– Ты уверена, что у нас все получится? – Эви с надеждой посмотрела на сестру.

Аделин поджала губы.

– В самом деле, Эви, как ты думаешь, мне идет это платье?

– С твоей стороны довольно неучтиво сомневаться в этом. Мне ты в нем кажешься просто очаровательной, – польстила Эви.

Иден критически присмотрелась к своему отражению в зеркале, висевшем над туалетным столиком Эви, и сердито поправила лиф с вырезом.

– Пойду-ка я к маме, пока она ничего не заподозрила. Отъезд на празднество к леди Талуин назначен на девять часов.

Строго говоря, это Эви должна была идти к матери, а простуженная Аделин с высокой температурой лежать в постели. Дело было в том, что Эви пыталась уговорить мать позволить ей остаться вечером дома, но та наотрез отказалась. Леди Риз пришла к выводу – и не ошиблась, – что Эви делает все возможное, чтобы избежать встречи с Уиллом. Также она решила – и снова не ошиблась, – что Эви сделает все возможное, чтобы с глазу на глаз переговорить с Майклом, и может решиться выскользнуть из дома, чтобы с ним повидаться. После нескольких неудачных попыток вырваться из дома Эви наконец-то придумала план. Он, конечно, был крайне рискованным, но обстоятельства к тому вынуждали.

– Повернись и дай мне последний раз на тебя посмотреть, – сказала Эви, покрутив пальцем в воздухе.

Аделин в притворном раздражении закатила глаза, но выполнила просьбу сестры и медленно, грациозно закружилась на месте, отчего подол бледно-голубого платья закрутился вокруг ее длинных стройных ножек. Эви считала, что это просто чудесное платье – скроенное так, чтобы подчеркнуть бюст, достойное, но не безвкусное, не привлекающее к себе особого внимания. Это было одно из ее любимых платьев, но взглянув на многострадальное лицо сестры, можно было понять, что та иного мнения об этом наряде.

Аделин отдавала предпочтение платьям жемчужных оттенков с глубоким вырезом, она в них выгодно выделялась среди толпы. Легкомысленный стиль вкупе с ее живостью и жизнерадостностью служил залогом того, что она привлекала к себе все взгляды, и гарантировал ей внимание всех ухажеров, оказавшихся поблизости; она была готова к тому, что ее сорвут, как доступный плод. Эви ничуть не завидовала популярности сестры-близняшки, но иногда все же задавала себе вопрос: как же они могут быть такими похожими и в то же время совершенно разными?

Эви заправила непослушный локон под серебристую ленту, которая помогала удерживать густые волосы Аделин, затянутые в гладкий, низко уложенный пучок на затылке. Эви близоруко прищурилась – похоже, вторая пара ее лучших очков вот-вот перестанет подходить ей, – но наконец-то одобрительно кивнула.

– Отлично, – сказала она. – Даже мама не догадается, что это не я.

Аделин фыркнула, поправив на носу Эви ее вторые лучшие очки.

– Когда мы одинаково одеваемся и ведем себя, мама никогда нас не отличает. Да и папа тоже. Лишь наш дорогой брат да несколько слуг в Мейвуд-Мэнор научились различать нас. – Она взяла кремовую шелковую шаль, разложенную на кровати Эви, и набросила ее себе на плечи. – Только не забудь, что ты должна лежать в постели еще минут пятнадцать после того, как мы уйдем. Ты же знаешь, что мама часто забывает свой ридикюль или веер, и отправляет за ними бедного кучера Джона.

Эви кивнула. На ней был один из экстравагантных халатов сестры, отороченный кружевами, хотя под ним она оставила свои корсет, сорочку и чулки. Она уже успела отпустить свою горничную на вечер – просто ради безопасности.

– И будь осторожна, – суровым тоном добавила Аделин. – Что ты будешь делать, если Майкла не окажется в его комнате в Олбани-Хаус? Одно дело проскользнуть по Мейфэр, и совсем другое – отправиться ночью одной в Сент-Джайлз. – Она задумчиво потянула себя за нижнюю губу, явно чем-то встревоженная… – Не знаю даже, Эви. Быть может, тебе не следует этого делать…

– Ты бы сделала это, не задумываясь.

– Я – другое дело.

Эви начинала сердиться, хотя сестра только хотела предостеречь ее.

– Другое – потому что ты смелая, а я нет? – спросила она, пытаясь улыбнуться.

Аделин бросила перчатки с веером на кровать и подбежала к Эви, чтобы взять ее за руки.

– Дорогая, ты – самая смелая девушка из всех, кого я знаю. И не должна терять веру в себя, чтобы справиться с постоянным занудством мамы и вернуться к своей благотворительной работе. Я просто имела в виду, что я чуть более открыта, могу отреагировать… более активно, если что-то идет не так.

Эви не стала говорить, что за то время, которое она провела в трущобах, ей приходилось иметь дело с такими событиями, каких Аделин не могла себе даже представить. Но ее сестра-близняшка, без сомнения, физически более сильная и смелая. Когда они были детьми, именно Аделин рисковала, забираясь на высоченные деревья, брала в спортивном состязании верх над братом или над каким-нибудь другом, и это несмотря на свое плохое зрение. Аделин явно дурачила некоторых людей, которые считали ее пустоголовой красоткой, но Эви знала, что она не такая. У ее сестры были недюжинная сила и глубина характера, которую ценили все, кто ее хорошо знал.

– Не беспокойся! – сказала Эви, быстро пожимая руки Аделин. – Я позаимствовала у нашей экономки большой солнечный зонт. Он мне пригодится, если понадобится кому-нибудь врезать. – Она усмехнулась, чтобы показать сестре, что мысль о таком развитии событий была выдуманной. – Сначала я найму экипаж с заслуживающим доверия кучером и заплачу ему, чтобы он меня подождал. Если же случится что-то непредвиденное, я могу попросить миссис Рафферти проводить меня из Сент-Маргарет.

Неохотно кивнув, Аделин подошла к кровати, чтобы собрать свои вещи, но вместо этого опустилась на мягкий матрас и, нахмурившись, посмотрела на Эви поверх взятых у нее напрокат очков.

– Я по-прежнему считаю, что ты должна была поговорить с Волком сегодня утром, когда он приходил к папе. Ты могла бы, по крайней мере, попытаться все ему объяснить.

Эви крепко прижала руки к животу, словно этим жестом она могла удержать там чувство стыда, охватившего ее после событий минувшего вечера. Ее волновало не только то, что она изменила Майклу: в первую очередь ее тревожила мысль, что она позволила Уиллу целовать себя. Эви до сих пор не вполне понимала, как и почему это случилось.

Впрочем, а как она могла удержать Уилла? Как только он обнял ее сильными руками и его губы приблизились к ее губам, все разумные мысли ее в тот же миг покинули. Эви попала в прекрасную сказку, которая вдруг стала явью, волшебством, о котором она так давно мечтала.

Эви с трудом вдохнула, прежде чем нашла в себе силы ответить:

– В этом нет смысла. Я хорошо знаю Уилла и понимаю, что из такого разговора ничего не выйдет. Единственный способ уберечь нас обоих от огромной ошибки – это вымолить у Майкла прощение и убедить его в том, что мы с ним все-таки должны пожениться.

– Маме это очень не понравится, – сухо промолвила Аделин. – Кажется, она в восторге, что Уилл согласился взять тебя в жены.

При мысли о лицемерии матери у Эви появилось ощущение, будто ее живот обожгло кислотой.

– Это так несправедливо! Раньше мама едва терпела Уилла, а теперь она делает вид, что он ей нравится, потому что для нее невыносима сама мысль о том, что я могу выйти замуж за Майкла. Уверяю тебя – ее благосклонное отношение к Уиллу исчезнет, как только мы станем мужем и женой.

– Ну уж не знаю, – пробормотала Аделин. – У Уилла есть будущее. Когда я утром пряталась внизу, то слышала, как мама с папой говорят об этом. Конечно, Волк не так богат, как Майкл, но, похоже, даже папа доволен таким поворотом событий.

Эви пренебрежительно взмахнула рукой.

– Он всего лишь старался угодить маме, – сказала она.

– Я бы не говорила об этом с такой уверенностью, – возразила Аделин. – Уилл всегда нравился папе.

– Аделин! – горячо воскликнула Эви. – У Уилла нет желания жениться на мне! И было бы нечестно подрезать ему крылья из-за одного невинного поцелуя.

Сестра насмешливо усмехнулась.

– Судя по тому, что сказала мама, это был вовсе не невинный поцелуй. Она ведь заметила, что лиф платья практически болтался у тебя на талии.

От негодования лицо Эви побагровело. В то мгновение, когда она поняла, что у нее на глазах у посторонних прямо-таки растерзанный вид, она чуть не умерла от стыда, а уж когда увидела боль в глазах Майкла, чуть не сошла с ума. По иронии судьбы все это произошло сразу после того, как она пережила самые лучшие минуты в своей жизни.

– Уилл не хочет на мне жениться, – упрямо повторила она.

Задумчиво посмотрев на нее, Аделин кивнула.

– Хочешь знать, что я думаю? – спросила она.

– Нет.

– Я думаю, что ты все еще любишь Уилла и тебе надо выйти за него замуж.

Эви изумленно уставилась на нее.

– Нет, не люблю и мне точно не надо этого делать!

Сестра качнула ногой с таким видом, как будто все происходящее ее вообще не интересовало.

– Дело в том, сестричка, что, с тех пор как Уилл вернулся, ты стала более… живой, я бы сказала. Вокруг тебя всё и все завертелись. Не хотелось бы тебя критиковать, но ты превращаешься в старушку, когда общаешься с Майклом. Неужели ты только этого ждешь от жизни? – Она многозначительно приподняла брови. – Волк знает толк в развлечениях.

– Я могу сказать только одно. Нет! – заявила Эви, поднимая руку, чтобы остановить сестру. – Я больше не желаю говорить об этом. Мне надо попытаться все объяснить Майклу, и я считаю, что это единственное, что могу сделать в оставшееся время. В своей записке Майкл написал, что завтра уезжает в отцовское поместье и одному Богу известно, когда он вернется.

Утром Эви первым делом передала Майклу записку, но он ответил, что еще не готов увидеться с ней. Поэтому ей было просто необходимо потолковать с ним сегодня же вечером, пока мать не успела растрезвонить всем на свете о ее помолвке с Уиллом. Эви удалось уговорить родителей подождать с этим несколько дней: она сослалась на то, что ей нужно время, чтоб привыкнуть к этой мысли. Эви вовсе не хотелось обманывать их, но разве у нее был иной выбор? Уилл ее не любит, а Эви считала, что не может быть ничего хуже, чем принуждение к браку. Он будет сторониться ее до конца жизни, возможно, даже добьется разрыва отношений с помощью своего влиятельного отца, а это попросту ее убьет.

– Эди, пожалуйста, сделай это ради меня! – взмолилась она. – Знаю, что не должна вовлекать тебя в обман, но я должна сегодня вечером увидеть Майкла.

– Ох, глупышка, обо мне не беспокойся! – воскликнула Аделин, собирая свои вещи. – Сегодня вечером я буду развлекаться от души, да еще в твоих очках. Даже сказать не могу, как я рада наконец-то разглядеть лица людей. Хотя, учитывая, какие у меня ухажеры, это скорее проклятие, чем благо.

Долгие годы Эви уговаривала Аделин открыто носить очки, но сестра попросту отказывалась от этого. Аделин была замечательным человеком и славной сестрой, но внешняя привлекательность ей была дороже всего на свете.

– Спасибо тебе, дорогая, – сказала Эви. – Я буду перед тобой в вечном долгу.

– Ерунда! Я же сказала, что это будет забавно.

Наклонившись к сестре, чтобы поцеловать ее на ночь, Аделин замешкалась, на ее лице снова появилось обеспокоенное выражение.

– Что теперь? – покорно спросила Эви.

Аделин поморщилась.

– Мне бы не хотелось предвосхищать события, но что, если Майкл не захочет на тебе жениться? Ты ведь должна выйти замуж, Эви. Вчера, когда вы с Майклом не вернулась к гостям, все принялись об этом судачить. Было понятно, что происходит что-то странное, особенно после того, как стало понятно, что вы с Уиллом неплохо ладите друг с другом.

Эви прекрасно понимала, что Майкл все еще может отвергнуть ее. Имеет на это полное право.

– Мне придется убедить его в том, что у него нет другого выбора, – сказала она.

Сестра покачала головой.

– Буду с нетерпением ждать твоего рассказа, как тебе удалось это сделать, – улыбнулась она.

Уилл нашел себе укрытие за колонной в дальнем конце бального зала в стиле барокко в доме леди Талуин. За последний час не меньше трех мамаш, подыскивающих жениха для своих дочерей, продемонстрировали удивительный интерес к нему, а их дочки пытались вовлечь его во флирт, несмотря на то что он не обращал на них никакого внимания. Возможно, винить во всем следовало его парадную форму, которая иногда оказывала странное влияние на мыслительные процессы у юных леди. Понятное дело, его финансовое состояние не имело к этому никакого отношения, потому что всем было известно, что денег у Уилла нет. Не помогало и то, что Алек без конца рассказывал окружающим, всем, кто был готов его слушать, что капитан Эндикотт – герой войны.

Как бы там ни было, интерес готовых к флирту молодых леди и брачная озабоченность их мамаш больше не имели никакого значения. Он думал только о том, как неожиданно умудрился обручиться с Эви.

Каждый раз, когда Уилл думал об этом, а происходило это раз в несколько минут, его охватывало изумление. Существовал, конечно, соблазн сказать, что он удивлен, но это было не так, потому что такое развитие событий казалось ему некоторым образом предопределенным. Удивляло его лишь то, с какой легкостью он воспринял изменение своего статуса и с каким облегчением приветствовал эту перемену. Он не планировал жениться на такой девушке, как Эви, но теперь ему казалось очень правильным, что она стала его нареченной.

Отец будет разгневан. У Эви весьма скромное приданое, и брак с ней принесет всего лишь несколько полезных связей. К тому же она связана с организацией, которая, возможно, является рассадником заговоров и мятежей.

Конечно, Эви еще не дала согласия выйти за него замуж. Она отказалась спуститься из своей комнаты, когда он утром нанес визит ее отцу, и это стало для Уилла причиной для беспокойства. Леди Риз наговорила ему какой-то ерунды о том, что у ее дочери болит голова, но он ей не поверил. Ситуация была столь чертовски нелепой, что это просто чудо, что они смогли ее обсудить как здравомыслящие люди. Лорд Риз оказался приятно удивлен финансовыми делами Уилла: у того, конечно, не было значительного состояния, но он имел вполне приличный доход, а мать Эви вообще была в восторге от их помолвки.

Когда официальный визит был закончен, леди Риз убедила Уилла, что Эви с нетерпением ждет встречи с ним на балу у леди Талуин. Уилл прекрасно понимал, что и это ерунда. Эви была в ярости, и ему придется немало поработать, чтобы ее успокоить. Но он обязательно сделает это. Да он жилы себе надорвет, лишь бы обеспечить ей такую жизнь, какую она заслуживает. Правда, оставалась одна проблема, но очень значительная. Уилл не мог на сто процентов поклясться, что Эви все-таки не состоит в заговоре. Если только Эви узнает, что он за ней следит, она проломит ему голову кочергой, и на этом их совместное будущее закончится.

Тут из толпы с самодовольной ухмылкой, как шотландский домовой-проказник, вынырнул Алек.

– Прячемся от поклонниц, да? – спросил он, хлопая Улла по плечу. – Ты – мудрый человек, и знаешь, что через несколько минут сюда прибудет твоя невеста. Не хочешь давать ей повода пойти на попятную, не так ли?

– Она готова отступить хоть сейчас, и это тебе хорошо известно, – бросил Эндикотт. – А единственная причина повышенного внимания ко мне окружающих кроется в том, что ты без устали рассказываешь всем, что я герой войны. И я, черт возьми, хочу, чтобы ты это прекратил!

– Ни к чему меня благодарить, – великодушно промолвил Алек, легко взмахнув рукой. Этот жест никак не вязался с человеком его комплекции. – К тому же скоро всеобщее женское внимание к тебе пропадет, как только твоя будущая теща начнет болтать о приближающемся счастливом событии.

– Господи! – Уилл любил Эви, но перспектива иметь такую тещу, как леди Риз, – это просто мороз по коже.

– Ладно, хватит шутки шутить. – Алек потянулся, чтобы схватить бокал вина с подноса, который мимо них проносил лакей. – За оранжереей леди Талуин нас поджидает Аден. Он сказал, что у него есть новости.

Уилл отошел от колонны.

– Самое время получить ценную информацию от службы разведки, – заметил он. – Надеюсь, мы сможем ее хоть как-то использовать…

Они выскользнули из бального зала через удобную дверку позади колонны. Дверь вела в коридор со служебными помещениями, но далекими от кухни и комнат для прислуги, благодаря чему их со всех сторон охватила тишина.

Уилл посмотрел на кузена.

– Только давай не говорить Адену о предстоящих свадебных торжествах, – попросил он. – Я должен сообщить эту новость отцу, прежде чем он услышит ее от посторонних.

На самом деле Уилл попросил лорда и леди Риз воздержаться от объявления о помолвке, пока у него не появится возможность поговорить с герцогом. Он счел, что Эви будет благодарна ему за паузу перед началом безумия, и леди Риз неохотно согласилась с ним.

Алек сочувственно поморщился.

– Не завидую я, что тебе предстоит такое пережить, старина. И когда же ты собираешься спустить курок?

– Попытаюсь завтра заглянуть в военное ведомство, – ответил Эндикотт. – Быть может, мне удастся встретить герцога там.

Алек остановил Уилла прикосновением руки.

– Знаешь, я считаю, что все это к лучшему: ты принял верное решение, и не столько ради нее, сколько ради себя самого. Эвелин – замечательная девушка, и я чувствую, что она станет тебе чудесной женой.

– Спасибо. Мне остается только надеяться на то, что отец разделит твою точку зрения, – сухо ответил Уилл. Однако слова кузена его тронули, как и его преданность.

– Доконай его, – посоветовал Алек. – А если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, ты знаешь, что нужно только попросить.

Уилл кивнул.

– Я знаю, но все равно, спасибо тебе. И я уверен, что у нас все будет хорошо, – сказал он.

Эндикотт не стал говорить о своих многочисленных сомнениях по другим поводам, вроде того, где они будут жить и чем он будет заниматься до конца своих дней. Хотя брак с Эви уменьшит его шансы получить поддержку отца в карьерном росте, Уилл по-прежнему надеялся, что хорошее отношение к нему герцога Веллингтона не позволит тому проигнорировать эту проблему.

Они миновали коридор, ведущий к оранжерее. Аден ждал их сразу за стеклянными дверями – он сидел на кованном железном стуле, беспечно вытянув перед собой длинные ноги.

Увидев кузенов, Аден встал, вид у него был не радостный.

– Источник сэра Доминика в Дублине…

– Разве теперь это не твой источник? – перебил его Алек.

Аден коротко улыбнулся.

– Я все еще не привык к перемене, – заметил он.

– Не сомневаюсь. Итак, об этом источнике, – проговорил Эндикотт, уже нетерпеливо ожидающий возвращения в бальный зал. Он начинал всерьез беспокоиться об Эви. Почему она так припозднилась?

Аден кивнул.

– Нашему источнику в Дублине удалось перехватить письмо Майкла Боумонта Дэниелу О’Коннеллу, который, как вам уже известно, рьяно защищает и католическую эмансипацию, и разрыв Акта объединения.

– Да, сэр Доминик говорил нам, что О’Коннелл и Боумонт состоят в переписке, – сказал Уилл. – Кстати, для начала хотелось бы узнать, как развивались их отношения?

– Они познакомились через мать Боумонта, леди Леджер, – ответил Аден. – Она из ирландской семьи, которая находится в дальнем родстве с семьей О’Коннелла. Боумонт явно увлечен политикой О’Коннелла.

Алек мрачно покачал головой.

– Выходит, у Боумонта есть родственники-ирландцы? Ему не повезло, ведь это еще больше усиливает подозрения в отношении него.

– Было ли что-нибудь полезное для нас в их переписке? – поинтересовался Уилл.

– Она касалась отмененной дуэли между О’Коннеллом и Робертом Пилем, – сообщил Аден. – Боумонт выразил тревогу о безопасности О’Коннелла и умолял того в будущем избегать рискованных предприятий.

– Я бы не сказал, что это его компрометирует, – возразил Алек. – По-моему, наоборот.

– Верно, – согласился Аден. – Но далее Боумонт писал о важности руководства О’Коннелла в их деле и о том, что они не могут допустить его потерю. Кто такие «они», остается загадкой, как и то, о каком именно деле идет речь.

Уилл покачал головой.

– Многие поддерживают католическую эмансипацию и даже разрыв Акта объединения, но они никогда не прибегнут к насилию ради достижения своих целей, – заметил он.

– И поэтому нам нужна информация, прежде чем мы сможем действовать, – сказал Аден. – Без существенных доказательств мы едва ли имеем право арестовывать каких попало ирландских иммигрантов или людей, имеющих радикальные взгляды. Премьер-министр сильно озабочен тем, что мы избегаем повторения мятежей лорда Гордона. Если слухи о том, что группа ирландских радикалов замыслила предательство, соответствуют действительности, результат будет ужасающим. В основном для невиновных ирландских и лондонских католиков.

Уилл посмотрел на Алека.

– Мы запланировали операцию, предполагающую проникновение в кабинет Боумонта в Сент-Маргарет. Я сделаю это сегодня или самое позднее завтра ночью. Алек намерен обыскать жилье Боумонта в Олбани.

Аден кивнул.

– Сообщайте мне обо всем, что вам удастся найти – важном и не очень. Мне в спину дышат министерство внутренних дел и Пиль.

– Понятно, – сказал Уилл, глядя на бриджи Адена и его высокие сапоги с отворотами. – Я понимаю, ты не собираешься идти сегодня на бал?

– Нет. На мою жену плохо действует погода, и я хотел бы побыть с ней дома, – ответил Аден.

– Опять? – нахмурившись, спросил Уилл. – Надеюсь, ничего серьезного?

Аден отрицательно покачал головой.

– Это обычное желудочное недомогание из тех, что бывают у женщин в ее состоянии.

– Может, мне тоже сослаться на желудочное недомогание, – кислым тоном предложил Алек. – Стоит только вернуться в Лондон, как меня начинает тошнить от осточертевших балов и званных вечеров. Не представляю, как остальные их выносят.

– Бедняга, тебе ведь приходится иметь дело с готовыми на все светскими вдовушками, находящимися в безвыходных положениях, – с усмешкой проговорил Эндикотт. – Передай мои лучшие пожелания своей жене, Аден. – И, взяв Алека под руку, он направился было назад по коридору.

– Минутку, Уилл, – тихо попросил Аден.

Уилл оглянулся и вопросительно приподнял брови.

– Поздравляю с помолвкой, – сказал Аден. – Мисс Уитни – милая девушка. Уверен, что вы будете счастливы. – С этими словами Аден слегка поклонился кузенам и исчез в оранжерее.

– Откуда, черт возьми, он узнал о моей помолвке?! – возмущенно воскликнул капитан Эндикотт.

– Что ж, не зря же его прочат на место сэра Доминика, – сказал Алек. – Должно быть, он хорошо выполняет свою работу.

– Шпионы! – с отвращением бросил Уилл, когда они шли по коридору. – Вот кто самые худшие из сплетников.

Алек усмехнулся, но ничего не сказал в ответ, потому что некоторые гости стали выходить из зала в коридор. Один из них, знакомый Алека, вступил с кузенами в разговор. Уилл кивнул ему, но не остановился, потому что был полон решимости отыскать Эви. Он решил, что если она еще не приехала, он уйдет с бала и навестит ее дома. Да, уже поздно, но будь он проклят, если позволит ей дольше откладывать разговор с ним! Им нужно решить несколько вопросов, причем сегодня же ночью.

Пробираясь по стеночке бального зала, до отказа забитого гостями, Уилл смог избежать разговоров, и буквально у входа наконец увидел Эви, спокойно стоявшую рядом с матерью, которая разговаривала с двумя пожилыми женщинами.

Замедлив шаг и бросив быстрый, оценивающий взгляд на свою невесту, Уилл нахмурился. Она выглядела весьма мило в красивом и скромном платье, с новой прической, которая была более затейливой, чем обычно. Итересно, она сделала ее, чтобы произвести на него впечатление? Едва ли, потому что Эви обычно мало внимания обращала на свою прическу. Что-то еще было не так, хотя Уилл не мог понять, что именно. Возможно, все дело было в веере, который она прижимала к бедру, словно Эви была раздражена или испытывала нетерпение. А это что? Эви демонстративно закатила глаза, ответив матери? Обычно на светских мероприятиях она была тиха и спокойна и старалась держаться в стороне от суеты. Она не вертела веером и не производила впечатление женщины, готовой выскочить из собственного платья. Возможно, она попросту нервничала из-за предстоящей встречи с ним? Он сделает все возможное, чтобы успокоить ее и убедит в том, что все будет к лучшему.

– Как странно, – сказал Алек, незаметно подойдя к нему. – Я и не думал, что мисс Уитни носит очки на людях.

– Ты с ума сошел? – отозвался Уилл. – Эви всегда носит очки, независимо от случая.

– Мне это известно, но это вовсе не Эвелин, – изрек Алек в ответ. – Это же мисс Аделин Уитни!

– Нет, ты рехнулся! – бросил Уилл. – Аделин никогда не надела бы такое платье, и она не носит очки.

Пожав плечами, Алек внимательно присмотрелся к Эви.

Удивленный Уилл тоже вгляделся в свою будущую невесту.

Он даже прищурился.

Боже!

Аделин изображала собственную сестрицу! Интуиция подсказала ему это несколько мгновений назад, но он к ней не прислушался. В детстве девочкам нравилось разыгрывать родных и друзей, меняясь ролями. Это получалось у них почти со всеми, включая его самого, и не один раз. Даже родителям редко удавалось отличить их, когда они так шалили.

А вот Алека Аделин обмануть не удалось, что было не только интересно, но и раздражало. Ведь его-то она провела! Уилл тихо выругался. Какого черта задумала Эви, устроив эту игру? Внезапно тревога за нее, которая преследовала его весь вечер, начала обретать пугающий смысл.

– О понятно! – засмеялся Алек. – Мисс Аделин играет в какую-то игру. Забавно, только мне хотелось бы знать, в какую именно и для чего?

– Давай-ка выясним это, – сказал мрачно Уилл, пробираясь к ней сквозь толпу.