Как только солнце пало за горизонт поднялся ветер. Буря заслонила звёзды и дыхание моря становилось всё более грубым. Плеть Демона неслась сломя голову прямо в объятия шторма. Медленно полил дождь, большими каплями, подобными метаемым из пращи снарядам, но вскоре они стали похожи на срываемыми ветром листы. Огромные волны поочерёдно поднимали корабль к небу и швыряли вниз, почти хороня его нос под волнами. Всё покрылось пеной. Палубы затопило. Не смотря на всё это Кейл решил оставаться в носовой части, высовываясь оттуда, пытаясь увеличить скорость судна усилием воли. Его живот дрожал каждый раз, когда они падали с волн, но он упорно сопротивлялся буре. Джак стоял рядом с ним, вцепившись в поручни белыми костяшками пальцев и стонал с каждым рывком корабля.

Дождь хлестал по лицу Кейла так сильно, что казалось это град. Его плащ промок настолько, будто был наполнен камнями. Он смотрел вперёд щурясь от дождя, брызг, пены. Они должны были догнать слаадов. Должны были.

Там!

На вершине далёкой волны он увидел зелёное свечение. Он напряг своё зрение. Не было уверенности, что оно не подвело.

Молния рассекла небо, на вершине далёкой волны вырисовался тёмный силуэт корабля, корабля слаадов! Как и Плеть Демона, они на всех парусах поплыли прямо через волны.

— Там! — крикнул Кейл сквозь бурю, от волнения забыв про мысленную связь.

— Я вижу, — крикнул Джак в ответ. Коротышка поскользнулся и чуть не упал, когда Плеть Демона скатилась вниз по волне. Корабль слаадов пропал из их поля зрения.

«Вы это видели?» — спросил Кейл Магадона — «Мы близко.»

«Я видел," — ответил Магадон — «Как и Эврель. Он беспокоится за корабль, Эревис. И за экипаж.»

Кейл знал это. Он тоже о них беспокоился.

Над ними вздымался квадратный парус, натянутый чтобы сдержать сильный ветер и не порваться. Оснастка корабля износилась. Мачты скрипели, сгибаясь под натиском ветра. Гремел гром. Кейл не знал, сколько еще судно и его экипаж смогут вынести.

Под ними были водные элементали, которых вызвал Джак, чтобы вытащить корабль из вспененного моря и держать его под прямым углом к волнам. Водянистые придатки торчали из бушующего моря, обхватив корпус. Среди грома бури Кейл уловил обрывки их орущих голосов. Они, должно быть, тоже перекрикивались друг с другом.

«Передай ему, пусть держится, Магз," — вещал Кейл — «скоро мы их настигнем. "

Прежде, чем Магадон смог ответить, Кейл почувствовал давление в висках и зуд под черепом. Он посмотрел на Джака, и по его виду стало ясно, что тот почувствовал тоже самое. Вначале Кейл подумал, что это вызвано бурей, но давление и зуд усиливались. Они становились всё болезненней. Кейл прищурился и схватился за лоб.

— Ты чувствуешь это? — крикнул он Джаку.

Джак кивнул, держа два пальца у виска и морщась от боли.

«Магз» — спросил Кейл, «Ты…»

«Чувствую, Эревис," — ответил Магадон, и Кейл услышал напряжение в его мысленном голосе «Куда сильнее чем ты, я думаю. И вся команда тоже чувствует это. Я вижу по их лицам».

«Что это такое?» — спросил Кейл, и почувствовал, как ментальная связь между ним и Магадоном заколебалась.

«Я… не знаю…» — ответ Магадона был прерывистым «Не нападение…»

По мере их продвижения в глубь шторма давление становилось всё сильнее. Глаза Кейла болели. Его голова пульсировала. Ему казалось, что глаза вот–вот выстрелят из орбит. Он оглянулся, и увидел, что многие члены экипажа корчась сжались на полу.

Головокружительная волна ударила Кейла и почти отправила его за борт, но ему удалось ухватиться за поручни и прочно встать на ноги. Он протянул руку и схватил плащ Джака, чтобы убедиться, что его друг не упадёт в воду.

— Что это? — крикнул Джак, схватив себя за волосы.

Кейл приказал бы Эврелю повернуть назад, если бы это было возможно, он знал, что уже поздно. Любое изменение курса это риск потопить корабль.

Давление становилось всё хуже, вызывая галлюцинации. Ему виделись вспышки цвета, танцующего на волнах, а не корабль слаадов. Красные и синие блуждающие огни, фиолетовое и оранжевое пламя, закат солнца и восход луны. Еще ему казалось, что он услышал музыку и бормочущие голоса за рёвом бури. Огромная тень образовала над ним плавучий город. Он сжался, а затем исчез. Во рту ощущался вкус пива, говядины, аниса, лука.

Рядом с ним Джак крикнул невнятным голосом

— Девять кругов Ада, что здесь происходит? Я вижу нечто. Слышу голоса на ветру.

Кейл лишь мог покачать головой и ответить:

— Как и я. Держись за поручни и не отпускай их не смотря ни на что.

Он бы в состоянии собрать защитные тени вокруг него.

Кейл обращался к Магадону, но мысленная связь то появлялась, то пропадала.

«Что происх… Магз? Ты… можешь что то сделать?»

Некоторое время Магадон не отвечал и Кейл уже начал беспокоится за него. Он оглянулся, но сквозь бурю и боль ничего не смог рассмотреть.

«Подожди," — сказал Магадон и Кейл услышал удивление в его голосе, «Подожди…»

Неожиданно давление в голове Кейла начало спадать и вовсе прекратилось. Кейл ахнул и присел. Джак поступил так же. Самочувствие Кейла вернулось в норму. Буря по прежнему бушевала вокруг, но Кейл почувствовал особенное, необъяснимое спокойствие.

Мысленный голос Магадона зазвучал в голове Кейла и Джака, связь была ясной и мощной.

«Здесь кто–то есть, Эревис. Кто то древний…»

* * * * *

Сундук Дельфина опускался и падал на волнах, как огромная груда обломков. Молния разрывала небо. Гремел гром. Шёл дождь, немилостиво поливая принятое Азриимом обличие. Над ним, навстречу ветру, вздымались паруса, натягивая мачты.

Азриим, Долга и Ривен стояли на верхней палубе возле капитана Сертана, рядом со штурвалом. Леера были натянуты поперёк палубы, образовывая верёвочную сетку вокруг всего корабля. Когда они двигались экипаж крепко цеплялся за трос. Азриим и Долгам тоже последовали этому примеру. Только Ривен и капитан были в состоянии держать равновесие на накренившемся корабле и скользкой палубе.

— Держи нас прямо к ветру, Нимил! — крикнул Сертан рулевому.

На висках и руках Нимила вздулись вены. Он крепко вцепился в штурвал, Азриим предположил, что на дереве остался слепок его ладоней.

— Есть, капитан, — проворчал Нимил. Его тонкие волосы прилипли к голове. — Всё становится намного хуже, мы теряем управление.

— Удержим, — ответил Сертан. Он смотрел на бурю и море, оценивая свои паруса и мачты, осмотрел свой экипаж.

— Занимайтесь своими делами, ребята! — он крикнул так, чтобы каждый член экипажа смог его услышать. — Занимайтесь своими делами, и Сундук довезёт нас до конца. Эта буря не может длиться вечно.

Сертан посмотрел на Азриима, сощурившись из–за дождя:

— Как только мы бросим якорь, Амберли отберёт у нас целый день. Долго еще?

Азриим схватил компас Странника. Он взял его со стола рядом с Нимилом за секунду до того, как налетел порыв ветра. Он приложил все усилия, чтобы удержать его ровно на ладони и изучить движение стрелки. Качающееся судно этому мешало. Наконец, ему удалось понять, куда указывает стрелка: на запад и немного вниз.

— Мы очень близко! — крикнул Азриим и добавил для пущего эффекта — Держись, друг мой.

Заколдованный Сертан по дружески положил руку на плечо Азриима и усмехнулся.

— Мы сделаем это! — сказал Сертан — И первым делом выпьем за ваши деньги!

Азриим лишь улыбнулся в ответ.

Около четверти часа, предупредил Азриим Ривена и Долгана, когда Сундук поднялся на очередной волне и затем резко упал вниз. А затем…

Он склонил голову, чувствуя мысленный контакт. Вначале он подумал, что это был Странник, но быстро понял, что для его отца ощущения слишком грубые. Он посмотрел на Долгана и увидел, что большой слаад морщился.

— Ты чувствуешь это? — спросил он своего брата.

Азриим кивнул. Ривен и остальные члены экипажа оглядывались, потирая свои виски. Боль усиливалась, пока слаады и люди не схватились за головы. Два моряка потеряли над собой контроль и бросились за борт. Грохот шторма заглушил их крики. Лишь Азриим стал свидетелем их судьбы, а ему было всё равно.

«Что это?» спросил прямо Ривен. Одной рукой он ухватился за саблю, другой — за лоб.

— Что за колдовство? — крикнул Сертан, схватив голову обеими руками.

Азриим не был уверен. Мысленный контакт был невероятно мощен, но столь же примитивен, будто был подан полоумным созданием. Он никогда еще не сталкивался ни с чем подобным.

Он попытался ответить на контакт безобидным ментальным прикосновением, но не ощутил никакой связи. Психические способности, которыми Странник одарил Азриима и Долгана, были очень ограничены, и то сознание, казалось, не чувствовало его…

Азриим посмотрел на компас, на море и, всё поняв, ударил по нему. Это было единственным объяснением странного ментального контакта. Неудивительно, что Странник не смог найти Саккорс.

Мантия была живой, или почти живой.

«Мы ближе, чем я предполагал» — вещал он Долгану и Ривену, и улыбнулся, не смотря на дискомфорт.

Они кивнули, пытаясь удержаться на ногах на сколькой, качающейся палубе.

Ривен и остальные члены экипажа всё еще сжимали голову, морщась от давления на их черепа. Даже Нимил выпустил из рук штурвал и схватился за голову. Корабль начал вращаться.

Долган оттолкнул рулевого в сторону, взял управление в свои руки и выровнял корабль обратно. Азриим боялся, что силища его брата может сломать штурвал, но этого не произошло и корабль выпрямился.

— Я вижу нечто, — выкрикнул Ривен, и наконец схватился за трос. — Во имя Бездны, что тут творится?

Корабль прокатился на очередной волне и рухнул вниз. Волны выбросили еще одного матроса за борт. Еще одного.

Капитан проклял его помешательство.

А выше крепления, державшие паруса на матче, наконец, сорвались и полотнища стали развеваться на ветру. Из за внезапной поломки креплений ветер сорвал полукруг мачты. Он ударил матроса в центре палубы и вышиб его за борт.

Всё еще качая головой Ривен спросил

— Что это было?

Азриим улыбнулся:

— Не что. А кто.

Убийца и Долган вопросительно посмотрели на него, но Азриим не стал вдаваться в объяснения.

— Буря заканчивается! — выкрикнул матрос в носовой части корабля. Он указал наверх, на зазор в облаках, через который проглядывались звёзды.

После сразу после крика матроса дождь начал стихать, а потом закончился. Корабль продолжил вяло плыть и наконец судно остановилось. Моряки шумели, радостно пеговаривались, а затем их шум перерос в бурные аплодисменты.

— Молодцы, парни, — сказал капитан своей команде. — Молодцы. Разве я не говорил, что нужно просто держаться вместе?

Азриим не был уверен, что есть повод для спокойствия. Он уже нашел нечто зловещее. Рядом с ним Ривен, должно быть, почувствовал тоже самое. Убийца взглянул на чёрное небо, покачивающиеся морские просторы и сказал:

— Не нравится мне это.

Азриим улыбнулся. «Не волнуйся, убийца. Мы не останемся на борту.»

Азриим положил сферический компас Странника на ладонь. Стрелка указывала прямо вниз.

* * * * *

Востим появился в святая святых своей башни, теперь безопасно перемещённой на вершину Скалистого Пути. Всё еще бестелесный, он плыл вниз, прямо через внешнюю стену, в сердце сооружения. Там он осмотрел связь между родным камнем и пересаженной башней. Его заклинания прекрасно работали. Башня выглядела так, словно её построили на вершине Скалистого Пути, а не переместили туда из тайной горной долины на юге Фаэруна. Ему нужно было хорошо укорениться, прежде чем начать заклинание.

Он был доволен. Всё разворачивалось именно так, как и планировалось.

Он бросил свой взор в небо, к звёздам, к Селунэ и её слезам. Он уже знал, какие из них ему понадобятся. Он собрал их на светящемся серебряном поле, где их и оставила хозяйка. Он представил своё заклинание, когда оно начнёт действовать, представил, что при этом будет чувствовать.

Время приближалось. Нужна была лишь сила оболочки Саккорса и можно было начинать.

Раскинув своё сознание до Внутреннего моря, он попытался войти в разум Азриима, но ему не удалось вступить в контакт. Он предположил, это вызвано тем, что его сыновья находятся в непосредственной близости к Саккорсу. Оболочка разрушенного города блокировала удалённое виденье Востима, так что было неудивительно, что она препятствовала и мысленному контакту.

Внезапная, острая боль пробежала по всему позвоночнику Востима. Он стиснул зубы и ждал, когда она пройдёт, но боль держалась дольше обычного. Он терпел, с шипением, и в конце концов она прошла.

Он должен был закончить работу как можно скорее.

Он полетел обратно на вершину башни, проплывая через стену, и вошёл в бывшее святилище Цирика. Он снял заклинание бестелесности и его плоть мгновенно материализовалась. От внезапного веса на его слабых костях и мышцах подкосились ноги. Он упал на пол, на четвереньки, и резкая боль пронзила его колени и запястья. Он впервые закричал от боли, поскольку раньше никогда не реагировал на боль больше, чем шипением, и был уверен, что от падения треснуло несколько костей.

Физически и психически истощенный, он оставался в жалком положении еще некоторое время. Он корил себя за то, что использовал так много заклинаний, овладевая храмом Цирика. Прошли десятилетия с тех пор, как он делал так много, за столь малое время.

И предстояло сделать еще больше.

Его дыхание стало быстрым и влажным. Он приготовился встать. Он мог бы использовать заклинания или ментальные способности, чтобы помочь себе, но из гордости не стал. Он встанет на ноги своими силами. Он должен был.

Он переставил одну ногу, затем другую и осторожно перенёс на них свой вес. Недавняя боль всё еще играла в коленях, но он выпрямил их и заставил поднять себя. Лишь после этого он позволил себе расслабиться на мгновение, но лишь на одно мгновение.

Несмотря на свою усталость, он должен был подготовить башню.

Для начала он прошептал заклинание, которое вызвало Росток Пряжи из собственного измерения, где он его и оставил. Когда он произнёс последние строки, вспыхнула энергия и артефакт предстал перед ним. Он был примерно такой же высоты, как карликовый клён. Вдоль серебристой кончиков коры его ствола пульсировал тусклый свет. Золотые отростки испускали тайную мощь.

Востим почувствовал страдания Ростка, вырванного из своего инкубатора на личном Плане. Скручивающаяся масса его корней и позолоченных отростков на мгновение с тревогой скорчились, ища себе новый дом в Плетении и в Теневой Пряже. Корни впились в каменный пол, устроившись в Теневой Пряже. Отростки взошли до потолка, но кончики исчезли в сетях Плетения, не дойдя до крыши. Оно тоже замерло.

Востим почувствовал, что волнение ростка сменилось довольством. Спокойно отдыхая, он попытался установить мысленную связь, хотя и не думал, что Росток сможет понять его. А может это он не сможет его понять. Росток родился в тени чтобы служить священникам богини ночи. Как и Востим, он был уязвим к солнцу, но в отличие от Востима от не познал лишений от своей уязвимости и ему не нужно было побеждать свою слабость.

Росток просто существовал, и он довольствовался простым существованием.

Востим смотрел на живой артефакт. Он подозревал, что Росток довольствуется простым существованием только потому, что его способности к восприятию ограничены. Не до конца осознавая своё существование, Росток ничего не жаждет, ни в чем не нуждается, ничего не желает. Он был устроен совсем не так, как Востим, и не так как все живые существа.

Проклятое сознание, Востим знал, что им движут желания, амбиции. Он был рождён неудовлетворённым. Востим был ярким примером для сравнения. Удовлетворяя свои желания он разрушил мир, погибли миллионы людей.

Разумеется, он не чувствовал никакой вины за свои поступки. Вины не могло быть, поскольку она не была абсолютной величиной. Востим научился этому тысячи лет назад. Математика был единственный абсолютом во всей вселенной — дважды два четыре. Нравственность же была просто условностью, которой люди с радостью обманывали друг друга. Нет никаких нравственных истин, просто предпочтения, и одно из них ничем не лучше другого.

— Найди утешение, в своей простоте, — сказал он Ростку.

Он прочитал заклинание левитации и выплыл из святилища. Он закрыл за собой дверь и защитил её серией заклинаний, скорее из за привычки, чем из за необходимости. Никто не знает о его убежище на Скалистом Пути. Никто не знает, что он намерен там сделать, даже его слаады, а к тому времени, как он завершит дела, всё будет кончено.

Он плавал по залам башни, пока не достиг центральной комнаты двумя этажами ниже святилища, комнаты примерно в середине башни. Медленно и мучительно он опустился на пол. Лёжа на спине на голом камне, он широко раскинул руки и развёл ноги. Пол отдавал прохладу через его одежду. Настроив себя на энергию камня он закрыл глаза и начал напевать. Как только он это сделал, сила собралась в нём. Он направил силу через своё тело в каменную башню. Когда он почувствовал легкую вибрацию камня в ответ, то перешел от напевания к монотонному пению. Его голос, несущая сила в его интонации и тоне зазвучала в большой комнате, отражалась от стены, потолка и пола. Камень впитал в себя мощь и слабая вибрация сменилась лёгкой тряской. Он почувствовал, как пол размягчается под его телом, будто собирается обнять его. Он прервал своё невнятное пение и произнёс слова силы. Они сорвались с его губ и начали сотрясать камень. С этими словами он поднял мощь скал на поверхность. Возникло ощущение, будто он воскрешает мёртвых. Он понял, что ему это удалось, когда под ним стал тёплым, как живая плоть.

Мощь пробудилась.

На этом он почти закончил свой ритуал, но решил сделать кое что еще, что не задумывалось изначально, последний подарок для своих сыновей от их приёмного отца. Они его заслужили.

Востим знал, что слаады провели большую часть своей жизни, стремясь к превращению в следующую, более высшую форму. Азриим и Долган думали, что им будет достаточно превращения в серых слаадов, но Востим знал их лучше. Превращение в серых это просто рождение нового стремления — необходимость преобразоваться в другой, еще более высший вид слаадов. Эта форма будет самой мощной, из тех, что его сыновья в состоянии достичь, и только в таком виде они смогут найти удовлетворение. Именно его и Востим надеялся добиться, создав Венец Пламени.

Он решил, что избавит их от длительных поисков средств к преобразованию. Вместо этого, он сам преобразует их и это станет его наследием.

Он изменил интонацию при произношении своего заклинания и добавил в свои слова еще одно, которое вступит в силу, когда его сыновья зайдут в башню. Как только они появятся в пределах башни, то будут преобразованы из серых слаадов в смертельных слаадов.

Востим представил себе удовольствие, которое получат его сыновья и улыбнулся от этой мысли.

Когда он закончил заклинание, то присел, почувствовав головокружение. Востанавливаясь, он сделал несколько вдохов, а потом настроил своё зрение, чтобы увидеть двеомеры. Он сразу увидел не просто магию, а сложную матрицу волшебных нитей, пересекающих стены башни, потолки и пол.

Вся башня теперь была настроена, так что Востим мог бы использовать её для усиления мощи, которую он бы хотел вскоре применить к Ростку Пряжи.

Он осторожно встал на ноги. За спиной он увидел свой слепок, оставленный в камне. Он некоторое время рассматривал оттиск своего тела. Он и не понимал, насколько хрупким стал.

Это уже не имеет значения, подумал он, и отвернулся. Его работа была почти завершена. Все приготовления завершены. Осталось лишь дождаться его сыновей и посадить второе семя Ростка Пряжи в оболочку Саккорса.

А затем, он вызовет Венец Пламени.

* * * * *

Второй корабль присоединился к первому. Ссессимиф почувствовал крошечные суда в море, намного выше его самого, плавающего в пучине, обратил внимание на Источник. Буря, которую он послал, не отбила желание у экипажа. Они побывали в её пасти и выжили. Он знал, что корабли прибыли отобрать у него Источник. Иначе, что им еще здесь было нужно?

Он прекратил бурю, когда его приспешники приблизились к поверхности. Им будет легче напасть на стоящий корабль, чем на движущийся. Он применил силу спящего Источника, чтобы наполнить своих приспешников яростью и жаждой человеческой плоти.

Пируйте, дети мои, приказал он им. Пируйте.

К его разочарованию, источник продолжал питать его лишь вполсилы, реальность, которую Ссессимиф чувствовал, но не принимал. Его гнев наростал. Он попытался снова забрать всё внимание Источника себе одному, разделять свои грёзы только с ним. Почувствовав сопротивление, тело Ссессимифа вздрогнуло от контакта. Он впервые за долгое время почувствовал пульсирующую боль в голове, руины вокруг, холод воды, тёмные глубины. Его сон наяву был куда прекрасней, чем реальность, которой не было конца. По крайней мере, сейчас. Когда он это сделал, то почувствовал то, что не чувствовал века: ярость. Он не позволит своей вселенной так легко ускользнуть от него.

Его слуги не убьют того, кто осмелился отвлечь от него Источник, он убьёт его лично. Он знал, что по крайней мере одно существо на корабле вошло в контакт с источником, украв его у Ссессимифа. Он не будет это долго терпеть.