Больше? Вы хотите знать больше, лорд Анракир?

Мы поведаем вам обо всём. Быть может, так вы поймёте. Ведь, в конце концов, вам понадобятся союзники.

О Пожирателе мы знаем давно. Пока большая часть расы некронов долгие эры проводила во сне, Его Величество Сарех, Безмолвный Царь, скитался за пределами Галактики. Столь неописуемые вещи он видел, что ни на одном языке, включая наш, нельзя ясно изложить их словами.

Среди всех внегалактических врагов самыми ужасными оказались тираниды.

На протяжении несчётных циклов Сарех искал способы положить конец этой угрозе. В своей мудрости он наблюдал за ними, изучал и подвёл их к самому краю пропасти забвения, едва не нанеся последний, решающий удар. Он бился с ними в сотне миров, разорял флоты, дремавшие в холодной безграничной пустоте, и даже объединил вздорные и враждующие династии ради защиты наших общих интересов.

Вы спросите, какое это имеет отношение к заключению союза между живыми и мёртвыми?

Мы расскажем вам, мой лорд. Возможно, тогда вы сможете всё осознать.

Название мира, о котором пойдёт речь, не важно. По крайней мере для нас. Для людей же оно, видимо, имеет огромное значение. Для тех, кто считает себя неоспоримыми хозяевами этой галактики, они уделяют очень много внимания именам и представлениям о рае и аде, что выдумали для себя.

Отсюда начинается сказание об ангелах и демонах, если говорить грубыми и древними понятиями.

История о самых кровавых из ангелов и сражении у скалы Дьявола.

Там были и мы — Хатлан, Доветлан и Аммег, если вам угодно так называть нас, и многие, многие другие.

Пока вы странствовали меж звёзд, собирая десятину и подношения, мы откликнулись на зов нашего истинного повелителя. Когда внимание династий чем-то временно отвлечено, преторианцы способны мобилизовать огромные силы быстро и без лишнего шума. Так мы возвращаемся ко двору Безмолвного Царя, когда бы он ни пожелал, с собой принося вести о том, как продвигается Великое пробуждение. Мы — его глаза и уши в остальной галактике, его правая рука и голос.

Ведь он не говорит. И не станет. Не с вами.

Не сейчас.

Но однажды он может пойти на это, если вы покажете себя достойным.

Как усердно мы ни сражались, они всё-таки одолевали нас. Мы погибали, братья.

На Геенне, казалось, нет числа тем бряцающим механическим ксеносам. Три недели лорд Данте лично вёл третью роту в бой против их легионов. Вместе с ним наши штурмовые отделения из раза в раз наносили удар и отступали, пока капитан Тихо координировал огонь стрелковых групп. Настоящая монотонная и тяжёлая работа. Единственными, чья кровь проливалась на песок бесплодных пустошей, были мы сами.

Всё шло не так. Утолять нашу жажду было нечем. Ни одна багровая капля ни разу не упала на броню проклятых.

Тихо имел звание магистра жертвоприношений, и в тех обстоятельствах название его титула казалось весьма подходящим. Нас будто приносили в жертву, а Геенна являлась не чем иным, как алтарём, на котором совершают подношения. Действительно, мириады инопланетных рас всегда тянуло сюда, чтобы попробовать отнять у Империума право господствовать над этой планетой. За прошедшие столетия на равнинах мира-улья полегли миллионы людей куда чище душой, чем мы. Разве есть что-то благороднее и величественнее, чем стоять на страже подобного места от неумолимых полчищ чужеродной нежити?

И потому мы защищали этот мир всеми силами нашей роты Железношлемных.

Алые штурмовики обрушивались на противника с хмурых небес, напоминая кровавое пятно на фоне золотой Сангвинарной гвардии. Командор Данте всегда шёл впереди, словно острие клинка вонзаясь во фланги некронов. Его топор Морталис разил направо и налево, разрубая металлические тела с той же лёгкостью, что и живую плоть любого другого противника. Под божественной сенью Данте мы черпали свежие силы.

Используя собственный вес при свободном падении, моё отделение обрушивалось на головы врагов молотом ярости Сангвиния. Некроны едва успевали поднять свои глупо сияющие глаза, прежде чем мы врывались в их строй.

Никаких гигантских лордов в почерневших саванах. Никаких насекомообразных стражей, стегающих нас хлыстами из электрума. То были простейшие представители легионов, с которыми мы столкнулись сейчас; бескрайнее море тощих механических созданий, единственная тактическая способность которых, похоже, состояла в том, что они совершенно не собирались умирать.

Поддерживая наступление моих боевых братьев, я стремительно бросался на вражеских воинов с занесённым клинком. Как мы выяснили, ключ к успеху заключался в скорости. Некроны попросту не успевали достаточно быстро распознать в нас цели, пока мы постоянно двигались, и, видимо, не могли открывать огонь из гаусс-оружия, тщательно не прицелившись. Пользуясь этим, мы валили их дюжинами, снося головы и отсекая конечности, взрывая бронированные туловища выстрелами из пистолетов в упор и сабатонами втаптывая их останки в пыль.

Тем не менее на месте каждого ликвидированного нами некрона появлялось трое других. Более того, предположительно уничтоженные воины могли снова подняться, как только мы уходили. Какая-то чудовищная техномантия затягивала их раны.

Когда зелёные вспышки озарили неисчислимую орду, я посмотрел в небо. Громадные монолитные сооружения, тяжеловесно парящие в воздухе, спускались со склонов скал вдалеке. Их энергетические матрицы пускали заряды в свалку, раскидывая златобронных Кровавых Ангелов, будто ветер листья. Вокс-каналы отделений заполнил сводящий с ума пронзительный шум помех, и в один миг мы оказались полностью отрезаны от направляющей длани Данте.

А некроны всё прибывали и прибывали.

Напор холодных безжизненных тел становился сильнее. Вражеские воины начали колоть нас загнутыми штыками. Брат Джофаэль попытался высвободиться из хватки толпы, взлетев при помощи прыжкового ранца, но скелетные руки целиком утащили его в неспешно текущий металлический поток. Его предсмертные крики были беспощадно коротки.

Я впечатал ботинок в грудь ближайшего некрона-воина и толкнул его назад, кинув вслед пару осколочных гранат. Прогремевшие взрывы разбросали в стороны целый десяток роботов, но всё, что это дало мне, — немного времени, чтобы по-настоящему оценить тщетность и бессмысленность нашей атаки. Нас превосходили числом в соотношении сто к одному, да ещё и парящие ковчеги воскрешали ксеномертвецов прямо у нас под ногами. Так продолжалось до тех пор, пока нас в буквальном смысле не погребли под телами.

Нами пожертвовали. Не знаю, планировал ли всё так командор Данте, но за скоплением войск неприятеля я больше не видел его Сангвинарную гвардию.

В отличие от некронов, возрождение нам не доступно. Умерев, Ангелы смерти не поднимаются из мёртвых. В этом проявляется своеобразная чистота, правильность — нечто такое, чего некронам не удалось познать в их извечном поиске… бессмертия.

Ещё двое моих братьев упали на землю. Затем и третий.

Не помню, что именно я кричал в тот момент — скорее всего, что-нибудь грязное и вызывающее, но в неистовстве я валил врагов каждым взмахом своего меча, пока наконец у меня не осталось свободного пространства для нанесения удара.

Наплечники стали слезать под давлением металлических конечностей. Бесчувственные пальцы вцепились мне в запястья, лодыжки и горло. Меч вместе с плазменным пистолетом вырвали из хватки. Меня растягивали на части. Я что-то выкрикивал, но уже совсем не слова.

Тогда всё и произошло.

Пауза. Задержка.

Все как один, некроны запнулись. Всего на долю секунды их глаза померкли.

В следующий миг они синхронно убрали своё оружие и принялись отступать. Я с лязгом упал на спину, а затем, освободившись от ремней прыжкового ранца, увидел, как десять тысяч бессмертных ксеновоинов уходят от нас столь же непреклонно, как несколько мгновений назад наступали. Не раздумывая, я схватил свой пистолет и положил девятерых из них. Выстрелы приходились им в спины, и горячая плазма вываливала их механические внутренности на землю. Остальные космодесантники делали то же самое в напрасном и бессильном гневе. Кровь по-прежнему кипела в венах, поэтому израненные остатки передовых отделений нападали на неприятеля с бесполезно срывающимися с губ боевыми кличами. Поражённые некроны падали, но легионы более не обращали на нас никакого внимания.

Словно мы вовсе перестали существовать.

В этом не было никакого смысла. Зачем им внезапно сдаваться, когда победа, бесспорно, была в их ледяных руках?

Ответ крылся в беспристрастной математической логике. Он потрясёт нас всех и сильнее всего командора Данте.

Мы заблуждались на их счёт. Причём очень сильно.

Поймите, лорд, ангелоподобные никогда не являлись нашими врагами в этом деле. Они стали противодействовать замыслу Безмолвного Царя по чистой случайности. А также из-за их характерного нежелания признавать, что им совершенно ничего неизвестно об истинной природе Вселенной.

Сколько бы человечество ни называло себя венцом эволюции и полной антитезой расы тиранидов — вы только подумайте, какого они мнения о себе! — оно, возможно, имеет с ней куда больше общего, чем кто-либо из людей может представить. Доветлан как-то сравнил людей с насекомыми. Они роятся. Растаскивают всё, что видят. За рамками вопроса о воспроизведении собственного рода по-настоящему не думают ни о будущем, ни о прошлом. А ещё они строят ульи. В буквальном смысле.

Свои поселения, переполненные людьми и другими, даже более уродливыми жизненными формами, они возводят рядом с промышленными центрами и скоплениями ценных ресурсов, в открытую насилуя собственные миры ради продолжения нерационального цикла войны и размножения. Даже их правящие классы проводят всю свою органическую жизнь в пределах жалкой десятикилометровой зоны; такова замкнутая и самодостаточная натура обитателей миров-ульев.

Признаться, за всё время мы редко встречали подобные строения у разумных рас. Ульи — это кучи, сваленные из всех видов людей. Скопления органических отбросов.

Биомасса.

Приманка.

Неожиданной удачей оказалось появление подобной планеты на пути зверя, преследуемого Безмолвным Царём. После грандиозной победы над тиранидами в пространственной аномалии возле Анжака, Сарех отправился в погоню за флотом-осколком и оставался полностью незамеченным почти полные три цикла. В пустоте он наблюдал за перемещением жертвы. Исследовал её реакцию на внешние звёздные раздражители.

Тогда он приступил к вычислению вероятностей.

Одному лишь Сареху по силам было выполнить такую трудную задачу, но даже он в своей великой мудрости не станет отрицать провидение, что привело тиранидов к этой планете.

Наши холодные тела не представляют интереса для Пожирателя. В лучшем случае его могут привлечь используемые нами физические источники энергии.

Если нападаем мы, ему приходится защищаться. Но как корм для живых кораблей мы в любом случае не подходим.

В сравнении с нами человеческие миры-ульи для тиранидов словно маяки. Исключительный хищнический голод ведёт их в подобные места, изобилующие пищей.

И Безмолвный Царь знает об этом.

Как он позже сказал нам, тогда в его разуме стали складываться первые детали плана.

Он намеревался заманить тиранидов в ловушку, используя в качестве наживки людей.

Всемером мы собрались вокруг гололита: пять выживших сержантов отделений, измятых и обескровленных, доблестный Эразм Тихо и командор Данте, от страшного гнева которого нас оберегал капитан. И хотя они оба были облачены в схожий золотой доспех, никогда прежде они не выглядели настолько разными, как сейчас.

— Ответь-ка мне вот на что, — прорычал Данте, — откуда они узнали? Как некроны сумели просканировать межзвёздную пустоту лучше, чем приборы дальнего слежения «Взывающего к крови»?

Посмертная маска магистра лежала на столе, и я с трудом мог отвести от неё глаза. Игра света на ангельских чертах лорда Сангвиния придавала шлему благоговейный вид, какой не создавал даже блестящий золотой нимб, венчающий макушку.

Тихо, носящий полумаску, осторожно заговорил.

— Я не совсем уверен на этот счёт, командор. Вероятно, они знали о том, что тираниды приближаются, ещё до того, как корабли-ульи пересекли гелиопаузу системы. Офицеры нашего сенсориума докладывали о множественных объектах неизвестного происхождения в ходе начального оперативного зондирования, но ни вы, ни я не придали им особого значения, целиком сосредоточившись на некронах. Мы попросту посчитали, что на земле угроза опаснее. — Уголок его рта невольно дёрнулся. — Иными словами, вместо того, чтобы смотреть направо, мы смотрели налево.

Данте сердито поглядел на своего протеже, держа руки на краю стола. На его строгом лице появилась хмурая улыбка.

— Да, возможно.

Над столом между ними медленно вращалась светящаяся проекция Геенны-Прайм, на высокой орбите которой на прикол встали боевая баржа «Взывающий к крови» и два ударных крейсера: «Мелех» и «Фратрем пугно». Некронских «Каирнов», предположительно покинувших систему более месяца назад, по-прежнему не было и следа.

Вместо них с галактического юго-востока пришли тираниды.

Ксенологи впоследствии приняли их то ли за осколок разбитого Бегемота, то ли за ответвление малоизвестного Дагона. Независимо от происхождения, четыре крупных корабля-улья породили внушительное количество меньших судов и двинулись дальше пирамидальным строем, обойдя внешние миры. Телеметры обновили информацию о расстоянии и относительной скорости, и рядом с каждым засечённым кораблём по гололиту побежали крошечные цифры.

Не осталось никаких сомнений — перед нами вырисовывался типичный вектор атаки ксеносов. Тираниды обратили свой хищный взор на Геенну-Прайм.

— Что прикажете, мой господин? — спросил Фануэль, отвернувшись от зловещего списка. Отделения Опустошителей дальше всех находились от передних эшелонов некронов и потому слабее всех прочувствовали на себе изнурительные недели.

Данте показал на приближающиеся корабли-ульи и ответил:

— Похоже, мы зажаты между одним противником на земле и другим в космосе, брат-сержант. Нашу победу над некронами и так нельзя назвать уверенной, а сейчас нам предстоит столкнуться с ещё более чудовищной силой, способной поглотить целый мир.

Тяжёлая правда на какое-то время вызвала молчание. Тихо медленно кивнул, вероятно, подумывая о перспективе быстрой и славной гибели его боевой роты.

— Во всяком случае, присутствие тиранидов теперь хоть как-то объясняет, почему никто не услышал наш астропатический зов о помощи, магистр, — пожав плечами, предположил он. — Как бы то ни было, Железношлемные с вами до самого конца.

Прежде чем командор ответил, гололит замерцал, и из встроенного звукового модуля донёсся резкий треск статики. Все отпрянули от стола, ошарашенные, но готовые действовать.

Затем проекция мигнула и погасла вместе со всеми экранами и световыми приборами в помещении стратегиума, погрузив нас во тьму. Система энергоснабжения отключилась.

— Генераториум! — рявкнул Данте. — Восстановите…

Из мёртвого канала связи полился белый шум, заполняя собой всё пространство перед нами и каким-то образом обретая в воздухе форму. По поверхности стола побежали пятна зеленоватого света, хотя в этот раз на посмертную маску Сангвиния отражение не падало.

Скрежещущий не-звук, излучаемый в виде странных завихряющихся волн, создавал сам себя.

— Слышите? — шёпотом произнёс Гай и рукой потянулся к своему болт-пистолету, но обнаружил, что кобура пуста. — Это голос.

Я гневно сплюнул и сжал руки в кулаки, осматривая комнату управления на предмет какой-либо опасности:

— Это не голос, а всего лишь звуковое искажение от несовместимого источника сигнала.

Огоньки света стали кружиться и собираться над центром стола, составляя некое новое изображение там, где до этого висела Геенна. Изумрудное свечение стало ярче, к нему прибавились трескучие, безумные помехи.

— ЧЕЛОВЕКИ. ПАДИТЕ НИЦ ПРЕД НАШИМ ВЕЛИКОЛЕПИЕМ.

Тихо вращаясь в мерцающем поле, на нас уставилась голограмма худого некрона с высоким гребнем и почти белыми горящими глазами, вокруг которых били крошечные электрические дуги. Тихо и двое сержантов тут же двинулись к Данте, чтобы встать между ним и чужеродным гостем, но командор оттеснил их в стороны с недоверием на лице.

— Я — ГЛАВНЫЙ ВЕРШИТЕЛЬ. МНЕ ПРЕДПИСАНО УСТАНОВИТЬ С ВАМИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ. НЕ СОПРОТИВЛЯЙТЕСЬ.

С яростным рыком Фануэль достал свой боевой клинок и ударил им в лицо существа, но оружие просто прошло сквозь проекцию, отчего на латной перчатке и предплечье космодесантника затанцевали зелёные искры. Некрон то ли не обратил внимания на этот выпад, то ли не захотел.

— КТО ИЗ ВАС НАДЕЛЕН ПОЛНОМОЧИЯМИ?

Нахмуренный командор ордена шагнул вперёд.

— Я — Данте, — процедил он, — магистр капитула Адептус Астартес «Кровавые Ангелы». Кто ты такой, чтобы обращаться так ко мне и моим офицерам?

Чужеродная аватара наградила его взглядом своих огненно-белых глаз.

— Я — ГЛАВНЫЙ ВЕРШИТЕЛЬ. МНЕ ПРЕДПИСАНО УСТАНОВИТЬ С ВАМИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ. НЕ СОПРОТИВЛЯЙСЯ, ДАНТЕ ИЗ КРОВАВЫХ АНГЕЛОВ.

Подскочив к управляющей панели, Гай осторожно пробежал по клавиатуре, надеясь оборвать соединение, но безрезультатно. Командор Данте снова посмотрел на вершителя.

— Взаимодействие в чём, ксенос? Всего несколько часов назад наши войска вели смертельную битву. Сейчас вы сбежали к пустым равнинам, ожидая нашего неминуемого возмездия. Нет никаких причин, почему мы станем сотрудничать.

— НЕВЕРНО. УСПЕХ НАШЕГО ПРЕДПРИЯТИЯ ДАВНО ВЫЧИСЛЕН. КОНФЛИКТ МЕЖДУ НАМИ БЫЛ ОШИБКОЙ.

От такой наглости во мне вскипела кровь. Я обнажил клыки и крикнул:

— Замолкни! Мы положим этому конец на поле битвы. Мы больше не позволим вам нападать на миры Империума и безнаказанно скрываться, завидев противника сильнее!

Вершитель обратил взор на меня и повторил:

— КОНФЛИКТ МЕЖДУ НАМИ БЫЛ ОШИБКОЙ.

— Кто это решил? Ты? — вмешался Тихо.

— НЕТ. ТАК РЕШИЛ МОГУЧИЙ САРЕХ, ПОСЛЕДНИЙ И ВЕЛИЧАЙШИЙ ИЗ БЕЗМОЛВНЫХ ЦАРЕЙ. СКЛОНИТЕСЬ ПРЕД ЕГО ВЕЛИКОЛЕПИЕМ.

Наступила неловкая тишина. Я повернулся к братьям, неуверенный, как отреагировать в этой ситуации.

— Безмолвный Царь… — сощурил глаза и произнёс Данте. — Безмолвный Царь, да?

— МОГУЧИЙ САРЕХ, ПОСЛЕДНИЙ И ВЕЛИЧАЙШИЙ ИЗ БЕЗМОЛВНЫХ ЦАРЕЙ.

— Безмолвный Царь… здесь, на Геенне?

Вершитель задёргал головой.

— МНЕ НЕ ЗНАКОМО ПОНЯТИЕ «ГЕЕННА». НО БЕЗМОЛВНЫЙ ЦАРЬ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС. ОН ХОЧЕТ ПЕРЕГОВОРИТЬ С ТОБОЙ, ДАНТЕ ИЗ КРОВАВЫХ АНГЕЛОВ. У НАС ЕСТЬ ОБЩИЙ ВРАГ.

Появились новые частицы света и образовали топографическую карту с конкретным кряжем, выделяющимся ярко-зелёным цветом рядом с остальными.

— ОТПРАВЬ СВОИХ ПОСЛАНЦЕВ В ЭТО МЕСТО, И МОГУЧИЙ САРЕХ, ПОСЛЕДНИЙ И ВЕЛИЧАЙШИЙ ИЗ БЕЗМОЛВНЫХ ЦАРЕЙ, ПРИМЕТ ИХ.

С внезапной вспышкой, оставившей на сетчатке разноцветные пятна, некронская аватара исчезла. Спустя мгновение абсолютной тьмы и тишины, лампы и гололит ожили, и мы заморгали от бледного света стратегиума.

— Мой господин, — сказал я, повернувшись к Тихо, — кажется, я знаю, куда нас приглашают.

И хотя командор Данте по-прежнему не спускал глаз теперь уже с пустой точки над столом, на лице капитана читалась решимость.

— Говори, брат-сержант Макиави. Где это?

— Там, где моё отделение приземлилось в наш последний штурм. Скала Дьявола.

Фаэрон каждой династии знал Сареха, как справедливого и благородного правителя. Перед Великим сном Безмолвный Царь осознал свои ошибки и поклялся исправить их, тем самым показывая, что он смиренно готов извлечь урок из собственной неудачи. Некроны воспрянут вновь, и он поведёт нас в новую и славную эпоху, как выдающихся творцов мироздания. Это не право, но привилегия, которую ему сперва предстоит заработать.

Однако его великодушие имеет границы.

Не то чтобы он питал к людям ненависть. Нет, просто воображаемая ими судьба несовместима с нашей. Быть может, если бы они добились большего могущества в раннюю эпоху, то смогли бы отобрать господство над этой галактикой у дремлющих династий, пока Безмолвный Царь пребывал в добровольном изгнании.

А может и нет. Их склонность к саморазрушению… волнующа.

Тираниды же являются сущим бедствием для любой жизни, а жизнь — именно то, что необходимо некронам для обретения абсолютной власти. А значит и примитивная судьба Пожирателя несовместима с нашей.

Люди творят.

Некроны сохраняют.

Тираниды поглощают.

Между этими тремя сторонами не может быть устойчивой гармонии. Кто-то должен пасть. Великий Сарех объявил, что это будут тираниды, и никому не опровергнуть слово Безмолвного Царя.

Вряд ли люди смотрят на мир так же ясно, как мы, лорд Анракир. Разве не забавно, как они, скрипя зубами, говорят о несправедливости в лицо новой чужеродной расе, которая, ничего не подозревая, оскверняет «их» империю своими дерзкими завоеваниями? Прежде мы уже сталкивались с подобным и, без сомнения, ещё не раз столкнёмся. Когда о текущих днях останется лишь примечание в анналах нашего величайшего триумфа, разве кто-то вспомнит имя мёртвого человеческого императора или подумает о невежественных страдальцах, воевавших за него?

Царский двор открыто дожидался людей. Каких-либо предпосылок для обмана быть не могло. Мы вернулись к хребту, где Данте-ангел в последний раз противостоял нам.

Помимо бесчисленных рядов обычных воинов и легионов Бессмертных, перед троном Безмолвного Царя собрались девять сотен триархических преторианцев. На памяти Империума ни одному человеку не доводилось лицезреть такое скопление членов нашего ордена, и вряд ли когда-нибудь кому-то удастся вновь. Наш главный вершитель стоял по правую руку от Сареха, в то время как по левую находился верховный хрономант, чья техномагия так поразила людей. Чуть поодаль выстроились семь фаэронов, которые тайно присоединились к замыслу Безмолвного Царя. Каждый из них носил бронзовую маску, чтобы, кроме собственных стражей, никто из присутствующих не знал о его личности.

Первым признаком приближения людей для нас стало появление дымки из химических испарений и облака пыли, поднимаемые их примитивным транспортом, который ехал по пустоши на гусеницах. На корпусе машины, окрашенной в красный цвет, виднелись грубые символы с крыльями. Когда она подъехала ближе, главный вершитель спустился по полированным ступеням изысканной кафедры, чтобы лично сопроводить людей.

Водитель-сервитор, поспешно установленный в машину по приказу Данте, подвёл «Носорога» как можно ближе к некронскому вестнику. Несколько мгновений мотор работал вхолостую, а затем затих. В лучах гнетущего утреннего солнца тикал и пощёлкивал остывающий металл выхлопных труб. В остальном же стояла полная тишина. Мы видели несчётные тысячи некронов, но ни один из них не производил ни единого звука, ни малейшего движения.

Я выглянул наружу из переднего обзорного иллюминатора, чтобы рассмотреть громадную кафедру перед нами. Она выглядела просто абсурдно: колоссальный зиккурат не меньше сорока метров в высоту, сброшенный на поверхность Геенны-Прайм как монумент тщеславию ксеносов. Поверхность из чёрного полированного металла покрывали сверкающие золотые руны и глифы, что сплетались и расходились по краям лестничного марша, ведущего к вершине. На ярусах стояли элитные солдаты некронского воинства, занимающие более высокое положение, чем их сородичи, и, вероятно, наслаждающиеся привилегией находиться так близко от своего монарха. С каждой из четырёх сторон сооружения возвышались блестящие статуи инопланетных божеств, а две крупнейшие из них тянули друг к другу руки так, что образовывали арку над вершиной кафедры, держа головы опущенными в знак покорности.

Их позы явственно говорили, что здесь восседает царь, тот, кому когда-то подчинялись даже боги. А все присутствующие составляли его двор, путешествующий с ним всюду, куда бы он ни отправился.

Я глянул через плечо в тёмное пространство десантного отсека. Капитан Тихо неохотно поставил свою комби-мелту на стойку для оружия над головой и пролез мимо накрытого брезентом груза посреди пола. Он просил предоставить ему честь выполнить это поручение в одиночку. Нет, он почти что молил об этом. Это было его право, и потому он настаивал на своём. Его привилегия. Его долг. Но Данте не собирался ничего выслушивать.

Застывшее лицо командора отчасти было таким же невозмутимым, как и золотая маска, что он бережно держал в руках. Это было лицо человека, узнавшего, что судьба улыбнулась ему, и не важно, какую цену она потом потребует. Сейчас он напоминал нашего отца Сангвиния.

— Братья, — спокойно произнёс он, — пойдём же к нему.

Я с волнением посмотрел на раскрытую ладонь своей латной перчатки — она казалась такой тяжёлой — и постарался говорить потише:.

— Мой господин, в этом есть необходимость? Мы здесь и могли бы…

Тихо жестом руки приказал мне замолчать.

— Здесь дело не в тактическом расположении, Макиави, — негромко сказал он, покосившись на меня глазом за полумаской. — Речь идёт об уважении. Как бы сильно мы ни ненавидели ксеносов, магистр капитула обязан лично встретиться с этим Сарехом. Никому и никогда повторно не выпадет такой шанс. Нам надо хотя бы увидеть его собственными глазами.

Данте согласно кивнул. Тихо скорчил кривую улыбку и потянулся к рычагу заднего люка.

— К тому же, полагаю, доблестный Данте сперва желает услышать, как верховный правитель расы некронов умоляет о нашей помощи.

Рампа опустилась на гидравлических приводах, и мы втроём ступили на пыльную землю у подножия зиккурата, храня непокорный вид пред лицом десяти тысяч вражеских воинов, которые наблюдали со всех сторон.

Перед нами стоял главный вершитель, неподвижно удерживающий длинную церемониальную глефу в обеих руках. Кроме высокого гребня, говорящего о его положении, который мы видели на гололитической проекции, на высокий статус чужака указывала мантия из гладких металлических цепей, свисавшая с плеч. Он наградил нас холодным взглядом, прежде чем слегка наклонить голову в снисходительном жесте, предлагая следовать за ним.

Оба сердца часто заколотились в груди. В воздухе чувствовался резкий запах энергетического оружия чужаков. Взбираясь по ступеням, я ощущал на себе мёртвый взор окружающих нас машин. Слева от командора шёл я, а справа — капитан Тихо. Один раз он вскользь бросил на меня взгляд, но ничего не сказал.

Данте спокойно следовал за послом, держа маску Сангвиния на изгибе руки.

Мы добрались до самого верха и прошли под сводом, что образовывали две статуи богов. За ним на лёгком ветру развевались переливающиеся шёлковые занавесы, по разные стороны от которых стояли красивые электрофакелы. На фоне рассветного солнца Геенны исходивший от них свет придавал собравшимся здесь некронам-лордам ещё более зловещий вид. Помню, я разглядывал каждого, пытаясь угадать, кто же из них он…

Без предупреждения главный вершитель остановился и развернулся. Пальцы в бронеперчатке рефлекторно сжались, но я успел одёрнуть себя, до того как стало бы слишком поздно.

— На колени, человеки, — скомандовал он. — На колени пред могучим Сарехом, последним и величайшим из Безмолвных Царей.

Живая половина лица Тихо оставалась невозмутимой. Он положил палец на пояс и наклонил голову.

— Нет. Он не наш царь.

Главный вершитель рассердился, но не стал повторяться. Вместо этого он торжественно повернулся и опустился на одно колено. То же движение повторили сначала знатные некроны в масках, затем их подчинённые, а после и каждый рядовой солдат на кафедре и за её пределами. Преклонились все.

Кроме одного.

Он был выше остальных, хотя и не настолько, насколько мне представлялось. Его механическое тело являло собой шедевр невероятных технологий ксеносов, лучше, чем у любого некрона, которого мне довелось видеть на поле битвы. Если остальные казались тощими как скелеты, его можно было назвать изящным. Тогда как другие двигались с грозной, твёрдой целеустремлённостью, в его движениях сквозила несомненная живость. Его стройная фигура говорила о мощной искусственной мускулатуре и указывала на недюжинную силу, быть может, даже божественную, а его наряд был простым, но в то же время невообразимо элегантным.

А его лицо…

Братья, едва ли я могу передать словами, что я испытал в тот момент. Что испытали мы все трое. Не благоговение или трепет, это точно.

Ближе всего подойдёт слово «ненависть».

Сарех — представленный как последний и величайший из Безмолвных Царей и бесспорный властелин расы некронов — вместе с узорным воротником и капюшоном, из которого струился неровный свет, носил золотую маску, изображающую лик возлюбленного лорда Сангвиния.

Вопиющее богохульство.

Люди пришли в изумление. У их плотских оболочек заняло время осознать, на что они смотрят. Увиденное явно возбудило в них расовую неприязнь, привитую на простейшем подсознательном уровне. Главный вершитель встал первым и передал преторианцам субэфирную команду приготовиться. Пусть люди и отправили в качестве жеста доброй воли Данте-ангела и Тихо-ангела, самых уважаемых боевых командиров, их воинские касты отличаются непредсказуемостью и нигилистическим настроем в трудной ситуации и способны действовать нелогично из-за оскорбления или в чрезвычайном положении.

Мы сможем поговорить об этом как-нибудь позже, лорд Анракир. Ведь вам всё-таки будут нужны союзники. «Узнай их сильные и слабые стороны и воспользуйся ими».

Мудрый Сарех пришёл к этой простой истине сразу, как встретился с людьми, ползающими по гробницам династий и руинам эльдарской империи. Они верили, что их звезда взошла, и вскоре они покорят Галактику. Разумеется, этого не случилось. И не случится. Это невозможно.

Чудно, как люди решают, что стоит знать о своём прошлом, а чему оставаться забытым. Они не запоминают полученные уроки, поскольку часто предпочитают забывать их. Возможно, не стань Сангвиний-ангел жертвой нерациональной и завязанной на гордыне междоусобицы, он привёл бы их к лучшей судьбе.

Без сомнения, из него получился бы император куда сговорчивее дохлого сушёного колдуна.

Если и есть на свете человек, по которому стоит скорбеть, благородный Сарех непременно сказал бы, что это Сангвиний. Тот альянс — вероятно, первый альянс? — мог положить конец угрозе Пожирателе ещё до того, как она бы обнаружилась. Тиранидов вряд ли вообще притянуло бы в эту галактику.

Но, как и люди, на тот момент Безмолвный Царь не разглядел подобной возможности.

Однако в отличие от них, он смиренно готов учиться на собственных промахах. Манипуляции со временем, которые провёл верховный хрономант, всего-навсего позволили ему вникнуть в суть вещей, в чём он нуждался, и предоставили возможность подготовить для ангелов новую правду.

Магистр капитула крепче стиснул золотой шлем у себя в руках и затрясся от едва сдерживаемой ярости, а после я увидел, как теперь уже капитан Тихо сжимает кулак, хотя и он тоже сумел перебороть себя. Прежде чем сделать что-нибудь необдуманное, следовало узнать, чем всё обернётся дальше.

Данте перевёл взгляд со своей собственной маски — посмертной маски Сангвиния, святейшей реликвии капитула — на чужеродную копию лика их примарха, носимую Безмолвным Царём. Сходство было поразительным. Чуть вытянутое и на удивление андрогинное лицо сохраняло те же печальные и ангельские черты, знакомые каждому Кровавому Ангелу с первых дней обучения в рядах Адептус Астартес. Высокий и благородный лоб. Убранные назад волосы. Даже стилизованный нимб венчал голову Сареха точно так же, как и у нашего командора. Но тогда как маска Данте имела вызывающий, праведный боевой оскал, на нас смотрел Сангвиний в своём самом благожелательном и миролюбивом виде.

Это было лицо царя. Величайшего правителя.

Наверное, прекраснее любой скульптуры или слепка, эта маска с большей долей вероятности была создана совсем не людьми, хотя в душе я отказывался это признавать.

Побагровевший от злости Данте наконец вернул себе голос.

— Как… смеете…

Проигнорировав негодование командора, главный вершитель снова заговорил скрипучим и небрежным тоном.

— Данте из Кровавых Ангелов, Безмолвный Царь приветствует тебя. Никто из нас не причинит вам вреда, пока вы с уважением относитесь к этому священному двору.

Капитан Эразм в недоумении посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. Безмолвный Царь не шевелился, а лишь разглядывал нас глазами примарха.

— Вашему Безмолвному Царю лучше бы заговорить, — сквозь стиснутые зубы процедил Данте, — и объяснить, почему он позволяет себе оскорблять нас этой… этой… пародией на возлюбленного лорда Сангвиния. Это какая-то насмешка, и я не потерплю подобного! Если он полагает, будто мы благосклоннее отнесёмся к его требованиям, если он выдвинет их, натянув лицо нашего святого основателя…

— Это не так, Данте из Кровавых Ангелов, — прервал его герольд. — Могучий Сарех, последний и величайший из Безмолвных Царей, чтит вашего отца-ангела и соглашение, что мы хотели заключить с ним в прошлом.

При этих словах у меня перехватило дыхание. Даже Данте дёрнулся.

— Ложь, — пробормотал он. — Он ни за что не стал бы договариваться с иноземной мразью.

— Безмолвный Царь не способен лгать, Данте из Кровавых Ангелов, ибо он не говорит. И не станет. Не с тобой. Но ваш отец-ангел счёл бы благоразумным подобный союз, и мы надеемся, что вы тоже сможете. Тираниды на подходе, и не важно, кто из нас решит остаться или уйти. Конфликт между нами был ошибкой. Наш успех уже высчитан.

Магистр ордена широко в сторону отвёл руку с раскрытой ладонью. Капитан Тихо и я последовали примеру, стараясь вести себя как можно естественнее, чтобы некроны не уловили истинного смысла этого движения.

Все трое людских посланцев держали правые руки на виду. Необычный жест. Вероятно, выражающий почтение величественному царю, как естественно превосходящему их созданию.

Позднее Аммег предположила, что так они показывали свою безоружность, но мне представляется это сомнительным.

Так или иначе, но вскоре союз был заключён.

Невежество людей с лёгкостью обернулось нам на пользу.

Я видел как Данте, будучи не в силах отвести глаз от маски Безмолвного Царя, обдумывал слова глашатая.

— Тогда зачем? Зачем захватывать этот мир и защищать его от нас, когда мы пришли отвоёвывать его?

— Конфликт между нами был ошибкой, — повторил вершитель. — Могучий Сарех, последний и величайший из Безмолвных Царей, не захватывал этот мир. Он намеревается спасти его от Пожирателя.

Наступила очередная долгая пауза, и я стал разглядывать членов царского двора. Тогда как подлинные намерения живых существ может выдавать язык тела или едва заметные привычки, этих машин нельзя было разгадать. Не исключено, что по этой причине, на то, как я воспринимал их, влияли мои собственные мысли. Безмолвный Царь продолжал печально смотреть на нас, отчего мне стало не по себе, и я беспокойно заёрзал.

За всё время, впервые в своей жизни, я почувствовал дрожь сострадания к некронам. Может, в самом деле, мы глубоко заблуждались в них?

— Ошибку допустил ты, Данте из Кровавых Ангелов, — показав рукой произнёс главный вершитель. — Но ты ничего не знал, а у нас не было времени рассказать тебе обо всём.

— Кровь Ваала… — шёпотом вымолвил Тихо, осознавая весь масштаб подразумеваемого.

Данте сделал долгий и глубокий вдох:

— И в битве с нами вы потеряли значительные силы, которые помогли бы уверенно одержать победу над тиранидами.

Безмолвный Царь неспешно кивнул, но заговорил герольд.

— Верно. Времени нет. Мы должны сформировать альянс, который могучий Сарех хотел создать с вашим отцом-ангелом. Присоединяйтесь к нам, и мы спасём этот мир для вашего Империума.

— Какое вам дело до Империума и его народа? — негромко спросил Данте, слегка нахмурив брови.

Главный вершитель окинул рукой собравшиеся легионы некронов.

— Что бы ты ни думал, Данте из Кровавых Ангелов, мы больше всех озабочены выживанием человеческой расы. На кону стоит куда больше. Быть может, однажды меньшие разногласия можно будет уладить.

Командор торжественно протянул мне шлем, и я бережно принял его свободной рукой. Затем Данте прошагал вперёд, протягивая Безмолвному Царю левую руку.

— Я не в праве говорить за весь Империум и не могу знать, как поступил бы на моём месте наш кровный отец Сангвиний, но мои воины присоединятся к твоим, если ты действительно желаешь спасти этот мир от Великого Пожирателя. — Он сделал паузу, и его лицо немного ожесточилось. — А после ты и я побеседуем о будущем, царь Сарех. Мы будем говорить о том, чего стоит ждать впереди, если условия заключённого союза будут соблюдены до конца.

Безмолвный Царь протянул руку и пожал запястье Данте на имперский манер. Потом с грацией, недоступной ни одной машине, наклонился и что-то зашептал на ухо магистру ордена.

Всё так и было, говорю вам. Безмолвный Царь что-то ему говорил. Тихо и я напрягли слух, но слова уносил ветер. Данте чуть отпрянул, на его лице читались потрясение и смятение. Наконец он успокоился и кивнул Сареху.

Так сформировался альянс.

Успокойтесь, мой лорд Анракир. Великому Сареху вовсе не нужны люди, чтобы повергнуть тиранидов.

Посмотрите на факты. Наш флот осуществил переход вне досягаемости их примитивных приборов слежения, но оставался в полной боевой готовности на протяжении всего конфликта с войсками Данте-ангела и позднее. На земле мы численно превосходили их в сотни раз. А под конец, возможно, и в тысячи, после того как они пожертвовали собой в битве с Пожирателем.

Узрите мудрость величественного Сареха. Он позволил людям думать, что лишь они имеют превосходство в космосе над флотом-ульем, и потому они одни пострадали в столкновении с вражескими кораблями в ходе совместной обороны планеты. Наши же звездолёты находились на безопасном расстоянии. Он не стал отказывать им в желании принять, как они считали, героическую и праведную смерть при обороне крупнейших городов, и пусть этот манёвр имел незначительные тактические достоинства или выгоды, он повысил вероятность сокращения сил «союзников». Сарех извлёк из альянса максимум выгоды для некронской армии, дав людям слабую надежду на светлое будущее и приоткрыв немного правды, чтобы заставить их действовать в наших интересах.

Без сомнения, они бы обернулись против нас, если бы позже им представилась такая возможность. В особенности узнай они всю правду. Но на подобный риск мудрый Сарех идти не собирался.

И всё равно трудно не восторгаться убеждённости, с какой дрались люди. Быть может, однажды им удастся увидеть исходящую от тиранидов угрозу такой, какой её видим мы. Потому-то мы и носим эти безделушки и украшения, дабы почтить их жертву. Мы уважаем их погибших, пусть и не оплакиваем их уход.

Если вы хотите изучить специфику ведения сражений Сареха вплоть до нынешнего времени, я принесу вам доклады из архивов преторианцев. Они весьма исчерпывающи.

Не поступайте, как человечество, мой лорд. Учитесь на прошлом.

Для победы вам понадобятся союзники. Максимизируйте эффективность ваших альянсов, и обратите их полностью себе на пользу.

Докажите, что достойны, и тогда Безмолвный Царь заговорит с вами.

Когда-нибудь.

Лишь по завершении кампании на Геенне мы поняли, как чудовищно обманули нас трижды проклятые ксеносы. Хотя трудно их обвинять и сердиться, когда мы с самого начала собирались предать их.

Когда командор Данте, капитан Тихо и я вернулись к оставленному «Носорогу», мы осторожно сняли дистанционные детонаторы с наших перчаток и дезактивировали устройство под брезентом. Как я говорил, эта идея полностью принадлежала Тихо, и он хотел всё сделать один. Вот уж действительно он стал бы магистром жертвоприношений.

Когда Данте узнал, что сам Безмолвный Царь находится на Геенне-Прайм, наш долг перед Империумом стал отчётливо ясен. То был верховный правитель расы некронов, создание столь мифическое, что даже самые сведущие члены Ордо Ксенос имели сомнения насчёт его реального существования.

Мы обязаны были убить Сареха, неважно как. Ему нельзя было позволить покинуть этот мир.

Внутри десантного отсека под брезентом лежала боеголовка, которую наши техножрецы аккуратно извлекли из циклонной торпеды, взятой со склада на борту «Взывающего к крови», а после перевезли на шаттле в наш лагерь и спрятали в «Носороге» по приказу Данте.

То была настоящая убийца планет. Оружие класса «экстерминатус», применение которого мог санкционировать только магистр капитула.

Каждый из нас держал в открытой ладони взрыватель, и любой в одно мгновение мог привести его в действие. Нуклонный заряд стёр бы в пыль всё на поверхности планеты в пределах пятисоткилометрового радиуса эпицентра. Безмолвный Царь, мы трое, каждый некрон у скалы Дьявола, все последние бойцы третьей роты, оставшиеся в лагере, и простые граждане, как минимум, двух крупных городов-ульев — за несколько секунд испарились бы все.

Это было бы самопожертвование под стать титулу Эразма Тихо и его амбициям.

Данте, однако, отказался отпускать его одного. И за столом стратегиума объяснил почему.

Лорды некронов непременно что-нибудь заподозрили, если Кровавые Ангелы убрались бы с поверхности, оставив всего одного нигилистически настроенного воина предстать пред их повелителем. И нельзя было рисковать отдавать приказ об орбитальной бомбардировке, не получив подтверждения о действительном присутствии Сареха, дабы раньше времени некроны не раскусили нас.

Этот отчаянный план изначально имел малые шансы на успех.

Но и даже ради этой скудной возможности Данте пожелал пожертвовать собой.

А мне выпала честь стать третьим членом дипломатической миссии только ввиду знания местности.

Данте остановила лишь маска Сареха и слова о том, что сам божественный Сангвиний когда-то чуть не заключил союз с некронами. Но являлось ли это вообще правдой? В самом ли деле Сарех воочию видел нашего примарха? Похоже, это было не так важно.

Когда «Носорог» завёлся и покатился по равнинам обратно к лагерю, Тихо озвучил вопрос, терзавший и меня тоже.

— Выходит, мы поверим ему… на слово, мой господин? В здравом уме и светлой памяти мы пойдём на соглашение с ненавистными врагами-ксеносами ради расплывчатой перспективы примирения в будущем? — Капитан потёр свой настоящий глаз. — Никто же в это не поверит. Капитулы отлучали и за меньшие проступки.

— Мы служим Империуму, — сощурившись, ответил Данте. — Мы оберегаем его народ, когда он не в состоянии сам о себе позаботиться. Если поступим так, спасём хоть долю населения Геенны-Прайм. В противном случае мир падёт жертвой тиранидов и сгорит в ядерном огне, который заодно убьёт Сареха.

Прежде чем Тихо ответил, Данте поднял посмертную маску Сангвиния и посмотрел в её безжизненные глаза. Оценивая. Обдумывая.

— Когда война с тиранидами завершится, я лично покончу с Сарехом.

Это казалось идеальным решением: сначала мы используем некронов, чтобы Империум одержал победу, а после убиваем их царя, как только войдём к нему в доверие. Но мы заблуждались на их счёт. Страшно заблуждались.

Они обвели нас вокруг пальца.

По мере приближения кампании против мерзких порождений Разума улья к концу, мы стали замечать кое-что странное: тела наших павших братьев разграбляли, материальные запасы пропадали. Тираниды? Навряд ли.

Каждый раз всё меньше и меньше некронов-лордов и элитных солдат участвовало вместе с нами в боях. Днями мы не получали вестей от главного вершителя и его преторианцев.

На завершающих этапах войны, в которой мы совместно одерживали победу, от нас постепенно избавлялись.

К тому моменту как мы оказались на полях смерти в тени улья Сендип, нашу продырявленную броню и клинки с забоинами покрывало крови ксеносов больше, чем мы могли бы когда-либо просить. В итоге от нас осталась жалкая горстка выживших из роты Железношлемных и Сангвинарной гвардии. «Фратрем пугно» был выпотрошен плазменным огнём, и прежде чем он снова смог совершать перелёты через варп, ушли долгие месяцы.

Тяжело раненного капитана Тихо эвакуировали на «Мелех», чтобы он руководил силами флота на последней стадии космических баталий. Поэтому рядом с Данте стоял только я, когда к нам наконец пришло неприятное осознание произошедшего при виде того, как наши боевые братья ведут группы оборванных ополченцев, собирающих трупы тиранидов и бросающих в большие кучи, чтобы потом сжечь.

Командор тяжело оперся на топор Морталис, и, казалось, будто он с трудом дышит через открытый рот маски.

— За последние двенадцать часов мы нигде не видели некронов, мой господин, — пробормотал я. — Сарех не вернётся, ведь так?

Данте не отвечал. Он пристально смотрел на вечернее солнце над далёкими горами. Его гнев иссяк. Как и у всех нас.

Я счистил с боевого клинка органические остатки и убрал его в ножны на бедре.

— Не переживайте, лорд Данте. В официальном отчёте я напишу, что вы дали чужакам уйти в знак уважения за их неожиданную помощь. Мы обязательно его поймаем, и вы сможете отомстить.

Магистр покачал головой и снял шлем.

— Нет, сержант Макиави. Такого шанса нам никогда больше не представится. Сомневаюсь, что кто-либо в Империуме когда-нибудь опять увидит Безмолвного Царя, — печально вздохнул Данте. — Если это вообще действительно был он…

Мы простояли так ещё около часа, погружённые в раздумье, наблюдая, как в гнетущих сумерках поднимается пламя костров.

На миг я вернулся мыслями к тому эпизоду на вершине зиккурата, когда мы решили пощадить Сареха от огня, а после с моего языка без разрешения сорвался наиболее дерзкий вопрос, в чём мне до сих пор стыдно признаваться. Честно говоря, братья, понятия не имею, как, учитывая ту мою бестактность, я в конечном счёте оказался на посту командира третьей роты.

— Что вам сказал Безмолвный Царь? — поинтересовался я.

Данте устало посмотрел на меня и немного смутился.

— Он сказал… впрочем, теперь я не совсем понимаю, что он имел в виду.

Командор сделал паузу. Я выжидающе глядел на него, теперь почти страшась услышать ответ.

— Он сказал: «Они сродни поднимающейся буре, и вы должны стать щитом».