От: Мрак

Кому: Девушка с кладбища

Дата: воскресенье, 6 октября, 23:58:35

Тема: Вся история

У тебя нет такого ощущения, что ты запрятала все свои воспоминания о маме в коробку и, когда кто-то вытаскивает одно из них, остальные вываливаются друг за дружкой? Со мной такое случилось вчера. Знакомый задал несколько вопросов о моем отце, и теперь я не могу перестать о нем думать.

Когда-то отец был для мамы человеком, который мог дотянуться до звезд. С ним она не чувствовала себя одинокой. В моих глазах – да и в глазах большинства окружающих – он никогда бы не сделал ничего дурного. Отец был дружелюбным и всегда улыбался. Со всеми ладил. Мог поговорить о спорте и политике. За столом мог насмешить мою сестренку, даже если она была в плохом настроении. Он скакал галопом по заднему двору со мной или сестрой на спине, догоняя того из нас, кто был «пешим». Он хорошо зарабатывал и вел свой бизнес. Все считали нас идеальной семьей.

Но никто из окружающих не знал о том, что он пьет спиртное как воду.

Многие считают, что проблема с алкоголем страшна лишь тогда, когда выпивший проявляет агрессию или насилие. Они не понимают: тихие алкоголики бывают не менее опасны, чем буйные. Или даже более опасны, как теперь кажется мне. Маму до сих пор донимают вопросом, почему она сразу же не ушла от него. Как будто он смертным боем бил ее по выходным! Нет, он никогда ее и пальцем не тронул. Отец не был буйным. Он любил маму. Любил нас, детей. Проблема была не в этом.

Возможно, проблема была в том, что мы его все любили. Все счастливы, когда счастлив отец, – так я думал. Я не сразу разглядел, с каким натянутым выражением лица мама встречает его, если он приходит навеселе. Где-то в возрасте девяти лет я многое начал подмечать. То, как меняется его голос. Как отец становится слишком добреньким и слишком забывчивым. Я сбился со счета, сколько раз он забыл забрать меня из школы. Я стал возвращаться домой пешком, чтобы избежать вопросов учителей. По выходным я работал с ним в автосервисе, и иногда он забывал привезти меня домой. Тогда позже за мной заезжала мама, делая вид, что ничего страшного не произошло. Уверен, все механики знали, в чем проблема, но ничего не делали. Как и она.

Как я уже сказал, отец был тихим алкоголиком. Все любили его. Он же был безобиден, да?

Ты уже знаешь, к чему это привело. Я тебе рассказал, что он убил мою сестру.

В тринадцать лет я стал по выходным отвозить его домой. Знаю, звучит безумно, но он рано научил меня вождению. Так фермерские дети в семь лет уже пашут, а дети охотников стреляют из ружья. Мы всегда последними заканчивали работу, поэтому механики об этом не знали.

Я жутко боялся, что меня кто-то застукает, но выбора не было: виляющий на дороге отец за рулем – это не шутка. Это опасность. Однажды он сбил то ли человека, то ли предмет и поехал дальше. Порой мне снится в кошмарах, что это все же был человек. Помню, как я без конца спрашивал отца, не нужно ли нам вернуться и посмотреть, кого мы сбили, но он даже не заметил случившегося. Я рассказал об этом маме, и она опять только покачала головой, сказав, чтобы я не выдумывал.

Так вот, одним субботним днем я принял решение. Я спрятал ключи.

Отец пьяно шатался по автосервису, хлопал дверями, лазил по карманам и все больше раздражался. Я забился в угол с ключами в кармане, чуть не трясясь от напряжения и страха.

– Может, позвоним маме? – спросил я.

– Мама на работе, – проворчал он.

– Что ты будешь делать, если не найдешь ключи?

Я надеялся, что он вызовет такси или попросит кого-нибудь из ребят подбросить нас до дома.

Нет, он смахнул все – абсолютно все – со своего стола и заорал:

– Черт вас всех подери! Я вам щас устрою вздрючку за кражу ключей!

Впервые в жизни он превратился на моих глазах в буйного пьяного.

Я начал «помогать» ему с поиском ключей. И конечно же, очень быстро «нашел» их. Меня всего трясло. Я не хотел, чтобы отец садился за руль, особенно в таком состоянии. По возможности спокойно и словно в шутку я спросил:

– Может, мне сесть за руль? Посмотрим, поймают ли нас.

Секунду мне казалось, что отец вырвету меня ключи. Он этого не сделал. Засмеялся, похлопал меня по спине и похвалил:

– Молодец.

Так все и началось. Об этом никто не знал, даже мой лучший друг. Я любил отца и понимал, что только так могу уберечь его от неприятностей. Для своего возраста я был высоким пацаном и, сидя за рулем, натягивал на глаза бейсболку и не привлекал ничьего внимания. Удивительно, как много людей смотрят в сторону, не обращая внимания на очевидное.

Сестра тоже ни о чем таком не догадывалась. Да и не могла она об этом знать. Отец уже давно бросил попытки научить Керри автомеханике – она была девочкой во всех смыслах этого слова. В моих глазах она была еще совсем ребенком. Я перешел в восьмой класс и, как дурак, считал себя особенным. Я не нарушаю закон! Я мужчина, заботящийся о своей семье. Я помогаю!

Думаю, мама начала рассчитывать на то, что если отец пьян, то за руль сяду я. Нет, я знаю это. Она сказала мне позаботиться об отце в тот день, когда умерла моя сестра. Это была наша кодовая фраза. «Позаботься о нем» означало: «Отвези его туда, куда ему будет нужно».

В те выходные я должен был отправиться в туристический лагерь с ночевкой. Я ждал этого несколько недель, но потом маму вызвали на работу, а отец к девяти утра уже уговорил три банки пива. Мама не захотела, чтобы он ехал со мной, когда от него за километр несет спиртным. Поэтому поездка была отменена.

Я часами слонялся по дому, хлопая дверями и тяжело вздыхая. Думаю, ты можешь себе представить мое разочарование. Когда отец попросил меня отвезти его в автосервис, я захлопнул перед его лицом дверь и сказал, что, если ему так нужно на работу, пусть садится за руль сам.

Думал, он останется дома. Я привык быть его шофером и решил: не сяду за руль, и он останется дома.

Я ошибался. Он уехал. И взял с собой Керри.

Домой вернулся только один из них.

Из-за грозовой погоды все перед уроками забились в столовую. К тому же всех приманивает сегодняшний завтрак: оладьи и драники. Роуэн берет только сок. Не помню, когда мы в последний раз ели здесь утром: не так-то легко позавтракать, когда того же желает сотня учеников.

Однако из-за дождя мне пришлось отказаться от поездки на кладбище, поэтому хочется заесть свою печаль чем-нибудь вкусненьким. На подносе горкой лежат оладьи. Нетронутые. Теперь, когда они прямо передо мной, я не могу заставить себя съесть даже кусочек.

– Что с тобой сегодня такое? – спрашивает Роуэн, отпивая черничного сока.

Думаю о письме Мрака. Но не могу сказать об этом Роуэн. Мрак не просил держать его тайну в секрете, но о таком ведь и просить не надо.

Я протыкаю вилкой оладьи – они похожи на бесформенную липкую массу.

– Просто думаю.

– О своем таинственном парне?

– Не прикалывайся над этим, – хмурюсь я.

– Я и не прикалываюсь, – пожимает плечами подруга. – Почему бы тебе не попытаться узнать, кто он?

– У меня были такие мысли. – Я умолкаю, размышляя над его письмом. – Не думаю, что стоит это делать. Возможно, наши отношения такие, какие есть, поскольку мы не знаем друг друга.

– О чем ты?

Отведя взгляд в сторону, я снова подцепляю вилкой оладьи. Я солгу, сказав, что не горю желанием узнать, кто он. Что бы случилось, если бы тем вечером мне не помог Деклан Мерфи и Мрак все-таки приехал? Не изменилось бы после этого наше общение? Я никогда и ни с кем не разговаривала так откровенно. С Мраком я не какая-то там девчонка, отчаянно держащая себя в руках перед тем, как слететь с катушек. Я – это просто я. А он – это просто он.

Роуэн все еще ждет ответа. Я засовываю в рот кусочек оладьи.

– Ни о чем.

– О боже, Джулс! Ты покраснела!

Жуть какая. Она права. Я чувствую, как горят щеки.

– Ничего подобного!

– Дать зеркало? – наклонившись вперед, поддразнивает меня Роуэн. – Ты красная как помидор.

– Прекрати. Это не так. Мы с ним говорим о… серьезных вещах. – Не хочу упоминать слово «смерть». Я и так словно подрываю его доверие. – Мы не флиртуем.

– Так, значит, он еще не выслал тебе фото со своими причиндалами?

Я прыскаю со смеху:

– А тебя Брэндон таким фото уже порадовал?

– Нет! – заливается краской Роуэн.

– Зная его, фото будет в художественной рамочке, с идеальным освещением, в нужных местах искусно затемнено…

– Умолкни! – заливается смехом подруга.

Я только сейчас осознала, как сильно соскучилась по нашим шуточкам.

Роуэн обрывает смех, уставившись на кого-то позади меня.

– Кажется, тебя снова ищет мистер Жерарди.

Странно, но меня не охватывает инстинктивное желание спрятаться. Я разворачиваюсь и ищу взглядом своего бывшего учителя. Мистер Жерарди замечает меня. Улыбнувшись, он направляется к нам, лавируя между столами и учениками.

– Джульетта, – восклицает он, – как я рад, что мне удалось тебя найти! Я просмотрел фотографии, которые ты сделала на осеннем фестивале. Есть потрясающие снимки. И замечательное световое решение.

– Большинство из них, наверное, сделала я, – влезает Роуэн.

– Что? – недоуменно сводит брови мистер Жерарди.

– Она шутит. – Мне как-то не по себе слышать похвалу за сделанные после столь долгого перерыва снимки. – Спасибо.

– Я хотел у тебя спросить, не сможешь ли ты помочь мне с обработкой фотографий для выпускного альбома?

Я холодею.

Мистер Жерарди продолжает говорить в пустоту, и его голос мягок:

– Только если у тебя есть на это время. Мне хотелось бы, чтобы ты сама занялась своими снимками.

Грудь начинает сдавливать привычная тяжесть, и я отвожу взгляд. Я рада, что согласилась снять осенний фестиваль, но приход в фотолабораторию – это еще один шаг, приближающий меня к возвращению в мир фотографии.

– Не знаю, – поднимаю я взгляд на мистера Жерарди. – Можно я подумаю над этим?

– Конечно. – Уже собравшись уходить, он вдруг останавливается. – В особенности я хочу, чтобы ты занялась одной определенной фотографией. Думаю, она прекрасно подойдет для обложки.

Мое сердце останавливается на миг, а потом начинает бешено колотиться. Каждый год выбирается одна фотография, которая займет всю обложку выпускного альбома – переднюю и обратную стороны. Обложка очень важна, поэтому снимок для нее обычно делается отдельно и с подготовкой. Не знаю, было ли такое, чтобы на обложку брали фотографию ученика.

– Правда?

– Правда, – кивает мистер Жерарди.

Звенит первый звонок, и он смотрит на часы.

– Я должен вернуться в класс. Дашь знать о своем решении?

– Хорошо, – тихо говорю я ему в спину.

Мистер Жерарди уже проталкивается на выход сквозь поток учеников.

– Джулс! – хлопает меня по руке Роуэн. – Это же потрясающе!

Год назад это событие стало бы сбывшейся мечтой. Теперь же не знаю, что чувствовать. Я не просто так отстранилась от занятий фотографией. У меня никогда не будет такого таланта, каким обладала мама. Похвала мистера Жерарди взволновала меня, но мои способности ничтожны в сравнении с тем, как фотографировала мама.

– Мне нужно на урок, – отвечаю я. – Не хочу снова оставаться после занятий.

Роуэн улавливает мой изменившийся настрой.

– Ты в порядке?

– Да. В норме.

Выбросив недоеденные оладьи в мусорную корзину, я разворачиваюсь, чтобы бежать в класс, и оказываюсь перед Декланом Мерфи. У него в руках пустой поднос – должно быть, он тоже направлялся к мусорной корзине. Я раздумываю, не нырнуть ли мне в поток учеников, но вдруг осознаю, что он, похоже, думает о том же. На мгновение мы оба замираем, затем он продолжает идти, убирает поднос и встает передо мной. Деклан, как обычно, высок и внушителен, но после того случая под дождем уже не пугает меня. Из головы все не выходят его слова о том, как несправедливо относятся к людям, подобным ему. Я заставляю себя посмотреть Деклану в лицо.

– Привет, – здороваюсь я.

– Привет.

Его голос тише, чем я ожидала услышать, и вокруг нас образовывается небольшое пустое пространство: все обходят нас сторонкой. Понимаю, что опоздаю на урок, но мне не хочется уходить.

– У меня новые шины, – рассказываю я. – И новый аккумулятор.

– Я заметил.

– Ты заметил? – пораженно моргаю я.

– Ну, я заметил шины. – Парень приподнимает одно плечо. – Твою машину трудно не заметить.

– О! – Я обидеться должна? Не знаю, что сказать, и не могу прочитать выражение его лица.

Деклан чуть-чуть придвигается и впервые выглядит нерешительным, а не таким сдержанным, как всегда.

– Я хотел тебя кое о чем спросить.

Я смотрю ему в глаза. Происходящее настолько отличается от того, что было в его машине, когда я чуть не размазывалась по двери, лишь бы подальше отодвинуться от него. Вокруг снуют школьники, и мне приходится тоже придвинуться к нему, чтобы им не мешать. Никогда не думала, что мы будем стоять в такой близости друг от друга и разговаривать так, будто не находимся по разные стороны баррикад.

Меня хватает за руку Роуэн.

– Джулс, что ты делаешь? – Она бросает на Деклана пренебрежительный взгляд. – Ты же боялась опоздать.

– Подожди, – прошу я ее, как раз когда звенит второй звонок.

Через три минуты мы должны сидеть в своих классах, но подсознание советует на это забить. Я не отрываясь смотрю на Деклана, но вижу, что выражение его лица изменилось. Он снова закрылся.

– О чем ты хотел меня спросить?

– Ни о чем, – смотрит он на нас сверху вниз. – Не бери в голову.

Деклан отходит и смешивается с движущейся к двери толпой учеников.

– Подожди! – зову его я, но он уже скрылся.