Паренек с мешком за спиной оттолкнул трубку вверх и в сторону от меня.

– Эй! Ты что задумал?

Паренек с трубкой направил ее в небо.

– Он же бездомный.

– Не станем же мы стрелять в него. Это противозаконно.

– Чувак, то, что мы сейчас делаем, и так противозаконно.

– Нельзя стрелять в чью-то собаку только потому, что она потерялась. Ведь ты бы все-таки не стал в нее стрелять, верно?

В ситуации было что-то такое, что я не решалась подойти к этим паренькам ближе. Они явно не сердились, но между ними чувствовалось какое-то напряжение. Трубка опустилась к земле.

– А черт его знает, Уоррен. Скорее всего, не стал бы, нет.

– Мы же пришли сюда, чтобы пострелять по бутылкам.

– Но ты, между прочим, выстрелил в ворону.

– Это же была ворона, а не собака. И к тому же я промазал.

– Почем знать, может быть, я бы не промазал в эту собаку.

– Эй, приятель! Иди сюда! – крикнул паренек с мешком.

– Это девочка, – сказал другой паренек. От его рук и одежды пахло едким дымом из трубки.

– Точно, чувак, теперь и я это вижу, – сказал паренек с мешком. – Как ты, девочка? Как ты оказалась в такой глуши, ты что, потерялась? – Я тщательно обнюхала его руки. У него в карманах не было еды, но от его рук пахло так, словно недавно он держал в них какое-то пикантное мясо. Я облизала их, чтобы проверить, так ли это. Ура! У этого паренька был доступ к хорошим лакомствам для собак!

– Ну, так что теперь? – спросил паренек с трубкой.

– У меня в машине есть немного вяленой говядины.

– Погоди. – Паренек с трубкой поднял ее к плечу и положил на нее голову. Я с любопытством наблюдала за ним, потом вздрогнула, когда из конца трубки вырвался все такой же громкий хлопок и воздух снова наполнила едкая вонь.

– Не пугайся, девочка, – сказал мне паренек с мешком. – Классный выстрел.

После этого мы пошли гулять, но я была не на поводке и бежала впереди, опустив нос в землю, потому что чуяла след какого-то маленького грызуна. Я слышала, как пареньки, разговаривая, идут за мной по тропе. Я понимала, что я нахожусь с ними только временно, так же, как с Лореттой и Хосе. Возможно, пока я не вернусь к Лукасу, я буду ненадолго оставаться и с другими людьми.

Паренька с мешком звали Уоррен, а другого – Чувак. Правда, иногда Чувак называл Уоррена тоже Чувак, что сбивало меня с толку. Мы прошли по зеленым теплым высоким травам и подошли к машине. Уоррен открыл ее, и из нее до меня донесся восхитительный аромат. Мы наконец нашли лакомства для собак, они в этой машине!

– Хочешь вяленой говядины, девочка?

Я была так взволнована, что начала бегать кругами, но потом села, чтобы показать, что я могу быть хорошей собакой. Уоррен дал мне кусок жесткого дымного мяса, который я тут же проглотила.

– Она жутко голодная, – сказал Чувак. – Иначе она не стала бы есть такое дерьмо.

– Я видел, как его ел ты сам, – сказал Уоррен.

– Я ел его не потому, что оно вкусное, а потому, что больше у нас ничего не было.

– Хочешь еще?

– А то.

Пареньки поели немного лакомств для собак, что мне показалось странным и обескураживающим. Раз уж люди могут выбирать из стольких разных видов чудесной еды, почему они отбирают лакомства у хорошей собаки, которая их заслужила?

– Как ты думаешь, какой она породы? – спросил Уоррен.

– Чувак, спроси чего-нибудь полегче, – ответил Чувак. – Так что, теперь у тебя будет твоя собственная собака?

– Куда там, – ответил Уоррен. – Моя мамуля ни за что не разрешит мне завести собаку.

Я посмотрела на Уоррена. Мамуля? Он что, знает Мамулю?

– Так что мы теперь будем делать? – спросил Чувак и, прищурившись, посмотрел на солнце.

– Ну, не можем же мы просто бросить ее здесь, – сказал Уоррен. – Ведь у нее, наверное, есть хозяин. Как-никак на ней ошейник. Может быть, она потерялась.

– Ну, так что нам делать? – спросил Чувак. – Взять ее с собой?

– Может, стоит вызвать какую-нибудь службу?

– А что мы им скажем? Мы тут ошивались на Тропе Колорадо, стреляя по бутылкам из-под пива, и нашли здоровенную собаку, так не смогли бы вы приехать и забрать ее?

– Да, ты прав. Так дело не пойдет.

– А как пойдет?

Уоррен широко улыбнулся.

– Мы никому не скажем, что упражнялись здесь в стрельбе. Слушай, а может быть, тому, кто ее найдет, обещано вознаграждение? Может, все-таки позвонить, чтобы за ней кого-нибудь прислали?

– Ты хоть представляешь, сколько на все это уйдет времени?

– Не знаю, чувак. Я тут просто кумекаю, как решить этот вопрос.

– Имей в виду, мне нужно быть на работе в четыре тридцать.

– Я даже не уверен, что они и правда кого-нибудь сюда пришлют. А как тебе такой вариант? Посадим ее на заднее сиденье и отвезем в участок шерифа в Сильвертоне. Они там сообразят, что с ней делать.

– Ты что же, хочешь, чтобы я добровольно пошел к шерифу? – сухо заметил Чувак.

Они оба рассмеялись. Мое внимание было сосредоточено на шуршащем пакетике в руке Уоррена. Там еще оставался маленький кусочек лакомства для собак. Интересно, знает ли он об этом. Я выполняла «Сидеть» и теперь оперлась сначала на одну переднюю лапу, потом на другую, чтобы показать, что таким отличным поведением заслужила этот последний кусочек мяса.

– Иди сюда, девочка! – крикнул мне Уоррен и открыл дверь машины. Я заколебалась – мне очень нравилось ездить на машине, но сейчас во всем этом было что-то странное. Но тут Уоррен зашуршал пакетиком, бросил последний вкусный кусочек в машину, и я сразу же поняла, какое решение будет правильным. Я подбежала к машине и запрыгнула на заднее сиденье, оба паренька сели впереди, и мы отправились в путь.

Мы были сейчас далеко от Лукаса. Я чуяла запах дома. Но может быть, эти пареньки везут меня именно туда.

* * *

Я подняла нос к щели в окне, вдыхая льющиеся снаружи явственные, чистые ароматы. Я понимала, что мы направляемся в сторону города, потому комбинация запахов, которые я связывала с городом, становилась все отчетливее и отчетливее, но я также улавливала запахи множества животных, по большей части совершенно мне не знакомых.

Эта поездка в машине нравилась мне куда меньше, чем когда машину вела Оливия. Ни один из этих пареньков больше не произнес имени Мамуля, и они не говорили ни о ком из тех, кого я знала. Вот что делали некоторые люди – они брали с собой собак в поездки на машине, потому что ездить на машине вместе с собакой интереснее, чем без. Но меня раньше уже возили в разные места, которые, когда я приезжала туда, оказывались мне не знакомы и которые не были моим домом.

– Стало быть, тебе все-таки известно, что у меня не лучшие отношения с управлением шерифа Сан-Хуана, – сказал Чувак Уоррену.

– Но они же не будут брать у нас отпечатки пальцев. Мы просто привезем им потерявшуюся собаку.

– А что, если они найдут в багажнике винтовку?

– Чувак, на кой ляд им наш багажник? Не будь параноиком. И вообще, по закону у нас есть право иметь оружие, оно записано в поправке к конституции.

– Однако мы не имели права стрелять в заповеднике, – с беспокойством сказал Чувак. Почувствовав в его голосе тревогу, я посмотрела на него с любопытством.

– А каким образом они смогут узнать, что мы там стреляли? Перестань нести чушь. – Уоррен насмешливо фыркнул. – Ты что, думаешь, они найдут наши бутылки и отправят их на криминалистическую экспертизу?

– Просто мы с тобой классно проводили время, а теперь вдруг едем к копам.

– Если хочешь, можешь подождать в машине с этой собакой.

Какое-то время мы ехали молча. В машине стоял затхлый запах пепла, так что я держала нос у щели в окне. В конце концов мы поехали медленнее, несколько раз повернули, потом остановились. Мотор перестал работать, тряска прекратилась, и все шумы тоже. Я прошла по заднему сиденью от одного окна к другому, не понимая, зачем мы припарковались именно здесь, где было еще несколько машин и не было собак.

– Ну так что, просто пойдем в участок вместе с ней?

– Не знаю. Нет, лучше пойдем туда одни, сообщим, что нашли ее, и посмотрим, что они на это скажут – может быть, ее хозяин обещал вознаграждение тому, кто ее найдет, – сказал Уоррен.

– Точно. Ты уже об этом говорил.

– Кто его знает, может, у нас и выгорит? И не такое бывало.

Окно внезапно опустилось, так что я смогла высунуть наружу всю голову!

– Зачем ты это сделал? – спросил Чувак.

– Потому что сейчас солнечно. Не можем же мы привести сюда помощника шерифа, чтобы он увидел, что собака сидит в машине, у которой все окна закупорены, – терпеливо ответил Уоррен. – Это считается жестоким обращением с животным. Если светит солнце, собака в закрытой машине может перегреться даже в такой прохладный день. – Уоррен просунул руку в машину, потрепал меня по голове, и я слизнула остатки мяса с его ладони. – Ну все, девочка. Сиди здесь, ладно? С тобой все будет хорошо. Мы сейчас вернемся. Мы поможем тебе найти твоего хозяина, поняла? Все будет путем.

Я не понимала его слов, но тон, которым он их произносил, был мне знаком. Когда люди уходят от своих собак, у них часто бывают одни и те же интонации. Когда Лукас делал «Идти на Работу», его голос звучал так же. Вспомнив это, я почувствовала острую тоску.

– А что, если за ней никто не придет? – спросил Чувак.

– Уверен, кто-нибудь ее заберет. Она же такая красивая собака.

– А все-таки? Что тогда?

– Наверное… Не знаю. Может, ее пристроят в новую семью? – с надеждой в голосе сказал Уоррен.

– Или усыпят. Может, мы привели ее прямиком в газовую камеру.

– А у тебя что, есть идеи получше? Ты же вообще хотел ее пристрелить.

– Если честно, я бы никогда этого не сделал.

Они вышли из машины.

– Обещаю тебе, мы вернемся, – сказал мне Уоррен.

Я смотрела через переднее окно, как пареньки подошли к большому зданию, открыли дверь и зашли внутрь. Я вспомнила стеклянные двери того здания, где были вольеры с лающими собаками; здешние двери были такими же.

Теперь я кое-что понимала. Многие люди очень приятны, но это вовсе не значит, что они отвезут меня к Лукасу. Некоторые из них могут, наоборот, отвезти меня еще дальше от него. Они могут кормить меня и ездить со мной на машине, но мне надо делать «Иди Домой».

Я высунула из окна голову, потом передние лапы, так что они свесились, не доставая земли. Потом протиснула через окно свой зад, стараясь двигаться вперед, пока мои задние лапы не заскребли воздух и я не свалилась носом вниз на мостовую. Я выбралась из машины, и меня не сдерживал поводок. Я встряхнулась, подняла нос и потрусила туда, откуда доносился запах еды.

* * *

Вокруг были машины, люди и здания, так что мне было понятно, что я нахожусь в городе, но это был не тот город, куда меня возили Лоретта и Хосе. Пока я трусила туда, куда звало меня мое чутье, из окон машин и открытых дверей домов мне что-то кричали люди – они казались мне дружелюбными, но я не верила, что они отвезут меня к Лукасу, и поэтому не приближалась к ним. Однажды я почуяла на тротуаре что-то сладкое и липкое и тут же это съела, прихватив при этом еще и лежавший рядом сухой хлеб. Какой приятный город, раз здесь оставляют на тротуаре такие лакомства для хорошей собаки.

Мой пустой желудок заставил меня сосредоточиться на поисках еды, хотя мне и нужно было делать «Иди Домой». Я принюхивалась, надеясь найти еще какие-нибудь лакомства, лежащие на тротуаре.

До меня доносились слабые запахи множества собак, обычно отделенных друг от друга, потом я услышала лай и увидела собаку на цепи, а затем свернула в сторону, потому что почуяла запахи сразу нескольких собак, которые двигались, держась вместе. Я устремилась к ним и, завернув за угол, увидела стаю.

В ней было два самца, оба очень темные, один большой и один маленький, и низкорослая самка с длинной шерстью. Они сидели на задворках магазина, из которого струились восхитительные ароматы, и пристально смотрели на его дверь, но когда они почуяли, что к ним приближаюсь я, они все повернули головы в мою сторону.

Маленький Самец побежал прямо ко мне, потом остановился, подняв морду. Я повернулась, и мы с ним обнюхали друг друга. Большой Самец понюхал также и у меня под хвостом. Я двигалась скованно, не желая начать игру, когда с обеих сторон от меня было по самцу, но дружелюбно приветствовала их всех, виляя хвостом. Большой Самец поднял лапу и начал метить столб, его примеру последовал Маленький Самец, а я вежливо оценила их метки, заметив при этом, что Самка так и не сдвинулась со своего места перед задней дверью магазина.

Маленький Самец припал на передние лапы, показывая мне, что хочет поиграть, и мы с ним немного поборолись, пока Большой Самец продолжал метить столбы, потом он трусцой приблизился к нам, и мы перестали играть, потому что его присутствие изменило ситуацию.

Когда задняя дверь магазина открылась, оттуда вырвалось целое облако запаха варяшегося мяса, и я увидела, что на пороге стоит женщина.

– Привет, милые собачки! – напевно произнесла она.

Самцы бросились к ногам женщины и сели, я тоже села, правда, держась немного поодаль, чтобы не вторгаться в личное пространство остальных собак. Я не знала, что сейчас произойдет. Я чувствовала, что Самка напряглась при моем приближении, но ее глаза были устремлены на женщину, которая держала в руках восхитительно жирную бумагу. Бумага шуршала, и от нее шел сочный аромат, пока женщина опускала внутрь ее свои пальцы, доставая оттуда большие куски жирной вареной говядины. Начав с Самки, она прошла вдоль ряда собак, давая каждой из нас по куску. Все мы облизывались в предвкушении еды, едва сдерживая радостное волнение.

– А ты, значит, моя новая подружка? Как тебя зовут? – спросила она меня, протягивая мне вкусный ломтик мяса. Я вежливо взяла его из ее пальцев и, быстро прожевав, проглотила, чтобы никто из остальных собак не попытался его у меня отнять.

– Это все, что у меня сегодня есть, мои лапочки. Ведите себя как хорошие собаки.

Женщина закрыла дверь. Мы все начали обнюхивать землю, проверяя, не выронил ли кто-нибудь из пасти вкусный кусочек. Самка подошла ко мне и подозрительно меня обнюхала, а Маленький Самец, виляя хвостом, припал на передние лапы, приглашая меня к игре. Мы немного покружились, наслаждаясь мясными запахами, идущими из пастей друг друга, потом вся стая двинулась дальше. Теперь я была ее частью и последовала за ней. Мне было хорошо с другими собаками.

Мы шли по узкой улице, идущей мимо задворок зданий. Здесь не было машин, но стояло несколько больших металлических баков, и в них явно содержались остатки съестного, которые я была бы не прочь изучить поближе, но стая не стала возле них останавливаться, если не считать того, что самцы подняли лапы и оставили на них свои метки.

В конце концов мы остановились у квадратного пластикового мусорного бака, из которого шли аппетитнейшие ароматы. Большому Самцу удалось сбить с него крышку, и я глубоко и жадно втянула в себя воздух, чуя, что там есть и сыр, и жир, и сладости.

И тут меня изумила Самка – она ловко запрыгнула на бак, когти ее задних лап заскребли по его стенке, в то время как морду она засунула внутрь. Затем она спрыгнула назад, вытащив из него коробку, из которой посыпались куски мяса, завернутые в хлеб. Каждая из собак схватила по куску еды и бросилась в сторону от стаи, чтобы побыстрее все съесть. Моя доля была завернута в пластик, а когда я его разорвала, оказалось, что доставшаяся мне еда покрыта острым горьким соусом, от которого я начала чихать.

Несколько раз Самка подпрыгивала, засовывала морду в бак и доставала из бака еще коробки и бумажные свертки. Иногда то, что она вытаскивала, не имело никакой ценности – кусочки овощей или еще острый соус, – но несколько раз там было то, что мы могли съесть. Я была здесь самой младшей, так что я держалась сзади, не пытаясь протолкнуть свою голову вперед, когда двое самцов набрасывались на то, что вытащила из бака Самка, а ждала, пока она не спрыгнет на землю и не схватит свою долю тоже. Таков был закон стаи.

А затем, словно по какому-то непонятному сигналу, двое самцов затрусили прочь. Самка, которая все еще вылизывала какую-то бумагу, смотрела на меня так, что я поняла: если я подойду к ней ближе, она постарается меня укусить, так что я оставила ей уйму места для маневра, когда пошла следом за ее товарищами.

Так мы дошли до другой двери с фантастическими ароматами. Хотя она и была закрыта, она была сделана из чего-то металлического таким образом, что сквозь нее можно было разглядеть двигающихся внутри здания людей. Это напомнило мне тонкие одеяла, которые Лукас использовал, чтобы поймать обитавших в логове кошек, – и тот, и этот материал, хотя и немного закрывал то, что было на другой его стороне, не мешал проникновению света.

Я держалась на почтительном расстоянии от Самки. Мы с Маленьким Самцом боролись, Большой Самец метил территорию, потом из-за двери послышался шум, и мы все, предвкушая получение еды, бросились к ней и сели. Я сидела рядом с Большим Самцом. Он облизнулся, и я сделала то же самое.

Дверь открылась.

– Привет, ну что, вы явились ко мне за новой подачкой? – крикнул вышедший из нее мужчина. В отличие от женщины он не стал давать нам лакомства из рук, а начал бросать еду каждой из собак поочередно. Кусок чудесного соленого мяса, который он мне кинул, отскочил от моего носа, но я подпрыгнула и жадно съела его прежде, чем его успела отнять у меня какая-нибудь из остальных собак. Бекон! Каждая из нас получила еще по нескольку лакомств, и, хотя я по примеру остальных пыталась хватать их еще в воздухе, я их все уронила.

Мужчина закрыл дверь, хотя через нее его по-прежнему было видно и слышно.

– Сегодня у меня больше ничего для вас нет. Расходитесь по домам. Вам пора «Идти Домой».

Я ошеломленно уставилась на него. Откуда он знал про «Иди Домой»?

Стая затрусила прочь, и я отправилась следом, но в моей голове все еще звучал голос того мужчины. Я сейчас была очень далеко от Лукаса, но мне только что велели «Иди Домой». Мы шли по улице, на которой стояли дома. Из их окон лился свет, и я чуяла запахи еды, и людей, и собак, и нескольких кошек.

Самка покинула нас. Только что она была частью стаи, но вдруг повернула и затрусила по дорожке к крыльцу одного из домов. Я остановилась, чтобы понаблюдать за ней, но увидев, что самцы трусят дальше, поспешила их догнать.

Потом от нас отделился Большой Самец. Пока Маленький Самец метил дерево, Большой Самец устремился прямо к металлической двери. Я услышала громкий скрежет, когда он царапнул когтями поверхность двери. Мгновение спустя ее открыл маленький мальчик, из нее на улицу полился свет, затем Большой Самец зашел внутрь, и дверь закрылась.

Маленький Самец обнюхал меня, и, когда он повернул к одному из домов, оглядываясь и виляя хвостом, я поняла, что он хочет, чтобы я пошла за ним.

Но теперь я понимала и кое-что другое. Стая делала то, что им велел тот мужчина, они выполняли команду «Иди Домой». У каждой из этих собак был свой дом, и там жили люди, которые любили их. Они составляли всего лишь временную стаю, такую, которая иногда образовывалась из собак, гулявших в парке. Когда человек каждой из этих собак звал ее по имени, она уходила из парка, и, если мы с Лукасом находились там достаточно долго, стая все уменьшалась и уменьшалась, пока не оставалась одна я. А одна собака – это уже не стая.

Маленький Самец явно хотел, чтобы я осталась с его семьей, но я не могла пойти с ним, потому что в его доме не было моего человека. Мой человек – это Лукас.

Теперь я узнала кое-что, чего раньше не знала. Там, где стояли здания, попадались приятные люди, которые давали собакам лакомства, и там же были круглые и квадратные баки, полные еды, которую легко можно было из них достать. В городах была еда.

Но я не могла выполнять «Иди Домой» и одновременно оставаться в этом городе.

Я повернула нос в том направлении, которое, как я знала, приведет меня к Лукасу. В той стороне не было города, не было зданий. Там были холмы, ручьи и деревья, и еще я чуяла доносящийся оттуда запах снега. Если я хочу выполнить «Иди Домой», мне придется обходиться без стаи и идти через высокие холмы, где нет людей.

Маленький Самец уже зашел во двор перед одним из домов и сейчас смотрел на меня. Какая-то часть меня очень хотела пойти за ним – на его шерсти остался запах нескольких человеческих рук, и было бы так приятно снова спать на мягкой подстилке и получать еду и ласку от людей.

Я чувствовала себя в безопасности в этом городе с машинами и людьми, которые кормили хороших собак с рук. За те несколько дней, что я шла по тропе, поняла, что там, в холмах, есть неизвестные мне опасности, животные, которых я никогда раньше не видела, и места, где не смогу найти еду. Если я останусь здесь, с Маленьким Самцом, обо мне будут заботиться. Если же я уйду в холмы одна, там меня ждет опасность.

Но я не могла одновременно быть с моим человеком и с Маленьким Самцом. Я отвернулась от него, глубоко вдохнула ночной воздух и отправилась в холмы, чтобы найти моего Лукаса.