Карета завернула на Аппер-Уимпол-стрит, когда первые проблески зари пробились сквозь дымную тьму Сити. Аден вытянул затекшие ноги, радуясь, что ночь заканчивается. Он бодрствовал уже более суток, но даже у него имелись пределы. Но, похоже, из-за всей этой истории с леди Вивьен столь необходимый отдых придется отложить. Он мысленно не переставал перебирать варианты объяснения происшедшего, имеющие хоть какой-то смысл – и не находил. А то, что леди явно чего-то недоговаривает, только добавляло таинственности. Аден не любил загадок. В своей работе он к этому привык, но главное в любой тайне – это ее разгадка, а та, в которую его втянули, от разрешения далека.

В карету просачивался слабый свет. Аден рассматривал главную часть головоломки, свернувшуюся клубком на противоположном диванчике. Задремав, она быстро погрузилась в такой глубокий сон, что даже не пошевелилась, когда он уложил ее на сиденье и укрыл пледом. Не шелохнулась, даже когда он пригладил золотистые волосы и отвел их с лица. Ее беззащитность была так же трогательна, как и доверие, которое она явно к нему испытывала. Уже зная ее характер, Аден не сомневался, что леди Вивьен ни за что не заснула бы, если бы не верила, что он сумеет обеспечить ее безопасность.

Плохо, что она не доверилась настолько, чтобы рассказать все. У нее несомненно есть предположения, кто виновен в похищении, но также несомненно, что она не собирается делиться своими догадками. Вероятно, это означает именно то, что Аден подозревал с самого начала, – тут замешан ее брат, лорд Блейк. Причина пока непонятна, но Доминик быстро докопается до истины.

Все истории с участием семьи или друзей заканчиваются паршиво. Стоит чувствам затмить разум (а иначе не бывает), как происходит непоправимое. Аден ненавидел такие дела и был твердо намерен полностью сбагрить это дело Доминику. Включая, разумеется, его главную героиню – леди Вивьен.

Карета дернулась и остановилась перед домом Доминика, но леди Вивьен и тут не шевельнулась, хотя прерывисто вздохнула и подсунула руку под щеку. Она выглядела такой юной и невинной, гладкие щеки раскраснелись, мягкий абрис губ придавали ей беззащитный вид. Что-то словно перевернулось в груди Адена, и он с трудом подавил порыв, опустившись на колени, разбудить ее поцелуем.

Даже кулаки пришлось сжать, чтобы не сотворить такой глупости. Да, самое время передать леди Вивьен Доминику.

Он осторожно потряс ее за плечо.

– Миледи, пора просыпаться.

Еще один прерывистый вздох, и ресницы ее затрепетали. Она посмотрела на Адена затуманенными сапфировыми глазами и сонно улыбнулась. И на секунду – на одну бесконечно долгую секунду – от этой улыбки у него перехватило дух.

Он быстро стряхнул с себя наваждение.

– Мы прибыли к городскому дому сэра Доминика, леди Вивьен. – И нарочно отвернулся к окну, радуясь, что сумел разорвать эту связующую нить между ними.

Вивьен зевнула и села. Плед сполз ей на талию, обнажив белую кожу плеч и изящные округлости грудей. Со спутавшимися волосами и тяжелыми веками она выглядела словно только что после любовных игр.

Тело Адена моментально отреагировало на это зрелище, что было весьма неудобно.

Он подавил досадливый вздох и потянулся, чтобы поправить на ней плащ. Их взгляды встретились, и оба замерли. Глаза Вивьен распахнулись, зрачки расширились, а щеки ярко порозовели. Но она быстро пришла в себя, холодно ему улыбнулась, отвела его руки и крепко завязала бархатные шнурки плаща.

Испытывая раздражение из-за того, что она так настойчиво удерживает его на расстоянии, Аден резко надел на нее капюшон и плотно затянул его завязки.

Вздрогнув, она нахмурилась.

– Надеюсь, вы уже закончили поправлять на мне одежду и теперь полностью удовлетворены, сэр? – ледяным голосом спросила Вивьен.

Он недоверчиво уставился на нее, вовремя прикусив язык, на кончике которого вертелся резкий ответ. Аден мог бы придумать множество способов поправить на ней одежду, но все они закончились бы тем, что он ее снимет.

Секундой позже щеки Вивьен заалели, поскольку до нее дошла двусмысленность сказанного. Будь он человеком более порядочным, то сделал бы вид, что не заметил ее румянца.

– Удовлетворен? Это вряд ли, – протянул Аден. – И хотя я с удовольствием побеседовал бы с вами о терминологии, сейчас вам нужно идти в дом.

Вивьен возвела глаза к небу и пробормотала что-то весьма нелестное о мужчинах. Как ни странно, это подняло ему настроение. Она обладает опасным умением рассмешить его даже в самых непростых обстоятельствах, и Аден честно признался себе, что ему будет этого не хватать.

Жестом приказав ей молчать, он открыл дверку экипажа и опустил лесенку. Тщательно осмотрел улицу. Никто за ними не наблюдал, ничего не происходило. Скоро по улице загромыхают первые повозки, но пока на Аппер-Уимпол-стрит все крепко спали.

Аден помог леди Вивьен выбраться наружу. Она вцепилась в него, споткнувшись в своих огромных сабо, и ему пришлось обнять ее за талию. Он повел леди вниз по ступенькам, ко входу в подвал, а Стивен подхлестнул лошадей, пустив их рысью; через несколько мгновений карета исчезла за углом, и улицу окутала тишина, словно саван.

Прикрывая Вивьен своим телом, Аден условным стуком постучался в дверь. Только тогда загремела щеколда. Он подтолкнул Вивьен ко входу и в последний раз окинул улицу взглядом.

Ничего подозрительного, в этом Аден был уверен. Он захлопнул дверь, закрыл ее на засов, прислонился к ней и закрыл глаза, позволив себе слегка расслабиться.

Он справился. Благополучно доставил ее домой.

– Мистер Сент-Джордж, вам плохо?

Аден открыл глаза и заметил на себе озабоченный взгляд. Леди Вивьен, пошатываясь, стояла в нескольких футах от него, уставшая до изнеможения, и все-таки волновалась за него. Это тронуло сильнее, чем он готов был признаться.

Вымучив улыбку, Аден покачал головой.

– Со мной все в порядке. Давайте-ка отведем вас наверх, там тепло.

И взглянул на Уилкинсона, одного из слуг Доминика. Тот молча дожидался распоряжений.

– Сэр Доминик уже проснулся? – спросил его Аден, взяв леди Вивьен за руку и зашагав по коридору подвала, тянувшегося надо всем домом.

– Да, сэр, и леди Торнбери тоже. Вчера вечером сэр Доминик отослал леди Блейк домой, но леди Торнбери отказалась уходить, пока юная мисс не вернется.

Аден негромко выругался. Какого дьявола его мамаша решила тут околачиваться? Мало того, что она все усложнит, так еще обязательно о чем-нибудь его попросит. В последнее время это происходило постоянно, хотя он не мог понять, почему. Долгие годы она изо всех сил старалась его игнорировать, но с тех пор как умер отчим, беспрестанно лезет в его жизнь.

– Слава богу! – воскликнула леди Вивьен. – Я так боялась, что они с мамой пострадают во время похищения! – И коротко взглянула на Адена. – Моя мать только и могла, что кричать, а вот леди Торнбери дала им отпор. Мне кажется, она даже сломала кому-то нос.

Аден легко в это поверил – его мать обладала железной волей. Единственный, кому она никогда не прекословила, – это его отчим, ублюдок.

– Вот уж о ком не нужно волноваться, так это о ее милости, – весело сказал Уилкинсон, оглянувшись. – Леди Торнбери – крепкий орешек.

Аден улыбнулся, а Вивьен, подняв голову, уставилась на общительного великана. Уилкинсон представлял собой то еще зрелище – ростом намного выше шести футов, сложенный, как амбал, со старым шрамом на левой стороне лица и тяжелым, поросшим щетиной подбородком. Выглядел он так, будто только что явился из чьих-то ночных кошмаров, но питал безграничную нежность к детям, щенкам и любым невинным созданиям, которым грозила опасность.

Кроме того, он был одним из самых грозных наемных убийц, мог, глазом не моргнув, убить человека голыми руками десятью разными способами.

– О, я так рада слышать это… м-м-м… – Леди Вивьен запнулась.

– Уилкинсон, миледи.

Громила повел их мимо кухни, в которой в этот ранний час находился только Питер, буфетный мальчик. Даже Питер умел управляться с пистолетом и, как все здешние слуги, отличался фанатичной преданностью Доминику.

Дойдя до лестницы, ведущей в хозяйские покои, Уилкинсон отошел в сторону, пропуская их. Убедившись, что леди Вивьен не услышит его слов, Аден обернулся и негромко произнес:

– Не думаю, что нас кто-нибудь видел. Но на всякий случай проверь еще раз и вели Питеру оставаться настороже.

Великан кивнул и скользнул обратно в коридор.

Аден, перескакивая через две ступеньки, догнал леди Вивьен на самом верху, где она остановилась в растерянности.

– Сюда, – сказал он, снова беря ее за руку.

Они миновали небольшую прихожую и оказались перед закрытой дверью. Аден стукнул один раз, завел Вивьен в кабинет Доминика и прижался спиной к двери, а Вивьен, пробежав через всю комнату, бросилась в объятия леди Торнбери.

Строго говоря, стоять на страже не было нужды. Только не здесь, в святая святых Доминика. Но все-таки это было хоть какое-то занятие, и оно позволяло ему держаться на безопасном расстоянии от матери.

– Я так счастлива, что с вами ничего не случилось! – выдавила Вивьен, стиснутая в крепких объятиях.

Они долго стояли обнявшись, мать гладила Вивьен по золотистым волосам, прижимая к себе. Как Аден ни старался, он не мог подавить чувство обиды. Он не помнил, когда мать в последний раз вот так обнимала его или выказывала о нем такое беспокойство. А вот с Вивьен это получалось у нее легко.

Но с другой стороны, Вивьен не незаконное дитя, само существование которого губительно сказывалось на жизни леди Торнбери, в особенности потому, что этот ребенок был плодом любовной связи с принцем Уэльским, ныне принцем-регентом Англии. Мать Адена провела долгие годы, пытаясь сгладить ущерб, нанесенный ее безрассудством и опрометчивостью, а это включало и необходимость держать своего незаконнорожденного сына на расстоянии. Взрослый, здравомыслящий мужчина, Аден не мог ее винить, но живущий в нем мальчишка – простить был не в силах.

Что до общения со своим отцом, Аден долгие годы держался с принцем-регентом прохладно-вежливо, очевидно, подражая в этом матери. Но это был единственный способ, каким семейство Торнбери, в том числе отчим и сводные братья, могло противостоять скандалу, когда-то потрясшему семью до основания.

Пока женщины обнимались, беседуя о чем-то взволнованно и тихо, тощий долговязый Доминик выбрался из-за своего письменного стола и подошел поприветствовать Адена. Он протянул руку, и его обычно бесстрастное лицо осветилось редкой для него улыбкой.

– Отличная работа, Аден, – сказал он. – Похоже, леди Вивьен в удивительно хорошей форме, учитывая все произошедшее.

– Да, в этом смысле нам повезло.

Доминик выгнул бровь.

– А. Так ее не…

– Нет, слава богу, этого ей удалось избежать. Ее опоили, но, очевидно, им были даны инструкции не причинять ей значительного вреда. Но обращались с ней плохо, что тоже кое о чем говорит.

Доминик нахмурился, его жесткое угловатое лицо помрачнело еще больше, чем обычно.

– Она смогла сообщить что-нибудь полезное? – спросил Доминик.

Аден уже хотел ответить, но взглянул на леди Вивьен, которую все еще обнимала его мать. За все время их ночного приключения она не заплакала ни разу, но сейчас всхлипывала, как убитое горем дитя, и по лицу ее текли слезы. Что за же сказала ей мать, что так расстроило девушку?

Доминик тоже посмотрел на женщин и перевел взгляд на Адена.

– С ней все хорошо, – сказал он. – Это просто слезы облегчения. – Уголки его рта приподнялись в насмешливой улыбке. – Но, разумеется, ты в любой момент можешь подойти и обнять ее.

– При всем моем уважении – лучше отвяжитесь, – буркнул Аден.

Доминик хмыкнул в ответ.

Шеф частенько чертовски его раздражал, но на этот раз Аден злился еще и потому, что на самом деле хотел обнять леди Вивьен. К счастью, мать сумела удержать его от этого идиотского поступка, пробормотав что-то такое, отчего на губах девушки заиграла слабая улыбка. Затем она усадила леди Вивьен на кушетку перед камином и наконец снизошла до того, чтобы заметить его присутствие.

Аден собрался с силами, готовясь к всплеску эмоций, всегда охватывавших его при встрече с матерью.

Как обычно, невольное восхищение боролось в нем с горечью. Эта хрупкая и стройная, как тростинка, фигурка, ростом едва ли достигавшая пяти футов, скрывала железную волю. Мало кто мог ей противостоять, и Аден до сих пор был твердо убежден, что она могла защитить его от неприязни отчима – точнее, от ненависти к ребенку, служившему живым свидетельством того, что жена наставила ему рога, причем с принцем. Лишь однажды она вмешалась – когда лорд Торнбери поднял руку на тринадцатилетнего Адена, ударив его по лицу. Вот тут она встала между ними и убийственно спокойным голосом сказала мужу, чтобы он никогда больше не смел трогать ее сына.

Торнбери, зарычав, повернулся к ней, но она просто положила руку ему на грудь и посмотрела в глаза. К бесконечному изумлению Адена, старый ублюдок отступил. Впоследствии мать Адена ни разу не упомянула этот случай, и, хотя отчим не скупился на оскорбления и нотации, он больше ни разу его и пальцем не коснулся.

– Доброе утро, Аден, – сказала мать. – Почему ты затаился у двери? Разве нельзя, как положено, поздороваться со своей матушкой? – Она произнесла это с самой очаровательной улыбкой, явно стараясь, чтобы это прозвучало помягче.

Даже не пытаясь скрыть вздох, Аден отошел от двери и устало пересек библиотеку, чтобы выразить почтение единственному человеку на земле, кто до сих пор мог заставить его почувствовать себя неуклюжим школьником. Не удержавшись, он глянул на леди Вивьен, чьи сонные глаза мгновенно распахнулись от изумления. Она несколько долгих секунд смотрела на него, раздраженно поджав губы.

– Так вы сын леди Торнбери? – спросила она.

Дама бросила на леди Вивьен удивленный взгляд.

– Аден вам не сказал?

– Нет. Очевидно, он не счел это важным. – Леди Вивьен гневно сверкнула на него глазами.

Великолепно. Как раз то, что ему требуется после тяжелой ночи.

Леди Торнбери взглянула на сына. Он пожал плечами, ожидая, что сейчас мать отпустит одно из своих обычных саркастических замечаний. Но она промолчала и выглядела обиженной, словно сын оскорбил.

– Это не умышленно, мать, – сказал он. Не совсем правда, но признаваться в этом он не собирался. – Мы были весьма заняты, убегая от банды вооруженных преступников.

Обиженное выражение глаз исчезло, одна бровь медленно приподнялась и изогнулась иронически дугой. Никто не умел делать этого лучше, чем она, и Аден невольно усмехнулся.

Ее губы дернулись.

– Ну хорошо, но думаю, ты все же мог бы поцеловать свою мать. Я не виделась с тобой целую вечность.

Аден наклонился для поцелуя, и ноздри защекотал знакомый аромат розовой воды. Грудь стеснило неопределенное чувство, как случалось всегда, стоило ей продемонстрировать свою привязанность к нему. Если бы Сент-Джорджу все-таки пришлось это чувство определить, он бы назвал его… сожалением.

Аден выпрямился. Она окинула его оценивающим взглядом.

– Полагаю, ты не пострадал?

– Со мной все в порядке, просто устал.

Доминик потянул шнур звонка.

– Я попрошу принести чай.

Аден удивленно взглянул на него.

– Разве мы не должны как можно быстрее доставить леди Вивьен домой? Скоро на улицах станет очень оживленно.

Бледные лучи рассвета уже пробивались сквозь ставни, закрывавшие высокие окна.

– Может, и так, но я бы очень хотела выпить чашку чаю, – рявкнула Вивьен. – Уж наверное, пятнадцать минут не сыграют особой роли. А я просто умираю от жажды.

«Ты просто сварливая», – подумал Аден, глядя на ее наморщенный лоб, и улыбнулся, но это только заставило ее хорошенький ротик раздраженно изогнуться.

Он, сдаваясь, посмотрел на Доминика.

– В таком случае, какой у нас план? Отвезти ее домой средь бела дня и притвориться, что ничего не случилось? Не думаю, что это хорошая идея.

– Не суетись, Аден, – вмешалась его мать. – Разумеется, Вивьен может выпить чашку чаю, а кроме того, умыться и переодеться.

– Что ж, теперь я знаю свое место, – ответил он.

Мать прищурилась, словно собиралась перекинуть его через колено и отшлепать хорошенько. Аден потер переносицу, гадая, может ли этот день стать еще причудливее.

К счастью, в дверь постучались, и в комнату вошел Смитвелл, дворецкий Доминика. Он уважительно поклонился Адену и подошел к дамам.

– Леди Торнбери, прибыла ваша камеристка с вещами леди Вивьен. Она ждет ее милость наверху, в гостевой спальне.

– А почему не моя камеристка? – с озадаченным видом спросила леди Вивьен. – И почему тут нет моей матери?

– Вчера вечером мы отослали ее домой, – объяснил Доминик, подойдя к письменному столу. – Ей не было никакого смысла сидеть тут всю ночь и ждать.

Леди Вивьен поджала губы, словно пыталась сохранить самообладание.

– Но ведь леди Торнбери осталась! – заявила она наконец.

От сочувствия в груди у Адена все перевернулось, такая горечь прозвучала в ее голосе. Очевидно, он не один такой, с семейными проблемами.

Его мать моментально вмешалась:

– Твоя дорогая мама впала в истерику, Вивьен. Мы с сэром Домиником вместе решили, что ей лучше отправиться домой и отдохнуть. Она сразу удалилась в спальню, а мы сообщили, что у нее простуда. Она никак не могла справиться со своими переживаниями, поэтому все к лучшему.

– Да, могу себе представить, – бесцветным голосом отозвалась леди Вивьен.

Жизнь словно покинула ее, и Адену захотелось что-нибудь разбить.

– Пойдем, моя дорогая. – Леди Торнбери помогла ей подняться. – Моя камеристка поможет тебе переодеться, а Смитвелл принесет чашечку крепкого чая. А когда ты его выпьешь, мы отвезем тебя домой.

Леди Вивьен кивнула, позволив матери Адена увлечь себя к двери. Проходя мимо Сент-Джорджа, она взглянула на него глазами, полными печали.

– Вы еще будете здесь, когда я вернусь? – спросила она чуть дрогнувшим голосом.

Не в силах сдержаться, он прикоснулся к ее нежной щеке, и моментально забыл обо всем. Осталась только Вивьен.

– Да, я буду здесь. Вам не о чем тревожиться. Обещаю, все будет хорошо.

Она дрожащими губами улыбнулась и позволила Смитвеллу вывести себя из комнаты.

Когда за ними закрылась дверь, в библиотеке наступила полная тишина. Аден неохотно повернулся к Доминику и матери. Как и следовало ожидать, оба смотрели на него с живейшим любопытством.

Он развел руками.

– Что?

Доминик самодовольно ухмыльнулся, а мать… она подбоченилась и начала постукивать по полу ножкой, обутой в изысканную туфельку.

– Ну, сын мой, – сказала она, – учитывая, что мы понятия не имеем, кто похитил Вивьен, может быть, ты объяснишь, как именно намерен сдержать свое обещание?