Трикси выпустила разрешение на право носить оружие из своих внезапно ослабевших пальцев. Значит, мальчики были правы, зря она им не поверила. Этот человек — действительно опасный преступник. Такой ни перед чем не остановится. Она неожиданно вспомнила подробность, которую бессознательно отметила по дороге сюда, но тогда не придала значения. Новенький седан, специально купленный на роль тягача при «Робине», был уже прицеплен к дому на колесах. Монти мог сняться с места хоть сию секунду, прихватив ее с собой. О том, что она исчезла из поместья, до утра не узнает ни одна душа,

Трикси с трудом проглотила комок, стоявший в горле. Что бы ни случилось дальше, она ни за что на свете не даст ему понять, что боится.

— Итак, мистер Бриттен, — начала девочка, горячо надеясь, что голос ее не подводит, — в конце концов, вы все же оказались самозванцем.

Он тихо засмеялся. Тихо и зло.

— На свою беду ты слишком умна, малышка. Через несколько минут я свяжу тебе руки за спиной и вставлю в рот кляп, но до тех пор, пожалуй, можно позволить тебе немножко со мной потолковать. Нам никто не помешает. Никто не прервет нашу беседу— Все слова, какие любящему родственнику полагается сказать при прощании, уже сказаны и этой дурехе миссис Линч, и ее великодушному, не в меру доверчивому супругу. Теперь я полностью готов к отъезду. Чемоданы мои стоят снаружи у двери.

— Вот почему недавно вы поднимались наверх, в свою комнату, — сказала Трикси. — Мне бы следовало сразу понять…

— Тебе вообще многое следовало бы понять, — перебил ее Монти. — Многое понять и многому научиться. Жаль, что у тебя осталось мало времени и ты не станешь взрослой и не зарубишь себе на носу, что нечего совать нос в чужие дела.

— Не глупите, — ответила Трикси. Стало ясно: под любым предлогом, любыми способами надо тянуть время. Может быть, ее заметил Хэррисон. Может быть, прямо сейчас, в это самое мгновение, чопорный дворецкий докладывает миссис Линч, что их гостья босиком, странном наряде, состоящем из одной фланелевой пижамы, на его глазах проследовала в гараж.

— Не глупите, — громко повторила она, через силу заставив себя улыбнуться. — Вы слишком умны, мистер Бриттен, умны и осмотрительны для того, чтобы причинить мне хоть какой-нибудь вред. Вам известно, что портреты не подтверждают вашу вину, что мое путешествие на Хоторн — стрит тоже ни о чем не свидетельствует. Следовательно, можно не беспокоиться и отправляться восвояси, не совершая опрометчивых шагов. У меня даже нет реального подтверждения тому, что ваше имя вовсе не Монтегю Уилсон. И не будет, — если, конечно, вы не собираетесь отпустить меня вместе с этим разрешением на право ношения оружия, мистер Бриттен.

— Я вообще никуда не собираюсь тебя отпускать, — объявил он. — Теперь, зная мое настоящее имя, ты терять время не станешь и быстро добьешься, чтобы меня арестовали. Лицензию на пистолет без отпечатков пальцев не получишь. Какое бы имя я ни взял, выпустив тебя на свободу, — фараоны быстро нападут на мой след. Это дело нескольких часов.

— Полиция схватит вас в любом случае, — уверенно возразила Трикси. — За похищение прежде всего, — если вы не дадите мне уйти отсюда. Завтра утром Линчи обнаружат мое отсутствие и поднимут тревогу. Что ж, по — вашему, они не свяжут вместе два очевидных факта и не догадаются, что со мной произошло?

— Могут догадаться, это точно, — лениво усмехнулся «Монти», подходя и хватая девочку за руки. — Только к тому времени я буду очень, очень далеко от их поместья. Как меня зовут на самом деле, Линчи не знают, так что дело в шляпе.

Трикси послушно стояла, пока он связывал ей руки за спиной. Какой смысл сопротивляться? Он ведь все равно сильнее.

— Все равно вам не удастся получить деньги по чеку мистера Линча, — проговорила она только для того, чтобы скрыть охвативший ее ужас и опять проглотить комок, упрямо стоящий в горле. — Попробуйте сделать это завтра утром, — увидите, что будет. Полиция арестует вас прямо на месте преступления.

Он презрительно сощурил свои медвежьи глазки.

— Какой чек? Не мели ерунды. Линч еще днем выдал мне пятьдесят тысяч наличными. После нашей с тобой небольшой дружеской беседы на террасе вчера вечером я решил не рисковать.

Достав из кармана носовой платок, он скрутил его жгутом и туго завязал Трикси рот.

Девочка опустилась на металлическую кровать и часто — часто заморгала, стараясь не расплакаться. Он задернул занавески на окошках и удалился, заперев снаружи обе двери «Робина». В ее сторону он больше не посмотрел. Она осталась связанная, немая, ошеломленная случившимся. Надежды на спасение она не питала. Откуда ему было прийти, спасению?.. Она чувствовала, что одна во всем мире и отдала бы все на свете за то, чтобы просто увидеть знакомое лицо. Пусть это была бы даже мордашка маленького Бобби, бессильного ей помочь.

Бобби! При воспоминании о малыше Трикси наконец дала волю слезам. Увидит ли она его когда-нибудь снова? Суждено ли ей свидеться и с родителями? С Мартом, с Брайаном?.. Свет внутри фургона внезапно погас; наступившая тьма сделала положение узницы совершенно невыносимым. Потом девочка услышала, как заработал мотор тягача и через минуту «Робин», подпрыгивая, уже выкатывался из гаража. В то же мгновение Трикси краем глаза заметила, что дверь душевого отделения медленно открывается. Имей она возможность кричать, она заголосила бы во всю мочь — такой дикий страх пронзил ее. И тут, к своему изумлению, она увидела, что в дверной щели показалась родная веснушчатая физиономия. Мальчик, вышедший из душевой кабины, был Март Белден!

Их снова обступил непроглядный мрак, ибо «Робин» уже успел миновать освещаемую прожекторами территорию. Однако в кармане у Марта, слава Богу, лежал фонарик. Одной рукой он включил свет, другой сорвал повязку с лица сестры.

— Ой, Март… — Трикси больше ничего не могла выговорить.

— Спокойно, сестренка, не волнуйся, — сказал он ласково, освобождая ее руки. — Не бойся, мы выкарабкаемся из этой переделки. А когда выкарабкаемся, то уж тогда, поверь, я доберусь до этого малого и врежу ему так, что у него в глазах потемнеет.

— Но как ты попал в душевую кабину? — слабым голосом спросила Трикси.

— Сейчас это не имеет значения, — отвечал Март. — Я собирался появиться на сцене раньше, но, услышав, как Монти сказал, что у него в руке пистолет, понял: мне пока лучше остаться на месте. В противном случае я бы оказался точно в таком же положении, как и ты, — со связанными руками и кляпом во рту. И мы оба были бы совершенно беспомощны. А это никак не входило в мои намерения.

Говоря все это, он открывал окна, прорубленные с обеих сторон жилого автоприцепа.

Они уже покинули территорию поместья Линчей и ехали теперь по пустынной дороге, тянувшейся вдоль реки. Трикси вскочила с кровати и бросилась к окошку в задней части «Робина», вопреки всему надеясь, что она увидит во тьме горящие фары идущего следом автомобиля. Увы, чудо не состоялось.

— Март, слушай! — вскричала она. — Почему же ты не завопил во всю глотку, когда мы проезжали дом Линчей? Кто-нибудь ведь мог тебя услышать.

Он покачал головой.

— На дворе холодная ночь. Двери и окна в доме закрыты; услышать меня мог только Монти. Не забывай,

— Трикси, — у него пистолет. Он бы, не раздумывая, пустил в ход оружие, Это бегство в темноте — последняя часть плана обогащения с помощью Линчей. Он не позволит, чтоб ему помешали под занавес, и оттого теперь опасен значительно больше прежнего. Помни об этом, прошу тебя.

Теперь, когда Трикси уже не была одинока и беспомощна, к ней начал возвращаться прежний боевой дух.

— Об этом я вряд ли могла забыть, — не без ядовитости проговорила девочка. — Но представь на минуту, что он так и будет пробираться проселками. Все дальше и дальше. Какой тогда у нас с тобой выход?

Стянув с себя теплый свитер, Март протянул его сестре.

— Ты дрожишь от холода, но так возбуждена, что сама этого не замечаешь. Надень.

Помогая Трикси влезть в рукава, он прибавил:

— Примерно в пяти милях отсюда эта дорога сливается с Мэйн-стрит. Неподалеку пересечение с автострадой. Если у Снайдера Уэбстера сегодня не выходной, он наверняка дежурит на перекрестке. Предположим, мы подъезжаем к светофору, когда горит красный свет. Монти в этом случае придется остановиться, и тогда мы в два голоса заорем из окна благим матом. Если же свет будет зеленым, мы должны, проезжая мимо, все равно как-нибудь привлечь внимание Снайдера.

Трикси кивнула. — Должны — то должны. Но как?

— Не знаю, — честно признался Март. — Я просто очень надеюсь, что свет будет красный, сверх этого мой мозг не в силах ничего измыслить.

— Зато мне ясно, что можно сделать, — объявила Трикси. — В кухоньке полно кастрюль, горшков и сковородок. Когда фургон поравняется с полицейским постом, мы начнем кидать их в Снайдера. Это его так взбесит, что он прыгнет в свой мотоцикл и помчится в погоню за водителем тягача. Но, разумеется, при условии, что сегодня ночью его очередь нести службу.

— Так поступит любой полицейский! — Март страшно обрадовался. — У тебя и вправду мозги работают, сестренка. И очень, я бы сказал, недурно. Черт побери! Даже мечтать нельзя было о такой первоклассной забаве — бросать на дорогу железяки и в результате не попасть в тюрьму. Вот это я понимаю!

Трикси усмехнулась.

— Хочется только надеяться, что все брошенное упадет поблизости от Снайдера, Иначе он ничего не заметит и Монти спокойно повезет нас дальше, а тогда… — Она неожиданно умолкла на полуслове и с испугом уставилась на брата. — Март! А вдруг на перекрестке вообще не будет дежурного?

— Должен быть, — убежденно отвечал мальчик. — Там всегда стоит полицейский. Уж ты мне поверь.

— Ну, хорошо, — продолжала Трикси. — Предположим, ты прав. Но разве не может этот полицейский именно тогда, когда мы поедем мимо поста, пуститься догонять какой-нибудь автомобиль, водитель которого превысил скорость или проехал на красный свет не останавливаясь?

— С нами этого не случится, — с прежней непреклонностью произнес Март. — Но даже если и случится, мы будем уже на шоссе, а там дать знак кому-нибудь из проезжающих не слишком трудно.

— Сомневаюсь, — не отступала Трикси. — Машины мчатся по автостраде, как сумасшедшие, в обоих направлениях. Кроме того, сейчас ночь. Было бы дело днем, мы могли бы вопить и махать руками или какой-нибудь тряпкой из заднего окна…

Ни с того ни с сего, точно пораженная какой — то пугающей догадкой, Трикси выхватила у Марта карманный фонарик и выключила.

— Что с тобой… — начал он.

— Переднее окно! — Она задыхалась. — Вообрази — Монти обернется и увидит свет в прицепе!

Они чуть не повалили друг друга на пол, лихорадочно торопясь закрыть это окно и задернуть занавеску. Потом, слегка успокоившись, Трикси вновь зажгла фонарик, а Март обессилено рухнул на койку вытирая потный лоб.

— Дьявол! — простонал он, отдуваясь. — Как мне это не пришло в голову?

В то же мгновение, к величайшему своему ужасу, они почувствовали, что фургон движется медленнее, видимо, Монти углядел слабый свет в «Робине» и теперь тормозя, съезжал на обочину дороги, собираясь остановится. Катастрофа казалась неминуемой.

— Скорее! — шепнула Трикси, судорожно швыряя Марту веревку, которой Монти связал ей руки перед отправлением. — Кляп в рот я себе засуну сама… Ты только затянешь сзади узел потуже, а затем живо сматывайся в кабинку для душа! Так. Я начинаю.

Март беспрекословно повиновался приказу Узенькую дверцу душевой он закрыл за собой лишь на секунду раньше, чем на пороге автоприцепа возник Монти с пистолетом в одной руке и фонарем в другой Негодяй направил луч света в сторону Трикси, ссутутулившийся на кровати и уверенной, что стук ее сердца разносится сейчас по всему помещению. А что, если он захочет осмотреть кабинку, где прячется брат? Что он сделает обнаружив Марта? Ему ничего не стоит точно так же связать его и заткнуть рот кляпом. А потом он запросто может утащить их обоих в лес и там оставить медленно погибать от голода и холода.

Трикси пристально смотрела на своего мучителя страстно желая, чтобы в ее глазах он прочел ненависть и бесстрашие. Монти искоса бросил на Девочку враждебный взгляд и отвернулся.

— Померещилось мне, что тут свет горит. А — а, ясно Это видно, было отражение задних фар моего автомобиля

Он пошел к выходу и по ступенькам спустился на землю, предварительно торопливо заперев дверь на два оборота. Через минуту, быстро набирая скорость «Робин» опять катился по проселочной дороге, и Март вышел из душевого отделения.

Освобождая Трикси от веревки и носового платка мальчик проговорил приглушенно, явно волнуясь:

— За эти минуты, что он провел здесь, я думал, что Богу душу отдам. Все окна, кроме переднего стоят от крытые! Когда Монти уходил отсюда в первый раз, они были закрыты и зашторены. И еще одно — на тебе же мой свитер! Вспомни он, что раньше ты сидела в одной пижаме, нам бы немедленно пришел конец!

Трикси все никак не могла отдышаться. Грудь ее часто и высоко вздымалась. Наконец девочка испустила долгий облегченный вздох.

— Ф — фу… Он направил фонарь прямо мне в лицо и больше ни на что не смотрел. Я, конечно, про окна не подумала, а свитер он просто не заметил. Он очень спешил. Я ни о чем не могла думать, только о том, что за окном кромешная тьма, пустынная дорога, а у него в руке пистолет.

Март выглянул в окошко.

— Ждать уже недолго. До пересечения с шоссе осталось несколько километров. — Он помолчал. — Пожалуй, пора вооружаться.

— И занять позицию у амбразуры, — подхватила Трикси с нервным смешком, следуя за братом в кухоньку. — Давай прикинем диспозицию. Все должно быть просчитано. Когда мы приблизимся к перекрестку, дежурный полицейский окажется слева от нас. Значит, нам следует расположиться со всей этой посудой у окошек в левой стене.

Март кивнул.

— Верно. Подержи фонарик, пока я перенесу боеприпасы к месту военных действий.

Он аккуратно сложил стопкой сначала сковородки, потом кастрюли, а потом и крышки. Теперь все это и кое — что еще из кухонной утвари высилось на двух железных кроватях, стоявших под небольшими окнами с левой стороны автоприцепа. Они сели рядом и принялись ждать.