Поджидая Ника, Холли сидела на кухне и улыбалась своим мыслям. Но посмотрев на стопку медицинских карт своих пациентов, лежавшую на краю стола, она перестала улыбаться. Она была очень расстроена полным провалом своей стратегии лечения с Фредди Лоуренсом. Холли тут же постаралась отогнать эти неприятные мысли подальше. Сейчас ей не хотелось думать ни о чем другом — только о встрече с Ником.

Ник был точен. Ровно в семь Холли услышала звонок в дверь. Открыв, она приветливо улыбнулась ему и отступила в сторону, пропуская его в комнату. На нем были великолепно сшитый темно-синий костюм, белая рубашка и светло-голубой галстук. Странно, но она ожидала увидеть что-нибудь совсем другое.

Его глаза, казалось, излучали тепло. Он поздоровался и заметил как бы невзначай:

— Если бы я сообразил, что будет еще светло, то назначил бы свидание на восемь.

Холли показала на диван.

— Хочешь, пока выпьем вина?

Ник расстегнул пиджак и как-то по-мальчишески улыбнулся.

— Да, я бы, пожалуй, не отказался, — ответил он и сел на диван, а она пошла на кухню за вином и бокалами.

Вернувшись в комнату, Холли бросила на Ника быстрый взгляд. Как же он все-таки был хорош истинно мужской красотой! Это мощное тело, эти густые светлые волосы, переливающиеся в последних лучах заходящего солнца, — просто великолепны… Она любовалась контрастом, который создавали обветренное загорелое лицо и белоснежная рубашка. А его широкая грудь в сочетании со стройной талией придавали его сильному мускулистому телу такую грацию и величие, что она вдруг поймала себя на том, что украдкой восхищается его совершенством, как девчонка.

Холли протянула ему бокал вина и села на стул рядом с диваном. Ник был явно разочарован. Отпив немного вина, он изучающе посмотрел на нее и резко спросил:

— Холли, чего ты хочешь от меня?

Она не поняла вопроса и переспросила:

— Что-что?

— Давай будем откровенны друг с другом.

Голос Ника был тихим и хриплым. С минуту он молчал, оглядывая ее с ног до головы, и вдруг его прорвало:

— Да хотя бы то, что ты уселась на этот стул, а не рядом со мной, заставляет предполагать, что ты, наверное, хочешь чисто платонических отношений между нами. Это так? Руки прочь? А как понимать то, что ты не захотела меня вчера поцеловать? Что все это значит, Холли?

Она в изумлении крутила в руках бокал с вином. Они долго сидели молча, не двигаясь и испытующе глядя друг на друга. Наконец она тихо промолвила:

— Не знаю.

Он подсел поближе к ней и задумчиво, с расстановкой сказал:

— Холли, ты очень привлекательная женщина, и я думаю, ты знаешь об этом. Прекрасно знаешь власть своих спокойных глаз, голубых, как небо, своих красивых губ… — Он замолчал, потирая лоб. — Но мне кажется, что ты и не подозреваешь, какая ты необычная, какая удивительная. Как будто ты носишь в себе какую-то тайну. Я наблюдал сегодня утром за тобой, и мне вдруг очень захотелось узнать, что привело тебя в наш городок. — Он, казалось, пытался заглянуть ей в душу. — Может, расскажешь?

Ей стало не по себе от этого изучающего взгляда — она отвела глаза и тихо сказала:

— Ник, здесь моя работа. И нет никакой страшной тайны.

Он ничего не ответил и, помолчав немного, поднялся.

— Ну что, пойдем?

Она встала, отнесла на кухню бокалы и, вернувшись в комнату, пошла было к двери, и тут их глаза встретились. С минуту они, не двигаясь, смотрели друг на друга. Холли первая опустила глаза и потянулась за шалью, которая висела у двери, подумав про себя: «Ну почему у него такие удивительно ласковые глаза?». Накинув на обнаженные плечи легкую шаль, она повернулась к Нику и с улыбкой произнесла:

— Я готова.

Он шагнул к ней — все такой же серьезный.

— Холли, почему у меня такое чувство, будто мы боимся друг друга?

Она театрально рассмеялась.

— Мы? Боимся? Чего?

Он нерешительно улыбнулся.

— Даже не знаю. Просто у меня такое чувство. — Он не сводил с нее глаз. — А что ты скажешь, если мы не пойдем ужинать?

Холли быстро подошла к двери и открыла ее.

— Думаю, не стоит это даже обсуждать.

Выходя вслед за ней, Ник пророческим тоном заявил:

— Когда-нибудь мы это все-таки обсудим!

Она оглянулась на него, но ничего не ответила.

Клуб находился в нескольких милях от центра города. Холли никогда прежде не бывала в местах развлечения городской элиты. Снаружи здание выглядело точь-в-точь как особняки времен Гражданской войны, — ослепительно белое, с колоннами и широкой верандой, выдержанное в чисто южном стиле. Они вошли в огромное фойе, справа от которого был виден зал ресторана.

Красивая хозяйка тепло и приветливо поздоровалась с Ником.

— Ник, как чудесно, что ты пришел! Мы ведь слышали, что ты вернулся. Где ты прятался?

— Дома, — улыбнулся он.

Она снова спросила:

— А как твоя Большая Ба?

— Ей гораздо лучше, — бодро ответил Ник и добавил: — Благодаря моей спутнице.

Теперь хозяйка будто только что заметила Холли, посмотрела на нее и в глазах этой элегантной женщины отразилось множество вопросов, которые Ник поспешил сразу же снять с повестки дня:

— Это Холли Гамильтон, патронажная сестра в нашем округе, — он улыбнулся, — а это Фрэнсис Мэнсфилд.

— Очень приятно, — произнесла Холли, краем глаза заметив, что все, кто был в зале, уставились на них, точнее — на Ника. До этого момента она как-то не осознавала, что он знаменитость. Холли немного расслабилась только тогда, когда хозяйка наконец подвела их к столику у окна, выходящего на заднюю террасу с видом на покрытую бархатным ковром зелени лужайку для гольфа.

Сев за столик, она быстрым взглядом окинула зал: мягкое освещение, тяжелая мебель из темного дерева; на идеально белых стенах — картины, на каждом столе — легкая светло-зеленая скатерть, зеленые салфетки, небольшой букетик живых цветов, зажженная свеча.

Присев напротив, Николас спросил:

— Ты здесь впервые?

— Да, — она снова обежала глазами зал. — Очень красиво.

— Я люблю бывать здесь зимой, — сказал он, и его взгляд устремился на камин, сложенный из больших неотесанных камней, — когда на улице воет вьюга, а здесь рычит огонь.

— Да, это, наверное, здорово… — молвила Холли, отхлебнув из бокала.

Ник наклонился к ней.

— Может, тогда уж сразу договоримся о свидании здесь зимой?

— Зачем же ждать так долго?

Глаза Ника неотрывно смотрели на Холли. Казалось, он хочет прочесть ее мысли. Он отвлекся от этого занятия лишь тогда, когда официант принес и разлил вино, а потом снова принялся разглядывать Холли. Накрыв ее руку своей, он наконец спросил:

— Холли, сколько тебе лет?

— Двадцать семь… — тихо ответила она.

— Ты ведь разведена? — снова спросил он, откинувшись на спинку стула и поднеся бокал к губам.

— Да.

— Почему? — прозвучал требовательный вопрос.

Холли была обескуражена подобным напором и от удивления широко распахнула глаза.

— Ну, — выдохнула она, пожимая плечами, — тогда я решила, что так надо.

— А сейчас? — он убрал свою руку, — сейчас тебе по-прежнему кажется, что ты поступила правильно?

Холли слегка поежилась и нервно прикусила губу.

— Да, кажется. А тебе? Ведь и ты разведен.

Он кивнул.

— Мне тоже.

При свете свечей его глаза казались темно-ореховыми. Ник хотел что-то сказать, но тут к ним подошел невысокий белобрысый паренек.

— Послушай, чемпион, можно взять у тебя автограф?

Николас обернулся и сразу развеселился, увидев смущенное, все в веснушках лицо.

— Ясное дело!

Ник расписался на своей фотографии в каком-то журнале. Получив автограф, мальчишка впился взглядом в свое сокровище, потом поднял сияющие зеленые глаза на Ника.

— Осенью ты уложишь Большого Бена, да?

Николас рассмеялся.

— Можешь не сомневаться! Не успеет оглянуться, как я уложу его одним хуком.

Чем дольше Холли смотрела на них, тем сильнее росло в ней напряжение. Став свидетелем этого разговора, она поняла, что ей не нравится профессия Ника. Он, безусловно, привлекает ее как мужчина, но его профессия вызывает в ней неприятие.

Когда мальчишка ушел, Ник хитро посмотрел на нее.

— Тебе что-то не нравится, Холли?

— Нет, — вяло улыбнулась она.

— А я думаю, что именно так. По-моему, тебе не нравится, как я зарабатываю себе на жизнь.

Она не дала ему договорить.

— Ник, это не мое дело, — она покачала головой, — правда, не мое.

Увидев, что к ним направляется официант, она облегченно вздохнула.

Все оставшееся время они молча ели, лишь изредка похваливая великолепную еду.

После того как официант унес грязную посуду и подал кофе, Ник откинулся на спинку стула и вытянул ноги, коснувшись под столом ее ног. Холли отодвинулась, но он снова чуть сжал ее ноги своими, и на этот раз она не сопротивлялась. От этого прикосновения у нее что-то затрепетало в груди и слегка порозовели щеки. После долгого молчания она поставила чашку на блюдце и посмотрела Нику прямо в глаза.

— Я не понимаю, что ты делаешь, Ник.

— Надеюсь. — В его голосе звучала неприкрытая чувственность.

Чувственность была и в том, как он сжимал ее ноги, и Холли ощутила, что вверх по ним медленно поднимается невыносимый жар. Холли себя не обманывала — физически она очень тянулась к нему. Напряжение в ней нарастало с каждой секундой — огромное, испепеляющее. Холли глубоко вздохнула.

— Это был прекрасный ужин, Ник.

Он улыбался и смотрел на нее горящими глазами.

— Хочешь уйти?

Она кивнула.

— Думаю, да.

Ей показалось, что в тот момент он прочел ее самые сокровенные мысли, поэтому так горели его глаза. Уже представляя себе их возвращение, она решила, что ни в коем случае не пригласит его к себе на бокал вина на прощанье. Это слишком дорого ей обойдется. Она просто не могла себе этого позволить.

Но вышло все совсем иначе. Выехав на шоссе, Ник не направился к городу, а свернул налево, на боковую дорогу, которая через десять миль от клуба превратилась в узкую колею из мелкого гравия. Холли несколько раз искоса бросала на Ника недоумевающие взгляды и наконец холодно поинтересовалась:

— Не скажешь ли мне, куда это мы едем?

Он же, взглянув на Холли, лаконично ответил:

— Мы уже почти на месте.

— Возможно… Только вот места, по которым ступала нога человеческая, давно позади. Куда же ты все-таки меня завез?

Он усмехнулся и ответил еще лаконичнее:

— Увидишь.

Глаза Холли остановились на его четком профиле. Лунный свет придал его светлым волосам какой-то медовый оттенок; у Ника был прямой, благородной формы нос — достойное украшение его мужественного лица; полные губы, крепко сжатые, и сильная челюсть говорили о сильном и твердом характере. Что же он такое задумал?

С каждой минутой Холли ощущала себя все более беспомощной и, глядя с тоской на узкую дорожку, запоздало ругала себя за то, что слишком доверилась этому человеку — боксеру, которого почти не знала. Во всяком случае, не настолько знала, чтобы безбоязненно ехать с ним в такие заброшенные места… Она все больше волновалась, и, кашлянув, потребовала:

— Я хочу знать, куда мы едем! Ник, я настаиваю!

Он посмотрел на нее и ласково сказал:

— Холли, мы уже почти приехали. Немного терпения.

Когда серебряный «ягуар» вдруг свернул на заросшую травой дорогу, Холли стало совсем не по себе. Огромные величавые деревья задевали ветвями машину, свет фар не мог пробиться сквозь их густую листву. Наступила совершенная темнота — ни луны, ни звезд. Сердце Холли уже готово было выскочить из груди, как вдруг Ник остановил машину, выключил мотор и спокойно сказал:

— Я хочу, чтобы ты увидела все это, Холли.

Она медленно перевела взгляд с его лица и в свете фар заметила невдалеке развалины маленького домика. В изумлении Холли молча смотрела вперед — на то, что осталось от дома, который и в самом расцвете молодости, наверное, был калекой. Ветхая лачуга, рассыпающаяся на глазах.

— А там, если спуститься по склону, течет речка. Она не давала нам умереть, когда был неурожай. — Ник показал рукой куда-то налево.

— Что? — Холли не надо было притворяться — она и в самом деле ничего не понимала.

— Я хочу быть искренним с тобой, Холли. Если я езжу на роскошной машине, это не значит, что я чувствую себя в ней уютно. Родился-то я в этом самом домике, и матери моей помогала повивальная бабка. Но мать умерла, и мы остались с отцом; он становился то рыбаком, то фермером. У нас почти ничего не было. Даже этот домишко отец арендовал. Потом к нам переехала прабабушка. Она воспитала меня, каждый день давала в дорогу завтрак и отправляла к остановке, чтобы я не пропустил школьный автобус.

Холли молчала, завороженная его плавно льющимся голосом, в котором не было никакой горечи, только тепло воспоминаний. Она слушала Ника как загипнотизированная.

— И довольно рано я понял, — продолжал Ник, — что кое-что у меня получается лучше, чем у любого парня в нашей школе. Я умел драться. Только я надел боксерские перчатки, как стал побеждать каждого, кто выходил со мной на ринг, и скоро стал чемпионом нашего городка среди юношей. В седьмом классе я победил своего тренера. Потом был юношеский чемпионат «Золотая перчатка». Я выиграл его и получил стипендию в университете. Когда я учился на последнем курсе, то уже представлял Америку на Олимпийских играх.

Ник вздохнул и замолчал.

— Жить — значить мечтать, Холли, — вновь заговорил он. — Человек не может жить без мечты. Нет ничего невозможного, нужно только убедить себя в этом. Я мечтал стать лучшим боксером в мире. И добился этого, и так будет до тех пор, пока не появится кто-то другой с такой же великой мечтой. — Он быстро взглянул на нее и снова посмотрел на старый дом. — Я чувствую, тебе не очень нравится то, что я боксер. Может быть, потому, что мой образ жизни полностью противоречит твоему… или ты думаешь, что противоречит. Но это не так, Холли.

Она удивленно посмотрела на него.

— Я ничего не смыслю в боксе, Ник.

— Знаю, — ответил он и улыбнулся. — А как ты думаешь, сколько я смыслю в медицине?

Их глаза встретились и уже не отрывались друг от друга. Она увидела в его глазах внезапно вспыхнувшее дикое желание и поняла, что он прочел в ее глазах то же самое. Холли чуть приоткрыла рот, и у нее перехватило дыхание — с каким обожанием он смотрел на нее!

Она не выдержала взгляда Ника и снова взглянула на домик с обрушившейся крышей. Так и ее самые потаенные чувства — все разом обрушились на нее. А она абсолютно не была к этому готова — по крайней мере, сейчас, здесь, в этом заброшенном месте, с мужчиной, которого знала без году неделя. Как же ее собственные чувства могли так подвести ее? Холли произнесла тихим дрожащим голосом:

— Николас, я думаю, нам пора обратно.

Он легонько взял ее за подбородок и повернул лицом к себе, потом нежно провел пальцами по ее щеке. Они долго не сводили друг с друга глаз, пока Ник вдруг не прижал Холли к себе и осторожно не поцеловал в губы. Она не успела ни оттолкнуть его, ни ответить на поцелуй, потому что он тут же отпустил ее и включил зажигание. Через секунду они уже мчались обратно к городу.

Холли не могла точно сказать, заметил ли он ту мгновенную дрожь, которая пробежала по ее телу вместе с его поцелуем, но в глубине души уже знала, что обречена. Сегодня или нет, но это произойдет. Теперь ей было абсолютно все ясно.