— Печально, — пробормотал мистер Локвуд, откинувшись на спинку дивана. — Очень печально.

— Действительно, — поддакнула тетушка. — Просто падение великого человека.

Как бы я хотела, чтобы мой взгляд обладал волшебной силой. Сначала я бы обрушила на тетушку кучу грязи, нет, лучше навоза. Или кипящего масла. А мистеру Бэбкоку… сначала лучше содрать с него кожу или по очереди переломать все пальцы…

Он тем временем невозмутимо осушил третью чашку чая.

— Ну что ж, мистер Локвуд, — сказал он и задумчиво пожевал массивными челюстями. — По вашему мнению, обладателя поместья Тулманов следует признать недееспособным?

— Даже не знаю, в каком случае не следовало бы этого признавать, — ответил тот, глядя на свои ладони. Он, по крайней мере, хотя бы не получал удовольствия от процесса. Я почти простила его за то, что он пристрелил Бертрама. — Мистер Тулман не в состоянии как принимать финансовые решения, так и самостоятельно ухаживать за собой. По моему мнению, сэр, для его же собственного блага его следует поместить в лечебницу.

— Ага, — отозвался мистер Бэбкок. — Очень благоразумно с вашей стороны и очень предусмотрительно. Но данное решение будет принято следующим хозяином поместья, разве не так? Если мы объявляем мистера Тулмана недееспособным, то поместье переходит по нисходящей линии родства. — Мистер Бэбкок повернулся к моей тетке и улыбнулся. — Это верно, мадам?

Тетя кивнула ему кудрявой головой, с трудом сдерживая самодовольную улыбку.

— Но поскольку наследник Стрэнвайна еще не достиг совершеннолетия, я, мистер Бэбкок, займу его место. — Она склонилась к мистеру Локвуду. — Это тяжелая ноша, но я надеюсь справиться, уверяю вас.

И затем ее колючие глазки посмотрели на меня, и мы мгновенно поняли друг друга. Я ясно увидела перед собой свое будущее. Пока она жива, я не получу ни пенни. Я уткнулась в чашку и стала прикидывать, как лучше будет дать объявление в газету. Молодая, хорошо образованная леди… ой нет, скорее, среднеобразованная… ищет работу в качестве… Понятия не имею, в качестве кого я смогу работать… И тут я поняла, что все это время мистер Бэбкок что-то говорил.

— …И какая отвага, как замечательно сказано, милая леди! Я преклоняюсь перед вами за готовность принять на себя такую большую ответственность. Но счастлив сказать, что этой ношей вам отягощаться не придется.

Я посмотрела на них, интересуясь, что мог иметь в виду мистер Бэбкок. Тетя продолжала лучезарно улыбаться.

— Сэр, может быть, вы не в курсе, но наследник Стрэнвайна еще практически ребенок. Он достигнет совершеннолетия только через несколько лет.

— А, вот в чем дело! Прошу прощения за досадное противоречие, мадам, но наследник Стрэнвайна уже достиг возраста. Я уверен, где-то здесь у меня была одна бумажка…

Он стал копаться в кейсе с документами, который принес с собой, пока тетушка хмурилась и по-птичьи вытягивала шею, пытаясь разглядеть каждую бумагу в его руках. Мистер Локвуд откинулся еще глубже и скрестил руки на груди, а мистер Бэбкок продолжал ковыряться в кейсе, бормоча что-то в ужасно раздражающей манере.

— Сэр! — воскликнула моя тетка, выходя из себя. — Я все же уверена, что знаю возраст собственного сына лучше, чем вы, независимо от того, что за бумаги у вас там лежат!

— А! — растерянно произнес мистер Бэбкок и посмотрел на нее из-за вороха бумаг. — Ваш сын? Я даже… Я крайне смущен, милая леди. Какую досадную ошибку вы совершили! Надеюсь, вы не рассчитывали на то, что Роберт Тулман является наследником своего дяди?

На гостиную опустилось что-то вроде вязкого паралича, и из-за стен стало слышно тикание часов. Я стала считать его. Раз…

— Вы просто смешны! — зашипела тетка Элис. — Что вы знаете об этом?

— Мадам, я уже говорю серьезно! — Мистер Бэбкок водрузил на нос пенсне и, цокая языком, продолжил перебирать шуршащие документы. — Я знаю об этом достаточно, уж не сомневайтесь! Ваш сын Роберт является только следующим в очереди.

Два…

— Сэр, мой сын Роберт — единственный возможный наследник!

Мистер Бэбкок засмеялся.

— Нет, не думаю, — сказал он любезным тоном и продолжил свои раскопки. Мистер Локвуд уже скрестил и ноги.

Три…

— Так, а теперь давайте посмотрим, ах, вот и они! Вот Джордж Тулман, рожден пятнадцатого февраля тысяча восьмисотого года, третий сын Мартина Тулмана, старший сын — Роберт.

Четыре…

— А вот и Саймон Тулман, дата рождения — третье октября тысяча семьсот девяноста восьмого года, второй сын Мартина Тулмана, старшая дочь — Кэтрин…

Пять…

— И наконец, Фредерик Тулман, январь тысяча семьсот девяносто четвертого года, старший сын, законный наследник вышеозначенного поместья с девятого ноября тысяча восемьсот четырнадцатого года. Печальный день…

Шесть…

— …Тем самым объявляется… бла-бла… да… Фредерик не обладает наследниками и потому… это приводит нас куда?..

Семь….

— …Ага! Приводит нас к Кэтрин Тулман, старшей внучке Мартина Тулмана, которая в соответствии с волей ее бабушки, достигнув восемнадцатилетия восемнадцатого июля этого года, автоматически становится наследницей всего поместья Стрэнвайн.

Я глупо моргнула, а мистер Бэбкок невозмутимо посмотрел на меня поверх своего пенсне. Ровно восемь часов утра. Тетка вскочила на ноги.

— Поместье Тулманов — майорат, вы, тупой осел! Его может унаследовать только отпрыск мужского пола!

— Пощадите меня, мадам. — Мистер Бэбкок достал платок размером с хорошую скатерть и утер им пот с лысины. — Прошу вас, ведите себя прилично. Вон, видите, вы даже мистера Локвуда напугали.

Мистер Локвуд между тем с преувеличенным энтузиазмом начал хлебать чай, и тетя медленно опустилась в кресло. Ее лицо было страшно.

— Простите меня, я должен был объяснить это раньше, миссис Тулман. — И из кейса показался новый ворох бумаг. — Но майорат Стрэнвайна был нарушен по указанию Марианны Тулман через три дня после рождения дочери Саймона и ее старшей внучки. — Он сконфуженно поклонился. — И тут я полностью должен признать свою вину. По халатности негодного клерка этот документ отправился в стол и потому был заверен только на прошлой неделе, когда мисс Кэтрин Тулман, как вы уже знаете, достигла совершеннолетия. — Он снова зашелестел документами. — Как оговорено в завещании, подписанном Фредриком Тулманом в тысяча восемьсот тридцать пятом году, конечно же, задолго до того, как мистер Тулман был признан недееспособным, — стопка бумаг на коленях моей тети тем временем уже достигла внушительных размеров, — хозяйкой поместья теперь является наследница по женской линии, которая, как уже становится очевидным, сидит здесь, перед нами — вот эта юная леди.

Моя тетя с побелевшим лицом смотрела на ворох бумаг у себя на коленях.

— Итак, — продолжил мистер Бэбкок, повернувшись ко мне, — раз вы, моя дорогая, достигли совершеннолетия, вам придется вместо тети принять на себя эту тяжелую ношу. Все доходы и расходы этого имения теперь ваши по праву, так же как и нелегкое решение относительно судьбы вашего дяди. Так же как и денежное пособие, оставшееся от вашего батюшки, — и он снова зарылся в бумаги, — которое назначено с года…

— Секунду. — Я потихоньку начала выходить из ступора. — Что за пособие?

Мистер Бэбкок снова посмотрел на меня поверх пенсне, на этот раз действительно выглядя застигнутым врасплох. Думаю, это была очень редкая картина.

— Дитя мое, пособие, которое вам назначил отец. Доля от его капиталовложений в торговле, которую вы, не имея родных братьев и сестер, полностью унаследовали, когда вступили в нужный возраст.

Я посмотрела на него, раскрыв рот от изумления, и затем все мы уставились на мою тетку. Она вся пошла пунцовыми пятнами.

— Ох, миссис Тулман, я, конечно, прошу прощения, — улыбнулся он. — Но вы, кажется, еще забывчивее, чем мой клерк.

— Прошу прощения, — сказала я, после чего встала и вышла из комнаты.

На улице я села на первую же ступеньку, подставила лицо раскаленному солнцу и стала смотреть, как ветер волнами качает верхушки трав. В сторонке от объездной дороги на козлах экипажа скучал кучер мистера Бэбкока и прядали ушами запряженные лошади. Нужно проводить их в конюшни, подумалось мне. Там наверняка есть вода и, может быть, даже сено. Надо сказать Лэйну или миссис Джеффрис. И тут я заметила семейство кроликов на полянке над туннелем, грызущее травку. Будь Дэйви здесь, можно было бы поймать ему одного пушистого малыша и приручить его.

А потом я вдруг осознала, что разглядываю свою собственную поляну над своим туннелем. И что конюшни тоже мои, и кролики вместе с зелеными качающимися на ветру травами тоже мои, и даже холодная замшелая ступенька, на которой я сижу, была моей. Дяде не придется никуда ехать. И мне тоже больше не придется никуда ехать. Я сделала глубокий вдох и поняла, что мне все равно не хватает воздуха. Я вдохнула еще раз и еще. Кажется, в гуще событий я разучилась нормально дышать.

За мной раскрылась дверь, и вышел мистер Бэбкок. Я слышала, как поскрипывают его ботинки. Он с трудом расположился на ступеньке рядом со мной.

— Ну, мисс Тулман, я и повеселился! Почти двадцать дней на это потратил. И все самое лучшее! Второго такого случая не разыскать. — Он некоторое время поразмышлял, глядя в ту же сторону, что и я. — Я оставил вашу тетушку дотошно изучать так опечалившие ее документы. На самом деле язык в нашей юридической деятельности бывает достаточно сложно понять, особенно без надлежащей подготовки и навыков.

Я все еще не могла говорить. Он порылся в карманах и передал мне платок.

— Вы что, правда не знали про деньги отца? Думали, что у вас ничего нет?

Я смогла только кивнуть и промокнула платком глаза.

— И потому думали, что я осознанно обрекаю вас на жалкое существование под теткиным каблуком? Дитя мое, я так перед вами виноват. Я слишком спешил. Впредь будет для меня уроком.

Я повернулась к нему и наконец смогла вдохнуть достаточно, чтобы заговорить:

— У вас нет никакого негодного клерка. Вы могли бы оспорить каждое слово в том документе, если бы действительно захотели, и даже пожелания моей бабушки, если бы не посчитали меня достаточно… — как он сам это назвал месяц назад? — …сочувствующей.

— Да, возможно, я бы и мог, — рассеянно отозвался он и пожал плечами. — Но пожелания вашей бабушки были для меня непреложным законом, и они всегда означали только хорошее для вашего дяди. Лично к вам я не питал никакого недоверия.

— Но что заставило вас… Как вы вообще узнали? Я думаю, в нашу последнюю встречу я вела себя неважно.

— Мисс Тулман, не забывайте о том, что у правосудия на самом деле есть глаза, оно не слепо! И эти глаза повсюду. Я даже знаю, в какую сторону нынче в Стрэнвайне дует ветер.

А это значит, что Лэйн и миссис Джеффрис писали ему письма. Я снова посмотрела на качающуюся траву.

— Наверное, вы ее очень любили.

Лицо мистера Бэбкока смягчилось.

— Она была на десять лет старше, и все давно уже в прошлом, и тем не менее я ни на минуту не забывал об этом. Думаю, вы понимаете, юная наследница, что, независимо ни от чего, я сделаю все для дома Тулманов.

Раздался звук разбившегося стекла, и мы оглянулись на дом.

— Мистер Бэбкок, — неуверенно проговорила я, — думаю, очень скоро мне понадобится ваш совет, и не один, по некоторым очень щекотливым вопросам, далеким от сферы моих знаний… Вы не останетесь на ночь? Вас устроит следующее утро?

— Конечно же! Я останусь даже на несколько ночей. Душечка, нам предстоит уладить такой хаос, вы просто себе не представляете!

Раскололось еще что-то хрупкое. Я вернула мистеру Бэбкоку платок и поднялась на ноги.

— Вы не зайдете со мной, мистер Бэбкок? Боюсь, придется попросить тетушку покинуть мое… хм… мой дом.

— Да, это мудрая идея, душечка. Иначе она может перебить весь ваш фарфор.