая щепетильность никогда не останавливала тебя прежде.

Иди печально улыбнулась.

– Должна признать, я была ужасно раздосадована тем, что он мне сообщил, и не могла сдержать раздражения. Действительно, как мог мужчина скрывать этот факт? Когда я думаю о всех тех девушках, с которыми он флиртовал и так бесстыдно… – Она закусила губу, недовольная тем, что в ее словах чувствовалась ревность.

Мать пристально посмотрела на нее, затем пожала плечами.

– Полагаю, нет смысла думать об этом. Мы должны быть благодарны судьбе, что можем воспользоваться гостеприимством графа Риддика, пока не прекратятся сплетни по поводу твоих непристойных отношений с сэром Малколмом. Когда мы вернемся в Лондон весной, будем надеяться, что все придет в норму.

– Уверена, что так и будет, мама.

А пока Иди должна сделать все возможное, чтобы спокойно пережить зиму и не задушить этого вызывающего раздражение шотландца. Джилбрайд, несомненно, женится вскоре после их прибытия в замок Блэргал, и мысль о том, что ей придется жить под одной крышей с ним и его женой в течение нескольких месяцев, наводила тоску.

Раздался легкий стук в дверь, и в комнату вошла личная служанка матери с кувшином и стаканом.

– Прошу прощения, ваша светлость. Я принесла прекрасный свежий ячменный отвар.

– Дэвис, слова «прекрасный» и «ячменный отвар» никак не сочетаются в одном предложении, – сказала Иди.

– Мисс Аделин, – обратилась к госпоже Дэвис, игнорируя слабую попытку ее юмора, – вы должны встретиться с капитаном Джилбрайдом в прихожей через пятнадцать минут. Он сказал, чтобы вы оделись потеплее, так как возьмет вас в поездку по поместью.

Удивившись, Иди едва не свалилась с постели.

– Что? Я не говорила, что собираюсь ехать куда-то с ним.

– Кажется, он думает иначе, – ответила служанка. – А сейчас ее светлость нуждается в отдыхе, и вам необходимо взять свою ротонду и шляпу.

Иди нахмурилась.

– Хорошо, я оставлю маму, однако не собираюсь ехать куда-то с этим ужасным шотландцем.

– Аделин, капитан Джилбрайд, очевидно, хочет сделать тебе приятное, – сказала мать просительным тоном. – Я не вижу вреда в том, что ты немного побудешь с ним на свежем воздухе.

Иди взглянула на подозрительно мягкое выражение лица матери.

– О чем ты, мама?

– Я просто подумала, что нелепо все время скрываться. Я собираюсь вздремнуть, а ты можешь провести немного времени с нашим хозяином.

– Ты забыла, что он обручен?

– Тем более тебе нечего бояться, не так ли? – сказала мать, принимая стакан у Дэвис. – Капитан – человек чести, и как ты однажды заметила, он практически член нашей семьи.

Аделин уперлась руками в бока.

– Это ты так считала, а не я. Ты хорошо знаешь, что мне не следует оставаться с ним наедине.

– Какой вздор, – чопорно заявила мать. – Нет ничего плохого в том, чтобы немного покататься днем с хозяином, который так любезно принимает нас. Ты сейчас пойдешь в свою комнату, возьмешь свои вещи и встретишься с капитаном внизу.

– Но…

Мать повелительно указала пальцем на дверь.

– Иди.

Иди недоверчиво посмотрела на мать и поняла, что нет смысла спорить с ней. Когда та говорила таким приказным тоном, никто не мог ей возразить. Бормоча себе под нос сдержанные проклятия, она вышла из комнаты и двинулась по коридору в свою комнату, где ее уже ждала Кора. Иди с трудом сдерживала гнев, в то время как служанка помогала ей надеть ротонду и шляпу. Затем она взяла свои перчатки с туалетного столика и решительно пошла к двери.

– Будь любезна с капитаном, Иди, – сказала Кора. – Не капризничай и не злись как старая склочница.

Иди повернулась и пристально посмотрела на служанку, выражение лица которой было очень похоже на ухмылку.

– Вы все сошли с ума, – сказала она, прежде чем захлопнула за собой дверь. Иди отчетливо услышала смех за дубовой панелью. У нее возникло желание бегом спуститься по ступенькам вниз, но она сделала глубокий вдох и заставила себя успокоиться.

Когда Иди медленно спускалась по лестнице, одна из дверей в прихожей открылась, и появился Джилбрайд. Взглянув вверх, он улыбнулся, и Иди едва не пропустила ступеньку. Эта очаровательная улыбка странным образом подействовала на нее, вызвав тепло и трепет внутри. Это было незнакомое чувство, над которым она оказалась не властна.

– Доброе утро, мисс Уитни, – сказал Джилбрайд дружелюбно. Даже слишком дружелюбно, учитывая, что в последнее время они обменивались не более чем парой слов, после того как она назвала его шотландским олухом. Иди поморщилась, вспомнив об этом.

Джилбрайд окинул ее фигуру оценивающим взглядом серых дымчатых глаз, отчего она удивленно заморгала.

– Сегодня вы выглядите особенно привлекательно, – сказал он, подавая ей руку и помогая спуститься с последней ступеньки. – Можно считать, мне повезло, что вы согласились присоединиться ко мне этим утром. Кажется, прошла вечность с того момента, когда мы в последний раз провели время вместе.

Теперь Джилбрайд снова начал поддразнивать ее, пропади он пропадом. Он хорошо знал, что Иди старалась избегать его, и хотел, чтобы она поняла, что ему было это известно. Однако она не намерена играть в эту игру.

– Мама приболела и ни на минуту не отпускала меня от себя. – Иди сообщила эту выдумку с грустной улыбкой, чтобы дать понять, каким тяжелым испытанием были для нее последние несколько дней. На любого из ее прежних поклонников это подействовало бы так, что они смиренно упали бы на колени с извинениями.

Однако Джилбрайд был не из их числа.

Он склонился над ней, и в его блестящих глазах отражалось безнравственное намерение, обещавшее такое, что Иди не решалась бы облечь в слова. Она подавила желание немедленно уйти и осталась, потому что никогда не пасовала ни перед одним мужчиной. Отступив, она тем самым неминуемо показала бы свою слабость.

Кроме того, Джилбрайд только притворялся, что флиртует, чтобы подразнить ее.

– О, девонька, вы не можете обмануть меня, – сказал он с намеренно грубым шотландским акцентом, вызвавшим у нее дрожь. – Я не из тех, кого можно водить за нос, как послушного жеребца. Я хорошо знаю, что вы избегали меня.

Иди приложила руку к его груди и оттолкнула. Он отступил назад, но не от ее толчка – этот мужчина был подобен горе – а потому, что она явно поразила его.

– Я никого не пыталась обмануть, и, пожалуйста, перестаньте использовать этот ваш нелепый провинциальный акцент. Вы похожи на актера второго плана в труппе, гастролирующей с представлением «Макбет».

На мгновение он выглядел ошеломленным, затем разразился смехом. Если его акцент вызвал у нее дрожь, то смех подействовал еще хуже. Она решила, что подобно матери подхватила простуду.

– Мисс Уитни, если вы считаете мой акцент тяжелым для восприятия, то сомневаюсь, что вы сможете понимать кого-нибудь в Блэргале.

– Именно это следует ожидать, не правда ли? Хотя должна сказать, я не испытываю трудностей в понимании персонала здесь, в Брейди-Мэнор.

Он взял ее под локоть и повел через прихожую к входной двери, где лакей в ливрее поспешил ее открыть. Иди поддразнивала мать относительно шотландских килтов и меховых киверов и была слегка удивлена, встретив таких хорошо вышколенных слуг, одетых в красивые ливреи. Они вполне подошли бы для Карлтон-Хауса.

Откровенно говоря, она полагала увидеть здесь только горцев в килтах из клетчатой шерстяной материи и не надеялась встретить хотя бы одного шотландца, способного продекламировать по крайней мере несколько строк из легендарной «Девы Озера».

Они вышли на мраморное крыльцо перед домом.

– Персонал здесь состоит в основном из уроженцев Среднешотландской низменности или Глазго, – пояснил Джилбрайд. – Вы еще встретитесь с настоящими горцами.

Иди посмотрела назад на дом, построенный в неоклассическом стиле. Это никак не вязалось с ее представлением о шотландских строениях графа Риддика. Резиденция из кремового камня с ее классическими внешними чертами отличалась особой изысканностью. Внутри стены и куполообразные потолки были украшены лепниной в светло-зеленых и розовых тонах с позолотой. Если Иди не ошибалась в своем предположении, то интерьер был создан одним из братьев Адамс с присущим им вкусом и изяществом, которыми они славились.

– Брейди-Мэнор – красивое поместье, – сказала Иди. – И очень современное. Ничего подобного я не ожидала от шотландского особняка.

– Полагаю, вы ожидали увидеть рвы, амбразуры и призрачные волынки, звучащие из башен. Увы, мисс Уитни, не каждое поместье в Шотландии является старинным замком. Например, этот дом был построен всего сорок лет назад.

Она драматично вздохнула.

– Какое разочарование. Я так надеялась увидеть хотя бы одно привидение с волынкой. Однако должна признаться, что мне нравятся здесь печи, которые не дымят, и комнаты, в которых нет сквозняков. Этот дом строил ваш дед?

– Да, – ответил Джилбрайд.

– Он проводил много времени здесь?

– Он вел дела в Глазго, а когда посещал этот дом, то предпочитал оставаться в нем, а не в городе, который называл грязным и населенным бандитами и вороватыми торговцами. Что, однако, не мешало ему иметь дело с ними, – добавил он сардонически. – Мой дед был старомодным, когда дело касалось взглядов на семью и клан, тем не менее очень хорошо управлял своими поместьями и инвестициями. Он был очень практичным шотландцем, если такое вообще возможно.

– Он недостаточно романтичен для меня, и думаю, мама будет очень разочарована. Она надеялась увидеть живописную картину с участием Роб Роя и Роберта Брюса.

Алек засмеялся.

– Обещаю вам в изобилии мрачные романтичные замки, пугающие в наши дни.

Иди посмотрела вокруг на аккуратные угодья, окружавшие Брейди-Мэнор. Если не обращать внимания на холмы, которые можно различить в отдалении, казалось, она находилась в процветающем поместье в Хэмпшире или в предместье Кента.

– В самом деле? – спросила она. – Вы собираетесь каким-то волшебным образом создать здесь романтическую атмосферу?

Как только эти слова сорвались с ее губ, она поняла свою ошибку. Джилбрайд взял ее руку, нежно сжимая пальцы.

– Если вы предоставите мне возможность, я непременно сделаю это, – сказал он глубоким приятным голосом.

«Он обручен. Он просто дразнит тебя».

Иди воспользовалась одной из уловок матери – она преувеличенно приподняла брови, выражая тем самым учтивое недоверие.

– Ну, конечно. И вы также собираетесь, как по волшебству, предоставить мне для обозрения замок?

Он понимающе улыбнулся, слегка приподняв уголок рта, когда понял ее небольшую уловку.

– Разумеется. – Он направил Иди по гравиевой дорожке к северному углу дома. – Я хотел сначала показать вам поместье, но в этот солнечный день, что не характерно для Шотландии, решил, что, может быть, лучше сразу отвезти вас к замку Магдок. Это недалеко, и виды поросших вереском пустошей производят глубокое впечатление.

– О, – произнесла она слабым голосом. Одно дело – пойти погулять или прокатиться по поместью в открытой карете, и другое дело – отправиться с Алеком в длительную прогулку. Последнее казалось слишком интимным мероприятием.

– Я не знаю, могу ли оставить маму надолго, – сказала Иди.

Джилбрайд остановил ее под сводчатым проходом, ведущим во внутренний двор, где располагались конюшни. Он оперся рукой о кирпичную стену и посмотрел на свою спутницу сверху вниз. Высокий и мускулистый, он выглядел очень самоуверенным. Иди почувствовала слабость в коленях, и дыхание ее участилось.

– Ваша мать в надежных руках, – сказал он спокойным голосом. – Она может обойтись без вас в течение нескольких часов.

– Но…

– Мисс Уитни, мы оба знаем, что вы намеренно избегали меня, и оба знаем почему, – сказал он необычно серьезным голосом. – Я сообщил неожиданную для вас новость, и прошу прощения за мою глупую и бестактную манеру общения. Вы и ваша мать были вправе знать о моем гражданском положении, и мне следовало информировать вас об этом еще до отъезда из Лондона.

Иди попыталась скрыть свои чувства за вежливым тоном.

– Это ваше дело, капитан Джилбрайд. Вы не обязаны объяснять нам что-либо. Мне не понятно, почему вы решили, будто бы меня беспокоит ваш статус.

– Мне показалось, что прошлым вечером вы были явно взволнованы, узнав об этом, и, обозвав меня шотландским олухом, быстро ретировались. С того времени вы произнесли не более пары слов в мой адрес.

Иди упрямо приподняла подбородок.

– Может быть, мне просто нечего было сказать, – заявила она высокомерным тоном.

Он посмотрел на нее с недоверием.

– У вас всегда есть, что сказать, но вы предпочли объявить бойкот мне после того нашего разговора. Если вас не интересует мое гражданское положение, то почему в последние дни вы относились ко мне, как к изгою?

Ее раздражительность, наконец, вырвалась наружу.

– Потому что вы вели себя как негодяй, флиртуя с каждой женщиной в Лондоне и представляясь подходящим для брака холостяком. Ведь вам хорошо было известно, что многие девушки стремились завладеть вашим вниманием, не так ли? А вы обманывали их самым подлым образом, и теперь я обнаружила, что у вас есть невеста!

Он сердито сузил глаза.

– В последнее время, если вспомните, я был занят предотвращением смертельной опасности, угрожавшей вашей сестре. Когда я мог заниматься флиртами?

Иди разозлилась. Да, он действительно был занят до недавнего времени, но это не оправдывало его поведения, после того как опасность миновала.

– Мы очень благодарны вам за ваши усилия, но это было несколько недель назад. С того времени вы неоднократно имели возможность сообщить о вашем положении. Кстати, – сказала она, внезапно вспомнив комментарий матери, – Вулф знал о вашем обручении, не так ли? Мне известно, что вы оба имеете привычку все скрывать и лгать относительно ваших дел, но вы больше не служите в «Интеллидженс сервис». Вы могли бы вести себя нормальным образом и не пускать пыль в глаза.

Джилбрайд отстранился от нее.

– Вулф не знает о моем статусе.

Это ошеломило Иди.

– Почему вы скрывали это от своего лучшего друга?

Он некоторое время смотрел на нее изучающее, прежде чем ответить:

– Я объясню потом, а сейчас еще раз прошу прощения за мое поведение прошлым вечером. Я сожалею, что поступил так глупо.

Должно быть, лицо ее выражало недоверие, потому что он печально усмехнулся.

– Ясно, что извинения недостаточно. К счастью, я приготовил для вас подарок.

Иди испытала легкое замешательство. Разговор был таким странным, что она не знала, как себя вести. Единственное, что она ясно сознавала, – ее крайне раздражал тот факт, что у него была невеста.

Она небрежно махнула рукой.

– В самом деле, капитан, вам не о чем беспокоиться. Как я уже сказала, ваша личная жизнь меня не касается.

Его губы расплылись в обезоруживающей улыбке, которая была почти по-мальчишески очаровательной.

– Я знаю, но вы, тем не менее, заслуживаете подарка. Он весьма практичный и, надеюсь, хоть немного улучшит ваше настроение.

Прежде чем она успела выразить слабый протест, Джилбрайд извлек из внутреннего кармана небольшой предмет. Он открыл крышку обтянутой зеленой кожей коробочки и осторожно достал изящные, легкие, позолоченные очки с необычной витиеватой дужкой и блестящими чистыми линзами.

Они были очень красивыми.

– Вот, – сказал он. – Вам не придется больше испытывать неудобства, как слепой крот.

 

Глава 7

Алек наблюдал, как небесно-голубые глаза Иди потемнели от гнева.

– В самом деле? Как слепой крот? – сказала она.

Он поморщился как от своей несдержанности, так и от ее тона. Голос Иди обычно был мягким и слегка насмешливым, с чуть заметной хрипотцой, и это невольно привлекало мужчин. Она никогда не кричала пронзительно, но отношение к ней, как к ничтожному грызуну, явно изменило высоту ее тона.

Иди уперлась руками в перчатках в свои довольно пышные бока и пристально посмотрела на него.

– Так вот какого мнения вы обо мне, капитан Джилбрайд?

Он был так поражен выражением ее лица, когда показал ей очки, что невольно выпалил пришедшую в голову глупость. Ее красивое лицо выражало привлекательную комбинацию удивления, удовольствия и ранимости. Может быть, потому, что Иди не хотела, чтобы кто-то знал слабые стороны ее личности, ее взгляд полоснул по сердцу Алека подобно смертельно острой бритве.

– Кажется, вы сами использовали такое сравнение относительно вашего зрения всего несколько дней назад. Вы, конечно, помните это, – сказал он с очаровательной печальной улыбкой. Это раньше не действовало на нее, но все бывает когда-то в первый раз.

Иди тяжело вздохнула.

– Пусть так, но это не значит, что мне приятно слышать, когда кто-то говорит подобное мне в лицо.

– Я безмозглый невежа и в очередной раз приношу свои извинения. Вы всегда выглядите восхитительно – в очках или без них.

Она сморщила носик.

– Вы несносный льстец, но я принимаю ваше извинение.

– О, вы чрезвычайно великодушны и любезны, мисс Уитни, – сказал он серьезным тоном.

Иди невольно засмеялась.

– Вовсе нет, поскольку я не бросилась к вам в объятия с благодарностью за столь щедрый подарок.

Алек, конечно, был бы рад, если бы она бросилась в его объятия.

– Вам не понравился подарок? – спросил он, стараясь избавиться от мысленного образа обнаженной Иди в своей постели.

– Он слишком щедрый. Я не вправе принять его.

– Вздор. Это в большей степени практичная вещь, чем подарок. Необходимый предмет для сохранения вашей безопасности. Если вы будете хорошо видеть, то сможете ездить верхом и управлять моим парным двухколесным экипажем, когда пожелаете.

Она с надеждой посмотрела на золотую оправу.

– Это было бы прекрасно, но…

– Примерьте их, – попросил он.

Она криво улыбнулась.

– Черт вас побери, вы нашли мое слабое место.

– Какое именно?

– Я неискоренимо тщеславна.

Он засмеялся.

– Я знаю, но в этом нет ничего страшного. Вас никто не знает в Шотландии, поэтому можно не беспокоиться, что кто-то из высшего общества Лондона отнесется с неодобрением к вашей внешности в очках. Уверяю вас, в замке Блэргал это никого не волнует, и вы будете там не единственной женщиной, кто носит очки.

– Вероятно, это пожилые дамы? – сухо спросила Иди.

Алек медлил с ответом.

– Я знаю, что ужасно быть такой тщеславной, но вы не представляете, какими безжалостными могут быть люди в отношении женской внешности. Большинство девушек готовы скорее броситься вниз головой с лестницы, чем рискнуть оказаться заклейменными как безвкусно одетыми или как синий чулок, носящий очки.

– Здесь никто не посмеет назвать вас так. Кстати, разве вы считаете, что ваша сестра выглядит как синий чулок? Эви прелестная девушка, и Вулфа никогда не беспокоило то, что она носит очки.

Иди слегка нахмурилась.

– Да, это его никогда не беспокоило.

– В таком случае примерьте их.

Иди удержала взгляд Алека некоторое время, словно он озадачил ее, затем пожала плечами, взяла очки и осторожно надела их на переносицу. Когда Алек продел свои руки под ее шляпу, чтобы поправить оправу, и коснулся ее щек, она покраснела. Он решил, что она выглядит чрезвычайно милой, напоминая застенчивую школьницу. Она казалась привлекательной и беззащитной в этот момент, и Алек оценил это.

Она оглядела внутренний двор, слегка моргая в ожидании, когда адаптируется зрение.

– О господи, – сказала она со смехом. – В этих очках я вижу гораздо лучше, чем в тех, что у Эви. Где вы приобрели их?

Он взял ее под руку и направил к противоположной стороне двора, где конюхи терпеливо ожидали их с экипажем и парой лошадей.

– Я приобрел очки у специалиста в Глазго. Он делал очки для моего отца и деда.

– Прекрасно. Теперь я пользуюсь такими же услугами, как ваши пожилые родственники. Мать, несомненно, испытает шок в связи с этим. Можно сказать, что я уже дожила до старости.

Алек помог Иди сесть в карету, затем сам забрался внутрь.

– Я позабочусь о вашей матери.

– Похоже, вы способны влиять на нее, – сказала она не слишком радостно.

Он кивнул конюху, чтобы тот направил лошадей через арку, дабы совершить прогулку по поместью.

– Я не уверен, что понял смысл этого замечания, – сказал Алек, как только они двинулись по дороге. – Думаете, ваша мать будет возражать против моего подарка? Эти очки довольно дорогие. Полагаете, мне следует прислать ей чек?

– Вы с ума сошли? Разумеется, мать не будет возражать против того, что вы потратили деньги на нас. Это не одобряю я, но не она.

– Вас беспокоит, что она сочтет их немодными и запретит вам носить их?

Иди покачала головой.

– Нет, она давно потерпела поражение в столкновении по поводу очков Эви. Если я захочу носить очки, то буду их носить.

– Что же вас тогда беспокоит?

Иди выдержала паузу, разглаживая мнимые складки на своей перчатке. Это явно выдавало ее волнение.

– Вы знаете, почему мама так благоволит вам? – сказала она наконец. – Думаю, вы догадались теперь.

Хотя Иди произнесла это весьма прозаичным образом, ее покрасневшие щеки свидетельствовали о том, что она испытывает дискомфорт.

– Полагаю, она думает, что ей удастся повести дело так, чтобы я отказался от определенных обязательств этой зимой, – сказал он.

Алек почувствовал, как Иди слегка вздрогнула от удивления, так как ее бок и бедро плотно прижимались к нему. Это было чрезвычайно приятное ощущение пышной теплой женской плоти.

– Извините, – сказала она со вздохом. – Довольно бесчеловечно с ее стороны воспользоваться вашим гостеприимством с такой целью. Надеюсь, вы понимаете, что я ни в коей мере не способствовала, чтобы она пришла к такому умозаключению.

– Нет, конечно, – сказал он, – однако я хорошо знаком с матронами, занимающимися сватовством. За последние годы я встречал десятки таких дам.

– Это ужасно, не правда ли? – сказала она. – И вызывает стыд.

– Вам не надо стыдиться. Ваша мать любит вас и просто желает вам добра.

– Я понимаю, вы одобряете ее выбор?

Он засмеялся.

– В таком случае я выглядел бы как самодовольный пижон.

– Вы шутите, несомненно, – сказала она преувеличенно недоверчивым тоном. – Никто не считает вас таким.

– Вы хитрая девушка.

– Видит бог, я только пытаюсь быть такой, – сказала она, махнув рукой.

Они миновали каменные ворота и свернули на дорогу, ведущую через деревню к замку Магдок.

– Учитывая ваше затворничество в последние дни, – сказал Алек, – я полагаю, ваша мать настояла, чтобы вы сегодня отправились со мной на прогулку. Видимо, это часть ее далеко идущего плана.

Иди слегка приподняла плечи.

– Думаю, да.

– А вы рассказали ей о…

– О вашей таинственной невесте?

Он слегка вздрогнул.

– Ну да.

– Я сообщила ей об этом, и могу сказать, что она не была особенно разочарована, – откровенно заявила Иди. – При этом она настояла, чтобы я поехала с вами сегодня, что довольно странно. Обычно она запрещает мне подобные вольности.

Иди пожала плечами, и затем заерзала на сидение, как бы устраиваясь поудобнее. Это произвело на Алека возбуждающий эффект, так как ее бедро придвинулось к нему еще ближе. Внезапно он ощутил напряжение в штанах.

– Но, очевидно, на этот раз она отступила от своих правил, – сказал Алек, стараясь игнорировать причиняющую беспокойство реакцию своего тела.

– Возможно, она считает, что моя репутация в полной безопасности, потому что вы обручены. – Иди нахмурилась. – Это не имеет смысла, так как я не собираюсь выходить за вас замуж.

Значит, несмотря на его статус, мать Иди еще не отказалась от мысли рассматривать его как потенциального мужа для дочери.

Хорошо иметь по крайней мере одного союзника в его предстоящей борьбе.

– Вероятно, она уже считает меня членом семьи, вроде какого-нибудь кузена или другого надоедливого родственника.

– Нет, спасибо. У меня таких полно и без вас. – Иди помолчала несколько минут в раздумье, в то время как они проехали деревню Милнгейв и начали подниматься по склону холма к замку Магдок. Затем она искоса взглянула на него. – Могу я задать вам вопрос?

– Какой пожелаете.

Она лукаво усмехнулась.

– Вы можете пожалеть об этом.

– Посмотрим.

– Почему вы хранили втайне ваше обручение даже от самых близких друзей? Ваша невеста – сумасшедшая, или косоглазая, или горбатая, как персонаж из страшного романа?

Она старалась превратить это в шутку, но Алек не поддался обману. Иди все еще была расстроена новостью о его обручении и пыталась делать вид, что это ее не касается. Ему лучше не отвечать на этот вопрос сейчас, чтобы не испортить все дело, поскольку он нуждался в помощи Иди, чтобы освободиться от ярма, угнетавшего его в течение десяти лет.

Алек уперся ногой в щиток и принял расслабленную позу. Чтобы его план сработал, он должен сделать так, чтобы она тоже расслабилась. И нельзя открывать ей все сразу.

– Если говорить кратко, то это обручение состоялось без моего согласия.

Иди созерцала пейзажи сельской местности, несомненно, находясь под впечатлением того, что открылось ей. Однако его ответ побудил ее повернуть голову. Она пристально посмотрела на Алека; глаза ее расширились за новыми очками.

– Боже милостивый. Неужели люди до сих пор так делают?

– В Северной Шотландии делают, – мрачно ответил он.

– Полагаю, это был выбор вашего деда?

– Кого же еще? Я ничего не знал об этом обручении, пока не повзрослел, он планировал это, когда я был еще ребенком. Вероятно, в те дни, когда родилась Донелла.

– Это имя вашей нареченной?

– Да, Донелла Хаддон – моя троюродная сестра. Я знал ее всю свою жизнь, так как ее семья жила всего в нескольких милях от замка Блэргал. Ее брат Фергус является сейчас управляющим в поместье деда.

Алек посмотрел на Иди, пытаясь оценить ее реакцию. Она нахмурилась и опустила взгляд, что говорило о ее смущении.

– Вы хотите спросить что-то еще, но боитесь обидеть меня, – решил он.

Она печально улыбнулась.

– О черт, неужели это так заметно?

Он научился читать мысли Иди. Читать мысли людей – необходимое умение в работе агента.

– Я провел много времени, размышляя на эту тему, и обнаружил в этой традиции много странного, – сказал Алек.

Иди закусила свою пухлую нижнюю губу, словно борясь с желанием удовлетворить свое любопытство.

– Мисс Уитни, нет необходимости сдерживаться со мной. – На лице его промелькнула улыбка. – Вы не заставляли себя сдерживаться раньше, и я не знал, что с вами делать, когда вы начинали говорить.

Она разразилась смехом.

– Какой ужасно двусмысленный комплимент. Ну ладно, я буду совершенно откровенной.

– Надеюсь, вы всегда будете такой.

– Хм-м, сомневаюсь. Вероятно, раньше моих слов было недостаточно, чтобы обидеть вас, поскольку вы толстокожий.

– Вы чрезвычайно ранили меня, мисс Уитни. Уверяю вас, у меня очень восприимчивая и утонченная душа поэта. Лорд Байрон ничто, по сравнению со мной.

– Байрон не отличался утонченностью, и вы знаете об этом. И перестаньте отвлекать меня.

– Хорошо. Давайте выкладывайте, что хотели сказать.

– Ваш дед обладает одним из старейших и выдающихся титулов в Шотландии, верно?

Алек сосредоточился на узкой извилистой дороге, ведущей вверх по склону холма к замку.

– Да, это древний титул в Англии и в Шотландии.

– И это титул, дающий большие привилегии, насколько я знаю, – добавила она.

Ясно – Иди или ее мать интересовалась его семьей.

– Да, хотя наши поместья не такие обширные, как у других титулованных шотландцев. У нас есть охотничий дом на озере Лох-Веначар, но большинство наших главных владений расположено между озерами Лох-Ломонд и Лох-катрин. Там отличная земля, и мы имеем приличный доход от торговли полотном и скотом. – Он криво улыбнулся ей. – Кроме того, мы производим самое лучшее виски в северной Шотландии.

– Как вам повезло, – сказала Иди с улыбкой. – Значит, ваша богатая и выдающаяся семья обладает одним из старейших титулов в этой стране.

– Совершенно верно.

– И ваша нареченная из такой же семьи?

– Едва ли. Если бы это было так, мой кузен не работал бы в качестве управляющего поместьем.

Ее красивые черты снова слегка омрачились.

– Я так и думала. Видимо, мисс Хаддон не принесет большого приданого в брак.

– Не будет никакого брака, – произнес Алек глухим тоном. – Кстати, ее приданое действительно было бы весьма незначительным.

Иди слегка сдвинулась в сторону на сиденье и пристально посмотрела на него.

– Вы на самом деле не хотите жениться на мисс Хаддон?

– То, что я никогда не хотел жениться на Доннеле, никого не удивляет, включая ее. Я сказал об этом деду, как только он известил меня о своих планах.

Иди покачала головой.

– Тогда почему дед так настаивал на этом браке? Едва ли он был бы выгодным. Вы могли бы найти что-нибудь получше.

Она резко закрыла рот, явно недовольная тем, что высказала свои мысли о нем как о женихе, который мог бы рассчитывать на более хорошее приобретение. Когда он насмешливо улыбнулся, Иди подняла руку, предупредив его намерение высказаться.

– Несмотря на вашу ужасную репутацию, – добавила она, – вы понимаете, что я имею в виду. Кажется нелепым то, что многие девушки с хорошим приданым в Лондоне вздыхают по вам.

– Нелепым? – повторил он. Похоже, в словах мисс Аделин Уитни чувствовалась ревность. – Вы не одобряете мою способность очаровывать порядочных девушек из высшего общества?

– Вы вовсе не привлекательный мужчина. Но вы богатый и наследуете графство, да и не так уж ужасны на вид. Поэтому неудивительно, что многие девушки теряют голову из-за вас. Однако это не оправдывает вашу постыдную склонность морочить женщинам голову.

– Я никому не пытался морочить голову, – возразил он. Кроме Иди, и то безуспешно, потому что она всегда сопротивлялась соблазну. – Повторяю, я не имею намерения участвовать в фарсе бракосочетания.

Иди раздраженно махнула рукой.

– Мы скоро узнаем, так ли это. Меня все-таки интересует, почему ваш дед решил женить вас на вашей кузине. Он дал обещание на смертном ложе? – сказала она саркастически.

– Действительно так.

– Должно быть, вы шутите. Кто делает подобное в наши дни?

– Шотландские горцы.

Иди помолчала некоторое время.

– Это выглядит дико, – наконец сказала она.

– Вы не представляете, как важны семейные связи внутри шотландских кланов. Моя семья состоит в клане Грэхем, как и семья Донеллы. Ее дядя фактически является вождем одной из младших ветвей клана. Не только отец Донеллы пожелал, чтобы она вышла замуж за меня. Ее дядя также хочет, чтобы она стала женой наследника владельца имения. Как преданный член клана, мой дед вынужден был согласиться. – Алек не смог сдержать гримасы, исказившей его лицо. – Мой дед может быть пэром королевства и современным практичным предпринимателем, но когда дело касается клана, он следует старомодным традициям. Он считает главной целью укреплять семейные связи внутри клана. Старые способы являются лучшими, как он любит говорить.

– Но вы не из рода Грэхемов, – возразила Иди. – И ваш дед не является таковым, поскольку его имя Каллум Фрэнсис Хаддон, седьмой граф Риддик. А вы – Джилбрайд. Как мог он или вы можете быть членами клана Грэхем?

По-видимому, она проделала большую подготовительную работу. Похоже, Иди была больше заинтересована в нем, чем ей того хотелось.

– Хаддоны известны как ирландский клан, – сказал Алек. – Они из тех семей, которые присягнули на верность особому клану. Хаддоны несколько веков назад дали клятву верности семье Монтроуз, которая является главной в клане Грэхем. И на протяжении веков между членами семейств Грэхемов и Хаддонов заключались браки. Таким образом укреплялись связи.

Иди нахмурилась.

– Кажется, вы сказали, что дядя мисс Хаддон был главой клана.

– Главой одной из младших семей, каких было несколько. А весь клан возглавляет Джеймс Грэхем, действующий герцог Монтроуз. Фактически мы уже подъезжаем к замку Магдок, который находится по другую сторону этого леса. – Алек кивком указал на дорогу впереди, которая вела к густой чаще деревьев. – Этот замок – историческое местонахождение клана Грэхем, и я хотел, чтобы вы посетили это место.

Иди посмотрела на большой холм, поросший вереском на нижних подступах и покрытый лесами наверху. На самой вершине виднелся замок, отчасти скрытый деревьями.

– Какой красивый, – сказала она, улыбнувшись Алеку. – И я смогу полностью увидеть его.

– Вид из замка еще лучше.

Она слегка покачала головой, затем сосредоточила внимание на Алеке.

– Значит, герцог является главой всего клана, а дядя мисс Хаддон возглавляет младшую ветвь.

Он кивнул.

– Каждая младшая ветвь имеет своего вождя. Например, Монтроуз – вождь главной ветви Грэхемов, но есть еще Финтри и Кливхаус Грэхемы, Ментейт Грэхем и Инчбрек Грэхем, а также десятки мелких кланов, – добавил он с улыбкой. – Все эти семьи принадлежат одному главному клану.

– О боже, как вы все это помните?

– Это не сложнее запомнить, чем членов британской аристократии. Достаточно заглянуть в ежегодный справочник дворянства «Дебретт».

– Может быть, однако вернемся к шотландцам. Вы назвали вашего деда лэрдом, не так ли?

Алек кивнул.

– Если он лэрд, то почему должен делать то, что пожелает вождь младшего клана?

– Слово лэрд служит главным образом для обозначения владельца поместьем. В ранние века лэрдом называли главу шотландского клана, однако теперь это название относится к члену шотландского дворянства, но необязательно к главе клана.

– Значит, глава ветви может приказывать вашему деду?

– Ему никто не может приказывать, – сухо ответил Алек. – Тем не менее дед относится с уважением к пожеланиям главы ветви и тем самым демонстрирует лояльность по отношению к самому важному члену клана. – Он пожал плечами. – В любом случае он всегда поддерживал браки внутри клана по своим убеждениям. Никто не выворачивал ему руки.

Несмотря на скептическое выражение лица Иди, Алек не имел намерения продолжать объяснять ей, почему дед был таким непреклонным. Он не хотел также рассказывать о злоключениях своей покойной матери и его последующем рождении и как это связано с клановой лояльностью.

Иди слегка наклонила голову и пристально посмотрела на него поверх очков. Он едва не рассмеялся – как этот жест был похож на жест ее сестры. Если Иди начнет постоянно носить очки, трудно будет кому-нибудь различить близнецов.

Но не ему и Вулфу.

– А как мисс Хаддон относится к этой ситуации? – спросила Иди.

Это была очередная уловка.

– Мне трудно сказать.

Она заморгала.

– Как это возможно? Когда последний раз вы разговаривали с ней?

– Около десяти лет назад.

Иди удивленно раскрыла рот. В следующий момент, когда колесо кареты въехало в глубокую колею на дороге, она едва не упала с сиденья. Алек поддержал ее, чтобы она не свалилась через боковой поручень.

Иди пробормотала несколько отборных слов, поправляя очки и шляпу. Когда она наконец снова устремила на него свой взгляд, у нее был чрезвычайно недовольный вид.

– И ваше обручение было объявлено тоже десять лет назад? В то время вам было, кажется, шестнадцать лет?

– Да, а Донелле едва исполнилось пятнадцать.

Леди рядом с ним опять пробормотала что-то невнятное. Затем Иди спросила:

– И что вы сделали, после того как было объявлено о вашем обручении? Просто сбежали из дома?

– Ну да. – Он невольно подумал, как нелепо это звучит.

– И теперь, после десяти лет отсутствия, первое, что вы собираетесь сделать по возвращении домой, – это расторгнуть обручение?

Он пожал плечами.

– Полагаю, это будет итогом.

– И вы решили не говорить мне или маме, что мы окажемся в центре клановой вражды?

Конечно, он думал об этом. Но если бы он рассказал им о сложившейся ситуации, они едва ли согласились бы отправиться с ним на север. И все-таки он раскрыл свои обстоятельства Иди.

– Клановая вражда? Мы не собираемся доставать кинжалы и убивать друг друга. – По крайней мере, он надеялся, что до этого не дойдет. – Кроме того, кажется, вы говорили, что это не ваше дело.

– Это дело неизбежно отразится на нас, в связи с нашим присутствием в вашем доме, чудовище! – воскликнула она. – Кстати, никто не говорил вам, что только женщина может аннулировать формальное обручение? Будет грандиозный скандал, если вы сделаете это против ее воли. Вы разрушите репутацию бедной девушки.

Проклятье. Не хватало еще, чтобы Иди проявляла женскую солидарность с Донеллой.

– Я не намерен устраивать скандал и разрушать доброе имя кузины. Я найду способ устроить так, чтобы все остались довольны.

Она посмотрела на него, как на безумца, затем отвернулась и опять пробормотала что-то себе под нос.

Алек вздохнул. Когда дело касалось Иди Уитни, все шло не так, как он планировал. Надо как-то успокоить ее и потом, так или иначе, склонить к тому, чтобы она поддержала его план, который целиком зависел от ее чувств к нему.

Если он не добьется этого, то вскоре отправится к алтарю с нелюбимой женщиной.

 

Глава 8

После того как Джилбрайд самоуверенно заявил, что найдет способ выйти из затруднительного положения, Иди постаралась держать себя в руках и не проявлять никаких чувств. Ее глупое сердце, естественно, взволнованно забилось, когда она услышала, что Алек не хочет жениться на своей суженой. Тем не менее она была немного ошеломлена его высокомерным заявлением, что он может легко нарушить давнишнее обручение. Из того, что он рассказал ей о своей семье и клане, она сомневалась, что ему удастся сделать это легко. Возможно, капитан Джилбрайд, фаворит лондонского светского общества, всегда считал, что ему достаточно щелкнуть пальцами, чтобы получить желаемое, и не допускал мысли, что в этот раз такого не будет.

Да, она тоже была фавориткой в обществе, и вот к чему пришла теперь.

Аннулирование обручения было серьезным делом. Подобное редко происходило, тем более по инициативе мужчины. А клановая лояльность лишь увеличивала сложность выполнения такого намерения. Если мисс Хаддон не захочет расторгнуть соглашение, Иди не представляла, как Джилбрайд добьется своего, сохранив достоинство и честь.

Учитывая сложившиеся обстоятельства, это путешествие грозило обернуться катастрофой. Они с мамой не только окажутся среди средневековой вражды кланов, но и, вероятно, станут свидетельницами шотландской свадьбы.

Экипаж въехал в величественный лес и продолжал движение под покровом огромных дубов. Если бы Иди не была поглощена историей Джилбрайда, то этот пейзаж доставил бы ей удовольствие. Особенно потому, что она впервые могла созерцать его.

Она тайком коснулась изящной, но достаточно прочной оправы очков, так удобно сидевших на ней. Большинство мужчин, которых Иди знала, ужаснулись бы, увидев ее в очках, и сочли бы синим чулком, но Джилбрайд, казалось, не обращал на это внимания. Очевидно, он потратил большую сумму денег на эти превосходные очки, и настоял, чтобы она их надела. Это был поистине благородный жест с его стороны, и, поскольку в прошлой жизни ей не доставало доброты, это делало подарок особенно ценным. И этот подарок не требовал ничего взамен, кроме простой благодарности.

– Какая она? – внезапно выпалила Иди.

– Кого вы имеете в виду? – рассеянно спросил Джилбрайд.

– Мисс Хаддон, конечно, – сказала она.

От нее не ускользнуло то, как он сузил глаза и как недовольно исказились его губы. Иди поняла теперь, что без очков она не замечала нюансы в выражении его лица.

– Едва ли я помню, – сказал он резким голосом.

– Но вы говорили, что выросли вместе с ней. Конечно, вы должны помнить что-то.

Он молчал.

– Начнем с простого, – сказала Иди. – Она низкого роста или высокая, с темными или светлыми волосами, стройная или…

– Я понял вас, мисс Уитни. Насколько я помню, Донелла – высокая, стройная и с волосами скорее каштанового, чем рыжего цвета. У нее зеленые глаза, светлая кожа лица, и ее считали одной из красивейших девушек графства в то время, когда я покинул его.

Это звучало нехорошо. Можно только надеяться, что эта девушка выросла и стала тощей и некрасивой. Если Иди повезет, возможно, лицо мисс Хаддон покрылось веснушками и ее волосы потускнели.

Ну разве она не ужасная мегера, если желает такое незнакомой девушке?

– По вашим словам, она выглядела очень мило, – сказала Иди. – Какова она сейчас?

Внимание Джилбрайда было сосредоточено на дороге и на лошадях. На выходе из леса дорога сворачивала к лугу на склоне холма, покрытому папоротником и вереском с осенними красными и фиолетовыми оттенками.

Когда Алек не ответил, Иди толкнула его локтем в бок.

Он бросил на нее сердитый взгляд.

– Какое имеет значение, как она выглядит?

– Поскольку она ваша нареченная, полагаю, мне предстоит проводить много времени с ней. Поэтому я хочу знать, с кем мне придется общаться.

Алек чуть слышно произнес какое-то незнакомое ей слово, вероятно, ругательство. Она мысленно отметила, что надо, когда он будет в хорошем настроении, спросить, что означает это слово.

– Я помню, что она была очень послушной девушкой, – сказал он наконец. – Всегда тихая и не в меру застенчивая. – Он криво улыбнулся. – Хотя нисколько не колебалась, когда ругала Фергуса и меня за то, что мы слишком шумели во время наших многочисленных стычек. Донелла была покорной девушкой и никогда не доставляла своим родителям и моему деду неприятностей.

Аделин сморщила нос.

– Эта девушка, видимо… – она едва не сказала «скучная», но вовремя остановилась, – очень милая. Она обладает какими-нибудь талантами?

– Насколько я помню, она весьма способная девушка. Она умеет прекрасно танцевать шотландский танец рил и обладает другими типичными женскими талантами. Кажется, она преуспела в живописи и музыке…

Иди с трудом не заскрежетала зубами. Она тоже хорошо танцует, но рисование и музыку всегда считала скучными занятиями. Хотя ей доставляло удовольствие изучение таких предметов, как история, география и поэзия, она, тем не менее, предпочитала проводить время на свежем воздухе, а не сидеть в помещении с матерью, занимаясь вышиванием или игрой на арфе.

– Похоже, она настоящий образец совершенства, – сказала Иди, надеясь, что в ее словах не прозвучала ревность. – Красивая, талантливая, добрая и послушная. Фактически она могла бы быть прекрасной женой. Почему вы не хотите на ней жениться?

Челюсти Джилбрайда пришли в движение, словно он пережевывал ответ.

– Потому что она ужасно скучная личность.

Иди закусила губу, чтобы не рассмеяться. Его резкая оценка чрезвычайно развеселила ее.

Однако его слова не вселяли надежду. Прежде всего потому, что Джилбрайд последний раз видел свою кузину, когда ему было шестнадцать лет. То, что эта девушка показалась ему скучной тогда, не означало, что его мнение о ней не изменится сейчас. По своему опыту она знала – мужчины часто говорили, что им нравятся умные и энергичные женщины, но на самом деле выбирали других, когда приходило время жениться. Взять хотя бы ее родителей. Отец по возможности избегал своей жены, когда мать решительно выражала свое мнение. Иди не сомневалась, что отец был бы гораздо счастливее с менее властной и самоуверенной супругой.

– Может быть, она изменилась, – сказала Иди. – Может быть, она была робкой и застенчивой лишь в юные годы.

Он бросил на нее раздраженный взгляд.

– Мисс Уитни, кажется, вы хотите убедить меня, что мне следует жениться на моей кузине. Почему?

Иди почувствовала прилив тепла к щекам. Она полагала, что просто приводит доводы в пользу мисс Хаддон, хотя это противоречило ее намерениям. На самом деле она не хотела, чтобы Джилбрайд женился на ком-нибудь, по крайней мере, пока она рядом.

Иди заставила себя засмеяться.

– Просто я очень любопытная, вот и все. Как я уже говорила, это не мое дело.

– Хорошо, – произнес он сквозь стиснутые зубы. – Тогда, может быть, сменим тему.

– О чем вы хотели бы поговорить? – спросила она оживленным тоном.

Они приблизились к вершине холма, что позволило Иди увидеть стены замка за дубами, растущими перед ним. Большинство деревьев уже сбросило листву, образовавшую яркий красно-оранжевый ковер под колесами экипажа.

Когда они поднялись на гребень холма, взору Иди открылся замок Магдок во всем своем древнем великолепии. Это было огромное сооружение, окруженное потрескавшимися от времени стенами из серого камня. Башня в юго-западном углу выглядела неповрежденной. Высотой в четыре этажа, она была без крыши, что придавало ей странный, неустойчивый вид. Магдок, конечно, не был сказочным замком и представлял собой довольно массивное сооружение с примитивным внешним видом. Оно наводило на мысль о древних битвах и о яростных, одетых в килты воинах с кинжалами, отчаянно защищавших свои земли от захватчиков.

Тем не менее Иди понравился этот замок.

– Он такой… такой…

– Ужасный? Да, девонька, он такой, – сказал Джилбрайд с тяжелым акцентом, поддразнивая ее. – Вы не найдете в Магдоке прекрасных принцев, но можете встретить завывающих вампиров. Магдок являлся для воинов крепостью, чтобы противостоять атакам со стороны других кланов.

– Он производит неизгладимое впечатление и напоминает великана, погруженного в раздумья среди великолепного ландшафта. Он всегда принадлежал семье Грэхем?

Алек как-то странно улыбнулся, как будто она удивила его.

– Он дважды переходил из рук в руки в семнадцатом веке, но оставался под контролем Грэхема бóльшую часть своей истории.

– Вы упомянули, что этот замок официально принадлежит клану Грэхема. Герцог Монтроуз бывает здесь?

Он фыркнул.

– О нет. Замок наполовину заброшен, и помещение там небольшое. Герцог и его семья живут в замке Бьюкенен, вблизи озера Лох-Ломонд.

Аделин нахмурилась.

– Я так и думала, что глава клана Бьюкенен должен жить в замке Бьюкенен.

– Необязательно.

Она бросила на него раздраженный взгляд.

– Шотландцы умышленно часто переезжают с одного места на другое, чтобы по возможности всех запутать?

– Это является давно установившейся стратегией, которая раздражает англичан. Вы должны знать, что мы часто сражались и друг с другом, а не только с оккупантами с юга, поэтому на протяжении веков многие кланы перемещали свои владения с одного места на другое. Мы, шотландцы, довольно жестокие люди и плохо относимся к тем, кто пытается завладеть тем, что по праву принадлежит нам.

Иди поморщилась.

– Однако шотландцы не всегда имели успех в защите своих земель, не так ли?

Алек молчал, направляя экипаж в узкие каменные ворота, ведущие во внутренний двор.

– Да, это так, – сказал он наконец. – Но поверьте, прошлые обиды еще свежи в памяти горцев.

Это прозвучало угрожающе, и Иди решила, что пора сменить тон.

– Надеюсь, никто не собирается убить меня и маму в постели, как леди Макбет. Это было бы довольно неприятным окончанием нашего путешествия. Не думаю, что мой отец обрадовался бы. – Она приложила палец к подбородку, словно глубоко задумавшись. – Хотя, в связи с событиями в прошедшие несколько недель, возможно, он не стал бы возражать против такого исхода.

Алек засмеялся.

– Похоже, он был очень рад вашему отъезду.

– Не напоминайте мне об этом.

– Во всяком случае вам не надо беспокоиться по поводу гостеприимства шотландцев. Мой дед верный подданный английской короны, когда не ругает того или иного принца.

– Ну, никто не может осуждать его за это. Некоторые принцы весьма неприятные люди.

– Вы не знаете деда, – тихо произнес Алек и остановил экипаж.

Иди нахмурилась, услышав этот странный комментарий.

– Простите. Что вы сказали?

– Ничего. Вы готовы к экскурсии?

У него было очень переменчивое настроение, и Иди объясняла это тем, что он возвращался домой после десяти лет отсутствия в довольно сложную семейную обстановку. Она напомнила себе, что настроения Джилбрайда и его проблемы ее не касаются. Если у нее есть голова на плечах, то ей следует держаться на почтительном расстоянии от этого интригующего капитана и всей его семьи.

– Добро пожаловать, мисс Уитни, в официальную резиденцию клана Грэхем. – Его взгляд сделался теплым и слегка насмешливым. – Обещаю не утомлять вас больше семейной историей.

Невозможно было не улыбнуться ему в ответ.

– А мне нравится история вашей семьи. В ней гораздо больше волнующего, чем в моей.

Он собирался ответить, когда появился конюх в проеме стены внутри крепости, за которой открывался небольшой внутренний двор. Мужчина снял шляпу, приветствуя Джилбрайда, и принял поводья лошадей.

– Странное сооружение, – сказала Иди, когда Джилбрайд помог ей выйти из кареты. – Двор внутри двора.

– Это самая древняя часть замка. Она включает юго-западную башню, которая все еще обитаема, в отличие от других.

Он направился через большой двор к малому, в углу которого виднелись руины.

– Здесь была часовня. Как видите, от нее почти ничего не осталось. А там, – сказал он, указывая на объект позади Иди, – главный дом поместья. Он был построен в семнадцатом веке после битвы, разрушившей большинство старых жилищ.

Иди повернулась и посмотрела на длинный и довольно простой двухэтажный особняк, примыкавший к кольцевой стене. Он был сооружен из такого же серого камня, как и остальные постройки, хотя его конструкция явно отличалась некоторой новизной. Здание достаточно хорошо сохранилось и привлекало своим старомодным внешним видом, который прекрасно сочетался с суровым обликом замка и его окружением.

Джилбрайд подвел Иди к дому.

– Я сообщу экономке о нашем прибытии. Затем мы можем побродить по замку.

Прежде чем они успели сделать несколько шагов, дверь в центре здания распахнулась, и на пороге появилась дородная женщина средних лет в опрятном сером платье. Ее волосы покрывал белый чепец. Она поспешно двинулась к гостям по каменным плитам, чтобы встретить их с доброй улыбкой на лице. Приблизившись к посетителям, она сделала глубокий реверанс.

– Прекрасно выглядите, миссис Грэхем, – сказал Джилбрайд. – Вы нисколько не изменились с тех пор, когда я последний раз видел вас.

– Это явная ложь, мастер, – тепло сказала женщина с мягким акцентом. – Но я рада снова видеть вас дома. По вам здесь очень скучали, особенно лэрд.

– Хорошо опять оказаться дома, – ответил Джилбрайд. Он посмотрел на Иди. – Это мисс Уитни. Она и ее мать проведут зиму в Блэргале. Я решил показать ей Магдок.

Миссис Грэхем окинула Иди быстрым взглядом, прежде чем уважительно склонила голову.

– От лица его милости, герцога Монтроуза, добро пожаловать в замок Магдок, мисс Уитни. – Она посмотрела на Джилбрайда. – Мастер, не желаете ли войти внутрь и выпить чего-нибудь, прежде чем начнете экскурсию?

Джилбрайд взглянул на небо.

– Думаю, мы зайдем позже. Похоже, небо затягивают облака, а я хотел, чтобы мисс Уитни полюбовалась видом с башни, пока светит солнце.

Миссис Грэхем восторженно кивнула.

– Оттуда открывается очень красивый вид, особенно на озеро и на Кэмпси-фэллз. Я уверена, молодой леди понравится это зрелище.

– Пожалуйста, приготовьте чай примерно через час, – сказал Джилбрайд.

– Я подам его в гостиную, как только вы будете готовы. Кстати, в конюшне два парня и мистер Грэхем. Позовите их, если потребуется помощь, мастер.

Джилбрайд дружески кивнул женщине и затем увел Иди.

– Почему она называет вас мастером? – спросила она. – Ведь вы были для нее мальчишкой в коротких штанишках.

Он вскинул брови, удивленно взглянув на Иди.

– Слава богу за то, что она относится ко мне так доброжелательно.

Она застонала.

– Пожалуйста, перестаньте говорить с этим вашим ужасным акцентом. Я понимаю, вы испытываете мучительное искушение вновь говорить на родном языке, однако прошу воздержаться от этого, общаясь со мной.

– На самом деле дед убил бы меня, если бы услышал, что я играю такую специфическую роль. И любой уважающий себя шотландец сделал бы то же самое.

– Я рада слышать это. Я, наверное, брошусь с башни, если вы будете продолжать говорить с таким акцентом, мастер. – Она сделала реверанс, пародируя миссис Грэхем.

– Вы определенно мегера, – сказал он, покачав головой. – К вашему сведению, мисс Дерзость, мастером в Шотландии принято называть виконта, наследника графа. Мой полный титул – капитан Алистер Гектор Джилбрайд, виконт Риддик.

– Мастер Риддик, – повторила Иди, пробуя, как это звучит. – Мне нравится. А если вы женитесь, ваша жена будет виконтессой Риддик?

– Мне казалось, что мы договорились закрыть эту тему.

Она поморщилась.

– Извините. Я больше не буду говорить об этом.

– Сомневаюсь.

– Не нужно сарказма, мастер Риддик. Кстати, у меня есть вопрос на другую тему.

Он положил ее ладонь на свою согнутую в локте руку, когда они двинулись во внутренний двор. Иди ощутила пальцами его крепкие мускулы.

– Какой вопрос? – спросил он.

– Каждого, кого я могу встретить теперь, следует называть Грэхемом?

– Нет, не каждого, но большинство из них.

– Полагаю, так легче избежать ошибок.

– За исключением того факта, что существуют вариации произношения по буквам. Например, имя экономки герцога произносится «Грэм». И вам лучше запомнить, что мы все чрезвычайно обидчивы, когда дело касается правильного произношения имени.

– Пожалуйста, скажите, что вы шутите.

– Поверьте, я хотел бы пошутить, но это не шутка.

Иди драматично вздохнула.

– Вы правы. Очевидно, это зловещий заговор против англичан. Как это жестоко с вашей стороны.

Иди решила, что ей только показалось, будто бы взгляд Джилбрайда стал более теплым, когда он посмотрел на нее.

– О, думаю, вы скоро узнаете, что мы, шотландцы, можем быть чрезвычайно жестокими, когда хотим получить желаемое, мисс Уитни, – тихо произнес Алек таким обольстительным голосом, что она с трудом подавила безумный порыв прижаться к его твердой мускулистой груди, как котенок, ищущий тепла.

Это было бы худшее, что Иди могла сделать, учитывая ее недавнее, скандальное поведение. Теперь даже очарование красивого Алистера Джилбрайда не в силах вовлечь ее в новый скандал.

 

Глава 9

Джилбрайд был подобен Сирене в мужском обличии, заманивавшей беспомощных женщин на верную смерть. Иди подозревала, что он даже не сознавал, насколько губительна его привлекательность. Хотя теперь она была убеждена: он точно знал, что делает, так как флиртовал с явным чувственным намерением. Ей следует привязать себя к метафорической бизань-мачте. Почему он делал это, оставалось для нее загадкой, которую она решит позже, как только у нее появится время подумать.

Алек рассказывал ей о том, какой романтичной бывает осень в Шотландии, рисуя живописные картины, когда они пересекали узкие горные долины – наедине.

В самом деле пора прекратить все это.

– Да, звучат очаровательно волынки, телячьи рубцы с потрохами и приправой, дожди, клановые войны и бог знает что еще, – прервала его Иди. – Но все это не кажется мне романтичным.

Ее грубое вмешательство, казалось, слегка ошеломило Алека. Она представила, что немногие девушки могут прервать Джилбрайда во время флирта, поэтому она мысленно похлопала себя по плечу в знак одобрения за то, что проявила силу духа.

Спустя мгновение он криво улыбнулся.

– Вы хотите сказать, что вам не нравятся волынки и телячьи рубцы? Меня шокирует ваш далеко не романтичный взгляд на жизнь, мисс Уитни.

– В телячьих рубцах нет ничего романтичного, и вы знаете это. И вообще, перестаньте флиртовать со мной. Лучше расскажите о замке. Я хочу знать о нем все.

Он пристально изучал ее несколько мгновений, затем улыбнулся уголком губ. Ей нравились его губы. Они были твердыми, поистине мужскими, и в то же время добрыми, склонными к проказливым улыбкам, от которых у женщин слабели колени. Это был еще один соблазн в длинном списке соблазнов, заключенных в этом мужчине. Иди могла только представить, каково будет ощущение, если эти губы сольются с ее губами.

«Глупая. Перестань думать об этом». Несмотря на его протесты относительно будущего супружеского статуса, Джилбрайд обручен с другой женщиной. Пока это не изменится, надо соблюдать осторожность.

– Забавно, но я никогда не считал вас робкой, – сказал он наконец.

Иди смотрела на него, раскрыв рот, несколько мгновений, пока гнев не сменил удивление.

– Должна сказать вам, капитан Джилбрайд, что вы…

– Сдаюсь, – сказал он со смехом, прервав ее. – Считайте, что я склоняю голову перед вами с бесконечными смиренными извинениями.

Иди взглянула на него, едва сдерживая гнев. Но так как на самом деле она не знала, что сказать, то решила лучше промолчать.

– Я прощен? – спросил он, стараясь выглядеть покорным. Это была нелепая попытка, так как Алистер Джилбрайд не смог бы стать покорным, даже если бы его жизнь зависела от этого.

– Ну хорошо, – сказала Иди. – Но только потому, что я хочу увидеть Магдок. Иначе я воспользовалась бы экипажем, а вас заставила бы возвращаться пешком в Брейди-Мэнор.

Он тяжело вздохнул и повел ее мимо конюшни к главной башне.

– Вы бессердечная женщина, мисс Уитни.

– А вы самый возмутительный мужчина, какого я когда-либо встречала. Вам лучше не стоять слишком близко к краю башни, когда мы поднимемся туда, так как может произойти несчастный случай.

Он прижал руку к своей груди.

– Я всей душой приму ваш совет.

– Не сомневаюсь, – сухо сказала она.

Алек только криво улыбнулся в ответ.

Они остановились около лестницы у основания внушительной древней башни. Там не было двери, ведущей непосредственно со двора внутрь строения.

– Это единственный вход? – спросила она с некоторым удивлением.

– Да. Он выглядит странно, но думаю, так было легче защищать этот проход. Теперь идем наверх, и смотрите под ноги.

Иди приподняла юбки и двинулась вверх по узким ступенькам. Они раскрошились по краям в некоторых местах, но, тем не менее, оставались в хорошем состоянии.

– Не беспокойтесь, капитан. Я хорошо все вижу.

Она действительно видела каждую трещинку в сером камне, каждое место, где края обветшали и где ступеньки были покрыты скользким мхом. Впервые ей не требовалось ступать с особой осторожностью и рассчитывать на чью-то помощь в связи с плохим зрением. Раньше Иди всегда угнетало то, что она была вынуждена уступать своей слабости.

И в конце концов, надев очки, она ничего не потеряла, кроме узкого круга неискренних друзей, которые бросили ее, как только возникли неприятности.

На узкой площадке Джилбрайд придержал Иди рукой, чтобы открыть дверь. Он слегка прижал девушку к себе, и она на мгновение ощутила его огромное тело. Затаив дыхание, Иди поспешила войти в помещение, которое, по-видимому, занимало весь этаж. Здесь был высокий потолок, и в глаза бросался огромный закопченный очаг. В середине возвышался массивный дубовый стол с четырьмя тяжеловесными старомодными креслами. Перед очагом стояла древняя на вид скамья со спинкой и подлокотниками, с потолка свисала железная люстра, и больше ничего. В комнату проникал тусклый свет через два небольших окна с железными решетками. Медленно обойдя помещение по кругу, Иди погрузилась во мрачную атмосферу. Воздух здесь был холодным и затхлым. Толстые стены заглушали звуки снаружи. Нетрудно было представить жизнь тут в далекие времена, когда в сельской местности бродили грабители и клан сражался с кланом. Иди никогда не считала себя одаренной богатым воображением, но, находясь в замке Магдок, она чувствовала присутствие призраков прошлого вокруг.

Джилбрайд прислонился к дверному косяку и спокойно наблюдал за ней. Несмотря на современную одежду, казалось, в нем было что-то дикое и необузданное. Что-то, чего она не замечала прежде в цивилизованных бальных залах и салонах высшего общества. С крепким телосложением и самоуверенной осанкой он вполне соответствовал окружающей обстановке и являлся одним из яростных воинов, готовых встретить опасность и нанести поражение врагу.

– О чем вы думаете? – спросил Джилбрайд. – Это пережиток древних эпох и довольно заплесневелый. Теперь вы понимаете, почему герцог и его семья проводят здесь мало времени.

Иди улыбнулась.

– По-моему, это великолепный замок. Если закрыть глаза, я уверена, можно услышать крики саксонских завоевателей и представить ведьм, готовящих зелье для Кодора.

– Едва ли вы сочли бы этот замок великолепным, если бы вам пришлось жить здесь, – сказал Джилбрайд. – Вероятно, вы скончались бы от воспаления легких. Кроме того, этот замок не очень древний. Он был построен в четырнадцатом веке.

Иди указала на него пальцем.

– Не вы ли тот человек, который обвинял меня в отсутствии романтического воображения? Я не позволю вам разрушать мои мечты разговорами о плесени и болезни легких. Что еще можно посмотреть? – Она всплеснула руками, внезапно что-то вспомнив. – Пожалуйста, скажите, что здесь есть также подземная темница.

– Только погреб, который, насколько я помню, весь покрыт плесенью. Первоначально он использовался для хранения мебели и других домашних предметов, которые вышли из употребления. Тут нет комнаты пыток, тюремной камеры или подземной усыпальницы. Зато полно паутины, пауков и мышей.

Она сморщила нос, глядя на него.

– Вы решили разрушить все мои надежды, не так ли? Как может быть замок без комнаты пыток?

– На самом деле здесь есть нечто более интересное, чем комната пыток. Идите со мной. – Алек протянул ей руку.

Иди внимательно посмотрела на него, не доверяя его соблазнительной улыбке. Однако соблазн был так велик, что она присоединилась к нему, и он повел ее к другой лестнице в углу комнаты. Здесь ступеньки были очень узкими и крутыми, и, несмотря на ее превосходные новые очки, Иди поскользнулась. Джилбрайд сзади схватил ее за бедра, чтобы поддержать.

– Смотрите под ноги, дорогая, – тихо сказал он.

Это случайное проявление нежности заставило ее сердце учащенно забиться. Или, может быть, такую реакцию вызвало ощущение его пальцев на ее бедрах, которые задержались чуть дольше, чем требовалось.

– Благодарю, – еле вымолвила она.

Иди стремительно поднялась, тяжело дыша, на следующий этаж. Здесь помещение было похоже на предыдущую комнату, но без мебели, и Джилбрайд посоветовал ей продолжить подъем. На верхней площадке лестницы имелась небольшая дверца, ведущая на крышу. Иди высунула голову наружу, держась за парапет, установленный по краям крутой крыши башни.

– Вы готовы к осмотру? – спросил Джилбрайд снизу. Она поняла, что у него подходящая позиция для оценки ее бедер, находившихся почти на уровне его лица. Эта мысль вызвала прилив тепла во всем теле, несмотря на резкий ветер, заставлявший трепетать ленты ее шляпы.

Иди выбралась на крышу, затем подвинулась вправо, предоставляя Алеку место протиснуться через небольшой проем. На мгновение она подумала, что его плечи могут застрять, но он ухитрился вылезти на крышу.

– Я не помню, что бы этот выход был таким узким, – сказал он.

– Вероятно, вы были меньше в то время, когда поднимались сюда последний раз. Теперь вы настоящий великан.

– Не думаю, хотя я действительно был тогда худощавым парнем. Высоким, но худым, как жердь. Наша повариха постоянно подкармливала меня, но все не впрок.

Насколько Иди заметила, тело Джилбрайда не имело лишнего жира.

– Вам повезло. А я, напротив, отличалась пышностью в нашем доме. Мама постоянно ругала меня и Эви за то, что мы едим много сладкого. Она боялась, что мы станем…

– Толстушками?

Она взглянула на него с застенчивой улыбкой.

– Уверяю вас, мисс Уитни, в вашей фигуре нет ничего лишнего.

После этого довольно дерзкого замечания он окинул неспешным взглядом ее фигуру. Судя по выражению его глаз, казалось, комплимент был искренним.

Иди заставила себя отвернуться от него и устремила взор на открывшийся прекрасный вид, почти забыв при этом, что Джилбрайд опять флиртует с ней.

– Как красиво, – восхитилась она.

Башня располагалась в высшей точке местности и позволяла обозревать весь холм. Внизу простирались леса, луга и болота. Осенние краски опавших дубовых листьев, клюквы и пурпурного вереска создавали впечатление яркого естественного ковра. Слева в лучах полуденного солнца сверкало огромное озеро.

– Это лебеди плавают там? – спросила она.

– Да. Это лебеди-кликуны. Они обитают на озере Магдок не одну сотню лет.

Иди склонилась над парапетом, высота которого была ей по пояс, и попыталась получше разглядеть птиц. Джилбрайд схватил ее за талию и потянул назад.

– Осторожно, – сказал он. – Мы стараемся поддерживать башню в хорошем состоянии, однако камни очень старые. Не представляю, как смогу оправдаться перед вашей матерью, если вы упадете.

Она затаила дыхание, вновь ощутив его руки на своей талии, и отступила. Иди испугала мысль о том, что ей приятны его прикосновения.

– Да, полагаю, мама немного вспылит по этому поводу, – сказала она. – Впрочем, это определенно решит проблему, что делать со мной.

Он нахмурился.

– Я думал, отношения между вами теперь улучшились. Ваша мать уже явно не сердится на вас.

Иди пожала плечами.

– Она до сих пор убеждена, что я все разрушила. Это ее слова, а не мои.

– Это нелепо.

– Согласна. Могу я посмотреть, что находится по другую сторону башни?

Джилбрайд помрачнел, видимо, желая продолжить разговор, в то время как она постаралась сменить тему и, проскользнув мимо него, двинулась вокруг башни. Ему ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ней.

Вид с другой стороны был еще более захватывающим, и в течение нескольких минут они молча восхищались красотой.

– Это Кэмпси-фэллз, – сказал Джилбрайд, указывая на высокую гряду холмов в отдалении. – Оттуда открывается прекрасный вид на Глазго в одном направлении и на горную Шотландию в другом.

Иди откинула голову назад, подставляя лицо солнцу. Прохладный ветер, казалось, унес муки, которые она испытывала в последние несколько недель. Здесь наверху она ощущала твердую опору из серого камня под ногами, слышала шелест листвы деревьев и крики ястреба, кружащего над головой. Лондон с его обществом был теперь далеко, и воспоминания о нем потускнели. Впервые за несколько дней она не испытывала сожаления, что уехала из города. Новая обстановка казалась свежее, возвышеннее, дающей шанс начать новую жизнь. Если бы еще сестра была с ней, то все было бы превосходно.

Правда, ее нынешний спутник был довольно привлекательным, чем скрашивал ее существование.

Джилбрайд, казалось, погрузился в раздумье, опершись руками о парапет и устремив свой взгляд на холмы. Судя по его стиснутым челюстям и сдвинутым бровям, его мысли были не такими приятными, как ее.

– Вы действительно не хотите возвращаться домой? – спросила она.

Когда он взглянул на Иди, она заметила легкое потрясение в мрачном выражении его красивого лица. Джилбрайд всегда поражал ее добродушно-веселым нравом, несмотря на свою опасную работу в качестве тайного агента. Казалось, он всегда мог найти нужные слова и умел сдерживать себя. Он был невероятно привлекательным, самоуверенным и высокомерным мужчиной, смело идущим по жизни.

Но сейчас он не был похож на мужчину, который всегда знал, чего хотел и как добиться этого. Сейчас он выглядел крайне несчастным.

Однако в следующий момент словно что-то светлое промелькнуло в мрачном выражении его глаз, и твердые губы этого мошенника тронула легкая улыбка. Иди охватило странное чувство разочарования, словно он мысленно отступил от принятия какого-то важного решения.

– У меня нет причины радоваться, – сказал он. – Мне нравилась моя прежняя жизнь, и я не готов отказаться от нее.

Она повернулась к нему лицом и оперлась бедром о каменный парапет.

– Вы говорили, что не раз подвергались смертельной опасности, но вам удавалось обмануть тех, кто пытался убить вас.

Алек широко улыбнулся, и эта улыбка оказалась такой ослепительной, что у Иди перехватило дыхание. Находясь рядом с Джилбрайдом, она испытывала легкое головокружение.

– Конечно, не каждый день меня пытались застрелить, – сказал он, – но скучать не приходилось, так как я все время вынужден был решать сложные задачи.

Иди завидовала ему в этом. Она не была чрезвычайно романтичной личностью, но ей часто хотелось сбежать куда-нибудь – иногда от требований семьи, но главным образом от ограничений и правил, которым должна следовать порядочная юная леди. К несчастью, она нарушила эти правила, что привело к краху ее репутации.

– Вам повезло, что у вас была возможность путешествовать, – сказала она, надеясь, что в ее словах не прозвучала зависть. – В частности, в такие страны, как Персия и Греция. Какие они?

– Греция очень красивая, особенно хороши острова. Персия местами тоже выглядит неплохо.

– Это слишком скупое описание. Не могли бы вы рассказать подробнее?

Алек сделал вид, что задумался над вопросом.

– Там очень жарко, и прежде всего на равнинах Ниневии. Просто дьявольски жарко.

Иди недовольно фыркнула.

– Как ужасно, что вы утратили вкус ко всему этому. Вы посещали Ниневию, когда работали агентом?

– Нет, мое временное пребывание там состоялось до того, когда я вступил в эту игру. – Теперь он, в свою очередь, оперся бедром о парапет и скрестил руки на груди. Сейчас Алек снова выглядел уверенным в себе, а не задумчивым мужчиной, как несколько минут назад.

– Когда конкретно? – поинтересовалась Иди, желая знать подробности.

– Когда я был секретарем британского консула в Багдаде. Мой начальник был страстным антикваром. Он постоянно таскал меня от одной руины к другой.

– Как вы расстались с этой должностью? Вам помог ваш дед?

– Да. Он решил уберечь меня от одних неприятностей, но вверг в еще бóльшие. Так как я не имел намерения возвращаться домой, он обратился в Министерство иностранных дел с просьбой оказать ему услугу и предоставить мне другую работу. Для меня эта новая работа казалась увлекательным приключением.

– Какого рода неприятности вам пришлось испытать?

– Об этом джентльмен не должен рассказывать молодой воспитанной леди.

– Не смешите меня, – сказала Иди. – Вы хорошо знаете, что я не из тех, кого легко шокировать.

– Тем не менее, – сухо сказал Алек, – я не намерен делиться с вами специфической информацией.

– Порой вы бываете несносны, – проворчала Иди. – Ну, хорошо, в таком случае продолжите то, о чем можете рассказать.

– Ваше желание – для меня приказ. Итак, на чем я остановился? Ах да. Ниневия. В общем, особенно нечего рассказывать. Там на много миль простираются пыльные равнины, где встречаются не менее грязные холмы и груды древних камней с клинописью. Так как никто не может прочитать эти надписи, они не вызывают интереса, как и все остальное.

Иди бросила на него недовольный взгляд.

– Могу только сказать, что вы еще менее романтичны, чем я, и это не соответствует вашей репутации привлекательного мужчины.

Алек окинул взглядом лицо собеседницы и, казалось, задержался на ее губах.

– О, я могу быть очень романтичным и привлекательным при определенных обстоятельствах.

Иди закатила глаза.

– Я говорю не об этом, и вы понимаете, о чем идет речь.

Он засмеялся.

– Да, понимаю. И прошу прощения за то, что разочаровал вас. Скажу, однако, что Персеполис стоит посмотреть. Я сделал там несколько зарисовок древних руин. Может быть, у вас будет желание взглянуть на некоторые из них.

Иди вскинула голову.

– Да, конечно.

– В таком случае вы их увидите. А сейчас нам лучше спуститься, если мы хотим закончить экскурсию до того, как миссис Грэхем приготовит чай.

Иди двинулась назад к дверце, но затем остановилась и повернулась лицом к Джилбрайду. Был еще один вопрос, который интересовал ее больше всего и который она не решалась задать. Их ситуации казались схожими в том, что они оба были вынуждены бежать от неприятных для них обстоятельств. Так как ему удалось надолго избавиться от неприятностей, ей трудно было понять, почему он так легко отказался от свободы. Она не думала, что, вкусив свободу, смогла бы поступить подобным образом.

– В чем дело, мисс Уитни?

– Если вы не готовы жениться, то почему возвращаетесь домой? Полагаю, даже ваш дед не может заставить вас делать то, что вы не хотите. Почему вы не продолжили заниматься тем, что вам нравится вопреки требованиям семьи?

Алек сузил глаза, словно понял, что она раскусила его.

– Потому что я несу ответственность перед своей семьей, и особенно перед дедом. Я не гуляка и не распутник, мисс Уитни, что бы вы ни думали обо мне.

Его холодный тон удивил ее.

– Я никогда не считала вас таким, – сказала она в свою защиту.

– Нет, вы называли меня публично еще хуже. Уверяю вас, ваше мнение обо мне вполне понятно.

Она посмотрела на сардоническое выражение его лица, затем повернулась и двинулась вниз по узкой лестнице. Ее щеки пылали, и ей хотелось побить себя за свою несдержанность.

Хуже всего то, что он воспринял ее вопрос как подлинное оскорбление. Она рисковала, надеясь, что он не отмахнется от нее, воспользовавшись какой-нибудь шуткой или своим очарованием. По какой-то нелепой причине ей хотелось знать, что он действительно думал о своей будущей судьбе.

Однако Иди в очередной раз встретила отказ. Ей не следовало придавать этому значение, но, к сожалению, она не могла игнорировать его реакцию.

Подавляя порыв броситься вниз с лестницы, после чего она, вероятно, сломала бы шею, Иди спустилась на нижнюю площадку и прошла через нее к выходу во двор. Джилбрайд молча проследовал за ней.

Она направилась через малый внутренний двор к дому. Может быть, если бы она сделала вид, что ничего не случилось, он пошел бы рядом с ней. Тогда они могли бы продолжить обмениваться колкостями и поддразнивать друг друга, как это было в Лондоне. По крайней мере, тогда она знала бы, как вести себя с ним.

– Ну, хватит, девонька. Нет необходимости продолжать дуться, – раздался позади голос с тяжелым акцентом. Джилбрайд осторожно, но решительно, взял ее за руку и остановил.

Иди отказывалась смотреть на него и устремила свой взгляд на лохань с водой на другой стороне двора. Она услышала, как Джилбрайд вздохнул, и затем он встал перед ней с искаженным лицом.

– Я не хотела обидеть вас, – сказала Иди, с трудом выговаривая слова. – Я сожалею, если сделала это.

Он поморщился.

– Это я должен извиниться перед вами. Мне не следовало срывать свое чувство неудовлетворенности на вас. Простите меня.

Его слова обезоружили ее, и она не знала, что ответить.

– Если вы захотите побить меня, я помогу вам найти подходящую палку.

Иди вздохнула.

– Это, конечно, соблазнительное предложение, но я понимаю, почему вы так остро среагировали на мои слова.

– Вы коснулись самой больной для меня темы, – сказал Джилбрайд. – Я уклонялся от своих обязанностей, когда Вулф напоминал мне о них время от времени. Ваши обычные выпады вполне допустимы. Я не отношусь к ним серьезно.

– Повторяю, я не хотела обидеть вас.

Он кивнул.

– Я знаю.

– Если вдруг я снова вознамерюсь обидеть вас, я извещу вас об этом заранее, – сказала она. – В таком случае никто из нас не будет испытывать замешательства.

По двору пронесся легкий ветерок, подняв воротник ее ротонды, отчего тот прилип к щеке Иди. Джилбрайд протянул руку, чтобы опустить его, и при этом коснулся ее шеи.

– Аделин Уитни, что, черт возьми, мне делать с вами?

Ее сердце забилось с такой силой, что, казалось, он мог ощутить этот учащенный пульс.

– Если вы не знаете, то я тем более, – сказала она, стараясь придать своему голосу легкость. – А сейчас, не думаете ли вы, что нам пора завершить экскурсию? Уверена, миссис Грэхем беспокоится, куда мы пропали.

Он изучающее смотрел на нее несколько мгновений, затем кивнул.

– С превеликим удовольствием, мисс Уитни. – Предложив спутнице свою руку, Алек повел ее к внешнему двору.

Иди обдумывала, что сказать.

– Вы, должно быть, скучаете по Вулфу? – наконец спросила она.

– Он порой немало досаждал мне, однако скучаю. Странно подумать, что я больше не буду постоянно видеть его. Печально все это.

– У меня схожее чувство в отношении Эви, – сказала она.

Алек притянул ее чуть ближе к себе, так что она почти прижималась к его боку.

– По крайней мере, мы оба удовлетворены, зная, что она и Вулф счастливы.

– Да, слава богу. Мы единственные, кого отправили в эту ужасную ссылку.

– В таком случае нам следует регулярно посылать им мрачные сообщения из горной Шотландии, чтобы они постоянно чувствовали себя виноватыми.

Иди засмеялась, и последнее ее напряжение рассеялось.

– Если бы мне пришлось выбирать спутника в ссылке, полагаю, я выбрала бы вас. А теперь расскажите мне еще что-нибудь о Магдоке. Может быть, если призвать на помощь все свое воображение, я смогу представить, что действительно нахожусь в экзотическом месте.

Джилбрайд начал излагать удивительно интересный и подробный рассказ о замке Магдок и о семейной истории. Пока он говорил, они прогуливались вдоль основания пострадавшей от времени внешней стены. Иди лишь отчасти замечала достопримечательности замка, полностью поглощенная увлекательным рассказом о клане Грэхемов, существовавшем многие века. Джилбрайд был замечательным рассказчиком, и она не заметила, как они преодолели значительную часть пути по периметру замка.

– Вам на самом деле повезло, – сказала она, когда они остановились, чтобы полюбоваться озером.

Он вопросительно приподнял бровь.

– Что вы имеете в виду?

– У вас была прекрасная возможность путешествовать в течение десяти лет, и теперь вы возвращаетесь ко всему этому. – Она указала рукой на холмы, озеро и лес с шелестящей оранжевой и красной листвой. – Ваши земли, ваша семья, ваша история – все это кажется таким величественным. Ради этого стоило вернуться домой.

Алек улыбнулся Иди, и его взгляд потеплел, что окончательно успокоило ее.

– Своей восторженностью вы заставляете меня стыдиться, мисс Уитни.

– Моя жизнь не казалась мне ужасной, но в ней не было ничего особенно интересного или волнующего. И теперь я могу надеяться только, что скандал, связанный с моим именем, в конце концов утихнет, и несчастный парень будет вынужден жениться на мне, несмотря на мое скудное приданое. – Иди поморщилась, глядя на Джилбрайда, и постаралась обратить жалобу в шутку. Меньше всего она хотела, чтобы он жалел ее.

Он сделал шаг к Иди и подошел так близко, что она была вынуждена откинуть голову назад, чтобы видеть его лицо.

– Любой разумный мужчина счел бы за счастье назвать вас своей женой. И я тоже.

Его глубокий голос, казалось, потряс ее, как небольшое землетрясение. Ее колени ослабели, и она почувствовала, что краснеет, как дебютантка. В течение нескольких лет ей приходилось часто слышать фальшивые комплименты, рассчитанные на то, чтобы вызвать у девушки волнение. Но откровенное заявление Алека заставило ее бедное сердце неистово забиться. И реакция ее тела говорила о том, что она приблизилась к краю пропасти.

– Может быть, вы напишите рекомендательное письмо моим бывшим поклонникам, – сказала Иди, стараясь скрыть свое волнение за шуткой. – Боюсь, однако, в свете последних событий они совершенно забыли о моей привлекательности.

Когда взгляд Алека устремился на ее грудь, Иди охватил жар. Она определенно движется прямо в пропасть.

– Может быть, вместо этого я сохраню вас для себя, – сказал он проникновенным голосом, в котором чувствовалось, что речь идет о темных ночах, нежных ласках и об опытных мужских руках на ее теле.

Иди тяжело дышала, встретившись с его тяжелым взглядом, который ввергал ее в водоворот эмоций. Она невольно качнулась к нему с затуманенным сознанием, охваченная волнением и страстным желанием. Джилбрайд, подойдя еще ближе, склонился над ней.

Иди вздрогнула, услышав резкий грохочущий звук. Она взглянула вверх поверх очков и увидела неясную фигуру на стене. В следующий момент груда камней полетела вниз прямо на них.

Раньше, чем она вскрикнула, Джилбрайд обхватил ее, вместе с ней упал на землю и откатился в сторону. Он постарался смягчить ее падение, но все же Иди испытала тяжелый удар, от которого воздух с шумом вырвался из ее легких. Джилбрайд прикрыл ее тело своим, когда большие камни упали вблизи от них.

Прямо там, где они стояли несколько секунд назад.

 

Глава 10

В родном доме

С каждой милей, которая приближала их к замку Блэргал, Алека охватывали воспоминания, и возникали мысленные образы, которые заставляли его двигаться вперед, удерживая от бегства в противоположном направлении. Мысль о доме сливалась с клубком противоречивых чувств. Среди них были чувство вины, облегчение, значительная доля раздражения и странная тоска, которая никогда не покидала его.

– Этот пейзаж напоминает Озерный край на северо-западе Англии, как ты считаешь, мама? – сказала Иди, глядя в окошко кареты. – Он очень красивый, но не такой суровый, каким я его представляла.

Алек заставил себя отказаться от размышлений как безумный поэт и сосредоточил внимание на своих спутницах. Иди и леди Риз сидели напротив в модных ротондах и шляпах, несомненно, превосходного качества. Через несколько минут они должны встретиться с его дедом, графом Риддиком, и потому оделись так, чтобы произвести должное впечатление. Они создадут переполох среди обитателей замка Блэргал, но, вероятно, не такого рода, как они ожидали. Их внешность типичных лондонцев едва ли понравится деду.

Иди улыбнулась Алеку, давая понять, что простила его за все, что ей пришлось пережить вчера в Магдоке. После насмешек и обидных слов в ее адрес он вдобавок повалил ее на землю, без всякой на то необходимости, а затем разразился смехом, когда она настоятельно утверждала, что кто-то умышленно сбросил плохо укрепленные камни с внешней стены.

Хотя такое предположение казалось безумным, ему все-таки следовало быть более деликатным с ней. Она не только была сильно напугана, но и отчасти пострадала, когда он придавил ее своим телом. К счастью, камни упали в нескольких шагах от них. Несколько мгновений назад он был готов поцеловать ее, охваченный вожделением. Если бы не ее испуганный крик и ужас в глазах, возможно, он и не заметил бы падающих камней, пока не стало бы слишком поздно.

Алек был уверен, что никто не пытался причинить им вред, и в то же время признал, что они избежали смерти только потому, что Иди наблюдала за окружающей обстановкой более внимательно, чем он.

Этот случай напомнил Алеку о том, в каком безумном состоянии он пребывал. Он был слеп и глух ко всему, кроме этой женщины. Он испытывал невероятное блаженство, держа ее в своих объятиях и ощущая мягкие изгибы ее тела и внушительную грудь, прижимавшуюся к его груди. Его тело инстинктивно среагировало естественным образом, и она, очевидно, не могла не заметить это.

Но все это мгновенно исчезло. Как только он поднял ее на ноги, Иди настояла, чтобы он отправился на поиски одетого во все черное мужчины, который сбросил на них камни. Никакие убеждения с его стороны, что среди слуг в Магдоке нет одетого в черный костюм человека, не могли убедить ее, что падение камней было случайным.

– О, дорогая, – сказала по этому поводу миссис Грэхем, обратившись к Иди, – с годами эти древние стены все больше разрушаются. Я чувствую себя виноватой в том, что не предупредила мастера об опасности.

Когда Иди продолжала настаивать на том, что видела, Алек совершил большую ошибку, предположив, что, возможно, в новых очках у нее произошло временное помутнение зрения. Такое предположение казалось ему разумным в тот момент. Учитывая, что она всю свою жизнь плохо видела без очков то, что находилось в двадцати шагах, ей, несомненно, требовалось время, чтобы привыкнуть к линзам.

В ответ Иди заявила, что это в его мозгах произошло помутнение. Их небольшая приятная прогулка закончилась тем, что она не разговаривала с ним всю дорогу до Брейди-Мэнор.

Алек всегда считал женщин милыми, покладистыми и обаятельными созданиями. Иди, конечно, тоже была довольно милой, но далеко не покладистой.

В это утро настроение ее немного улучшилось, и Алек с удовлетворением отметил, что она надела очки. Как ни странно, но леди Риз поблагодарила Алека за такой заботливый подарок ее дочери, хотя смотрела немного сердито, когда говорила это. Он представил, что она, должно быть, разрывалась между надеждой на то, что этот подарок свидетельствовал о его продолжающемся интересе к Иди, и беспокойством, что девушку теперь, по ее мнению, непременно будут считать синим чулком.

– Мама, ты провела некоторое время в Озерном краю, – продолжила Иди. – Что ты думаешь по поводу этого пейзажа.

Леди Риз бросила хмурый взгляд в окно.

– Полагаю, он очень похож на Озерный край, о котором ты упомянула. Однако вызывает разочарование тот факт, что он нисколько не похож на то, что я представляла после прочтения «Девы озера».

Иди закатила глаза.

– Мама, это поэма, а не путеводитель. Уверена, у нас будет возможность увидеть красивые пейзажи, как только мы устроимся. Не так ли, капитан?

Когда она в очередной раз ободряюще улыбнулась ему, Алеку пришла в голову мысль, что Иди предпринимает особые усилия, чтобы вызвать его на разговор. Сегодня он был далек от подходящего дорожного спутника, становясь более молчаливым и замкнутым по мере приближения к замку Блэргал. Иди, по-видимому, решила как-то отвлечь его от мрачных мыслей.

Тронутый ее доброжелательностью, он улыбнулся в ответ.

– Эта часть Шотландии является переходной между Среднешотландской низменностью и горной Шотландией. Мы находимся чуть южнее озера Лох-катрин, но когда мы достигнем замка Блэргал, вы сможете увидеть Бен Веню и некоторые более высокие пики в Троссаксе. Тогда вы действительно почувствуете, что находитесь в горной Шотландии.

Леди Риз подняла со своих колен путеводитель и принялась изучать его.

– Троссакс. Кажется, это означает – «колючая страна». – Она посмотрела в окно. – По-моему, она не выглядит особенно колючей.

– Нет, – сказала Иди. – Эти холмы похожи скорее на зеленый бархат. А эти сверкающие воды озер напоминают бриллианты на бархате. Это вправду выглядит очень красиво.

– О боже, Аделин, – сказала мать, – ты начинаешь выражаться, как поэт.

– А я думал, вы лишены романтики, мисс Уитни, – насмешливо произнес Алек, поддразнивая ее.

Она скромно улыбнулась ему.

– Я чувствую вдохновение от того, что мы здесь, в горной Шотландии.

– Что касается меня, я вне себя от радости, что могу наконец выбраться из этой кареты, – сказала мать. – Одиннадцать дней в дороге – испытание даже для праведных святых.

Ее дочь сморщила нос.

– И никто не может упрекнуть нас в том, что мы не выдержали это испытание. Не правда ли, мама?

– Говори за себя, дорогая, – сказала леди Риз высокомерным тоном. – Я считаю свое поведение образцом вежливости и доброжелательности в течение всего путешествия.

Когда Иди уставилась на мать с открытым ртом, Алек с трудом подавил смех.

– Так и есть, миледи. Вы истинный образец.

– А что вы скажете обо мне? – спросила Иди.

Алек махнул рукой, давая понять, что она не такой уж образец.

– Вы самый несносный мужчина, – возмутилась Иди.

– Аделин, пожалуйста, не будь такой грубой по отношению к нашему хозяину, – предостерегла ее мать. – Я уверена, капитан просто шутит.

Алек улыбнулся.

– Я не обижаюсь, леди Риз. Мой дед, несомненно, согласился бы с характеристикой вашей дочери.

Иди уже была готова извиниться перед ним, когда мать прервала ее.

– О, Аделин, посмотри. Вот и замок. Должна сказать, он выглядит великолепным в лучах заходящего солнца.

Иди вытянула шею рядом с матерью.

– Черт, я ничего не вижу под таким углом.

– Давайте поменяемся местами, – предложил Алек.

Глаза ее расширились.

– Разве вы не хотите взглянуть на замок? Ведь вы долгое время отсутствовали.

– Поверьте, я хорошо знаю, как он выглядит. – Алек встал, упершись ногами против движения кареты, и протянул ей руку.

Иди с улыбкой приняла его руку и двинулась на освободившееся место, как вдруг внезапный толчок кареты отбросил ее к нему. Она испуганно охнула, прижавшись к его груди. Алек инстинктивно обхватил руками ее бедра.

– Осторожно! – воскликнула леди Риз. – Мы не хотим, чтобы ты разбила свою голову перед самым прибытием.

– Капитан, отпустите же меня наконец, – чуть слышно произнесла Иди.

Алек усадил девушку на мягкую скамью, заметив, как порозовели ее щеки. Она, несомненно, по-прежнему считала его шотландским олухом, однако, по крайней мере, он не был безразличен ей. Он, конечно, желал от нее большего, но на данном этапе их отношения развивались гораздо успешнее, чем можно было предположить.

Иди присоединилась к матери у окна. Поскольку образ замка Блэргал запечатлелся в памяти Алека, он не удосужился даже взглянуть на него. У капитана было странное чувство, как будто он не покидал пределы своего дома все это долгое время.

– О! – воскликнула Иди. – Какой величественный вид. Посмотри на эти башни, мама, и здесь есть даже орудийные башенки.

– Замок выглядит очень древним, – сказала леди Риз, но не так восторженно, как ее дочь. – Действительно средневековым.

– Он не такой уж древний, – сказал Алек, – хотя первоначальная цитадель была построена в начале четырнадцатого века. – Он наконец решил бросить взгляд на Блэргал и склонился над леди Риз у окна.

Они миновали последний подъем перед домом, который стоял на самом высоком месте в конце долины. Лучи заходящего солнца освещали теплым светом пятиэтажное строение, усиливая его янтарную окраску. Несмотря на попытку сдержать эмоции, Алек почувствовал, как сжалось его горло.

– Какой необычный цвет, – сказала Аделин. – Интересно, как строители смогли добиться этого?

– Все дело в штукатурке, которой покрывали стены, – пояснил Алек. – В раствор извести добавляли специальный колер, чтобы придать такой оттенок.

– Это настоящий замок, – сказала Иди, улыбнувшись ему. – Но где же ров и подъемный мост? Если вы скажете мне, что здесь нет рва, я буду крайне расстроена.

Ее пылкие, слегка насмешливые слова отчасти сняли напряжение, которым была скована его грудь.

– Увы, ров затерялся во мгле веков. Дом с башнями был построен приблизительно в 1670 году. К тому времени не было необходимости создавать усиленные укрепления. Замка с его стенами было достаточно, чтобы защититься от банд преступников, бродивших в округе. Это ведь не вражеская армия или враждебный клан.

– Преступники. Как приземленно это звучит, – насмешливо сказала Иди.

– Зато у нас есть тайный ход, ведущий к скрытому помещению в стенах. Это убежище священника, которое посещают привидения. По крайней мере, это что-то более романтичное.

– Я отношусь с презрением к привидениям, – сказала леди Риз. – Они редко ведут себя прилично, их всегда сопровождают ужасные сквозняки, и они пугают слуг. Не знаю, что хуже из того, что я перечислила.

– Мама, здесь нет никаких привидений, – успокоила ее дочь, стараясь сдержать смех. – Уверена, капитан просто поддразнивает нас.

– В таком случае я хочу, чтобы он прекратил делать это, так как у меня нет желания встречаться с надоедливыми призраками или простудиться до смерти из-за их сквозняков.

Иди с комичным выражением лица бросила на Алека взгляд.

– Если вы считаете меня неромантичной, то теперь понимаете, от кого я унаследовала это.

– В самом деле, Аделин, – сказала мать, – я очень чувствительна ко всякого рода дискомфорту, который предвижу на протяжении нашего временного пребывания в Шотландии. Я не понимаю, почему мы должны терпеть неудобства из-за привидений. Или из-за дымящих труб, – добавила она, немного подумав.

– Я всецело сочувствую вам, леди Риз, – сказал Алек, присоединившись к этому нелепому разговору. – К счастью, существует главный особняк у основания древних башен. Он построен в 1720 году, и мой дед, и прадед модернизировали его несколько раз за прошедшие годы. Уверяю, у вас будут все необходимые удобства.

– И от тебя не потребуются никакие жертвы, – добавила Иди, – за исключением того, что тебе придется провести со мной зиму в заснеженной Шотландии.

На лице леди Риз отразилась тревога.

– Перспектива застрять в снегу в Шотландии внушает мне страх.

– Я согласен с вами, леди Риз, – сказал Алек, – но мой дед едва ли согласится. Он очень обижается, когда кто-то проявляет здесь недовольство.

Теперь лицо ее светлости исказилось от ужаса.

– Капитан Джилбрайд, надеюсь, вы не думаете, что я буду выражать недовольство лорду Риддику. Я решила переносить нашу ссылку, сохраняя достоинство, независимо от того, какие проблемы могут возникнуть.

Иди с сардоническим выражением лица посмотрела на мать.

– Мама, ты просто святая. Как тебе удавалось скрывать это все эти годы, остается загадкой для меня.

Алек с трудом сдержал смех, хотя леди Риз состроила такую гримасу, словно была готова откусить нос своей дочери. К счастью, они были вынуждены прекратить дальнейшие разговоры, так как карета наконец остановилась перед главным входом в замок Блэргал.

Теперь Алек уже не мог предотвратить неизбежное. Он сделал глубокий вдох и улыбнулся.

– Итак, леди, вы готовы?

Иди удивила его тем, что, подавшись вперед, взяла его руку и быстро пожала, прежде чем выйти из кареты.

– Я уверена, все будет хорошо, – сказала она серьезным тоном.

Возможно, но, конечно, не без ее помощи. И характер помощи зависел от того, что произойдет в следующие несколько минут.

Спустившись на землю, Алек помог дамам выйти из кареты. Иди еще раз пожала его руку и шагнула вниз, затем повернулась с радостной улыбкой к небольшой группе, собравшейся встретить их.

Что касается Алека, то в этот момент у него было слишком мрачное настроение, чтобы улыбаться.

Его дед, казалось, собрал весь персонал, чтобы приветствовать гостей. Обитатели замка выстроились в две шеренги у входа. Алек узнал некоторых из них. Миссис Альпин, экономка, почти не изменилась, хотя ее волосы совсем побелели, и, по-видимому, Баркли, старший лакей, стал теперь дворецким. Остальные присутствующие были незнакомы ему, что подчеркивало, как долго отсутствовал Алек.

Члены его семьи стояли в центре небольшой группы, и словно прошлое Алека вновь встретилось с ним. Дед выдвинулся немного вперед, одетый в килт и красный плед, символизирующий принадлежность к клану Грэхем. Рядом с графом стоял отец Алека, поседевший, но в остальном мало изменившийся, и Фергус Хаддон – его кузен. Все они ждали Алека, будто застывшие во времени.

На какое-то мгновение Алек почувствовал, словно он никогда и не покидал этот дом.

Затем дед двинулся вперед, и чары рассеялись. Сердце Алека дрогнуло, и он устремился навстречу деду. Внезапно он осознал, что гораздо выше его ростом, хотя тот всегда казался ему гигантом как в физическом, так и в интеллектуальном смысле. Другим потрясением было то, что дед сутулился и передвигался медленно, пользуясь тростью. Его волосы полностью поседели, и грубые черты лица выглядели вытянутыми и морщинистыми.

Граф был похож на старый дуб, когда-то крепкий и несгибаемый, а теперь иссохший и увядший от времени. Прошедшие десять лет имели для него негативные последствия.

– Итак, парень, наконец-то ты дома, – сказал дед с грубым акцентом. – Я вижу, ты не очень рад этому, не так ли?

– Я очень рад видеть вас, сэр, – ответил Алек с уважительным поклоном. – И мне приятно обнаружить, как хорошо вы сохранились.

Старик нахмурился.

– Не надо мне льстить, мальчик. Я знаю, мне недолго осталось жить, и потому ты вернулся домой.

Дед всегда беспокоился по поводу своего здоровья, что казалось нелепым, учитывая, каким крепким и энергичным он был. Но сейчас Алек понял, что тревожное предупреждение отца относительно старика не было необоснованным.

– Я вернулся бы домой в любом случае, дед, теперь, когда война закончилась, – сказал Алек тихим голосом. – И я рад видеть вас.

Дед перестал хмуриться, и взгляд его зеленых глаз потеплел.

– Твоя мать гордилась бы тобой, увидев, каким бравым парнем ты стал, Алистер.

Алек проглотил подступивший к горлу ком, прежде чем ответить:

– Благодарю вас, сэр.

Взгляд старика устремился мимо Алека и снова сделался хмурым.

– Полагаю, ты представишь меня этим англичанкам, стоящим позади тебя, – глухо произнес он.

Алек не смог сдержать тяжелый вздох. Дед привык выражаться бесцеремонно, и можно было только надеяться, что леди не расслышали его слов.

– Да, конечно.

Эта надежда умерла, когда он повернулся и увидел, что леди Риз стояла с угрожающим видом, выпрямившись как пика. Однако на лице Аделин сияла улыбка с оттенком комизма, что подчеркивало ее красоту и очарование, привлекавшее многочисленных поклонников.

Именно это привлекло Алека, когда он впервые увидел ее. Он рассчитывал, что ее очарование окажет свое магическое воздействие и на графа Риддика также.

– Сэр, позвольте представить вам виконтессу Риз и ее дочь мисс Аделин Уитни. Леди, это мой дед граф Риддик.

– Добро пожаловать в замок Блэргал, ваша светлость и вы, мисс Уитни, – проворчал дед таким тоном, словно отправлял их на виселицу.

Леди Риз сделала строго выверенный реверанс.

– Лорд Риддик, для меня большая честь познакомиться с вами. Моя дочь и я благодарны вам за ваше великодушное гостеприимство, – сказала она холодным высокомерным тоном.

Кинжалы уже были обнажены, но противники не стали пускать их в ход перед входной дверью.

Иди выступила вперед плавной походкой и, демонстрируя свою грациозность, сделала глубокий неспешный уважительный реверанс, словно приветствуя короля. Даже старый дед был поражен этим.

– О милорд, – восторженно сказала Иди, поднимаясь, – не могу выразить, как мы счастливы оказаться здесь. Ваш замок такой величественный. Капитан Джилбрайд рассказал нам о замке Блэргал, и мы в течение нескольких дней говорили только о нем. Не могу поверить, что мне посчастливилось посетить настоящий шотландский замок, особенно такой, о котором слагают истории. Не могу дождаться, когда смогу осмотреть его.

Иди, несомненно, любила поболтать, но Алек никогда не слышал, что бы она выражалась так живо и ярко. Дед закрывал глаза несколько раз, и Алек с ужасом подумал, что девушка явно переигрывает. Но затем морщинистое лицо деда приняло выражение, которое можно было считать милостивым.

– Да, Блэргал имеет замечательную историю, это факт, мисс Уитни, – сказал он. – Как только вы устроитесь, я буду рад предложить вам небольшую экскурсию.

Иди восторженно соединила руки, прижав их к груди, как будто ей пообещали драгоценные камни из шотландской короны. Она явно пришла к заключению, что одним из слабых мест деда является чувство гордости за свой замок и семейную историю.

Она продолжила осыпать деда вопросами об отделке, штукатурке и старых рвах, откровенно игнорируя явно скучающую мать. Облегченно вздохнув при виде способности Иди увлечь его вспыльчивого прародителя, Алек наконец повернулся к своему отцу. Уолтер Джилбрайд с мягким лицом ученого человека радостно улыбнулся и привлек Алека в свои объятия.

– Добро пожаловать домой, сын. Я давно ждал этого дня.

– Ты хорошо выглядишь, отец. – Алек улыбнулся, глядя в блестевшие за очками глаза Уолтера. – Даже лучше, чем когда я видел тебя в Лондоне шесть месяцев назад.

Отец махнул рукой.

– Лондонская атмосфера вредна для здоровья, как и городская суета. Хотя я был рад совершить путешествие в твоих интересах. Я не виню твоего деда за то, что он отказался от визита.

– Его отказ посетить Англию никак не связан с его здоровьем, и ты хорошо знаешь это, – сухо ответил Алек.

Уолтер слегка поморщился.

– Пожалуйста, не будем говорить об этом сейчас. Лучше поздоровайся со своим кузеном.

Фергус выступил вперед с мрачным недовольным выражением лица. Сердце Алека сжалось, однако он протянул руку и постарался, как только мог, придать своему голосу теплоту.

– Рад видеть тебя, Фергус. Надеюсь, у тебя все в порядке.

Его кузен значительно вырос и теперь был почти таким же высоким, как Алек. Он выглядел худощавым, но держался с холодным достоинством, которое было ему к лицу. Он заметно возмужал, занимая должность управляющего поместьем и являясь правой рукой графа Риддика. Это не удивительно, так как Фергуса все устраивало в Блэргале. Он никогда не мог понять желание Алека уехать отсюда, так как для Фергуса семья, клан и поместье составляли неотъемлемую часть его жизни. Его кузен скорее дал бы руку на отсечение, чем покинул бы этот дом.

– Добро пожаловать домой, кузен, – сказал Фергус с легким поклоном. – Надеюсь, ты рад вновь оказаться здесь.

– Да, и я рад видеть тебя, – ответил Алек, широко улыбнувшись. Однако казалось, это не произвело никакого эффекта на настроение его кузена. – Как поживают твоя мать и Донелла? Мы увидим их сегодня вечером?

Алек надеялся, что этого не будет. Он был совершенно не готов к такой встрече.

Зеленые глаза Фергуса – так похожие на глаза деда – оставались холодными и бесстрастными.

– Они придут позже – после того как устроятся эти английские леди. – Он произнес «английские леди» таким брезгливым тоном, словно речь шла о ядовитых змеях.

– Боже милостивый, Фергус, – тихо сказал Алек. – Только, пожалуйста, не говори, что собираешься относиться к ним, как к «английским леди». Это нелепо.

– Нелепо то, что ты привез их с собой, – возразил кузен, бросив сердитый взгляд в направлении Иди. – Как ты посмел нанести обиду Донелле таким образом?

– Как это может повлиять на Донеллу – не твое дело, кузен, – сказал Алек. – Это касается только ее и меня.

– Все, что касается моей сестры, касается и меня, – резко ответил Фергус.

– Боже мой, – вмешался Уолтер тихим, но твердым голосом. – Мы заставляем женщин стоять на ветру. Пожалуйста, представь нас, Алистер, и затем пойдем внутрь.

Алек подавил свое раздражение.

– Конечно, сэр. Я совсем забыл о хороших манерах.

– Ты никогда не отличался хорошими манерами, – пробормотал Фергус.

Уолтер бросил на него предупреждающий взгляд и выступил вперед, широко улыбаясь леди Риз. Отец Алека обладал поистине приятными манерами поведения, и его радушный прием очаровал ее светлость. Уолтер также тепло приветствовал Иди, и Алек в конце концов расслабился. По пути в предназначенные для них комнаты гости могут познакомиться с обитателями дома без официального представления.

– Леди Риз, мисс Уитни, я хотел бы представить вас одному из важных людей в Блэргале, – сказал Уолтер. – Это мистер Фергус Хаддон, кузен Алистера. Уверен, нам было бы очень плохо без Фергуса.

Иди сделала короткий реверанс, ослепительно улыбнувшись Фергусу. Только лед мог бы устоять перед такой улыбкой, и Алек молился, чтобы Иди подействовала своим очарованием на его хмурого кузена.

– Приятно познакомиться с вами, мистер Хаддон. Я слышала много хорошего о вас от капитана Джилбрайда.

Фергус саркастически усмехнулся, не удосужившись ответить поклоном или завязать знакомство. Когда улыбка Иди увяла, Алек с трудом подавил желание схватить своего тупого кузена и поставить его на уши за то, что тот вел себя как неотесанный деревенщина.

– Вот что, парень, – сказал дед вкрадчивым голосом. – Не надо стесняться. Пусть они выглядят как столичные горожане, но леди Риз и ее красивая дочка ничуть не лучше наших шотландских леди.

– Ну, я не знаю, что сказать на это, – возмутилась леди Риз.

– Все в порядке, мама, – успокоила ее Иди, едва сдерживая смех.

Фергус пристально посмотрел на нее, но не мог ослушаться указания дяди. Он отвесил короткий поклон в сторону дам.

– Добро пожаловать в Блэргал, – произнес он жестким, далеко не гостеприимным голосом.

– Благодарим вас, мистер Хаддон, – мягко сказала Иди. – Мы высоко ценим ваш теплый прием.

– Прошу извинить меня, – сказал Фергус, не обращаясь к кому-либо лично, – я должен работать. – Он резко повернулся, откинул ногой камешек с дорожки и зашагал по ступенькам крыльца в дом. Две молодые служанки захихикали, но суровый взгляд деда заставил их замолчать.

– Какой грубый молодой человек, – сказала леди Риз. – Я просто не знала, куда деться.

– Все не так уж плохо, мама, – успокоила ее Иди, похлопав по руке. – Он действительно вел себя грубо, но меня это не беспокоит.

– Да, не стоит беспокоиться, – сказал Алек, наконец разжав стиснутые челюсти. – Я прошу прощения, леди Риз, за поведение моего кузена. Вероятно, его расстроило мое возвращение домой.

– Как ты можешь упрекать его? – рявкнул дед. – Он переживает за свою несчастную сестру. Эта девушка достаточно настрадалась из-за пренебрежительного отношения к ней.

Вероятно, немало шокирующих семейных тайн скрыто в этом замке.

– Я все понимаю, дед. Я знаю, как ты любишь Фергуса, – сказал Алек. – Но я не думаю, что следует посвящать в семейные дела наших гостей и слуг.

Старик горько усмехнулся.

– Парень, нет мужчины, женщины или ребенка в этой стране, кто бы не знал, как ты поступил с Донеллой Хаддон. И что ты обязан сделать теперь в отношении нее, вернувшись домой, – добавил он многозначительно.

Высказав это, старик тяжелой походкой направился в дом, втыкая трость в гравий и поднимая фонтанчики пыли. Достигнув верхней площадки крыльца, он повернулся и посмотрел на слуг, все еще стоявших с каменными лицами в строгом строю.

– Хватит торчать здесь как истуканы. Возвращайтесь к своей работе, – гаркнул он. – Мастер Риддик вернулся домой. Нечего глазеть на него.

Дворецкий распахнул дверь, и дед исчез в доме.

– Это была впечатляющая сцена, – сказала Иди.

– У меня разболелась голова, – громко заявила леди Риз.

– Дорогая леди Риз, – сказал Уолтер извиняющимся тоном, – прошу простить его светлость. Он ужасно страдает от артрита и сердечных спазм и из-за этого иногда бывает очень раздражительным. Однако позвольте увести вас с ужасного ветра. Не удивительно, что у вас разболелась голова.

Уолтер повел даму в дом, успокаивая обещаниями предоставить ей чай, горячий компресс и удобный отдых перед обедом.

Иди смотрела на Алека с выражением лица, которое он не мог понять. По-видимому, она ожидала, что он будет делать дальше.

– Добро пожаловать в горную Шотландию, мисс Уитни.

Она закатила глаза и приняла его руку, чтобы он проводил ее в дом.

 

Глава 11

Иди быстро шла по галерее, сопротивляясь желанию внимательно изучить висевшие на стене портреты. На некоторых из них были изображены шотландские лорды и леди, одетые в красочные одежды прошлого века, а на других – воины в килтах и в странных шляпах, а также рыжеволосые леди, которые выглядели почти такими же свирепыми, как и мужчины.

Там не нашлось портрета Алистера Джилбрайда. Может быть, он был слишком молод, чтобы его запечатлел художник, или портрет все-таки был, но дед убрал его. Однако, если судить по приему, который оказал граф Риддик своему внуку, он полностью простил его за то, что тот сбежал из родного дома.

Что касается Фергуса Хаддона, то он занял откровенно враждебную позицию. Иди была увлечена тем, что старалась своим очарованием развеять дурное настроение лорда Риддика. И, кажется, преуспела в этом, поэтому она уловила лишь несколько фраз в разговоре Алистера со своим кузеном. Однако вскоре стало ясно, что Фергус явно недоволен прибытием женщин. Иди пока не удалось выяснить – его неодобрение относится вообще к англичанкам или только к ней и ее матери. В любом случае необходимо воздержаться от открытой вражды с важным членом этой семьи. Не исключено, что в разыгравшейся сцене мать не стала бы терпеть дальнейшие оскорбления и в итоге вызвала бы скандал, в котором лорд Риддик, несомненно, встал бы на сторону своего племянника и прогнал бы вторгшихся англичанок пинками.

Иди, разумеется, не нужен еще один скандал. Хотя они были далеко от дома, дурные слухи о столкновении между графом Риддиком и виконтессой Риз, конечно, дошли бы до Лондона. Она и мать стали бы объектом шуток и сплетен, нанеся еще бóльший вред имиджу их семьи.

Это недопустимо. Иди стремилась восстановить свою запятнанную репутацию, каким бы ни был неприятным и скучным этот процесс. Это означало, что надо провести тихую зиму в Шотландии и надеяться, что лондонское общество забудет прежний скандал и начнет воспринимать ее как образец нравственности и пристойности. Тогда она сможет вернуться в Лондон к своей обычной жизни и в конечном счете найдет себе подходящего мужа.

Но в настоящее поиски мужа были совсем некстати.

Наконец Иди пришла к восточному крылу замка, где разместилась мать. Блэргал был таким большим, что Иди практически нуждалась в наемном экипаже, для того чтобы добраться до комнаты матери. Хотя сама она расположилась в одной из старых частей замка, предназначенная ей комната была довольно комфортабельной и удивительно современной, с элегантной мебелью превосходного качества. Вытяжная труба печи не дымила, и вид из окна был впечатляющим. Солнце уже клонилось к закату, когда Иди показали ее комнату, однако было еще достаточно света, чтобы видеть холмистые долины, густые леса и несколько заснеженных вершин.

Особое впечатление на нее произвело сообщение экономки о том, что мастер попросил поместить ее именно в эту великолепную комнату, откуда открывается чудесный вид. Его предусмотрительность тронула Иди, хотя при этом в сознание закрались тревожные мысли.

Она постучала в дверь комнаты матери и вошла.

Мать сидела за туалетным столиком, изучая набор вееров, выложенных ее служанкой. Эта комната была просторнее, чем комната Иди, и отличалась особой роскошью в стиле королевы Анны. Помещение хорошо освещалось свечами и портативными угольными лампами. Иди невольно подумала, что для древней груды камней, как Алистер однажды назвал Блэргал, здесь была довольно изысканная и комфортабельная обстановка. В то же время в коридорах царили сквозняки и холод, поскольку это был все-таки древний замок, в чем ни у кого не могло возникнуть сомнений.

Ее мать подняла голову, и на ее хмуром лице появилась улыбка.

– А вот и ты. Я надеялась, что ты не заблудишься, пытаясь найти меня. В этом доме надо преодолеть нелепое количество лестниц и коридоров, чтобы добраться от одного места до другого.

– Меня поместили в другом конце галереи, мама, – сказала Иди, осматривая внушительную кровать с балдахином и красивый гобелен позади нее. – Если ты выйдешь за дверь и крикнешь во всю мощь своих легких, я, может быть, услышу тебя.

– Я никогда не позволю себе такое вульгарное поведение, моя дорогая. Если что-то случится и потребуется кричать, я пошлю Дэвис.

Иди отвернулась от гобелена, на котором была изображена жуткая сцена охоты на оленя, и посмотрела на мать.

– Ты сейчас пошутила, мама?

Мать вопросительно приподняла брови.

– Не надо так удивляться, Аделин. Однажды я так и поступила, не правда ли, Дэвис?

– Я не припомню такого случая, – ответила служанка. Дэвис была предана своей хозяйке, но сказать, что она всегда говорила то, что думала, было бы преувеличением. Между этими женщинами были почти дружеские отношения. Иди часто заставала их вместе, о чем-то весело болтающих.

Мать махнула рукой.

– Ты из Йоркшира, Дэвис, из той части Англии, где не обладают чувством юмора. Ты не способна распознать шутку, если это задевает тебя.

– В самом деле, мама, – сказала Иди, стараясь сдержать смех, – ты поступила плохо. Бедная Дэвис не знает, что думать по этому поводу.

– Мне платят не за то, что я думаю, – ответила Дэвис. – А сейчас, ваша светлость, хватит колебаться, и выберите, наконец, веер. Иначе вы и мисс Аделин опоздаете к обеду, потому что надо пройти расстояние почти до Глазго, чтобы добраться до столовой.

– Вы обе все преувеличиваете, – сказала Иди.

– Я ничего не преувеличиваю, и Дэвис тоже, – возразила мать. – Дэвис, выбери сама подходящий веер для меня. Я слишком устала от суеты в связи с нашим прибытием, чтобы самой принять решение. Хотя подозреваю, никто не обратит внимания на такую мелочь, – добавила она разочарованно. – Несмотря на элегантность окружающей обстановки, я очень расстроена грубым поведением хозяина и его неприветливого племянника. Я не знаю, как мы сможем пережить зиму в таком нецивилизованном обществе.

Иди подошла и села на мягкую, обитую бархатом кушетку перед камином.

– Я соглашусь с тобой, что мистер Хаддон занял враждебную позицию по неизвестной причине. А что касается графа, то его обуяли эмоции в связи с возвращением Джилбрайда домой. Ведь они не виделись десять лет.

– Тем не менее это не причина вести себя так грубо.

Ясно, что мать была настроена воинственно, и Иди должна успокоить ее.

– Лорд Риддик страдает от артрита и сердечных спазм, поэтому, я полагаю, он плохо чувствовал себя.

– Не удивительно, учитывая шотландский климат и этот замок с его сквозняками. Не понимаю, почему его светлость не проводит значительную часть года в Глазго или в Эдинбурге. Или в своем городском доме в Лондоне.

– Однако, мама, ты должна признать, какая изысканная здесь обстановка. Лорд Риддик, несомненно, заботится о великолепии Блэргала и делает это с большим вкусом.

– Да, кто-то действительно заботится о замке, – неохотно признала мать. – Возможно, отец капитана Джилбрайда оказывает здесь культурное влияние. Он кажется самым благородным мужчиной среди прочих обитателей.

Иди трудно было представить, что этот скромный, слабый на вид мужчина с приятным лицом и благородными манерами являлся отцом такого здорового и крепкого человека, как капитан. Отец и сын выглядели нисколько непохожими, поэтому она предположила, что Джилбрайд унаследовал сходство с мужчинами по материнской линии. В его облике чувствовалась властность, как у деда, а также высокомерие, хотя у молодого мужчины эти черты были смягчены его проказливым очарованием.

– Мне показалось, что мистер Джилбрайд заинтересовался тобой, мама. Уверена, вы станете хорошими друзьями к концу зимы.

– Полагаю, я должна быть благодарна ему за это.

Иди устало взглянула на мать, которая, казалось, постарела на десять лет. Ее охватило странное чувство тревоги. Она знала, что леди Риз была неукротимой женщиной, однако путешествие оказало явно негативное влияние на нее. Единственной причиной, по которой мать была вынуждена пуститься в это утомительное путешествие, явилась шальная выходка дочери.

Иди постаралась подавить чувство вины, от которого у нее сжалось горло.

– Мама, ты не должна ни о чем беспокоиться. Я позабочусь, чтобы лорд Риддик и его мерзкий племенник не досаждали тебе. Клянусь, я приручу их к концу недели.

Ее мать, казалось, избавилась от меланхолической задумчивости. Она сузила глаза, как будто впервые увидела Иди, после того как та вошла в комнату.

– Уверена, ты добьешься этого, но только без этой штуки на твоем лице. – Она указала на нос дочери. – Тебе обязательно надевать очки к обеду? Ты выглядишь в них как синий чулок.

Иди вздохнула.

– В этом нет ничего дурного, не так ли?

– Синие чулки обычно остаются в девицах, Аделин, – сказала мать суровым тоном. – Ты и так не юная дебютантка, а в очках выглядишь еще старше, чем на самом деле.

Это замечание вызвало у Иди тяжелый вздох. Леди Риз никогда не критиковала ее внешность и не выражала сомнений относительно замужества. Тот факт, что мать всегда считала ее послушной, лишь еще больше угнетал Иди.

Она заставила взять себя в руки.

– Эви тоже носила очки и выглядела при этом очень хорошо. И у нее были достойные поклонники.

В отдалении прозвучал первый удар колокола. Мать встала и взяла веер, который Дэвис положила на туалетный столик.

– У Эвелин была совсем другая ситуация. Не сравнивай себя с ней.

Иди нахмурилась.

– Мы близнецы, поэтому я вполне могу сравнивать себя с ней.

Мать драматично вздохнула.

– Полагаю, это означает, что ты настаиваешь на том, чтобы носить очки.

– После того как капитан потратил много сил и времени, чтобы приобрести эти очки, я не хочу обижать его, отказавшись от них.

Это, конечно, была уловка.

– Это правда, Аделин. В таком случае я позволю тебе носить их, – сказала мать.

– Благодарю, – сухо ответила Иди.

Раздался тихий стук в дверь. Дэвис слегка приоткрыла ее.

– Это лакей, миледи, – сказала она, – он пришел, чтобы проводить вас в гостиную.

– Слава богу, – сказала мать. – Меня не привлекала перспектива самим бродить среди этой огромной груды камней. Бог знает, мы могли бы забрести в какой-нибудь склеп или встретить привидение. – Она преувеличенно содрогнулась. – В Шотландии все возможно.

– Конечно, миледи, – сказала Дэвис скорбным голосом.

Иди засмеялась.

– Ее светлость шутит, Дэвис. – Она взглянула на утонченные строгие черты лица матери. – Ведь ты пошутила, не так ли?

– Полагаю, шутка это или нет, будет зависеть от того, проснусь я ночью от завываний призраков и криков кровожадных членов клана с кинжалами или нет, – ответила мать с презрительным выражением лица. – Спроси меня об этом утром.

Лакей в ливрее ждал их в коридоре. Он почтительно поклонился.

– Капитан Джилбрайд шлет вам свои наилучшие пожелания, миледи. Он послал меня сопроводить вас вниз в главную гостиную.

Леди Риз драматично всплеснула рукой.

– Ведите же нас, Макдафф, ведите.

Глаза лакея тревожно расширились. Он отступил на несколько шагов, затем повернулся и двинулся вперед.

Когда он повел их к первой из многочисленных лестниц, Иди сжала руку матери.

– Я люблю тебя, моя старушка, – сказала она. Мать могла быть строгой, но никто не мог обвинить ее в отсутствии моральной силы.

– Спасибо, мой дорогой ребенок. Я довольна, что ты надела это бархатное платье. Кремового цвета материал с золотой отделкой выглядит особенно привлекательным на тебе. Будем надеяться, что это платье и другие твои достоинства перевесят очки, хотя я должна похвалить капитана Джилбрайда за то, что он выбрал золотую оправу. Серебро никогда не подходило тебе.

Пока мать рассуждала о привлекательных платьях, подходящих цветах и коридорах со сквозняками, Иди не могла избавиться от мысли о том, что ее очки на самом деле нисколько не беспокоили Джилбрайда. Это подтверждал тот факт, что он едва не поцеловал ее в замке Магдок. Это было удивительно, учитывая, что он никогда не проявлял склонности сделать это прежде. Еще более невероятно то, что она была готова позволить ему поцеловать себя, что говорило об отсутствии у нее здравого смысла.

Однако когда он склонился над ней с горящим взором серых глаз и его внушительное тело загородило от нее весь мир, так что она могла видеть только его, сознание Иди затуманилось. При этом она не отрывала глаз от его губ и жаждала поцеловать их. Как ей хотелось снова оказаться в его крепких объятиях! Если бы не возникла та странная фигура на стене и последовавшее затем падение камней, кто знает, что могло бы произойти между ними?

Иди вспомнила, как была ошеломлена ощущением лежавшего на ней тела Джилбрайда, такого твердого в определенном месте. Естественно, она освободилась от него как можно быстрее, настаивая, чтобы он преследовал того, кто едва не убил их. Его отказ даже от мысли, что кто-то умышленно сбросил на них камни, привел к очередному спору, который лишил ее желания даже думать о поцелуе.

И хорошо, что так получилось. Иди напомнила себе в сотый раз, что этот коварный мужчина обручен. Что касается фигуры на стене, вероятно, она никогда не узнает, кто это был, поэтому нет смысла тратить время и энергию на размышления об этом.

– Думаю, мы увидим сегодня вечером предполагаемую невесту капитана и остальных членов семьи, – сказала мать, оторвав Иди от мрачных мыслей. – Надеюсь, мисс Хаддон обладает более цивилизованными манерами поведения, чем ее брат.

Иди сдержала вздох.

– Их обручение нельзя назвать предполагаемым, и я уверена, эта девушка довольно мила. Ведь она нареченная капитана Джилбрайда.

Мать бросила на нее быстрый взгляд.

– По-моему, не имеет значения, понравится она нам или нет, не так ли?

Именно это Иди пыталась внушить себе.

– Совершенно верно, мама. Это не имеет никакого значения.

Хотя на самом деле имело.

Алек ждал Иди и леди Риз во входном холле, в то время как остальные члены семьи собрались в главной гостиной. Хаддоны прибыли раньше к обеду, черт бы их побрал. Донелла и ее мать явно жаждали как можно скорее заявить о своем праве на него.

По крайней мере, Гленна Хаддон делала все ради своей дочери. Когда тетя Гленна, худощавая женщина со страдальческим лицом, поспешно вошла в гостиную, где Алек ждал ее с отцом и дедом, ее голубые глаза победно блестели. Алек почтительно поцеловал ее в щеку, а она впилась ногтями в его рукав, словно не желая отпускать племянника. Она бурно приветствовала его, как родного сына.

Не от этого ли по спине его пробежал холодок?

Тетя Гленна эмоционально заявила, что Донелла едва пережила трагическую разлуку, которая повлияла на ее здоровье так пагубно, что возникла угроза жизни.

Дед грубо приказал Гленне перестать выступать как болтливая баба, отчего возникло неловкое положение для всех, кроме Донеллы. Она спокойно стояла и молчала во время этой ужасной сцены. Она ничуть не покраснела при виде Алека и не выглядела взволнованной ни его отсутствием, ни его возвращением.

Она была непроницаемой, как всегда.

В юные годы Донелла была тихим ребенком. Ее интересовали только рукоделие, учеба и религиозные проповеди местного викария. Она никогда не проявляла никаких особых чувств в отношении Алека, кроме легкой привязанности, характерной для родственников, не имеющих ничего общего. Алек и Фергус были лучшими друзьями, но Донелла, казалось, всегда относилась к ним, как к противным мальчишкам, которые постоянно бедокурили и раздражали взрослых. В результате она по возможности избегала их.

И если кузина в течение последних десяти лет тосковала по Алеку, как утверждала ее мать, то сейчас он не видел никаких свидетельств этого.

Была, конечно, другая причина, по которой тетя Гленна так настойчиво стремилась выдать свою дочь замуж за Алека. Для его тети это было естественно, так как она считала Алека основным наследником графства, а Фергус был следующим претендентом в семье.

Хотя слухи о том, что Алек являлся незаконным сыном герцога Кента, с годами давно утихли, он знал, что здесь об этом не забыли. Разумеется, об этом помнила и тетя Гленна, но она никогда не решалась прямо заявить о том, что Алек – «кукушонок в их гнезде», особенно перед Уолтером или дедом. Тетя Гленна считала, что единственный способ для Алека, будущего графа Риддика, смягчить вопиющую несправедливость по отношению к Фергусу – это сделать Донеллу своей женой.

Алек понимал ее расчет. Он действительно был «кукушонком в гнезде», а Хаддоны, пусть и вели аристократический образ жизни в довольно хорошем небольшом особняке в другом конце долины, но никогда не были богаты. Если бы не Алек, то Фегрус был бы сейчас наследником состоятельного графства, и Донелла имела бы высокую цену на ярмарке невест. Вместо этого Фергус был вынужден работать на своего дядю, а Донелла имела лишь весьма скромное приданое.

Но если бы Донелла стала будущей графиней Риддик, состояние семьи, конечно, значительно изменилось бы в лучшую сторону.

Алек бросил хмурый взгляд на древние геральдические знамена, висевшие над камином в холле. Достаточно большой, чтобы вместить быка, очаг извергал пламя, которое боролось с холодом в преддверии ноября. Этот холл с доспехами и древним вооружением на стенах говорил об истории его семьи, о конфликтах, драмах и сложных взаимоотношениях.

При звуке шагов на винтовой лестнице в конце холла Алек повернулся и увидел леди Риз и ее дочь. Для него встреча Иди с Донеллой была совсем некстати. В последние несколько дней он добился некоторого смягчения в отношениях с Иди, по крайней мере, он так думал. Однако встреча его нареченной с привлекательной мисс Уитни грозила нежелательным проявлением женской солидарности. Он решил держаться как можно дальше от них, надеясь, что не утратит трудами завоеванного расположения.

Один из младших лакеев проводил леди Риз и Иди в холл. Виконтесса выглядела внушительно и элегантно в модном платье из темно-красного шелка, а при виде Иди у Алека перехватило дыхание. Несколько секунд он стоял и смотрел на нее как онемевший олух.

На ней было бархатное платье с золотистыми кружевами и блестками, которое подчеркивало обильные достоинства фигуры и придавало кремовый оттенок лицу. Роскошный материал в сочетании с ее не менее роскошным телом напомнил Алеку котенка, которого он с удовольствием погладил бы. Ее густые волосы были уложены в высокую прическу с ниспадающими на шею золотистыми локонами. Большие голубые глаза смотрели на него сквозь очки, и он был чрезвычайно рад, что она надела их. Ее полные губы изогнулись в улыбке, отчего Алек ощутил прилив тепла в паху.

Иди выглядела очень красивой и прекрасно сознавала свою привлекательность.

Леди Риз плавной походкой двинулась вперед, и Алек наконец вышел из оцепенения.

– Добрый вечер, миледи, мисс Уитни, – сказал он с поклоном. – Позвольте сказать – вы обе выглядите восхитительно.

Леди Риз раскрыла веер и великодушно улыбнулась ему.

– Благодарю вас, капитан Джилбрайд. Вы тоже производите приятное впечатление сегодня. – Она неопределенным жестом указала на его фигуру. – У вас подлинный наряд шотландца.

– Это килт, мама, – сказала Иди сардоническим тоном. – Ты забыла, что обычно капитан Джилбрайд носит одежду, характерную для полка тайных агентов? Но сегодня он надел костюм, соответствующий его клану. – Ее взгляд устремился ниже талии Алека. – С кожаной сумкой с мехом и кисточками и прочими вещами, – закончила она низким голосом.

Эта чертова девица хорошо знала, какой эффект производит на него. Ему потребовалось призвать всю силу воли, чтобы подавить проявление желания под килтом.

– Прекрасный холл, – сказала Иди, мгновенно переключившись с непристойного флирта на энтузиазм восхищенной гостьи. – И довольно уютный, несмотря на внушительные размеры. Мы встретимся здесь с остальными членами вашей семьи?

– Нет, моя семья собралась в гостиной.

Иди драматично вздохнула.

– Какая досада. В этой комнате я чувствую себя так, словно перенеслась в Средневековье. Кажется, в любой момент сюда с криками ворвутся древние воины.

– Не беспокойтесь, мисс Уитни, – сказал Алек. – Наша гостиная оформлена в таком феодальном стиле, который удовлетворит самые кровожадные вкусы людей.

– Боже мой, все это звучит ужасно, – сказала леди Риз.

– Напротив, мама, – возразила Иди, – это звучит крайне волнующе. – Я думаю, это было бы прекрасным художественным оформлением для встречи с семьей капитана Джилбрайда.

Алек надеялся, что она не подозревала, каким пророческим был ее комментарий.

– Мы идем, леди? Семья ждет вас.

Войдя в гостиную, Иди и ее мать замерли на месте. Глаза их расширились комичным образом, когда женщины увидели внутреннее оформление комнаты.

Алек не мог упрекнуть их за это. Не каждый день они входили в комнату, где на них взирали десятки оленьих голов, упирающихся рогами в потолок. Кроме того, там было гигантское чучело орла, распростершего крылья над камином. Подобный орел, терзающий несчастного аиста, в верхней части щита, являлся гербом Грэхема. Наряду с этим впечатляющим изображением, не сразу можно было заметить элегантную, современную обстановку или дорогой ковер, украшавший полированный пол.

– О боже, – произнесла леди Риз слабым голосом.

– Вы, конечно, преувеличивали. Кровожадность… – сказала Иди с легким смешком. Затем ее взгляд остановился на его семье, и она напряглась.

Мужчины выстроились в линию перед очагом. Дед и Фергус смотрели на вновь прибывших с сердитым выражением лица, еще более непозволительным, чем во время дневной сцены. В то же время Уолтер встречал их с улыбкой на добром лице, которое, однако, выглядело напряженным. Похоже, он спорил с остальными, пока Алек находился вне этой комнаты.

Что касается Донеллы – его кузина изучала Иди с удивленным выражением лица и, казалось, не могла составить определенного мнения о ней. Однако реакция его тети была предсказуемой. Взгляд, который она устремила на Иди и леди Риз, был явно враждебным.

Иди искоса взглянула на Алека.

– Скажите, капитан Джилбрайд, – тихо произнесла она с легкой усмешкой. – Как, по-вашему, мама и я будем выглядеть на стене среди прочих трофеев?

 

Глава 12

Иди лишь наполовину пошутила относительно трофеев, водруженных на стену этой впечатляющей варварской гостиной. К счастью, никто, кроме Алека и леди Риз, не слышал ее комментария. Это хорошо, потому что лорд Риддик и его родственники, за исключением мистера Джилбрайда, казалось, скорее были склонны убить английских гостей, чем принять в свою среду.

К тому времени, когда они вошли в гостиную, Иди пришла к заключению относительно первопричины враждебного отношения к ней – миссис Хаддон, Фергус и лорд Риддик видели в ней угрозу будущему Донеллы. Так как она только что прибыла в Блэргал, у нее не было времени убедиться в правильности своего впечатления, но она полагала, что этим людям могло показаться подозрительным возвращение блудного сына в сопровождении незамужней молодой женщины и ее матери. Учитывая, что среди девушек в высшем свете существовала жестокая конкуренция – а Иди полагала, что в Шотландии было то же самое, – такое предположение вполне допустимо.

Однако интересно то, что Донелла не проявляла никакого возмущения, в отличие от ее родственников. Как ни странно, но она разговаривала с Иди даже более приветливо, чем со своим женихом, вопреки его красоте и очарованию. Казалось, Донелла не испытывала никакой склонности к кузену.

После короткой паузы в гостиной лорд Риддик, преодолев свою неприязнь, повел леди Риз в столовую, где, к облегчению последней, не было отрезанных голов животных, где стены были оклеены элегантными зелеными обоями и на окнах бархатные шторы бордового цвета защищали помещение от холодной шотландской ночи. Прекрасный хрусталь, серебро и фарфор сверкали в свете многочисленных свечей, а стол был заставлен блюдами с едой, которая вполне могла конкурировать с той, которую подавали в лучших домах лондонского общества.

Судя по всему, это должен быть восхитительный вечер, особенно после многих дней, проведенных в дороге. К сожалению, не все в этом замке было таким привлекательным.

Когда дело касалось напряженных семейных отношений, Иди старалась примирить своих близких. Ее интересовало, сможет ли Алек ответить на вызов своих родственников также легко. Девушкам недоступна такая роскошь, как бегство из дома ради приключений или военная карьера. Они вынуждены оставаться в семье и учиться ладить со своими родителями, братьями или сестрами, надеясь, что со временем им посчастливится найти мужа.

Иди украдкой взглянула на хозяина, который ни на кого не смотрел и с мрачным видом ел свой суп. Она пришла к выводу, что раздражительное настроение лорда Риддика является следствием плохого состояния его здоровья и расстройства нервной системы. Его светлость напоминал Иди ее деда по материнской линии. Тот был таким же мрачным и рявкал на людей, хотя внутренне был мягким и великодушным человеком. Граф привык настаивать на своем, как и многие аристократы. Иди не сомневалась, что тоже способна поступать так, как считает нужным, несмотря на его раздраженный вид в данный момент.

С другими же членами семьи все обстояло иначе. Миссис Хаддон даже не пыталась быть вежливой. Она сделала несколько замечаний относительно очков Иди и высказала ряд скрытых оскорблений в адрес англичан вообще. Она вела себя в отношении гостей крайне непристойно, за исключением будущего зятя, которому уделяла особое внимание.

Фергус Хаддон опять поразил Иди за обеденным столом, упорно игнорируя ее. Она трижды пыталась завязать с ним разговор, но тот отделывался лишь резкими комментариями. Мысль о том, чтобы опрокинуть свою чашу с супом ему на голову, была весьма искушающей.

Ясно, что предстояла война, жертвой которой должен стать Алек.

Третий член семьи Хаддонов, Донелла, по мнению Иди, выглядела довольно привлекательной, но вела себя весьма странно. Она не проявляла никакого интереса к своему жениху. Хотя она отвечала на вопросы или замечания Алека в задумчивой мягкой манере, по ее поведению трудно было предположить, что они обручены.

В отличие от остальных членов семьи, Донелла являла собой образец благопристойности. К тому же она была красивой девушкой – высокой, грациозной, с густыми золотисто-каштановыми волосами, которые, казалось, никогда не подлежали укладке. У нее были потрясающие зеленые глаза и светлый цвет лица с оттенком слоновой кости. Иди поймала себя на том, что испытала приступ ревности, когда впервые увидела мисс Хаддон, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы подавить это чувство. Она решила, что глупо поддаваться таким эмоциям и что она еще встретит мужчину, достойного того, чтобы тратить на него время и энергию.

Но, к сожалению, до настоящего времени ей не удалось найти такого из-за этого треклятого Алека Джилбрайда.

Иди улыбнулась лакею, который убрал ее тарелку, предназначенную для первого блюда. Она была почти готова начать с ним разговор, чтобы как-то улучшить компанию за обеденным столом. С Фергусом по одну сторону и с миссис Хаддон по другую она чувствовала себя словно одинокий воин во вражеском окружении.

– Скажите, мисс Уитни, вас все устраивает в Блэргале? – спросил глубокий мужской голос, который прервал ее размышления. – Надеюсь, ваша спальня достаточно комфортабельная.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что это Алек обратился к ней через стол и что в тоне его голоса, несмотря на невинный вопрос, содержался косвенный намек. Иди удивленно посмотрела на него и увидела в его глазах блеск, а на губах улыбку. Она не раз видела эту особенную улыбку за последние несколько дней, и догадывалась, что она означает.

Неужели он осмелился флиртовать с ней в присутствии своей семьи и нареченной?

Краем глаза Иди заметила, что миссис Хаддон смотрит на своего племянника с выражением немого ужаса. Затем она, подобно Медузе, устремила свой убийственный взор на Иди, словно угрожая обратить ее в камень, если она посмеет ответить на такое шокирующее нарушение этикета.

Реакция миссис Хаддон стала очевидной всем, учитывая небольшое количество присутствовавших за столом. Мать надеялась, что Иди будет соблюдать установленные правила поведения, несмотря на нарушение формальных требований со стороны капитана Джилбрайда, и не начнет разговор с ним через стол. Ей следует в данном случае неодобрительно нахмуриться и невнятно пробормотать что-нибудь в ответ, а затем сосредоточиться на своей тарелке.

Однако под жестким взглядом миссис Хаддон и кипящего от злости Фергуса с другой стороны Иди не могла прислушаться к голосу своего ангела-хранителя. Она никогда не отступала перед брошенным ей вызовом.

– Моя спальня просто восхитительная, – сказала она. – Спасибо за заботу, капитан.

– Дайте мне знать, если вам что-нибудь потребуется, – предложил он.

Иди вопросительно вскинула бровь, почувствовав скрытый соблазн в его тоне. О боже, ведь это семейный обед.

– Непременно, – вежливо ответила она.

Миссис Хаддон драматично охнула.

– Никогда не слышала ничего подобного, – возмутилась она. – Такие бестактные манеры просто невыносимы.

Эта угрюмая женщина смотрела прямо на Иди, а не на своего племянника. Хотя любому было понятно, что флиртовать начал он, не Иди.

Но почему он повел себя так странно в присутствии мисс Хаддон, сидевшей рядом с ним? Однако его невеста, казалось, не обратила на это внимания. Она сначала взглянула на Алека, затем на свою мать, после чего приняла от лакея кусочек индейки с начинкой.

– Мама, не надо так волноваться по пустякам, – сказала Донелла. – Алистер просто проявил любезность по отношению к одной из гостей дяди.

Лорд Риддик, сидя во главе стола, неожиданно решил уделить внимание разговору.

– Алистер, чем, черт возьми, ты так огорчил свою тетю? Здесь не Лондон. Я не допущу, чтобы ты демонстрировал свои городские привычки за моим обеденным столом.

Алек с прищуром посмотрел на деда. Иди поспешила вмешаться, пока ситуация не накалилась до предела:

– Капитан Джилбрайд просто хотел удостовериться, что я довольна предоставленной мне комнатой, – сказала она, улыбнувшись через стол старику. – Он хотел также узнать, не нуждаюсь ли я в чем-нибудь.

Густые побелевшие брови графа взметнулись вверх.

– Если у вас возникнет потребность в чем-то, девонька, вам следует обратиться к экономке или дворецкому. Вы не должны требовать, чтобы мой внук потакал любому вашему капризу.

Прежде чем Иди успела ответить на эту резкую реплику, леди Риз вступила в перепалку.

– Моя дочь никогда не требовала потакания своим желаниям, лорд Риддик. Во всей Англии не найти более послушной и добропорядочной девушки. Да и в Шотландии тоже, я уверена.

Естественно, это была неправда, но Иди оценила поддержку матери.

– Я слышал совершенно противоположное мнение о ней, – заявил Фергус злобным тоном.

За столом все замерли на некоторое время.

– Что ты имеешь в виду, парень? – спросил Алек грозным голосом с резким акцентом.

Иди с трудом сдержала дрожь. Она слышала такой тон в его голосе в нескольких случаях, и это не предвещало ничего хорошего. И дело не только в грубом акценте. Суровый взгляд, который он устремил на Фергуса, был достаточным свидетельством о резкой перемене отношения к ней.

– Я уверен, Фергус не имел в виду ничего особенного, – сказал Уолтер Джилбрайд доброжелательным, но твердым голосом. – Это был просто необдуманный экспромт, не так ли, мой мальчик?

Иди повернулась и посмотрела на Фергуса холодным, испытанным на практике взглядом, который заставлял многих нахальных парней бормотать извинения.

Фергус покраснел и начал нервно поправлять складки своего галстука.

– Я… эээ… не знаю, что именно имел в виду, – заикаясь произнес он, глядя на мистера Джилбрайда. – Думаю, я просто ляпнул что-то себе под нос.

– Я тоже так подумал, – весело сказал мистер Джилбрайд. – Никакой обиды. Я рад слышать, мисс Уитни, что вы довольны предоставленной вам комнатой. – Он улыбнулся через стол ее матери. – Надеюсь, вам тоже понравились ваши покои, леди Риз? Полагаю, его светлость поместил вас в Зеленую комнату. Я всегда считал ее самой лучшей в замке.

– Благодарю вас, сэр, – сказала мать вежливым тоном, явно тронутая любезностью мистера Джилбрайда. – Я очень довольна покоями.

– Прекрасно. Надеюсь, вы окажете мне честь сопровождать вас завтра на экскурсии по замку. – Отец Алека усмехнулся. – Я не люблю хвастаться, но, по-моему, я лучше всех в семье знаю историю этих мест, хотя на самом деле это дом моей супруги.

К лорду Риддику, по-видимому, вернулось чувство юмора, потому что он внезапно рассмеялся.

– Дом супруги? Уолтер – внучатый племянник герцога и один из лучших ученых в Шотландии. Никто не знает историю Блэргала и клана лучше, чем он. Экскурсия по замку с ним станет хорошим уроком истории для изнеженных английских леди.

Иди скорее увидела, чем услышала, вздох мистера Джилбрайда. Однако она не упустила злобный смешок миссис Хаддон. Мать снова рассердилась, но Иди была благодарна, что лорд Риддик хотя бы не употребил презрительный термин «саксы», которым шотландцы обычно называли англичан.

– Ты можешь устроить экскурсию леди Риз, если хочешь, отец, – сказал Алек. – Но я уже обещал мисс Уитни сопровождать ее лично. – Когда он посмотрел на Иди, его глаза потемнели, и в них промелькнул потаенный огонь. Иди ощутила прилив тепла к щекам, однако подавила желание воспользоваться веером.

– Особенно в склепах, – добавил он вкрадчивым голосом. – Вы помните, как просили меня показать вам склепы, мисс Уитни?

В этом голосе чувствовалось его желание, помимо склепов, показать ей и многое другое, о чем не упоминают в приличном обществе. Только невероятным усилием воли Иди удержала порыв раскрыть от удивления рот. Алек умышленно флиртовал с ней при всех, черт его побери. Она не ханжа, но его поведение в этот вечер нельзя было назвать иначе, кроме как провокацией, особенно учитывая, что он сидел рядом со своей нареченной.

Как и следовало ожидать, Фергус, казалось, был готов убить Алека, сжимая в руках вилку и нож как оружие.

– Алистер, я предупреждал тебя не оскорблять мою…

– Мисс Уитни, я хотела спросить у вас, – вмешалась его сестра громким голосом. – Вы бывали когда-нибудь в капелле, посвященной Деве Марии, в Вестминстерском аббатстве?

Этот странный, но своевременный вопрос прервал речь Фергуса и уберег его от необдуманного поступка. Благодаря Донелле разговор перешел в спокойное русло. Иди мысленно пыталась сформулировать ответ.

– Да, кажется, бывала, – уклончиво сказала она. В аббатстве было так много различных капелл и подземных усыпальниц, что трудно было запомнить, как они называются и где расположены.

– Меня интересует, видели ли вы гробницу Марии, королевы Шотландии, – сказала Донелла с ободряющей улыбкой. – Думаю, она очень красивая.

Иди не могла вспомнить ни одну из гробниц, однако оценила попытку Донеллы предотвратить надвигающийся скандал.

– Да, она очень красивая и производит внушительное впечатление, – сказала Иди, пытаясь вспомнить определенные детали. – Если мне не изменяет память, в ногах у нее изображен шотландский лев.

Следующие несколько минут она рассказывала о мраморных сводах, двойных проходах, готических арках, опорах и прочих деталях, которые смогла извлечь из своей истощенной памяти. В течение этой ее безумной лекции Донелла смотрела на Иди с серьезным видом, периодически кивая, в то время как остальные присутствовавшие за столом выглядели смущенными или раздраженными.

За исключением Алека, будь он проклят, который изучал Иди с растущим изумлением. Исчерпав наконец весь свой запас знаний об аббатстве, она почувствовала, что готова убить его, как Фергус несколько минут назад.

– Благодарю вас, мисс Уитни, – сказала Донелла серьезным тоном. – Это был чрезвычайно интересный и содержательный рассказ.

– Да, несомненно, – добавил Алек с насмешливой улыбкой. – Фактически вы настоящий источник информации в области архитектуры, мисс Уитни. Я никогда не думал, что вы так много знаете, как настоящий ученый.

– Она не ученый! – воскликнула мать. – Хотя полагаю, именно такое впечатление Аделин может произвести в очках, которые вы так любезно подарили ей. Однако уверяю вас, Аделин не синий чулок.

– Спасибо, мама, – сказала Иди со вздохом.

Миссис Хаддон устремила на нее свой взгляд.

– Мой племянник подарил вам эти очки? Почему он сделал это?

Лорд Риддик возмутился:

– Какого черта ты делаешь подарки молодой незамужней мисс? Ты имеешь хоть какое-нибудь понятие о нормах поведения и морали, парень? Джентльмен не имеет права дарить подарки другим женщинам, если он обручен.

Иди была готова обхватить голову руками и застонать, но удержалась. Она думала, что ей удалось отвлечь присутствующих от темы, вызывающей всеобщее раздражение. Однако неуместные реплики матери и настойчивые попытки Алека флиртовать с ней – которые, по ее мнению, были попыткой разозлить родственников – свели на нет ее усилия.

Все присутствующие были крайне возбуждены, за исключением, как ни странно, невесты Алека.

– Я подарил ей очки, потому что она слепая, как летучая мышь, – сказал Алек глухим голосом деду. – И при этом она настаивала на поездках верхом на лошади и других мероприятиях на свежем воздухе. Я решил принять предупредительные меры, пока она не погубила себя или кого-нибудь из нас.

– Как вы тактичны, – сказала Иди. – Судя по вашим словам, я способна на многие действия вне дома с очками или без них. Например, я хорошо владею пистолетами. Может быть, вы позволите использовать вас в качестве мишени. Я положу яблоко вам на голову и выступлю в роли Вильгельма Телля.

Алек хмуро смотрел на деда, но комментарий Иди заставил его перевести взгляд на нее. Быстро поборов ошеломление, он улыбнулся.

– Я не склонен поправлять даму, но Вильгельм Телль был лучником, – ответил он. – Точнее, он пользовался арбалетом. Вы умеете стрелять из арбалета?

– Нет, но я хорошо владею обычным луком. Однако в вашем случае могу сделать исключение и промахнуться. При этом полагаю, мне лучше не надевать очки, чтобы избежать обвинения в преднамеренном убийстве. – Она мило улыбнулась ему. – Тогда моя защита, конечно, могла бы аргументировать это как убийство при смягчающих вину обстоятельствах.

Донелла засмеялась, хотя попыталась скрыть это покашливанием.

– Боже мой, Донелла! – воскликнула ее мать. – Пожалуйста, не поощряй такие глупые шутки. Неприлично смеяться над женихом в обществе благовоспитанных людей. Я настаиваю, чтобы ты немедленно извинилась перед Алистером.

Иди была потрясена наглостью этой женщины. Насколько она поняла, лорд Риддик и его семья меньше всего относились к благовоспитанным людям.

Когда Донелла покраснела, Иди прониклась сочувствием к ней. Она и не предполагала, что невеста Алека сможет ей понравиться. Хотя еще рано делать выводы, тем не менее молодая женщина обращалась с ней дружески и уважительно, в отличие от остальных членов ее семьи.

– Конечно, мама, – ответила Донелла ровным голосом. – Прости меня, Алистер. Я не хотела обидеть тебя.

Алек дружески улыбнулся ей.

– Ты нисколько не обидела меня и не должна извиняться. Я рад видеть тебя смеющейся.

Его кузина застенчиво улыбнулась в ответ, согретая теплотой искренней заботы. Иди едва удалось подавить приступ ревности.

– А теперь вот что я хочу сказать, – заявил лорд Риддик. – Ты и твоя кузина долгое время были в разлуке, Алистер. Вам необходимо время, чтобы снова узнать друг друга.

– Надеюсь, не слишком долго, мой дорогой Риддик, – сказала миссис Хаддон. – В конце концов, мы должны приготовиться к бракосочетанию. По возможности, до Рождества. Если тянуть слишком долго, погода может испортиться, и тогда будет труднее собрать всех членов клана.

– Да, в этом ты права, – ответил лорд. – Клан, конечно, пожелает собраться для бракосочетания между мастером Риддиком и прекраснейшим цветком клана Грэхема. – Он широко улыбнулся своей племяннице. – Мы давно ожидали это, дорогая. Обещаю, мы устроим грандиозную свадьбу.

Стараясь побороть неприятные эмоции, вызванные этим заявлением, Иди едва не упустила внезапные перемены в настроении Донеллы. Казалось, жизненные силы покинули девушку, оставив ее бледной и неподвижной.

– Благодарю вас, дядя, – ответила она безрадостно. – Однако думаю, не следует обсуждать это в присутствии наших гостей.

Уолтер Джилбрайд наконец оживился. Он бросил тревожный взгляд на своего сына, чье лицо выглядело окаменевшим, как и у его кузины.

– Разумеется, не следует. У нас достаточно времени, чтобы обсудить предстоящее мероприятие. Нет необходимости говорить об этом в первый же вечер, когда Алистер вернулся домой, не правда ли?

Миссис Хаддон снова неестественно засмеялась.

– Я не согласна, Уолтер. Что плохого в том, чтобы побыстрее распланировать свадьбу? – Она бросила на Иди взгляд, исполненный злобного триумфа. – А вам, мисс Уитни, и вашей матери очень повезло. Вы будете присутствовать на свадьбе моей дочери, племяннице вождя одной из ветвей клана, с мастером Риддиком. Свадьбы всегда доставляют удовольствие, а в Шотландии особенно.

Иди с трудом сдержала гнев, охвативший ее в связи с таким неучтивым выступлением женщины. Она бросила быстрый взгляд на Алека, который прищурившись, холодно смотрел на свою тетю.

Но когда он перевел взгляд на Иди, она увидела в его неистовых глазах кое-что еще. Это была молчаливая просьба, такая убедительная, что у нее сжалось горло. Она вдруг поняла, что то была мольба о помощи.

Глупец. Почему, черт возьми, он не обратился к ней раньше? Это был вопрос, который она задаст ему позже.

А сейчас у Иди не было иного выбора, кроме как игнорировать его просьбу, так как миссис Хаддон ловко загнала ее в угол. Прямо сейчас Иди не могла помочь Алеку, как не могла помочь и себе несколько недель назад, после того как из-за безрассудства попала в центр скандала.

Она повернулась и улыбнулась презренной женщине самой очаровательной улыбкой.

– Конечно, мэм. Кому может не понравиться хорошая свадьба?

 

Глава 13

Мать Иди устроилась на постели с горой подушек, подложенных под спину, и с портативным несессером для письменных принадлежностей на коленях. Было почти одиннадцать часов утра, но она, по-видимому, не собиралась покидать постель.

– Мама, ты уверена, что не хочешь совершить экскурсию по замку? – спросила Иди. – Ведь мистер Джилбрайд будет рад сопровождать нас.

Леди Риз посмотрела на дочь поверх пенсне, которое надевала, только когда занималась своей корреспонденцией.

– Мистер Джилбрайд очень любезный и благородный человек, но я предпочитаю не взаимодействовать с членами этой семьи без особой необходимости после той отвратительной сцены за обедом минувшим вечером.

Иди прислонилась к одной из витых стоек в изножье огромной кровати.

– Я очень сожалею, мама. Если бы не мое глупое поведение в Лондоне, мы не оказались бы в таком неприятном положении. Несправедливо то, что ты вынуждена теперь провести всю зиму в обществе этих ненормальных людей.

Леди Риз молча смотрела на нее некоторое время, и Иди почувствовала себя неловко. Она с детства ухитрялась довольно успешно оказывать влияние на мать, но только не теперь, и оттого юная леди испытывала замешательство.

– Что сделано, то сделано, Аделин, – изрекла наконец леди Риз. – И нет такой жертвы, которую я не принесла бы ради своих детей.

Поскольку Иди не нашла, что ответить на это заявление, она постаралась изобразить на лице выражение благодарности.

– Слава богу, что я такая заботливая родительница, – добавила мать, – так как не могу допустить мысли о том, что тебе придется терпеть общество несносных членов семьи лорда Риддика без моей поддержки.

Иди сморщила нос.

– Они не все такие плохие. Мистер Джилбрайд довольно приятный джентльмен. Я уверена, что смогу достаточно скоро приручить и лорда Риддика. К тому же капитан Джилбрайд тебе нравится. Ты не раз говорила, что воспринимаешь его почти как члена нашей семьи.

– Это было до того, как я познакомилась с его настоящей семьей. Надеюсь, капитан обладает здравым смыслом и не допустит, чтобы его заставили жениться на этой унылой мисс Хаддон. Это была бы трагическая ошибка с его стороны.

Иди почувствовала, как сжалось ее горло. Она лежала без сна в течение нескольких часов, пытаясь разобраться в сложных обязательствах и взаимоотношениях среди членов семьи Алека. К сожалению, она была вынуждена вернуться к тому факту, что он обручен, и маловероятно, что он сможет освободиться от давно возложенного на него обязательства. Алек был способен совершать безрассудные поступки, но она знала, что он не допустит бесчестья своей кузины и всей семьи, независимо от личных чувств.

Такое тягостное заключение не давало ей уснуть до самого утра.

Но она пришла также и к другому выводу: Алек явно задумал что-то, предпринимая откровенные попытки флиртовать с ней прошлым вечером. Иди намеревалась помочь ему найти решение проблемы, как только справится со своими эмоциями. Она не хотела обманывать себя, обнаружив, как легко ему удалось лишить ее здравого смысла одним только теплым взглядом.

Многие из поклонников в минувшие годы обвиняли Иди в отсутствие нежных чувств. Дело в том, что она не была настолько глупа, чтобы поддаваться пустой лести. Может быть, она приобрела привычку скрывать свои чувства под покровом холодности за эти последние несколько лет, но это была необходимая и действенная защита. Однако Алек, несомненно, проник под этот покров.

– Не думаю, что у него есть выбор в этом деле, – сказала Иди, решив снова быть практичной. – Ты, конечно, понимаешь, что он должен соблюдать обязательства по отношению к мисс Хаддон. И судя по тому, что я наблюдала прошлым вечером, его семья ждет от него этого.

Леди Риз снисходительно улыбнулась.

– Посмотрим, дорогая.

– Мама, – предупредила ее Иди.

– Теперь уходи, Аделин. – Мать махнула рукой. – Я обещала твоему отцу написать письмо по прибытии в Блэргал и вместе с тем еще несколько других писем.

Если мать решила закончить разговор, то он закончен. Кроме того, Иди чувствовала, что не стоит высказывать матери глупые надежды в отношении Алека.

– Ты все еще здесь, Аделин? – спросила мать, не отрывая взгляда от письменных принадлежностей на коленях.

– Хорошо, я ухожу, – проворчала Иди в ответ. Она повернулась и вышла в длинную галерею, где остановилась, размышляя, что делать дальше. Хотя она не была готова к встрече с Алеком, Иди не хотела общаться ни с кем другим. В чем она действительно нуждалась, так это в свежем воздухе и в визите на конюшню, чтобы посмотреть, сможет ли найти подходящую лошадь. Сейчас она чувствовала себя в замке как в клетке. Прогулка на свежем горном воздухе или езда верхом среди красивых холмов, которые она видела вчера по прибытии, несомненно, освежит мозги и поможет здраво мыслить.

Когда Иди повернулась, чтобы пойти в свою комнату и переодеться, она едва не вскрикнула от неожиданности. В нескольких шагах от нее стоял Алек, скрестив руки на мускулистой груди и упираясь плечом в стену. Он явно поджидал ее, отчего сердце Иди взволнованно забилось.

– Зачем, черт возьми, вы прячетесь здесь в холле? – резко спросила она.

Он глухо рассмеялся.

– Я не прячусь. Такое поведение было бы недостойным с моей стороны.

– Ведь вы были агентом, насколько я помню? Конечно, вы прячетесь.

Он пожал плечами. На мгновение Иди замерла при виде его широких красивых плеч под шерстяной курткой.

– Если вы считаете, что я прятался, то думаю, причина очевидна. Я ждал вас. – Его вкрадчивый голос определенно был создан для того, чтобы лишать женщин спокойствия. – Я думал, мы совершим экскурсию по замку, о которой я упоминал вчера вечером.

Иди вновь охватило раздражение. Он действительно решил сделать вид, что его поведение прошлым вечером или поведение членов его семьи было вполне приемлемым? Должно быть, он считал ее одной из тех глупых светских девиц, которые увивались за ним.

Иди чувствовала, что почти влюбилась в него, но она не намерена позволять капитану Алистеру Джилбрайду устанавливать свое превосходство над ней.

– Вот как? – резко сказала она, подперев руками бока. – Я думала, вы заняты другими заботами, например проводить время с вашей невестой.

Он поморщился и оттолкнулся от стены.

– Вероятно, я заслужил такое отношение ко мне с вашей стороны, – сказал он печально.

– Безусловно, – подтвердила она.

– Мне необходимо поговорить с вами, – прямо заявил Алек.

Он отбросил обычные предварительные любезности, по крайней мере в данный момент, но Иди не знала, готова ли к серьезному разговору.

– О чем? – уклончиво спросила она.

Алек выглядел слегка раздраженным.

– Кажется, я должен объяснить свое поведение вчера вечером.

– В самом деле? А я думала, что вы должны извиниться передо мной.

Он молча смотрел на нее в течение нескольких секунд, затем на лице его появилась улыбка, которая никогда не оставляла Иди равнодушной.

– Это так необходимо?

– Вы сами должны понимать, – насмешливо проговорила она.

Он хотел сказать что-то еще, но внезапно резко закрыл рот, глядя мимо нее. Иди посмотрела через плечо и увидела служанку, поднявшуюся на верхнюю площадку лестницы. В руках у нее была стопка свежевыглаженного белья.

Слегка покраснев, девушка быстро прошла мимо, бормоча извинения с мягким шотландским акцентом. Алек улыбнулся ей, и Иди не могла не заметить проявившийся интерес во взгляде служанки и ее ответную улыбку. Девушка осмелилась даже замедлить движение, позволяя капитану оценить ее с тыла. Сзади она была так же хороша, как и спереди, поэтому Иди не могла упрекнуть девушку за желание покрасоваться, однако подозрительно сузила глаза. Служанка поспешно прошла по коридору и исчезла в одной из комнат.

– Почему вы так сердито посмотрели на служанку? – спросил Алек.

Иди стало интересно, сознавал ли он, какое влияние оказывает на женщин его очарование.

– Я сердилась не на нее, а на вас.

– Не понимаю, почему. Ведь я извинился.

– Нет, конечно.

– Если я не сделал этого, то только потому, что не хотел унижаться в присутствии прислуги, – сказал он, взяв ее руку. – Нам надо уединиться, чтобы поговорить спокойно.

Когда он потянул Иди в направлении ее комнаты, она запротестовала.

– Во-первых, не надо тянуть меня. А во-вторых, если вы думаете, что я позволю вам затащить меня в какой-нибудь укромный уголок для разговора наедине, то, должно быть, вы сошли с ума. Я не хочу оказаться в скандальной ситуации с вами, капитан Джилбрайд.

Он повел Иди мимо ее комнаты по коридору, направляясь в другое крыло замка.

– Забавно слышать это от вас. Насколько мне известно, скандал – характерная черта вашей натуры.

Иди высвободила свою руку, развернулась на каблуках и решительно двинулась в направлении своей комнаты. Алек тихо выругался и последовал за ней.

– Иди, пожалуйста, остановитесь.

Она едва не споткнулась, услышав, что он обратился к ней по уменьшительному имени, однако заставила себя проигнорировать его. Мгновение спустя на ее плечо легла большая рука, принудив остановиться.

Разозлившись, Иди продолжала смотреть вперед, отказываясь взглянуть на Алека. Она боялась, что он может заметить, как глубоко ранили ее его слова.

– Извините, – сказал он. – Сам не знаю, как это вырвалось у меня.

– Может быть, потому, что вы глупец? – ответила она резко.

Иди сдалась и повернулась к нему лицом. Она заставила себя не поддаваться очарованию его улыбки, тронувшей уголки его твердых губ. Когда он улыбался так, она чувствовала, что ее сердце готово выскочить из груди.

– Думаю, более правильно назвать меня большим шотландским олухом, – сказал он. – И я определенно таковым являюсь, произнеся подобную глупость и незаслуженно обидев вас. Пожалуйста, примите мои извинения. – Судя по выражению его лица, говорил он это совершенно искренне.

Иди вздохнула.

– К сожалению, не совсем незаслуженно. Я принимаю ваши извинения, но вы должны сделать еще кое-что.

– Я сделаю, но прежде хочу поговорить с вами приватно. Это весьма личный и деликатный вопрос.

Ее сердце упало опять, но она постаралась взять себя в руки и мыслить здраво.

– Я уже говорила, что не хочу вызвать новый скандал. Я не могу допустить ничего подобного.

– Я не собираюсь вовлекать вас в компрометирующую ситуацию. – Алек посмотрел в одно из окон, расположенных вдоль стены коридора. – Полагаю, мы могли бы пойти погулять в окрестностях замка, но, похоже, через несколько минут начнется дождь.

Иди с тоской посмотрела на обширный сад с зелеными изгородями и клумбами у основания большой террасы, окаймленной лужайкой, которая сливалась с холмистой местностью. Она увидела также в отдалении реку. За ней вырисовывались темные горные вершины, упиравшиеся в хмурое небо.

– О черт, я так надеялась на прогулку верхом этим утром. Всего полчаса назад светило солнце.

– Добро пожаловать в горную Шотландию. Если подождете еще полчаса, вероятно, пойдет снег.

Иди не смогла удержаться от смеха, услышав раздраженный тон его голоса.

– Как можно планировать в Шотландии прогулки на свежем воздухе?

– Невозможно, – ответил Алек, снова взяв ее за руку. – Впрочем, надо одеться теплее и надеяться, что не промокните и не замерзните до смерти. – Он двинулся с ней по коридору.

– Куда вы идете?

– Не беспокойтесь. Если кто-то увидит нас, я скажу, что сопровождаю вас на экскурсии по замку, как обещал.

– Я думала, что это была просто уловка, чтобы вызвать раздражение у ваших родственников. Один из них особенно разозлился.

Алек улыбнулся.

– И это сработало, не так ли? Вы ошибаетесь, если думаете, что я не хочу проводить с вами время, Иди. Я очень хочу.

Иди вновь охватило волнение.

– Вы очень свободно употребляете мое уменьшительное имя и так неожиданно. Не думаете ли вы, что это выглядит неуместно?

Он снова улыбнулся.

– О, надеюсь, что нет.

Иди тоже надеялась, что они перейдут на «ты», но понимала, что лучше даже не думать об этом.

Пока Алек вел спутницу по бесконечным коридорам, он рассказывал об архитектуре замка и о его истории. Иди восхищал его рассказ.

Замок Блэргал был огромным, с тремя внушительными башнями, несколькими крыльями и центральным блоком, включавшим наиболее современную часть дома. Достаточно удивительно, что использовалось и содержалось в порядке все сооружение, которое свидетельствовало о богатстве и высоком титуле хозяина, умело управлявшего своими владениями. Грандиозность и роскошь замка произвели на Иди неизгладимое впечатление. Его история и красота бережно сохранились, и она могла вполне понять гордость графа своим родовым домом.

Не меньший интерес представляли глубокие познания Алека в истории Блэргала. Он приводил в пример необычный резной орнамент наверху одной из лестниц башни, когда Иди внезапно прервала его.

– Почему вы сбежали отсюда, капитан Джилбрайд? – спросила она. – Вы так сильно ненавидели этот замок, что не хотели вернуться сюда?

Он посмотрел на нее, явно ошеломленный.

– Я никогда не испытывал ненависти к этому замку.

Она нахмурилась.

– Тогда почему сбежали? И почему не возвращались сюда в течение десяти лет? – Она подозревала, в чем была причина, но хотела услышать его объяснение.

Алек снова посмотрел вверх на древний резной орнамент, словно ответ на ее вопрос содержался в гладком, полированном камне. Затем слегка пожал плечами и улыбнулся.

– Не кажется ли тебе, что пора называть меня просто Алистер? Или Алек? Как не раз говорила твоя мама, мы почти близкие родственники.

– Никакие мы не близкие, и вы знаете это. Однако перестаньте избегать моего вопроса.

Он скрестил руки на груди и широко расставил свои мускулистые ноги.

– Я все расскажу, если ты назовешь меня Алистер.

– Нет смысла пытаться настаивать на своем, – сказала она. – Это не поможет. – Вероятно, это была неправда, но нет необходимости признавать это.

Алек как бы случайно приблизился к Иди на шаг, и та едва удержалась, чтобы не отступить.

– Неужели? – сказал Алек. Поразительно, как он ухитрился продолжать настаивать, воспользовавшись лишь одним словом.

– Да, несомненно.

Когда он сделал еще шаг вперед, Иди снова отступила. А когда глаза его потемнели и в них затеплился огонь, она махнула рукой.

– Ну хорошо, чудовище, – сказала она. – Я буду называть тебя Алеком, но только когда мы будем наедине.

Он наградил ее такой сияющей улыбкой, которая, казалось, осветила темные углы коридора и ее сердца.

– В таком случае надеюсь, мы будем проводить чуть больше времени наедине, – сказал он.

Иди покачала головой.

– Ты ужасный ловелас.

– Я? – Лицо его приняло страдальческое выражение. – Я самый добродетельный человек.

– Скорее, самый несерьезный человек.

Засмеявшись, Алек повел ее вниз по винтовой лестнице, поддерживая твердой рукой на узких ступеньках. Прикосновение этого сильного мужчины вызывало у Иди ощущение защищенности, и она невольно испытала удовольствие.

Они вошли в длинный узкий проход, который, как она подозревала, был самой древней частью замка. Встав посредине прохода и раскинув руки, Иди могла коснуться обеих стен, увешенных гобеленами и портретами столетней давности в золоченых рамах. Под ногами ее лежали холодные серые камни, а наверху деревянный потолок пересекали поперечные балки, потемневшие от времени. Вдоль одной стороны располагались глубокие оконные ниши, а пространство между ними покрывали гобелены еще бóльших размеров.

Иди чувствовала себя так, словно перенеслась во времени и оказалась в феодальной Шотландии.

Она осторожно коснулась одного из гобеленов, на котором была изображена батальная сцена. Несмотря на очевидную древность, это была выдающаяся ручная работа с хорошо сохранившимися красками.

– Какой замечательный коридор, – сказала она. – Это просто живая история.

– Он соединяет две древнейшие башни. Эти гобелены являются частью коллекции, сотканной здесь, в Блэргале, и считаются величайшими семейными сокровищами.

– Понятно, почему твой дед так гордится замком, – сказала она с улыбкой.

– Тебе следует постоянно выражать ему свое восхищение замком и задавать как можно больше вопросов о его истории.

– Да, я пришла к заключению, что это лучший способ смягчить его раздражительность.

Алек вздохнул.

– Он не всегда такой неприветливый. Хотя бывало и хуже. Думаю, он страдает от боли.

Иди поморщилась.

– Печально слышать это.

Он подвел ее к оконной нише, в которой уместилась удобная мягкая скамья. Отсюда открывался вид на внутренний двор с резными каменными скамьями, несколькими большими урнами, цветочными вазонами и декоративным прудом. Это было бы хорошим местом отдыха летом.

Иди села и поправила свои юбки, затем взглянула на Алека. Он возвышался над ней, но его внимание было сосредоточено на чем-то другом. Он пристально смотрел в окно. Иди решила, что Алек не видел этот двор таким, как сейчас, и вспоминал, как тот выглядел в прошлом, возможно, когда он был ребенком.

– Говорят, моя мать любила сидеть в этом дворе, – сказал он. – Она расстилала одеяло на траве в теплые летние дни и часами читала книги.

– Ты помнишь ее? – тихо спросила Иди.

Он посмотрел на нее.

– Нет. Мне было два года, когда она умерла от лихорадки. По словам моего отца, с того времени дед резко изменился. Ее смерть опустошила его.

– Естественно, ведь она была его единственным ребенком. Но, по крайней мере, у него есть ты.

При этом мрачное выражение исчезло с лица Алека.

– Да, я был маленьким проказником. По-видимому, я начал досаждать ему, как только сделал первые шаги.

– Ясно, что с тех пор ничего не изменилось.

Алек оперся плечом о стену ниши. Он выглядел невероятно красивым и стоял так близко, что Иди потребовалось призвать всю силу воли, чтобы не прильнуть к нему, подобно глупой девчонке.

– Я предложила бы тебе присесть, – сказала Иди, – но скамья слишком маленькая.

– Я постараюсь ужаться, – сказал он, вопросительно приподняв брови.

– Это будет выглядеть непристойно. – Она окинула взглядом его огромное тело. – Я приняла твое предложение уединиться при условии соблюдения правил приличия.

Он кивнул.

– Этот коридор обычно пустует в данное время дня, но он все-таки доступен для обитателей дома. Нам следует вести себя прилично, если кто-то наткнется на нас.

– Хорошо, – сказала Иди. Лицо ее приняло решительное выражение.

Алек улыбнулся.

– Я забыл, за что еще должен извиниться.

– Тогда позволь напомнить, – сказала она саркастически. – Ты намеренно флиртовал со мной в присутствии своей нареченной. Полагаю, целью было вызвать у нее ревность, но мне не понятны мотивы твоего поступка.

Алек выпрямился.

– О черт. Могу сказать только, что ее ревность не была моей целью. – В его голосе опять зазвучал шотландский акцент.

– Тогда, может быть, просветишь меня, зачем ты это делал, так как у меня возникло чувство, что ты меня использовал. Должна сказать, это не очень-то приятно, капитан Джилбрайд.

– Я думал, ты впредь будешь называть меня Алеком.

– Я не в том настроении, чтобы переходить на близкие отношения. Я очень сердита на тебя.

И обижена. Он признал, что использовал ее.

Алек вздохнул.

– Прошу прощения, Иди. Я не думал, что ты будешь возражать против легкого флирта со мной. В конце концов, у тебя было множество поклонников в Лондоне, и ты никогда не возражала против их внимания.

Иди пристально посмотрела на него.

– Ты не понимаешь, что сказал сейчас.

– Почему? Что я такого сказал? – Он выглядел явно озадаченным.

Она едва удержалась от богохульства. Боже упаси ее от тупоголовых шотландцев.

– Ты только что обвинил меня в том, что я ужасная кокетка.

Он выглядел крайне удивленным.

– Нет, я не это имел в виду. Я подразумевал, что ты похожа на кокетку. А это совсем другое дело.

Она посмотрела на него с недоверием.

– Полагаю, мне следовало бы попросить тебя объяснить, в чем разница, но боюсь, ты запутал бы нас обоих. Что я действительно хочу знать, так это – почему ты флиртовал со мной и делал это возмутительным образом в присутствии своей семьи и невесты. И, – добавила Иди, снова ощутив душевную боль, – неужели ты думаешь, что я собираюсь поощрять этот флирт при таких обстоятельствах?

Алек слегка поморщился.

– Я не задумывался об этом.

Она покачала головой.

– И ты называешь себя агентом? Могу представить, в какие затруднительные положения ты попадал во время своей службы, если судить о твоих способностях по прошлому вечеру.

– Мне никогда не приходилось иметь дело с невестами при выполнении заданий, – сказал он. – Только с французами, которые пытались убить меня.

– Подозреваю, что почти каждый за столом хотел убить тебя вчера. – Иди сделала паузу, вспомнив различные реакции, которые наблюдала минувшим вечером. – За исключением мисс Хаддон. Она ни на что не обращала внимания.

Он скрестил руки на груди, спокойно ожидая, пока она вспоминала все детали совместной трапезы. Постепенно картина прояснилась.

– О боже! – воскликнула Иди. – Ты старался вывести ее из себя, чтобы она аннулировала помолвку, не так ли?

Он улыбнулся, как бы подтверждая ее догадку.

– Я надеялся, что мне не придется разъяснять это. Ты должна признать, что это довольно щекотливая ситуация.

– Щекотливая, бестактная и чрезвычайно глупая, – сказала Иди, поднимаясь со скамьи.

Она была настолько возмущена, что не могла смотреть на Алека. Ей хотелось ударить его по лицу, но, вероятно, она повредит свою руку о его твердую голову. Вместо этого она ткнула пальцем в его грудь.

– Как ты посмел манипулировать мной таким образом? – сердито спросила Иди. – И как ты посмел так бесчестно поступить со своей невестой? Что она должна подумать обо мне? Обо всем этом глупом флирте…

Она попыталась пройти мимо него, заморгав, чтобы сдержать внезапно выступившие слезы. После того что ей пришлось испытать в Лондоне, это было еще одно болезненное унижение. И тот факт, что оно исходило от единственного мужчины, к которому она испытывала искренние чувства, вызывал желание спрятаться в ближайшем темном углу.

Алек встал перед ней. Иди попыталась проскользнуть мимо, но он был слишком большим. Стиснув зубы, она отказывалась смотреть на него и старалась сдержать слезы.

– Иди, позволь мне объяснить, – сказал он. – Клянусь, все не так плохо, как кажется.

Он положил руки ей на плечи. Затем одна рука мягко легла на затылок, а другая коснулась ее подбородка, заставляя приподнять голову и посмотреть на него. Его красивое лицо выглядело несчастным.

– О, девонька, – глухо произнес он. – Пожалуйста, не плачь. Ты убьешь меня, если заплачешь. – Когда его пальцы коснулись ее щеки, она содрогнулась.

– Я хотела бы убить тебя, – прошептала Иди, чувствуя, как сжалось ее горло. – Алек, как ты мог?

Его губы были плотно сжаты, и на скулах играли желваки, как если бы он стиснул зубы. Пальцы на ее затылке зарылись в густые волосы, крепко сжимая их. Иди не могла отстраниться, даже если бы попыталась.

А когда его взгляд потемнел и затуманился, она уже не хотела отстраняться.

– Потому что, – хрипло произнес он, – я большой шотландский олух.

Затем его губы прильнули к ее губам в поцелуе, от которого ее сердце неистово забилось.

 

Глава 14

В течение нескольких мгновений эта разгневанная женщина стояла, как несгибаемый столб, в его объятиях, плотно сжав губы и сопротивляясь его неуклюжим попыткам оправдаться. Алек, несомненно, ухудшил ситуацию, поцеловав ее, однако не мог сдержаться. Боль, отразившаяся на ее лице, и слезы, блестевшие за очками, ранили его сердце. Она оказалась в центре скандала на светском балу, но твердо держалась, слава богу, а он ухитрился нанести ей новую душевную рану. И эти слезы говорили о том, как сильно он обидел ее.

«Олух» – это слишком мягкое определение для него.

Алек готов был упасть перед ней на колени, когда она всхлипнула в его объятиях. Ее руки, сжатые в кулаки и упирающиеся в его грудь, внезапно ослабели, и дрожащие пальцы раскрылись, ухватившись за ткань его куртки.

И, о чудо из чудес, ее губы, наконец, сделались мягкими. Мгновение спустя Иди поцеловала его в ответ с таким пылом, которого он от нее не ожидал.

Одна его рука поддерживала ее голову, касаясь шелковистых волос, а другая легла на талию. Алек нежно прижал Иди к себе и начал ласкать ее сочные многообещающие губы. Он провел по ним языком, ощутив пьянящую сладость меда с привкусом корицы. При этом он всем своим существом стремился проникнуть дальше в манящие соблазнительные глубины.

Когда Иди заколебалась на какую-то долю секунды, сердце Алека дрогнуло от испуга. Но затем она положила свои руки ему на плечи и медленно раскрыла губы. Он воспользовался этим слишком порывисто, но она не отступила. Вместо этого Иди привстала на мыски, и ее язык сплелся с его языком.

Алек наконец оценил ее в полной мере. Иди была достаточно привлекательной и уверенной в себе девушкой, но за фасадом смелости и решимости чувствовалась невинность и совершенно неожиданная уязвимость. Ее поцелуй был страстным, откровенным, без намека на фальшь. В этом проявилась вся Иди, необузданная и ласковая, готовая как отдавать, так и получать, с безрассудным обещанием чего-то большего.

Он был склонен взять ее всю.

Она с легким стоном прижалась к нему своими полными грудями, и Алека охватила страсть, отчего, казалось, вся кровь прилила к его паху. Он инстинктивно обхватил рукой ее великолепные округлые бедра – о боже, как хороша эта женщина! – и крепко прижал к своему возбужденному естеству. Затем он приподнял Иди и, сделав шаг, заключил ее между своим телом и стеной прохода.

Иди замерла в его объятиях. Алек тоже застыл на месте, внезапно осознав, что был готов заняться любовью с невинной незамужней женщиной в проходе, у стены, среди белого дня.

О боже.

В следующий момент Иди ожила в его объятиях и не лучшим образом. Она откинула голову назад, и из ее горла вырвалось что-то, похожее на забавное тихое рычание.

– Отпусти меня, – прошипела она, пытаясь вырваться из его объятий. – Ты намеренно стараешься погубить мою репутацию?

Алек мысленно вздохнул. Он почти желал, чтобы кто-нибудь застал их в этот момент. Тогда было бы легче для них обоих решить все проблемы, хотя Иди едва ли сознавала это. Но сейчас, когда кровь отчасти вернулась к его мозгам, Алек понял, каким идиотом был. Если он надеялся завоевать благосклонность Иди, то явно выбрал не тот путь для достижения своей цели.

С ней дело обстояло гораздо хуже, чем с целым гнездом французских шпионов, поскольку трудно было планировать что-то в отношении нее. Однако пора брать под контроль ситуацию.

– Мне надо ударить вас в пах, чтобы вы отпустили меня? – сказала Иди. Ее щеки раскраснелись, а глаза, как кинжалы, пронзали его насквозь. Но ее полные губы порозовели и сделались влажными от его поцелуя, а груди вздымались в элегантном корсаже. Она выглядела чертовски соблазнительно, и Алеку потребовалось проявить всю свою сдержанность, чтобы не затащить ее в ближайшую свободную комнату и не овладеть ею.

Такая волнующая картина давно будоражила его сознание.

– Перестань извиваться, как червяк на рыболовном крючке, – прорычал Алек.

– Не могу поверить, что ты только что назвал меня червяком, – резко сказала она, продолжая вырываться.

– О, перестань, ради бога. – Он обхватил ее за талию и слегка приподнял. Иди вскрикнула, испуганно протестуя, но он просто усадил ее на скамью у окна и встал перед ней, чтобы она не сбежала.

Ее глаза сверкали за очками, суля неотвратимое возмездие, однако линзы отчасти запотели.

– Ты можешь видеть? – спросил он.

– Смутно. – Она сняла очки и протерла их рукавом, затем вернула на нос.

Ее взгляд выдавал неистовое желание разорвать его на части.

– Не надо смотреть на меня так, словно я чудовище, – сказал Алек, – и готов изнасиловать тебя прямо здесь в проходе. Уверяю, я умею держать себя в руках.

Иди пристально посмотрела на него, затем ее взгляд устремился на его штаны.

– В самом деле? Ты обманываешь меня.

Алек с трудом удержался от смеха. Только Иди имела наглость комментировать состояние мужской одежды в такой момент.

– Я искренне надеюсь, что у тебя нет привычки делать такого рода замечания другим знакомым мужчинам, – сказал он. – Это не очень прилично.

Она скрестила руки на груди.

– Конечно, нет! Но в твоем случае, трудно не заметить… это.

Ее слова в совокупности с пленительным взглядом произвели предсказуемый эффект. Подавив вздох, Алек повернулся к ней спиной и поправил штаны.

Он услышал какой-то глухой звук позади себя и, оглянувшись через плечо, иронично приподнял бровь.

– Что-то не так, мисс Уитни?

Хотя щеки ее теперь были ярко-красными, Иди ухитрилась встретить его взгляд с вызовом. Алек вынужден был отдать ей должное: эта женщина никогда не уступала в противостоянии.

– Ничего особенного, – ответила она саркастически. – За исключением того, что ты самый неотесанный мужчина, какого я когда-либо встречала.

– Сомневаюсь, – сухо сказал он и повернулся.

Иди мерила его гневным взглядом в течение нескольких секунд, затем возмущенно вздохнула.

– Ты прав, я не могу сказать ничего хорошего о компании, к которой принадлежу. Точнее сказать, принадлежала.

Алек оперся плечом о стену ниши.

– Я не согласен с таким мнением. Меня всегда удивляло, почему ты общалась с толпой идиотов, которые называли себя твоими поклонниками.

– Возможно, они идиоты, но, по крайней мере, не увальни, – значительно мягче сказала она. Иди опять вздохнула, и на этот раз с явной тоской. – А теперь у меня больше нет поклонников.

Ему не понравилось задумчивое выражение ее лица. Меланхолия никак не вязалась с натурой Аделин Уитни, учитывая, что несколько мгновений назад она вся пылала в его объятиях. Внезапная перемена в ее настроении вызвала у Алека желание задушить любого мужчину, который посмеет обращаться с ней иначе, кроме как с прелестной девушкой. Иди была потеряна для светского общества Лондона, но с каждой секундой, проведенной с ней, Алек убеждался, что это именно та женщина, какую он искал. И в какой нуждался.

– Теперь у тебя нет необходимости общаться с ними, – сказал он. – Особенно когда с тобой такой огромный увалень, как я, готовый припасть к твоим ногам. Со мной тебе будет гораздо веселее, чем с толпой этих придурков. Отныне тебе следует держаться меня.

Иди посмотрела на него с недоверием.

– Ты ничего не забыл?

– Думаю, что нет.

– А как же Донелла Хаддон? Твоя нареченная.

– Надеюсь, это ненадолго.

– Ты ужасный повеса, – сказала она. – Не понимаю, как ты уживаешься с самим собой.

– Если под словом «повеса» ты подразумеваешь, что я люблю женщин, то ты права. Но я никогда не соблазнял невинных… – Он замолчал на мгновение, когда она раскрыла рот, глядя на него, затем продолжил: – Я никогда не соблазнял невинных девушек или несклонных вступать со мной в связь женщин. Я также не манипулировал кем-либо, руководствуясь скрытыми мотивами.

– Не могу поверить, что ты имеешь наглость говорить подобное! – воскликнула Иди.

– Только сейчас, – поправил он. – И только тебе первой.

– Ты бесстыжий человек. Разве ты не манипулировал людьми в течение своей службы? Ты и Вулф бессовестным образом делали это в отношении Эви и меня несколько месяцев назад, или ты забыл? Насколько я понимаю, манипуляция людьми – неотъемлемая часть твоей деятельности.

Он небрежно махнул рукой.

– Это совсем другое дело. Я защищал страну и короля. Приходилось использовать любые имеющиеся в распоряжении средства, когда вынужден ежедневно спасать свою жизнь.

Иди выглядела охваченной благоговейным страхом.

– Алистер Джилбрайд, ты…

Он прервал ее, внезапно нагнувшись и взяв ее руки в свои.

– Я знаю. Я ужасно высокомерный и вызывающий раздражение человек, и у тебя есть полное основание возмущаться мной. Но, несмотря на мои бесчестные, закулисные дела…

– И бестактные поступки, – прервала она его. – Ты забыл о своей бестактности.

Когда Алек улыбнулся ей, Иди закусила нижнюю губу, внезапно застеснявшись. При этом она выглядела чрезвычайно очаровательной.

– И это тоже, – сказал он. – Но, несмотря на мои многие недостатки, есть что-то еще, что тебе следует знать.

– Что именно? – прошептала она, глядя на него так, словно он представлял собой некую тайнопись, которую следовало расшифровать. Сейчас Иди уже не выглядела как умудренная опытом мисс, которая водила веселые хороводы с мужчинами из высшего общества. У нее был вид серьезной девушки, потерпевшей неудачу в своем первом романе.

Алек склонился и коснулся губами ее губ.

– Я никогда не желал женщину так, как желаю тебя, Аделин Уитни. И я намерен завладеть тобой.

Она удивленно заморгала, затем подозрительно сузила глаза.

– Что на самом деле ты под этим подразумеваешь?

– Я не предлагаю тебе свободные отношения, если ты подумала об этом.

Иди резко выпрямилась, едва не опрокинувшись на оконную раму.

– Ты хочешь жениться на мне? – спросила она.

– Я думал, что для начала следует поухаживать за тобой, – сказал он.

В конце концов, несмотря на пылкость их недавнего поцелуя, Алек не знал, какие чувства Иди питает к нему. Он понимал, что ей нравился тот образ жизни, который она вела в Лондоне, и по всем признакам она намеревалась умчаться на юг так быстро, как позволят его карета и восстановление ее репутации. Едва ли она связывала свое будущее с Шотландией.

Она смотрела на него с явным недоумением, затем забавно встряхнулась словно спаниель, вошедший в дом после дождя. Голова Иди откинулась назад, и насмешливый блеск в ее глазах говорил о том, что она вновь обернулась той самоуверенной леди, которая привыкла красоваться на лондонских балах.

– Хотя мне доставляет удовольствие видеть такого большого сильного мужчину у моих ног, – сказала она. – Тебе все-таки лучше распрямиться, чтобы не получить травму спины в согнутом положении. Ты слишком большой, чтобы я смогла тащить тебя потом в твою комнату, если ты пострадаешь.

– Лучше я отнесу тебя в твою спальню, – сказал Алек, распрямляясь.

Иди раздраженно вздохнула.

– Помимо того факта, что твои комментарии совершенно неуместны, неужели я должна постоянно напоминать тебе, что ты уже обручен и обязан жениться на Донелле?

– Поверь, я ни на мгновение не забываю об этом.

Она раскинула руки, едва не ударившись ими о стенки оконной ниши.

– Тогда почему ты продолжаешь флиртовать со мной?

Он поморщился.

– Не надо так кричать, девонька.

– Видимо, в крике есть необходимость, поскольку это единственный способ донести эту истину до твоих тупых мозгов! – сказала она. – А теперь, пока мы не отвлеклись…

– Поцелуями? – сказал Алек насмешливо. Иди требовала от него того, что никогда не требовала ни одна другая женщина – респектабельную жизнь с соблюдением правил приличия.

– Ты должен объяснить мне свой безумный план, как заставить мисс Хаддон аннулировать вашу помолвку. И я хотела бы продолжить разговор, ни на что не отвлекаясь в дальнейшем.

Он принял вид кающегося грешника.

– Обещаю вести себя прилично. Так что ты хотела бы узнать?

– Во-первых, почему ты не хочешь жениться на мисс Хаддон. Мне кажется, она вполне милая молодая женщина – красивая, грациозная, с хорошими манерами и прочими достоинствами, какие можно ожидать. Думаю, она относится к тому типу жен, о которых мечтает большинство аристократов.

Другими словами, Донелла была самой обычной женщиной, и это одна из причин, по которой Алек не хотел на ней жениться. К счастью, судя по тону Иди и мрачному выражению ее лица, он подозревал, что она тоже не хотела бы его брака с кузиной.

– Не могу отрицать, что она хорошенькая девушка, – сказал он задумчиво.

Иди протянула руку и похлопала его по предплечью.

– Перестань поддразнивать меня и отвечай на вопрос.

Он усмехнулся.

– Не надо избивать меня, милая. Помимо того, что между нами нет взаимной любви, мы к тому же совершенно друг другу не подходим. Я не сомневаюсь, наш союз был бы до смерти скучным и вряд ли привел бы к счастливой развязке.

Казалось, она слегка расслабилась, усвоив его слова.

– Понятно. Но ты рос вместе с ней, и, полагаю, вы были близки.

Алек нахмурился.

– Я испытывал к ней теплые чувства, какие человек обычно испытывает к своим родственникам, но мы никогда не были близки. Фергус и я были лучшими друзьями в юные годы, но Донелла никогда не интересовалась ни нами, ни нашими делами. Она обычно читала или занималась тем, чем занимаются девочки дома весь день. Если она находилась вне церкви, то делала уроки или помогала жене священника заботиться о бедных.

Иди удивленно приподняла брови.

– Значит, она очень религиозная женщина?

– Набожная, как монахиня. По крайней мере тогда была такой.

– Ты не писал ей во время своего отсутствия, чтобы узнать, что она думает о вашем обручении?

Алек поморщился.

– Слава богу, нет. Это только усложнило бы проблему.

– Каким образом?

Алек заерзал, стараясь устроиться удобнее, прислонившись к холодному камню за спиной. Ясно, что Иди хотела полного объяснения, и он решил, что пора все рассказать ей. Во всяком случае самое главное. Было еще несколько фактов, которыми он не мог поделиться, пока не будет уверен, что Иди испытывает к нему такие же чувства, как он к ней.

– Я уверен, ты пришла к выводу, что я сбежал из дома главным образом из-за Донеллы и этого чертового обручения. Я знал с юных лет, что мой дед и ее отец планировали для нас этот брак, но никогда не относился к этому серьезно. – Алек печально улыбнулся. – Разве тринадцатилетние юнцы об этом задумываются?

Иди сморщила нос.

– Девочки начинают думать о том, чтобы удачно выйти замуж, с ранних лет. Если мы не находим мужа к двадцати годам, то скорее всего остаемся в девицах.

– Кажется, ты не особенно торопилась.

– Я никогда не беспокоилась об этом до недавнего времени, но не будем обсуждать это сейчас. Пожалуйста, продолжай.

Алек никогда прежде не встречал женщину, которая грозила бы стать неуправляемым лидером. Он подумал, что следует освободить ее от такой иллюзии, но затем решил оставить это до более подходящего случая.

– Как я уже сказал, мой дед и дядя, как я обнаружил впоследствии, планировали наш брак почти с того дня, когда родилась Донелла. В этом намерении их поддерживал и поддерживает до сих пор Ангус Грэхем, вождь одной из ветвей клана и брат тети Гленны. Грэхемы – наши родственники по линии моей бабушки. Отец Ангуса Грэхема был ее братом.

Иди помолчала некоторое время, запоминая родственные связи, затем кивнула.

– Очевидно, обе стороны настроены решительно относительно этого брака, и это вполне понятно. Родители всегда стараются устроить своих детей посредством выгодных браков. Ведь не зря это назвали «ярмаркой невест», – Иди нахмурилась. – Однако я не понимаю одного. Если ты не хочешь жениться, почему твоя семья насильно заставляет тебя? Ведь дело не в деньгах и земле, не так ли?

– Да, дело не в этом. Приданое Донеллы весьма незначительное. Все это связано с кланом.

– Я не уверена, что понимаю тебя. Я знаю, что клан имеет большое значение, но… – Она умолкла с выражением явного скептицизма на лице.

– Клан и семья – основное в жизни шотландца. Веками в Шотландии боролись за землю и власть. Иногда эти битвы шли между кланами, а иногда с англичанами. Наша сила зависит от верности главному клану как со стороны непосредственных членов, так и семей. Браки имеют огромное значение для укрепления этой лояльности и усиления нашей власти.

– Это я могу понять, но мы живем в девятнадцатом веке. В таких вещах нет больше необходимости. Шотландия тесно связана с Англией, как и Англия с Шотландией.

Все обстояло не совсем так, но Иди было нелегко признать существенные различия в менталитете шотландцев и англичан. У шотландцев их идентичность и верность традициям прививались с рождения.

– Расскажи это моему деду, – сказал Алек.

Она удивленно вскинула брови.

– Ты уже разговаривал с ним на эту тему?

– Ты думаешь, я полный тупица?

Иди махнула рукой.

– Хорошо, прошу прощения. Думаю, я могу понять его, учитывая, что он принадлежит к поколению, хранящему древние традиции. И это, несомненно, разумное решение с точки зрения миссис Хаддон, так как ты наследник богатого поместья.

– И будущий лэрд. Тетя Гленна возлагает большие надежды на предстоящий брак.

– Я не могу осуждать ее за это. Матери всегда хотят, чтобы их дочери удачно вышли замуж, – сказала Иди. – И все-таки неправильно, что твой дед и миссис Хаддон оказывают на тебя давление, заставляя жениться против твоей воли. Это какое-то средневековье.

Алек не смог сдержать циничного фырканья.

– Для моего деда понятие «средневековье» означает, что он должен учить своих родственников, прежде всего меня, как надо жить.

– Я уверена, для него это понятие не включает работу на Министерство иностранных дел или выполнение секретных заданий от Веллингтона.

– Дед не хотел даже отпустить меня учиться в университет. Возможно, только на пару лет в Эдинбург, но, естественно, не в Оксфорд и не в Кэмбридж.

– Почему?

– Скажем так, он не хотел, чтобы я подвергался влиянию англичан больше, чем это необходимо. – Нельзя сказать, что Алек всецело осуждал деда, особенно после того, что случилось с его матерью в тот единственный сезон, что она провела в Англии с мужем, который, по мнению самого Уолтера, был хорошим, но нерадивым супругом. Она попала под влияние одного очень важного англичанина – как оказалось, проклятого принца – и тот бросил ее в чрезвычайно компрометирующем положении.

Именно этим Алек не хотел пока делиться с Иди.

Она покачала головой.

– Он довольно неприязненно относится к англичанам, как миссис Хаддон и Фергус.

Алек поморщился.

– Извини, я позабочусь, чтобы он умерил свой пыл.

Иди махнула рукой.

– Некоторые представители общества ведут себя еще хуже. Да и у меня не самый мягкий характер. – Она улыбнулась ему очаровательной самокритичной улыбкой. – В конце концов, я время от времени сталкивалась с грубым отношением со стороны некоторых представителей противоположного пола.

Он был явно потрясен.

– Не могу поверить.

Когда она засмеялась, Алек с трудом сдержался, чтобы не заключить ее в объятия. У нее был самый притягательный смех, какой он когда-либо слышал, – низкий, чуть хрипловатый, с оттенком естественной чувственности.

– Хотя должен сказать, – добавил он, – вчера вечером тебе удалось усмирить членов моей семьи. Особенно Фергуса, который даже перестал есть.

– Это потому, что я умею обращаться с людьми, – весело сказала она. – А теперь, пожалуйста, продолжи свой ужасный рассказ. Когда ты решил покинуть семейный очаг?

Алеку нравилось, что она не притворялась кем-то иным, отличным от своей истинной личности.

– Мой дед и я уже были в ссоре из-за его отказа отпустить меня из Шотландии в университет. Уолтер делал все возможное, чтобы убедить старика отправить меня в Оксфорд, но безуспешно.

Иди слегка улыбнулась.

– Ты определенно стремился покинуть Шотландию.

– Я любил Шотландию и Блэргал. В детстве для меня это был весь мир. Но когда я понял, что дед не намерен позволить мне уехать учиться, по крайней мере ненадолго, я начал ощущать себя здесь, как в тюрьме. Мне казалось, что если я не сбегу отсюда, то сойду с ума.

Он замолчал, затем печально усмехнулся:

– Я знаю, что все это звучит нелепо, учитывая преимущества, которые имел. Могу только сказать, что я был своевольным глупым мальчишкой, начитавшимся рассказов о приключениях.

– Я вполне понимаю тебя. А теперь представь, как должны чувствовать себя девочки. Нам не доступна увлекательная жизнь, тем более путешествия в другие страны. Чем скорее мы заключим себя в брачные оковы с подходящим поклонником, тем лучше.

– И представь мой ужас, когда клан собрался для празднования моего шестнадцатилетия и дед объявил о моей помолвке с Донеллой. – Алек хорошо помнил ссору с дедом накануне этого объявления. Хотя прежде он никогда не противоречил графу, в данном случае его упорство только ухудшило ситуацию, так как дед в конце концов пригрозил запереть его в комнате на неделю.

– Ты не поверишь, – продолжил Алек, – он и мой дядя сообщили Донелле о своем решении за час до того, как было сделано объявление.

Иди была потрясена.

– Это ужасно. И что твоя кузина сказала в связи с этим?

– Она отнеслась ко всему со страдальческим терпением и сказала, что наш долг подчиниться воле старших. Я пытался убедить ее, что надо противостоять этому решению, но бесполезно. Как я уже упоминал, – сухо добавил он, – она всегда была послушной девочкой.

– Такое безразличие к своей судьбе ужасно, хотя она была довольно молодой в то время.

Они оба были молоды, но Алек все-таки смог противостоять деду. И он не представлял, чтобы Иди покорно согласилась с насилием в подобной ситуации, независимо от возраста.

– Ей было пятнадцать, а мне шестнадцать лет. Мы должны были пожениться, когда мне исполнится восемнадцать.

– Кошмар. Я не могу осуждать тебя за то, что ты сбежал, хотя это, несомненно, явилось ударом для твоей семьи.

– Да, но я должен был сделать это. Объявление о помолвке стало последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. – Алек невесело усмехнулся. – Иногда мне бывает трудно поверить, что я сделал это.

Ее губы сложились в кривую улыбку.

– Мальчишки в таком возрасте обычно думают скорее задним местом, чем мозгами, как говаривал мой отец.

– Это определенно относится ко мне, – сказал Алек. – И я не осуждаю деда за то, что он предоставил меня самому себе. Однако он был уверен, что обо мне есть кому позаботиться, чтобы меня не убили в какой-нибудь лондонской трущобе.

– Ясно, что он любит тебя, несмотря на его неприветливое обращение, – тихо сказала она.

Алек вздохнул.

– Да, любит. И даже в какой-то степени гордится мной. Я уверен, ему была невыносима мысль о том, что его наследник живет как какой-то уличный бродяга.

– Он не единственный в семье, кто обладает непомерным чувством гордости. Можно назвать это даже высокомерием.

– Ты обижаешь меня, Иди.

– Сомневаюсь в этом. – Она тяжело вздохнула. – Теперь мы подошли к главной проблеме. Ты, наконец, вернулся, и твоя семья рассчитывает, что ты займешься тем, от чего сбежал.

– Это печальная истина, так как мой дед дал ясно понять, что меня ожидает сразу после окончания войны. Я должен немедленно вернуться домой, жениться на кузине и занять законное положение в качестве мастера Риддика. Нечего больше шататься по Европе, как бездельник.

Ее глаза расширились.

– Твой дед знал, чем ты занимался там, не так ли?

– Да, но это не произвело на него особого впечатления. Нельзя сказать, что он не видел угрозу в Наполеоне, – поспешно добавил Алек, когда Иди заморгала, явно потрясенная. – Он боялся, что что-то может случиться со мной, и не хотел, чтобы я подвергался опасности.

– Я понимаю его, – сказала она.

Алек тоже понимал, особенно после преждевременной трагической смерти матери. Но когда началась война, он знал, в чем состоит его долг. Пренебречь этим долгом ради безопасного пребывания в Шотландии – означало стать трусом. Конечно, в решении принять участие в войне была определенная доля эгоизма. Он не был готов вернуться домой и отчасти воспользовался своей обязанностью служить англо-шотландской унии в качестве предлога.

– Что ты собираешься делать теперь? – спросила Иди.

– О чем ты? – рассеянно произнес Алек, все еще пребывая наполовину в прошлом.

Глаза ее округлились.

– О твоей помолвке.

– Я, конечно, попытаюсь расторгнуть ее. Единственным известным мне способом.

– Попробуешь убедить свою невесту, что ты нераскаявшийся повеса? Превосходный план.

– Ты сама указала на то, что только женщина имеет право аннулировать помолвку, – возразил Алек.

Он не посмел бы сам сделать это, даже если бы мог. Он никогда не опозорит Донеллу, и от этого чувствовал безысходность, словно на него навалились древние каменные стены Блэргала.

– Я, разумеется, не ожидала, что ты используешь меня в качестве средства для осуществления своего нелепого плана, – посетовала Иди.

– Извини, но я сделал единственное, что имело смысл в данных обстоятельствах, – сказал он, поморщившись. – Не мог же я просто указать бедной девушке на дверь, не правда ли? Как ты справедливо заметила, это было бы позором для всех. Публичный флирт с тобой кажется мне подходящим планом, который может сработать, так как я знаю, что Донелла не одобрит путь, на который я ступил. Я надеюсь, что она возмутится моим поведением и даст мне от ворот поворот.

Когда Иди воздела глаза кверху, словно ожидая небесного вмешательства, Алек не смог сдержать своего раздражения.

– Что, по твоему, я должен был сделать?

– Я думала, что ты, прежде всего, попросишь меня о помощи.

Он иронично приподнял бровь.

– И ты охотно помогла бы мне?

Она заколебалась, затем вздохнула:

– Конечно, нет.

– Вот видишь.

Иди взглянула на него с неприязнью.

– Полагаю, тебе не приходило в голову, что меня мог обидеть твой глупый план.

В его расчеты вкралась роковая ошибка. Алек понял теперь, что все ее флирты в Лондоне были вполне безобидными и более невинными, чем могло показаться случайному наблюдателю. Она обращалась с мужчинами, которые волочились за ней, так же бесцеремонно и дружески, как с ним. Если они преследовали ее, то только потому, что она была чертовски привлекательной женщиной, бросавшейся в глаза и отличавшейся естественной чувственностью, которой любой здоровый мужчина с трудом мог противостоять.

До той серьезной ошибки, которую она допустила в случае с сэром Малколмом Бэнистером – подлым негодяем, которого Алек намеревался проучить, когда будет в Лондоне, – Иди всегда соблюдала правила приличия. Кто-то мог посчитать ее поведение фривольным, но она была просто жизнерадостной, решительной и слишком любопытной. Ее возмущали ограничения, которые общество налагало на молодых женщин, и Алек мог это понять.

Да, он нашел решение ее проблемы. И чем больше он думал об этом, тем больше сознавал, какой прекрасной женой и очаровательной графиней она могла бы стать. Иди нуждалась в опоре, и Алек был уверен, что мог бы быть хорошей опорой для любой нормальной женщины. Огромное процветающее поместье и домашнее хозяйство со всеми соответствующими обязанностями предоставляли большие возможности для применения на благо ее энергии и интеллекта.

Что касается физической энергии Иди, то Алек был готов помочь тратить ее в любое время.

Но сначала надо решить проблему с Донеллой.

– Я сожалею, что обидел тебя, – сказал он. – Я полный идиот.

– По крайней мере, в этом мы пришли к согласию, – буркнула она. – Тебе не приходило в голову, что твой план мог привести к обратным результатам? Этот флирт со мной мог еще больше укрепить миссис Хаддон в своем решении женить тебя на ее дочери?

– Нет, я так не думаю и полагаю, ты заметила, что она засомневалась.

Иди задумалась.

– Да, и это показалось мне довольно странным.

Он приподнял бровь.

– Почему?

– Если ты не понимаешь, я не собираюсь объяснять тебе.

Он усмехнулся.

– Это потому, что я такой тупой.

– Скорее вызывающий раздражение. – Иди посмотрела на него поверх очков. – Ты уверен, что твоя кузина не влюблена в тебя?

– Уверен.

– Тем не менее, по-твоему, она все-таки хочет выйти за тебя замуж? Она выглядела совершенно безразличной к обсуждению планов относительно грядущего радостного события, не так ли?

– Определенно так.

Иди возмущенно покачала головой.

– Тогда почему ты так уверен в ее намерении?

– Потому что дед сказал, что она желает этого.

– А ты не удосужился спросить об этом непосредственно мисс Хаддон?

Скептические интонации в ее голосе пробудили в нем стремление защититься.

– Зачем, черт возьми, мне обращаться к ней? Я и так знаю ответ.

– От твоего деда, тупица. Ты должен поговорить с ней, и сделать это наедине. Если она не хочет выходить за тебя, то вы можете объединить усилия и вместе выступить против родственников.

Зная Донеллу и зная, что последние десять лет ей постоянно внушали, почему она должна выйти замуж за него, Алек не верил в успех таких переговоров. Однако он полагал, что у него нет иного выбора, так как Иди считала его план глупейшим.

Теперь она выглядела в большей степени задумчивой, чем раздраженной.

– Ты совершенно уверен, что не хочешь жениться на мисс Хаддон? – Она говорила довольно грубо, но Алек почувствовал оттенки неуверенности в ее голосе.

– На самом деле я хотел бы жениться на тебе.

Иди удивленно вскинула брови, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы вновь заговорить:

– Это не ответ на мой вопрос, капитан Джилбрайд. Я полагаю, это был мимолетный порыв, продиктованный скорее обстоятельствами, чем чувством.

– Нет, не мимолетный, – тихо ответил Алек. – Я думал об этом в течение нескольких недель.

Она заморгала, глядя на него, явно застигнутая врасплох.

– О… я думаю, это… это хорошо, – заикаясь произнесла Иди.

Он протянул руку и коснулся ее подбородка.

– Ты так думаешь?

Ее взгляд потеплел, и губы слегка приоткрылись. Алека охватил жар, который распространился по всему телу и сосредоточился в паху. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но она откинулась назад и отстранила его руку.

– Это сложный случай, Алистер Джилбрайд. Ты обручен.

– Проблема скоро будет решена. Обещаю.

Иди приложила руку к своему лбу.

– Ты опасный человек.

Алек взял ее за локоть и притянул в свои объятия. Она возмущенно охнула, но не очень убедительно и уперлась руками в его грудь.

– Мне нравится быть опасным для тебя, – прошептал он и коснулся легким поцелуем ее сочных губ. Когда Иди задрожала в его объятиях, он не смог удержаться от смеха.

– Думаю, нам будет очень весело, если ты выйдешь за меня замуж.

На мгновение она прильнула к нему, ее губы приоткрылись, готовые для поцелуев. Но затем Иди опомнилась и оттолкнула Алека.

– Продолжения этого разговора не будет, пока ты не поговоришь со своей кузиной, – сказала она. – Ты должен узнать, какие чувства она испытывает к тебе на самом деле.

Алек сокрушенно вздохнул.

– Хорошо. Если ты так считаешь, я сделаю это.

Он еще раньше решил поговорить с Донеллой. Если Иди того же мнения, значит, это точно правильное решение.

Алек улыбнулся своей будущей жене самой соблазнительной улыбкой и попытался снова привлечь ее в свои объятия.

– Мы пришли к тяжелому соглашению, девонька. Как насчет того, чтобы скрепить его поцелуем?

Иди тяжело вздохнула с явным раздражением.

– Я не давала никакого согласия, большой шотландский олух. А сейчас прочь с дороги.

Она оттолкнула его и зашагала по проходу, затем двинулась вниз по каменной лестнице, мелькнув своими юбками.

Алек со вздохом опустился на скамью, размышляя над вопросом, когда он утратил свое влияние на женщин.

 

Глава 15

Алек заставил себя улыбнуться мальчику, который поспешил ему навстречу из конюшни, чтобы принять его лошадь.

– Вытри хорошенько Дариуса, – сказал он, передавая поводья. – Конь устал после путешествия от дома Хаддона.

– Хорошо, мастер, – сказал мальчик. – Я позабочусь о нем.

– Обращайся ко мне – капитан или сэр, парень. Не надо называть меня мастером.

Мальчик с сомнением посмотрел на него.

– Как скажете, ма… сэр.

Иди права. Этот специфический титул был присущ феодальной эпохе, и чем скорее он заставит слуг отказаться от его употребления, тем лучше.

Алек направился от конюшен к входу замка. Его настроение было мрачным после крайне неудачного разговора с Донеллой, и даже длительная поездка верхом вдоль берега реки не улучшила его. Горы Шотландии были очень красивыми, но сейчас он чувствовал себя среди них, как в тюрьме. Наряду с красотой и привилегированным положением, Алек встретился также с обязательством, и ответ его кузины говорил о том, что скоро бремя этого обязательства ляжет на его плечи в полной мере.

Иди была убеждена, что откровенный разговор с Донеллой – лучший способ для достижения его цели расторгнуть помолвку, но, как оказалось, это не тот случай. И теперь оставалось уповать, что его, скажем так, коварный план имеет больше шансов на успех, чем честный разговор. Правда, возможны печальные последствия для всей семьи, и прежде всего для него самого. Ясно, что все поднимут вой, как безумные собаки.

Алек перестал любоваться местностью с ее дикими холмами и сверкающими горными пиками. Следовало признать, что часть его существа скучала по этим волнующим видам, однако он не стремился встретиться с будущим, которое теперь ожидало его в положении лэрда замка и всего того, что он сейчас обозревал.

Это будущее было связано с Донеллой Хаддон, а не с Аделин Уитни в качестве леди Риддика.

Донелла не любила его и дала ясно это понять. Тем не менее она была тверда в своем намерении соблюдать обязательство, касающееся их помолвки. Когда он попытался объяснить ей причины, по которым им не следует вступать в брак, она резко прервала его.

– Такова была воля моего отца, – сказала она холодным тоном. – Я обещала ему на смертном ложе, что буду чтить его предсмертное желание.

Алек обычно умел найти нужные слова в любой ситуации, но в данном случае, услышав о клятве, данной на смертном ложе, не знал, что сказать в ответ. Он сообщил Донелле, что испытывает нежные чувства к другой женщине, но подозревал, что кузина уже знала о его симпатии, и это нисколько не беспокоило ее.

Донелла сказала также, что взяла обязательство служить как послушная дочь клана. Это была явная глупость, так как Алек не сомневался, что она не понимает, в чем состоит эта служба. Еще она заявила, что провела последние десять лет, готовясь стать графиней Риддик, и что с благодарностью примет обязательства и привилегии в этой роли. Прежде чем Алек успел подумать над разумным ответом на это ужасное заявление, Донелла встала, сделала грациозный реверанс и плавной походкой вышла из комнаты.

Она не оставила ему иного выбора, кроме как покинуть дом, сесть на лошадь, и помчаться, как безумный, в тщетном усилии выместить таким образом гнев на свою семью, клан Грэхем, эти чертовы горы и жизнь вообще.

Тяжело вздохнув, Алек зашагал по ступенькам замка к широким двойным дверям. Ноябрьский полдень был теплым и приятным после холодного утреннего дождя, поэтому двери были открыты, чтобы впустить свежий воздух. Лакей, ожидавший в холле, почтительно поклонился и принял его куртку и шляпу.

– Его светлость желает видеть вас в своем кабинете, мастер, – сказал лакей.

Алек стиснул зубы, но воздержался от резкого наставления бедному парню. Его первым делом, после того как он найдет способ выйти из затруднительного положения, будет распоряжение дворецкому Блэргала, чтобы тот проинструктировал слуг, как надо правильно обращаться к нему.

Он направился к лестнице на другой стороне похожего на пещеру входного холла. Прежде чем Алек достиг ее, он услышал звуки быстрых шагов на лестнице, и мгновение спустя появился Фергус со стопкой бухгалтерских книг. Его кузен выглядел рассеянным и слегка обеспокоенным, но когда увидел Алека, его тонкие красивые черты приняли хмурый вид.

«О боже».

Несомненно, его ждет очередное назидание. Третье за этот день, учитывая, что Иди и Донелла уже отчитали его.

– Лэрд желает поговорить с тобой, – холодно сказал Фергус. – Он в своем кабинете.

Почтительного обращения, конечно, не следовало ждать от кузена. Фергус не хотел мириться с тем, что Алек – мастер Риддика, вероятно потому, что был вторым по очереди наследником титула.

Сейчас он был бы мастером, если бы Алек погиб на войне или вообще никогда не родился.

Алек вопросительно изогнул брови.

– Ты не знаешь, о чем он хочет поговорить со мной?

Зеленые глаза Фергуса излучали явный холод.

– Думаю, тебе хорошо известно, что он хочет обсудить.

– Разумеется, мою помолвку с твоей сестрой. И я не сомневаюсь также, что ты тоже говорил с ним об этом.

Когда кузен сердито посмотрел в ответ, Алек скрестил руки на груди, пристально глядя на него. Он был на несколько дюймов выше Фергуса и сейчас был готов воспользоваться своим преимуществом в росте.

– Я буду благодарен тебе, если ты займешься своим делом, Фергус. Остальное касается только меня и Донеллы.

– Она моя сестра, Алистер, – возмутился кузен. – Мой долг защитить ее и доброе имя нашей семьи. И я сделаю все необходимое для этого.

– О боже, – воскликнул Алек. – Она относится и к моей семье также. Ты в самом деле думаешь, что я могу причинить ей вред?

– Я не знаю, на что ты способен. Ты долго отсутствовал и, возможно, очень изменился за это время, – резко сказал Фергус.

Алек заставил себя не отвечать подобным образом. В конце концов, кузен просто старался исполнить свой долг.

– Парень, ты провел в моем обществе целых три часа, когда я вернулся. Кроме того, не думаю, что я сильно изменился. Ты, например, не изменился вообще.

Фергус недоверчиво усмехнулся.

– Говоришь, ты не изменился? Должно быть, это шутка. Ты вполне мог бы сойти за англичанина во всех отношениях.

– О, это ужасное оскорбление. Открою тебе один секрет, парень. Англичане надевают штаны сначала на одну ногу, потом на другую, как и все мы.

Глаза кузена вспыхнули злобой.

– Ты забыл, что они творили в Шотландии менее века назад? Что случилось с графствами, особенно на севере? Они зачистили там всех арендаторов и владельцев ферм, Алистер. Они согнали людей с земли, которая кормила их веками. Вот что сделали англичане с нами и делают до сих пор.

Алек готов был биться головой о каменную стену, чтобы заглушить боль, вызванную этим разговором, который пробудил в памяти старые обиды.

– Фергус, я ничего не забыл из нашей истории, уверяю тебя. Как я мог забыть, если мне постоянно говорили об этом со дня моего рождения? Однако не надо обвинять в зачистке земель только англичан. Есть также немало шотландских лордов и леди, которые занимаются этим сейчас.

– Едва ли есть смысл говорить о…

– Согласен, – прервал его Алек. – Я вообще не понимаю, зачем мы начали обсуждать эту тему.

Казалось, Фергус весь дрожал от злости.

– Мы обсуждаем это, потому что ты, видимо, забыл, откуда ты родом и каковы твои обязательства, особенно перед моей сестрой и твоей семьей.

– Я хотел бы забыть обо всем этом, – пробормотал Алек. На самом деле он хотел найти способ избавиться от этих обязательств, не причиняя вреда себе, а также Иди и Донелле.

Его кузен молчал некоторое время, стараясь справиться со своей вспыльчивостью.

Алек вздохнул.

– Фергус, я не хочу враждовать с тобой.

– Меня не волнует, чего ты хочешь. Меня беспокоит только, намерен ли ты выполнить свое обязательство в отношении моей сестры.

– Если тебя действительно беспокоит дальнейшая судьба твоей сестры, то почему бы тебе не спросить у нее, какую жизнь она предпочла бы, будь у нее выбор. Мысль о нашем браке привлекает ее так же мало, как и меня, хотя она и не признается в этом.

Фергус прищурился и отступил на шаг, явно повергнутый этим вопросом. Алек покачал головой. Ясно, что никто из членов семьи даже не поговорил с ней, чтобы узнать о ее истинных чувствах.

Впрочем, он тоже не сделал этого, пока Иди не настояла.

– Это смешно, – сказал Фергус. – Конечно, она хочет выйти за тебя. Она провела значительную часть жизни, готовясь стать графиней Риддика.

Последние слова явились повторением того, что сказала Донелла, и это подтверждало подозрение Алека, что семья вбивала эту глупую мысль в ее голову в течение многих лет, пока он отсутствовал. И теперь эта мысль укоренилась в ее сознании как сущая правда, так что переубедить Донеллу невозможно.

– Фергус, твоя сестра не любит меня, – мягко сказал Алек. – Сомневаюсь, что я ей хотя бы симпатичен. Неужели ты не хочешь видеть ее счастливой в браке?

Кузен раздраженно махнул рукой.

– Не любит тебя? Какая глупость. Какое это имеет значение? Главное – это семья и то, что Донелла одна из нас. Она заслуживает быть леди Риддик.

Алек невольно фыркнул, когда Фергус задрал кверху подбородок.

– Донелла должна по праву занять это место, – фактически прорычал кузен. – Ты не смеешь лишать ее этого.

Алек с трудом сдерживал себя.

– Думаю, на самом деле речь идет не о праве Донеллы занять законное место, не так ли? Тебя беспокоит твое законное место. Если бы я не стоял на твоем пути, ты мог бы стать мастером Риддика прямо сейчас. Полагаю, это основное, что пришлось тебе не по вкусу, а честь сестры – дело вторичное.

Фергус резко втянул воздух и сделал еще один шаг назад. Его кулаки были крепко сжаты, и он весь побелел, отчего его рыжие волосы контрастировали с бледностью лица.

Алек мысленно выругался.

– Фергус, извини…

– Не беспокойся, Алистер, – резко ответил он, слегка повернув голову. Его взгляд на несколько мгновений задержался на гербе над камином.

– Знаешь, я никогда не сомневался в тебе, – сказал Фергус. – Ты был внуком лэрда и законным наследником Риддика. – Он засмеялся, и этот звук получился низким и скрипучим, словно вырывающимся из глубины горла. – Ты был моим героем в юности, и я хотел быть таким, как ты. Вот каким глупым я был. Но затем ты покинул всех нас. Ты подумал, как твое бегство отразится на деде? Ты был для него всем и своим поступком разбил его сердце.

Боль кузена, казалось, проникла в сердце Алека. Он понимал, что его действия причинят страдания деду, но воспользовался расстоянием, чтобы отгородиться от его переживаний.

– У него был ты, – сказал Алек сдавленным голосом. – Я знаю, как много это значило для него.

Фергус сердито тряхнул головой.

– Самое важное теперь – ты должен исполнить свое обещание и жениться на моей сестре.

Алек покачал головой.

– Мы были тогда детьми. Кроме того, ты хорошо знаешь, что я не давал такого обещания Донелле. Мой дед и твой отец возложили на меня обязательство, с которым я не был согласен.

Фергус смотрел на него с недоверием.

– Ты действительно хочешь отказаться от этого брака? Из-за мисс Уитни, не так ли?

Алек ответил лишь пристальным взглядом.

Лицо Фергуса покраснело и исказилось от гнева.

– Невероятно. Ты предпочел эту английскую…

– Заткнись, Фергус! – рявкнул Алек. – Ни слова о мисс Уитни. Не смей говорить со мной или с дедом на эту тему. Ты понял?

Алек еще не полностью вошел в роль законного наследника, однако умел командовать. Этому его научили годы, проведенные на военной службе. И, черт возьми, он был к тому же сыном герцога из королевской семьи.

Фергус выглядел явно испуганным, но затем вновь обрел уверенность в себе. Он прижал стопку бухгалтерских книг и ткнул пальцем в нос Алека:

– Ты поступишь в отношении моей сестры, как того требует справедливость, Алистер. Ты обязан сделать это для нее. И это твой долг передо мной.

Не желая продолжать этот разговор, Алек только покачал головой.

Фергус не сводил с него глаз, которые, казалось, горели ненавистью.

– Если ты посмеешь унизить мою сестру, я убью тебя, Алистер. Клянусь.

С этими грозными словами он повернулся и продолжил свой путь.

Алек вынужден был выдержать паузу, чтобы взять под контроль свои эмоции, прежде чем направиться в кабинет деда. Граф и он, вероятно, скоро вступят в словесную баталию, но сам он не намеревался начинать спор.

Алек закрыл дверь за собой и на мгновение замер, осматривая свою прежде любимую комнату в Блэргале. Этой библиотеке было всего двадцать пять лет. Она располагалась в большой пристройке к восточному крылу замка. Здесь содержалась лучшая частная коллекция книг в Шотландии. На полках вдоль стен выстроились многочисленные тома в кожаных переплетах. В прошлом Алек проводил здесь много времени как с дедом и с Уолтером, так и в одиночестве. Войдя сейчас сюда, он словно вновь вернулся в детство.

Дед, удобно устроившийся за письменным столом перед камином в дальнем конце комнаты, поднял голову.

– Наконец-то ты явился, парень, – сказал он сердито. – Я ждал весь день, когда ты почтишь нас своим присутствием.

Алек устроился в одном из обитых красным с золотом бархатом кресел.

– Если вы так великодушно ожидали меня, то, должно быть, понимали, почему я задерживаюсь.

Грубые черты лица деда смягчила улыбка.

– Я буду благодарен тебе, если ты последишь за своими словами, дерзкий щеголь. – Он кивнул в направлении буфета красного дерева, в котором хранился набор хрустальных графинов и бокалов. – Налей нам виски, пока я заканчиваю это письмо. Попробуй из того крайнего графина. Это продукт нашего перегонного завода, полученный в этом месяце.

Алек подошел к буфету и наполнил бокалы. Поставив бокал для деда на письменный стол, он снова сел в кресло и посмотрел сквозь свое виски на свет, проникающий через ряд окон, выходящих на долину. Прозрачная жидкость обладала мягким янтарным оттенком. Алек закрыл глаза и сделал небольшой глоток. Он ощутил вкус торфа, свежего шотландского воздуха и холодной чистой воды озера.

– Великолепное виски, не правда ли?

Алек услышал горделивые нотки в голосе деда. Он открыл глаза и улыбнулся.

– Ничего лучшего я никогда не пробовал.

– И не попробуешь.

– А с какого завода оно доставлено? – спросил Алек язвительно. – С легального или нелегального?

Учитывая тяжелые налоги, возложенные королевской властью на производившие виски заводы, нелегальные операции превосходили легальные в соотношении десяти к одному. Блэргал был одним из тех мест в Шотландии, где действовали легально, но Алек хорошо знал, что при этом на землях поместья существовало несколько нелегальных производств виски.

Дед усмехнулся.

– Попробуй сам угадать.

Он посыпал мелким песком письмо, сложил его и сунул в кожаную папку. Затем откинулся на спинку кресла, бросив на Алека оценивающий взгляд.

«Сейчас начнется».

– Я слышал, ты посетил Донеллу этим утром, – сказал дед. – Надеюсь, вы пришли к определенному решению.

Видимо, даже мышь не прошмыгнет в Блэргале, чтобы старик не узнал об этом.

– Я понимаю так, что вы имеете в виду грядущее бракосочетание, с которым, как вы знаете, я никогда не был согласен.

Дед нахмурился.

– Я дал согласие на этот брак ради тебя.

– Это неприемлемо, сэр, – невозмутимо ответил Алек. – Меня нельзя заставить силой жениться, и я не допущу, чтобы Донеллу принуждали к браку, который не устраивает ее.

Дед резко поставил бокал на стол, расплескав виски на свою книгу записей.

– А разве Донелла не отвергла твои доводы? Она нарушила клятву, данную отцу на его смертном ложе?

– О боже, дед, ведь ей было всего семнадцать лет, когда дядя Ангус умер. Никто из вас не имел права оказывать давление на бедную девушку, невзирая на обстоятельства.

– Ангус умирал, – резко сказал дед. – И он хотел знать, что о его дочери позаботятся.

– Вам хорошо известно, что Донелла не хочет этого брака, – выпалил Алек. – Она не нуждается в замужестве против своей воли для обеспечения будущего.

– Я еще раз спрашиваю: она сегодня днем отказалась выйти замуж за тебя?

Алек сузил глаза, глядя на старого ворчуна.

– Я не сомневаюсь, что вам уже известен ее ответ.

Ответ Донеллы был очевиден для всех. В конце концов, родственники в течение десяти лет убеждали ее, что брак с Алеком не только выгоден для их семьи, но и является ее священным долгом.

Дед удовлетворенно хмыкнул.

– Разумеется.

Алек попытался избрать другую тактику.

– Дед, она не хочет выходить замуж за меня. Вы знаете это, я знаю, и все знают.

Старик нахмурился.

– Конечно, хочет. Ведь ты будущий лэрд.

– Это недостаточная причина.

– Это очень веская причина.

Алек, в свою очередь, сердито посмотрел на деда.

– Черт возьми. Донелла и я едва знаем друг друга. Я сомневаюсь, что хоть немного нравлюсь ей.

– Не говори глупостей. – Дед махнул рукой в сторону Алека. – Посмотри на себя. Ты – бравый парень, герой войны. Я уверен, в Лондоне за тобой следовали толпы девиц, желавших запустить руки в твои штаны и в твой бумажник.

В течение нескольких секунд Алек был ошеломлен этим грубым комментарием деда. Старик всегда был благочестивым прихожанином церкви, и Алек не ожидал от него столь непристойных высказываний.

– Кроме того, – продолжил дед, – у тебя и Донеллы будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга поближе, раз вы должны пожениться.

Алек подался вперед и устремил на деда устрашающий взгляд. Но на старика это не произвело впечатления.

– Я не намерен жениться на Донелле, сэр. Если вы все оставите ее в покое, то уверяю вас, я смогу переубедить ее. Я совершенно уверен, что кузина не желает быть моей женой.

– Она желает стать графиней Риддик, – резко ответил дед.

Алек откинулся на спинку кресла и задумался над заявлением деда. Но это продлилось недолго.

– Тетя Гленна оказывает на нее влияние, но если предоставить Донеллу самой себе, она сделает свой выбор.

– Как ты можешь осуждать свою тетю? – резко сказал дед. – Конечно, она хочет, чтобы ее дочь стала графиней. Это будет справедливо, учитывая, что было отказано ее семье.

Алек похолодел, а его дед поморщился, заметив, что проговорился.

– Так вот в чем дело, – сказал Алек, качая головой. – Все эти разговоры о верности клану и семье – полная чепуха. На самом деле речь идет о Фергусе, не так ли?

И о том, каким образом Фергус мог бы стать наследником Риддика. Да, мать Алека вышла замуж за Уолтера Джилбрайда, когда зачала единственного ребенка. Их брак длился в течение нескольких месяцев до мимолетного романа леди Фионы с герцогом Кента. Только безмерная преданность Фионе и ее ребенку со стороны Уолтера и ее отца позволили умерить громогласные слухи до незначительного перешептывания.

Граф Риддик всегда был убежден, что Алек его законный наследник и единственный ребенок горячо любимой дочери, чью репутацию он защищал с особым рвением. И Алек никогда не слышал, чтобы его отчим отзывался недобрым словом о своей жене, хотя она так глупо изменила ему.

Из того что он слышал, следовало, что его мать и Уолтер были совершенно неподходящей парой. Уолтер был серьезным ученым, на несколько лет старше красивой, жизнерадостной избалованной молодой мисс, которая стала его женой. Вполне предсказуемо, что их брак не был счастливым.

К сожалению, дед был слишком упрям, чтобы понять это.

– Да, о нем, парень, – сказал старик серьезным голосом. – Это также касается лояльности клану, семье и нашего долга друг перед другом. Между Хаддонами и Грэхемами есть определенные обязательства. – Он сделал паузу, собираясь с мыслями. – Да, у нас есть обязательства, касающиеся Фергуса. И ты в долгу перед ним.

Огромное разочарование заставило Алека подняться с кресла. Именно по этой причине он не хотел возвращаться домой. Черт бы побрал все эти секреты и обязательства.

Он оперся ладонями о письменный стол и подался вперед к деду.

– Я с радостью отдал бы этот проклятый титул Фергусу. Мы все знаем, он был бы лучшим графом, чем я. Скажите только слово, и я сделаю это.

Это был бы грандиозный скандал десятилетия и одновременно конец кошмару. Но это стоило того, чтобы освободиться от Блэргала, титула и всех обязанностей, связанных с ним.

Дед в ужасе открыл рот и откинулся на спинку кресла.

– Не говори так, Алистер! Никогда так не говори. Ты разрушил бы таким образом репутацию нашей семьи. Наши имена и наш клан будут втоптаны в грязь. Пострадает также репутация твоей матери и бедного Уолтера, самого преданного человека в Шотландии, которого выставят рогоносцем перед всем миром.

Он поднес свою худощавую слабую руку к лицу, побледневшему как у покойника. Даже через массивный стол Алек заметил, что дед дрожал, как сухой дубовый лист на ветру. Слишком поздно он понял, что дед был очень старым и страдал сердечными приступами, которые могли убить его.

«Как ты мог забыть это, чертов болван? Ведь именно по этой причине ты в первую очередь вернулся домой».

– Алистер, ты действительно так сильно ненавидишь нас? Ты действительно ненавидишь меня? – произнес дед дрожащим голосом, на глазах его вот-вот могли появиться слезы.

Алек был потрясен, потому что старик всегда казался крепким. Он поднялся и заговорил успокаивающим голосом.

– Конечно, нет, дед. Не беспокойтесь, все будет хорошо. Обещаю.

Но будет ли хорошо на самом деле? Если не произойдет чудо, казалось, судьба Алека была предопределена.

 

Глава 16

– Я не думала, что доживу до того дня, когда назову своего любимого ребенка малодушным, – сказала мать. – В самом деле, Аделин, я была лучшего мнения о тебе.

Иди повернулась на стуле перед туалетным столиком и с недоверием посмотрела на мать.

– Боже милостивый, мама, что, по-твоему, я должна была сделать? Устроить ловушку для мужчины, чтобы нас застали в компрометирующем положении?

Она вспомнила то, о чем постеснялась сказать, наряду с сильным желанием убить этого проклятого Алека Джилбрайда.

– Ты действительно хочешь, чтобы я вызвала еще один скандал? – добавила Иди. – Именно из-за моего непристойного поведения мы оказались здесь, в этом чертовом замке.

Последний разговор с Алеком явился причиной, по которой Иди избегала кого бы то ни было последние несколько дней; особенно после того, как лорд Риддик объявил, что Ангус Грэхем, вождь ветви клана и дядя Донеллы, прибудет на официальный обед, чтобы отпраздновать предстоящее бракосочетание Алека и его кузины. Его светлость сообщил об этом всем, когда они собрались перед обедом два вечера назад.

Это явилось неожиданностью для Иди, но, по-видимому, не для Алека. Он с каменным лицом смотрел прямо на нее, когда дед сообщил эту новость. Алек тяжело вздохнул, но не попытался противоречить его светлости. Едва ли у него были шансы изменить что-то, учитывая, что миссис Хаддон и остальные члены семьи бросились бурно поздравлять друг друга. При этом Иди до боли стиснула зубы.

Она и мать были вынуждены, конечно, присоединиться к остальным, хотя это было для нее неприятным событием в жизни. Единственной личностью, не принимавшей участия в этом небольшом торжестве, была невеста. Донелла осталась дома с головной болью, из-за всех этих хлопот, как заявила ее мать.

Алек выглядел так, словно у него тоже болела голова, правда, по другим причинам. Он казался глубоко несчастным и поморщился, когда Иди пожелала ему и Донелле счастливой совместной жизни. Это был ужасный момент, и Иди не знала, влепить ли ему пощечину, разразиться гневом или, расплакавшись, выбежать из комнаты.

Она не могла даже выразить свое негодование в связи с тем, что он заранее не предупредил ее, хотя мог. В тот вечер он ждал ее у покоев, пытаясь перехватить, прежде чем она спустится вниз, но едва он произнес пару слов, как мать прервала его. Хотя Иди чувствовала, что разговор Алека с Донеллой окончился неудачей, ей все-таки хотелось узнать окончательный результат.

В местной церкви уже было объявлено о предстоящем бракосочетании – свадьба Алека и Донеллы состоится через три недели. Это означало, что Иди и ее мать должны срочно покинуть Блэргал. Она надеялась, что сегодня вечером официальный обед со всей семьей и в присутствии особых гостей будет последним для нее и матери под этой крышей.

Если повезет, через два дня они уже будут на пути в Йоркшир. Насколько Иди поняла, провести зиму с двоюродной бабушкой Юджинией предпочтительней, чем видеть Алека, сопровождающего красивую шотландскую невесту на праздновании, которое последует за бракосочетанием мастера Риддика к гордости всего клана Грэхема.

Однако мать Иди не собиралась отказываться от борьбы.

В своем великолепном, изумрудного цвета шелковом платье, в котором вполне можно было красоваться на балах высшего общества, леди Риз плавно подошла к кушетке и грациозно села.

– Конечно, я не хочу, чтобы ты опять попала в компрометирующую ситуацию. Хотя такая стратегия привела к успеху в случае с твоей сестрой, – сказала она задумчиво. – А данные обстоятельства весьма схожи.

– Есть отличия. Майкл Бомонт и Эви не были обручены, когда ее и Вулфа застали, э-э-э, ну, ты знаешь, – сказала Иди, махнув рукой.

Мать приподняла брови.

– Разумеется, я помню это. Ведь это я обнаружила их.

– На самом деле это Майкл разоблачил их связь, но не будем спорить по мелочам. Однако я не могу поверить, что ты серьезно предлагаешь мне это. Нет гарантии, что все пойдет по плану, а в случае неудачи моя репутация будет разрушена окончательно.

Мать драматично вздохнула.

– Полагаю, ты права, но это не означает, что ты не можешь серьезно поговорить с капитаном Джилбрайдом и узнать его мнение. Если он действительно не хочет жениться на Донелле, то надо найти приемлемое решение в этой чрезвычайно нелепой ситуации.

Иди повернулась к зеркалу и слепо протянула руку к гранатовым серьгам.

– Нет такого решения, мама. Поверь мне. Кроме того, я уже сообщила капитану, что ничего не поделаешь, поэтому нет смысла продолжать этот разговор.

– Когда ты разговаривала с ним последний раз? – строго спросила мать.

Иди попыталась закрепить серьгу, но ее руки сильно дрожали. Мысленно выругавшись, она положила ее на место.

– Сегодня днем, когда случайно столкнулась с ним.

В действительности Алек встретил ее снаружи библиотеки, куда она пришла, чтобы излить душу сестре в жалостливом сентиментальном послании, которое в конечном счете бросила в огонь. Она вышла из комнаты и увидела Алека, который искал ее. Он был явно раздражен из-за того, что Иди его избегала, тогда как они должны были многое обсудить.

Стараясь не реагировать на боль в его серых глазах, Иди спросила, не прояснилась ли ситуация с Донеллой. Когда он заколебался, явно придумывая, каким образом успокоить ее, она резко сказала, что отказывается продолжать приватные разговоры с ним на эту тему, поскольку все остается без изменений. Затем она повернулась и зашагала прочь, игнорируя его требование вернуться.

Он не пытался пойти за ней, и это к лучшему. В конце концов, о чем еще говорить? У Алека были обязательства перед его нареченной и семьей, и в конечном счете он смирится с этим. Иди не сомневалась, что вскоре он будет доволен избранной для него невестой. Донелла была красивой, доброй и умной девушкой и понимала, что ей предназначена роль графини Риддик. Смешно даже подумать, что Иди и Алек могли бы составить брачную пару. Между ними не было ничего общего с самого начала их знакомства.

По крайней мере, так говорила себе Иди, поспешно удаляясь, чтобы скрыть слезы, навернувшиеся на глаза под красивыми очками, которые Алек подарил ей. Теперь эти очки лежали в красивом зеленом футляре на туалетном столике в комнате. Возможно, Иди когда-нибудь наденет их вновь, но не сейчас. Не в этот вечер, когда она чувствовала, что ее сердце готово разорваться пополам. В этот вечер она предпочла не видеть ничего, что происходит вокруг.

Иди сделала глубокий вдох и велела себе успокоиться. Она снова взяла серьги и прикрепила их одну за другой. Затем повернулась лицом к матери.

– Это конец, мама. Фактически ничто и не начиналось, поэтому не надо волноваться.

Брови матери взметнулись вверх.

– Ты знаешь, Аделин, я никогда не волнуюсь. Однако не могу стоять в стороне и ничего не делать, когда на кону счастье моей дочери.

Иди усмехнулась.

– Это звучит довольно драматично, ты не считаешь?

Мать приподняла подбородок и посмотрела на нее с невозмутимым выражением лица, отчего Иди охватило беспокойство.

– Аделин, дорогая, – тихо сказала она, – последние семь лет я не замечала, чтобы какой-нибудь мужчина понравился тебе. Тем не менее Джилбрайд явно тронул твое сердце.

Иди почувствовала, как сжалась ее грудь.

– Нет, мама, уверяю тебя.

Мать встала, шурша шелком.

– Конечно, ты влюблена в него, дитя мое.

Хотя Иди сидела, казалось, пол закачался под ней. Или скорее это было такое чувство, словно содрали повязку с ее кровоточащей раны.

– Это… это смешно, – сказала она. Однако ее протест выглядел неубедительным.

– И он тоже на полпути, чтобы полюбить тебя, – не уступала мать. – От тебя во многом зависит, чтобы он прошел этот путь до конца. Тогда у капитана будет достаточно оснований убедить мисс Хаддон, что они не подходят друг другу.

Иди взглянула на самодовольную улыбку матери, пораженная ее наивностью.

– И я поговорю о тебе с лордом Риддиком, – добавила леди Риз с невероятной безмятежностью.

– Нет, мама! – воскликнула Иди, вскочив на ноги. – Не надо говорить с графом об этом. Он придет в бешенство.

Мать высокомерно приподняла подбородок.

– Гнев графа не остановит меня, когда речь идет о счастье моей дочери. Пора кому-то вразумить его светлость. Если капитан Джилбрайд не способен сделать это, тогда я должна взять такую обязанность на себя.

Иди не нашла, что сказать в ответ. Ясно, что леди Риз не переубедить, если она твердо решила выдать свою дочь замуж за наследника богатого графства.

О своих чувствах к Алеку Иди и вовсе отказывалась думать сейчас. Это не имело никакого значения, и мысли об этом могли принести только боль. Что действительно было важным в данный момент, так это предотвратить разговор матери с лордом Риддиком.

Разговор на эту тему перед официальным обедом, посвященным предстоящему бракосочетанию, вызвал бы бурю негодования, которая могла бы снести крыши замка Блэргал.

– Хорошо, мама, ты убедила меня, – выпалила Иди. – Я найду капитана Джилбрайда прямо сейчас и поговорю с ним.

Мать наградила ее ослепительной улыбкой.

– Прекрасно, дорогая. Я случайно услышала, что капитан просил отца встретиться с ним в библиотеке до прибытия гостей.

Случайно? Скорее всего подслушала, и это доказывает, как решительно леди Риз настроена повернуть события на благо дочери.

– В таком случае и я пойду туда, – сказала Иди. – Почему бы тебе не спуститься в гостиную? Я встречусь с тобой там после того, как поговорю с Алеком.

Мать послала ей воздушный поцелуй.

– Удачи, дорогая. Думаю, она тебе потребуется. Ты выглядишь превосходно в этом платье. И я рада, что ты решила не надевать очки сегодня вечером. Капитан не устоит перед твоей красотой.

С этими словами мать степенно вышла из комнаты. Иди схватила очки и быстро надела их, затем натянула перчатки, взяла веер и двинулась к двери. С каждым шагом она проклинала мать, лорда Риддика, Алека и все на свете.

События выходили из-под контроля, и пришла пора действовать.

– Я знаю, у тебя противоречивое отношение к этому решению, Алистер, но я уверен, со временем все будет хорошо, – сказал Уолтер с ободряющей улыбкой. – Донелла привлекательная девушка и станет прекрасной графиней. Все будут рады вашему союзу.

Алек сдвинул брови; последние два дня его мучила головная боль. Разговор с отцом, как всегда, принял не то направление, которое он ожидал.

– Думаю, мы оба знаем, что это решение было принято вопреки моему желанию.

Он отвернулся от Уолтера и подошел к окну, выходившему на долину. При свете огромной луны пейзаж выглядел каким-то потусторонним, таинственным и сверхъестественно красивым. Он представил сказочных эльфов, спустивших со склонов Бен Веню или вышедших из лесной чащи, чтобы танцевать на холмах. Плохо, что эти маленькие существа не могли явиться в Блэргал и увести всех его родственников в свое скрытое королевство в глубине холмов.

Он услышал тихие приближающиеся шаги отчима.

– Алистер, я знаю, это не то, что ты хочешь, но…

– Я никогда не хотел этого, – прорычал Алек.

– Ты не понимаешь, – произнес Уолтер твердым голосом. – Своим отказом ты проявишь неуважение к Донелле и ко всему клану.

Алек готов был рассердиться, но не смог. Уолтер смотрел на него с обеспокоенным выражением на худощавом лице. У отчима не было никого, кроме него, и Алек не первый раз осознал, как сильно Уолтер и дед нуждались в нем. Да, был еще Фергус, оказывавший определенные услуги, но это не то же самое. Обязанности, связанные с управлением Блэргалом и поместьями, были чрезвычайно обременительными. Дед выполнял их бóльшую часть своей жизни, и Уолтер делал все возможное, чтобы поддерживать его. Но оба устали, и это было очевидно.

Алек не был уверен, как долго протянет дед, учитывая плохое состояние его здоровья, и это вызывало у него чувство вины. Он отсутствовал в течение долгих десяти лет, и семья не могла вернуть его назад. Теперь родственники нуждались в нем, и как при этом он мог повернуться к ним спиной?

Однако Алек не мог понять, почему должен ради них отказаться от Иди.

– Конечно, я приму правильное решение, – сказал он.

Уолтер печально улыбнулся.

– Думаю, весьма неохотно.

Алек пожал плечами.

– Я сделаю свой выбор.

– Мне кажется, ты хочешь сделать этот выбор всецело на своих условиях. – В голосе Уолтера чувствовалось неодобрение.

– Я не вижу в этом ничего плохого, – сказал Алек, не скрывая раздражения. – Не думаю, что мои, как вы выразились, условия неоправданны.

Глаза Уолтера расширились.

– Алистер, ты собираешься нарушить давно заключенное соглашение. Как ты можешь? Это недопустимо.

Алек подавил желание резко ответить, потому что Уолтер исходил из лучших побуждений. Однако слепота родственников относительно этого дела скоро сведет его с ума.

– Отец, семья пытается силой заставить Донеллу и меня вступить в брак без взаимной любви, и это едва ли в наших общих интересах.

Уолтер попытался опровергнуть это мнение:

– Алек, ты и Донелла всегда любили друг друга…

– Нет, – резко возразил Алек.

– Вы всегда любили друг друга, – решительно повторил отчим, – и вам необходимо время, чтобы ваши чувства вновь проявились.

– Я даже нисколько не нравлюсь Донелле, – настаивал Алек. – В юности она обычно называла меня безбожным язычником.

Уолтер улыбнулся.

– Уверен, теперь она не будет называть тебя так, Алистер. Ты вырос и стал прекрасным молодым человеком. Твоя кузина, несомненно, видит это. Просто она немного стесняется выражать свои чувства.

– Она не хочет выходить замуж за меня, – повторил Алек сквозь стиснутые зубы.

– Она сама сказала тебе это?

– Конечно, нет. Она боится.

Уолтер нахмурился.

– Почему?

– Потому что не хочет разочаровывать свою семью. И все из-за этого проклятого обещания. Ты знаешь, какая она религиозная. Боже, можно подумать, что она дала священную клятву.

– Алистер, не надо так говорить, – сказал отчим строгим голосом. – Клятва, данная на смертном ложе ее отца, очень серьезное дело.

– Отец, она была тогда почти ребенком, удрученным горем в связи с неминуемой смертью своего родителя.

– Алистер, будь я твердо уверен, что твоя кузина не хочет этого брака, я бы первым поддержал тебя, – убедительно сказал Уолтер. – Но я чувствую, что она хочет этого. Как я уже сказал, она просто стесняется, потому что вы долго были в разлуке. Но, несмотря на то что говорит ее мать, нет необходимости спешить со свадьбой. Если тебе требуется время, чтобы поухаживать за Донеллой, я определенно поддержу тебя в этом.

– Скажите, вы когда-нибудь спрашивали Донеллу, хочет ли она выйти замуж за меня.

– Конечно, спрашивал.

Алек немного помолчал.

– И что она ответила? – поинтересовался он затем.

– Она надеется стать графиней Риддик.

Это был немного обескураживающий, но неотразимый ответ.

– Меня это нисколько не удивляет, так как ей с юных лет внушали, что она по праву должна стать графиней. Однако это, по сути, не означает, что она хочет выйти за меня. Все ее поведение свидетельствует о другом. Проблема в том, что она не сможет стать графиней без брака со мной.

Отчим слегка усмехнулся.

– Это лишено здравого смысла.

– Тетя Гленна свыше десяти лет внушала Донелле мысль о том, что она должна стать графиней. Разве может эта бедная девушка думать теперь иначе?

Не говоря уже о том, что кузина всегда была чертовски послушной, и ей никогда не приходило в голову воспротивиться желаниям семьи.

Отчим с печальным выражением лица покачал головой, отчего Алеку стало не по себе.

– Мне неприятно говорить это, Алистер, но я чрезвычайно разочарован твоей реакцией на данную ситуацию. Донелла не заслуживает такого отношения к ней с твоей стороны. И никто из нас не заслуживает этого.

Это больно резануло душу Алека. Он не привык отступать даже под дулом пистолета, но последняя реплика отчима вызвала у него чувство безысходности.

– Отец, вы, как и я, хорошо знаете, что неудачные браки приводят к большим неприятностям, не так ли? – Он знал, что Уолтер не любил говорить об удручающем браке с матерью Алека, однако какой выбор у него остался?

Отчим тяжело вздохнул, однако удивил Алека мягкой улыбкой. Он повернулся, подошел к камину и посмотрел на огромный портрет матери Алека в конце комнаты.

– Подойди сюда, – сказал он.

Алек нехотя выполнил просьбу, и они вместе сосредоточили внимание на портрете стройной темноволосой девушки, которая улыбалась им. Художник умело передал ее красоту и очарование. На губах ее играла улыбка, и серебристо-серые глаза озорно блестели с жаждой жизни. Тогда ей было около двадцати лет, накануне первого путешествия в Лондон. Именно во время этого путешествия она пренебрегла осторожностью и брачными клятвами, вступив в кратковременную бурную любовную связь с представителем королевской семьи.

Уолтер улыбнулся своей жене.

– Я полюбил ее с первого взгляда.

– Я знаю. И я знаю также, что вы не были счастливы. – Алек указал рукой на образ матери. – Даже когда писался этот портрет, вы уже ссорились.

Уолтер вздохнул.

– Да, хотя это была в большей степени моя вина, чем ее. Она была слишком молода и неопытна, чтобы разобраться в истинных чувствах другого человека. К тому же ей трудно было иметь дело с мужем, довольно инертным человеком, который был куда старше ее.

Алек хотел заявить, что его мать просто была эгоисткой, но сдержался. Он никогда не знал ее и не имел права судить. Однако другие суждения он мог высказать.

– Она не любила вас, не так ли? – спросил он, почувствовав себя неловко, оттого что задал этот вопрос.

Уолтер взглянул на него.

– Нет, не любила, и ты знаешь это. Она вышла замуж за меня в угоду твоему деду.

– И вот чем все обернулось.

Отчим повернулся к нему лицом.

– Думаю, у тебя все будет по-другому, – сухо сказал он. – Я нисколько не сожалею по поводу моего брака и о том, что воспитывал тебя как своего сына. Кроме того, твоя мать была очень молодой, когда мы поженились, и мы едва знали друг друга. Это не тот случай, что у тебя и Донеллы. Ты не сделаешь таких же ошибок, как мы.

– Да, я не хотел бы допустить такие же ошибки.

Отчим сузил глаза за очками. Казалось, он начал раздражаться, а в таких случаях Уолтер становился непреклонным. Помимо того что он был ученым, он являлся также правнуком герцога и сыном шотландца. Алек знал, что отчим мог быть упрямым, как любой другой шотландец.

– Алистер, ты не учел одно обстоятельство, – сказал Уолтер.

– Какое?

– Несмотря на ошибку твоей матери, наша семья оставалась преданной ей. Твой дед и я никогда не отказывали ей в своей любви. И после твоего рождения она любила тебя до самой своей смерти. – Уолтер сделал шаг вперед и положил твердую руку на плечо Алека. – Мы всегда оставались верными тебе.

Эти слова как острый нож пронзили сердце Алека. Уолтер был прав, семья оставалась преданной ему. Дед и отец могли бы отвернуться от леди Фионы, но они не сделали этого. Они заботились о ней и ее сыне. Вместо того чтобы обращаться с ним как со свидетельством их позора, которое следовало скрывать, они защищали его от грязных слухов и сплетен. Благодаря этому Алек мог вести привилегированную и обеспеченную жизнь.

Правда, он никого не просил заботиться о нем, но это едва ли имело значение. Его дед, Уолтер, Фергус и даже Гленна и Донелла – все они чем-то жертвовали ради него. Все они оставались преданными ему.

Как мог он не ответить им тем же?

С гнетущим чувством, проникшим до глубины души, Алек подошел и опустился в кресло перед письменным столом деда. Он продолжал смотреть на портрет матери, проклиная ее за ошибку, которая отразилась на двух поколениях и, возможно, отразится по меньшей мере еще на одном.

Его отчим сел рядом с ним.

– Я знаю, ты испытываешь определенные чувства к мисс Уитни, Алистер, и тебя беспокоит ее судьба.

Алек вскинул голову.

– Чувства? Да, испытываю. – Боже, он влюбился в эту девушку и давно понял это. Он просто не хотел признаться самому себе, учитывая, что был обручен. Но теперь он не мог отрицать очевидное.

Уолтер поморщился.

– Понимаю, однако советую не слишком беспокоиться о судьбе мисс Уитни. Она милая, привлекательная девушка и найдет себе хорошего мужа, под стать своей энергичной натуре.

Может быть, но Алек был совершенно уверен, что готов убить ради нее любого соперника, если придется.

– Полагаю, это будет к лучшему, – продолжил Уолтер. – Не думаю, что мисс Уитни сочтет жизнь в горной Шотландии приемлемой для себя. Лондон кажется более подходящим местом для ее образа жизни.

Это высказывание заставило Алека нахмуриться. Он считал, что жизнь в Шотландии должна понравиться Иди. К тому же пока у нее все равно не было другого выбора.

Впрочем, это не важно. Уолтер и дед были правы: Алек имел обязательства перед своей семьей и считал долгом чести исполнить их, а семья включала и Донеллу, и Фергуса.

Кроме того, казалось, что Иди разделяла такую точку зрения. Вчера она ушла от него, отказавшись даже выслушать. Алек позволил ей уйти только потому, что ему необходимо было разработать подходящий план. По возвращении домой у него на самом деле не было на это времени.

– Хорошо, отец, я все понял, – сказал он. – Не надо вбивать мне в голову одно и то же. Я не тупой. Может быть, ты почувствуешь себя лучше, если узнаешь, что мисс Уитни разделяет твое мнение.

Уолтер облегченно вздохнул.

– Спасибо, что сказал мне об этом, мой мальчик. Думаю…

Внезапный стук в дверь прервал их разговор, и мгновение спустя в комнату вошла Иди. Она застыла, увидев их, затем плечи ее расправились, и подбородок приподнялся с упрямой решимостью, которая так нравилась Алеку.

– Прошу прощения, что прервала вас, мистер Джилбрайд, но я надеюсь, что смогу улучить момент, чтобы поговорить с капитаном.

Мужчины встали, когда она твердой походкой двинулась вперед, что говорило о ее решимости не принимать отрицательного ответа. Уолтер бросил обеспокоенный взгляд на Алека, однако затем заставил себя улыбнуться.

– Конечно, мисс Уитни. Надеюсь, вскоре увидеть вас обоих в гостиной.

Он послал Алеку предостерегающий взгляд и направился прочь из комнаты.

Иди спокойно стояла, дожидаясь, когда Уолтер закроет за собой дверь.

Алек воспользовался этими мгновениями, чтобы полюбоваться ее красивым лицом и пышным телом в небесно-голубом шелковом платье, облегающим прелестные округлые формы. Ему было больно смотреть на Иди, зная, что она никогда не будет принадлежать ему. И если он не ошибался в своем предположении, она испытывала то же самое. Ее губы были плотно сжаты, а глаза за очками выдавали усталость. Ему потребовалось немало усилий, чтобы не заключить ее в свои объятия и не поцеловать каждую грустную частичку ее лица.

– Да, Иди? – обратился он к ней ободряюще, когда она продолжала молчать.

Иди глубоко втянула воздух, словно стараясь набраться храбрости.

– Я пришла попрощаться, капитан Джилбрайд. Мама и я уезжаем завтра в Йоркшир.

 

Глава 17

Ее заявление подействовало на Алека, как удар под дых. Казалось, он никак не мог справиться с шоком, который лишил его разума и способности что-либо ощущать.

Когда он не ответил, на лице Иди отразилось возмущение.

– Тебе нечего сказать? – спросила она резким тоном.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что счастлив от того, что ты убегаешь?

Пусть они с Иди и решили вести себя достойно, но Алек понял, что не сможет так просто отказаться от нее. Несмотря на разговор с Уолтером, он не верил, что нет разумного выхода из этого затруднительного положения. Ему удалось, слава богу, бежать из испанской тюрьмы, поэтому у него не укладывалось в голове, что он не сможет найти способ избежать и нежелательного брака.

Иди возмущенно взмахнула руками.

– Я не убегаю. Я делаю единственно разумное решение в таких обстоятельствах.

Он скрестил руки на груди и насмешливо приподнял бровь.

– Я никогда не считал тебя трусихой.

Она посмотрела на него с неприязнью, которая сменила трагическое выражение ее лица.

– Ты говоришь, как моя мать, – сказала Иди, покачав головой. – Неудивительно, что вы так хорошо поладили. Вы в одинаковой степени безрассудны.

Это интересно. Ясно, что леди Риз советовала дочери не сдаваться. Настроение Алека поднялось от осознания, что у него есть по крайней мере один союзник в этом доме.

– И что твоя дорогая мама намерена сделать в этом случае? – спросил он, надеясь получить больше информации.

Иди слегка поморщилась и, отвернувшись от Алека, устремила взгляд на портрет его матери.

– Она угрожала пойти к лорду Риддику и объяснить ему, почему ты должен жениться на мне, а не на твоей кузине.

Алек был неприятно потрясен. Хотя он оценил поддержку леди Риз, ее вмешательство не предвещало ничего хорошего.

Иди снова посмотрела на него.

– Я уверена, мы оба представляем, к чему приведет ее разговор с графом.

Алек полагал, что, вероятно, Иди и ее мать будут немедленно выставлены за дверь замка.

– Да, мне кажется, это неверный ход в данный момент, – сказал он, – и я не хотел бы видеть, что будет с вами после этого.

Иди с сердитым выражением на красивом лице повернулась к нему и уперлась руками в бока.

– Поэтому я должна немедленно увезти мать отсюда, глупый ты человек. Мать и твой дед, несомненно, вступят в словесную баталию, и нам повезет, если они не начнут драться средневековым оружием, которое висит на каждой стене этого нелепого замка. Самое разумное, что можно предпринять в данном случае, так это уехать отсюда завтра утром. Если ты будешь столь любезен предоставить нам свою карету до Глазго, мы сможем затем продолжить путешествие, приняв свои меры.

Алек хмуро посмотрел на нее.

– Ты не сделаешь этого, глупая девчонка. Неужели ты думаешь, что я позволю тебе и твоей матери отправиться в путешествие самостоятельно?

– Я не понимаю, какое тебе до этого дело, – ответила она высокомерно.

– Я обещал твоему отцу, что позабочусь о тебе, – произнес капитан сквозь стиснутые зубы. – Поверь, Иди, когда придет время вернуться в Лондон, я сам буду сопровождать тебя и твою мать.

Сказав это, он полагал, что пройдет немало времени, прежде чем гости уедут. Сейчас, когда Иди стояла перед ним, исполненная решимости уехать, он понял, что ни за что не позволит ей так просто сбежать. Если она уедет, он потеряет ее навсегда.

– И когда придет это время? – спросила она. – До или после твоей свадьбы?

Она попыталась выразить свой сарказм, но ее голос предательски задрожал. Иди резко повернулась и, подойдя к окну, устремила свой взгляд в ночь.

Алек, недовольный собой, покачал головой. Он обошелся с ней не так, как следовало. Иди настолько шокировала его своим заявлением, что он потерял способность здраво мыслить.

А ему было крайне необходимо найти выход из создавшегося затруднительного положения с пользой для них обоих.

Он последовал за ней и встал рядом. Его сердце сжалось, когда он увидел ее напряженные опущенные плечи. Алек всеми силами души желал заключить ее в свои объятия и утешить. Но, вероятно, Иди ударила бы его, если бы он попытался сделать это, поэтому Алек ограничился мягким поглаживанием ее плеч. Она вздрогнула от его прикосновения, но затем расслабилась. Однако казалось, все тело Иди дрожало от напряжения под его пальцами.

– Я еще не сдался, любовь моя, – тихо сказал он. – Если ты дашь мне еще несколько дней…

– Нет, – выпалила она хрипловатым голосом. – Это невозможно.

Она была упрямой девчонкой, но Алек был не менее упрям.

– Почему? Ты не веришь, что я смогу решить эту проблему?

Он хотел, чтобы она повернулась к нему лицом, так как неловко было общаться с ее отражением в оконном стекле. Ее губы слегка подрагивали, но глаз не было видно из-за мерцающего света свечей, отраженного в линзах ее очков и в темном зеркале окна.

– Нечего решать, Алек. Неужели ты не понимаешь этого? Ты обязан поступить единственно возможным достойным образом. Я уважаю тебя за это. Правда, уважаю. Но я не могу оставаться здесь и наблюдать…

Ее голос дрогнул, и Алек почувствовал, что она проглотила подступивший к горлу ком, едва сдерживая слезы. Боже, она просто убивает его. Каждое произнесенное ею слово убеждало его, что нельзя позволить ей уехать.

Алек обнял ее за частично обнаженные плечи, ощутив пальцами их мягкость и шелковистость. Затем осторожно повернул Иди лицом к себе.

– Ты не должна никуда уезжать. Все будет хорошо, обещаю, – прошептал он.

Теперь он мог видеть ее глаза, которые были подобны вечернему небу в преддверии ночи. В какое-то мгновение он заметил в них мимолетный проблеск слабой надежды.

Но затем эта надежда сменилась мрачной решимостью. Сердце Алека упало, когда Иди отрицательно покачала головой.

– Ты не можешь обещать. – Она строго посмотрела на него. – Будет ужасный скандал, если ты расторгнешь помолвку.

Алек сдержал порыв крепко сжать ее плечи. Иди должна принадлежать ему, черт возьми! Почему никто, включая ее саму, не понимает этого?

– И я тоже пострадаю, – добавила она. – Не могу допустить, чтобы моя семья оказалась замешана в еще одном скандале.

– Это совсем другое дело, потому что ты станешь моей женой.

Иди несколько секунд неотрывно смотрела на него, явно растерянная. Затем распрямила плечи под его руками, и ее взгляд сделался невозмутимым и решительным. Алек вспомнил, что, когда впервые познакомился с ней, она выглядела дерзкой и кокетливой леди, и тогда трудно было предположить, что она может быть такой серьезной, как сейчас. Однако в отличие от легкомысленной, очаровательной, жизнерадостной девушки, которая заставляла мужчин бегать за ней, Иди на самом деле обладала добрым сердцем и твердым характером, как никакая другая женщина из тех, что Алек когда-либо встречал.

– Ты должен позволить нам уехать, Алек, – сказала она тихим голосом.

– Иди… – произнес он с отчаянием.

– Если ты уважаешь меня, ты должен уважать мои желания.

Что мог он сказать на это? Алек заставил себя опустить руки, преодолев внутреннее сопротивление. Когда Иди отступила, ее тепло покинуло его, и он почувствовал холод в душе.

Она попыталась улыбнуться, но это была лишь пародия на улыбку.

– Мы уедем рано утром, поэтому я заранее прощаюсь с тобой. Полагаю, мы не увидимся… долгое время…

Затем Иди в конце концов не выдержала. Глаза ее наполнились слезами, и губы задрожали. Она повернулась, приготовившись сбежать. Алек не смог сдержать себя. Он протянул руку и, обхватив Иди за талию, привлек ее к себе.

– Не плачь, дорогая, пожалуйста, не плачь! – умолял он, прижимая ее плотнее. – Я обязательно придумаю что-нибудь, обещаю.

У нее вырвался немного истеричный смех сквозь слезы.

– Ты ничего не сможешь сделать, большой шотландский олух.

Затем она повернулась к нему лицом, обвила руками его шею и приподнялась на мысках.

– Я тоже не хочу сдаваться, черт побери, – сказала она.

С этими словами Иди притянула его голову вниз и прильнула губами к его губам.

Иди явно лишилась рассудка, но в данный момент это не беспокоило ее. Она внезапно осознала, что, вероятно, никогда больше не увидит Алека. Скоро он станет женатым человеком с красивой шотландской женой, и достаточно скоро у них появятся дети, которые, несомненно, будут похожи на него. Таким Иди представилось его будущее, отчего ей стало не по себе.

Когда она начала прощаться, лицо его выглядело крайне опустошенным, что было нехарактерно для Алистера Джилбрайда. От этого у нее сжалось сердце, глаза наполнились слезами, и единственной мыслью было убежать как можно скорее.

Однако, когда его крепкие руки обхватили ее, Иди поняла, что бегство невозможно. Алек никогда не будет принадлежать ей, но Иди хотела, чтобы он знал, что она всегда будет любить его.

Она всегда будет принадлежать ему.

Иди запустила пальцы в густые волосы Алека и поцеловала его, испытывая отчаяние, оттого что впереди ее ждут годы одиночества. В данный момент этот поцелуй должен был придать ей силу встретиться с тем, что ждет ее завтра.

Алек крепко прижал ее к своей твердой, как скала, груди. Почувствовав животом его возбуждение, Иди раскрыла рот, едва не задохнувшись от волнения. Он воспользовался моментом и проник языком в горячую глубину.

Иди застонала от восхитительного соприкосновения их языков, и все ее тело внезапно обмякло. Она с дрожью ухватилась за Алека. Ноги потеряли способность держать ее, и она закачалась в его объятиях.

Не прерывая поцелуя, он слегка опустился, подхватил Иди под колени и, подняв, прижал к своей груди. Она откинулась назад, глядя на него сквозь какой-то туман.

Проклятие! Очки запотели. Иди посмотрела на него поверх оправы и увидела решительный блеск в его глазах.

– Алек, что ты делаешь?

– Держу тебя. Разве непонятно? – сказал он, направляясь к тахте около ряда книжных шкафов.

Казалось, она не могла здраво мыслить.

– Зачем?

– Чтобы ты не упала на пол. Ведь мы не хотим, чтобы это случилось, не так ли?

Он опустился на обтянутую темно-красным бархатом тахту и поместил Иди на свои колени.

Она попыталась встать, но Алек крепко держал ее. Иди невольно вскрикнула, почувствовав его возбуждение своими бедрами. А так как материал ее платья и нижней рубашки был очень тонким, ощущение было особенно явственным.

Еще более пугающей оказалась реакция ее тела. Иди захотелось поерзать в попытке облегчить напряжение, возникшее между бедрами. Но если дать волю этому безумному порыву, то оставалось только лечь на кушетку и предложить себя Алеку.

– Не будь смешным, – чуть слышно сказала она. – Я никогда не сделаю такую глупость.

– Однако, вероятно, надо было дать тебе возможность опуститься на пол. Это не плохая мысль, – сказал Алек, игнорируя возражение Иди. Своей большой рукой он обхватил ее бедро. – Особенно если я лягу рядом с тобой. А еще лучше на тебя.

Этот образ засел в ее голове и отказывался уходить. Она попыталась найти подходящий ответ в данной ситуации – например, потребовать, чтобы он отпустил ее, – но в этот момент он слегка приподнял подбородок Иди и начал покусывать ее шею. От этого Иди охватила дрожь и возникла потребность в нем, которую она подавляла многие недели.

К сожалению, она не могла позволить ему большего.

«Ты идиот. Возьми себя в руки».

– Алек, не думаю, что это хорошая идея, – прошептала Иди ослабшим голосом.

– Ты сама начала, – ответил он, не прекращая ласки.

– Да, я знаю, но…

Однако все слова вылетели у нее из головы, когда рука Алека скользнула от ее живота к груди. Он обхватил ее и начал нежно ласкать большим пальцем напряженный сосок, который непристойно выпирал из корсажа. Иди испытала невероятное возбуждение. Она повернула голову, чтобы снова слиться с ним в поцелуе. При этом ее защита рухнула в результате стремительной атаки его горячих губ и языка.

«Еще минута, и затем я остановлюсь».

Но прежде чем прошла эта минута, в ее затуманенное сознание проник какой-то шум. Вскоре стало ясно, что это были приближающиеся шаги, а затем прозвучали громкие – очень громкие – голоса.

Глаза Иди расширились в тот момент, когда Алек прервал поцелуй. Перед ней возникло разгневанное лицо Фергуса Хаддона, слегка затуманенное по краям. Он смотрел на нее под каким-то странным углом. Это продолжалось, пока Алек не приподнял ее. Теперь Иди осознала, что лежала на его коленях, в то время как он склонился над ней. И ее проклятые очки опять запотели.

– Ах ты, ублюдок! – прорычал Фергус, злобно глядя на Алека. – Я убью тебя за это.

Лицо его было почти таким же красным, как волосы, и руки были сжаты в кулаки. Иди чувствовала, что, если Алек будет продолжать держать ее на своих коленях, Фергус совершит убийство прямо сейчас.

– Ты не сделаешь этого, – резко сказал Алек, прижимая Иди к своей груди. – Подожди, когда мисс Уитни и мой отец покинут комнату, и тогда поговорим.

«Его отец?»

Иди посмотрела на мистера Джилбрайда, стоявшего позади Фергуса в нескольких шагах. Он выглядел крайне возмущенным и качал головой. Она проследила за его взглядом на ее бедра, которые были обнажены, оттого что платье и рубашка задрались кверху.

– О боже! – вскрикнула Иди, пытаясь высвободиться. – Алек, отпусти меня!

– Да, отпусти ее, чтобы я смог тебя проучить как следует, – сказал Фергус сквозь стиснутые зубы.

– Иди, посиди спокойно минуту, – приказал Алек. – И приведи себя в порядок.

Однако он продолжал крепко держать ее, что не способствовало выполнению данного требования.

В этот момент мистер Джилбрайд прикрыл лицо рукой, а Фергус приблизился еще на один угрожающий шаг.

– Не приближайся больше, Фергус, – сказал Алек резким голосом. – Предупреждаю тебя.

Иди снова попыталась высвободиться.

– Если вы оба намерены драться, то дайте мне сначала уйти. – Она толкнула Алека в плечо, но безрезультатно. – Отпусти меня, наконец!

– Я стараюсь защитить твою благопристойность, глупая женщина! – прорычал Алек и попытался одернуть ее юбки книзу, чтобы прикрыть ноги. – Сиди спокойно.

Ее благопристойность? Она улетучилась несколько минут назад, когда Иди совершила безумный поступок, поцеловав его.

– Что здесь происходит? Где мой сын? – раздался визгливый голос наряду с поспешным стуком каблуков.

Рядом с отцом Алека возникла миссис Хаддон. Она пронзительно вскрикнула и ухватилась за руку несчастного мистера Джилбрайда.

– Алистер, что ты делаешь? Почему ты с этой шлюхой?

– Хорошо, что теперь все прояснится, – сказал Алек.

Он встал, продолжая держать Иди на руках. Затем осторожно поставил ее на ноги и заслонил своим телом. Но она не нуждалась в его защите; ей хотелось бежать отсюда как можно скорее. Ее юбки сбились вокруг ног, и она только сейчас обнаружила, что корсаж сдвинулся набок, открывая кружева корсета.

Подавив проклятия, Иди отвернулась, чтобы поправить одежду, в то время как члены семьи Хаддонов начали кричать друг на друга.

Внезапно другой женский голос прервал эту перепалку.

– Мама, что происходит? Почему ты так кричишь…

Наступившая вслед за этим тишина звучала громче, чем предыдущий шум. Сердце Иди сжалось, когда она повернулась и увидела широко раскрытые глаза Донеллы. Молодая женщина с окаменевшим лицом выглядела смертельно бледной, когда ее взгляд в конечном счете остановился на все еще подозрительно выглядевшем корсаже Иди, на ее смятых юбках и явно покосившейся прическе.

Иди покраснела от стыда.

– Это не то, что вы подумали. На самом деле ничего не было.

Любой здравомыслящий человек не смог бы поверить в это. Но если бы все притворились, что поверили, Иди и Алек смогли бы избежать скандала. Да, все это выглядело непристойно, но если бы все согласились игнорировать этот маленький инцидент, Алек мог бы спасти свою честь, а Иди – свою репутацию.

– Вы в своем уме? – прорычал Фергус. – Что тут думать! Ясно, что вы, презренная англичанка, соблазнили моего кузена. Правда, кажется, он не пытался остановить вас.

– Да, есть основание для такого разумного вывода. – Алек взглянул на Иди, криво улыбнувшись. – Хотя надо отдать ей должное, это была храбрая попытка с ее стороны.

Иди удивленно раскрыла рот. Как мог он улыбаться и шутить в такой момент?

– Она шлюха, – сердито проворчала миссис Хаддон, по-видимому, оправившаяся после истерического припадка. Она указала пальцем на грудь Иди. – И мы будем обращаться с ней соответствующим образом.

– Тетя Гленна, я понимаю, что вы шокированы, и сожалею об этом, – сказал Алек низким спокойным голосом, в котором, однако, звучало предупреждение. – Но я не допущу подобного обращения с нашей гостьей.

Лицо тети исказилось гримасой.

– Как ты мог поступить так с моей дочерью? Как ты мог привезти сюда эту английскую вертихвостку…

– Ни слова больше, мама, – прервала ее Донелла. – Я сама разберусь с этой ситуацией.

Миссис Хаддон повернулась к своей дочери.

– Как ты можешь терпеть это…

Донелла махнула рукой.

– Ни слова больше, – повторила она ледяным тоном.

Как ни странно, но ее мать замолчала, хотя и бросила на Иди очередной исполненный ненависти взгляд.

Донелла холодно посмотрела на Иди, затем перевела взгляд на своего суженого. Иди украдкой тоже взглянула на Алека уголком глаза. Он стоял непреклонно под взглядом кузины, при этом скулы его слегка покраснели, вероятно, от гнева и смущения. Они оба были непростительно импульсивны, но Иди знала, что Алек не хотел так откровенно унизить Донеллу.

– Алистер, это именно то, что можно подумать? – спросила Донелла.

Алек слегка поморщился.

– Да, это так.

Донелла устремила на него холодный сдержанный взгляд, затем коротко кивнула.

– Спасибо за откровенность, Алистер. Я полностью освобождаю тебя от обязательств передо мной. Ты можешь поступать, как пожелаешь.

Она повернулась и двинулась к двери, оставив всех с разинутыми ртами.

Но ненадолго, так как миссис Хаддон опять начала вопить. В основном это была бессвязная ругань, в которой Иди отметила лишь такие слова, как «англичанка» и «шлюха».

Возникший шум снова был прерван женским голосом. На этот раз – голосом матери Иди.

– Немедленно прекратите этот возмутительный крик! – резко сказала мать, войдя в комнату. – Вы привлечете сюда всех слуг в доме. Не говоря уже о лорде Риддике.

Эта угроза заставила всех замолчать, и даже миссис Хаддон. Всхлипывая, она встала рядом с мистером Джилбрайдом, который поддерживал ее под руку и тихо говорил что-то, стараясь успокоить, как капризного ребенка.

Первым пришел в себя Фергус.

– Уверяю вас, леди Риз, мой дядя узнает от меня все, что здесь произошло. Лорду Риддику необходимо знать о постыдном поведении своего внука.

– Я не сомневаюсь, что он узнает об этом, мистер Хаддон, – ответила леди Риз аристократически снисходительным тоном. – Но надлежащим образом и от надлежащего человека, каким является капитан Джилбрайд, а не вы.

– Как вы смеете вмешиваться в наши дела? – возмутился Фергус. – Вы и ваша дочь приехали сюда и все разрушили!

Этот выпад можно было считать довольно мягким по сравнению с оскорблениями, звучавшими здесь несколько минут назад.

– Я слышала, что у лорда Риддика больное сердце, не так ли? – спросила мать.

– Это правда, леди Риз, – подтвердил мистер Джилбрайд встревоженно. – Меня очень беспокоит его здоровье.

– Меня тоже, – сказала леди Риз. – Вот почему капитан Джилбрайд и я обсудим с ним эту ситуацию.

– А что, по-вашему, я должен делать? – спросил Фергус. – Просто сидеть и ждать, пока вы и ваша верти… – Грозное рычание со стороны Алека заставило Фергуса замолчать на полуслове, но тот быстро оправился. – Сидеть и ждать, пока вы и ваша дочь лишаете мою сестру законного положения в этом доме?

Мать устремила властный взгляд на Иди. Она первый раз посмотрела на дочь с того момента, когда вошла в комнату.

– Уверяю вас, мистер Хаддон, я приму меры в отношении своей дочери в более подходящее время. Самое лучшее, что вы можете сделать сейчас, так это проводить вашу мать и сестру домой и дождаться решения его светлости. Остальное не в ваших силах и полномочиях.

– Леди Риз, мы ждем сегодня прибытия гостей, – напомнил мистер Джилбрайд. – Как мы объясним им отсутствие Хаддонов?

– Скажем, что миссис Хаддон внезапно почувствовала себя плохо, и ее дети настояли на том, чтобы остаться с ней дома.

Учитывая, что упомянутая женщина стояла, прислонившись к мистеру Джилбрайду, и стонала, как на смертном ложе, это был вполне подходящий предлог.

– Да, это разумное объяснение, – облегченно сказал мистер Джилбрайд с улыбкой. Он посмотрел на Фергуса. – Пойдем, парень. Поможешь мне проводить твою мать до кареты, а потом поищем твою сестру.

Фергус подошел к матери и взял ее под руку, но перед этим пристально посмотрел на Алека:

– Это еще не конец, кузен. Обещаю.

Алек устало вздохнул, а сердце Иди сжалось. Это она во всем виновата. Если бы у нее хватило мозгов и храбрости вовремя покинуть комнату, ничего такого не случилось бы. Теперь она невольно нанесла удар отношениям Алека со своей семьей, не говоря уже о том, что подвергла риску здоровье его деда.

«Отлично получилось, Иди, не прошло и недели».

К сожалению, Эвелин не было рядом, чтобы поддержать ее. Ведь не так давно сестра оказалась в подобной ситуации. Казалось, Иди следовала по ее стопам, что было довольно поразительно.

– Я поговорю с тобой позже, Фергус, – сказал Алек.

Как только мистер Джилбрайд и Фергус проводили миссис Хаддон из комнаты, леди Риз повернулась и окинула опытным взглядом платье своей дочери. Она хмыкнула, затем поправила корсаж Иди и привела ее юбки в надлежащий вид.

– Теперь ты выглядишь достаточно респектабельно, чтобы вернуться наверх, – сказала мать, – однако тебе надо сменить одежду и попросить Кору восстановить прическу. Постарайся сделать это как можно быстрее.

Внешне мать выглядела спокойной и практичной, но от Иди не ускользнул гневный блеск в ее глазах.

– Мама, я ужасно сожалею, – сказала она. – Я не знаю, что на меня вдруг нашло.

Леди Риз бросила взгляд на Алека, который выглядел слегка взъерошенным и чрезвычайно красивым в своем килте и официальном жилете.

– Кажется, я понимаю, что на тебя нашло, – сказала она строгим голосом.

Алек поморщился.

– Леди Риз, это всецело моя вина…

– Сомневаюсь, – прервала его мать. – Но у меня нет ни времени, ни желания выслушивать мало убедительные оправдания. Я не хочу слушать вас обоих, пока не поговорю с лордом Риддиком. Этот вечер будет тяжелым, но я думаю, что нам удастся обойтись без сплетен, если его светлость поспособствует этому.

– Желаю удачи, – пробормотал Алек.

В этот момент в комнату вошел старый граф.

– Что происходит, черт возьми? Гленна в истерике, Донелла вызвала карету, а Фергус не стал разговаривать со мной.

Он остановился в центре комнаты; глаза его расширились, когда он обратил внимание на небольшую группу возле тахты.

– А, лорд Риддик, хорошо, что вы пришли, – спокойно сказала леди Риз, плавной походкой направляясь к нему. – Полагаю, нам необходимо кое-что обсудить.

 

Глава 18

– Мама, тебе не приходило в голову, что заставлять Алека жениться на мне так же плохо, как заставлять его жениться на Донелле? – возмущенно спросила Иди.

Леди Риз повелительно махнула рукой, не принимая это возражение.

– Это совсем другая ситуация, моя дорогая. Капитан Джилбрайд не хочет жениться на Донелле Хаддон. Он хочет жениться на тебе. А сейчас позволь мне уложить тебя в постель.

Иди выпучила глаза от такого предложения. Мать никогда прежде не укладывала ее. Она взглянула на Кору, которая старалась скрыть ухмылку, убирая разбросанные по комнате различные предметы одежды.

Леди Риз подошла к кровати.

– Аделин, ложись сейчас же.

– Ну хорошо. – Иди забралась на высокий матрас. – Но я не усну, пока ситуация не разрешится.

– Тогда можешь сесть и немного почитать, – сказала мать. – Уверяю тебя, все определено, за исключением некоторых финансовых деталей. Я провела почти полчаса с его светлостью, обсуждая дальнейшие действия. Мне необходимо проконсультироваться с твоим отцом относительно ряда соглашений, и завтра я отправлю ему письмо с первой почтой.

Иди не хотела даже думать о том, каким будет ответ отца в связи с еще одним скандалом.

– Дело в том, мама, – сказала она, нерешительно натягивая покрывало на талию, – я не вполне уверена, что Алек считает хорошей идеей брак со мной.

Брови матери взметнулись вверх.

– Я не хочу спорить с тобой по мелочам, моя дорогая, но мне показалось, что он был полон энтузиазма в библиотеке перед обедом.

Щеки Иди покраснели при воспоминании об этом.

– Как я уже пыталась объяснить тебе, мы просто прощались.

– Обычно люди ограничиваются тем, что пожимают друг другу руки и уходят.

– Да, и мы уже почти распрощались, решив, что долг чести требует, чтобы он женился на Донелле. Мне кажется, что мы оба пришли к согласию в этом.

– Ясно, что нет, но в любом случае теперь это не имеет значения, – сказала мать. – Мисс Хаддон освободила капитана от его обязательства. И уверяю тебя, Джилбрайд хочет жениться на тебе. Он не выразил ни единого возражения, когда мы обсуждали ситуацию с его дедом.

– А кто заговорил первым о его браке со мной? Ты или Алек?

– Естественно, я. Несчастный капитан едва мог объяснить, почему мисс Хаддон не желает больше выходить замуж за него, и это вызвало нежелательную реакцию у его деда.

– Могу представить, – сказала Иди со вздохом. Лорд Риддик отказывался даже смотреть на нее в течение всего вечера. – По-моему, мама, сложилась ужасная ситуация, и боюсь, будет еще хуже.

– Аделин, разве Алистер не говорил, что хочет жениться на тебе, а не на своей кузине? У меня такое впечатление, что говорил.

Иди мысленно вернулась к разговору с Алеком днем, когда он впервые поцеловал ее.

– Он сказал, что хотел бы жениться на мне вместо Донеллы, но это все равно не означает его согласия.

– Фи! – фыркнула леди Риз. – Я уверена, он облек свое предложение в деликатную форму, учитывая трудности его положения в то время.

Иди едва не рассмеялась. Алек никогда не отличался деликатностью.

Мать внимательно посмотрела на нее.

– Мой дорогой ребенок, я не помню, чтобы ты когда-нибудь прежде отступала перед трудностями. Разве ты не хочешь выйти замуж за капитана?

– Не в этом дело, мама. Боюсь, Алек сам не знает, чего хочет. Возможно, он вообразил, что влюблен в меня в связи с тем, что не хотел жениться на Донелле. Ты должна признать, что это вполне допустимо.

Леди Риз выглядела явно озадаченной.

– Больше всего меня приводит в замешательство твоя неуверенность в своих чувствах, Аделин.

– Представь, что я должна чувствовать в данном случае, – сказала Иди со вздохом.

Она в самом деле испытывала неуверенность, и это беспокоило ее. Хотя Иди очень хотела выйти замуж за Алека, она сомневалась, что он искренне желает того же. Всего несколько недель назад они едва могли терпеть общество друг друга. Да, Иди всегда испытывала нелепую тягу к нему, но это не останавливало их от постоянных стычек. Перемирие между ними – это, скорее, случайность, которая служила слабым основанием для брака.

– Я действительно неуверена, что он любит меня, мама. И у нас не было времени поговорить об этом. Ты отослала меня из комнаты, когда вместе с Алеком вела переговоры с лордом Риддиком, а потом Алек и я не имели возможности обменяться и парой слов в течение всего оставшегося вечера.

Фактически Иди вынуждена была провести полчаса в одной из гостиных, пока мать и Алек разговаривали с лордом Риддиком. Наконец прибыл мистер Джилбрайд с обеспокоенным видом, чтобы проводить ее в главную гостиную, где собрались гости перед обедом. Мистер Грэхем, глава ветви клана, был озадачен отсутствием Донеллы, и все гости чувствовали неловкую, если не сказать недружелюбную, атмосферу этого вечера. Мистер Джилбрайд и мать делали все возможное, направляя беседу так, чтобы не касаться предстоящей свадьбы, однако это был один из самых ужасных светских вечеров, какие Иди когда-либо посещала.

Хуже всего то, что она вынуждена была сидеть на противоположном конце стола от Алека, который, как и его дед, выглядел мрачным весь вечер. Несколько раз он взглянул на Иди с таким угрюмым выражением лица, что ей стало нехорошо. Она провела бóльшую часть обеда, убеждая себя, что Алек, по-видимому, не испытывает желания жениться на ней, как и на Донелле.

– Я полагаю, моя дорогая, ты должна убедить Алистера, что его чувства к тебе достаточно сильны, – сказала мать. – После небольшого инцидента в библиотеке я не думаю, что у тебя будут трудности с этим.

Иди не знала, то ли смеяться, то ли рвать на себе волосы.

– Мама, это была ужасная ситуация.

– Ерунда. – Она наклонилась и поцеловала Иди в лоб. – А теперь ложись спать. Завтра тебя ждет небольшой приятный разговор с Алистером. После этого ты поймешь, что все складывается наилучшим образом.

– С твоей точки зрения, – сухо сказала Иди. – Если бы я не знала тебя достаточно хорошо, то могла бы подумать, что ты заранее спланировала все это.

– То же самое можно сказать и о тебе, моя дорогая, – ответила мать, похлопав дочь по щеке.

– Ты победила, – пробормотала Иди.

– Перестань волноваться и ложись спать.

– Хорошо, мама.

Иди подождала, когда закроется дверь, и шаги матери стихнут. Затем она выскользнула из постели и нащупала свои домашние туфли.

– Я полагала, этого следовало ожидать, – сказала Кора смиренным голосом, подавая ей халат.

– Ты хочешь сказать, что я должна считаться с твоим мнением по этому поводу? – спросила Иди, надевая халат.

– Разве ты послушаешься меня?

– Боюсь, что нет.

– Тогда я лучше помолчу. Только постарайся не попасть в ловушку.

– Я никогда не попадала, Кора.

– Скажи это капитану Джилбрайду и сэру Малколму Баннистеру, – предложила Кора.

Иди поморщилась при упоминании этих случаев.

– Я должна поговорить с ним сегодня, прежде чем события выйдут из-под контроля. Завтра будет поздно предотвратить важное объявление.

– Он будет глупцом, если не захочет жениться на тебе, мисс Иди. Однако будь осторожной и не оставайся с ним слишком долго. О, и возьми свечу, чтобы видеть, куда идешь.

Уверенный голос Коры заставил горло Иди сжаться от волнения, поэтому она только улыбнулась служанке, прежде чем выскользнуть в коридор. Она остановилась там и прислушалась – вокруг стояла полная тишина. Подобрав юбки, Иди двинулась к восточному крылу, где располагались апартаменты Алека. Потребовалось почти десять минут, чтобы добраться до них, а потом нырнуть в нишу, чтобы избежать встречи с камердинером. Иди задула свечу и с гулко бьющимся сердцем спряталась за мраморным бюстом в нише, пока мужчина не прошел мимо, не заметив ее.

Она подождала еще несколько минут, затем вышла из своего укрытия. В коридоре было темно и пусто. Последние несколько ярдов Иди преодолела стремительным рывком. Затем остановилась на мгновение перед дверью в комнату Алека. Ее нервы были напряжены до предела. Однако не было смысла просто стоять там, поэтому она слегка постучала в дверь и проскользнула в комнату.

В большом помещении царил полумрак. Единственный свет исходил от мерцающего пламени в камине. Иди прищурилась, ожидая, когда глаза привыкнут к полутьме, затем осмотрелась и сделала нерешительно несколько шагов вперед.

– Я поражен, видеть тебя здесь, – раздался мужской голос.

Она повернулась. Очевидно, появившийся из смежной комнаты, к ней направился Алек, вытирая влажную голову полотенцем. Он был обнажен до талии, а ниже его прикрывал только килт. Обувь отсутствовала, и потому шаги его не были слышны. Для такого крупного мужчины он обладал удивительной способностью двигаться бесшумно.

– Не смей подкрадываться ко мне, – прошипела Иди, прижимая руку к неистово бьющемуся сердцу.

– Я не подкрадываюсь, – сказал он, приблизившись. На его губах появилась чувственная улыбка.

Иди взглянула на него и дважды сглотнула слюну, прежде чем ответить:

– Я же говорила тебе…

Алек прервал ее, заключив в свои объятия и слегка приподняв. Она не успела даже вскрикнуть, когда он прильнул губами к ее губам. Иди почувствовала прилив тепла во всем теле от прикосновения к его обнаженной мускулистой груди. Она ухватилась за его плечи, не в силах противостоять соблазну.

Вскоре его руки двинулись от талии вниз и сжали ее бедра. В этот момент Иди нашла в себе силы прервать поцелуй. Она уперлась руками в плечи Алека, пытаясь отстраниться от него. Он позволил ей отодвинуться на несколько дюймов, но при этом ее груди терлись о его грудь, отчего Иди ощутила приятное чувство, словно искры пробежали по всему телу. И эти искры переросли в пламя, когда Алек позволил ей медленно опуститься на пол, продолжая соприкасаться грудью с ним.

Его озорная улыбка говорила о том, какое удовольствие он испытывал от этого соприкосновения.

– О боже, – чуть слышно произнесла Иди. – Ты опасный человек, Алистер Джилбрайд.

Он засмеялся, и она явственно ощутила животом то, о чем леди никогда не скажет в приличном обществе.

– Ты сама пришла сюда. Как, по-твоему, я должен был реагировать на это? – спросил он.

– Возможно, было бы более приемлемым пожелать мне хорошего вечера?

Алек положил руки ей на бедра, слегка прижимая к себе.

– Разве я не это только что сделал?

Невозможно было противиться его улыбке, но Иди попыталась – по крайней мере, пока они имели возможность говорить.

– Мне кажется, ты ожидал меня, – сказала она.

Он откровенно зевнул.

– Да, но, не дождавшись, отправился спать.

Иди толкнула его.

– Ты несносный человек.

Он засмеялся и поцеловал ее в нос, прежде чем отпустить.

– Я знаю, но ты смиришься с этим, потому что любишь меня.

Она молчала.

– Что-то не так? – спросил он.

– Нам надо поговорить.

Алек подвел ее к удобному на вид дивану у камина, но Иди воспротивилась и села в кресло, сложив руки на коленях и подобрав ноги под юбки. Сидя прямо, она старалась выглядеть серьезной.

Алек стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Иди улучила момент, чтобы полюбоваться его рельефными мышцами, выделявшимися в свете пламени, его темными волосами на обнаженной груди и спускавшимися ниже к килту на бедрах. Ее охватил жар, и ей захотелось воспользоваться веером или сорвать с себя одежду и броситься в его объятия. Однако этот порыв мог привести их обоих к бóльшим неприятностям.

Он окинул ее взглядом и покачал головой.

– Ты самая непреклонная и добродетельная девушка, какую я когда-либо встречал, Аделин Уитни, поэтому не пытайся казаться другой в такой откровенной одежде.

Она широко раскрыла глаза.

– Мне трудно поверить, что это говоришь ты, учитывая твой опыт общения с женщинами. Ведь на мне чепец и халат, который прикрывает даже больше, чем обычное вечернее платье. К тому же очки, если ты не заметил. Я считаю, что выгляжу вполне прилично.

– Тогда, может быть, ты снимешь их? А также свой халат и все, что под ним.

Когда Алек протянул руки, чтобы развязать ее пояс, Иди ударила его по рукам.

– Не прикасайся ко мне, пока мы не поговорим.

Он опять улыбнулся.

– Значит, потом я могу прикоснуться к тебе. Прекрасно. Тогда давай скорее начнем.

Иди вздохнула.

– Алек, я говорю серьезно.

– Хорошо, любовь моя. Давай поговорим.

Его случайное проявление нежности вызвало необычайное волнение в груди, и Иди подавила стремление положить руку на сердце. Вместо этого она молча наблюдала, как Алек подошел к камину, чтобы поддержать огонь, а затем сел на диван напротив нее. Алек оперся предплечьями на свои мощные бедра и вопросительно приподнял бровь.

– О чем ты хочешь поговорить? – спросил он.

Она удивленно посмотрела на него.

– Ты еще спрашиваешь?

Алек пожал своими могучими плечами, и это восхитительное движение отвлекло Иди.

– Я считаю, у нас немало тем для обсуждения, – сказал он.

Иди заставила себя сосредоточиться на его лице.

– Тогда начнем с твоего деда.

Последние следы добродушного юмора исчезли с его лица.

– Думаешь, нам это надо?

– Полагаю, он не очень-то рад такому неожиданному повороту событий.

– Это слишком мягко сказано. В какие-то моменты я опасался, что старика хватит апоплексический удар.

Иди почувствовала себя виноватой.

– Алек, я очень сожалею. Он в порядке сейчас?

– Не волнуйся, милая, с ним все хорошо, – сказал он с улыбкой. – Должен сказать, твоя мать прекрасно справилась.

– Что она сделала?

– Она заставила его сесть и подержать голову между коленей в течение нескольких минут. Затем настояла, чтобы он сделал глоток бренди. Все это подействовало положительно.

– Мама может быть очень властной и настойчивой, – сказала Иди, готовая рассмеяться.

– И слава богу. Она объяснила деду, почему бесполезно принуждать меня жениться на Донелле, так как совершенно очевидно, что моя кузина не хочет выходить замуж за меня. Затем леди Риз рассказала деду в весьма неопределенных выражениях, почему ты лучшая кандидатура в качестве моей невесты. – Алек улыбнулся. – Если ты когда-либо сомневалась в любви своей матери, то уверяю тебя, она чрезвычайно высокого мнения о тебе. Согласно утверждению леди Риз, ты самый ценный приз на ярмарке невест, которым стремятся завладеть множество мужчин, и что я должен преклоняться перед тобой и с благодарностью целовать твои ноги за то, что ты соблаговолила принять мои ухаживания.

Иди покачала головой.

– Какой ужас. И как его светлость отреагировал на это?

– Поверишь или нет, но он встал на мою защиту. Он начал перечислять мои многочисленные достоинства, и почему тебе следует благодарить свою счастливую звезду за то, что ты имеешь возможность выйти замуж за следующего лэрда Риддика. Все это правда, конечно, – добавил Алек с лукавой улыбкой.

– Напоминает аукцион в «Таттерсоллзе», – сказала Иди. – Что было потом?

– Они согласились, что в интересах всех надо действовать быстро и тихо, чтоб предотвратить распространение сплетен. Завтра мой дед поговорит с Фергусом и тетей Гленной, а потом с Ангусом, главой ветви клана. Очевидно, никто из них не будет рад его решению, но учитывая, что Донелла сама разорвала помолвку, на самом деле обсуждать больше нечего.

– А ты абсолютно уверен, что твоя кузина не захочет отказаться от своего намерения разорвать помолвку? – с тревогой спросила Иди. – Может быть, это была ее мимолетная реакция в тот момент, а успокоившись, она решит по-другому.

Алек подался вперед.

– Поверь мне, Донелла рада этому разрыву. Это освобождает ее от обязательства в данной ситуации и от чувства вины в связи с нарушением нелепой клятвы, данной на смертном ложе отца. Это только подтвердит, что мой первоначальный план был правильным.

Иди раздраженно взглянула на него.

– Не могу поверить, что ты сказал это.

Он насмешливо приподнял брови.

– Ну, ничего не поделаешь. Уловка удалась, не так ли?

Поскольку Иди не могла опровергнуть его ужасную логику, она решила оставить без внимания последнее высказывание.

– Алек, ты намерен поговорить с мисс Хаддон? Мы оба должны принести ей свои извинения.

– Я увижусь с ней завтра и все объясню.

– Может быть, мне тоже пойти с тобой?

– Это плохая идея. Донелла, вероятно, не станет возражать против встречи, но моя тетя попытается убить нас обоих.

Иди вздохнула и потерла свои виски.

– Какая неприятность. Я искренне сожалею, что все так получилось, Алек. Боюсь, я создала большие проблемы для тебя и твоей семьи.

– Они переживут это, – сказал он, снова пожав своими могучими плечами. – Я не сомневаюсь, что леди Риз сумеет воздействовать на деда должным образом, и мой отец хочет, чтобы я был счастлив. А что касается остальных, то у них на самом деле нет выбора.

Сердце Иди упало. Несмотря на то что сказал Алек, события сегодняшнего вечера причинили страдания членам его семьи и, возможно, привели даже к непоправимому разрыву отношений. Вероятно, если она все же выйдет замуж за Алека, отношения родственников станут только хуже.

Она заставила себя сказать то, что было необходимо:

– Но у тебя есть выбор.

Алек выпрямился на диване и слегка нахмурился.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Ты не обязан жениться на мне. Теперь ты свободен. Нет необходимости связывать себя другим обязательством, особенно таким, которое тебе навязывают.

Он, явно разозлившись, сузил глаза.

– Никто ничего не навязывает мне.

– В самом деле? Сложившиеся обстоятельства говорят о другом. Но я не хочу участвовать в этом, Алек. Я не заставляю тебя жениться на мне, невзирая на то, что говорит моя мать. Тебе достаточно сказать лишь слово, и я подтвержу, что отказываюсь выходить замуж за тебя.

Даже если это убьет ее.

После удручающего молчания Алек медленно встал и сделал шаг вперед. Все его существо излучало гнев.

– Иди, ты подумала, что будет с твоей репутацией, если я допущу это? О боже, женщина, она будет полностью разрушена.

Иди приподняла подбородок и пристально посмотрела на него.

– Это будет не в первый раз, и не пытайся запугивать меня. Не подействует.

Он покачал головой.

– Иди, мы поженимся, и на этом все закончится.

Его нелепая, тупая мужская позиция заставила Иди подняться на ноги.

– Я не допущу, чтобы тебя принуждали жениться на мне, Алистер Джилбрайд. Ты считаешь, что обязан сделать это, но уверяю тебя, ты ничего не должен мне.

Его гневный взгляд внезапно смягчился.

– Ты глупая девчонка. Неужели ты думаешь, что меня вынуждают жениться на тебе сложившиеся обстоятельства?

– А разве не так? – При этом она едва не разразилась слезами.

Алек усмехнулся, затем протянул руку, чтобы снять ее очки.

– И ты называешь меня идиотом, – тихо сказал он, положив очки на каминную полку.

– Что ты делаешь? – взволнованно спросила Иди.

– Хочу показать тебе, как сильно желаю на тебе жениться.

С этими словами он заключил ее в свои объятия.

 

Глава 19

Сердце Иди учащенно забилось, когда Алек поднял ее, и она ощутила его силу и обнаженный торс. Он понес ее к своей постели – такой огромной, с резными дубовыми стойками балдахина, выглядевшей довольно древней. Судя по его горящему взгляду, он намеревался не ограничиваться только поцелуями.

Алек осторожно усадил ее на край постели, и не успела Иди перевести дух, как он сорвал ее чепец и бросил его через плечо. Затем опустился на колени и снял домашние туфли.

Иди нервно откашлялась.

– Кажется, вы считаете все это само собой разумеющимся, капитан Джилбрайд.

Когда он на мгновение замер, держа в своей большой ладони ее лодыжку, Иди вопросительно приподняла бровь.

В ответ он улыбнулся своей очаровательной и отвратительно самодовольной улыбкой.

– А разве не так, мисс Уитни? – сказал он. – Иного я не предполагал.

Когда он провел рукой по ее икре до самого сгиба колена, Иди охватила дрожь. Ни один мужчина никогда не прикасался к ней таким интимным образом, и это было… чрезвычайно приятное ощущение.

– В конце концов, это ты пришла ко мне в спальню, – добавил он.

– Я пришла, чтобы поговорить, а не… – Она махнула рукой, не зная, как назвать происходящее.

– Не заниматься со мной любовью?

– Да, – подтвердила она, чувствуя себя наивной дурочкой.

Алек посмотрел на Иди с задумчивым видом, продолжая нежно гладить ее ногу. Затем встал с колен и сложил руки на груди.

– Иди, любовь моя, скажи, чего ты хочешь сейчас, в данный момент.

Она пожала плечами.

– Я хочу узнать, радует ли тебя перспектива жениться на мне.

– Мне кажется, я уже пытаюсь ответить на этот вопрос и показать свое истинное отношение к тебе. – Он печально улыбнулся. – Я очень хочу доказать тебе свою любовь, но не собираюсь принуждать тебя делать то, что тебя не устраивает.

– Ты должен признать, что твое поведение нельзя назвать просто ухаживанием. Кажется, мы слишком торопимся, как ты думаешь?

Алек кивнул.

– Я допускаю, что это не совсем нормальная ситуация, но поверь, я давно ждал этого момента.

– Но ведь мы еще недостаточно хорошо знаем друг друга, не так ли?

– Иногда мне кажется, что мы давно знакомы, – сухо сказал он.

Иди невольно усмехнулась.

– По-моему, ты забыл, что совсем недавно мы едва могли находиться в одной комнате вместе и… – Она замолчала, когда обе его руки скользнули под халат, лаская чувствительную кожу выше коленей.

Алек придвинулся ближе. Его мозолистые пальцы начали описывать круги, спускаясь к икрам ног, затем поднимаясь выше.

– Я так не думаю, – произнес он низким волнующим голосом. – Мне кажется, фактически мы хорошо знаем друг друга, но я не уверен, как следует вести себя в данном случае. – Его губы сложились в озорную улыбку. – Точнее, я раньше знал, что следует делать в подобной ситуации.

Она покачала головой, но не удержалась от ответной улыбки.

– Ты неисправим.

– Я знаю. – Алек наклонился и оперся ладонями о матрас, заключив Иди между своих рук. Затем слегка приблизил к ней голову так, чтобы смотреть ей прямо в глаза. – Я так же знаю, как сильно хочу тебя, в моей постели и в моей жизни. Не сомневайся, любовь моя, я давно знал, что ты будешь моей.

Иди немного расслабилась. Она осторожно положила свои руки ему на плечи, наслаждаясь ощущением его теплой обнаженной кожи под своими пальцами.

– Это… это прекрасно, – прошептала она. Глупо испытывать застенчивость. Она никогда прежде не была застенчивой с ним, однако сейчас они лежали рядом на постели полуобнаженные. Иди полагала, что в такой ситуации простительно девичье смущение.

– Правда, я не уверен, какие чувства ты испытываешь ко мне, – сказал Алек задумчиво. – В течение нескольких недель я был убежден, что ты ненавидишь меня.

– Просто ты вел себя так, что вызывал у меня раздражение, и в этом была твоя ошибка.

Он засмеялся.

– Это верно. Я был глупцом, но в действительности не знал, как обращаться с тобой, особенно после того тайного сговора Эви и Вулфа. Я боялся, что ты никогда не простишь меня за то, что я обманывал тебя.

Иди начала поглаживать его плечи, в то время как он продолжил гладить ее ноги.

– На самом деле я сразу простила тебя, – сказала она. – Просто я не могла признаться в этом.

– Почему?

– Ты вывел меня из равновесия. Никому прежде не удавалось сделать это.

Он насмешливо улыбнулся.

– Ты хорошо скрывала это. Почему ты даже не намекнула мне?

– Потому что ты никоим образом не дал мне понять, что хоть немного интересуешься мной. Казалось, тебе доставляло удовольствие поддразнивать меня и делать не то, что следует ожидать от поклонника или кавалера.

– Дело в том, что я был связан обязательством перед Донеллой, – сказал он. – Должен признать, это чрезвычайно ограничивало мои возможности распоряжаться своей жизнью. И все-таки ты очень мало поощряла меня.

– Ты мог бы заметить, что я вообще редко поощряю своих поклонников, – сказала Иди. – В конце концов, у леди должна быть гордость.

Алек придвинулся еще ближе и коснулся легким поцелуем ее губ. Сознание Иди слегка затуманилось.

– А теперь, моя гордая красавица, – сказал он хриплым голосом, оторвавшись от ее губ, – когда мы выяснили, что я хочу жениться на тебе, ты скажешь, наконец, что намерена делать. Ты останешься со мной или уйдешь? Ответь, чего ты хочешь сейчас.

Иди посмотрела в его серебристо-серые глаза, в которых отражалась нежность. Кроме того, она увидела в них скрытое желание, отчего ее сердце неистово забилось и мышцы ослабли. Но теперь, когда они выяснили главное в их отношениях, ей как благоразумной женщине следует вернуться в свою комнату.

Однако Иди не чувствовала себя благоразумной, особенно когда Алек смотрел на нее так. Ей достало храбрости признаться себе, что ее благоразумие улетучилось сразу, как только она влюбилась в этого мужчину. Иди все еще не понимала, любит ли он ее так, как любит она его. Она знала только, что он хочет ее.

Он был прав – это ненормальная ситуация. Можно сказать – безумная. В последнее время Иди постоянно чувствовала себя ужасно, испытывая тревогу и сомнения относительно своего неопределенного будущего. Окончательное решение пока не было принято, и мысль о необходимости сделать последний шаг заставляла ее беспокоиться, как кошку в преддверии грозы.

Однако одно она знала твердо.

– Я хочу быть с тобой, – прошептала она, подавшись вперед и упершись лбом в его лоб. – Сейчас.

Алек облегченно вздохнул.

– О боже, ты не представляешь, как я рад это слышать! Если бы ты решила вернуться в свою комнату, боюсь, я был бы вынужден погрузиться с головой в ванну, наполненную холодной водой. Или выйти наружу и броситься в ближайшую речку.

Иди засмеялась.

– Звучит довольно неприятно. Зачем же это делать?

Алек снова присел на корточки и многозначительно посмотрел вниз на свои колени. Иди проследила за его взглядом. Увидев, как он прикрывается своим килтом, она не знала, то ли засмеяться, то ли покраснеть.

В конечном счете она покраснела, поскольку впечатляющее возбуждение Алека, явно проступавшее сквозь ткань, едва ли могло быть причиной для смеха. Все это вызывало волнение, но никак не выглядело забавным.

Он поднялся с плавной мужской грацией. При этом его возбуждение под шерстяным килтом естественно оказалось на уровне ее глаз. У Иди невольно возникло желание прикоснуться к нему пальцами, но она решила, что это будет слишком дерзкий поступок с ее стороны.

– Давай снимем оставшуюся часть твоей одежды? – предложил Алек. Его хрипловатый голос прозвучал глухо, отчего ее нервы напряглись до придела. – Я не могу видеть тебя всю под этой нелепой фланелью.

– Это была мамина идея, – сказала Иди, когда он начал умело расстегивать пуговицы ее халата. – Она была убеждена, что мы замерзнем до смерти, если не закутаемся в несколько слоев. Радуйся, что я не надела еще теплую накидку поверх всего этого.

Алек стянул халат с ее рук и далее до самых бедер. Иди слегка приподнялась на руках, чтобы помочь ему.

– Шотландия в культурном отношении – это не какая-нибудь Монголия.

– Скажи это моей матери.

– Ты должна убедить леди Риз, что отныне я намерен согревать по ночам ее дочь.

Иди широко раскрыла глаза.

– О боже, я не стану говорить ей такое.

Алек усмехнулся и отбросил ее халат в конец кровати.

– Да, пожалуй, это разумно. Хотя должен признать, ты выглядишь весьма соблазнительной даже во фланелевой рубашке.

Иди улыбнулась. Ее ночная рубашка была теплой, мягкой, с кружевами и шелковыми лентами.

– Как видишь, она достаточно модная.

– Я предпочел бы видеть тебя обнаженной, – сказал Алек, протягивая к ней руку.

Он обхватил одну из ее грудей и потер большим пальцем сосок, который уже начал твердеть. А когда Алек сжал его двумя пальцами, у Иди невольно вырвался стон. Его ласка вызвала восхитительное ощущение в глубине живота и между бедер.

– Боже, какой он соблазнительный, – пробормотал Алек. Сосок напрягся и торчал сквозь ткань рубашки. – Не могу дождаться, когда смогу взять его в рот, девонька.

– М-м, он такой благодаря тебе, – сказала Иди, стараясь не проявлять своего смущения и возбуждения.

Алек, казалось, решил не спешить и теперь воспользовался обеими руками, лаская ее груди. Возможно, он давал Иди время освоиться в этой необычной ситуации, и она оценила это. Однако его ласки действовали возбуждающе, и Иди уже не могла сидеть спокойно.

Когда он задрал ее рубашку до бедер, широко раздвинул ее ноги и устроился между ними, Иди невольно вскрикнула. Но затем его руки опять легли на ее груди, возобновив мучительные возбуждающие ласки. Зажав между пальцами одновременно оба соска, он начал перекатывать их, отчего Иди застонала и откинула голову назад. Ощущение было бесподобным.

Сейчас она вспомнила о его желании взять в рот ее сосок, и ей тоже захотелось почувствовать его ласки зубами и языком.

– Алек, – чуть слышно сказала Иди, откинувшись назад и опираясь на локти. Чудо, что она вообще могла еще оставаться в вертикальном положении, едва только он прикоснулся к ней.

Он положил руки ей на плечи, устремив на нее страстный жадный взгляд, и Иди напряглась в предвкушении.

– Тебе нравится все это, милая? – спросил Алек хриплым голосом. – Ты хочешь большего?

– Да, пожалуйста, – прошептала Иди.

Она обвила рукой его шею и притянула к себе голову для поцелуя. Он навалился на нее и охотно ответил, проникнув языком между ее губ. Иди раскрыла рот, наслаждаясь горячим, влажным скольжением. Когда она начала посасывать его язык, он с рычанием слегка отстранился и прикусил ее нижнюю губу. Она заерзала под ним, почувствовав страстное желание и влагу между бедер.

Алек прильнул к ней долгим, неторопливым, властным поцелуем. Он не спешил, наслаждаясь этой лаской. Именно такой поцелуй Иди представляла в своих мечтах – горячий, соблазнительный, влажный и глубокий, на грани владения собой. Он выражал грубую похоть, но в то же время был чрезвычайно нежным и возбуждающим, словно Алек всем своим существом сосредоточился на том, чтобы доставить ей необычайное наслаждение.

Казалось, он давал ей больше, чем брал, и это отличало его поцелуй от тех, что когда-либо были у Иди.

Она невольно вспомнила сэра Малколма и его слюнявые лобзания и не смогла сдержать смех.

Алек резко отпрянул.

– Иди, что, черт возьми, тебя рассмешило?

Слегка обиженное выражение его лица заставило ее опять хихикнуть.

– Это не относится к тебе, поверь, – сказала она. – Просто я вдруг вспомнила кое-что смешное.

Он сузил глаза. На лице его отразилось интригующее сочетание мужского гнева и страсти. От этого ей стало немного не по себе.

– Что именно? – требовательно спросил Алек.

– Я подумала, как хорош твой поцелуй. Он совсем не похож на тот слюнявый, который сэр…

Алек застонал, и голова его упала на ее грудь.

– Клянусь, я убью Баннистера, как только увижу его.

Затем он поднял голову, глядя на Иди страстным, собственническим взглядом. Она завертелась от удовольствия.

– Ведь ты не ревнуешь, не так ли?

– Я безумно ревную к любому мужчине, который прикасался к тебе, – прорычал он.

На это раз она слегка поежилась.

– Это прекрасно. В таком случае я постараюсь заставлять тебя ревновать как можно чаще.

Алек принудил ее сесть прямо.

– А за это, мисс Наглость, вы заслуживаете наказания.

Это прозвучало довольно забавно.

– В самом деле? Какого наказания?

– Прежде всего, я собираюсь заставить тебя выбросить эти мысли из головы, а потом буду делать с тобой все, что мне захочется.

Не успела она открыть рот, как Алек стянул с нее ночную рубашку, оставив совершенно голой. Его глаза вспыхнули страстным огнем, когда он отступил назад, чтобы полюбоваться ею.

Иди сидела на краю постели, не зная, что делать, и чувствуя, что краснеет с головы до пят. Ее еще ни разу не видел полностью обнаженной мужчина, пусть это и ее будущий муж. Ей потребовалось немало мужества, чтобы не скрыться как можно быстрее под одеялом. Ее рука непроизвольно потянулась к одеялу, но взглянув на лицо Алека, Иди остановилась. Его скулы раскраснелись под слоем загара, и глаза были широко раскрыты. Грудь тяжело вздымалась и опускалась, и он приложил руку к сердцу.

– О боже, девонька, – сказал он низким, почти благоговейным голосом. – Ты просто убиваешь меня. Но лучшей смерти я не мог бы придумать.

Это были странные, если не сказать прекрасные слова. И хотя Иди не могла справиться со своей застенчивостью, она должна была признать, что ей нравился его жадный взгляд.

Заметив его восхищение, Иди осмелела и слегка откинулась назад, опираясь на руки. От этого ее груди приподнялись, демонстрируя затвердевшие и раскрасневшиеся соски. Алек уставился на них потемневшим от страсти взглядом.

– Ну, – произнесла она хрипловатым голосом, поддразнивая его, – ты не собираешься наказывать меня?

У него вырвался смех, похожий скорее на стон, затем он сделал шаг вперед. Положив руки на внутренние стороны ее бедер, он раздвинул их. Сердце Иди скакнуло в груди, но она не пошевелилась, позволив ему разглядывать ее.

– Ты самое прекрасное создание, какое я когда-либо видел, – глухо произнес Алек, раздвигая ее колени чуть шире. Боже милостивый, теперь он мог видеть каждую интимную деталь. – Ты такая приятная и розовенькая. Такая прелестная.

Он осторожно провел пальцами по ее пушку.

– Какие у тебя золотистые завитки. Не могу дождаться, когда глубоко войду в тебя, любовь моя, так, чтобы эти волосики щекотали мою кожу.

У Иди пересохло во рту. Она облизнула губу, прежде чем смогла заговорить:

– Ты хочешь сделать это сейчас?

Он посмотрел на нее с таким алчным выражением лица, что у нее не осталось сомнений на этот счет.

– Нет еще. Я хочу сначала подготовить тебя.

– Что это значит?

– Я покажу тебе. – Алек уложил ее на спину так, что ее ноги ниже коленей свисали с постели. Затем завел ее руки за голову, обхватив запястья.

Теперь она оказалась полностью в его власти, лежа на спине так, что его ноги находились между ее раздвинутых бедер. Шерсть его килта касалась ее кожи в самых чувствительных местах. Раньше Иди никогда не испытывала ничего подобного даже от своих осторожных тайных исследований. Это было невероятно приятное ощущение.

Его озорная улыбка зажгла огонь в ее крови. И все же она не позволит ему одержать верх над ней.

– И что теперь? – спросила Иди, стараясь казаться дерзкой.

– А вот что, – громко произнес Алек и начал целовать ее шею, слегка покусывая и лаская языком. Иди охватила дрожь, и она попыталась, но не смогла, освободиться от его захвата.

– Так-то вот, любовь моя, – сказал он глухо, уткнувшись носом в ее ключицу. – Можешь дергаться, сколько хочешь, но знай – я не отпущу тебя. Теперь ты всецело в моей власти.

Это прозвучало ужасно порочно и одновременно волнующе, и Иди невольно задвигалась под ним. При этом ее груди соприкоснулись с жесткими волосами на его мускулистой груди, и она судорожно втянула воздух. Ее напряженные соски терлись о его кожу, заставляя ее выгибаться, чтобы прижаться плотнее в отчаянной попытке успокоить приятный зуд.

Алек со стоном согнул ноги так, что его килт терся о ее нежную обнаженную плоть. Это одновременно раздражало кожу Иди и стимулировало ее растущую потребность двигаться.

Иди боролась с его захватом, извиваясь и стараясь успокоить ноющую боль в своих грудях.

Алек спустился чуть ниже, продолжая целовать и ласкать языком ее нежную кожу. Через несколько мучительных мгновений он наконец добрался до сосков, умело возбуждая желание в ее крови.

– Алек, – наконец сказала она, тяжело дыша, – хочу, чтобы ты сделал еще что-нибудь.

Иди хотела, чтобы он продолжал ласкать губами и языком ее груди и все тело. Однако казалось довольно шокирующим то, что она обращалась к нему с такой бесстыдной просьбой, особенно во время их первого любовного свидания.

Тем не менее она сделала это, слегка выгнувшись для большей выразительности.

– О, с огромным удовольствием, любовь моя, – прошептал Алек.

Затем его губы снова нашли ее сосок. Он провел языком по набухшему кончику, затем втянул его в рот. Иди удивленно вскрикнула. Боже, это было такое потрясающее ощущение, что казалось, она уже умерла и попала в рай.

Наконец Алек отпустил ее запястья и положил руку на ее другую грудь. Лаская языком сосок одной груди, он гладил и сжимал другую, слегка ударяя пальцем по соску.

Иди инстинктивно обхватила лодыжками его бедра. Он с глухим рычанием прижался плотнее своим тазом к ее холмику и к изнывающему от желания бутону. Ощущение его возбужденного естества сквозь шерсть килта вызвало жар во всем ее теле, она ослабела и сделалась влажной.

Алек продолжал сосать ее грудь, одновременно прижимаясь бедрами к чувствительному месту. Возникшее ощущение потрясло Иди, и она почувствовала непроизвольные сокращения мышц в глубине своего естества. Она впилась руками в плечи Алека и, содрогнувшись, удивленно вскрикнула.

Он перестал сосать ее грудь, затем выпрямился и внимательно посмотрел на нее, продолжая ласкать рукой другую грудь.

– Боже, – произнес он низким хриплым голосом. – Ты дьявольски красива. Посмотри на себя, милая. Посмотри на нас.

Она заморгала, удивленная его богохульством, однако посмотрела на свое тело, лежавшее в неуклюжей позе под ним. Ее бедра были широко раздвинуты, обхватывая его. Золотистые завитки гнездышка спутались и блестели от ее собственной влаги. Груди подрагивали от неровного дыхания, и соски сделались влажными и красными от его ласк. Она выглядела как распутная женщина.

Однако сердце Иди вновь учащенно забилось, когда она перехватила взгляд Алека – такой чувственный и алчный. Казалось, он готов изнасиловать ее. Однако его прикосновение было чрезвычайно нежным, когда он продолжил ласкать руками ее груди, отчего на глазах ее выступили слезы, а на дрожащих губах появилась улыбка.

– Я хочу войти в тебя, Иди, – прошептал Алек. Она уловила в его голосе мучительные нотки и почувствовала легкую дрожь в его руках.

Иди ласково погладила его предплечья.

– Я тоже хочу этого.

Алек облегченно вздохнул. Когда он начал расстегивать свой пояс, она приподнялась на локтях и села.

– Не меняй позу, милая, – сказал Алек.

Она опустилась, нахмурившись.

– Разве мы не ляжем на постель, чтобы… эээ… ну, ты понимаешь.

Он улыбнулся, сняв пояс, и начал разматывать килт.

– Мне нравится, когда ты лежишь так. Я могу видеть все. Кроме того, тебе будет легче принять меня в таком положении, особенно первый раз.

– Ты лучше знаешь, что надо делать, – сказала Иди. – Поэтому я вручаю себя в твои опытные руки.

Иди подумала: хорошо, что он имел опыт в подобных делах, потому что она опять начала нервничать, несмотря на то, что хотела его так же сильно, как он ее. Когда он закончил разматывать длинную клетчатую ткань и, наконец, предстал перед Иди полностью обнаженным, она была потрясена. Его длинное и толстое, возбужденное достоинство, торчавшее из гнезда темных волос, выглядело чрезвычайно внушительным.

И лишь немного – вселявшим страх.

Должно быть, на лице Иди отразилось беспокойство, потому что Алек наклонился, чтобы поцеловать ее. Она обвила руками его шею, ощутив его силу и тепло.

Он коснулся носом ее губ.

– Все будет хорошо, обещаю. Я должен убедиться, что ты готова.

Иди робко улыбнулась.

– Я доверяю тебе, Алистер Джилбрайд.

И она действительно полностью доверилась ему. Наконец, они будут вместе без каких-либо препятствий, стоявших между ними.

Он раздвинул ее бедра чуть шире, и его руки коснулись влажных волос. Затем его пальцы осторожно раскрыли внутренние складки и проникли во влажную скользкую глубину. Алек начал ласкать ее нежными равномерными движениями, вызывая приятные пульсации.

Иди стиснула простыню, не отрывая взгляда от Алека, нависшего над ней. Она не могла найти слов, чтобы описать, что испытывала при этом и о чем думала. Она знала только, что любила его, и инстинктивно отдавалась этой любви.

Затем она перестала что-либо соображать, когда его пальцы погрузились глубже, нежно раскрывая ее отверстие. Она ощутила легкое жжение и возрастающую потребность. Теперь она была готова для того, чтобы он вошел в нее.

В этот момент Алек погрузил в нее два пальца, при этом нежно потирая большим пальцем напряженную шишечку. Иди застонала и выгнула спину. Казалось, внутри у нее все сжалось, а затем напряжение ослабло.

– Да, девонька, теперь ты готова, – сказал Алек низким голосом с тяжелым акцентом.

Он наклонился вперед и положил руку на ее плечо.

– Смотри на меня, любовь моя. Только смотри на меня.

Иди протянула руки и обвила его шею. Она только улыбнулась ему, слишком взволнованная, чтобы что-то сказать. Он легким толчком слегка погрузил головку члена внутрь. Иди широко раскрыла глаза, почувствовав жжение.

Боже милостивый, он такой огромный! Она глубоко втянула воздух и задержала его. Алек застонал и закрыл глаза. Он погрузился чуть глубже, затем замер.

Иди посмотрела вниз и, несмотря на волнение и боль, была тронута открывшимся зрелищем. Алек во всей своей красе стоял между ее раздвинутых ног. Эта сцена была настолько сокровенной, что на глаза ее невольно навернулись слезы.

– Иди, дорогая, я причинил тебе боль? – взволнованно спросил он.

Она посмотрела вверх. Его глаза были открыты, а лицо выглядело мрачным. Его кожа блестела от пота. Она покачала головой и заставила себя улыбнуться, не в силах что-либо сказать.

Алек осторожно откинул волосы с ее лба.

– Тогда почему ты плачешь, милая?

Иди приподнялась и поцеловала его в подбородок.

– Потому что я очень счастлива. Я до сих пор не могу поверить, что это произошло.

Алек ласково улыбнулся ей, и эта улыбка глубоко проникла в ее сердце.

– Я не могу допустить, чтобы ты уехала, Иди, – сказал он. – Я ни за что не позволю тебе уехать.

Так как боль между ее ног начала стихать, сменившись более приятным ощущением, она дерзко улыбнулась.

– Теперь, когда ты завладел мной, что ты собираешься делать дальше?

Она оказалась неготовой к внезапному жадному и требовательному поцелую, который оставил ее бездыханной и потрясенной, когда Алек наконец оторвался от нее.

– Я собираюсь заняться с тобой любовью, – прорычал он.

Он начал медленно двигаться, подаваясь вперед, и мягко потребовал, чтобы Иди обвила ногами его бедра, полностью раскрывшись. Его движения сделались равномерными, и она едва могла дышать.

– Тебе хорошо? – тихо спросил он.

Она кивнула. И стало еще лучше, когда он с каждым движением проникал глубже. Его естество было толстым, а ее проход – узким и влажным, отчего он испытывал величайшее наслаждение, входя в нее. Его стон усиливал возбуждение Иди.

– Боже, какая ты приятная, – глухо произнес он.

Внезапно Алек обхватил руками ее бедра и, слегка приподняв, вошел в нее до самого конца. Иди едва не задохнулась. С каждым толчком его таз соприкасался с ее чувствительным бугорком. Она ощутила внутри возрастающее напряжение.

Теперь он начал двигаться быстрее, и эти толчки сотрясали все ее тело. Иди начала всхлипывать, впившись руками в его плечи. Тело Алека, его жар и мужской запах завладели ее чувствами.

Завладели ее сердцем.

Иди прижалась к нему, глядя в его глаза, в то время как он приближал ее к разрядке. Глаза его блестели, и на лице было почти свирепое выражение. Иди выгнулась ему навстречу, отчаянно стремясь к кульминации. Алек раздвинул ее ноги еще шире, затем замер на мгновение, вжавшись в нее. Внезапно Иди вознеслась на вершину блаженства, дрожа всем телом.

Она вскрикнула и прижалась к его груди. Алек обнял ее и мгновение спустя тоже достиг наивысшего наслаждения, крепко сжав Иди так, что она едва могла дышать.

Но это не беспокоило Иди. Она хотела, чтобы он всегда держал ее так и никогда не отпускал.

 

Глава 20

Что-то пощекотало нос Иди, и раздался низкий мужской голос.

– Проснись, милая. Я провожу тебя назад в твою комнату.

– Я не хочу, – пробормотала Иди, не открывая глаз. Она свернулась калачиком, придвинувшись к теплу, и, удовлетворенно вздохнув, погрузилась в сон.

Затем до ее затуманенного сознания дошло, откуда исходило тепло. Это было крепкое обнаженное мужское тело. Она открыла глаза и попыталась сфокусировать зрение. Было темно. Иди в полусонном состоянии испытала чувство удовлетворения и снова задремала.

Алек опять пощекотал ей нос.

– Ты сможешь поспать в своей комнате. А сейчас нам надо встать.

Она повернулась и уткнулась лицом в его грудь, немного повертевшись, чтобы устроиться удобнее. В результате крепкие руки обняли ее, и Алек пробормотал что-то себе под нос.

– Еще темно, – сказала она, закрывая глаза. – Никто не встанет в такую рань.

– Однако я должен встать и проводить тебя в твою комнату, иначе у нас могут быть большие проблемы.

Не понимая, о чем он говорит, Иди проигнорировала его слова и прижалась к нему плотнее. Никогда она не чувствовала себя такой счастливой, и никогда ей не было так тепло и уютно, поэтому ей совершенно не хотелось двигаться.

Алек засмеялся, его грудь то вздымалась, то опускалась под ее щекой. Однако, когда он приподнял ее голову, Иди запротестовала.

– Тише, глупая девчонка, – сказал он, накинув одеяло ей на плечи. – Пока оставайся здесь. Я оденусь, а потом помогу тебе.

Иди приоткрыла один глаз. Зрелище было таким волнующим, что она мгновенно открыла второй.

Алек стоял около кровати совершенно обнаженный, невероятно очаровательный и возбужденный.

– Боже, ты опять возбудился, – сказала она, глядя на его внушительное восставшее естество. – Такое происходит с тобой каждое утро?

Он улыбнулся.

– Да, фактически каждое утро.

Она радостно вздохнула и повернулась на бок, обняв его подушку.

– Это следует учесть на будущее.

Алек засмеялся, затем наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Вы, мисс Уитни, совершенно неисправимы.

– Я знаю. А ты не рад?

– Конечно, рад.

Она опять задремала, пока он тихо двигался по комнате. Когда Алек снова разбудил ее несколько минут спустя, он был уже полностью одет. Иди села в кровати и зевнула.

– Который час?

– Тебе пора возвратиться в свою комнату, – сказал он, подавая ей ночную рубашку.

Она села на край постели и позволила ему одеть себя. Несмотря на то что она находилась в полусонном состоянии, это была довольно приятная процедура, сопровождаемая соблазнительными поцелуями и легкими интимными ласками. Затем Алек помог Иди надеть домашние туфли и, поставив ее на пол, расправил халат.

– Не забудь мой чепец, – сказала она, зевнув.

– Надеюсь, ты не будешь надевать на себя так много, ложась в постель, после того как мы поженимся, – сказал он, осторожно помещая очки на ее нос.

– Подумай, как много удовольствия ты получишь, снимая с меня все это, – ответила она, улыбнувшись ему.

Когда он улыбнулся ей в ответ, она почувствовала, что ее сердце готово разорваться от счастья. Все сомнения относительно возможности их брака рассеялись, благодаря взаимной страсти. Иди пока не решалась спросить у Алека, любит ли он ее, однако не сомневалась, что он желал ее в своей постели и в своей жизни. В любом случае это было отличное начало для брака.

Иди тихо вскрикнула, когда он поднял ее.

– Что ты делаешь?

– Хочу отнести мою будущую невесту в ее комнату, – сказал он, прижимая Иди к своей груди.

– Это очень благородно с твоей стороны, но я вполне способна ходить.

– Мне нравится держать тебя на руках, – сказал он, открывая дверь. – Особенно когда ты полуодета, как сейчас.

– Путь назад в мою комнату ужасно длинный, – предупредила она, обхватив его шею. – А я не легкая, ты знаешь. Я не хочу, чтобы ты слишком утруждался.

Он усмехнулся.

– Ты идеальная женщина. Кроме того, я не хочу, чтобы ты простудилась в этих коридорах со сквозняками.

Иди радостно затихла в его теплых сильных объятиях. Пока Алек преодолевал многочисленные коридоры и лестничные пролеты, она опять закрыла глаза, погружаясь в приятную дремоту, и потерлась щекой о его накрахмаленный шейный платок…

Глаза ее широко раскрылись, и Иди, приподняв голову, слегка отклонилась назад, глядя на Алека в тусклом свете раннего утра, проникавшем сквозь длинные окна на одной стороне коридора.

Он посмотрел на нее.

– Что-то не так?

– Меня смущает твоя одежда. – Он облачился в жилет и шерстяной фрак, в штаны из оленьей кожи и в сапоги для верховой езды. – Куда ты направляешься?

Он немного заколебался.

– Я собираюсь совершить прогулку верхом, – ответил он.

– В столь ранний час? – недоверчиво спросила Иди. – Ты с ума сошел?

– Уже рассветет к тому времени, когда я дойду до конюшни.

– Будет не на много светлее. Скажи правду, что ты собираешься делать.

Он покачал головой.

– Тише, Иди. Нас могут услышать.

Она молчала, пока они не достигли ее комнаты. Как только он поставил ее на ноги, она ухватилась за лацканы его одежды.

– Алек, я не выпущу тебя из этой комнаты, пока ты не скажешь, куда направляешься.

– Иди, у меня нет времени пререкаться с тобой, – прорычал он. – Я все объясню тебе, когда мы увидимся за завтраком.

Она взглянула на выражение его лица, которое сейчас было непроницаемым. Внезапно Иди осенила догадка, и она не смогла сдержать охвативший ее ужас.

– Ты собираешься встретиться с Фергусом, не так ли? Ты собираешься сразиться с ним на дуэли.

Алек закатил глаза, затем накрыл ее руки своей ладонью.

– Не говори глупости. Я…

– Не лги мне. Он вызвал тебя на дуэль?

Когда он сомкнул губы, отказываясь отвечать, Иди впилась пальцами в его одежду, как будто этим могла уберечь его.

– Ты не должен делать это, Алек. Это безумие, и в этом нет необходимости. Ты сказал, что Донелла никогда и не хотела выйти замуж за тебя. Зачем же сейчас надо подвергать себя опасности? – Ее голос звучал громко и резко, но она не обращала на это внимания.

– Тише, милая, – попытался успокоить Алек Иди, подводя к постели. – Я только поговорю с ним, обещаю. Я не причиню ему вреда.

Он приподнял Иди и усадил на постель, но она продолжала удерживать его.

– Меня не волнует его судьба, глупый ты мужчина. Я беспокоюсь о тебе. Я не переживу, если что-то случится с тобой. – Ее сердце билось так сильно, что она едва могла говорить.

Он коснулся ее губ легким поцелуем.

– Милая, со мной ничего не случится. – Он лукаво улыбнулся. – Я очень хороший стрелок.

Иди отпустила один лацкан и, отпрянув назад, стукнула его по руке.

– Это совсем не смешно.

Лицо его тотчас приняло кающееся выражение.

– Извини. Клянусь, Иди, я не собираюсь драться с ним, независимо от того, чего он хочет. Но мне необходимо поговорить с ним в тихом безлюдном месте. Если я не сделаю этого, он поднимет шум на весь дом и создаст массу проблем. А это будет способствовать распространению сплетен.

– Меня не волнуют сплетни, – сказала Иди безрассудно.

– А меня волнуют. Я не хочу, чтобы твоя репутация и репутация Донеллы были замараны. Фергус зол сейчас и уязвлен, но он не глуп. Я смогу успокоить его, заставив взглянуть здраво на создавшуюся ситуацию, если мы спокойно поговорим наедине.

Иди очень сомневалась в этом. У Фергуса было слишком много причин желать смерти Алека, и главное то, что он являлся следующим претендентом на наследство.

Она невольно вспомнила тот инцидент в замке Магдок, когда на них обрушилась груда камней. Иди хотела напомнить Алеку об этом, но решила, что он в очередной раз воспримет это как плод ее чрезмерного воображения.

– Кто-нибудь пойдет с тобой? У тебя есть секундант? – спросила она, чувствуя, что ее охватывает паника.

– Конечно, нет. – Алек постарался освободиться от второй ее руки. – Нам не надо, чтобы кто-то еще знал о нашей встрече.

Прекрасно. Фергус мог хладнокровно застрелить Алека, и при этом не будет ни одного свидетеля. Превосходный способ избавиться от человека, который, по общему мнению, опорочил честь его сестры и лишил его возможности стать наследником.

– Тебе следует поговорить с дедом, – сказала Иди. Алек наконец освободился от ее рук и опустил их на ее колени. – Он вразумит Фергуса.

– Поверь, дед не сможет сделать это. Он в большей степени склонен оставаться в стороне, учитывая плохое состояние своего здоровья.

– Алек…

Он прервал ее отчаянную мольбу горячим поцелуем, который продлился несколько секунд, но оказался таким бурным, что после Иди едва смогла отдышаться.

– Ложись спать, – сказал он, выпрямляясь. – Я скоро вернусь.

Прежде чем она успела ответить на этот глупый совет, Алек решительно вышел из комнаты.

Иди, мысленно проклиная все на свете, соскользнула с кровати и встала на ноги, которые дрожали как от страха, так и от силы его поцелуя. Она устремилась вслед за Алеком, когда дверь в примыкавшую к спальне комнату распахнулась, и вошла Кора почти полностью одетая, но с ночным чепцом на голове.

– Что случилось, мисс?

– Капитан Джилбрайд отправился драться на дуэли, и я должна остановить его.

Глаза Коры расширились.

– Каким образом?

– Пока не знаю. Но я хочу, чтобы ты спустилась в конюшню и попыталась узнать, куда он направился. Ты сможешь сделать это?

Кора подошла к Иди и поправила ее чепец.

– Смогу. А ты разбуди леди Риз. Она знает, что надо делать.

Иди задумалась. Она хотела разбудить сначала лорда Риддика, но мама, несомненно, способна управиться со стариком лучше, чем она.

Иди вытолкала Кору в коридор.

– Встретимся в конюшне или за ней.

Служанка устремилась в задний конец крыла, в то время как Иди подобрала свои юбки и поспешно двинулась по коридору к комнате матери. Она ворвалась внутрь, не удосужившись постучать.

– Мама, проснись!

Леди Риз резко приподнялась. Ее большой, отороченный кружевами чепец сдвинулся на бок, отчего из-под него выбилась ее коса.

– Аделин? Что случилось?

– Алек отправился драться на дуэли с Фергусом. – Иди бросилась к креслу возле туалетного столика и схватила халат матери.

– И ты не попыталась остановить его? – Голос матери прозвучал так громко, что задрожали стекла.

– Конечно, попыталась. Но он не стал слушать меня.

Мать поднялась с постели с гневным выражением лица. Больше всего она ненавидела вставать с рассветом.

Она взяла халат и вдела руки в рукава.

– Мне надоела вся эта кутерьма, Аделин. Пора покончить с этим.

– Я полностью согласна с тобой, мама. Поэтому мы должны привлечь лорда Риддика на нашу сторону.

– Понятно, дорогая, – согласилась леди Риз, обувая изящные домашние туфли. Она устремилась к двери, и ее широкие юбки развевались позади, как пелерина. – Я скажу ему все, что думаю о его способностях управлять домашними делами. Этот клановый абсурд должен прекратиться.

Шаг Иди был короче, поэтому она едва поспевала за матерью, которая широко шагала, направляясь по коридору к покоям лорда Риддика.

– Мама, – сказала она, – он относится очень строго к семейным традициям. – Ты только рассердишь его, если скажешь это.

Мать бросила на нее раздраженный взгляд.

– Вот и хорошо. Однако он должен знать мое мнение о том, что творится в его доме.

Минуту спустя они свернули за угол в пристроенное крыло, где размещались комнаты его светлости. Мать решительно подошла к двери и громко постучала.

– Лорд Риддик, проснитесь, – обратилась она. – Это леди Риз. Мне необходимо поговорить с вами.

– Это может привести только к сердечному приступу у несчастного человека, и не к чему более, – пробормотала Иди.

– У нас нет времени ждать чего-то, Аделин. – Она опять постучала. – Лорд Риддик…

Дверь внезапно открылась, и перед ними возник худощавый черноволосый мужчина, предположительно камердинер графа.

– Леди… леди Риз, – заикаясь, произнес он.

– Прочь с дороги, – приказала леди Риз. Она двинулась мимо бедного парня, который, казалось, был готов упасть в обморок. Иди с извиняющимся выражением лица тоже вошла внутрь.

Они очутились в огромной спальне, отделанной в стиле, который Иди могла охарактеризовать как древний с типичными шотландскими чертами. Здесь было много пледов и еще больше оружия, наряду с огромной кроватью с балдахином. Лорд Риддик сидел в постели с разгневанным и чрезвычайно аристократичным видом, несмотря на то что был в ночной рубашке и колпаке.

– Что вы здесь делаете, полоумные англичанки? – резко сказал он.

– Пытаемся спасти вашего внука. – Мать устремилась к его кровати, нисколько не смущенная. – Он и ваш невежественный племянник решили тайно устроить дуэль.

Его светлость пытался освободиться от спутанных простыней, но заявление леди Риз заставило его замереть. Взгляд графа устремился на Иди.

– Это правда?

Иди кивнула.

– Да, но Алек сказал, что не хочет драться с ним. Он сказал, что хочет поговорить с Фергусом, чтобы тот здраво рассудил и успокоился.

Леди Риз фыркнула.

– Такая ценность, как здравый смысл, отсутствует в этом доме.

– Прошу не оскорблять мою семью. К тому же ваша семья едва ли является невинной в данном случае, – раздраженно сказал лорд Риддик.

– О, ради бога, перестаньте пререкаться и сделайте что-нибудь! – воскликнула Иди. – Они же собираются убить друг друга!

Лицо графа приняло решительное выражение.

– Я сомневаюсь в этом. Кроме того, я ничего не могу поделать. Это вопрос чести, и Фергус вправе требовать удовлетворения.

Иди захотелось ударить его.

– Что вы такое говорите? Вы действительно хотите видеть вашего внука мертвым в луже крови? Или вашего племянника?

Граф пристально посмотрел на нее.

– Я не хочу, чтобы до этого дошло, глупая женщина. Они просто выстрелят в воздух или немного поколотят друг друга. Лучше оставить их наедине, чтобы они сами решили проблему, как джентльмены.

Мать уперлась руками в бока.

– Вы когда-нибудь уделяли внимание своему племяннику, сэр? Он злобно смотрел на капитана Джилбрайда и высказывал смутные угрозы с того момента, когда мы прибыли сюда. Вам следовало бы пресечь эти выходки, а не поддерживать его.

Казалось, старый граф был готов извергнуть огонь.

– Я и не думал, что женщина понимает что-нибудь в вопросах чести. – Он взял халат у камердинера, стоявшего около кровати и издававшего странные блеющие звуки.

Мать, охваченная праведным гневом, выпрямилась во весь рост, стоя напротив сутулого графа.

– Я устала от этих мужчин с их проклятой честью. К черту вашу честь, вот что я скажу.

Иди удивленно раскрыла рот, глядя на мать. Она никогда не слышала, чтобы та произносила подобные ругательства.

– Ваш внук пережил восемь лет войны, включая битву при Ватерлоо, а вы позволяете ему рисковать своей жизнью таким образом. – гневно заявила леди Риз. – Позвольте вам напомнить о чести, сэр. Чести моей дочери нанесен ущерб, так же как чести мисс Хаддон. И я скажу, кто виноват в этом. Это вы и родственники мисс Хаддон заставляете двух молодых людей вступить в брак, который нежелателен для них обоих. И вместо того чтобы поступить как разумные люди, вы все ведете себя как безумные персонажи шекспировской трагедии. Я не согласна с вашей позицией. Если вы не хотите спасти вашего внука и племянника, то это сделаю я.

Она посмотрела на графа, который выглядел ошеломленным. Затем презрительно фыркнула и, повернувшись, плавной походкой вышла из комнаты. Иди последовала за матерью, догнав ее в коридоре.

– Это была самая потрясающая речь, какую я когда-либо слышала, мама, – сказала она, подстраиваясь под ее шаг. – Но что нам делать теперь?

– Мы последуем за этими глупыми молодыми людьми и остановим их. Отправляйся в свою комнату, надень сапоги и ротонду и возвращайся ко мне. У нас нет времени на переодевание должным образом.

Если бы не ужас от того, что может случиться с Алеком, Иди была бы довольна результатом их визита к графу. Поведение леди Риз в этой критической ситуации явилось для нее откровением и в то же время выглядело весьма забавным.

Иди быстро миновала коридор, ведущий к ее комнате, распахнула дверь и ринулась внутрь.

– Кора, ты вернулась?

Она окинула взглядом содержимое высокого комода в углу комнаты и извлекла сапоги для верховой езды.

– Кора! – громко крикнула она опять.

– Я здесь, – ответила служанка, поспешно входя из коридора.

Иди села на пол, чтобы натянуть сапоги.

– Ты ходила в конюшню?

– Капитан не приходил туда, – сказала Кора, подходя, чтобы помочь госпоже.

Сердце Иди сжалось.

– Ты узнала, куда он пошел?

Служанка усмехнулась.

– Я бежала к конюшне, когда увидела капитана, пересекавшего двор в направлении задней части замка. Тогда я последовала за ним. Он направился к лугу, расположенному ниже основного сада. Затем сел на скамью, видимо, приготовившись ждать.

Иди вчера во время прогулки посещала это место в поисках уединения. Оно находилось вблизи дома, но было безлюдным.

– Несомненно, он ждал там этого проклятого Фергуса. Кора, подай мне мою ротонду.

– Мисс, неужели вы не хотите сначала одеться подобающим образом? – спросила Кора, явно шокированная.

– Нет времени. Меня ждет мама.

Бормоча, что, вероятно, все сошли с ума, служанка подала Иди ротонду. Иди схватила ее и выбежала из комнаты, на ходу просовывая руки в шерстяные рукава. Ворвавшись в комнату матери, она обнаружила, что та уже была в сапогах и ротонде, а также в шляпе с фиолетовыми перьями и большим шелковым бантом, которая, очевидно, первой попалась ей под руку. В сочетании с ночной рубашкой все это выглядело чрезвычайно курьезно.

Дэвис, стоявшая в нерешительности поблизости, была полностью одета и выглядела смертельно обиженной, оттого что вынуждена отпустить хозяйку в таком виде, словно та сбежала из сумасшедшего дома.

Эту незабываемую историю Иди со временем будет рассказывать своим внукам – если их будущий дед переживет это утро.

– Ты знаешь, где искать их? – спросила мать, когда они вышли в коридор вместе с Корой и Дэвис.

– Знаю, – ответила Иди. – Мы дойдем туда быстрее, если срежем путь через старую часть замка.

Она благодарила бога за то, что провела последние несколько дней, исследуя Блэргал, когда старалась избегать Алека и его семью. Она знала точно, куда шла и каким путем дойти быстрее.

Миновав две отдельные лестницы и три коридора, леди оказались в саду. Солнце уже окончательно поднялось над горизонтом. Слой инея, покрывавшего траву, потрескивал под их ногами, когда они шли между рядами кустов. Леди Риз внезапно поскользнулась, но Иди и Дэвис удалось подхватить ее, предотвратив падение на спину.

– Аделин, я должна серьезно поговорить с Алистером, когда все это кончится, – сказала мать, поправляя свою шляпу. – Никогда в жизни я не испытывала такого возмущения, как в связи с поведением его семьи.

– Я могу только приветствовать это, мама, и сама готова поколотить его. – Иди указала вперед на отверстие в каменной стене, окружавшей сад. – Отсюда начинается спуск к лугу.

Они двинулись вниз, быстро перебирая ногами по склону, и смогли остановиться только в самом низу луговины, едва не натолкнувшись друг на друга. Иди услышала, как мать выругалась, ухватившись за Дэвис, чтобы удержаться на ногах.

Алек и Фергус стояли с пистолетами в руках в противоположных концах небольшого луга. Алек держал свой пистолет дулом вниз, прижимая его к бедру, в то время как Фергус направил свое оружие на него.

– Прекратите! – крикнула Иди во всю мощь своих легких.

Фергус вздрогнул и, резко повернувшись, направил свое оружие на группу женщин, столпившихся у подножия склона.

– Фергус, опусти пистолет! – крикнул Алек, двинувшись к Иди и ее матери.

Иди устремилась навстречу ему.

– Ты тоже опусти эту дьявольскую штуку. – Прежде чем он успел произнести хоть слово, Иди бросилась ему на грудь и обвила руками его шею.

– Что, черт возьми, ты делаешь здесь? – прорычал он, обнимая ее одной рукой за талию. – Я же сказал, чтобы ты ждала в своей комнате.

– Я спасаю твою жизнь. – Она ухватилась за лацканы его куртки. – Хотя ты не заслуживаешь этого, упрямый человек!

Он окинул взглядом ее одежду и вопросительно приподнял брови. Затем посмотрел на леди Риз, которая гордо стояла лицом к лицу с Фергусом, и не удержался от смеха.

– Боже, вы обе в ночных рубашках. Вы совсем потеряли разум?

– На переодевание не было времени, – резко ответила Иди. – Надо было остановить тебя и Фергуса, чтобы вы не убили друг друга.

– У меня не было намерения причинить ему вред, как ты знаешь.

– А каковы были намерения твоего кузена, хотелось бы спросить? Они явно не выглядели дружескими, когда мы прибыли сюда.

Алек немного заколебался, прежде чем ответить:

– Я не вполне уверен. Не думаю, что он собирался убить меня, хотя настаивал, что мы должны пройти через это абсурдное испытание.

Иди встряхнула его за лацканы.

– Абсурдное и смертельное. Алек, это надо прекратить. Это неправильно и незаконно.

– Согласен, однако в данный момент, по-моему, надо остановить твою мать, чтобы она не убила Фергуса.

Иди взглянула через плечо и увидела мать, которая тыкала пальцем в Фергуса, ругая его. Он пытался защититься, но леди Риз не обращала на это внимания.

– О нет. – Иди высвободилась из объятий Алека и бросилась к матери.

– Мама, все хорошо, – сказала она, положив руку на ее предплечье. – Мы остановили это.

– Ничего вы не остановили! – воскликнул Фергус с покрасневшим лицом. – Если вы думаете, что на этом все кончится, то вы явно заблуждаетесь. Кроме того, это не ваше дело. Уходите и оставьте нас наедине, чертовы англичанки.

Последние полчаса Иди с трудом сдерживала ярость и волнение, но более не могла терпеть. Она выступила вперед и ткнула пальцем прямо под нос молодому человеку.

– Это мое дело, кретин! Нравится вам или нет, но я, вероятно, выйду замуж за вашего кузена.

– Вероятно? – вмешался Алек раздраженным тоном.

Иди не обратила на это внимания.

– И тогда, мистер Хаддон, я стану вашей кузиной, с которой вам придется жить. Чем скорее вы усвоите это, тем лучше для вас, для вашей матери и особенно для Донеллы.

Фергус выглядел немного смущенным, но при упоминании имени его сестры вновь завелся.

– Не смейте говорить мне, что лучше для Донеллы. Я сделаю все, чтобы защитить ее! – крикнул он.

– Каким образом ее могут защитить убийство Алека или ваша гибель? – резко спросила Иди. – Это безумная логика.

– А что ты ожидала, Аделин? – вмешалась мать надменным тоном. – Всей семье капитана место в сумасшедшем доме, насколько я могла удостовериться. Возможно, безумие является характерным недугом Хаддонов и Грэхемов, передаваемым из поколения в поколение.

Иди послышалось, что Алек при этом усмехнулся. Но она проигнорировала его, глядя на свою мать.

– Это бесполезно, мама.

– Я не собираюсь стоять здесь и выслушивать оскорбления от таких, как вы! – крикнул Фергус.

Он все еще выглядел разгневанным, но Иди обратила внимание, что мать в определенной степени сбила с него спесь.

– Никто не намерен оскорблять вас, мистер Хаддон, – сказала Иди твердым голосом. – Но вы должны прекратить действовать таким абсурдным образом. Это не решит наших проблем.

Фергус пристально посмотрел мимо нее на Алека.

– Зачем ты привез их с собой? Все было бы хорошо, если бы ты вернулся домой один. – Затем он провел ладонью по глазам и наполовину отвернулся, видимо, не желая, чтобы кто-то заметил выражение его лица.

Алек положил руки на плечи Иди и отодвинул ее в сторону.

– Нет, парень, – сказал он мягким голосом. – Ничего хорошего не было бы для меня и твоей сестры.

– Ты даже не попытался сблизиться с ней, – сказал Фергус, махнув рукой. При этом в руке его был пистолет.

– Опустите оружие, – резко сказала мать, выступив вперед. – Дэвис, подойди и встань рядом со мной. Аделин, ты и Кора блокируйте капитана Джилбрайда. Они будут вынуждены стрелять через нас, чтобы продолжить эту идиотскую дуэль. Но я уверена, они не посмеют сделать это.

Дэвис тяжело вздохнула и медленно подошла к хозяйке. Иди была уверена, что Фергус не будет стрелять при таких обстоятельствах, однако выполнила приказание матери.

– Иди, в этом нет необходимости, – сказал Алек, испытывая одновременно чувство неудовлетворенности и желание рассмеяться.

Кора нехотя встала рядом.

– И что теперь? – прошептала она.

– Не знаю, – ответила Иди также шепотом.

Они стояли так, застыв в нелепых позах, когда громкий крик заставил их обернуться. К ним торопливо приближался лорд Риддик, тяжело опираясь на руку мистера Джилбрайда.

– Немедленно опустите пистолеты! – громко крикнул граф.

Алек покачал головой.

– Прекрасно. Только этого не хватало для полного фарса, – сказал он. – И что теперь будем делать?

– Не беспокойтесь, капитан Джилбрайд, – сказала мать Иди, забирая пистолет из руки Фергуса. – Я точно знаю, что делать.

 

Глава 21

Иди сидела на кушетке в большом входном холле, грызя ногти. Она вновь взглянула на часы времен Людовика XVI на каминной полке и мысленно выругалась, оттого что минутная стрелка, казалось, застыла. Несомненно, этот последний час выдался самым долгим в ее жизни.

– Иди, перестань грызть ногти, – приказала мать со своего кресла, стоявшего по другую сторону огромного камина.

– Да, мама, – рассеянно ответила она. Хотя мать сделала ей выговор в присутствии предполагаемого жениха и его семьи, она тоже была в замешательстве в связи с событиями последних суток, и ее беспокоило, что еще может произойти.

Алек обхватил ее запястье и положил ее руку себе на колено.

– Нет причин для тревоги, дорогая. Твоя мать знает, что делает.

Иди скептически посмотрела на него.

– Ты уверен в этом?

– Да. Подожди и увидишь.

Иди тяжело вздохнула и сплела свои пальцы с его пальцами, ожидая, когда придут члены семьи Хаддонов. После того как лорд Риддик появился на лугу, он и леди Риз провели несколько напряженных минут, о чем-то беседуя. Затем граф приказал Фергусу привести его сестру и мать в замок. После этого все должны были явиться в большой холл, где, по словам Алека, в течение веков члены семейства обычно собирались для обсуждения важных проблем. В данном случае речь шла о разрыве помолвки.

– Что происходит? – спросила Иди мать, когда они возвращались в замок. – Почему его светлость послал за мисс Хаддон и ее матерью?

– Лорд Риддик и я согласились, что необходимо еще раз услышать мнение мисс Хаддон по поводу разрыва помолвки, – сказала мать. – За ней остается последнее слово в этой нелепой ситуации. Если она все-таки хочет выйти замуж за Алистера, думаю, нам придется смириться с этим решением.

– Что? – взвизгнула Иди и остановилась на скользкой траве.

Леди Риз практически тащила ее через сад всю оставшуюся дорогу до замка.

– Это единственный способ решить создавшуюся проблему. Мисс Хаддон должна без всякого принуждения заявить раз и навсегда, что не желает выйти замуж за Алистера. Тогда ее родственники будут вынуждены принять твой брак с ним. Как только будет сделано соответствующее заявление, ты сможешь беспрепятственно выйти за него замуж.

Это был чрезвычайно рискованный план. Донелла могла пересмотреть свое решение, сделанное прошлым вечером, и, в конце концов, заявить, что хочет выйти за Алека. И так как мать, по-видимому, пообещала лорду Риддику, что Иди будет уважать решение Донеллы, ее судьба теперь была в руках женщины, которую она подвергла унижению.

Когда она высказала это возражение, мать просто отправила ее в свою комнату и приказала одеться подобающим образом. Иди сделала это как никогда быстро и затем спустилась в холл, чтобы узнать, сможет ли поговорить с Алеком, прежде чем прибудут остальные члены семьи. Он пока еще не сделал ей официального предложения руки и сердца, и это решение сейчас зависело не от них.

К сожалению, в холле, помимо Алека, уже присутствовали его отец и дед. Все они сидели перед огромным пылающим камином. Алек встал, приветствуя Иди с милой улыбкой, и проводил до кушетки, затем сел рядом. Когда он обнял ее одной рукой и слегка прижал к себе, лорд Риддик сердито посмотрел на него, а мистер Джилбрайд хмыкнул, но Алек проигнорировал их. Несколько минут спустя прибыла леди Риз, выглядевшая спокойной, величественной и элегантной. Все молча пили кофе и ждали в неловкой тишине.

Иди чувствовала себя так, словно под кожей ползали муравьи, и ее слегка мутило, возможно, оттого, что она сильно нервничала и выпила две чашки кофе на пустой желудок.

Когда лакей открыл входные двери в дальнем конце холла, в помещение вошли Хаддоны. Они передали лакею верхнюю одежду и шляпы, после чего присоединились к остальной компании.

– Не падай духом, дорогая, – шепнул Алек ей на ухо. – Все будет хорошо.

Она подавила порыв закатить глаза. Как мог он быть таким самоуверенным, когда их судьба висела на волоске?

Однако судя по непроницаемому выражению лица миссис Хаддон и по многострадальному выражению лица Донеллы, все было решительно нехорошо. Сердце Иди сжалось при мысли, что Фергус и миссис Хаддон склонили Донеллу на свою сторону.

– Благодарю вас, леди, за то, что пришли, – сказал лорд Риддик хриплым голосом. – Пожалуйста, садитесь.

Алек встал и, взяв Донеллу за руку, дружески улыбнулся ей. Кузина посмотрела на него с беспокойством, заметно расслабилась, когда он сказал ей что-то низким голосом, проводив ее к одному из кресел, установленных перед камином. Едва ли его поведение можно было назвать обнадеживающим, учитывая, как прекрасно смотрелась эта пара.

Тревожное чувство обострилось, когда Алек не вернулся, чтобы сесть рядом с Иди, а вместо этого подошел и встал рядом с креслом деда. Это было молчаливое, но достаточно ясное проявление уважения, и Иди поняла, что Алек был готов подчиниться любому решению, которое будет принято сегодня.

Едва ли оно будет в пользу Иди, учитывая, что миссис Хаддон начала энергично выступать с обиженным видом.

– В самом деле, сэр, – сказала она надменным тоном, обращаясь к графу, – неужели мы не можем обсудить это дело в семейном кругу без участия этих посторонних женщин? – Она бросила злобный взгляд на Иди. – Моя бедная дочь не должна сидеть в одной комнате с этой…

– Достаточно, Гленна, – прервал ее граф строгим голосом. – Леди Риз и ее дочь – мои гости. Учитывая сложившиеся обстоятельства, мисс Уитни имеет полное право находиться здесь.

Иди оценила вмешательство графа. Возможно, он был грубым и старомодным, но, как она поняла, справедливым. Сейчас он казался ей более привлекательным, и она надеялась, что у нее будет возможность узнать его лучше.

Миссис Хаддон практически тряслась от возмущения.

– Не думала я, что доживу до того дня, когда ты предпочтешь англичанок своей семье, Каллум. Меня удивляет, что мой брат говорит такие вещи.

– В данный момент меня это не волнует, – сурово ответил граф. – Сейчас для меня главное – утрясти возникшие недоразумения, поэтому я буду благодарен, если ты помолчишь.

Получив решительный отпор, миссис Хаддон была вынуждена замолчать, продолжая злиться.

– Благодарю вас, Гленна, – сказал мистер Джилбрайд, стараясь, как обычно, сгладить конфликт. – Я понимаю, в каком затруднительном положении оказались все мы. – Он сосредоточил свое внимание на Донелле. – Итак, дорогая, думаю, Фергус должен был объяснить, какой скандал произошел здесь сегодня утром. Надеюсь, ты не слишком расстроена.

Донелла, сидевшая сложив руки на коленях, нахмурилась.

– Я нисколько не расстроилась из-за того, что мои глупые родственники-мужчины едва не застрелили друг друга.

Мистер Джилбрайд был ошеломлен таким ответом, как и все остальные.

В наступившей тревожной тишине Донелла повернулась и улыбнулась Иди.

– Мисс Уитни, я должна поблагодарить вас и вашу мать за своевременное вмешательство в текущие события. Мы все благодарны вам. По крайней мере, должны быть благодарны. – Когда она многозначительно посмотрела на Фергуса, тот немного смутился.

– Могу только приветствовать это, – сказала Иди, удивленно моргая. Менее всего она ожидала услышать слова благодарности от соперницы.

– Мы все разделяем твое чувство облегчения, дорогая, – сказал мистер Джилбрайд. – Но я уверен, мы все понимаем, что проблема, послужившая основанием для безрассудной стычки, еще не полностью решена.

– Разумеется, – сказала миссис Хаддон резким голосом. – Для Алистера является делом чести выполнить свое давнее обязательство перед моей дочерью.

Мать Иди фыркнула неподобающим образом, и миссис Хаддон устремила на нее убийственный, как у горгоны Медузы, взгляд. В ответ леди Риз добродушно улыбнулась, как бы говоря, что эта женщина смертельно надоела ей.

– Я дала ясно понять, что не имею ни малейшего желания выйти замуж за Алистера, и он не должен чувствовать себя обязанным мне, – холодно сказала Донелла. Она метнула свой взгляд на Иди, прежде чем снова посмотреть на лорда Риддика. – Совершенно очевидно, что он испытывает нежные чувства к мисс Уитни. Я не знаю, насколько глубока его привязанность к ней, и не мне судить об этом. Хотя у меня вызвала сожаление его манера проявлять свою привязанность прошлым вечером, я не обижаюсь на него.

Иди наконец расслабилась. Она взглянула на Алека, который печально улыбнулся своей кузине.

– Я не хотел смущать тебя, Донелла, – сказал он. – Я сожалею, что так получилось.

Она пожала плечами.

– Может быть, таков был единственный способ покончить с этим недоразумением для всех, включая меня.

Алек украдкой взглянул на Иди, как бы говоря «вот видишь?». Если бы она не испытывала облегчения, то, вероятно, почувствовала бы раздражение, оттого что его тайный план в конце концов оказался верным.

Фергус подался вперед в своем кресле, настоятельно глядя на свою сестру.

– Ты уверена, что действительно хочешь этого? Ведь ты в течение многих лет готовилась стать графиней Риддик.

Донелла улыбнулась брату с теплым выражением на красивом лице, и Иди в который раз удивилась, почему Алек не влюбился в свою кузину.

– Только потому, что у меня не было другого выбора, – откровенно сказала Донелла. – Вы все думали, что так будет лучше для меня, но на самом деле я никогда не хотела быть графиней и никогда не хотела выходить замуж за Алистера.

– Спасибо, – сказал Алек дрогнувшим голосом.

Миссис Хаддон, сидевшая с каменным лицом во время этого разговора, среагировала на слова дочери громким стоном и обхватила голову руками.

– Тогда почему ты ничего не говорила мне в течение многих лет, племянница? – сказал граф огорченным тоном. – Ты избавила бы нас от этой неприятности.

Донелла посмотрела на него, слегка изогнув свои утонченные брови.

– Потому что я считала делом чести исполнить желание отца и ваше желание, дядя. Кроме того, я не раз высказывала свои протесты по поводу помолвки.

– В самом деле? – спросил Алек, явно удивленный.

Донелла пожала плечами.

– Я пыталась, но дядя Каллум игнорировал их. Он говорил, что я просто страдаю девичьими страхами.

– Твоя мать так говорила мне, – сказал граф, оправдываясь. – Как я мог распознать что-то другое?

Миссис Хаддон подняла голову.

– Так оно и было, – возмущенно сказала она. – Если бы Алистер не привез эту… эту женщину с собой, все было бы хорошо.

– Нет, мама, – возразила Донелла. – Я рада, что Алистер привез с собой мисс Уитни. Теперь мы избежали нежелательного для нас обоих брака.

– О боже, как все запутано, – сказал со вздохом мистер Джилбрайд. – Я прошу прощения, если в какой-то степени причинил тебе неприятность, дорогая. Я искренне думал, что ты желала этого брака.

Донелла улыбнулась ему.

– В этом никто не виноват, кроме меня самой. Хотя я не желала этого брака, я знала, какое значение он имел для клана, и особенно для моего дорогого отца. Я не хотела огорчать его.

Леди Риз одобрительно кивнула Донелле.

– Такие чувства делают вам честь, мисс Хаддон. Нелегко преступить клятвы, данные близкому человеку на смертном ложе. Однако в вашем случае эта клятва могла привести к нежелательным тяжелым последствиям.

– Что вы знаете о подобных клятвах? – сердито спросила миссис Хаддон, приподнимаясь со своего кресла.

– Пожалуйста, мама, – взмолилась Донелла. – Я считаю, что леди Риз права. Хотя я очень уважаю отца и чту его память, с его стороны было ошибочно просить меня, добропорядочную христианку, дать такую клятву, особенно вопреки моему желанию.

Судя по выражению лица миссис Хаддон, она была готова снова разразиться шумной тирадой или упасть без чувств.

– При этом возникает другая проблема, Донелла, – поспешно вмешался мистер Джилбрайд. – Такой неожиданный поворот событий вызовет немало толков. Граф, конечно, сделает все возможное, чтобы смягчить последствия, я в этом не сомневаюсь. Однако боюсь, ты должна быть готова к неприятностям. – Он посмотрел на Алека. – Мы все должны быть готовы.

Донелла кивнула.

– Понимаю, однако полагаю, я не услышу эти толки.

Лорд Риддик нахмурился.

– Почему?

Племянница улыбнулась ему.

– Потому что, дорогой дядя Каллум, я скоро дам обет и присоединюсь к сестрам Святого Креста в Сент-Эндрюс-эбби.

Фергус от удивления раскрыл рот в явном замешательстве.

– Ты имеешь в виду, что хочешь стать… – Он замолк, не в силах произнести это слово.

Донелла кивнула.

– Да, я собираюсь стать монахиней.

В третий раз за последние сутки разразился скандал.

– Но мы даже не католики, – сказал Алек. – Не удивительно, что тетя Гленна впала в истерику.

– Насколько я успела заметить, она по любому поводу впадает в истерику, – ответила Иди.

Алек не удержался от смеха из-за всего случившегося, включая ошеломляющее заявление кузины. Впервые за несколько месяцев он испытывал необычайную легкость и счастье, и все благодаря красивой леди, которая в данный момент ехала верхом рядом с ним.

Иди выглядела оживленной и непринужденной в облегающем костюме для верховой езды, управляя своей бойкой кобылой. И с тех пор как Иди надела очки, Алек не боялся, что она может пострадать. Для такой слабой девушки, Иди была лихой наездницей, умело управляя лошадью с присущей ей энергией. Ее энергия проявлялась и в любовных ласках, о чем свидетельствовала минувшая ночь. Иди была слишком взволнована, но Алек смог успокоить ее приятным для них обоих способом.

Теперь у них было совместное будущее, благодаря смелому решению Донеллы строить свою жизнь так, как ей хочется, вместо того чтобы следовать сделанному кем-то выбору. Какое-то время им будет трудно, но Алек был уверен, что он и Иди преодолели главные препятствия для их союза.

Однако это было не совсем верно. Оставались еще две возможные проблемы, для решения которых он намеревался принять сегодня меры. Вот почему он взял с собой Иди на конную прогулку. Здесь они могут поговорить откровенно без помех. У нее, несомненно, было много вопросов и, вероятно, немало сомнений. Ему необходимо было уединиться с ней на время и дать надлежащие объяснения.

– Тетя Гленна всегда была склонна к излишней возбудимости, – сказал он. – Но, кажется, теперь дела обстоят гораздо хуже, чем когда я видел ее последний раз. Не удивительно, что Донелла решила уйти в монастырь. Я бы тоже так поступил, если бы это была единственная возможность отделаться от такой матери.

Иди засмеялась.

– Из тебя получилась бы ужасная монахиня. И я уверена, для тебя трудно было бы подобрать одежду нужного размера.

Алек усмехнулся, управляя своей лошадью. Так как дорожка сужалась по мере спуска к ручью, он пропустил Иди вперед, а когда они выехали на открытое пространство, заставил Дариуса ускорить шаг и присоединился к ней.

– Значит, никто из вас не представлял, что Донелла хотела стать монахиней? – спросила Иди.

Алек покачал головой.

– Я говорил тебе, что она всегда была очень набожной, но мы не предполагали, что она захочет уйти в монастырь. Возможно, только дед мог знать об этом ее желании, и думаю, он в конечном счете благословит Донеллу. Уверен, отец и я сможем поговорить с дедом, чтобы тот сделал существенный вклад в монашеский орден, куда она поступит.

Иди бросила на него обеспокоенный взгляд.

– Надеюсь, вся эта суматоха не слишком повлияла на здоровье лорда Риддика. Когда все, наконец, успокоилось, мне показалось, он выглядел очень усталым.

– Да, но он чувствует себя гораздо лучше, чем я думал.

– Уверена, это потому, что он искренне рад твоему возвращению домой, несмотря на то что ты внес в его жизнь беспокойство.

Алек фыркнул.

– От тебя ли я это слышу? Сама сводила меня с ума с того момента, когда мы встретились.

Иди нагло улыбнулась ему.

– А тебя иначе не проймешь.

– Это правда, однако к этому трудно привыкнуть, особенно другим людям.

Ее улыбка спала.

– Я не думаю, что Фергус намерен привыкать ко мне. Он до сих пор злится, после того как твой отец посоветовал ему отвести его мать и сестру домой. Я боялась, что вы оба опять сцепитесь.

Это были ужасные минуты, когда тетя Гленна начала истерично всхлипывать и ругать всех, а Фергус кричал, что это предательство Алека заставило его сестру уйти от позора в монастырь.

– Да, это было похоже на средневековые распри, не правда ли? Казалось, парень готов был схватить один из древних кинжалов, висевших на стене, и броситься на меня.

Иди содрогнулась.

– Какой ужас.

– Я пошутил, любовь моя.

– Это не шутки. Я благодарна Донелле за то, что она так вовремя вмешалась решительным образом.

Да, своим откровением кузина повергла в шок своих родственников. Затем она заставила Фергуса замолчать и встряхнула визжащую мать. К сожалению, этого оказалось недостаточно, поэтому леди Риз выплеснула стакан воды в лицо Гленны.

Это в значительной степени поубавило истерику. Алеку начала нравиться его будущая теща.

– И все же, – продолжила Иди с обеспокоенным видом, – Фергус явно зол на тебя.

Алек махнул рукой.

– Ничего. В конце концов он успокоится.

– Я не уверена в этом.

Он тоже не был уверен, но не хотел волновать Иди. Фергус – это его проблема, не ее.

– Давай не будем говорить об этом, – сказал он. – Сегодня чудесный день, мы вместе, и я собираюсь жениться на тебе, а не на кузине. Нам следует радоваться нашей победе, по крайней мере пока не появились новые проблемы.

Иди искоса взглянула на него. Этот взгляд был таким лукавым и чувственным, что Алек внезапно ощутил прилив тепла в паху. Он заерзал и едва не рассмеялся оттого, как быстро его тело реагировало на эту женщину.

– В самом деле, капитан? – сказала она легким тоном. – Однако я пока не получила официального предложения.

– Это верно, мисс Уитни, и я готов немедленно исправить эту серьезную ошибку.

Она опустила голову, глядя на него из-под полей своей элегантной шляпы.

– Чего же ты ждешь?

– Я хочу, чтобы ты сначала узнала кое-что. Есть несколько вопросов, которые нам необходимо обсудить.

Иди вздохнула.

– Проклятие. Я знала, что все складывается слишком хорошо, чтобы быть правдой. Так в чем дело?

Он заколебался.

– Ничего серьезного, но я хочу тебя кое о чем спросить.

– Так говори же, – сказала она. – После всего, что нам пришлось пережить, я уверена, хуже не будет.

– Надеюсь, что нет. Насколько я знаю, тебе не очень нравится горная Шотландия и Шотландия вообще. Мы, конечно, можем проводить часть года в Лондоне и часть в Эдинбурге, однако мне необходимо будет значительное время находиться здесь, в Блэргале. Особенно сейчас, когда здоровье деда ухудшилось. Я понимаю, это не слишком радует тебя.

Алек был готов к ее ответу – Иди намерена проводить бóльшую часть года в Лондоне или в семейном поместье в Гемпшире, независимо от того, будет он сопровождать ее или нет. Он мог предоставить ей такую возможность, но его пугала мысль, что в таком браке муж и жена будут редко видеть друг друга. Иди трудно переубедить, а он хотел, чтобы она была с ним как можно дольше.

– О господи, Алек. Скажи, ради бога, как тебе в голову пришла такая глупая мысль, что мне не нравится горная Шотландия? – возмутилась она.

Он был настолько удивлен, что опустил руки, и Дариус пустился легким галопом. Алек быстро натянул поводья и притормозил лошадь, чтобы Иди смогла догнать его.

– Я понял это по твоим высказываниям. Ты не раз называла меня шотландским олухом, а также отпускала шуточки по поводу Шотландии и моим чокнутых родственников.

Иди поморщилась.

– Я надеялась, что ты не воспринимал это всерьез.

Когда он в изумлении приподнял брови, она махнула рукой.

– Хорошо. С этого момента не слушай меня, если я буду говорить что-нибудь подобное.

– Постараюсь не забыть об этом, когда в следующий раз ты начнешь меня ругать, – сухо сказал он.

– Это исключительные случаи. Кроме того, я никогда не называла твоих родственников чокнутыми. Это мама.

– Согласен. Однако если говорить серьезно, Иди…

– Если говорить серьезно, Алистер Джилбрайд, – прервала она его, – я считаю Шотландию очень красивой страной, по крайней мере, судя по тому малому, что мне удалось увидеть. И я очень хочу узнать больше о твоей семье и об истории Блэргала. А также о клане, к которому я присоединюсь. Порой я веду себя легкомысленно, но меня интересует история, и я намерена серьезно заниматься ею.

Он усмехнулся.

– Ты вовсе не легкомысленная, любовь моя. Однако ты уверена, что не будешь сильно скучать по своей сестре? Я знаю, как сильно ты ее любишь.

Иди туманно улыбнулась ему.

– Ты помнишь об этом, дорогой. Я ужасно скучаю по Эви, но она и Вулф теперь будут проводить значительную часть времени на континенте, так как он назначен на должность в Министерстве иностранных дел. Нам придется планировать свои визиты в Лондон так, чтобы они совпадали с их визитами. Кроме того, они тоже могут посетить Блэргал. Уверена, им здесь понравится.

– Ты действительно не возражаешь против того, чтобы проводить бóльшую часть года в Блэргале? – спросил он с оттенком скепсиса.

– Ведь это замок, Алек! Большой красивый замок. И ты богатый человек. Думаю, девушки в Лондоне многое отдали бы за то, чтобы оказаться на моем месте. – Она засмеялась. – Хотелось бы мне увидеть их лица, когда они узнают, что я вышла замуж за тебя. Особенно этой противной Калисты Фремонт.

– Так вот, значит, в чем заключался твой дьявольский план! Ты решила таким образом восстановить свою пошатнувшуюся репутацию, чтобы потом важничать перед своими бывшими подругами?

– Я ничего такого не планировала, просто так получилось. И получилось довольно неплохо, как ты считаешь?

Он засмеялся, любуясь ее сочными губами и лукавыми искорками в красивых глазах. Иди, несомненно, скрасит его жизнь, и он не мог дождаться, когда они поженятся.

– Да, милая, я тоже так считаю.

– Прекрасно. Есть еще какие-нибудь вопросы?

Алек кивнул. Это было последнее препятствие, о котором следовало поговорить, пока они находились вне дома.

– Да, есть еще одна проблема, касающаяся Фергуса. Отчасти из-за нее моя семья настаивала, чтобы я женился на Донелле.

Ее брови взметнулись поверх оправы очков.

– Ты имеешь в виду преданность клану и семье?

Алек кивнул.

Иди задумалась.

– Полагаю, теперь это понятно. Сначала меня поразило, что они так настаивали на этом. Честь семьи и преданность ей, конечно, важны, но мне казалось, что значение этих понятий сильно преувеличено.

– При нормальных обстоятельствах я согласился бы с тобой. Но ситуация гораздо сложнее, чем кажется.

– И это касается Фергуса? – Иди улыбнулась ему. – Он считал себя законным наследником Блэргала и всех поместий, а ты явился тем злодеем, который вмешался и отодвинул его в сторону, лишив возможности занять должное место?

Алек рассмеялся. Хотя Иди явно шутила, она попала в точку, не подозревая этого.

– Да, так оно и есть.

Она улыбнулась с озадаченным видом.

– Значит, ты… кто? Злодей, посягнувший на чужие права? Я не понимаю.

Он покачал головой.

– Я не злодей, но некоторые могут считать меня таковым. А некоторые именно так думают.

Ее улыбка полностью исчезла.

– О чем ты говоришь, Алек?

Он, наконец, решился все объяснить.

– Ты как-то сказала, что Вулф и я близки, почти как братья. Ты была недалека от истины. Вулф действительно мой двоюродный брат через наших отцов.

Иди резко остановила свою лошадь, и Алек был вынужден сделать то же самое. Она пристально посмотрела на него и покачала головой, ничего не понимая.

– Уолтер Джилбрайд не является моим настоящим отцом, – сказал Алек. – Я незаконнорожденный сын герцога Кента.

 

Глава 22

– Это многое объясняет, – сказала Иди, после того как Алек кратко изложил сложную историю своей семьи. Она оказалась такой удивительной и увлекательной, что Иди едва заметила, что их лошади двигались среди тисовых деревьев, выстроившихся вдоль узкой дороги. – Значит, все дело не в Донелле, а в Фергусе, не так ли?

Алек кивнул.

– Да, и я не могу обвинять ни тетю Гленну, ни Фергуса. Думаю, дед испытывает чувство вины перед ними, особенно учитывая, какую поддержку Фергус оказывал ему.

Иди молчала, пытаясь осмыслить полученную информацию. Заявление Алека ошеломило ее, но ее молчание его нервировало.

– Все это трудно воспринять, – сказал он с обеспокоенным видом. – Но ты не беспокойся, это не коснется тебя.

– Значит, ты внебрачный ребенок принца? И некоторые члены твоей семьи считают тебя кукушонком в чужом гнезде?

Он усмехнулся.

– Именно так. Кстати, постарайся воздержаться от употребления таких слов, когда будешь рассказывать своей матери обо всем этом.

Иди покачала головой.

– Не беспокойся за маму. После того что произошло за последние несколько недель, я убеждена, она все выдержит. Кроме того, у нее уже есть зять – незаконный сын принца. Ну и что, если будет одним больше? – Она не удержалась от смеха, осознав, как нелепо это звучит. – Господи, какое это имеет значение?

Тогда как Вулф был достаточно близок к своему отцу, герцогу Йорку, лорд Риддик возражал против того, чтобы Алек устанавливал отношения со своим настоящим отцом. При таких обстоятельствах, когда герцог Кент соблазнил молодую наивную женщину, которая была замужем всего несколько лет, Иди не винила лорда Риддика за его позицию.

– Огромное значение, – ответил Алек. – Ты уверена, что не хочешь, чтобы я объяснился с ней? Она не должна беспокоиться за тебя.

Эвелин говорила сестре несколько недель назад, что Алек готов сделать все, если его попросить, но Иди трудно было поверить в это. Однако последние дни показали его готовность защищать тех, кто находился под его покровительством.

– Поверь, она не будет волноваться, – сказала Иди. – Благодаря тебе, моя репутация полностью восстановлена в ее глазах. Забавно, как легко богатый титулованный муж сделал это.

Его глаза весело блеснули.

– Я рад услужить тебе.

О, Иди вспомнила, каким услужливым он мог быть, особенно в спальне.

Когда Алек перестал смеяться, она вопросительно приподняла бровь.

– Что не так?

– Меня беспокоит Фергус. Боюсь, тебе будет нелегко с ним, по крайней мере первое время. Я не совсем уверен, сможет ли дед уладить конфликт.

– Я разберусь с Фергусом. А что касается твоего деда, не думаешь ли ты, что он желает тебе счастья?

Алек заколебался, но ненадолго.

– Конечно, желает. Однако он очень близок к Фергусу. Мой кузен многое делал вместе с ним, пока я отсутствовал, и мы с дедом никогда не забудем этого. – Он с мрачным видом устремил свой взгляд вперед. – Я перед Фергусом в большом долгу, который никогда не смогу оплатить.

Иди вздохнула. Элементы мозаики наконец легли на свои места, и сложившаяся картина не понравилась ей. Тем не менее она ничего не сказала, так как в этот момент они выехали из рощи на свободное пространство.

Перед ними предстал довольно привлекательный старый дом. Он был выкрашен в мягкий желтый цвет, с кирпичными стенами и крышей с башенками. Небольшой арочный проход разделял строение на два изящных крыла и вел в мощеный камнем внутренний двор. В центре двора, перед парадной дверью располагался небольшой каменный фонтан без воды. Он выглядел заброшенным, но в целом двор был чистым и ухоженным. Иди обратила внимание на красивые кружевные шторы на окнах и дым из печных труб.

– Что это? – спросила она, когда они остановили лошадей во дворе.

Алек спрыгнул на землю с лошади и подошел, чтобы помочь Иди спешиться.

– Это охотничий дом. Будучи мальчиком, я часто бывал здесь, особенно когда в замке располагались гости. Больше никто не пользовался им, но дед сохранял его.

Когда он спустил ее, Иди испытала легкий трепет, ощутив его внушительную силу.

– Кажется довольно странным держать охотничий дом вблизи основной резиденции, – сказала она, как только оказалась на ногах.

– По словам Уолтера, мой прадед построил его, чтобы иметь возможность уединяться здесь и предоставлять уединение друзьям.

– Потому что ты не мог найти себе места в Блэргале, – сказала Иди. – И это при наличии около сотни комнат, находившихся в твоем распоряжении.

Алек сдвинул брови.

– Такое не приходило в голову тому графу. Он был известным повесой и распутником и к тому же тираном по отношению к своей жене. Здесь он прятал девиц легкого поведения, привезенных из Глазго.

– Должно быть, это было очень удобно для него.

Алек засмеялся и двинулся, чтобы привязать лошадей к стойке, когда дверь дома открылась, и пожилой мужчина в опрятной белой рубашке и кожаном фартуке поспешил им навстречу.

– Мистер Монро, рад видеть вас, – сказал Алек. – Надеюсь, мы не причиним вам неудобства своим неожиданным визитом.

Старик закивал головой, как индюк; его морщинистое лицо исказилось в улыбке.

– Нет, мастер. Вы всегда желанны в вашем доме.

Алек слегка выдвинул Иди вперед.

– Это мистер Монро. Он и его внук поддерживают порядок в охотничьем доме. Мистер Монро, это мисс Уитни.

Старик снова поклонился, окинув ее пристальным взглядом из-под густых бровей. Иди не сомневалась, что до него уже дошли слухи о необычных событиях в замке. Однако его поведение выглядело вполне дружелюбным.

– Добро пожаловать, мисс. Если вы предоставите мне несколько минут, я подам чай. Я только позову Гекки и скажу, чтобы он позаботился о лошадях.

– Чай не обязателен, мистер Монро, – сказал Алек. – Я покажу мисс Уитни дом, и затем мы продолжим наш путь.

– Как скажете, мастер.

Алек повел Иди в прихожую – теплое, обитое деревянными панелями помещение с красивой дубовой лестницей. Они прошли через комнаты первого этажа, который включал просторную гостиную с небольшим примыкающим кабинетом и столовой. Все это было оформлено в стиле времен королевы Анны. Некоторые предметы мебели и ковры потускнели, но в целом это был очень хороший уютный дом. После пребывания в течение нескольких дней в большом, но в некоторой степени гнетущем замке Блэргал Иди оценила интимную атмосферу этого охотничьего дома.

– Хочу показать тебе спальни, – сказал Алек, подводя Иди к лестнице. Он положил руку ей на спину, чуть выше округлых бедер. Ей было приятно ощутить его тепло и властность, и она улыбнулась ему через плечо.

– Надеюсь, у вас нет тайных намерений, капитан Джилбрайд, – сказала Иди. – Вы знаете, меня очень легко шокировать.

Его серые глаза потемнели и слегка затуманились.

– Я с удовольствием шокировал бы вас, мисс Уитни. И неоднократно.

Тон его голоса вызвал приятное ощущение тепла внизу живота, и колени ее слегка задрожали. Она заставила себя избавиться от греховных образов, возникших в голове.

– Я очень рада, что ты привел меня посмотреть этот дом, – сказала она, чтобы отвлечься от нежелательных мыслей. – Однако, вероятно, у тебя была особая причина показать мне его?

Алек повел ее по коридору и, открыв одну из дверей, жестом пригласил в спальню с большими окнами и великолепной кроватью с резным палисандровым балдахином. Иди подошла к окну и устремила взгляд на открывшийся вид горной Шотландии. Когда Алек подошел сзади и положил руки ей на бедра, она с трудом сдержала порыв прижаться спиной к нему. В конце концов, надо вести себя прилично.

– Я подумал, мы могли бы заново отделать и украсить это помещение, – сказал он. – Но, кажется, оно нравится тебе таким.

Иди повернулась в его объятиях и положила руки ему на грудь.

– Должно быть, было бы неплохо обновить обстановку, но зачем? Ты полагаешь, что мы будем часто охотиться?

Он покачал головой.

– Я думал, хорошо бы иметь место, где мы могли бы скрыться от остальных членов семьи. Наше личное место. – Лицо его приняло серьезное выражение. – Мало ли какие проблемы могут возникнуть. Небольшая отдаленность нам не повредит.

Тронутая вниманием Алека, Иди приподнялась на мысках и поцеловала его в подбородок.

– Тебя опять беспокоят Фергус и твой дед, не так ли? Напрасно. Я смогу управиться с ними.

– Я знаю, что сможешь, все же тебе не следует вмешиваться.

Иди сузила глаза, глядя на него. Алек постарался принять, как ему казалось, невинное выражение лица, но она не поддалась на обман.

– Ведь дело не во мне, не так ли? Просто ты не хочешь иметь дело с ними.

Он хотел возразить, но затем передумал.

– Ты права. Думаю, будет лучше, если я и Фергус не будем сталкиваться каждый день. Для нашего же блага.

Иди невольно вспомнила слова матери, сказанные несколько дней назад, когда та призывала ее бороться за свое.

– Алистер Джилбрайд, я никогда не считала тебя трусом, но, возможно, мне следует пересмотреть свое мнение.

Он вопросительно вскинул брови.

– Что, черт возьми, это значит? – Затем нахмурился. – Ты думаешь, я боюсь Фергуса? Мне казалось, этот утренний фарс с пистолетами должен был внести полную ясность в мое отношение к нему.

– Разумеется, ты не боишься его. Но я думаю, ты испытываешь чувство вины перед Фергусом и перед остальными членами семьи. Это нелепо.

Он поморщился.

– Да, конечно, я виноват.

– Почему?

Он закатил глаза.

– Ты ведь слышала, я являюсь кукушонком в чужом гнезде. Фергус по праву должен быть наследником Риддика.

Иди похлопала его по руке.

– Это самая нелепая вещь, какую я когда-либо слышала.

– Мадам, вы никогда не задумывались над тем, чтобы сделать карьеру в качестве организатора кулачных боев? – произнес он драматическим тоном.

– Я говорю серьезно, – строго сказала она.

– Я тоже, – ответил Алек немного раздражительно. – Правда в том, что Фергус и его семья имеют полное право обижаться на меня. Если бы я женился на Донелле, она стала бы графиней, и это в какой-то мере удовлетворило бы их.

Иди постаралась оставаться спокойной.

– Ты уже пожалел о своем решении по этому поводу?

Он был явно шокирован.

– Что? Нет, конечно, глупая. – Он привлек ее в свои объятия. – Не смей так думать. Клянусь, ты самая лучшая для меня.

Потому что она освободила Алека от обязанности, которая угнетала его в течение многих лет? Являлось ли это истинным основанием для его любви к ней? Это была пугающая мысль, которую Иди решила отбросить на время, пока у нее не появится возможность спокойно все осмыслить.

Она прижалась щекой к его парчовому жилету, позволив Алеку утешать ее в течение еще нескольких секунд, затем высвободилась из его объятий.

– Насколько мне известно, – сказала она, – у шотландцев титулы могут быть наследованы по женской линии. Верно?

Алек кивнул.

– В таком случае твоя мать фактически была несомненной наследницей графства.

– Да, была, но…

– А ты ее единственный ребенок, не так ли?

Он начал раздражаться.

– Ну да.

– И она была замужем, когда ты родился?

– Да, – сказал он, стиснув зубы.

– Тогда я не вижу проблемы.

– Все не так просто, и ты знаешь это, – прорычал Алек.

– С точки зрения закона просто. – Когда он начал снова возражать, Иди подняла руку. – Алек, тебя родила женщина, бывшая замужем за человеком, который с гордостью и достаточно убедительно объявил тебя своим сыном. Нет никакой проблемы, независимо от того, видишь ты ее или нет.

Он покачал головой.

– Ты говоришь, как мой дед.

– Значит, я в хорошей компании.

Тяжело вздохнув, Алек подошел к кровати и присел. Иди последовала его примеру. Она испытывала душевную боль, видя задумчивое выражение его лица. Никогда прежде она не встречала более доброго и достойного мужчины, хотя он не считал себя таковым. Его прошлое стало теперь понятно. Ясно, почему он сбежал из дома и оставался вдали, ведя жизнь, полную приключений и опасностей. Алек не просто сбежал от жизни, которую заслуживал, он, прежде всего, хотел доказать самому себе, что достоин этой жизни.

Иди протянула руку и погладила его по блестящим, коротко остриженным волосам. Он притянул к себе ее руку и прижался губами к ладони.

– Ты заслуживаешь всего этого, – сказала она.

– Фергус тоже заслуживает, – сказал он, пожав плечами.

– Почему?

– Потому что, в отличие от меня, он действительно заслужил это своим трудом, – объяснил Алек немного раздраженно. – Именно он все это время помогал деду управлять поместьями. Он решал проблемы и способствовал процветанию графства. Фергус заслужил уважение людей и был бы хорошим графом, если бы обстоятельства сложились по-другому.

– Может быть, но ты будешь лучше него.

Алек усмехнулся.

– Откуда ты знаешь, черт возьми?

Иди ухватилась за его куртку и встряхнула.

– Потому что я знаю тебя, большой шотландский олух. Ты сильный, умный и смелый. Ты добьешься всего, чего захочешь. Я не сомневаюсь, что все уважают Фергуса, но ты настоящий лидер. Ты поведешь людей через годы, защищая слабых и невинных от тех, кто может причинить им вред. По-моему, для графа это верный способ заслужить признание людей.

– Я просто солдат, Иди. Я не вижу, как такие качества могут способствовать управлению большим графством.

– У тебя есть дед, который научит тебя, и я уверена, что Фергус, в конце концов, изменится к лучшему. Ведь ты не собираешься продолжать воевать с ним?

– Конечно, нет!

– Тогда в чем проблема?

– Иди, ты не представляешь…

Она ткнула пальцем в его грудь.

– Теперь послушай меня. Пора перестать уклоняться от ответственности. Ты делал это достаточно долго. Пришло время взять управление графством в свои руки, Алистер Джилбрайд, бывший тайный агент, а теперь виконт Риддик. Ты не только получил этот титул при рождении благодаря матери, ты заслужил его. И я готова спорить, что все знают это, включая Фергуса. – Она ткнула его в грудь еще раз, более настоятельно. – Перестань хандрить и начинай действовать, как тебе предопределено с рождения. Твой дед поможет тебе, и я помогу. Думаю, со временем Фергус тоже поможет.

Алек скривил губы.

– Понятно. Ты внезапно оказалась очень мудрой и властной женщиной. Когда только ты приобрела все эти качества?

– Когда поняла, что надо нести ответственность за свои поступки. Я не отличалась этим раньше, но теперь изменилась. Кроме того, у нас нет выбора. Нам надо брать ответственность на себя или вместе бежать на Восток, что на самом деле не очень хороший план.

Алек широко улыбнулся и обхватил обеими руками ее талию, потом его ладони скользнули выше, к ее грудям.

– Думаю, вы правы, мисс Уитни, а это значит, что вы принимаете ответственность за свои поступки прямо в эту минуту.

Он встал, быстро повернулся и, приподняв Иди, бросил на кровать. Она упала на спину в неуклюжей позе, ее юбки задрались кверху до коленей, и шляпа слетела с головы.

– Что ты делаешь? – крикнула она.

– Собираюсь заняться с тобой любовью, – сказал Алек с соблазнительной улыбкой.

Иди попыталась сесть.

– Должно быть, ты шутишь.

Он снял с себя куртку и бросил ее на пол.

– Разве это похоже на шутку? – спросил он, многозначительно устремив взгляд на место ниже пояса.

Щеки Иди покраснели, когда она увидела его явное возбуждение в штанах. Подавив смех, она попыталась опустить юбки, чтобы прикрыть ноги. Алек пресек попытки Иди сохранить благопристойность, отстранив ее руки и подняв юбки выше коленей.

– Алистер Джилбрайд, я не намерена заниматься с тобой любовью в этом странном доме среди бела дня, – запротестовала она, тогда как он снял ее очки и осторожно положил их на столик рядом с кроватью.

– Почему? – Он забрался на постель, заставив ее подвинуться.

– Почему? – повторила Иди, стараясь придать своему голосу возмущенный тон.

Конечно, она была возмущена, но ее тело явно одобряло безумную идею Алека. Сердце Иди учащенно забилось в предвкушении, и она с ужасом осознала, что уже сделалась мягкой и влажной между бедер. При этом ей трудно было сформулировать убедительную причину отказа.

– Ну, потому что это неприлично, – пролепетала она, в то время как Алек лег на бок, опершись на локоть и глядя на нее. – Ведь мы еще не женаты.

Он начал расстегивать ее корсаж.

– Но мы скоро поженимся. Кроме того, твоя невинность улетучилась в окно прошлой ночью.

– Это правда, – согласилась она, тяжело дыша – Алек уже запустил руку под ее одежды. – Но есть другие причины. Сейчас день, и мы находимся в чужом доме.

Алек снова улыбнулся ей и потянул за ленты корсета.

– Этот дом вовсе не чужой для меня. Кроме того, день – самое удобное время для любви, потому что я могу хорошо видеть тебя. Он снова потянул за ленты, и ее груди выскочили поверх корсета, обнажив соски.

Иди вскрикнула, когда он потер ладонью один сосок, который тотчас напрягся и затвердел. Она вынуждена была сжать бедра вместе, чтобы укротить пробуждающуюся глубоко внутри страсть.

– Никогда в жизни я не видел ничего более прекрасного, – сказал Алек, нежно сжимая сосок.

Иди, подавив стон, предприняла последнюю попытку урезонить его:

– Но что если мистер Монро услышит нас? Что он подумает?

Алек пожал плечами, явно слушая ее невнимательно и продолжая играть с ее грудями.

– Какая разница, услышит он нас или нет?

– Алистер Джилбрайд!

Его рука замерла на груди Иди, а взгляд встретился с ее взглядом. Лицо Алека приняло печальное выражение.

– Очевидно, я озабоченное животное, не правда ли? Я не могу сдерживать себя, особенно с тобой.

Он наклонился и поцеловал ее долгим медленным поцелуем, отчего Иди рухнула на подушки. Мыски ее ног сжались в сапогах.

– Ты лучше всех, – тихо сказал Алек, откинувшись назад, чтобы посмотреть на нее. Взгляд его был нежным и страстным. – С тобой моя жизнь, наконец, приобрела смысл. – Он усмехнулся. – Это просто чудо, учитывая, в каком смятении я пребывал. Но когда мы вместе, как сейчас, никто и ничто не стоит между нами, и это прекрасно.

То же самое Иди испытывала прошлой ночью, когда он искренне хотел жениться на ней. Алек не был склонен скрывать чувства, и сегодня он поделился с ней своими секретами, не боясь, что при этом он стал уязвимым. Это было самым ценным подарком, какой Иди когда-либо преподносили, и ничто она не принимала так легко.

Он снова наклонился и поцеловал ее в кончик носа.

– Ты нужна мне больше всего в жизни. Позволь мне заняться с тобой любовью, Иди Уитни. Прямо здесь, прямо сейчас.

Как могла она отказать ему, когда желала того же самого?

Иди обвила руками его шею.

– Хорошо. Этот дом кажется весьма основательным, поэтому, полагаю, мистер Монро ничего не услышит, если мы будем вести себя тихо.

Алек засмеялся и протянул руку к ее юбкам.

– О, стены достаточно толстые, уверяю тебя. И не забывай, что я был агентом. Я могу действовать очень тихо, если того требуют обстоятельства.

Затем, так быстро, что у Иди перехватило дыхание, он поднял ее юбки до бедер, обнажив гнездышко завитков. Когда его рука коснулась ее нежного естества, Иди вздрогнула, вжимаясь в подушки.

– Раздвинь ноги, милая, – глухо произнес он. – Я хочу видеть тебя всю.

Она сглотнула слюну, потом посмотрела на себя, безрассудно раскинувшуюся на постели.

– Но на мне все еще сапоги, – глупо сказала она.

Алек озорно засмеялся, раздвигая ее бедра шире.

– К тому же еще чулки и подвязки. Не хватает только кнута.

Иди сузила глаза.

– Что это значит?

– Объясню потом. А сейчас я кое-что придумал.

– Что именно?

Он встал на колени над ней.

– Вот что, – сказал он, стянув ее корсет еще на дюйм.

Затем он наклонился и взял ее сосок в рот. Иди застонала и схватила его за плечи. Она содрогалась, глотая воздух, в то время как Алек ласкал ее груди. Вскоре он откинулся назад, и она с трудом подавила протест.

Однако мгновение спустя Иди едва смогла сдержать удивленное восклицание, когда он спустился ниже и устроился между ее бедер, раздвинув их шире своими плечами.

Иди приподнялась на локтях и взглянула на него.

– Алек, что ты задумал?

Он приподнял голову, и алчный блеск в его глазах заставил ее сердце затрепетать.

– Хочу попробовать тебя на вкус, милая, – сказал он, поглаживая ее завитки. Его голос понизился до глухого рычания. – Клянусь, тебе это понравится.

Иди нахмурилась. Неужели он имел в виду то, о чем она подумала?…

Он провел языком по ее мягким складкам. Иди изумленно вскрикнула и сжала его плечи.

– Алек!

– Тише, любовь моя, – прошептал он. Она почувствовала усмешку в его голосе. – Ты ведь не хочешь, чтобы мистер Монро услышал тебя?

– Нет, не хочу, но…

– Тогда откинься назад и наслаждайся.

Он не оставил ей иного выбора, так как опять прильнул к ее лону и погрузил язык между складок. Иди выгнулась на постели, испытывая невероятное чувство. Вид Алека между ее ног, ощущение его губ в самых интимных местах, были такими запретными и эротичными, что она с трудом сдерживалась, чтобы кульминация не наступила почти мгновенно.

И это ей удалось, хотя она испытывала самое потрясающее ощущение в ее жизни. Она не могла даже представить, что ее тело способно так реагировать.

Алек умело подводил ее к пику наслаждения, жадно лаская губами и языком. Иди ощутила в глубине своего лона начинающиеся спазмы, отчего по всему ее телу распространились горячие волны. Когда же Алек начал сосать ее напряженный бутон, Иди впилась пальцами в его плечи, содрогаясь всем телом. Она крепко сжала губы, сдерживая крик.

Алек внезапно оторвался от нее в самый решающий момент.

– Почему ты остановился? – спросила она, недовольно поморщившись.

Стоя на коленях, он начал расстегивать свои штаны. Лицо его приняло напряженное выражение, скулы покраснели. Его взгляд скользнул по ее естеству, грудям и только потом остановился на ее лице.

– Потому что я хочу быть внутри тебя, когда ты достигнешь вершин блаженства, – хрипло ответил он.

Его огромное, возбужденное достоинство выпрыгнуло наружу, и сердце Иди неистово забилось. Алек был крупным мужчиной во всех отношениях, сильным и вызывающим страх. Хотя она принимала его прошлой ночью, тем не менее в данный момент вновь испытала беспокойство. Однако это не уменьшило ее желания, вызывавшего дрожь во всем теле.

Иди ждала его, широко раскинув ноги, а Алек, вместо того чтобы расположиться между ними, лег рядом с ней. Она повернулась к нему.

– Иди сюда, любовь моя, – сказал он протягивая к ней руки.

Прежде чем Иди успела что-то сказать, Алек приподнял ее и усадил на себя верхом. Затем задрал ее юбки до талии. Ее горячее и влажное женское естество соприкоснулось с его возбужденным членом. Иди с трудом сдерживала желание подвигаться на нем, чтобы довести себя до завершения. Алек хотел быть внутри нее, когда она достигнет пика, и ей хотелось того же самого.

И все-таки она чувствовала себя неловко, сидя на нем и непристойно выставив напоказ свои прелести. Это была захватывающая поза, но все же Иди покраснела и не знала, что делать дальше.

Алек обхватил ее груди.

– Хм-м, – промурлыкал он. – Именного этого я хотел.

Она сморщила нос.

– Я в таких делах полная невежда, поэтому скажи, что ты хочешь от меня теперь.

У него вырвался хриплый смех.

– Это очень забавная поза, милая. Постарайся освоить ее.

Он потер пальцами ее соски, отчего Иди судорожно втянула воздух. Значит, в этой игре могут участвовать двое.

Иди начала двигаться, касаясь его толстого естества. Когда Алек тихо прошептал что-то, она улыбнулась. Ощущение, которое Иди испытывала, было таким приятным, что она была готова двигаться так часами, хотя кульминация опять приближалась.

– Боже, ты такая влажная, – простонал Алек.

Внутри возникли пульсации, предвестники оргазма.

– Ну, – взмолилась она. – Пожалуйста.

Алек обхватил руками ее бедра.

– Приподнимись на коленях, милая, – сказал он.

Алек направил ее так, что головка его члена слегка проникла между ее складок. Ободряемая его нежным шепотом, Иди опустилась, и его достоинство медленно вошло в ее скользкую глубину. Он полностью заполнил ее, и они слились в единое целое.

Не отрывая взгляда от ее лица, Алек начал двигаться, приподнимая свое могучее тело. Иди уловила ритм и начала двигаться вместе с ним. Приятное трение способствовало усилению страсти. Она чувствовала, как ее лоно становится более мягким, влажным и невероятно скользким, по мере того как он входил в нее. Иди двигалась все быстрее и быстрее, отчаянно приближая разрядку.

Внезапно Алек слегка наклонил ее вперед и с силой вошел в нее. Иди вскрикнула, когда волны удовольствия разлились по ее телу. Она приподнялась на коленях, содрогаясь от наслаждения. Алек обхватил ее талию и прижал Иди к себе, чувствуя, как сокращаются ее мышцы вокруг его естества.

В следующий момент он застонал, достигнув кульминации. Иди почувствовала прилив его тепла внутри и, обмякнув, прижалась к его груди, полностью удовлетворенная. Алек обнял ее своими сильными руками.

Ее корсет давил на ребра, юбки сбились вокруг талии, и, кроме того, она ощутила судороги в ноге. Однако в данный момент все это не беспокоило Иди. Она чувствовала себя желанной и счастливой, как никогда прежде.

Лежа в объятиях Алека, она верила, что ничего плохого с ней больше не случится.

В течение нескольких минут он просто гладил ее руки. Затем, наконец, задвигался.

– Это было великолепно, – сказал он низким голосом. – Однако полагаю, нам лучше встать, прежде чем Монро пойдет искать нас.

Это замечание вывело Иди из ошеломленного состояния, в котором она находилась, распластавшись на Алеке с юбками, собранными вокруг талии и бесстыдно выставленным задом.

– О боже, – воскликнула она, приподнимаясь на локтях. – Не могу поверить, что позволила тебе уговорить меня пойти на это.

Он вздохнул с сожалением, когда она слезла с него.

– Строго говоря, я сам не верю, что смог уговорить тебя.

– Это свидетельствует о том, что я такая же безнравственная, как и ты, – сказала Иди и поспешила к большому зеркалу, висевшему напротив кровати. Она вскрикнула, увидев, в каком ужасном беспорядке предстала ее одежда.

– И слава богу, моя милая, – сказал Алек, приводя себя в порядок.

Иди потребовалось на несколько минут больше, чтобы вновь принять приличный вид, хотя ее прическа полностью разрушилась. Она спрятала свои спутанные локоны под шляпой, а потом подошла к постели, чтобы расправить белье.

– Можно не трогать постель, дорогая, – сказал Алек. – Монро позаботится об этом.

Иди испуганно посмотрела на него.

– Если ты думаешь, что я допущу, чтобы этот достойный пожилой человек понял, чем мы тут занимались, то ты явно не в своем уме.

Алек усмехнулся.

– Я уверен, что он уже все знает. Я также уверен, что он не винит меня за это.

– Прекрасно, – сказала Иди саркастически. – Спросим его об этом, когда будем уходить.

Алек улыбнулся и, взяв ее за руку, повел вниз по лестнице. Иди должна была признать, что отчасти смущена тем, что с такой готовностью поддалась соблазну, но ее разум и тело ликовали словно под действием пенящегося шампанского.

Несколько дней назад Иди была убеждена, что впереди ее ждут годы безотрадной жизни, лишенной счастья, за гранью светского общества. Теперь перед ней открывалась радостная перспектива брака с человеком, которого она любила, и ее ждала новая жизнь, привилегированная и интересная. Иди не могла поверить, что ей так повезло. Она намеревалась доказать Алеку и его семье, что заслуживает их уважения и любви, а также их доверия.

Мистер Монро встретил их в прихожей с понимающей улыбкой, обнаружившей отсутствие нескольких зубов. Когда Алек многозначительно посмотрел на нее, как бы говоря «надо улыбаться», она закатила глаза, но все же улыбнулась в ответ.

– Гекки привел лошадей к входу, мастер. Они отдохнули, и внук напоил их, так что теперь можно возвращаться в замок.

Во дворе рядом с лошадьми стоял высокий веснушчатый паренек лет шестнадцати. Он приветствовал Алека и Иди с застенчивым почтением и немного оживился, когда Алек спросил его о состоянии конюшни за домом.

– Мы надеемся скоро опять увидеть мастера и вас, госпожа, – сказал мистер Монро, когда Иди прощалась с ним. – Хорошо, что молодой лэрд вернулся. Он вырос и стал бравым мужчиной. Мы все гордимся им.

Иди взглянула на Алека, надеясь, что он услышал слова старика. Судя по его чуть заметной улыбке, когда он разговаривал с Гекки, видимо, услышал.

– Благодарю вас, мистер Монро, – сказала она. – Я уверена, мы скоро снова навестим вас.

– Может быть, в следующий раз вы задержитесь и выпьете чаю? – сказал он, подмигнув.

Иди подавила смех и просто кивнула, когда Алек подошел, чтобы помочь ей сесть на лошадь. Затем сам сел на Дариуса и они двинулись в направлении замка.

– Нам надо поторопиться, – сказал он, – если мы…

Внезапно позади них раздался выстрел в оштукатуренную стену, подняв столб пыли. Почти в то же мгновение Иди услышала глухой хлопок, и Алек, спрыгнув с лошади, подбежал к ней. Это резкое движение испугало ее кобылу, и Иди с трудом удержала животное.

– Слезай, Иди, – резко сказал Алек, протянув к ней руки.

Она соскользнула в его объятия, когда прозвучал еще один выстрел в штукатурку в нескольких дюймах над их головами. Ее лошадь от страха встала на дыбы. Алек потянул кобылу в сторону двора и завел в укрытие за толстой стеной арочного прохода. Затем, пригнувшись, вернулся, чтобы взять под уздцы Дариуса и отвести его от арки.

– Гекки, черт побери, отпусти лошадь! – крикнул он мальчику, который привязывал кобылу, чтобы успокоить ее.

Мистер Монро схватил парня за воротник и потащил его к другой стороне арочного прохода, где они притаились у стены. Кобыла металась по двору, стуча копытами по булыжному покрытию. В конце концов, она присоединилась к большому жеребцу и успокоилась.

Иди поморщилась, поднявшись с коленей. Она упала на бок, когда Алек толкнул ее на землю, однако существенно не пострадала.

Дрожащей рукой она приподняла свою шляпу, надвинувшуюся на глаза.

– Не думаю, что мне в очередной раз показалось все это.

Алек взглянул на нее, и ярость, которую она увидела в его суровых серых глазах, заставила ее похолодеть.

– Нет, тебе не показалось. Кто-то пытался застрелить нас.

 

Глава 23

– Я отказываюсь верить в это, – сказал лорд Риддик удрученным тоном. – Я допускаю, что Фергус был зол на Алистера, но он не мог причинить ему вред. Это не в его натуре.

Иди пристально посмотрела на графа через большой письменный стол. Она была потрясена его словами. Однако леди Риз не отличалась сдержанностью:

– Это самое нелепое суждение, какое я когда-либо слышала, милорд, – решительно сказала она. – Мы все были свидетелями ужасной сцены в вашем саду сегодня утром. Если бы не мое своевременное вмешательство, возможно, капитан лежал бы в данный момент в гробу.

– Мама, это уж слишком, – запротестовала Иди, бросив обеспокоенный взгляд на графа. Дед Алека выглядел явно болезненным, несмотря на его гневное поведение. Иди тоже была в бешенстве, но едва ли поможет делу, если лорд Риддик пострадает от сердечного приступа. – Кроме того, я не думаю, что мистер Хаддон действительно намеревался застрелить Алека. По крайней мере, утром в саду.

Когда граф взглянул на нее, Иди поморщилась.

– Но кто-то все-таки стрелял в нас около охотничьего дома и едва не убил.

Несколько минут назад Алек и Иди кратко изложили события этого дня.

– Из рассказа моей дочери я поняла, что мистер Хаддон несколько раз угрожал вашему внуку, – сказала мать. – Это в совокупности с несостоявшейся утром дуэлью определенно указывает на него.

Уолтер Джилбрайд, сидевший рядом с матерью перед письменным столом графа, беспокойно заерзал. Он взглянул через плечо на Алека, который стоял поодаль в библиотеке спиной к ним, глядя в окно. Иди хотелось увести его от окна, так как он представлял собой удобную мишень.

При этом она ходила между столом лорда Риддика и окном, готовая броситься к Алеку, чтобы защитить его в случае необходимости. Это, конечно, глупое намерение, так как почти не было возможности кому-то произвести выстрел, чтобы Алек не заметил первым этого человека. В этой части сада рос только низкий кустарник, в котором нельзя укрыться. Сад заканчивался стеной у крутого спуска в ложбину вдоль северной стороны замка.

У охотничьего дома Алек чрезвычайно беспокоился о ее безопасности. Когда он наконец увел Иди во двор, он ощупал все ее тело, чтобы убедиться, что она не пострадала. Она уловила легкую дрожь в его пальцах, прикасавшихся к ней. Затем Алек привлек ее к себе, извергая поток проклятий, которые были одновременно ужасными и обворожительными своей специфичностью.

Только спустя десять минут они вышли из своего укрытия. Опасности больше ничто не предвещало, и Алек бросился вверх по лестнице в одну из комнат, окна которой находились на передней части дома. После того как мистер Монро извлек старую подзорную трубу, они обследовали луга и лес перед домом в поисках стрелка.

К счастью или к сожалению, смотря с какой точки зрения взглянуть на это, ничего подозрительного они не заметили. Гекки вызвался сообщить, что видел всадника в отдалении, когда Иди и Алек ранее находились наверху. Этот всадник направлялся в сторону дома, когда мальчик видел его последний раз, но так как позже никто не появился, Гекки перестал думать об этом.

Однако в свете последних событий, казалось вполне вероятным, что этот всадник и был стрелком.

Спустя полчаса Алек решил, что опасность миновала и можно вернуться в Блэргал. Он хотел оставить Иди в безопасности в охотничьем доме до своего возвращения с вооруженным эскортом, чтобы потом проводить ее в замок, но она категорически возражала. Она была убеждена, что никто не пытался убить ее, так как совершенно ясно, что мишенью был Алек. Если кто и нуждался в эскорте, так это он.

Это привело к яростному спору между ними, пока Иди не напомнила ему об инциденте в замке Магдок, когда на них обрушилась груда камней, едва не убив. Он замолчал на минуту, как будто только сейчас сопоставил эти два факта. Но Иди сразу вспомнила о том инциденте, прячась за стеной двора.

Алек снова приказал ей остаться до своего возвращения с эскортом. Но после того как Иди сказала, что дождется, когда он скроется из виду, и последует за ним, он неохотно уступил ей. Мистер Монро и Гекки настояли на том, чтобы поехать с ними для подстраховки, и Алек согласился.

Они выехали, вооружившись пистолетами. Иди не удивило, что в доме оружия оказалось предостаточно. Алек усадил ее не в женское, а в обычное седло, и они достигли Блэргала в рекордное время, двигаясь быстро и низко пригнувшись к шеям лошадей, чтобы по возможности представлять собой малую мишень. Иди сочла эти полчаса самыми неприятными в жизни.

Она не думала, что когда-нибудь будет так рада увидеть замок Блэргал, когда тот возник перед ними в конце долины.

После того как Алек поспешно проводил Иди внутрь, они отправились к деду. Случилось так, что лорд Риддик, леди Риз и мистер Джилбрайд находились в библиотеке, обсуждая брачные соглашения. Это обсуждение было прервано, когда Алек и Иди ворвались в библиотеку, требуя сообщить, где сейчас находится Фергус.

Последующий разговор был не из приятных.

Мистер Джилбрайд с тревогой посмотрел на сына.

– Алистер, это правда? – спросил он. – Фергус угрожал тебе?

– Да, угрожал. – Алек не удосужился повернуться к нему. – Он сказал, что убьет меня, если я не женюсь на Донелле.

Мистер Джилбрайд поморщился.

– О боже. Это нехорошо.

– Я бы сказала, что это довольно сдержанное высказывание, – сардонически заметила мать.

Иди бросила обеспокоенный взгляд на спину Алека, затем снова посмотрела на лорда Риддика, который выглядел явно бледным. Она поспешила к буфету и налила значительную порцию, как она полагала, бренди в хрустальный бокал без ножки.

– Вот, ваша светлость, – сказала она, подавая ему бокал. – Возможно, это немного поможет вам.

Старик слабо улыбнулся ей.

– Спасибо, девонька.

До настоящего времени граф, казалось, не считал ее ответственной за текущие семейные неурядицы, и он, как и леди Риз и мистер Джилбрайд, был ошеломлен тем, что она подверглась опасности. Казалось, старик больше не защищал Фергуса. Никто не мог обвинять в этом графа, учитывая, что его племянник, вероятно, пытался убить внука.

– Прекрасная идея, Аделин, – сказала мать, вставая. – Мистер Джилбрайд, могу я предложить вам тоже выпить?

– Я предпочитаю виски, – ответил отец Алека смущенно. – Оно в конце буфета.

Пока мать разливала напитки, Иди подошла к Алеку.

– Никто не знает, что делать, – тихо сказала она, вложив свою руку в его ладонь. – Ты должен сам заняться этим, особенно ради твоего деда.

Его черты казались высеченными из гранита.

– Я понимаю. – Затем он взглянул на нее, и его холодный взгляд потеплел. – Спасибо тебе, милая.

Иди приподняла голову.

– За что?

– За то, что ты здесь. – Алек немного помолчал. – За то, что любишь меня.

Ее сердце радостно забилось. Она до сих пор не осмелилась признаться ему в любви, и он тоже никогда раньше не говорил об этом. Однако Иди почувствовала вопрос в его последнем утверждении, и поняла, что он надеялся услышать.

– Да, я люблю тебя, – сказала Иди. – И всегда буду любить.

Алек привлек ее к себе и поцеловал в макушку головы, затем позволил ей вернуться назад к письменному столу.

Взгляд старика был чрезвычайно усталым.

– Я отправлю его на несколько дней в Глазго по делам. Думаю, это охладит его пыл.

– Кто-нибудь еще поедет с ним? – спросил Алек.

Лорд Риддик поморщился.

– Нет, он поедет один верхом.

Алек тихо выругался себе под нос.

– Думаю, он должен выполнить некоторые поручения и поговорить с нашими адвокатами, не так ли? – сказал мистер Джилбрайд.

– Да, верно, – ответил лорд Риддик.

– Дед, почему бы тебе не уточнить, с какими поручениями ты хочешь послать его, – сказал Алек. – Я отправлю с ним двух грумов, которые проводят его до места, а потом назад, до дома.

– Мы подозреваем прежде всего мистера Хаддона, – сказала леди Риз. – Но если он не преступник, значит, в замке скрывается настоящий убийца. – Она содрогнулась. – А говорят еще, что Лондон самое опасное место.

Иди воздержалась от напоминания о том, что другая дочь леди Риз была похищена и едва не погибла в Лондоне несколько месяцев назад.

– Поэтому все должны оставаться в замке до дальнейших распоряжений, – сказал Алек голосом, не терпящим возражений.

Лорд Риддик кивнул.

– И я думаю, следует выставить охрану из лакеев и грумов у каждого входа на всякий случай.

– Превосходная идея, сэр, – сказал Алек. – Я также предлагаю дамам отказаться от излишних хождений по дому. Мы поставим охрану у дверей, но есть много других путей проникнуть в замок незаметно. Женщинам следует оставаться в своих покоях или в гостиных, пока мы не решим проблему.

Иди закатила глаза.

– Опасность грозит не нам, а тебе. Это тебе не следует бродить, где попало.

Алек усмехнулся.

– Я смогу позаботиться о себе.

Иди была готова убить его, но воздержалась, потому что кто-то другой уже пытался сделать это.

– Алистер Джилбрайд, клянусь, я бы затащила тебя наверх и привязала к кровати, если бы могла. И заперла бы дверь твоей комнаты.

Он одарил ее ослепительной улыбкой.

– Обещаешь?

Иди изумленно взглянула на него и решила изменить свое намерение. Лучше просто задушить его.

– В самом деле, капитан, – сказала леди Риз сухим тоном. – Едва ли сейчас время для шуток.

– О чем вы говорите, черт возьми? – резко сказал лорд Риддик. – Все это пустая болтовня.

– Не надо так волноваться, – поспешно вмешался мистер Джилбрайд с покрасневшим лицом. – Я уверен, Алек сможет позаботиться о себе.

Иди все-таки выразила сомнение, но Алек не стал слушать ее. Она должна верить, что его способности солдата и агента позволят ему уберечься от опасности, пока злодей не будет повержен.

Кроме того, она намеревалась по возможности находиться поблизости. Может быть, ей удастся найти действующий пистолет среди многочисленного оружия на стенах замка. Надо быть готовой к худшему.

– Я поговорил с дворецким, экономкой и главным грумом и отправлю нескольких грумов в Глазго, – сказал Алек. – Дед, если ты сможешь составить список поручений, я пришлю кого-нибудь за ним через несколько минут.

Лорд Риддик кивнул и протянул руку к перу. Он выглядел лучше, что, как полагала Иди, было следствием поручения Алека.

Мистер Джилбрайд поднялся на ноги.

– Могу я чем-то помочь тебе, мой мальчик?

Алек ласково положил руку на плечо отца.

– Ты можешь проводить женщин в их комнаты вместо меня.

– Я не буду прятаться в комнате, – запротестовала Иди.

– А я буду, – сказала мать. – Я способна остановить глупую дуэль, однако не хочу столкнуться лицом к лицу с хладнокровным убийцей. Я намерена запереться в комнате и поставить Дэвис у двери.

– О, не могу дождаться, что скажет Дэвис по этому поводу, – сказала Иди. – Ты собираешься также попросить ее, в случае необходимости броситься под пули?

– Не надо сарказма, Аделин, – обрезала леди Риз ледяным тоном.

– Думаю, отправиться наверх – прекрасная идея, леди Риз, – сказал Алек, стараясь спрятать улыбку. – Может быть, вам удастся забрать с собой и вашу дочь.

– Мама и я, вероятно, подеремся, если пробудем долго запертыми в одной комнате, – сказала Иди, – и это произойдет, вопреки твоему намерению сохранять нас в безопасности. Я лучше подожду новостей в гостиной, если не возражаешь. Мне в любом случае надо написать несколько писем. Пока я буду занята, ты сделаешь свои дела.

Алек хотел возразить этому вполне разумному плану, но в этот момент его отец выступил вперед.

– Я посижу с мисс Уитни, после того как провожу леди Риз в ее комнату, – сказал мистер Джилбрайд и улыбнулся Иди. – У меня будет возможность провести немного времени с моей будущей снохой и узнать ее лучше.

– Я буду рада, – сказала Иди, улыбнувшись в ответ.

Алек же не выглядел довольным.

– Хорошо, однако Иди не должна никуда отлучаться без сопровождения, пока я не приду за ней.

– Это тебе требуется сопровождение, – возразила Иди.

– Дети, пожалуйста, не спорьте, – попросил мистер Джилбрайд. – Леди Риз, могу я взять вашу руку?

Мать драматично вздохнула.

– Конечно, можете. Я чувствую, у меня опять начинается головная боль, и я хочу немедленно отправиться отдыхать.

Иди покачала головой, поражаясь актерскому мастерству матери, поскольку до прибытия в Шотландию та никогда не страдала головной болью.

Алек взял Иди за руку и повел к двери.

– Перестань противиться. Я хочу, чтобы ты была в безопасности и не беспокоилась.

Она сузила глаза, глядя на него.

– Я уже говорила, что у меня нет причин беспокоиться.

– Однако тебе постоянно грозят какие-нибудь неприятности.

Естественно, Иди принялась возражать, и они продолжили пререкаться по пути в гостиную. Говорила в основном Иди, а Алек просто шел рядом, время от времени вставляя свои реплики. Она понимала, что должна перестать вести себя как глупый ребенок, но остановиться не могла.

– Я не глупая! – воскликнула Иди, когда он привел ее в гостиную. – Я беспокоюсь о тебе, большой шотландский олух! – Она взглянула на его суровое лицо, на холодные серые глаза, и внезапно горло ее сжалось. – Если что-нибудь случится с тобой, я этого не переживу.

Жесткие черты его лица смягчились, и он обхватил ладонями ее щеки.

– Любимая, со мной ничего не случится. Ты ведь знаешь, я привык иметь дело с опасными типами. Все будет хорошо. Она положила руки ему на плечи.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Алек наклонился и слегка коснулся носом ее губ, а затем прижался небритой щекой к ее щеке. Она вздохнула с сожалением, когда он отстранился.

– После того как я отправлю людей в Глазго, – сказал он, – я пойду на кухню и поговорю с остальными слугами. Хочу узнать, может быть, они видели или слышали что-нибудь подозрительное в последние несколько дней. А потом сразу приду за тобой.

Иди ухватилась за куртку Алека, не желая отпускать его. Она никогда не считала себя мнительной девушкой, однако не могла избавиться от чувства, что что-то ужасное может случиться, если она упустит его из виду.

– Ты обещаешь, что не выйдешь из дома? – спросила она с тревогой.

– Я только дойду до конюшни. Перестань беспокоиться и пиши свои письма. Я вернусь как можно скорее.

Иди неохотно отпустила его. Она услышала, как Алек сказал что-то лакею, стоявшему снаружи у двери, затем его быстрые шаги прозвучали в коридоре и стихли. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием огня в камине и тиканьем старинных напольных часов.

Вздохнув, Иди направилась к письменному столу в углу комнаты и села, чтобы написать письмо сестре. Она не писала Эвелин несколько дней, и это вызвало у нее странный смех. Покидая Лондон, она испытывала ужас, оттого что ей придется долго жить без сестры, и страх потерпеть катастрофу без поддержки Эвелин. Однако с каждым днем жизнь казалась здесь более интересной, хотя порой тревожной.

Когда Иди описала сестре события последних нескольких дней и выразила надежду, что остальная часть ее семьи сможет приехать в Блэргал, в комнату вошел лакей. Он объяснил, что мистера Джилбрайда вызвали, чтобы помочь лорду Риддику, но он скоро придет, чтобы посидеть с ней. Иди рассеянно кивнула и снова занялась письмом.

Чуть позже, когда она уже заканчивала свое послание, дверь опять открылась. Лакей впустил в комнату миссис Хаддон, и Иди едва не застонала вслух. Ей удалось подавить стон, и она поднялась на ноги, изобразив улыбку на лице.

– Как поживаете, мэм? – сказала она, когда женщина со страдальческим лицом стремительно вошла в комнату. – Мистер Джилбрайд скоро будет здесь. Хотите, чтобы я послала за ним?

Губы миссис Хаддон слегка скривились в усмешке.

– Нет, у меня дело лично к вам, мисс Уитни. – Она повернулась и посмотрела на лакея. – Вы можете идти. И позаботьтесь, чтобы нас никто не беспокоил.

Лакей, молодой парень, неуверенно посмотрел на Иди.

– Хотите чая, миссис Хаддон? – спросила она.

– Надеюсь, я задержусь здесь не так долго, чтобы распивать чаи.

Иди удивилась такой грубости женщины, и затем дружелюбно кивнула лакею, отпуская его. Тот поклонился и подошел к двери, но повернулся, прежде чем выйти.

– Позовите меня, если потребуется, мисс, – сказал он.

Иди улыбнулась, тронутая его заботой. Ясно, что она не единственная личность в Блэргале, испытывавшая антипатию к миссис Хаддон.

– Хорошо, я позову. Спасибо. Не желаете ли сесть, мэм? – обратилась Иди к женщине, когда они остались одни.

Миссис Хаддон презрительно усмехнулась.

– Я вижу, вы уже демонстрируете высокомерные манеры, вообразив себя хозяйкой Блэргала.

– Я просто стараюсь вести себя, как подобает вежливой женщине, миссис Хаддон, – ответила Иди. – Однако думаю, мы обойдемся без взаимных любезностей. Может быть, вы скажете, о чем хотели поговорить со мной?

О чем бы ни шла речь, Иди намеревалась говорить как можно меньше. Она сомневалась, что сейчас подходящее время для распространения слухов по поводу стрельбы около охотничьего дома. Независимо от того, был ли виновен в этом Фергус или нет, Иди не хотела брать на себя ответственность и не имела права сообщать его матери о подозрениях Алека и его семьи.

– Я хочу знать, насколько вы тверды в своем намерении вытеснить мою дочь с ее законного положения в этой семье, – сказала женщина дрожащим от волнения голосом.

Иди заколебалась, видя ее почти маниакальное выражение лица. Миссис Хаддон вообще была склонна к истерике, но сейчас, казалось, она находилась на грани психического расстройства. Это неудивительно, учитывая, что ее сын пытался застрелить ее племянника на дуэли, а дочь решила уйти в женский монастырь.

– Миссис Хаддон, я не хочу никого вытеснять, – сказала Иди. – Ваша дочь вполне разумная женщина, которая знает, чего хочет в этой жизни, и, кажется, вполне ясно заявила об этом сегодня утром.

– Потому что вы заставили ее! – выпалила миссис Хаддон. – Вы устроили охоту на моего бедного племянника и соблазнили его. Какой другой выбор могла сделать Донелла, чтобы защитить свою честь и репутацию? – Она злобно всхлипнула и прижала свою большую сумку к талии. – Моя дорогая дочь заточила себя в монастырь на всю оставшуюся жизнь, когда должна была стать графиней Риддик. Я не вынесу этого.

Иди вздохнула.

– Миссис Хаддон, я искренне сожалею, что это причинило вам боль, но уверяю вас, я не пыталась соблазнить вашего племянника. Его решение принадлежит всецело ему, и я верю, что он не раз давал понять, что не хочет жениться на вашей дочери. Не говоря уже о том, что она тоже не желает выходить замуж за него.

– Какой выбор был у Алистера, когда вы задрали кверху свои юбки и уселись на него? – презрительно сказала миссис Хаддон. – И теперь эта английская девка будет разгуливать по коридорам замка Блэргал, помыкая нами! Это невозможно терпеть, скажу я вам.

«Она явно ненормальная».

Иди старалась сдерживать свое возмущение.

– Миссис Хаддон, я не вижу смысла в дальнейшем разговоре с вами. Если вы хотите дождаться здесь мистера Джилбрайда, я с радостью уйду, так как, похоже, мое присутствие расстраивает вас.

– Я нахожу ваше присутствие вызывающим отвращение.

Иди не ответила на язвительную реплику и устремилась к двери. Миссис Хаддон преградила ей путь.

Иди тяжело вздохнула и сложила руки на груди.

– И что дальше?

Миссис Хаддон пристально смотрела на нее с мертвенно бледным лицом, за исключением красных пятен на скулах. Ее зеленые глаза сверкали ненавистью.

– Я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос. Вы действительно собираетесь выйти замуж за Алистера?

Иди задумалась, следует ли отвечать, учитывая эмоциональное состояние женщины. Однако пора прекратить испытывать чувство вины по поводу того, как сложились обстоятельства. Во-первых, Донелла никогда не хотела выходить за Алека, а во-вторых, Иди не пыталась соблазнять его. Фактически она делала все, чтобы оттолкнуть его до того рокового момента, когда уступила ему.

– Он попросил меня выйти замуж за него, и я согласилась.

Миссис Хаддон, казалось, превратилась в известный соляной столб. Хотя она пристально смотрела прямо на Иди, создавалось впечатление, что ее глаза устремлены куда-то вдаль.

– Мэм, почему бы вам не присесть? – мягко предложила Иди. – Я пошлю за мистером Джилбрайдом и скажу слугам, чтобы вам подали чай.

Женщина моргнула несколько раз, затем с шумом втянула воздух. Ее взгляд сосредоточился на Иди с холодной яростью, которая казалась почти нечеловеческой.

– Нет, мисс Уитни, – сказала она тихим голосом. – Вы останетесь здесь, не двинетесь с места и не произнесете ни звука, пока я буду говорить.

Иди раздраженно вздохнула.

– Миссис Хаддон, я не вижу смысла в дальнейшем разговоре. И теперь, извините меня…

Ее слова застряли в горле, когда миссис Хаддон достала из своей сумки пистолет. И это был не такой маленький пистолет, какой леди иногда носят с собой. Это было большое смертельное оружие, которое напомнило Иди то, из которого Фергус едва не застрелил Алека этим утром.

– Вы никуда не пойдете, – заявила пожилая женщина жутким спокойным голосом. – Если только в ад.

 

Глава 24

У Иди хватило разума не предпринимать активных действий.

– Только не говорите, что это вы стреляли в нас у охотничьего дома, – сказала она наконец.

Миссис Хаддон тихо засмеялась, и этот смех Иди восприняла как дурной признак безумия.

– Я не сумасшедшая, чтобы скакать верхом по полям и стрелять в людей, глупая женщина.

– Тогда кто это сделал? – осторожно спросила Иди. – Фергус? – Ее сердце упало при мысли о том, что миссис Хаддон и Фергус вместе замыслили убить Алека. Достаточно было и одного убийцы в семье.

– Конечно, нет, – сказала миссис Хаддон, – хотя полагаю, вы все так думаете. К счастью, Фергус сегодня отправится в Глазго и не будет обязан отчитываться за все это.

Иди невольно отметила последнее замечание.

– Но он пытался убить Алека сегодня утром на дуэли, или вы забыли это?

Женщина раздраженно нахмурилась.

– Я всегда знала, что у него не хватило бы смелости сделать это. Мой бедный Фергус хороший добрый мальчик. Он не способен убить Алистера, как бы того ни хотел.

Судя по тому, что Иди наблюдала сегодня утром, вполне вероятно, что миссис Хаддон права. В связи с этим остается большой вопрос.

– Тогда кто стрелял в нас сегодня?

– Стрелял в Алистера, а не в вас обоих, – поправила миссис Хаддон. – Этот человек состоит у меня на службе. Он был грумом в Блэргале, но его уволили несколько месяцев назад. В результате он затаил обиду и ненависть, особенно к лорду Риддику. Эван стал подходящим человеком для осуществления моих целей.

– В замке Магдок тоже действовал он, когда на нас обрушились камни?

Миссис Хаддон поджала губы с выражением досады.

– Эван старался представить это как несчастный случай, что было большой глупостью с его стороны. Он мог просто выстрелить в вас, но почему-то не сделал этого. Я очень разочарована в нем.

Хотя Иди покрылась холодным потом и колени ее дрожали, она едва не рассмеялась.

– Да, полагаю, вы разочарованы. Но как Эван нашел нас, в конце концов?

Миссис Хаддон пожала плечами, и ее пистолет, нацеленный в грудь Иди, слегка отклонился.

– Я знала, что Алистер должен остановиться на несколько дней в Брейди-Мэнор. Я отыскала Эвана несколько недель назад в Глазго и послала его в поместье ждать вашего прибытия. У него были указания при первой возможности убить моего племянника.

Иди прижала кончики пальцев к своим вискам, пытаясь придумать, что делать теперь, и отчаянно моля бога, чтобы мистер Джилбрайд наконец пришел сюда. Но только не Алек. Любой, кроме Алека, так как эта безумная женщина, вероятно, немедленно застрелит его.

– Я не понимаю, – сказала она. – Если вы ожидали, что Алек женится на вашей дочери, то почему пытались убить его до приезда в Блэргал?

Миссис Хаддон посмотрела на Иди, как на идиотку.

– Вы думаете, я не знала, что моя дочь не имела желания выйти за него? Мне известны все ее мысли.

Это явно была неправда, учитывая, что решение Донеллы уйти в монастырь застало миссис Хаддон врасплох.

– Кроме того, почему я должна была желать выдать замуж своего невинного ребенка за ненадежного сына блудницы? – продолжила миссис Хаддон. – Какова мать, таков и сын. Я всегда говорила это, но лорд Риддик не хотел слышать ничего порочащего его драгоценную Фиону. Если бы я смогла устроить так, что Алистер был бы убит до возвращения в Блэргал, Донелла была бы свободна от своего обязательства выйти за него замуж. И Фергус занял бы место законного наследника.

– Но Алек вернулся, – сказала Иди. – И ваша дочь решила быть верной клятве и выйти замуж за него.

– Да, моя дорогая дочь пожелала остаться верной священной клятве, данной ее отцу. У меня нет сомнений, что она была бы превосходной госпожой Риддик. – Миссис Хаддон холодно улыбнулась. – Однако нет оснований думать, что мне не представилась бы возможность избавиться от Алистера. В итоге я получила бы определенные выгоды. Моя дочь стала бы богатой вдовой и обладательницей высокого титула. С таким приданым и ее красотой она могла бы вступить в более приемлемый брак. А Фергус унаследовал бы графство.

Иди была вынуждена несколько раз сглотнуть слюну, испытывая невероятное волнение.

– Вы сошли с ума, – произнесла она хриплым голосом.

Миссис Хаддон пожала плечами.

– Я сделаю все, чтобы защитить моих детей.

Иди старалась подавить отчаяние. Ну где же все?

– Ваши дети придут в ужас, когда узнают, что их мать убийца.

Миссис Хаддон засмеялась, взведя курок пистолета.

– Как они узнают?

Иди изумленно посмотрела на нее.

– Вы собираетесь застрелить меня?

– Только если буду вынуждена сделать это.

– Если вы поговорите с вашей дочерью…

Миссис Хаддон сделала еще шаг вперед, угрожающе выставив пистолет.

– Хватит разговоров, мисс Уитни. Повернитесь и выходите наружу.

На мгновение Иди подумала, что надо позвать лакея, но эта женщина стояла слишком близко. Она не сомневалась, что миссис Хаддон может выстрелить и поразить ее прямо в грудь, прежде чем лакей войдет в комнату.

Иди повернулась и двинулась к застекленной створчатой двери, выходящей на террасу. Ее ноги ослабели, и голова слегка кружилась, поэтому она сделала несколько медленных вдохов, чтобы успокоиться. Снаружи она могла в какой-то степени отдалиться от этой женщины или найти что-нибудь и бросить в нее.

Может быть, кто-нибудь посмотрит в окно наверху и увидит, что здесь происходит.

Эта мысль придала ей смелости. Иди молча открыла дверь и вышла на террасу. Затем приблизилась к лестнице, ведущей в сад, и начала спускаться.

– Стойте здесь, – приказала миссис Хаддон.

Иди медленно повернулась к ней лицом. При этом она бросила взгляд на окна, выходящие в эту часть сада, однако отраженные лучи заходящего солнца лишали стекла прозрачности.

Пожилая женщина стояла достаточно близко, чтобы не промахнуться в случае стрельбы, и в то же время достаточно далеко, чтобы удерживать Иди от попытки выбить оружие из ее руки.

– Хорошо, теперь повернитесь и медленно идите к стене у лощины, – велела миссис Хаддон.

Иди повернулась и зашагала по траве, чувствуя покалывание кожи между лопатками в ожидании выстрела. Эта часть сада была узкой и уединенной, окруженной с трех сторон высокими стенами, отделявшими это место от остальной территории замка. Четвертая сторона была ограничена неровной низкой стеной, выходившей к спуску в лощину. Отсюда было только два пути: через террасу в гостиную или через барьер в лощину.

Иди охватило плохое предчувствие относительно того, что должно произойти дальше.

– Лезьте на стену, – приказала миссис Хаддон позади нее.

Иди медленно, как только могла, забралась на каменный барьер. Она бросила взгляд на лощину и с трудом сдержала подступившую к горлу тошноту. Крутой каменистый склон спускался прямо к потоку с быстрым течением. Возможно, она могла бы выжить, упав на склон, однако шансов было мало. Даже если бы она осталась живой, то, вероятно, переломала бы все кости.

Она повернулась лицом к своей мучительнице, осторожно соблюдая равновесие на скользких камнях.

– Миссис Хаддон, зачем вы делаете это? Даже если уберете меня с дороги, Алек не женится на вашей дочери.

Губы миссис Хаддон исказились в ужасной презрительной усмешке, которую Иди никогда не забудет, какой бы длинной или короткой ни была ее жизнь.

– Алистер, несомненно, чрезвычайно огорчится, когда ваше изломанное тело будет найдено на дне лощины, – сказала женщина. – Но Донелла очень добрая девушка, и она непременно захочет утешить его. И тогда все пойдет своим чередом.

Иди вытерла свои увлажнившиеся ладони о юбку, пытаясь найти какой-нибудь предлог, чтобы выиграть время.

– А что если я пообещаю отказаться от брака с Алеком? – спросила она в отчаянии. – Я заберу свою мать, и мы немедленно уедем?

Миссис Хаддон засмеялась.

– Вы действительно думаете, что я так глупа?

Иди сжала кулаки.

– Вам все равно не удастся выйти сухой из воды. Алек все узнает.

Женщина пожала плечами.

– Может быть, но какое это имеет значение? Вы будете мертвы.

– Вы разрушите жизнь своих детей, миссис Хаддон. Они не пожелали бы, чтобы их мать стала убийцей.

В глазах женщины вспыхнула ярость, когда она приблизилась на шаг.

– Вы ничего не знаете о моих детях.

Иди приподняла подбородок, хотя слезы жгли ее глаза при мысли, как ее смерть отразится на сестре и остальных членах семьи.

А также на Алеке.

Но она не могла отступить перед этой дьявольской женщиной, и пусть ее жизнь сейчас зависит от нее.

– Алек никогда не женится на Донелле. Будьте уверены.

Миссис Хаддон приподняла голову и улыбнулась неестественной улыбкой.

– Посмотрим.

– Но…

– Вам остается только одно, мисс Уитни, – прыгнуть вниз.

Алек направился к лестнице, ведущей к гостиной, где надеялся встретить Иди и отца. Он поговорил с персоналом замка о мерах безопасности и спросил, не видел ли кто-нибудь из слуг нечто необычное в замке.

Единственная вызывающая интерес информация касалась бывшего озлобленного наемного служащего, которого дед уволил несколько месяцев назад. Один из лакеев Блэргала клялся, что видел его на лошади вблизи поместья второго дня. Это должно послужить дальнейшему расследованию, но сейчас необходимо сосредоточиться на поисках Фергуса и обеспечить безопасность Иди. Она находилась рядом с Алеком, когда были предприняты обе попытки покушения на его жизнь, и он не намерен в очередной раз подвергать ее опасности.

Это означало, что он должен не спускать с нее глаз, так как Иди может, не задумываясь, броситься спасать его. Это пугало Алека и в то же время глубоко трогало, как и ее признание в любви. Эти слова были способны растопить лед, сковывавший его при мысли о Фергусе.

Подойдя к подножию лестницы, Алек услышал, как открылась дверь в прихожую, и поспешные шаги позади него. Повернувшись, он увидел Донеллу в костюме для верховой езды. Ее волосы были собраны в пучок под шляпой. Она быстро шла к нему по каменному полу.

– Алистер, ты не видел мою мать?

– Нет, но я не был наверху свыше часа. Ты полагаешь, она явилась сюда с визитом днем?

Донелла, явно встревоженная, покачала головой.

– Нет. После того как мы вернулись домой этим утром, мать отправилась в постель. Она была крайне возбуждена, и я дала ей несколько капель настойки опия, чтобы помочь уснуть. Но когда позднее зашла к ней, она исчезла. Служанка и я обыскали весь дом, но не нашли ее.

Алек нахмурился.

– Может быть, она отправилась на прогулку или в деревню.

Донелла опять покачала головой.

– Никто не видел, как она ушла, включая ее личную служанку. Мама всегда пользовалась каретой, но карета в конюшне. Правда, нет одной из лошадей.

Алек подавил вздох. Вдобавок ко всему, похоже, он должен теперь искать свою тетю. Однако он считал, не следовало Донелле так тревожиться.

– Я уверен, с ней все в порядке, тем не менее я пошлю нескольких грумов на ее поиски.

Донелла схватила его за руку.

– Алистер, я очень беспокоюсь. Она сказала ужасные вещи этим утром, после того как мы ушли.

– Обо мне?

Она поморщилась.

– Да, отчасти, но главным образом о мисс Уитни. Это меня очень испугало, по правде говоря.

Алек не придал этому особого значения.

– Иди и мой отец в гостиной. Почему бы тебе не посидеть вместе с ними?

Они почти достигли гостиной, когда раздались поспешные шаги на лестнице. Мгновение спустя появилась леди Риз.

– Капитан Джилбрайд, – взволнованно крикнула она. – Аделин в беде.

Его сердце неистово забилось.

– Где она?

– В саду, напротив главной гостиной. Эта безумная женщина наставила на нее пистолет.

– Мама! – воскликнула Донелла и устремилась в главную гостиную.

Алек выругался и бросился за ней.

– Подожди, Донелла. Не спеши туда.

Он догнал ее и схватил за руку, когда она достигла двери гостиной. Стоявший перед дверью лакей испуганно переводил взгляд то на Донеллу, то на Алека.

– Кто там с мисс Уитни? – резко спросил Алек, придерживая Донеллу.

– Только миссис Хаддон, сэр, – ответил он. – Она пришла несколько минут назад и попросила, чтобы их никто не беспокоил.

«О боже». У Алека не было времени сходить за пистолетом. Он посмотрел на лакея.

– Найдите Баркли и скажите, чтобы он дал вам заряженный пистолет для меня. И побыстрей.

Молодой человек кивнул и бросился бегом.

– Вы обе оставайтесь здесь, – сказал Алек леди Риз и Донелле.

– Я пойду с тобой, – твердо заявила Донелла.

– Нет…

– Она послушает меня, Алистер. Тебя она слушать не станет.

Он поморщился, понимая, что она права.

– Хорошо, однако стой позади меня. – Он взглянул на леди Риз, которая выглядела бледной, как привидение, но также исполненной решимости. – А вы останьтесь здесь.

Она усмехнулась.

– Не говорите глупости и не тратьте напрасно время.

Мысленно выругавшись в адрес всех упрямых женщин в его жизни, Алек вошел в комнату. Стеклянные двери были открыты, поэтому он быстро миновал их и вышел на террасу.

Его сердце упало при виде тети Гленны и Иди, стоявшей на низкой стене, которая отделяла сад от лощины. Тетя направила пистолет прямо на грудь Иди. Иди, по-видимому, не собиралась спокойно умирать, потому что, казалось, вступила в спор со своей захватчицей.

Когда Донелла попыталась проскользнуть мимо него, Алек вовремя остановил ее.

– Не спеши, – прошептал он. – Нельзя испугать ее. Позови ее как можно спокойней.

Его кузина коротко кивнула, затем откашлялась.

– Мама, – позвала она ровным голосом, – это я, Донелла. Пожалуйста, уйди оттуда, пока никто не пострадал.

Гленна напряглась, но не изменила позу. Взгляд Иди встретился со взглядом Алека. Она прижала руку к груди и, немного расслабившись, улыбнулась ему дрожащими губами. Затем вновь сосредоточила внимание на Гленне.

– Мама, пожалуйста, повернись, – сказала Донелла, сделав шаг вперед. – Мне необходимо поговорить с тобой.

Гленна отошла на несколько шагов назад от Иди, но при этом оставалась достаточно близко от нее, чтобы произвести точный выстрел. Затем она повернулась к дочери. Донелла и леди Риз ахнули, и Алек не мог упрекнуть их за это. Лицо тети Гленны представляло собой застывшую гримасу ненависти, глаза неистово сверкали. Он знал, что тетя всегда была эмоциональной натурой, но сейчас он понял, что она действительно сошла с ума.

К несчастью, ее рука, державшая пистолет, направленный на Иди, была твердой.

– Отправляйся назад, в комнату, – сказала Гленна и лицо ее исказилось в ужасной пародии на улыбку. – Я приду к тебе, как только закончу это дело.

– Мама, пожалуйста, опусти пистолет, – взмолилась Донелла. – Прошу тебя, не причиняй вред мисс Уитни.

– Но она должна умереть, любовь моя. Как иначе ты сможешь выйти замуж за Алистера?

Леди Риз выступила вперед.

– Если вы осмелитесь тронуть мою дочь, я убью вас.

Тетя Гленна рассмеялась.

– Нет, это я убью вас первой. А потом избавлюсь от вашей распутной дочери.

Леди Риз попыталась пройти мимо Алека, но он вернул ее назад.

– Этим вы не поможете, – сказал он сквозь стиснутые зубы.

– Мама, пожалуйста, оставайся на месте, – крикнула Иди. – Все будет хорошо.

Она двинулась вдоль стены, стараясь избежать прямой линии огня. Гленна резко повернулась, держа пистолет на прежнем уровне.

– Не двигайся! – гаркнула она.

Иди застыла.

– Тетя Гленна, – сказал Алек, медленно шагая через террасу, чтобы отвлечь ее внимание от Иди. – Вам должно быть известно, что я не женюсь на Донелле при любых обстоятельствах. Даже если вы осуществите свой безумный план, я не сделаю этого.

Он спустился по ступенькам на лужайку и подошел к тете достаточно близко, чтобы переключить ее внимание полностью на себя. Когда Иди опять пошевелилась позади Гленны, он едва не выругался и бросил на нее красноречивый взгляд, который говорил «стой спокойно».

Естественно, она проигнорировала его.

– Ничто не заставит меня жениться на Донелле, – сказал Алек, глядя прямо в безумные глаза тети. – Ничто.

Донелла подошла и встала позади него.

– И я не выйду замуж за Алистера в любом случае, мама. Поэтому, пожалуйста, опусти пистолет. Прошу тебя.

– Но, дорогая, неужели ты не хочешь быть графиней Риддик? – в недоумении спросила ее мать. – Я знаю, что хочешь.

– Нет, мама. Я никогда не хотела этого. Это было желание отца и твое, поэтому я смирилась. Но я никогда не хотела становиться женой Алистера, и ты знаешь это.

Лицо матери исказилось, затем оно смягчилось, и на нем появилась странная улыбка.

– Хорошо, дорогая, в таком случае ты не выйдешь замуж за него.

Она развернулась и направила пистолет на Алека.

– Я убила бы тебя в любом случае. Я всегда этого хотела. Тогда Фергус стал бы лэрдом, как и следовало.

– Это верно, – сказал Алек и сделал еще шаг вперед. – Все из-за меня. Я всегда был проблемой для вас.

Иди пристально посмотрела на него, продолжая передвигаться вдоль стены. Он взглянул на нее в ответ и покачал головой.

– Мама, ты не можешь так поступить, – произнесла Донелла сдавленным голосом. – Тебя повесят за убийство.

Гленна пожала плечами.

– Я готова на все ради того, чтобы мой мальчик занял законное место. Я всегда хотела этого для него. Для вас обоих.

Внезапно Иди спрыгнула со стены на Гленну. Однако та находилась слишком далеко, чтобы Иди смогла до нее дотянуться, прежде чем выстрелил пистолет. Пуля пробила рукав куртки Алека, но он не обратил на это внимания и бросился вперед через лужайку.

В этот момент Иди набросилась на его тетю и повалилась вместе с ней на землю. Алек выхватил пистолет из руки тети Гленны и отбросил его в сторону, затем поднял Иди и заключил в объятия. Гленна перекатилась на бок и, широко раскрыв глаза, окинула взглядом сад.

– Донелла! – пронзительно крикнула она. Гленна поднялась на ноги и, шатаясь, устремилась к дочери, лежавшей на земле.

Сердце Алека сжалось, а Иди вскрикнула от ужаса. Они поспешили назад через лужайку и присоединились к небольшой группе людей, столпившихся у основания лестницы террасы.

Леди Риз опустилась на колени рядом с Донеллой, пытаясь остановить платком кровь, сочившуюся из руки девушки. Гленна припала к земле, раскачиваясь взад и вперед и причитая. Когда Алек и Иди приблизились, она устремила на них взгляд, исполненный ненависти.

– Я убью тебя за это, Алистер. Тебя и твою девку! – крикнула Гленна и попыталась подняться.

Леди Риз приподнялась и положила руку на ее плечо.

– Вы не сделаете этого, – сказала она. Затем отклонилась назад и нанесла сильнейший удар в подбородок Гленны. Тетя вскрикнула, закатила глаза и рухнула на лужайку.

Ее светлость поморщилась и потрясла рукой, затем взглянула на Алека и Иди, которые смотрели на нее, раскрыв рот.

– Это было счастливое избавление, – пробормотала леди Риз и продолжила прижимать платок к ране Донеллы.

Облегченно вздохнув, Алек привлек Иди к себе.

– Я не знал, что твоя мать боксер, – сказал он.

В ответ Иди тихо хихикнула и плотнее прижалась к нему.

– Ты глупая женщина, – сказал он, обнимая ее. – Ты могла погибнуть. – Хоть разум и говорил, что она спасена, но сердце продолжало тревожно биться.

– У меня не было выбора, – сказала Иди приглушенным голосом. – Она убила бы тебя.

Он обнимал ее не желая отпускать. Однако мгновение спустя Иди высвободилась из его объятий и склонилась, чтобы помочь матери.

Алек присел на корточках рядом.

– Насколько тяжелое ранение?

– Пуля лишь слегка задела руку, – ответила ее светлость. – Однако она, должно быть, ударилась головой при падении. О, кажется, она начинает приходить в себя.

Алек облегченно вздохнул.

– Слава богу.

В следующий момент на террасу выбежал его отец в сопровождении лакея и Баркли. Дворецкий сжимал в руке пистолет.

– Алистер, что происходит? – крикнул Уолтер и резко остановился на краю террасы. Глаза его расширились при виде ужасной сцены. – Гленна мертва?

– Нет, к сожалению, – сказала леди Риз суровым голосом.

– Мама, – попыталась урезонить ее Иди, – ты не должна говорить такие вещи.

– Она пыталась застрелить тебя, Аделин. Или ты забыла?

Иди поморщилась.

– Думаю, ты права.

Алек взглянул на отца, который, казалось, был настолько потрясен, что не мог ни говорить, ни двигаться.

– Есть какие-нибудь сведения о Фергусе?

Уолтер покачал головой.

– Фергус не имеет отношения к тому, что произошло сегодня, – сказала Иди. – Все это спланировала миссис Хаддон и наняла человека для осуществления своих планов. Дуэль лишь совпала по времени с покушением на нас.

Алек вновь почувствовал облегчение.

– Ты объяснишь остальное позже. А сейчас нам надо позаботиться о Донелле и запереть мою тетю, пока мы не решим, что делать с ней дальше.

Он встал и раздал распоряжения слугам, столпившимся на террасе. При этом он распорядился немедленно послать кого-нибудь за врачом. Тетю Гленну увели, а Донеллу доставили в одну из свободных спален в сопровождении Иди, леди Риз и экономки. Суматоха вскоре улеглась, и Алек рассказал отцу то немногое, что было ему известно об этой ситуации, когда они вернулись в гостиную.

Уолтер тяжело вздохнул, опустившись на канапе.

– Все это, конечно, ужасно, но я рад слышать, что Фергус не причастен к покушению.

– Да, однако я не представляю, как объяснить ему, что его мать сошла с ума. – Алек покачал головой. – Не знаю, простит ли он меня за ту обиду, которую я нанес ему и его семье.

Уолтер удивленно приподнял брови.

– Алистер, ты не несешь ответственность за эту трагедию. Гленна всегда была эмоционально неуравновешенной женщиной, пусть и не настолько, чтобы кто-нибудь мог предположить, что она сойдет с ума.

– Это правда, но Фергус все еще осуждает меня за то, что я отказался жениться на Донелле. Мне не следовало доводить дело до такого состояния. Если бы я не был таким малодушным, то давно бы вернулся домой и все уладил.

– Мой мальчик, тебя никак нельзя назвать малодушным, – сказал отец с мягким укором. – Что касается ситуации с Донеллой, то в этом не виноваты ни ты, ни она. За это несут ответственность старшие. Никто из нас не хотел слушать то, что вы пытались объяснить.

Алек поморщился.

– Да, но…

Уолтер поднял руку.

– Никаких но. Пора перестать винить себя во всем, мой сын. Это совсем не нужно.

Алек криво улыбнулся.

– Иди сказала то же самое.

– Значит, она очень разумная девушка.

– Ты не будешь возражать, если я женюсь на ней?

– Алистер, я хочу, как и твой дед, чтобы ты был счастлив. И мне кажется, мисс Уитни подходящая партия. Уверен она будет хорошей женой. – Уолтер улыбнулся. – Лучше, чем Донелла, так как мисс Уитни, несомненно, способна заставить тебя подчиняться.

Алек фыркнул.

– О да, в этом нет сомнения. Кстати о деде, по какой счастливой случайности он избежал всех этих неприятностей?

– После той огорчительной встречи в библиотеке, я убедил его, что ему необходимо пойти вздремнуть. Я ужасно рад, что окна его комнат не выходят в эту часть сада, потому что такое шокирующее зрелище плохо бы сказалось на его здоровье.

Алек вздохнул.

– Пожалуй, мне лучше пойти и самому объяснить ему, что произошло, прежде чем он услышит это от одного из слуг.

Уолтер поднялся.

– Я сделаю это. Почему бы тебе не остаться здесь, тем более она… тоже здесь.

Алек повернулся, когда дверь открылась и в комнату вошла Иди. Он подошел к ней.

– Как ты себя чувствуешь, милая?

Она прильнула к нему.

– Я в порядке. Все наконец разрешилось. Правда, не каждый день оказываешься лицом к лицу с сумасшедшей женщиной, которая намеревается тебя убить. – Иди посмотрела мимо него на Уолтера и поморщилась. – О боже. Простите меня, сэр. Я слишком бестактно отозвалась о вашей родственнице.

– Но вполне точно, – сказал Уолтер. – Как себя чувствует несчастная Донелла?

– Врач перевязал ее рану и дал ей дозу снотворного для успокоения. Он сказал, что она сможет вернуться в Хаддон-Хаус через пару дней.

Уолтер покачал головой.

– Бедняга. Даже не представляю, что она сейчас чувствует. И что нам делать с Гленной?

Алек сжал его плечо.

– Мы решим это все вместе, отец. На семейном совете.

Уолтер заморгал, затем улыбнулся.

– Боже, как я рад слышать это от тебя. Я пойду и поговорю с твоим дедом. Полагаю, мы все соберемся за обедом.

Когда дверь закрылась за ним, Иди вздохнула и положила голову на грудь Алека.

– Как-то странно после всего этого говорить об обеде. Будет чрезвычайно тоскливо сидеть за обычным обедом и есть ягненка с горошком.

– В данный момент обычный обед звучит прекрасно. Хотя, может быть, нам следует принести с собой пистолеты на всякий случай.

Иди засмеялась.

– Не могу дождаться, когда напишу Эви о том, что здесь произошло. Теперь не только она презрительно улыбалась в лицо смерти, чтобы потом с гордостью рассказывать об этом.

Алек крепче обнял ее.

– Боже, не шути по этому поводу. Это был худший момент в моей жизни, когда я увидел тебя на той проклятой стене. Я думал, что потеряю тебя.

Иди отклонилась в его объятиях и посмотрела ему в глаза.

– Я чувствовала то же самое в отношении тебя. Мне хотелось встряхнуть тебя за то, что ты подверг себя такой опасности.

Он обхватил ладонями ее лицо.

– Я сделал бы это тысячу раз ради твоего спасения. Не сомневайся в этом.

Ее глаза затуманились за очками, и губы слегка задрожали.

– Полагаю, ты имеешь в виду, что, должно быть, любишь меня, – сказала она, пародируя его слова, сказанные ранее в библиотеке.

Однако Алек уловил вопросительные нотки в ее голосе. Внезапно он вспомнил, что до сих пор не сказал, какие чувства испытывает к ней на самом деле. Какой же он глупец.

Он наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

– Милая, я люблю тебя больше жизни. Я полюбил тебя с первого взгляда.

Иди засмеялась.

– Это ложь. Я помню тот момент, как будто это было вчера. Ты думал, что я самая ужасно невоспитанная личность, какую ты когда-либо встречал.

– Это верно, как и то, что ты самая восхитительная и прелестная девушка.

Когда она усмехнулась, он подошел к двери и повернул ключ в замке. Иди приподняла голову и пристально посмотрела на него с чуть заметной вопросительной улыбкой.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

Когда Алек привлек ее к себе, она слегка вскрикнула.

– Хочу показать тебе силу своей любви, – сказал он и понес Иди к большой, обитой бархатом кушетке в углу комнаты.

Ее медленная чувственная улыбка пробудила жар во всем его теле, особенно в паху.

– Теперь ты решил таким образом демонстрировать свою власть? – усмехнулась Иди.

– Я мастер Риддика, в конце концов.

Иди усмехнулась.

– Как я могла об этом забыть?

– Не беспокойся, я буду рад напоминать тебе об этом как можно чаще.

И уложив Иди на кушетку, Алек уделил немало времени этому напоминанию.

 

Эпилог

Декабрь

Замок Блэргал

– Это была превосходная брачная церемония, – сказала Эвелин, занимаясь лентами в волосах Иди. – Мне понравилось, как ты и Алек шествовали вокруг замка с Грэхемами и всей деревней, следовавшими за вами.

– Это выглядело забавно, не правда ли? – спросила Иди, глядя на отражение сестры в зеркале. – Хотя было довольно холодно и ветрено. Я уверена, мой нос сделался красным, как свекла.

– Не беспокойся, – сказала сестра с усмешкой. – Я уверена, Алек смотрел главным образом на твой корсаж, а не на нос.

– Эвелин Эндикотт, тебе следует воздержаться от вульгарных замечаний, – вмешалась леди Риз. – Ты замужняя дама.

Эвелин расширила глаза, глядя на мать, которая удобно устроилась в кресле в небольшой, но роскошной комнате для отдыха вблизи бального зала Блэргала. Они собрались там после брачной церемонии, чтобы отдохнуть и освежиться, перед тем как начнется торжество.

– Мама, я не понимаю, – сказала Эвелин. – Если нам нельзя шутить после замужества, то когда же можно?

Мать, казалось, задумалась над вопросом, потягивая виски. Она пристрастилась к этому напитку последние несколько недель, сидя по вечерам с лордом Риддиком в гостиной и наслаждаясь глотком спиртного, как граф это называл. Это было единственное время, когда они не спорили по любому поводу, хотя Иди подозревала, что им обоим нравилось друг друга подкалывать.

– Полагаю, вполне допустимо отпускать шуточки наедине с мужем, – признала леди Риз. – Ваш отец и я не отказываем себе в этом иногда. Например, в тот вечер, когда он прибыл в Блэргал на свадьбу…

– Мама, я думаю, нам лучше присоединиться к гостям, – сказала Иди, поспешно прервав ее. – Алека и меня ждут, чтобы мы начали первый танец рил.

– О да, я тоже так думаю, – согласилась мать.

Когда она выпила залпом свое виски, Эвелин бросила на Иди насмешливый взгляд. Ее светлость редко позволяла себе подобное, поэтому Иди была уверена, что сестра восприняла подобное поведение за откровение. Фактически их пребывание в Шотландии нравилось матери, как и ей. Иди подозревала, что леди Риз наскучила унылая жизнь в Лондоне, а в Шотландии все было иначе.

– Ну вот, лапушка, – сказала Эвелин. – Твоя прическа выглядит превосходно, как и ты сама.

Иди бросила на свое отражение в зеркале оценивающий взгляд.

– Мой нос все еще красный. Как, по-твоему, следует послать Кору за пудрой?

– Я уверена, у нас у всех красные носы, – сказала мать. – Декабрь в горной Шотландии определенно не для слабых леди. Зачем нам надо было участвовать в шествии во время вьюги?

– Мама, было всего несколько порывов ветра, – возразила Иди. – Кроме того, это традиция клана – сопровождать невесту и жениха от церкви до места празднования.

– Хотелось бы, чтобы эти ужасные визжащие волынки не были частью традиции, – ответила мать. – Я не понимаю, как после такого гудения можно избежать головной боли.

– Хорошо, что лорд Риддик не слышит это. Ты знаешь, как он относится к древним традициям клана, – сказала Иди, вставая.

– А мне нравятся такие традиции, – вмешалась Эвелин, расправляя сзади юбки Иди. – Я считаю особенно трогательным то, как его светлость прикрепил эту красивую клетчатую ленту поверх твоего платья. Думаю, при этом в церкви все прослезились, даже мужчины.

– Шотландцы вообще склонны к сентиментальности, – подметила мать. – Однако должна признать, клетчатая материя выглядит очень мило в сочетании с твоим платьем.

– И эмблема клана просто великолепна, – добавила Эвелин.

Иди провела рукой по широкой ленте из прекрасной шерсти цветов клана Грэхема. Эта лента была перекинута через ее плечо и закреплена эмблемой клана и серебряной брошью. Когда граф прикреплял ее, после того как Иди и Алек произнесли брачные клятвы, это был для нее самый волнительный момент церемонии. Невеста почувствовала себя настоящим членом новой семьи и клана. А когда Алек склонился и прошептал, что красивая старинная заколка принадлежала его матери, она коснулась его руки, едва сдерживая слезы.

– Мое платье выглядит великолепно, не правда ли? – сказала Иди, осматривая свой наряд из шелка кремового цвета. Оно было старого фасона, созданного по образцу свадебного платья леди Фионы – с широкими юбками и глубоким вырезом корсажа, отороченного хрусталем. Это платье сразу понравилось Иди, как только она надела его.

Судя по выражению глаз Алека, когда она присоединилась к нему перед алтарем, он тоже одобрил ее наряд. И она не сомневалась, что ему еще больше понравится снимать с нее это платье.

Эвелин подошла и взяла сестру за руку.

– Ты выглядишь невероятно красивой, Иди. Уилл и я очень рады за тебя и Алека. – Ее глаза затуманились за очками, но затем она широко улыбнулась. – Уилл предсказывал за несколько недель, что вы поженитесь. Он сказал, что вы оба потеряли голову, но ты пока не сознавала этого.

– Хотелось бы, чтобы он раньше сообщил нам об этом, – сухо сказала Иди. – Это уберегло бы нас от многих неприятностей.

– Но все обернулось к лучшему, – напомнила мать. – Несмотря на проблемы с этой ужасной семьей Хаддонов.

Иди вздохнула.

– Мама, мы уже говорили на эту тему десятки раз. Донелла добрая девушка, и она поддерживала нас, а Фергус повел себя так, как и следовало ожидать при данных обстоятельствах.

В конце концов Гленна была передана заботам частного врача в Эдинбурге и, вероятно, останется под наблюдением до конца жизни. Члены ее семьи, оглядываясь назад, признали, что миссис Хаддон была эмоционально неуравновешенной и склонной к истерическим припадкам. Ее состояние ухудшилось после смерти ее мужа, и она окончательно потеряла ощущение реальности, когда узнала о возвращении Алека домой. По-видимому, Гленна надеялась, что он будет убит на войне. Когда этого не случилось, миссис Хаддон наняла за большую сумму денег бывшего грума лорда Риддика, чтобы тот убил Алека.

К счастью, этот мужчина оказался неумелым преступником, так как был простым грумом. После неудачного покушения он явно решил бежать и исчез. Лорд Риддик хотел найти и наказать этого труса, но Алек отговорил его. Судебный процесс мог привлечь внимание к трагическому состоянию миссис Хаддон и усложнить жизнь Донеллы и Фергуса.

Возможно, худшая часть минувших событий заключалась в вызывающей скорбь сцене, когда Алек сообщил Фергусу, что его мать покушалась на убийство. Несчастный мужчина был ошеломлен этой новостью и охвачен чувством вины в связи со злодеянием своей матери. Пробормотав извинения перед Иди, он в конце концов извинился и перед Алеком. Фергус вознамерился оставить свой пост в качестве управляющего поместьем, но Алек в ответ просто обнял кузена и сказал, чтобы тот не говорил глупости. Он дал ясно понять Фергусу, что никто не винит его за то, что тот защищал честь своей семьи.

Потребуется некоторое время, но Иди не сомневалась, что дружба между Алеком и Фергусом восстановится. Фергус обладал добрым сердцем, хотя казался излишне чувствительным и эмоциональным. Иди была убеждена, что ее новый кузен нуждался в хорошем отдыхе в Лондоне, где он имел бы возможность познакомиться с новыми людьми и забыть о прошлых неприятностях. Может быть, удастся уговорить леди Риз взяться за устройство личной жизни Фергуса, когда обе ее дочери стали замужними.

– О, полагаю Донелла и Фергус свободны теперь поступать, как им хочется, – сказала мать, – однако думаю, будет лучше для всех, если Донелла уйдет в свой монастырь. Тогда все придет в норму.

– Если вообще жизнь в этом огромном старом замке можно назвать нормальной, – заметила Эвелин.

– Ну, не знаю, – задумчиво произнесла Иди. – Мне кажется, здесь довольно уютно.

Она понимала, что это звучит глупо, но ей стало нравиться все в Блэргале, за исключением, может быть, сквозняков в коридорах. Она не могла избавиться от чувства – какое счастье быть частью его истории и традиций. Лорд Риддик и остальные члены семьи приняли ее с распростертыми объятиями, и Иди понимала, как ей повезло обрести такую великодушную и гостеприимную семью.

Здесь она проведет свою жизнь с Алеком, самым прекрасным в мире человеком. Она едва сдерживала слезы радости каждый раз, когда думала о будущем рядом с ним.

Эвелин поправила шлейф платья сестры и отступила назад, любуясь ею.

– Теперь ты готова для первого танца со своим мужем. Он самый счастливый человек, если смог заполучить такую жену, милая.

– Алистеру и Уильяму – обоим повезло, – сказала мать. – Я не часто говорю это, но мои дочери самые красивые и благовоспитанные девушки в Лондоне.

Сестры обменялись удивленными взглядами. Мать всегда души не чаяла в Иди, но никогда не была склонна к чрезмерной сентиментальности по отношению к Эвелин.

– Благодарю, мама, – проговорила Эвелин. – Ты чрезвычайно великодушна.

– Это действительно правда, мои дорогие. Хотя полагаю, я не смогу уговорить вас снять очки на время бала, не так ли? – спросила мать со слабой надеждой.

– Это день моей свадьбы, – возразила Иди. – Я хочу видеть все во время празднества.

– И мы обе теперь замужние женщины, – заметила Эвелин. – Никто не обратит внимания, если мы будем выглядеть как пара синих чулок.

– Хорошо, хотя ни одну из моих дочерей нельзя назвать синим чулком, – сказала мать. – Теперь, полагаю, пора пойти в зал, пока мужчины не начали удивляться, почему нас нет так долго.

Дочери последовали за матерью по коридору к бальному залу.

– Что ты добавила в ее питье? – тихо спросила Эвелин у Иди. – Я никогда не видела ее в таком хорошем настроении.

– Она наконец выдала нас обеих замуж и довольно удачно. Не удивительно, что она так счастлива.

– Ты недооцениваешь то, что приобрела, – сказала сестра со смехом. – Семья твоего мужа богата до неприличия.

– Я знаю. Разве это плохо?

– Нет, конечно.

– Когда ты и Вулф вернетесь из его командировки на континент, вы можете приехать сюда и пожить с нами, – сказала Иди, имитируя величественную манеру матери. – Вы можете воспользоваться охотничьим домом или каким-нибудь поместьем.

Эвелин закатила глаза, но не ответила, так как мужья ожидали их снаружи бального зала. Вулф выступил вперед, взял руку жены и потерся носом о ее щеку. Эвелин прикрыла глаза от удовольствия, расслабившись в объятиях супруга.

– Ну, вы успели обсудить все мировые проблемы? – спросил Вулф. – Вы, все трое, отсутствовали слишком долго.

– Мы говорили о тебе и Алеке, – сказала Иди. – И как лучше довести вас обоих до умопомрачения.

Алек, разговаривавший с леди Риз, повернулся и посмотрел на Иди. Затем улыбнулся такой лукавой и чувственной улыбкой, что ее охватил жар. Он подошел, обнял ее за талию и притянул к себе.

– Не думаю, что вам стоило устраивать такой заговор, – сказал он. – Ты уже и без того преуспела в этом.

Иди улыбнулась.

– Эта уловка действует безупречно.

Он наклонился и нежно коснулся губами ее губ.

– Девонька, ты можешь продолжить сводить меня с ума своими уловками, когда ночью мы останемся наедине и совершенно голые.

Ее колени ослабели от обольстительной интонации в его голосе.

– Алистер Джилбрайд, ведите себя прилично. Что могут подумать окружающие?

Он приподнял подбородок и улыбнулся.

– Меня волнует только то, что думаешь ты, любовь моя. Ты самое главное для меня в этом мире и не забывай это.

Она окончательно ослабела в его объятиях и была готова, чтобы он немедленно унес ее в спальню.

– Достаточно, Алистер Джилбрайд, – рявкнул его дед, поторопив новобрачных. – У вас будет достаточно времени для этого безрассудства. А сейчас вы должны открыть танцы и исполнить рил.

Иди едва не рассмеялась, увидев недовольное выражение лица мужа. Она толкнула его локтем в бок, прежде чем он выразил недовольство вмешательством деда.

– Да, ваша светлость, мы готовы, – сказала она.

– Зови меня просто дедом, девонька, – поправил ее старик. – Нет необходимости использовать титулы теперь, когда ты стала членом семьи.

Иди удивленно заморгала после такого неожиданного заявления, но ее новый прародитель уже погнал их к двери.

– Идите же, – сказал он. – Волынщики уже на месте, все готовы танцевать.

– О нет, – застонала леди Риз. – Хватит волынок.

– Ужасные штуки, верно? Я сам не выношу их, – сказал лорд Риддик, беря ее руку. – Однако надо соблюдать традицию. Клан ждет этого. – Он повел мать в бальный зал, а Эвелин и Вулф последовали за ними.

Иди и Алек удивленно посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Твой дед ненавидит волынки? – спросила Иди. – Как это возможно?

Алек покачал головой.

– Я забыл это. Я многое забыл. Какой же я идиот.

Иди взяла его под руку.

– Вот, значит, как ты любишь свою семью и свой Блэргал?

Он кивнул.

– Да, но с твоей помощью я все вспомнил. Спасибо тебе, дорогая, за то, что помогла мне вернуться в семью.

– И тебе спасибо, что сделал меня частью этой семьи, – сказала Иди, прижимаясь к нему.

В его серебристо-серых глазах отражалась радость, которую она испытывала сейчас и надеялась испытывать до конца своих дней.

Когда волынки издали первые звуки рила, муж улыбнулся Иди.

– Вы готовы приветствовать свою новую семью и клан, госпожа Риддик?

Она улыбнулась ему в ответ.

– Вперед, мастер. Ведите меня.

 

Глава 1

Деревня Камберуэлл

Апрель 1815 года

Доминик Хантер въехал в своем экипаже через железные ворота во двор красивого особняка, построенного в стиле эпохи короля Якова Первого. Питер, его грум, спрыгнул на землю до того, как карета полностью остановилась около крытой галереи с колоннами.

– Отведи лошадей в конюшню. Я не знаю, как долго пробуду здесь.

– Хорошо, сэр Доминик. Я сам вытру их досуха.

Доминик гнал лошадей быстрее обычного по загруженной дороге от Лондона до Камберуэлла, потому что сообщение, которое он получил этим утром, заставило его покрыться холодным потом.

«Хлоя нуждается в вашей помощи. Она заявляет, что чувствует себя хорошо, но я думаю, вам лучше приехать немедленно.

Гриффин Стил».

Как это характерно для Гриффина – называть свою мать просто по имени и выражаться так лаконично. Однако Гриффин не стал бы вызывать Доминика, если бы того не требовала ситуация, а это означало, что дела обстояли далеко нехорошо.

Тот факт, что не Хлоя, а Гриффин, просил его о помощи, вызывал дополнительное раздражение. После того как она вновь появилась в его жизни два месяца назад, Хлоя взяла на вооружение осторожную вежливую манеру поведения, что приводило Доминика в отчаяние. Она в течение долгих лет разлуки выстроила глухие стены вокруг своего сердца и не желала их разрушать. Доминик, как никто другой, понимал, какие страдания она испытывала. Любой разумный мужчина дал бы ей время, необходимое для того, чтобы привыкнуть к существенным изменениям в ее жизни. В течение нескольких лет Доминик и Гриффин считали, что она умерла. Ее внезапное возвращение в их жизнь явилось шоком для них обоих.

Доминик старался вести себя разумно в отношении Хлои. Он хотел преодолеть возникшие барьеры и приблизиться к той когда-то милой невинной девушке, которую любил и которую искал целых четырнадцать лет. То, что Хлоя была по-прежнему мила, не вызывало сомнений, и ее любящее сердце все так же пылало ярко, как Полярная звезда. Вместе с тем она очень осторожно возвращалась к жизни, помня о той жестокости и боли, которой подверглась со стороны равнодушного мира. Каждый раз, когда Доминик видел взгляд Хлои, ее карие глаза, омраченные безысходным отчаянием, ему хотелось разорвать что-нибудь или кого-нибудь на части.

Он был одним из влиятельнейших людей Англии, однако видя, как страдает Хлоя, не знал, как помочь ей, и чувствовал себя совершенно беспомощным.

На стук Доминика дверь открыл Хилл, дворецкий Хлои, и впустил его в старомодно обставленный холл.

– Вас ждут, сэр Доминик. – Узкое старческое лицо Хилла выражало крайнюю озабоченность. – Миссис Пайпер, а также миссис и мистер Стил ждут вас в дальней гостиной.

Хотя настоящая фамилия Хлои была Стил, она жила многие годы в Камберуэлле, известная как миссис Пайпер – богатая вдова из Нортумберленда, ведущая затворнический образ жизни. Это долгое время мешало Доминику, даже с возможностями «Интеллидженс сервис», имевшимися в его распоряжении, найти ее. Он не мог понять, почему Хлоя предпочла скрываться, зная, что он готов сделать все возможное, чтобы защитить ее. Потом она объяснила это тем, что близкие ей люди считали ее умершей, и ее внезапное появление снова в их жизни могло вызвать нежелательную реакцию.

Это было самое абсурдное объяснение, какое он когда-либо слышал. Он подозревал, что она убедила себя, будто бы станет в большей степени бременем, чем благом, в их жизни и что ее прошлое принесет ее сыну и друзьям позор и унижение.

– Как она чувствует себя? – спросил Доминик.

Дворецкий поморщился.

– Миссис Пайпер слишком своевольная женщина, с позволения сказать. Она заявила, что я старый болтун и все такое.

Доминик не был удивлен грубоватыми выражениями Хилла. Этот человек был не просто дворецким Хлои. Он был ей надежным другом и в течение многих лет оказывал помощь в ее непростой благотворительной деятельности. Доминик подозревал, что Хилл оказывал также и другого рода поддержку, заменяя ей отца, которого она потеряла много лет назад.

– Полагаю, если миссис Пайпер ворчит на вас, то она не в такой уж плохой форме, – осторожно сказал Доминик.

Тогда в чем проблема? Доминик опасался, что не знал Хлою в достаточной мере. Он не знал, чего она хотела, и, что более важно, что ей было нужно от него.

Он последовал за Хиллом по коридору старого дома с низким потолком, в ничем не нарушаемой тишине. В былые дни, когда он приезжал сюда, здесь царила довольно оживленная атмосфера, благодаря девушкам, двое из которых недавно родили и нашли в этом доме приют под великодушной защитой Хлои.

В общей сложности в поместье в настоящее время находились семь девушек, каждая из которых была беременна или с младенцем. От некоторых отказалась семья, а других вынудили уйти из дома на время беременности. Пользуясь сведениями, передаваемыми из уст в уста, они находили пристанище в загородном доме Хлои.

Однако сегодня здесь было неестественно тихо, словно что-то угрожало безопасности, которую Хлоя обеспечивала своим подопечным.

Когда Хилл открыл дверь в конце коридора, Доминик вошел в комнату и тут же резко остановился с гулко бьющимся сердцем при виде Хлои, сидевшей откинувшись на спинку кушетки и с повязкой на голове. Юстина Стил, крестница Доминика, находилась рядом с ней, держа чайную чашку. Поблизости расположился в кресле Гриффин Стил – сын Хлои и муж Юстины.

– Что здесь происходит? – резко спросил Доминик. Он пристально посмотрел на Гриффина, который обладал удивительной способностью находить или создавать проблемы. – Отчего твоя мать пострадала?

Гриффин драматично вздохнул и поднялся на ноги.

– Вы обладаете прискорбной склонностью во всем обвинять меня, Доминик. Я не имею никакого отношения к тому, что случилось с матерью.

Хлоя отбросила в сторону одеяло, прикрывавшее ноги, и встала.

– Доминик, я в полном порядке. Тебе не о чем беспокоиться.

Однако, когда она закачалась из стороны в сторону, Юстина была вынуждена поддержать ее. В то же мгновение рядом оказался и Доминик.

– Присядь, ради бога. – Он осторожно усадил ее обратно на кушетку.

Ее высокое стройное тело казалось хрупким в его руках и угрожало сломаться от малейшего прикосновения. Но внешность бывает обманчивой. При всей своей бледности и утонченной красоте Хлоя обладала силой духа и характера, способной выдержать годы страданий.

– Вы знаете, что врач запретил вам ходить и рекомендовал больше отдыхать, – сказала Юстина с упреком.

– Я не уверен, что она сможет отдыхать, когда кто-то все время суетится вокруг, – заметил Гриффин. – Хилл постоянно то входит сюда, то выходит, как персонаж какого-то водевиля, не говоря уже о девушках, без конца украдкой навещающих ее. Это какой-то цирк.

Юстина нахмурилась, глядя на мужа.

– Они беспокоятся о Хлое.

Доминик сдержал свой порыв высказаться резко.

– Я был бы благодарен, если бы кто-нибудь ответил на мой вопрос. Прежде всего, скажи мне, – обратился он к Юстине, – каково заключение врача.

– Может быть, вы могли бы попытаться спросить об этом у самой Хлои, сэр Доминик, – сказала Хлоя с подчеркнутой вежливостью. – Как видите, она вполне способна говорить.

Доминик мысленно содрогнулся. Хлоя использовала его титул, только когда испытывала раздражение.

– Извини, дорогая. Я был потрясен, обнаружив тебя в таком виде, словно ты пострадала после нападения каких-то негодяев.

Она улыбнулась.

– Извинение принято. – Хлоя сдвинула в сторону ноги и похлопала ладонью по сиденью кушетки. – Присядь, и пусть Юстина нальет тебе чашку чая, пока я буду рассказывать об этой нелепой истории. Я не собиралась привлекать твое внимание к этому случаю, но мой сын настоял, чтобы я обо всем тебе рассказала. Кто знал, что Гриффин начнет суетиться и беспокоиться по этому поводу?

Ее сын, довольно известный в Лондоне своим криминальным прошлым, закатил глаза, но не стал возражать.

– Что с твоей головой? – Доминик устремил взгляд на повязку на ее лбу.

– Я просто ударилась, вот и все, – ответила Хлоя. – Врач настоял, чтобы я носила эту нелепую повязку, и мой сын не позволяет мне снимать ее.

Гриффин сузил глаза, глядя на мать.

– Ты не просто ударилась головой. Ты ударилась, когда этот чертов ублюдок толкнул тебя на стену. И ты будешь носить эту повязку, сколько потребуется.

Доминик протянул руку, чтобы принять чашку у Юстины, но его рука застыла в воздухе. Он медленно повернулся к Хлое.

– Значит, кто-то толкнул тебя?

Ее плечи слегка приподнялись.

– Да, но это был не очень сильный толчок. Правда, я в полном порядке.

Доминик услышал, как в нескольких шагах от него Гриффин заскрипел зубами. Он посочувствовал ему, однако ситуация была неясной, и надо было держать себя в руках, по крайней мере пока он не ознакомится с фактами.

Но когда он выследит человека, который осмелился напасть на Хлою, этот негодяй пожалеет о том дне, когда родился на свет.

– Что еще сказал врач? – тихо спросил Доминик, коснувшись ее длинных тонких пальцев. Хлоя была настоящей леди с головы до ног, но на руках ее виднелись небольшие шрамы и ожоги от работы на кухне. Насколько он знал, она напряженно трудилась в прошлые годы, сначала в качестве сиделки и компаньонки пожилой дамы, а потом в качестве управляющей ее большим домашним хозяйством. Эта женщина была рождена для светской жизни, но судьба уготовила ей иную, и она не уклонялась от работы и ответственности.

Хлоя слегка сжала его пальцы, но затем осторожно высвободила руку. Сердце Доминика болезненно заныло, оттого что она настойчиво старалась соблюдать дистанцию между ними.

– Ты не должен беспокоиться. – Ее голос был мягким и успокаивающим, напомнившим ему прежние, неограниченные условностями времена. Жизнь Доминика никогда не была простой, но Хлое удавалось в какой-то степени облегчить ее. – Это всего лишь небольшая шишка, и я испытала легкое головокружение скорее от шока, чем от удара. Врач сказал, что мне следует прикладывать холодный компресс к голове, чтобы рассосалась опухоль.

Доминик осторожно слегка повернул ее голову двумя пальцами, чтобы проверить компресс. Кожа Хлои была нежной, как лепестки роз, и он с трудом удержался от того, чтобы погладить ее тонкую шею и белое плечо. Хлое миновал сороковой год, но со временем ее кожа оставалась шелковистой и безупречной.

Она коснулась его плеча, прежде чем отстраниться.

– Доминик, в самом деле, нет причины тревожиться, по крайней мере по поводу моей глупой головы.

– Рад слышать это, однако все-таки есть причина для тревоги, не правда ли?

Она плотно сжала губы явно не желая отвечать.

– Да, – вмешался Гриффин громким голосом. – Есть немалые основания беспокоиться, и если Хлоя продолжает упрямствовать, я сам займусь этим делом.

– Сын мой, как ты выражаешься! – возмутилась она. – Что подумает Доминик?

Гриффин фыркнул и рассмеялся. Даже Юстина не удержалась от улыбки.

– Я знаю, что Доминик думает обо мне, – сухо сказал Гриффин, – так как он вполне ясно выражал свои взгляды в течение нескольких лет. Хотя после моего брака с Юстиной его брюзжание немного поутихло.

– Я не брюзжу, – возразил Доминик. – Я просто советую. И сейчас я советую всем перестать отвлекать мое внимание и рассказать, что произошло.

Хлоя вздохнула.

– Хорошо, я расскажу. Как ты предположил, ко мне пожаловал непрошеный визитер этим утром. Это бывший жених одной из моих девушек.

Доминик удивленно приподнял бровь. Хлоя обычно старалась скрывать сущность своей деятельности от любопытных глаз. Прежде всего, по этой причине она переехала в Камберуэлл и выбрала уединенный особняк на краю деревни. Девушки, которые приходили к ней, нуждались в конфиденциальности, желая избежать скандала. Они редко покидали территорию особняка, и дом посещали немногие визитеры. После того как девушки рожали, Хлоя находила для детей хорошие семьи, а иногда родственников. Это позволяло несчастным матерям вернуться к их прежней жизни, избежав скандала.

Это было доброе дело, в котором она не могла отказать себе после рождения Гриффина.

– Как этот человек нашел тебя? – спросил Доминик. – Неужели девушка, которой ты дала приют, рассказала ему, где находится?

Хлоя покачала головой, затем поморщилась и осторожно поправила повязку, прежде чем ответить:

– Нет, Джейн в ужасе от Роджера. Это одна из причин, по которой она пришла ко мне. Она разорвала помолвку в прошлом месяце, когда он начал избивать ее. К счастью, подруга ее семьи – моя портниха по удачному стечению обстоятельств – помогла родителям Джейн связаться со мной. Она находится под моей опекой в течение трех недель и за это время не имела никаких контактов с молодым человеком.

– Ты уверена в этом? – спросил Доминик. – Несмотря на жестокое обращение, молодые женщины иногда стараются убедить себя, что ситуацию можно улучшить. Может быть, Джейн послала ему сообщение, не сказав тебе об этом?

Хлоя посмотрела на него так, словно не могла поверить, что Доминик мог задать такой вопрос. Если бы он не был чертовски обеспокоен, то поддался бы искушению рассмеяться при виде ее высокомерного взгляда.

– У девушек, оказавшихся в ситуации подобно Джейн, мало выбора в сложившихся обстоятельствах, – возразила она.

– Я знаю, – тихо сказал Доминик. – Учитывая такой случай…

– Случай с Джейн не типичный. Семья девушки любит ее и оставила бы дома, если бы могла. Однако мы пришли к выводу, что для Джейн будет безопаснее находиться со мной.

– Как он нашел это место – остается загадкой, – вмешался Гриффин, – но оставим это пока. Главное, этот негодяй не только обнаружил местопребывание Джейн, но и проник в дом через парадную дверь.

Хлоя выглядела обеспокоенной.

– Да, это было неожиданно. Такого никогда не случалось прежде.

Доминик, Гриффин и Юстина обменялись удивленными взглядами. Почти такой же случай произошел несколько месяцев назад, когда группа бандитов ворвалась в дом Хлои с целью похитить маленького Стивена – ребенка, находившегося под ее опекой. Этот ужасный инцидент вынудил Хлою обнаружить себя, чтобы просить помощи у Гриффина и Доминика.

– В самом деле, мать? – недоверчиво спросил Гриффин.

Хлоя махнула рукой.

– Та ситуация была совершенно иной.

– Но кажется очень похожей и тревожной, – сказал Доминик. – Я думал, ты позаботилась о безопасности после того случая.

– Я и позаботилась, – раздраженно сказала Хлоя. – Я наняла грума, которого ты рекомендовал, и племянник Хилла также начал работать на меня. Однако Роджер пришел один, поэтому я не восприняла его появление как угрозу. Мы, конечно, отказали ему в свидании с Джейн, несмотря на его протесты. Я пыталась объяснить ему ситуацию, но он не воспринимал разумные доводы.

– Ты разговаривала с ним наедине? – спросил Доминик.

Она пожала плечами.

– Почему бы нет?

– Действительно, этот человек ведь совсем не опасен, – ответил он с большой долей сарказма. В данный момент сарказм был единственным средством для него подавить чувство разочарования. Его наблюдения последние несколько месяцев показали, что Хлое порой не хватало разума для обеспечения защиты себя и своих подопечных.

– Полагаю, я неправильно оценила ситуацию, – признала она. – Но, как я уже сказала, поначалу казалось, он не представлял угрозы. Хилл находился за дверью, и мой персонал также был недалеко, все бы услышали крик.

Хлоя покачала головой, явно недовольная собой.

– Как могла я предвидеть, что Роджер окажется таким глупым и наставит на меня пистолет в моем доме?

Доминик осторожно поставил чашку и блюдце из тонкого фарфора на стол перед собой.

– Этот мерзавец наставил на тебя пистолет? – Он старался говорить низким ровным голосом, хотя испытывал крайнее волнение.

– А потом он толкнул ее и ударил о стену, – резко добавил Гриффин с разгневанным лицом. – К счастью, в отличие от моей праведной матери, Хилл предвидел возможные проблемы. Он и его племянник ворвались с пистолетами и дубинками в комнату, чтобы спасти ее.

Доминик приложил кончики пальцев к своим пульсирующим вискам.

– Хлоя, пора прекращать подобные безрассудные поступки. Ты подвергаешь опасности себя и девушек.

Ее стройная фигура напряглась.

– Ты полагаешь, что во всем этом моя вина? – Она пристально посмотрела на него, и в ее обычно добрых глазах отражался гнев.

– Нет, конечно. – Доминик постарался не допустить оттенков недовольства в своем голосе. – Однако такого рода угрозы возникали довольно часто в прошлом, и твоя безопасность и секретность подвергались риску.

Она продолжала смотреть на него. Хотя Хлоя выглядела довольно хрупкой, ей, несомненно, были присущи храбрость и решимость. Доминику захотелось встряхнуть ее так, чтобы она образумилась, и в то же время опуститься перед ней на колени и заявить о своей вечной преданности. Она была самой великолепной женщиной, какую он когда-либо знал.

– Я не оставлю моих девушек и их детей, Доминик, – заявила она. – Пойми это.

– Я не прошу отказаться от них. Я только хочу, что ты была более осмотрительной.

Она еще больше сузила глаза, но промолчала.

Великолепная и упрямая.

– Расскажи, что произошло потом, – сказал он со вздохом.

– Затем в комнату вошли Юстина и я, – вмешался Гриффин. – Юный Роджер был не настолько глуп, чтобы угрожать мне.

Напряжение Доминика слегка ослабло.

– Он узнал вас?

– Конечно, – сказала Юстина со своего места рядом с Гриффином. – Я думала, он упадет в обморок, когда понял, с кем имеет дело.

Она улыбнулась мужу с такой очевидной гордостью, что Доминик с трудом подавил улыбку. Прежде Юстина была сдержанной добродетельной молодой женщиной, старавшейся держаться подальше от всякого рода конфликтов и споров. Но ее отношение к острым ситуациям изменилось, когда она познакомилась с Гриффином Стилом.

Гриффин высокомерно фыркнул, но его темные глаза светились любовью, когда он взял руку жены.

– Едва ли Роджер упал бы в обморок, дорогая, но он понял, какие могут быть последствия.

– Угроза получить удар в нос весьма способствовала этому пониманию, – сказала Юстина.

На этот раз Доминик улыбнулся.

– Я понял так, что ты объяснил этому молодому человеку своим неподражаемым способом, что его дальнейшее присутствие в этом доме было бы неразумным.

– Верно, – сказал Гриффин.

Хлоя широко улыбнулась сыну. Взгляд ее выдавал любовь, в которой она отказывала себе много лет.

– И ты сделал это превосходно, мой дорогой. Меня впечатлила твоя аргументация.

– Благодарю, – сухо сказал Гриффин. – Хотя сомневаюсь, что именно аргументация помогла выставить Роджера за дверь.

Впервые за этот день Доминик расслабился.

– В таком случае надеюсь, на этом дело закончилось. Если Роджер знаком с репутацией Гриффина, то, конечно, поостережется от дальнейших действий.

Когда Хлоя и Гриффин обменялись обеспокоенными взглядами, Доминика охватило нехорошее предчувствие.

– Что вы хотите сказать?

Юстина посмотрела на мужа и на свекровь, которые молчали. Затем закатила глаза и улыбнулась Доминику.

– Видите ли, дядя Доминик, есть кое-что еще, касающееся личности Роджера.

Он заставил себя говорить ровным голосом:

– Теперь я начинаю понимать, почему вы тщательно избегали упоминать фамилию Роджера. Юстина, будь любезна поделиться со мной.

– Его фамилия – Кэмпворт, дядя Доминик. – Юстина состроила сочувственную гримасу. – Да, Кэмпворт. Роджер – племянник Бордена Кэмпворта, главаря преступной организации.

 

Глава 2

Хлоя знала, что когда Доминик выглядел потрясенным, то это нехороший признак. Будучи человеком, которому часто приходилось сталкиваться со всякого рода неожиданностями, он испытывал особую антипатию к сюрпризам.

– Я хорошо знаю, кто такой Борден Кэмпворт, – наконец проговорил Доминик холодным тоном.

«О боже».

Хлоя понимала, что означал этот тон. Доминик был крайне раздражен не из-за нее.

Опять.

У нее возникло желание натянуть халат на лицо и забыть обо всем, что произошло в тот день. Она провела долгую ночь, бродя по дому с капризным ребенком, затылок ее болел от удара, нервы были напряжены до предела. И раздражение Доминика не способствовало облегчению ее состояния. Вот почему она противилась решению Гриффина послать за ним. Хлоя знала о склонности Доминика защищать ее, командуя всеми вокруг и стараясь все привести в порядок. И хотя отчасти она была не против того, чтобы он занялся этим, ей не хотелось загружать его еще одной проблемой.

Судя по реакции Гриффина и Доминика, Роджер Кэмпворт мог доставить немало хлопот. Вероятно, теперь Доминик решит обеспечивать ее защиту. Возможная опека с его стороны была одной из причин, которая заставляла ее долгое время оставаться в тени. Когда они вновь установили дружеские отношения, Хлоя поняла, что он готов заботиться о ней, как заботился о тех, с кем судьба связывала его в жизни. Хлоя не хотела этого, поскольку подозревала, что принятое им обязательство основано главным образом на чувстве вины, возникшем вследствие его глупого убеждения, будто бы он ответствен за трагическую ошибку, которую она совершила в юности. Доминик считал, что должен был уберечь Хлою от намерения принца Эрнеста соблазнить ее много лет назад и от всех пагубных последствий.

Однако только она несла ответственность за свои поступки и чувствовала отчаяние из-за того, что она вызвала чувство жалости и вины у самого дорогого ей человека.

Хлоя расправила плечи, решив восстановить контроль над ситуацией.

– Ты преувеличиваешь сложность проблемы. Роджер Кэмпворт – ничтожная личность, и я полагаю, его дядя едва ли связан с ним близкими отношениями. Почему он должен заинтересоваться делами своего племянника? Уверена, нам не о чем беспокоиться.

Гриффин фыркнул.

– Давай, мать, убеждай себя, если тебе от этого станет легче.

Несмотря на раздраженную реакцию сына, Хлоя внутренне ликовала. Воссоединение с ним было трудным, но потом он удивил, тратя много времени и энергии на то, чтобы лучше узнать мать и понять, почему она скрывалась так долго. Каждый раз, когда он называл ее матерью, даже таким сардоническим тоном, Хлоя чувствовала себя так, словно звезда упала с небес и, проникнув в грудь, наполнила душу радостным светом.

– Гриффин, не надо упрекать мать, – сказала Юстина. – Она просто старалась помочь.

– А я стараюсь уберечь ее от смерти, – возразил Гриффин.

Когда Доминик поднял руку, споры прекратились. Он, как обычно, оказывал большое влияние на всех одним лишь своим присутствием. Он никогда не повышал голоса, и движения его были расчетливыми и сдержанными, но он был высоким, сильным и мог внушить страх одним только неодобрительным поднятием брови. Он обладал огромной физической и интеллектуальной мощью, и это сочетание одновременно возбуждало и заставляло нервничать Хлою. Доминик не был грубым человеком и никогда не поднимал руку на невинных людей, но теперь он уже не тот экспрессивный страстный парень, которого она любила и который никогда не скрывал, что у него на уме и в душе. Теперь он держал свои эмоции под железным контролем, и в большинстве случаев она не могла понять, о чем он думал и как отнесся к ее возвращению в его жизнь. Он дал понять, что рад этому, но Хлоя не была уверена, стоит ли ему верить.

– Немного здравого смысла не помешает в этом разговоре, – сказал Доминик, – поэтому позвольте мне добавить кое-что. Борден Кэмпворт – один из самых опасных людей в Лондоне, как верно заметил Гриффин.

Хлоя, несмотря на то что ее сердце учащенно забилось от этой новости, постаралась сохранять спокойное выражение лица.

– Я понимаю. Но из этого не следует, что Роджер также опасен.

Суровые зеленые глаза Доминика расширились.

– Он направил пистолет на тебя, Хлоя.

Она поморщилась. Шишка на голове – глупый повод считать, что она подверглась настоящей опасности.

– Я уверена, он не собирался стрелять. Он просто пытался запугать меня, чтобы я позволила ему повидаться с Джейн.

– Он толкнул тебя, – сквозь зубы произнес Доминик.

– Да, он грубый, агрессивный тип, – признала она. – Я не хочу выглядеть безрассудной. Просто я ничего не знала о нем и его дяде.

– Тогда, может быть, нам следует спросить того, кто знает, – сказал Доминик.

– Конечно! Надо поговорить с Джейн. Не понимаю, почему я не подумала об этом раньше.

Печально покачав головой, Доминик сел рядом с ней и провел пальцами по ее щеке.

– По-видимому, ударившись головой, ты пришла в легкое замешательство.

Его нежное прикосновение и глубокий ласковый голос почти лишили ее самообладания. Хлоя была вынуждена подавить порыв прильнуть к нему и дать волю своим слезам. Потому что она ужасно испугалась, когда Роджер достал пистолет. Но в большей степени ее испугало выражение ярости в его темных глазах, чем дуло оружия, направленного ей в грудь. Она действительно верила, что он не намеревался стрелять в нее, однако к каким ужасным последствиям приводит такой гнев, она видела много раз в своей жизни и в жизни девушек, которые искали у нее помощи. Подобный гнев влек за собой многочисленные синяки, сломанные кости и тяжелые потрясения от страха.

Доминик убрал руку и встал. Хлоя тотчас пожалела о том, что ее покинули его тепло и успокаивающее присутствие рядом.

– Юстина, – сказал он, – может быть, ты приведешь сюда Джейн?

Когда Юстина выскользнула из комнаты, Доминик подошел к чайному столику на колесах, чтобы налить Хлое еще чашку чая «Эрл Грей». Он и Гриффин пустились в дискуссию по поводу обсуждаемого в парламенте уголовного закона, и Хлоя поняла, что так они давали ей время восстановить свое самообладание.

Когда она наблюдала за этими двумя мужчинами, которых очень любила, ее сердце наполнялось гордостью и в то же время печалью. Гриффину пришлось преодолеть большие трудности, прежде чем он смог встать на правильный путь и найти любимую женщину, а Доминик возмужал и стал самым прекрасным мужчиной, какого Хлоя когда-либо встречала. Все это она пропустила, оставаясь в стороне, в то время как они шли своим путем в этом мире без нее.

Но это был ее выбор.

Через несколько минут вернулась Юстина с миловидной девушкой Джейн Клейтон, живот которой заметно округлился на средней стадии беременности. Джейн была слишком хорошенькой, чтобы жить во власти такого человека, как Роджер Кэмпворт, и Хлоя сделает все возможное, чтобы девушка и ее ребенок оставались в безопасности.

Глаза Джейн округлились в смятении.

– О, миссис Пайпер, я не знала, что Роджер причинил вам вред! – Она упала на колени, схватила руки Хлои и разразилась слезами.

Хлоя позволила ей поплакать некоторое время, прежде чем подняла и усадила на кушетку.

– Успокойся, Джейн. Я в полном порядке. Не надо плакать.

Когда Джейн продолжила всхлипывать, Хлоя мягко встряхнула ее.

– Это вредно для ребенка, дорогая. Ты не должна волноваться.

Джейн шмыгнула носом и кивнула. Хлоя указала рукой на Доминика.

– Это сэр Доминик Хантер. Он член городского магистрата и не допустит, чтобы что-то случилось с тобой и ребенком.

Девушка бросила на Доминика опасливый взгляд, а он в ответ ободряюще улыбнулся ей. Даже одетый в дорожные штаны, сапоги и простую темную куртку, он выглядел весьма элегантным и аристократичным. Эта одежда не соответствовала его манере держаться с врожденным достоинством и сдержанной властностью. Хлоя всегда поражало, что Доминик, сын мясника, обладал в большей степени благородством, чем иные принцы королевских кровей.

– Мисс Клейтон, – сказал Доминик. – Я хотел бы, чтобы обстоятельства нашей встречи были более приятными, и прошу прощения за беспокойство, которое наш разговор может вызвать у вас. Однако нам очень нужна ваша помощь.

Лучше не скажешь. Доминик умел разбираться в людях, и Джейн была хорошей девушкой, которая стремилась быть полезной.

– Я сделаю все, чтобы помочь вам, сэр, – убедительно сказала она.

Доминик улыбнулся, и его грубые черты лица потеплели. Хотя его суровая внешность была по-своему привлекательной и часто выглядела устрашающей, Хлою поражало, как мягко и успокаивающе он обращался с женщинами и детьми.

– Превосходно, – сказал он. – Было бы очень полезно, если бы вы рассказали нам о своих отношениях с Роджером Кэмпвортом.

Джейн сбивчиво рассказала, как познакомилась с Роджером в галантерейном магазине отца, когда тот пришел покупать шляпу. Будучи привлекательным и энергичным молодым человеком, он сразу ей понравился. К чести мистера и миссис Клейтон, они не отказались от Джейн, когда она призналась, что беременна. Несмотря на их беспокойство относительно дяди Роджера, имеющего дурную репутацию, они с облегчением восприняли заявление молодого человека о своем намерении жениться на Джейн.

Однако отношения молодых людей омрачились, когда они начали ссориться и Роджер принялся избивать Джейн, оставляя ее с синяками в ужасном состоянии. Когда мистер Клейтон приказал Роджеру оставить в покое его дочь, этот негодяй просто рассмеялся. Он угрожал навлечь на Клейтонов гнев Бордена Кэмпворта, если они попытаются препятствовать их браку или отрицать его право на ребенка.

Не в силах самой обеспечить безопасность дочери, миссис Клейтон стала искать другие возможности, и эти поиски привели ее к Хлое, после чего она убедила Джейн в срочном порядке отправиться в Камберуэлл.

Когда Джейн закончила свой рассказ, Хлоя постаралась обуздать потрясение. Она знала, что Роджер Кэмпворт способен причинить неприятности, но впервые услышала о его чрезвычайно опасном дяде.

– Джейн, почему ты не рассказала мне сразу о дяде Роджера?

Голубые глаза Джейн увлажнились.

– Мама и я боялись, что вы не примете меня. Я очень сожалею, миссис Пайпер. Я была уверена, что Роджер никогда не найдет меня здесь, в сельской местности.

Подавив вздох, Хлоя похлопала девушку по спине.

– У меня даже в мыслях не было прогонять тебя, Джейн.

Доминик вновь вступил в разговор.

– Джейн, как долго вы находились под опекой миссис Пайпер?

– Почти три недели, сэр.

Он удивленно поднял бровь.

– Так долго? Я поздравляю тебя, Хлоя, за принятые меры безопасности. Меня впечатляет то, что Борден Кэмпворт не смог обнаружить тебя за это время.

От Хлои не ускользнул оттенок неодобрения в голосе Доминика. Как и тот факт, что ее старый друг имел серьезные замечания относительно ее работы. Однако чем еще она могла заниматься в своей жизни? Когда Хлоя забеременела в четырнадцать лет, ее сослали в Йоркшир жить с бессердечным родственником. Затем, после того как родился Гриффин, ее отправили в школу в Лидс, где она подверглась строгой дисциплине и обучалась в качестве служанки. Только по божьей милости она оказалась в доме миссис Ламотт, богатой вдовы, которая приняла ее под свое крыло. Доброта миссис Ламотт подействовала на израненную опустошенную душу Хлои, как благодатные летние дожди на иссохшую почву.

Миссис Ламотт, будучи филантропом и квакером, направила Хлою на путь истинного призвания и определила ее миссию в жизни. Не имея детей и близких родственников, миссис Ламотт оставила Хлое значительную часть своего состояния с условием, что та использует эти деньги для частной благотворительности, помогая незамужним беременным женщинам. Так как добрая вдова спасла Хлою от позора и лишений, как могла она не исполнить предначертанный для нее план миссис Ламотт?

– И как отнеслись к этому ваши родители? – спросил Доминик, обращаясь к Джейн. – Кто-нибудь из Кэмпвортов угрожал им?

Джейн сцепила пальцы, положив руки на колени.

– Нет пока, но Роджер не будет долго ждать, особенно теперь, когда обнаружил меня. – Она опять заплакала. – Я боюсь за родителей. Я пыталась уговорить их поехать со мной, но папа сказал, что не может закрыть магазин.

– Мистер Клейтон влез в долги и старался погасить их в течение последних нескольких лет, – пояснила Хлоя. – Я предлагала приют всей семье, но он отказался.

– С ними может всякое случиться, так как они одиноки, – сказала Джейн с дрожью в голосе.

Хлоя обняла ее.

– Они не одиноки, дорогая. Мы поможем им, и все будет хорошо.

Джейн покачала головой.

– Вы не знаете, на что способен Роджер, а его дядя гораздо хуже, чем говорят.

– Миссис Пайпер права, – сказал Доминик. – Вам не надо беспокоиться, Джейн. Мы позаботимся о Кэмпвортах, и будьте уверены – ваши родители не пострадают. Даю слово.

Джейн достала носовой платок из кармана простого платья и осторожно вытерла слезы. Затем робко улыбнулась Доминику.

– Благодарю вас, сэр. Могу я сделать что-нибудь для вас?

Доминик улыбнулся в ответ своей очаровательной доброй улыбкой, перед которой, по мнению Хлои, любая девушка или женщина едва ли могла устоять и не влюбиться в него.

– В настоящее время я хочу, чтобы вы отдыхали и следовали наставлениям миссис Пайпер.

– Это очень хороший совет, – сказала Хлоя со странно сжавшимся горлом. – И я хочу, чтобы ты пошла сейчас наверх и легла в постель. Я поднимусь проведать тебя позднее.

Когда Джейн вышла, Хлоя повернулась к Доминику:

– Мой дорогой сэр, кто такой Борден Кэмпворт? Судя по тому, что говорят о нем Джейн и мой сын, он представляется мне настоящим чудовищем.

– Звучит слишком драматично, – возразил Гриффин. – Я бы назвал его просто отпетым негодяем.

– Это точное определение, – сказал Доминик. – Кэмпворт управляет одной из крупнейших криминальных организаций в Лондоне, занимаясь вымогательством, шантажом, воровством и в отдельных случаях похищением людей.

– Похищением людей? – повторила Хлоя слабым голосом.

– К несчастью, да, – подтвердил Гриффин. Он посмотрел на Доминика. – Нам надо что-то предпринять.

– Я знаю, – ответил Доминик, снова приняв властный вид. – Но мне нужна информация, на которой можно строить эффективный план действий.

Гриффин сузил глаза.

– В таком случае планируйте быстрее, или я сам начну действовать.

Хлоя резко распрямилась.

– Я не хочу, чтобы ты вставал на опасный путь, Гриффин. – Ее сердце болезненно сжалось при мысли о том, что может случиться с сыном.

Объект ее тревоги презрительно фыркнул.

– У меня нет причины беспокоиться по поводу Бордена Кэмпворта.

Хлоя покачала головой.

– И все же…

– Нет причины беспокоиться, потому что я сам займусь Кэмпвортом, – вмешался Доминик. Его мрачная улыбка свидетельствовала о том, что он, должно быть, давно ждал момента, чтобы выступить против преступного главаря.

– Это так же плохо, как и решение Гриффина! – выпалила Хлоя. – Почему бы этим не заняться главному уголовному полицейскому суду на Боу-стрит или магистрату?

Доминик удивленно поднял брови.

– Хлоя, я и есть представитель магистрата.

– Я имела в виду другое должностное лицо, а не тебя лично, – сказала она с отчаянием.

Сидевшая рядом с Гриффином, Юстина оживилась.

– Может быть, нам следует отложить на время вопрос конфронтации с Кэмпвортами? Мне кажется, более неотложным делом является обеспечение безопасности Хлои и Джейн.

Хлоя нахмурилась.

– Едва ли Борден Кэмпворт и его люди тайком прибудут в Камберуэлл. Кроме того, теперь, зная, с кем мы имеем дело, я предприняла дополнительные меры предосторожности.

– Дополнительных мер предосторожности будет недостаточно, – резко сказал Доминик. – Ты и Джейн должны сегодня же покинуть Камберуэлл.

Его тон вывел Хлою из себя. Она была вынуждена покинуть свой прежний дом всего несколько месяцев назад и не намерена допустить, чтобы такое случилось опять. К тому же кто позаботится о девушках и их детях, если она уедет?

– Кроме Джейн в настоящее время здесь находятся еще несколько девушек, – сказала она, – и я также должна обеспечить соответствующий уход за двухмесячным младенцем. К тому же есть еще Стивен. Надеюсь, вы не предполагаете, что я оставлю их всех на произвол судьбы? – Хлоя заботилась о всех своих подопечных, но Стивен – ребенок, которого она взяла под личную опеку несколько месяцев назад, – был особенно дорог ей.

Она понимала, что выступила довольно резко, но кто мог осудить ее за это? Хлоя была вынуждена жить вдали от собственного ребенка все эти годы и не могла простить себе, что допустила это. Как могла она теперь лишить невинных созданий ее заботы?

Гриффин подошел и сел рядом с ней. Когда он взял ее руку, у Хлои сжалось сердце.

– Мать, когда мы впервые встретились, ты просила верить тебе, и я верил. Теперь я прошу верить мне. Ты должна сделать то, что говорит Доминик, ради твоей безопасности и безопасности Джейн.

По какой-то необъяснимой причине Доминик сердито посмотрел на них. Когда она уловила его взгляд, выражение его лица вновь приняло обычный вид.

– Ты слышала, что я сказал, Хлоя? – настойчиво спросил Гриффин.

– Да, мой сын. Но я…

Он прервал ее.

– Если Борден Кэмпворт займется проблемой своего племянника, он, не задумываясь, нанесет удар по твоему делу. Или совершит что-нибудь похуже.

Когда Хлоя поморщилась, Гриффин смягчил тон.

– Как, по-твоему, Доминик и я будем чувствовать себя, если такое случится? Мы только что нашли тебя. Думаешь, нам хочется вновь тебя потерять?

Хлоя вздохнула. Она была подвержена манипуляции, как любая мать, испытывающая чувство вины.

– Ты преуспел в этом.

– В чем?

– В воздействии на женщин.

– Я не знала этого, – пробормотала Юстина.

Гриффин лукаво улыбнулся жене, и даже Доминик не удержался от улыбки.

– Да, есть такое, но я говорил вполне серьезно. Я буду крайне огорчен, если что-то случится с тобой, мать.

– Хорошо, – сказала Хлоя, стараясь капитулировать с достоинством. – Я не убеждена, что это необходимо, но приму меры предосторожности ради Джейн.

– И ради других девушек тоже, – добавил Доминик. – Присутствие Джейн и твое в этом доме может быть опасным для них, пока Кэмпворт не будет заключен под стражу.

– Черт возьми, – пробормотала Хлоя. – Я не подумала об этом. Надеюсь, тот, кто вступит в переговоры с этим ужасным человеком, скажет ему, что стоит позаботиться о своем бизнесе.

– Будь уверена, я сделаю это как можно скорее, – сказал Доминик зловещим тоном.

Хлоя встревожилась. Мысль о том, что Доминик подвергнется опасности, была невыносима.

– Я не думаю, что это хорошая идея, особенно учитывая твое слишком возбужденное состояние в связи со сложившейся ситуацией. Пусть кто-нибудь другой сделает это.

Гриффин и Юстина обменялись удивленными взглядами и затем посмотрели на Хлою, как на душевнобольную.

– Ты считаешь, что я слишком возбужден? – спросил Доминик тихим голосом.

Его спокойный ответ не мог обмануть ее.

– Да, считаю.

– Тогда что, по-твоему, я должен делать? Распивать чаи в уютной обстановке и надеяться, что все обернется к лучшему? – спросил он.

– Не надо обижаться, – сказала Хлоя. – Я думаю о твоей безопасности.

– Дядя Доминик, вам следует уехать вместе с Хлоей и Джейн, – вмешалась Юстина. Она улыбнулась своему крестному. – Почему бы вам не отправить их в ваше поместье в Сассексе? Там Хлоя и Джейн будут в полной безопасности. К тому же там очень хорошо в это время года.

К большому удивлению Хлои, Доминик не стал возражать. Вместо этого он посмотрел на нее напряженным взглядом и затем медленно кивнул.

– В общем, это неплохая идея.

Гриффин тоже кивнул в знак согласия и встал.

– А я займусь Кэмпвортом.

Хлоя едва не выругалась.

– Ты не сделаешь этого! Ты и Юстина нужны для того, чтобы присматривать за девушками и Стивеном во время моего отсутствия. Стивен начнет плакать без меня, если Юстина не позаботится о нем.

– Замечательно! – воскликнула Юстина. – Я очень скучала по маленькому Стивену. Уверена, Гриффину тоже понравится проводить с ним время.

Гриффин был потрясен.

– Да, я невероятно рад перспективе провести неопределенное время в доме, полном детей и беременных женщин.

– Здесь только два ребенка, дорогой, и ты уже знаком со Стивеном, – сказала Хлоя. – Моя душа была бы спокойна, если я буду знать, что ты и Юстина присматриваете за ними.

– Полагаю, у меня нет выбора в данном случае, – сказал Гриффин, глядя на жену. – Но тогда кто займется Кэмпвортом?

– Твой кузен Аден Сент-Джордж сделает это, – заявил Доминик. – Он будет рад побеседовать с человеком, ответственным за похищение его жены в прошлом году.

Юстина встала, явно готовая принять на себя ответственность.

– Итак, решено. Дядя Доминик заберет Джейн и Хлою в свой особняк, где их ждет небольшой прекрасный отдых.

Хлоя посмотрела на Доминика, пораженная теплотой его зеленых глаз. Когда удовлетворенная улыбка тронула уголки его губ, она испытала странное чувство. Ей показалось, что у него на уме было что-то еще, кроме «небольшого прекрасного отдыха».

 

Глава 3

Хлоя прошла через старомодный, но элегантный входной холл в особняке Доминика и остановилась около одного из пересекающихся коридоров. В доме царила мирная тишина. Учитывая склонность Доминика к порядку и контролю, это не удивило ее.

Однако она была поражена, когда узнала, что он владел поместьем в сельской местности. По-видимому, он первоначально использовал его как конспиративное место для своих агентов. Это вызывало сожаление, потому что такой привлекательный старый дом заслуживал, чтобы в нем человек отдыхал, испытывая удовольствие, и она предпочла бы, чтобы Доминик использовал его как место, куда можно удалиться от постоянных проблем на службе.

Однако его жизнь была полна бесконечных обязательств, и он пренебрегал разумными ограничениями. Хлоя понимала, что значит непрекращающаяся работа, потому что сама была поглощена ею. Работа определяла цель ее жизни и позволяла терпеть вынужденные жертвы, отказываясь от того, что обычно имеет большое значение в жизни женщины.

Она сделала свой выбор, так же как Доминик. Он предпочел посвятить себя защите страны и помощи другим людям, пренебрегая домашними радостями, которые большинство мужчин искали в браке и в семье. Хлоя не могла избавиться от подозрения, что ее несчастная судьба сыграла главную роль в его решении не жениться. Однако тот факт, что Доминик оставался холостяком, радовал ее больше, чем следовало бы, в чем она не хотела признаться даже самой себе.

Хлоя направилась в кабинет, мысленно отчитывая себя. Все эти годы Доминик не выходил у нее из головы, и она тешилась воспоминаниями об их молодости и горячей привязанности, держась за них, как за светлый талисман в течение многих ночей в одиночестве. Тогда это была только невинная любовь и преданность глупой девчонки. Жизнь разрушила эти иллюзии, и время ушло, когда она могла надеяться на что-то еще, кроме того, что уже имела.

Особенно если это «что-то еще» был Доминик. Жизнь с ним была невозможна по многим причинам, начиная с того факта, что она не была уверена в своих чувствах к человеку, каким он стал за прошедшие годы. Во многих отношениях он был незнаком ей и в какой-то степени пугал ее. Будет лучше, если они останутся друзьями, и Хлоя перестанет испытывать неизведанное томление в предрассветные часы.

Заставив себя улыбнуться, Хлоя открыла дверь и вошла в кабинет. Доминик сидел за большим письменным столом красного дерева в углу просторной комнаты, склонившись над бухгалтерской книгой, несомненно, взятой из стопки возле его локтя. Мистер Кейтс, дворецкий, топтался на месте позади него. Как и весь персонал, с которым Хлоя познакомилась днем, Кейтс произвел на нее впечатление своей компетентностью и преданностью хозяину. Он и большинство других членов персонала служили Доминику в «Интеллидженс сервис», прежде чем уйти от своих более рискованных обязанностей.

Доминик поднял голову и улыбнулся.

– Это ты. Я освобожусь через минуту, дорогая.

– Занимайся своим делом. Я с удовольствием посмотрю твои любимые книги. – Она ходила по красивой комнате, наполовину слыша то, о чем Доминик говорил с Кейтсом. Их низкие голоса то успокаивали ее, то заставляли нервничать.

Остановившись около одного из высоких, от пола до потолка, книжных шкафов, которые стояли по периметру комнаты, Хлоя украдкой взглянула на Доминика. Его лицо выглядело истинно мужским: с грубыми чертами, темными бровями и широким твердым ртом. Его лицо было очень загорелым, как будто он проводил больше времени под открытым небом, а не в коридорах власти. Его губы окаймляли по бокам глубокие желобки, а от уголков зеленых глаз лучами расходились бледные морщинки. Каждая черта его лица была резко выраженной, словно соперничала за выдающееся положение с другими. Но все в целом представляло собой суровое благородное лицо, в котором отражались годы строгой дисциплины, самопожертвования и власти. Хлоя старалась соотнести это лицо зрелого, сорокаоднолетнего мужчины с открытым юношеским лицом человека, которого она знала в молодости.

Хотя многое случилось за эти годы, она пыталась отыскать в нем следы того юноши, который когда-то был ее лучшим другом. Иногда она улавливала его признаки в складе губ Доминика или в его глазах, когда он тепло смотрел на нее. Но в основном она видела в нем мужчину, обремененного многочисленными проблемами.

Хлоя подозревала, что теперь одной из этих проблем стала она.

Словно почувствовав, что она наблюдает за ним, Доминик поднял голову. Его напряженный взгляд вызвал прилив тепла к ее щекам. Однако Хлоя не отвернулась. Нет смысла скрывать от Доминика свою реакцию. Он всегда обладал способностью читать ее мысли, как будто обладал неким необъяснимым эмоциональным прибором, который мог распознавать самые потаенные мысли и чувства.

Он криво улыбнулся уголком губ.

– Что?

Хлоя покачала головой.

– Ничего. Пожалуйста, не отрывайся от своей работы.

Доминик пристально посмотрел на нее, затем кивнул и снова повернулся к Кейтсу. Она заметила еще одно изменение в Доминике – он не тратил слов зря. Будучи юношей, он мог говорить без остановки, рассказывая о своих занятиях, событиях во дворце Кью или при дворе либо о причудах древних принцев. Все это казалось необычным и волнующим для Хлои, и она впитывала каждое его слово.

Ей хотелось восстановить их прежнюю близость. Доминик поражал ее своим одиночеством. Он был так же одинок, как в то время, когда Хлоя впервые познакомилась с ним на благотворительном мероприятии, устроенном в роскошном доме на окраине города.

Возобновив хождение, она внимательно рассматривала корешки впечатляющей коллекции книг на полках. У Доминика была небольшая, но хорошо заполненная библиотека в его городском доме в Лондоне, но размер этой коллекции поражал Хлою. Она подумала, что, возможно, книги достались ему вместе с домом, когда он купил его.

Она взяла внушительный том Мильтона «Возвращенный рай» в тот момент, когда Доминик отпустил своего управляющего и поднялся из-за стола. Ее сознание среагировало на него, подобно невидимой паутине, улавливающей вибрации при его приближении.

– Ищешь что-нибудь для легкого чтения? – сардонически спросил он, взглянув на книгу.

Хлоя поморщилась.

– Полагаю, этот том более скучный в сравнении с первым. Я предпочитаю «Потерянный рай». Мне не особенно нравятся описания грешников и адского огня, независимо от того, как красиво все это описано во втором томе.

Доминик взял книгу и поставил ее на полку. Хлое пришлось тянуться за ней, когда она доставала ее, а он легко поставил книгу на прежнее место. Его фигура возвышалась над ней. Хлоя была довольно высокой женщиной, но Доминик был выше ее на несколько дюймов. Его доминирующее присутствие вызывало у нее волнение, которое она сочла опасно привлекательным.

– Меня впечатлила твоя библиотека, – призналась она, стараясь скрыть свое волнение. – Она досталась тебе вместе с домом или ты сам приобрел ее?

Он оперся плечом на книжный шкаф и, по-видимому, расслабился, однако продолжал наблюдать за ней, словно не было тех лет, которые разделяли их. Хлоя не знала, тревожиться ей или льстить себе его вниманием. Она боялась, что он руководствовался в большей степени чувством ответственности за нее, чем истинным интересом к женщине, какой она стала.

– И то и другое, – ответил Доминик. – Я купил этот дом шесть лет назад у баронета вместе с прочим имуществом. Оно с самого начала включало хорошую коллекцию книг, но я пополнил ее. – Ложбинки по краям его губ углубились, обозначив печальную улыбку. – Книги – моя слабость, но в моем городском доме недостаточно места для дополнительной литературы как серьезного, так и фривольного характера. Избыток пришлось переместить сюда.

Хлоя прижала ладонь к груди.

– Боже милостивый, Доминик. Фривольное чтиво? Только не говори, что ты обращался к произведениям миссис Радклифф и другим романам чувственного содержания.

В его глазах промелькнул лукавый блеск, отчего по спине Хлои пробежала дрожь. Когда он открыл рот, чтобы ответить, она прижала два пальца к его губам.

– Не смей говорить ничего вопиющего, Доминик Хантер. Ты заставляешь меня краснеть.

Какое-то мгновение они молча созерцали друг друга. Губы Доминика слегка приоткрылись, и Хлоя ощутила кончиками пальцев его горячее дыхание. Она мгновенно убрала свою руку и сжала пальцы в кулак, чтобы он не заметил, как они дрожат.

В его глазах появился странный блеск, но затем он скривил губы, словно не мог решить: то ли поморщиться, то ли улыбнуться.

– Боже упаси, чтобы я заставил тебя краснеть, дорогая.

Хлоя мысленно содрогнулась от холодного тона в его голосе. Она отвернулась, почему-то почувствовав разочарование. Такое происходило не раз в последние несколько недель, к ее ужасу. Хуже всего было то, что она не знала причины такой ее реакции.

Она двинулась вдоль книжных полок, сделав вид, что изучает заглавия книг, которые выстроились в исторической последовательности.

– Доминик, как часто ты посещаешь этот дом?

Когда он не ответил, она взглянула через плечо и увидела, что он стоит на том же месте, где она оставила его. Затем он медленно последовал за ней.

– Обычно не более одного или двух раз в году.

Она нахмурилась.

– И, тем не менее, держишь здесь полный персонал?

Выражение его лица сделалось серьезным.

– Готов спорить, что ты тоже держишь персонал в своем городском доме и при этом умело сочетаешь расходы на содержание поместья.

Хлоя сложила руки.

– Естественно.

Она попыталась сохранить выражение чопорной благопристойности, но улыбка Доминика, как всегда, вызвала прилив тепла во всем ее теле. Ей хотелось, чтобы он чаще улыбался.

– Уверяю вас, мадам, этот особняк был предназначен для благопристойного использования. Не только как конспиративный дом, но и как место для приватных встреч государственных деятелей.

– Ты имеешь в виду для тайных встреч, – холодно сказала она.

И опять его улыбка растопила ее холод.

– Совершенно верно. Это место находится достаточно близко от Лондона, что очень удобно, и в то же время вдали от любопытных глаз.

Хлоя медленно кивнула.

– Разумно, но…

– Что но? – сказал он, подходя ближе. Хлоя с трудом сдержала порыв положить руку ему на грудь, чтобы почувствовать его сердцебиение.

– Как досадно. Такой прекрасный дом заслуживает лучшего. – Она подняла голову и встретилась с его взглядом. – Ты не думаешь жить здесь?

Доминик пристально посмотрел на нее, затем опять двинулся по комнате.

– Одно время я думал, что мог бы уйти в отставку и поселиться здесь.

– А сейчас? Ты изменил свое мнение?

Он поморщился, явно недовольный поворотом их беседы.

– Да. Я слишком занят и…

– И?

Он нахмурился, но, казалось, в большей степени от смущения, чем от раздражения.

– Едва ли я хороший кандидат на роль сельского джентльмена, Хлоя. Что я буду здесь делать? Это нелепая идея.

Она кивнула, разочарованная таким ответом.

– Понимаю. Провинциальная жизнь кажется скучной, учитывая круги, в которых ты вращаешься. Я сожалею, что мы вынудили тебя удалиться сюда и тратить попусту время. Ты был очень снисходителен к нам, и я хочу, чтобы ты знал, как я благодарна тебе.

Его темные брови сошлись на переносице в почти комическом смятении.

– Хлоя, я не имел в виду предложить…

Она прервала Доминика, коснувшись его руки.

– Пожалуйста, не извиняйся. Я бы прогулялась по твоим угодьям, если не возражаешь. Цветущие сады выглядят очень мило. Обещаю не заходить слишком далеко в поле, так как Джейн может потребоваться моя помощь.

Доминик разочарованно сжал губы, затем кивнул.

– Конечно. Я буду рад показать тебе сады.

Она вежливо улыбнулась, давая понять, что ему не о чем беспокоиться.

– В этом нет необходимости. Я уверена, у тебя много работы.

Он взял Хлою за руку и повел к двери.

– Это правда, но у меня достаточно времени, и я могу отчасти уделить его тебе.

Она неуверенно взглянула на него.

– В самом деле?

– Да.

– Ну, если ты уверен…

Он остановился вместе с ней у двери.

– Моя дорогая подруга, – сказал Доминик довольно сердитым тоном, – никогда не сомневайся, что я хочу быть с тобой. Я много лет скучал по тебе и теперь хочу воспользоваться возможностью возместить утраченное.

Хлоя пристально посмотрела на него, боясь поверить этим словам. Доминик был мастер скрывать свои эмоции, но сейчас он смотрел на нее с явной теплотой и любовью. Она хотела ответить ему, однако знала, как опасно ослаблять свою защиту. Как и Доминик, она научилась подавлять свои эмоции. Крах ее прежнего мира и потерю всего, что она когда-то любила, Хлоя смогла пережить, только когда оградила высокой стеной свои чувства.

Но эта стена, позволившая ей существовать в этом мире, начала рушиться теперь, когда Доминик и Гриффин стали частью ее жизни. И хотя она испытывала радость от воссоединения с ними, ее беспокоило чувство, что она на грани потери контроля над собой.

Когда Доминик вызывающе поднял бровь, Хлоя невольно улыбнулась. Она с осторожностью восприняла возобновление их дружбы. Впрочем, у нее не было иного выбора, кроме как принять его возвращение в ее жизнь, и считать это благом и вторым шансом. Она была в долгу перед ним, по меньшей мере.

– Мне нравится это, – сказала она.

– Хорошо.

Доминик открыл дверь и, взяв Хлою за руку, повел ее к задней части дома. Она уступила ему, и на мгновение ее охватило радостное чувство от ощущения его мозолистой ладони. Доминик обладал красивыми руками: большими, с длинными пальцами, сильными и умелыми. Несмотря на ее благие намерения, Хлоя не раз в течение последних нескольких недель испытывала желание ощутить эти руки на своем теле.

На своем обнаженном теле.

Он посмотрел на нее.

– Ты в порядке? Ты выглядишь сильно покрасневшей.

Поглощенная своими мыслями, она едва не задохнулась.

– Я вполне здорова. Почему ты спрашиваешь?

Он был слегка озадачен.

– Как я уже сказал, ты покраснела.

Хлоя подавила стон. Близость Доминика, очевидно, пагубно влияла на ее разум.

– Извини, сегодня я сама не своя. Должно быть, от излишнего волнения.

– И от удара головой.

В действительности она забыла об этом, хотя, казалось, это был подходящий предлог объяснить свое состояние.

– В таком случае прогулка на свежем воздухе будет весьма кстати.

Когда Хлоя двинулась к входной двери, Доминик задержал ее.

– Не спеши, милая. Тебе надо надеть накидку.

– Но сегодня прекрасный день, – возразила она, скрывая дрожь, охватившую ее от его случайного проявления нежности. – И на мне достаточно теплое дорожное платье.

– У меня нет возможности заниматься твоим здоровьем, Хлоя, поэтому не спорь со мной. – Он снял с крючка у двери шерстяную накидку.

Она драматично вздохнула, отчего на губах его обозначилась улыбка. Хлоя стояла, как послушный ребенок, когда он набросил на ее плечи накидку и плотно закрепил ее вокруг шеи.

– Могу я теперь пойти и поиграть, сэр? – спросила она, изображая девочку.

Доминик приподнял ее подбородок и коснулся губами лба. Хлоя испытала шок от такого простого прикосновения.

– Не дерзите, мисс Стил, – сказал он также шутливо.

Она засмеялась, и он вывел ее наружу. Ее давно никто не называл «мисс Стил». Когда дядя убедил ее уехать в соответствии со своим безумным планом и объявил ее погибшей – о чем она не сожалела – Хлоя взяла фамилию служанки матери – Пайпер. Услышав, как Доминик назвал ее настоящим именем через многие годы, она почувствовала себя опять молодой.

Он быстро пересек с ней огород с аккуратными грядками, и они вышли на гравиевую дорожку за домом, которая вела к старомодному, причудливому саду. Сирень и другие кусты уже начали цвести, и бледно-желтые нарциссы и гиацинты ярко выделялись в лучах послеполуденного солнца среди веселого буйства красок.

На первый взгляд некоторые части сада казались запущенными, но затем Хлоя заметила, что лужайки и живая изгородь были аккуратно подстрижены. Здесь отсутствовала формальная красота, присущая современному классическому стилю, но зато царила приятная гостеприимная атмосфера. Это был сад, где дети могли шумно и весело играть, а юные влюбленные украдкой целоваться в беседке, увитой цветущим виноградом.

Они пошли по дорожке, увлеченно болтая о бытовых подробностях их жизни. Хлоя ожидала, что Доминику наскучит обсуждать с ней такие темы, но он внимательно слушал, когда она говорила о своих любимых кустах роз и о домашних рецептах для избавления от утренней тошноты и колик. Это напомнило Хлое юность, когда Доминик уделял ей особое внимание. Несмотря на свое привилегированное положение при королевском дворе, он был всего лишь одиноким юношей, жаждавшим любви.

Хлоя тоже всегда чувствовала себя одинокой. Ее вдовствовавший отец был добрейшим человеком, но все свое время он отдавал обязанностям королевского гувернера и науке. Их экономка заменяла Хлое мать, но этого было недостаточно. Так продолжалось, пока она не встретила Доминика на следующий день после своего дня рождения, когда ей исполнилось девять лет. Тогда Хлоя впервые обрела настоящего друга. В течение следующих пяти лет они проводили все свое свободное время вместе. Читали книги в кабинете ее отца, бродили по саду позади дворца Кью и жили в созданном ими мире.

Те невинные дни были самыми счастливыми в ее жизни.

Доминик подвел Хлою к деревянной скамье у шпалеры, увитой фиолетовым клематисом. Он остался стоять, поставив одну ногу на сиденье, опершись рукой на свое мощное бедро, и с задумчивым, почти мрачным выражением лица окинул взглядом сад.

– О чем ты думаешь? – спросила Хлоя.

Он медленно перевел взгляд на нее, словно возвращаясь откуда-то издалека.

– Ты не думаешь, что наша жизнь могла бы быть совсем иной, если бы нам удалось тогда сбежать и сесть на корабль, отправлявшийся в Америку?

Она подавила вздох, не желая касаться этой болезненной темы. Оглядываясь назад, в те ужасные первые дни ее беременности, Хлоя до сих пор испытывала душевную боль и стыд, а также необъяснимый гнев. Несколько дней она не могла понять, на кого именно злилась – на саму себя или на каждого, кого знала в детстве.

Хлоя попыталась выяснить это.

– Я представляю, как тогда постоянно опустошала бы свой желудок на тебя и на любого, находившегося поблизости. Мне было ужасно плохо, если помнишь.

Слабая улыбка тронула уголки его жестких губ.

– Я не стал бы обращать на это внимание.

Улыбнувшись ему в ответ, Хлоя покачала головой. Она знала, что Доминик не стал бы обращать внимание, даже если бы во время всего путешествия до Америки был испачкан содержимым ее желудка.

Они были молоды и глупы, если думали, что могли убежать от своих проблем и общества. Отец Хлои планировал отправить ее в Йоркшир к дяде на время и даже после беременности, и перспектива разлуки приводила ее и Доминика в отчаяние.

Доминик, будучи не по годам решительным и осведомленным молодым человеком, начал приводить в исполнение их план: добраться в почтовой карете до Саутамптона, где они могли бы сесть на корабль и двинуться навстречу новой жизни. Однако Хлоя ужасно страдала от приступов тошноты по утрам, поэтому они были вынуждены снять комнату в небольшой придорожной гостинице. Именно там будущий опекун Доминика сэр Энтони Тейт убедил их вернуться в Кью.

– Я помню, как ты сообщил мне о такой перспективе, – сказала Хлоя. Ее сердце сжалось при воспоминании о том моменте. – Но тогда в моем состоянии у меня недоставало сил для морского путешествия.

– Я позаботился бы о тебе, – твердо сказал Доминик.

Она пристально посмотрела на него, потрясенная тем, что он верил, будто бы их план мог осуществиться.

– Конечно, ты постарался бы, но тебе было тогда всего четырнадцать лет, Доминик. И никто из нас никогда не уезжал из дома дальше Лондона. Как могли мы выдержать тяжелое путешествие и жить в стране, где у нас не было ни друзей, ни какой-либо поддержки?

Он убрал свою ногу со скамьи и сел рядом. Даже сидя, он возвышался над ней, и Хлоя почувствовала, как сердце ее учащенно забилось.

– Я не говорю, что нам было бы легко. Я просто говорю, что позаботился бы о тебе и ребенке. Я не допустил бы, чтобы кто-нибудь обидел тебя.

Во второй раз за этот день глаза Хлои увлажнились от слез. Она сдержала их, как сдержала порыв поддаться его фантазии, будто бы он мог на самом деле оградить ее от неприятностей.

– Я знаю, что ты готов был защищать меня до последнего вздоха, – сказала Хлоя.

Боль, отразившаяся на его лице, заставила ее сердце сжаться. В этот момент Хлоя увидела в его глазах всю ту прежнюю печаль и разрывающее сердце горе, которое он испытывал из-за их разлуки. Доминик плакал в тот последний день, когда они были вместе. Сознание того, что она причинила ему такую боль, долго мучило ее.

Хлоя взяла его за руку.

– Я сожалею, что была такой слабой, Доминик. Я больше всего на свете хотела быть сильной, чтобы остаться с тобой, но мне было очень плохо и страшно.

Он соединил свои пальцы с ее пальцами и прижал их к своему бедру.

– Это не твоя вина, – сказал он, покачав головой. – Это я виноват. Я должен был найти более подходящий вариант. Мне следовало быть достаточно сильным для нас обоих. Вместо этого я подвел тебя, когда ты больше всего нуждалась во мне.

Она смотрела на их сплетенные пальцы, стараясь дышать, несмотря на боль в груди, но его слова заставили ее поднять голову.

– Ты был тогда всего лишь мальчиком и ничего не мог сделать, Доминик.

Он сузил глаза и открыл рот, чтобы возразить.

– Нет, – решительно прервала она его. – Я запрещаю тебе испытывать чувство вины за тот инцидент. Мы были детьми, Доминик, и у нас не было ни средств, ни зрелости, чтобы поступить надлежащим образом. Прежде всего, нам не надо было убегать. Я поняла, что это было глупо с нашей стороны.

Доминик слегка сжал ее руку, затем отпустил. Хлоя почувствовала, что ему не понравился ее ответ.

– Кроме того, – добавила она, – сэр Энтони не позволил бы нам продолжить путешествие. У нас не было другого выбора, кроме как вернуться домой в Кью.

Он не заметил брошенного ею украдкой взгляда. Лицо его приняло суровое выражение.

– Если ты понимала, что наш побег был ошибкой, почему согласилась уехать?

Она подавила порыв вспылить за то, что он разворошил старую боль. Доминик никогда не был жесток, особенно в отношении нее. Они были в разлуке в течение двадцати восьми лет, но Хлоя знала, что, в сущности, он не изменился. Очевидно, он нуждался в этом разговоре с ней.

Хлоя сцепила свои руки вместе и оперлась на них подбородком, пытаясь найти ответ на его вопрос. Доминик ждал, застыв как мраморное изваяние. Однако казалось, от него исходили волны, колебавшие атмосферу. Она представила даже, как воздушные волны приподнимают ее волосы с шеи и обвивают юбки вокруг ног.

– Я сделала это ради тебя. Ради нас, – сказала она наконец.

Доминик устремил на нее неумолимый, напряженный взгляд.

– Тогда почему ты сдалась так легко, Хлоя? Почему потеряла веру в наше будущее?

Она попыталась найти подходящие слова, которые удовлетворили бы его.

– Из-за моего отца. Я и так обманула его надежды, потеряв невинность. Как могла я причинить ему еще большее страдание, покинув страну и расставшись с ним навсегда?

Глаза Доминика вспыхнули зеленым огнем.

– Ты не обманывала отца. Камберленд соблазнил тебя!

– Я не спорю с этим. – Ее мягкий ответ, казалось, немного успокоил его. – Я просто пытаюсь объяснить причину своего поступка.

Он напряженно кивнул с явным недовольством.

– Папа был потрясен, когда узнал, что я беременна, – продолжила Хлоя. – Его разочарование во мне и в себе за то, что не уследил за мной, было таким сильным, что я не могла вынести это. Тогда я подумала, что будет лучше, если я исчезну из его жизни. – Она покачала головой, все еще пораженная своей детской наивностью. – Но мое бегство только ухудшило бы ситуацию. Это привело бы к очередному сердечному приступу, и он уже не восстановился бы.

На самом деле, ее отец умер спустя несколько месяцев после того, как Хлою отправили в Йоркшир.

– Похоже, ты винила себя в смерти отца все эти годы, – заключил Доминик.

Она нахмурилась, недовольная его тоном.

– Я не знаю, кого еще винить, если не себя.

Он приложил ладонь ко лбу и чуть слышно выругался.

Хлоя почувствовала раздражение.

– Да, я знаю, что разочаровала тебя. Это для меня не новость. Я разочаровала отца и почти всех своих близких. Поверь, Доминик, мне говорили это много раз, поэтому не надо напоминать мне об этом.

Доминик резко вскинул голову.

– Я был разочарован только тем, Хлоя, что ты не доверяла мне достаточно, чтобы обратиться ко мне, когда могла сделать это. О боже! Как ты могла подумать, что я не захочу увидеть тебя снова? Ты для меня самая желанная в этой жизни, и всегда была таковой.

Его гнев и печаль, утихшие со временем, вспыхнули с новой силой и проникли в ее душу. Хлоя не осуждала его. Но как она могла иначе объяснить свой поступок?

– Я сожалею, – тихо сказала она. – Ты должен считать меня малодушной.

– Я тебя такой не считаю, и ты это знаешь. Я хочу только понять, почему ты отвернулась от людей, которые любят тебя.

От волнения у нее сжалось горло.

– Сомневаюсь, что смогу объяснить это так, чтобы ты понял меня. Прости. – Правда заключалась в том, что она едва ли могла объяснить это для самой себя.

Доминик наклонился к ней с такой яростью в глазах, что у нее замерло сердце.

– А ты попытайся, – произнес он сквозь стиснутые зубы.

Хлоя действительно хотела объяснить, но груз прошлых ошибок навис над ней, как топор палача.

– Я не могу, – выпалила она. – Прости.

Хлоя отстранила его и встала. Поспешно двинувшись по гравиевой дорожке, она заставила себя не оглядываться назад. Если бы она сделала это, то поняла бы по лицу Доминика, что крайне огорчила его.

 

Глава 4

Доминик, опершись рукой о каминную полку, наблюдал за огнем, стараясь игнорировать бокал с бренди, которое Кейтс налил для него. Хотя ему нравился этот великолепный напиток, он не хотел поддаваться искушению. Во всяком случае, пока не минует угроза для Хлои и Джейн. Кроме того, бокал спиртного едва ли поможет уладить проблемы, связанные с прекрасной миссис Пайпер. Их прогулка по саду казалась вначале многообещающей, но потом обернулась неудачей по его вине. Он знал, какой скрытной она была, когда дело касалось прошлого, и в последний месяц он воздерживался от вопросов относительно подробностей ее жизни. Он говорил себе, что не должен возмущаться любым из ее решений как сейчас, так и в прошедшие годы. И даже убеждал себя в правильности такой тактики.

Лишь до сегодняшнего дня. Внезапно все скрытое негодование выплеснулось наружу, поразив его своей силой. Когда Доминик вспомнил, как резко разговаривал с Хлоей, дав волю гневу, он почти съежился от стыда. Доминик провел усталой рукой по щеке и поморщился, представив расстроенное выражение ее лица, когда она пошла, убежденная что опять разочаровала его. Хлоя ошибалась, конечно. Да, он испытывал раздражение и даже ярость. Однако учитывая, как мужественно она держалась перед лицом свалившихся на нее неприятностей, он мог только восхищаться ею. Он был недоволен собой, потому что не понял ее и не дал ей время, чтобы привыкнуть к реалиям новой жизни.

Но хуже, чем недовольство своим поведением, была душевная боль от сознания, что Хлоя винила себя во всем, что произошло. Помимо беременности, она чувствовала себя ответственной за преждевременную смерть отца, хотя никто, знавший истинную ситуацию, не верил в это. К сожалению, сегодня его неуклюжий подход к выяснению ситуации только заставил ее отдалиться от него. Она не присоединилась к нему даже за обедом, предпочтя, чтобы Джейн отнесла поднос с едой наверх. В ближайшем будущем его планы воспользоваться поездкой в этот особняк в качестве возможности соблазнить любимую женщину разделить с ним постель и жизнь придется временно прервать.

Вздохнув, Доминик взял бокал с нетронутым бренди и направился к письменному столу. В этот вечер книги не интересовали его, и они не помогут ему уснуть. Учитывая, что ему не удастся увидеть Хлою до утра, он мог бы поработать.

Знакомясь с донесением одного из агентов, он услышал слабые голоса в коридоре, и в следующий момент дверь библиотеки открылась. Нахмурившись, он поднял голову и замер с открытым ртом, когда в комнату вошла Хлоя с чайным подносом.

– Благодарю вас, Кейтс, – сказала она дворецкому, придержавшему дверь. – Я позвоню, если вы потребуетесь.

Доминик поднялся, когда она прошла в комнату грациозной походкой, с прямой спиной, неся тяжелый поднос с чайными принадлежностями к его письменному столу. Хлоя иногда создавала впечатление слабой женщины, несмотря на ее рост выше среднего, но ее стройное тело обладало значительной выносливостью и силой, приобретенными за годы тяжелой работы.

– Добрый вечер, дорогая. – Доминик взял у нее поднос и поставил его на стол. – Я думал, ты уже легла в постель.

– Я обычно рано ложусь спать, но сейчас всего лишь около девяти часов, – сказала она с робкой улыбкой. – Я подумала, что ты, может быть, захочешь выпить чая.

Хотя она выглядела совершенно спокойной, он чувствовал ее волнение.

– Ты права, – согласился Доминик, заметив, как порозовели ее щеки. – Но ты была все время занята с Джейн и, должно быть, устала.

Она слегка скривила губы.

– Ты очень любезен, выражаясь так деликатно, когда мы оба знаем, что я просто избегала тебя.

Доминик заколебался, застигнутый врасплох ее откровенным признанием.

– Я уверен, у тебя были на то веские причины.

Она покачала головой.

– Моему ужасному поведению сегодня днем нет оправдания. Я подумала, едва ли усну ночью, если не спущусь и не поговорю с тобой.

Доминик отступил назад на шаг с мнимой тревогой.

– О боже, только не говори, что собираешься опять извиняться. Клянусь, Хлоя, ты превратишь меня в комок нервов, если сделаешь это.

Она пристально посмотрела на него, затем рассмеялась.

– Я действительно хочу извиниться, хотя понимаю, что чьи-то постоянные извинения раздражают. Тем не менее я должна извиниться, Доминик. Я повела себя как ужасная трусиха сегодня днем и очень сожалею об этом.

– Хлоя… – начал он, начиная испытывать отчаяние.

– Позволь налить тебе чашку прекрасного чая, – сказала она успокаивающим голосом. – Потом мы сможем поговорить.

Он скрестил руки на груди.

– Дорогая, не пытайся руководить мной.

– А почему ты всегда пытаешься руководить мной? – сухо спросила она.

– Я совершенно невиновен, мадам, и ваше обвинение не состоятельно.

Попытавшись скрыть улыбку, но не слишком успешно, Хлоя поставила чашку на небольшой столик между двумя креслами с высокими спинками перед камином. С легким вздохом, пронзившим сердце Доминика, она опустилась в одно из кресел.

– А себе ты не налила чаю? – спросил он.

– Нет, но если ты не намерен допить это бренди, можешь дать его мне.

Доминик подал ей бокал, который стоял у него на письменном столе.

– Осторожно, – сказал он, после того как она сделала большой глоток. – Ты ведь не хочешь напиться.

– Быть может, и хочу, – пробормотала Хлоя, обхватив бокал своими тонкими пальцами.

Доминик сел в другое кресло.

– Тебе нужно спиртное, чтобы набраться храбрости?

Она драматично вздохнула.

– Ты всегда был способен предугадывать мои мысли, не так ли?

– Хлоя, тебе не надо бояться высказывать все, что пожелаешь. И если кто-либо должен извиниться за сегодняшний разговор, так это я. Я был неучтивым, несдержанным глупцом. Можешь ударить меня, если я опять буду вести себя подобным образом.

Хлоя наклонилась вперед с ужасно серьезным выражением лица.

– Все верно, Доминик. Ты имел полное право быть раздраженным. Я часто убегала и пряталась в течение долгого периода времени. Это вошло у меня в привычку, и не очень хорошую.

Доминик тоже наклонился в ее сторону.

– Моя милая, никто не может осуждать тебя за это, особенно после того вреда, который был причинен тебе. Я хочу только избавить тебя от всяких неприятностей в будущем.

Она заморгала, чувствуя, как увлажнились ее глаза, но затем ослепительно улыбнулась. Сердце Доминика радостно забилось.

– Не знаю, что я сделала, заслужив такого великодушного доброго друга. Я склоняю голову перед тобой в знак уважения, Доминик.

«О боже».

Она лишала его самообладания, сама того не сознавая. Это он должен склонить голову перед ней после всего того, что ей пришлось испытать, и ради нее он готов был разорвать весь мир на части.

– Вздор, – резко сказал он. – Кажется, ты хотела сказать мне еще что-то особенное, не так ли?

Она улыбнулась.

– Ничего особенного. Я предпочла бы, чтобы ты спрашивал меня о том, что больше всего интересует тебя. Обещаю отвечать честно.

Он был озадачен. В голове возникло сразу множество вопросов.

– Можешь спрашивать о чем угодно, – мягко добавила она.

Доминик глубоко вздохнул. Ему хотелось знать очень многое, начиная с того, какие чувства Хлоя испытывает к нему. Однако он подозревал, что пока не готов услышать ответ.

– Очень хорошо. Я никогда до конца не понимал, почему ты согласилась с безумным планом дяди фальсифицировать твою смерть после окончания школы.

В ее тихом вздохе чувствовалась глубокая печаль.

– Да, понимаю, почему это кажется странным. Но простой ответ заключается в том, что дядя Бартоломью убедил меня, что так будет лучше для Гриффина. Он утверждал, что любая связь со мной пагубно отразится на сыне из-за моей разрушенной репутации…

– Негодяй, – глухо произнес Доминик.

– Конечно. Но в то время я надеялась, что Гриффин таким образом избежит моего позора. Дядя сказал, что если я буду настаивать на том, чтобы продолжать жить с Гриффином, он снимет с себя всякую ответственность за нас обоих. Мне было тогда всего семнадцать лет, и я была совершенно одинокой в этом мире. Как могла я взять на себя заботу о маленьком мальчике?

Доминик распрямился.

– Но у тебя был я, а также сэр Энтони и леди Тейт. Они были бы рады принять тебя.

Хлоя поморщилась словно от пощечины.

– Доминик, я ничего не слышала ни о ком из вас в течение почти двух лет. Я посылала тебе письма при каждом удобном случае, но после первых нескольких ответов ты больше не писал мне. И леди Тейт тоже не отвечала. Что мне оставалось предположить, кроме как что никто из вас не хотел поддерживать связь со мной?

Доминик нахмурился.

– Я писал тебе каждую неделю, Хлоя. Это ты прекратила переписываться со мной.

Они бесконечно долго смотрели друг на друга. Затем Хлоя сжала губы с выражением горечи на лице.

– Должно быть, дядя Бартоломью сказал персоналу школы, чтобы они перехватывали наши письма. – Она покачала головой. – Каким же нехорошим и злым человеком он был, если отказывал мне даже в этом небольшом утешении.

Доминик употребил еще один нелестный термин в адрес старого негодяя. Хлоя удивленно расширила глаза, но затем сдержанно засмеялась.

– Думаю, я должна согласиться с тобой, по крайней мере в данном случае.

Доминик резко встал.

– Не знаю, почему я не настоял, чтобы сэр Энтони отвез меня в Лидс повидаться с тобой. Он говорил, что лучше подождать, когда ты закончишь учебу в школе, и только потом можно попытаться встретиться с тобой вновь. Но вскоре мы получили известие о твоей смерти. – Он пристально посмотрел в ее красивые обеспокоенные глаза. – Хлоя, ты думала, что одинока, но это не так.

Он отвернулся, не желая, чтобы она видела, как дрожат его руки от гнева и чувства вины. Доминик смотрел невидящим взглядом на огонь, когда услышал шуршание юбок, а затем ощутил мягкое прикосновение руки к его спине.

– В этом виноват только мой дядя, Доминик. Он был злым жестоким человеком, причинившим нам большой вред. Но он умер, и теперь нет смысла злиться и сожалеть.

Доминик медленно повернулся к ней лицом.

– Хотел бы я относиться ко всему этому так же легко, как ты.

Она пожала плечами, лицо ее вновь приняло серьезное выражение.

– У меня было много лет, чтобы смириться со сложившимися обстоятельствами, Доминик. Только так я смогла выжить.

Он понимал, чем обусловлен такой выбор, по крайней мере, для молодой девушки, которая думала, что она одинока в этом мире. Но что было потом?

– Ты не просто выжила. Ты стала богатой женщиной, которая могла распоряжаться своей судьбой. Почему, получив свободу действий, ты не попыталась взять назад Гриффина или связаться со мной?

Он вдруг осознал, что уже не испытывает гнева на себя и даже на ее дядю. Он злился на Хлою за то, что она перестала верить в него, в их дружбу.

Казалось, она внимательно слушала, глядя на него, но Доминик чувствовал, что она мысленно не с ним.

– Не отдаляйся от меня, Хлоя.

Она заморгала, явно удивленная, но затем осторожно кивнула.

– Да, конечно. Я задумалась. Извини. Пожалуйста, сядь, и я постараюсь все объяснить.

Когда он остался стоять, она печально улыбнулась.

– Пожалуйста, сядь, Доминик. Ты заставляешь меня нервничать, когда возвышаешься надо мной таким устрашающим образом. Нет необходимости оказывать на меня давление, чтобы получить информацию.

Он почувствовал прилив тепла к своим щекам.

– Извини, я не хотел этого.

Хлоя тихо засмеялась.

– Думаю, отчасти ты хочешь именно этого, но мы оставим это пока.

К сожалению, она была права. В его работе устрашение и давление являлись обычными приемами. Однако в случае с Хлоей Доминик не собирался добиваться ее уступчивости с помощью устрашения.

– Получив наследство миссис Ламотт, я пыталась повидать Гриффина, – сказала она, когда они вновь заняли свои места. – Я письменно обращалась с просьбой о визите к дяде Бартоломью, но он настаивал на том, чтобы я держалась подальше. Он говорил, что Гриффин вполне счастлив без матери и что мое появление в его жизни могло только принести вред.

– Такой ответ не был неожиданным, не так ли?

– Веришь или нет, я была удивлена. Я надеялась, что после стольких лет мой дядя простил меня. Но это оказалось не так.

Боль в ее светло-карих глазах вызвала у него желание усадить ее себе на колени и утешить.

– Почему ты не принудила этого негодяя вернуть тебе сына?

– Я опасалась, что он поднимет шум, и в результате до ушей Гриффина могут дойти дурные слухи обо мне. Я решила подождать, когда дядя отправит его в школу, как он обещал, кстати, на мои средства. Тогда я смогла бы лучше контролировать обстоятельства встречи с ним.

Доминик кивнул.

– Но потом дядя умер, и Гриффин сбежал в Лондон.

Она поморщилась.

– Мне потребовался год, чтобы с помощью очень дорогого сыщика найти сына. К тому времени он работал у Корморанта, где ты обнаружил его. Гриффин хорошо устроился в новой жизни, и, насколько мне известно, он упорно отказывался от твоей и чьей бы то ни было помощи.

Доминик молчал, и она с мольбой посмотрела на него.

– Я не знала, что делать. Гриффину было пятнадцать лет, и он верил, что я умерла. Каковы могли быть последствия моего внезапного воскресения? Учитывая, что ему рассказывали обо мне, захочет ли он признать меня или устроит скандал, в результате которого станет широко известна моя истинная личность?

Ее красивые губы сложились в презрительную усмешку. Доминику крайне не нравилось такое выражение ее лица.

– Подумать только, – продолжила Хлоя, – бывшая любовница герцога Камберленда восстала из мертвых. Не могу даже представить реакцию публики на такие новости. Если бы Гриффин оставался в Йоркшире, мы могли бы избежать злых сплетен. Но в Лондоне… лучше оставаться на безопасной дистанции – достаточно близкой, чтобы наблюдать за жизнью Гриффина, и достаточно далекой, чтобы он или кто-то другой проник в мою тайну.

– Ты никогда не была любовницей Камберленда, – прорычал Доминик. – Он соблазнил тебя однажды, когда ты была почти ребенком. Кроме того, Гриффин уже знал в то время, что ты жива, так как твой дядя признался в своем обмане на смертном ложе.

– Но я не знала этого, – тихо сказала она.

Ее сдержанная манера говорить вызывала у него раздражение, но Доминик старался подавить его. Он понимал, как тяжело ей было вести разговор на эту тему.

– Я ценю твое разумное и заботливое отношение к Гриффину, – сказал он наконец. – Но почему ты не пыталась связаться со мной? Ты же не думала, что я начну сплетничать по поводу твоего скандального прошлого. – Он произнес последнюю фразу с грустной иронией.

Хлоя опять тяжело вздохнула.

– Нет, не думала. Но ты был занят своими делами. К тому же я полагала, ты тоже не знал, что я жива. Ты был поглощен работой и проводил много времени в Португалии и Испании. Мне казалось, неправильно загружать тебя своими проблемами, учитывая, что тебе приходилось, насколько мне известно, иметь дело с трудностями, связанными с войной на Перинейском полуострове.

– Черт возьми, ты могла бы стать тайным агентом. Что еще тебе было известно обо мне?

Она улыбнулась.

– Очень многое. Например, то, что ты вращался в высших кругах. – Ее улыбка постепенно угасла. – И имел значительные связи с английским правительством и некоторыми членами королевской семьи.

Это, конечно, было главной проблемой. Именно по этой причине Хлоя держалась вдали от него и от других людей из ее прошлого.

– Ты хотела избежать встреч с Камберлендом и боялась, что связь со мной приведет тебя в этот круг.

Она немного помолчала, размышляя над ответом.

– Отчасти так, – признала она.

Доминик наклонился вперед, опершись руками о свои колени.

– Ты действительно думаешь, что я допустил бы твою встречу с этим ублюдком и позволил хотя бы на мгновение остаться в его компании?

Хлоя покачала головой, но ее губы оставались плотно сжатыми.

– Что тогда мешало тебе связаться со мной? – раздраженно воскликнул он.

– Я боялась возможного скандала. Это затруднило бы мою работу. Кроме того, должна признаться, я боялась привлечь к себе внимание. Я просто трусиха и уверена, ты, должно быть, ужасно разочарован во мне. – Она сморщила нос, глядя на Доминика и как бы стараясь смягчить огорчительное признание.

– Хлоя, я знаю, что ты храбрее многих женщин. Тебя предала твоя семья и оторвала от тех, кто мог бы защитить тебя. Несмотря на все это, ты смогла создать жизнь, достойную восхищения. – Он взял ее тонкие пальцы. Они были холодные и слегка дрожали в его ладони. – Я никогда не раскрыл бы ни одного из твоих секретов.

Она сжала его руку.

– Я сожалею, что не доверилась тебе, Доминик, и поплатилась за это, как видишь. Я знаю, что это не оправдывает меня, но это правда.

– А теперь ты доверяешь мне? – тихо спросил Доминик.

Когда Хлоя высвободила свою руку, внутри у него все сжалось.

– Да, конечно. Но…

– Что но?

– На самом деле я не знаю, каким ты стал теперь. – Она вздохнула. – И ты не знаешь меня после стольких лет разлуки. Боюсь, нам будет неприятно узнать, как сильно мы оба изменились.

Доминик хотел возразить, что она в действительности не изменилась, оставаясь такой же милой, нежной и доброй, какой была в юные годы. Но это не то, что она желала бы услышать.

– Что ты хочешь узнать обо мне, Хлоя?

Казалось, дыхание ее замерло на несколько напряженных мгновений. Затем она сложила руки на своих коленях и посмотрела ему прямо в глаза.

– У тебя было много связей, Доминик? Я имею в виду с женщинами. – Хотя ее голос замер в конце, она не отвела своих глаз.

– Тебя интересует, имел ли я любовницу? – спросил он, наблюдая за ее реакцией.

Ее щеки слегка порозовели.

– Да, или, может быть, ты пользовался другими услугами.

Доминик нахмурился.

– Я не понимаю, что ты подразумеваешь под этим.

– Думаю, это очевидно. Мой сын посещал игорные дома и бордели. Полагаю, и тебе были не чужды эти заведения.

У него отвисла челюсть.

– Почему ты так решила, черт возьми?

Хотя она пренебрежительно махнула рукой, щеки ее теперь густо покраснели.

– Пожалуйста, ответь на вопрос.

Доминик испытывал одновременно удовлетворение от проявления ревности в ее голосе и раздражение, оттого что она думала, будто бы он спал с проститутками. Учитывая, что большинство мужчин общества, не задумываясь, пользовались услугами таких женщин, он не мог осуждать ее за такой вопрос.

– Нет, Хлоя, я никогда не спал с девицами в «Золотой горжетке» или в каком-либо другом борделе. И никогда не имел любовницы.

Она облегченно вздохнула, но затем глаза ее расширились.

– Ты хочешь сказать, что… – Ее голос достиг высокой ноты, прежде чем прервался.

Доминик озадаченно смотрел на Хлою в течение нескольких секунд, затем до его сознания дошел смысл недосказанной ею фразы.

– Боже милостивый, Хлоя, я не святой.

Она содрогнулась.

– Конечно, нет. Глупо даже подумать об этом и тем более спрашивать. Прости.

Он смотрел на нее, пытаясь проследить логическую цепочку ее мыслей. Очевидно, Хлоя хотела выяснить, что могло быть между ними. При этом ее беспокоило, что прошлые обиды могут помешать их будущим отношениям.

– Как я уже сказал, я не святой, – повторил он тихо. – У меня были женщины, но я никогда не внушал им ложных надежд.

Хлоя медленно кивнула.

– Мне следовало самой догадаться, конечно. Извини, пожалуйста, за то, что я предположила другое.

– Тебе не за что извиняться. Есть что-нибудь, о чем ты еще хотела бы спросить меня?

Хлоя колебалась несколько мгновений, словно набираясь храбрости, чтобы задать следующий вопрос.

– Почему ты не женился?

– Потому что не мог представить, что смогу полюбить кого-нибудь, кроме тебя. Известие о твоей смерти разбило мое сердце. И потом, как ты заметила, я погрузился в работу. У меня не было ни времени, ни склонности думать о браке и о создании семьи. – Он сделал паузу, наблюдая за ее реакцией в широко раскрытых глазах. – А когда Гриффин рассказал мне, что ты жива, я и подавно не мог думать о какой-то другой женщине.

Хлоя с шумом втянула воздух, и ее нежные округлости натянули облегающий корсаж. Мышцы Доминика инстинктивно напряглись. Его жизнь неумолимо приближала его к этому моменту, и он весь дрожал от страстного желания.

Когда кончик ее розового языка облизнул губы, он с трудом сдержал стон. Однако Доминик не мог сдержать реакцию своего набухшего мужского естества при мысли о Хлое, обнаженной и обнимающей его.

– Дорогая, ты ведь всегда знала, как я отношусь к тебе?

Она поднесла дрожащую руку к своему лбу.

– Это было давно, и мы были тогда детьми.

– Но теперь мы уже не дети.

Ее взволнованный смех мягко прозвучал в тишине.

– Нет, конечно, не дети.

Однако, как и она, Доминик понимал, что за прошедшие годы многое могло произойти.

Хлоя нахмурилась.

– В чем дело?

– А что ты скажешь о себе? – спросил он, страшась услышать ответ. – В твоей жизни были мужчины?

Она вопросительно приподняла брови.

– Ты имеешь в виду любовников? В самом деле, Доминик, зачем мне это?

Он мог бы назвать несколько причин, но ясно, что они не приходили ей на ум.

– Не все мужчины распущенные и безнравственные, Хлоя. Некоторые из нас не хотят ничего другого, кроме заботливого отношения к женщине в своей жизни.

Она пристально смотрела на него, сидя неподвижно, с прямой спиной и со спокойным выражением на бледном лице. Но ее глаза блестели золотом в свете пламени камина.

– Ты этого хочешь, Доминик? Заботиться обо мне? – В ее голосе звучали одновременно неуверенность и желание, поразившее его прямо в сердце.

– Я никогда не переставал любить тебя, – хрипло произнес он. – И это никогда не изменится. И сейчас я хочу того, что хочет любой мужчина от женщины, которую любит.

Ее горло сжалось, и она сглотнула слюну. Напряженность ее плеч напомнила ему о том, как трудно ей, должно быть, решиться уступить ему.

– Я знаю, что ты боишься, – мягко сказал он. – Боишься открыться другому мужчине после того, что было с тобой…

Доминик замолчал, ошеломленный ее внезапной ослепительной улыбкой. Хлоя поднялась со своего кресла и встала на колени перед ним, положив руки на его бедра.

– Доминик, замолчи, – приказала она слегка охрипшим голосом. – И теперь, пожалуйста, поцелуй меня.

 

Глава 5

Доминик замер с открытым ртом, и в какое-то мгновение Хлоя подумала, что вызвала у него недовольство. В самом деле, леди не бросается к ногам мужчины и не требует, чтобы он занялся с ней любовью.

Но в следующий момент его красивое застывшее лицо ожило. Его изумрудные глаза заблестели теплотой и страстью, а губы расплылись в торжествующую улыбку. Такое выражение лица другого мужчины заставило бы ее бежать от него как можно дальше, но в случае с Домиником она почувствовала приятную расслабленность.

– Ваше желание – приказ для меня, миссис Пайпер, – сказал он слегка насмешливым тоном.

Учитывая алчное выражение его глаз, Хлоя думала, что он сейчас набросится на нее и унесет в спальню. Но он только обхватил ладонями ее щеки. Его взгляд блуждал по ее лицу, и Хлоя заморгала, почувствовав приближающиеся слезы.

– Доминик? – прошептала она, коснувшись его рук, таких сильных и теплых под ее пальцами.

– Я ждал этого всю жизнь, Хлоя. Я хочу насладиться этим моментом. – Уголки его губ слегка приподнялись, обозначив печальную улыбку. – Должен признаться, я боялся, что испугаю тебя. Ты так много пережила, Хлоя. Я не хочу…

Она прижалась губами к его подбородку.

– Не говори глупости. Я знаю, что недостаточно опытна… – Она замолчала, увидев, как Доминик поднял брови, и робко улыбнулась ему. – Да, у меня нет опыта, за исключением одного раза…

Он прижался лбом к ее лбу.

– Поверь, любимая, тот один раз не считается, по крайней мере в данной ситуации. Прошу тебя воздержаться от сравнений, если не хочешь полностью лишить меня самообладания.

Хлоя никогда не думала, что упоминание о том ужасном инциденте, исказившем всю ее жизнь, может вызвать у нее улыбку сейчас, когда она уловила оттенки обиды и нетерпения в голосе Доминика. Она обвила руками его шею и прижалась носом к его носу.

– Это было бы, конечно, прискорбное событие.

Он откинулся назад, чтобы посмотреть ей в лицо.

– Я не хочу ворошить твое прошлое, дорогая, и скорее застрелюсь, чем сделаю то, что может причинить тебе душевную боль. Однако я хочу, чтобы сегодняшний вечер стал началом новой жизни для нас обоих.

– Доминик, ты не можешь причинить мне боль. – Ее сердце сжималось от нежности в его взгляде. – И сейчас ты собирался сделать что-то или тебе надо напомнить?

На его лице появилась медленная соблазнительная улыбка.

– Ах да. Поцеловать тебя.

Его теплые губы коснулись ее губ, и Хлоя почти упала вперед на его колени. Он нежно, неспешно целовал ее. Именно этот поцелуй был ее первым, и она ждала его целую вечность. Хлоя обвила пальцами его шею, постепенно расслабившись в его сильных горячих объятиях.

Его губы переместились на ее скулу, а затем чуть ниже уха, вызывая удивительное ощущение внутри. Доминик был прав. Это ощущение не имело ничего общего с тем неловким, поспешным первым опытом в юности, когда она испытала болезненные последствия и осталась убитой горем и стыдом. Даже принц Эрнест был подавлен тем, что произошло между ними. Он покраснел и в замешательстве пробормотал, запинаясь, неловкие извинения. Это выглядело довольно трагично и глупо, и тогда Хлоя подумала, что в будущем никогда не допустит, чтобы другой мужчина прикоснулся к ней опять.

Однако два месяца назад в ее жизни вновь появился Доминик, и тогда Хлоя осознала, что она уже не та испуганная девочка, а женщина с естественными чувствами и потребностями, жаждущая любви так страстно, что это пугало ее.

Она почувствовала, что Доминик отклонился назад, и заморгала, глядя на него.

– Должно быть, я делаю это неумело, – сказал он, коснувшись пальцем ее носа. – Ты витаешь где-то в облаках. – Он сказал это легким насмешливым тоном, но она заметила беспокойство в его взгляде.

Хлоя улыбнулась.

– Ты все замечательно делаешь. Пожалуйста, продолжай.

Когда он засмеялся, казалось, взошло солнце прекрасным летним утром. Прошли годы, но она помнила, каким сердечным и открытым мальчиком он был – ее лучшим другом и преданным защитником. Он сохранил все эти качества и в настоящее время приобрел новые. Он стал влиятельным и чрезвычайно привлекательным мужчиной, который полностью завладел ее мыслями.

Мгновение спустя Хлоя невольно охнула, когда Доминик резко встал, поднял ее с колен и заключил в свои объятия. Затем прижал к своей широкой груди и двинулся к двери.

– Куда ты направляешься? – спросила она.

– В мою спальню.

– О, тогда хорошо. – Она мысленно содрогнулась от такой своей нелепой реакции.

Он слегка встряхнул ее, когда подошел к двери.

– Неужели ты думала, что я займусь с тобой любовью на полу кабинета?

– Я не думала так далеко вперед, – призналась она.

Доминик пошел, держа ее на руках, по коридору с мягким освещением и остановился у подножия лестницы. Он посмотрел ей в лицо таким пронзительным взглядом, что, казалось, был способен проникнуть в ее душу, ломая все преграды, долгое время существовавшие между ними.

– Ты действительно хочешь этого, Хлоя? Обещаю, я поступлю так, как ты скажешь.

Она кивнула, отбросив прежние страхи.

– Это действительно то, чего я хочу, но все это ново для меня. Я не вполне уверена, как надо себя вести.

Доминик начал быстро подниматься наверх, нисколько не обремененный ее весом.

– Для меня это тоже ново, уверяю тебя. Я только надеюсь, что ты будешь нежно обращаться со мной.

Она изумилась и громко засмеялась, затем испуганно зажала рот рукой.

– Что-то не так? – спросил он.

– Что если кто-нибудь услышит нас? – прошептала Хлоя. – Что подумают слуги?

– Они подумают то, что я скажу им. Кроме того, они знают, какие чувства я испытываю к тебе.

Она изучала его лицо, когда он двинулся по коридору, ответвлявшемуся от верхней площадки лестницы.

– В самом деле, знают?

Доминик остановился возле последней двери в конце коридора.

– Я очень долго искал тебя. Это не было секретом, по крайней мере для моего персонала.

Чувство вины заставило Хлою сжать губы. Ей было крайне неприятно сознавать, что она причиняла страдания Доминику и своему сыну все эти годы. Гриффин давно отказался искать ее, но не Доминик. Он непреклонно продолжал поиски, не желая вступать в любовные отношения и в брак с другой женщиной. Хотя ей следовало быть польщенной такой искренней преданностью, вместо этого она испытывала печаль и, по правде говоря, некоторое раздражение.

Доминик открыл дверь и, войдя в комнату, ногой закрыл дверь за собой. Затем поставил Хлою на пол и обнял ее за плечи.

– Ты не должна ни в чем винить себя, Хлоя. Это был мой выбор, и я не жалею об этом.

Она нахмурилась, глядя на него.

– Как ты мог узнать, о чем я подумала?

– У тебя очень выразительное лицо, когда ты теряешь бдительность. Кроме того, я знаю образ твоих мыслей.

– Это нечестно, – проворчала она, – так как я не имею понятия, о чем думаешь ты.

Он обхватил Хлою за талию и привлек к себе; его глаза потемнели от желания.

– Готов спорить, что в данный момент ты вполне можешь определить, о чем я думаю.

Когда она почувствовала животом его возбуждение, глаза ее расширились.

– О, кажется, догадываюсь.

Доминик тихо засмеялся.

– Давай ляжем в постель, дорогая. Я ужасно хочу тебя.

Хлоя покраснела, но охотно пошла, когда он повел ее через просторную спальню. Она окинула быстрым взглядом комнату, отметив элегантную мужскую обстановку, дорогой ковер под ногами и массивную кровать с балдахином. С обилием подушек и с плотным парчовым старомодным покрывалом золотистого цвета она выглядела почти декадентской и довольно нехарактерной для такого мужчины, как Доминик.

На мгновение Хлоя невольно подумала, делил ли он эту постель с другой женщиной.

Она охнула, когда он приподнял ее и усадил на высокий матрас, затем опустился на колени перед ней, и их взгляды встретились.

– Ты должна знать, – сказал Доминик, – ты первая женщина, которую я укладываю на эту постель.

Хлоя ударила его в грудь.

– Прекрати эти разговоры!

Он засмеялся, затем склонился над ней.

– А ты перестань беспокоиться. – Он быстро расстегнул ее полусапожки и стянул их. – Сейчас забудь обо всем на свете. Мы совершенно одни в этой части дома, и никто не потревожит нас.

Она слегка вздрогнула, когда его руки скользнули ей под юбки.

– Эта ночь для тебя, Хлоя, – сказал он. – Больше всего мне хочется, чтобы ты получила удовольствие.

Он выглядел очень красивым, стоя перед ней на коленях и глядя на нее с таким чувством, что она невольно улыбнулась. Никто никогда не смотрел на нее так. Хлоя затаила дыхание. То, что этот мужчина мог ждать ее и любить до сих пор, несмотря на душевную боль, которую она причинила ему, было настоящим чудом.

А в жизни Хлои было очень мало чудес.

– Думаю, мне это понравится, – прошептала она.

– Хорошо.

Доминик быстро развязал ее подвязки и стянул чулки. Затем отошел, чтобы поддержать огонь в камине и погасить лампу на прикроватном столике. Хлоя спрятала улыбку, понимая, что он делал все это в угоду ее стыдливости. Это говорило о великодушии, которое являлось неотъемлемой частью его натуры.

Доминик поднял ноги Хлои на кровать и осторожно перевернул ее на живот. Расстегнув платье, он развязал ленты корсета, после чего снова повернул ее лицом к себе.

– Пора избавиться от этой одежды.

– Ты знаешь, я вполне способна раздеться сама, – пробормотала она, задыхаясь от смеха и волнения.

– Я давно мечтал раздеть тебя, – сказал он неестественно громко. – Ты не должна лишать меня такого удовольствия.

– Не знаю, хорошо ли это, если я буду совершенно неподвижной.

В ответ он только соблазнительно улыбнулся. Хлоя помогла ему снять с себя платье, однако запротестовала, когда Доминик небрежно бросил его на пол. Он не обратил на это внимания, увлеченный сниманием корсета.

Несколько мгновений спустя Хлоя осталась только в сорочке. Доминик с шумом втянул воздух и осторожно коснулся белых кружев и шелковой ленты на корсаже.

– Боже, – тихо произнес он, – если бы я знал, что ты носишь такую красоту под одеждой, пригодной для старой девы, я бы раздел тебя несколько недель назад.

Хлоя приподнялась на локтях, испытывая застенчивость и удовольствие под его горячим взглядом.

– Я знаю, что это глупо, но мне нравится носить красивые нижние вещи.

– Это не глупость. Это самая соблазнительная вещь, какую я когда-либо видел, – хрипло произнес он. – Ты доведешь меня до смерти, Хлоя.

– Но, надеюсь, не раньше, чем ты снимешь свою одежду.

В его глазах появился радостный блеск, и Доминик начал раздеваться. Несмотря на свою сдержанность, практически срывал с себя одежду, одержимый страстью. К тому времени, когда он добрался до нижнего белья, Хлоя рухнула на кровать, едва дыша от смеха.

Доминик в шутку возмутился в знак протеста.

– Смейся, смейся на свой страх и риск, дорогая.

Когда он подошел к постели, его тело казалось золотистым в свете пламени камина, и дыхание Хлои на мгновение замерло. Доминик выглядел чрезвычайно внушительно. У него были мускулистые руки, широкая грудь, обильно усеянная темными волосами, узкие бедра и длинные крепкие ноги. Его не менее внушительное мужское достоинство отчетливо выделялось под облегающим бельем. Воспоминания о худощавом улыбающемся мальчике, каким Хлоя помнила его в прошлом, улетучились при виде возвышающего над ней мужчины.

– О боже, – прошептала она сдавленным голосом. – Какой ты красивый, Доминик.

Он опустил руку на ее тело, провел ладонью по округлостям и остановился в месте соединения ее бедер. Когда его рука обхватила ее женское естество сквозь тонкий материал сорочки, Хлоя едва не свалилась с постели от такого неожиданного прикосновения.

– Ты очень красивая, Хлоя. Моя прелестная маленькая изящная богиня.

– Благодарю, – с дрожью произнесла она, в то время как он поглаживал очертания ее плоти между бедер. Она была такой высокой и длинноногой, что никто, кроме Доминика, не мог назвать ее маленькой и изящной. Однако под его большими руками, блуждающими по ее телу, Хлоя чувствовала себя именно такой.

– Давай закончим раздевание и заберемся под одеяло, – предложил Доминик.

Он спустил свои кальсоны и отбросил их в сторону, а потом помог Хлое сесть. Когда он начал снимать ее сорочку через голову, мягкая ткань скользила по ее грудям, отчего чувствительные соски напряглись.

Мгновение спустя, обнаженная, она повернулась и протянула руку к одеялу. Однако он остановил ее, навалившись на нее всем телом и прижав к матрасу.

Они посмотрели друг другу в глаза. Дыхание Хлои сделалось неровным, когда ее соски потерлись о жесткие волосы на его груди. Она инстинктивно выгнулась, и с губ ее сорвался тихий вскрик, когда она плотнее прижалась к телу Доминика.

Он со стоном закрыл глаза. Затем подвинул свой таз так, чтобы удобней устроиться между ее ног. Его возбужденное естество уперлось в ее плоть, касаясь мягких складок. Когда она раздвинула ноги шире и обхватила ими его бедра, он резко открыл глаза. Их взгляды встретились. Хлоя испытывала легкое головокружение от возбуждения и волнения.

– Боже, какая ты приятная, – прошептал он, надавив на нее опять.

Затем он склонил голову и прильнул к ее губам горячим, всепоглощающим поцелуем, который потряс Хлою. В то время, когда его язык медленно проник между ее губ, он протянул руку к ее бедру и, подняв его, возложил на свое бедро. От этого доступ к ее промежности расширился, и ощущение от прикосновения к маленькому напряженному узелку плоти глубоко проникло в ее лоно. Она застонала, не отрываясь от его губ, когда внутри возникли удивительные легкие спазмы.

Когда Доминик оторвался от ее шелковистых теплых губ, она пробормотала что-то, протестуя.

– Потерпи, дорогая, – прошептал он. – Просто я хочу видеть тебя всю.

Он сдвинулся набок, продолжая прижимать ее мускулистым бедром к матрасу. Его рука легла на ее живот чуть выше золотисто-каштанового гнездышка волос.

– Какая ты красивая. – В его голосе прозвучало восхищение, отчего она ощутила прилив тепла во всем теле.

Он начал гладить ее, касаясь длинными пальцами бедер, живота и, наконец, достиг грудей. Хлоя лежала неподвижно, наблюдая, как его сильные руки ласкают ее. Когда он обхватил ее грудь и начал тереть напряженный кончик соска, она замерла в предвкушении.

– У тебя великолепные груди, Хлоя, – глухо произнес он. – Даже прекраснее, чем я представлял.

Прежде чем она успела среагировать на это неожиданное откровенное, но чрезвычайно возбуждающее замечание, Доминик склонил свою темноволосую голову, и его губы сомкнулись на ее соске. Она вскрикнула от удивления и наслаждения, затем снова замерла под ним.

Он приподнял голову.

– Что-то не так?

Она закусила губу, оставаясь неподвижной.

– Как ты думаешь, кто-нибудь мог услышать меня?

Доминик широко улыбнулся.

– Мы одни в этой части дома. Можешь шуметь, сколько хочешь.

Она неуверенно взглянула на него.

– Значит, я могу не сдерживать себя?

– Именно.

Доминик вернулся к ее грудям и продолжил возбуждать в Хлое неистовую страсть. Он жадно сосал соски, заставляя ее стонать и извиваться под ним. В то же время другая его рука блуждала по ее телу, слегка поглаживая завитки волос и бедра, отчего она увлажнилась и вся пылала, охваченная жгучей потребностью. Хлоя впилась ногтями в его широкие плечи, желая большего.

Сжав в последний раз зубами сосок, Доминик оторвался от ее груди. Хлоя открыла глаза и попыталась сфокусировать свое зрение. Ее пальцы продолжали сжимать его плечи, оставляя ногтями небольшие красные бороздки на коже.

Доминик слегка отодвинулся от нее.

– Раздвинь свои ноги немного шире, Хлоя.

Она сделал так, как он просил, чувствуя, как отяжелели ее конечности. Доминик устроился между ее бедер, тяжело дыша, когда головка его возбужденного естества скользнула между ее влажных складок. Хлоя сжала его плечи, охваченная страстным желанием. Она ждала этого момента всю жизнь, и вот теперь они, наконец, принадлежат друг другу.

– Ты готова, любовь моя? – тихо произнес он.

С ее губ сорвался прерывистый смех.

– А ты не чувствуешь это?

Он застонал и медленно вошел в нее.

– Чувствую.

Некоторое время Хлоя лежала спокойно, стараясь расслабиться, в то время как он медленно погружался в нее, раздвигая ее нетренированные внутренние мышцы. Хлоя не была девственницей, но оставалась почти такой после единственного кратковременного опыта в юном возрасте. А потом многие годы у нее не было мужчины, так как она пренебрегала своими женскими потребностями, притворившись, что они не имеют значения.

Но сейчас в объятиях Доминика, глядя в его потемневшие зеленые глаза, прежние опасения исчезли. Ее плоть сделалась скользкой и мягкой, принимая их слияние. Когда он прильнул губами к ее губам, она обвила его руками и ногами, и последние барьеры между ними окончательно рухнули.

«И слава богу».

– Все в порядке? – прошептал он, касаясь ее губ.

Хлоя плотнее прижалась к нему.

– Все прекрасно.

Все действительно было прекрасно, когда он начал двигаться внутри нее, ускоряя ритм, отчего по телу ее распространились горячие волны. Дыхание его участилось, когда он поднял ее ноги и широко раздвинул их, плотно прижимаясь тазом к ее промежности. Она тяжело дышала, когда он входил в нее, теперь быстрее и сильнее, доводя ее до пика удовольствия.

Внезапно Хлоя вскрикнула, когда ее лоно начало непроизвольно сокращаться, распространяя волны наслаждения по всему телу. Она ухватилась за Доминика, с трудом приподнимая веки, чтобы видеть, что он тоже испытывает удовольствие. Его ласковый взгляд устремился на нее, такой чувственный, что глаза ее увлажнились от слез. Дрожа, она притянула его голову к себе и поцеловала в губы. Мгновение спустя он тоже достиг наивысшего блаженства и застонал, содрогаясь всем телом в ее объятиях.

Он рухнул на нее, но тут же скатился на бок, а Хлоя положила голову на его вздымающуюся грудь.

– Ты права, – сказал он. – Это было чертовски прекрасно.

 

Глава 6

Тяжело дыша, с гулко бьющимся сердцем, Хлоя прильнула к Доминику. Они лежали со сплетенными ногами, и его грудь вздымалась и опускалась подобно кузнечным мехам. Хлоя испытывала удивительное чувство, и голова ее слегка кружилась от такого интимного слияния. Ее удивляло, что интимные отношения могут быть такими… радостными. Для нее они всегда казались ужасными и постыдными, и не только из-за ее прошлого опыта. В течение многих лет она заботилась о девушках, которых мужчины использовали только для удовлетворения своих потребностей. И она посвятила всю свою жизнь смягчению последствий причиненного им вреда со стороны легкомысленных, бессердечных и даже жестоких мужчин.

Однако с Домиником все было по-другому. Несмотря на то что случилось с ней, он продолжал любить ее, хотя большинство мужчин отнеслись бы к ней, как к женщине с подмоченной репутацией.

Когда его рука прошлась по ее спине к бедрам, она вздрогнула. Контраст между теплом его кожи и прохладным воздухом спальни вызвал у нее дрожь. Доминик медленно высвободился из ее объятий, шепча успокаивающие слова, и Хлоя отреагировала на это вздохом сожаления, а затем прижалась к его боку и натянула на них одеяло.

Они лежали так в теплом коконе, и в голове Хлои возник образ котенка, свернувшегося клубочком между лап огромного мастиффа, отчего она не смогла сдержать смех. Доминик, конечно, выглядел большим и сильным, однако и она была далеко не беззащитной. Хлоя давно поняла, что этот мир жесток и женщине лучше рассчитывать на свои силы в обеспечении независимости и благополучия, насколько это возможно. Такая доктрина легла в основу ее работы и, конечно, жизни.

Доминик коснулся пальцем подбородка Хлои и слегка приподнял ее голову. Она смотрела на него полусонным взглядом. А в теплом взоре его блестящих зеленых глаз чувствовалась слегка приглушенная страсть наряду с удовлетворением.

– Надеюсь, я не стану объектом ваших насмешек, миссис Пайпер, – глухо произнес он. – Такое неуважительное отношение может погрузить меня в ужасное уныние.

Хлоя громко засмеялась.

– Я очень сомневаюсь, что способна поколебать самоуверенность высокомерного сэра Доминика Хантера.

– Я считаю высокомерной вас, мадам, – проворчал он, переворачивая ее на спину. Она едва не задохнулась от его горячего поцелуя.

– Клянусь, Доминик, – с трудом произнесла она, когда он оторвался от нее и позволил ей глотнуть воздух. – Я не могу думать, когда ты делаешь так.

Он улыбнулся.

– Именно на это я рассчитываю, Хлоя.

Затем его улыбка исчезла. Он приподнялся и оперся на локоть, а другую руку положил ей на живот, нежно прижав Хлою к матрасу. Он выглядел озабоченным, и она приподняла бровь в молчаливом вопросе.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да, все хорошо. Не беспокойся обо мне, – уверила она его.

– Я постоянно беспокоюсь о тебе. Практически каждую минуту с того дня, когда ты вновь вошла в мою жизнь.

Ей не понравилось это заявление.

– Я благодарна тебе за помощь, Доминик, но я вполне могу позаботиться о себе.

Теперь он, в свою очередь, вопросительно приподнял брови. Она не могла упрекать его за скептическое отношение к ее работе, так как ее деятельность действительно часто привлекала внимание преступников. Однако меньше всего ей хотелось стать еще одним пунктом в длинном списке его проблем.

– Я долгое время сама заботилась о себе, а также о других людях, нуждавшихся в моей помощи.

Он поцеловал ее в кончик носа.

– Я знаю, дорогая, и прими мое искреннее уважение и восхищение за все, что ты совершила.

«О боже». Это еще хуже, чем его беспокойство о ней. Покровительственное отношение Доминика вызвало у Хлои досаду.

– Но теперь ты не одинока, – продолжил он, не замечая ее оцепенения. – У тебя есть семья – сын и невестка. А также, – сказал он многозначительно, – у тебя есть я.

Она насторожилась.

– Что ты имеешь в виду?

Доминик на несколько мгновений оставался с открытым ртом, затем черты его лица приняли высокомерное выражение. Хлоя помнила, что подобным образом он выглядел, когда намеревался командовать.

– Я имею в виду, что как твой будущий муж, я буду поддерживать тебя и заботиться о тебе, а также разбираться с твоими проблемами.

Хлоя похолодела. Оковы в лице Доминика не входили в ее планы, когда она возобновила с ним связь. Она хотела только быть рядом с ним и, наконец, испытать счастье. Чувствовать себя женщиной, которую любят.

Но брак? С браком было связано множество сложностей. Какая же она глупая. Ей следовало знать, что именно этого желал Доминик и давно планировал такое развитие их отношений. Она хорошо помнила, что он всегда все планировал заранее.

Слишком взволнованная, чтобы заговорить непосредственно о его намерении, она ухватилась за последние слова.

– С какими моими проблемами ты собираешься разбираться?

– Разумеется, с теми, которые связаны с твоей благотворительной деятельностью, – сказал он, поглаживая ее щеку.

Хлоя едва удержалась от того, чтобы уткнуться носом в его руку.

– Я не знаю проблем, связанных с моей работой, кроме временного недоразумения с Кэмпвортами. Как только оно разрешится, я вернусь в Камберуэлл.

Он сузил глаза с некоторым раздражением. Тем не менее его прикосновение к ее щеке было нежным.

– Твое желание контролировать деятельность в твоем заведении в Камберуэлле вполне разумно, но для нас неприемлемо жить там. Если ты считаешь, что мой городской дом в Лондоне недостаточно большой, мы можем подыскать что-нибудь более подходящее, например в Мейфэре.

– Почему я обязательно должна жить в Лондоне? – выпалила она.

– Конечно, потому, что там живет сейчас твой будущий муж.

Хлоя отстранила его руку и села в постели, натянув одеяло себе на грудь. Доминик оставался в прежней позе, опершись на локоть. Его большое тело выглядело расслабленным, однако жесткие линии рта и челюсти говорили о внутреннем напряжении.

– Доминик, ты принимаешь на себя слишком много обязанностей. Оставь вопрос о браке… – Опасный блеск в его глазах заставил ее запнуться. – Я не намерена бросать Камберуэлл и переезжать в Лондон. Во-первых, моя работа очень важна для меня, а во-вторых, я не могу жить в городе.

Она закончила фразу, всплеснув руками, отчего одеяло соскользнуло, обнажив ее груди. Когда взгляд Доминика задержался на них, она поспешила снова прикрыться. Его попытка стянуть одеяло вниз не увенчалась успехом.

– Твоя деятельность слишком опасная, Хлоя. Последние несколько месяцев достаточно ясно продемонстрировали это, – сказал он немного рассеянно. – Я найду кого-нибудь, кто будет ежедневно делать все необходимое в Камберуэлле. У меня есть несколько подходящих агентов в отставке, которым понравится эта работа.

Хлоя пристально смотрела на него, забыв о борьбе за одеяло, которое сложилось кольцом вокруг ее талии.

– Доминик, ты действительно полагаешь, что бесчувственные агенты смогут управлять заведением с беззащитными девушками и их детьми?

Он пожал плечами, в то время как его палец продвигался по ее животу, пытаясь проникнуть ниже под скомканную материю.

– Прекрати! – Хлоя приложила руку к его груди и толкнула так, что он повалился на спину. Затем она соскочила с кровати и огляделась в поисках своей одежды. Ее вещи лежали грудой в изножье кровати, поэтому она схватила халат Доминика с кресла и надела его. Ей пришлось дважды обернуть пояс вокруг своей талии, чтобы поддерживать халат.

К тому времени, когда Хлоя приняла благопристойный вид, Доминик сел в постели с хмурым выражением лица и скрестил руки на своей мускулистой груди. Он нисколько не беспокоился относительно своей наготы, демонстрируя плоский живот с дорожкой темных волос, ведущей к паху. У него был такой привлекательный вид – даже с грозным выражением лица – что Хлоя готова была скинуть халат и снова залезть к нему в постель.

– Хлоя, я уверен, мы сможем найти какого-нибудь подходящего человека для работы в Камберуэлле. Я не вижу проблемы.

Его озадаченный вид свидетельствовал о том, что он действительно не понимал, каким деликатным делом она занималась. Потребовались годы, чтобы установить необходимые связи и выработать методы обеспечения приватности и защиты для девушек, которые приходили к ней. Кроме того, необходимо было помочь им вернуться к прежней жизни или устроить новую.

Другие люди не смогут заниматься этим делом, не разрушив то, что Хлоя создавала с таким трудом.

Однако не было смысла объяснять все это Доминику. Для него главное – их брак.

Она мысленно успокаивала себя.

– Доминик, с твоей стороны очень благородно предложить мне выйти замуж за тебя… – Он проворчал что-то, но Хлоя не обратила на это внимания. – Однако я не уверена, что последствия этого шага в твоих интересах.

– О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Ты представитель магистрата, – сказала она сдержанно, – и занимаешь высокое положение в качестве члена правительства. Ты должен понимать, что для такого высокопоставленного человека, как ты, брак с такой женщиной, как я, является неприемлемым.

Судя по выражению его лица, она напрасно пыталась переубедить его.

– Хлоя, я сын мясника. В моих венах нет ни капли аристократической крови.

– Ты воспитывался при дворе и имеешь доступ к премьер-министру и принцу-регенту. – Когда он начал возражать, она остановила его поднятием руки. – Ты можешь, сколько угодно, протестовать, Доминик, но ты знаешь, что я права. Я не та женщина, на которой тебе следует жениться, учитывая род моих занятий и образование.

– Позволь напомнить тебе, – произнес он сквозь стиснутые зубы, – что ты дочь и внучка благородных людей. Твой дед по материнской линии был достойным членом магистрата, а один из твоих двоюродных дедушек являлся деканом в Кембридже. А что касается образования – твое значительно выше, чем мое.

– К тому же я скомпрометированная женщина с незаконнорожденным ребенком.

– Твой сын королевских кровей.

– Не надо напоминать мне об этом, – резко сказала Хлоя. Когда глаза его расширились от такого тона, она вздохнула. – Извини. Я не хотела быть грубой.

– Не надо извиняться передо мной, дорогая. – Суровые черты его лица смягчились. – Почему бы тебе не подойти и сесть рядом со мной, – произнес Доминик вкрадчивым голосом. – Нет причины стоять там; у тебя замерзнут ноги.

Хлоя испытывала искушение сделать это, однако знала, что он пытался заманить ее, чтобы она, в конце концов, согласилась с ним. Она с сожалением покачала головой.

Доминик разочарованно провел рукой по своему подбородку.

– Хлоя, никому нет дела, кем являешься ты и что Гриффин твой сын. Для всех ты миссис Пайпер, богатая, респектабельная вдова из Лидса, занимающаяся благотворительной деятельностью. Можно сказать, что мы старые друзья, и это не будет ложью.

– А как насчет всего остального? Ты полагаешь, мы продолжим лгать при получении разрешения на брак или священнику, который будет проводить свадебную церемонию?

Он махнул рукой.

– Конечно, нет. Однако, думаю, найдется не один приходской священник, который в долгу передо мной. И он с радостью окажет нам услугу, сохранив конфиденциальность.

– Я в этом не сомневаюсь, – сухо сказала Хлоя. – Но ты должен понимать, что я живу спокойно только потому, что моя фиктивная личность не подвергается проверке. А в качестве жены сэра Доминика Хантера я буду уязвима для всякого рода домыслов и сплетен.

Он смотрел на нее, раздувая ноздри словно бык, готовый к атаке. Доминик был добрейшим и благороднейшим человеком в мире, но в то же время он был одним из самых упрямых мужчин, каких она встречала. Таким Хлоя знала его с детских лет. Это качество помогало ему выдержать многие испытания в жизни при дворе и служило непреодолимым препятствием для тех, кто пытался одержать победу в споре с ним.

– Ради бога, – сказала она. – Я уверена, найдется немало людей, которые захотят использовать мое прошлое против тебя. Они могут даже попытаться шантажировать тебя.

Доминик выглядел чрезвычайно раздраженным.

– Если какой-нибудь глупец предпримет такую попытку, он дорого заплатит за это, уверяю тебя.

– Несомненно, однако причинит значительный вред твоей карьере и нашей жизни. Мне кажется, ты недооцениваешь влияние сплетен, и какой позор ляжет на тебя в результате скандала. Как можно надеяться, что наш брак выдержит это?

«Да он будет уничтожен».

Судя по выражению его лица и тому факту, что Доминик отбросил одеяло и соскочил с постели, Хлоя в конце концов вывела его из себя. Тяжелыми шагами своих больших босых ног он подошел к ней, как разгневанный Зевс, спустившийся с Олимпа.

Причем совершенно голый Зевс.

– Хлоя, тебе нечего стыдиться своей жизни. Ты лучшая женщина в Англии, и тот, кто скажет что-то плохое о тебе, горько пожалеет об этом.

Она отвела взгляд от его внушительного, отчасти возбужденного тела и посмотрела поверх его плеча.

– Я не могу продолжать разговор, пока ты не прикроешься.

Он громко рассмеялся, однако поднял с пола штаны и натянул их на свои длинные ноги. Хлоя отвернулась, пока он приводил себя в порядок.

– Надеюсь, это умиротворит твои оскорбленные чувства? – сказал он саркастически.

Если бы вопрос, который они обсуждали, не был так серьезен, Хлоя поддалась бы искушению рассмеяться. Казалось нелепо стоять в полуобнаженном виде и вести неприятный разговор, подобно спорящим подросткам.

– Благодарю, – сказала она, стараясь вернуть себе крупицу чувства собственного достоинства. – Как я уже говорила…

– Хлоя, помолчи немного, – прервал ее Доминик мягким голосом. Он взял ее руку и поднес к своим губам. Это простое прикосновение вызвало дрожь во всем ее теле.

– Я люблю тебя, – сказал он. – Ничто не может изменить или ослабить мои чувства к тебе. Я понимаю, что тебя очень беспокоит то, что может произойти, если… когда мы поженимся. Конечно, существует вероятность, что твоя истинная личность станет известна, но, думаю, риск минимален. Кроме того, – добавил Доминик с ободряющей улыбкой, – даже если твое прошлое будет раскрыто, я смогу справиться с этим. Мы справимся с этим. Это старая история, дорогая, и на самом деле она никого не волнует.

Хлоя смотрела на него, охваченная тревогой. Доминик лучше знал высшее общество, но она не была столь наивной, чтобы не понимать, какой скандал может разразиться в высших кругах. Лондонские сплетни являлись неизменным фактом жизни даже в такой тихой деревне, как Камберуэлл. Доминик, конечно, будет предан ей до конца, несмотря на самые отвратительные слухи. Но такая преданность в сочетании с его глупым убеждением, что его положение делает его неприкасаемым, могла привести к пагубным последствиям для его карьеры и их отношений.

– А о моих чувствах ты подумал? – спросила она, пытаясь применить другую тактику. – Из-за твоего положения в обществе я стану объектом повышенного внимания и изучения. Как я смогу жить с этим, учитывая мою ситуацию?

Он покачал головой.

– Я же сказал, что смогу защитить тебя от светских сплетен.

– Я не об этом говорю.

– Тогда о чем?

– Я имею в виду человека, который обидел меня. Не представляю, что будет, если отец моего ребенка узнает меня. – Доминик содрогнулся, но она безжалостно продолжила: – Как он среагирует, когда обнаружит, что ты женился на мне? Если твои отношения с принцем Эрнестом не улучшились с того времени, когда я видела вас последний раз вместе, думаю, едва ли он отнесется благосклонно к нашему браку.

– Думаешь, меня беспокоит, как этот ублюдок отнесется к нашему браку? – проворчал он. – Это его не касается, черт возьми.

Его ответ озадачил ее.

– Доминик, он брат принца-регента. Он может причинить нам большие неприятности.

Его глаза вспыхнули зеленым огнем.

– Мне наплевать на него.

Хлоя хотелось встряхнуть его.

– Скажи, как ты терпел его? Ты и Эрнест всегда ненавидели друг друга. Как ты мог поддерживать с ним отношения или со временем ваша взаимная неприязнь ослабла?

Ей было неприятно говорить ему все это, но она полагала, что только так можно переубедить его. Доминик должен понять, что их брак невозможен.

– Мы старались по возможности избегать друг друга, – холодно сказал он. – Это нетрудно было сделать.

– Боюсь, я не обладаю твоей способностью притворяться, что в прошлом ничего не было.

Его голова откинулась назад, словно от пощечины.

– Возможно, я не показываю этого, Хлоя, но моя ненависть к этому человеку повлияла на всю мою жизнь. После того как я потерял тебя, каждая встреча с ним вызывала у меня ужасное чувство. Если бы он не был королевских кровей, я бы давно избил его.

Отвернувшись от нее, Доминик подошел к камину. Опершись рукой о каминную полку, он склонил голову, глядя на огонь. Хлоя последовала за ним, испытывая сожаление, которое затмило радость от его любви.

Она осторожно коснулась рукой его спины.

– Доминик, ты вращаешься в высших кругах общества, а это означает, что мне придется время от времени общаться с этими людьми. Даже если принц Эрнест не узнает меня, я буду вынуждена находиться даже формально и кратко в обществе человека, который разрушил мою жизнь.

Он резко посмотрел на нее через плечо.

– Я никогда не буду принуждать тебя делать что-либо. Ты не обязана общаться с нежелательными личностями.

– Если я не буду жить как затворница, то не представляю, как можно избежать общения с такими людьми. К тому же кроме нас есть еще Гриффин. Как быть с ним? Все твои усилия, направленные на сохранение его репутации, пойдут насмарку, если обнаружится моя связь с ним.

Его мышцы под ее рукой напряглись.

– Я отказываюсь принимать такой довод. Гриффин меньше всех будет подвержен сплетням.

– Возможно. Но Юстина, как и я, озаботится этой проблемой. Разговоры об их браке еще не до конца утихли даже при данных обстоятельствах. – Хлоя убрала свою руку. – Доминик, я не могу и не желаю навлекать неприятности на тебя и на мою семью. Мне становится плохо от одной только мысли об этом.

Когда Доминик повернулся к ней, его суровое лицо выражало смятение. Она боялась вновь разочаровать его, однако лучше разрушить их брак, чем причинить вред его жизни.

Доминик схватил ее за плечи.

– Хлоя, ты любишь меня?

Мольба в его глазах растрогала ее до слез.

– Конечно, люблю.

– И осознание этой любви делает тебя счастливой?

Счастье – это то, чего она не испытывала все эти годы, пока в ее жизнь не вернулись Доминик и ее сын.

– Да, – прошептала она.

Нежность его улыбки заставила ее сердце учащенно забиться от мучительного сочетания радости и печали.

– Тогда чего ты боишься?

«Ничего… или всего».

Она не знала, что ответить, и поэтому молчала.

Его руки опустились по бокам.

– Хлоя, я смогу все уладить. Ты должна доверять мне.

Больше всего ей хотелось довериться ему, хотя она потеряла доверие к людям много лет назад. Даже Доминик, обладавший большой силой и властью, не мог в корне изменить обстоятельства их жизни.

– Ты не должен просить этого у меня, Доминик. Это слишком много.

Он стоял, застыв, перед ней, и она, приподнявшись на мысках, прильнула поцелуем к его жестким губам. Затем, неловко подхватив свою одежду, вышла из комнаты.

 

Глава 7

Хлоя с признательным вздохом приняла чашку чая от Юстины.

– Не знаю, чтобы я делала без тебя, дорогая. Я в большом долгу перед тобой и Гриффином.

Ее невестка улыбнулась.

– Не стоит благодарности. Девушки не доставляли особых хлопот, и мы обожали проводить время с маленьким Стивеном.

– Обожали – немного сильно сказано, дорогая, – отозвался на это Гриффин, закатив глаза. Он сидел, развалившись, напротив них, чувствуя себя как дома в гостиной Хлои.

Хлоя и Джейн прибыли в Камберуэлл час назад. Согласно сообщению, которое Аден Сент-Джордж прислал Доминику, Борден Кэмпворт был чрезвычайно недоволен, узнав о действиях племянника. По-видимому, Кэмпворт не хотел вступать в конфликт с Домиником или Аденом по этому поводу и приказал Роджеру оставить Джейн в покое. По мнению Адена, опасность миновала, и Хлоя с Джейн могли вернуться домой. Хлоя сразу принялась строить планы, касающиеся их возвращения.

К сожалению, эти планы не были согласованы с Домиником, который решил, что она хочет просто покинуть его. Он неоднократно пытался возобновить разговор о браке с намерением убедить Хлою, что она ошибается. Однако она отказывалась повторно обсуждать проблему, не имеющую положительного решения. Не важно, как долго она сможет скрывать свою истинную личность, брак с Домиником был слишком рискованным для ее безопасности.

Брак был рискованным для Доминика, пусть он упрямо не желал понимать это. Если они поженятся, скандал, связанный с ее прошлым, непременно произойдет и будет иметь нехорошие последствия для него. Доминику придется постоянно игнорировать злонамеренные слухи и защищать Хлою. К тому же, бог знает, какова будет реакция принца-регента и его братьев. Она и Доминик смогут пережить грозу, но его карьера и их отношения будут разрушены.

Несмотря на горькое сожаление, Хлоя понимала, что приняла правильное решение. Она надеялась, что Доминик в конце концов поймет, что она права.

– Как жаль, что дядя Доминик не смог приехать, – сказала Юстина. – Я хотела бы поговорить с ним.

Гриффин усмехнулся.

– А я, однако, рад, что он занят. Ты знаешь, как он любит читать мне нотации. Я являюсь для него нескончаемым источником разочарования.

– Должно быть, это семейное, – сказала Хлоя, не подумав.

Гриффин и Юстина обменялись недоуменными взглядами.

– Во всяком случае, – поспешно добавила Хлоя, – Доминик прислал извинения. Просто у него слишком много работы после недельного отсутствия в Лондоне, и он хотел вернуться домой. – Она вздохнула, вспомнив резкое, решительное, лишенное сентиментальности прощание Доминика в карете.

– Что-то случилось? – спросила Юстина после продолжительной паузы.

Хлоя мысленно встряхнулась и улыбнулась.

– Нет, слава богу. Я довольна, что вернулась домой и меня интересует, что здесь происходило во время моего отсутствия. Ты должна рассказать мне все.

Юстина снова обменялась с Гриффином взглядами, затем кивнула.

– Конечно. Если вы…

Поспешный стук в дверь прервал ее. Вошел Хилл с встревоженным видом.

– Это миссис Клейтон, мэм. Мать Джейн. Она хочет поговорить с вами.

– Естественно, – пробормотал Гриффин. – Кратковременное спокойствие в этом доме слишком необычное явление, чтобы быть правдой.

Хлоя встала.

– Пригласите ее сюда и позовите Джейн.

– О боже, – сказала Юстина. – Зачем она пришла?

– Возможно, это никак не связано с Кэмпвортом, – ответила Хлоя. – Должно быть, по какому-нибудь семейному вопросу.

– Этого нам только не хватало, – пробурчал Гриффин.

Хлоя заставила сына замолчать, когда вернулся Хилл с визитершей.

– Входите, миссис Клейтон. – Хлоя жестом указала на кресло. – Пожалуйста, садитесь и позвольте предложить вам чашку чая.

Миссис Клейтон была невысокой плотной женщиной с приятным лицом. Она с обеспокоенным видом заняла предложенное место, но от чая отказалась.

– Миссис Пайпер, сейчас не время для церемоний. Моя несчастная семья оказалась в большой беде. – Она разразилась слезами как раз в тот момент, когда в комнату вошла Джейн.

На несколько минут среди присутствующих воцарился хаос, сопровождаемый уверениями Хлои и Гриффина, что теперь никто не причинит вред семье Клейтонов и они смогут жить спокойно.

Однако мать Джейн сбивчиво объяснила, что Роджер Кэмпворт явился этим утром в магазин мужа. Мистер Клейтон пытался запугать его, заявив, что Джейн находится под защитой сэра Доминика, но это только разозлило Роджера.

– Этот ужасный человек трепал моего бедного мужа, как терьер терзает крысу, – сказала миссис Клейтон дрожащим голосом. – Мистер Клейтон не трус, но он уже в годах и не равен по силе с Роджером Кэмпвортом.

– Чего хочет Кэмпворт? – спросила Хлоя, похлопав расстроенную женщину по руке.

– Он хочет, чтобы Джейн вернулась к нему и стала жить с ним. Он говорит, что она носит его ребенка и не имеет права отстранять его.

Губы Джейн задрожали.

– Я не могу вернуться к нему, мама. Он будет бить меня!

– Разумеется, ты не вернешься к нему, – твердо сказала Хлоя. – Ты останешься здесь.

Миссис Клейтон поморщилась.

– Благодарю вас, мэм, но мой муж… Я боюсь за него. Роджер сказал, что изобьет его до полусмерти, если Джейн сегодня же не вернется к нему домой.

– Это продолжается слишком долго, – сказал Гриффин, вставая. – Я поеду в город за Домиником. Затем мы вдвоем нанесем визит Бордену Кэмпворту и его глупому племяннику.

Хлоя сжала кулаки, сдерживая ярость. Она посвятила всю свою жизнь защите женщин от таких мужчин, как Роджер Кэмпворт, главным образом скрывая их и обеспечивая им тайную жизнь. Однако, несмотря на все ухищрения, опасность все-таки вторглась в ее дом, угрожая разрушить все, что она создала.

Надо что-то предпринять.

– Это не касается Доминика, – сказала она. – Это моя проблема, и я сама обо всем позабочусь.

Все дружно раскрыли рты, глядя на нее. Первым обрел дар речи Гриффин.

– Мать, ты не можешь вступать в противоборство с Борденом Кэмпвортом. Он один из самых опасных людей в Лондоне.

– Я знаю, но меня это не пугает. Не могу же я все время прятаться, прикрываясь угрозой Кэмпворту со стороны Доминика.

– Это довольно убедительная угроза, – возразил сын.

Она покачала головой. Доминик считал ее работу опасной, и этот инцидент только подтвердит его убеждение. Если в будущем им предстоит оставаться друзьями, она должна доказать, что способна сама управиться со своими делами. Она должна доказать свою самостоятельность и независимость. Она не намерена жить в постоянном страхе и прятаться от мерзких людей, подобных Бордену и Роджеру Кэмпвортам.

Хлоя не будет больше прятаться от кого бы то ни было.

С этой мыслью Хлоя встала, осознав, как ей осточертело скрываться все эти годы. Она провела значительную часть жизни, пожертвовав общением с самыми дорогими для нее людьми – с сыном и Домиником. Она была вынуждена отказаться от свободного существования и от своей истинной личности – Хлои Стил, женщины, которая наделала в юности много ошибок, но, тем не менее, заслуживала нормальной жизни, а не скитания в тени.

Она, наконец, обрела реальную возможность построить свое будущее на настоящей любви, а не на позоре.

Гриффин помахал рукой перед ее лицом.

– Ты слышала, что я сказал?

Хлоя улыбнулась сыну.

– Да, и я согласна с тобой. Борден Кэмпворт опасный человек, и поэтому ты пойдешь со мной.

– Еще есть возможность отказаться от этой затеи, – сказал Гриффин.

Судя по тону его голоса, он и не ждал, что мать согласится отступить.

– Мы зашли слишком далеко, – возразила Хлоя, глядя на обветшалую таверну, примостившуюся, как безобразный урод, в конце узкой улицы Сент-Джайлза.

Таверна «Ворон и петух» находилась в центре территории Кэмпворта и, по словам Гриффина, являлась наиболее подходящим местом, где можно было найти его. Но сейчас, когда они оказались здесь, Хлоя должна была признать, что испытывала волнение, и не только из-за Кэмпворта. Доминик, несомненно, придет в бешенство, узнав, какому риску она подвергла себя. Но что еще могла она сделать? Она должна доказать ему и себе, что негодяям не удастся запугать ее, будь они агрессивными людьми, как Роджер Кэмпворт, бандитами, подобными его дяде, или принцами королевских кровей.

– Ты не должна делать это, – сказал сын, взяв мать за руку. – Ты ничего никому не должна доказывать. Не мне и не Доминику.

Хлоя вынуждена была сдержать слезы благодарности за то, что судьба вновь свела ее с Гриффином.

– Нет, но мне необходимо доказать это самой себе.

Он многозначительно посмотрел на нее и криво улыбнулся.

– Хорошо, мать. Мы сделаем это, как ты решила, но позволь мне пойти первому. И помни, если я скажу, что надо уходить, мы уйдем. Понятно?

– Да, дорогой, – смиренно ответила Хлоя.

Он покачал головой и решительно толкнул дверь таверны. Хлоя последовала за ним и остановилась на пороге, давая глазам возможность привыкнуть к полумраку внутри помещения.

Когда зрение прояснилось, она увидела комнату с низким потолком и немногочисленной мебелью в виде обветшалых столов и кресел. В конце комнаты находился длинный дубовый бар. Пламя в очаге, отапливаемом углем, а также спиртовые лампы на баре и одном из столов освещали комнату тусклым светом. Хотя пахло сыростью, потом и несвежим пивом, комната была относительно чистой и не такой пугающей, как ожидала Хлоя.

Наконец ее взгляд остановился на человеке, сидевшем за столом с лампой. Холодный оценивающий взгляд мужчины, его неожиданно элегантный и дорогой костюм, а также неподдающееся объяснению ощущение его властности говорили о том, что перед ней Борден Кэмпворт.

Позади криминального главаря стояли двое громадных мужчин, глядя на Гриффина с настороженностью.

– Гриффин Стил, – сказал Кэмпворт хрипловатым голосом, растягивая слова, как это принято в тюрьмах. – Давно не видел тебя в Сент-Джайлзе. Полагаю, ты был слишком занят своей новой жизнью и забыл, откуда явился.

– Я ничего не забыл, Кэмпворт, – ответил Гриффин. – И ты знаешь это, не так ли? – Он говорил скучающим тоном, но только дурак не понял бы значения его слов.

– Прими мои извинения, – сказал Кэмпворт, показывая свои зубы. – Кто твоя подружка? – Он засмеялся противным смехом. – Полагаю, ты уже устал от своей жены.

Гриффин взглянул через плечо на Хлою. Она знала, что он никогда не откроет их родственных отношений без ее разрешения.

– Я его мать, – сказала она, выступив вперед. Хлоя скорее почувствовала, чем увидела, как Гриффин вздрогнул от удивления. – И я пришла поговорить с вами о вашем племяннике Роджере. Он причиняет мне большое беспокойство.

Брови Кэмпворта выгнулись. Затем грубые черты его лица исказились, когда до него дошло, кем является эта женщина.

– Мать Стила? Вы та женщина, которая держит у себя эту бесстыжую девчонку Джейн Клейтон.

– И то и другое верно.

Кэмпворт раздраженно фыркнул.

– Я получал угрозы не только от подчиненных Доминика Хантера, но и сам Гриффин Стил явился сюда по мою душу? Боже, чем я заслужил все это?

– Вы оказались неспособным контролировать поведение своего племянника, – ответила Хлоя. – Он продолжает угрожать семье Клейтонов, и я не потерплю это.

Кэмпворт разразился громким смехом.

– Вы не потерпите, не так ли? Я весь дрожу от страха.

– И правильно делаешь, – сказал Гриффин. – Прими слова моей матери как мои собственные.

Хлоя не могла удержаться и широко улыбнулась сыну.

– Спасибо, дорогой. Это очень мило с твоей стороны.

– Не стоит благодарности, мать, – ответил Гриффин вежливо с веселым блеском в глазах.

– О боже, – пробормотал Кэмпворт. – Мне надо выпить.

– Мистер Кэмпворт, – сказала Хлоя строгим голосом. – Я настаиваю, чтобы ваш племянник оставил в покое Джейн и ее семью. Я возложу ответственность на вас, если он не сделает этого.

– О да, конечно, – проворчал он, медленно поднимаясь на ноги. Борден Кэмпворт был невысокого роста, но обладал массивной устрашающей внешностью. – Эта девчонка носит ребенка Роджера, и он хочет сделать благо для нее. Какое вам дело до этого, черт возьми?

– Думаю, это понятно. Ваш племянник жестокий тиран, и Джейн не хочет жить с ним, – сказала Хлоя. – Я настаиваю, чтобы вы и Роджер уважали ее желание.

– Почему я должен уважать желания какой-то шлюхи? И вас в том числе, – сказал Кэмпворт с усмешкой. – Если вы являетесь матерью Стила, то, очевидно, тоже шлюха, а я не намерен слушать шлюх.

– Однако ты выслушаешь меня, – сказал Гриффин неожиданно твердым голосом.

– Не обращай внимания, дорогой, – сказала Хлоя, извлекая пистолет из своей сумочки. Она направила его на преступного главаря. – Мистер Кэмпворт, если вы не согласитесь с моими требованиями, я застрелю вас. А потом застрелю и Роджера.

Второй раз за этот день все присутствовавшие в комнате раскрыли рты от удивления. И также второй раз Гриффин первым подал голос.

– Ей богу, ты такая же неуемная, как моя жена! – воскликнул он. В этот момент дверь таверны позади него распахнулась.

В комнату ворвался поток солнечного света, образовав светлую полосу на полу, которую тут же заслонила большая тень. Хлоя услышала быстрые тяжелые шаги позади и затем голос, сопровождаемый дыханием, от которого волосы на ее затылке слегка приподнялись.

– Нет, – заявил Доминик, явно взбешенный. – Она хуже.

 

Глава 8

Доминик помог Хлое выйти из кареты, сопротивляясь искушению взвалить ее на плечо и устремиться по ступенькам крыльца в свой городской дом. Она явно чувствовала себя неловко, как и он. Хлоя молчала всю дорогу от Сент-Джайлза, бросая на него сердитые взгляды. Почему она злилась на него, несмотря на то что он ее спас от всякого рода неприятностей, оставалось для него загадкой.

Когда слуга, посланный разумной Юстиной, постучал в его дверь, Доминик был занят горой корреспонденции и мучительными мыслями о Хлое. Последние несколько дней в загородном доме были настоящим бедствием. Хлоя едва разговаривала с ним, и старалась по возможности проводить мало времени в его обществе. Хотя он понимал, что она боялась разоблачения и скандала, он не мог позволить ей опять исчезнуть из его жизни. Любовь к Хлое была для него тем, о чем он мечтал долгие одинокие годы. Мысль о невозможности сделать ее своей женой казалась ему абсурдной. Его не устраивала тайная любовная связь, которая умаляла бы ее чувство собственного достоинства. Она заслуживала большего. Она заслуживала того, чтобы открыто предстать перед обществом и пользоваться уважением тех, кто знал ее.

Но как он мог дать ей все это и при этом сохранить в тайне ее истинную личность? Доминик размышлял над этой проблемой, когда дворецкий возвестил о посланнике от Юстины, принесшем новость, что Хлоя отправилась в логово Кэмпворта. Это заставило Доминика немедленно поехать в Сент-Джайлз. Он был страшно разгневан и решил раз и навсегда взять под свой контроль ситуацию с Хлоей.

– Ну, теперь я оставлю вас двоих поговорить, – сказал Гриффин, ступив на тротуар. – А сам поеду в Камберуэлл.

Доминик повернулся и смерил его взглядом. Этот взгляд был настолько красноречив, что Гриффин поспешно отступил.

– А я думаю, ты никуда не поедешь, молодой идиот, – резко сказал Доминик. – Ты пойдешь с нами в дом и объяснишь, почему согласился на эту безумную авантюру.

– Доминик, не надо так разговаривать с Гриффином, – сказала Хлоя. – Он делал только то, о чем я его просила. Кроме того, – она вздохнула, – по-моему, все завершилось благополучно.

Доминик ошеломленно посмотрел на нее. Даже Гриффин, казалось, был поражен безмятежным выражением ее лица, учитывая, что исход встречи с Кэмпвортом никак нельзя было назвать хорошим.

– Только потому, что я вовремя прибыл, – ответил Доминик сквозь стиснутые зубы.

Вспомнив гневное лицо Кэмпворта, когда Хлоя наставила на него пистолет, Доминик покрылся холодным потом. Если бы он появился чуть позже, бог знает, что могло бы случиться.

К счастью, его появление застало Кэмпворта и его бандитов врасплох, особенно когда Доминик заявил, что Хлоя его невеста. Хлоя начала протестовать, но Гриффин тихо сказал ей что-то, отчего она мгновенно замолчала. Хлоя смотрела на Доминика убийственным взглядом, однако придержала язык, пока он требовал, чтобы Кэмпворт заставил своего негодного племянника оставить в покое Джейн и ее семью. Если тот не сделает этого, Доминик пообещал лично заняться Кэмпвортом и разрушить его криминальную империю.

Кэмпворт сдался, напуганный перспективой навлечь гнев Доминика, «Интеллидженс сервис» и половины департаментов Министерства внутренних дел. Он поклялся, что приструнит своего племянника и, как он выразился, вытрясет из него душу, если тот посмеет ослушаться его.

Затем Доминик вывел рассерженную Хлою из этой убогой таверны, в то время как Гриффин пытался не очень успешно подавить нервный смех.

Дворецкий впустил их в дом, широко раскрыв глаза, когда Доминик бросил ему свое пальто и шляпу.

– Мы будем в моем кабинете, – рявкнул он и направил Хлою к лестнице. – Проследите, чтобы нас никто не беспокоил.

– Доминик в самом деле нет причины вести себя так грубо, – чуть слышно произнесла Хлоя, когда он поднимался вместе с ней по лестнице. – Я не понимаю, почему ты так разволновался.

В глазах Доминика отразилось такое разочарование, что она не рискнула продолжать разговор. К тому же он мог услышать очередные смешки Гриффина, и это едва ли могло смягчить настроение Доминика. Он проводил их в свой кабинет и закрыл дверь, громко хлопнув.

Гриффин подошел к столику с напитками и налил себе бренди.

– Мать, могу я предложить тебе чего-нибудь выпить? – вежливо спросил он.

– Нет, благодарю, дорогой. Но может быть, стоит налить бренди Доминику. Кажется, он нуждается в спиртном.

Доминик устало подошел к камину. Он оперся обеими руками о каминную полку и, глядя на пылающие угли, глубоко дышал, стараясь контролировать свои эмоции. Хлоя знала, что его настроение может быстро меняться, но в данном случае, очевидно, перемена произойдет не скоро.

Мысленно собравшись с силами, он повернулся лицом к Хлое и ее сыну. Они стояли рядом: Хлоя – со спокойным выражением лица, а Гриффин – с двумя бокалами бренди и с чуть заметной сочувственной улыбкой на лице. Казалось, внешне мать и сын выглядели непохожими друг на друга, но если приглядеться, то можно было обнаружить сходство в форме твердого подбородка, высоких скул и в ясном открытом взгляде. И, несмотря на свой гнев, Доминик не мог сдержать чувства радости, оттого что Хлоя и Гриффин, наконец, воссоединились.

– Полагаю, – сказал он, – что-то случилось в Камберуэлле, если вы оба отважились на такой безумный поступок?

Хлоя поджала губы, явно недовольная его оценкой, однако кивнула на Гриффина, который подробно рассказал о событиях этого дня.

– Я думаю, – сказал Гриффин, заканчивая рассказ, – это моя вездесущая жена отправила вам сообщение о нашем местонахождении?

– Да, и вы должны быть благодарны ей за это. Бог знает, что могло бы случиться, если бы я не прибыл вовремя.

– Я уверена, что мистер Кэмпворт и я достигли бы определенной договоренности, – сказала Хлоя. – Очень хорошо, что ты приехал, Доминик, но в этом не было необходимости.

Судя по ее тону, было ясно, что она вовсе не считала его вмешательство благом.

– О боже, женщина! – наконец не выдержал Доминик. – Ты сошла с ума? Я могу понять, что надо было как-то воздействовать на Кэмпворта, но ты не должна была отправляться на встречу с ним. Не было необходимости подвергать себя смертельной опасности. Это мое дело заниматься людьми, подобными Кэмпворту, а не твое.

Хлоя уперла руки в бока, сердито глядя на него.

– Я не согласна. Ты считаешь, что оказываешь мне услугу своим вмешательством в мою работу, но я уверяю тебя – это не тот случай.

– Я не вмешиваюсь в твою работу. Я стараюсь сохранить твою жизнь! – крикнул Доминик.

Глаза Хлои расширились. Он редко терял выдержку и никогда не кричал на нее. Однако возвращение Хлои в его жизнь нарушило его душевное равновесие. Иногда он просто не узнавал сам себя.

Хлоя восстановилась от потрясения и подошла к нему. Она ткнула указательным пальцем в его грудь.

– Теперь ты послушай меня, Доминик Хантер. Я достаточно тебя слушала…

– Ради бога, – прервал ее Гриффин. – Замолчите вы оба когда-нибудь? Вы хуже скандальных детей. – Он взял Хлою под локоть и направил ее к одному из кресел перед письменным столом Доминика. Сядь, пожалуйста, мать, – строго сказал он.

К большому удивлению Доминика и самой Хлои, как он подозревал, она послушалась его.

Затем Гриффин устремил свой сердитый взгляд на Доминика.

– Займите другое кресло, Доминик.

Доминик хотел отказаться, чтобы посмотреть, как среагирует Гриффин, затем пожал плечами и сел в кресло рядом с Хлоей. Любопытство одержало верх над гневом.

Молодой человек встал между ними, скрестив руки на груди и глядя неодобрительно. Как обычно, Гриффин в своей черной одежде и с длинными темными волосами выглядел скорее как разбойник с большой дороги, чем джентльмен. Однако невольный протеже Доминика проделал долгий путь, чтобы изгнать из себя демонов и вернуться к праведной жизни. У Доминика никогда не было сына, и Гриффин был ему как родной. Он испытывал к нему чувство, сходное с отцовской гордостью и любовью.

Такое проявление чувств привело бы в смятение Гриффина. Тем не менее Доминик намеревался сделать все возможное, чтобы позаботиться о Хлое и ее семье.

Гриффин недовольно покачал головой.

– Вы ходите вокруг друг друга уже свыше месяца, так что Юстине и мне трудно находиться с вами в одной комнате. Вы чертовски осторожны друг с другом, как будто никто не знает, что когда-то вы были лучшими друзьями. А теперь вы ведете себя как вежливые незнакомцы. Я не знаю, какая проблема у Доминика, но ты, мать, слишком долго упиваешься чувством своей вины.

Плечи Хлои приподнялись до ушей.

– Я не представляю, о чем ты говоришь.

Гриффин сардонически усмехнулся.

– Мать, ты настолько открыта, что просто смешно. Редкий день проходит без того, чтобы ты не извинялась передо мной за свои прошлые ошибки. Да, ты ошиблась. Мы все считаем, что было в высшей степени глупо скрываться столько лет. Но мы знаем, почему ты так поступила. – Он посмотрел на Доминика. – Не правда ли?

Доминик встретился с вызывающим взглядом Гриффина, и в этот момент все его предположения и спутанные чувства относительно Хлои внезапно приобрели ошеломляющую ясность.

– Да, знаем, – ответил он. – Твоя мать уже наказала себя за свое прошлое, за тот позор, который она принесла своей семье и своему имени. Лишив себя общества тех, кого любила, она надеялась очиститься от мнимых грехов.

– Они не были мнимыми, – произнесла Хлоя сдавленным голосом. Когда она повернулась в кресле и посмотрела на Доминика, печаль в ее глазах вызвала у него желание заплакать. – Этот позор убил моего отца и принес вред тебе, Доминик. Как могла я забыть ущерб, который причинила Гриффину, оставив его?

Доминик взял ее тонкие пальцы.

– Любовь моя, ты была невинной девочкой, которую обманул тот, кто хорошо знал, что делал. Тебе нечего стыдится. Это вина Камберленда.

Хлоя, как ребенок, вытирала щеки от слез свободной рукой.

– Ты предупреждал меня о нем. Мне следовало послушаться тебя.

– Я вырос рядом с этой сволочью, Хлоя. Я знал его лучше, чем ты. Но это теперь не имеет значения. Теперь он ничего не значит для нас.

– Может быть, но как можно простить меня за то, что я причинила Гриффину? – Хлоя посмотрела на сына. – Я струсила, когда позволила моему дяде забрать тебя у меня. Мне следовало бороться за тебя. Я не должна была так легко сдаваться. – Она покачала головой, испытывая презрение к себе. – Я испугалась и позволила страху управлять моей жизнью.

Гриффин раздраженно вздохнул, затем присел на корточках перед ней.

– Мне претит тошнотворная сентиментальность, но ты должна знать, что я давно простил тебя. Ты следовала своим нелогичным путем, стараясь меня защитить. Кроме того, если бы не тот выбор, который ты сделала, я, вероятно, никогда не встретил бы Юстину. А это, моя дорогая мать, был бы гораздо худший вред для меня.

Хлоя освободилась от Доминика и взяла руки сына в свои.

– Ты действительно так считаешь? – прошептала она.

Гриффин кивнул.

– Да. И так как я простил тебя, ты тоже должна простить себя.

Он подался вперед и поцеловал ее в лоб, затем поднялся и хмуро посмотрел на Доминика.

– Что касается вас, ради бога, перестаньте контролировать все и всех. Я знаю, для вас это все равно, что требовать перестать дышать, но моя мать доказала, что способна самостоятельно заниматься своим делом. Как я убедился по опыту своей жизни, чрезмерная опека редко дает положительный результат.

Доминик испытывал одновременно раздражение и смех, оттого что у Гриффина хватило наглости читать ему нотации.

– Есть еще что-нибудь? – сухо спросил он.

– Да. Вы много лет искали Хлою, рыская вокруг, как рыцарь в поисках Священной Граали. Теперь она, наконец, здесь, с вами, так примите же правильное решение. – Гриффин высокомерно посмотрел на него сверху вниз. – Или вам придется ответить передо мной.

– В самом деле?

– Да, разумеется.

– Хорошо, тогда я отвечу, – сказал Доминик.

Гриффин подозрительно посмотрел на него, затем кивнул.

– Теперь, когда я поговорил с вами обоими, я удаляюсь.

– Я ничего не понимаю, – пожаловалась Хлоя. Она тайком вытерла слезы, и глаза ее блестели, когда она посмотрела на сына.

– Доминик все объяснит тебе, мать, – сказал Гриффин, натягивая перчатки. – Увидимся в Камберуэлле.

Кивнув Доминику, он вышел из комнаты. Они услышали приглушенные голоса в коридоре и минуту спустя стук входной двери. Затем наступила тишина, нарушаемая только тиканьем каминных часов и шипением углей в топке.

Доминик наконец позволил себе расслабиться, и все накопившееся напряжение за последние несколько дней и, вероятно, за всю жизнь улетучилось. Теперь ответ был совершенно ясен. Он сформировался давно, с того момента, когда Хлоя вошла в его кабинет два месяца назад.

– Я так и не поняла, о чем вы с Гриффином говорили, – сказала Хлоя нерешительным голосом. – Я хочу, чтобы ты объяснил все мне.

Доминик протянул руку, поднял Хлою с кресла и усадил себе на колени. Она вскрикнула и ухватилась за его плечи; ее большие глаза округлились от удивления и, возможно, от некоторого опасения. Сейчас она выглядела почти такой же девочкой, какую он впервые полюбил, и сердце его болезненно сжалось. Доминик не мог избавиться от этой боли много лет, но теперь он сделает все, чтобы ее будущее, их будущее было наполнено любовью и счастьем.

Прижимая Хлою к своей груди, он благодарил Бога за то, что теперь она в безопасности в его объятиях.

– А сейчас, любовь моя, я хочу знать, почему ты настояла на встрече с Кэмпвортом без меня.

Она поморщилась.

– Извини, я огорчу тебя, но я должна была доказать себе и тебе, что обладаю достаточной храбростью, чтобы встретиться лицом к лицу с таким человеком, как Кэмпворт, или… – Ее голос затих на несколько секунд, затем зазвучал с прежней силой. – Или с таким, как принц Эрнест. Гриффин был прав, я слишком долго жила в тени. Если бы я не смогла противостоять Кэмпворту и побороть свои страхи, это означало бы, что я не заслуживаю быть рядом со своим сыном и с тобой в этой жизни.

Доминик провел пальцами по ее щеке.

– Я понимаю тебя и восхищаюсь твоей храбростью. Однако ты очень рисковала. Ты ведь знаешь, что Кэмпворт чрезвычайно опасный человек.

Хлоя широко улыбнулась ему.

– Поэтому я взяла с собой Гриффина. Я знала, что Кэмпворт не склонен вступать в противоборство с ним. Кроме того, у меня был пистолет.

Доминик со стоном склонил голову.

– Не напоминай мне об этом.

Хлоя усмехнулась и, приложив пальцы к его подбородку, приподняла его голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Доминик, ты по-прежнему хочешь жениться на мне?

Он ответил, не колеблясь.

– Больше всего в жизни я хочу этого.

Она глубоко вздохнула, словно набираясь храбрости.

– Тогда я принимаю твое предложение.

Его сердце гулко забилось.

– Ты действительно так решила?

– Да.

Доминику хотелось вскочить на ноги, закружить ее в своих объятиях, а потом отнести в постель. Однако он обуздал этот неистовый порыв.

– Я постараюсь сделать все, чтобы защитить тебя от сплетен и скандала, Хлоя, но нет гарантий.

Хлоя прильнула губами к его губам самым восхитительным поцелуем.

– Я знаю это, – сказала она, прервав поцелуй. – Но я не буду прятаться, как испуганный ребенок. Меня беспокоит только, как наш брак отразится на твоей репутации и работе.

– Об этом не надо беспокоиться, дорогая. Моя репутация не пострадает. – Доминик наклонился, чтобы поцеловать ее опять, но она остановила его, приложив палец к его губам. – Есть еще что-то, волнующее тебя? – спросил он с насмешливым смирением.

Хотя Хлоя с кающимся видом улыбнулась ему, он увидел решимость в ее взгляде и почувствовал напряженность мышц ее спины под своей рукой.

– Да. Извини, но я должна внести ясность, что не откажусь от своей работы в Камберуэлле. Я понимаю, что это решение не понравится тебе, но мне придется проводить по меньшей мере часть каждой недели за городом с девушками и их младенцами.

– Полагаю, это непоколебимое условие? – Он провел ладонью вниз по ее спине до ягодиц.

Ее щеки порозовели, но она, тем не менее, нахмурилась.

– Да, и не пытайся отвлечь меня таким способом, Доминик. Это не подействует.

Он вздохнул.

– Очень жаль. В таком случае у меня нет выбора, кроме как согласиться с твоими условиями.

– В самом деле? – удивленно спросила она.

Доминик грустно усмехнулся.

– Полагаю, я заслужил это, учитывая, каким бездумным и бесчувственным я был в то время, когда впервые предложил тебе выйти замуж за меня.

– Я поняла это так, что ты просто хотел защитить меня.

– Я и теперь хочу, – сказал он, – поэтому поеду с тобой в Камберуэлл. Я знаю, что ты вполне способна самостоятельно управлять своими делами, но думаю, мое содействие тебе не повредит. Только подумай, скольким еще девушкам мы могли бы помочь, работая вместе.

Когда Хлоя удивленно раскрыла рот, глядя на него, Доминик с трудом подавил смех.

– Кроме того, моя дорогая, ты имеешь склонность привлекать разного рода отвратительных типов. Подумай, как полезно будет иметь под рукой меня, когда в следующий раз какой-нибудь преступный главарь или жестокий аристократ начнет угрожать тебе.

– А как насчет твоей работы? Как ты сможешь заниматься государственными делами, находясь в Камберуэлле? – Она нахмурилась. – Доминик, едва ли это хорошая идея, когда туда будут приходить и уходить твои агенты днем и ночью. Это повредит репутации моего заведения и, возможно, создаст опасность для девушек.

– Согласен. Поэтому я уволюсь.

Она едва не упала с его коленей.

– Осторожно, – сказал он со смехом, подхватив ее за талию.

– Доминик… я… почему ты так решил?

– Потому что я люблю тебя и потому что ты самое важное в моей жизни. Однажды я потерял тебя, Хлоя, и не хочу, чтобы такое случилось опять.

Она смотрела на него с тревогой и надеждой.

– Ты уверен, что поступаешь правильно? Что подумает регент или премьер-министр?

Доминик пожал плечами.

– Мне безразлично, что они подумают.

– Но…

Он заставил ее замолчать страстным поцелуем. Она прижалась к нему, расслабившись в его объятиях. К тому времени, когда Доминик прервал поцелуй, его руки дрожали от возбуждения и желания.

– Хлоя, я посвятил значительную часть своей жизни службе на благо страны. Я горжусь своей работой и ни о чем не сожалею. Она позволила мне найти цель в жизни. Однако теперь у меня другая цель – любить тебя и помогать тебе во всем.

– Думаешь, этого будет достаточно для тебя? – прошептала она.

– Этого будет более, чем достаточно. Пришло время сменить род деятельности. Я уже не молодой и устал от прежней работы. Пора передать ее более молодому человеку.

Хлоя одарила его такой сияющей улыбкой, что у него слегка закружилась голова.

– Я рада, что ты пришел к такому решению, – сказала она, обнимая Доминика за шею.

Доминик крепко прижал ее к себе. Его сердце и разум, казалось, подверглись крутому перелому, и он воспринимал изменения в своей жизни с почти молитвенной благодарностью. Он никогда не думал, что наступит этот день, и вот он наступил. Доминик не ожидал такого поворота событий и намеревался провести оставшуюся жизнь, просто по возможности помогая Хлое.

Она оставалась неподвижной в течение нескольких минут, по-видимому, тоже нуждаясь в осмыслении таких важных перемен. Затем Хлоя пошевелилась и села с задумчивым выражением лица.

– Что тебя беспокоит? – спросил он.

– Я думаю о Гриффине и об иронии судьбы.

– О какой иронии ты говоришь?

– Это из-за Гриффина, точнее, из-за моей беременности мы разлучились. Потом, когда он родился, меня отправили в ссылку, иначе не назовешь. Не по его вине, но в связи с его появлением на свет мы долгое время жили вдали друг от друга.

Доминик молчал некоторое время, затем рассмеялся.

– И также благодаря Гриффину мы снова обрели друг друга.

Она кивнула.

– Да. Так как он был рядом, я могла обратиться к нему за помощью, когда нуждалась в ней. И, – добавила она с лукавой улыбкой, – благодаря тому, что он такой откровенный…

– Ты имеешь в виду дерзкий.

– Да, иногда. Но это качество позволило ему сказать нам правду, в чем мы ошибались. Кто знает, смогли бы мы найти дорогу друг к другу без Гриффина?

– О боже, – сказал Доминик, ужаснувшись. – Только не говори ему это. Он и так слишком важничает, а если подумает, что мы сошлись благодаря ему…

– Я уверена, он уже так считает, – заявила Хлоя с подозрительной дрожью в голосе.

– Он твой сын, и я думаю, что найду с ним общий язык.

Она засмеялась.

– Полагаю, за это ты потребуешь не одно вознаграждение.

Доминик улыбнулся.

– Думаю, одну или две награды ты можешь предоставить мне прямо сейчас.

И с улыбкой на губах и радостью в глазах Хлоя так и поступила.

 

Эпилог

Лайм-Реджис

12 июня 1815 года

«Мой дорогой сын,

Хлоя Хантер».

Я с радостью получила твое письмо и твое уверение, что в Камберуэлле жизнь идет своим чередом. Доминик и я очень благодарны тебе и Юстине за то, что вы заботитесь о моих подопечных, пока мы находимся в свадебном путешествии, и обещаю возместить это вам, как только мы вернемся. Даю слово, что тебе не придется до самого Рождества иметь дело с младенцами, страдающими коликами, или успокаивать истеричных молодых женщин. Ты самый добрый, дорогой мой Гриффин, и никакая мать не может желать лучшего сына.

Мы устроились в комфортабельном особняке недалеко от Кобба, с прекрасным видом на море и с вселяющим энергию запахом морского воздуха. После пребывания в Бате с бесконечными встречами и приглашениями должна признаться, я почувствовала облегчение в спокойной неторопливой жизни в этом приморском городе. Кто-то может назвать такую жизнь ужасно скучной, но мы были так заняты в Бате, что почти не имели времени для себя. Там многие стремились обхаживать с корыстными целями Доминика – и даже меня, если поверишь. Я подозреваю, что некоторые старались быть любезными только ради него, хотя должна сказать, что в основном люди относились к нам доброжелательно.

Все-таки это наше свадебное путешествие, и я хотела больше проводить время с моим мужем так, чтобы нас никто не отвлекал!

Есть другая причина, по которой мне хочется покоя. Я испытывала легкое недомогание в животе. Оснований тревожиться не было, но Доминик настоял, чтобы я показалась врачу. Это было напрасное беспокойство, как я и думала. Видишь ли, мой сын, оказалось, что я беременна, и, вероятно, к Рождеству я познакомлю тебя с маленьким братиком или сестренкой! Представь мое удивление, когда я обнаружила, что ношу ребенка в моем-то возрасте. Доминик, узнав об этом, лишился дара речи на несколько минут, что нехарактерно для него, как ты знаешь. Когда я пришла в себя после такого сюрприза, признаюсь, меня охватила тревога по поводу его реакции. Но я напрасно беспокоилась. Мой дорогой муж был чрезвычайно рад, как и я. Он сказал, что это награда Провидения за все наши многочисленные испытания.

Теперь я считаю себя счастливейшей женщиной, поскольку в моей жизни есть ты, Юстина, мой дорогой муж, Стивен и теперь еще эта неожиданная радость. Врач уверил меня, что я вполне здорова и нет причины беспокоиться. Мы обсуждали возвращение в Лондон, и Доминик хочет, чтобы я еще немного отдохнула перед путешествием. В этом нет необходимости, но я с радостью позволила ему поухаживать за мной.

Мы вернемся в Камберуэлл самое позднее к концу месяца. Я напишу тебе перед отъездом и надеюсь в скором времени увидеть тебя, Юстину и Стивена.

С любовью,

твоя чрезвычайно счастливая мать