— Дорис?

Далекий голос повторял ее имя, и она попыталась открыть глаза. Казалось, на веках у нее тяжелые грузила. Чья-то рука похлопывала ее по щеке, потом сжала плечо. До нее донесся запах горящего дерева и сосновой смолы. Одежда на ней была мокрая.

— Дорис, ты слышишь меня? — умоляющий голос стал яснее, громче… женский голос…

— Покупать ничего не буду… — пробормотала она… — Нет… больше не надо чулок до паха.

— Дорис, открой глаза, если можешь.

— Никаких украшений… — Дорис безуспешно пыталась открыть глаза. — Никаких лифов… — В голове у нее вспыхивали фейерверки.

— Я с тобой, Дорис. Все будет в порядке. Доктор Шорт уже выехал сюда.

Веки у Дорис дрогнули, и она открыла глаза. Рядом шумно дышали Бой и Той, над нею склонилось знакомое пухлое, кругленькое лицо. Мэри! Она-то как здесь?

— О! Слава Богу! — улыбнулась Мэри дрожащими губами.

Собаки заскулили, и Дорис схватилась за голову — так ей стало больно.

— Что… случилось?

— Молния ударила в большую сосну.

— Где… я? — Оглядевшись, Дорис обнаружила, что лежит в кухне на полу, укрытая стеганым одеялом. Под головой у нее была подушка. Мэри стояла над ней на коленях.

— Я затащила тебя в дом и позвонила доктору. Тебе не больно?

Дорис безуспешно попыталась собраться с мыслями.

— Очень болит голова.

— Как мне кажется, падая, ветка хорошо стукнула тебя по голове, — сказала Мэри. — Во всяком случае, шишка у тебя здоровая.

— И я вся мокрая, — добавила Дорис, все больше приходя в себя.

— Это я тушила огонь из садового шланга и облила тебя, — кивнула Мэри. Ее глаза наполнились слезами. — Если бы я не приехала…

— Тушила огонь? — Дорис с трудом села, вспомнив вспышку, увиденную ею перед тем, как у нее потемнело в глазах.

— Он погас, — заверила ее Мэри. — Дождь помог. Когда я затащила тебя в дом, хлынул настоящий ливень.

Тут только Дорис услышала, как барабанят по крыше капли дождя. Она оперлась на локоть и с изумлением взглянула на Мэри.

— Но почему ты здесь?

— Да из-за твоих жемчужных сережек. Я забыла положить их в твою сумку и, чтобы ты не возвращалась, привезла их сама. И рада этому. Когда я приехала, огонь уже подбирался к тебе.

До нее наконец дошло, что могло случиться.

— О Боже, Мэри, спасибо тебе!

— Ложись, — твердо потребовала Мэри. — Доктор сказал, что тебе нельзя двигаться, пока он не приедет. Ждать уже недолго.

Не в силах спорить, Дорис опустилась на подушку.

— Долго я была без сознания? — спросила она.

— Почти час. Я напугалась до смерти. Тебе не следует жить здесь одной. Может случиться такое, что и не предугадаешь. У меня едва хватило сил затащить тебя в дом.

Тут Дорис вспомнила слова деда: «Дорис, девочка, тебе нужен мужчина». Теперь бы она не смогла спорить с ним. Случившееся слишком очевидно. Мать-Природа нанесла ей тяжелый удар.

— А если бы сюда никто не заглянул в течение нескольких дней? — Мэри покачала головой. — Энди Хаммелу или кому еще следовало быть здесь.

— Сюда вернутся дедушка и Салли после медового месяца, — напомнила ей Дорис.

— Доктор Шорт говорит, что Джек собирается жить попеременно то здесь, то в Сиэтле. Вообще-то это благоразумно, особенно с точки зрения Салли.

Собаки с лаем подбежали к двери, и Мэри вздохнула с облегчением:

— А вот и док.

— Ну как наша пациентка? — прогрохотал он, вбежав в кухню. — Пришла в себя, как я вижу?

— Привет, док. — Дорис улыбнулась ему через силу.

— Привет, болящая. — Опустившись на колени, он заглянул ей в глаза и одновременно пощупал пульс. — Вполне живая. Ты можешь сказать, кто ты, где живешь и какой сегодня день?

Сделав глубокий вдох, Дорис скороговоркой выпалила ответы, а также назвала Мэри, двух собак и пятерых лошадей в конюшне. Потом добавила:

— А ты — Бенджамин Шорт, доктор медицины.

— Отлично, медсестра, — улыбнулся он Мэри.

— Не только медсестра, но и пожарная, — откликнулась она. — Пламя уже добралось до рубашки Дорис, и я погасила его из садового шланга.

Доктор озабоченно посмотрел на пострадавшую.

— Одной здесь тебе грозила большая беда. Когда Джек узнает об…

— Не смей ничего говорить деду. Во всяком случае, не раньше, чем он женится.

— Да, плохие новости испортят ему предсвадебное настроение, — неохотно согласился доктор. — Давай-ка усадим тебя и посмотрим, насколько серьезно ты пострадала.

— Деду незачем знать о случившемся, док, — повторила Дорис, садясь с его помощью. — Если он позвонит кому-то из вас, ни слова об этом.

— Если у тебя ничего серьезного, Дорис, я промолчу.

— Я тоже, — пообещала Мэри. — Я нашла только большую шишку у нее на голове, док.

Шорт пощупал шишку, потом обратил внимание на Боя и Тоя — собаки лизали руку хозяйки.

— Что эти двое делают в моей операционной? — Он махнул рукой под стол. — Убирайтесь-ка на свое место.

Понурив головы, собаки подчинились. Глядя на них, Дорис вспомнила, как велела им укрыться в доме. Еще пару шагов, и она тоже была бы в безопасности. А если бы и их оглушило вместе с ней?

Если бы, если бы…

— Что горело-то? — спросила она Мэри, пока доктор копался в своем саквояже.

— Только одна большая ветка, которая упала с тобой. Вполне могло загореться и все дерево. Но дождь, наверное, быстро загасил бы его.

— Док, я хотела бы встать с пола, если вы не возражаете.

— Я возражаю, Дорис.

— Но Снейк мог побиться в своем стойле. Я должна пойти…

— Ты должна сидеть тихо, пока я не посмотрю тебе глазное дно. После этого видно будет, сможешь ли ты встать.

— Но, док…

Доктор повернулся к Мэри.

— Если она не прекратит спорить, позвони Джеку и все скажи ему.

— Делай, что он говорит, Дорис. Через несколько минут я сама сбегаю в конюшню и посмотрю, что там.

— Как скажете, док, — покорно пробормотала Дорис, сложив руки на груди.

— Если такая активная и со всеми споришь, — сказал Шорт, — я думаю, ты скоро встанешь. Кстати, я привез радиокассету, заснятую Мэгги. Она назвала ее «Конец Задницы».

Мэри расхохоталась, и Дорис вынужденно последовала ее примеру.

Доктор тоже хихикнул, вокруг его глаз собрались морщинки.

— Смех — лучшее лекарство, которое я знаю.

Он продолжил осмотр и, видимо, пришел к выводу, что имеет место сильный ушиб. Он опасался сотрясения мозга и попросил Мэри остаться с Дорис на ночь.

— С радостью отдохну одну ночку от Стива и ребят, — заверила она. — Так что рассчитывайте на меня.

До отъезда доктора они посмотрели видеозапись и смеялись от души. При виде Энди глаза Дорис наполнились слезами, но она сделала вид, что это от смеха.

Доктор уехал, они рано пообедали и развлекались снова и снова, просматривая видеопленку. Мэри не могла оторваться от сцены с пивным душем, прокручивая ее в замедленном темпе.

Следя за Энди, Мэри прижала руки к груди и с придыханием объявила:

— Герой моего сердца. Еще не встречала никого, так похожего на мужика из рекламы «Кэмел».

— Только Энди не курит, — заметила Дорис, стараясь не выдать себя голосом.

— Тогда дважды мой герой. Какой мужичище! — Мэри закатила глаза. — Счастливица, могла любоваться им тут целыми днями. — Она задумалась. — Если бы он был здесь сегодня…

— Мэри, ты сделала все, что сделал бы он. Не знаю, как и благодарить тебя.

— Не будем об этом. Я рада, что забыла положить сережки. — Мэри снова впилась глазами в экран, где Дорис в мучительно замедленном темпе выливала на голову Дика вторую кружку. — После того, что сделал Дик, как ты набралась храбрости?

— Сама не знаю, — пожала плечами Дорис.

Она сама думала об этом и уже к утру решила, что этот ее поступок был результатом общения с Энди. Если бы он не вернул ей уверенности, никогда бы она за десять минут не избавилась от десятилетнего унижения. Какими бы ни были мотивы, Энди жалел ее, ее, а не кого-нибудь еще.

И в таверну она явилась после упоительной ночи с Энди. И после скверной перебранки с ним же. Она стала совсем не той Дорис, которую знал Дик.

На следующий день сын-подросток Мэри и Стива согласился присмотреть за ранчо, пока она будет в Сиэтле, и решил приступить к делу немедленно, чтобы привыкнуть к работе ковбоя.

Он явился на ранчо с орущим магнитофоном и занял комнату для упряжи. Дорис поставила его расчищать место пожара, которое тут же напомнило, как опасно оставаться одной. Но оказалось, что парень попросил своего школьного товарища помочь ему и обещал родителям звонить им три раза в день.

В пятницу она уложила в чемодан свое новое платье и все остальное, попрощалась с ребятами и пустилась в путь.

Жизнь преподнесла ей урок: женщина — не остров. Ну что же, может, и мужчина тоже не остров?

* * *

В пятницу дом Салли заполнили родственники и друзья. Гости заняли все свободные спальни, часть родственников Хаммелов расположилась лагерем в заднем дворе.

Энди приходил в себя после наплыва гостей в час ланча, уединившись в крошечном кабинетике Салли. Он вполголоса следил по телевизору за игрой в бейсбол, когда в дверях показался Джек. Видя, как он нетерпеливо перебрасывает из руки в руку видеокассету, Энди выключил телевизор.

— Неинтересная игра, — бросил он Джеку. — А что это у вас за кассета?

— Да вот доктор Шорт прислал по почте без всяких объяснений. — Джек хмуро прочитал наклейку: «Конец Задницы». Похоже на самопальную порнуху. Он, наверное, решил, что у меня сегодня холостяцкая вечеринка.

Вспомнив Мэгги с ее видеокамерой, Энди с большим трудом сохранил невозмутимое выражение лица.

— Это ваш последний день как одинокого мужчины, — сказал он, — а я еще холостяк. Закройте дверь и давайте мне кассету.

— Забаррикадируйте дверь, ты хочешь сказать, — пробормотал Джек. — Если какая-либо женщина поймает нас с поличным, от нас останется мокрое место.

Энди поднялся и задернул занавеси.

— Вставляйте кассету в видик. Я не видел порнофильмов с тех пор, как работал стажером в полиции нравов.

— Смотри, приятель, не арестуй меня за последнюю холостяцкую вечеринку, — сказал Джек, вставляя кассету в плейер. — Или доктора за то, что прислал порнуху, старый хулиган.

— Да, — вежливо согласился Энди, откидываясь на спинку дивана.

Джек уселся в кресло и положил ноги на пуф.

— Сделай потише звук, не дай Бог, кто-нибудь услышит.

— Есть, — ответил Энди, перевел ручку громкости на «Тихо» и пустил фильм.

— Что за черт? Это же таверна Стива, а вон Дорис! — воскликнул Джек, когда пошли первые кадры. Он разочарованно посмотрел на Энди. — На клубничку это совсем не похоже.

— Думаю, вам это все же понравится, Джек, — сказал Энди, усиливая звук.

— А ты откуда знаешь?

— Сами увидите.

— Я-то собрался погрешить часок и покаяться потом. — Он подозрительно посмотрел на Энди. — Не смейся, или я закрою тебе рот.

— Поверьте, Джек, вы получите удовольствие от этого фильма.

— Черта с два! Фильмы дока действуют как снотворное.

— Сейчас вы перестанете храпеть. Смотрите, Дик Кочрэн.

— Дик? — поразился Джек, потом прорычал. — Эта вонючка? — Он наклонился к экрану, напоминая быка, приготовившегося к атаке. — Что он делает снова в городке?

— Проигрывает в покер. А вот и я — сзади Дорис.

— Черт, а ты-то что там делаешь?

— Восстанавливаю порядок. — Энди нажал кнопку «Пауза». — Дорис отомстила Дику в день моего отъезда. А Мэгги Уолстер засняла все на видеокамеру.

— Ха! Будь я проклят! — Джек начал посмеиваться, когда Энди опять запустил пленку, потом, когда Дик принял пивной душ, зашелся в громовом смехе. Откинувшись на спинку кресла, он вытер глаза рукавом рубашки.

— Это было почище любой холостяцкой картины, какую я когда-либо видел.

Смеясь вместе с Джеком, Энди перемотал пленку и прокрутил ее еще раз.

Джек свистел и гукал в самых пикантных местах.

— Ну молодец, девочка! Святой Моисей! Посмотри, как она поливает пивом этот сосуд грязи! А вот и ты выкручиваешь его пакостную лапу!

Пленка заканчивалась приглашением Стива выпить за счет заведения.

Джек хлопнул Энди по спине.

— Спасибо за то, что заставили поползать эту крысу.

— Самое меньшее, что я мог сделать.

— Девочка вела себя безупречно.

— Да. — При виде Дорис у Энди перехватило дыхание. Ему слишком ее не хватало, это он вынужден был признать.

— Почему ты не рассказал мне эту историю с «Задом Таракана»? Самую интересную новость в городке я узнаю лишь через неделю.

— Я знал, что она до вас обязательно дойдет.

— Дай пять, ковбой, — протянул ему руку Джек, — ты не сделал с Диком того, что сделал бы с ним я, но оно и к лучшему. Я бы непременно попал в тюрьму за убийство, как только увидел бы его поганую морду.

— Дорис сделала главное, а я лишь довел дело до конца, — сказал Энди, пожимая ему руку.

— Девочка была великолепна, — не без гордости восхитился Джек, — когда искупала его в двух кружках пива. И ты подоспел вовремя.

— Не мог же я допустить, чтобы он ударил ее.

— Ну разумеется. — Джек помолчал. — Не скажешь ли мне наконец, почему ты не захотел работать на ранчо? Со всем этим столпотворением я так и не спросил тебя раньше.

— Мы с Дорис не спелись. Вот и все.

— Ей не следовало оставаться одной на ранчо, парень, а тебе нечего болтаться тут. Салли сказала мне как-то: Энди ведет себя так, словно хочет приударить кое за кем. Я и сам это заметил.

— Джек, ваша внучка ясно дала понять, что не желает меня видеть на ранчо в течение следующих шести месяцев.

— Какой же срок она имела в виду?

— Значительно больше шести месяцев.

— Пожизненный, — кивнул Джек, — вроде того, который выбрал я с твоей бабушкой. Все или ничего.

— Вот именно, Дорис — однолюбка. Это не по мне.

— Энди, неужели в сердце у тебя нет ничего, похожего на любовь к моей девочке? Только скажи правду.

Энди встал и заходил по комнате, засунув руки в карманы.

— Она постоянно спорит со мной. Упрется на своем, и ее не переубедишь. После случая в таверне я было подумал… Но нет, куда там! А ведь с самого начала я предупредил ее: никаких условий.

— Ты ведь и не думал влюбляться а?

— Нет. — Энди остановился как вкопанный.

— Все признаки налицо, — отмахнулся Джек. — Когда влюбляешься, этого не скроешь. Вопрос лишь в том, что ты намерен предпринять.

— Да нечего тут предпринимать, Джек. Вы же познакомились со всеми моими родственниками. Посмотрите только на них. Как они живут?

— Ага. Слова доброго друг другу не скажут. Но ты же познакомился с большинством наших родственников — совсем другое дело. Тебе понравились Симпсоны?

Энди нечего было возразить. Вуди и Лори, родители Дорис, произвели на него самое благоприятное впечатление, как и ее сестра. Кэрол и ее муж Рейли были не менее счастливы в браке, а дети у них были просто очаровательными.

Его родственники, напряженные, сдержанные, старательно избегали друг друга, в то время как Симпсоны так и светились дружелюбием. Он невольно потянулся к ним, с радостью уделял им внимание и знал уже, что будет скучать после их отъезда.

— Ты же видишь, каким необыкновенным может быть брак, когда двое подходят друг другу — как Вуди и Лори, Кэрол и Рейли. Или как Салли и твой покорный слуга. И, может быть, как ты и Дорис. — Джек поднялся из кресла.

В этот момент дверная ручка задергалась и в дверь постучали.

— Джек? — послышался голос Салли. — Ты здесь?

— Ага, с Энди.

— Почему дверь заперта?

— У нас холостяцкая вечеринка.

— Что?

Джек отпер дверь.

— Тут Энди воспитывает меня. Объясняет, что такое жизнь и развод.

— О, Энди. — Салли недовольно нахмурилась. — Как ты мог подумать, что наш брак — ошибка? Это ты ошибаешься, отказываясь от Дорис. А я счастлива стать частью такой семьи. Ты тоже мог бы.

В комнату заглянули Вуди и Лори.

— Матч еще идет? — поинтересовался Вуди.

— Милый Джек, жениху сегодня бейсбол не полагается. Тебя ждет невеста. — Салли поспешно увела его.

— Еще играют. Присаживайтесь, — сказал Энди, включив телевизор. Он с удовольствием досмотрит матч в их компании.

Ему не хватало только Дорис. Родственники каждый по-своему напоминали о ней, и он мысленно снова и снова возвращался и к тому, что у них было, и к их размолвке.

— Скоро должна быть Дорис, — сказал ее отец, — если только она уехала с ранчо, как обещала.

Энди незаметно взглянул на часы. Никогда еще секундная стрелка на них не двигалась так медленно.