Прическа у Спиннерена чуть растрепалась. Дженни поправила ее кончиками пальцев. Они сидели за самым маленьким столиком в самом темном углу клуба «Армантье». Этот столик был ближе других к двери, за него частенько присаживались «прямые», чтобы поглазеть на забавы «голубых».

Поцци, мужеподобная официантка, играя веером из бумажных денег, принимала заказ. Ее внимание было сосредоточено на Спиннерене, но смотрела она на Дженни.

Когда она отошла от столика, Дженни подалась к своему спутнику.

– Ты видел, как она на меня глазела?

– По-моему, она с тобой заигрывает.

– О Господи, – Дженни была приятно взволнована. – Хочется надеяться, что мне тут не понадобится в уборную. А то идти будет страшно.

– Да уж, она там непременно к тебе подклеится, – сказал Спиннерен.

Дженни внимательно посмотрела на него.

– Ты вдруг стал какой-то совершенно другой.

– Другой?

– Да. Расслабился. Я не знаю, как это описать. Чувствуешь себя здесь в своей тарелке.

– А почему бы и нет?

– Ну, мне кажется, здесь очень странная публика.

– Только не мы.

– А сейчас ты вдруг рассердился!

Дженни не поняла, почему это произошло.

Им подали напитки. Поцци по-прежнему пялилась на Дженни. Дженни затеребила ворот блузки. Поцци, однако же, продолжала смотреть ей прямо в глаза. Явно строила из себя крутую.

– А уж разольем мы сами, спасибо, – сказал Спиннерен.

Когда Поцци отошла, Дженни придвинулась к Спиннерену и шепнула ему:

– Ну, у тебя и реакция! Никогда такой стремительной не видела.

– Да, реакция у меня хорошая.

Она взяла его руку и всмотрелась в нее так, словно это была стеклянная безделушка.

– И я никогда не видела, чтобы у мужчины были такие маленькие и такие красивые руки. Но жестокие. Очень жестокие. Ты ведь очень сильно избил ту женщину?

– Я сломал ей обе коленные чашечки.

– О Господи!

– И тебе это понравилось.

– Правда?

Дженни произнесла это с наигранным удивлением.

– Очень понравилось.

– А почему ты не пробуешь?

– Не пробую чего?

– Ну, сам понимаешь.

– Нет, не понимаю.

– Почему ты не пробуешь меня хотя бы пощупать?

– А что, в Атланте до сих пор выражаются именно так?

– Нравится мужикам разыгрывать из себя крутых, верно? Ну хорошо, почему ты не попробовал меня трахнуть?

Внезапно все лицо Спиннерена залилось румянцем. И это изумило Дженни.

– Привет, детектив Кортес, – громко, на весь зал, провозгласил Эсма, честно предупреждая всех, кому следовало получить это предупреждение.

Спиннерен посмотрел на вновь вошедшего сыщика.

Кортес вошел в зал, держа под мышкой сверток размером примерно в коробку для сигар. Он прошел к стойке и заказал пиво. Спиннерен пристально смотрел на него.

– Кто это? – спросила Дженни.

– Никто.

– Но ты его знаешь?

– Нет, не знаю. Извини. Мне надо пи-пи. Неожиданное словечко прозвучало как интимная шутка.

– Только смотри, чтобы и тебя там кто-нибудь не заклеил.

Спиннерен прошел через весь зал в темный коридор, в который выходили туалеты.

Через минуту за ним туда же проследовал Кортес.

Спиннерен стоял, сложив руки, у окна. Он явно старался ни к чему здесь не прикоснуться. Кортес подошел к писсуару, положил на его крышку свой сверток и, расстегнув молнию, отлил.

– Еще один фокус, и тебе крышка, – сказал Кортес.

– Твоя, что ли, крышка? – спросил Спиннерен.

– Не перестанешь баловаться ножичком – и я не смогу прикрывать тебя. В последний раз дело и вообще прошло мимо меня. Я тебе не нянька.

– Я ведь не прошу тебя прикрыть меня в этой истории. Но и не хочу, чтобы ты ее на меня повесил.

Кортес так резко развернулся к Спиннерену, что обмочил ему туфлю.

– Сукин сын! О чем ты говоришь?

Вырвав клок бумажного полотенца, он исправил свою промашку.

– Ты пустил за мной «хвост»?

– Как он выглядит?

– Толстяк, странно наклоняющий голову. Ездит на старом белом «кадиллаке».

– Единственный толстяк на белом «кадиллаке», который приходит мне в голову, это Майк Риальто.

– Твой человек?

– Мы с ним знакомы. Но он не из полиции, если ты об этом.

– Я хочу сказать, твой это человек или нет? А служит ли он в полиции, это мне без разницы.

– И он за тобой следит?

– Ну, не в данный момент.

– Попробую разобраться с Майком Риальто.

– Надеюсь, ты справишься с этим лучше, чем со своей струей.

Кортес ухмыльнулся.

– Мы с тобой, умник, не корешимся. Так что шуток шутить не надо. Ты оказываешь мне услугу, а я даю тебе убраться из города. Раз и навсегда.

Он снял с крышки писсуара сверток и протянул его Спиннерену. Тот испуганно отпрянул. Кортес рассмеялся.

– Не бойся, не укусит.

– Это не моя специальность. И не понимаю, почему я должен с этим возиться. Умер человек – значит, умер.

– Это спецэффект. Пойми наконец: спецэффект. Призванный сыграть важную роль. Так что забирай.

Спиннерен взял сверток обеими руками.

– Сунь под мышку, как будто это книга, – посоветовал Кортес. – А если уронишь, тоже ничего страшного. Можешь мне поверить. После того как замочишь их, положи сверток возле него и потяни за веревочку. И у тебя останется двадцать минут. А за двадцать минут можно убраться хоть на край света. Ну что, выйдешь первым? А то небось здешние лидера уже гадают, кто кого ебет. В этом городе у всех одна грязь на уме, верно?

Спиннерен собрался было уйти. Кортес взял его за локоть.

– А ты здесь с его дочерью?

– Да.

– Хладнокровный ты парень. Этого у тебя не отнимешь.

Когда Спиннерен вернулся к себе за столик, Дженни сказала:

– Долго же тебя не было.

Кортес, выйдя из коридора, посмотрел на Спиннерена. Дженни перехватила этот взгляд.

– Ты уверен, что не знаком с этим полицейским?

– Мы с ним не водимся.

– Но вы знакомы. И он передал тебе этот сверток.

– Допивай, – сказал Спиннерен. – Отвезу тебя домой.

– Я не хочу домой.

– А может, в пляжный домик твоего отца? Ты же говорила, что у тебя есть ключи.

Ее глаза радостно вспыхнули.

– Ладно, поехали.