Точно громом пораженная, сидела Трикси в кабинете мистера Уилера и неподвижным взглядом буравила стену. У нее не было даже сил пошевелиться. Когда ми — пут пять спустя в комнате появился Джим, она все еще сжимала в руке телефонную трубку, вряд ли отдавая себе в этом отчет.

— Уж не навеки ли ты здесь поселилась? — рассмеялся мальчик, не замечая странного выражения ее глаз. — Погляди в окно! День стоит небывалый, чудесный, а ты прилипла к телефону — в прямом и переносном смысле слова — и, я так понимаю, не собираешься отрываться от этого занятия. Брось! Пойдем лучше в сад!

Трикси поспешно опустила трубку на рычаг и постаралась хоть как — то взять себя в руки. Знакомый бодрый голос вернул ее к горестным событиям, предшествовавшим звонку. Мысль о том, что они лишились своего клуба, мгновенно вытеснила из ее головы все остальное.

Ой, Джим! — воскликнула она едва не со слезами. Джим! Ты ведь, наверное, ничего не знаешь? Я скажу тебе невероятную, кошмарную вещь. Мистер Уилер отнял нас наш домик, наш тайный клуб! Он подарил его Тому: Силии. Они будут там жить, когда поженятся…

Обеими руками Джим вцепился в свои рыжие кудри.

— А когда они поженятся? И вообще — ты уверена, что это правда?

Трикси печально кивнула.

— Уверена: Том сам только что сообщил мне эту новость. Знаешь, его вины тут нет никакой. Он вообще ни при чем. Это Силия влюбилась в нашу бедную сторожку. Ума не приложу, как она туда добралась. Откуда Силия могла узнать о ее существовании и о том, что у нас там клуб? Понимаешь, я думаю…

— И думать нечего, — перебил ее расстроенный Джим. — Это Бобби! В минувшее воскресенье он дольше обычного торчал на кухне, поглощая молоко и пирожные — одно за другим. Ты, Белка и Ди в это время очередной раз обсуждали программу грядущей вечеринки и ничего кроме этого не слышали. Я совершенно случайно проходил через кухню и слышал, как мальчуган с гордостью объяснял Силии, что был очень занят последнее время: его, дескать, взяли «поможать» большим мальчикам, которые «звякают» крышу своего «присекретного» клуба…

От возмущения Трикси с силой стукнула кулаком по столу.

— Брайан и Март поступили как два безмозглых болвана! Что, интересно, они себе думали, когда взяли Бобби вместе с ними перетаскивать барахло из гаража? Это было в субботу, а в воскресенье Силия уже слушала моего разговорчивого хвастунишку…

Джим негромко рассмеялся.

— Да уж… То, что Бобби и тайна уживаются вместе не больше пяти минут, — факт в наших местах общеизвестный. Малыш всем и всё готов доверить. Но ты должна понять, Трикс: это и есть цена, которую приходится платить за то, что у тебя такой славный, всеми без исключения любимый братишка. Бобби ведь — само очарование… И к тому же какой смысл теперь горячиться? Слезами горю не поможешь, а что с возу упало, то пропало…

— Мне вот именно что плакать хочется! — забушевала Трикси. — И совсем не из — за Бобби. Я давно привыкла, что от него — сплошные неприятности. Меня другое бесит. Вон как ты легко смирился: «Что с возу упало…» А я считаю, что произошла чудовищная несправедливость. Силии достаточно было бы один раз глянуть на нашу сторожку, чтобы никогда в ту сторону больше головы не повернуть, — если бы мы не привели ее в полный порядок. Сейчас — то она красавица, а была всего-навсего старой рухлядью.

Джим пожал плечами.

— В любви и на войне все средства хороши. Так, кажется, говорится? Но если совсем серьезно и честно, то и мы поступили неправильно. Перед тем как начать переоборудование нашей хибарки, вкладывая в нее кучу сил, времени и денег, следовало обязательно спросить у папы, позволит ли он нам стать ее владельцами, нет ли у него на нее других видов…

Трикси раздраженно фыркнула.

— Почему ты всегда и во всем так благороден, Джим? Знаешь, это становится утомительным. Даже, пожалуй, невыносимым. Если бы в один прекрасный день мы пришли к мистеру Уилеру с просьбой разрешить нам взять себе сторожку, то на этом сразу кончилась бы тайна. Понимаешь? Нашей тайны попросту больше не существовало бы. Вот отчего нельзя было ничего рассказывать твоему папе. Впрочем, теперь это абсолютно не имеет значения. Мистер Уилер все уже знает, и я догадываюсь, по чьей милости. Бобби ему, конечно, все выложил. Ди даже не подозревает, до чего ей повезло! Как я завидую Ди! Это же счастье — не самой возиться с близнецами, а иметь в доме двух нянек, которые денно и нощно не спускают глаз с ребятишек и тем самым не дают им лезть в дела старшей сестры и чинить ей пакости.

Джим слушал эти речи, задумчиво изучая потолок,

— На самом деле ничего такого ты не думаешь, Трикс, — медленно и невозмутимо вымолвил он, — и не старайся меня убедить, будто завидуешь Ди. Прошу тебя, успокойся. Попытайся рассуждать здраво. Надо всё хладнокровно обсудить.

— Легко сказать — успокойся! — вскричала возбужденная девочка. — Хотя я, конечно, постараюсь. Но предупреждаю тебя — я никогда, — слышишь? — никогда я не прощу Силии ее коварство. Пусть даже Том, как он сказал, заплатит нам за потраченное время и возместит расходы по ремонту.

— Это, между прочим, будет очень здорово! — проговорил Джим. — И Том, разумеется, сдержит слово. Я хорошо понимаю, отчего ты так распсиховалась, Трикс, и нисколько тебя за это не виню. Ты ведь вложила в наш клуб целых двадцать пять долларов! Это крупная сумма, заработанная к тому же тяжелым трудом, на который ушло всё прошлое лето. Остальные столько же дали… Я рад, что ты намерена вернуть свою долю. Так будет честно и правильно.

— Что за вздор! — отмахнулась Трикси. — Разве это довело меня до бешенства? Я забочусь вовсе не о деньгах. Меня беспокоят не доллары, а то, как мы выйдем из положения. Ты ведь не хуже меня понимаешь, что теперь придется ждать весны, потому что, покуда не настанет теплая пора, вы с Мартом и Брайаном не сможете взяться за сооружение нового дома для клуба.

Джим понурился.

— По совести говоря, я и сам не знаю, как нам быть. Зима вот — вот начнется, и времени совсем не осталось…И вообще… Кстати говоря, что ваше семейство (я имею в виду тебя и твоих старших братьев) собирается делать со всем этим громоздким снаряжением — лыжами, палатками, санками и прочим барахлом, доставленным Брайаном в клуб из вашего гаража в минувшие выходные? Мне лично непонятно, где вы сможете разместить такую кучу вещей.

Трикси вздохнула.

— Нигде. Ясное дело, нигде. Придется, видно, подарить наше имущество сборщикам металлолома.

— А вот этого не будет. Ни за что не будет, — твердо объявил Джим. Потом принялся загибать пальцы: —Лыжи, санки, коньки, лыжные ботинки, походная палатка, разная кухонная утварь для походов… Сейчас эти вещи кажутся тебе старыми, обшарпанными и ненужными. Но попробуй, когда наступит день и они вновь понадобятся, купить вместо них новые. Знаешь, как дорого это обойдется? Подумать страшно…

— И это ты объясняешь мне? — с горькой иронией ухмыльнулась Трикси. — Считаешь меня, видимо, законченной идиоткой? Но беда в том, Джим, что дома у нас для этих вещей действительно нет места. А если мы оставим их на улице, они, естественно, очень скоро придут в негодность.

Взяв опечаленную девочку за руку, Джим вывел ее на веранду через застекленную створчатую дверь.

— Здесь тоже, как видишь, для них нет места. И без риска ничего нельзя положить ни в погреб, ни в чулан на чердаке, ни в конюшню, ни в кладовую для инструментов, ни даже в эллинг. Мне это доподлинно известно, поскольку мы с папой совсем недавно обошли и обшарили дом с прилегающими постройками в преддверии «противопожарной» недели.

Он усадил Трикси на качели рядом с собой.

— И всё равно надо надеяться на лучшее. Как любил говорить Микобер: что-нибудь да подвернется. Удача обязательно нас отыщет.

Трикси издала протяжный стон.

— Боже милосердный! Насколько легче было бы жить на свете, если б в один несчастный день вы с Белкой не решили прочитать «Дэвида Копперфилда» совместно. С тех пор вы оба то и дело цитируете этот роман при всяком удобном и неудобном случае. Я же помню о мистере Микобере лишь то, что большую часть жизни это г достойный джентльмен провел в долговой тюрьме. Веселенькая перспектива!

— И вовсе не только это ты помнишь из «Дэвида Копперфилда», — со смехом возразил Джим. — Вчера вечером ты сказала, что дядя Монти напоминает тебе Урию Гиппа, этого знаменитого негодяя. Признайся, Трикси, ты все еще полагаешь, что дядя нашей Ди — хитрый и скользкий, точно угорь? Другими словами, ты по — прежнему считаешь его самозванцем и мошенником?

— Да, считаю, — не колеблясь отвечала Трикси. — И однажды это докажу. Ждите и дождетесь.

Зеленые глаза Джима сузились.

— Я повторяю тебе слова Тома, сказанные вчера вечером: выслеживай мистера Уилсона сколько пожелаешь, однако лишь в собственном воображении. А от Хоторн — стрит держись подальше. Чтобы и нога твоя туда не ступала. Ты должна обещать мне это, слышишь?

Трикси поспешила сменить тему.

— Надо как можно скорее устроить общую встречу «куропаток». Лучше всего прямо сегодня. Нам необходимо решить, что делать с клубом.

— Верно, — согласился Джим. — Это самый важный вопрос. Им повестка дня и будет исчерпана. Давай по — быстрому собери народ. Ну, скажем, через час. Где ребята?

— Белка уже в клубе, — ответила Трикси. — Она там с самого утра. Измеряет окна для занавесок. Как подумаю, что придется рассказать ей про нашу беду, так просто дурно делается. Ткань для штор она купила давным-давно и заплатила за нее деньги, которые заработала, служа секретарем у миссис Уилер. Ты же помнишь все эти бесчисленные письма, адресованные ее матери, правда? Джим, Белка часами буквально не поднимала головы, сочиняя на них ответы. Она убила на это два полных уик-энда и в результате получила достаточно, чтобы купить материю. Эта материя вроде той, из которой шьют монашеские одежды.

— Это именно то, что мы хотели, Трикси, — улыбаясь, проговорил Джим. — Цвет у нее неброский, я бы сказал, нейтральный. И прослужит она тысячу лет.

— О, никаких сомнений, ткань превосходная! — кивнула девочка. — Я бы утопилась, реши Белка развесить по окнам клуба какой-нибудь лен в клеточку, полоску, а то и в горошек. Или модные занавески с оборками. К стилю нашего клуба это ну никак бы не подошло. Увы, — добавила она с несчастным видом, — Силия наверняка обожает всякие рюшечки, оборочки и бантики. Чтобы было повычурнее да поэффектнее. Тьфу!

— У Силии очень хороший вкус, — хмуро сказал Джим. — Но суть не в этом. Мы должны безотлагательно устроить совещание. Где Брайан и Март, не знаешь?

Они начали спускаться по ступенькам веранды.

— Знаю, — ответила Трикси. — И убеждена, что оба вот — вот появятся. Я оставила их в тот момент, когда они чистили курятник. По крайней мере, Брайан точно был занят этой работой. Что касается Марта, то он, когда я уходила, давал брату указания, восседая на перевернутой бадье.

Джим расхохотался.

— Эта ситуация долго не продлится. Готов держать пари на что угодно. Характер Брайана мне известен — Марту никуда не деться: он выполнит свою часть работы. Они действительно скоро прибудут.

— Ты даже не представляешь, насколько справедливо твое замечание. — Трикси вытянула руку в сторону конюшни. — Вот они идут, и у Марта такой вид, будто руки у него отваливаются от усталости.

— Привет! — сказал Март, оглядывая сестру и Джима. — С чего это вдруг вы оба такие мрачные? Можно подумать, что это вас Брайан заставил вкалывать, словно рабов на плантации, а не меня, горемычного.

— Мы именно мрачные, — проговорила Трикси. — Это ты правильно подметил. И есть от чего. Мы лишились домика для клуба.

Брайан воззрился на сестренку с таким выражением, точно решил, что она сошла с ума.

— О чем ты толкуешь? У домов нет обыкновения исчезать со своего законного места. Я лично никогда не слышал, чтобы они просто так… улетучивались.

Март поднял глаза к небу.

— Циклона вроде последнее время в наших местах не наблюдалось. Ни циклона, ни торнадо. Приятный слабый ветерок, дувший сегодня утром в мое окошко, ураганом тоже не назовешь. Право же, это было бы явным преувеличением. — Потом, будто спохватившись, мальчик смешно замахал руками. — Но, с другой стороны, Трикс, раз ты говоришь, что наш домик исчез, значит, так оно и есть. Пуф — и дело с концом. Растворился в воздухе. Почему бы ему не раствориться? Ничего особенного тут нет.

— Прекрати паясничать, — строго приказал Марту Брайан и обратился к Джиму: — Что она имеет в виду?

Джим принялся объяснять. Он еще не завершил унылое повествование, как появилась Белка. Пришлось повторить всё с самого начала, чтобы и ее тоже полностью ввести в курс дела. Потом они заговорили разом.

— Но это же невозможно! Абсолютно невозможно, — жалобно причитала Белка, сидя на траве и закрыв лицо руками. — Я всегда считала, что Силия — одна из наших единомышленниц.

— Эта сторожка — просто идеальное место для тайного клуба, — сокрушался Март. — Разве можно было предположить, что на нее кто — то позарится? Что Тому и Силии она тоже покажется лакомым кусочком?..

— Сторожка действительно была для нас идеальным местом, — согласился Брайан. — Однако теперь о ней надо говорить только в прошедшем времени. Это уже ясно. Она больше нам не принадлежит. Да и, по совести говоря, никогда не принадлежала. Просто мы взяли и объявили ее своей собственностью. Так что теперь ничего не поделаешь. Придется отступить.

Трикси гневно тряхнула рыжеватыми кудряшками. — Я вовсе не считаю, что мы должны так легко и покорно отказываться от своего клуба. Предлагаю всем

немедленно спуститься вниз, к сторожке, и привести ее такое состояние, чтобы Силия и смотреть не захотела и эту отвратительную халупу! Лично у меня есть сильнейшее желание продолбить там пол в нескольких местах; пусть он весь будет в дырах!

— Отличная мысль, — язвительно засмеялся Март. — Особенно если учесть, что пол еще и грязный. Увы, сестренка, — даже Бобби без большого напряжения сумеет быстро заделать твои дыры.

— Ладно. Тогда давайте вымажем там дегтем все стены! — полушутя— полусерьезно воскликнула Трикси, — Несколько галлонов густого, вязкого дегтя наверняка дадут недурной результат. Так мы, возможно, и добьемся своего!

Белка осуждающе посмотрела на подругу.

— Удивляюсь тебе, Трикси. Как ты можешь шутить, когда дела наши так плохи, чтобы не сказать — ужасны?

— Белка права, — кивнул Джим. — Надо не рыдать в голос и не упражняться в остроумии, а здраво поразмыслить над тем, какую замену можно придумать нашему домику у ворот.

Почти весь уик-энд они занимались поисками решения нежданно — негаданно возникшей перед ними проблемы, однако выход так и не отыскался. Белка без устали повторяла:

— Вокруг же полно свободной земли.

Джим всякий раз терпеливо возражал ей:

— Земля вот — вот замерзнет.

Брайан, в свою очередь, угрюмо бурчал время от времени:

— Наспех — то можно было бы сколотить какую-нибудь лачугу, только пока ее доведешь до ума…

Общий итог дебатам подвел Март:

— Давайте на время отвлечемся от этой темы. Пусть она потихоньку прокручивается у нас в головах до следующей субботы, а в субботу снова соберемся вместе. Сейчас мы слишком оглушены свалившейся на нас бедой, чтобы рассуждать трезво и толково.

Трикси с величайшей радостью поддержала это предложение. У нее словно гора с плеч упала оттого, что решение вопроса с клубом перенесли на неделю. Сама — то она никакой мало-мальски разумной идеей не порадовала друзей, не подала ни одного дельного совета. И немудрено; мысли ее были в полном беспорядке. Страх лишиться клуба то и дело подменяло непобедимое желание доказать, что дядюшка Монти — самозванец. Потом она снова с горечью думала, какой прекрасный домик они себе устроили у ворот усадьбы и как это несправедливо, что его намерены отнять… Тем не менее больше всего ее пугала и заботила причина, по которой Ди отказалась говорить с ней по телефону.

На первый взгляд, это казалось чушью, невообразимой ерундой, — если, правда, за этим не стоял сам Хэррисон. Дворецкий относился к Трикси весьма неодобрительно и вполне мог солгать. Умысел его был бы понятен: он хотел рассорить девочек.

«Хэррисон и раньше меня недолюбливал, — размышляла Трикси. — А теперь… Теперь, когда он знает, что я стянула свечку из канделябра на буфете во время праздника у них в доме, он, по всей вероятности, решил, что я вообще неподходящая компания для Дианы Линч»,

Первый раз за всю свою жизнь девочка не могла дождаться, пока наступит понедельник и можно будет отправиться в школу. В автобусе Ди не оказалось, но это ровным счетом ничего не значило: ее довольно часто привозили в школу на роскошном лимузине Линчей.

Когда автобус остановился у знакомых дверей, Трикси выскочила первой. Потом, бросившись в раздевалку, она, как и надеялась, обнаружила там Ди. И тут храбрая сыщица внезапно онемела. Весь уик-энд она придумывала, что скажет подруге при встрече, отбрасывая одну фразу за другой, искала самые точные слова, а теперь не могла вымолвить ни звука.

— Привет, Ди, — вот и все, что она наконец пробормотала с натугой.

Повесив пальто на вешалку, Ди аккуратно расправила рукава и полы и захлопнула дверцу шкафчика.

— Прошу не обращаться ко мне, Трикси Белден, — вымолвила она ледяным тоном и, не оглядываясь, вышла из раздевалки в коридор.

У Трикси упало сердце. Значит, Хэррисон не лгал. Значит, он честно выполнил указание молодой хозяйки… Девочка стояла как в воду опущенная.

В раздевалке появилась Белка, и Трикси бросила к ней.

— Ди не хочет со мной разговаривать! Я тебе ничего не сказала об этом раньше, но еще в субботу — помнишь? — когда я оставила тебя в клубе на стремянке, а сама побежала к вам в дом звонить ей, она отказалась даже подойти к телефону. Я совершенно не понимаю, в чем тут дело!

Белка тяжело вздохнула.

— Ах, Трикси, я же тебе говорила! Ты задела чувства Ди, больно ее обидела. Ты ведь не скрываешь и не скрывала, что думаешь, будто ее дядя — самозванец, лжец, вор и всё такое прочее.

— Это неправда, — покачала головой Трикси. — Я не обсуждала с ней эту тему уже давно. Если только кто — то из наших меня не выдал. Но я не сомневаюсь, что никто не выдал, потому что все знают, как она теперь нежно относится к дядюшке Монти.

Зазвенел звонок, и девочки поспешили на занятия. Весь день Трикси переходила из класса в класс, точно сомнамбула, ничего не замечая вокруг. Она ни разу не подняла руку на уроке, а когда ее вызывали к доске, ошибалась, путалась, запиналась на каждой фразе так, что учителя уже смотрели на нее хмуро и с неудовольствием.

Преподавательница математики не ограничилась одним только хмурым взглядом. Она сухо сказала девочке:

— Очень жаль, Трикси, но сегодня ты не поедешь домой на автобусе, а вместо этого, когда закончатся уроки, придешь ко мне. Я хочу с тобой побеседовать. Во время ланча позвони, пожалуйста, маме и придумай способ, каким можно добраться домой без автобуса.

— Хорошо, мисс Гоулден, — покорно ответила девочка. В действительности она почти не слышала слов учительницы, и поэтому, когда настало время ланча, совершенно забыла, что следует позвонить матери. Она бы преспокойно уехала после уроков вместе с остальными, если бы не Белка, у самых дверей автобуса напомнившая подруге, что мисс Гоулден ждет.

— Вот несчастье, — сквозь зубы процедила Трикси, поворачиваясь и хватая за руку Марта, норовившего влезть в автобус прямо за ней. — Отойдем на секунду. Слушай, Март, объясни маме, что мне пришлось задержаться в школе. Понял? Если останусь живая после беседы с математичкой, вернусь домой на такси.

Как вскоре выяснилось, мисс Гоулден вовсе не сердилась, она просто была огорчена.

— У тебя золотая голова, Трикси, — проговорила она, — когда ты сосредоточена. Тебя сегодня что — то тревожит?

— Тревожит, — честно призналась девочка. — Одна из моих лучших подруг страшно на меня злится. Мисс Гоулден рассмеялась.

— Поцелуй ее и помирись; только и всего, дорогая. И попробуй завтра на уроках быть более собранной, чем сегодня.

— Непременно, — пообещала Трикси и бегом бросилась в раздевалку. Она уже открывала дверцу шкафчика, когда ее вдруг озарило. Она поняла, что на самом деле случилось. Дядюшка Монти — вот кто был виной всему. Конечно же, он! Этот хитрый лис сумел настроить Ди против нее. И сделал это по абсолютно очевидной причине. Он не хотел, чтобы Трикси снова пригласили в дом к Линчам. Он не хотел, чтобы она опять получила возможность поглядеть на портреты родителей миссис Линч в галерее. Он не должен Был оставить ей ни единого шанса увидеть их или как — то иначе что — то о них разведать. Он верно решил: если девочки поссорятся, Трикси уже не сможет задавать Диане вопросы, малоприятные для почтенного дядюшки Монти. Вопросы, выводящие его на чистую воду. Нет, дядя Монти отнюдь не был глупцом. Он точно рассчитал, что безопасность обеспечена ему лишь до тех пор, пока удастся держать Трикси на солидном расстоянии от дома Линчей.

Если, конечно, он самозванец.

Сейчас Трикси больше, чем когда-нибудь, была целиком убеждена, что так оно и есть. Натянув красную куртку, девочка выскочил из школы, так и не позвонив насчет такси. А к чему было вызывать машину? Даже задержись она на пару часов, и то дома никто не станет беспокоиться. Так все привыкли к ее отлучкам. Если ей не удалось раздобыть требуемое доказательство одним способом, она прибегнет к другому. И получит свое во что бы то ни стало. Любой ценой!..

В воскресенье, удобно устроившись в гараже на сиденье отцовского автомобиля, Трикси внимательно изучила карты, хранившиеся в отделении для перчаток. Теперь она точно знала, где находится Хоторн — стрит и до нужной ей части города добралась почти бегом. Однако, свернув с Мэйн — стрит в какую — то незнакомую улочку, она невольно замедлила шаг и огляделась.

Перед ней лежала очень узкая и извилистая улица. По обеим сторонам вдоль тротуаров тянулись, лепясь друг к другу, двухэтажные домишки — покосившиеся и до того ветхие, что Трикси на миг стало страшно — а что, если какой-нибудь из них прямо сейчас рухнет на нее?

«Нечего бояться! — мысленно прикрикнула на себя юная сыщица. — Трусиха бессовестная! Тут, видно, когда — то проходила коровья тропа. Я должна убедить себя, что эти странного вида люди — всего-навсего безвредные коровы».

Люди, сидевшие на небольших верандочках и ступеньках шатких крылечек, и в самом деле производили необычное впечатление. Однако на Трикси они дружно уставились с таким видом, точно это в ней, а не в них крылось что — то странное. Женщины в ярких шалях и широких юбках походили на цыганок, а мужчины, если они вдруг поднимались с насиженных мест и куда — то шли, шаркали туфлями и волочили ноги так, будто у них нестерпимо болели ступни. Даже дети на этой улице не бегали и не кричали, а медленно расхаживали, с нескрываемым подозрением разглядывая проходившую мимо Трикси.

Понемногу девочка прибавила шагу. Но упрямо идя всё быстрее, она уже жалела, что после школы не отправилась прямиком домой. Как хорошо было бы сейчас весело болтать с Бобби вместо того, чтобы ощущать на себе неприязненно — удивленные взгляды незнакомых людей…

Неожиданно улица кончилась. За ней начиналась другая — длинная и прямая. Покрытый пылью указатель известил Трикси, что это и есть Хоторн — стрит.

Девочка бросила беглый взгляд сначала налево, потом направо и с трудом подавила дрожь во всем теле. Дома на Хоторн — стрит не были хуже или старее полуразвалившихся строений предыдущей улицы, однако в них ощущалось что — то недоброе, зловещее. Они казались обшарпанными до полного неприличия; многолетняя грязь прилипла к их бокам и фасадам. И к тому же не было видно ни одной живой души вокруг. Однако Трикси чувствовала, что из — за немытых, тусклых, не прикрытых занавесками окон ее все время пристально рассматривают чьи — то глаза. Усилием воли девочка заставила себя идти вперед, не останавливаясь, и вдруг заметила, что сама шаркает туфлями, почти не поднимая подошвы от земли, как те мужчины с соседней улицы, что тоже едва волочили ноги по асфальту.

«Здесь, наверное, воздух особенный, — решила Трикси. — Удушающий. Такое чувство, словно дыхание вот — вот прервется. Ничего удивительного, что я еле передвигаю ноги».

На этой улице не было ни веранд, ни крылечек, зато на дверях домов имелись медные таблички с номерами. И хоть их уже лет пятьдесят, по — видимому, не чистили и они не просто потемнели, а покрылись настоящей коростой от грязи, таблички висели так низко, что прочитать их не составляло никакого труда. Глянув на ближайшую, Трикси обнаружила, что это номер «два — восемьдесят девять», а через минуту, сама еще того не сознавая, уже остановилась перед домом, что числился под номером «два — девяносто один». Она еще не успела ни о чем подумать, как дверь дома отворилась и на порога появился некий мужчина.

Поскольку дверь открывалась наружу, прямо на узкий тротуар, а Трикси стояла перед самой дверью, совсем близко к ней, то незнакомец едва не споткнулся о девочку. В последнюю секунду та успела отступить назад и быстро виновато проговорила:

— Простите, пожалуйста. Мне очень жаль…

В глубине души она печально улыбнулась, произнося последние слова: «Жаль — то мне, конечно, гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Почему я, тупица и дура, не вняла дружескому совету Тома держаться подальше от этого воровского места?»

Колени ее тряслись от страха: мужчина был невообразимо уродлив и мерзок по виду, а улица — пугающе безмолвна и пустынна. Тело мужчины облегал грязный синий свитер; не брился он, должно быть, дней пять или семь. Брови у него были черные и такие густые, что в них, казалось, целиком скрывались ресницы. У Трикси поэтому возникло ощущение, что он носит полумаску. Девочка задрожала, когда он устремил на нее изучающий взгляд.

И тут она внезапно догадалась, что ее появлением у своих дверей он испуган не меньше, чем она — его видом. В ту же секунду колени ее перестали трястись, и, не имея даже слабого представления о том, кто этот странный, отталкивающего вида человек, она спокойно и уверенно произнесла:

— По всей видимости, вы и есть мистер Олифэнт. Сквозь черную маску из бровей и ресниц мужчина смерил ее довольно свирепым взглядом.

— Я — то, может, и впрямь мистер Олифэнт. Да тебе — то какое дело?

Трикси слишком поздно поняла, что у нее нет ответа на сей несложный вопрос. На отвратительную Хоторн — стрит она явилась, не продумав предварительно план ведения боевых действий, явилась в наивной надежде, что сумеет как-нибудь исхитриться и раздобудет какое-нибудь подтверждение тому, что дядя Монти — никакой не дядя Дианы, а заурядный жулик. Вероятно, внутри гостиницы, на пороге которой она стояла, «ключей» к ее тайне было сколько угодно, однако теперь она точно знала, что у нее никогда не достанет мужества войти в эти двери, — даже если ее очень попросят. Она ответила слабым голосом:

— Я просто прогуливалась в этих краях. Взяла и спросила. Вот и все.

Неторопливо, аккуратно он вытащил из кармана сигарету и закурил.

— Что еще тебя интересует?

Вопрос прозвучал высокомерно и одновременно бесстрастно, но Трикси заметила, что руки мужчины подрагивают.

Проницательной девочке стало ясно: он так же хочет, чтобы она оставила его в покое и убралась подобру-поздорову, как ей самой хотелось бы вообще не являться ему на глаза. Глядя на его руки, она вдруг поняла в испуге, что коробка спичек (он держал ее двумя пальцами) ничем не отличается от той, которой пользовался Хэррисон, зажигая свечи в столовой во время вечеринки у Дианы по поводу Хэллоуина. Коробка была ярко — синяя. «Линч», — прочитала она уже знакомую надпись, напечатанную крупными золотыми буквами.

Трикси точно знала, что ошибки быть не может. Не меньше пятидесяти минут в канун дня всех святых она неотрывно и жадно глядела на точно такие же спички, пока Хэррисон возился со свечами; глядела, надеясь, что дворецкий положит спички где-нибудь сверху, на буфете или рядом и тогда она сможет украдкой утащить их. Она вспомнила, как в те минуты подумала, что эти спички, наверное, ужасно дорого стоят. Во — первых, они были очень большие, гораздо больше обычных, а, во — вторых, явно делались по заказу.

Как могли столь роскошно оформленные спички, да еще с именем владельца, очутиться в кармане этого страшного, точно смертный грех, и явно опасного типа, вышедшего из дверей грязного, закопченного дома с сомнительной репутацией? Дома на Хоторн — стрит?