От: Девушка с кладбища

Кому: Мрак

Дата: вторник, 8 октября, 22:31:57

Тема: Друзья

Да. Я в порядке. Ложная тревога.

Ты поговорил со своей мамой?

Ложная тревога? Ложная тревога? Что, черт возьми, это значит?

Возле ника Джульетты стоит зеленый кружок.

Мрак: Что еще за ложная тревога?

Девушка с кладбища: Деклан Мерфи не делал того, в чем я уже собиралась его обвинить.

Мне приходится собрать всю свою волю в кулак – всю до последней капли, – чтобы не написать в ответ: «Джульетта, это я! Расскажи мне все, пожалуйста! Я так сильно переживал, что виноват в случившемся с тобой!»

Руки начинают дрожать.

Мрак: Расскажешь подробнее?

Девушка с кладбища: Он напился и разбил свою машину в тот самый день, когда погибла моя мама. Я думала, в аварии был виноват он.

Мрак: Это не так?

Девушка с кладбища: Нет.

Она меня убивает.

Мрак: Откуда ты это знаешь?

Девушка с кладбища: Парень моей лучшей подружки проходил летом стажировку в отделе новостей криминальной хроники. И у него остался доступ к базе данных. Он нашел оба происшествия. Мама погибла до того, как Деклан Мерфи сел в машину.

Вот как!

Не понимаю охвативших меня чувств, но это точно не облегчение. Какая-то горькая радость. Я не убивал маму Джульетты, но она по-прежнему не знает, кто преступник. И я все еще не признался ей в том, что я – Мрак. А теперь уже слишком поздно…

Мне нужно извиниться перед ней. Но как это сделать? И за что конкретно извиняться?

Приходит еще одно сообщение.

Девушка с кладбища: В любом случае такое совпадение было маловероятно.

Мрак: Похоже, их пути не пересеклись.

Девушка с кладбища: Да.

Мрак: Ты в порядке?

Девушка с кладбища: Не знаю.

Мрак: Я могу что-нибудь для тебя сделать?

Девушка с кладбища: Поговори со мной. Если тебе не трудно.

Слова звучат для меня голосом Джульетты. Я помню, как она запаниковала, когда сопоставила даты. Мне хочется позвонить ей. Хочется утешить ее. Такой неистовой и сильной духом девушки я никогда еще не встречал, но мне все равно хочется посидеть с ней в темноте, держа за руку, показывая, что она не одна.

Мрак: Трудно? Я с тобой вечность готов говорить.

Она долгое время не отвечает. Уснула?

Мрак: Тут-тук.

Девушка с кладбища: Ты меня растрогал до слез.

Мрак: Большинство людей ответило бы: «Кто там?»

Девушка с кладбища: Теперь ты меня рассмешил. Кто там?

Мрак: На этот случай шутку я не успел приготовить. Почему ты заплакала?

Девушка с кладбища: Я так переживала, что ты – это он и мне придется перестать общаться с тобой.

Я леденею. Снова и снова перечитываю фразу:

«Я так переживала, что ты – это он…»

Не могу дышать. Не знаю, как ответить. Меня словно разом пронзили сотнями лезвий.

Девушка с кладбища: Прости. Я сейчас в растрепанных чувствах. Брэндон – парень моей лучшей подруги – подумал, что, возможно, мама успела сфотографировать врезавшуюся в ее такси машину. Поэтому мы просмотрели все карты памяти. Эмоциональная выдалась ночка.

Уж мне ли не знать! Я вообще сейчас сижу, давясь вставшим поперек горла сердцем. Хорошо хоть Джульетта сменила тему разговора. Я с трудом заставляю себя печатать онемевшими пальцами.

Мрак: Что-нибудь нашли?

Девушка с кладбища: На картах памяти – ничего. Но я собираюсь завтра в школе проявить одну пленку.

Мрак: Думаешь, есть шанс что-то обнаружить?

Девушка с кладбища: Боюсь надеяться на это.

Мне тяжело сосредоточиться на ее словах. Хочется напечатать, что у меня уже закрываются глаза и лучше нам пообщаться завтра, но я ведь написал, что могу проговорить с ней всю ночь.

Надо было отыскать шутку с «тук-тук».

Девушка с кладбища: Ты поговорил со своей мамой?

Зашибись. Еще одна тема, о которой не хочется говорить.

Мрак: Нет.

Девушка с кладбища: Почему?

Мрак: Вернулся поздно с работы. И отчим цербером стоит у ее спальни.

Девушка с кладбища: Ты не можешь сказать ему, что хочешь поговорить с ней?

Ее вопрос совершенно безобиден, но, понимая, что она не хочет общаться со мной – со мной настоящим, – я воспринимаю ее слова острее, чем обычно. Я как будто говорю с Аланом. Слышу между строк обвинительные нотки. Меня это злит. Она словно хочет видеть только одну часть моей жизни, а вторую – реальную, запутанную и сложную – игнорирует.

Мне видится все в преувеличенном и искаженном свете, я это знаю.

Я сделал это. Я.

Я разрушил все.

Это я виноват.

Еще одно бремя поверх остальных.

Мне хочется скинуть с души невыносимую тяжесть, но не получается.

Пальцы стучат по клавишам.

Мрак: Все очень сложно.

Девушка с кладбища: Ты сам все усложняешь.

Мрак: Да уж, похоже, я ас по части усложнений.

Я закрываю приложение.

И удаляю его.

Сгибаюсь, обхватив колени руками, и силюсь не закричать.

Приходится задержать дыхание. Это помогает. Я сижу в полной тишине, пока легкие не начинают гореть от нехватки кислорода.

Нужно взять себя в руки.

Комната давит на меня, душит. Хочется вырваться из нее, но существует одно только место, куда я могу пойти, не боясь, что Алан вызовет полицию.

Я беру мобильный и пишу сообщение Рэву. Последние двенадцать штук он проигнорировал. Но все они были различными вариациями на тему: перестань быть занозой в заднице.

Деклан Мерфи: Рэв, пожалуйста, ответь. Ты нужен мне.

Он сразу же отзывается.

Рэв Флетчер: Я здесь.

Деклан Мерфи: Можно к тебе?

Рэв: Конечно.

* * *

Я вхожу домой к Рэву через заднюю дверь и нахожу его поедающим хлопья Lucky Charms. Обычно таким поздним ужином балуются любители травки, но Рэв ни разу в жизни не пробовал покурить косячок. Когда мы были помладше и проводили время не только у него дома, но и у меня, мама специально держала для него коробку Lucky Charms.

Он никогда не завтракает этими хлопьями. Всегда ест их тайком, словно скрывая пагубную слабость. Может, в прошлом отец запрещал ему есть их. А может, Рэв просто любит сахар. Я никогда его об этом не спрашивал.

Я подхожу к столу, и Рэв, не поднимая глаз, придвигает ко мне коробку. Он в той же самой толстовке, в которой был в школе, и это довольно необычно. Рэв вообще ее не снимал или надел специально, узнав, что я к нему приду?

В любом случае мне нужно уладить наш конфликт. Меня мучает неприятное ощущение. Не могу решить, злюсь я или стыжусь.

– Хей, – говорю я.

– Хей, – отвечает Рэв, не глядя на меня.

Я не сажусь.

– Все еще злишься?

– Возможно. Что случилось?

– Джульетта рада, что я – это не я.

Рэв засовывает в рот полную ложку хлопьев, но по-прежнему не смотрит на меня.

– А теперь можно повторить это по-нормаль ному?

– Она рада, что я не Деклан Мерфи.

– Похоже, мне нужны подробности. – Рэв кивает на зажатый в моей руке мобильный. – Она написала это в письме? Прочитай.

– Не могу. Я удалил приложение.

Он коротко смеется, но смех выходит безрадостным. Потом выпивает окрашенное хлопьями молоко.

– Установи заново. Мне надо прочитать ее сообщение.

– Я же сказал тебе, что она написала.

– Нет, ты выдал мне декланизированную версию. Я хочу видеть, что написала она.

– В смысле?

Рэв кладет миску в раковину и наконец смотрит мне в лицо.

– Ты установишь заново приложение или нет?

Я уже жалею о том, что пришел.

– Нет.

– Ладно. Тогда спокойной ночи.

Рэв уходит, щелкнув выключателем у двери. Оставив меня в темноте.

Я иду за ним, сердито шепча, потому что Джефф с Кристин голову нам оторвут, если мы разбудим ребенка:

– Да что с тобой такое? Если у тебя есть какие-то претензии, скажи!

Он не останавливается.

– Я уже все сказал.

– Может, остановишься и поговоришь со мной?

Он идет дальше.

– Рэв!

Сейчас он зайдет в свою комнату и захлопнет у меня перед носом дверь.

– Ты остановишься? – Не думая, я догоняю его и хватаю за руку.

Рэв разворачивается и с такой силой отталкивает меня, что я ударяюсь о противоположную стену. Картины в рамах позвякивают и качаются. У Рэва совершенно дикий взгляд. Но через секунду он уже приходит в себя и моргает. Из его глаз больше не смотрят демоны. На лице испуг. Сожаление. Стыд.

– Прости, – поднимаю я руки. Завтра буду в синяках, но сам виноват. Знаю, что его нельзя трогать. – Прости.

В своей кроватке кряхтит Бейбидолл, и мы замираем. Спустя мгновение она затихает.

Отворяется дверь спальни родителей Рэва, и в коридор выглядывает Джефф.

– Вы чего здесь стоите? – сердито шепчет он.

– Да так, ничего, – отвечает Рэв. – Ложись. Мы прикроем дверь. – Он горестно смотрит на меня и иронично приглашает: – Заходи, Дек.

В комнате Рэв садится на постель по-турецки, и мне лишь остается занять компьютерное кресло.

– Прости, – тихо извиняется друг. – Я не хотел.

– Я сам виноват.

– Нет. – Он поднимает на меня взгляд. – Это не так.

– Я не должен был тебя хватать.

Рэв пожимает плечами, и я чувствую, как от него волнами идет напряжение. Он покусывает краешек ногтя на большом пальце.

Нахмурившись, я подкатываюсь в кресле к изножью кровати и подпираю подбородок руками.

– Что с тобой, Рэв?

– Не могу перестать думать о нем.

Об отце.

– Что-то случилось?

– Нет.

– Хочешь поговорить об этом?

Рэв отрывает взгляд от одеяла:

– Ты считаешь, я корчу из себя мученика?

– Нет. Ты считаешь, я корчу из себя мученика?

– Иногда.

Обидно.

– Никогда не слышал, чтобы ты ругался.

– Я не должен был терять над собой контроль, – морщится Рэв.

– Иногда можно и выйти из себя.

– Мне нельзя. Ты установишь свое дурацкое приложение, чтобы мы могли поговорить о том, зачем ты сюда пришел?

– Почему тебе нельзя выходить из себя?

– Дек, – болезненно кривится он.

– Слушай, Рэв, ты самый невозмутимый чувак из всех, кого я знаю. Если не будешь время от времени срываться на ком-нибудь в столовке, то люди решат, что ты не человек. На самом деле даже я уже начал подозревать тебя в этом.

Рэв не улыбается. Он притих, замкнувшись в себе.

Е-мое, да мне пора вручать награду «Самый эгоистичный друг»! Я практически силой ворвался к нему в комнату, и из-за чего? Из-за того, что у меня кишка тонка признаться девушке в том, кто я есть? Хнык-хнык, Деклан. Может, расплачешься?

Я еще чуток придвигаюсь к Рэву на стуле.

– Мне уйти?

Он бросает на меня взгляд.

– Нет.

– Хорошо.

– Установи приложение заново.

– Рэв…

– Прошу тебя. Мне нужно… нужно… – Его голос натянут. Рэв взмахивает рукой. – Переключиться.

Я весь в сомнениях, но друг выжидающе смотрит.

– Ну ладно.

Переустанавливаю приложение.

В папке лежит письмо.

Не могу заставить себя кликнуть по нему. Представляю, что в нем написано. Зеленого кружка рядом с ником Джульетты нет. Я бросаю Рэву мобильный.

– Смотри в конце переписки.

Он изводит меня, читая со скоростью человека, которому нужно сверять со словарем каждое слово. Несколько минут спустя мне хочется вырвать у него из рук телефон.

– Ты издеваешься надо мной, Рэв?

– Мне нужно было прочитать и более ранние сообщения. Для полноты картины. – Вздохнув, друг кидает мне мобильный. – Я согласен с ней. Ты действительно все сам усложняешь.

– Думаешь, она ненавидит меня?

– Которого?

– Обоих, – морщусь я.

– Нет. – Рэв ненадолго задумывается. – Мне кажется, ты должен все ей рассказать.

– Ты же прочитал ее письмо. Она не хочет общаться со мной.

Рэв качает головой.

– Она рада, что может продолжать общаться с тобой.

– Нет, она написала…

– Я тебе процитировал ее слова, Дек, – злится Рэв. – Почти дословно.

– Она написала, что рада, что я не Деклан Мерфи.

– Но ты – Деклан Мерфи! Ты не два разных человека. – Рэв учащенно дышит, сжав кулаки.

Сунув мобильный в задний карман, я внимательно гляжу на него.

– Что с тобой творится, Рэв?

Он трет глаза.

– Не знаю. Просто устал.

Мне вспоминается, как он сидел со мной в больнице. Молча. Его молчание поддерживало меня больше любых слов.

Я не могу молчать так, как он. Но, может, я могу ему дать кое-что другое? Снова вынимаю мобильный, набиваю в поиске нужное, разворачиваю телефон и пускаю по одеялу к нему.

Рэв не тянется за ним.

– Она снова написала?

– Нет. Это стихотворение, заданное мне по литературе. Прочти.

Он смотрит на меня с таким выражением, какое, наверное, было бы у меня, выдай он вдруг: «Хей, бро, прочитай-ка вот этот стих».

– Не понял.

– Прочитай его. Мне кажется, тебе он понравится.

Это же Рэв – он не отнекивается. Берет мой мобильный и читает стихотворение. Мышцы его лица расслабляются.

– Ты прав. Оно мне понравилось.

Рэв отправляет мне телефон обратно по одеялу. На мгновение его лицо кривится, словно он готов заплакать, а голос подрагивает:

– Однако я не чувствую себя так, будто «в кровь избит, но не сломлен». Не сейчас.

В воздухе повисает недосказанность. Я жду, когда Рэв продолжит.

– В последнее время, – более ровным голосом говорит он, – я чувствую себя так, словно все вокруг – сплошной тест. – Рэв сглатывает. – И я все ближе и ближе к тому, чтобы его провалить.

– Например?

– Я чуть не ударил тебя в коридоре.

– Я это заслужил.

В его глазах вспыхивает злость.

– Нет, ты этого не заслуживал!

– Тсс, – бросаю я взгляд на дверь. – Хорошо, не заслуживал. К чему ты ведешь?

– Я чуть не ударил тебя, – с нажимом повторяет Рэв.

– И?

– А если бы ударил?

– В школе тебе бы пожали за это руку.

– Не шути, – обжигает он меня взглядом.

– Ты разволновался, что чуть не ударил меня? Уверен, я бы это пережил.

– Вдруг я не смог бы остановиться?

Я таращусь на него. Мне и в голову бы не пришло, что он может так поступить. Это даже смешно. Однако он серьезен.

Я придвигаюсь на кресле вплотную к постели. Рэв говорил совсем тихо, поэтому я тоже понижаю голос:

– Ты разнервничался из-за того, что если бы ударил меня, то не смог бы остановиться и бил меня дальше?

– Тебя или кого угодно другого. – Он глубоко вздыхает. – Все вокруг чувствуют и ведут себя нормально. Радуются жизни. Я же боюсь вот-вот слететь с катушек. Я не… Не знаю, как это может начаться. И если начнется, я сомневаюсь, смогу ли это остановить.

Рэв раньше ничего подобного не говорил. Рассказывая о пережитых днях с отцом, он всегда заканчивал тем, что больше никому не позволит так с собой поступать. Но его никогда не беспокоили вопросы, может ли он сам причинить боль другому человеку.

Он милый. Добрый. Джефф с Кристин открывают двери своего дома и свои сердца для детей с разными судьбами… Рэв такой же, как они. Он всегда протянет руку помощи нуждающимся. Я вижу это каждый день. Я завидую этому.

– Ты не твой отец, – уверяю его я.

– Ты тоже не твой отец.

Вот так, посреди собственного морального кризиса, Рэв находит именно те слова, которые я всей душой жаждал услышать. Поэтому он самый замечательный друг на свете. Как ему могло прийти в голову, что он способен кому-то причинить боль?

– Ты говорил об этом с Джеффом и Кристин?

– Нет. – Рэв снова трет лоб, его глаза влажно блестят. – Боюсь, они не оставят меня у себя, если что-то случится. Я не хочу навредить кому-нибудь из детей…

– Рэв, ты никому не навредишь. И Джефф с Кристин – твои родители. Они любят тебя. Ничего плохого не случится. Точно тебе говорю. Ничего.

Он некоторое время молчит. Я прямо вижу, как он прокручивает мои слова в голове.

– А если случится?

Ничто сейчас не избавит его от пагубных мыслей. Они ужом проскользнули в его мозг и угнездились там. Я хлопаю его по руке.

– Тогда я не дам тебе влипнуть в неприятности. Так же как ты не даешь влипнуть в неприятности мне.

Это, кажется, успокаивает Рэва. Подняв на меня взгляд, он крепко пожимает мне руку.

– Договорились.