ЛИССЕН КАРАК — КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ

Кони летели один за другим.

Раненых вылечили, и те отсыпались, набираясь сил. Павших предали земле и оплакали. Трупы Диких сожгли, а пепел развеяли по ветру.

К счастью, не все люди капитана погибли. Нескольких латников удалось найти, и их сумели поставить на ноги. Сэр Йоханнес и сэр Милус в последнем бою не участвовали; Плохиш Том и Изюминка вышли из схватки, не получив ни царапины, зато после, скинув броню, оба проспали по тридцать часов, а может, и больше. А еще живыми, остались почти все лучники, слуги и несколько оруженосцев.

Вот только капитан куда–то запропастился. Одни полагали, он валяется где–то пьяный, другие утверждали, что Красный Рыцарь уединился с миловидной послушницей, третьи считали, что, мол, поступил на службу к королю или рыцарям ордена Святого Фомы.

Все они ошибались.

Не счесть того времени, что капитан провел в глубокой печали. Он не озаботился поиском новых наемников, хороня павших товарищей. Они лежали друг подле друга в белых саванах, сшитых Мэг и ее подругами, теперь стоявшими рядом с ней под моросящим дождем. Около Кайтлин Ланторн пристроилась Дора Кэндлсвейн, сестры Картер не сводили глаз с брата и Даниэля Фейвора, которым посчастливилось избежать гибели.

Почтить умерших пришли и рыцари ордена. Приор выступил вперед и прочитал заупокойную молитву. Плохиш Том, Изюминка, Ранальд и капитан лично опускали тела в землю. Были среди погибших и Карлус, кузнец, который, казалось, после смерти потерял в габаритах, но никак не в весе, и Лилиард, считавшийся самым красивым мужчиной, — земля приняла в объятия их всех. Для каждого выкопали отдельную могилу и поставили надгробный камень, отмеченный восьмиконечной звездой ордена. Подобные почести для людей значили немало, а для большинства наемников и вовсе были за пределами мечтаний.

Опустив очередное тело, Красный Рыцарь не сдержал слез. Тяжело лишиться стольких людей, тяжело сознавать собственные ошибки, тяжело понимать, что предвзято судил о некоторых; столько всего тяготило его душу, но самым тяжелым грузом стала потеря единственной ниточки, связывавшей его с детством, — Жака.

«Не забывай о матери, парень. Она еще жива», — напомнил изнутри старый маг.

— Можешь просто заткнуться? — тихо ответил капитан не вовремя встрявшему Гармодию.

Изюминка покосилась на него, отметив про себя, что в последнее время он стал слишком часто бормотать что–то себе под нос. Вот Дора Кэндлсвейн перестала просыпаться по ночам с криками, а все благодаря ей. Изюминка хорошо чувствовала людей — как мужчин, так и женщин, — особенно когда те находились на грани душевного срыва или уже ее перешли.

Так они и стояли под дождем. Выжившие. Эткорт, Брювс, Длинная Лапища. Сэр Алкей в красной табарде, рядом с ним рыцари ордена, судья Джон, Бент, Безголовый. Рыцари и оруженосцы, лучники и слуги, солдаты и шлюхи, прачки, крестьянки и служанки. Все — мужчины и женщины — смотрели на капитана, ожидая подобающих случаю слов.

Красный Рыцарь чувствовал себя отвратительно, поскольку никакой речи заранее не заготовил и теперь чуть ли не кожей ощущал на себе их выжидающие взгляды.

— Вот мы и победили, — выдавил он наконец. Его голос больше походил на старческое кряхтение, нежели на голос молодого командира. — Смогли пережить осаду Диких и освободить крепость. Но ни один из лежащих здесь не отдавал свою жизнь только ради спасения этой крепости, вы согласны?

Капитан посмотрел на Йоханнеса. Тот перехватил его взгляд и небрежно кивнул.

— Они отдали жизни ради нас. Мы, живущие в этих краях, шли на смерть, чтобы защитить остальных. Пусть где–то люди лгут друг другу в лицо и строят козни, но никто из нас на такое не способен. — Тут капитан кривил душой. Он–то знал, что некоторые очень даже способны. Но на похоронах ненавязчивая высокопарность вполне приемлема. И об этом он знал тоже. — Изо всех сил мы держали строй, чтобы защитить тех, кто остался за нами. И те, кто пережил все эти дни, в огромном долгу перед погибшими. На их месте мог оказаться любой. Но судьба сделала свой выбор. — Он с горечью усмехнулся. — Не существует более благородного поступка, чем отдать свою жизнь за других. За каждый глоток вина, который сделаем, ночь любви, которую проведем, весеннее утро, которое встретим, мы будем благодарны им. — Его взгляд скользнул по самому мелкому савану. Подлый Сим. — Не имеет значения, какую жизнь они вели и кем были: они погибли героями. — Он взглянул на приора. — Полагаю, с точки зрения религии этого для праведности недостаточно.

Капитан мог бы сказать больше, но его душили слезы, и вместо слов он опустился на колени перед невысокой насыпью из сырой земли, под которой покоился Жак. Спасавший его жизнь столько раз.

— Иисус говорил: «Я есмь путь и истина и жизнь», — тихим, умиротворенным голосом промолвил приор.

Люди капитана приступили к молитве, но Красный Рыцарь будто не слышал ее.

А позже на его плечо опустилась рука. Легкая. Даже с закрытыми глазами он бы понял, кто это. Капитан поднялся, и послушница отступила назад. Улыбнулась, опустив глаза долу.

— Волновалась, вдруг у тебя, если будешь стоять на коленях, снова заболит спина, — пояснила девушка.

— Выйдешь за меня? — спросил он.

Его лицо припухло от рыданий, но капитан знал, ей не важно, как он выглядит или как говорит. И это несказанно радовало.

— Отвечу тебе завтра, — с утешающей улыбкой произнесла она. — Впустишь меня к себе?

Капитану послышалось сильное напряжение в ее голосе, но он списал его на усталость и открыл дверь. Послушница вошла. Не приближаясь к Гармодию, она вытолкнула Красного Рыцаря на свой мост, окруженный прекрасной зеленью. Но теперь здесь была не только зелень. Высоко над головой синело небо, светило, ослепляя великолепием, солнце, под мостом струилась вода, чистая, словно хрусталь, белее облаков, разлетались брызги. Деревья шелестели зелеными и золотыми листьями, распускались цветы. В воздухе витали ароматы чистой воды, свежего воздуха и всевозможных цветов.

«Боже ты мой», — непроизвольно вырвалось у него.

Амиция улыбнулась, слегка наклонив голову набок, и провела руками над ним, отчего дюжина крохотных узелков, сковывающих капитана, ослабла и исчез застрявший глубоко в горле комок.

«Я не настолько самонадеянна, чтобы попытаться избавить тебя от печали», — сказала она.

«Ты избавишь», — ответил Красный Рыцарь, поймав руки девушки.

Послушница улыбнулась в ответ и, закрыв глаза, прильнула губами к его губам.

Спустя некоторое время она отстранилась.

«Нам пора».

«Тогда до завтра, — ответил капитан. — Я люблю тебя».

«Конечно, любишь, — ответила девушка в своей обычной манере, но с улыбкой. И тут же смягчилась: — Я тоже тебя люблю».

Амиция ушла в дождь, Красный Рыцарь смотрел ей вслед, пока серый плащ не затерялся среди серых камней на склоне.

Желавших воспользоваться услугами капитана и его войска оказалось немало. Он выбрал контракт, по которому они должны были отправиться на Восток вместе с сэром Алкеем и служить среди морейцев. Это предложение он принял всего через неделю после решающей битвы, но прежде, чем дать окончательное согласие, битый час с жаром выторговывал себе выгодные условия, завершив спор несколькими чашами вина и горячими объятиями.

После сбора командиров он вышел из палатки — наемники разбили лагерь на равнине, чтобы королевский двор мог расположиться в крепости, — и оседлал красивую восточную кобылу, принадлежавшую мастеру Рэндому. Нет таких чар, которые сумели бы мгновенно восстановить пожеванную ногу торговца, так что последнему предстояло немало времени провести в кровати. Поэтому купец был рад продать кобылу, лишь бы заработать.

Знакомой дорогой капитан доскакал до главных ворот. Отсалютовал охранявшим вход королевским гвардейцам, те отдали ему честь в ответ.

Передав лошадь новоиспеченному оруженосцу короля, младшему сыну кого–то там, он поднялся по ступенькам в командный пункт, который больше ему не принадлежал.

Приор молился.

Красный Рыцарь терпеливо подождал, пока старик закончит.

Наконец сэр Марк встал, спрятав четки обратно за пояс. На лице засияла улыбка.

— К вашим услугам, капитан.

Молодой мужчина улыбнулся в ответ и выудил из кошелька пару позолоченных бронзовых ключей.

— Это ключи от крепости и моста через реку, — произнес он деловым тоном, — настоятельница передала мне их на хранение. Теперь, в знак одержанной нами победы, я передаю их вам. А еще, — с усмешкой заметил он, — вы задолжали мне кругленькую сумму.

Приор принял ключи и опустился в кресло, жестом предлагая капитану присесть, и наемника посетило странное чувство, будто подобное с ним уже происходило, только в прошлый раз он находился по другую сторону стола.

Пожилой рыцарь придвинул ближе письменные принадлежности, проверил остроту пера и, аккуратно окунув его в чернила, принялся писать.

— Вы бы не хотели стать слугой Господа, сын мой? Присоединиться к моему ордену? — поинтересовался он, на мгновение подняв глаза.

— Нет, — отрезал капитан.

— Каков гордец, — улыбнулся приор. — Амиция говорит, вы считаете Бога своим врагом, — добавил он и покачал головой.

— Амиция неправильно истолковала известные ей сведения обо мне, — возразил Красный Рыцарь. — А может быть, и правильно. Я с вашим Богом не в ладах.

— Вот значит как, — посетовал пожилой мужчина.

Он посыпал бумагу песком, встряхнул и сдул остатки. Повозился со свечой черного цвета, наконец капнул воском на документ и приложил кольцо с печатью, украшавшее большой палец.

— Мои люди никогда не забудут, как вы защищали крепость. Пускай там, снаружи, и болтают, будто победу одержал король и именно он разгромил Диких. — Приор передал документ Красному Рыцарю. — Мой Бог любит и вас, и всех живущих на этой земле существ, капитан. Он любит больных, слепых, прокаженных и не отворачивает взор от нечисти: ирков, боглинов и даже ведьм.

Капитан взглянул на сумму, выделенную ему церковью. Документ позволял получить деньги у любого менялы. Внимательно прочитав написанное, он кивнул. И даже улыбнулся.

— Я подписывался на меньшее, — заметил он.

— Полагаю, в условиях вашего договора было указано возмещение потери людей, лошадей и обычное вознаграждение за победу.

— Нет, — покачал головой капитан, — я даже не предполагал, что случится нечто подобное.

— Уж не знаю, чем вам не угодил Всевышний, — сказал приор, — но я не допущу, чтобы в список ваших претензий к нему добавилась еще и неблагодарность. Если бы не самопожертвование ваших людей, эти земли оказались бы для нас потеряны, а всему человечеству был бы нанесен тяжелый удар.

Капитан встал и поклонился:

— Вы оказываете мне… моим людям огромную честь.

Слова вновь застряли у него в горле. Взяв себя в руки, он добавил:

— Я обязательно найму новых.

— С этим у вас трудностей быть не должно. Вот что я вам скажу, молодой человек: средств у вас теперь больше, чем у обычных наемников. Не хотите служить Богу? Что ж, будь по–вашему. Но вы, помимо прочего, обладаете незаурядным и прозорливым умом. И как полагаете, эту войну мы уже выиграли?

Капитан, сжимая листок бумаги, замер в дверном проеме. Такой резкой смены темы он не ожидал.

Приор поднялся и наполнил две чаши вином:

— Присядьте.

Капитан послушно сел. Сделал глоток.

— Что вы под этим подразумеваете?

Пожилой мужчина пояснил:

— Разумеется, мы одержали весьма значимую победу. Одолей нас враг, король был бы мертв, границы Альбы сместились бы к югу от Альбинкирка, королевская армия оказалась бы разбита. Но это не дает нам оснований считать, что окончательная победа за нами.

— Стараниями Шипа отсюда до Альбинкирка не осталось ни одного дома или хотя бы сараюшки. Ублюдок сжег дотла абсолютно все, — промолвил капитан. — Для простых людей это невосполнимая потеря.

Приор кивнул.

— Выжившие — большинство из них — покинут эти края. Уйдут на юг, — капитан пригубил вино, — как мне кажется, именно поэтому у Стены не завязывалось никаких стычек. Шип не собирался вести там бой. Он пошел дальше…

— Прекратите называть его по имени, — перебил пожилой рыцарь. — Он все еще жив и зализывает раны.

— Да, жив. Все, что он потерял, — это годовой выводок боглинов. Шестнадцать троллей, дюжину виверн и нескольких демонов. — Красный Рыцарь потеребил бороду. — Мы понесли куда более значительные потери.

— Мы проигрываем во времени, — заметил приор. — В архивах моего ордена хранятся записи, описывающие события последних шести сотен лет. Эту войну мы не выигрываем. Не будь Дикие столь разобщены, не грызись они постоянно между собой, людей вырезали бы до последнего еще тысячу лет назад.

«Именно, — подтвердил Гармодий, — кто бы мог подумать, что мы с приором мыслим одинаково?»

— И что мы можем сделать? — спросил Красный Рыцарь.

Собеседник подался вперед.

— Ладно. По крайней мере, это вас заинтересовало. Слышал, вас снова наняли, куда отправляетесь?

— В Морею, — капитан откинулся на спинку кресла, — восстание и какой- то маг–отступник. — Наемник глянул в окно. — Что будет с крепостью?

— На время размещу здесь гарнизон. Я не собираюсь пускать все на самотек. Любая семья, пожелавшая остаться в этих краях и отстраивать все заново, получит полное освобождение от церковной десятины и всяческую поддержку. Как и вы, займусь наймом людей. Уверен, к югу от реки найдутся младшие сыновья, желающие обзавестись собственной фермой. Я помогу им.

— На это потребуются значительные средства.

— И они у меня есть, — заверил приор и наклонился еще ближе, — а у вас есть сила.

• Капитан равнодушно пожал плечами.

— Вы обладаете силой Диких. Я видел это собственными глазами.

Капитан снова пожал плечами.

— Хорошо, — кивнул пожилой мужчина, — но, если когда–нибудь вы захотите поговорить об этом, в ордене состоит немало рыцарей, наделенных аналогичной силой. Уж поверьте, о ней мы знаем больше, чем вам кажется.

Красный Рыцарь допил вино, встал из кресла, обнялся с приором и даже позволил себя благословить.

— Значит, вы не хотите рассказать, почему отвернулись от Всевышнего?

Капитан посмотрел на приора и, улыбнувшись, покачал головой:

— Сперва вы предлагаете мне вступить в ваш орден и лишь потом спрашиваете…

— Мое предложение все еще в силе.

— Я ценю это.

— Ваш брат тоже отказался, — промолвил пожилой рыцарь.

— Гэвин едет со мной на восток, — кивнул капитан.

Наемник покинул командный пункт и спустился по ступенькам. У самой лестницы, ведущей в зал, в ливрее рода де Вральи стоял слуга, державший превосходного жеребца — высокого, серо–стальной масти. Капитан не имел ни малейшего желания прощаться с королем. Или с королевой. Или с их новым любимчиком, капталем де Рут, которого прозвали Лиссенским Победоносцем.

Поэтому Красный Рыцарь отправился в лазарет, где лежал мастер Рэндом. Рядом с кроватью купца стояли местные фермеры и судья Джон.

— Извините, господа, — воскликнул мастер Рэндом, — но я должен уделить этому достопочтимому рыцарю внимание. Моя бедная нога, — он попытался повернуться, — мало того, что ее нет, так она еще и невыносимо болит!

Капитан обнял торговца.

— Выглядишь намного лучше.

— Я и чувствую себя намного лучше, друг мой. Эта прелестная молодая леди прямо–таки вложила в меня свой дух, и я ощущаю себя так, будто скинул лет двадцать, — ответил Рэндом с живым блеском в глазах. — Правда, будь я дома, моя достопочтимая женушка заявила бы, будто я так радуюсь только потому, что заключил несколько неплохих сделок с этими уважаемыми господами, стоящими тут.

Капитан огляделся. Мастер Джон неплохо показал себя в сражении против врагов, и каждый из присутствующих имел при себе копье или топор. Всех этих «уважаемых господ» Красный Рыцарь знал по именам: Рэймонд, Жак, Бен Картер и юный Бартоломей Ланторн — вор, мошенник и, кроме всего прочего, весьма процветающий фермер.

— Он только что скупил весь урожай зерна, — с улыбкой произнес судья Джон.

Красный Рыцарь осмотрел помещение в поисках товара.

— Разумеется, оно хранится в подвалах.

— Придется, правда, с ним повозиться, — заметил Рэндом, — но зерно есть зерно. На него всегда спрос вниз по реке, а когда люди узнают о сражении и сожженных полях, можно будет заломить за него любую цену.

— А как ты собираешься перевозить его? — из вежливости спросил капитан, не желая показать, что это ему абсолютно безразлично.

— На кораблях, разумеется! — ответил купец. — Кому, по–твоему, принадлежат все те суда, на которых приплыла королева? Мне!

— Ловкий ход, — мотнул головой Красный Рыцарь, — прибыль должна выйти знатной.

— В худшем случае это окупит все расходы, а может, получится заработать что–то сверху, — улыбаясь, сказал Рэндом.

И добавил:

— Выпей со мной.

Капитан кивнул.

— Могу ли я поговорить с тобой об одном небольшом дельце? — спросил он.

— В любое время.

— Ты ведь меняла, не так ли? — Красный Рыцарь выудил из–за жупона вексель приора.

— Может, не такой крупный, как этрусские менялы, но я постараюсь сделать все… Боже милостивый! — Купец округлившимися глазами посмотрел на наемника.

— Я хочу передать эти деньги тебе, — произнес капитан, — может быть, придется время от времени брать небольшие суммы, но три четверти будут в твоем распоряжении по меньшей мере год.

Красный Рыцарь выпил чашу вина, обнял стоявших рядом фермеров и поймал взгляд судьи. Тот кивнул.

Капитан прошел в палату, где на кровати, поглощенный чтением, коротал время его брат. Несмотря на то что возлежал он с ногами, полностью одетый, в стоявших рядом плетеных корзинах аккуратно были уложены все его пожитки.

— Ее тут нет, — буркнул он, — и не притворяйся, будто пришел меня проведать.

— Хорошо, не буду, — ответил капитан. — А где она?

Гэвин пожал плечами.

— Я должен быстрее убраться отсюда, Габриэль. Если останусь еще хоть ненадолго, клянусь, убью этого чужеземца.

— Поставлю еще одну койку в своей палатке. Мы уезжаем завтра, — напомнил Красный Рыцарь и собрался уходить. — Так где же она, Гэвин?

— Если б знал, то уже сказал бы, — ответил тот, глядя брату в глаза.

Продолжая сверлить капитана взглядом, Гэвин поманил кого–то пальцем. За занавеской, прикрывавшей выходившее во внутренний двор окно, возникли очертания девичьей фигуры.

Красный Рыцарь приподнял бровь.

— Он нам не враг, Мэри, — успокоил незнакомку молодой человек, и из–за занавески вышла, краснея, фрейлина королевы.

— Так, значит, у тебя имеются и другие дела, которым стоит уделить побольше времени, — заметил Красный Рыцарь.

— Я честно не знаю, где она, — рассмеялся Гэвин.

Капитан помахал рукой, повернулся и отправился к выходу. По пути заглянул в лазарет, в хранилище для лекарств и даже в дормиторий. Амицию никто нигде не видел. А от необходимости улыбаться каждому встречному у него разболелись мышцы лица. Наконец он вышел во двор, где встретил сестру Мирам. Та тепло улыбнулась ему и, взяв под руку, отвела к себе в келью в часовне.

— Когда вы уезжаете? — спросила она, наливая в чашу вино.

Капитан хотел отказаться от возлияния, но Мирам была настойчивой женщиной и весьма приятной, чтобы оскорблять ее отказом, а ее терпеливое молчание убеждало лучше любых слов. Сестра выжидала, и наконец капитан, осушив чашу, ответил:

— Завтра.

— Завтра мы празднуем День святой Марии Магдалины, — с улыбкой произнесла она. — Состоятся похороны настоятельницы, — добавила Мирам, сосредоточившись на своих руках, — а меня назначат на ее место.

— Мои поздравления.

— Ходит слух, будто всех из монастыря хотят отправить на юг, в Харндон, — сообщила Мирам, напряженно посмотрев Красному Рыцарю в глаза. — Я этого не допущу.

Капитан кивнул.

— И завтра мы примем клятвы послушниц, желающих присоединиться к церкви Христа.

Внутри молодого мужчины все будто сковало льдом.

— У нее сейчас всенощная. Пей вино, капитан. Никто ее не принуждает.

Он тяжело вздохнул.

— Поверь, мы понимаем, сколь многим тебе обязаны. Но она не может принадлежать тебе. Ее долг — стать Христовой невестой. Таково ее собственное желание. — С этими словами сестра Мирам поднялась, подошла к молитвенной скамье и раскрыла триптих. В нем оказался сложенный лист бумаги. — Она оставила это для тебя. На случай, если зайдешь.

Капитан взял листок и отвесил поклон:

— Мое почтение, госпожа. Примите мои поздравления в связи с повышением, а также, — он запнулся, сглотнув, — обещаю сделать пожертвование церкви. Передайте мои поздравления сестре Амиции и наилучшие пожелания.

Каким–то чудом он сумел выйти во двор. Тоби держал коня наготове. Капитан взял поводья и запрыгнул в седло. Та проклятая часть его, что постоянно бодрствовала, отметила, что неподалеку собралась вся знать и к нему прикованы взгляды половины рыцарей Альбы. Он поскакал по склону горного хребта в лагерь. Остановился у сторожевого костра.

«Не будь глупцом. Прочитай».

Красный Рыцарь вынул пергамент из–за пазухи и, не читая, бросил в огонь.

«Кретин».

В его палатке сидел Майкл. Завидев капитана, резво подскочил на ноги: выглядел парень так, словно набедокурил.

— Мастер Ранальд ждет вас, — сообщил он, — я проследил за тем, чтобы он не скучал.

Ранальд Лаклан сидел за столом с кружкой пива, а его кузен, Том, тоже не без кружки, расположился напротив. По столу разбросаны кости и карты.

— Как же не хочется прерывать игру, — заявил Том, — особенно когда подгребаешь у соперника все деньги.

— Рад, что вы расположились в моей палатке, словно у себя дома! — прорычал капитан.

Том приподнял бровь:

— Брат хочет кое–что сказать.

Ранальд поднялся.

— Я… Мне бы деньжат подзаработать, — произнес он смущенно. — Вот хотел узнать, может, у вас найдется для меня местечко.

— Думаю, король с радостью сделал бы тебя рыцарем.

Горец пожал плечами.

— Хорошо, — сказал Красный Рыцарь, наливая себе вина, — раздавайте партию и на меня.

— Только сначала, — продолжил Ранальд, — я должен заехать к Змею в Эрч.

Капитан поперхнулся.

— К Змею?

— Властелину Холмов, так мы его называем, — пояснил Ранальд, а Том кивнул.

— Ни черта не понял, — нахмурившись, тряхнул головой командир наемников, — может, потому что я пьян.

— В обычаях Холмов лучше разбираться пьяным. Дело, значит, такое, милорд: Змей обещает нам мир и спокойствие в обмен на десятую часть стада. Так повелось еще поколений двадцать назад, а то и больше. Эти выродки из–за Стены, убившие Гектора, сэссаги то бишь, они служили силе земель Диких, Шипу. Так?

— Имя призывает, лучше не упоминать. Все верно. — Капитан сделал глоток.

— Призову, он придет, и я выпущу ему кишки, — пробурчал Том. — Чего бояться–то?

— Прекрасная идея, — похвалил Красный Рыцарь, — продолжай.

— Змей должен возместить наши потери, — закончил Лаклан.

— Я еще не настолько пьян, чтобы в такое поверить. — Капитан откинулся на спинку кресла.

Том и Ранальд скривились.

Красный Рыцарь осушил кружку. Майкл подлил еще, и тот не стал противиться. Не удержавшись, выпалил:

— Она примет монашеский обет, Том.

Гигант лишь хмыкнул, мол, все женщины одинаковые.

— Заведи себе другую, — посоветовал он.

Словно крушение всех надежд командира не имело для него никакого значения, он продолжил:

— Так что мы хотим отправиться к Змею.

— У меня есть идея получше, — покачал головой капитан, — пойдем к Змею все вместе.

Ранальд посмотрел на Красного Рыцаря, затем перевел удивленный взгляд на брата.

— Вот за что я его люблю, — заявил Ранальду Том, — бешеный, словно бык.

— Так значит, мы пойдем к Змею все вместе? Всем войском?

«Да. Это очень важно».

Капитана внезапно пронзила острая боль между глазами.

«Тише. Вы тут не хозяин».

«Напиваешься из–за женщины. Как романтично. Конечно, она могла написать в том письме, что будет любить тебя до гробовой доски и готова сбежать с тобой сегодня же ночью и навеки стать капитанской шлюхой. Могла ведь? Впрочем, письмо ты сжег, поэтому правду мы никогда не узнаем. Эх, молодозелено».

«Заткнитесь и отвалите».

«Слушай внимательно, парень. Приор прав — человечество проигрывает. Но кое в чем он ошибается, и я хочу это доказать. Мир изменился, он уже не такой, каким был прежде, а потому возможность встретиться с этим самым Змеем — лучшая идея, которая когда–либо приходила мне в голову. Ты должен отправиться к нему. Ставки этой игры невероятно высоки. Проиграем — и весь людской род будет искоренен, уничтожен. Твои заигрывания с послушницей, пусть и наделенной невероятной силой, в сравнении с этим — безделица».

Капитан обхватил голову руками.

— Да вы пьяны, милорд, — усмехнулся Том.

Красный Рыцарь искал глазами Жака, но тот был мертв. Последняя нить из его прошлой жизни, единственный человек, который связывал с…

«Между прочим, я тоже мертв, принц Габриэль».

— Голова болит, — молодой человек глубоко вздохнул, — вот же несправедливость: не успел напиться, а уже мучаюсь от похмелья.

Майкл наклонился над столом и подлил еще вина.

В палатку вошли сэр Йоханнес и сэр Милус. Оба тоже были пьяны и распевали «Растет камыш среди реки». Они обхватили Изюминку руками так, что казалось, девушка волочет их на себе.

Они пытались петь в унисон, но это было все равно, что добиваться слаженности действий от боглинов.

Том расхохотался.

Йоханнес налил себе полную кружку вина, уселся на стул и поднял тост:

— За тех, кого нет с нами!

Горец резко оборвал смех и встал, а вместе с ним и остальные.

— Победы и поражения пусть считают те, кому они важны, — заявил Том, — для нас: либо жизнь, либо смерть.

Один за другим люди поднимали кружки, и каждый повторял: «За тех, кого нет с нами».

Капитан осторожно поставил кружку с недопитым вином на стол, поскольку ему стало казаться, что поверхность стола куда–то проваливается и кренится в разные стороны. Потом оперся на нее руками, пытаясь удержать равновесие.

— Завтра хоронят настоятельницу, — сообщил он, — я хочу, чтобы все до единого приоделись как следует и присутствовали на службе. После чего будьте готовы свернуть лагерь и отправиться в путь.

Командиры кивнули.

— Да, приор с нами рассчитался, — добавил Красный Рыцарь, — с доплатой за погибших людей, лошадей и сверх того за победу. Сумма получилась достойная. И я все пустил в оборот. Вам больше не придется драться для зарабатывания себе только на пропитание. Каждому причитается сотня золотых нобелей, а то и больше. За такие деньжищи можно прикупить рыцарское звание.

Йоханнес пожал плечами.

Том ухмылялся.

Изюминка отвернулась.

Майкл рассмеялся.

Улыбаясь, Ранальд сказал мечтательно:

— Мне бы столько денег.

— Будут тебе деньги, — успокоил его капитан, — у нас новая задача, с которой я хочу покончить как можно скорее.

Красному Рыцарю заметно полегчало.

— Изюминка, подойди.

На молодой женщине были старые чулки и мужской, ладно скроенный дублет, который подчеркивал прелести точеной фигуры не хуже кертла.

— Вся в вашем распоряжении, капитан, — ответила она с узнаваемой ноткой дерзости в голосе.

— Опустись на колени, — приказал он и протянул к Майклу руку.

Оруженосец подал ему боевой меч.

Изюминка немного замялась, но сделала, как ей велели, опустившись так, чтобы это не выглядело слишком двусмысленно.

— Давай, — кивнул Том.

Красный Рыцарь поднял меч:

— Властью, данной мне по праву рождения, произвожу тебя в рыцари.

Из глаз наемницы брызнули слезы.

Гигант чувствительно хлопнул ее по плечу:

— Пусть это будет последний удар, за который ты не станешь мстить, — сказал он, расплывшись в улыбке.

— Майкл, на колени, — снова приказал капитан.

Оруженосец опустился.

— Властью, данной мне по праву рождения, произвожу тебя в рыцари.

Том отвесил Майклу такой же шлепок по плечу, и тот, глупо улыбаясь, качнулся.

Красный Рыцарь поднял кружку с вином.

— Хотел провести посвящение еще на поле боя, да только все были слишком заняты, — пошутил он.

Бывший оруженосец поднялся с колен.

— То есть я теперь рыцарь? — Его разобрал нервный смех. — Не оруженосец, а самый настоящий латник?

— И теперь мне нужен новый оруженосец, — подтвердил капитан.

— Неужели все это правда? — продолжая рыдать, выдавила Изюминка.

Том обнял девушку за плечи.

— Правда, девочка. Уж он–то дразнить не станет.

Капитан опустился в кресло.

— Нам нужно двадцать латников. Столько же оруженосцев, дюжина слуг и несколько лучников. Один латник уже есть — Гэвин. С судьей Джоном будет два. У обоих имеются доспехи, и оба поедут с нами. Сэр Алкей, несмотря на то что мы с ним заключили контракт, тоже к нам присоединится. Может, у кого–то есть еще люди на примете?

— У меня с полдюжины ребятишек, готовых пополнить наши ряды. Все при доспехах и с лошадьми, — кивнул Йоханнес.

— Да и мои ребята не откажут, — сказал Ранальд, — им все равно пока некуда податься, по крайней мере в этом году.

— Даниэль Фейвор, — внес свою лепту Том, — прирожденный латник, таких я еще не видел. Он со мной. Ланторны — опасные ребята. Смертоносные. — Гигант довольно оскалился. — Лучники.

— Я прикинул план дозоров, — сказал Йоханнес. — Если на одного латника будет приходиться один оруженосец, один слуга и два лучника, мы будем полностью укомплектованы. Гельфред тоже может пойти в латники, но ему надо вооружиться.

— Осталось найти еще двадцать копий, — подытожил Красный Рыцарь, — в договоре указано сорок, а у нас их… двадцать?

Наемник сел, но, решив, что сейчас не время рассиживаться, опять вскочил.

— Завтра к ночи отправляемся в путь. Так что не напиваться, — предупредил он и поднял кружку. — За войско!

Все дружно осушили кружки.

— Что ж, поскольку я у себя в палатке, мне надо бы вздремнуть, — намекнул молодой человек.

Один за другим командиры выбрались из–под навеса, в палатке капитана остались лишь Майкл и Изюминка, на лицах которых читалось, что каждый из них ждет, когда другой выйдет первым. Наконец бывший оруженосец не выдержал:

— Милорд, могу я вам помочь? Кажется, я еще не привык к своей новой роли.

И он тихо засмеялся.

— А мне кажется, у тебя уже есть неплохая пара золотых шпор и завтра утром они должны красоваться на сапогах, — ответил капитан, хлопая парня по плечу. — Просто отправь ко мне Тоби.

— Благодарю, — улыбался Майкл, — я…

Командир нетерпеливо махнул рукой, и юноша удалился.

В палатке осталась Изюминка.

— Спокойной ночи, Изюминка, — пожелал он, уворачиваясь от объятий, — спокойной ночи.

Девушка уперла руки в бока:

— Я нужна тебе.

Капитан отрицательно помотал головой.

— Я не собираюсь с тобой нянчиться. — Она кокетливо улыбнулась.

— Изюминка, спокойной ночи.

Та насупилась.

— Я только что произвел тебя в рыцари, не разыгрывай оскорбленную невинность.

Даже пьяный, капитан чувствовал, что его отказ задел молодую женщину. Он поднял налившуюся тяжестью руку.

— Подожди, — произнес наемник, отодвинул занавеску у кровати, порылся в вещах и извлек оттуда еще одну пару шпор. Золотые, полученные им от матери. Он ни разу не надевал их.

И обратился к ней:

— Вот, возьми.

Изюминка протянула руку и приняла шпоры. И только взяв, поняла, из чего они сделаны.

— Ой! Милорд!..

— А теперь брысь отсюда.

Она вздохнула и выбралась из палатки, задев бедром входившего Тоби. Тот молча помог капитану снять одежду и снаряжение.

— Сколько тебе лет, Тоби? — спросил Красный Рыцарь.

— Почти двенадцать, милорд. А может, тринадцать.

Капитан улегся на чистые простыни.

— Хочешь пойти ко мне оруженосцем?

Парень рассыпался в благодарностях за оказанную честь и клятвах в вечной верности. С трудом вытерпев обрушившийся на него поток чувств, командир жестом приказал Тоби оставить его одного. Стоило ему прилечь, как перед глазами все завертелось. Капитан опустил ноги на пол. Поняв, что попытка заснуть — бесполезное занятие, он поднялся и выпил несколько глотков воды.

Вновь разболелась голова.

Так он и простоял всю ночную вахту возле таза с водой. Глядя во тьму.

Все происходящее в мире приобрело мрачный оттенок.

«Сначала ты кого–то любишь, затем от тебя начинают требовать стольких усилий и энергии, что в конце концов ты от любви устаешь», — произнес внутри него голос.

Красный Рыцарь тяжело вздохнул, опять улегся в кровать и наконец уснул.

Часовня выглядела великолепно, богато украшенная в честь события, на котором присутствовали король, королева, приор и около тысячи дворян. Другими словами, здесь собралась вся высшая знать королевства.

Для всех, правда, места не хватило. Часовня была рассчитана на шестьдесят монахинь, стольких же послушниц и, может, сумела бы вместить еще около ста прихожан.

Все равно было решено провести службу внутри, но пускали на нее далеко не каждого. Большинство людей осталось снаружи, там же и причащали. Все проходило спокойно; в воздухе, несмотря на важность и серьезность события, витало ощущение праздника. Внутренний двор был забит до отказа, благородные господа в бархатных плащах делили его с простолюдинами.

Приор и новая настоятельница тщательно отобрали тех, кого пропустили в часовню. Внутрь прошли лишь высокороднейшие представители знати. На тронах восседали король с королевой. По правую руку от короля стоял капталь де Рут, рядом с королевой расположились леди Альмспенд и леди Мэри. Около графа Приграничья стоял лорд Э, возле графа Тоубрея находился сэр Алкей, посол императора Базилия. Рядом с ним встал капитан.

Приор прочитал заупокойную мессу, после чего зажгли тысячу восковых свечей.

В часовне стало невыносимо жарко.

Во внутреннем дворе в четыре ряда стояли в полном облачении люди капитана. По странной прихоти приора рядом с ними выстроились выжившие рыцари ордена, одетые в черное. Вместе с другими женщинами стояла Мэг. Ее дом был полностью разрушен, а судья Джон сделал швее предложение.

Сэр Марк рассказывал о жизни Марии Магдалины. Он говорил о грехе и прощении. О вере, надежде и милосердии. Затем монахини внесли дроги с покоившейся на них настоятельницей. Стоило ее телу оказаться в часовне, как внутри резко похолодало, а сквозь двери пробился запах сирени.

Капитан взглянул на усопшую, и слезы потекли по его лицу. Капталь де Рут смотрел на наемника округлившимися глазами. Королева предупреждающе положила ладонь на руку галлейца.

Красный Рыцарь поднял глаза и, к собственному удивлению, встретился взглядом с Амицией. Та стояла у правого хорового ложа, рядом с алтарем, ее и еще шестерых сестер окружало искристое, бледно–серое свечение. Без сомнения, она видела его печаль. И неотрывно смотрела ему прямо в глаза.

Постучала к нему в дверь.

Капитан не стал открывать.

«Я остался один. Лучше стану жить сам по себе».

Служба длилась невыносимо долго.

Только когда закончилось посвящение послушниц, когда торжественно назначили новую настоятельницу, когда были произнесены последние слова в адрес почившей, лишь тогда люди поднялись с колен, и процессия двинулась к выходу из часовни, сопровождая тело через ворота на равнину. Люди капитана вместе с рыцарями ордена составляли почетный караул. Высокая честь, оказанная им самим приором.

Медленно тело настоятельницы опустили в могилу, выкопанную шестью рыцарями. Первую горсть земли бросил приор.

Незаметно для себя капитан отстранился от происходящего, погрузившись в раздумья, и тут к нему подошел король.

— Я хотел от всей души выразить вам свою благодарность, — произнес монарх, — вот только отыскать вас оказалось непросто.

— Чем могу служить, милорд? — рассеянно спросил капитан.

Король оторопел от подобной неучтивости, но сдержался.

— Королева желает встретиться с вашими людьми. Нам известно, какую жертву они принесли ради королевства.

— За жертву нам уже сполна заплатили, — ответил Красный Рыцарь, но все же проводил монарха с супругой и несколькими придворными к своим людям.

Первыми им встретились Том с братом.

— Ранальд! — воскликнул король. — А я уж думал, ты вернулся к моим гвардейцам, — засмеялся его величество, — вижу, табард у тебя все того же цвета.

— Дела, — серьезно промолвил Ранальд, устремив взор перед собой, — милорд.

— Неужели среди ваших людей есть женщина? — спросила, подавшись вперед, королева.

— Госпожа Элисон, — представил капитан, — но для друзей просто Изюминка.

— Женщина–рыцарь? — уточнила королева. — Как мило.

Капталь, шедший рядом с королевой, рассмеялся и спросил:

— И кто же имел наглость возвести ее в рыцари?

— Я, — ответил капитан.

Все приумолкли.

— А по какому праву ты даруешь людям это звание? — потребовал ответа капталь — Подобной привилегией обладает лишь высшая знать, члены крупных орденов и рыцари, заслужившие особое признание.

— Знаю, — согласился Красный Рыцарь.

Король откашлялся.

— Не думаю, что кто–либо из присутствующих здесь рыцарей станет оспаривать заслуги капитана, капталь.

Тот снова рассмеялся.

— Но ведь он бастард! Безродный! Об этом знают все. Его нельзя причислить к благородным и наделить правом посвящать кого–либо в рыцари. И уж тем более женщин.

Капитан ощутил некоторое внутреннее напряжение. Не страх, но предчувствие беды.

— Милорд, — глухо произнес он, — вы желали встретиться с моими людьми. Если вы закончили, мы бы хотели немедленно отправиться в путь.

— Я требую, чтобы ты взял свои слова обратно! — не унимался галлеец. — Я требую лишить эту женщину рыцарского звания. И прикажи ей снять золотой пояс. Это неслыханно!

— Капталь! — повысил голос король. — Довольно.

— Вы слишком милостивы, ваша светлость, — пожал чужеземный рыцарь плечами. Затем взглянул прямо в лицо капитану и ухмыльнулся. — Заявляю, ты — жалкий выродок, негодяй и безродный выскочка. И я готов перед всеми присутствующими здесь господами во всеуслышание заявить, что ты не вправе даровать людям рыцарское звание и что все эти ваши посвящения…

Красный Рыцарь склонился к уху короля и что–то тихонько прошептал.

Король вздрогнул и внимательно посмотрел на наемника; кровь отхлынула от его лица, как волна, возвращаясь в море, оголяет белый песок. Всего за три удара сердца монарх словно состарился, побледнев как полотно. Его верхняя губа задергалась. Королева не расслышала слов капитана, но супруг сжал ее руку так сильно, что она охнула от боли.

Сестра Амиция, стоявшая по другую сторону могилы, вздрогнула и побледнела, как и король.

Наступила тягостная тишина, в которой было слышно лишь жужжание ос и кряхтение людей, засыпавших землей могилу настоятельницы.

Король посмотрел на капитана, тот в свою очередь взглянул на короля и приглашающе наклонил голову, словно предложил даме сердца покинуть всех и удалиться.

Хриплым голосом монарх возвестил:

— Этот человек имеет право посвятить в рыцари любого, кто живет в пределах королевства Альбы, вне зависимости от происхождения и рода занятий. Таково мое слово.

Капитан отвесил низкий поклон, а капталь наконец умолк.

Его величество ответил на поклон наемника, взял королеву под руку и повел ее обратно в крепость.

Красный Рыцарь заметил пристальный взгляд галлейца. Жан де Вральи, пренебрегая сказанным, продолжил наседать.

— Полагаю, я тебя все же пронял, — вызывающе заявил де Вральи. — Правда, не совсем понимаю, чем можно оскорбить продажную сволочь вроде тебя. Вы ведь сражаетесь исключительно за деньги.

Капитан не поддался эмоциям и не стал торопиться с ответом. Традиции таковы, что галлеец не мог ничего предпринять, словно приколотая к бумаге бабочка, поэтому Красный Рыцарь тщательно обдумал свои слова.

— Бывает, я сражаюсь не ради награды, — наконец произнес он, — но только тогда, когда мне это интересно.

Он выдержал паузу, не спуская глаз с де Вральи.

— С удовольствием дождусь того дня, когда мне предложат цену, за которую я прикончу вас, как бешеного пса, коим вы, без сомнения, и являетесь.

— Что ж, — со смехом ответил Жан де Вральи, — с нетерпением буду ждать этой встречи.

— Уж я в этом не сомневаюсь, — пробормотал капитан.

Не будучи до конца уверенным, что выжал из этого обмена неприязнью все возможное, он предпочел уйти, стараясь твердо чеканить шаг.

 

ЛИССЕН КАРАК — МАИКЛ

Граф Тоубрей отделился от группы сопровождавших его латников и слетел со ступенек командного пункта, крепко обняв оруженосца капитана. Вернее, бывшего оруженосца.

— Ты — рыцарь! — воскликнул он.

— Как и ты, отец, — ответил Майкл.

Тоубрей даже не мог злиться.

— Понимаю, ты заслужил шпоры и кое–что еще в придачу, — произнес он. — Ну что, вернемся вместе домой?

— Нет. — Майкл отрицательно покачал головой и поднял глаза. Смотреть отцу в лицо оказалось намного проще, чем он опасался. — Рад был увидеть здесь наше знамя. Рядом с королем. — Он окинул равнину взглядом. — Я удивлен. Но все же рад.

Тоубрей пожал плечами:

— Это же король, как его не любить. И вообще, мал ты еще, чтобы указывать мне, как вести себя среди придворных!

Майкл отвесил поклон.

— Я всего лишь новоиспеченный рыцарь с жалованьем в двадцать восемь флоринов, путешествующий с группой наемников. — Он отступил на шаг назад. — Мне пора.

— Я горжусь тобой, сын, — протянул руку Тоубрей.

— Не торопись гордиться: я собираюсь взять в жены простолюдинку из Аббингтона. — Майкл непринужденно улыбнулся, впервые в жизни почувствовав, что в разговоре главный он, а не отец.

Граф поморщился, но уверенно держал руку вытянутой для рукопожатия.

— Да будет так, — выдавил отец, хотя на лице явственно читалось неодобрение.

Майкл пожал протянутую ладонь.

— Тогда, может, вернешь мне мои деньги?

 

ЛИССЕН КАРАК — КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ

Час спустя капитан вместе со своими людьми отправился в путь. Вся прошлая неделя ушла на то, чтобы вытащить телеги из подвалов, отремонтировать поломанные, скатить их вниз по склону и загрузить все необходимое. Животных, которые пережили войну в безопасности за крепостными стенами, запрягли войсковые умельцы, и те были готовы к дороге. Повозками управляли слуги, лучники оседлали свободных лошадей, провожавшие ехали верхом на ослах и пони. Впереди всех, на спине нового боевого коня, подаренного приором, восседал Красный Рыцарь. Он обернулся посмотреть, как Майкл — теперь уже сэр Майкл — возится со знаменем.

Командиры доложили о готовности выступать. Провожала их небольшая, но заметная группа людей, преимущественно Ланторны и Картеры, а также гильдийцы из Харндона, отдавшие в войско своих сыновей, и их дочери. Эми, Китти Картер, прачка Лиза, старушка Мэг, чувствовавшая себя моложе, чем в свои двадцать. Ее дочь Сью, потерявшая во время осады мужа. Как–то раз капитан увидел Сью с Плохишом Томом, даже два раза, и обещал себе разобраться с этим.

Лишь одно лицо Красный Рыцарь пытался отыскать в толпе, но не увидел. Не раз он останавливал взгляд на другой женщине, и временами ему казалось — это она, но то была просто похожая девушка. Как много похожих.

Наконец все его люди собрались, и хотя солнце стояло в зените и припекало, будто издеваясь над его желанием отправиться в дорогу, капитан поднял руку и отдал приказ:

— В путь!

Под щелканье плетей и окрики мужчин повозки двинулись с места.

Джеральд Рэндом махал, стоя на стене, Жан де Вральи молча провожал наемников взглядом, приор отсалютовал, а женщины лили слезы.

В одиночестве стоя на северной башне, за двигавшимся на восток войском наблюдал король. Его руки заметно дрожали. Королева разглядывала мужа из внутреннего двора, ломая голову, что же произошло.

А у алтаря в часовне опустилась на колени молодая монахиня.

В миле от крепости капитан встретил своего егеря: тот молча восседал на коне, ожидая их у поворота дороги. Красный Рыцарь не сразу понял, где они находятся.

— Мы так и не поймали убийцу, прикончившего ту монахиню, — напомнил Гельфред. — Хочется скрежетать зубами от того, что он до сих пор не получил по заслугам.

— Это сделал священник, — ответил капитан. — Мы с сестрой Амицией сумели его обличить, но было слишком поздно. Боюсь, он уже где–то далеко в землях Диких.

— Гореть ему за это в аду, — перекрестился егерь. — Господь обязательно покарает негодяя.

— Богу глубоко плевать, Гельфред, — сказал капитан и тронул шпорами коня. Приор подарил ему поистине прекрасного скакуна. — Но только не мне. Даю слово, священник умрет.

Он повернул коня на восток и помчался вперед.

Далеко на западе, на вершине склона остановился передохнуть Шип. Его глаза видели на пятьдесят лиг вперед, но сам он натужно дышал. На теле чародея насчитывалось около двадцати ран, а вся его сила, по сравнению с которой сила врагов была ничтожна, полностью иссякла.

Он посмотрел на восток.

«Неудачно вышло», — подумал Шип. Чем дальше он отходил от крепости, тем больше все произошедшее представлялось ему дурным сном.

«Меня могли убить. Полностью уничтожить».

«Но не сумели. Когда я вернусь…»

Существо, в которое превратился бывший маг короля, не могло улыбаться, но нечто вроде гримасы пробежало по его одеревенелому лицу.

Спустившись с холма, чародей подумал: «А может, будет лучше поступить иначе. Например, объединить боглинов».