Возвращение в реальный мир напоминало кошмар. Клиф Родни лежал, наполовину затопленный ледяной водой. Он все еще находился внутри своего батискафа почти на две трети затопленного соленой водой. К счастью, Клиф лежал на металлической скобе, и его голова время от времени поднималась над поверхностью воды.

Вода больше не вливалась через трещину в иллюминаторе. Вообще не ощущалось никакого движения. Стояла мертвая тишина, если не считать какого-то отдаленного прерывистого свиста.

Воздух был удушливым и настолько зловонным, что почти невозможно было дышать. Кроме того, ощущался резкий запах хлора, скорее всего из-за электролиза морской воды, которая проникла в разрыв электрической проводки. Серый люминесцентный свет просачивался через иллюминаторы левого борта, тускло освещая внутренность лодки.

Промокший насквозь, ощущающий боль во всем теле, продрогший до костей Клиф подполз к разбитому иллюминатору. За ним был воздух, а не вода. Он не погасил прожектор, и тот все еще горел, питаемый энергией аккумулятора, надежно защищенного на случай аварии.

Впрочем, нужды в свете не было. Слабое, но достаточное для освещения сияние исходило от окружающих стен помещения, в котором находилась подводная лодка. Клиф выключил прожектор.

По грудь в воде он пробрался к приборной доске, нащупал рычаг и дернул его. Вода через открывшийся клапан хлынула наружу. Журчащий звук неприятно резанул ухо. Очевидно, атмосферное давление было далеко от нормального.

Затем он попробовал открыть люк над головой, но первая попытка не удалась, и он навалился на него всем телом. Наконец люк сдвинулся, утомленный Клиф выбрался наружу и спрыгнул вниз.

Помещение, в котором он оказался, было эллиптической формы, куполообразное и совершенно пустое. В длину оно имело примерно тридцать пять футов, что в два раза превышало длину подводной лодки. Пол покрывали лужи, на стенах – капли влаги, явные признаки того, что совсем недавно оно было затоплено. В стене имелось два круглых отверстия, расположенные друг против друга, одно намного больше другого. Оба были закрыты заглушками из какого-то полупрозрачного аморфного материала.

У Клифа возникло два непосредственных побуждения: первое – понять, где он находится, второе – выбраться отсюда.

Он начал свои исследования с большей из заглушек. Она закрывала огромное отверстие и была закреплена в нем плотным клейким веществом, все еще липким при прикосновении. За ней слышался отдаленный шепот океана. Значит, это тот самый путь, через который подводную лодку поместили сюда.

После этого воду спустили через люки в полу. Поток, вылившийся из бортового клапана подводной лодки, все еще булькал в них, всасываемый, возможно, каким-то скрытым механизмом. Так, с этим все ясно.

Клиф обратил внимание на стены, пытаясь найти объяснение исходившему от них фосфоресцирующему свечению. Поверхность их была твердой и гладкой, как стекло, но вещество, из которого они были сделаны, лишь казалось стеклом. Оно имело необычный молочный, опаловый блеск, как у раковины. Напрягая зрение, он вгляделся в полупрозрачный материал.

На расстоянии в несколько дюймов проносились маленькие блестки. Какие-то морские существа безостановочно сновали взад вперед. Он понял. Камера имела две стены, пространство между которыми заполняла вода, и эти дающие свет организмы были помещены туда, чтобы поддерживать освещение. Это было просто до гениальности, но люди никогда не использовали такого способа освещения.

Похоже, в его новом окружении нет ничего, что напоминало бы вещи, производимые людьми. Стекло купольной камеры на самом деле не стекло. Его вещество напоминало внутреннюю поверхность раковины. Создавалось впечатление, что вся камера сооружена из единого куска этого материала, поскольку нигде не имелось ни одного соединительного шва, скрепляющего отдельные части купола. Заглушки, закрывающие отверстия, также были очень странными. Люди скорее всего сделали бы их из металла.

Клиф Родни уже готов был признать, что вступил в контакт с цивилизацией более фантастической, чем марсианская или венерианская. Однако если те планеты напоминали Землю хотя бы тем, что их окружала атмосфера, то в подводном мире, где он очутился, окружающая среда, вероятно, заставила морских обитателей идти по пути развития, в корне отличающемся от человеческого.

Продолжая свое исследование, Клиф обнаружил, что воздух в купол поступает через четыре трубы, проходившие через двойные стены его тюрьмы. Воздух вырывался из труб ритмичными, шипящими порывами, а затем выходил через водостоки, поскольку других отверстий, кроме этих, не наблюдалось.

Интересно, каким образом производится эта протухшая атмосфера и как его хозяева узнали, что для дыхания ему необходим кислород? Неужели они знают, откуда я появился, думал Клиф. Ведь для них земля, освещенная солнцем, так же невероятна, как четвертое измерение.

Он вспомнил электрический шок, который лишил его сознания на время похищения. Здесь производится электричество. Но как? Он не видел вокруг себя ни кусочка металла.

Клиф вздрогнул. Яснее, чем прежде, он осознал, что за барьером, который защищал его, находилась толща воды, способная моментально раздавить его.

Запоздало до него дошло, что за ним, возможно, наблюдают любопытные обитатели подводного мира. Он посмотрел на купол и убедился, что догадка оказалась верной. Вокруг полукруглой крыши на полпути к ее центральной оси находилось кольцо круглых окон из вещества более прозрачного, чем вещество двойных стен.

Хотя с первого взгляда их нелегко было различить, теперь, присмотревшись, он достаточно ясно их видел. В каждом окне маячила пара огромных блестящих глаз и извивалась масса черных щупальцев. Силуэты яйцевидных тел этих созданий выделялись в смутном свете, исходящем из какого-то непонятного источника, расположенного за ними.

Взгляд чудовищ казался холодным, заинтересованным и напряженным, хотя Клифорд Родни не мог бы с уверенностью сказать, какие эмоции, если они вообще были присущи этим существам, выражают их клювовидные рты и прозрачные глаза.

Клиф почувствовал ужас; он наконец осознал свое положение. Для этих морских созданий он, без сомнения, просто амеба под микроскопом, экспонат для исследования и изучения!

На помощь ему пришло чувство юмора, которое не покидало его в самых трудных ситуациях. Он захихикал сквозь зубы. По крайней мере до него еще никто не находился в такой необычной ситуации. Это обстоятельство должны оценить ученые, жаждущие изучать все новое и необычное. Если, конечно, когда-нибудь он сможет доложить об этом приключении начальству.

Клиф помахал рукой тем, чьи глаза неподвижно и пристально смотрели на него.

– Привет! – закричал он. – Что вы собираетесь со мной сделать? Выпустите меня отсюда!

Они не могли понять его, но наверняка догадались по жестам, что он их увидел и настаивает на внимании к себе.

Клиф Родни замерз и задыхался от прогорклого воздуха. Что-то просто обязано произойти в ближайшее время, подумал он, иначе его силам придет конец, и тогда он не в сможет увидеть продолжение всей этой истории. Сырой ледяной холод – это самое худшее. Воздух был бы не так уж плох, если бы не тошнотворный запах. Закурить бы сигарету, но где ее взять – все промокло.

Что за забавная мысль – сигареты! Неужели он рассчитывает на то, что эти яйцевидные существа обеспечат ему такую роскошь? Но поскольку здесь больше не имелось никого, к кому можно было обратиться за помощью, он продолжал выкрикивать ругательства и просьбы и махать руками, пока не выдохся.

Морские обитатели никак не реагировали. Внутренние органы колебались внутри их прозрачных тел, натянутые мембраны под клювовидными ртами вибрировали, возможно, передавая сквозь воду сигналы, похожие на речь, но он, конечно, ничего не мог слышать, а их щупальца извивались на внешней поверхности обзорных окон, производя звуки, похожие на те, что издает мышь, скребущаяся в коробке. Но Клиф не видел никакой выгоды для себя в проявлении их интереса.

Каждые несколько минут одна пара глаз исчезала, а другая занимала ее место. Овоиды изучали его почти так же, как люди разглядывают урода. Он представил, как они ждут своей очереди, чтобы его увидеть. Это было столь же забавно, сколь ужасно.

Утомившись, он сдался. Возможно, они вообще не могут ему ничем помочь. Найти бы что-нибудь сухое, чтобы согреться!

Озаренный внезапной надеждой, он вскарабкался на борт подводной лодки и спустился в люк. У него имелся маленький электрический обогреватель, но, быстро осмотрев его, Клиф убедился в его полной непригодности. Пропитанные морской водой спирали прибора отказывались работать, а у Клифа не было возможности их просушить. Поразмыслив, он решил использовать прожектор. Если прижаться к лампе, возможно, он получит хоть немного тепла.

Клиф выкарабкался из мокрого салона. Перед тем как спрыгнуть на пол камеры, он встал на цыпочки на изогнутом борту лодки и попытался заглянуть в одно из окон купола. Несмотря ни на что, его продолжало занимать, что же находится за светящимися стенами подводного зала. Но он стоял недостаточно высоко, а возможности подняться повыше не было. Он мог видеть только проблески слабого зеленоватого света за неподвижными яйцевидными тенями, которые закрывали окно.

Он соскользнул с лодки и всем телом прижался к линзе прожектора. Лучи его немного согрели – совсем немного, но достаточно, чтобы измучить себя мыслью о настоящем тепле – жаре солнечного света или огня в камине.

Он подумал о физических упражнениях, и даже заставил себя помахать руками и потопать ногами. Но тут же почувствовал, что слишком слаб, и снова забрался под защиту лампы.

Несколько минут спустя пульсирующее сияние заставило его посмотреть на окна. В одном из них он увидел существо, своим внешним видом совершенно отличающееся от морского народа. Его тело было плоским и бледным, как гриб.

Оно напоминало дубовый лист с округлыми краями. В верхней части странного тела располагалась щель рта. По обеим сторонам пульсировали отверстия жабр, а над ними на стеблевидных отростках качались крошечные глаза. По бокам туловища змеились длинные тонкие нити, блестящие, как медная проволока. А все тело этого создания светилось и мигало, как у светляка.

Через несколько секунд существо исчезло, но тут же снова появилось в окне, только повернувшись к нему широкой спиной.

Потом как будто невидимая рука с кистью начала чертить огненные буквы на бледной спине животного. Буквы составляли английские слова. Они появлялись одна за другой, выписываемые с большой аккуратностью, пока надпись не была завершена:

«Я далеко, человек; но я иду. Я хочу переписываться с тобой. Не умирай пока. Жди меня. Студент».

Если бы Клиф Родни не был так измучен, его испуг от этой странной надписи и непонятного способа ее передачи оказался бы сильнее. А так он просто решил, что это что-то вроде подводного телеграфа. Но он слишком устал, чтобы попытаться постичь принцип передачи сообщения; он просто смотрел на блестящие нити, выступающие из тела создания, которое служило всего лишь посредником чуда, и отмел слабый зародыш подозрения, непрошенно закравшегося в затуманенный рассудок.

Несомненно, этому совершенно чуждому для человека изобретению имелось логическое объяснение. Сначала Клиф не обратил внимания на то, как воспринимает буквы, и не задумался над загадкой, каким образом этот далекий представитель овоидов научился писать по-английски. Где-то скрывался простой ответ, но он не в состоянии его сейчас получить.

Однако слова послания, явно показывающие огромное физическое и психическое различие между ним и чужаками, заставили его вдуматься в их смысл. Неизвестный написал: «Я хочу переписываться с тобой» вместо «Я хочу говорить с тобой». Значит, мембраны овоидов, вибрирующие в воде, не могут произвести или донести до него звуки их речи.

«Не умирай пока. Жди меня». Выражают ли эти две простые команды наивную жестокость или... Клиф терялся в догадках. Смысл, конечно, совершенно ясен; и Клиф знал, что получил возможность изучить мышление, имеющее радикальное отличие от человеческого.

«Студент». По крайней мере в этом есть что-то знакомое. Удивительный способ, с помощью которого передавалось послание, настолько захватил Клифа, что владевшие им гнев и депрессия сами собой пошли на убыль.

Надпись исчезла с широкой спины создания, затем буква за буквой появилось второе огненное послание:

«Мы очень долго ждали появления кого-нибудь из вас, человек. Нам необходимо изучить как можно лучше вашу породу, пока ты не умер. Все, что в нашей власти, будет сделано для тебя. Возможно, то, что тебе нужно, находится за маленьким запечатанным отверстием. Открой его. Живи, пока я не приду. Студент».

Родни прочел и слабо погрозил кулаком посыльному. Тем не менее надежда придала ему силы. Он решил последовать совету. Вернувшись к подводной лодке, он достал большой нож, для экономии энергии погасил прожектор и двинулся атаковать маленькую заглушку.

Вещество, скрепляющее пробку с отверстием, было твердым, стекловидным, хотя, скорее, упругим и эластичным, чем хрупким. Клиф яростно принялся за дело, ковыряя вещество кончиком ножа. Временами казалось, что все напрасно; но когда его бурная энергия почти иссякла и перед глазами замаячили черные точки, кусок аморфного материала отвалился от пробки и гулко ударился о пол. Какое-то время Клиф лежал без сил, слушая шорох, который, он знал, был отдаленным шепотом океана. Затем, немного отдохнув, пролез в отверстие. Клиф был настолько утомлен, что почти не осмысливал вещи, которые увидел вокруг себя. Помещение было больше того, откуда он пришел. Оно представляло собой такой же перламутровый купол, оборудованный обзорными окнами, за которыми маячили гротескные фигуры морских существ, жадно наблюдающих за новыми действиями пленника. Воздух, хотя и более сухой из-за того, что это помещение не затапливалось водой, был таким же затхлым, но к прежней вони примешивался запах древней гнили, какой обычно бывает в могильниках.

На полу вперемежку валялись различные творения человеческих рук. Там имелись генератор, часть корабельной турбины, несколько скафандров, огнетушитель, книги, совершенно размокшие от морской воды, ковер и многое другое. Там даже находились два человеческих тела.

Полностью одетые, они располагались на сломанном диване. Кто бы ни был тот, кто поместил их туда, он явно попытался положить их естественно.

Клиф подошел ближе, чтобы лучше их рассмотреть. Это были мужчина и женщина, вернее их скелеты. Лица отсутствовали, вместо них скалились два черепа. Одежда женщины когда-то была белой и прекрасной, но сейчас висела истлевшими лохмотьями, на шее блестело бриллиантовое ожерелье. Эта пара сжимала друг друга в объятиях. Возможно, они умерли, обнимая друг друга, очень давно. Ужасная трагедия Атлантики...

Родни почувствовал тошноту. «Чертов музей!» Его охватило отвращение. «Чертов вонючий музей Дэви Джонса!» Он задохнулся, к горлу подкатил комок.

Но он настолько устал, что, не обращая внимания на следящих за ним овоидов, решил обрести хоть какой-то комфорт. Он вытянул из груды вещей ковер, рваный и вонючий, однако достаточно сухой. Затем стащил с себя промокшую одежду и завернулся в него. Последовавшее за этим действие было совершенно естественным: Клиф разорвал книгу и сложил обрывки в стопку, чтобы развести огонь. Он поднес к ним свою зажигалку, пытаясь поджечь, но ничего не вышло. Мелькнула искра, но фитиль был слишком влажным, чтобы поддержать пламя.

От огорчения его вдруг осенило вдохновение. Он открутил крышку зажигалки, налил несколько капель бензина на бумагу и высек искру рядом с ней. Огонь весело занялся, и уродливые тени заплясали на стенах камеры. Клиф присел рядом с костром, наслаждаясь теплом.

Только один раз он взглянул на овоидов, по-прежнему наблюдающих за ним. Можно только гадать, какое удивление испытывали жители глубин, следя за его действиями.

«Пошли к дьяволу!» – мысленно выругался он. Воздух, пропитанный дымом, пах уже не так отвратительно. Когда последние угольки потухли, Клиф плотнее завернулся в ковер и улегся на полу. Изнуренный, он моментально заснул.