Уилл провел рукой вниз по спине Эви, наслаждаясь ощущением шелковистости под кончиками пальцев. Он прижал к себе ее дрожащее тело, и вдруг его постигло осознание того, какой чудовищный поступок он сейчас совершил.

Он взял ее, невинную девственницу, в скрипучем старом кресле, в убогой маленькой гостиной в церкви рядом с трущобами. Едва ли это место можно назвать романтическим, и уж точно так не поступил бы человек чести, обязанность которого – защищать репутацию своей невесты. Господи, если кто узнает об их отношениях с Эви – доброе имя девушки пострадает, несмотря на приближающуюся свадьбу. Ему должно быть очень стыдно, что он таким примитивным образом овладел ею. И то, что ему удалось довести Эви до пика наслаждения, никак не может особо его радовать. Он должен встать перед ней на колени и молить простить за то, что он вел себя как развратный мерзавец.

Однако Уилл ничуть не жалел о случившемся. Перед его глазами возникла даже такая сладострастная картинка. Эви сидит перед ним, широко разведя ноги или положив их ему на плечи, так что ее нежная плоть открывается для игры, затеянной его ртом и руками. Нет, в следующий раз, пообещал себе Уилл. А прямо сейчас он должен в целости и сохранности доставить Эви домой, пока кто-нибудь не узнал о том, что она вообще выходила из родительского дома.

Эви нежно потерлась щекой об его шею, и счастливо вздохнула, прижимаясь к нему чудесной грудью. Уилл догадывался, что под простым без изысков платьем Эви прячет роскошное, податливое тело. Она оказалась чертовски привлекательной, и в этом не было преувеличения. Уилл мог поблагодарить удачу, что светские кавалеры оказались слепы, как кроты, не разглядев сокровища, прячущегося за скромным фасадом. Уилл только начал исследовать дар, который Эви ему преподнесла, поэтому он был намерен потратить немало усилий в течение ближайших нескольких месяцев, когда будет завершена их миссия и они с Алеком докажут, что Эви не имеет никакого отношения к преступному заговору.

Пугающая мысль словно острый нож рассекла теплый кокон, в котором они пребывали. Пора отвезти Эви домой и быстро вернуться в Сент-Маргарет, чтобы обыскать кабинет Боумонта. Ему не составит труда выкрасть ключи из ридикюля Эви, когда он усадит ее в экипаж. Нужно будет всего лишь поцеловать ее, чтобы она абсолютно потеряла голову и не заметила, что он делает.

– Эви, моя любовь, – прошептал Уилл, – мне очень не хочется тебя беспокоить, но, по-моему, нам лучше поторопиться. Я должен отвезти тебя домой, прежде чем леди Риз и Эви вернутся с бала у Талуинов.

– Черт возьми! – пробормотала она в ответ.

Она рывком приподнялась и вздрогнула, увидев, что по-прежнему сидит у Уилла на коленях, оседлав его бедра. Эви робко улыбнулась Уиллу, кладя руки ему на плечи, ее глаза засияли, встретившись с его голубыми глазами. Сердце Уилла подскочило от радости, когда он увидел счастье на ее лице. Эви, которую он знавал когда-то, ожила у него на глазах, ее любовь к нему была открытой и честной, и между ними не осталось никаких барьеров. Она была именно такой до того, как он отнял у нее все надежды и растоптал их сапогами, отправляясь строевым шагом на поиски приключений.

С одной стороны, стремительная близость пугала его, потому что теперь счастье этой доверчивой девушки зависело от него. Но Уилл понимал, какой дар он получил, – это не бесконечные удовольствия, которые ему может дать ее тело, или ее невинная чувственная реакция на его ласки, а благородное сердце Эви, которое отныне навсегда принадлежит ему. Возможно, она не самая красивая женщина из тех, с которыми ему доводилось иметь дело, и она не принесет ему богатств или социального влияния. Но она даст ему саму себя – свою добрую и великодушную натуру, нежную восприимчивость, свою верность… За брак с Эви ему придется заплатить, но он был готов с радостью отдать нужную цену, учитывая, что он получит взамен.

– Как вспомню о маме, так становится плохо, – сказала Эви с печальной улыбкой. – Не могу даже представить, что кто-то так же успешно может разрушить любую мою попытку получить удовольствие, как моя мамочка.

Уилл тихо усмехнулся.

– Мне придется это запомнить, – сказал он. – Не буду упоминать о твоей матери, когда захочу заняться с тобой любовью.

– Это весьма мудро, – заметила Эви, силясь натянуть на место корсет.

Эви была восхитительно взъерошена, ее шелковистая гладкая грудь с налитыми розовыми сосками соблазнительно приподнималась над нижним бельем. С сожалением вздохнув, Уилл запечатлел нежнейший поцелуй на одном напряженном пике и потянулся, чтобы ей помочь.

– Я сама, – тихо произнесла Эви.

Отводя от Уилла глаза, она скользнула руками под его руки, чтобы надеть лиф, и устремила взор на свои пальцы, пытавшиеся хоть как-то привести ее туалет в порядок.

Уилл заглянул ей в глаза.

– Ты стесняешься меня, Эви? – удивился он. – Это ты зря. Тебе нечего стыдиться.

Эви улыбнулась, ее щеки слегка зарделись.

– Это глупо, ведь правда? И я совсем не стеснялась, когда мы… ну, ты понимаешь… – Она неопределенно взмахнула рукой. – Но сейчас я невольно чувствую себя довольно… неуклюжей.

Она упорно отводила глаза, не желая встретиться с его глазами, Уилл понял, что ее что-то тревожит.

Он нежно провел руками по плечам Эви, а затем опустил их, чтобы взвесить чудесные, тяжелые груди. Да, возможно, у него нет времени, чтобы взять ее сегодня еще раз, но он не станет торопить события, первый шаг они уже сделали.

– Ну хватит об этом, моя девочка, – сказал Уилл. – Что тебя тревожит?

Сморщив нос, словно собираясь чихнуть, Эви склонила набок голову и посмотрела на него из-под полуопущенных золотистых ресниц. Пленительная поза оказалась настолько чувственной, что его пенис вновь зашевелился, возвращаясь к жизни.

– Я не перестаю думать, что это не совсем то, чего ты хотел, – вымолвила она в ответ. – Прошлая ночь была… я вовсе не желала, чтобы все это произошло с нами. Я боюсь, что ты сделал это лишь из чувства долга по отношению ко мне, а не потому, что тебе того хотелось.

Скажи Эви это неделю-другую назад, он, возможно, и согласился бы с ней. Но с каждым проходящим мгновением Уилл обретал все бо́льшую уверенность в том, что взять Эви в жены – правильное решение для них обоих.

– Никто силой меня не заставлял, – возразил он. – Я делаю именно то, что хочу.

Эви прикусила нижнюю губу, блеск в ее глазах потух, уступил место сомнению. Уиллу было неприятно, что она не уверена не только в себе, но и в нем, но, учитывая их прошлое, он не мог ее в этом винить.

Уилл приподнял бедра, толкаясь в нее восставшим естеством. Так он никогда не отвезет ее домой.

Эви вскрикнула, ее глаза широко распахнулись, и на его губах промелькнула волчья усмешка.

– Разве можно сказать, что ты заставляешь меня сделать то, чего я не хочу? – спросил он.

Она ухватилась за его плечи.

– Н-нет, но…

Приподнявшись, он провел губами по ее пухлому рту.

– Эви…

– Знаешь, как-то раз мама сказала нам…

– Мы решили не вспоминать твою маму, – раздраженно напомнил Эндикотт.

Эви почесала носик, состроив восхитительную гримаску.

– Извини, ты прав. Не обращай на мои слова внимание.

Уилл улыбнулся.

– Это невозможно, – он покачал головой. – Но, пожалуй, я могу догадаться, что сказала твоя мама. Она объяснила вам, что все мужчины – хамы и грубияны, которые при любом удобном случае предаются блуду с первой попавшейся женщиной.

Эви робко засмеялась.

– Ну-у, да! Она пыталась предостеречь нас от опасных ситуаций.

Уилл кивнул.

– Очень мудро с ее стороны, и, возможно, в отношении некоторых мужчин она права. Но не в отношении меня. Я не притворяюсь святым, Эви, но я не негодяй. Особенно когда дело касается тебя.

Он взял в ладони ее лицо. Затуманенный взгляд Эви – такой ранимый, полный надежды – устремился прямо ему в сердце. Уилла охватила буря чувств, а вместе с ней пришло убеждение, что Эви должна оправдать его надежды.

– Послушай, малышка, ни одна женщина не нравилась мне так, как нравишься ты, я однолюб. Ты для меня важнее всех на свете.

Веки Эви затрепетали, а густые ресницы шелковистым щитом укрыли ее глаза. А потом она прямо и смело посмотрела на Уилла, и то счастье, которое горело в ее глазах, лишило его дара речи.

– Ты правда так считаешь? – шепотом спросила она.

Уиллу пришлось сделать усилие, чтобы ответить ей.

– Честное слово, – ответил он.

Положив прохладные пальчики на его руки, она легонько коснулась его губ. Он захотел продолжения, но Эви внезапно пробормотала слова отказа и отстранилась от него.

– Твои слова воспламеняют мое сердце, – произнесла она, поморщившись, – мне безумно хорошо, я мечтала бы сидеть на тебе вечно, но должна, с сожалением, сказать, что мои колени требуют сменить позу. Если я немедленно это не сделаю, то мне, вероятно, домой придется ползти. Придется ползти и до церкви для заключения нашего брака.

Уилл засмеялся.

– Бедненькая, ты ведь запачкаешь белое свадебное платье! Вот что, позволь-ка мне помочь тебе…

Обхватив Эви за талию, Уилл легко приподнял ее, сожалея, что его плоти приходится расставаться с ее нежным лоном. Эви слегка качнулась, когда ногами коснулась пола, но он твердой рукой удерживал ее до тех пор, пока она не смогла обрести равновесие.

– Такое ощущение, будто я ноги отсидела. – Положив руки ему на плечи, она покрутила одной ногой, как балерина.

– Прости, пожалуйста, Эви, – извинился Эндикотт. – Твоя мать была права: мужчины грубы. Обещаю, что когда мы будем вместе в следующий раз, я займусь с тобой любовью в постели, как и полагается. – Судя по тому, насколько его жезл увеличился в размерах, пока он наблюдал за тем, как Эви пытается надеть брошенный на стул жакет, Уиллу оставалось надеяться, что этот самый следующий раз настанет как можно скорее.

Пока она пыталась привести свой туалет в относительный порядок, Уилл принялся соображать, как скоро они смогут пожениться. Эви была не та девушка, которой требовалось особое венчание или время, чтобы дождаться большого наследства, но ее родители наверняка сочтут, что заключение брака по специальному разрешению – это чересчур. И все же в любом случае надо будет получить это разрешение. Тогда он не только сможет уложить Эви в постель раньше, но и его отец будет менее раздражен, если они сыграют свадьбу без громких фанфар.

Уилл встал и, рассеянно начал приводить себя в порядок, составляя планы на ближайшую неделю-другую. Требовалось разоблачить опасный заговор, донести до разгневанного отца весть о приближающейся свадьбе и, наконец, спланировать само венчание. Да, и еще найти подходящее жилье для семейной жизни. И это только начало. Надо будет очень серьезно подумать, каким образом достойно содержать жену, ведь она привыкла к определенному образу жизни.

Эви тем временем пыталась застегнуть маленькие пуговки на своем лифе, и он подошел, чтобы помочь.

– Я ничего не вижу при таком слабом свете, – со вздохом промолвила она, стоя перед одевавшим ее Уиллом, как маленькая девочка. – Надеюсь, мы не сели на мои очки, пока занимались… ну-у, сам знаешь чем.

– Не беспокойся, любимая, они тут. – Уилл взял с маленького стола очки в видавшей виды серебряной оправе. – Хотя вид у них не очень…

– Это мои запасные очки. – Она нацепила их на нос. Очки сели немного косо, придав ей забавный вид. – Эди ушла в тех, что получше.

– Да, кстати, об этом… – начал Уилл, вспоминая, что он на нее сердился. – Я очень надеюсь…

– Вот что, Уилл, – перебила его Эви, – надеюсь, ты не станешь брюзгливым муженьком, который вечно бранит свою жену?

– А я надеюсь, что ты не станешь суматошной женушкой, которая сует нос куда не попадя и бесконечно влипает в разные истории.

Брови Эви приподнялись над оправой очков.

– Ты ведь знаешь, какая я, не так ли? – Она ткнула себя пальцем в ключицу. – Я – Эвелин, та, что спокойнее.

– Что ж, пожалуй, я могу простить тебя на этот раз, но больше никаких ночных поездок в Сент-Джайлз. Мы друг друга поняли?

– Уилл…

– Эви, мне нужно, чтобы ты дала мне такое обещание, – спокойно проговорил Эндикотт. – Я не смогу спокойно заниматься делами, если мне придется беспокоиться о том, что ты можешь оказаться в опасности.

Упрямое выражение исчезло с лица Эви, она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в подбородок.

– Пожалуй, я могу это понять, учитывая, что я много лет сходила с ума от страха, что ты можешь погибнуть на поле боя.

Уилл поморщился.

– Ох! Ну хорошо, хорошо… Я понимаю, как ты увлечена своей работой, но хочу, чтобы ты держала меня в курсе своих дел, иначе опять во что-нибудь вляпаешься…

Эви послушно кивнула, однако у Уилла возникло неприятное ощущение, что она слушала его вполуха.

– Уилл, мне очень нужно поговорить с Майклом, – упрямо сказала она. – Майкл заслуживает объяснения и извинения.

Уилл сурово свел брови.

– Ты не была обручена с этим человеком, Эви, – напомнил он. – Поэтому ты не должна перед ним извиняться.

Конечно Уилл ревновал свою будущую жену к Майклу, человеку, который какое-то время считался ее женихом, но Эви надо было держаться от него подальше не только из-за этого. После того как он увидел очень подозрительное сборище, у него появилась уверенность, что в Сент-Маргарет происходит что-то противоправное. Это все косвенно указывает на то, что Боумонт имеет к возможному сговору прямое отношение, пока не будут получены обратные доказательства.

Эви ласково положила ладошку ему на грудь.

– Ты же знаешь, что это не так, – промурлыкала она. – Майкл – хороший, порядочный человек, и он заслуживает честного разговора с бывшей подругой.

– Он уже и так все знает, можешь не сомневаться, – проворчал Уилл.

Она недобро прищурилась.

– Я знала, что с тобой в этом вопросе будет трудно. Но я с этим не смирюсь, даже если ты со мной не согласен.

Уилл пытался достойно ответить Эви и подыскивал слова, но тут изящные часы на каминной полке пробили час ночи.

– Боже мой! – вскричала Эви. – Я не думала, что уже так поздно! Продолжим наш разговор позже.

– Отлично! – бросил Уилл, едва сдерживая желание заскрежетать зубами. Он обвел комнату глазами. – Где твой ридикюль?

Когда он повернулся к Эви, то увидел, что она красная как рак.

– Прости, – сказала Эви, – мне нужно немного… м-м-м… попудрить носик, если ты не возражаешь. Ты можешь подождать, пока я зайду в…

– …Уборную? – подсказал Уилл, испытывая легкое чувство неловкости. Он действительно вел себя, как недотепа. Конечно, ей могло понадобится в уборную. – Да, любимая, иди, если нужно.

Наградив его благодарной улыбкой, Эви поспешно вышла из комнаты, бросив на ходу, что вернется через несколько минут. Он слышал, как ее быстрые шаги удаляются по коридору, и их звук постепенно затих вдалеке. Уилл подождал еще несколько секунд, но все было тихо.

Нельзя упустить такой шанс!

Уилл широко распахнул дверь в кабинет Боумонта, позволяя свету из гостиной осветить его письменный стол. Он быстро осмотрел ящики стола и гнезда для бумаг, не забывая прислушиваться, не идет ли Эви. Бумаги были неинтересные, все они содержали лишь подробное описание ведение дел в Хибернианской благотворительной ассоциации. Да, нужно значительное время, чтобы найти доказательства о скрытых потоках денег, если они, конечно, существуют, тут работы не на один час. Обыск показал, что лишь один ящик стола был заперт. Уилл помедлил, вновь прислушиваясь. Без сомнения, Эви потребуется не меньше пяти минут на ее женские дела, а это означало, что у него еще есть немного времени.

Из кармана жилета, он выудил маленькую отмычку, которую всегда носил с собой, и занялся замком. Тот открылся почти мгновенно. Если Боумонт и в самом деле пытался спрятать в этом ящике что-то важное, то ему надо было позаботиться о более надежном замке.

В небольшом ящике оказался тоненький пакет с письмами – всего четыре штуки. На трех стояли почтовые штемпели Дублина, а на одном – Ольстера. Письма из Дублина были присланы О’Коннеллом, а имени адресата из Ольстера Уилл не знал. Его небольшое послание содержало список имен, а также короткое объяснение, что люди из списка не могут вернуться в Лондондерри, учитывая их несчастные истории, однако они подходят для работы, которая была подробно описана в предыдущих письмах. Имя Теренса О’Шая входило в этот список.

Что касается Уилла, то он счел, что с учетом прошлых бед необходимо провести расследование в отношении людей, упомянутых в списке.

Сложив список, он положил его во внутренний карман мундира, а затем развернул первое письмо О’Коннелла. Быстрый просмотр послания показал, что ирландец благодарит Боумонта за поддержку дела Пиля, из чего Уилл сделал вывод, что речь идет об отмене дуэли между О’Коннеллом и статс-секретарем. О’Коннелл также выражал Боумонту благодарность за то, что тот щедро жертвует время и деньги на дело, «которое мы оба так горячо поддерживаем», несмотря на трудности, которые могут встать на «их пути в поисках справедливости».

Уилл тихо выругался. Письмо, конечно, было не очень важным, но оно содержало указание на Боумонта. Логика подсказывала Уиллу взять письма с собой, чтобы показать их Адену. Если Боумонт виновен, как начинал подозревать Уилл, то едва ли он поднимет тревогу, обнаружив, что письма украдены. По сути, любая его реакция может сказать о многом.

Услышав быстрые шаги в гостиной, Эндикотт резко поднял голову.

– Уилл, ты где?

За секунду до ее появления Уилл запер ящик. Судя по ее удивленному виду, она была сбита с толку.

– Что ты делаешь? – Она увидела конверты на столе.

Уилл едва не выругался, он уже ненавидел Боумонта.

– Ты обыскивал стол Майкла, – спокойно, безучастным тоном сказала Эви. И на это было трудно что-либо возразить. Ее спокойствие исключало отрицание данного факта. – Зачем ты это делал? – Ее голос поднялся до тоненьких, высоких ноток.

Уилл шагнул к Эви, но она отскочила назад, больно ударившись локтем о дверной косяк. От боли она тихо вскрикнула, но тут же вытянула другую руку, останавливая Уилла.

– Нет, не прикасайся ко мне! – Она говорила так, будто ее душили. – Скажи, зачем ты обыскивал его письменный стол? – Она кивнула на письма. – Это переписка Майкла? Уилл, ты не имел права дотрагиваться до нее!

Эви попыталась обойти Уилла, чтобы уйти, но он поймал ее за плечо.

– Остановись на минутку и выслушай меня, – сказал он. – В том, что я сделал, нет ничего предосудительного, я все тебе объясню, но сначала отвезу тебя домой, прежде чем леди Риз поймет, что ты сбежала. У нас будет время поговорить.

Эви вырвала у него свою руку.

– Хватит прикрываться моей матерью! Я никуда не пойду, пока ты мне все не объяснишь! – закричала она.

Уилл огорченно вздохнул.

– Я бы предпочел объяснить тебе все позднее, как только у тебя появится возможность прийти в себя после… м-м-м… событий и переживаний этого вечера.

– И когда он придумает хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение своему поступку.

Эви посмотрела на него, как будто он виноват во всех бедах мира.

– Это все из-за моих отношений с Майклом? Ты ищешь нашу переписку, которая, по твоему мнению, может оказаться неприятной для тебя? – Она свела брови и закусила губу. – Если ты занят поисками писем, то, могу тебя заверить, такой переписки вообще не существует. Полагаешь, что твоя ревность должна мне льстить? Но, поверь, это не так. Я считаю ревность признаком недоверия, а я этого не заслуживаю.

Уилл схватился за этот нежданный спасательный круг. Он постарался изобразить на лице одновременно и смущение и оскорбленную гордость.

– Признаю себя виновным, моя дорогая. Ты имеешь полное право устроить мне выволочку, и я обещаю, что стоически выдержу все твои упреки, но – как только мы вернемся домой.

Эви с явным подозрением посмотрела на него.

– Ты хочешь сказать, что до сих пор не доверяешь мне, я уж не говорю о Майкле? Даже после того, что между нами было?

Уилл вытаращил на нее глаза.

– Боже, ничего такого, – поспешил он заверить Эви. – Дело всего лишь в том… – Он замолчал, понимая, каким идиотским должно показаться его объяснение. – Видишь ли, я просто понял, что когда дело доходит до тебя, мои чувства опережают логику. Похоже, твоя любовь разбила мою жизнь вдребезги. – Обещаю, что это больше не повторится.

Уилл договорил эту чушь с извиняющейся, печальной улыбкой, моля Бога лишь о том, чтобы она очаровала Эви и развеяла ее подозрения. Та Эви, которую он знал прежде, никогда не усомнилась бы в нем и приняла бы все, что он сказал, за святую правду. И Уиллу оставалось надеяться лишь на то, что хотя бы в этом она не изменилась.

Его надежда умерла, когда он встретил ее взгляд – равнодушный и холодный.

– Ты лжешь, – заявила она. – Не лги мне, Уилл, не лги после того, что было между нами.

Боже правый!

Стало понятно, что Эви больше не простодушная дурочка, для которой он кумир и герой. Похоже, после этого происшествия она вообще может разорвать отношения между ними.

Уилл быстро обдумал возможные варианты собственного поведения, взвешивая все «за» и «против». Если он скажет Эви хотя бы часть правды, как она отреагирует? Предупредит Боумонта? Учитывая ее верность этому человеку, в этом был серьезный риск.

«Но как насчет ее верности мне?»

Вопрос справедливый. Если он сообщит ей факты, поймет ли она, почему он это сделал? Сможет ли предать Боумонта ради него, Уилла Эндикотта?

Они смотрели друг на друга, застыв от напряжения, а мгновения летели одно за другим. Эви сдалась первой. У нее вдруг задрожали губы, и она вдруг заморгала, пытаясь сдержать слезы.

– Эви, любимая… – заговорил Эндикотт с отчаянием.

Эви вцепилась ему в руку, и все слова, которые он собирался ей сказать, замерли у него на языке.

– Прошу тебя, Уилл, пожалуйста! – взмолилась она. – Скажи мне правду. Ты ведь мне доверяешь, не правда ли?

«Доверие…»

Это слово, это понятие было сердцем их отношений, как и его противоположность – предательство. Кому он должен в первую очередь отдать свое доверие? Своей стране, своему отцу или Эви? Уилл знал, что должен делать, знал, в чем состоит его долг, но искренняя мольба в ее беспомощном взоре оставила ему лишь один шанс.

Однажды он уже предал ее, но не сделает этого больше.

– Тебе это не понравится, – сказал Уилл.

– Мне все равно, – отозвалась Эви. – Будь честен.

Уилл сдержанно обрисовал ситуацию, пытаясь не вдаваться в подробности о начале их новых отношений. Он делал это для того, чтобы она не подумала, что он манипулировал ею в своих целях. Пока что Эндикотт решил описать ей суть проблемы и надеялся, что ее чувство долга по отношении к Англии и ее любовь к нему помогут ему одержать победу.

Минуту-другую Эви просто молча сжимала его руку, а ее глаза распахивались все шире с каждым мгновением. Когда Уилл упомянул роль своего отца в этой истории, Эви вздрогнула. Потом, когда он объяснил, что делал прошедшим вечером, она отдернула от него руку и с ужасом посмотрела в глаза.

– Ты безумен, – хрипло проговорила она. – Майкл никогда не сделал бы ничего подобного. Он бы никогда не предал свою страну или своего короля.

Уиллу до боли хотелось заключить Эви в объятия и утешить ее, но он заставил себя быть сдержанным и логичным. И без его переживаний в комнате вихрем так и кружились всвозможные эмоции.

К тому же Эви, возможно, ударит его по ушам, если он осмелится прикоснуться к ней.

– Я бы очень хотел верить в это, Эви, искренне хотел бы. Но, к сожалению, свидетельства против Боумонта… они весьма существенные.

Уилл поднял руку, когда Эви захотела наброситься на него.

– Я, конечно, не утверждаю, что он виновен и, само собой, у него будет возможность изложить свои соображения. Я просто объясняю, мы с Алеком выполняли свой долг.

Эви прижала кулачки к груди. Это была ее девичья привычка, неосознанный, защитный инстинкт.

– Но почему ты просто не спросил обо всем этом Майкла? Я уверена, что он мог бы все объяснить ради твоего удовлетворения, – горячо произнесла Эви.

Уилл помедлил, подбирая про себя слова для подходящего объяснения, которое ее не обидит. После минутного обдумывания он понял, что это невозможно.

– Если Боумонт виновен, то вышло бы, что мы дали ему преимущество, предупредив его. А нам надо вычислить заговорщиков и задержать их, а не дать им время на бегство, – сказал капитан Эндикотт.

Эви смертельно побледнела и, казалось, едва могла стоять на ногах. Неровным шагом она добрела до одного из шатких стульев у письменного стола Боумонта и буквально рухнула на него. Уилл, обеспокоенный ее состоянием, бросился к ней.

– Стой там! – приказала она. – Я не желаю, чтобы ты прикасался ко мне.

Уилл вздрогнул скорее от ее тона, чем от слов, хотя и они резанули его, как сабля корсара. Эви глубоко вздохнула и сжала руки на груди:

– Но почему именно ты, Уилл? Почему именно тебе отец велел выполнить это чудовищное задание? Ты же солдат, а не шпион!

Уилл поморщился. Он надеялся, что ему не придется говорить с Эви на эту тему, ему не хотелось лгать ей.

– Это не совсем так, дорогая, – ответил он. – Я тот, кого в армии называют офицером-разведчиком, я агент военной разведки.

Эви, казалось, не удивилась.

– Так ты шпион… – протянула она, как будто наконец ей все стало ясно. – Капитан Джилбрайд тоже?

– Да.

Она нервно засмеялась, но прикрыла рот ладошкой.

– Не могу в это поверить, – прошептала Эви. – А ты собирался рассказать мне о том, что ты шпион?

– Это не совсем та информация, которой можно делиться, – сухо ответил Эндикотт.

Эви, которая до этого мгновения сидела ссутулившись, резко выпрямилась.

– Я должна стать твоей женой, Уильям Эндикотт, – напомнила она. – Ты считал, что я не достойна узнать это?

Что ж, по крайней мере, она не говорит об их будущем браке в прошедшем времени. Уилл решил, что это хороший знак.

– Вероятно, я как-нибудь рассказал бы тебе об этом, но, по моему разумению, это лишняя информация. Зачем тебе об этом знать, Эви? Шпионаж – дело сложное, грязное и очень опасное, мне бы хотелось, чтобы ты никогда не касалась всего этого.

– Несмотря на это, ты без зазрения совести использовал меня, чтобы подобраться к Майклу, не так ли? – От отвращения ее голос дрогнул.

Уилл покорно пожал плечами.

– У меня не было выбора, Эви, – напомнил он. – Меня приперли к стенке. К тому же я решил, что это лучший способ защитить тебя.

Эви отмахнулась от его слов.

– Мне не нужна твоя защита, но это уже неважно. На самом деле все дело в твоем отце, как я раньше не догадалась? Это ведь его личное поручение?

Уилл кивнул в ответ. Не было смысла лгать, хотя от подробностей стоило воздержаться. А теперь не исключено, что отец заключит его в Тауэр и выбросит ключ от его темницы, если узнает, что Уилл поделился информацией с Эвелин Уитни.

– Я знаю, как для тебя важно угодить герцогу, – сказала Эви.

Уилл сурово свел брови, услышав надменные нотки в ее голосе. Да ее мамаша не могла бы высказаться более надменным тоном!

– Я военный, я выполнял приказ, – в том же тоне сухо произнес Уилл. В конце концов, он хоть и незаконнорожденный, но все же сын принца. – Есть сведения о попытке убить члена парламента или, возможно, даже одного из членов королевской семьи. Или тебя это совсем не волнует?

У Эви поникли плечи, и Уиллу тут же стало стыдно за резкие слова. Эви ни в чем не виновата, и его слова больно ранили ее, он должен был об этом помнить.

– Прости, пожалуйста, моя любовь, – примирительно сказал он. – У меня не было причины так грубо говорить с тобой.

– Кажется, я понимаю, – безучастно произнесла Эви. – Но если бы ты в самом начале пришел ко мне и объяснил, что тебе нужно, я бы сделала все, чтобы помочь тебе.

Уилл ничего не ответил, потому что ему было трудно ей поверить. Эви это поняла, и ее взгляд стал таким унылым, что его сердце, казалось, замерло.

– Но ты не доверился мне снова, – добавила она также безжизненно.

– Эви…

– Скажи мне кое-что, – безжалостно перебила его она. – То, что происходит между нами сейчас, – это всего лишь способ прекратить отношения? Способ завершить задуманное задание и получить поддержку твоего отца? Потому что если ты добьешься успеха, то станешь героем, и это должно повысить мнение герцога о тебе, возможно, получишь даже рыцарское звание.

Прямой вопрос, терзавший ее сердце, разбудил в Уилле гнев, он темной волной поднялся в его душе, перехватив горло до звона в ушах. Он схватил ее за плечи.

– Ты ошибаешься, дорогая! – прорычал он. – Брак с тобой не поможет мне получить поддержку отца или получить продвижение по службе. Ты общалась с человеком, подозреваемым в измене, это едва ли может говорить в твою пользу. И прости, что я говорю тебе об этом, – твое приданое совсем невелико, у вашей семьи нет существенного влияния в обществе, которое помогло бы мне в карьере. Герцог, мой отец, настоятельно просил меня не иметь с тобой дела, так что решай сама – по расчету я решил на тебе жениться или по любви…

Не успел он закончить свою речь, как щеки Эви побелели, а глаза налились слезами. Уилл понял, что попросту оскорбил ее, а не убедил в том, что его служба не имеет никакого отношения к их будущей свадьбе.

Эви замерла, как каменное изваяние, даже не пытаясь убрать его руки со своих плеч.

– В таком случае тебе просто не повезло, что прошлой ночью нас застали при пикантных обстоятельствах. Но ты не беспокойся, Уильям, я освобождаю тебя от любых обязательств по отношению ко мне, – заявила Эви. – Бог свидетель, я не хочу разочаровывать твоего уважаемого отца.

Слова Эви жгли словно уксусная кислота открытую рану. Уилл видел боль в ее глазах. Он снова обманул ее ожидания, кажется, провалил задание…

– Эви, ты все неправильно поняла, – сказал он.

– Тогда, может быть, ты более доступным языком объяснишь, почему ты решил на мне жениться, – потребовала она.

Уилл с силой сжал ее плечи, желая, чтобы Эви пришла в себя и поверила ему.

– Что я могу сказать в свое оправдание, моя милая гусыня? Да только то, что я обожаю тебя, хочу заботиться и защищать. Это для меня важнее всего на свете и…

Неожиданно Эви изо всех сил толкнула его в грудь. Уилл никак не ожидал этого, поэтому он чуть отшатнулся и отпустил ее.

– Отстань от меня, здоровый болван! – закричала она. – Я слышать больше ничего не хочу о твоих пустых обещаниях!

Выбежав из комнаты, Эви помчалась по коридору с такой скоростью, на какую только была способна.

– Черт возьми, Эви! – рявкнул Уилл. – Подожди меня!

Понимая, что она не остановится, Уилл прихватил со стола письма и бросился следом за ней.