Вернувшись в лазарет, Мак-Реди молча подошел к умывальнику. Ван Вол и Кларк вошли минутой позже. Губы Кларка задрожали, и он неожиданно чихнул.

– Перестань распространять заразу! – внезапно взорвался Коннант.

Кларк фыркнул и начал икать.

– Заразу!.. Вся зараза уже и так распространилась!

– Этот монстр, – спокойно сказал ван Вол, – действует очень логично. Больше тесты мы делать не будем.

– Разве нельзя использовать для сыворотки кровь других собак? – спросил Норрис.

– Собак больше нет, – мягко сказал Мак-Реди. – И скота тоже.

– Как нет собак? – Беннинг медленно опустился на пол.

– В момент смены обличья они выглядят отвратительно, – сказал ван Вол, – но превращаются довольно быстро. Хорошо, у Кларка отличная реакция – он ловко поджарил их! Осталась только одна собака – та, которую мы привили. Монстр оставил ее, чтобы мы могли поиграть в наш маленький тестик. Все понятно? – Он тоже принялся мыть руки.

Киннер сглотнул:

– Скот тоже?

– Да. – Ван Вол взялся за полотенце. – Они чудесно выглядят, когда начинают плавиться! Бесформенная склизкая масса... Из собачьих цепей монстр быстро скрыться не мог: сначала ему надо было перестать быть собакой.

Киннер медленно поднялся и так же медленно, шаг за шагом, направился к двери, глотая ртом воздух, словно вытащенная из воды рыба.

– Молоко, – прошептал он. – Я доил их час назад! – Его голос сорвался на визг.

Шаги Киннера прогремели по коридору, а потом все почувствовали, как в помещение ворвался поток морозного воздуха: повар выскочил наружу без верхней одежды.

Ван Вол задумчиво посмотрел ему вслед.

– Киннер что, совсем рехнулся? – сказал он через некоторое время. – Или он просто спасающийся монстр? Даже лыж не взял! Кларк, поможешь мне догнать его? И возьми-ка на всякий случай водородную лампу.

Их стремительные приготовления немного разрядили обстановку. Но потом остальные почувствовали себя совсем плохо. Норрис, позеленев лицом, лежал на свободной койке,глядя в потолок.

– Мак, как долго коровы были некоровами? – спросил он вдруг.

Мак-Реди безнадежно пожал плечами. Потом подошел к молочному контейнеру, набрал в пробирку молока, добавил сыворотки и серы. Жидкость заклубилась. Мак-Реди некоторое время следил за ее поведением, потом поставил пробирку в штатив и покачал головой:

– Реакция негативная. Возможны два объяснения. Во-первых, когда брали молоко, коровы были еще коровами. А во-вторых, монстры, будучи полнейшими копиями оригиналов, способны давать молоко, ничем не отличающееся от натурального.

Коппер во сне дернулся, издал какой-то звук – нечто среднее между стоном и смехом. Все посмотрели на него.

– А на монстра успокоительное подействовало бы? – спросил кто-то.

– Черт его знает! – Мак-Реди пожал плечами. – Оно действует на любое земное существо.

Коннант неожиданно поднял голову:

– Мак! Собаки были в том месте, где обитал монстр. Я был заперт. Это не доказывает...

Ван Вол покачал головой:

– Извини! Это ничего не доказывает о том, кто ты такой. Доказывает лишь, чего ты не делал.

– Ничего это не доказывает, – вздохнул Мак-Реди. – Мы беспомощны, потому что мало знаем. Мы сильно возбуждены, раздражены и поэтому не можем принять верное решение. Ты когда-нибудь видел белое кровяное тельце, проходящее через стенку кровеносного сосуда? Я раньше тоже не видел. А теперь вот увидел.

– Боже, – несчастным голосом сказал ван Вол. – Оно ведь могло просто расплавиться! Стать желеподобной массой и протечь под дверью, чтобы за ней опять превратиться в корову...

– Если выстрелить этой твари в сердце, – сказал Мак-Реди, – она не умрет. Это единственный метод опознания, который я смог придумать.