В утро перед отъездом в Лунную гавань я наконец разрешаю Фрее заплести мне волосы. Она приходит с чаем, и я не в силах отказаться от него.

Я продолжаю думать о словах Рэна, как Фрея рьяно меня защищала. Пока я пыталась быть самодостаточной, то невольно отталкивала ее от себя. До того как я услышала о ее противостоянии с Греем, я не догадывалась, что можно быть одновременно и сильной, и уступчивой.

Я сижу за туалетным столиком в комнате Арабеллы, а Фрея стоит позади, молчаливо проводя щеткой по моим кудрям.

Запеленутая малышка спит в соседней комнате, остальных детей я не видела. Кожа Фреи выглядит чистой, глаза женщины сияют. Практически паническое выражение, сохранявшееся на ее лице с нашей первой встречи, исчезло. Вчера Фрея была в той же одежде, что и в трактире, но сейчас на ней лавандовое платье с белыми лентами на корсаже. Волосы заплетены в тугие косы, скрученные в кольца.

– Вы выглядите очень красиво, – говорю я.

Руки Фреи замирают, и она заливается румянцем.

– Миледи, спасибо. – Фрея приседает в реверансе. – Я одалживала одежду у Эвелин, когда мы были в «Кривом Вепре», но такая одежда неуместна во дворце. Я спросила стражника, где фрейлины королевы хранили свои наряды.

Мы снова молчим, и Фрея продолжает меня причесывать. Я думала, что в итоге останется вьющийся беспорядок, но Фрея использовала какое-то средство из многочисленных пузырьков, расставленных на столе, и мои кудри стали послушнее.

Движения щетки успокаивают и напоминают мне о детстве, когда мама делала то же самое.

Неожиданно мои глаза наполняются слезами. Я прижимаю пальцы к лицу.

– Ах! – Фрея тут же прекращает водить щеткой по моим волосам. – Я сделала вам больно?

– Нет. – Я едва ли узнаю собственный голос. – Нет, я в порядке.

Но я не в порядке. Я не могу перестать плакать. Мои плечи начинают трястись до того, как я это осознаю.

Фрея берет меня за руку. Ее ладонь теплая, а движения уверенные.

– Нужно ли послать за Его Высочеством?

– Нет! Нет… Со мной все хорошо.

Мой голос срывается, и очевидно, что со мной не все хорошо.

Фрея кладет руку мне на плечо и мягко поглаживает, пододвигаясь ближе. Моя рука остается в ее ладони. Женщина ничего не говорит, но ее присутствие – самое обнадеживающее, что я чувствовала за последние дни.

– Моя мама умирает, – говорю я. Я уверена, что это не входит в план Рэна, но я должна этим поделиться, иначе совсем раскисну. – Она умирает, но я не могу быть рядом. Я все думаю о том… О том, что она умрет до того, как я смогу с ней попрощаться.

– Ах… Ах, миледи! – Фрея обнимает меня, и я начинаю плакать в ее платье, как маленький ребенок.

С ней я чувствую себя не так, как с Рэном или Греем. Я могу взять эмоции под контроль при них, но находиться в объятиях доброй и теплой Фреи так приятно, что я позволяю себе отдаться чувствам. Женщина гладит меня по волосам, нашептывая что-то успокаивающее.

В конце концов я возвращаюсь в реальность. Я не могу быть Харпер сегодня. Я должна быть принцессой Колумбии.

Я отстраняюсь, оставляя огромное мокрое пятно на платье Фреи.

– Простите, – извиняюсь я.

Большими пальцами Фрея стирает слезы с моих щек.

– Полно вам, – тихо, но твердо говорит она и расправляет мне плечи. – Сидите прямо. Позвольте мне закончить.

Я слушаюсь. Щетка снова оказывается в моих волосах. Руки Фреи движутся медленно и уверенно.

– Когда моя сестра умерла, – едва слышно начинает Фрея, – это произошло очень внезапно – у меня не было времени, чтобы попрощаться. Но она знала, что я ее любила. А я знала, что она любила меня. Сам момент смерти не так важен, как моменты до нее.

Я встречаюсь взглядом с Фреей в зеркале.

– Ваша сестра умерла?

Она кивает.

– Я взяла к себе ее детей. Сама мысль о том, чтобы кормить еще четыре рта, ошеломляла, но мы справились.

Удивление приходит на смену горечи в моей груди.

– Так это дети твоей сестры?

– Крошка Оливия моя. Она родилась тогда, когда моя сестра была убита. Я жила с Дарой и ее мужем, Петром, на их ферме, чтобы помогать заботиться о Далии, Дэвине и малыше Эдгаре, – объясняет Фрея. – Но затем чудовище напало на Ткацкую лощину, когда Дара и Петр поехали туда торговать, и внезапно все дети стали моими.

– Чудовище?

В ее голосе звучит явный ужас.

– Да, миледи. – Фрея запинается. – Когда те мужчины напали на ферму, я решила, что злой рок настиг нас, но затем вы пришли на помощь, и вот мы здесь, в этом заколдованном месте. Я даже предположить не могу, с чем вам приходится сталкиваться, миледи. Но я знаю, что ваши храбрость и доброта не знают границ. Вне всяких сомнений, ваша матушка тоже это знает.

Мое горло сжимается.

– Из-за вас я сейчас опять расплачусь.

– Что ж, в таком случае хотя бы сидите ровно, чтобы я могла доплести косу.

Это заставляет меня улыбнуться.

– Я рада, что вы здесь, Фрея.

– Как и я, миледи. – Женщина начинает заплетать волосы; ее пальцы двигаются быстро и уверенно. – Я всегда удивляюсь тому, что когда мир находится в беспроглядной тьме, то в нем все равно всегда находится место свету.

Фрея выбирает для меня темно-синее платье, каждый сантиметр которого вышит серебряными нитками. По всей длине корсажа прикреплены небольшие, похожие на бриллианты камушки. Синяя внешняя юбка опускается вниз от самой талии, а разрез от бедра открывает каскад нижних белых юбок. Под платьем на мне лосины из телячьей кожи и сапоги на каблуках, зашнурованные до колен.

Фрея заплела мои волосы в свободную замысловатую косу, спускающуюся через плечо, на равном расстоянии волосы скреплены шпильками с драгоценными камнями. Фрея также нанесла на мои веки темные угольные тени.

Когда я встаю перед зеркалом, мне кажется, что на меня смотрит незнакомка. Это платье – предел мечтаний каждой маленькой девочки, но мой взгляд останавливается на зашитом разрезе на щеке. Он зажил и теперь болезненно ноет и чешется, но припухлость уже сошла. Теперь ранка выглядит просто уродливой и напоминает мне о том, что всякие действия имеют свои последствия.

Я прикладываю ладонь к щеке, пытаясь спрятать несовершенство.

Фрея мягко берет меня за запястье и опускает руку.

– Доказательство вашей храбрости, – говорит она. – Не более того.

Фрея держит в руках небольшой отрезок витой проволоки с несколькими драгоценными камнями. Мне казалось, что это ожерелье, но женщина тянется, чтобы вплести украшение в мои волосы.

– Фрея, – шепчу я. – Это… Это уж слишком.

У изножья кровати она складывает отрез из кожи и меха и поднимает его вверх.

– Вам жарко? Вы можете не надевать накидку, пока не пересечете лес.

Я имела в виду совсем не это. Я сглатываю. До этого момента подразумевалась некая теоретическая принцесса Харпер, но сейчас она действительна и смотрит на меня из зеркала.

Раздается сильный стук в дверь:

– Миледи, лошади поданы.

Это Грей. Я не видела его с момента встречи с Лилит на арене, потому что он выполнял поручения Рэна.

Фрея направляется к двери и открывает ее:

– Принцесса готова.

Грей заходит в комнату, и я чувствую, как его взгляд останавливается на мне. В глазах командора невозможно ничего прочитать.

Атмосфера между нами несколько изменилась. Не уверена, связано ли это с тем, как Грей удерживал меня, пока Лилит пытала Рэна, или с тем, что я вытащила у него нож, чтобы остановить колдунью. В любом случае я чувствую напряжение между нами, и это мне не нравится.

Я провожу руками по корсажу:

– Сойдет?

Грей не меняется в лице.

– Сойдет ли? Из-за вас мне бы хотелось иметь больше гвардейцев. – Грей бросает взгляд на Фрею: – Принцессе нужно оружие. Принеси ремень с кинжалом. В сундуке есть несколько.

– Хорошо, командор. – Фрея спешит к шкафу.

– Кинжал? – хмурюсь я.

– У людей должна быть причина дважды подумать, прежде чем приблизиться к вам.

Это одновременно классно и пугающе.

Фрея возвращается с полоской темной кожи и простым кинжалом. Несколько цветов из драгоценных камней украшают рукоять, гармонируя с вышитой веточкой синих цветов на ножнах. Как только Фрея передает мне оружие, в соседней комнате начинает плакать ребенок.

Фрея смотрит на меня извиняющимся взглядом:

– Миледи…

– Идите, – говорю я. – Все в порядке.

Я начинаю обворачивать ремешок вокруг талии, но он слишком длинный, и на нем нет пряжек.

Я останавливаюсь и смотрю на Грея:

– Знаешь, я понятия не имею, что с этим делать. Не поможешь?

Грей кивает, протягивает руку за ремешком и пододвигается ближе, чтобы обернуть кожаную полоску вокруг моей талии два раза. Его ловкие пальцы завязывают узелок, который ложится мне на бедро, и теперь кинжал зафиксирован.

Мы стоим настолько близко, что дышим одним воздухом. Движения Грея быстрые и умелые. Командор старается не встречаться со мной взглядом.

– Спасибо, – тихо благодарю его я.

– Пожалуйста, миледи. – Грей делает паузу. – Мне приказано быть рядом с вами сегодня. Джемисон будет сопровождать Его Высочество.

Грей произносит это так, словно не одобряет такое положение вещей, но я не могу понять, что его больше напрягает: охрана меня или невозможность охранять Рэна. В любом случае меня не устраивает это гудящее напряжение между нами.

– Ты злишься из-за того, что я стащила у тебя нож?

– Вы можете брать любое оружие, что я ношу при себе, – спокойно отвечает Грей. – Я показал вам, как метать ножи, потому что вы попросили. Не потому, что ожидал, что вы действительно будете их метать.

– Я рада, что ты научил меня этому, – говорю я. – Я заставила ее прекратить.

Взгляд Грея останавливается на моей щеке:

– И какой ценой?

Кровь приливает к моему лицу.

– Грей… То, что она делала с ним… это было ужасно. Никто такого не заслуживает, – заявляю я, и мой голос звучит сдавленно из-за злости, страха и сожаления. – Рэн сказал, что приказал тебе не мешать ей, но я не понимаю, как ты можешь его слушать. Я бы снова сделала то, что сделала, если бы пришлось. Я могу смириться со шрамами.

– А если она перережет вам горло?

Я упрямо выпячиваю подбородок.

– Я не стану извиняться за то, что сделала.

– Мне не нужны извинения. Мне понятны ваши мотивы.

– Что же тебе нужно?

– Чтобы вы мне доверяли.

На это мне нечего ответить.

Пользуясь моим молчанием, таким же резким тоном, как мой, Грей сообщает:

– Его Высочество предпочел бы прибыть в Лунную гавань к утру, миледи.

Мое настроение испортилось, и я чувствую себя абсолютно не в своей тарелке. Я хватаю накидку, желая выйти из комнаты ровной четкой походкой. Сапоги, которые Фрея нашла в шкафу, лучше тех, что я носила раньше, но все равно я шагаю по пустому коридору неровно. Платье раскачивается в такт моим шагам.

Грей держится рядом, несколько позади. Он движется словно призрак.

Еще до того, как мы оказываемся у лестницы, я срываюсь и поворачиваюсь к командору:

– Слушай, я тебе доверяю. Я тебе доверилась еще до того, как доверилась Рэну. Ты же знаешь.

Глаза Грея ничего не выражают.

– Вы верите в то, что я не причиню вам вреда? – Да.

Очевидно же.

– А вы верите в то, что я обеспечу вашу безопасность?

Я втягиваю в себя воздух и… мешкаю с ответом.

– Я говорю о доверии такого рода, – продолжает Грей, и наконец в его голосе появляется гнев. – Вы принцесса Колумбии, и поскольку вы являетесь союзником Его Высочества, то я буду подчиняться вашим приказам.

– Но это другое, – спорю я. – Все это нереально.

– Вполне реально в Эмберфолле, – отвечает он. – Моя клятвенная обязанность – отдать свою жизнь за его жизнь. И теперь за вашу тоже, миледи.

– Но не с Лилит! Как ты мог просто стоять и смотреть, Грей? Как ты мог?

– Вы правда думаете, что мне это ничего не стоит? – резко отвечает Грей, и его глаза наполнены страданием. – Я видел бессчетное количество раз, что она делает. Я видел вещи похуже.

– Я бы пыталась помешать ей каждый раз, – заявляю я, с удивлением чувствуя, как в груди зарождаются эмоции. – Каждый раз, Грей. Мне было бы все равно, что он мне приказал. Мне было бы все равно, что бы она делала со мной. Рэн рассказал мне, что она делала с тобой, но я не уверена, что даже подобное меня бы остановило.

– Если бы Его Величество разрешил, я бы реагировал на ее провокацию каждый раз. Я бы сражался с ведьмой до тех пор, пока не перестал дышать. – Грей говорит практически угрожающе, в слабом свете коридора его глаза стали почти черными. – Мой долг – истекать кровью, чтобы не истекал кровью он. И теперь моим долгом является то же самое в отношении вас.

Слова Грея меня пугают. Я сглатываю.

– То, на что вы согласились, намного серьезнее, чем вы думаете. Ваша жизнь больше не принадлежит вам, чтобы ей жертвовать.

– Я знаю, – шепчу я.

– Не знаете. – Грей по-настоящему злится. – Если бы вы знали, вы бы не рисковали так беспечно. Вы вели себя так, словно ваша смерть не повлекла бы за собой серьезных последствий. Вы бы не…

– Командор, – раздается голос Рэна со стороны лестницы.

Я вздрагиваю.

Голос Рэна не резок, но Грей вытягивается в струнку. Его лицо разглаживается так быстро, что никто бы и не подумал, что мы с ним только что вели горячую дискуссию.

Не знаю, как много слышал Рэн, но, пока он к нам приближается, я успеваю предположить, что много. По крайней мере, достаточно.

Я чувствую, как мне становится стыдно, особенно учитывая, что Рэн точно отчитает Грея или заставит того извиниться передо мной. Или сделает еще что-то, чего я не вынесу.

– Постой, – почти срывающимся голосом говорю я Рэну, а потом поворачиваюсь к Грею, едва не плача: – Прости. Я не поняла. Мне жаль.

Грей вздыхает и отводит взгляд. В его голосе звучит сожаление, когда он говорит:

– Принцесса не должна приносить извинения стражнику.

– Я Харпер, – поправляю я его, – и я приношу тебе свои извинения.

Грей колеблется, но затем кивает:

– Как скажете.

В воздухе между нами по-прежнему витает напряжение. Мне бы хотелось, чтобы у нас с ним было еще минут пять, чтобы закончить разговор.

– Все хорошо? – интересуется Рэн.

– Да. – Я делаю вдох, поворачиваясь к Рэну, и тут же резко выдыхаю.

Минуту назад я была поглощена спором с Греем. Теперь я внимательно смотрю на Рэна. Он словно только что сошел со страниц книги сказок. Вместо доспехов – куртка из черной и синей парчи с высоким воротником. Беглого взгляда достаточно, чтобы понять, что воротник куртки отделан тем же мехом, что и накидка у меня в руках. Тонкие серебряные нити переплетаются в замысловатой вышивке, которая сочетается с практически таким же серебряным узором на черных кожаных перчатках и рукояти меча. Без сомнений, передо мной стоит настоящий принц, хотя сразу и не скажешь.

Или, может быть, все дело в Рэне. Он мог бы стоять здесь в мешке из-под картошки и все равно выглядеть по-королевски.

– Все хорошо, – заканчиваю я ответ на вопрос и понимаю, что Рэн тоже на меня пялится.

Румянец расползается по моим щекам, и я поправляю юбки.

– Я похожа на принцессу?

Рэн делает шаг вперед и берет мою руку. Я думаю, что он поведет меня к лестнице, но вместо этого он наклоняется и целует тыльную сторону ладони.

– Вы похожи на королеву.

Мое лицо горит, как и вся я. Приходится дважды откашляться, но даже после этого голос остается хрипловатым.

– Как я понимаю, ты хочешь добраться до Лунной гавани к середине утра?

– Так и есть. – Рэн смотрит мимо меня, и я вижу, что он сомневается, лезть ли ему в мои дела или нет. – Я попросил командора Грея сопровождать вас сегодня, но я могу попросить Джемисона, если вы изволите.

– Нет. – Я сглатываю и кошусь на стражника. – Я верю в то, что Грей способен обеспечить мою безопасность.

Мы направляемся на юг, и солнце светит справа. Снег и слякоть утоптаны настолько, что виден дробленый гравий, который явно повидал оживленное дорожное движение. Деревья, эти остатки леса вокруг Замка Железной розы, стоят по обе стороны дороги, но впереди уступают место длинной пологой долине.

Снег блестит на домах и фермах, которые кажутся миниатюрными издалека. Далеко впереди солнце отражается от чего-то очень похожего на воду.

Большую часть пути Рэн молчит, и я не могу угадать его настроение. Направляю лошадь ближе к Рэну и стараюсь говорить тихо:

– Как думаешь, люди будут рады тому, что ты заключаешь союз со страной, о которой они никогда не слышали?

– Я думаю, они будут рады тому, что я пытаюсь спасти их от вторжения. – Рэн умолкает, а когда заговоривает вновь, его голос становится мрачным. – Джемисон сказал, что битва при Уиллминтоне была жесткой и многие погибли. Его полк был разбит, военный лагерь сожжен дотла. Похоже, что солдаты Силь Шеллоу намерены не просто захватить мое королевство, а хотят сровнять его с землей.

Я сглатываю.

– Ты сказал, что в полку тысяча солдат.

Рэн смотрит на меня с таким выражением в глазах, которое напоминает мне о горечи в голосе Грея, когда мы разговаривали с ним в коридоре.

– Да, миледи.

– Они не брали пленных, – добавляет Джемисон. – Те, кто пытался сдаться, были убиты до того, как успели поднять руки.

Рэн смотрит в мою сторону, и впервые я начинаю понимать всю серьезность положения.

– Нам повезло, что мы успели заключить союз с Колумбией, – говорит Рэн.

– Наши солдаты стоят наготове, – повторяю я отрепетированные слова, подсказанные Рэном, но мой голос кажется пустым в сравнении с жизнями реальных людей. – Отец ждет моего приказа.

– Мы будем сражаться плечом к плечу, – заявляет Джемисон. Несмотря на сожаление о потере своих товарищей по оружию, он воодушевлен. Джемисон продевает руку через поводья и ударяет ею себя в грудь. – На благо Эмберфолла!

Справа от меня Грей делает то же самое. Голоса мужчин преисполнены таким пылом, что этот девиз находит отклик и в моей душе.

– На благо всем! – Рэн тоже ударяет себя в грудь. В его голосе звучит эхо того же пыла, но и еще что-то очень похожее на грусть.

До того как я успеваю заметить, Грей хмурится и показывает вперед:

– На дороге закрытая повозка. Три лошади. – Он бросает взгляд на Джемисона: – Проверь.

– Да, сэр.

Лошадь Джемисона вырывается вперед, разбрызгивая копытами смесь снега и воды.

Грей смотрит ему вслед.

– Я почти забыл, каково это.

– Отдавать кому-то приказы? – спрашиваю я.

– Нет. – Рэн направляет взгляд сквозь меня на своего командора. – Быть частью чего-то большего.

– Да. Именно, – кивает Грей.

Рэн встряхивает головой.

– Не уверен, что я когда-либо это осознавал, но я не хочу относиться к своим подданным как к угрозе. – Он натягивает поводья и кивает в сторону повозки: – Вперед. Давайте их поприветствуем.