— Впечатляющая работа.

Он подступил к холсту, стараясь рассмотреть подпись.

— Я бы так не сказала.

— Нет, в самом деле впечатляющая.

— Ну, вы не так уж долго изучали импрессионистов, поэтому я не стала бы считать вас великим экспертом в чем бы то ни было.

Оуэн резко повернул голову.

— Ха, — тихо сказал он наконец. — Похоже, я в отличие от искусства не сумел особенно вас впечатлить, верно?

— Ну… — начала я.

— Нет, ничего, я стерплю. Весьма занятная позиция.

— Поверьте, ваше эго поражает меня до крайности. Давайте вернемся на кухню. Эта комната не входит в экскурсию.

Я боялась, что он примется изучать книги. Дело в том, что я собрала одну из наиболее полных в мире библиотек, посвященных всем аспектам ювелирного искусства и истории драгоценных камней, но не хотела, чтобы кто-то знал об этом. Мало того, не желала, чтобы этот вопрос даже возникал вне стен офиса из-за риска разоблачения, обвинения, ареста, тюрьмы, суда и заключения. Риска весьма реального. Для меня это не игра, я отношусь ко всему, что связано с моей подпольной жизнью, весьма серьезно и подхожу к каждой операции со всем возможным профессиональным умением и стандартами. Все мое существование — сплошные тайны: левая рука скрыта от правой. В самых безумных кошмарах мне не могло привидеться, что в моей спальне вдруг окажется совершенно чужой человек. Из посторонних в этой комнате бывали только сэр Крамнер и уборщица.

Не дай Бог, Брейс начнет просматривать книги, в которых о ювелирном деле изложено буквально все. От А до Я. Здесь содержалась информация о камнях — от драгоценных вроде брильянтов, изумрудов, рубинов, сапфиров и жемчуга до полудрагоценных: аметистов, аквамаринов, кораллов, топазов, гранатов, турмалинов, бирюзы и тому подобного.

Тома были переплетены в сафьян приглушенных тонов, прекрасно дополнявший общий колорит. Собственно говоря, если внимательно присмотреться и открыть один из них, скажем, «Три мушкетера», окажется, что это монография об изумрудах. И независимо от заглавий переплеты были цвета того камня, о котором шла речь в книге.

Кроме того, у меня были истории и биографии ювелиров и их фирм, от придворных ювелиров «Гаррард и К°» и Луи Картье до Оскара Хаймана, Граффа, Вердурн, Фаберже и Реймонда Ярда.

Я составляла каталоги уникальных, имевших свою историю украшений, таких как парюра, изготовленная для коронации королевы Марии с последующим торжественным приемом из кембриджских изумрудов и осколков знаменитого Куллинанского алмаза в девятьсот одиннадцатом году. По моему мнению, это непревзойденный шедевр и верх ювелирного искусства.

У меня имеются справки по всем знаменитым камням, таким как «Кох-и-Нор», Куллинанский алмаз, «Звезда Индии», бриллиант «Надежда» и «Звезда Миллениума» от «Де Бирс». По прославленным пропавшим камням с романтическими таинственными легендами: «Великий Могол», «Великий Санси», Английский алмаз «Дрездена» и мифический «Браганца», или «король Португалии», второй по величине камень в мире. Кроме того, я собрала немало работ по огранке и обработке камней. Ко всему прочему я отслеживаю происхождение и передвижение украшений из коллекции в коллекцию, включая те, что первоначально принадлежали их королевским величествам королевам Виктории, Александре и Марии, Низаму, шаху Хайдарабада и Берара, Мерл Оберон, Марии Антуанетте, Барбаре Хаттон, герцогине Виндзорской, королеве Елизавете II, королеве-матери, леди Мелоди Карстерз и многим, многим другим дамам, все еще живущим на этом свете, имена которых мое уважение к конфиденциальности и надежда, что они или их наследники выберут нашу фирму, когда придет время выставить коллекцию на аукцион, не позволяют упомянуть на этих страницах.

Оуэн взял с тумбочки толстый том.

— Что это? Русский автор?

— Да.

— «Таинственно пропавшее сокровище Романовых». С чего это вдруг?

— Просто я всегда интересовалась подобными вещами.

Он не только действовал мне на нервы, но и немного смущал. Я остро сознавала, что стою в собственной спальне наедине с малознакомым человеком, листающим одну из моих любимых книг. Это выбивало из колеи не меньше, чем если бы он меня ласкал.

— И что там насчет этих драгоценностей, которые вечно блуждают по миру? Я думал, что это и есть драгоценности российской короны.

— Они ничто по сравнению с теми, которые, как говорят, еще существуют на земле.

— Серьезно?

— Абсолютно.

— И о чем идет речь?

— Послушайте, Оуэн, давайте попозже. То есть все это очень запутанно, а сейчас почти час ночи.

— Ничего, я разберусь. Расскажите.

И тут он сел на край кровати, так и не выпустив мою книгу. Я была потрясена.

— Я хочу знать.

— Хорошо, — нерешительно промямлила я, — только давайте вернемся на кухню.

— Нет, останемся в спальне. Тут так уютно.

Его глаза были непроницаемы. С одной стороны, все было абсолютно невинно. С другой — он излучал такую бешеную сексуальность, что я чувствовала себя как под гипнозом.

Да что тут происходит? Нечто вроде боксерского матча? Он словно коснулся некоего главного нерва и решил, насколько далеко может зайти. Проверить, кто возьмет верх?

Воздух в комнате потрескивал от напряжения. Я осознала, что меня неумолимо тянет к нему, и поэтому злилась, безуспешно стараясь защититься. И он это знал. Ну и черт с ним. Это моя комната, мой дом. И я не позволю какому-то варвару с избытком тестостерона превратить меня в неуправляемую наркоманку.

— Хорошо.

Я села в кресло и закурила.

— Можно и мне сигарету?

— Разумеется.

Он встал с постели и шагнул ко мне. Я протянула ему пачку и щелкнула зажигалкой.

— Надеюсь, вы не пытаетесь меня обхаживать, Оуэн? Потому что, если это так, у меня для вас новость: ничего не выйдет.

У него хватило ума рассмеяться.

— Прошу прощения. Это и вправду выглядит глупо. Приношу свои глубочайшие извинения. Просто в этой комнате есть что-то такое… и в вас тоже. Мне все время кажется, будто я разговариваю с принцессой Грейс или с кем-то в этом роде.

— Возьмите себя в руки, сынок. Вы проглотили чересчур много шампанского.

— Но меня действительно интересуют русские, Кик.

— Хорошо. Садитесь в то кресло и готовьтесь к лекции.

Он проигнорировал приказ и снова расположился на постели. Ладно, делай что хочешь. Меня так просто не сломить.

— Если верить легенде, вдовствующая императрица Мария Федоровна, мать царя Николая, с которым она была в ссоре из-за несчастного увлечения царицы Распутиным, увезла с собой в Крым львиную долю драгоценностей царской короны. Там она прожила два года под защитой, как ни странно, тамошних Советов, а в апреле девятнадцатого вместе со своим двором сумела добраться до Англии, прихватив два больших кожаных сундука. В одном, как говорили, содержались ее личные драгоценности, которых было немало, в другом — сокровища короны. Но по приезде выяснилось, что второй сундук исчез. При дворе шептались, что она доверила его одному из гвардейцев и тот куда-то увез драгоценности с ее разрешения и с соответствующими инструкциями.

— И где они сейчас?

— Никто не знает.

— А откуда вам все известно?

— Мне рассказал сэр Крамнер Баллантайн. Уверял, что в один прекрасный день появится некий посланец и «Баллантайн и К°» доверят выставить на аукцион романовские сокровища.

Я не добавила, что сэр Крамнер поведал мне эту историю в тот незабываемый первый день в люксе «Клариджез» и мысль об этом так его вдохновила и так меня очаровала, что мы в неизвестно который раз снова забарахтались под одеялом. Фирма по-прежнему ждала этого великого дня, и тайна непоколебимой уверенности сэра Крамнера в грядущем событии умерла вместе с ним. Но мысль о возможном существовании такого грандиозного клада, лежавшего где-то — в подвале, на чердаке или в банковском сейфе — более восьмидесяти пяти лет, ожидавшего, пока дневной свет коснется его и зажжет огнем, с того момента меня завораживала.

— Но почему он ничуть не сомневался, что это случится? И почему вы краснеете?

— Что?!

Я невольно рассмеялась: воспоминания о том давнем дне и сейчас Доставляли мне море счастья! Я, в ярко-розовых виниловых сапогах, — теперь это показалось мне таким забавным, что правда едва не вышла наружу.

— Честно говоря, не знаю. Возможно, он получил послание от самой вдовствующей императрицы или просто сочинил все это. Трудно сказать.

— Спасибо, что поделились со мной.

Он закрыл книгу, нежно погладил переплет, и мне вдруг показалось, что я почувствовала его руку на своей щеке.