ДОЛИНА РЕКИ КОХОКТОН — ПИТЕР

Питер так и не сумел полностью оправиться: ему никак не удавалось свыкнуться с произошедшим, словно лишившемуся руки или ноги человеку. На это требовались дни, но не часы.

Ота Кван почти не обращал на него внимания — ведь теперь он стал верховным вождем, его громкий голос, казалось, слышался повсюду, он отдавал приказы категоричным и напыщенным тоном. У него больше не было времени на возню с воином–новобранцем. Весь путь от Битвы у переправы, как ее теперь называли сэссаги, к их лагерю Питер преодолел, пребывая на грани полного истощения и безысходности, неведомой ему даже во времена рабства.

Три ночи подряд он сидел у погасшего костра, уставившись на остывшие угли, и размышлял, а не покончить ли ему с этим жалким существованием. Но голос Ота Квана — командный, требовательный и назидательный — придавал ему сил жить дальше.

На четвертую ночь к нему подошел Скахас Гахо и, присев рядом, предложил кусок зайчатины. Они вместе выпили медовухи — сладкой, как сам мед. Воин–сэссаг быстро опьянел и принялся распевать песни, Питер тоже не остался в стороне, исполнив несколько баллад своего народа, и, хотя утром у него раскалывалась голова, он вновь ощутил себя живым.

С восходом солнца они отправились в дорогу и с легкостью продвигались по звериным тропам. Вдруг все воины плашмя повалились на землю. Произошло это так быстро, что Питер оказался единственным, кто остался стоять. Хоть и с запозданием, он последовал их примеру и рухнул навзничь. Бывший раб настолько погрузился в свои переживания, что проворонил сигнал тревоги.

Разведчики ползком пробрались сквозь кусты, а когда вернулись, переговорили с Ота Кваном, и среди воинов пронесся шепоток: по дороге движется огромная армия. Слишком большая и хорошо организованная, чтобы сэссаги решились напасть на нее. Они одержали победу в Битве у переправы, но потеряли много воинов. Слишком много воинов. Слишком много опытных и умелых воинов.

Поэтому выжившие поднялись, так же стремительно, как и упали, будто их телами управлял единый дух, и побежали на север. Всячески избегая стычек с врагом, они стали подниматься на нижние склоны Эднакрэгов. Лишь на третий день изнурительного путешествия по самой труднопроходимой местности, с которой только сталкивался Питер, они увидели лагеря, разбитые в лесах и на зеленых полях Лиссен, где нес свои воды Кохоктон. С вершины длинного горного хребта бывший раб разглядел тысячи светящихся точек, будто звезды на ночном небе, — то были костры, вокруг которых расположились десятки людей, или боглинов, или других существ, тех, которые, несмотря на то что подчинялись Шипу, все же сильнее любили огонь. Еще больше чудовищ забылись сном в дремучих лесах, или в русле реки, или в грязи.

Питер пропустил Скахаса Гахо вперед по тропе и стоял в сгущавшихся сумерках на вершине горного хребта, глядя вниз. Почти прямо под ним возвышалась великая крепость, прозванная сэссагами Скала. Ее башни походили на сломанные зубы, а бойницы напоминали зажженные фонари мятежников.

Далеко на востоке он заметил еще одно море костров. Армия, мимо которой сэссагам удалось проскользнуть. Армия короля Альбы.

Оба войска были готовы схлестнуться в бою, и в лучах заходящего солнца Питер различал стаи воронов и стервятников, круживших над долиной Кохоктона.

Круживших в предвкушении пиршества.

Он уселся и принялся наблюдать за игрой света — мощными вспышками силы, время от времени озарявшими небосклон, подобно летней грозе.

 

ЛИССЕН КАРАК — ТУРКАН

Туркан наблюдал, как исчезает за горизонтом солнечный диск. Видел, как капитан вражеской армии бросил вызов Шипу, ударив его синим пламенем, и чародей вынужден был отступить. В отличие от охраны Шипа, телохранители темного солнца ринулись на помощь командиру и спасли, плотно сомкнув вокруг него свои ряды.

Демон достаточно узнал о военном искусстве рыцарей.

— Шип побежден, — сказал он сестре.

— Неправда, Шип не побежден, по крайней мере не больше, чем ты прошлой ночью, — резко ответила она. — Он говорил, что уничтожит великую машину, швыряющую камни, так и произошло. Поэтому прекрати глупые разговоры.

Туркан задрожал, едва сдерживая желание сразиться.

— Я брошу Шипу вызов, — заявил он.

— Нет, не бросишь! — не согласилась Моган.

—

 

ЛИССЕН КАРАК — МАЙКЛ

«Осада Лиссен Карак. День тринадцатый.

Прошлой ночью враг, словно ураган, обрушился всей своей мощью на крепость. Маг короля, настоятельница и Красный Рыцарь дали ему отпор, и он был вынужден отступить, но, защищая свой дом и получив стрелу в спину от гнусного предателя, госпожа настоятельница погибла».

Майкл сидел на деревянном табурете, подперев голову рукой, и бегло просматривал неразборчиво написанные им же слова. Он пригубил стоявшее рядом вино, всеми силами стараясь не уснуть над собственными записями.

Капитан лежал в лазарете. На его нагруднике после боя осталась вмятина размером с мужской кулак. И они потеряли пятерых латников. Лучники уже в открытую заявляли, что теперь самое время пересмотреть условия договора.

Майкл повернулся. На разостланной кровати, одетая, лежала Кайтлин Ланторн. Она пришла к нему сразу после возвращения летучего отряда, поцеловала и оставалась рядом, пока он выполнял мелкие поручения, например, относил оружейнику на починку нагрудник капитана.

— Тебе не следует здесь оставаться, — произнес он.

Ее глаза опухли от слез.

— Я беременна, — протянула девушка и села. — Может, я и ошибаюсь, но Амиция сказала, что я беременна. А она–то в этом разбирается. Я беременна, а чародей собирается убить нас всех. Так какая разница, даже если я проведу с тобою всю ночь?

Майкл попытался обдумать сказанное, размышляя, как на его месте поступил бы капитан. Должно же быть какое–то решение. Однако ничего на ум не приходило, поэтому он отложил в сторону перо и обхватил голову обеими руками.

— Я тебя люблю, — промолвил оруженосец.

Девушка улыбнулась.

— Это хорошо, потому что я тоже тебя люблю, и у нас будет ребенок.

— Если мы переживем осаду.

Он лег рядом. Она повернулась к нему.

— Уверена, ты сможешь меня защитить.

Майкл уставился в темноту.

Швея Мэг, ее дочь Сью и дюжина монахинь и местных женщин во дворе занимались умершими.

На этот раз никто не ликовал. Цена победы оказалась неимоверно велика: настоятельница погибла, а ряд замотанных в белые саваны тел казался бесконечным. Среди почивших были и простые люди, и наемники — все вперемежку.

Красного Рыцаря унесли в лазарет.

Настоятельницу убили стрелой с ведьминым ядом. И как будто бы никто не разыскивал ее убийцу.

Мэри Ланторн поправила простыню, накрывавшую тело сэра Томаса Даррема.

— Он был таким худым, — произнесла она.

Фрэн покачала головой, Сью всхлипнула, и Мэг прижала голову дочери к груди. Муж Сью тоже погиб. Третий справа в ряду саванов. Она долго успокаивала дочь, а потом вернулась к прерванному занятию: заворачивать в простыню Щекотуна. Его расплющило, от лица мало что осталось, но все же Мэг бережно обматывала чистое льняное полотно вокруг тела. Она всегда придавала большое значение традициям.

«Господи, забери этих мальчиков к себе, несмотря на жизнь, которую они вели».

— Слышала, Красный Рыцарь на грани жизни и смерти, — заметила Мэри.

Эми Картер подняла голову и взглянула на нее.

— Послушница его спасет. Амиция.

— Люди говорят, она — ведьма, — заявила Китти, уставившись на сестру. — Бен говорит, это она убила настоятельницу.

Эми вытаращила глаза. Швея положила руку на плечо девушки.

— Не стоит распространять подобные слухи, девочки.

— В конюшнях только об этом и говорят, — возразила Китти. — Ходят слухи, что некоторые сестры тоже ведьмы.

Сестра Мирам разворачивала очередной саван. Должно быть, у нее был невероятно острый слух, ибо она тут же повернулась в их сторону.

— Кто говорит, что мы — ведьмы?

Китти залилась румянцем. Мирам нахмурилась.

— Дитя, кто распространяет этот яд?

Девушка неуверенно осмотрелась.

— Мой брат Бен утверждает, что так сказал священник.

Сью посмотрела на мать.

— Билл Фуллер тоже, — выпалила она. — Фуллер всю ночь твердил эту чушь собачью.

Мирам осмотрелась. Подошла и дотронулась до первого тела в ряду — по величине уступавшего остальным. Настоятельница.

— Какой же слепой я была, — с горечью произнесла она. — Позволила затуманить собственный взор мирской греховностью.

Китти Картер взглянула на сестру.

— Не думаю, что настоятельницу убила Амиция.

Эми закатила глаза.

 

ЛИССЕН КАРАК — КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ

Он очнулся задолго до рассвета. Этому поспособствовал шум в коридоре.

До него донесся лязг доспехов… И он обнаружил, что лежит не у себя в кровати.

Меча рядом не оказалось.

Дверь в комнату открылась, и вошла сестра Мирам в полном облачении своего ордена, за ней сэр Йоханнес в доспехах, Майкл, затем судья одного из городков Джон и мастер Рэндом.

Он прикрыл грудь льняной простыней.

— Настоятельница мертва. Погибла во время атаки, — тихо произнесла сестра Мирам. Ее лицо сильно осунулось.

Капитан с трудом разобрал ее слова. Чтобы понять сказанное, ему потребовалось время, еще несколько ударов сердца ушло на то, чтобы до него дошло — с ним заговорила сестра Мирам, и только после этого он окончательно осознал, насколько важной персоной та была в монастыре.

— Соболезную, — посочувствовал он. Бессмысленные, пустые слова.

— Люди начали открыто обсуждать возможность переговоров с врагом. Они хотят сдать крепость за то, чтобы беспрепятственно покинуть ее, — сообщил сэр Йоханнес таким тоном, что остальные вздрогнули.

— Нет, не будет никаких переговоров, равно как и сдачи крепости.

Красный Рыцарь заметил, что ему на ребра наложена тугая повязка, а все волосы сбриты. Целый ворох волос. Он поморщился. Настоятельница мертва. Молодой человек внезапно понял, что по–своему любил ее. «А ты все ищешь ту, кто сможет заменить тебе мать», — огорченно подумал он.

— Выйдите все, Майкл поможет мне одеться, — тихо попросил капитан.

— Тогда делай это быстрее, — едва слышно сказал сэр Йоханнес. — Сейчас всякое может произойти. А всё местные. И некоторые примкнувшие к ним.

В дверном проеме сестра Мирам замешкалась.

— Я бы никогда не сдалась, — тихо заметила она. — Люди во дворе утверждают, будто тут замешана Амиция.

Капитан нахмурился и встретился с ней взглядом.

— Я разберусь.

Монахиня прикрыла за собой дверь.

Несмотря на головокружение, Красный Рыцарь заставил себя подняться. Накатило ощущение, столь хорошо знакомое ему с детства, — будто из него полностью высосали герметические силы. Опустошенность, но такая, которую обычно чувствует сверх меры упражнявшийся человек.

Пруденция мертва.

Далеко не в первый раз достойные люди погибают ради его спасения.

Со старым черным дублетом, черными чулками и восхитительным золотым поясом появился Тоби. Выглядел он взволнованным.

Довольно много времени ушло на то, чтобы натянуть чулки: попутно Красный Рыцарь старался успокоиться. Думать о чем угодно, только не о настоятельнице и наставнице.

— Ее убили, — сообщил Йоханнес. — Кто–то выстрелил ей в спину. Гельфред говорит, стрелой с ведьминым ядом.

От одной мысли об этом капитан ощутил едва ли не физическую боль.

— И никто ничего не видел? — устало спросил он.

— Все отвлеклись, наблюдали за ходом сражения за стенами крепости.

Красный Рыцарь вздохнул.

— Расставь стражу у ворот и потайных проходов. Под донжоном есть ход, выводящий наружу. Сейчас он завален нашими телегами, но выставь на лестницу пару лучников — опытных лучников. Кивни мне, когда поручение будет выполнено.

— Когда ты говоришь, расставь стражу… — маршал умолк.

— То выходит, будто мы сами захватываем крепость, — резко продолжил за него капитан. — Словно мы в Галле. Не доверяй никому, кроме своих. Применяй силу, если потребуется. Обеспечь безопасность выходов, Йоханнес!

Пожилой рыцарь отдал честь.

— Будет сделано, милорд.

Майкл затянул у лодыжек сапоги капитана.

— Полный комплект доспехов, перчатки, боевой меч.

Оруженосец принялся облачать его. Задача не из легких и не из быстро выполнимых, ведь досталось капитану изрядно. Что подтверждалось состоянием доспехов.

Дублет и кольчуга сидели на нем, подобно рубахе из свинца и власянице вместе взятым. Многие рыцари верили, что тяготы от ношения доспехов — это своего рода епитимья, наложенная Господом Богом.

Что ж.

Ножные доспехи, начиная с набедренников, затем наголенники, стальные саботоны поверх сапог такой же формы и с острыми носами. Пока Тоби поддерживал капитана, Майкл с потрясающей скоростью пристегнул набедренник.

Он стоял на полусогнутых, а Майкл, которому на помощь пришел еще и Жак, надел на него через голову нагрудник с наспинником и закрепил их.

— У вас там вмятина была, да такая, что если бы сам не увидел, то не поверил бы, — сообщил оруженосец.

— Уж я‑то верю, — ответил капитан.

Майкл хмыкнул.

— Карлус говорил, пока выровнял, с него семь потов сошло, никогда прежде ничего подобного он не видал. Будто сталь не иначе как заколдованной была.

Наконец настала очередь доспехов для рук: верхний и нижний наручи, соединявшиеся налокотником и скользящими в пазах заклепками, представляли собой цельный элемент и по совместительству ремесленное чудо из позолоченной бронзы и закаленной стали. Майкл и Жак пришнуровали их к плечам Красного Рыцаря, каждый со своей стороны, и закрепили кожаными ремнями выше и ниже локтей. После прикрепили наплечники, подвязав к ним круглые пластины, служившие дополнительной защитой подмышек.

Золотой пояс — на талии.

Золотые шпоры — на сапогах.

Перчатки, меч и жезл командующего.

— Вот вы и готовы, милорд, — сказал Майкл.

Капитан улыбнулся — дело было сделано быстро и безболезненно, всем бы оруженосцам так уметь.

— Ты — замечательный оруженосец.

Он вышел из палаты для выздоравливающих, глянул в конец главного коридора и заметил брата. Гэвин сидел, спустив ноги с кровати.

— Не вздумай никуда идти, — мягко приказал он ему. — Майкл, останься с этим человеком.

Оруженосец кивнул. Отдал честь. Тон капитана указывал на важность поручения.

— Но… — начал было Гэвин.

Красный Рыцарь лишь мотнул головой.

— Не сейчас, мессир.

Он прошел по коридору до следующей палаты. Сэр Йоханнес уже отправился выполнять поручение, а Подлый Сим натягивал гамбезон.

— Меч есть, Сим?

Лучник молча кивнул.

Капитан указал пальцем на изящную спину Амиции, стоявшей у деревянного шкафчика с раковиной в противоположном конце комнаты.

— Не выпускать ее из этой палаты до моего возвращения, — приказал он. — Если обидишь ее, ты — покойник. Но покинуть это место она не должна. Понял?

Девушка резко повернулась.

— Что?

— Ради твоей же безопасности, сестра, — тихо промолвил он. — Отец Генри убил настоятельницу. Но всю вину свалил на тебя.

— Отец Генри? — Девушка шагнула к нему, прижав руки к груди. — Священник?

Красный Рыцарь уже стоял на верхних ступенях лестницы.

— Делай как велено. Ради собственной жизни.

Он не обратил внимания на ее гневный протест и спустился, пройдя мимо командного пункта, во внутренний двор. У двери его поджидал Плохиш Том, с ног до головы закованный в доспехи и с секирой в левой руке.

— Погано все, — сообщил он.

Капитан кивнул, натянул перчатки и достал из–за пояса жезл командующего.

— За мной, — приказал он.

Том распахнул дверь. Красного Рыцаря оглушили крики. Во внутреннем дворе собрались все фермеры и землевладельцы — четыреста мужчин и женщин заполнили четыреста квадратных элей площади. Толпа гудела и волновалась, словно единое существо. Людьми овладели злоба и страх.

Из лазарета вели деревянные ступени, и двое латников не позволяли никому близко к ним подойти.

На противоположной стороне двора обособленной группой стояло около десяти зажиточных фермеров. К ним примкнули некоторые купцы.

Капитан подал знак Карлусу, и тот протрубил. Громко и пронзительно. Все головы резко повернулись к ним. Капитан взмахнул жезлом, требуя внимания.

— Разойтись! — крикнул он в неожиданно повисшую тишину. — Не будет ни переговоров, ни сдачи крепости!

Толпа недовольно зароптала.

— Будьте любезны, разойдитесь по своим комнатам и постелям, или где вы там обитаете, и больше не собирайтесь. — Голос капитана был тверд.

Один из купцов задрал голову.

— А кто вы такой, мессир, чтобы решать за нас?

Красный Рыцарь глубоко вздохнул, изо всех сил борясь с разгоравшимся в душе гневом. «Почему хорошие люди всегда так меня бесят?»

— Я не собираюсь обсуждать это с вами. Если хотите уйти, скатертью дорога, мы откроем для вас ворота.

Какой–то фермер прокричал:

— Да пошел ты! Это верная смерть. Это наши земли уничтожили, а не твои. Сожгли наши фермы, а ты всего лишь наемник. Убирайся прочь, или мы выкинем тебя сами.

Йоханнес помахал ему, стоя у рычага опускной решетки. В руках у него был ключ.

— Эта крепость находится под защитой моего войска, — громко крикнул капитан. — Госпожа настоятельница поручила мне оборону монастыря, и я буду защищать его до последнего вздоха. Враг, который противостоит нам, не станет колебаться и будет использовать все средства — ложь, обман, предательство, — чтобы сломить наш боевой дух, и он не позволит никому из нас уйти отсюда живым. Единственная ваша надежда — присоединиться к нам и сопротивляться до последней капли крови. А лучше до последней капли их крови.

Он обвел взглядом толпу.

— Король, — он едва не запнулся, произнося этот титул, но собрался и продолжил: — Король уже в пути. Не поддавайтесь отчаянию. А теперь, прошу, разойдитесь.

— Ты не сможешь противостоять всем нам! — снова раздался голос фермера.

Красный Рыцарь вздохнул, а потом произнес внятно и откровенно:

— Вообще–то мы можем перебить вас всех. Осмотритесь вокруг. Разве когда–нибудь настоятельница сдала бы крепость врагу? Она еще даже не погребена, а вы… Гляньте на себя. Готовы сдаться?

Несмотря на протесты Тома, Красный Рыцарь направился к людям во дворе. Он протискивался сквозь толпу, пока не оказался нос к носу со здоровенным фермером.

— Священник говорит, она — ведьма, — заявил крестьянин.

Люди отпрянули от него.

— А еще он говорит, что все эти так называемые монахини — ведьмы, — не унимался тот. — Их души темнее ночи.

Несколько мужчин закивали. Но их не поддержала ни одна женщина.

Капитан взял фермера под руку.

— Пойдем со мной.

— Мне не нужно… Ох, — спохватился мужчина.

Он не смог сопротивляться закованному в доспехи рыцарю, который протащил его через всю толпу к главным воротам. Они были распахнуты, и на горизонте пробивались первые солнечные лучи.

— Вот посмотри, — сказал Красный Рыцарь, — посмотри, что натворил Шип. Он предал короля. Предал людей. Он стал вождем Диких, чародеем, которому нет равных, не обремененным никакими законами или дружескими связями. И ты думаешь, он лучше настоятельницы? Потому что какой–то священник сказал тебе, что черное оказалось белым, а белое — черным?

— А я, выходит, должен верить исключительно тебе? — огрызнулся фермер.

— Если ты не полный глупец, то да. Тебе лучше поверить мне, человеку, сражающемуся, чтобы защитить тебя, чем полагаться на слова проклятого Богом священника, убившего настоятельницу.

Толпа попятилась от него, и он предположил, что у него засияли глаза.

Несмотря на дрожавший подбородок, крестьянин продолжал упорствовать:

— Ты — тоже один из них. И священник говорит, та, другая ведьма убила настоятельницу. Ради силы.

Толпа вновь загудела.

— Ты — один из них! — истошно завопил стоявший впереди мужчина.

— Я — тот, кем хочу быть, — произнес капитан. — Так же, как и ты. Что же ты выбираешь?

Вперед шагнули Том и Йоханнес. А с ними еще десять латников в пластинчатых доспехах и большинство лучников. На стенах и оставшихся башнях вскинули луки стрелки.

— Не вынуждайте меня делать это, — обратился Красный Рыцарь к толпе.

Сестра Мирам вместе со швеей Мэг вышла из развалин часовни и воздела руки.

Мэг сплюнула.

— Взгляни на себя, Билл Фуллер. — Она уперла руки в бока. — Играешь с огнем. Так и будешь стоять здесь, чтобы тебя подстрелили?

Женщина обвела взглядом людей.

— Возвращайтесь в свои постели. Успокойтесь. Мы потеряли настоятельницу. Давайте больше не будем проливать здесь кровь.

— Мы сможем одолеть их, — заявил Фуллер. Но по тону было понятно, что сам он в это не очень верит.

Мэг подошла к нему вплотную и влепила пощечину.

— Ты всегда был слабаком и глупцом, Билл Фуллер, — произнесла она. — Они перебьют нас всех, если до того дойдет. А мы им ничего даже сделать не сможем. И все ради чего? Наш враг там, за стенами, а не здесь.

Из развалин часовни появился судья Джон.

— Отлично сказано, Мэгги. — Он подошел и встал рядом с Плохишом Томом. — Я не предам настоятельницу. Мы не сдадимся.

Дочь Мэг Сью подошла и встала рядом с матерью. Она дрожала. Сквозь толпу протискивались Картеры. Дэн Фейвор подошел и встал рядом с сэром Йоханнесом.

Эми Картер схватила за запястье сестру и поволокла ее подальше от толпы. Девушка повернулась лицом к собравшимся.

— Не будьте кучкой глупцов, — крикнула она. — Вас околдовали. Разве вы не чувствуете этого? Не будьте настолько глупыми и невежественными.

Прачка Лиза подошла и встала рядом с Томом. Кайтлин Ланторн тоже не осталась в стороне.

— Нечестивцы и шлюхи, — раздался голос.

Все головы, как одна, повернулись туда, откуда он послышался.

Отец Генри выглядел так, словно только что сошел с креста. Его лицо было перепачкано запекшейся кровью. Превратившаяся в лохмотья ряса держалась на поясе, обнажив худое, покрытое многочисленными порезами тело.

Люди расступались перед ним, а он шел между ними, словно король.

— Нечестивцы и шлюхи. Неужели это и есть твои союзники, сатана?

— Не все из нас такие, священник, — возразил ему мастер Рэндом, направляясь к собравшимся. — Адриан! Аллан! Что вы вообще делаете рядом с этим человеком? Хотите накликать на наши головы еще больше бед?

Купец пробирался через толпу, высматривая знакомых ему учеников.

— Ты убил настоятельницу, — заявил капитан, обращаясь к священнику.

Отец Генри приосанился, и Красный Рыцарь понял, что этот человек у него в руках. Он слишком гордился содеянным, чтобы отрицать свою вину.

Глупец.

— Она была ведьмой, исчадием дьявола, которое ставило свои желания превыше…

В голову священника ударил камень. Он резко повернулся, его глаза блестели, и теперь отец Генри выглядел не как смиренный и распятый Иисус, а как настоящий безумец. Его глаза запылали гневом.

— Схватить этого человека, — приказал Красный Рыцарь, взмахнув жезлом командующего.

Плохиш Том выставил секиру, зацепил обухом ногу священника и резко дернул, тот упал навзничь. Горец с силой пнул его закованной в латы ногой, послышался отчетливый хлюпающий звук — удар пришелся священнику в живот.

Святого отца вырвало.

Двое лучников схватили его под руки и подняли. Он попытался что–то сказать, но снова получил обухом по ноге. Отец Генри визгливо закричал.

Внезапно разъяренная толпа пропала. Продолжали стоять лишь перепуганные люди, отчаянно жаждущие спасения. И большинство из них задавалось вопросом: где же наш король?