Возможно, самым известным высказыванием о власти можно считать слова Макиавелли (по большей части неверные), что страх предпочтительнее любви. На второе место я бы поставил афоризм лорда Актона: «Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно».

Тезис лорда Актона к настоящему времени подтвержден не одной сотней научных работ, посвященных тому, как небольшие изменения власти влияют на наши мысли и действия, как достаток, образование и положение в обществе определяют социальное поведение. Вывод однозначен: когда мы забываем о необходимых для сохранения власти практиках фокусировки на других (принципы № 9–12), утверждение лорда Актона становится верным. Люди, получившие власть, склонны к невоздержанности в еде, супружеским изменам, нарушению правил дорожного движения, ко лжи и мошенничеству, магазинным кражам; они могут отобрать конфету у ребенка, вести себя грубо, неприлично или неуважительно. Абсолютная власть на самом деле развращает абсолютно. Ощущение собственной власти уничтожает навыки, которые помогли эту власть получить.

Парадокс власти проявляется в полную силу: уничтожаются именно те практики, которые позволили получить власть. Мы добиваемся власти и сохраняем ее благодаря эмпатии, но, получив власть, перестаем обращать внимание на других. Мы добиваемся власти и сохраняем ее благодаря щедрости, но затем уступаем жадности и стремлению удовлетворить личные потребности. Для сохранения власти очень важно проявлять уважение к другим при помощи благодарности, но, получив власть, мы становимся грубыми и агрессивными. Мы идем к власти, рассказывая истории, которые объединяют, но затем наши истории начинают сеять раздоры и унижать. Злоупотребляют властью не только диктаторы, честолюбивые политики, финансисты или зависимые от наркотиков рок-звезды; парадокс власти в любой момент может разрушить социальную жизнь каждого из нас. На работе, в общении с друзьями, незнакомыми людьми или собственными детьми – везде утрачиваются именно те навыки, которые помогли нам завоевать уважение и получить власть.

Эти злоупотребления связаны с абсолютной властью, не контролируемой коллективными процессами, при помощи которых группы наделяют властью индивидуумов (принципы № 6–8). Забота о репутации, стремление повысить статус и страх перед слухами могут ограничивать власть имущих: они становятся объектами пристального внимания и критики, несут ответственность за свои решения и действия, что делает злоупотребление властью менее вероятным.

Абсолютная власть делает нас уязвимыми перед парадоксом власти, поскольку внимание – это ограниченный ресурс. Когда я занят собой, то неизбежно теряю способность думать о других людях. Сосредоточившись на своих чувствах в данный момент, я перестаю воспринимать чувства других. Уделяя внимание только своим интересам, я не понимаю интересов окружающих. Думая лишь о своих перспективах, я уже не могу увидеть ситуацию глазами других людей.

Получая власть, мы чувствуем себя более независимыми от других, перестаем уделять им внимание и концентрируемся на своих целях и желаниях. Это простое смещение внимания уводит нас от практик, которые позволяют получить и сохранить власть.

Власть портит нас.

Злоупотребление властью

Принцип № 13. Власть приводит к недостатку эмпатии и ослаблению нравственного чувства.

Принцип № 14. Власть приводит к эгоистичной импульсивности.

Принцип № 15. Власть приводит к грубости и неуважению.

Принцип № 16. Власть приводит к представлению об исключительности.

Первой жертвой абсолютной власти становится фокусировка на других, основа сохранения власти (принцип № 9). Получая абсолютную власть, мы уделяем внимание только своим интересам и желаниям, уменьшая свою способность к эмпатии – пониманию того, что чувствуют и думают другие. Ослабление эмпатии приводит к ослаблению зависящего от нее морального чувства, то есть внимания к страданиям (сочувствие), уважения к щедрости (благодарность) и воодушевления в результате высокой оценки достоинств других людей (возвышение). Власть приводит к недостатку эмпатии и ослаблению нравственного чувства (прин цип № 13).

Эмпатия, сочувствие, благодарность и возвышение – главные побудительные мотивы щедрости, сотрудничества и альтруизма, прямые средства сохранения власти (принципы № 5, 9–12). Получая власть, мы можем потерять ориентиры в этих древних нравственных чувствах, и тогда наши действия становятся направленными не на общее благо, а на удовлетворение личных желаний. Власть повышает вероятность эгоистичного и импульсивного поведения (принцип № 14).

Еще одна разновидность злоупотребления властью, не такая явная, – это нарушение норм и правил вежливости, неуважение, что препятствует сохранению власти (принцип № 11). Сериалы BBC, такие как «Аббатство Даунтон» (Downton Abbey), и книги Джейн Остин демонстрируют, что представители высшего общества строго следуют правилам вежливости. Они соблюдают принцип «положение обязывает» и поддерживают свою репутацию, уважительно обращаясь с теми, кто стоит ниже на социальной лестнице. Но наука говорит нам о том, что эта картина неверна. По мере ослабления эмпатии и нравственного чувства и усиления эгоистичной импульсивности власть имущие становятся главными источниками невоспитанности, неуважения и грубости в сети социальных связей, подрывая доверие и саму ткань гражданского общества (принцип № 15).

Даже небольшие перемены, связанные с властью, толкают людей на поступки, которые вредят общему благу. Однако люди научились очень хорошо объяснять нарушение нравственности; это отличительная черта человеческого разума. Те, кто добивается власти и богатства, оправдывают свои привилегии и злоупотребления, сопутствующие абсолютной власти, историями об уникальности власть имущих и даже о биологических отличиях от тех, кто не смог добиться успеха. Эти заявления об исключительности пропагандируют идею, что власть имущие выше законов, которым подчиняются обычные люди, и заслуживают того большого куска пирога, который они готовы себе отхватить (принцип № 16).

В этих злоупотреблениях парадокс власти достигает своей кульминации. Сами принципы, с помощью которых мы добиваемся власти и сохраняем ее, утрачиваются после ее достижения. Власть уничтожает те качества, которые необходимы для изменения мира, а затем быстро выскальзывает из рук.

 

Власть приводит к недостатку эмпатии и ослаблению нравственного чувства

Эмпатия – это способность понимать, что думает и чувствует другой человек, представлять, какие мысли и эмоции возникают в его мозгу, в этой полуторакилограммовой массе из 100 млрд нейронов, образующих чрезвычайно сложную сеть. Но потраченные усилия оправдывают себя: эмпатия служит побудительным мотивом для поведения, которое позволяет нам получить власть (принцип № 5), а также многочисленных практик – распознавание эмоций других людей, умение внимательно слушать, уважительное отношение, – помогающих ее сохранить (принципы № 9–12).

Для овладения эмпатией требуются определенные действия во время личного общения. Мы должны внимательно смотреть и слушать, обращать внимание на выражение лица собеседника, его тон, жесты и движения глаз. Мы должны реагировать на действия других людей, копируя их жесты, позы, выражения лица, – это помогает понять, что происходит у них в мозгу. Мы должны активно фокусировать внимание на том, что могут думать другие. И еще нужно пытаться представить, как собеседник видит текущую ситуацию; отказ от эгоцентричной точки зрения обостряет эмпатию. Все эти практики личного общения разрушаются властью и богатством.

В первом исследовании на эту тему я решил выяснить, влияют ли кратковременные изменения власти на способность внимательно следить за поведением других. Участникам эксперимента сначала предлагалось посмотреть на лестницу с 12 ступенями, изображенную ниже.

Затем части испытуемых предлагали в течение минуты вспоминать самых богатых, влиятельных и авторитетных людей в стране; других попросили подумать о самых бедных, необразованных и бесправных – неимущих, безработных и бездомных.

За этот короткий период участники эксперимента неизбежно сравнивали себя с теми, о ком думали. Затем их просили отметить крестиком свое положение на общественной лестнице. Те, кто вспоминал богатых и знаменитых, помещали себя ниже. И наоборот, думавшие о несчастных людях оценивали свое положение как более высокое. Простой сдвиг во взгляде на самого себя по сравнению с теми, кто находится на высших или низших ступенях общественной лестницы, ведет к существенному изменению восприятия власти.

После того как при помощи рисунка с лестницей участники эксперимента чувствовали себя относительно влиятельными или относительно беспомощными, им предлагался широко распространенный тест на эмпатию, оценивающий способность различать эмоции другого человека, внимательно следя за их внешними проявлениями. Испытуемым показывали ряд фотографий, передающих определенные эмоции при помощи мышц вокруг глаз. К каждой фотографии прилагались четыре названия эмоций, из которых следовало выбрать одно верное. На с. 104 в качестве примера приводятся три фотографии с инструкцией по выполнению теста.

И в этом, и в других экспериментах ощущение собственной власти уменьшало способность к эмпатии. Вероятность правильных ответов в данном тесте составляет около 70 %. Те участники эксперимента, которые чувствовали себя влиятельными людьми после сравнения с обездоленными и несчастными в тесте с лестницей, показали худший результат.

Власть смещает фокус с других на себя, и мы утрачиваем способность правильно понимать чужие эмоции, что является основой уважения со стороны других людей, первым краеугольным камнем эмпатии. Мы теряем ценную информацию о том, что чувствуют другие, – эта информация очень важна для совместных действий на работе, для доверия в личных отношениях, для тесной связи с друзьями, для конструктивного взаимодействия с детьми.

Второй краеугольный камень эмпатии – способность к подражанию. Это свойство у нас врожденное – мы смеемся вместе со всеми, расслабляемся, когда другие принимают расслабленную позу, улыбаемся в ответ на улыбку, краснеем вместе с друзьями или плачем, когда кто-то плачет рядом с нами. Этот инстинкт помогает нам понять, что чувствуют и думают другие люди, потому что, когда мы копируем чье-то поведение, наше сознание может опираться на испытываемые нами чувства, чтобы точнее оценить чувства и мысли других. Копируя пристыженную позу друга, с опущенной головой и сгорбленными плечами, мы лучше понимаем, что он переживает. Но власть ослабляет способность к подражанию.

Посмотрите на фотографии и выберите одно из четырех слов под каждой фотографией, которое соответствует передаваемой эмоции:

Решительный Веселый Ошеломленный Скучающий

Раздраженный Враждебный Испуганный Озабоченный

Шутящий Настаивающий Веселый Расслабленный

© Autism Research Centre

В одном исследовании участников попросили вспомнить случаи, когда они чувствовали себя либо влиятельными, либо бесправными, что вызвало у них сдвиг в восприятии собственной власти. В этом состоянии они смотрели видео, в котором чья-то рука сжимала резиновый мячик. Датчики, закрепленные у них на руке, регистрировали электрические сигналы мышц, указывающие на непроизвольное стремление копировать действия на экране. У людей, которые воспринимали себя бесправными, отмечались сильные сигналы от мышц руки: они рефлекторно имитировали сжатие мяча. Но у тех, кто ощущал свою власть, не было зарегистрировано никаких попыток подражания, то есть электрической активности мышц.

Таким образом, способность к подражанию связана с социальными взаимодействиями, поскольку подражание сигнализирует об уважении к другим и укрепляет доверие между людьми. Копирование невербального поведения способствует взаимопониманию, доверию и эффективному сотрудничеству между преподавателями и учениками, врачами и пациентами, коллегами, друзьями, а также влюбленными. Власть подрывает эту основу эмпатии и сотрудничества.

Еще одно направление исследований выявило, что принадлежность к высшим социальным классам – разновидность власти – подрывает третий краеугольный камень эмпатии: убежденность, что люди сопереживают, когда слышат о чувствах других. Доказательством тому служит активность нейронных сетей мозга, связанных с эмпатией. Исследователи сначала выясняли, к какому социальному классу принадлежит испытуемый, – благосостояние семьи, образование, престиж профессии, которые предопределяют ощущение собственной власти. Участники эксперимента из высших и низших слоев читали два рассказа о личном опыте, написанные студентом того же пола из их университета.

Один рассказ касался чувств студента в начале семестра, а второй – недавнего ленча. Когда мы фокусируемся на каждодневных чувствах других, в коре головного мозга активизируется нейронная цепь эмпатии, и это помогает нам понять их мысли и чувства. Эти отделы мозга играют важную роль в нашей способности представить чувства других, понять их мыслительный процесс и намерения и в конце концов адаптировать свое поведение к их действиям. При знакомстве с чувствами других студентов у испытуемых из низших слоев общества регистрировалась активность в сетях эмпатии – в отличие от более обеспеченных студентов, чьи сети эмпатии оставались неактивными. За принадлежность к высшим слоям общества, определяемую богатством, образованием и положением в обществе, приходится платить снижением способности понимать мысли и чувства других, которая является основой приобретения и сохранения власти (принцип № 9).

И еще один путь к эмпатии, тоже разрушаемый властью, – это способность стать на позицию другого человека. Эта способность является центром старинных этических норм: побыть в чьей-то шкуре, посмотреть чужими глазами. Умение гибко переходить от своей точки зрения к точке зрения другого человека также способствует эффективному решению задач, инновациям, продуктивным переговорам, более сложным юридическим обоснованиям и даже более эффективному политическому дискурсу. Разные точки зрения на проблему позволяют получить новую информацию, что помогает найти более рациональные решения. Эта основа эмпатии – видение ситуации с точки зрения других людей – также разрушается властью.

В одном показательном исследовании некоторым испытуемым внушали ощущение власти с помощью воспоминаний о тех случаях, когда они имели власть над другим человеком. Другие чувствовали себя беспомощными после воспоминания о своем подчиненном положении. В таком состоянии они выполняли простую задачу, требующую умения посмотреть на ситуацию глазами другого: они пытались нарисовать букву «Е» у себя на лбу, чтобы ее мог легко прочесть сидящий напротив. Это значит, что от них требовалось нарисовать зеркальное отражение буквы.

Те, у кого вызывали чувство беспомощности, без труда отказывались от эгоцентрических привычек и рисовали букву «Е», переходя на точку зрения другого человека, как показано на левой части рисунка внизу. Участники эксперимента, ощущавшие свою власть, наоборот, в три раза чаще не справлялись с этим заданием, требующим перемены точки зрения. Власть лишает нас способности отказываться от эгоцентризма, что ведет к потере власти.

Photographs courtesy of Adam Galinsky’s lab

За недостаток эмпатии приходится платить. Мы реже извлекаем выгоду из знаний других людей, вызываем доверие или завоевываем их уважение (принцип № 7). И реже испытываем такие чувства, как сострадание, благодарность и возвышение. Эти нравственные чувства требуют фокусировки на других людях. Сострадание появляется тогда, когда мы понимаем, в какое трудное положение попал другой человек, а благодарность – когда мы ценим чью-то щедрость. Для того чтобы испытать возвышение и вдохновение, мы должны понимать, что думают другие и что побуждает их к вдохновляющей нас щедрости, добродетели или навыку. Без эмпатии шансы на сохранение власти и на изменение мира значительно уменьшаются.

Поначалу проверка этих предсказаний была соотнесена с социальным классом. В первом исследовании участники сообщали, как часто они сочувствуют в повседневной жизни. Результат: бедные сочувствовали чаще и сильнее. Причин тут много: бедные больше зависят друг от друга в таких вопросах, как трудоустройство, уход за больным ребенком (потому что в бедных семьях дети больше болеют, см. 5-ю главу), безопасность района. Бедные чаще сталкиваются со страданиями в повседневной жизни, от потери работы до хронической боли (см. там же), от проблемы голодных детей до грубости со стороны полиции.

В любой ситуации бедные больше сочувствуют и больше думают о других, чем богатые. Обездоленные зависят от других людей, и это усиливает способность к состраданию и сочувствию. Утрата этой способности – цена власти и привилегий; мы меньше думаем о других, что мешает доверию и близости во взаимоотношениях с людьми.

В одном исследовании студенты из Беркли смотрели полутораминутное видео о детях, страдающих от рака. Дети были в больничной обстановке, с изможденными лицами и спутанными волосами. Моя цель была проста: я хотел, чтобы испытуемые столкнулись с одной из самых ужасных картин человеческих страданий. И снова бедные продемонстрировали больший уровень сочувствия.

By Robert Lawton via Wikimedia Commons

Социальный класс также влияет на активность блуждающего нерва, самого крупного пучка нервных волокон в человеческом теле, который вовлечен в такую деятельность, как забота о потомстве. Блуждающий нерв соединяет верхнюю часть спинного мозга с разными группами мышц и органами, как показано на рисунке (см. с. 110). Он управляет движением мышц горла и головы, позволяя человеку фокусировать взгляд на собеседнике и общаться с ним посредством голоса и выражения лица. Блуждающий нерв также идет к сердцу и легким, обеспечивая глубокое дыхание и замедление работы сердца, чтобы человек мог успокоиться и помогать тем, кто страдает или нуждается. Активация блуждающего нерва способствует щедрости, сотрудничеству и альтруизму – качествам, необходимым для получения и сохранения власти.

В исследовании, когда испытуемым показывали видеокадры с больными раком детьми, сильная реакция блуждающего нерва наблюдалась у тех, кто вырос в бедности. У студентов из обеспеченных и влиятельных семей регистрировался слабый отклик в блуждающем нерве – как и в отделах мозга, связанных с эмпатией.

Затем я приступил к исследованию возвышения, когда мы вдохновляемся добродетелью, искусством или благородным поступком другого человека. Альтруизм – это основа завоевания власти (принцип № 5) и ее сохранения (принцип № 9), а возвышение и вдохновение – прямой путь к альтруистическим действиям. Когда мы узнаем об альтруизме других и пребываем в состоянии возвышения, мы с большей готовностью делимся ресурсами с незнакомыми людьми. В целом возвышение и вдохновение очень важны для построения прочных сетей социальных связей: доброта и щедрость побуждают других способствовать общему благу, и это укрепляет доверие, доброжелательность и сотрудничество, необходимые для сплоченных социальных коллективов. Но ощущение власти разрушает этот путь к альтруизму и сохранению власти.

Для исследования этого явления я приглашал в свою лабораторию пары незнакомых людей: в каждой паре один человек чувствовал себя более уверенно, чем другой. Испытуемые рассказывали друг другу о событиях последних пяти лет, которые их вдохновили, – о родственнике, который стал волонтером, друге, который, рискуя собой, бросился разнимать дерущихся, или основателе благотворительной организации, помогающей жертвам социального насилия. Затем участников эксперимента просили сравнить, насколько сильно их удивила и вдохновила собственная история, а также услышанный рассказ. Тот, кто ощущал себя сильнее, больше вдохновлялся своей историей, чем чужой.

Можно возразить, что все дело в разной силе воздействия разных историй – возможно, у более сильных и уверенных в себе людей жизнь ярче, и в результате их истории получаются более вдохновляющими и возвышающими. Вовсе нет. Мои сотрудники проанализировали рассказы и не выявили никакой разницы. Логичнее сделать другой вывод: те, кто ощущает свою власть, больше вдохновляются собственным опытом, чем чужим. Смещение фокуса внимания, которое сопровождает власть, от других к себе делает нас равнодушными к вдохновляющим поступкам других людей.

Ущерб от недостатка эмпатии и ослабления нравственного чувства значителен. Мы утрачиваем энтузиазм, который ведет к альтруизму и сотрудничеству, необходимым для сохранения власти. Не обладающие властью, скорее всего, обнаружат, что более сильные не обращают внимания на их нужды (источник стресса, сопровождающий состояние беспомощности, которое мы рассмотрим в следующей главе). Это разрушительное влияние власти истощает, возможно, самые сильные и надежные источники счастья и смысла жизни: эмпатию, сострадание, благодарность и возвышение, а также альтруистические действия, на которые они вдохновляют. Ощущение власти направляет наше внимание на собственные желания и интересы, тем самым действуя нам во вред. И в полном согласии с афоризмом лорда Актона, это ослабление нравственного чувства становится причиной череды открытых злоупотреблений властью.

 

Власть приводит к эгоистичной импульсивности

Я впервые столкнулся с динамическим соотношением между вниманием к себе и к другим в самом начале своих исследований злоупотребления властью. Я изучал травмы мозга, которые приводили к так называемой «приобретенной социопатии». Люди становились социопатами в результате несчастного случая – автомобильной аварии, падения с велосипеда или с крыши, – когда у них повреждались фронтальные доли коры головного мозга, от которых зависит наша способность сострадать и ставить себя на место других. Такие травмы превращали честных и добрых людей в типичных социопатов, подверженных эгоистичным импульсам. Они флиртовали с незнакомцами в присутствии супругов, говорили непристойности собственным детям, крали в магазинах, транжирили деньги, занимались сексом в общественных местах. Углубившись в анализ злоупотребления властью, я пришел к убеждению, что ощущение собственной власти и привилегий сродни повреждению мозга – оно толкает нас на эгоистичное, импульсивное поведение (принцип № 14).

Сначала я исследовал влияние власти на то, как мы едим. Я сформировал группы из трех студентов старших курсов одного пола. Случайным образом один из трех назначался руководителем группы, и ему вменялось в обязанность выставлять оценки остальным в зависимости от качества их работы; эти оценки влияли на шансы получить денежный приз. После распределения обязанностей группы приступали к работе – они разрабатывали для Университета Висконсина политику по учебным и социальным вопросам. Все вместе они обращались к разнообразным источникам информации, изучали факты, цифры и прецеденты и предлагали рекомендации по таким вопросам, как списывание, обязательные тесты на старшем курсе, употребление алкоголя в кампусе, финансирование религиозных групп.

Через полчаса после начала работы в комнату входил экспериментатор и ставил на стол, за которым работала группа, тарелку с пятью аппетитными печеньями с шоколадной крошкой. На тарелке было пять печений, а не четыре, потому что правила вежливости не позволяют брать последнюю порцию еды. (Когда во время вечеринки с коктейлями передается блюдо с закусками, на нем обычно остается одна порция, которая возвращается на кухню.) Таким образом, один из участников эксперимента мог взять второе печенье. Облеченные властью студенты делали это в два раза чаще остальных. Власть распределялась в случайном порядке, а не благодаря таланту, вкладу в общее дело, званию или старшинству, но руководители группы чувствовали себя вправе увеличить свою долю.

Процесс еды предполагает тонкий баланс между эгоистичным импульсом и вниманием к другим людям: рефлекторное жевание, открывание и закрывание рта и выделение слюны ограничиваются правилами хорошего тона, которые предписывают не жевать с закрытым ртом и не откусывать огромные куски. Учитывая все это, моя исследовательская команда несколько месяцев анализировала видеозаписи, запечатлевшие, как участники эксперимента едят печенье; мы обращали внимание на следующие признаки импульсивного поведения:

– насколько широко открывался рот;

– сколько раз испытуемый причмокивал губами или облизывал губы;

– количество крошек, выпавших изо рта.

Результат получился более чем очевидным: участники эксперимента, облеченные властью, шире открывали рот, чаще причмокивали губами и чаще роняли крошки печенья на свитер, по всей видимости не обращая внимания на то, что о них могут подумать окружающие.

Отталкиваясь от этого результата, мы провели дополнительные исследования, показавшие, что власть способствует разного рода импульсивному поведению. Например, секс, подобно еде, требует тонкого баланса между стремлением удовлетворить свои желания и интересами других. Широкомасштабные исследования с выборками, представлявшими всю страну, подтвердили, что особо склонными к выражению своих сексуальных желаний оказываются люди более состоятельные, образованные и влиятельные.

Дети из высших слоев общества чаще играют в сексуальные игры.

Молодые женщины из высших слоев общества чаще мастурбируют.

Молодые люди из высших слоев общества чаще экспериментируют с нетрадиционными формами сексуального поведения – оральным и анальным сексом.

Люди из высших слоев общества в возрасте от 25 до 50 лет чаще занимаются сексом.

Во многих отношениях это приемлемые формы внешнего проявления желаний, для которых подготавливает почву ощущение власти. Но абсолютная власть может подтолкнуть людей к выражению сексуальных желаний в форме, неприемлемой для других, например супружеской неверности. По оценкам исследователей, от 25 до 40 % мужчин и от 20 до 25 % женщин имеют внебрачные связи, состоя в браке. Эти удовольствия являются основной причиной разводов, которые в настоящее время считаются одним из пяти главных факторов риска, способствующих появлению эмоциональных и социальных проблем у детей, а также трудностей с обучением.

Одна группа исследователей собрала 1275 анонимных анкет, заполненных сотрудниками голландских организаций. Участники опроса указывали свое положение в иерархии организации, ставя крестик на шестисантиметровой вертикальной линии; 0 внизу означал низший ранг, а 100 наверху – наивысший. Среди более 200 вопросов анкеты были пункты о том, склонен ли человек к сексуальным связям на стороне и изменял ли он(а) супруге или супругу. Выяснилось, что работники, занимавшие более высокое положение, чаще признавались в склонности к супружеской измене, причем слова у них не расходились с делом: 26,3 % опрошенных обманывали супругов – в основном люди, облеченные властью, независимо от пола.

Ощущение собственной власти приводит к тому, что человек допускает импульсивное, неэтичное поведение, не обращая внимания на то, как его действия отражаются на других. В исследованиях, где людям внушали разное представление о власти, испытуемым предлагали набор слов, среди которых были связанные с властью, такие как «начальник», «богатый» или «авторитет», и просили составить из этих слов предложения, как в следующих примерах:

богатый богаче делается

играть мой гольф начальник

больше и все мы свобода хотеть власть

Или участники эксперимента могли по своему выбору вспомнить случаи из жизни, когда они обладали властью. Временное ощущение собственной власти, созданное этими средствами, усиливало склонность к неэтичным действиям. Те, кто ощущал свою власть, чаще признавали приемлемым не платить налоги, не видели ничего зазорного в преувеличении транспортных расходов или превышении скорости на шоссе. Власть плохо влияет на нравственность. Связанные с властью нарушения нравственных норм не только дорого обходятся обществу; они становятся главной причиной того, что власть имущие теряют уважение других людей (принципы № 5–8), которое необходимо для сохранения влияния.

Затем я проверил гипотезу, что именно богатые, а не бедные поступают импульсивно и неэтично. Первой нашей лабораторией стало шоссе в Калифорнии. Несколько дней два моих помощника с трех до шести часов дня наблюдали за нерегулируемым перекрестком в Беркли. На таком перекрестке водители, прибывающие с четырех сторон, руководствуются здравым смыслом, пропуская тех, кто подъехал раньше. Мои помощники регистрировали, как вели себя водители после того, как тормозили перед знаком остановки: ждали своей очереди или вклинивались перед водителем, приехавшим раньше, нарушая правила дорожного движения штата Калифорния. Составлялся также рейтинг машин по пятибалльной шкале, в зависимости от марки, престижа и возраста. Ниже представлены результаты наблюдения в соответствии с рейтингом машины.

#_116.png   #_117.png

© User: dave_7 / Wikimedia Commons / CC-BY-SA-2.0

by Aneekr (Own work) [CC BY-SA 3.0 (http://creativecommons.org/licenses/by-sa/3.0)], via Wikimedia Commons

© M 93 / Wikimedia Commons

Справа помещен Mercedes стоимостью около $130 000, что почти в два раза превышает средний годовой доход семьи из американского среднего класса, составляющий $67 000. Этому автомобилю присвоен рейтинг 5. Следующим идет новый Honda Accord с рейтингом 4, затем популярный у среднего класса Honda Civic с рейтингом 3. Неновый Ford Taurus или его аналог получил рейтинг 2 – вероятно, их владельцам докучали подозрительные звуки из-под капота, презрение других водителей и повышенное внимание полиции. Автомобили в самом низу иерархии – Dodge Colt, AMC Pacer, Ford Pinto, Plymouth Satellite, Yugo и другие развалюхи – получили рейтинг 1 по нашей шкале.

Мы обнаружили, что 12,4 % водителей, подъезжающих к нерегулируемому перекрестку, вклиниваются перед теми, кто приехал раньше. Водители самых дорогих машин – с рейтингом 5 – поступали так почти в четыре раза чаще, чем водители более дешевых автомобилей. Богатые чаще считали возможным нарушить правила дорожного движения.

В очередном исследовании я поднял планку. Наблюдатель расположился у пешеходного перехода на оживленной улице, ведущей к студенческому городку в Беркли. В Калифорнии пешеходные переходы обозначаются широкими белыми полосами, выделяя зону, где пешеход имеет преимущество. Пункт (а) статьи 21950 правил дорожного движения штата в редакции 2012 г. предписывает водителям остановиться и пропустить пешеходов на переходе. Кроме того, это обычная вежливость.

Преимущество на пешеходных переходах

21950(a) Водитель транспортного средства обязан пропустить пешехода, пересекающего дорогу на обозначенном и на необозначенном переходе на перекрестке, за исключением случаев, указанных в данном разделе.

В нашем исследовании помощник, остававшийся вне поля зрения водителей, проверял, видел ли водитель приближающейся машины пешехода, намеревающегося перейти дорогу. Помощник также должен был убедиться в отсутствии других машин – только водитель, подъезжающий к перекрестку, и пешеход, согласно правилам дорожного движения имеющий преимущество перед автомобилем. В данном случае богатство также помогало предсказать нарушителей. Ни один из водителей самых дешевых машин – с рейтингом 1 по нашей шкале – не проигнорировал пешехода. А вот водители самых дорогих машин поступали так в 46,2 % случаев. Привилегии способствуют эгоистичной импульсивности, даже за счет безопасности других, вопреки закону и здравому смыслу.

Эти результаты заставили меня задаться вопросом: проявят ли богатые склонность к импульсивному и неэтичному поведению и в контролируемых условиях лаборатории? В первом исследовании я предложил участникам указать свое социальное положение широко используемым методом – как место на одной из 12 ступенек лестницы, с которой мы уже сталкивались выше. Несколько дней спустя они играли в азартную игру, нажимая клавишу на клавиатуре компьютера, чтобы бросить виртуальную игральную кость. После пяти раундов игры они сообщали экспериментатору результат, который влиял на вероятность выигрыша $50. Участники эксперимента не знали, что сумма пяти бросков всегда равнялась 12. Смысл заключался в выявлении тех, кто указывал сумму, превышающую 12. Чаще всего лгали, завышая результат, именно богатые.

Попробуем рассмотреть последний вывод с экономической точки зрения и оценить побудительные мотивы для лжи в игре с денежным призом. Если на моем банковском счете лежит $100 000, то выигрыш $50 не слишком увеличит мое благосостояние. Это мелочь. Но если на моем банковском счете всего $84, то выигрыш $50 не только сделает меня существенно богаче, но и повлияет на качество моей жизни – дополнительные $50 определяют, какой счет я могу оплатить, что положить в свой холодильник в конце месяца, на какое свидание пойти и могу ли я угостить пивом друга. Для бедняка выигрыш $50 значит гораздо больше, и поэтому у него должны быть более сильные побудительные мотивы для лжи в нашем эксперименте. Тем не менее богатые чаще лгали в надежде выиграть полсотни долларов.

В следующем исследовании я вернулся к еде, предложив в качестве угощения не печенье, а конфеты. Используя лестницу с 12 ступенями, участники сначала сравнивали свое положение в обществе с очень бедными или очень богатыми, что, как мы уже выяснили, создает ощущение либо власти, либо беспомощности. Затем они выполняли разнообразные задания, после чего могли покинуть лабораторию. По пути к выходу они проходили мимо вазы, в которой лежали около 40 конфет в обертке. К вазе была прикреплена табличка с надписью жирным шрифтом:

ДЛЯ ДЕТЕЙ ИЗ ИНСТИТУТА РАЗВИТИЯ ЧЕЛОВЕКА

В Институте развития человека, расположенном в Беркли, в штате Калифорния, ученые изучают маленьких детей и их родителей – их можно встретить в коридорах нашего факультета. Покидая лабораторию, участники, ощущавшие свое превосходство, почти в два раза чаще брали конфеты из вазы, чем остальные. Конфеты, предназначенные для детей из Института развития человека. Просто представление о своем превосходстве над другими толкает на неэтичное поведение.

После опубликования результатов этих исследований на меня обрушилась лавина писем. Некоторые люди были в ярости и присылали многословные послания, возмущаясь коммунистами из Беркли, живущими на пособие бездельниками, уничтожающими Соединенные Штаты иммигрантами, содержащимися в тюрьме социопатами и безумцами. Но больше всего было рассказов о неэтичных поступках богачей: подрядчики не могли получить денег за выполненную работу, полицейские выслушивали нотации от водителей BMW, остановленных за нарушение правил, а богатые клиенты никогда не благодарили и не оставляли чаевых. Финансовые советники мультимиллионеров и помощники руководителей компаний рассказывали мне о возмутительном поведении, свидетелями которого они были.

Другие ученые сообщали об аналогичных выводах, к которым они пришли в своей работе. С 2001 по 2002 г. исследователи опросили более 43 тысяч взрослых жителей Соединенных Штатов, пытаясь выявить характерные особенности магазинных воров. В начале 2000-х гг. потери американских предприятий розничной торговли от мелких краж составляли $13 млрд в год, причем признавались в таких поступках 11 % американцев. В полученных данных присутствовал и аспект власти: белые чаще выносили неоплаченные товары из магазина, чем азиаты, выходцы из Латинской Америки и афроамериканцы. И богатые чаще, чем бедные.

Ощущение превосходства ведет к эгоистичной импульсивности, и это общее свойство всех людей, не зависящее от культуры, обычаев, религии и традиций. В одном из исследований 27 тысяч взрослых работающих людей в 27 странах отвечали на вопрос о приемлемости следующих поступков: 1) требовать государственных льгот, которые вам не полагаются, 2) не платить за проезд в общественном транспорте, 3) жульничать с налогами, 4) брать взятку. Участники опроса также указывали размер своего дохода по 10-балльной шкале. Именно богатые чаще всего называли приемлемыми все четыре действия.

Склонность к нарушению норм нравственности дорого обходится обществу: чем чаще богатые участники эксперимента допускали неэтичные поступки, тем беднее была страна. По мере того как мы получаем власть и начинаем считать себя выше закона и удовлетворять свои желания, тем большую цену платят окружающие. Парадокс власти обходится дорого.

 

Власть приводит к грубости и неуважению

Когда в 1970-х гг. Глория Стейнем основала журнал Ms., на должность главного редактора она пригласила известного специалиста Клэя Фелкера. Фелкер понимал, что рискует многим – деньгами, репутацией, карьерой авторов, о которых он заботился, – соглашаясь редактировать журнал. Поэтому он настоял на двух условиях: ему предоставят полный контроль над содержанием первого выпуска, а авторы – в большинстве своем женщины – должны ограничить использование обсценной лексики. Речь женщин, почувствовавших свою власть благодаря феминистскому движению, стала необычно грубой.

В речи, как и в еде, сексе, вождении автомобиля, лжи и мошенничестве, власть делает нас более импульсивными и менее внимательными к тому, как наши действия отражаются на других. Когда вы что-то говорите, то каждый раз соотносите желание немедленно высказать свои идеи с готовностью слушателей и своим представлением о том, что они могут подумать и что захотят ответить. Ощущение своей власти угрожает этому балансу, склоняя нас к неуважительному и грубому обращению.

Люди, чувствующие свое превосходство, чаще нарушают законы сотрудничества. Они в большей степени склонны прерывать собеседника. Правило очередности позволяет каждому участвовать в разговоре, но люди, обладающие властью, чаще берут слово вне очереди. Вежливость требует, чтобы мы выражались осторожно и деликатно, проявляли скромность, чтобы выразить уважение к другим, но ощущение собственной власти заставляет нас нарушать эти правила приличия в разговоре. Заявления становятся более безапелляционными, замечания, критика и отзывы – язвительными. Заметив неважную физическую форму и растущий живот приятеля, мы не говорим ему: «Ты не думал, что стоит почаще ходить в тренажерный зал?», а откровенно заявляем: «Эй, ты стал похож на Колобка!»

И наоборот, речь не обладающих властью чаще бывает вежливой и уважительной. Слушая других, они чаще отвечают обратной связью – кивают головой, хмыкают или охают, сигнализируя о своем интересе. Они чаще извиняются, когда о чем-то просят. Критикуя других, они стараются выражаться мягче, намеками, например: «Вы не могли бы подумать о…» или «Мне кажется, было бы лучше…».

Власть провоцирует не только неуважительность, но и откровенную грубость в разговоре. В исследовании, охватившем 800 работников в 17 отраслях, около 25 % сообщили о том, что на работе ежедневно становятся свидетелями невоспитанности. Не раз в месяц, не раз в неделю, а ежедневно. Они видят, как других людей (или их самих) оскорбляют грубыми словами. Коллеги постоянно говорят друг другу, что их работа – дерьмо, их идеи – чушь или что они сами – ничтожества. Люди не слушают других. А начальники грубят в три раза чаще, чем работники, стоящие на нижних ступенях иерархии.

Социальная ткань, жизненно необходимая для доверия и доброжелательности, основывается на нравственных чувствах, которые ослабляются властью, – эмпатии, сострадании, благодарности и возвышении. Абсолютная власть переключает внимание с других людей на удовлетворение собственных потребностей. Она разрушает повседневную этику социальной жизни – внимание, признательность, вежливость и уважение. Повседневная невоспитанность нарушает священные нормы уважения, повышает кровяное давление, подрывает сотрудничество, фокусировку и атмосферу общей цели. Парадокс власти истончает социальную ткань.

 

Власть приводит к представлению об исключительности

Наш анализ злоупотреблений властью показывает, что богатые и влиятельные не стремятся соблюдать правила этики. Они чаще хватают еду, открыто проявляют сексуальные желания, склонны к опасному вождению, лжи и обману, грубости в разговоре. Они нарушают правила поведения в ущерб остальным, а также нормы, которые связывают людей друг с другом. Ежедневно они допускают больше социальных несправедливостей.

Однако при объяснении несправедливости люди обычно не отличаются воображением. Например, пытаясь сохранить свое убеждение в справедливости этого мира, они обвиняют жертв изнасилования в случившемся с ними несчастье. Чтобы объяснить, почему беднякам не хватает денег, люди часто называют их ленивыми и некомпетентными, хотя по статистике бедняк в среднем работает на 1,2 работы.

Когда речь заходит о несправедливости, которую совершили мы сами, власть делает нас настоящими специалистами по объяснению фактов таким образом, чтобы сохранить веру в свою нравственность. Власть ослепляет нас, и мы не замечаем собственных неэтичных поступков. Исследования показывают, что люди, чувствующие свое превосходство на другими, чаще а) признаются, что способны на неэтичные действия, такие как превышение скорости, чтобы успеть на встречу, б) заявляют о приемлемости для себя подобных неэтичных поступков, но в) осуждают других людей за те же самые действия.

Чувствуя свою власть, мы с готовностью находим причины, почему можно использовать рабочие ресурсы для личных целей, но, когда другие совершают неэтичный поступок, мы с неменьшей готовностью выражаем праведный гнев. Власть мешает видеть собственные нравственные промахи, но мы осуждаем эти же промахи, совершаемые другими людьми.

Эти формы оправдания и обвинения являются частью общей картины, которую я называю представлениями об исключительности. Человеческий разум оправдывает неравенство в распределении богатства и власти, а также иерархию при помощи рассказов об уникальных и выдающихся качествах тех, кто находится на вершине власти.

За последние 30 лет в Соединенных Штатах неравенство доходов усилилось, и я заинтересовался, каким образом богатство и власть влияют на объяснение этого разрыва. Социальное неравенство заставляет задаваться вопросами о том, почему одним платят миллионы, а другим – минимальную заработную плату, почему одни дети идут в школы, похожие на дворцы, а другие – в школы, больше напоминающие тюрьмы, почему одни люди поднимаются к вершинам власти, а другие остаются внизу. В первом исследовании я показал участникам график, отражающий изменение среднего дохода американской семьи за последние 30 лет. После того как они изучили график, я попросил их объяснить причину того, что богатые богатеют, а благосостояние 90 % американцев остается на том же уровне. Те, кто происходил из высших слоев общества, были склонны объяснять неравенство доходов талантом, гениальностью, энергией и упорным трудом – индивидуальными характеристиками. Менее обеспеченные, наоборот, объясняли это социальными силами: возможностью получить образование, политическим лоббированием и происхождением человека.

В очередном исследовании мы просили объяснить разные события в жизни людей. Почему люди разводятся? Получают награду на работе? Почему их увольняют? Почему они заболевают? Происходит ли все это благодаря личным качествам – таланту, упорству, гениальности, характеру – или общим социальным факторам? И снова представители высших слоев общества приписывали эти судьбоносные события таланту, упорству, гениальности, характеру человека. По их мнению, уникальные способности (или их отсутствие) определяют жизнь каждого из нас. И наоборот, выходцы из беднейших слоев считали, что все хорошее и плохое в жизни происходит благодаря как индивидуальным качествам, так и воздействию окружающей среды.

В каждой культуре облеченные властью и богатые люди рассказывали истории, объясняющие, почему одни процветают, а другие нет, – рассказы об исключительности. Около пятисот лет назад британская аристократия была очень богата, обладала огромным политическим влиянием и определяла жизнь остальных. Их истории рассказывали о храбрости богатых аристократов, об их героизме на поле боя (в те времена богатые воевали сами) и об их искусстве в охоте на лис. Такие истории помогали объяснить, почему они жили в громадных поместьях, наслаждались изысканными блюдами, были завидными женихами, владели крепостными и слугами, которых нередко унижали ради удовлетворения своих желаний.

В Викторианскую эпоху богачи прибегали к теории выживания сильнейшего, чтобы объяснить, почему одни люди добиваются успеха, а другие нет, почему одни культуры кажутся более развитыми, чем другие, и почему одни расы превосходят другие. Зажиточные англичане преуспели в своих теориях социального дарвинизма, объясняющих исключительность обществ и культур. Их культура самая развитая, а остальные – «дикие» или «примитивные», значительно отставшие в процессе нравственной и культурной эволюции.

Представления об исключительности возникли давно, но существуют как средства объяснения, почему богатые и наделенные властью живут лучше остальных. Если бы я жил в начале XX в., то мог бы последовать примеру университетской элиты и вступил бы в American Breeders Association, которую возглавлял Дэвид Старр Джордан, президент Стэнфордского университета. Эта организация ставила своей целью выяснить «ценность хорошей наследственности и угрозу для общества со стороны плохой наследственности». Евгеника использовала тест IQ, чтобы доказать превосходство; называя людей с низким коэффициентом «идиотами» и «имбецилами», эта теория рассматривала их как угрозу для развития культуры. Основываясь на своем восприятии тестов IQ, видные сторонники евгеники выступали за стерилизацию «идиотов» и «имбецилов», чтобы защитить человеческий вид и общество.

В наше время в большинстве случаев люди уже не говорят о высших расах или примитивных культурах, но рассказы об исключительности по-прежнему живы и популярны. В моем исследовании взглядов выходцев из разных слоев общества на социальные иерархии я попросил участников указать, считают ли они, что у богатых и бедных имеются биологические отличия. Может, у богатых другой геном? Может, в любой культуре они отличаются особым темпераментом – то есть успешные люди всех культур имеют сходные биологические признаки? Может, дети богатых и бедных отличаются уже с момента рождения и успех в жизни предопределен? Если вы встречаете двух людей, богатого и бедного, и они одеты одинаково, узнаете ли вы, кто из них богач, а кто бедняк?

Я обнаружил, что богатые и влиятельные участники эксперимента чаще отвечали утвердительно на все эти вопросы. По их мнению, положение человека в обществе определяется генами – то есть основано на биологии.

Рассказы об исключительности имеют массу последствий. Люди, которые объясняют неравенство в обществе биологическими причинами, выступают за более строгое наказание преступников. По мере того как растет благосостояние американского политика, ужесточаются его взгляды на то, как властям следует помогать нуждающимся, например 22 % детей, которые живут в семьях с доходом ниже официального уровня бедности (в 2013 г. это $23 250 годового дохода). Представители из менее обеспеченных групп – женщины и афроамериканцы – реже занимаются научными дисциплинами с преобладанием рассказов об исключительности, согласно которым для успеха в жизни необходим особый внутренний интеллект. В философии, где подобные взгляды получили широкое распространение, из числа имеющих докторскую степень женщины составляют только 31 %; в молекулярной и клеточной биологии, где эссенциализм довольно редок, число женщин с докторской степенью составляет 54 %. Рассказы об исключительности помогают объяснить невероятный рост выплат высшим руководителям компаний: такие термины, как «редкий талант» и «гений», использовались для оправдания огромных зарплат в десятки и даже сотни миллионов долларов в год, тогда как факты не подтверждают какого-либо влияния этих руководителей на эффективность организации.

Исключительный талант, необыкновенные способности и хорошие гены якобы определяют соотношение имущих и неимущих в обществе. Они помогают оправдать социальную иерархию и распределение власти и богатства на основе происхождения, места рождения или социального класса. Рассказы об исключительности дают простые объяснения неравенству, без учета сложных природных, исторических, политических и экономических процессов, которые приводят к неравномерному распределению богатства. И они явно приятнее, чем рассказы о недостатке сострадания, импульсивном поведении, невежливости и неэтичных поступках власть имущих. Такие злоупотребления властью можно продемонстрировать в лаборатории – в отличие от генетических преимуществ успешных людей перед теми, кто не поднялся к вершинам власти.

 

Тревожные признаки парадокса власти

Злоупотребление властью является основой парадокса власти и многих проблем социальной жизни. Когда мы теряем представление о том, что чувствуют другие, нарушаем этические нормы при выражении своих желаний, грубо обращаемся с людьми и рассказываем унижающие других истории, это значит, что мы, скорее всего, поддались парадоксу власти и позволяем абсолютной власти подрывать наше стремление изменить мир. Абсолютная власть действительно развращает.

К счастью, существуют тревожные признаки того, что мы попали в ловушку парадокса власти. Когда мы злоупотребляем властью, другие люди испытывают стресс, тревогу и стыд – признаки бессилия. Невнимание к этим признакам лишь усугубит тенденцию злоупотребления властью – например флирт станет еще более неуместным, насмешки – еще более агрессивными. И наоборот, заметив эти тревожные признаки, мы можем преодолеть парадокс власти. Фокусируя внимание на признаках беспомощности у других, мы используем свои способности к эмпатии, состраданию и щедрости – те самые практики, которые позволяют избежать парадокса власти и сохранить власть.

Таким образом, внимание к признакам беспомощности поможет нам преодолеть парадокс власти. Оно также прольет свет на более общие проблемы, касающиеся всех. Новая наука о социальных детерминантах здоровья и благополучия утверждает, что беспомощность вносит серьезный вклад в проблемы современного общества – слабое здоровье, депрессия, сложности в школе, сексуальное и расовое насилие, неистребимый расизм и бедность, – вклад, о котором мы даже не подозревали.