Трикси так и не захотела пойти в бальный зал, где уже вовсю шумел праздник. Расставшись с Белочкой, она через холл незаметно прокралась в столовую. На высоком массивном буфете красного дерева стоял старинный серебряный канделябр. К нему — то девочка и бросилась. Она вытащила из витого подсвечника свечу и огляделась вокруг в поисках спичек. Их, кажется, нигде не было. Отважная сыщица принялась торопливо осматривать полутемное помещение, и тут, как на грех, в столовую вошел Хэррисон и включил большую люстру, свисавшую с потолка. И в холле, и в столовой пол от стены до стены покрывали ковры; Трикси поэтому не слышала звука шагов, зато громкий щелчок выключателя заставил ее чуть ли не подпрыгнуть от неожиданности. Однако она успела, отвернувшись от двери, быстро сунуть свечу себе в карман.

Непрерывно моргая, поскольку глаза ее еще не успели привыкнуть к яркому свету ламп, она смущенно промолвила, чувствуя себе крайне неловко:

— Здравствуйте, Хэррисон. Вот уж не ждала увидеть вас в этой комнате.

Дворецкий смотрел на нее неприязненно и с подозрением.

— Я тоже не ждал увидеть вас в этой комнате, мисс. Остальные наши юные гости сейчас находят в галерее, где продолжается торжественный марш.

Он так многозначительно и строго произнес две эти фразы, что Трикси повернулась и со всех ног бросилась обратно в галерею.

Встав в хвост карнавальной процессии, она на время выбросила из головы портреты Линчей — старших. Сейчас самым важным было другое. Ради спокойствия Ди надо было убедиться, что вечеринка идет, как надо. Трикси принялась внимательно изучать происходящее.

Дядюшка Монти, в качестве верховного арбитра, стоял посреди длинной комнаты. Под радостный общий смех он постепенно выуживал из движущегося шествия мальчиков в костюмах прославленных ковбоев. Потом ту же процедуру он проделал с девочками, одетыми ведьмами и гадалками, за ними последовали «куропатки» в одинаковых красных куртках. В результате от целой процессии осталось только двое участников. Девочка, изображавшая привидение, соорудила себе одеяние из старой простыни, а для маски использовала обыкновенную наволочку. Мальчик обшил свою рубашку и голубые джинсы кусками старых тряпок, ветхих лоскутов, и в роли уличного нищего выглядел очень даже правдоподобно. Однако иголкой и ниткой бедняга владел, по — видимому, не более искусно, чем Трикси, поэтому ронял свои лохмотья буквально на каждом шагу.

Мальчик получил «приз отстающего», а призом за самый оригинальный костюм было награждено «привидение».

Дядюшка Монти попытался произнести две обстоятельные речи — по одной при вручении каждой награды, но в обоих случаях слова его заглушали «куропатки», которые, не жалея сил, дружно свистели, стучали ногами по полу и оглушительно хлопали в ладоши.

Трикси догадывалась, что мистеру Уилсону едва ли пришлась по нраву столь недвусмысленная реакция на его ораторские поползновения, однако полной убежденности в том, что он рассвирепел, не было, ибо черная полумаска, которую он не снимал, закрывала большую часть физиономии бравого ковбоя.

Потом все играли в игры, выбранные им вместе с Белочкой. И получилось очень и очень недурно. Даже Трикси вынуждена была признать, что под умелым, но деликатным руководством Белки дядюшка Монти, меняясь прямо на глазах, превратился в первоклассного распорядителя бала и вел свою партию ловко, легко, непринужденно. Викторина, которую ему так ненавязчиво присоветовала все та же Белочка, имела громадный успех. Музыканты, похоже, получили от нее не меньшее удовольствие, чем гости и хозяева. Джим угадал все до единой песни, исполнявшиеся оркестром. Брайан победил в конкурсе на знание видов птиц, а Март быстрее и полнее всех ответил на вопрос: «Какие вам известны большие реки?» В конце концов, все гости получили призы, за исключением трех хозяек — Ди, Трикси и Белочки, которым не позволили участвовать в состязаниях.

О последнем позаботился лично дядюшка Монти, и Трикси размышляла: случайно он включил ее в число своих помощниц или сделал это с намерением постоянно держать опасную гостью поблизости от себя, дабы она не добралась до фамильных портретов в галерее.

Он сразу взял быка за рога и потребовал, чтобы три «хозяйки» сняли маски и парики. До этой минуты все «куропатки» выглядели совершенно одинаково (если не считать некоторого различия в росте) и узнать своего врага гость из Аризоны не мог. После того как Трикси открыла лицо, картина изменилась, дядюшка Монти теперь все время обретался где — то неподалеку, и девочка чувствовала, что он исподтишка следил за каждым ее движением.

Даже после того как остальные гости тоже сняли маски и толпой повалили в столовую, где их ждал роскошный ужин, он все равно не отлипал от Трикси. «Прицепился, точно репей», — думала девочка с досадой.

Когда ребята, радостно галдя, сгрудились вокруг огромного стола с яствами и напитками, Хэррисон включил одну за другой все люстры. Ослепительный свет залил помещение. Трикси заметила, что на месте свечи, которую она вытащила из подсвечника и положила в карман, уже стоит другая, точно такая же, и серебряный канделябр обрел свой прежний вид.

Дворецкий двинулся к канделябру. Прежде чем зажечь первую свечу, он нашел глазами Трикси и поглядел на нее подозрительно и холодно. Трикси, не обратив на это особого внимания, в свою очередь, не сводила жадного взора с фирменной коробки спичек, которую Хэррисон держал в руке, и уповала, что Он положит ее на буфет, когда разделается со свечами.

Увы, ее упование не сбылось! Хэррисон аккуратно 'запер спички в ящик буфета, после чего обратился к Ди: — Это все, мисс Диана? Миссис Линч вчера сказала, что сегодня вечером я свободен от своих обязанностей. Однако мистер Уилсон решил, что будет лучше, если я останусь в доме, пока ваши гости не сядут за стол и не начнется главная часть праздника. Теперь я могу отбыть?

— Вам вообще незачем было оставаться и жертвовать свободным временем, Хэррисон, — с плохо скрытым раздражением проговорила в ответ Ди. — Конечно, вы можете идти. Я была бы не против, если б вы прихватили с собой и официантов. Будьте уж так любезны!

Дворецкий поклонился.

— Надеюсь, вы простите мне мою смелость, мисс, если я скажу, что официантов вообще не стоило привозить из Нью-Йорка, — произнес он почтительно, но твердо. — С таким несложным делом, как нынешний прием, я мог бы справиться без посторонней помощи. — Он кашлянул. — Мне не были даны специальные распоряжения относительно того, где накрыть стол для оркестра. Я позволил себе решить этот вопрос самостоятельно; легкий ужин музыкантам сервирован в маленькой гостиной. Сейчас они там и уже приступили к трапезе. Надеюсь, такой вариант не противоречит вашим планам, мисс Линч?

«Это мой шанс!» — лихорадочно соображала Трикси и принялась осторожно перемещаться в сторону двери.

Пока она не без труда прокладывала себе путь через столовую, заполненную мальчиками и девочками, хитрый дядя Монти изловчился опередить ее и очутиться у выхода на несколько секунд раньше. Дверь, таким образом, была блокирована.

Он любезно предложил ей руку и промолвил с вежливым поклоном:

— Ну, как дела, малявка? Веселишься? Знаешь, мне доставило бы большое удовольствие, если б ты согласилась за ужином сидеть рядом со мной. Окажи мне эту высокую честь, ладно?

Трикси заколебалась. Маленькие темно — карие глазки смотрели на нее, казалось, с полным бесстрашием; они так же ничего не выражали, как косточки маслин, всегда приходившие ей на память, едва она встречалась: взглядом с дядюшкой Ди. Однако его тонкие бледные губы были упрямо сжаты, и в них ей почудилось нечто злобное, угрожающее. Теперь она уже окончательно уверилась: он все знает. Знает, что она подозревает его в мошенничестве, в том, что он вовсе не родственник Линчей, а наглый шарлатан и самозванец. Трикси понимала также, что дядюшка сделает все возможное, дабы не позволить ей проникнуть в галерею и посмотреть на портреты дедушки и бабушки Дианы.

Пока, растерянная, она неподвижно стояла у двери и довольно безуспешно пыталась придать своему лицу столь же равнодушное, бесстрастное выражение, как у дядюшки Монти, тот быстро перехватил инициативу. Взяв девочку под руку, он повел ее обратно, к обеденному столу. Трикси постаралась отвязаться от него как можно скорее: рука пожилого ковбоя, лежавшая на ее кисти, была омерзительно холодна и костлява, словно цыплячья лапа.

Однако, как упорно она ни стремилась смешаться с остальными ребятами, как ни пыталась затеряться среди них, избавиться от мистера Уилсона оказалось невозможно. Быстрый, юркий, как змея, он или скользил за ней следом, или находил повод привлечь к ней внимание окружающих и тем связать ей руки.

Когда после сцены у двери девочка первый раз сделала попытку выйти из столовой, он остановил ее и стал шумно бранить за то, что она не всё съела, что тарелка ее полна, а так не полагается… И долго не мог остановиться. Едва она снова поднялась со стула, он стал настаивать, просить, требовать, чтобы она отведала все угощения по второму разу. Он притащил ей тарелку, наполненную едой чуть не до потолка; она с трудом держала ее на коленях; о том, чтобы умять такое количество пищи, хоть и весьма вкусной, не могло быть и речи.

Март по — братски пришел Трикси на помощь, но пока она перекладывала ему на тарелку целую индюшачью ногу и здоровенный кусок ветчины, дядюшка Монти громко захлопал в ладоши, призывая пирующих к тишине. При общем молчании в столовую, мерно шагая, вступили два дюжих официанта, торжественно неся десерт на громадном серебряном блюде. Это был апельсиновый шербет в форме гигантской тыквы. У тыквы имелись шоколадные глаза, нос из вишен и раздвинутый в улыбке рот с зубами из мятных леденцов.

Вместо того чтобы криками восторга приветствовать этот фантастический сюрприз, мальчики и девочки, не сговариваясь, громко застонали. Они и так уже безмерно объелись! Лицо Ди покрылось краской смущения. Что касается дядюшку Монти, то он, как заметила Трикси, почернел и готов был задохнуться от гнева.

На самом — то деле гости вовсе не хотели проявить грубость и неблагодарность. Стон вырвался у них непроизвольно. Теперь, возглавляемые Белочкой, они, взволнованные, виноватые, столпились вокруг Ди и ее дяди, дружно восхваляя неслыханный десерт и наперебой выпрашивая порцию побольше. Улучив момент, Трикси потихонечку выскользнула из столовой, беззвучно прикрыв за собой дверь.

Она понимала: времени разыскивать спички нет, оставалось надеяться, что хрустальные люстры в галерее излучают достаточно света, чтобы можно было разглядеть краски на портретах предков Дианы. Легко и неслышно двигаясь по гладкому, полированному паркету, девочка подобралась, наконец, к тому месту, где за черной драпировкой скрывалось то, к чему она стремилась. Трикси показалось, что светящаяся летучая мышь злобно усмехнулась ей со стены в тот миг, когда она потянулась к ткани. Но едва она дернула штору, на нее сверху молнией обрушилось нечто, хлестнуло ее по лицу и скатилось на пол. В следующую секунду Трикси увидела, что это был огромный спрут, черный осьминог.

Храбрая девочка сумела и на сей раз подавить крик ужаса. Сжав зубы и сцепив руки, она пристально глядела вниз, на уродливое, мерзостное изделие из папье-маше. Интересно: нарочно ли дядюшка Монти прицепил его именно в этом месте?

Тут, как, вероятно, и следовало ожидать, в темном помещении возникла упомянутая особа. Дядюшка Монти собственной персоной торопливо шагал по галерее, туда, где стояла Трикси, громко окликая на ходу:

— Эй, малявка! Малявка! Что ты делаешь тут во мраке и полном одиночестве?

Голос его звучал дружелюбно, даже весело, но когда дядюшка приблизился, Трикси увидела, что он вне себя от злости.

Вместо ответа она наклонилась, подняла с полу осьминога и спокойно протянула ему.

— Вы не хотите прикрепить его на прежнее место, чтобы он прыгнул еще на кого-нибудь? — приветливо поинтересовалась девочка. Если б дядюшка Монти полез сейчас снова цеплять своего урода за драпировку, она могла бы хоть одним глазком взглянуть на портреты.

— Испугалась, да? — захихикал ковбой, сохраняя, впрочем, злобное выражение узких темных глаз.

Трикси засмеялась.

— Да нет, не особенно. Меня, знаете ли, не так легко испугать.

— Ах вот как! Значит, не так легко, говоришь? — спросил он. Это была скорее угроза, чем вопрос, и Трикси, наверное, все — таки чуточку бы струхнула, не войди в эту минуту в галерею большая группа ребят.

Возможность посмотреть на портреты в тот вечер ей больше не представилась, но еще несколько раз она ловила на себе испытующий взгляд маленьких узких глазок дядюшки Монти.

Вскоре после полуночи за Белкой и Белденами заехал Том Деланой в знакомом уилеровском автомобиле фургонного типа.

— Ну как прошел праздник, детишки? — Молодой человек с дружеской улыбкой оглядел своих пассажиров.

— Просто замечательно, — ответила Белка. — По — моему, все гости потрясающе провели время. Правда, Трикси? Ты согласна?

Трикси кивнула.

— Вообще — то я не слишком люблю большие сборища, но это, бесспорно, было великолепно. Несмотря на дядю Монти.

— Несмотря? — искренне возмутился Брайан. — Да ты что? Он же был душой праздника! Без него вообще бы ничего не получилось. Было бы пресно, однообразно. Он классный дядька! И мне ужасно нравится.

— Мне тоже, — поддержал Брайана Джим. — Я, конечно, не поклонник тех монстров, которые, по его замыслу, обрушиваются на ни в чем не повинных людей неведомо откуда. Но поскольку эти дурацкие игрушки уже отпрыгали свое и теперь вполне безобидны, я должен признать, что в остальном вечер прошел превосходно.

— Ты, Март, надо полагать, тоже без ума от дядюшки Монти? — кисло поинтересовалась Трикси.

— Ну, видишь ли… И да, и нет, — проговорил Март, явно уклоняясь от прямого ответа. — Однако, судя по выражению оскорбленного самолюбия на твоем миловидном личике, Трикс, ты сегодня потерпела крах, верно, сестренка? Другими словами, твои попытки определить, обладали ли незабвенные усопшие родственники нашей досточтимой хозяйки очами того же колера, что у нас с тобой, не имели успеха. Я угадал? Трикси раздраженно фыркнула.

— Если ты хочешь сказать, что мне не удалось взглянуть на портреты, то тут спорить нечего. Да, не удалось. Но одна вещь безусловна; дядя Монти знает, что я его подозреваю, и поэтому весь вечер упорно мешал мне подойти к портретам. Полагаю, это целиком подтверждает его вину.

Том жалобно заныл: «Господи! Господи!» Потом несчастным голосом осведомился у Джима, кто восседает с ним на переднем сиденье;

— Уж не наша ли это знаменитая сыщица? Гроза окрестных бандитов? Если она опять кого — то выслеживает, я завтра же увольняюсь с работы и уезжаю на край света.

— Работа детектива — вещь такая, что затягивает человека целиком, — философски заметил Джим. — Однажды раскроешь преступление, и уже не можешь остановиться. — Потом он очень серьезно посмотрел в глаза Трикси. — Отстань от дяди Монти, Трикс. Ей — Богу, отстань. Если он самозванец, тебя ждут неприятности и, возможно, даже опасность. Если это ошибка и он честный человек, ты сама станешь причиной бед и неприятностей.

— Джим прав, — не колеблясь, подтвердила Белка. — Ди теперь относится к своему дяде совсем по — другому. Сегодня вечером, я видела, она просто гордилась им. Гостям он невероятно понравился, все так и льнули к нему. Он и впрямь был находчив, остроумен, обаятелен. Тут, правда, Белочка вздрогнула от скверного воспоминания.

— У меня, конечно, как и у Джима, все эти гадкие пауки, лягушки и прочая пакость, которая выпрыгивает прямо тебе в физиономию, радости не вызвали, только отвращение. Хотя мне стыдно, что я не сдержалась и закричала благим матом, когда по руке моей поползла шея. И если бы еще весь дом не был разрисован страхолюдными картинками, можно было смело считать, что вечер у Ди — само совершенство. На самом деле, я не понимаю, зачем дядя Монти придумал идиотские декорации и игрушки. Право, день Хэллоуина не требовал такого количества нечисти.

— У меня по этому поводу есть одна мысль, — задумчиво проговорила Трикси. — Он хотел, чтобы праздник оказался неудачным, вообще провалился. Вспомните — он ведь пытался заставить нас всех танцевать, отлично видя, что никто этого не хочет. Потом он старался принудить нас играть в противные игры для малышей. Просто Белка сумела его отговорить. Если бы не настойчивость Белки и не развлечения, которые она предложила, вечеринка бы потерпела полное фиаско, уверяю вас.

— Что — то я не возьму в толк, в чем тут дело, — обеспокоенно сказал Брайан. — Все это для меня слишком запутанно и сложно. Слишком хитроумно.

— А это все действительно довольно сложно и весьма хитроумно, — согласилась Трикси. — Ди разобралась в намерениях мистера Уилсона еще раньше. Помните, она говорила, будто надеется на то, что ее отец даст ему много — много денег, лишь бы он умотался подальше и никогда не возвращался. Это именно то, чего хочет сам дядюшка Монти.

— Ничего не понимаю, — снова пожаловался Брайан,

— Я тоже, — в унынии объявили Белка и Джим.

— Ну как же вы не понимаете? — В голосе Трикси звучало искреннее недоумение. — Чего тут не понять? Он притворяется любящим дядей, делает вид, будто добр к Ди, а сам устраивает ей подлость за подлостью. Если он и дальше будет продолжать мучить нашу подружку, портить ей жизнь, заставлять тосковать и плакать, мистер Линч, который всё это видит, даст ему то, о чем он, мечтает, и выпроводит вон.

— О чем же он мечтает? — нетерпеливо спросила Белка.

— О деньгах, конечно, о чем же другом? — пожала плечами Трикси. — Какие еще причины могли привести его в наши края? Зачем иначе он объявил бы себя давно пропавшим братом миссис Линч?

— Но подожди, Трикс, — запротестовала Белка. — Если он не брат миссис Линч, откуда у него сведения о том, что такой брат существует?

Трикси усмехнулась.

— Это не слишком сложно. Он мог прочитать о семействе Линчей в газете. Мог услышать о них от какого-нибудь приятеля, живущего в Слиписайде.

Затормозив у самых ступенек, ведущих к дверям дома Белденов, Том выключил зажигание. Трикси и оба ее брата, поблагодарив, принялись вылезать из фургона. Они уже спускались на землю, и тут молодой шофер неожиданно заговорил:

— Я правильно понял: дядюшка Монти, о котором вы беседовали всю дорогу, — это тот коротконогий низкорослый тип, что приезжал к нам в субботу на лимузине?

— Да, — сказала Белка. — Мистер Монтегю Уилсон. — А что, Том, у вас был случай с ним пообщаться?

— В минувшую субботу не было, — с необъяснимой задумчивостью ответил тот. — А вот пару суббот назад мы с ним и в самом деле общались.

— Это нереально, Том, — возразила Белка. — Тут какая — то ошибка. Он и прибыл — то к Линчам всего десять дней назад. Вечером в прошлый понедельник.

— Это было в субботу, две недели назад, — настойчиво повторил Том. — Две недели…

— Что? — Трикси почти кричала. — Две недели?!

— Расскажите нам, как было дело, — попросил Март. Юные Белдены склонились к окошку автомобиля.

— Это случилось в полдень, — начал Том, нахмурив лоб. — В полдень на вокзале. Понимаете, я приехал встречать мистера Уилера, который в то утро отправился в свой нью-йоркский офис. Я сидел за рулем синего седана, и, видимо, ваш друг, мистер Уилсон, решил, что моя машина — это такси. — Том усмехнулся. — Я и припарковался, между прочим, на стоянке таксомоторов. Там было пусто. Как бы то ни было, он подошел к окошку седана и произнес: «Два — девяносто один, Хоторн — стрит, приятель». У него был заметный британский акцент. А я ответил: «Извините, сэр, это частный автомобиль».

Шляпу свою ваш дядя Монти сдвинул на один глаз; это и заставило меня внимательно к нему присмотреться. Потому что, сами понимаете, если у человека нет намерения скрыть от остальных свою внешность, он не станет носить шляпу так, чтобы половины лица не было видно. — Шофер рассмеялся. — Возьмите, к примеру, меня. Мне нечего прятать, вот я и таскаю свою кепку почти что на затылке.

— Хоторн — стрит… — пробормотал Брайан. — Никогда не слышал такого названия. Однако, надо полагать, улица находится в нашем городе. Вы уверены, Том, что он дал вам именно этот адрес.

— Я тоже про такую улицу не слыхал, — отвечал Том. — Как раз поэтому я и запомнил его слова. Они меня удивили. Я тогда еще подумал, что вроде бы знаю каждый закоулок в Слиписайде и, будучи любознательным не меньше, чем Трикси, в уме еще раз повторил незнакомое название, решив при случае заглянуть на эту Хоторн — стрит.

— И заглянули? — живо спросила Трикси.

— Нет, — проговорил Том. — И тебе тоже незачем туда заглядывать, Трикси Белден.

— Это почему же? — с вызовом поглядела на него девочка.

— А потому, — многозначительно, серьезно промолвил Том, — что я расспросил про Хоторн — стрит своего доброго знакомого. Он полицейский. Его имя Уэбстер. Вы, маленькие Белдены, наверняка знаете этого парня. Уэбстер — именно тот полицейский, что довольно час то дежурит возле начальной школы.

Все трое дружно закивали. «Паук» Уэбстер был одним из самых известных полицейских в городе.

— Сегодня у него как раз ночное дежурство, только не перед вашей школой, а на окраине — там, где Мэйн-стрит переходит в главную автостраду. В общем, Уэбстер сообщил мне, что Хоторн — стрит — самая нехорошая улица у нас в Слиписайде, Ее чаще называют улицей притонов и ночлежек. Там нет ничего, кроме грязных, обветшалых домишек, где бродяги и всяческие проходимцы обретаются в перерывах между отсидками в тюрьмах. А у дома два — девяносто один самая скверная репутация из всех. Это дешевая, дрянная гостиница, которую держит некая темная личность по имени Олифэнт.

Том высунул голову из окна машины и предостерегающе покачал пальцем перед самым носом Трикси.

— В собственном воображении, Трикси Белден, занимайся слежкой за преступниками сколько душе угодно. Хоть круглые сутки. Но если не хочешь попасть в скверную и опасную историю, держись подальше от Хоторн — стрит!